Не дождётся (гет)

Еще немного продержись, я уведу тебя из-под обстрела,

Не доверяйся темноте и линзам сбитого в бою прицела.

Всегда мой палец на курке, — холодный мрак не терпит компромиссов,

Повисла жизнь на волоске, и шансов ноль... Я принимаю вызов!

Холодные сумерки застилали Москву. На фоне стремительно темнеющего неба кружил одинокий демон. Звёзды на башнях Кремля источали слабый алый свет.

Сталкер, идущий по витиеватой тропе между обломками бетона, обугленными остовами машин и прочим мусором, зажимал рукой рану на боку. Между пальцами сочилась кровь. Человек едва переставлял ноги — сил оставалось совсем мало.

Беглый знал, что не дойдёт до станции. Знал, что никогда больше не спустится в метро. Фильтров мало. Медикаментов совсем не осталось, не считая обезболивающего.

Он остановился и сбросил с плеч рюкзак. Достал аптечку, в которой лежал последний шприц какого-то достаточно мощного препарата. Не раздумывая, сталкер вколол себе обезболивающее и выбросил опустевшую ёмкость. Нет, он не собирался из последних сил бежать от судьбы, тщетно силясь спасти свою шкуру. Но сдаться и просто умереть ему не позволяла гордость.

За ним, будто взявшие след псы, шли стражи. Беглый уже слышал их вой, прозвучавший для него, как смертный приговор. «Калаш» оказался в руках. Если уж погибать — то с честью, забрав с собой на тот свет как можно больше врагов, а не позорно бежать. Мутанты всё равно нагонят.

Парень вскарабкался в кузов обгоревшего грузовика без колёс. Стражи показались из-за горы мусора. Они готовы были наброситься и разорвать человека в клочья, однако тот ответил самому храброму зверю, который прыгнул к нему, короткой очередью в голову почти в упор. Патронов на всех явно не хватит, но это не остановило Беглого.

Он стрелял в лезущих со всех сторон мутантов, уже видя, что обречён. Раздался сухой щелчок затвора и сталкер отшвырнул бесполезное теперь оружие. Это конец.

Но живьём быть сожранным Беглый не собирался. Он сорвал с лица маску-респиратор и полной грудью вдохнул непригодный для человека воздух. На мгновение он почувствовал себя свободным, но это ощущение было задавлено обдирающим горло кашлем. Как только он утих, задыхающийся сталкер просто поднял взгляд к небу — всё такому же безразличному ко всему, происходящему на земле. Лёгкие налились болью. В глазах потемнело, в уши будто набили ваты. Но лучше так, чем быть сожраным живьём... Оставшиеся в живых стражи, до того пожиравшие трупы сородичей, набросились на уже мёртвое тело.

Звучит тревога и опять навеки мы друзей в бою теряем.

И не дано сейчас нам знать — кто следующий, но скоро все узнаем...

Словно огни в слепящей тьме, сгорим в тоннелях метрополитена.

А может, лучше — сразу смерть! Освобождение души из плена!

* * *

Спустя неделю...

Ника понуро бродила по станции, вглядываясь в лица проходящих мимо людей. Молодой человек, которого она любила, ушёл на поверхность ровно неделю назад и до сих пор не вернулся. Объяснение этому было только одно — он погиб.

В Полисе кипела жизнь, но девушки это не касалось. Будто всё обходило её стороной. Она чувствовала себя ужасно одинокой — и не удивительно, ведь единственный дорогой ей человек, который пережил войну, теперь мёртв. Но она всей душой надеялась, что он выжил, что он вернётся, хотя разумом понимала — всё кончено.

За спиной послышались шаги. Походка показалась знакомой. С робкой надеждой в душе Ника обернулась, но вновь поникла: это всего лишь пришёл дежуривший сегодня на воротах солдат.

— Сталкеры вернулись, иди посмотри, может, и твой среди них, — сообщил он, сочувственно глядя на несчастную девушку.

И вновь в глубинах сознания всколыхнулся слабый, едва тлеющий огонёк — может, в этот раз повезёт?

Ника последовала за бойцом. Вместе они подошли к уже закрытым на гермозатвор воротам. Вот они — отважные сталкеры, регулярно выходящие на поверхность на поиски чего-нибудь полезного. Потерянный взгляд девушки скользил по лицам и... И среди них не было того единственного, кому он поклялась перед тем, как он ушёл навсегда: «Я дождусь».

Перед внутренним взором вновь предстало уставшее, измождённое лицо, живые серые глаза, в которых ясно видно было отражение всех тягот и боли, которые ему довелось пережить. Сердце в очередной раз пронзила тоска.

Ника вновь подняла взгляд на сталкеров. Ей показалось, что она увидела этого родного человека — замыкающего колонну. Девушка сделала пару шагов вперёд, но резко остановилась.

Не он.

Осознание этого заставило Нику отвернуться и почти бежать домой. Горькие слёзы текли по её щекам. Она не верила, не хотела верить, что всё так обернулось. И она приняла решение, навсегда изменившее её жизнь.

Мы обречены, — по телу дрожь,

И больше ни к чему нам здесь святая ложь

Во спасенье...

Может выход есть, не знаем мы, но там, за бездной тьмы в конце пути,

Никто не сможет нас спасти!

* * *

Солнце садилось, скрываясь за горизонтом. По усыпанной разнообразным мусором улице, пролегающей между полуразрушенными зданиями, шёл человек, в чьих глазах оставила нестираемый отпечаток душевная боль. У этого человека, оказавшегося девушкой, была цель. Цель, которой молодая сталкерша никогда не достигнет.

Её жалкое существование в подземелье сменилось настоящей жизнью ровно год назад. Наконец Ника поняла, что такое настоящая свобода. Но не этим привлекла её поверхность, а тем, что оставался хотя бы минимальный шанс, что Беглый выжил.

Сталкерша в очередной раз подняла взгляд от земли и обомлела. Впереди стоял до боли знакомый человек. Она бросилась к нему, едва разглядев родное лицо. Ника не верила своему счастью. Вот только... В чём дело она сообразила, почти добежав до Беглого. На нём не было противогаза и он, кажется, не дышал. Впрочем, сейчас девушку это не волновало.

Ника перешла на шаг в пяти метрах от Беглого. Их взгляды встретились. Даже сквозь стекло маски-респиратора парень... нет, уже заматеревший мужчина... холодно смотрел в самую душу.

— Прости. И прощай... — едва слышно прошептал сталкер. Ветер унёс его слова. Призрак рассеялся.

Ника упала на колени, глядя в небо. «За что?!»...

Она не знала, сколько просидела в почти истерическом состоянии, прежде чем её хлопнул по плечу кто-то, подошедший сзади. Обернувшись, Ника увидела нескольких сталкеров во главе с тем самым солдатом, который часто утешал её. Только теперь она узнала в нём школьного друга, а он, похоже, помнил её и раньше.

— Пойдём. Тебе здесь делать нечего.

Девушка послушала его совет. Вместе с группой сталкеров из Полиса она пошла прочь от того места, где в последний раз видела Беглого. Его уже не вернуть...

Метро, две тысячи тридцать четвертый год!

Еще надежда есть у всех, кто верит и ждет!

Надежда тех, кто выжил, кто уцелел в этом мире.

Метро две тысячи тридцать четыре!