Соседка (гет)

— Вот сюда, мистер Барнс! Это самое малозаселённое крыло. Соседи сейчас в отъезде… — китайским болванчиком кланялся владелец недорогих номеров, расположенных на окраине города. — Кухонная зона — здесь, там — дверь в ванную комнату. Диван, правда, коротковат, зато… — низенький сухонький старичок гордо повёл рукой в сторону непропорционально большого плазменного телевизора. — Тошиба!

Высокий широкоплечий мужчина, вошедший в комнату следом за хозяином жилплощади, удивлённо приподнял бровь, проводив взглядом мелькнувший под ногами кошачий хвост. Он не понимал, каким образом большой телевизор мог искупить недостаточную длину дивана. На телевизоре ведь спать не станешь.

Впрочем, он не возражал. Номер находился в дальнем конце коридора, неподалёку от пожарной лестницы. Само крыло большей частью пустовало, что более чем устраивало его. Баки удовлетворённо кивнул и достал из кармана бумажник.

Дождавшись, когда довольно улыбающийся хозяин отвесит последний поклон и закроет наконец-таки дверь с другой стороны, Барнс опустил на пол тяжеленную спортивную сумку, странно брякнувшую при соприкосновении с полом, стянул с себя кожаную куртку и начал осмотр своего нового жилища.

Методично проверяя розетки, лампы и другие удобные для установки жучков местечки, он не переставал удивляться, по какой причине доктор Рейнор так настаивала, чтобы он поселился именно здесь. До места, где она вела свою врачебную практику, отсюда было не менее двух часов езды. Фактически её кабинет сейчас был единственным местом, к которому он был привязан официально. Ни работы, ни квартиры, ни полной свободы, дабы умотать вслед за Стивом на его очередное задание, Баки получить не мог до конца реабилитации. А когда он будет, этот самый «конец», зависело только от упрямой докторицы. Приходилось мириться с её дурным нравом и соглашаться.

Сначала — с самим фактом регулярного посещения кабинета этой малоприятной женщины, потом — с тремя дурацкими правилами, следуя которым, он должен был волшебным образом стать таким же белым и пушистым, как сам Капитан Америка. Услышав их впервые, Баки чуть не расхохотался.

А потом потекли долгие часы еженедельных сеансов. Часы, когда он был вынужден сидеть на безликом неудобном диване, молча глядя перед собой, а эта невыносимая женщина тянула и тянула из него слова. Такие блеклые, ненужные и неуклюжие. Слова, ни капельки не отражающие ни царящий в его душе холодный мрак, ни кровавую агонию воспоминаний, ни сковывающий все внутренности ужасом омут кошмаров. Слова, застревающие у него в горле раньше, чем он мог бы их озвучить. Даже если бы однажды захотел.

Однако доктор Рейнор была чрезвычайно упрямой женщиной, раз за разом предпринимая попытки получить нужные ей ответы.

Иногда у неё получалось. Как, например, тем июньским днём, когда ему приснился супермаркет…

— Вам снова приснился кошмар? — спокойным и даже чуть усталым голосом произносит доктор Рейнор, заставляя Баки зло стискивать челюсти.

— Мне не снятся кошмары, — упрямо мотает головой он.

Как же ему хочется просто встать и уйти! Вот прямо сейчас. Чтобы эта женщина больше не лезла в его голову, там и так кто только не бывал. Его ужасно бесит тот факт, что он ничего не может скрыть от неё, даже в те дни, когда не произносит ничего, кроме слов приветствия и прощания.

— Что вам снилось на этот раз, Джеймс? — тёмные глаза смотрят на него с немым укором, и Баки отлично знает, что теперь она не отвяжется, пока не узнает правду.

— Мне ничего не… — начинает Баки, но доктор чуть наклоняется вперёд, прищурившись, вглядывается в него и понимающе кивает.

— Кто-то особенный. Это был кто-то важный для вас, Джеймс.

Это предположение одновременно так далеко и так близко к цели, что Баки вскидывается:

— Она не особенная, она — мёртвая! Я даже имени её не знаю…

Губ доктора касается лёгкая улыбка, и Баки понимает, что сегодня он проиграл. Что ж, раз так — он расскажет, чтоб Рейнор прекратила улыбаться. Такое редко кому поднимает настроение.

— Теракт в торговом центре «Седьмое небо».

Лицо доктора Рейнор каменеет. Не отводя взгляда от сидящего напротив мужчины, она откидывается на спинку кресла.

— Расскажите мне, Джеймс.

Баки поднимает глаза и нервно стискивает живой ладонью бионическую.

— Моей целью был предатель-перебежчик. Он заметил нас, командир ударного отряда тогда здорово напортачил, засветившись перед объектом… — Барнс делает паузу, подбирая слова, чтобы его рассказ не казался рапортом о выполненной миссии. — Это неважно. В «Седьмом небе» он прятался от нас и дожидался «своих новых друзей», как выразился командир. Надеялся, что в людном месте его не тронут. На самом деле — это не проблема, мы уже были готовы зачистить его по-тихому, абсолютно незаметно для окружающих, когда приказ изменили. Операция должна была стать показательной, в назидание потенциальным предателям и их друзьям…

— Я понимаю, — мягко отзывается Рейнор. — Это было громкое дело. Погибло около пятидесяти гражданских, семеро полицейских.

Баки кивает, рассеянно проводя ладонью по волосам, и смотрит в пол.

— Но из всех погибших ты ярче всех помнишь именно её, — Рейнор не спрашивает, а утверждает, соглашаясь с какими-то своими мыслями. — Кто она?

— Сопутствующий ущерб, — не поднимая глаз, произносит Барнс. — Таких, как она, называли сопутствующим ущербом. Это всё, что я о ней знаю, — голос мужчины звучит глухо. — Я закрывался ею от пуль. Копы… простите, полицейские, — тут же поправляется Баки. Но Рейнор пропускает его оговорку мимо ушей. — Пристрелили мужика, служащего мне щитом до неё, и я схватил того, кто подвернулся под руку. Девчушка, старшеклассница наверное…

— Так чем же она отличалась от всех людей в супермаркете? — негромко интересуется Рейнор.

Джеймс молча смотрит себе под ноги, закусив губу. Где-то оглушительно громко тикают часы, и ему кажется, что это таймер в его голове отсчитывает секунды перед взрывом. Он не был сапёром. Никогда. Сержант Джеймс Барнс был снайпером. И мог прервать это тиканье только точным выстрелом, подорвав заряд прямо сейчас. Барнс поднимает на доктора тяжелый и какой-то обречённый взгляд.

— Тем, что Зимний Солдат не хотел её убивать…

Чёрт тогда дёрнул Джеймса рассказать доктору об этом сне! Об этом эпизоде жизни Зимнего.

Нет, доктор Рейнор была адекватной женщиной, она не стала закатывать глаза к потолку и вопить, какой он в сущности подонок. Тем более что это было не самое жестокое и отвратительное задание Зимнего. Однако психотерапевт какое-то время задумчиво смотрела в окно, кивая в такт своим мыслям, её пальцы бесконтрольно вращали, раскручивали и снова собирали воедино автоматическую ручку, после чего она заявила, что даёт ему новое домашнее задание! Баки необходимо пожить самостоятельно и непременно переехать из родной части Бруклина, где он жил у Стива, в этот всеми забытый район!

Пластиковый корпус розетки жалобно хрустнул под металлическими пальцами, и Баки ослабил хватку.

Его аргументы, что Стив неделями и месяцами пропадает на заданиях, а значит, Баки и так живёт самостоятельно, были отметены с бесящей его лёгкостью. И вот, несмотря на его сопротивление, два месяца спустя он въехал-таки в номер по указанному адресу. Доктор Рейнор утверждала, что ему необходима смена места, чтобы начать всё с нуля, а в этом районе хорошая экология.

«Экология!» — фыркнул себе под нос Барнс, подходя к окну и распахивая одну из ставней. Воздух в комнате был спёртый и душный. Какая, к чёрту, может быть экология в современном Нью-Йорке?

Зачем же Рейнор притащила его в эту дыру на самом деле?

Справедливости ради стоило отметить: неподалёку действительно находился край огромного парка, а сам номер был небольшим, но чистым. Светлые, абсолютно нейтральные обои по одной стене и имитация кирпичной кладки — по другой, деревянный пол, от которого ещё немного пахло свежей краской, плотные, уже частично выгоревшие шторы, видимо перенесённые из другого места.

Кухонная зона, о которой говорил мистер Вонг, была отделена от основного помещения узенькой барной стойкой и казалась какой-то игрушечной. Баки потянулся к крану, проверяя, подключена ли вода, и заодно наполнил чайник, нечаянно смахнув локтем какую-то деревянную штуковину.

— Кукольный домик какой-то, — недовольно пробормотал Баки, осматриваясь по сторонам. Потянувшись за кружкой, он уронил пластиковую подставку с одним-единственным ножом, грубо выругался, поднимая её, а затем наклонился, осматривая пространство под столешницей на предмет наличия жучков. Паранойя, конечно, но… мало ли.

Ему с его габаритами в узком закутке было явно тесновато. Прослушки всё-таки не оказалось, даже в плохо прикрученных розетках, но Барнс умудрился дважды удариться головой: о низко расположенную рабочую поверхность и об открытую дверцу шкафчика. Тем не менее здесь было всё необходимое: небольшой видавший виды чайник, двухкомфорочная газовая плита, притулившийся в углу холодильник, весело замигавший лампочками при открывании, микроволновка и минимальный набор посуды: пара разнокалиберных кастрюль, поцарапанная сковорода, несколько тарелок, кружка с щербинкой, три ложки и одна вилка с чуть погнутыми зубцами.

Что ж, ему должно хватить.

Интерьер оставшейся части комнаты состоял из легендарного гигантского телевизора, узкого встроенного шкафа, куда с лёгкостью влезли небогатые пожитки бывшего Зимнего Солдата, журнального столика и того самого «коротковатого» дивана.

Тщательно проверив комнату на наличие записывающей, прослушивающей и подсматривающей техники, Баки удовлетворённо вздохнул и устроился на диване с чашкой травяного чая, привезённого им с собой из Ваканды. Обычную заварку, равно как и кофе, он ещё не успел приобрести. А доктор Рейнор настояла, чтобы Баки не трогал запасы Роджерса, а обзаводился собственным скарбом. Причём первую закупку необходимого он должен был сделать в крупном супермаркете, как обычный человек. Баки покосился на банку с травяным чаем, гадая, на какой срок можно отложить магазинный штурм. Если очень постараться, чай можно растянуть на три недели.

Однако уже через полчаса в расчёты пришлось вносить корректировки. В «ванной комнате» самой ванны не оказалось, зато была миниатюрная душевая кабина. Взгляд Барнса пробежался по полочкам, держателям для туалетной бумаги, мыльницам, подставкам под зубные щётки… все они сверкали чистотой и были абсолютно пусты.

Да, похода в ближайший супермаркет ему не избежать…

Барнс тяжело вздохнул.

Ему не нравились супермаркеты.

* * *

Резко выдохнув, Баки надвинул на глаза козырёк бейсболки и неспешно вошёл в гостеприимно распахнувшиеся двери, чувствуя себя провалившимся в пасть Харибды.

У входной зоны было двое охранников: один осматривал расположенную рядом часть торгового зала, второй уткнулся в светящиеся мониторы.

Барнс спокойным шагом обогнул их и направился в зал. Стараясь не привлекать внимания, он быстро осмотрел видимую часть помещения, запоминая расположение камер и вычисляя возможные «слепые зоны». В конце первого ряда он заметил ещё одного охранника, увлечённого беседой с хорошенькой сотрудницей, раскладывающей на полках товар.

Баки хмыкнул, прикидывая, что ещё как минимум один страж должен находиться на кассе. В какой стороне находились кассы, он представлял довольно точно. А вот где искать то, что ему нужно купить…

Лавируя между покупателей, Баки пытался сориентироваться в огромном продуктовом городе. Полки пестрели обилием разноцветных баночек и коробочек, но он имел довольно отдалённое представление, что из этого и как можно употреблять.

В конце концов, обойдя несколько рядов, Джеймс наткнулся на полку с яйцами. Это было точно съедобно. И, что немаловажно, как их использовать, он помнил. Закинув в корзину сразу три десятка, он немного приободрился и направился дальше. Однако спустя ещё полчаса блужданий он готов был начать крушить всё, что попадалось под руку. Толпящиеся вокруг шумные и противные люди, скрипучие колёса тележек, навязчивые резкие запахи, исходящие и от людей, и от товаров — всё это начинало сводить его с ума. А меж тем в его корзине помимо несчастных яиц лежали лишь две коробки молока, хлеб и несколько рулонов туалетной бумаги. Покосившись на свой небогатый улов, Барнс решил плюнуть на всё и направился в сторону касс. В конце концов, он сможет предъявить чек своему куратору. А где и когда он докупит остальное — его личное дело.

Очередь продвигалась со скоростью черепахи, и Барнс попытался перестроиться в режим ожидания. Будучи снайпером, он мог подолгу сидеть в засаде. Но не посреди шумной толкающейся толпы! Он зажмурился, стараясь дышать глубоко и ровно. Инстинкты поочерёдно пытались подтолкнуть его то к бегству, то к массовому членовредительству.

Вдохнув полной грудью в очередной раз, Барнс замер. Его ноздрей коснулся тонкий и такой соблазнительный аромат, пробудивший целый сонм неясных, но большей частью приятных воспоминаний. Где-то на задворках сознания тут же замаячила грозная тень очередного обнуления.

Нет-нет-нет!

Баки сжал челюсти, стараясь вынырнуть из затягивающего мозг кошмара. Так же пахло в том отделе десять лет назад, когда он, выполнив задание, отходил к своему отряду, прикрываясь заложником. Тогда ему показалось почти забавным, что полицейские сами подстрелили мужика, обмякшего в его руках.

Он скривился, вспомнив, как отшвырнул ненужный балласт, раскроив раненому заложнику череп об угол стеллажа, и тут же схватил следующего.

Взгляд Барнса скользнул по ароматным коробочкам: ванилин, какао, корица, смесь для брауни… Девочка, что попалась ему тогда следующей, видимо, собиралась испечь что-то, порадовать родных. А может, выполняла поручение матери…

Пластиковая ручка продуктовой корзины затрещала и впилась в его ладонь острым краем.

Обойдя райончик, где располагалось его временное убежище, Барнс пришел к выводу, что место было в сущности не таким уж и плохим. В меру шумным, живым и… удобным для жизни. По крайней мере, если речь шла об обычном человеке. Поблизости находилось несколько небольших магазинчиков, где Барнс смог раздобыть то, что казалось ему необходимым, а также пара мелких кафешек и баров.

Наличие последних навело его на мысль, что возиться самолично с ужином совершенно необязательно. Во всяком случае — не в первый день. Он не хотел возвращаться в эту пустую и чужую комнату, где даже пахло… нежилым помещением. Не то что в квартире Стива, которая уже стала привычной, и сама привыкла к нему, Баки. Привык строптивый смеситель, который в первое время начисто отказывался подчиняться законам физики и устраивал Барнсу ежедневный контрастный душ, даже если тот вовсе этого не хотел. Привык телевизор, к которому всё время приходилось докупать пульты, так как они со Стивом по очереди продавливали кнопки регулировки звука. Привык соседский пёс, переставший облаивать его каждый раз, как Баки выходил в коридор. И сам сосед, седенький скрюченный ветеран, всего лет на тридцать моложе самого Барнса, перестал ворчать им вслед, что Стиву следовало бы привести домой девушку, а не… друга, и даже стал здороваться.

До самого Джеймса дошло, на что именно намекал ветеран, только пару недель спустя. А Стиви, кажется, до сих пор не понял, о чём шла речь. Баки не стал его просвещать. Боже, куда катится мир, если человек столь почтенного возраста, увидев двух друзей, почти братьев, первым делом думает… о том самом. Барнс брезгливо скривился.

Но всё же Барнсу становилось веселее, когда, встречая этого дедка в коридоре, он слышал: «Доброе утро!». Или от той смешной девчонки, что жила с другой стороны от их квартиры и коровьими глазами смотрела вслед Стиву. Так казалась более ощутимой реальность, в которой он — Баки Барнс — обычный человек. Никому, кроме Стива, не нужный, везде лишний, но всё же живой человек, а не цепной пёс, орудие треклятой Гидры. И мир вокруг — не иллюзия, созданная его больным замороженным мозгом.

В поисках места, где можно было бы поесть, Баки прошёл ещё три квартала, приглядываясь к местным забегаловкам. В итоге он остановил свой выбор на небольшом баре, обшарпанном и неприметном, где помимо пива заказал жаренное на углях мясо и картофель-фри.

В ожидании заказа Баки незаметно присматривался к немногочисленным посетителям заведения. Трое чернокожих парней за столиком в углу, активно жестикулируя, что-то бурно обсуждали: не то футбольный матч, не то крутую тачку. За стойкой, потягивая какой-то ярко-розовый коктейль, сидела девица в ультракороткой юбке. Встретившись взглядом с Баки, незнакомка улыбнулась. Глаза Баки хищно сощурились. Почему бы и нет? Он всё равно не имел чётких планов на вечер.

— Ваш заказ, — не слишком любезным тоном оповестила подошедшая официантка, являющаяся по совместительству и барменшей.

Баки перевёл взгляд на неё, заметив следы усталости на бледном лице. Похоже, её смена подходила к концу. Внезапно вспомнилось осунувшееся лицо матери, устало откинувшейся на спинку старого продавленного дивана. Смены на заводе были настолько тяжелыми, что мать порой была не в силах даже разговаривать. И детям пришлось разделить часть домашних обязанностей, чтобы хоть как-то помочь ей.

Находит ли эта барменша после работы силы на общение с близкими? Или её жизнь так же сера и беспросветна, как этот самый бар?

Внезапно Баки захотелось сделать что-то приятное для этой замученной девушки.

— Спасибо, — он ослепительно улыбнулся и мазнул взглядом по бейджику, — вы очень любезны, Николь.

Барменша вскинула удивлённые глаза и, встретившись с ним взглядом, густо залилась румянцем, поправив выбившуюся из небрежно собранного хвоста прядь. Неловко улыбнувшись, девушка чуть наклонилась, переставляя тарелки на столе, и негромко, так, чтобы слышал только он, пробормотала:

— Не советую, — не глядя на Баки, барменша едва заметно кивнула на блондинку в короткой юбке, которая строила глазки Барнсу. — Это парень вообще-то. Все зовут его Лаки.

Барнс поперхнулся пивом и уставился на насмешливо хмыкнувшую Николь. Та подхватила поднос и с чувством выполненного долга вернулась за стойку. Баки проводил её шокированным взглядом, потом посмотрел на мгновенно скисшего Лаки и уткнулся в свою тарелку.

Блондинки блондинками, точнее — блондинами, а организм суперсолдата, благодаря ускоренному метаболизму, нуждался в усиленной кормёжке. Кто-то из сотрудников Щита даже пошутил, что Гидра его замораживала, потому что не могла прокормить.

Остряк хренов.

На базах Гидры его поддерживали в основном питательными смесями, так что он практически разучился принимать пищу. Скрывшись от Гидры после проваленной миссии на Трискелионе, потерянному и дезориентированному Баки пришлось не только собирать информацию и собственную личность по крупицам, но и в срочном порядке приучать организм к самым простым вещам: есть, мыться, не реагировать агрессивно на резкие звуки и движения. И как только азы были усвоены, его искорёженная жизнь заиграла новыми, давно забытыми красками. Впервые за последние семьдесят лет Солдат ощутил, что водные процедуры могут быть приятны, если вода не будет ледяной, а еда, помимо питательных веществ, может приносить удовольствие.

В жизни Зимнего солдата таких понятий не существовало…

Баки подцепил очередной кусок стейка на вилку. Мясо оказалось на удивление вкусным. Сочное и мягкое, оно будто таяло во рту. Баки с сомнением покосился на маленькую мисочку с незнакомым соусом. Это был явно не кетчуп. Мысленно пожав плечами, он решил рискнуть и макнул туда небольшой кусок. Аромат был с яркими фруктовыми и чесночными нотками, а вкус — кисло-сладкий, чесночно-пикантный, с лёгкой мятной свежестью. Баки и не заметил, как смёл всё, что было на тарелке.

Да, с гидровской баландой это не сравнить…

Баки как раз всерьёз раздумывал, не заказать ли ещё порцию мяса, чтобы захватить с собой и решить таким образом проблему завтрака, когда дверь бара распахнулась и на пороге появилась невысокая всклокоченная женщина лет пятидесяти в махровом халате. Она быстро осмотрела помещение и, явно увидев кого-то, решительным шагом направилась вглубь зала, где уже почти спал на столе щупленький пожилой мужчина, по-видимому, не рассчитавший с выпивкой. Женщина энергично потрясла его за руку. Не добившись ответа, она быстро и достаточно громко запричитала на незнакомом Баки языке, силясь закинуть руку мужчины на своё плечо и поднять его на ноги. Но, сколь бы щуплым он ни был, удержать такой вес женщине было явно не по силам, и Баки едва успел подхватить заваливающееся мужское тело под мышки, дабы он не утянул на пол и жену. Та тут же залопотала что-то, чего Барнс снова не понял. Поэтому просто перехватил мужичка поудобнее и, чуть склонившись к взволнованной женщине, спокойно произнёс:

— Не переживай, мать. Я помогу. Показывай дорогу.

Удивительно, но женщина его поняла. Потому что посмотрела прямо в глаза, кивнула и торопливо засеменила впереди. Баки изловчился на ходу выудить бумажник из кармана и оставил на стойке плату за ужин и чаевые для одобрительно кивнувшей ему на прощание Николь.

Примерно в дверях бара им навстречу попался ещё один низенький щупленький мужчина азиатской внешности. Торопливо распахнув перед ними дверь, он помог женщине спуститься с крыльца и сопроводил до расположенного двумя кварталами далее дома. Пока хозяйка торопливо раскланивалась с Барнсом и вторым мужчиной, которого называла Йори, её дочь пыталась увести отца в его комнату.

— Может, помочь донести его до кровати? — неуверенно спросил Баки, глядя на совместные старания женщин.

— Нет, парень, дальше они сами. Спасибо, что помог. Ри просто малость перебрал сегодня. Сиа — хорошая женщина, но шумная, — как бы извиняясь за соседей, проговорил тот, кого Сиа назвала Йори.

— Да ладно, — примирительно махнул рукой Баки. — Она беспокоится за него. Вот и кричит.

— Столько лет, столько лет… — задумчиво произнёс дедушка, а потом протянул руку и представился: — Мистер Накадзима, молодой человек. Но для хороших людей — просто Йори.

— Баки, — пожал старческую сухую руку Барнс, вглядываясь в лицо мужчины. Мистер Накадзима, тот самый, которого он давно отметил в своей записной книжке и которого как раз собирался искать. Искать, чтобы пытаться искупить перед ним то, что искупить невозможно…

* * *

На город опустилась ночь, окутывая улицы прохладой и темнотой. Шумиха на улицах понемногу стихала, перетекая поближе к злачным ночным заведениям. Спальные кварталы, оправдывая своё название, погрузились в сон. А тёмные воды Ист-Ривера бежали и бежали мимо. И Баки почти физически ощущал, как временной поток, подобно водам реки, течёт куда-то вдаль.

Семьдесят лет. Семьдесят лет прошли для него в мешанине из крови, боли, обнулений, приказов и бесконечного холода. И теперь, когда Гидра уже не властна над ним, казалось бы, можно жить и жить, навёрстывать упущенное. А он всё несётся в этом потоке из боли и не может остановиться, зацепиться, выбраться на берег. Впрочем, никто его на этом берегу и не ждёт. Кроме Стива разве что.

Было уже около трёх часов ночи, когда Баки наконец смог заставить себя направиться к своему новому жилищу. На душе было тоскливо, и ему даже захотелось, чтобы за ним, так же как за пьяненьким Ри, прибежала жена и погнала его домой кухонным полотенцем. Пусть даже мокрым, он бы не возражал. Только бы чувствовать, что хоть кому-то не безразлично, где он есть. И есть ли.

Старушка-консьерж спала, откинувшись на спинку стула. Тем лучше. Её любопытные расспросы и бесконечные разговоры сегодня днём едва не свели его с ума. Баки тихонько хмыкнул и бесшумно проскользнул к лестнице, ведущей в его крыло. Ключ в замке провернулся с тихим щелчком, и Баки по привычке замер, прислушиваясь. В комнате кто-то был.

Нет, его ночной гость не шумел, не скрипел диванными подушками, не произносил ничего вслух, но многолетнее чутьё суперсолдата-киллера мгновенно засекло присутствие в комнате кого-то живого. Барнс бесшумно шагнул в сторону, дабы не быть удобной мишенью в светлом дверном проёме. Рукоять ножа сама скользнула ему в руку, и он на миг замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Глаза после яркого света коридора почти не видели в темноте, но и без них можно было понять, что загадочный визитёр засел где-то в области дивана. Джеймс чувствовал это. Знал.

В два шага преодолев прихожую, Баки прыгнул вперёд, перекувыркнулся и растерянно замер, держа нож наизготовку. Он был уверен, что некто находится именно на диване, но в тусклых лучах, падающих из коридора, было видно, что диван пуст. Почти пуст.

Не веря своим глазам, Баки протянул руку к выключателю светильника, стоящего на журнальном столике. Лампочка вспыхнула желтым мягким светом, и он опустил руку с ножом. В углу возле подлокотника дивана лежала пушистая меховая подушка. Почувствовав его взгляд, меховушка развернулась, сверкнула янтарными глазами и недовольно подёргала острым ухом.

— И что ты здесь делаешь? — усмехнулся Барнс, пряча нож.

Кошка посмотрела на него сонными глазами, а потом вдруг потянулась, выгибаясь и протягивая лапки к хозяину квартиры, и негромко мяукнула. При этом верхняя часть её тела свесилась с края дивана, и Баки подставил руку, страхуя животинку от падения. Видя нерешительность человека, незваная гостья обнюхала живые пальцы Баки и тут же ткнулась в них головой, выпрашивая ласку. Баки улыбнулся, осторожно проводя подушечками пальцев по мягкой шерстке.

— Ну и что мне с тобой делать? — поинтересовался он у животного. Та снова глубокомысленно мяукнула, усевшись на диванной подушке. — Да, я так и понял, — серьёзно кивнул Барнс, поднимаясь и подхватывая кошку на руки. — Давай, иди домой! — негромко приказал он, выставляя кошку в коридор. Закрыв дверь перед носом озадаченной кошки, Барнс почувствовал себя полным мудаком. Что ж, ему не привыкать.

Диван и в самом деле был коротковат, но Баки и не собирался спать на нём. Привычно расстелив одеяло на полу, он извлёк из шкафа жёсткое хлопковое полотенце и направился в душ.

Пакет с мыльными принадлежностями лежал на тумбочке возле раковины. Пошелестев обёртками, Баки расставил обновки по местам, быстро разделся и шагнул под обжигающие водные струи. Как же хорошо!

Горячие капли упруго отскакивали от напряжённых плеч, массировали мышцы и ласкали кожу, согревая, расслабляя. Совсем не так, как это было на базе ГИДРЫ. Воспоминания о ледяной воде и едва не сбивающем с ног напоре заставили тело привычно сжаться, но Барнс тут же усилием воли постарался отогнать неприятные мысли. Стянув с крючка новенькую мочалку, он выдавил на неё гель для душа с ароматом цитруса и принялся растирать кожу. Не до утра же релаксировать здесь.

Покончив с водными процедурами, Баки зачесал волосы назад и, натянув пижамные штаны, прошествовал на свою тесную кухоньку. Под недовольное бульканье чайника настрогал бутербродов с ветчиной, закинул в чашку с кипятком чайный пакетик и устроился перед телевизором. Занять себя было катастрофически нечем. Покосившись на свою лежанку, Барнс фыркнул в чашку с чаем и улыбнулся. В складках одеяла нервно дёргался длинный кошачий хвост.

— Надоеда, — беззлобно кинул он выглянувшей на голос кошке.

Та сверкнула янтарными глазами и, коротко мяукнув, вспрыгнула на диван, тут же нагло устроившись у Барнса на коленях. Отложив бутерброд в сторону, Баки легонько провёл кончиками пальцев между острыми ушками нахалки. Кошка снова мурлыкнула, настойчиво ткнувшись головой в его ладонь, и довольно затарахтела, когда живые пальцы бывшего Зимнего Солдата увереннее зарылись в её шерсть.

Баки улыбнулся.

* * *

— Как вам на новом месте, мистер Барнс? — с мягкой улыбкой поинтересовалась доктор Рейнор, усаживаясь в кресло напротив и заправляя за ухо выбившуюся прядь волос.

Её голос звучал ровно и довольно доброжелательно, как и всегда во время их сеансов. Исключая те моменты, когда раздражение от его упрямства брало верх, конечно. Тогда Рейнор могла быть жёсткой и даже язвительной. Но сейчас во взгляде доктора сквозило странное любопытство, и это нервировало Баки.

Что её так заинтересовало? Смог ли он самостоятельно провести переговоры о съёме жилья? Так это и Зимний мог, что уж там. Здесь особых социальных навыков не нужно, были бы деньги. Может, дело было в посещении супермаркета? Это было то ещё испытание.

— Нормально, — кивнул Барнс, извлекая из кармана немного помятый чек и выкладывая его на журнальный столик.

Рейнор скользнула взглядом по предложенному её вниманию бумажному трофею и едва заметно улыбнулась.

— Вы молодец, Джеймс, — кивнула она. — Продолжайте обустраиваться на новом месте. Обживайтесь, знакомьтесь с людьми…

— Я не понимаю, чего вы хотите этим добиться, док, — немного раздражённо покачал головой Барнс. — Зачем весь этот фарс с переездом?

К его удивлению, доктор Рейнор только загадочно улыбнулась.

— Когда придёт время, вы всё поймёте сами, Джеймс. Поверьте моему слову.

Неторопливый шелест капель по листве то и дело сбивался на сумасшедшую дробь под ледяными вздохами ветра. Пёстрые резиновые сапоги защищали ноги почти до колен, но всё, что было выше, промокло едва ли не насквозь.

Соня зябко поёжилась, поправила край шерстяного палантина, едва не сорванного с головы сильным порывом ветра, и прошлась только что отжатой тряпкой по холодному камню надгробия.

Не по-сентябрьски холодный мелкий дождь сыпался с неба уже три дня, и у неё так и не выпало более удобной возможности привести могилу в порядок. Обычно она покупала банку краски, нанося свежий слой на металлические прутья оградки, отмывала каменные плиты, сам памятник. В прошлом году они с Людмилой Романовной заменили выцветшую за годы фотографию и установили удобную лавочку. А в этом — дождь продержал Соню в помещении все три дня. Только и сделала, что напекла пирожков для поминок. Её самолёт вылетал через несколько часов, и ей стоило уже собирать вещи, но она не могла не заехать сюда. Не могла не попрощаться.

— Какой же он красивый, — дрожащим голосом произнесла стоящая возле памятника женщина, проводя пальцами по лицу молодого человека на фото. Она так и простояла всё то время, что они находились здесь, вглядываясь в его черты и совершенно забыв о времени. — Такой красивый…

Она всхлипнула, и Соня, отбросив бесполезную тряпку, бережно обняла свою спутницу.

— Людмила Романовна, ну что вы? — успокаивающе шептала девушка, поглаживая вздрагивающую от рыданий спину женщины. — Ну? Ш-ш-ш-ш… Не плачьте. Сейчас приедет Толик, привезёт Лену, ребятишек…

Однако мысль о приезде старшего из сыновей Людмилы Романовны не принесла ожидаемого утешения, и женщина заплакала еще сильнее, едва не завыв в голос.

— Ну что вы, Людмила Романовна? Вы же любите внуков, — обескураженно залепетала София, не зная, как утешить, помочь…

— Ой, прости меня, Сонечка! — причитала Людмила, чуть отстранившись и возя по мокрому лицу носовым платком. — Да как подумаю, что и у вас с Мишей могли бы быть детки, старший уже классе в третьем бы учился, если бы вы поженились в тот год, когда… когда… — захлебнувшись очередным рыданием, Людмила Романовна прижала платок ко рту.

София вновь притянула к себе мать Михаила и сглотнула горький ком. Её взгляд скользил по потемневшим от влаги крестам и памятникам, не останавливаясь ни на одном из них, не видя, не замечая…

Чувство вины обвилось вокруг её шеи, как вычурное боа из перьев, мешая дышать полной грудью и заставив чуть не до боли стискивать зубы. Её вынужденная ложь в очередной раз резанула по ней острым как бритва краем, задев и эту добрую немолодую женщину.

Она вздрогнула, когда горячая рука Людмилы Романовны обхватила её мокрые, потерявшие от холода чувствительность пальцы.

— Ох! Да что ж это я? — тут же отстранилась Людмила, поднося красные, беспомощно скрючившиеся от холода девичьи пальцы к глазам. — Дочка, взгляни на свои руки! Брось, брось уже это дело! Всё и так чисто, — запричитала Людмила Романовна, обхватывая своими ладонями окоченевшие Сонины. — А если что и осталось, я протру, как погода хорошая будет. Ты не беспокойся, я тут часто бываю. Давай, прощайся с Мишей, да пойдём. Толечка вот-вот приехать должен, отвезём тебя на самолёт твой. А то, может, передумала? Нет? Тогда прощайся, милая, не буду мешать.

София проводила растерянным взглядом удаляющуюся спину Людмилы Романовны, поправила промокший палантин и медленно повернулась к лицом к памятнику, отыскивая взглядом цветную карточку. Со снимка на неё смотрел молодой улыбчивый парнишка в голубой рубашке сотрудника правопорядка. Совсем мальчишка…

Глаза предательски защипало.

— Михаил, — хрипло выдохнула девушка, чувствуя, как горло перехватывает спазмом. — Простите меня. Спасибо и… простите меня за всё.

Фотография ожидаемо хранила молчание, но Соне казалось, что молодой человек смотрит на неё с осуждением. Снова. Губы девушки предательски задрожали, и она прикрыла их ладонью.

Всхлипнув, Соня развернулась и, обхватив себя руками за плечи, устремилась прочь.

Прошло десять лет, а она по-прежнему не знала, что ещё может сказать ему.

* * *

Увидев внизу огни Нью-Йорка, София облегчённо вздохнула. Более десяти часов в самолёте оказались тяжёлым испытанием и для её нервов, и для затёкших мышц. Тело болело. Хотелось хорошенько потянуться, скинуть одежду и принять горячий душ. А где-то в подкорке настойчиво свербело что-то непонятное, напоминающее тревогу. Или беспокойство. Из головы не шло грустное лицо Людмилы Романовны и то, как настойчива она была при прощании.

— Десять лет прошло, деточка, — говорила Людмила, ласково поглаживая Сонины пальчики. — Я ценю твою преданность Мише, дорогая, правда ценю. Останься он жив, ему бы очень повезло с женой, вы были бы самой красивой и самой счастливой парой, какая только может быть, — женщина тяжело вздохнула и посмотрела Соне в глаза. — Да только нет больше Миши. Десять лет как нет, — она обхватила маленькие ручки несостоявшейся снохи и порывисто сжала. — Тебе пора идти дальше, дочка! Подумай уже о новой семье! Присмотрись к парням вокруг, выбери себе по душе да привози ко мне, как зятя приму. А нет у вас там подходящих, так бери отпуск, мы тебя здесь познакомим. У меня на примете уже и пара кандидатов есть. А?

Этот разговор всё крутился в её мозгу, пока она летела через полмира. Не покидал её мыслей, когда она выходила из самолёта, получала багаж и ехала в насквозь пропахшем какой-то химией такси, из которого пришлось выйти на несколько кварталов раньше, дабы не спровоцировать приступ астмы. Вертелся в памяти, обжигая жарким стыдом. Когда? Когда она уже решится рассказать этой женщине правду? И как это сделать, когда та так привязалась к ней? И ведь сама Соня тоже…

— Помочь с выбором, мисс? — прозвучал рядом мягкий и как будто тёплый голос.

София вздрогнула и поймала себя на том, что уже минут десять стоит перед витриной крохотного кафе на углу, бессмысленно пялясь на кофейную карту. Сама не поняла, как оказалась здесь. Вроде бы только что стояла, стараясь отдышаться, возле шумного бара. А в следующий миг — она перед крохотным летним кафе.

— Да, пожалуйста, — растянула в улыбке ярко накрашенные губы Соня, оборачиваясь к обладателю приятного голоса. Бариста оказался невысоким мужчиной средних лет с доброй улыбкой и какими-то по-собачьи грустными глазами. — Что-нибудь, что может вернуть к жизни. И… — девушка окинула взглядом витрину со сладостями. Почему бы и нет? Дома сейчас шаром покати. — И вот это печенье, с шоколадной крошкой, верно?

— Верно, мисс, — сверкнул белыми зубами бариста.

София устало опустилась за ближайший столик, пристроив в сторонке чемодан. Бесполезные в это время суток солнцезащитные очки отправились в сумочку, и Соня на миг представила, как должна выглядеть со стороны. Бледная и уставшая, без макияжа, только ярко-красная помада хищно выделяется на блеклом лице. Девушка взяла салфетку и промокнула губы, стараясь стереть хотя бы часть помады. Ночной ветерок заставил её поёжиться, и, запахнув уютный кардиган чуть плотнее, она лениво потянулась к телефону, нажимая кнопку включения. Пора было возвращаться к реальной жизни. Экран засветился, и мелодичное тилиньканье поведало Соне, что она снова на связи.

— Нечто особенное для такой красивой девушки, — улыбнулся бариста, выставляя на столик перед ней изящную чашку, украшенную горой взбитых сливок, и тарелку с печеньем. — Венский кофе.

— Спасибо, — София обхватила чашку тонкими пальчиками и только тогда осознала, насколько замёрзла и устала. А ещё — проголодалась. Поднеся кофе к губам, она сделала первый глоток. Горячий напиток прокатился приятной волной по пищеводу и был подобен живительному эликсиру. Облизнув осевшие на верхней губе сливочные «усики», Соня блаженно прикрыла глаза. — М-м-м-м! Да вы просто волшебник! Хотите печенье?

Мужчина хитро усмехнулся и отрицательно покачал головой.

Хлебнув ещё, Соня аккуратно надкусила одно из печений, стараясь не усыпать крошками одежду, и искренне улыбнулась. Она обожала сладости и вкусный кофе! Настроение стремительно поползло вверх. Дрожь в руках отступала, и девушка ощутила прилив сил. Словно в ответ на это из сумки донеслась трель телефонного звонка.

София отряхнула пальчики от крошек и разблокировала экран. Сообщение.

Пробежав текст взглядом, Соня довольно хмыкнула. Заказ на пирожные.

Что ж, очередная свистопляска с часовыми поясами пришлась кстати, ей как раз расхотелось спать.

Закинув в рот последний кусочек печенюшки и запив его остатками кофе, София оплатила свой нехитрый ужин, поблагодарила бариста и, подхватив ручку чемодана, направилась в сторону своей квартиры. Она чувствовала себя прекрасно. Ветерок ласково шевелил её волосы, ночная прохлада приятно бодрила, выпитый кофе согревал изнутри, а лёгкий перестук каблучков вселял привычную уверенность в себе. Вслушиваясь в мягкий стрёкот чемоданных колёс, обычно напоминающий ей о путешествиях и приключениях, девушка ощутила, что сейчас он торопил её скорее вернуться домой и заняться любимым делом. Делом, за которым были не страшны никакие грустные мысли. София улыбнулась такой перемене и, притормозив на секунду, оглянулась, встречаясь взглядом с улыбающимся доброй улыбкой мужчиной.

Этот бариста определённо был волшебником.

Огонь был всюду: полыхал оранжевым заревом за выбитыми стёклами, сыпался дождём обломков на головы, обжигал изнутри раненую руку, пульсировал в висках, отзываясь на каждое слово голубоглазого блондина.

Стиви.

Воспоминания взрывались в мозгу перекошенными бессмысленными картинками, заставляя внутренне сжиматься от ужаса: подобное всегда каралось обнулением. Солдат часто задышал, металлические пальцы тихо зажужжали, удваивая давление на чужое горло. Он устранит цель, вернётся на базу, сам сядет в это чёртово кресло для процедур, и всё наконец закончится. Исчезнет кто-то другой, кто скребся за перегородкой в мозгу, исчезнет карусель непонятных образов, эмоций, страха… Исчезнет всё, кроме холода.

Рука Зимнего всё сжималась и сжималась, выдавливая остатки жизни из такого знакомого и такого любимого человека.

— Ты — моё задание! — рычал он, нанося удары вибраниумным кулаком. — Ты — моё задание!

— Тогда выполни его, Баки. Ведь я с тобой до конца… — выдавил сквозь сжатые зубы Стиви.

Баки кричал и бился внутри, но металлические пальцы упрямо сдавливали горло кэпа, заставляя его хрипеть и синеть. Где же взрыв? Где этот чёртов взрыв, который отбросил тогда Стива в воду?

— До конца, — выдохнул Стиви, и Зимний Солдат понял, что выполнил эту миссию.

Дыхание перехватило, горло предательски сдавило, и Джеймс завыл от нестерпимой боли, прожигающей все его внутренности. Он прижался лбом к груди Роджерса, давясь слезами. Он ничего, ничего, ничего не мог исправить!

И тут грянул взрыв…

Баки резко сел, отбросив в сторону мешающее двигаться одеяло, и огляделся по сторонам. В беспрестанном мельтешении включенного телевизора рассмотреть окружающую его обстановку не составляло труда. Его крохотная квартирка была пуста. Только кошка, которую он нарёк Надоедой, приподняла голову, рассматривая всполошившегося человека.

Баки провёл рукой по лицу, стирая выступивший на висках пот и остатки сна, и только тогда понял, что взрыв ему не приснился. То есть, конечно, приснился, но далеко не без оснований.

За стеной что-то громко жужжало, периодически позвякивая и громыхая.

Чертыхнувшись, Джеймс повалился обратно на подушку, накрываясь одеялом, и перевернулся на бок. Сердце колотилось где-то в горле, было холодно. Было дьявольски холодно, словно его душу погружали в криосон. И Баки знал, что его не сможет согреть ни чай, ни плед, ни тёплая одежда. Холод был фантомным.

Баки перевернулся на другой бок. Сон не шёл. По полу соседней квартиры провальсировали лёгкие женские шаги. В одну сторону. Потом — в другую. Загадочный прибор взвыл ещё интенсивнее, и Баки захотелось садануть в стену вибраниумной рукой. Прозрачненько так намекнуть соседям, что они не правы…

Вместо этого он натянул одеяло повыше, поворочался какое-то время в напрасной надежде заснуть, а убедившись в бесполезности своих усилий, откинул одеяло и прошлёпал в ванную комнату. Умывшись и почистив зубы, он почувствовал себя чуть бодрее. Хотелось кофе, кого-нибудь придушить, а ещё — затянуться как следует.

Курил сержант Барнс крайне редко и чертовски давно. Ещё когда входил в состав «Ревущих коммандос». И только в самых экстренных случаях. Так что сигарет у него не было. Но соседи побили все возможные рекорды, взвинтив его почти до ручки одним только своим возвращением. На редкость раздражающие люди!

Чайник пыхтел и шумел, тщетно стараясь заглушить вой и тарахтение моторчиков за стеной, но не закипал. Зато закипал Баки. Глубоко вдохнув и медленно выпустив воздух через нос, Барнс достал кружку, коробку с сахаром, погнутую ложку. Вода в чайнике наконец забулькала. Баки выдохнул с облегчением, предвкушая, что хоть одно из его внезапных утренних желаний сбудется, и полез на полку с чаями. Кофе не было.

Раздраженно хлопнув дверцей, он выключил плиту. Это утро было просто… отвратительным.

Ругаясь вполголоса, Баки натянул куртку и вышел из квартиры. Вчера в паре кварталов он видел круглосуточную летнюю кафешку, может, и сигареты по пути найдутся. Но сначала… Доктор Рейнор настаивала, чтобы он говорил с людьми, учился выражать своё недовольство вслух, а не копил в себе.

Провернув собственный ключ, он в два шага оказался у двери соседей и постучал.

— Ник, ты на ракете, что ли, прилетел? — донеслось из-за двери в ответ на его стук. — Я едва успела всё упаковать.

Нет, не на ракете. И он — не Ник. Можно было с упаковкой и не спешить так.

Торопливый стук каблучков прекратился, дверной замок щёлкнул, в воздухе разлился аромат ванили, и взгляд Баки упёрся в обтянутую тёмными короткими брючками аппетитную попку. Скользнув взглядом вверх и вниз от отправной точки, он удивлённо моргнул и резко выдохнул заготовленный для довольно едкого комментария воздух. Градус раздражения понизился минимум на порядок, а губы начали растягиваться в довольную улыбку. Картина просто радовала глаз.

Тем временем, повернувшись к Барнсу спиной, девушка аккуратно составляла друг на друга яркие картонные коробки.

— Между прочим, было бы очень мило, если бы ты сообщал мне о подобных заказах заранее, — укоризненно бормотала незнакомка, завязывая большой синий бант на верхнем картонном ларце. Потом схватила с обувницы ножницы и ловким движением провела по длинным концам упаковочной ленты, отчего те превратились в забавные кокетливые кудряшки. — У меня просто могло не оказаться нужных продуктов. Да и после десяти часов в самолёте… — Девушка наконец справилась с капризным бантом и, подхватив коробочную пирамиду, обернулась лицом к гостю.

Ей потребовалось время, чтобы понять, что перед ней не Ник. Секунды три она просто смотрела ему в лицо, широко распахнув глаза, а затем резко отпрянула назад, едва не свалившись на обувную полку, и вжалась спиной в стену. Краски схлынули с её щёк, а в глазах отразился такой явный ужас, что Баки готов был поспорить — она его узнала. Узнала в нём Зимнего Солдата, человека, от чьей руки давно должна была закончиться её ещё только начавшаяся тогда жизнь.

Должна была. Но почему-то не закончилась…

— Кто вы? — испуганно пискнула девушка, выглядывая из-за своей картонной баррикады, словно надеясь, что коробки смогут послужить ей защитой. — Что вам нужно?

— Я… — Баки замялся, не зная, что сказать. Это попросту не могла быть она! Может, её сестра? Но почему так испугалась его? — Сосед, — он кивнул в сторону своей двери. — Ваш новый сосед.

Незнакомка смотрела на него ещё несколько секунд, потом чуть нахмурила брови.

— Сосед? — плечи её немного расслабились, и она наклонилась, неловко пристраивая свою ношу на обувную полку. — В такой час?

— Да, я как раз хотел поговорить о времени, — кивнул Баки, вспомнив наконец, зачем явился. — Сейчас пять утра, и… — он выразительно посмотрел на коробки.

— И?.. — вопросительно приподняла брови девушка, а затем вдруг снова свела их к переносице. — Подождите, говоря, что вы — мой сосед, вы имели в виду… что проживаете за этой стеной? — она махнула рукой в сторону его номера.

— Да, полагаю, слово «сосед» означает именно это, — балансируя на грани насмешливости и язвительности, подтвердил Барнс, жадно вглядываясь в лицо незнакомки.

— Зараза! — выдохнула она и устало прикрыла глаза. — То есть я с трех ночи… — она беспомощно махнула куда-то за спину, — а вы из-за меня не спите?

Баки кивнул. Девушка вздохнула и сокрушённо покачала головой.

— Я… — она неопределённо пожала плечами, а затем закусила пухлую нижнюю губку. — Хотите кофе?

* * *

Пару минут спустя, притулившись у добротного старого стола, занимающего едва ли не четверть маленькой кухни, Баки с изумлением наблюдал за новой знакомой, гадая, неужели это и вправду она, та самая старшеклассница? Десять лет назад в железном захвате у Зимнего болталась щуплая большеглазая девчушка с русой косой и острыми коленками. Она едва доставала носочками туфель до пола и потому цеплялась за удерживающую её металлическую руку, словно перепуганный котёнок.

Жгучая брюнетка с фарфоровой кожей, хлопочущая сейчас возле маленькой электрической кофеварки, казалась сошедшей с одной из популярных в его прежней жизни картинок в стиле пин-ап. Её волосы причудливо скручены и перехвачены красным шейным платком, а облегающие брючки и лёгкая хлопковая рубашка прекрасно подчёркивали соблазнительные изгибы фигуры. Жесты её были плавными и напоёнными каким-то особенным спокойствием, что не совсем вязалось с её первой реакцией на его появление.

— Я прошу простить меня, Джеймс, — мягко произнесла брюнетка, минуту назад представившаяся ему как Софи. — Видите ли, ваш номер — единственное жилое помещение, граничащее с моим. Под нами располагается биллиардный зал, а сверху — рабочий кабинет мистера Вонга, так что обычно я никому не мешаю, если нужно выполнить срочный заказ.

Говоря всё это, Софи сняла с решетки для посуды две разномастные кружки, аккуратно поставила их на стол и скрылась за дверью холодильника.

— В вашем номере уже три месяца шёл ремонт, — продолжила она, выставляя на стол коробку сливок и тарелочку с заварными пирожными. — Меня не было менее недели, и я никак не могла предположить, что за этот срок всё изменилось и у меня появились соседи. Сахар? — девушка вскинула на Баки вопросительный взгляд и, заметив его замешательство, поставила вблизи от него открытую сахарницу. Из горки сладкого песка торчала чистая чайная ложка. — Понимаете, я только с самолёта. Побоялась, что если лягу спать, то уже не успею с заказом. Пирожным ещё настояться нужно, пропитаться… — объясняла Софи, ловко разливая свежезаваренный кофе по чашкам. Затем пододвинула небольшой круглый табурет, аккуратно пристроившись на нём, и поднесла чашку к губам. — Вот я и решила сначала выполнить заказ, а потом со спокойной совестью ложиться спать. Понимаю, как неприятно это звучит, учитывая обстоятельства…

Баки молчал, глядя на сидящую напротив девушку. Кухня была хорошо освещена, и он профессиональным взглядом изучал лицо Софи, мысленно отбрасывая возрастные изменения. По всему выходило, что это была именно та девчушка. И это было чудо. Его личное зимнесолдатское чудо.

Теперь он понимал, почему доктор Рейнор так стремилась поселить его здесь. Она хотела, чтобы он узнал, что длинный список его жертв на самом деле чуть короче. Совсем ненамного, всего лишь на один пункт, но… это не просто фамилия, это жизнь. Жизнь юной девушки, которая пахла печеньем Бекки и которой, как он думал, никогда не было суждено повзрослеть и стать женщиной. Но… вот она, сидит на соседнем стуле и смотрит на него своими огромными глазищами.

— Мистер Барнс? — негромко позвал женский голос, и Баки вздрогнул, возвращаясь в реальность. Софи действительно смотрела на него, вот только тревога, то и дело мелькающая в её взгляде, подсказала Баки, что его поведение беспокоит её. — С вами всё в порядке?

— Что? — хриплым после долгого молчания голосом отозвался он. Девушка вздрогнула и быстро сглотнула. Баки поспешил улыбнуться. — Простите. Всё хорошо. Я… задумался, — обнаружив у себя в руках чашку с кофе, Баки поднёс ко рту ароматную жидкость и отхлебнул. Кофе изрядно остыл, но ещё не был холодным. — Вы что-то сказали?

— Всего лишь поинтересовалась, как вам нравится новое место жительства, — пожала плечами Софи.

Баки снова пригубил кофе, подбирая ответ. Определения «дыра» и «нежилое помещение», которые стабильно всплывали у него в мозгу, стоило подумать о снятой комнатушке, этой беседе явно не подходили.

— Достойно, — кивнул Барнс. Уточнять, кого или чего именно достойно это жильё, он не стал. В конце концов, памятуя о его каморке на базе Гидры, его нынешнее жилище было просто царскими палатами. — Но, конечно, не так уютно, как здесь, — выпалил Баки, пытаясь одновременно перевести тему и сделать комплимент хозяйке.

Девушка оглянулась и осмотрела кухню, словно впервые увидев её. Взгляд Баки двинулся следом, отметив яркие прихватки на крючке у плиты и зацепленный за ручку двери фартук. В раковине возвышалась гора грязной посуды, в дальнем углу, где рядом с чайником стоял незнакомый ему агрегат алого цвета, кафель и даже пол были захлюстаны белыми брызгами. А ещё восхитительно пахло чем-то, что отзывалось мыслями о доме и об этом чёртовом обнулении.

— Эм-м-м, спасибо, — промямлила София, опустив взгляд на просыпанную на пол муку. Похоже, ей вид кухни не показался таким уж уютным. — А как вам район? Вы уже видели наш парк?

— Парк? — удивился Баки.

— Да! — оживилась Софи. — Здесь совсем недалеко расположен чудесный парк! Чистый и ухоженный. В выходные дни там, правда, всегда очень шумно и многолюдно. Недалеко от входа установили на летний период небольшой парк аттракционов, и от детворы оглохнуть можно, но если пройти подальше, есть шанс найти укромные аллеи, где в хорошую погоду приятно погулять, посидеть на лавочках, почитать… — глаза девушки заблестели, и она улыбнулась. — Очень милое место.

— Нет, я пока не успел осмотреться толком. Было столько хлопот с переездом…

— О! Да, конечно, я не подумала об этом, — Софи понимающе улыбнулась и протянула тарелку с пирожными. — Угощайтесь! Я совсем утомила вас своей болтовнёй, — она взяла одно пирожное и откусила кусочек.

Баки замер, глядя на то, как девушка блаженно жмурится, облизывая испачканные кремом губы.

— Это нескромно, но крем определённо удался, — радостно заявила Софи, а потом увидела, что он даже не прикоснулся к тарелке с угощением, и лицо её вытянулось.

— Вам не нравится? — разочарованно спросила она. — Конечно, если бы они постояли немного дольше…

— Что вы, это мои любимые, — выдохнул Джеймс.

Он перевёл взгляд на пухлые трубочки с кремом, выложенные горкой на блюдце. Пульс подскочил, загрохотав в ушах барабанным боем. Нельзя! Иначе снова обнулят! Снова!

Перед глазами вновь предстала лаборатория на Базе, военные с автоматами по периметру, жмущиеся по углам учёные и склонившийся над прикованным Зимним куратор.

— Почему ты это сделал, Солдат? Почему не убил девчонку?

— Не было приказа. Я счёл это нецелесообразным, — механическим голосом докладывает он.

Зимний Солдат не знает, что ещё сказать в своё оправдание. Он выполнил миссию, устранил объект, но куратор недоволен. Что-то пошло не так, Солдат и сам это понимает. Его взгляд устремлен в каменную стену лаборатории, но мысли путаются, цепляясь и выворачиваясь под странными, незнакомыми углами. И где-то рядом, чуть-чуть не в фокусе его восприятия, смеётся маленькая девочка с забавно топорщащимися косичками.

— Джеймс? — её голос едва заметно дрогнул.

Баки моргнул, фокусируясь на реальности, и отвёл взгляд от выпечки. Встретившись глазами с Софи, он тут же заметил, что девушка смотрит на него с опаской. Костяшки её пальчиков, сжимающих чашку, побелели, а дыхание чуть участилось. Его новая соседка в этот момент была натянута как струна.

— Простите, я немного рассеян, — растянув губы в улыбке, Баки сделал над собой усилие и протянул живую руку за лакомством. Он не хотел пугать девчонку ещё сильнее.

Пальцы живой руки тут же оказались вымазанными кремом, он осмотрел десерт, потянул носом и снова сжал зубы, подавляя волну поднимающегося из подсознания страха.

Гидры нет, его не обнулят! Он больше не забудет, кто он!

Подняв глаза на наблюдающую за ним Софи, Барнс поднёс пирожное ко рту и решительно надкусил его. Ещё не до конца пропитавшаяся золотистая заготовка податливо хрустнула румяной корочкой, и Баки замер, прислушиваясь. Ничего не произошло. Не бежала по ковру коридора ударная группа, не ломился в дверь куратор, не гудела, опускаясь на виски электродами, машина для обнуления. Баки смелее сомкнул зубы и чуть не застонал от наслаждения, ощутив вкус прохладного, нежного, восхитительно сладкого крема. Это было в тысячу раз прекраснее, чем в его воспоминаниях! Да, Софи, крем определённо удался!

— Потрясающе, — невнятно проговорил он перед тем, как откусить едва ли не половину пирожного. К его удивлению, Софи радостно улыбнулась, а щёки её порозовели.

— Спасибо, — смущённо поблагодарила она, вскакивая со стула. — Через несколько часов будут ещё вкуснее.

Подскочив к одному из навесных шкафчиков, девушка привстала на цыпочки, заглядывая в его глубины, что-то невнятно пробормотала на грани слышимости, а несколько секунд спустя уже вернулась к столу с небольшой пластиковой коробочкой и щипцами.

— У вас мальчик или девочка? — поинтересовалась она, ловко перекладывая оставшиеся пирожные в контейнер. На её губах появилась едва заметная тёплая улыбка, и Барнс, засмотревшись, не сразу вник в суть вопроса.

— Что?

Софи пожала плечами и смущенно кивнула на разноцветные баночки, стоящие на краю стола.

— Это украшение. Для пирожных. А впрочем… — заговорщицки подмигнув ему, девушка вскрыла пару баночек и ловко выложила узор из бусинок на креме каждого пирожного.

Наблюдая за девушкой, Баки пропустил приглушенные ковром мужские шаги в коридоре, обратив на них внимание лишь тогда, когда они затихли.

— Вот! До утра должны настояться! Это вам! — пояснила Софи, видя недоумение на лице Баки. — В качестве извинения перед вами и вашей семьёй за доставленные неудобства. Впредь обещаю быть внимательнее.

Баки растерянно протянул руку, чтобы забрать контейнер, и Софи тихонько охнула. Проследив её взгляд, он мысленно выругался. Взгляд девушки был устремлён на его левую руку, затянутую в черную кожаную перчатку.

— Экзема, — бесстрастно сообщил он. — Весьма неприглядное зрелище.

С трудом оторвав испуганный взгляд от его руки, Софи слабо кивнула и тихо извинилась.

— Простите, я не хотела…

Громкий стук в дверь прозвучал подобно выстрелу, и Баки вскочил со стула, загораживая собой хозяйку квартиры. Девушка тоненько взвизгнула, отпрыгнув от неожиданности и ударившись о край стола бедром.

— Это, наверное, Ник, — пролепетала она, справившись с собой. Баки кивнул, отступил в сторону, пропустив девушку в коридор, и пошёл следом. Ника он не знал, но в такое время от гостей добра ждать не приходилось.

Привстав на цыпочки, Софи заглянула в глазок и облегчённо выдохнула. Значит, и правда Ник.

— Ну наконец-то, — пробормотала она.

Замок щёлкнул, и девушка обернулась, едва не подпрыгнув от неожиданности, обнаружив Баки прямо за своей спиной. Секунду в её глазах была видна какая-то невероятная борьба, будто она не могла решить, остаться ли ей в комнате или выскочить за дверь. Но здравый смысл победил. София до побеления костяшек сжала кулачки, сделала глубокий медленный вдох и растянула губы в улыбке:

— Простите, вы напугали меня. Уже уходите?

— Да. Мне, пожалуй, пора, — Баки сделал над собой усилие, заставляя отступить. Он не хочет пугать девчонку ещё сильнее. И так вон бледненькая совсем, дрожит с головы до кончиков домашних тапочек.

Софи натянуто улыбнулась и распахнула дверь, позволяя мужчинам разойтись в дверном проёме самостоятельно. Стоящий за дверью шатен изумлённо замер с поднятой для очередного стука в дверь рукой.

— Привет, Ник, — нервно улыбнулась Софи.

Барнс вышел в коридор, заставив Ника отступить, и достал ключи. Перешагнув порог своей квартиры, он растерянно уставился на коробку с пирожными в руках. Их было четыре, а украшение…

«Извинение для вашей семьи».

Романтичный стиль оформления десерта подошёл бы скорее влюблённой паре, чем одинокому столетнему убийце-суперсолдату.

Она не узнала его.

София присела, заглядывая в духовку сквозь стекло, и улыбнулась. Она не переставала удивляться магии, которая раз за разом превращала совершенно обычные продукты в восхитительные волшебные сладости. Каких-то сорок минут назад она отсаживала на противень малоаппетитные полосочки желтоватого теста. Сейчас же на тефлоновом коврике ровными рядами лежали пухлые золотистые эклеры, так и прося скорее наполнить их кремом.

Будто отзываясь на их желание, таймер на духовке радостно заверещал. Софи, пританцовывая под очередную песню Фрэнка Синатры и ритмично постукивая каблучками домашних туфель, натянула прихватки и извлекла готовую выпечку. Поставив заготовки остывать, девушка установила на весы дежу миксера и перелистнула страничку в тетради с рецептами. Творожный крем она в последний раз делала сто лет назад, так что освежить в голове пропорции было нелишним.

Сверяясь со сроками по этикеткам, София методично добавляла ингредиенты, время от времени пробуя их на вкус, чтобы быть уверенной, что условия хранения продуктов не были нарушены. Включив миксер, она убедилась, что эклеры почти остыли, и принялась за мытьё посуды. Кастрюля из-под заварного теста занимала чуть не половину раковины, и это ужасно бесило девушку. Немного спасал положение только аромат ванили, плывущий по кухне, сказочно прекрасный и вызывающий чувство счастья и влюблённости.

Раскладывая готовые пирожные по коробкам, Софи едва удержала себя от того, чтобы откусить от одного из оставшихся пирожных. От съеденных несколько часов назад печенек не осталось и воспоминаний. Хотелось есть, спать, а еще предстояло загнать себя в душ. При мысли о тёплых расслабляющих струях, ласкающих кожу, смывающих налёт муки и впечатления прошедших суток, она чуть не выронила одно из готовых пирожных.

О да! Она очень хотела в душ!

Осталось только дождаться Ника, отдать ему заказ и…

Стук в дверь прервал её мысли, напомнив, что коробки ещё не украшены именинными бантами, на которых настаивали заказчики.

— Ник, ты на ракете, что ли, прилетел? — крикнула она сквозь дверь, стараясь надёжно установить пирамиду из коробок в тесной прихожей. — Я едва успела всё упаковать.

Но когда она повернулась, чтобы отдать заказ, на пороге её квартиры стоял вовсе не Ник Фрейзер. Софи могла бы поклясться, что лицо стоящего в дверях мужчины было ей незнакомо, вот только… с лица пугающе мрачного незнакомца на неё смотрели льдисто-серые глаза. Те самые, которые преследовали её во сне и наяву уже почти десять лет.

Нет!

Девушка попыталась вдохнуть и ощутила, что воздух вокруг сделался густым и холодным, не желающим затекать в лёгкие.

Это не может быть правдой!

В глазах на миг потемнело, и София шарахнулась назад, налетев спиной на стену и ударившись бедром. Пульс грохотал в ушах, грозя оглушить её, но боль в бедре отрезвила её. Она прикрыла глаза и медленно, сосредоточенно вдохнула.

Это неправда, это всё не по-настоящему. Ей снова кажется.

— Кто вы? — пискнула она, заметив, как это жалко прозвучало. — Что вам нужно?

В глазах незнакомца промелькнуло смятение, такое же, как и в тех, смотревших на неё десять лет назад. Софи вцепилась в края коробки, вжимаясь в стену позади, боясь, что ноги подведут её и она попросту грохнется на пол прихожей. По счастью, мужчина не приближался.

— Я… — незнакомец замялся. — Сосед, — мужчина кивнул в сторону. — Ваш новый сосед.

Слова, такие гладкие и знакомые, не хотели обретать смысл. Софи заставила себя сделать ещё один глубокий вздох.

— Сосед? В такой час? — беспомощно переспросила она, снова силясь припомнить, видела ли она его хоть раз на этаже. И только после того как он упомянул о времени, до неё дошло окончательно. Грозный незнакомец, недвижимой скалой застрявший в её дверном проёме, был не воплощением её давнего кошмара, не убийцей, нашедшим её спустя десять лет, а жильцом соседнего номера, насладившимся её кондитерской симфонией сполна.

Боже! Как стыдно!

София покачала головой, не зная, как загладить свою вину.

— Хотите кофе? — будто со стороны услышала она свой голос. И, дождавшись нерешительного кивка, повела его на кухню.

Джеймс Барнс, как он представился, странно запнувшись на собственном имени, оказался не из болтунов. Настолько, что не будь их разговора на пороге, Софи посчитала бы его немым. Ах да! Ей удалось добиться от него ещё одной фразы! Когда она поинтересовалась, предпочитает ли он кофе со сливками или без, мужчина милостиво позволил сдобрить его напиток.

Вообще говоря, Софи ценила отсутствие излишней многословности. Обычно это качество казалось ей признаком надёжности и спокойствия. Но молчание, повисшее сейчас на её кухне, не было уютным. Оно было пугающим. Особенно после того, как она услышала за спиной едва различимое тихое жужжание. Отражение мужчины в оконном стекле было абсолютно неподвижным, и Софи усилием воли подавила взвившуюся внутри панику.

Ей кажется, ей всё это только кажется. Это просто мужчина, живущий теперь в номере по соседству. Он не причинит ей вреда.

Мистер Барнс занял её любимое место у торца стола, расслабленно откинувшись на стену позади себя, но его взгляд… Софи чувствовала его на себе, куда бы ни направлялась. Видела боковым зрением. Ощущала на коже. И никак не могла его классифицировать, понять.

Нет-нет, взгляд её соседа не был типичным похотливым ощупыванием, которого она зачастую удостаивалась от окружающих мужчин. Здесь было что-то другое. Мистер Барнс ею не столько восхищался, сколько изучал, препарировал, будто тропическую лягушку. Очень редкую и неожиданно пойманную лягушку. А ещё всё время ждал чего-то. Софи совершенно не понимала чего, а потому нервничала. И несла всякую чушь, боясь, что чувство неловкости просто раздавит их, стоит ей только замолчать.

Чего он ждёт? Почему посматривает на неё с опаской? Думает, что она сейчас выльет этот кофе ему за шиворот? Наденет дежу на голову? Впрочем, от женщины, устроившей такую шумовую атаку посреди ночи, можно было ожидать чего угодно. Она сама виновата. Соня досадливо закусила губу и защебетала с удвоенной скоростью, стараясь смотреть куда угодно, но только не в кажущиеся пугающе знакомыми глаза Барнса.

Аромат свежезаваренного кофе всегда поднимал ей настроение, а потому, разлив дымящийся напиток по чашкам, Софи почувствовала себя почти счастливой. Пригубив его, она довольно вздохнула и решила-таки попробовать перевести свой монолог в какое-то подобие диалога.

— Как вам понравилось на новом месте, мистер Барнс? — сделала она пробную подачу. Реакции не последовало, и девушка вскинула глаза на собеседника. Весь боевой настрой тут же как ветром сдуло. Мистер Барнс смотрел прямо на неё и даже не отвёл взгляд, когда она уставилась на него в ответ, но Софи не была уверена, что он видит её. Не была уверена, что он вообще был здесь, настолько отстранённым он казался. — Мистер Барнс? — дрогнувшим голосом позвала она.

В голове тут же заметались мысли о том, что она сама пригласила совершенно незнакомого мужчину к себе домой, и более того — сообщила ему, что происходящее в её номере абсолютно не слышно соседям.

Мужчина моргнул, отхлебнул кофе и, кажется, пришёл в себя. По крайней мере, начал отвечать на её вопросы. Софи вздохнула с облегчением. И даже попеняла себе: «Ты не давала ему спать всю ночь, чего ты от него хочешь теперь?» Но стоило предложить соседу пирожные, как тот снова завис.

Софи с тревогой посмотрела на сидящего напротив мужчину, взгляд которого в одно мгновенье остекленел, обратившись к протянутой к нему тарелке с пирожными и явно не видя их. Она замерла, ощущая, как затекает от неудобного положения рука, но в то же время боясь пошевелиться. Знакомое чувство липкого ужаса лизнуло внутренности, поднимаясь ледяной волной вдоль всего позвоночника, и она через силу сделала медленный глубокий вдох.

Это просто её сосед, Джеймс Барнс или как он там представился. Она сама не давала ему спать, а теперь удивляется, что мужчина выпадает из реальности. Вот только ей казалось, что он не просто отключился от беседы. Софи готова была поклясться, что он боялся этих чёртовых пирожных. Во всяком случае взял он его с таким видом, будто ожидал, что в креме спрятана бомба. Это было как-то неправильно, противоестественно, что ли. Она всегда считала, что её работа — дарить людям радость, и реакция Барнса… Софи не могла понять её. Не могла, но очень хотела.

Но, чем бы ни был вызван страх мистера Барнса, травился он ими, что ли, он переборол себя. София заворожённо наблюдала за тем, как её новый сосед пробует только что приготовленное и ещё не успевшее пропитаться пирожное. Сердце её торопливо стучало в груди, как будто происходило что-то важное, и она не сомневалась в этом, хотя едва ли смогла бы объяснить почему. Она видела, как каменеет на миг лицо мужчины, как он моргает, глядя перед собой, а в следующее мгновение на его лице проступает такое чистое детское изумление, что у неё захватывает дух. И впервые с момента их встречи Софи по-настоящему ощутила, что он находится здесь и сейчас. Весь. Целиком.

* * *

София обессиленно прикрыла глаза и наклонила голову вперёд, упёршись лбом в дверь. Шаги Ника, сопровождаемые негромким ворчанием, быстро удалялись и вскоре затихли совсем, но она не спешила менять позу, вслушиваясь в затопляющую всё вокруг тишину. Откуда-то издалека донёсся приглушенный собачий лай: это Чарли, непоседливый золотистый кокер-спаниель, живущий этажом ниже, просился на прогулку. Негромко загудел лифт, не то увозя, не то, наоборот, привозя кого-то домой. Их сдающийся напрокат мирок начинал понемногу оживать. А из комнаты соседа не доносилось ни звука.

Софи тяжело вздохнула, зажмуриваясь ещё сильнее, уголки глаз начинало нещадно печь. Усталость навалилась на плечи неподъёмным грузом, ноги грозились предательски подкоситься. Больше всего Софи хотелось просто съехать по двери на пол, свернувшись в тугой дрожащий клубок, и разрыдаться. Последние сутки были очень тяжелыми, и встреча с мистером Барнсом буквально добила её. Казалось бы, что произошло? Ну, пришел сосед, сделал ей замечание, так ведь заслуженно же, не просто так! Он вёл себя очень корректно: не кричал, не угрожал, даже голоса ни разу не повысил, хотя она действительно была виновата перед ним. Но миг, когда она увидела в дверях своей квартиры высокого темноволосого незнакомца с пронзительным взглядом, будет сниться ей в кошмарах, и не один раз. В этом Софи была совершенно уверена. Как была в тот миг уверена в том, что ей предстоит умереть прямо здесь и сейчас. От руки незнакомца, загородившего собой дверной проём.

Девушка, всхлипнув, отлепилась от двери, скинула домашние туфли и на негнущихся ногах отправилась в кухню. Колени мелко дрожали. Хотелось плакать. Нет, не плакать, а выть в голос. Она так радовалась, что избавилась от этого. Наконец-то смогла откинуть свои страхи. Идиотка! Очередное посещение могилы Михаила, знакомство с соседом и… вот. Это снова началось. Она снова видит Того Человека в каждом высоком темноволосом незнакомце. Снова не может чётко разграничить свои фантазии, страхи и реальность. Она снова боится. Боится, боится, боится… и нет этому конца и края.

Неужели это не прекратится никогда? Неужели она обречена всю жизнь шарахаться от высоких сероглазых брюнетов? Годы работы с психотерапевтом, медитации, занятия йогой — всё впустую?

Софи тряхнула головой и протянула руку за фартуком. Неспешная домашняя рутина обычно успокаивала её. Оглядевшись, она сделала вывод, что, судя по масштабам предстоящих работ, успокоиться должна буквально до состояния нирваны. Кухня выглядела так, будто стала местом мамаева побоища: горы грязной посуды, брызги и мука повсюду. Что ж, так случалось всегда, когда она торопилась. Именно поэтому она предпочитала узнавать о заказах заранее, чтобы не спешить. Тогда можно сделать всё аккуратно и не завершать процесс генеральной уборкой.

Убираться Софи не любила. Делала, конечно, но без малейшего удовольствия. Без души, как сказала бы её мама. Повернувшись к раковине, она вздохнула: дежа миксера, миски из-под крема, теста, яиц, сотейник, венчики, лопатки и ножи занимали всё пространство до самого крана. Раздраженно фыркнув, она включила воду и попыталась аккуратно вытащить из груды посуды верхнюю миску, та тут же задела торчащую рядом ложку, из неё выкатилась кондитерская насадка, ударилась о дно раковины, и вся конструкция отозвалась оглушительным в ночной тишине грохотом. Софи втянула голову в плечи и поспешно нажала на рычаг смесителя. Прислушалась. В комнате соседа было тихо, шагов под её дверью тоже не было слышно. Она облегчённо выдохнула, взяла со стола чашки, повернулась к раковине, убедившись, что места в ней по-прежнему нет, и досадливо закусила губу. Кое-как пристроив чайную посуду на столешнице рядом, она убрала баночки с посыпками и украшениями, засунула в холодильник сливки. Хотела переложить остатки крема в более компактный контейнер, но выронила лопатку, та смачно ляпнула кремом по фартуку, приземлилась на пол, подскочила и мазнула холодной, пахнущей ванилью массой по оголённой женской лодыжке. Софи инстинктивно отшатнулась, задев мизинцем ноги ножку стола, и, согнувшись пополам, сдавленно зашипела от боли. На глаза навернулись злые слёзы, и она тут же зарычала от ярости. Рывком распахнув дверцу холодильника, она сунула на полку тазик с остатками крема, хлопнула створкой и, сорвав на ходу фартук, направилась в душ.

Да пропади пропадом эта уборка, посуда и новый сосед вместе с ними!

* * *

Вопреки ожиданиям Баки, Ник не остался на ночь. Забрал ворох коробок, поболтал в дверях, явно напрашиваясь на чашку кофе, и, не получив приглашения, отбыл в неизвестном направлении. Баки едва заметно нахмурился.

Нет, направление, разумеется, можно было бы отследить, да так, что Ник ничего бы и не заметил. Уж это-то Барнс умел, как никто другой. Но на кой ему Ник, когда за стеной затихла, словно испуганная мышка, девушка, неизвестным образом выжившая в том месиве, что он устроил десять лет назад.

Баки поставил подарок Софи на край столешницы и прислушался. Почему она всё ещё в прихожей? Может, ей плохо? Словно в ответ на его беспокойство, за стеной цокнули каблучки, что-то брякнуло по полу и лёгкие шаги босых ног прошлись по коридору. Это она за его сон переживает что ли? Ах да! За сон его семьи! Джеймс снова покосился на коробочку с пирожными. Он мог бы поклясться, что они смотрят в ответ с немым укором.

Да-а-а, сержант, с пироженками ты ещё не переглядывался…

Софи возилась на кухне, периодически громыхая на разные лады, после очередного удара послышалось её сдавленное шипение, ругательства, торопливые шаги и шум воды в душе. Дождавшись, когда негромко скрипнули пружины её матраса, Барнс сунул коробку с пирожными в холодильник и бесшумно выскользнул в коридор. Случайно встретиться с мистером Накадзима он собирался перед обедом, как раз неподалёку от японского ресторанчика, где тот любил бывать. Так что у Баки еще оставалось немного времени для привычной пробежки по парку.

— Добрый день! Сейчас я нахожусь на международной психотерапевтической конференции и не могу принять ваш звонок. Если вам требуется срочная помощь, позвоните по телефону… — вещал из трубки прохладный голос доктора Рейнор.

Баки негромко зарычал и сбросил вызов. Ему не нужен был номер мозгоправа, временно заменяющего Рейнор. Ему нужна была она сама. Здесь. Сейчас. Чтобы рассказала всё, что только знала про его новую соседку. Про девочку, пахнущую печеньем Бекки. Ту самую, которую не захотел убивать Зимний Солдат.

Софи.

Как она выжила? Как спаслась из взлетевшего на воздух здания? Как ускользнула из-под самого носа Гидры? Как оказалась в Нью-Йорке? Да и вообще в Штатах. И, наконец, как сама Рейнор узнала о ней? Да и она ли это? Вдруг Баки просто ошибся, принял желаемое за действительное? Быть может, он просто выдумал схожесть Софи с той девчушкой. Быть может, он вообще всё ещё в криокамере, и всё происходящее ему лишь снится? Последнее бы прекрасно объяснило, почему Софи выглядит именно так. Будто открытка, напоминающая солдатам о мечте, о мирной жизни, о том, что их ждут дома…

Баки провёл ладонью по влажным от пота волосам и устремил взгляд на озеро, вокруг которого наматывал круги этим утром. Солнце золотило верхушки деревьев, рассыпалось миллионом ослепительных бликов по водной глади, и Баки чувствовал, как утренняя свежесть холодными пальцами лезет под мокрую футболку. По счастью, он не боялся простыть. Спасибо сыворотке, это ему не грозило. Баки боялся замёрзнуть. Заснуть и забыть всё, что было для него важно: самого себя, Стива, свою семью, прошлое до войны, Т’Чаллу и малышку Шури, да даже Мстителей, с которыми плечом к плечу сражался против Таноса! А теперь к этому списку добавилась ещё и Софи. Нельзя забыть, что она выжила! Уже вторая из бесконечно длинного списка его жертв! Первой была Наташа. Только радоваться этому открытию он тогда ещё не мог, в голове была непонятная каша, и весть о спасшейся рыжей даже отозвалась лёгкой досадой на свою ошибку, непрофессионализм. Зато теперь он радуется за десятерых! Баки зло усмехнулся и направился в сторону дома.

Он действительно был рад тому, что Софи выжила. Вот только собственная реакция на этот факт немного напрягала. Баки чувствовал, что где-то там, глубоко внутри, нерешительно поднимает голову непонятно откуда взявшаяся надежда. На что? На то, что и остальные его жертвы вслед за этими двумя девицами внезапно выскочат из-за угла и скажут, что всё, что он делал на протяжении семидесяти лет, — ошибка, и они все живы? Конечно! Баки помнил достаточно подробностей, чтобы понимать, что таких счастливиц, как Софи и Наташа, не может быть много. А скорее всего, других выживших нет. Никто никогда не присоединится к ним. И уж точно не вступит в клуб выживших сын мистера Накадзима…

Баки накинул олимпийку и легко взлетел на крыльцо, галантно придержав дверь перед девушкой с детской коляской. Блондинка благодарно улыбнулась и торопливо юркнула в дверной проём, не забыв окинуть Баки заинтересованным взглядом. Заметив, что девушка мнётся у лифта, Барнс свернул к лестнице. Он сейчас был не самым приятным компаньоном для совместного путешествия в маленькой душной кабинке лифта. К тому же ему предстояло не так уж высоко взбираться.

Стоило ему подойти к своей квартире, как из-за двери раздались истошные вопли Надоеды. Этого ещё не хватало! Как только он переступил порог, кошка замяукала еще пронзительнее и кинулась ему в ноги. Баки присел на корточки и поинтересовался:

— Ну и что ты тут устроила?

Не вняв доводам рассудка, животное продолжало орать, тыкаясь головой в его колено, отбегая в сторону кухни и снова возвращаясь за бестолковым хозяином.

— Жрать, — обречённо кивнул Барнс и поднялся на ноги. — Ты хочешь жрать.

Проблема была не то чтобы совсем неожиданной, просто… тех странных пакетиков, коими трясли перед своими мохнатыми любимцами люди в рекламе, у Баки не было. Всё время забывал поинтересоваться их наличием в магазине. А так… в далёком тридцать девятом у них тоже был кот. Бекки гордо звала его Герцогом и любила расчёсывать его шерсть своей расчёской. До тех пор, пока однажды он не наградил её подцепленными неизвестно где вшами. Так вот, в то время никаких шелестящих пакетиков не было, и Герцога они кормили тем же, чем питались сами. А сейчас Баки питался в барах, перехватывая дома лишь бутерброды.

Такая еда Надоеду явно не устраивала, хотя Баки накануне пытался поделиться с ней. Кошка с энтузиазмом сжирала ветчину и садилась у его ног, осуждающе буравя его взглядом, а на хлеб смотрела с величайшим пренебрежением. Исходя из этого, Баки не стал больше валять хлеб по полу, а сразу извлёк из холодильника упаковку сосисок и очистил от оболочек сразу три. Фиг его знает, сколько нужно этой животине еды. Надоеда набросилась на угощение, что-то утробно ворча себе под нос. Барнс усмехнулся и достал из кармана телефон.

— Добрый день! Сейчас я нахожусь на международной…

Барнс сбросил вызов и направился в душ.

* * *

Мистера Накадзима хорошо знали в «Izzi», небольшом уютном баре с японской кухней. Во всяком случае, симпатичная барменша по имени Ли приветствовала его тепло и почтительно, как старшего родственника или друга семьи.

— Добрый день, мистер Накадзима, — улыбнулась она, на ходу выхватывая откуда-то из-под стойки меню. — Рада вас видеть. Вы сегодня с другом? Вот сюда, пожалуйста, подальше от кондиционера.

Девушка указала на свободные места, выдала им меню и упорхнула к другому концу стойки, спеша наполнить янтарной жидкостью чьи-то рюмки. Мистер Накадзима проводил её ласковым взглядом, негромко поворчал себе под нос, взбираясь на слишком высокий для него барный стул, и взялся за меню. Баки тоже раскрыл глянцевый буклет и заскользил взглядом по разноцветным рулетикам с непроизносимыми названиями. Помимо расцветки, они казались абсолютно одинаковыми, отличаясь одним-двумя компонентами. Ткнув наугад в меню, он сделал заказ и снова устремил всё своё внимание на сидящего рядом пожилого человека.

Мистер Накадзима был ворчлив, как многие старики, и любил поговорить о современных нравах, о былых временах и о том, как хорошо было во времена его молодости. Как большинству одиноких людей, ему не хватало общения, участия и тепла, и он искал их в в узком, «избранном» круге знакомых, к которому, без сомнения, относилась Ли, а теперь, кажется, и сам Баки.

Общение с Йори было не всегда простым. За те несколько дней, что они были знакомы, Баки успел заметить, что настроение мистера Накадзима порой колеблется от, казалось бы, незначительных вещей, а поведение может быть немного вздорным. Будто Йори был не мужчиной преклонных лет, а капризным ребёнком. Зато взгляды на жизнь и ценностная шкала пожилого Йори была Барнсу более понятна, чем всё то, что творилось вокруг. Слишком многие вещи вызывали его недоумение. Например, сосед Йори Ник, который зачем-то добавлял к своему имени дополнительные буквы «для уникальности». Ну бред же! Какой в этом смысл? Фьюри тоже был Ником, но уникальность ему придавали его поступки, а не глупые кривляния. Именно поступки делают человека тем, кто он есть. Потому-то Баки и старался хоть как-то исправить, искупить то, что натворил, будучи Зимним Солдатом. Он не мог просто сказать: «А вот теперь я не Зимний Солдат, а просто Баки» и жить как ни в чём не бывало. Поступки тянулись за ним кроваво-свинцовым шлейфом, стараясь затянуть в кошмар прошлого. Поступки делали его убийцей, монстром. И грустный одинокий старик, сидящий на соседнем стуле, был тому одним из ярчайших напоминаний. Мистер Накадзима…

Чуть смущённо улыбаясь, вернулась с заказом Ли, поставив перед ними по кружке с выбранными напитками и по небольшому подносу. Ряды рулетиков из риса, рыбы и водорослей соседствовали с небольшой горкой красных лепестков, пахнущих пряно и дразняще, пиалой с тёмной жидкостью и изумрудно-зелёной розочкой, сделанной будто бы из крема. Вилки на подносе не было.

— Э-э-э-м-м… — он перевёл растерянный взгляд на благодарно кивнувшего девушке Йори. — И как это есть?

— Палочками. — Мистер Накадзима невозмутимо распаковывал длинный бумажный пакетик, в котором были две деревянные спицы с тупыми концами. Баки последовал его примеру, вскрыв бумажную упаковку. В его руках тоже оказались деревянные палочки. И что с ними делать? Баки с лёгкостью мог бы убить ими окружающих десятком разных способов, но как ими есть… не представлял совершенно. Бросив быстрый взгляд на ловко орудующего непривычным столовым прибором Йори, Баки попытался взять их в руку. Сначала на манер шариковой ручки, потом — по типу карандаша, но понимания, как этим подцепить дурацкие рисовые рулетики, не прибавилось. Сбоку послышался тихий сдавленный девичий смех, и Ли поспешно отвернулась, стоило ему только поднять взгляд. Мистер Накадзима широко улыбнулся, и старое, похожее на печёное яблоко лицо покрылось сетью весёлых морщинок, солнечными лучами разбегающихся от уголков глаз.

— Давай сюда руку, парень. Смотри внимательно. Берёшь вот так. Одну — сюда, вторую — вот так. Тогда сможешь двигать ими, — как маленькому, объяснял Йори, показывая, как правильно пользоваться палочками.

Отпустив затянутую в перчатку руку Баки, мистер Накадзима ловко обхватил своими палочками очередной ролл, обмакнул его в соевый соус и отправил в рот, не уронив и крошки. Баки понятливо кивнул, тщательно прицелился новым орудием, аккуратно обхватив округлые бока ролла, попытался поднять его, и рис развалился надвое, нелепо шмякнувшись на стойку.

— Не так сильно сдавливай, — кивнул Йори, прикрыв рот кулаком. Баки потянулся за вторым роллом, на этот раз уделяя особое внимание силе нажатия пальцев. Ему почти удалось. Ролл остался невредим, но в последний момент вывернулся и плюхнулся в мисочку с соевым соусом, забрызгав часть подноса и даже стойку. Из-за стойки донеслась новая порция девичьего хихиканья. Баки досадливо закусил губу. Он не любил быть посмешищем. Где-то глубоко внутри вспыхнуло детское наивное желание встать и уйти, но звук, похожий на отдалённое карканье, поведал ему, что мистер Накадзима тоже смеялся. И Баки взял себя в руки. Если он может хоть как-то помочь мистеру Накадзиме, хоть как-то повлиять на его жизнь в лучшую сторону…

— Не-нет-нет, сынок, — продолжая лучиться, словно заходящее солнце, замотал головой Йори. — Вот так! Смотри…

Баки послушно перехватил палочки так, как показывал Йори, и начал вылавливать своего утопленника. Ли стёрла капли со стойки и подбадривающе улыбнулась Барнсу.

— У вас всё получится. Это трудно только первые пару сетов…

* * *

После обеда Баки с мистером Накадзима сыграли в шашки в одном из соседних дворов, облюбованном пенсионерами-любителями, обсудили новости в газете и расстались, вполне довольные друг другом. Барнс проиграл и теперь был должен мистеру Накадзиме обед в том же баре на следующей неделе. Знакомство налаживалось.

По дороге домой Барнс вспомнил про Надоеду и заскочил в один из небольших круглосуточных магазинчиков за углом. Шелестящие пакетики там нашлись, причём в таком большом количестве, что Барнс завис перед витриной, пытаясь понять, чем они друг от друга отличаются. Пахло всё это дело… премерзко. Выбрав в итоге пару пакетиков, где кошка была посимпатичнее, Баки захватил буханку хлеба и батон ветчины и направился к кассе.

На этаже пахло куриным бульоном. Баки потянул носом. Вопреки обыкновению, запах просочился и в его квартиру.

Надоеда снова встретила его жалобным мяуканьем. Правда, тихим. И то хорошо. Было бы весьма неловко, если бы его кошка не давала спать Софи, будто он пытался таким образом мстить ей.

Вывалив вонючее содержимое пакетика в кошачью миску, Баки распахнул окно, впуская свежий уличный воздух. Нужно было оставить створку приоткрытой, когда уходил. И комната бы проветрилась, и Надоеда могла бы погулять. Впрочем, этим утром всё пошло задом наперёд с самого начала, так что…

Телефон громко звякнул, и Баки поспешил к повешенной в прихожей куртке. У него было не так много знакомых, знающих его номер. Сообщение было от Стива и умещалось в два коротких предложения: «Жив. Осталось пару недель». Губы Баки дрогнули в улыбке. Что ж, Стиви будет интересно посмотреть, куда его переселила доктор Рейнор.

Своим жилищем Барнс особо гордиться не мог, а вот район Стиву понравится. После временного отсутствия границ, исчезновения, а потом и возвращения людей жизнь здесь странным образом была соткана из переплетений разных культур и времён. И это было ближе его восприятию мира, чем то, что он наблюдал в центре Нью-Йорка или в той части Бруклина, где Стиву выделили квартиру. Жизнь здесь текла несколько иначе — не так торопливо, не так напористо. В описанном Софи парке гуляли парочки и мамаши с колясками, на каруселях задорно визжали дети, а в одном из соседних двориков проходили дружеские турниры по шахматам, шашкам, нардам. Порой, когда Баки возвращался в свою квартирку, его нос, как сегодня, подсказывал ему, что кто-то из местных хозяек варит что-то вкусное, а на балконах зачастую сушились белоснежные простыни. Йори говорит, что ещё пять лет назад всё было иначе, но люди приезжали и привозили с собой частички своих культур и обычаев, и получилось нечто иное. Нечто, что начинало нравиться Баки.

Закусив губу, Баки пролистал короткий список номеров и нажал на вызов.

— Добрый день! Сейчас я нахожусь… — подумав, отозвалась трубка, и Баки досадливо чертыхнулся, сбрасывая вызов.

Взгляд его скользнул по распахнутой створке окна, задержался на пластиковой раме, а затем резко вернулся назад. В просвете между прутьев балкона нервно дёргался пушистый кошачий хвост. Баки подался вперёд, выглядывая в окно, и снова чертыхнулся. Надоеда вдохновенно обжёвывала какие-то маленькие кустики, растущие на балконе его соседки.

Бесшумно отворив дверь, Баки выскользнул на собственный балкон. Кошка, не прерывая своего занятия, одним глазом покосилась на Баки, но не вняла его молчаливому призыву. Жаль. Баки невесомо перемахнул через перила и пригнулся, чтобы не попасть в поле зрения Софи, если она дома. Подхватил на руки едва слышно вякнувшую Надоеду и замер. В одной руке телефон, в другой — кошка. Из открытого окна кухни Софи донеслось негромкое шипение раскалённого масла, лёгкое постукивание, и почти сразу потянуло на удивление аппетитным ароматом жарящегося лука. Баки приподнялся и заглянул в окно. Соседка стояла у плиты, помешивая жарящийся на сковороде лук. На соседней конфорке весело побулькивала содержимым небольшая кастрюлька, выпуская из-под чуть сдвинутой крышки ароматные клубы пара. На столе на разделочной доске изумрудной горкой топорщилась нарезанная зелень.

Суп. Софи варила суп.

Разумеется, Баки тут же до чёртиков захотелось домашнего куриного супа.

Разозлившись на себя, Баки без труда прокрался под окном, перепрыгнул через перила, стараясь удержать недовольную кошку, и прикрыл за собой балконную дверь. Надоеда возмущённо вывернулась и шмякнулась на пол.

— Разве тебе не объясняли, что жевать чужие посадки нехорошо? — поинтересовался он у кошки. Та гордо отвернулась, задрала ногу и начала вылизывать шерсть.

Баки покачал головой, взял забытую на столе ветчину и понёс в холодильник. Пластиковая коробочка с пирожными стояла там, где он её и оставил. Ждала. Баки взглянул на телефон, всё ещё зажатый в левой руке, закрыл холодильник, рассеянно вертя в руках контейнер с эклерами, присел на диван. Задумчиво сощурившись, нажал кнопку повтора.

— Добрый день! Сейчас я нахожусь… — выдал уже до зубного скрежета намозоливший текст автоответчик.

Баки закусил губу и уставился на закрытую балконную дверь. Без Рейнор он, конечно, не сможет узнать, как Софи удалось выбраться из взорванного им торгового центра и она ли это была. Зато… он мог бы попытаться узнать, какие пути привели её сюда. Чем она здесь занимается? Где работает? Кто она, собственно, такая?

Баки осторожно откусил кусочек пирожного, ощущая растекающуюся по языку сливочную сладость, прикрыл глаза и расслабленно откинулся на спинку дивана. Отсутствие доктора Рейнор не позволяло получить ответы на некоторые из мучивших его вопросов, но не мешало ему узнать больше о Софи. Какой выросла чудом спасшаяся из капкана Зимнего девушка? Этот вопрос показался ему неожиданно важным. Она не узнала его. Что ж, хорошо. Зато он узнал и горел желанием узнать ещё ближе.

Она бежала не разбирая дороги, бестолково мечась между длинных, кажущихся совершенно одинаковыми стеллажей. Подошвы балеток то и дело скользили по полу, колени и правая рука болели после неловкого падения, но её страх был настолько велик, что она не обращала внимания на это.

Она плохо понимала, где находится, и уж тем более не знала, где ближайший выход из здания. В мгновение ока привычный супермаркет превратился в смертельный лабиринт, в котором метались и гибли под пулями испуганные мужчины, женщины и дети. Катались в агонии по хрустящему от стекла полу, хрипели страшными голосами и замирали брошенными изломанными куклами. Соня не хотела становиться куклой. Не хотела умирать. А потому бежала изо всех сил, не останавливаясь и не пытаясь никому помочь. Только бы убежать! Спастись! Выжить!

То тут, то там адскими псами лаяли пистолеты, разлеталась стеклянная шрапнель витрин, и этого было достаточно, чтобы напугать её до полусмерти. Но слух Сони улавливал во всей этой какофонии другие, не менее страшные звуки, которые медленно, но неумолимо становились ближе и отчётливее, сколько бы усилий она ни прилагала. Странное ритмичное жужжание и тяжёлые мужские шаги, размеренные и неторопливые, гнались за ней — пока ещё по соседнему ряду. И догоняли, догоняли, догоняли…

Внезапно шаги стихли. Соня замерла, зажав рот ладонью, боясь выдать себя каким-либо звуком, неловким движением, разрывающим лёгкие дыханием. Недовольный механический лязг раздался совсем рядом и заставил её вздрогнуть. А в следующий миг стеллаж перед ней отшвырнуло в сторону, и Соня, взвизгнув, отскочила, налетев спиной на заставленные яркими коробочками полки.

Не успела она ничего сделать, как в образовавшемся проломе появился мужчина в чёрном, высокий и страшный, пахнущий кровью. Он шагнул к ней, и Соня тут же поняла, что именно так выглядит Смерть. В книжках и легендах её представляли в образе старухи с косой. Они ошибались. Смерть была высоким темноволосым мужчиной с автоматом в руке, и у него были холодные, будто лёд на зимнем озере, глаза…

Софи резко села на кровати, жадно хватая ртом спёртый воздух. В ушах всё ещё стоял этот жуткий металлический лязг, издаваемый рукой человека в чёрном, лицо было облеплено чем-то, что мешало видеть и дышать, а сама она, казалось, могла расплавиться от жары. Девушка испуганно дёрнулась, пытаясь вырваться из горячих оков, но руки были будто привязаны к телу. Мозг пытался понять, что происходит, судорожно перебирая осколки только что пережитых впечатлений: ужас, выстрелы, крики, детский плач, скрип стекла под ногами, мужчина в чёрной маске, железный захват, из которого не было никакой возможности выбраться…

Задохнувшись в панике, Софи задёргалась в стягивающих путах сильнее и, извернувшись, всё-таки сумела вытянуть словно прибинтованную к телу руку. Она поспешно стащила с головы маску для сна и откинула со лба волосы. Ей пришлось тут же сощуриться, но очертания знакомой комнаты всё же успели дойти до её сознания.

Дома. Она дома. И самое главное — мужчины в чёрной маске рядом не было.

Софи облегчённо выдохнула. Всё хорошо. Сквозь затеняющие комнату шторы пробивался настырный солнечный лучик, заплетаясь в затейливом орнаменте рамы большого зеркала, намекая на то, что за окном плещется ясный солнечный день. Девушка глубоко вздохнула, успокаиваясь. Это сон, просто сон. Паника чуть отступила, Софи выбралась из обвившего её, словно гигантский спрут, одеяла, схватила тёмно-красный шелковый халат и так быстро, как только позволяли дрожащие от пережитого колени, устремилась на кухню, распахнув балконную дверь.

Мир обрушился на неё ослепительным солнечным светом, громким гомоном детей на игровой площадке, шумом машин, долетавшим с соседней улицы, запахами прелой листвы и жареного картофеля. Софи зажмурилась, вцепившись в перила, и подставила покрытое испариной лицо солнцу и ветру, позволяя им выдуть, выжечь, высмеять её самые тёмные страхи. Разогнать, чтобы и духу их не было.

Резкий громкий скрип продолжал звучать в её ушах, но теперь он не был похож на лязг металлической руки того человека.

— Это просто сон. Всего лишь сон, — веско произнесла Софи и согласно кивнула своим словам. Она, сощурившись, приоткрыла глаза и посмотрела вниз. Ребятишки качались на старых скрипучих качелях. Надо же, никто не смазал до сих пор. А ведь начали они поскрипывать ещё перед отъездом.

Сделав себе мысленную установку вечером смазать их самостоятельно, Софи окинула залитый солнцем двор уже более осмысленным взглядом, запахнула полы халата и деловито осмотрела уже собственные владения. Балконный мини-огород соскучился по её вниманию и, кажется, нуждался в поливе. Взглянув на солнце, Софи вздохнула и пошла за лейкой.

Закончив с поливом, Софи отправилась в спальню. Проходя мимо зеркала, она притормозила, разглядывая своё отражение.

— Свет мой зеркальце, скажи… — чуть нараспев начала она, но так и не закончила фразу. Сонное всклокоченное чудо, отразившееся в зеркале, иронично сморщило носик. — Нет, лучше не говори ничего. Слов нет, и тут даже «Рафаэлло» не поможет.

С тихим вздохом она заправила постель и, захватив большое пушистое полотенце, направилась в душ. Это утро с самого начала шло наперекосяк, хотя бы потому, что было вовсе не утро.

Через полчаса бодрая и обновлённая Софи впорхнула на кухню, потряхивая весело топорщащимися бигудюшками. Распахнув окно, девушка нацепила фартук, включила музыку и принялась за работу. Первым делом проверила, готова ли поставленная перед сном опара. Та встретила хозяйку пышной шапочкой пузырей и кружевной текстурой. Красота! Замесив тесто на хлеб, Софи спрятала миску в холодной духовке. Там ей будет хорошо, тихо и спокойно. Далее следовало разгрузить наконец раковину. Софи включила воду, намылила губку и принялась за дело. Первая же миска выскользнула у неё из рук, загрохотав о металлическую раковину. Софи досадливо сморщила носик и, повернувшись к граничащей с новым соседом стене, показала язык.

— Имею полное право! — гордо заявила она, едва не уронив ещё одну тарелку следом. Стена промолчала, и Софи, ощущая сладкий вкус победы, продолжила заниматься посудой. Сейчас кухня полностью принадлежала ей.

На наведение порядка ей понадобился почти час. Довольно оглядевшись, Софи по-быстрому заправила кофеварку и, пока та творила волшебство, заваривая эликсир жизни, поставила кастрюлю с водой на плиту и подготовила овощи для супа.

Уплетая бутерброды с кофе, Софи пыталась продумать план дальнейших действий, но получалось довольно сумбурно. Тот факт, что её день начался чуть ли не с полудня, сбивал все расчеты. По-хорошему, ей нужно было купить некоторые продукты: подходили к концу запасы пшеничной муки, сахара, патоки и глазури. И поскольку закупала муку и сахар она обычно мешками, то логичнее всего было взять их на мелкооптовых складах. У братьев Искандеров, к примеру. Вот только в магазин на диване Софи не верила совсем. Особенно если речь шла о складах. Не выберешь сама, не проследишь — пришлют тебе волглую муку или комковатый вонючий сахар. Сырьё требовало тщательного отбора, его нужно было пробовать на ощупь, запах, а иногда и на вкус. Потому что любой, даже самый расхваленный бренд может оказаться продуктом отвратительного качества, если его хранить неправильно. Значит — нужно ехать лично. И проще всего было бы отправиться прямо сейчас. Вот только тесто… Софи вздохнула и сделала последний глоток. Тесто не бросишь. Не в этот раз.

Ополоснув чашку, Софи раскидала тесто по формам и решительно принялась за приготовление супа. Нельзя питаться только бутербродами и печеньем.

Суп получился замечательный: ароматный, с наваристым прозрачным бульоном и яркими вкраплениями оранжевой моркови и изумрудной зелени. Софи поднесла ложку с пышущим паром бульоном к губам, немного подула на него и аккуратно, стараясь не обжечься, пригубила, пробуя на соль. Перекатив его несколько раз на языке, девушка блаженно закрыла глаза и улыбнулась. Вкусно.

Пока варила суп — подошёл хлеб. Софи расставила старые тяжелые «кирпичики», из которых выглядывали пышные макушки будущих буханок, и начала готовиться к выпечке хлеба. Этот процесс не был быстрым. Один только разогрев духовки до нужной температуры занял полчаса.

Пока пёкся хлеб, Софи успела привести себя в порядок, соорудив аккуратную причёску в ретро-стиле, нанесла лёгкий макияж и, немного посомневавшись, всё-таки остановила свой выбор на блузке, капри и балетках. День был достаточно жарким, и замуровывать себя в плотный кокон брючек не хотелось, но лазать по складам в платье было не слишком удобно.

Вытряхнув горячий хлеб из форм, Софи ловко расставила его на решетке и выскользнула в коридор.

Сегодня было дежурство миссис Грей. Пожилая женщина приветливо заулыбалась Софи, едва завидев её на лестнице.

— Доброго утра, миссис Грей! — вежливо улыбнулась Софи, подходя к вахтёрше. — Как ваши дела? Надеюсь, обошлось без происшествий?

Грей рассмеялась.

— Полдень минул уже. Я смотрю, кто-то слишком долго спал.

— Прилетела ночью, — кивнула Софи, улыбаясь. — Теперь теряюсь во времени.

— По поводу происшествий — смотря что считать происшествием, — продолжила вахтёрша, и Софи подняла на женщину встревоженный взгляд.

— Что-то случилось?

Миссис Грей неопределённо пожала плечами.

— Всегда что-то случается. У Линдси новая стрижка, каре. Ей не идёт, бедняжке. Но я, конечно, не сказала об этом, — женщина виновато вздохнула. — Она и так расстроена расставанием со своим Джоном. Малышка Дора начинает ходить, не помню, застала ли ты…

— Миссис Грей. — Софи неловко замялась. — В номере Смитов новый постоялец?

— Ох, да что же это я! Ты же ещё ничего не знаешь, раз этой ночью приехала! Видела ночью мадам Эжен? Нет? Я думала, она тебе всё уже рассказала.

Софи отрицательно качнула головой.

— Да, дорогая, у тебя новый сосед! И какой! Мистер Барнс. Бывший военный, даже ветеран, по-моему, — миссис Грей подалась вперёд, интимно понижая голос. — Общительным его, правда, не назовешь, зато — красавец мужчина. Футов шести росту, плечи — во, — женщина широко развела руки в стороны, обозначая внушительную фигуру. — Улыбка как у моего покойного мужа, мир его праху, а глаза… — Миссис Грей восторженно вздохнула и мечтательно возвела взгляд к потолку, позволив своему голосу сойти на нет. — Ради таких глаз можно пойти на многое… — Она выдержала эффектную паузу.

— Кажется, вы влюбились, — весело отозвалась Софи.

Миссис Грей усмехнулась и поймала Софи за руку, внезапно переходя на деловой тон.

— В общем, он холост, дорогая. Я незаметно проверила его паспорт, когда вписывала данные в договор. Холост, детей нет. Жить будет один. Прямо у тебя за стеной! Удачно, не правда ли?

— Что? — вскинулась девушка. — О, я узнаю этот тон. Нет-нет, миссис Грей, даже не думайте об этом!

— Но почему, дорогая? — удивилась та. — Таких мужчин сейчас днем с огнём не сыщешь. Парни-то теперь то пьют, то колются, то в юбках бегают, а то вообще находят общество друг друга интереснее, нежели… — она покачала головой. — Вашему поколению с этим вообще не повезло.

— Миссис Грей… — попыталась остановить разошедшуюся женщину Софи. — Не расстраивайтесь так. И не переживайте за моего соседа. Давайте позволим мистеру Барнсу самому решить свою судьбу.

— Эх, Софи, смотри не пожалей потом, — вздохнула Грей. — Незамужних-то девчонок у нас много. Вон Лора сегодня уж так ему глазки строила утром…

— И как? — неожиданно заинтересовалась Софи.

— Пока безуспешно, — миссис Грей приподняла в улыбке уголки губ и заговорщицки сощурилась. — Он, бедняга, от неё пешком по лестнице сбежал.

— Действительно, бедняга, — со смехом согласилась Софи. — Теперь наши дамы объявят на него охоту.

— А ты?

— Что я? — притворно удивилась Софи.

— Видела его уже?

— Мельком, — излишне беззаботно отозвалась девушка. Не стоило миссис Грей знать об их ночном кофепитии.

— А глаза? — с какой-то лихорадочной жадностью уточнила Грей. — Видела, какие красивые у него глаза?

Софи вздрогнула, вспомнив ледяные глаза убийцы, и невпопад пролепетала:

— Очень, — она сглотнула, — очень... особенные.

— Я могла бы замолвить ему пару слов за тебя. — Миссис Грей подперла щеку рукой и с интересом уставилась на собеседницу. По-видимому, она приняла растерянность Софи за восторженное смущение.

— Думаю, не стоит, миссис Грей, — встрепенулась девушка. Ей только своднических порывов миссис Грей не хватало!

— Почему?

— Быть может, я не хочу, чтобы ему пришлось сбегать от меня окольными путями. — Софи широко улыбнулась, выразительно округлив глаза, и дружески сжала руку вахтёрши. — Умоляю вас, оставьте несчастного мистера Барнса в покое. Лучше скажите мне, не видели ли вы, куда исчез мистер Вонг. Я пробовала найти его и в кабинете, и дома, но мне никто не открыл.

— Мистер Вонг уехал пару часов назад. Повёз внуков в цирк.

— В цирк? — Софи закусила губу. — Вы не могли бы передать ему и миссис Ньюман, что хлеб готов. Мне нужно отлучиться, но вечером я буду дома.

— Конечно, дорогая, конечно! — Миссис Грей ласково улыбнулась.

— И мадам Эжен… — Софи замялась, не зная, как сформулировать свою мысль по-английски. — Я…

— Тут ты опоздала. Мадам Эжен поехала навестить детей. Будет только завтра.

— Но как же… — растерялась Софи. — Не могла же она взять Клео с собой... — Потом вдруг тяжело вздохнула и почти обречённо посмотрела на собеседницу. — Она снова сбежала, да?

— Милая, ты же знаешь, Клеопатра слишком свободолюбива. Она вернётся, когда захочет сама.

— Да, конечно, — погрустнев отозвалась Софи и направилась к входной двери. — Скажите мне, если что-то услышите…

* * *

Тяжелые армейские ботинки хлюпали по скопившимся на тротуаре лужам, набрякшее тёмное небо то и дело рассекали ослепительно-яркие вспышки молний, и на промокшие и озябшие улицы раньше времени опустилась удручающая сумеречная серость. В другой день природный сумрак уже вовсю разгоняли бы тысячи огней: фонари, вывески, светящиеся окна. Но сейчас помимо молний улицы освещались лишь мутными огоньками горящих фар, суетливо ползущих по проезжей части. Баки привычно провёл рукой по волосам, и холодные дождевые потёки тут же запустили ледяные пальцы ему за шиворот, заструившись по шее.

— Блять! — выругался Барнс и повыше приподнял воротник кожаной куртки. Этот день, судя по всему, просто не мог окончиться ничем нормальным!

А начиналось ведь всё не так уж плохо. Пока Софи копошилась и шуршала на кухне, наполняя свою и его квартиры сногсшибательно вкусными ароматами, Баки просчитывал стратегию ближайших действий. Подумав, он решил, что самый полный и доступный источник информации сидит в холле на первом этаже. Миссис Грей. Эта дама изначально симпатизировала ему, к тому же явно любила поболтать. С неё Баки и начал сбор информации.

О, миссис Грей действительно знала много всего! Рабочие смены у вахтеров были довольно длительными, и женщина была рада скоротать время за приятной беседой с симпатичным новым постояльцем. Чего только Барнс не узнал из этой беседы! И про блондинку, которой помог утром с коляской, и про парня-игромана с пятого этажа. Но с особым удовольствием миссис Грей поведала ему о его соседке, Софи, стоило ему вскользь упомянуть, что слышал какую-то возню за стеной.

— О-о-о! Мистер Барнс, это, наверное, Софи! Ваша соседка. Неужели вернулась уже? Чудная девочка! Умница, красавица, а как готовит… пальчики оближешь! Вам непременно нужно с ней познакомиться! Зачем? Хотя бы для того, чтобы она знала о вашем заселении и не шумела поздними вечерами. О, нет-нет, не подумайте ничего плохого! Она не сторонница шумных увеселений и вечеринок не устраивает. Просто иногда она берёт подработку на дом, индивидуальные заказы. Швея? С чего вы взяли? Она кондитер. Работает в пекарне-кондитерской в нескольких кварталах отсюда. Стильная такая, с горой зефира на вывеске. Ах, как же она называется? Да вы наверняка её видели! Там такие ароматы по улице тянутся, что внимание обратишь, хочешь того или нет. А что вы удивляетесь? Не смотрите, что она иностранка, Софи настоящий профессионал и очень ответственная. Мы все её хорошо знаем, как-никак, она живёт здесь без малого пять лет. Да-да, после исчезновения людей границы упразднили, и в доме мистера Вонга появилось много иностранцев, но это вовсе не значит, что они плохие! Мне будет жаль, если теперь их отправят отсюда. Куда? Неужто не слышали? Правительство того и гляди примет закон, обязующий всех приезжих возвращаться восвояси. Да только ж разве так делается? Нет-нет, я рада, что все эти люди, те, кто рассеялся тогда пеплом, вернулись. Да только это не значит, что те, кто был жив, чем-то хуже исчезавших. Вы согласны?

Барнс был согласен. Но не успел он в должной мере выразить своё согласие и попытаться вернуть беседу к интересующей его теме, как в его кармане заверещал телефон.

— Это Бартон, — прохрипела трубка, не дожидаясь приветствия. — Мы в пяти милях к северу от твоего нового жилища. Можешь подъехать?

— Что-то случилось? — встревожился Барнс. Клинт не имел привычки звонить ему без причины, как и приглашать на внезапные прогулки по городу.

Действительно, чутьё Барнса не подвело. Трубка отозвалась шипением, грохотом, грязными ругательствами.

— Что там у вас? — В голосе Барнса чувствовалось напряжение. Грохот по ту сторону трубки уменьшился, и сквозь него прорвался взвинченный голос Клинта:

— Ёдр… твою мать! Вот ведь задница! У нас тут... — По ту сторону трубки раздались крики и шум, а потом вдруг наступила полнейшая тишина.

Да, Бартон не мог выразиться точнее. Это определённо была она. Задница. Большая. Зелёная.

Баки, пытавшийся прорваться сквозь разбегающуюся во все стороны толпу, увидел её сразу. Потом обладатель сей заметной части тела разогнулся, выпрямляясь во весь рост, и швырнул куда-то в сторону пассажирский автобус. Скрежет металла смешался с паническими криками людей, звоном битого стекла и визгом сигнализаций. Халк ответил на этот шум яростным рёвом и кинул вслед автобусу расплющенный автомобиль.

Когда-то, ещё служа Гидре, Зимний Солдат протаранил подобную консервную банку с людьми Стивом, а его помощники ещё и расстреляли выживших из пулемёта, превратив транспорт в решето. Он не знал, сколько именно людей погибло на том мосту. Тогда ему было безразлично. В отчете Гидры не было точной цифры. Сегодня Баки очень надеялся, что автобус был пустым.

— И чего это Беннер психанул? — проорал Барнс замершему на балконе третьего этажа Клинту. Тот легко балансировал на лишенном перил краю, держа стрелу наизготовку, но тетиву так и не натянул. Оно и понятно: Халка стрелой не возьмёшь, а больше стрелять было не в кого.

— Да глупость полная, — столь же громко ответил Клинт и сунул стрелу обратно в колчан, — банальное дтп! Его какой-то гений вождения подрезал на перекрёстке, Брюс въехал в бордюр, вылетел через лобовое стекло и… вот, — лучник многозначительно повёл в воздухе рукой.

Из-за угла, того самого, куда секундами ранее улетел чей-то автомобиль, красной молнией метнулся Железный человек. Увернувшись от огромного зелёного кулака, он влетел в Халка, опрокидывая его на землю. Скорость была столь сильна, что, проехав по асфальту, Старк вместе со своим противником вломились в витрину премиленького кафе. Звон битого стекла смешался с испуганным визгом толпы и грохотом разрушений. Баки, не дожидаясь, пока Соколиный глаз спустится из своего гнезда, кинулся на помощь. Не то чтобы он надеялся одолеть Беннера в рукопашной. В конце концов, Барнс едва доставал Халку макушкой до солнечного сплетения, как выразилась бы Нат — в пуп дышал, но в кафе были люди, и их нужно было спасти. Хотя бы попытаться.

Баки проскочил сквозь разбитую витрину и тут же пригнулся, уворачиваясь от брошенного Беннером стола. Тот тем временем схватил ещё два столика и, широко размахнувшись, метнул один в только что поднявшегося Старка, второй — в выхватившего пистолет полицейского. Баки бросился вперёд, сбивая стража порядка с ног и, подхватив на ходу оцепеневшую от ужаса официантку, нырнул за барную стойку, накрывая девушку собой. Секундой позже что-то ударилось в стену позади, и на них обрушилась лавина осколков.

— Беннер, мать твою! — рявкнул Старк, увернувшись от пронёсшегося мимо стола.

Зелёный гигант обернулся и увидел огибающего зал по периметру Клинта. На руках у лучника испуганно сжался малыш лет пяти, а следом бежали бледная молодая женщина, пара перепуганных клерков и чернокожий мужчина преклонных лет. Халк ломанулся в их направлении.

— Нет, нет Брюс! — в голосе Тони чувствовалась досада, но руку он вскинул решительно. Оглушающая волна из ручного репульсора ударила Халка в спину, заставляя пригнуться и вжать голову в плечи, но только на миг. А потом он кинулся на Старка. — Оу! Стой, стой, Беннер, я пошутил!

Старк спиной вперёд вылетел сквозь разбитую витрину, и Халк последовал за ним. С улицы донёсся шум борьбы. Клинт ловко перемахнул через стойку и вышиб ударом ноги дверь в подсобные помещения, вручая малыша его матери.

— Так, леди, не останавливаемся. Живо-живо-живо! — Подхватив под локоть спасённую Барнсом официантку, Бартон подтолкнул её к двери. А потом обернулся в сторону разбитой витрины. — Ну что стоило Брюсу вылететь в кювет где-нибудь за городом?

Барнс усмехнулся. С тех пор как Беннеру последним щелчком удалось вернуть Наташу и всё семейство Бартонов, Клинт готов был простить ему всё что угодно. Даже беспорядки в Нью-Йорке или Бруклине. Хотя, конечно, предпочёл бы их избежать.

Старк и Беннер обнаружились высоко в небе над городом, выписывая замысловатые пилотажные фигуры. Вокруг них, пытаясь помочь Старку, летала фигура в красном плаще. Похоже, Тони при помощи Тора пытался удалить Халка с жилых улиц. Впрочем, любоваться их полётом долго не пришлось. Летать Баки не мог, а вот выброшенный ранее Халком автобус по-прежнему пылал, и языки пламени тянулись к сбившимся в кучу автомобилям, стоящим рядом домам, отползающим раненым людям.

Баки не мог точно сказать, сколько времени продолжался этот кошмар, как и то, скольких людей ему удалось спасти. Он протискивался среди машин, вырывал бионикой заклинившие двери, вытаскивал пострадавших, относя на обочину, где несколько добровольцев оказывали посильную первую помощь. И снова. И ещё. Пока перемазанные кровью и сажей лица не начали сливаться в одно — неразличимое и неузнаваемое. Это словно была ещё одна миссия, только на этот раз нужно было не уничтожать, а наоборот — спасать. И это оказалось ничуть не легче. Рядом боролись с огнём пожарные, заливая пылающую улицу водой и пеной, кричали люди, выли сирены. С неба периодически падали запчасти костюма Старка, добавляя в происходящее неразберихи, а дважды на крыши соседних домов падал сам Халк, но Тор и Тони не давали тому передышки, вновь и вновь пытаясь унести взбесившегося гиганта в менее заполненный людьми район.

Беннер вырывался, ревел раненым зверем, поочерёдно пытался оторвать Железному человеку то конечности, то голову, цеплялся за углы зданий, провода, вышки — за всё, до чего мог дотянуться. И когда Баки начало казаться, что Старку почти удался его план, Халк вывернулся, лягнул кинувшегося на помощь Тора, и все они беспорядочным клубком на полной скорости влетели в какое-то похожее на башню здание, обрушивая часть его западной стены. Взявшаяся из ниоткуда молния озарила небо, ударила в огромную антенну, и за чудовищным раскатом грома не было слышно грохота, с которым часть крыши здания, где скрылся Старк со спутниками, обрушилась на улицы и соседние постройки. Языки небесного пламени скользнули над городом ослепительно-яркой змеёй, и улицы погрузились во тьму.

Баки не помнил, как оказался в одной из подворотен, прижимаясь спиной к шершавой стене и зажав виски ладонями, словно пытаясь помешать несуществующим электродам. Он чувствовал это высоковольтное электричество, носящееся в воздухе совсем рядом, чувствовал запах горелой плоти — своей собственной, судя по всему, гари и какой-то лабораторной химии.

«Почему ты это сделал, Солдат?»

Нет! Нет-нет-нет-нет-нет-нет!

— Барнс!

«Она… она пахла печеньем Бекки…»

— Хей-хей, Барнс! Что с тобой?

«Кто такая Бекки?»

— Что с тобой, парень? — голос совсем другой, не как у куратора.

«Я не… не знаю…»

— Барнс!

Кто зовёт его?

— Я не знаю! — яростно заорал Баки, перехватывая лежащую на плече руку и тут же заворачивая её за спину.

«Стоп! Держи, Баки, просто держи!» — командовал себе Барнс. — «Не убивай, просто держи, пока не поймёшь, кто это».

— Баки, отпусти, мать твою! — пропыхтел уткнувшийся лицом в стену незнакомец, и Барнс осознал, что ему в подбородок тычутся оперённые концы стрел. Баки разжал руки. Видение лаборатории постепенно отступало, и вот уже перед ним стоит Клинт, растирая покрасневшее запястье. — Опять приступ?

— Я… — Барнс растерянно оглянулся, пытаясь вернуться в реальность. — Что произошло?

— Тор вырубил Халка молнией. А заодно и половину города: ни света, ни мобильной связи. Средневековье, короче.

— Вот чёрт! — Барнс запрокинул голову, и мелкие дождевые капли забарабанили по его лицу.

— Зато никто не погиб. Пожар потушили, есть раненые, но медики уже занимаются ими. Тони завтра компенсирует разрушения, успокоит общественность… — Клинт взъерошил волосы и дёрнул плечом. — Они улетели с Беннером по-тихому. Нам тоже пора. Пошли, подкину тебя до твоего района.

* * *

Баки поднял ворот куртки повыше и завернул за угол, выходя на нужную улицу. Вот он и дома. Не то чтобы он очень любил свою конуру, но там хотя бы не было дождя. Стоило ему приблизиться к крыльцу, и Баки замедлил шаг, вглядываясь в сгущающиеся сумерки. Напротив крыльца было припарковано легковое такси, багажник его открыт, и из него виднелась филейная часть кряхтящего от натуги водителя. Рядом, обхватив свои плечи руками, замерла тоненькая женская фигурка.

— Пожалуйста, сэр, — дрожащим голоском просила она, — может быть, вместе нам удастся донести их хотя бы до крыльца?

Из багажника донеслось неразборчивое бурчание, и плечи девушки обречённо поникли. Она тихонько чертыхнулась и беспомощно оглянулась по сторонам, словно надеясь найти выход из ситуации. Увидев Баки, она неуверенно улыбнулась.

— Софи? — негромко приветствовал её Баки, внезапно осознав, что понятия не имеет, какая у неё фамилия. — Что-то случилось?

— Добрый вечер, мистер Барнс, — отозвалась она ломким голосом. — Ничего особенного, я просто… занималась закупкой продуктов.

— И? — глаза Баки едва заметно сощурились. — Что пошло не так? Вы выглядите несчастной.

— На этой машине обычно работает Ахмед, он за доплату помогает мне занести тяжелые сумки, но сегодня его жена родила ребёнка, на смену вышел его дядя, и… — она понизила голос и беспомощно кивнула в сторону шебуршащего в багажнике водителя, — посмотрите на него, ему же сто лет! Он даже помочь донести мешки до крыльца не может… — девушка обречённо покачала головой и закусила посиневшие от холода губы.

Барнс прикусил язык, удерживая привычную в команде Мстителей шутку о том, что не все столетние пенсионеры столь немощны. Лишь странно посмотрел на девушку, с трудом подавляя улыбку, а затем обернулся к таксисту. Как раз вовремя, чтобы не дать тому вывалить в лужу белый пятидесятикилограммовый мешок.

— Позвольте помочь, — вежливо пробормотал он, подхватывая свесившийся из багажника край. Старик вздрогнул от неожиданности и с трудом разогнулся.

— Ох, — таксист опёрся одной рукой о машину, а второй неосознанно потёр ноющую поясницу. — Осторожно, сынок, не надорвись.

Баки хмыкнул, ловко закинул мешок на плечо и протянул руку за вторым.

— Это тоже твоё? — слегка повернув голову, поинтересовался он. Софи растерянно кивнула, потом поняла, что в темноте мистер Барнс мог и не увидеть её крошечного кивка, и подтвердила:

— Да, этот тоже. Спасибо огромное! Вы пока можете оставить муку на крыльце, а мы подготовим второй…

— Ой, мамочки! — испуганно ахнула девушка, когда Баки легко подхватил мешок с сахаром второй рукой и невозмутимо направился к входу в гостевой дом.

— Крепкий он у тебя, — одобрительно присвистнул водитель такси и зашарил по карманам в поисках зажигалки. — Пакет-то забирать будешь?

— Что, простите? — одними губами пролепетала Софи, всё ещё глядя вслед Барнсу. Потом вдруг опомнилась, выхватила из кармашка сумочки заранее приготовленные деньги, сунув снисходительно покачавшему головой таксисту, почти на ощупь схватила топорщащиеся из багажника ручки пакета со всякими мелочами и побежала за неспешно вышагивавшим соседом.

— Мистер Барнс! Мистер Барнс, вы с ума сошли! Это же ужасно тяжело! Вы сорвёте спину! Бросьте это сейчас же! — тараторила Софи, быстро перебирая ногами и то и дело наступая тряпичными балетками в появляющиеся из ниоткуда лужи. Она постаралась оббежать мужчину с правой стороны, чуть не налетела в темноте на фонарный столб и, негромко ругнувшись, зашла слева.

— Не ушиблась? — вздёрнув брови, поинтересовался Барнс, чуть замедлив шаг. Софи вскинула на него возмущённый взгляд и непременно бы покраснела, если бы не подвернувшаяся под ногу ступенька. Пулей взлетев наверх, девушка распахнула перед Барнсом дверь, пропуская в слабо освещённый холл, и открыла было рот, собираясь потребовать, чтобы сосед оставил неподъёмный груз в вестибюле, когда навстречу им вышла миссис Грей.

— Добрый вечер, кто это у меня тут? — женщина подняла повыше кемпинговый фонарь и прищурилась. — Боже мой, хорошие мои, вы совсем промокли! Софи, возьми-ка пару фонарей, пока вы на лестнице не убились. Электричества нет, но газ по-прежнему работает…

Миссис Грей бодро прошла за стойку и протянула девушке пару фонарей, таких же, как и тот, что освещал сейчас небольшой холл.

— Позвала бы тебя на чашечку чая, но думаю, у тебя будет более интересная компания, — негромко произнесла вахтёрша и подмигнула Софи.

Та залилась румянцем, пробормотала невнятные слова благодарности и устремилась к ожидающему её Барнсу. Пальцы занемели от холода, и дурацкая кнопка включения не находилась. Мысленно чертыхаясь, она крутила в руках фонарь, смущаясь всё больше. Отчего-то ей казалось, что мужчина мог услышать слова миссис Грей, и тогда одному Богу известно что мистер Барнс мог подумать про неё. Наконец свет вспыхнул, озаряя основание лестницы и терпеливо ожидающего Софи соседа.

— Боже мой, мистер Барнс, поставьте уже эти мешки! Здесь им ничего не будет! — взмолилась она. — Электричества нет, а значит — лифт тоже не работает.

— Мне вовсе не трудно, — пророкотал Барнс, ступая на лестницу, и Софи не оставалось ничего другого, как проскользнуть мимо него, чтобы идти впереди, освещая путь фонарём. Вот ведь упрямец!

В неверном свете фонаря Софи с трудом переставляла уставшие и замёрзшие ноги в мокрых балетках. Казалось, весь окружающий мир потонул во мраке, и только она плелась по бесконечным виткам лестничных пролётов, вслушиваясь в ставшие вдруг какими-то шершавыми и как будто выпуклыми звуки собственного дыхания. Не гудел, поднимая очередного жильца, лифт, не доносилась приглушаемая дверьми музыка, не сновали по коридорам люди. Только шаги, эхо которых резонировало в гулком замкнутом пространстве лестничного колодца. Неуверенные, нервные — её шаги. И совсем другие. Размеренные, неумолимые, страшные. Так напоминающие сегодняшний кошмар… чужие.

Сердце забилось в груди со страшной силой, и Софи крепко сжала в руке фонарь. Сон. Это был только сон. Изломанное призмой её собственных мыслей и страхов воспоминание. Такое же страшное и обманчивое, как и всё то, что кажется ей сейчас. Обманчивое, путаное, лживое! Софи стукнула вторым фонариком по синяку на бедре и резко выдохнула, стараясь не зашипеть от боли. Значит, то, что происходит сейчас, не имеет отношения к её кошмарам. Чуть не до боли сжав челюсти, девушка подавила желание оглянуться на своего спутника. Если сейчас он снова покажется ей похожим на Того человека, она просто не сможет контролировать своё поведение. И почему в кошмарах Он приходил к ней именно так? Во сне Человек в маске часто подолгу преследовал её, гнал бесконечными рядами продуктовых магазинов, тёмными холодными коридорами, катакомбами, нескончаемыми переходами и лестницами… и всё это было плодом её воображения.

На самом деле в тот день всё происходило по-другому. Никто не гнался за ней, никто не преследовал целенаправленно. Она в панике металась под пулями, как и другие люди, пригнувшись и прикрыв голову руками, а потому увидела Страшного человека, только когда тот появился в узком просвете между рядами. Она даже не успела закричать, когда к её ногам упало густо заливающее кровью пол тело незнакомого мужчины. В следующий миг у неё над ухом громко лязгнула рука, и Соню как провинившегося котёнка вздёрнули вверх, прижав спиной к чьей-то жёсткой груди, а в лицо ей смотрели многочисленные стволы «Макарова». Тогда юная Соня и поняла, что сейчас умрёт.

Часто заморгав, Софи отогнала пугающие мысли и с облегчением свернула в коридор. Ворс ковра заглушил звуки шагов, даря мгновенное облегчение, и девушка торопливо зашарила по кармашкам сумочки в поисках ключей.

— Вот сюда, пожалуйста.

Софи нырнула в темноту крохотной прихожей и распахнула неприметную дверь в правом углу, подняв вверх зажжённый фонарь. За дверью оказалась маленькая кладовочка, заставленная по периметру высокими стеллажами. Баки аккуратно установил мешки у стены и любопытно огляделся. Полки с бесчисленными баночками, ведёрочками, мешочками и бутылями тянулись к самому потолку, в углу, подвешенные вниз соцветиями, сушились несколько пучков трав. Пахло приятно.

— Люблю, когда есть запасы, — улыбнулась девушка, легонько пожимая плечами. Вид выстроившихся на полках джемов и конфитюров подействовал на неё столь ободряюще, что она наконец-то решилась поднять глаза на своего спасителя. И тут же испуганно ахнула. — Боже мой! Ваша куртка!

Баки опустил взгляд на свой побелевший от муки рукав. Что ж, после сегодняшней встречи с Халком куртка всё равно ни на что не годилась: кровь, гарь и копоть наверняка оставили свои следы, да и вся спина с большой долей вероятности превратилась в лоскуты. Но Софи не могла видеть этого в неверном свете фонаря, а потому уже вовсю суетилась вокруг него, отряхивая одним из свежих кухонных полотенец, хранящихся тут же на полке. Судя по нелестным комментариям на грани слышимости — получалось не очень. Оно и понятно: он брёл несколько кварталов под моросящим дождём, прежде чем взвалил на плечо мешок с мукой, так что Софи теперь, почти беззвучно ругаясь на родном русском, живописно размазывала полотенцем по его плечам почти что тесто. Но упрямство не давало ей сдаться и отступить от цели, и девушка, привстав на цыпочки и закусив губу от усердия, старательно оттирала пятно. Баки усмехнулся. Забавная.

— Вот, кажется, отошло, — с лёгким сомнением пробормотала Софи, делая шаг назад. — При свете дня может обнаружиться что-то, чего я не увидела, но в целом — стало намного лучше. — Девушка подняла взгляд на Барнса, нервно теребя край полотенца. Казалось, она хотела сказать что-то ещё, но лишь смущённо отвела взгляд и потянулась за фонарём.

— Спасибо, — улыбнулся Баки, осмотрев результат трудов, и вышел в прихожую следом за девушкой.

— Это вам спасибо! — спохватившись, горячо поблагодарила его Софи. — Не представляю, что бы было, не появись вы в самый нужный момент. Представляете, машину загрузили, пока я выбирала шоколад. Приехали к дому, света нет, связи нет. Ни позвонить, ни позвать на помощь, мостовая вся в лужах, дождь льёт... — она покачала головой. — Вы меня просто спасли.

— Рад был помочь, — мягко отозвался Баки. Он уже начал открывать дверь, когда взволнованный голосок Софи настиг его:

— Мистер Барнс!

Баки оглянулся. Софи протягивала ему руку с каким-то предметом.

— Вы забыли свой фонарь.

— Спасибо, — Баки забрал причитающийся ему осветительный прибор, нашёл кнопку включения, но не успел выйти в коридор, как Софи вновь позвала его.

— Мистер Барнс! У вас есть планы на вечер? — Баки изумлённо приподнял бровь, и Софи смущённо затараторила. — В смысле… то есть я не это имела в виду. Просто никакие заведения сейчас не работают, а у меня есть суп и… если у вас нет более интересных вариантов, то приглашаю вас на антиромантический средневековый ужин при свечах.

Барнс стоял в дверях, стоически сдерживая расползающиеся в улыбке губы. Приглашение безусловно обрадовало его, но в то же время и смутило. Тем более что Софи, кажется, была готова провалиться сквозь землю от неловкости и, возможно, жалела, что начала этот разговор.

— Единственное, что у меня было в планах на этот вечер, — это поход в душ.

— Да, конечно, — быстро кивнула Софи, подумав, что этот пункт и ей не помешает.

— И я с удовольствием приму приглашение, если… — Баки сделал эффектную паузу, — ты прекратишь называть меня мистером Барнсом.

— Оу! — удивлённо вскинулась Софи и облегчённо выдохнула. — Замётано, Джеймс! Встречаемся через полчаса.

Выйдя из душа, Барнс установил фонарь на барной стойке и скосил глаза на диван, где Надоеда, свернувшись тёплым клубком, изображала круглую диванную подушку.

— Ну что, довольна? — поинтересовался он. Кошка подёргала ухом и, благодарно тарахтя, извернулась, поджав передние лапки к животу. — То-то же! — хмыкнул Баки, бросив последний взгляд на это воплощение ленивого довольства. Казалось невозможным поверить в то, что это то же создание, что встречало его несколько минут назад у дверей, едва не снеся с ног. Возмущённо ворча, Надоеда ужом вилась под ногами, оказываясь каждый раз в том самом месте, куда собирался наступить Баки.

Что ж, эта проблема легко решилась преподнесённой кошке сосиской, с которой Надоеда расправилась за те несколько минут, что Баки позволил себе понежиться в душе. Порезы на спине успешно затягивались, спасибо вытащившему осколки Клинту. И тёплые потоки воды унесли прочь напряжение, кровь и пот. Заклеив самый большой порез, Баки натянул сухую чистую футболку и задумчиво уставился в темный проём шкафа.

Этот вечер грозил стать достаточно серьёзным испытанием для его психики. Заняться ему было по-прежнему нечем, а без электричества не было даже телевизора, который хоть как-то отвлекал, не позволяя Барнсу погрузиться в воспоминания. Приглашение Софи, безусловно приятное само по себе, казалось настоящим спасением, отсрочивая момент, когда он снова окажется в темноте один на один со своими мыслями и кошмарами. Но оно же ставило перед Баки ряд новых, совершенно непривычных и не совсем понятных проблем. Первая из которых затаилась в недрах его маленького полупустого шкафа: что надеть?

Вопрос даже в мыслях прозвучал настолько по-девчачьи, что Барнс фыркнул и тут же перефразировал: куда ему девать эту еб… гм… вибраниумную руку? Вакандское чудо техники, по счастью, было немного изящнее его прежней кибернетической руки, точно повторяя очертания недостающей конечности, а также намного легче и — что ещё важнее — тише. Но всё же её было слышно, мать твою! Негромко, но слышно! Словно в подтверждение своих мыслей, Барнс сжал кулак, и пластины отозвались тихим шелестом, перестраиваясь. Софи вздрагивала всем телом каждый раз, как слышала этот звук. И если он хотел узнать её чуть лучше, эту проблему нужно было решить. Выбора не оставалось.

Наклонившись, Барнс порылся на нижней полке и достал вещь, которую поклялся, что не наденет никогда и ни за что, и не выкинул лишь по настоянию Стива. Пошелестев обёрткой, он развернул длинную плотную перчатку поросячье-розового цвета. Материал был странным на ощупь, но легко закрыл металлическую конечность до самого плеча, прильнув к металлу, будто кожа. Баки пошевелил пальцами, прислушиваясь. Звук стал намного тише. Тони определённо был гением. И этот идиотский цвет он тоже выбрал сознательно, скотина такая, чтобы подколоть Барнса!

Порывшись на полке и померив несколько рубашек, Баки наконец-то нашёл вариант, в который протез влезал вместе со звукоизоляцией, не мешая движению, и рукав доставал манжетой до кожаной перчатки, закрывающей кисть. Кажется, проблема выбора одежды была решена. Натянув подвернувшиеся под руку джинсы, Баки замер, прислушиваясь к звукам в квартире Софи. Вода в душе уже не шумела.

Бросив взгляд в зеркало, Баки провёл живой ладонью по волосам, приглаживая, и направился к кухонной зоне. Решить вторую проблему оказалось ещё сложнее. Софи, конечно же, предупредила, что ужин их антиромантический, да и на подготовку у Баки было только полчаса. Едва ли она ждала, что он успеет раздобыть цветы, тем более что все магазины сейчас закрыты. К тому же Уилсон как-то мимоходом обронил, что букеты сейчас не модны и дарят их только по великим торжествам. Но прийти к даме в гости с пустыми руками было как-то… неловко, что ли. Подхватив со стойки фонарь, Барнс отправился наводить ревизию, надеясь найти что-нибудь подходящее: конфеты, вино, ну хоть что-нибудь! Но полки были до обидного пусты. Даже пирожные, которыми его угостила Софи, Барнс схомячил еще днём. Внимательно осмотрев холодильник дважды, Барнс был вынужден признать, что выбирать ему приходится между ветчиной и сырыми яйцами.

Закрыв дверь холодильника, Баки задумчиво повертел в руках батон ветчины. Классическим подношением к ужину с дамой он бы это не назвал, даже к антиромантическому. С другой стороны… с ветчиной будет сытнее. Едва ли Софи рассчитывала на аппетит суперсолдата…

* * *

Софи аккуратно перемешала содержимое кастрюли и вдохнула клубящийся ароматный пар. Готово. Она щёлкнула ручкой плиты, отключая газ, и прислушалась. Шагов мистера Барнса не было слышно. А между тем сейчас было самое время разливать суп по мискам, пока он не остыл, а то придётся греть повторно. Может, позвать его?

Софи тряхнула головой и фыркнула. Идея была так себе. Накрыв кастрюлю крышкой, девушка занялась сервировкой стола. Не то чтобы она могла сейчас организовать суперразнообразный и невероятно оригинальный ужин. У неё был вполне приличный куриный суп и свежий хлеб, и ей самой этих запасов хватило бы с избытком на пару дней. А вот мужчине, тем более такому крепкому, как мистер Барнс, этого явно будет мало. Кивнув своим мыслям, Софи взяла фонарь и направилась в кладовку на поиски какого-никакого разнообразия. В конце концов, у неё были не только конфитюры.

Свет фонаря выхватывал чуть запылённые пузатые бока баночек, а Софи что-то тихо бормотала и кусала губы, не зная, на чём остановить выбор. Она не имела ни малейшего понятия о вкусовых пристрастиях мистера Барнса. Предпочитал ли он остренькое? Или лучше взять классические заготовки вроде огуречно-помидорного ассорти? Салаты из баклажанов или пикантные кабачки? Просмотрев всё трижды, Софи остановила выбор на трёх разных позициях и, прихватив перетёртую с сахаром малину, вернулась на кухню. Теперь стол не будет казаться настолько пустым.

Услышав шаги в коридоре, девушка поспешила к двери, притормозив у зеркала, и с ужасом осознала, что, занимаясь столом, совершенно не позаботилась о своём внешнем виде. Поспешно стянув тюрбан из полотенца, она наспех собрала на затылке волосы, закрепив заколкой в форме краба, и направилась к двери. И почему мистер Барнс её вечно застаёт, когда она похожа на взъерошенную кошку? Сегодня для полного счастья ещё и мокрую. Софи вздохнула: что ж, ничего не поделаешь.

* * *

Софи открыла дверь практически сразу. Взволнованная, пахнущая шампунем и закутанная в объёмный тёплый кардиган.

— Привет! — улыбнулась она, щурясь от яркого света его фонаря. — Проходи. Ты вовремя, суп как раз согрелся.

Помявшись на пороге ещё пару секунд, Баки вошёл в прихожую и протянул батон ветчины:

— Вот, — неловко пробормотал он.

Брови Софи чуть приподнялись в удивлении, но она тут же легко улыбнулась и приняла подношение, будто так и надо. Баки облегчённо улыбнулся в ответ.

— О! Это чудесно! Именно этого нам и не хватало, — почти пропела девушка, направляясь в сторону кухни, и поманила его за собой. Баки, следуя за хозяйкой квартиры, с интересом разглядывал её. Судя по забавным пушистым носкам, джинсам и кардигану, Софи мёрзла, ежась, будто воробей на ветру. Баки же температура казалась вполне комфортной, он прекрасно чувствовал себя в рубашке из тонкой фланели.

Притормозив на пороге кухни, Барнс удивлённо огляделся и жадно потянул носом аппетитные ароматы.

— Я же обещала вам ужин при свечах, Джеймс, — весело отозвалась Софи, ловко нарезая принесенную им ветчину и выкладывая на маленькое блюдце. — Фонарь можете пока отключить и поставить туда, — она махнула рукой на край столешницы, где уже стоял её собственный. Тоже выключенный.

Джеймс послушно отставил осветительный прибор и устроился на уже знакомом месте за кухонным столом. Здесь определённо было теплее, видимо — за счёт недавно работавшей плиты. Какой-то вклад, вероятно, вносили и свечи, расставленные на столе и на полочке для специй и заливающие всё вокруг мягким, тёплым, чуть мерцающим светом. Стол был заставлен маленькими тарелочками с какими-то незнакомыми блюдами: небольшая горка зелёных ажурных кружочков, густая тёмная масса, похожая на овощное рагу, и странное сооружение, напоминающее не то индейский вигвам, не то шапку Мономаха. Приглядевшись, Барнс узнал выложенные шалашиком маринованные огурчики, окруженные красным кольцом помидор. Значит, это закуски или домашние консервы! Домашних разносолов Баки не ел примерно столько же, сколько и домашнего супа, а именно — лет восемьдесят. Так что любопытство мгновенно загорелось в нём. Открывать для себя мир заново было страшно, но безумно интересно.

Софи тем временем пристроила на столе ветчину и нарезанный хлеб, а затем и выставила перед Баки глубокую миску, полную наваристого супа.

— Приятного аппетита, — пожелала Софи, усаживаясь сбоку от стола. Барнс взглянул ей в лицо, и в мягком свете трепещущих огоньков она показалась ему немного смущённой.

— Приятного аппетита, — эхом отозвался Баки, берясь за ложку.

Над тарелкой с супом клубились густые завитки пара, маня отведать горяченького. Баки поднёс первую ложку ко рту. Суп обжигал губы и язык, но оказался настолько вкусным, что Барнс немедленно зачерпнул ещё.

— Вкусно, — сообщил он Софи, заметив, что она наблюдает за ним из-под ресниц, рассеянно помешивая свою порцию. Плечи девушки немного расслабились. — Очень вкусно, — добавил он.

— Благодарю, — светло улыбнулась Софи, приступая к еде.

Возможно, было бы неплохо включить негромкую музыку или радио, чтобы придать обстановке некоторую расслабленность, хотя Баки и сомневался, что их музыкальные вкусы совпадают. Молодёжь сейчас слушала большей частью какую-то ужасную какофонию. Но в условиях отсутствия электричества город накрыла тишина, и только барабанящий по стёклам дождь, ритмичное тиканье часов и позвякивание ложек о тарелки нарушало её. Подыскивая тему для разговора, Баки скользнул взглядом по кухне.

— Почему свечи? — брякнул он первое, что пришло на ум. Софи неопределённо пожала плечами. — Не доверяете кемпинговым фонарям?

Девушка рассмеялась.

— Я бы и рада поведать вам какую-нибудь захватывающую байку на эту тему, — жизнерадостно ответила она. — О вылазке на природу, где при позднем сборе хвороста на меня напал… м-м-м… — девушка помахала в воздухе ложкой, подбирая вариант агрессора, — дикий енот.

— Енот? — Баки весело фыркнул, заценив степень угрозы, и отправил в рот очередную ложку супа. Впрочем, вспоминая Ракету… еноты всё же могли быть опасны.

— К примеру, — согласно кивнула Софи и продолжила. — Так вот, побросав собранное топливо, я была бы вынуждена спасаться бегством и, в традициях жанра ужасов, мой фонарь погас бы на середине пути, оставив меня во тьме с противником один на один… — Девушка выдержала театральную паузу и быстро добавила: — И лишь пылающий в лагере костёр стал бы моим верным маяком и спас меня от преследования.

— Прямо триллер какой-то, — притворно вздохнул Барнс, подпирая щёку рукой и устремляя на Софи лукавый взгляд. Она снова негромко рассмеялась.

— Да, такие истории прекрасно подходят к посиделкам у костра, но едва ли хороши для ужина при свечах. — Софи улыбнулась и снова пожала плечами. — Так что… в нашем случае это просто разумное распределение энергоресурсов. Ещё супчика? — предложила Софи, заметив, что Баки уже расправился со своей порцией. И, не дожидаясь ответа, подскочила на ноги.

Скромность советовала Баки отказаться, но он не смог. Суп был и в самом деле замечательный. И даже несколько бутербродов с ветчиной и овощным рагу, которое Софи обозвала баклажанной икрой, не смогли заставить его отказаться от добавки. Глядя на то, как Софи наполняет его миску горячим супом, Баки удивлялся тому, насколько спокойной и уютной она была сейчас. Будто забыла о своем страхе, который Баки то и дело замечал в её глазах ранее. Может быть, всё-таки Софи не была той самой девочкой из его воспоминаний?

— Распределение ресурсов? — продолжил их беседу Баки. — Что ты имеешь в виду?

— Ну, вечер не кончается ужином, — дёрнула плечиком Софи, выставляя пред Барнсом дополнительную порцию супа. — Покушать можно и при свечах, а вот читать или рукодельничать…

Барнс так и замер с ложкой у рта.

— Рукодельничать? — вскинул брови он.

После возвращения Барнс не встречал ещё ни одной женщины, занимающейся рукоделием. Агенты ЩИТа, медперсонал, да та же девчушка, что жила по соседству от Стива и могла думать лишь о дюймах, калориях и кумирах — все они жили в совершенно другом, странном мире. А ведь во времена молодости Баки для женщины было позором, если она была не в состоянии сшить себе хотя бы простое домашнее платье. Шторы, столовое и постельное бельё, одежда для будущего малыша — сколько всего требовалось сделать своими руками. Возможность купить готовое или заказать пошив у швеи была далеко не у всех. Да и как быть со штопкой и латкой одежды? Тогда, в далёких сороковых, никто не выбрасывал штаны, зацепившись за гвоздь, даже если те расходились по шву. Теперь это было признано лишним и ненужным. Всё теперь можно заменить. Всё можно купить. Мир одноразовых вещей и отношений…

По правде сказать, у него вообще сложилось впечатление, что теперь женщины нацелены лишь на карьеру, деньги и борьбу за свои права, потому то, каким образом человечество ещё не вымерло, становилось почти неразрешимой загадкой. Баки возлагал надежды на продолжение рода человеческого на таких людей, как Клинт и его жена. Оставалось надеяться, что Лора не была последней, кто помнил о праве женщины оставаться женщиной. Верной, любящей, женственной, нежной.

— Ну, я немного вяжу, — отозвалась Софи, и щёки её порозовели. — Ничего особенного, довольно простые вещи: носки, шапки, шарфы… Меня это успокаивает.

Тон её казался извиняющимся, и Баки ободряюще улыбнулся.

— Я знал людей с куда более страшными пороками.

Софи рассмеялась, прикрыв рот ладонью, и Баки с удовольствием отметил, что у неё красивый смех: лёгкий, мелодичный, заразительный. Успокоившись, девушка вытерла повлажневшие глаза и впервые за вечер взглянула Баки в лицо прямо, не таясь.

— А вы не такой, каким кажетесь при первом знакомстве, Джеймс, — улыбнулась Софи. — С вами намного проще. — Оглянувшись, она поднялась, чтобы наполнить чайник. Тишину вечера нарушил шум воды в кране, одна из конфорок расцвела синим огненным цветком.

Баки не терпелось спросить, что именно Софи подразумевала под своими «не такой» и «проще», но как лучше это озвучить, он не был уверен. Пока девушка возилась с приготовлением чая, Барнс в задумчивости протянул руку и стащил с тарелки несколько зелёных колечек, засунув их в рот. Софи в начале ужина пояснила, что это маринованный халапеньо. Халапеньо. Слово казалось знакомым, но, как это часто бывало после возвращения, точного значения припомнить он не мог. Дурацкая память! В первый момент закуска показалась ему почти безвкусной. Трава травой, как говорится. Но уже пару секунд спустя вкусовые рецепторы отозвались стремительно нарастающим раздражением, переходящим в сильное жжение. Баки поперхнулся воздухом и с неимоверным усилием сглотнул. Пожар во рту не прекращался, вдобавок ко всему появилось ощущение, что горло тоже пылает. Он закашлялся.

— Что с вами? — испуганный голос Софи раздался совсем рядом, но Барнс смог разглядеть её, лишь сморгнув навернувшиеся на глаза слёзы. — Боже мой, Джеймс, что случилось? Вам плохо? У вас аллергия на что-то? Вызвать «скорую»? — частила девушка, вцепившись в его рукав и от волнения переходя на русский и обратно.

Баки понятия не имел, как она собиралась вызывать «скорую помощь» без телефона, но всё же успел ухватить за локоть выбегающую из кухни девушку.

— Стой, — наконец сумел выдохнуть он, и Софи вернулась, обеспокоенно глядя на него снизу вверх. Баки и не помнил, как вскочил на ноги. — Всё в порядке. Не нужно медиков. Что… — он осторожно прочистил горло и начал фразу с начала, — что такое «халапеньо»?

Софи молча уставилась на него, потом перевела взгляд на тарелку с закусками и хлопнула себя по лбу рукой.

— Твою мать! — потрясённо выдохнула она на родном языке, прежде чем броситься к холодильнику. — Садись скорее.

— При чём здесь моя мама? — просипел Баки, покорно устраиваясь на стуле.

— Ни при чём. Вот. — Софи брякнула перед ним большую толстостенную кружку и торопливо, расплёскивая в полутьме кухни, наполнила её молоком. — Пей!

Баки бросил на Софи недоверчивый взгляд, но всё же отхлебнул из кружки. Напиток был восхитительно холодным и прокатился успокаивающей волной по языку. Сразу стало легче. Он осторожно облизнулся и снова посмотрел на девушку. Закрыв лицо ладонью, она длинно выдохнула и затряслась от беззвучного смеха.

— Дже-е-еймс, вы просто… — Заметив обиженный взгляд Баки, она опустилась на свою табуретку и закусила губу.

— Лучше? — старательно пытаясь подавить приступ неуместного хохота, спросила Софи. Барнс прислушался к ощущениям, сделал ещё глоток и кивнул. — Прости, прости меня, Джеймс. Я знаю, это ужасно, — наперекор своим словам она снова фыркнула от смеха, зажала рот рукой и почти простонала, — но я не могу остановиться.

Баки недовольно поджал будто разбухшие губы.

Отсмеявшись, Софи глубоко вздохнула, плеснула себе в кружку холодного молока, и только отхлебнув его, смогла взять себя в руки.

— Прости, Джеймс, я думала, ты знаешь, раз не спросил. Мне стоило выразиться точнее. Халапеньо — это разновидность перца чили. Его едят крохотными кусочками вприкуску с основной едой, чтобы он не так сильно чувствовался, но согревал. В этом году перец для заготовки попался особенно «злой»… — Она покачала головой, досадуя на свою невнимательность. От нечего делать Софи придвинула горку кусков, отрезанных от пышной буханки хлеба, и принялась намазывать их малиной, толченной с сахаром. Барнс молча пил молоко, но взгляд, который он бросил на девушку поверх края кружки, смягчился.

— Значит, будешь вязать? — нарушил он тягостное молчание. Софи встрепенулась и с благодарной улыбкой покачала головой.

— Нет, сегодня нет настроения. Думала почитать немного, — она дёрнула плечиком и снова закусила пухлую губку. Хотела бы она предложить своему гостю какой-нибудь интересный досуг, но, как назло, у неё даже шашек не было. — А у вас есть чем занять вечер? Книга? Хобби?

Барнс отрицательно покачал головой и вздохнул. Книг у него действительно не было, а привычные занятия никак не подходили для того, чтобы скоротать уютный домашний вечерок.

В воцарившейся тишине грохот крышки, подпрыгивающей на кипящем чайнике, казался оглушительным, и Софи тут же вспорхнула со своего места, будто испуганная птичка, подбежав к плите.

— Хотите? — предложила она чаю, но Баки без колебаний отказался, лишь демонстративно долил себе молока. Как он успел выяснить, молоко прекрасно сочеталось с бутербродами с малиновой намазкой. — Я бы и рада предложить вам книгу, но, боюсь, выбор англоязычных изданий у меня невелик. Буквально пара книг, да и те… — Софи плеснула кипяток в свою чашку и вернула чайник на место. Голос её разочарованно стих.

— Подождите, — встрепенулась она. — Подождите, про вашу маму… — она подняла удивлённый взгляд на Баки, — вы меня поняли?

Барнс недоумённо свёл брови у переносицы. Софи лишь нетерпеливо притопнула ногой.

— Да пару минут назад! Вы же меня поняли? Нет, не так, — вздохнула, успокаиваясь, Софи. — Мистер Барнс, вы говорите по-русски?

Баки внутренне поморщился от раздавшегося в голове собственного: «Я готов отвечать». Воспоминания были ещё слишком свежи. По-русски говорил не он, а Зимний Солдат, но глаза Софи так счастливо сияли, что он не смог ей отказать:

— Да, немного, — почти без акцента отозвался он. И улыбнулся, когда Софи радостно хлопнула в ладоши.

— Тогда мне есть что предложить вам, Джеймс! — восторженно воскликнула она, утягивая его за руку в сторону спальни.

Пару минут спустя Барнс уже стоял возле высокого стеллажа в дальнем углу комнаты, водя взглядом вдоль книжных корешков. Из-за нехватки места книги занимали только три полки, зато выставлены были в два ряда, плотно подпирая друг друга. К удивлению Баки, кулинарных книг здесь не оказалось; по-видимому, они находились в другом месте. Впрочем, коллекция Софи была достаточно специфична, девушка сразу отложила в сторонку пару книг по кройке и шитью, справедливо рассудив, что те едва ли заинтересуют Барнса, и оставила его выбирать желанный том в гордом одиночестве.

Пока Софи чем-то звякала и бренчала на кухне, Барнс поднял повыше фонарь и с интересом огляделся. Комната вроде бы почти такая же, как у него, а сразу видно, что девичья. Белые граммофоны каких-то цветов на подоконнике, обвязанное крючком покрывало на кресле, забытое рядом вязанье. Большое зеркало в резной раме оклеено роем крохотных разноцветных бумажек, рядом — нитка жемчуга и бесчисленное количество маленьких флакончиков, тюбиков, кисточек и карандашей, выглядывающих из расстёгнутой косметички. На углу письменного стола примостилась швейная машинка. На вешалке — длинный шёлковый халат. Но главное — запах. Всё здесь пропиталось ароматами ванили, ягод и запахом молодой женщины, которой это пространство и принадлежало. Софи. Баки вдохнул полной грудью и с улыбкой повернулся к книгам до того, как на пороге появилась хозяйка комнаты.

Баки поводил пальцами вдоль корешков книг, имена авторов и названия были большей частью ему совершенно незнакомы. Хотя… Он протянул руку и извлёк пухлый, явно не раз читанный том с золотистым тиснением: Дж. Р. Р. Толкиен «Властелин колец». В голове тут же заметались обрывки воспоминаний далёкого прошлого. «Хоббита» он тогда прочитал полностью, а вот «Властелина» не успел…

Стук в дверь заставил Софи вздрогнуть, но она тут же взяла себя в руки и устремилась в прихожую. Баки насторожённо последовал за ней.

— Одну минутку! — прощебетала Софи, пролетев мимо него в сторону кухни, и тут же вернулась с двумя свёртками в руках. — Минутку, сейчас посмотрим, — она заглянула в бумажные пакеты, стараясь рассмотреть содержимое. — Этот ваш, а этот — мистера Вонга. Вот! — Софи протянула причитающийся посетительнице пакет.

— Спасибо! — Гостья, молодая женщина с копной тёмных волос, благодарно кивнула и перевела заинтересованный взгляд на замершего на пороге Барнса. — Доброго вечера! Вы и есть наш новый сосед?

— Джеймс Барнс, — представился Баки, перекладывая «Властелина колец» в левую руку, освобождая правую для рукопожатия.

— Миссис Ньюман. Рада познакомиться с вами! — сверкнув глазами, новая знакомая улыбнулась. — Софи, давайте мне второй пакет. Я всё равно буду возвращаться мимо квартиры мистера Вонга, заодно и занесу. — Забрав оба свёртка, миссис Ньюман подмигнула Софи и выскользнула в коридор. — Чтобы вам никто не мешал. Приятного вечера!

Софи вспыхнула, открыла рот, желая возразить, но миссис Ньюман уже и след простыл. Глянув в темноту коридора, Софи покачала головой и закрыла дверь.

— Полагаю, теперь, как честный человек, я должен на вас жениться, — вздёрнул брови Барнс. Софи рассмеялась и повернулась к нему лицом.

— Осторожно, мистер Барнс, я могу принять ваши слова за чистую монету!

— Ты обещала не называть меня мистером Барнсом. — Баки скрестил руки на груди.

— Неужели? — притворно удивилась Софи, легко проскользнув мимо Барнса в комнату. И, обернувшись на ходу, произнесла: — Миссис Грей сказала, что вы военный.

— Бывший, — неохотно кивнул Барнс.

— В каком звании?

— Сержант. — Внезапная смена темы разговора застала его врасплох.

— Так вот, — обернулась к нему с лукавой улыбкой Софи, — сержант Барнс, имейте в виду, что в нашем женском общежитии весьма ценятся молодые симпатичные сержанты. Так что не разбрасывайтесь подобными предложениями зря. Будьте готовы, что его могут и принять.

Барнс усмехнулся.

— Определились с выбором? — Софи стрельнула взглядом в сторону книги в его руках и вздёрнула бровки.

— Несомненно, — хмыкнул Баки, повертев книгу в руках. — Боюсь только, что знание языка может оказаться недостаточным.

— Тогда предлагаю начать чтение с чашки чая. — Софи указала на ожидающий их прихода на журнальном столике заварочный чайник, кружки и гору бутербродов с малиновым вареньем. Девушка удобно устроилась, забравшись с ногами на диван.

— С удовольствием. — Баки опустился в кресло и протянул руку за чаем.

Кажется, кошмары прошлого этим вечером останутся в стороне.

Рассвет едва затеплился, когда Софи открыла глаза. И недоумённо сощурилась, не понимая, где она находится и сколько сейчас времени. Тусклый свет первых солнечных лучей выхватывал из серой мути неясные очертания предметов, и девушке потребовалось несколько секунд, чтобы узнать свою собственную комнату. С непривычного ракурса всё казалось иным. Она села, плотнее завернувшись в плед, и бросила быстрый взгляд в сторону кресла. Джеймса там, разумеется, не было, хотя она не помнила, как он ушёл. И как ложилась спать на диване — тоже не помнила. Получается, она просто отключилась прямо за книгой? А Джеймс уложил её на диван и накрыл пледом? Ещё и посуду чайную на кухню унёс. Заботливый.

Софи мимолётно улыбнулась и вздохнула. А она всё проспала. Вот она соня! Софи хмыкнула и подтянула колени к груди. Соня она и есть. Ой, ей же на работу нужно! Или не нужно? Протянув руку, девушка щёлкнула выключателем торшера и не добилась этим ровным счётом ничего. Что ж, без электричества в цехе делать было нечего. Софи сладко потянулась, выгнувшись всем телом, и выскользнула из-под пледа.

Внеочередной выходной однозначно нужно было начать с пробежки.

* * *

Барнс едва заметно дёрнулся во сне и проснулся. Несколько секунд мозгу понадобилось, чтобы осознать реальность. Он будто всё ещё крался между растущих у воды деревьев. Перед глазами клубился вечерний туман, пронзаемый лунным светом, а издалека доносилось эльфийское пение, эхо которого резонировало над долиной, сопровождаемое грохотом водопада…

Баки несколько раз моргнул, прежде чем понял, что странная муть перед его лицом — бок Надоеды, а щекотно ему потому, что эта нахалка обнюхивала его лоб, задевая кожу длинными усами. Слегка отшатнувшись, он сгрёб нарушительницу сна рукой и усадил себе на грудь, почёсывая за ушком. Та довольно затарахтела и ткнулась ему в шею мокрым носиком. Значит, всего лишь причудливый сон. Впрочем, «эльфийка» за стеной продолжала петь, периодически не попадая в ноты, а то и вовсе отфыркиваясь, когда вода пыталась залиться в рот. Смешная. Девчонка, поди, и не подозревала, что он мог её слышать. Да он и не услышал бы, не обостри сыворотка ему до кучи ещё и слух.

Барнс улыбнулся. Несмотря на несовершенство исполнения композиции, просыпаться под пение Софи было значительно приятнее, чем от привычных кошмаров. Не то чтобы сегодняшние сны были какими-то особенно спокойными. Накануне Барнс провёл с книгой почти всю ночь, заснув только под утро. И его насыщенный новыми впечатлениями мозг выдал просто фееричную кашу из преследований, скачек по долинам и равнинам, сражений с орками, гномами, эльфами, троллями и прочей нечистью, среди которых мелькали и лица его реальных жертв. Но всё это воспринималось как-то иначе, не так кроваво, как его обычные кошмары, не так реально. К тому же битвы занимали лишь часть его сегодняшних сновидений. Другой частью были поиски чего-то или кого-то.

Шум воды в душе стих, а пару минут спустя со стороны соседней квартиры донеслись ритмичные позвякивания. Софи опять ворожила на кухне. Неудивительно. Суп, как Баки выяснил вчера, когда Софи уснула, он съел почти весь. Барнс виновато засопел и поднялся, придерживая разомлевшую Надоеду.

— Нет, она слишком домовита для эльфийки, — сообщил Баки кошке, прежде чем переложить её на диван. — Что, в общем-то, хорошо.

Прекрасные, но эфемерные создания, питающиеся песнями и лунным светом, казались ему слишком странными. «Но Софи слишком красива для хоббита», — продолжил он про себя. Смотреть на мир сквозь призму прочитанной примерно на треть книги было неожиданно забавно, хоть и глупо. Повертев в руках совершенно разряженный фонарь, Баки отставил его в сторону и направился в ванную, оставив дверь открытой. Выдавив немного пасты, он сунул щетку в рот и продолжил рассуждать:

«Стив похож на Фродо. Маленький мальчик, обретший очень большое значение по воле случая или… волшебника, сотворившего сыворотку суперсолдата. Только вручили Стиву щит, а не кольцо Саурона. Круглый вибраниумный щит со звёздочкой был той ещё ношей, это Баки видел своими глазами. Поэтому нужен друг, который поможет Фродо нести эту ношу». Баки сплюнул в раковину мятную пену и уставился перед собой. Стиву тоже был нужен друг, и он у него был… но Баки ни фига не годился на роль Сэма. Роль Сэма прекрасно подходила Уилсону, знаменитому Соколу. А Баки… Баки…

Он обвел беспомощным взглядом тонущую в полумраке ванную комнату. Баки не мог придумать, с каким героем или народом мог бы ассоциировать самого себя. Ему не было места в этой сказке. Ему не было места нигде.

Выйдя из ванной, Баки натянул джинсы и футболку, привычно сложил и убрал в шкаф одеяло, подушку и взялся уже было за куртку, собираясь отправиться на поиски работающего кафе, но у самого порога внезапно остановился и огляделся. Комната выглядела точно так же, как в день его заезда. Нежилое помещение. Только свернувшаяся на диване кошка да пухлый зачитанный томик на краю журнального столика намекали, что в комнате кто-то жил. Прямо как на конспиративной квартире. Приблудившаяся кошка и одолженная у Софи книга — это единственный отпечаток, который он оставил здесь за неделю проживания. Вчера он спросил у Софи, как ей удалось справиться со столь обезличенным пространством, сделав его уютным и по-настоящему своим.

— Просто живу, — пожала тогда плечиками Софи.

Вот и весь ответ. Она просто жила здесь. А что целую неделю делал он? Судя по всему — не жил. Приходил ночевать да покормить Надоеду.

— Просто живу, — негромко повторил Барнс вчерашнюю фразу Софи. Она тогда ещё так мило пожала плечами, словно озвучивала совершенно естественную вещь. Для неё это было само собой разумеющимся — жить, контактировать с миром, чувствовать его и изменять своим присутствием. Баки же это казалось чем-то особенным, прекрасным и недостижимым, чем-то почти сказочным. — Просто живу, — задумчиво повторил он, вешая куртку на место.

Прошерстив холодильник, Баки разложил на столешнице упаковку сосисок, яйца и коробку молока. В принципе это вполне могло стать омлетом. Софи запела что-то смутно знакомое. Баки хмыкнул и поставил перед собой глубокую миску. Сегодня ему остро, болезненно сильно хотелось научиться просто жить. Препятствия обнаружились почти сразу. Для начала выяснилось, что у него нет соли. Совсем. Как он мог прожить здесь неделю и не обнаружить, что у него нет соли? Впрочем, в бытность Зимним Солдатом с ним случалось и кое-что похуже пресной еды. И только Барнс окончательно смирился с фактом отсутствия в омлете каких-либо специй, как выяснилась проблема покруче. Баки, закусив губу, всматривался в старую поцарапанную сковороду. Он был уверен, что ему нужно что-то ещё, чтобы яичница не пригорала: налить немного масла или вытопить бекон. И, разумеется, ничего подобного у него не было. Баки попытался представить, как бы вышла из положения его мать, но единственное, что приходило в голову, — занять у соседей. Мама иногда занимала у соседки, доброй старушки, коробок спичек или…

Услышав звук открывающейся двери соседней квартиры, Барнс тут же понял, что его единственный шанс на нормальный завтрак сейчас уйдёт. Задавив в себе нелюдимого Зимнего, предпочитающего отсидеться дома голодным, лишь бы не идти на контакт, Баки торопливо натянул вчерашнюю рубашку и выскочил в тёмный коридор. Он догнал её в несколько быстрых шагов, набрал в грудь воздуха, но так и не окликнул, изумлённо уставившись на девушку.

Софи стояла на залитой солнечным светом лестничной площадке и сосредоточенно пыталась втолкнуть связку ключей в боковой кармашек дамской сумки. Судя по всему, ключи оказывали бешеное сопротивление, и Софи, поглощённая процессом, не заметила появления Барнса.

Баки чуть подался назад, укрываясь в тени, и снова посмотрел на Софи. В день первой встречи ему показалось, что она похожа на картинку в стиле Пин-ап. Теперь это сходство казалось ещё более выраженным. Шерстяное платье в мелкую черно-белую клетку закрывало ноги на ладонь ниже колена и в талии было перехвачено чёрным ремешком. Изящные лодочки на шпильках. Блестящие тёмные локоны уложены в стиле сороковых. Губы алые, сочные. И лукавые стрелочки в уголках глаз. Барнсу показалось, что они оба каким-то невероятным образом перенеслись во времени. Быть может, если оглянуться, можно увидеть хохочущих за соседним столом «Ревущих коммандос», Стива и агента Картер в красном платье? Или война ещё не началась?

Только сейчас он понял, что до этого момента видел Софи лишь в домашнем, и понятия не имел, что она такая… такая… женственная и восхитительно несовременная.

— Софи? — негромко позвал Барнс. Девушка испуганно дёрнулась, сделала неловкий шажочек назад, и перила позади неё отозвались тихим низким гулом, когда она ударилась о них каблуком.

— Боже, Джеймс, меня чуть инфаркт не хватил! Ты чего так подкрадываешься? — возмутилась она и, чуть успокоившись, тут же поинтересовалась: — Ты что-то хотел?

— Не хотел пугать, прости, — замялся Барнс. — Только одолжить у тебя немного соли. У меня, оказывается, её нет. И немного масла для жарки, если найдётся.

— Да, конечно, — кивнула Софи, направляясь к двери и попутно извлекая с таким трудом утрамбованную в сумку связку ключей. И вдруг остановилась. — Подожди! Ты живёшь здесь уже несколько дней и только сейчас обнаружил, что у тебя нет соли?

Баки чуть виновато пожал плечами и улыбнулся. Софи пробормотала что-то похожее на «Мужчины!» и покачала головой. В прихожей она скинула туфли и прошлёпала в кухню. Баки остался в тёмной прихожей.

— Что ты собрался готовить? — хлопая дверцами и чем-то шебурша, полюбопытствовала девушка. Видимо, для поддержания разговора. Барнс ответил.

— Понятно, — донеслось с кухни.

Софи пошуршала ещё немного и вышла в прихожую с бумажным пакетом в руках. Судя по размеру свёртка, соли ему должно было хватить на всю жизнь.

— Вот, — она сунула ему в руки пакет и начала на ощупь искать в темноте туфли. — Приятного аппетита.

Уже вернувшись к себе, Баки развернул пакет и обнаружил там помимо масла и соли пару пакетиков со специями, немного Пармезана, бекон, пучок зелени, буханку хлеба, баночку с абрикосовым джемом и контейнер с ещё тёплыми блинчиками.

— Приятного аппетита. — Барнс взял один блинчик, поднёс к лицу и глубоко вдохнул. Вкусно! Его губы тронула лёгкая, едва заметная улыбка, и Баки подумал, что обязательно нужно будет сделать Софи какой-нибудь приятный сюрприз.

* * *

Подачу электричества восстановили в тот же день, и уже на следующее утро Софи поднялась ни свет ни заря, собираясь на работу. Баки улыбался, прислушиваясь к её негромкой возне. Уютные домашние звуки отвлекали его от мыслей о привычных кошмарах и казались какими-то правильными.

Шнуруя ботинки, Барнс услышал тихий щелчок замка, лёгкий перестук каблучков в коридоре и взглянул на часы. Рабочий день кондитера начинался в несусветную рань. Внутри неприятно кольнуло. Баки протянул руку за спортивной олимпийкой, которую надевал, чтобы прикрыть от любопытных глаз протез во время утренней пробежки, и задумался, бросив взгляд в окно. По словам миссис Грей, кондитерская, где работала Софи, была не так уж далеко. И жила же всё это время девчонка как-то, как-то добиралась до работы, но на улице было ещё совсем темно. И машины у неё не было, иначе бы она не мучилась позавчера с этим престарелым таксистом… Вздохнув, Барнс снял с вешалки неприметную кожаную куртку, пару перчаток и выскользнул за дверь.

Предрассветные сумерки разливались по сонным пустынным улицам, съедая все яркие краски. Баки приподнял воротник куртки, прислушался и уверенно повернул направо. В утренней тишине цокот каблуков казался слишком громким, привлекающим внимание. А внимание не всегда бывает хорошим, это Баки знал точно. Вывернув из-за угла парикмахерской, он наконец увидел Софи: изящную фигурку в приталенном светлом плаще и красном шёлковом шарфе. И подивился, как за пять лет, прожитых здесь, она ещё не нашла приключений, гуляя в столь неподходящее время в таком соблазнительном виде. Даже при учёте, что здесь она была своей и была знакома с какими-то лавочниками и клиентами кондитерской.

Словно в подтверждение его мыслей, Софи радостно помахала рукой немолодому мужчине, протирающему стоящие на улице столики. Тот с улыбкой приветствовал её, приглашая на чашечку кофе, хотя кафе, судя по всему, ещё только готовилось к открытию, наполняя улицу ароматом свежей выпечки. Поболтав ни о чём пару минут, Софи с картонным стаканчиком в руках направилась дальше, притормозив, чтобы отхлебнуть напиток. И в робких рассветных лучах Баки отчётливо видел, какая мечтательная улыбка блуждала на её губах. Ему оставалось только гадать, что именно сделало её такой счастливой.

Пройдя ещё пару кварталов, Баки убедился, что Софи благополучно добралась до премилой кондитерской с задорным названием «Зефирка», и со спокойной душой направился по своим делам.

* * *

— Значит, вы уже виделись с Софи, — голос доктора Рейнор звучал утвердительно, и Барнс нервно сцепил пальцы рук в замок. Он так ждал возвращения Рейнор, разрываемый на части сотней вопросов, которые ему не терпелось задать ей. Множество «как?», «когда?» и «почему?» толкались в его голове все эти дни, не давали покоя. Но теперь, когда доктор Рейнор сидела напротив него, слова не шли.

— И она не узнала вас? — вскинула бровь доктор. Баки едва заметно качнул головой. — Что ж, это не совсем то, на что я надеялась, но, учитывая обстоятельства… — голос доктора Рейнор сошёл на нет.

— Обстоятельства? — хрипло переспросил Барнс. Рейнор взяла в руки ручку и, глядя в окно, привычно начала разбирать её.

— Видите ли, Джеймс, обычно поездка Софи на родину занимает больше времени. Так что, по моим расчётам, ваша встреча должна была произойти в ближайшие дни, — она бросила быстрый взгляд на Баки и добавила: — И в моём присутствии.

— В вашем присутствии? — повторил Барнс.

— Совершенно верно, — подтвердила Рейнор. — На самом деле я не была уверена, что вы узнаете её, Джеймс. Полагаю, Софи очень изменилась за эти годы, не так ли?

Барнс кивнул. Разглядеть в этой молодой ладной женщине ту угловатую перепуганную девчонку смог бы не каждый.

— Вы испытали шок, мистер Барнс. И мне очень жаль, что это случилось в момент, когда меня не было в городе. Однако присутствовать при вашей с Софи встрече мне нужно было не столько ради вас, сколько ради самой Софи.

— Почему? — Взгляд Баки оторвался от созерцания подвижных пальцев доктора и переместился на её лицо.

— Потому что у меня были все основания предполагать, что вас она узнает.

Баки озадаченно уставился на Рейнор, и между его бровей залегла глубокая складка.

— Боюсь, встреча с вами десять лет назад стала для юной Софи поистине незабываемым событием. Я не могу обсуждать с вами подробности чужой истории болезни, но вы оставили ей богатое наследство: кошмары, панические атаки… — женщина неопределённо махнула рукой, позволяя Барнсу самому мысленно продолжить этот дивный список. Захотелось удавиться.

— Но мы разговаривали. Не единожды… — с надеждой возразил он. — И она меня не узнала.

— Да, и это странно, — кивнула Рейнор. — Вы были в маске, Джеймс. Тогда, десять лет назад. Она не видела вашего лица, а потому не могла его запомнить. По этой причине она видит вас во всех высоких мужчинах с тёмными волосами и серыми глазами. Вы мерещитесь ей на улице, на работе, в магазинах и на экране телевизора. Это провоцирует приступы паники.

Баки сжал кулаки, и вибраниумная рука отозвалась на движение тихим жужжанием.

— Тогда зачем вы поселили меня в соседнем номере? — с едва скрываемой злостью произнёс он. — Хотели довести Софи до инфаркта? Или окончательно свести с ума? А может, это была проверка для Зимнего: добьёт или нет?

— А у вас был такой соблазн? — тут же вклинила вопрос Рейнор.

Баки замолчал на полуслове, словно его обдали ведром холодной воды, и покачал головой.

— Нет, — твёрдо отозвался он. Чего он не хотел совершенно точно, так это убить её. Или причинить ей хоть малейший вред. Нет. Единственное, чего ему хотелось, — сидеть рядом, слушать её весёлую болтовню и смотреть, смотреть, смотреть, наслаждаясь осознанием, что она действительно жива.

— Мой план прост и несёт взаимную выгоду обеим сторонам, — продолжила Рейнор. — Вы узнаёте, что Софи жива. Одной жертвой меньше. Тем более той, что запомнилась вам. А Софи узнаёт вас, Джеймс. Её страх обретает чёткий объект и будет направлен именно на вас, и тогда она перестанет шарахаться от всех сероглазых брюнетов мира. Достаточно будет просто знать, что вы далеко. Она ведь даже переехала сюда в надежде сбежать от своего главного ужаса. От воспоминаний о вас.

* * *

Где-то внизу истошно поскрипывали качели, расцветали разноцветными огоньками окна соседних домов, лаял носящийся за мячом пёс. Баки стоял, опершись о балконные перила, и смотрел перед собой невидящим взглядом. Откровения доктора Рейнор крутились в голове, смешиваясь и выстраиваясь в цепь рассуждений заново, но каждый раз приходили к одному и тому же выводу: ему предстоит сообщить Софи, что он и есть её самый страшный страх. Предстоит увидеть в её глазах ужас и ненависть. И всё это для её блага. Баки прикрыл глаза и провёл по лицу живой ладонью, пытаясь стереть накатившее чувство безысходности. Благо Софи заключалось в том, что она будет бояться и ненавидеть именно его. И благодаря этому сможет наконец нормально жить. Наверное, это было справедливо. Баки должен был сделать это для девушки, у которой отнял десять лет спокойствия. Но это было едва ли легче необходимости рассказать мистеру Накадзиме о том, как умер его сын. Невыносимо. Невыносимо. И Барнс не тешил себя надеждой, что ему удастся объяснить Софи, что он теперь совсем другой человек. Наверняка она добежит до канадской границы пешком, прежде чем он сформулирует свои оправдания.

От невесёлых мыслей его оторвал звук захлопнувшейся двери, в окнах соседней квартиры зажегся свет. Баки оглянулся и заметил, что оставшаяся без присмотра Надоеда снова атаковала посадки Софи. Мысленно ругнувшись, он легко перемахнул на соседний балкон. И как раз успел пригнуться, когда Софи приоткрыла створку окна, впуская в комнату вечернюю свежесть. Довольный девичий вздох, невесомые шаги, тихое шуршание, щелчок — и из окна полился лёгкий джаз. Баки напряжённо вслушивался в доносящиеся из квартиры звуки. Чуть приподнявшись, он заглянул в окно.

Софи стояла перед большим зеркалом в одной шелковой комбинации и выбирала шпильки из волос. Освобождённые тёмные пряди рассыпались по плечам мягкими завитками, контрастируя с молочной кожей и светлым шёлком белья. Барнс скользнул взглядом по её фигуре, отметив что тонкая ткань подчёркивает едва ли не больше, чем скрывает, и нервно облизнул губы. Закончив с причёской, девушка, мурлыча что-то в поддержку звучащей композиции, провальсировала по комнате, поставила ножку на кресло и потянулась к пажам, отстёгивая чулки. Баки резко выдохнул и зажмурился, чувствуя себя последним извращенцем. Что он здесь делает? Что он делает?

«Веду наблюдение за объектом», — отозвался невозмутимый голос в голове. То, что осталось от Зимнего. Только ему могло казаться, что в происходящем нет ничего необычного. Барнс фыркнул, невольно выдав себя.

— Кто там? — донёсся из распахнутого окна голос Софи.

Баки ловко подхватил кошку, перемахнул на свой балкон и торопливо втолкнул её в свою квартиру. Та лишь недовольно вякнула. На кухне соседки зажегся свет.

— Клео? — позвала Софи, показываясь в дверном проёме. — Клео, это ты? — Она повертела головой, оглядываясь по сторонам, и вздрогнула, испуганно всматриваясь в тёмный силуэт.

— Добрый вечер, — поздоровался Баки, помогая ей опознать себя.

— Это вы, Джеймс? — Она облегчённо вздохнула и переступила порог, плотнее запахивая халатик. — Любуетесь наступающим вечером?

— Да, — хрипло выдохнул он, почувствовав небывалое облегчение оттого, что она снова не узнала в нём Зимнего. А мгновение спустя понял, что радуется зря. Ему предстоит сказать ей это. Чем скорее — тем лучше, наверное. — Здесь так спокойно.

— Ну, — девушка улыбнулась. — Вечер вечеру рознь. Но сегодня и правда хорошо.

Она устремила задумчивый взгляд куда-то вдаль, и Баки скосил глаза, вновь пытаясь рассмотреть в ней ту маленькую девочку. Однако вместо угловатой девчушки с русой косой пред его внутренним взором предстала молодая женщина, за которой он подглядывал несколько минут назад. Что ж, девочка выросла.

— Софи, — негромко позвал он. И девушка вскинула на него взгляд. — Я хотел поговорить… — Баки сбился, замялся, подбирая слова. Взгляд Софи был тёплым и безмятежным. — Хотел сказать… — Барнс набрал в грудь воздуха и на одном дыхании произнёс: — Я… У тебя есть ещё книги? Я прочёл ту, что ты мне дала.

— И как тебе? — её взгляд посветлел, а плечи расслабились. — Лучше фильма?

— А есть такой фильм? — удивился Баки. И тут же понял, что спросил о чём-то известном каждому в этом мире. Кроме него.

— Конечно! Ты правда не смотрел? — недоверчиво уточнила она. — О его художественной ценности можно, наверное, поспорить, но я не встречала ещё ни одного человека, который бы не знал его! Фильм, правда, очень длинный. Это тоже трилогия, так что за один день всё не посмотришь. Но по фильму в день — вполне реально. Если хочешь, можем как-нибудь устроить кино-выходные. Я их тоже сто лет не пересматривала. — Она радостно улыбнулась и вдруг чуть покраснела. — Ну, или я могу одолжить тебе диск.

— Кино-выходные — это здорово! Сто лет не был в кино! — поспешил подтвердить Барнс. — Я в деле.

— Здорово! — радостно хлопнула в ладоши Софи, на миг превратившись в счастливую маленькую девочку. — Значит, нужно запастись попкорном и сэндвичами!

Где-то в недрах её квартиры зазвонил телефон, и Софи, наскоро попрощавшись, унеслась на телефонные переговоры. Баки задумчиво смотрел ей вслед. Разумеется, никаких кино-выходных не будет. На это он не надеялся. Завтра или послезавтра он расскажет ей страшную правду и больше никогда не увидит её. Просто её улыбка, её взгляд… она вся была такой светлой и тёплой… Баки не смог отказать себе в последнем спокойном разговоре.

Ещё хотя бы одно утро, когда он сможет проснуться под её неидеальное пение. Хотя бы один разговор. Пара тёплых взглядов и улыбок. Ещё несколько часов, когда она не считает его чудовищем…

* * *

Однако пробудился он вовсе не от песни.

Испуганный женский крик ворвался в вязь его кошмаров, цепляя сознание и возвращая в реальность. Барнс вскочил на ноги ещё до того, как мозг включился окончательно. Несколько секунд он стоял, прислушиваясь, посреди комнаты. Крик не повторялся, но за стеной что-то происходило. Грохот, звуки бьющегося стекла, всхлипы. Барнс схватил лежащий на столе нож и бросился к балконной двери. Окно в спальню Софи было приоткрыто. Баки бесшумно проскользнул внутрь. Огляделся. В комнате никого не было. Перехватив нож удобнее — на случай, если придётся его метать, — бывший Зимний Солдат пересёк комнату, бегло проверил прихожую и направился к эпицентру событий. За себя он не боялся, но злоумышленники могли успеть причинить вред Софи. И этого допустить было нельзя.

Крохотная кухня была залита ярким светом. Весь пол был усеян разноцветными осколками и черепками, какими-то деревяшками. Возле отодвинутого стола лежал сломанный стул, останки кофеварки, чудом не разбившиеся баночки со специями, а в центре всего этого безобразия, неловко поджав ногу, почти беззвучно всхлипывала Софи.

Софи несколько раз моргнула, приходя в себя, и подняла непонимающий взгляд наверх. Туда, где несколько секунд назад висела подвесная деревянная полка, а теперь только косо торчал из стены наполовину выдранный дюбель. Сама полка валялась на полу, ощерившись в сторону девушки изогнутыми гвоздями и деревянными внутренностями, а её содержимое… Все с такой любовью подобранные ею когда-то мелочи: баночки со специями, декоративные фигурки, винтажная чайная пара из тонкого фарфора и маленькая деревянная кофемолка — всё это разлетелось по кухне многочисленными осколками, обломками, горстями ароматной пыли и мусора. В метре от неё валялась и сшибленная со стола кофеварка, чудом не выплеснувшая кипяток прямо на свою хозяйку.

Как такое могло произойти? А всё этот дурацкий стул! Она ведь всего лишь хотела достать с верхней полки шоколадку к утреннему кофе. Софи всхлипнула и попыталась пнуть валяющийся у двери стул с подломленной ножкой, но расстояние было слишком велико. Зато почти сразу отозвалась болью собственная лодыжка. Та самая, которая встретилась с полом первой. Зашипев от боли, Софи попыталась подтянуть ногу ближе к себе, оперлась на левую руку и слабо вскрикнула. Ладонь была утыкана битым стеклом. Софи закрыла глаза. Плечи её затряслись, но она и сама не была уверена, что так больно рвётся из её груди: смех или рыдания.

Глупо. Как же всё было глупо! А ещё больно и до безумия обидно.

Когда она открыла глаза, на пороге кухни стоял Барнс. Взъерошенный, в своей милой клетчатой рубашке, с холодным расчётливым взглядом, в руке — боевой нож, на щеке — след от подушки. Заторможенное шоком сознание Софи сопоставляло эти факты несколько секунд, и смех в груди победил. Софи рассмеялась в голос.

— Софи? — мягко позвал Барнс, пряча нож за спину. Он внимательно посмотрел на девушку и вопросительно выгнул бровь.

Как ни странно, появление растрёпанного здоровенного мужика с ножом из её собственной спальни не только не напугало Софи, но даже не удивило. Только вызвало ещё больший приступ хохота. Барнс нахмурился. Ему не требовалась помощь доктора Рейнор, чтобы понять, что смеётся девушка не от большой радости.

— Как ты? — Барнс присел, заглядывая ей в лицо. Софи заморгала, стараясь смахнуть наворачивающиеся на глаза слёзы, и попыталась побороть душивший её нервный смех, делая глубокие вдохи. Вот же чёрт! Он решит, что она не только самая неуклюжая дура в округе, но и истеричка, каких свет не видывал. Софи попыталась прикрыть рот ладонью, но Барнс перехватил её запястье. — Куда? Посмотри, вся изранена. — Он покачал головой, перекинул её руку через своё плечо и ловко подхватил девушку с пола. — Давай-ка сменим дислокацию.

Софи послушно обняла его за шею, стараясь не поранить застрявшими в ладонях осколками и не дай бог не залить своего спасителя кровью.

— Я опять тебя разбудила, — виновато пробормотала девушка куда-то ему в шею, пока Барнс деловито устраивал её на диванчике в комнате. Впрочем, кажется, сердитым он не был.

— Ничего, чего я там не видел, в этих снах? — отозвался Барнс, усаживая Софи среди мягких подушек и включая свет. — А тут такая картина.

Софи нервно хихикнула и глубоко вздохнула, пытаясь не допустить повторной истерики. Джеймс присел рядом с диваном, распотрошив принесённую с кухни аптечку. Софи наблюдала за его действиями. Было очень обидно и стыдно. И радовало только одно: она прилетела на пол всё-таки быстрее большинства осколков. А то соседу бы пришлось вытаскивать их не только из её рук.

Девушку ещё трясло, но уверенные движения Барнса несли успокоение. Похоже, он знал, что делал. Софи закусила губу, стараясь не дёргаться, когда Джеймс аккуратно, но уверенно вынимал пинцетом впившееся в ладонь битое стекло. Второй рукой она всё ещё сжимала изрядно подтаявшую шоколадку. Ту самую, из-за которой и полезла на этот треклятый стул. Заметив это, Софи мысленно фыркнула и отложила свой сладкий трофей на край стола.

Наблюдать за Джеймсом было интересно и немного волнительно. Особенно когда он закончил с рукой и принялся за травмированную лодыжку. Пришлось срочно придерживать подол, поскольку полы халата так и норовили распахнуться до бедра, стоило лишь выставить ногу вперёд. И Софи очень надеялась, что в свете настольной лампы Барнс не увидит, как она покраснела. Как школьница, честное слово! Он ведь всего лишь прощупывал её ногу! Проверял, нет ли перелома или вывиха. Стандартная медицинская процедура. Но то, как он касался её — бережно, почти нежно, будто боялся, что она может рассыпаться от неосторожного движения, — рождало в ней странный трепет. Быть может, миссис Грей была не так уж неправа…

Софи торопливо взмахнула ресницами, стараясь отвлечься от странных мыслей. Боже, чего только не напридумывает женщина, если вовремя не займёт мозг делом! Она вновь посмотрела на Джеймса. Такого спокойного и уверенного. Теперь казалось странным, что он представлялся ей похожим на Того Человека. В этой светлой клетчатой рубашке и с лёгкой небритостью Джеймс казался уютным, почти домашним. Она заметила это ещё во время их ужина при свечах. А ещё у него были тёмные, чётко очерченные брови и длинные густые ресницы, так удачно подсвеченные лампой сейчас.

— Кость цела. Простое растяжение связок. — Барнс внезапно вскинул глаза, и Софи, застигнутая за откровенным разглядыванием, инстинктивно дёрнулась и залилась румянцем. Джеймс нахмурился. — И из-за чего всё это?

Софи указала на лежащую на столике шоколадную плитку. Барнс хмыкнул.

— Хотела кофейку перед работой попить, — девушка слабо улыбнулась. — Теперь ни кофейку, ни работы. Только она. Будешь?

Барнс окинул задумчивым взглядом забинтованную руку Софи.

— Ну, кофе я, возможно, смогу организовать, — с сомнением произнёс он. — Не уверен, что получится такой же, как у твоей машины…

Софи подняла на него полные надежды глаза и, словно предоставляя индульгенцию на все последующие прегрешения, произнесла:

— Кухня в твоём полном распоряжении. Пойти с тобой?

Уже войдя на кухню, Баки услышал бодрый голосок Софи, доносящийся из комнаты.

— Доброго утра, Майк! Уверена, что ты счастлив меня слышать, особенно в такое время. Тут вот какое дело…

Барнс мысленно усмехнулся. Кажется, этому неведомому Майку предстоит решить кучу проблем.

Кухня представляла из себя полнейший бедлам. Баки прошёл к столу, хрустя битым стеклом, подобрал с полу разбитую кофеварку, прислушался: Софи всё ещё объясняла что-то по телефону. Отлично. Проверив дверцу под раковиной, Барнс вооружился кособоким веником и совком, и уже через пару минут груда осколков была отправлена в мусорную корзину. Вот так. А то Софи нередко ходит по дому босиком, напорется ещё.

Баки покачал головой. Он умел оказывать первую помощь. Чаще всего ему приходилось применять эти умения на себе, иногда — на раненых бойцах Гидры. Хотя людей ему чаще доверяли калечить, чем лечить. Но даже бойцы Гидры, являясь обычными людьми, были крепкими тренированными мужиками. Софи же… Сегодня он впервые прикоснулся к ней, и от хрупкости этой девушки ему становилось страшно. Травмы, что она получила в результате падения, у него прошли бы за час, максимум — два. Да он, скорее всего, и не заметил бы их. Софи же предстояло страдать несколько дней. Да и кому там страдать? Косточки лёгкие, тонкие, как у птички, кажется, сожми сильнее — и сломаешь. Кожа легкоранимая, нежная, тёплая…

— Помощь нужна, сержант? — донесся весёлый голос Софи из-за стены.

— Справлюсь, — отозвался Барнс. — Готовь шоколад.

Софи зашебуршала обёрткой. Баки хмыкнул и снял со второй подвесной полки большую медную турку. Чистые чашки нашлись на решетке у окна, а пухлая упаковка с кофе — в одном из кухонных шкафов. Благо, Баки в этом поиске было достаточно довериться обонянию. Достав сливки из холодильника, Баки ещё раз проверил, всё ли готово, и кивнул. Теперь можно было приступать непосредственно к приготовлению кофе.

Сказать по правде, варить кофе по семейному рецепту его учил дядя Бенджи, утверждая, что этот напиток поможет расположить к нему любую девушку. И тогда Баки мог бы поверить в это. Тем более что в период Великой Депрессии кофе был доступен не каждому. Многие обходились заменяющим его суррогатом. А вот сейчас Барнс на чудодейственные чары кофе не надеялся. Тем более что не варил его лет восемьдесят. Если Софи не придётся плеваться, это уже можно будет считать успехом.

Отмерив нужное количество зёрен, Барнс поискал глазами кофемолку, не нашёл и, воровато оглянувшись через плечо, стащил перчатку с левой руки. Зёрна поддавались легко, крошились меж вибраниумных пальцев и растирались в пыль. Залив кофе водой, Баки зажёг плиту и занялся сливками и поиском специй.

Обычные разномастные кружки смотрелись менее выигрышно, чем виденные им как-то в кафе, но, глядя на совершенно огорошенное лицо Софи, Баки не мог не улыбнуться.

— Сержант Барррнс! — восторженно протянула она, оглядывая кособокую шапку взбитых сливок, присыпанную корицей. — А с вами приятно иметь дело!

Девушка кокетливо стрельнула глазками, аккуратно пригубила горячий напиток и счастливо улыбнулась. Барнс потянулся к разломанному на дольки шоколаду.

— Как восприняли новость на работе? — спросил он, закидывая лакомство в рот.

— Не обрадовались, конечно. Но быстро всё переиграли. Они же были готовы к отпуску.

— К отпуску? — не понял Барнс.

— Я обычно примерно в это время беру отпуск на пару недель. А в этом году обернулась за четыре дня, хотела выйти раньше, помочь Але с большим заказом. Но… — она многозначительно посмотрела на травмированную ногу, — не судьба.

Барнс мысленно кивнул, вспоминая, что доктор Рейнор ожидала возвращения Софи уже после конференции.

— В этом есть и плюсы, — продолжила Софи, чуть ли не жмурясь от удовольствия после каждого глотка. — Я обещала устроить кинопоказ. — Она облизнула сливки с верхней губы. — Ближайшие два-три дня я точно не покину квартиру. Так что как будет время и желание, — она развела руки в стороны в приглашающем жесте, — жду вас.

* * *

Уже наматывая круги вокруг озера в парке, Баки пытался убедить себя в том, что не совершает ничего предосудительного, перенося разговор о Зимнем Солдате на более поздний срок. Да, знай он о плане Рейнор, он бы не стал сближаться с Софи. Куда как легче было бы заявиться в первый раз и с порога выдать, что он — Зимний Солдат, и это он десять лет назад чуть не убил её в торговом центре. Она бы ударилась в истерику, а Баки пошёл бы офигевать от счастья, что в его списке на одну жертву меньше. Конечно, когда молодая девушка кричит тебе вслед, что ты монстр, приятного мало. Но если ты видишь её в первый и в последний раз, это можно пережить. Наверное, так было бы легче.

Но он захотел узнать, какой она выросла. Захотел, потому что само её существование было чудом. И сотворено оно будто специально для него.

Баки мысленно усмехнулся и зло сжал зубы, ускоряя бег. Так уж получалось, что все чудеса в его жизни выходили ему боком. Чудо-сыворотка не дала ему нормально умереть после падения с поезда и позволила пережить операцию. Чудо-рука за семьдесят лет была столько раз обагрена кровью, что должна была остаться кроваво-ржавой навсегда. Чудо-программа заставляла его убивать снова и снова. А когда её наконец убрали, появилось новое чудо по имени Танос. В этом калейдоскопе Софи казалась дивным цветком, огненной искрой, которую он пытался сохранить в ладонях. Но он-то должен был понимать, чем всё кончится. И уж лучше бы Танос, чем Софи, мистер Накадзима и многие-многие другие, что ждали его впереди.

Но жить хотелось, вопреки своим мыслям и неоплаченным долгам. Хотелось дышать полной грудью, быть свободным в своих решениях и поступках, хотелось как-то извернуться и влиться в мирную жизнь. Хотелось просыпаться по утрам, причём желательно не от кошмаров, но с мыслью, что он нужен.

Кому-то. Для чего-то.

Доктор Рейнор повторяла ему чуть не каждый месяц: «Вы свободны, Джеймс!», а он каждый раз мысленно спрашивал себя: «Для чего?» — и не находил ответа.

Пока единственное применение, которое он мог себе придумать, — это прикрывать спину Стива в его многочисленных миссиях, как только его сочтут окончательно вменяемым и предоставят настоящую свободу. И хоть война его совсем не привлекала, Баки не мог представить, где и кому он может ещё сгодиться. Разве что по возможности возместить ущерб близким своих жертв. Но разве это возможно? Что он может сделать для мистера Накадзимы? Что он может дать Софи, кроме ненависти к себе самому?

Впрочем, Софи теперь на несколько дней застряла дома, и ей действительно может понадобиться помощь. Для неё он мог бы сделать что-нибудь полезное, прежде чем она узнает правду и отвернётся от него навсегда. Пара дней ничего не решит. Ведь не решит же? А значит, он может побыть рядом ещё немного. Просто убедится, что с ней всё будет хорошо.

Совесть сдавалась не без возражений, но легко и с удовольствием. К концу последнего круга Баки уже смирился с собственным решением. Что ж, раз он остаётся до выздоровления Софи, значит, их запланированным кино-выходным — быть! И первый сеанс назначен на сегодня.

* * *

Софи окинула взглядом заполненный куриными крылышками противень, поправила завернувшийся край силиконового коврика и, прихрамывая и шипя как гусыня, полезла открывать духовку. Израненная рука была плохим помощником, и края решетки никак не желали попадать в предназначенные для них пазы. Но кто же их спрашивал? С грехом пополам установив противень, девушка довольно улыбнулась и взглянула на часы. У неё ещё оставалось время, чтобы принять душ.

Наскоро собрав вещи, Софи включила воду, торопливо завозилась с узелком на поясе халата и в который раз за день подосадовала на свою беспомощность в совершенно простых делах. Даже с крышками на уцелевших баночках с приправами ей пришлось бороться, прижимая сами банки предплечьем повреждённой руки. Больно, неловко, и как результат — разбитая мельничка с чёрным перцем и куча рассыпанных пряностей. Правда, крылышки замариновать ей всё же удалось, и то дело. Когда капризный пояс был побеждён, девушка неловко стянула бельё и медленно повернулась перед зеркалом, оглядывая себя. Щиколотка под бинтом отекла и начала наливаться синевой, как и бедро. Софи презрительно фыркнула.

Да уж, просто принцесса. Хромая, с внушительным синяком на заду, да к тому же чуть ли не с гипсом на руке. С какой стороны ни посмотри — одни плюсы. Вздохнув, девушка сняла повязку со щиколотки, натянула поверх бинтов на руке широкую хозяйственную перчатку и полезла в душ, стараясь не поскользнуться. Действовать только одной рукой было неудобно. Софи приходилось то сражаться с заклинившей крышкой шампуня, то раскладывать на полочке мочалку, чтобы выдавить на неё гель для душа. Кусок мыла сбегал от неё трижды, так и норовя подлезть под стопу. Множество мелких, совершенно незаметных в обыденной жизни дел требовали двух рук, и непривычная к такой постановке вопроса Софи провозилась в душе дольше обычного. И всё же результат того стоил. Тёплые потоки воды ласкали кожу, смывая специи, напряжение и боль, унося с собой возникшее было раздражение. Не хотелось никуда спешить и ни о чём думать. Софи прикрыла глаза и замурлыкала себе под нос какую-то лёгкую ненавязчивую мелодию.

Отжав рычаг смесителя, Софи медленно и аккуратно, боясь оступиться, выбралась из душевой кабины. После тёплого душа воздух ванной комнаты показался ей прохладным. Девушка торопливо стянула с крючка большое махровое полотенце и неловко завернулась в него, дрожа всем телом. Да как же холодно и неудобно! Постучав зубами ещё несколько секунд, она всё же взяла себя в руки и начала вытираться.

Уже натягивая на влажное тело брючки, Софи услышала посторонние звуки, доносящиеся с кухни. Негромкий перестук, возня, шаги. Софи замерла, пульс резко подскочил, и где-то глубоко в груди заворочался страх. На этот раз она была уверена, что ей не кажется. На кухне кто-то был. Кто-то, кого быть там не должно. Или…

Софи прижала к груди полотенце и хотела было выглянуть из ванной — посмотреть, кто хозяйничает на её кухне. Но остановила сама себя в последний момент. У неё была мысль, кем мог оказаться её неожиданный гость, но выскакивать к кому бы то ни было голышом казалось не слишком хорошей идеей. С грехом пополам застегнув застёжку брюк, Софи бросила взгляд на висящий на крючке бюстгальтер с пятью крючками на спинке и тут же отказалась от этой идеи. Она и со здоровыми-то руками справлялась с ним не с первого раза, а теперь и подавно. Пришлось надеть джемпер прямо на голое тело.

Справившись с этим нелёгким делом, Софи, отдуваясь, откинула волосы с лица и оглянулась по сторонам, судорожно выискивая то, что могло бы послужить ей оружием. Кухня в этом плане была бы более предпочтительной. Там у неё хранилась отличная чугунная сковорода с длинной ручкой, скалки, ножи. В ванной же было лишь бесчисленное количество баночек и бутылочек. Да ещё швабра в углу. Пластиковая, лёгкая. Единственное, что могло бы хоть как-то сойти за средство защиты, — это тяжелые металлические клещи, которые она держала вместо гаечных ключей. Не слишком угрожающе, но всё же лучше чем ничего. Вынырнув из-под раковины, Софи мельком оглядела инструмент и подошла к двери. Она постаралась сдвинуть щеколду как можно тише и медленно приоткрыла дверь. Звуки на кухне не прекратились, и девушка решила, что её манёвр остался незамеченным. Перехватив клещи поудобнее, она неуклюже выбралась в коридорчик. Сердце, будто обезумев, пыталось вырваться из груди, колени подрагивали, и Софи вцепилась изо всех сил в своё оружие.

Шаг. Господи, только бы пол не скрипнул! Пожалуйста! Пожалуйста!

Второй. Софи задержала дыхание и прислонилась спиной к стене. Она должна заглянуть в кухню, и если что — пробраться в прихожую. А там уже коридор. Можно позвать на помощь. Можно…

Третий. Софи уже приготовилась юркнуть в спасительную темноту прихожей, когда увидела наконец своего нежданного гостя и замерла, будто бабочка, пришпиленная булавкой к месту. Тёмный силуэт на фоне залитого солнцем окна казался знакомым. Высокий. Широкоплечий. Человек в чёрном. Человек без лица.

Нет! Софи попыталась вдохнуть, но у неё не получалось. Он был реален. Он пришёл за ней. Он…

Мужчина наклонился к столу, и свет упал по-другому, позволяя разглядеть светло-голубую рубашку в клетку и коротко постриженные волосы. Несколько секунд — и Софи поняла, что снова обозналась. Перед ней был Джеймс Барнс, её сосед. Рука с зажатыми в ней клещами безвольно повисла, и Софи чуть не съехала по стене от облегчения.

— Привет, — негромко поздоровался мужчина, бросив на неё быстрый взгляд. — Не хотел беспокоить твою ногу, поэтому влез через балкон.

Софи захотелось огреть его этими самыми клещами — за то, что напугал её. Или же броситься на шею от радости, что это действительно он, а не Человек в чёрной маске. Не решив, чего хочется больше, Софи прохромала на кухню и сунула зажатое в руке орудие в раскрытый ящик для инструментов. Вот так, будто затем и принесла.

— Привет, — отозвалась она, подходя ближе к Барнсу. Высказывать недовольство его способом ходить в гости не хотелось: в конце концов, она сама заявила ему, что он может хозяйничать на её кухне. Правда, она имела в виду не совсем это. — Чем занят?

Взгляд её упал на предмет, над которым трудился Барнс, и брови её изумленно приподнялись. На столе задней стенкой вверх лежала одна из её подвесных полочек для специй. Та самая, что сломалась сегодня утром при падении Софи.

— Серьёзно? Ты её починил?

Барнс скупо кивнул. Плотницкие умения у него были весьма посредственными, не более чем у любого мальчишки сороковых. К тому же он не был уверен, что Софи нужна эта полка.

— Да, пришлось стянуть её в двух местах уголками, — произнёс он, показывая, где именно потребовался ремонт.

Софи неверяще осмотрела полку, провела пальцами по боковине, а потом радостно улыбнулась, в два хромающих шажка преодолела расстояние до Барнса и на мгновенье обвила его руками, окутав своим теплом, мягкостью и безумным сочетанием химических ароматов шампуня, бальзама и прочей пенящейся косметики. Баки едва успел заблокировать свои боевые рефлексы. Последние восемьдесят лет не баловали его тактильными ощущениями, не связанными с боёвкой. На базе к нему прикасались, только чтобы причинить боль: обнуление, эксперименты, тесты. И даже Мстители не заходили дальше дружеских похлопываний по плечу, рукопожатий. Обнимал его только Стив, но это было редко и вызывало совсем, совсем другое чувство.

— Спасибо! — Софи сверкнула огромными синими глазищами и тут же вернулась к реставрированному предмету интерьера, невинно щебеча: — Я боялась, что её уже нельзя собрать.

Баки длинно выдохнул и прикрыл глаза, борясь с желанием потрясти головой, как намокший пёс. Господи, он же чуть не заломал её, как Бартона несколько дней назад! И объяснять бы ничего не пришлось, полетел бы отсюда в психушку под укоризненный бубнёж Рейнор. И это было бы правильно. Чтобы больше не калечил психику таких юных доверчивых девочек.

А Софи меж тем уже радостно установила полку на столе и оглядывала, проверяя на прочность. Заглянув с обратной стороны, она провела пальцами по металлическим пластинам.

— Какое-то время прослужит, пока не купишь новую, — небрежно заметил Баки. Софи бросила через плечо удивлённый взгляд.

— Думаешь, скоро развалится? — она ещё раз попыталась пошатать полочки. — А по-моему, ты хорошо закрепил её. И уголков с лицевой стороны не видно.

— Просто подумал, что ты захочешь новую. Старая теперь с браком, — он ткнул в металлический уголок. Сейчас же именно так смотрели на вещи? Всё, что отличалось от идеала, признавалось браком и заменялось тут же.

К удивлению Баки, Софи рассмеялась.

— Нет, Джеймс, эта старушка мне ещё послужит. — Девушка снова ласково провела кончиками пальцев по крашеному боку. — Это, конечно, ещё не антиквариат, но определённо уже ретро. — Она обернулась к нему лицом и пожала плечами. — К тому же у меня их две. И это не брак. Это часть её истории. Эта полка теперь будет хранить воспоминание о том, сколь неуклюжей оказалась одна из её хозяек. И о том, какой замечательный у меня сосед, — игриво улыбнувшись, закончила Софи.

Бросив взгляд на таймер духовки, она потянулась за прихватками, и Джеймсу пришлось посторониться, чтобы Софи могла беспрепятственно открыть дверцу. Дразнящий аромат разлился по кухне, и Барнс, бросив короткий взгляд на противень, решил как можно скорее закончить с полкой, повесив её на стену, чтобы наконец-то приступить к кинопросмотру. Софи ловко орудовала одной рукой, перекладывая щипцами готовые крылышки на тарелку. Настроение у неё было отличное, и, глянув из-под опущенных ресниц на примеряющегося молотком Барнса, она невинно продолжила:

— Я смотрю, ты рукастый парень. — Баки от неожиданности с силой долбанул молотком по пальцам левой руки, по счастью — вибраниумным, и перевёл на девчонку насмешливый взгляд. — Это сейчас такая редкость, — сообщила она, подхватывая блюдо с крылышками. — Так что миссис Грей права: надо брать.

Хитро усмехнувшись, Софи прохромала мимо него в комнату. Баки фыркнул, покачал головой и вернулся к зажатому между пальцев дюбелю.

* * *

Войдя в комнату с двумя ведрами поп-корна, Баки с интересом оглядел придвинутый к дивану журнальный столик, заставленный мисочками с ароматными сухариками, луковыми кольцами и парой запотевших бутылок лёгкого пива. Посередине дивана стоял поднос, на котором умостились блюдо с запечёнными крылышками, тарелки, соусница и горка рыже-золотистых чипсов с ароматом паприки. Софи устроилась по одну сторону от подноса, закинув отёкшую ногу на обшитый синим вельветом пуф.

— Решайтесь, сержант! — Девушка весело улыбнулась ему и указала на пустующую половину дивана.

— Смотрю, ты серьёзно подготовилась. — Барнс, пряча улыбку, добавил к имеющейся коллекции поп-корн и занял своё место.

— О, это очень долгий фильм! — пообещала Софи. В её руке появился пульт от телевизора, и сеанс начался.

Фильм действительно оказался длинным, но интересным.

Шир с его сочной зеленью, пасущимися козами и мирным радушием напомнил Баки Ваканду, его хижину у реки, тишину. Ему очень нравилось просто сидеть у воды, смотреть на восходящее или заходящее солнце, осознавать, что он жив, свободен от Гидры, от кода. Тогда он ещё не знал, что код не забрал с собой кошмары, приступы ПТСР, панические атаки, сжигающее заживо чувство вины. На берегу той реки было мирно и невероятно хорошо. Но там было тихо. Его никто не трогал. А в поселении хоббитов жизнь кипела ключом.

Глядя на то, как Бильбо старательно угощает своего друга-волшебника, Баки с усмешкой осмотрел подготовленную к их кинопросмотру снедь и невольно подумал о том, насколько это всё отлично подходит Софи. Она была такой же весёлой, смешливой, любила уют, запасы и всякие вкусности. Пожалуй, она легко бы ужилась по соседству с Беггинсами. Вот только обувь наверняка пришлось бы сменить. Изящные лодочки на тонюсеньких каблучках не подходили для грунтовых троп. И, конечно, ножки у неё были значительно красивее и изящнее, нежели у обитателей ширских равнин. Барнс скользнул взглядом по длинным стройным ногам сидящей рядом девушки. Если разобраться — намного красивее.

Баки отвернулся, сделал глоток холодного пива и макнул в восхитительно вкусный соус очередное куриное крылышко. Мысли о ножках Софи были совершенно некстати. Не затем он пришёл. Просил сказку о хоббитах — вот сиди и смотри.

Сосредоточив внимание на фильме, Барнс решил, что Фродо, хотя он считался среди хоббитов бунтарём и непоседой, до Стива было всё же далеко. Они оба были мечтателями. Грезили о приключениях и другой жизни. До тех пор, пока их мечты не начали сбываться, демонстрируя свою обратную сторону. А вот Фьюри, по мнению Баки, не тянул на Гендальфа. Хотя посыл был, конечно, похожий: спасти мир от зла, защитить хоббитов, людей и т.д. Но Фьюри слишком много скрывал. Или Гендальфу было легче простить его недомолвки, Баки не знал.

Софи весело рассмеялась и бросила на него быстрый лучистый взгляд, когда романтику и пафос прощания Сэма с Широм нарушили Мерри и Пиппин, и Баки тоже не смог сдержать улыбку. Эта парочка сорванцов казалась такой знакомой, напоминающей кого-то из далёкого, почти забытого прошлого, а смех Софи был такой заразительный. Пожалуй, он мог бы рассказать ей пару историй из своего давнего-давнего прошлого. Забавные ситуации, случившиеся когда-то с двумя глупыми и бестолковыми мальчишками по имени Баки и Стив. Наверное, ей бы это понравилось. Не обязательно ведь говорить, что это было сто лет назад. И она бы снова смеялась. Так же, как сейчас веселится над проделками Мерри, Пиппина и Сэма.

Сэм-садовник верно шел за другом. Так же как и Уилсон, просто доверившись кэпу. И Баки в очередной раз признал, что эта роль больше не подходила ему. Возможно, когда-то, восемьдесят лет назад. А сейчас он… он…

Баки вдруг замер, чувствуя, как ледяной холод ползёт вверх по позвоночнику.

— Кто это? — голос после долгого молчания был хриплым и сдавленным, а глаза не отрывались от экрана телевизора.

Он появился совершенно неожиданно. Молчаливый. Чёрный. Со скрытым лицом. Беспощадный убийца. Призрак, не имеющий своей воли. Человек, порабощённый чарами проклятого кольца.

— Назгул, — отозвалась Софи, удивлённо взглянув на него.

Баки отставил недопитое пиво и медленно прикрыл глаза. В висках шумело. Как он мог о них забыть? Он ошибался, говоря о том, что ему нет места в этой сказке. Он там был. Один из девяти. Он был назгулом.

Перед глазами проносились искаженные болью и страхом лица. Сын мистера Накадзима, родители Тони, архитектор, которого закрывала собой Романофф, и сама Наташа, люди в торговом центре, мужчина с раскроенной головой, девчушка с толстой русой косой…

— Джеймс? Что-то не так? — встревоженный голос Софи прорвался сквозь нарастающий в ушах гул, и сливающиеся в калейдоскоп картины треснули и осыпались под напором спасительной мысли. Жива! Жива Наташа! Жива Софи! Сидит и смотрит на него своими глазищами, ждёт ответа. Барнс перевёл взгляд на мрачного всадника на чёрном коне и нервно дёрнул плечом.

— Нет, просто на редкость мерзкая тварь.

Софи недоверчиво хмыкнула и покачала головой. На её лице отразилось упрямство, и Баки напрягся, ожидая, что она сейчас начнёт допытываться, как доктор Рейнор. Но девушка в очередной раз удивила его.

— Вообще-то нет, — она откинулась на спинку дивана и взяла большой изогнутый ломтик чипса. — Конечно, в романе они играют отрицательную роль, выступая на стороне зла. Но лишь потому, что являются рабами своих колец. Мы не знаем, какие они на самом деле. Может статься, что это самые милые и благородные из показанных нам персонажей. — Она перевела взгляд на экран и, стараясь разрядить внезапно накалившуюся обстановку, беззаботно добавила: — А ещё у них перчатки прикольные, смотри. — Она кивнула на заходящие краями друг на друга пластины, закрывающие руки назгула, и Барнс едва удержал себя, чтобы не сжать вибраниумную кисть.

— Их жертвам от этого не легче. — Голос прозвучал холодно, как Баки ни старался влить в него хоть немного жизни.

В ушах эхом отдаётся мёртвый голос Зимнего: «Я жду приказаний», «Приказ выполнен», «Ты — моя миссия»…

Господи, неужели она и правда так слепа? Неужели и правда так думает? Думает, что…

— Ты считаешь, они заслуживают шанса на прощение? — спросил он, невольно озвучивая бьющуюся в голове мысль. И, видя, что Софи совершенно сбита с толку, пояснил: — Когда кольцо будет уничтожено. Когда они вернут себе власть над своим сознанием. Думаешь, они смогут жить, например, в том же Шире?

Софи неловко подтянула ноги, пытаясь влезть с ними на диван, и озадаченно посмотрела перед собой, часто моргая.

— Не думаю, что это будет просто. Одним эльфам известно, сколько лет назгулы служили Саурону. Обретя свободу они, скорее всего, обнаружат, что все их знакомые и родные мертвы уже много лет, а мир изменился. Это ужасно. Но если бы они не были призраками и имели телесную форму. И если бы перешли на сторону света, а не старались возродить Око… — она закусила губу. — Да, я думаю, что они заслуживают шанса на нормальную жизнь и на счастье.

Баки длинно выдохнул и перевел взгляд на экран. Рука, держащая бутылку с пивом, предательски дрогнула, и скачущие в телевизоре картинки на миг показались абсолютно бессмысленными. Неужели эта девочка правда считает, что такие, как он, имеют право жить? Или…

Повернув голову, Баки снова посмотрел на Софи. Она глядела на происходящие на экране события, широко распахнув глаза и чуть приоткрыв губы. Сюжет вновь приковал к себе всё её внимание, и никакие философские задачи не терзали её в этот момент. Быть может, Софи готова подарить прощение только киношным злодеям? В конце концов, они говорили только о назгулах, а не о Зимнем солдате.

И всё же она сказала, что они имеют право на жизнь. И даже на счастье. И Баки до безумия хотелось, чтобы она не забыла свои слова.

Он снова шагал между длинных товарных рядов торгового центра. Подошвы берцев безжалостно растирали в пыль стеклянное крошево. Кровь заливала светлый глянцевый пол, смешиваясь с содержимым разбившихся банок и бутылок, образуя грязные неаппетитные лужи. Тело, повисшее на руке, уже почти не подавало признаков жизни. Не принципиально, но для отвлекающего манёвра лучше заменить.

Солдат отбросил в сторону свою ношу и в два быстрых шага настиг метнувшуюся в сторону тоненькую фигурку. Девчонка едва слышно пискнула и засучила в воздухе ногами, схватившись пальцами за металл кибернетической руки. После устранения цели его задача сводилась к отвлечению внимания, так что заложник должен быть живым. Так будет гораздо эффективнее. Солдат усмехнулся в маску, шагнул из укрытия, вскидывая руку с автоматом, и в следующий миг в прикассовой зоне разверзся ад.

Короткая автоматная очередь прорезала пространство. Витрины и рекламные стенды взорвались и обрушились в зал хрустальным дождём. Полицейские бросились врассыпную, прячась за кассами и вяло отстреливались, стараясь не поранить девчонку. Отовсюду доносились крики боли, стоны, падали на пол мёртвые тела. Солдат слышал бешеный стук маленького сердца рядом со своим. Девчонка оцепенела от ужаса и даже не вскрикнула, когда одна из пуль сотрудников правопорядка ударилась в металлическую пластину его руки, не попав в грудь девочки по счастливой случайности. Свет в зале замигал и погас, оставив только тусклое аварийное освещение. И это тоже было на руку Зимнему Солдату. Потому что он видел их всех, они были у него как на ладони. Он же оставался для них лишь призраком во тьме, смертельной тенью. Сменив магазин, он прищурился, подтягивая девочку чуть выше, и выбрал первую цель…

— Отходим! — приказал спустя какое-то время голос в наушнике. Значит, здание уже заминировано.

Всё ещё прикрываясь телом заложницы, Солдат отступил в узкий проход между стеллажами и выстрелил в голову мелькнувшему в просвете человеку. Тело опрокинулось назад, сшибая чудом уцелевшие шеренги товаров, и Солдат продолжил путь. Девчонка в его руках уже не дёргалась и явно находилась на грани обморока. Это не волновало его. Солдат прижался спиной к стеллажу и быстро выглянул из-за угла. Чисто. Бросив взгляд в другую сторону, Солдат потянул носом, чуть нахмурился и замер, глубоко втягивая воздух ноздрями. Неожиданно на него пахнуло знакомым, щемяще-сладким ароматом из прошлого. Так пахло печенье Бекки. Он не знал, кто такая Бекки. Это не относилось к заданию. Не могло относиться. Образ маленькой девочки, радостно бегущей к нему по затенённой аллее, промелькнул перед глазами, и голова отозвалась резкой вспышкой боли. Он не знал никакой Бекки. Не мог знать. Солдат опустил взгляд на ту, что обмякла в его руках, и оцепенел. Тело, зажатое его кибернетической рукой, больше не было нескладным и угловатым, а вместо русой толстой косы перед его носом пушились тёмные блестящие локоны.

— Софи! — Голос сквозь маску звучал глухо и тускло. Он ослабил хватку и развернул девушку к себе лицом. — Софи! — повторил Баки, чувствуя, как что-то обрывается внутри.

Она выглядела так же прекрасно, как тем солнечным днём, когда он просил у неё соль. Блестящие локоны, стрелочки в уголках глаз, тёмные брови. Она посмотрела на него широко распахнутыми глазами, судорожно вцепившись в его плечо тонкими пальцами.

— Все имеют право на жизнь, — тихо выдохнула она, жалобно всхлипнула, и ноги её подогнулись. Только тогда он понял, что губы девушки были алыми совсем не от помады, а от кровавой пены, сочащейся изо рта. Баки опустил взгляд ниже, где белые клетки платья окрашивались в багровые тона с каждым новым ударом сердца. Руки его задрожали. Грудь и живот девушки были буквально изрешечены пулями. Алые струйки змеились по белоснежной коже рук, срываясь звенящими в оглушающей тишине рубиновыми каплями, и растекались по бежевой плитке пола.

— Нет! — Он прижал безвольное тело девушки к груди. Кудрявая голова запрокинулась под совершенно неестественным углом, девушка захрипела. — Ты должна жить! Должна выжить, слышишь?

Кровавая лужа расползалась по ряду, всё прибывая. Баки аккуратно подхватил ладонью кудрявый затылок, прижал свою голову к женской груди, надеясь, что его просто подводит слух. Наверное, он контужен и потому не слышит. Этого не могло быть! Она спаслась! Она должна была жить! Его сердце заходилось, словно пытаясь биться сразу за двоих, но в грудной клетке Софи царила абсолютная тишина. Ни вздоха, ни удара сердца. Только кровь сочилась между его пальцев. Всё ещё теплая. Срывалась в воздух и с неестественным звоном падала в кровавое море. Кровь доходила уже до колен, заливалась в ботинки, противно хлюпала между пальцев ног.

Баки подхватил Софи на руки и медленно побрёл вдоль безлюдных рядов. Он должен был вынести её отсюда. Ей было не место здесь, среди битого стекла и десятков остывающих трупов. Вязкая красная жижа уже доставала до середины бедра, а дурацкий товарный ряд всё не кончался. Баки постарался идти быстрее. Он не мог допустить, чтобы она замаралась. Быть может, если он вынесет её к солнцу, она оживёт? Какова вероятность, что ещё не всё потеряно? Барнс, оскальзываясь, дошёл до конца ряда, обогнул развороченную кассу, перешагнул порог, и… ухнул в бездонный липкий красный омут. Он задёргался, пытаясь вернуться назад, но вязкая алая субстанция расступилась, затягивая его вниз, сбивая с ног, вырывая из его рук Софи, приложила о самое дно. А затем вдруг рванулась вверх, поглощая его с головой, забиваясь в глаза, нос, рот…

Баки резко сел, опрокидывая спящую рядом Надоеду. Сердце бешено билось в груди, в висках, в пересохшем от немого крика горле. Его била крупная дрожь, и он жадно хватал ртом прохладный ночной воздух. Образ мертвой Софи в его руках стоял перед глазами, и бестолково мельтешащий телевизор не мог стереть это ужасное зрелище из его головы.

— Она жива! — сообщил он себе, но собственный хриплый испуганный голос не казался убедительным. Он посмотрел на свои руки, боясь увидеть на них алые потёки, но крови на них не было видно. И всё же… Всё его нутро горело от желания убедиться, что с Софи всё на самом деле хорошо. Она ведь совсем рядом. Он просто убедится, и всё.

Всё ещё плохо соображая, Барнс в считаные секунды оказался на балконе Софи. Пользуясь навыками Зимнего, вскрыл хлипкую дверь и бесшумно пересёк кухню и тёмную прихожую. Он слышал её дыхание, ровное и безмятежное. Но видение её смерти так ярко стояло перед глазами, что ему было просто необходимо увидеть её живой.

Софи спала. Разметав темные волосы по подушке, она улыбалась во сне, а наполовину соскользнувшее на бок одеяло прикрывало только спину и правое плечо. Баки замер в дверном проёме. Адреналин ещё кипел в крови. До безумия хотелось подойти ближе, прильнуть ухом к груди, вслушиваясь в ровные удары сердца, задрать подол шёлковой сорочки чуть не до шеи, убедиться, водя живыми пальцами по коже, что она цела и невредима. Но Баки проснулся уже в достаточной степени, чтобы понимать, что Софи такой заботы совершенно точно не оценит. И будет абсолютно права. Вместо этого Баки стоял и смотрел на девушку, стараясь стереть приснившийся страшный образ.

Вот она. Сонная. Тёплая и расслабленная. Абсолютно живая. Рука всё ещё забинтована, но на ночной рубашке нет кровавых разводов. Баки облегчённо выдохнул, прислоняясь плечом к косяку, и провёл живой ладонью по лицу. С Софи всё действительно было хорошо. Жаль, не все его кошмары так просто развеять. Пластины в руке тихонько зажужжали, перестраиваясь, и Барнс отшагнул в тень. Вот же гадство!

Софи беспокойно пошевелилась во сне и нахмурилась, но не проснулась. Баки бесшумно вышел из комнаты. Уже перебравшись на свой балкон, он внимательно огляделся, подумав, как двусмысленно выглядит его ночной визит. Особенно учитывая, что он был в одних трусах. Но, кажется, на этот раз обошлось без свидетелей.

* * *

Солнечные лучи прошивали насквозь прозрачную крышу круглого кабинета, отражаясь во множестве хромированных поверхностей, и от этого становилось неуютно. Баки это помещение напоминало помесь лаборатории и кабинета для совещаний, а лаборатории он не любил. К тому же слёт Мстителей проходил в башне Старка, а Старк… Сын Говарда не удостоил его за это время ни единым взглядом, делая вид, что Барнса тут нет. Хорошо, хоть не бросался в драку. Их хрупкое перемирие со Стивом раскололось бы вновь, и Барнс не сомневался, чью сторону бы занял Роджерс. Вот только лишать его друзей, боевых товарищей, его команды героев Баки попросту не имел права. А потому сидел и молчал, не переставая задаваться вопросом, какого хрена он тут вообще делает? Быстрый короткий отчет Роуди по ликвидации последствий «вечеринки», устроенной недавно Халком, не особенно заинтересовал его. Беннера было жаль. Он со смущённым видом протирал очки, почти не поднимая взгляда.

А вот блондинка, Кэролл кажется, взявшая слово следующей, заставила всех присутствующих напрячься. Возле поселения каких-то скруллов (что это за народ-то такой?) были замечены разведчики расы кри. Кто такие эти кри, Баки тоже не знал, но из выступления блондинки он вынес, что скруллы были союзниками землян в битве с Таносом и было бы весьма любезно помочь им разобраться, представляют ли для них угрозу подбирающиеся лазутчики кри. Не кроется ли за этим нечто большее.

Пока Барнс мысленно прикидывал, не за тем ли его позвали, чтобы он отправился спасать неведомых ему скруллов. И как в таком случае на нем скажется нарушение условий помилования. Не брать же доктора Рейнор с собой? Тем более он понятия не имел, как далеко поселились эти самые скруллы. Тони тем временем уточнил какие-то координаты, торопливо пошкрябал пальцами по сенсорным панелям и размашистым жестом вывел объёмную модель их цели над столом.

Баки задумчиво потёр подбородок, разглядывая медленно вращающийся кусок космического пространства. Все его расчеты шли коту под хвост. Скруллы жили не на Земле. На миг перед его внутренним взором предстала картина, как он болтается в космосе в неповоротливом скафандре, целится, царапая шлемом прицел винтовки, и посылает сквозь безвоздушное пространство пули в силуэт пришельца. И мысленно фыркнул. Просто блеск!

— Так что мне понадобится поддержка всех, кто способен летать, — закончила Капитан Марвелл и, окинув взглядом притихших Мстителей, заняла свое место за круглым столом. Старк задумчиво почесал кончик носа и переглянулся с Тором. Судя по всему, они неплохо сработались в последнее время.

— Собственно, — начал он, — летунов среди нас не так много. Полагаю, мы с Тором могли бы составить вам компанию, Роуди и, может, Ванда?

— Я мог бы попробовать, — смущённо предложил Беннер. — В том костюме, что ты сделал для меня.

Баки мысленно фыркнул, представив, что может натворить Халк на космическом корабле. Идея была, мягко говоря, так себе.

— Что думаешь ты? Создание скафандра я возьму на себя. — Тони повернулся к Ванде. Девушка, сидящая напротив Баки, подняла глаза от столешницы и прочистила горло.

— Я остаюсь, — твёрдо сказала она. — Не хочу оставлять Стива с голым задом.

— Детка, — покачал головой Старк, — мы все переживаем за зад Капитана Америки. Это, можно сказать, национальное достояние. Но его будет кому прикрыть. С ним остаётся Наташа, Уилсон, Клинт и Холодное Сердце, — он бросил быстрый колючий взгляд на Барнса. — Они позаботятся о нашем герое. Тебе лучше отправиться с нами.

Взгляд Тони потеплел, но, видимо, он выразил свою мысль не совсем удачно. Потому что Ванда поднялась со своего места, гневно сверкнув глазами, и тихо прошипела:

— Тебе не кажется, что я уже могу сама решать, что для меня будет лучше? Без твоего постоянного контроля. В конце концов, тебе больше некого приставить ко мне!

Медленно вдохнув, она на миг прикрыла глаза и поспешно вышла на террасу.

— Кажется, нам нужен перерыв, — подвёл итог Клинт, поднимаясь вслед за девушкой.

Кэрол Дэнверс пожала плечами и скрестила руки на груди. Она была готова к тому, что им понадобится время на раздумья.

Баки сидел, откинувшись в кресле, и молча наблюдал за разговаривающими Клинтом и Вандой. Барнса от них отделяло толстое пуленепробиваемое стекло, но, если бы очень захотел, он мог бы подслушать разговор. Вот только зачем? Во-первых, он и так знал примерное содержание беседы. А во-вторых, это попросту его не касалось. Его вообще мало касалось то, что обсуждалось здесь. И до той минуты, когда Дэнверс высказала свою просьбу, он вообще не понимал, чего ради его пригласили на это собрание. Впрочем, его позиция была заранее ясна. Прикрывать спину Стива было привычным делом.

Справа послышались шаги и негромкое покашливание. Барнс поднял взгляд, обращая внимание на подошедшего к нему Брюса. Тот явно нервничал.

— Надеюсь, я не задел тебя… — Беннер смущённо крутил в руках вытертые уже сто раз очки, — при нашей… последней встрече.

Баки усмехнулся уголком губ. Это как сказать. В контактный бой с Халком он не вступал, но стекло из спины ему Бартон вытаскивал долго.

— Всё в порядке. — Барнс попытался беззаботно улыбнуться.

Казалось просто невероятным, что этот милый застенчивый человек на раз-два превращается в огромного зелёного монстра. Впрочем… Брюсу можно было только посочувствовать. Баки знал, что это такое — не владеть собой. Своими мыслями, телом, поступками. Знал, каково это — очнуться после «когнитивной рекалибровки по методу Романофф» непонятно где и, холодея, выяснять, что ты успел натворить, пока был не в себе. Разница заключалась в том, что Зимним Солдатом владели другие люди. Любой, кто знал код, мог заставить его сделать всё что угодно. А Халк перехватывал управление сам, не подчиняясь никому. Быть покорным орудием чужой воли было ужасно, но если представить, что Зимний вот так с бухты-барахты мог бы врываться в его жизнь… Не просто приступами ПТСР и пробегающими где-то по краю сознания мыслями, а по-настоящему перехватывая контроль…

Баки передёрнул плечами, пытаясь сбросить пробежавший по спине холодок. Ни тот ни другой вариант не казался хоть мало-мальски привлекательным. Хорошо, что Шури всё-таки нашла способ избавить его от кода. Беннер не мог даже «подзаморозиться», как сделал сам Барнс в ожидании удаления кода. «Другой парень», как называл его Брюс, не позволил бы.

Возвращение Халка оказалось ценой, которую Брюсу пришлось заплатить за жизни Наташи, самого Барнса и остальных. И они все приняли это не жалуясь. Им всем приходилось мириться с последствиями собственного выбора или прошлого.

Он снова перевёл взгляд на людей за стеклом. Ванда сцепила руки на груди и смотрела мёртвым взглядом куда-то вдаль. От той растерянной, но всё же живой и отчасти наивной девушки, что бросила вызов всему миру, встав на защиту Баки плечом к плечу с Капитаном Америка, осталась лишь оболочка. Баки чувствовал в ней ту же пустоту, что пожирала рваные раны его души. Ту же безысходность. Она потеряла в битве с Таносом слишком много. И речь не о пяти годах её жизни, которые она провела, как и сам Барнс, в виде рассеявшейся горстки пепла. И даже не о странном создании «со звездой во лбу» по имени Вижн. Ванда потеряла часть собственной души. И Баки подозревал, что это случилось значительно раньше. Она уже летела в пропасть, потеряв опору. До какой же степени нужно было ощущать себя одинокой, чтобы излить всю любовь своего сердца на существо, состоящее из вибраниума и камня бесконечности? Как случилось, что рядом не оказалось ни одного человека, на которого она могла бы опереться, который бы помог ей зацепиться и врасти корнями в жизнь? Не оказалось никого живого, одушевлённого?

Баки закусил губу и подумал, что об этом нужно поговорить со Стивом. Тот был для Ванды другом и наставником. Возможно, он сможет достучаться до закрывшейся в скорлупе девушки. Стив, Клинт, быть может — Наташа. Баки был ей чужим человеком и не мог помочь. И психолог из него был аховый. Возможно, ей мог бы посоветовать что-нибудь дельное Уилсон? Стив же говорил, что тот работал в группах реабилитации.

* * *

Выходя из лифта на своём этаже, Барнс глубоко вдохнул восхитительный аромат свежей выпечки и покачал головой. Уголки губ едва ощутимо дёрнулись вверх. Совершенно неисправима. Говорил ведь не нагружать ногу... Свернув в их коридор, Барнс чуть приостановился, разглядывая трех ребят лет шести, переговаривающихся возбуждённым шёпотом и приплясывающих в нетерпении у приоткрытой двери его соседки. Заметив его, они чуть испуганно притихли и уставились на него круглыми, как пуговицы, глазами.

— Добрый день, сэр! — выступил вперёд голубоглазый мальчишка с торчащей во все стороны шевелюрой цвета соломы. — Меня зовут Люк! А это Джерри и Вирджиния.

Баки чуть наклонился и ответил на приветствие с самым серьёзным видом.

— Вы теперь будете жить рядом с мисс Софи? — пролепетала девочка с каштановыми кудряшками. — Я вас раньше не видела.

Его ответу помешало появление самой «мисс Софи» с большой жестяной коробкой в руках.

— Уже познакомились? — улыбнулась она и протянула коробку стоящему ближе всех Люку. — Вот. Правила вы знаете. Пустую жестянку мне, и не забудьте про подсчет голосов.

Ребятишки усердно закивали и шумной стайкой порхнули к лестнице. Софи улыбнулась им вслед и перевела взгляд на Барнса. Тот смотрел на неё, вопросительно вздёрнув бровь.

— Мои маленькие подопытные, — пояснила она.

Подопытные…

Внутренности Баки словно покрылись изморозью. Перед глазами промелькнуло холодное, пахнущее хлоркой помещение. Столик с инструментами его палачей. Кресло с массивными подлокотниками. Не могла же Софи быть связана с чем-то подобным?

— Не беспокойтесь, сержант! Нам я тоже оставила, — похлопала по вибраниумному предплечью Софи, по-своему истолковав выражение его лица. Барнс нервно усмехнулся, стряхивая с себя оцепенение.

Софи сидела дома уже несколько дней и явно скучала, а потому радовалась его приходу не хуже Надоеды. И пусть это происходило от скуки, было чертовски приятно, что она не просто позволяла ему приходить в гости. Софи его ждала.

«Властелина колец» они уже давно посмотрели, но их маленький домашний кинотеатр продолжал работать. Так что он всё равно находил повод заходить к ней ежедневно. И получилось как-то само собой, что варка кофе стала его делом.

— Время эксперимента, — нараспев произнесла Софи, входя в комнату, и Барнс напрягся, оглянувшись через плечо. Софи выставила на журнальный столик блюдо с кусочками пирога и поощряюще улыбнулась. Баки недоверчиво покосился на выпечку.

— Ну же, сержант, смелее! — подбодрила Софи.

— В чём эксперимент? — он осторожно повернул блюдо по часовой стрелке, заметив, что начинка на кусочках разного цвета. Может, туда добавлено что-то?

Софи нетерпеливо цокнула языком и начала объяснять.

— Это один и тот же пирог, только с разными начинками. Здесь слива, а здесь — абрикос. Я провожу исследование, какая начинка будет пользоваться большим успехом. — Софи встретила его удивлённый взгляд и фыркнула. — Просто попробуй оба вида и скажи, какой тебе больше нравится.

— И всё? — переспросил Баки. Софи утвердительно кивнула, взяла себе кусок, чашку кофе и включила фильм. Сегодня это была экранизация одного из романов Агаты Кристи с маленьким плешивым человечком в роли детектива.

Фильм был уютным, как старый свитер. Актёры не были глянцевыми красавцами, но их персонажи зачастую казались колоритными и забавными. И, несмотря на убийства, ими двигали человеческие чувства, а не желание покорить мир. Дэвид Суше совсем не был похож на Зимнего Солдата. А главное — Софи, глядя на экран, казалась спокойной и безмятежной. Почти мурчащей, как довольная кошка. И Баки впервые за этот бесконечный день почувствовал, что тоже может расслабиться. Софи, посмеиваясь, облизала перепачканные в конфитюре пальцы, и Баки поспешил откусить кусок пирога, чтобы скрыть улыбку.

В жизни сержанта Барнса было множество экспериментов, но ни разу они не несли с собой ни одной положительной эмоции. До этого дня.

Пирог оказался великолепным. Свежий, но уже остывший и созревший, с раскрывшимся вкусом и божественным ароматом, он прекрасно дополнялся горячим кофе со сливками. Баки честно попробовал оба варианта, восхитился каждым, но выбор всё-таки сделал, не колеблясь. Ему нравилась лёгкая кислинка сливовой начинки, чуть приправленная корицей.

— Оба варианта хороши, — сообщил он, когда по экрану поползли титры, — но…

— Дай угадаю, — хитро прищурилась Софи, — со сливой тебе понравилось больше?

Барнс бросил взгляд на блюдо с пирогом и усмехнулся. Сливовых кусков не осталось.

— Да ты просто ясновидящая, — подколол он девушку. А затем прислушался. По мягкому ворсу коридора дробно стучали чьи-то ноги. — О, малышня бежит!

В подтверждение его слов раздался негромкий, но частый стук. Баки помог Софи подняться с дивана, предложив руку. Она всё ещё хромала и приняла помощь с благодарной улыбкой. Ватага детишек подросла. Теперь на пороге мялась компания в восемь маленьких человечков. Они наперебой выражали восторг и благодарность, а Люк торжественно сообщил, что абрикос собрал на три голоса больше, и вручил пустую коробку Софи. Та важно кивала, принимая к сведению ценную информацию.

Когда эта гомонящая толпа рассеялась по этажам, словно подхваченные ветром семена одуванчика, Софи со смехом положила коробку на обувницу, повернулась к нему лицом и замерла. Баки подумал, что у неё непозволительно маленькая прихожая. Настолько тесная, что два человека, умещающиеся в ней, стояли почти так же близко, как в танце. Почти так же близко, как если бы собирались…

Дверь в другом конце коридора лязгнула замком и распахнулась, заставив Софи вздрогнуть. Она взмахнула пушистыми ресницами и отступила, пропуская его.

— Уже уходишь?

— Да, думаю, мне пора, — кивнул Барнс, выходя в коридор.

Уходить не хотелось. Да и идти ему было некуда. Его никто нигде не ждал. И всё же…

— Что это? — спросила Софи.

Словно в ответ на последнюю промелькнувшую в его голове мысль из-за двери квартиры Барнса донеслось громкое мяуканье.

— Чёрт! Это Надоеда! Я забыл её покормить! — извиняющимся тоном произнёс он.

Баки выудил из кармана ключи, распахнул дверь, и ему под ноги тут же выкатился истошно орущий пушистый клубок. Софи изумлённо распахнула глаза.

— Клео? — позвала она, и кошка с точно таким же воем подбежала к ней, утюжа боками девичьи лодыжки. Софи неуклюже пошатнулась и подняла взгляд на растерянного Барнса. — Эта мелкая предательница всё это время жила у тебя?

Светловолосый молодой мужчина бросил быстрый взгляд на часы, а потом — на залитую солнцем улицу, раскинувшуюся перед ним. Времени оставалось с запасом.

— Уверена, что не хочешь со мной? — уточнил он, отстёгивая ремень безопасности. Сидящая за рулём рыжеволосая девушка иронично хмыкнула и покачала головой.

— Прости, кэп, но при всех моих нежных чувствах к твоему другу я предпочту горячую ванну и постель. — Она дождалась, когда молодой человек выберется из машины, и продолжила. — К тому же вам явно будет о чём посплетничать. И если Барнс уже придушил кого-то и нам предстоит прятать чей-то хладный труп, я предпочту заняться этим в чистой одежде и не на голодный желудок.

Блондин укоризненно нахмурился, но девушка, сверкнув шкодной улыбкой, уже уверенно выворачивала руль. Взревел мотор, и алое авто, хищное и сексуальное, как и его хозяйка, рвануло с места, уносясь вдаль. Покачав головой вслед удаляющейся машине, Стив опустил ниже козырёк бейсболки и любопытно огляделся по сторонам. Райончик был заметно беднее того, где располагалась его казенная квартира. Ни тянущихся к облакам небоскрёбов, ни дорогих ресторанов, ни мигающих рекламных стендов. Да и архитектура вокруг без малейших изысков. Но в то же время… Стив окинул окрестности ещё одним цепким взглядом и потянул воздух носом. Было хорошо.

Тёплое осеннее солнце щедро заливало светом не слишком широкие улицы, отражалось в начисто отмытых стёклах, в гордо развевающихся на балконах белоснежных простынях. Где-то неподалёку захлёбывались восторженным визгом дети, радостно лаяли собаки. Кто-то смеялся. Ветер нёс запахи осенней листвы, кофе и свежей выпечки. Что-то шаркнуло по его козырьку, и перед носом Роджерса заплясал яркий кленовый листок. Проводив его глазами, Стив сунул руки в карманы и улыбнулся. Возможно, доктор Рейнор была не так уж неправа, переселяя сюда Баки. Это место казалось менее бездушным, чем то, где они жили прежде.

Поднявшись на нужный этаж, Стив задумчиво осмотрел коридор, узкий и тёмный по сравнению с его собственным, и безошибочно определил направление. Конечно же, Баки предпочёл квартиру в конце коридора. Ближе к пожарной лестнице и с минимумом соседей. Мельком глянув на цифры на двери, посмотрел на часы, решил, что Баки не расстроится, что он пришёл раньше, и постучал. В квартире было тихо. Стив постучал ещё раз, и где-то в недрах невидимой комнаты что-то негромко брякнуло.

— Баки? — тихо позвал Роджерс, позволяя другу узнать себя по голосу. Доктор Рейнор уверяла, что с Барнсом всё в порядке и он регулярно бывает на сеансах. Но что, если переезд оказал совсем не тот эффект, на который надеялась доктор? Что, если Баки впал в ещё большую депрессию? — Баки, ты дома?

Хороший вопрос — считал ли Баки своё временное пристанище домом? Что чувствовал он, оказавшись в незнакомом месте, среди чужих людей? И, как назло, без поддержки единственного друга!

— Баки! — снова позвал Стив и на всякий случай легко надавил на дверную ручку. Дверь была заперта.

И что же делать? Конечно, они договаривались встретиться почти через час, и теоретически Баки мог не быть дома. Но раньше, живя у Стива, он редко выходил на прогулку днём — и никогда в день его приезда. И этот звук… Что, если у друга очередная паническая атака, приступ? Видение съёжившегося в углу разгромленного помещения Баки, всхлипывающего и бормочущего что-то невнятное себе под нос, как бывало сразу после возвращения, всплыло в голове Стива. Нет, он не может стоять и вслушиваться в эту пугающую тишину! Если Баки там один, если ему нужна помощь…

Взгляд Стива метнулся к аварийному выходу. Наверняка добраться по пожарной лестнице до нужного балкона не составит труда, а там… он мог бы удостовериться, что всё в порядке и Баки просто нет дома. А если он там — оказать помощь! Сняв бейсболку, Стив нервно взъерошил волосы и направился к неприметной двери в конце коридора. Но стоило потянуться к замку пожарного выхода, позади громко лязгнул створками лифт. Чёрт, как же не вовремя! Стив отступил в тень, надеясь, что нежданные свидетели попросту не обратят на него внимания.

Легкий женский смех выпорхнул из душной кабинки лифта, заглушая негромкий голос мужчины. Совсем короткую фразу, которую Стив не смог разобрать. Но он узнал этот голос. И поспешно обернулся.

Цокнули тонкие каблучки, тут же утонув в коротком ворсе коврового покрытия, из тускло освещённого лифта вышли двое, и у Стива захватило дыхание. На миг ему показалось, что он провалился во времени на добрые восемь десятков лет. Его друг, Баки Барнс, молодой сержант сто седьмого пехотного полка, вышагивал по коридору, ведя под руку изящную большеглазую брюнетку в нарядном платье, и девушка искренне смеялась его шуткам. Будто и не было всех этих ужасов войны, смертей, пыток. Не было Зимнего Солдата и Капитана Америки. Несколько гулких ударов сердца, в течение которых Стив ощущал себя вновь маленьким, похожим на воробышка нескладным другом красавца-Баки, — и иллюзия развеялась. Исчезла военная форма и беззаботная широкая улыбка Баки. Юношеская нежность черт сменилась мужественной, суровой красотой, замкнутостью и привычным флёром опасности. И настороженностью. Сердце Стива сжалось от мысли, что Баки навсегда превратился в мужчину, отбрасывающего тень Зимнего Солдата.

Не сбиваясь с шага, Барнс чуть развернулся, закрывая собой девчонку. Взгляд его метнулся в тонущий во тьме конец коридора, и глаза недобро сощурились. Он заметил чужое присутствие. Ожидаемо. Роджерс не стал тянуть кота за хвост, провоцируя друга на необдуманные действия, и выступил из тени.

— Баки! — негромко позвал он и увидел, как тот расслабился.

— Стив! — откликнулся Барнс. Он шагнул навстречу другу, раскрывая объятия. Сам.

— Рад тебя видеть! — Стив порывисто обнял Барнса, и тут же получил по спине чем-то жестким. Жалобно звякнуло стекло. — Что это?

— Прости. — Баки сконфуженно опустил зажатую в руке сумку, осторожно качнул ею, прислушиваясь, и оглянулся к неловко мнущейся позади девушке. — Софи, позволь вас познакомить.

Брюнетка неуверенно шагнула вперёд, и Стив сразу понял, что опираться на руку Баки она была вынуждена по состоянию здоровья. Девушка чуть прихрамывала. Впрочем, это не помешало ей надеть туфли на крохотных каблучках.

— Это мой друг — Стив. Стиви, это Софи, она живёт в соседней квартире.

Софи обворожительно улыбнулась.

— Стив? — восторженно вскинула она аккуратно выщипанные бровки. И Роджерс с удивлением отметил довольно заметный акцент. — Тот самый? Джеймс много рассказывал о вас!

Стив мужественно попытался подавить тяжёлый вздох. К его чести, это ему почти удалось, и дрогнувшая было улыбка вновь засияла на его лице. Конечно, этого следовало ожидать. Для обычных людей он был символом, гордостью нации. Так начиналось любое знакомство с тех пор, как он стал Капитаном Америкой. Стив чуть наклонил голову, стараясь скрыть вскинувшуюся внутри досаду и принять вид, достойный национального героя. Примерно как на съёмках поучительных роликов для школьных уроков физкультуры. Но растерялся, стоило Софи продолжить свою фразу:

— Буквально этим утром он поведал, как вы утопили сапог на рыбалке, когда вам было по тринадцать.

— Правда? — Стив постарался не выдать своего удивления. Он поднял взгляд на Баки, стоящего за спиной его новой знакомой, и тот тут же отрицательно покачал головой, усмехаясь. — Да, точно! — он мягко улыбнулся. Воспоминание было забавным и очень далёким. О таком не пишут в учебниках истории. — Помню. Я попытался его выловить, и в итоге Баки пришлось вытаскивать из воды уже меня самого. Две недели потом валялся с температурой. А Баки приходил ко мне после школы и читал вслух.

— Пройденный материал? — Софи перевела взгляд на ухмыляющегося Барнса.

— Нет, учебники он предоставлял мне изучать самостоятельно, — отозвался Стив, возвращая внимание девушки. — Я болел часто, и у меня была своя методика, чтобы не отстать. А вот рассказы о Шерлоке Холмсе…

Софи рассмеялась.

— Глядя на вас, трудно предположить, что вы были болезненным ребёнком. — Взглянув на переменившегося в лице Стива, девушка поняла, что сказала что-то не то, и заторопилась. — Что ж, мне пора. Вам наверняка есть о чём поговорить, а у меня есть чем заняться. Поможешь? — она взглянула на закусившего губу Баки, и тот, кивнув Стиву, скрылся за дверью её квартиры. Роджерс растерянно смотрел им вслед. Где-то на задворках сознания беспокойно возилась мысль — неясная, ещё толком не оформившаяся.

Эта девушка, Софи, не могла принадлежать современному миру. Весь её образ — причёска, макияж, забавный ридикюльчик, платье с пышной юбкой, ажурная беретка на аккуратно подвитых волосах. Она будто сошла с одной из старых фотографий. Нечто подобное он видел, когда только очнулся, после того как его нашли во льдах. Тогда его палату оформили соответствующим образом и одного из агентов нарядили в форму сороковых, чтобы она могла мягко подготовить его к принятию страшной правды. Кончилось всё провалом. Он раскусил их притворство, сбежал из «палаты», выскочил на улицу, и мир — пугающий, яркий, огромный — обрушился на него вместе с шокирующей истиной. Могла ли доктор Рейнор придумать нечто похожее для Баки? И мог ли Барнс поверить подобному фарсу? Замкнутый и недоверчивый, мог ли он поверить в подобное, потому что… хотел?

А может, всё проще, и Софи — обычная девушка, которая, зная историю Баки, нарядилась так, чтобы понравиться ему? Если так — её старания не пропали даром. После возвращения Стив ещё ни разу не видел, чтобы Баки добровольно общался с соседями. И тем более в его взгляде давно не отражалось даже подобие тепла.

Барнс появился минуту спустя без сумки, но с большим подносом в руках.

— Стиви, нас ждёт непревзойденное удовольствие! — он легко провернул ключ в двери. — Этот пирог стоил мне нескольких часов шоппинга. Жуткое занятие. — Баки распахнул дверь и ловко перешагнул через пушистый урчащий клубок, бросившийся ему навстречу. — Знакомься, это Надоеда, — кивнул он в сторону кошки и обратился к ней: — А тебя хозяйка уже обыскалась.

Надоеда уселась посреди дороги и подозрительно покосилась на вошедшего Стива.

— Надоеда? — усмехнулся Стив, закрывая за собой дверь.

— Софи зовёт её Клеопатрой. Но Надоеда привычнее. Проходи. — Пристроив поднос с пирогом на барной стойке, Баки стянул куртку и повесил её на крючок.

— Она у вас одна на двоих? — хмыкнул Стив, скидывая ветровку, и огляделся по сторонам.

Квартира, в которой поселился Баки, была полупустой и совсем крохотной по сравнению с апартаментами, выделенными Стиву ЩИТом, но всё же не была лишена уюта. Тесная прихожая, небольшая комната, часть которой отгорожена под кухонную зону, компактный диван, застеленный клетчатым рыже-коричневым пледом, журнальный столик и огромный для такого помещения телевизор. На барной стойке стояла небольшая оранжевая тыква и пара свечей. Взгляд Стива задержался на этом ярком пятне, и брови дрогнули в удивлении. Серьёзно? Баки не мог это купить по собственной инициативе. Может, это очередное задание от доктора Рейнор? Хотя… он ещё раз пробежался взглядом по сторонам.

— Как сказать, — продолжал разговор Барнс, наполняя чайник водой. Несколько довольно противных щелчков, и где-то под стойкой загорелось ровное, невидимое глазу Стива пламя. — Кошка прежнего жильца. Говорят, он едва не спалил всю гостиницу. Жильца выселили, а кошка осталась. Приблудилась к Софи, живёт у неё уже больше года. Но когда я приехал, Надоеда уже ждала меня в номере.

Стив направился к дивану, но прежде чем он успел усесться, на подушки вспрыгнула Надоеда, быстрым аллюром пронеслась к присмотренному Стивом краю и по-хозяйски развалилась там, глядя на Роджерса немигающим взглядом и нервно подёргивая хвостом. Пришлось сесть рядом. Баки выудил из холодильника большой спелёнутый свёрток, сорвал с него плёнку. Под полупрозрачными слоями скрывался противень, заполненный чем-то съедобным и пока ещё сырым. Повертев его так и эдак, примеряясь, Баки нырнул под столешницу. Звякнул металл, и Баки тихо выругался, воюя с чем-то невидимым.

Стив устроился удобнее, поправив под спиной одну из диванных подушек, и провёл пальцами по чуть колючей шерсти пледа. Тот не был новым, но пребывал в хорошем состоянии. Целый и чистый, плед пах лавандой и едва заметно — женскими духами. Такими же, как у брюнетки, проживающей по соседству. Потому что плед принадлежал ей? Или она так часто бывала здесь?

Из-за стены доносился приятный женский голос, тихо напевающий без слов какую-то весёлую песенку.

— Она милая, — осторожно начал Стив. На что Баки только фыркнул, выпрямляясь.

— Это маскировка. На самом деле это наглый комок шерсти, — Баки бросил взгляд на развалившуюся на полдивана кошку и полез в холодильник за пивом.

— Я о Софи, — уточнил Стив. Баки на миг скосил взгляд на стену и кивнул.

— Милая, — согласился он.

Ловко сняв с журнального столика какой-то полуразобранный агрегат, Баки переставил его на подоконник, подтянул стол к дивану и вручил Стиву пиво, небрежно сдёрнув крышку вибраниумными пальцами.

— Долго ждал? — Он сдвинул кошку в сторону и сел на диван. Надоеда возмущённо мяукнула, ударив его лапой по бедру, но выпускать когти не стала.

— Нет, минут на пять раньше вас пришел. Может, я не вовремя?

— Брось, — Баки лениво толкнул его плечом. — Я всегда рад тебе. Но жрать пока нечего. Мясо придётся подождать. Мы надеялись вернуться пораньше, но этот город… — он отхлебнул холодного пива и покачал головой, — все куда-то спешат, и никто никуда не успевает. Муравейник.

— Так где вы были? — полюбопытствовал Стив.

— У «Мистера Барроу», — фыркнул Баки.

— У «Мистера Барроу»? — брови Стива вопросительно изогнулись.

— Винтажная лавочка, — пояснил Барнс. — Торгует всяким старьём. Некоторые экспонаты даже постарше нас с тобой будут.

— Софи пыталась сдать тебя туда? — пошутил Стив и рассмеялся, когда друг толкнул его ногу коленом. Лежащая между ними Надоеда вытаращила глаза и вцепилась в ногу Барнса ещё отчаяннее.

— Наташа дурно на тебя влияет, — хмыкнул Барнс. — Всегда подозревал, что она научит тебя плохому. Софи нужна была какая-то мелочëвка, — он на миг задумался и уточнил, — баночки для специй. По крайней мере, шла она туда именно за ними. — Он покачал головой. — И, конечно, нигде ближе такие найти было нельзя. Пришлось тащиться через весь город, а Софи со своей ногой быстро устаёт. Хотя в самом магазине её было просто не остановить.

— Бесстрашная юная леди, которая любит старьё… — почти нараспев продекламировал Роджерс, чуть прищурив глаза. — Тебе не кажется, что это немного странно?

— Странно? — приподнял бровь Барнс. — Брось, Стиви, так и скажи, что не можешь поверить, что я нашёл единственную в городе девчонку, которая не падает ниц при виде Капитана Америки да и вообще не признала тебя в лицо. — Он насмешливо сверкнул глазами на возмущённого друга. — Каково почувствовать себя обычным смертным?

— Лучше, чем ты думаешь.

Стив закусил губу и проводил задумчивым взглядом поднявшегося с дивана Барнса. Бак изменился. Казалось, прошло лишь несколько недель, но Стив чувствовал перемены. Неуловимые, но все же заметные. Ожившие взгляд и мимика, едва заметно проявляющаяся улыбка, ироничность. И эта девушка, Софи. Сам факт того, что Баки подпустил её. Подпустил ближе, чем любого из Мстителей, с которыми прожил на базе довольно долгое время. Ведь выпускать с базы его начали лишь тогда, когда он перестал во время приступов пытаться убить окружающих.

Стив поднялся с дивана и проследовал к барной стойке, наблюдая, как Баки посыпает шипящее на противне мясо тёртым сыром. Пахло божественно. Тонкая сырная стружка сразу начинала таять, расползаясь по торчащим там и тут кусочкам грибов. Стив проводил вернувшийся в духовку противень голодными глазами и отхлебнул пива. Нужно было срочно отвлечь себя от мыслей о еде.

— Тыква? — спросил он, ткнув пальцем в оранжевый шар у стены. — Не припомню за тобой особой любви к ним.

По губам Баки скользнула улыбка. Лёгкая, едва заметная.

— Это Софи. Поздравила с наступлением осени. Правда, сначала протащила меня по ближайшему фермерскому рынку, заявив, что я ничего не понимаю в покупках. — Улыбка Барнса переросла в широкую ухмылку. — Ты бы видел, что творится у неё! Вся квартира в тыквах, листьях, колосьях.

— Так вы?.. — Стив замялся, но Баки понял незаданный вопрос.

— У нас крепкие добрососедские отношения.

Во взгляде Барнса промелькнуло что-то неожиданно острое, болезненное, а в следующий момент его лицо стало спокойным и непроницаемым. Баки будто спрятался за привычной маской Зимнего Солдата. Значит, Стиву не показалось, и другу есть что прятать. Эта девушка, Софи, действительно важна для Баки. Она заметно влияет на него, пока — положительно. Но если выяснится, что это подсадная утка доктора Рейнор, не отбросит ли это Баки назад? Не потеряет ли он способность верить людям окончательно?

Стив прочистил горло и опёрся локтями о стойку.

— Знаешь, Софи… — Говорить об этом было тяжело, и Стив то и дело запинался. — Она так похожа на бруклинских девчонок нашей юности. И разительно отличается от тех, кого я знаю сейчас. Это делает её такой особенной, удивительной, но… ты не думал…

— Что это подстава Рейнор? — криво усмехнулся Барнс. Стив кивнул. — Нет, Стиви, это не так. — Он печально помотал головой, наклонился к духовке, проверил, как идёт процесс.

— Откуда такая уверенность? — решился уточнить Стив.

— Потому что подстава Рейнор — это я. — Баки поднял взгляд на окаменевшего от изумления Стива и продолжил. — Это я влез в жизнь Софи, хотя задача была совершенно другой. Софи — не агент и даже не психолог. Она — жертва Зимнего. Выжившая. Ещё одна.

Стив ошалело смотрел на друга. Жертва! Выжившая жертва Зимнего! Это же… Это…

— Отлично! Выжившая жертва — это шанс на реальное прощение! Учитывая, как хорошо вы общаетесь, она уже готова… — Роджерс осёкся, увидев, с какой горечью смотрит на него Баки. — Бак? — хрипло позвал Стив, и заметил ещё одну яркую деталь на кухне друга. На крючке у плиты висели новенькие прихватки в форме оранжевых тыковок. Явно часть подарка Софи. Прихватки… — Она не знает, что это был ты, — выдохнул Стив, возвращая взгляд Барнсу.

— Не знает, — подтвердил Баки и, прихватив бутылку, направился к дивану. — Не знает, — повторил он и опрокинул в себя остатки пива. — «Седьмое небо», если помнишь, десять лет назад.

Лицо Стива потемнело. Он помнил отчёты по теракту.

— Она не могла быть целью, — произнёс Роджерс. — Десять лет назад она была ребёнком.

— Сопутствующий ущерб, — пояснил Барнс. — Я использовал её в качестве живого щита, пока здание минировали. Ей было тринадцать-пятнадцать. Уже не ребёнок, но ещё не девушка. Эдакий жеребёнок в человеческом обличье. И я выставил её перед собой под пули. — Голос Барнса дрогнул, но Стив не перебивал его. — Чудо, что её не пристрелили свои же. Был бы тогда в состоянии, сказал бы — Бог отвёл. Да только спасти её это не могло. Зимний не выпускал из своих рук живых свидетелей, а на неё даже пулю не пришлось бы тратить. Свернул бы голову, и дело с концом. — Баки глубоко втянул воздух, прикрывая глаза, и провёл ладонью по лицу, стараясь взять себя в руки.

— Но ты не свернул? — подбодрил его Роджерс. Баки редко рассказывал о жизни Зимнего. Отчёты и досье — это одно, но живые воспоминания о совершённых убийствах были покрыты ядовитыми шипами, словно крылатка-зебра. Стоило коснуться, задеть краешком сознания, и начиналась мучительная агония.

— Нет, не свернул, — тускло отозвался Барнс, а потом его взгляд вдруг вспыхнул. — Помнишь мой семнадцатый день рождения? Мать тогда вышла на работу вместо заболевшего коллеги, и Бекки переживала, что я остался без именинного торта?

— Конечно, — усмехнулся Стив. — Торты печь она не умела и извела с таким трудом добытые продукты на печенье. Я помню, как ей влетело! — Стив покачал головой. — Но она так хотела тебя порадовать.

Лицо Баки осветилось теплом воспоминаний, и на губах расцвела мечтательная улыбка.

— Я помню это печенье: немного кривоватое и чуть подгоревшее… светящееся любовью и гордостью личико Ребекки… Эти кривые кружочки — самая дорогая сладость моей юности. И там, в «Седьмом небе»… — Баки поднял на друга потускневший взгляд, — от Софи пахло чем-то похожим. Её волосы пахли тем самым печеньем. И Зимний Солдат не смог убить её. Не смог, хотя не помнил, кто такая Бекки. Они ведь даже не похожи были! Это сейчас Софи такая… А тогда… белая как мел, синие глазищи по чайной чашке и коса цвета спелой пшеницы.

— И что же ты сделал? — негромко поинтересовался Стив.

— Я… — Барнс сглотнул и неопределённо дёрнул плечом, — просто отбросил её на полуразобранную паллету с мешками сахара. Она даже подняться на ноги не могла. Лихой хотел пристрелить её. Я чуть не вырвал ему руку. Сказал, что здание и так взлетит на воздух с минуты на минуту. Что нужно уходить, — глаза Барнса мёртво смотрели в одну точку. — Выходы из здания были заблокированы, взрыватель сработал через три минуты. Я получил внеплановое обнуление. — Он прикрыл глаза и со сдавленным вздохом погладил запрыгнувшую на его колени Надоеду. Кошка ободряюще мяукнула и ткнулась холодным носиком в подбородок. — Как девчонка спаслась из этого огненного ада — я не знаю. Счастье, что Гидра не пронюхала об этом. А то послали бы меня за ней. — Баки перевёл взгляд на друга и тихо добавил: — Не потому, что она была важна. Просто чтобы меня наказать.

Стиву казалось, что Баки внутри умирает кусок за куском, не в силах принять того, что творил, будучи Зимним. Хотелось встряхнуть друга, накричать на него или обнять, защищая от мира. Всё равно как, только бы прекратить эту агонию, сжигающую Баки изнутри. Но он лишь произнёс:

— Она жива, Баки. И своим спасением отчасти обязана тебе. Будь на твоем месте другой Зимний…

Баки вздрогнул и посмотрел на Стива почти испуганно. Будь на его месте другой Зимний, до разговора с Лихим Софи бы не дожила. В списке его, Баки Барнса, жертв было бы на пятьдесят семь человек меньше, да. Но за стеной бы сейчас не мурлыкала, не попадая в ноты, очаровательная синеглазая женщина, умеющая печь умопомрачительно вкусные десерты. Женщина, доверчиво уснувшая позавчера на его плече. Женщина, позволившая освобождённому назгулу поселиться в Шире…

От необходимости отвечать его избавил таймер, весело заголосивший на всю комнату. Открыв духовку, Баки извлёк противень и выставил посреди столешницы на деревянную доску.

— Что это? — Стив с интересом взглянул на готовое блюдо.

Мясо шипело и недовольно шкворчало под золотистой шубой из сыра. Получилось почти так же аппетитно, как у Софи.

— Мясо по-купечески, — довольно хмыкнул Баки, выуживая откуда-то широкую деревянную лопатку и пару тарелок. — По рецепту одной небезызвестной тебе дамы, — пояснил он, щедро нагружая тарелки отбивными.

Выставив тарелки на столик, Баки дополнил сервировку миской с тушеными овощами, парой бутылочек пива, пузатым заварочным чайником, позаимствованным у Софи, и огромным сливовым пирогом. Окинув угощение взглядом, он убедился, что ничего не забыл, и уселся рядом с другом. Стив взялся за вилку, и Баки предвкушающе улыбнулся. Он уже пробовал это блюдо пару дней назад.

— Что ж, Стиви, хватит о моём прошлом. Давай поговорим о чём-то приятном, — предложил он, выслушав восторги друга, — как там твои террористы?

Стив вскинул брови и протяжно вздохнул.

— Гораздо лучше, чем мне бы хотелось. Залегли на дно. После того, как взорвали ограбленные склады. Вместе с охранниками. Это уже настоящий террор.

Баки молча кивнул. То, что описывал Стив, неплохо перекликалось с обсуждаемым ранее терактом в торговом центре. Вот только флагодробители воспринимались обществом как своего рода последователи Робина Гуда и ранее не использовали методы Гидры.

— Да, залечь на дно для них сейчас разумнее всего, — кивнул Барнс. — Почему они изменили своей тактике? Раньше предпочитали обходиться без жертв. По крайней мере — ненужных.

— Кто знает? — Стив повозил куском отбивной по тарелке, собирая соус. — Может быть, они понесли потери? Такой информации не было, но…

— Это не значит, что ничего подобного не происходило, — согласился Баки. — Есть соображения, где они скрываются?

— Пока нет, — качнул головой Стив, собирая рассыпавшиеся по тарелке грибы. Подцепил кружок томата, сыр и отправил всё в рот. — Но есть информация, что часть флагодробителей… — Роджерс замялся и вздохнул, прежде чем продолжить, — суперсолдаты.

— Вот чёрт! — выругался Барнс, откладывая вилку. — Сколько?

— Мы не знаем, Бак.

— Я пойду с тобой!

— Баки, по условиям реабилитации… — начал было Стив, но Барнс перебил его.

— Чёрт с ней, с реабилитацией! Ты не можешь в одиночку воевать с выводком суперсолдат, Стив! Иногда количество — важный показатель. И угораздило же сына Говарда отлучиться к этим инопланетянам именно сейчас! — Баки досадливо качнул головой и откинулся на спинку дивана. Пружины жалобно скрипнули.

— Успокойся, Бак, — попытался охладить пыл друга Роджерс, — я не один. Со мной Наташа, Клинт. Будет нужно — позову Сэма.

— И Ванду, Стиви, — твёрдо посмотрел на друга Баки.

— Не уверен, — покачал головой Стив, — после возвращения и потери Вижна…

— Она осталась здесь ради тебя, Стив, — настаивал Барнс. — Да, ей сейчас тяжело. Поэтому нельзя оставить её вариться в этом. Ей нужно быть среди друзей, почувствовать себя нужной. Как вообще получилось, что среди всех Мстителей она была столь одинока, что полюбила андроида? Ей-богу, Стиви, это не намного лучше, чем влюбиться в утюг или ноутбук!

— Вижн был разумен, — возразил Роджерс.

— Разумен — не значит одушевлëн, — не согласился Баки. — Это не любовь, Стиви, а попытка заткнуть дыру в груди.

Стив вскинул брови, а потом задумался, закусив губу.

— Может быть, ты и прав, Бак, — вздохнул он. — Ванда потеряла брата незадолго до этого. Они были близнецами. И, насколько я могу судить, были очень близки. Клинт тогда уболтал её вступить в ряды Мстителей. Такие способности нужно развивать. И на первом же серьёзном задании случилась трагедия. Потом Тони запер её с Вижном, Мстители раскололись. В общем, моя голова тогда была забита другим.

— Ага, — хмыкнул Баки, — мной твоя голова была забита. И тем, в чëм подозревал меня весь мир, благодаря Земо. Ванде нужны друзья рядом, Стив. Она девушка. Совсем молоденькая притом. Оклемается, если поддержать.

— Набиваешься в напарники мисс Максимофф? — весело спросил Стив.

— Вот уж нет, Стиви! — возмутился Баки. — Делай что хочешь, но не ставь её со мной. Я теперь не гожусь на роль утешителя. Наш дуэт будет хромым на две ноги разом. Вон, поставь её в паре с Уилсоном! Он уболтает любого до полусмерти, — хмыкнул он.

— Что ж, сначала нам предстоит уболтать самого Уилсона, — кивнул Стив. — Я поговорю с Рейнор, чтобы тебя допустили до операции в виде исключения. И пока флагодробители не проявят себя, у тебя есть время разобраться с Софи. Ведь Рейнор же не зря поселила тебя здесь?

Софи, прищурившись, наблюдала, как Джеймс бережно пристраивает на столе объёмный пакет с логотипом магазина «Мистер Барроу». Лёгкая взбудораженность, которую она ощущала в нём с самого утра, превратилась в волнение и неподдельную радость. Трудно было сказать, что именно изменилось в его внешности или поведении, но у Софи возникло чувство, что лицо его буквально осветилось изнутри. Встреча с другом детства сделала взгляд Джеймса более тёплым и открытым. Таким Софи ещё не приходилось его видеть. Значит, дружба была настоящая. И мужчины пронесли её через столько лет… Софи вздохнула, ощутив лёгкий укол зависти, прохромала на кухню следом за Джеймсом и подхватила со стола большой поднос с пирогом.

— Спасибо тебе за помощь! И прости, что задержала, — она протянула пирог Барнсу. Тот лишь пожал плечами — мол, не за что. И улыбнулся. Не уголками губ, как обычно, а широкой сияющей улыбкой, настолько острой, что у Софи перехватило дыхание. Будто ножом полоснул поперек груди. Софи недоверчиво моргнула. На миг ей показалось, что сквозь привычно сдержанную маску проглянуло совершенно другое лицо. Возможно, именно это подтолкнуло её озвучить то, что вертелось на языке уже несколько минут.

— Так тебя зовут Баки? — вопросительно вздёрнула она бровь.

Джеймс недоумённо нахмурился, а секунду спустя в его взгляде промелькнуло что-то тревожное.

Зараза! Вот знала же она, что сейчас не время для этого разговора! В коридоре ждёт Стив. И радостный блеск исчез из глаз Джеймса. Он… испугался? Почему?

Софи поискала в памяти что-то, что было бы связано с этим странным именем, но не смогла припомнить ничего определённого.

Господи, ну какая же она курица! Если бы она была волшебницей, то непременно бы вернулась во времени назад или стёрла этот момент из памяти Барнса. И настроение ему испортила, и, кажется, их отношения. Но отмотать назад она, увы, не могла. Пришлось неловко улыбаться, теребя краешек пакета с покупками.

— Да, — Джеймс настороженно кивнул и едва заметно прищурился. — Так… меня называют друзья.

— Оу! Друзья! Это хорошо, — Софи тряхнула локонами, водя кончиками пальцев по столу. — Я подумала, вдруг это твой позывной, — она вернула взгляд Барнсу и улыбнулась, стараясь рассеять появившееся в его взгляде напряжение, — или ты назвал мне другое имя, потому что скрываешься от закона.

Джеймс изумлённо моргнул, глядя на неё, недоверчиво прищурился, а потом вдруг рассмеялся. Негромко, но искренне.

— Думай ты так, сказать мне об этом было бы крайне неразумно, — пророкотал он, склоняясь к уху Софи. — Мне пришлось бы предпринять какие-то меры, как думаешь? — Барнс хитро вскинул бровь, чуть отстранившись.

Софи с трудом сглотнула, упрямо стараясь смотреть ему в глаза. Сердце вдруг заколотилось быстро-быстро. Джеймс… флиртовал с ней?

— Вероятно, придушил бы меня моим же чулком? — попыталась отшутиться она.

Барнс усмехнулся. Его взгляд медленно скользнул вниз, к обтянутым тонким капроном щиколоткам, и вернулся обратно к пылающему лицу.

— Они сейчас на тебе?

— Кто? — выдохнула Софи, на миг теряя нить беседы от бархатистой хрипотцы в его голосе.

Джеймс сверкнул острой, ослепительной улыбкой и пояснил:

— Чулки.

Да он просто издевается! Девушка громко фыркнула, изобразив возмущение, и замахнулась попавшимся под руку кухонным полотенцем. Она промахнулась. Барнс, смеясь, грациозно увернулся от атаки.

— Иди уже, маньячина! — поторопила его Софи. — Твой Железный Дровосек уже заждался!

— Есть, мэм! — шутливо отсалютовал Джеймс и направился к выходу, ловко удерживая тяжёлый поднос одной рукой. В дверях кухни он обернулся. — Софи, — позвал он, — ты тоже можешь называть меня Баки.

Софи светло улыбнулась. Она проводила взглядом скрывшуюся во тьме прихожей фигуру Барнса, дождалась, когда дверь щелкнет замком, закрываясь, и почти бесшумно присвистнула. Джеймс сегодня был необычайно оживлён. И чертовски хорош!

Теперь-то Софи понимала, о чём говорила миссис Грей, расхваливая ей на все лады нового соседа. Действительно, видный молодой мужчина! И друг у него был под стать. Такой же высокий и широкоплечий, с военной выправкой и статью. Только волосы у Стива были светлые. А ещё закрывающая пол-лица борода, рыжеватая, как показалось Софи в полутёмном коридоре. Классные мужики, ничего не скажешь. Эх, вот это генофонд, как любила выражаться её дорогая Мари. И где она была, когда таких мужчин раздавали? Стояла в очереди за кулинарными навыками?

Софи скинула узкие кожаные лодочки и тихо застонала, вытянув уставшие отёкшие ноги на соседний стул. Всё-таки Джеймс был душкой, однозначно! Без него Софи не смогла бы вернуться домой. Так и сидела бы у входа в метро, плача от боли и досады. А так — ещё одна увлекательная прогулка. Уже вторая за последние три дня!

Время, что она вынужденно проводила дома, было не лишено определённой прелести. Софи отоспалась, много читала и посмотрела несколько любимых фильмов. Но спустя неделю заскучала — она так устала сидеть в четырёх стенах…

Конечно, она выходила пару раз посидеть на лавочке у детской площадки. Да и соседи навещали её. Миссис Норманн приносила молоко и свежие сплетни, заходила Сейди с горячими ароматными лепешками и милым, что-то невнятно лопочущим сынишкой. Да и сам мистер Барнс заглядывал к ней ежедневно. Интересовался, не нужно ли ей чего, составлял компанию и варил просто божественный кофе. Софи очень ценила его помощь и участие. Что ни говори — с соседями ей очень повезло. И всё же Софи было этого мало.

За окном расцветала осень — её любимое время года. Пока ещё тёплая, сухая, пахнущая опавшей листвой и пряной выпечкой. В парке желтели, краснели, кружились в сумасшедшем вальсе листья, раскрашивая зеркальную поверхность озера яркими мазками. Прилавки фруктово-овощных лавочек были украшены чесночными и луковыми косами, лавровыми венками, грибными гирляндами. И плевать, что грибы были плюшевыми, это всё равно было чертовски мило! Яблоки, груши, гранаты и сливы. И, конечно же, королева осени — тыква! Ах, тыквы, тыквы, тыквы! Большие и маленькие, оранжевые, желтые, зеленоватые с подпалинами, круглые и приплюснутые, вытянутые, похожие на глиняные крынки, и дольчатые, будто гигантский очищенный мандарин! Ряды, пирамиды из тыкв самого разнообразного размера и цвета возвышались на каждом прилавке, зазывали прохожих. «Посмотри на меня! Гляди, какая я красивая! Укрась мною гостиную! Запеки с мясом и специями! Сделай из меня густой горячий суп-пюре, пряные кексы, солнечное печенье!» — соблазняли они.

И всё это было там, за пределами её квартиры. А у неё дома ещё пару дней назад не было ни букетов с сухоцветами, ни композиций из листьев, ни даже самой завалящей тыковки. Эта осень грозила пройти мимо нее, и Софи была с этим категорически не согласна. Она мечтала вырваться на пару часов! Не одной, со спутником. Крепкая рука, на которую можно опереться, да кто-то, кто поможет донести покупки домой. Ей так хотелось, чтобы кто-то подарил ей осень! Но… не просить же о таком…

Поэтому Джеймс, пришедший три дня назад, чтобы заказать сливовый пирог для своего друга, показался Софи благословением небес. Разумеется, она испекла ему пирог. Самый большой, какой только можно было в её духовке! Самый вкусный! И даже денег не хотела брать. Ведь в ответ он потратил два дня, сопровождая её на ярмарку и на распродажу винтажных вещей.

Софи довольно огляделась по сторонам, оценив новое оформление квартиры, и начала вытаскивать чуть было не разбившиеся о спину Стива баночки для специй. Пожалуй, сегодня, а может, и завтра Джеймс будет занят со своим другом. Что ж, ей тоже было чем заняться…

* * *

Высокие деревья стояли сплошной стеной с двух сторон от дороги, отгораживая мчащиеся по шоссе машины от остального мира. И от какого бы то ни было выбора. Только вперёд, по проложенной колее. А не туда, куда могло пожелать сердце. Баки прикрыл глаза. Блин, неужели Сэм не мог поселиться ближе?

Путь до Луизианы занял почти сутки, и сейчас была очередь Стива сидеть за рулём. Баки мог отдохнуть. Не вглядываться в незнакомую дорогу в поисках несуществующей засады. Не вслушиваться в звуки вокруг, старясь отделить ровный рокот мотора от далёкого стрёкота вертолётных лопастей. И не прокручивать в голове этапы последней операции по сбору улик против сенатора Хейли — ставленника Гидры. До поездки за Соколом Баки успел закончить почти все намеченные дела. Дал показания по паре тянущихся несколько месяцев расследований. Предупредил миссис Грей, что его не будет пару дней, и попросил откладывать возможную корреспонденцию. Попросил Ли передать мистеру Накадзиме, что Баки не может составить ему компанию в эту среду и очень сожалеет об этом. И только одно дело осталось незавершённым. Он так и не поговорил с Софи.

Нет, Баки честно намеревался сделать это, хоть и отложил разговор на последний день. Собирался с духом почти сутки, прокручивая в голове разные варианты фраз и размышляя, не пригласить ли для подстраховки доктора Рейнор. Он не был уверен, как Софи отреагирует на его признания. Устроит истерику? Станет жертвой очередной панической атаки? Или просто выставит его за дверь, высказав всё, что думает о нём и о Зимнем Солдате? Но всё получилось ещё более странно.

Вернувшись с базы Щита, куда Стив имел доступ благодаря предусмотрительности Старка, Баки с удивлением обнаружил забившуюся под диван Надоеду.

— Ты чего? — хмыкнул Барнс, глядя на сверкающую глазами кошку. Та высунула нос навстречу его руке, обнюхала пальцы и жалобно мяукнула. Барнс вскинул бровь.

Из-за стены донёсся взрыв смеха и восторженный детский визг, Надоеда испуганно порскнула обратно под диван. Баки покачал головой. По-видимому, гости Софи уделили Надоеде слишком много внимания. Однако поговорить с Софи о Зимнем до их ухода невозможно.

— Нет, Кристин, не дави так, — доносился из-за стены обеспокоенный голос Софи, а секунду спустя она негромко застонала от досады. — Вот видишь, теперь придётся мыть руки и лицо. Ну, иди сюда. Энджи, останешься одна на минутку? Мы сейчас же вернемся, детка, будь умничкой.

Не успели шаги Софи скрыться в ванной, как в комнате что-то грохнуло. Зазвенели разлетающиеся осколки, и Баки поджал губы, решившись проверить, что происходит у соседки.

Дверь ему открыли не сразу. Но после того, как он постучал во второй раз, послышался голос Софи, дробные шажки в прихожей, долгая неуклюжая возня с защёлкой. И за медленно приоткрывшейся дверью обнаружилось маленькое голубоглазое чудо в объемном пекарском колпаке, делающем её похожей на огромную ромашку. Малышка лет четырёх-пяти удивлённо запрокинула голову, уставившись на Барнса, и её маленькие розовенькие губки сложились в идеальную букву «О». Барнс улыбнулся. Почти сразу из гостиной выглянула Софи в таком же чепце, с совком и веником наперевес.

— Ох, Кристин, видишь, это не мама. Так что идём мыть руки и будем печь наше печенье. — Софи подняла взгляд на Барнса и вымученно улыбнулась. — Привет. Прости, у меня тут маленький дурдом. Хотя… — она возвела на миг глаза к потолку и вздохнула, — планировалось это как маленький детский сад. Знакомься. Это мисс Кристин Ньюман… — Девочка присела в неловком реверансе, расправив края фартука. Софи подавила улыбку и кивнула себе за спину, — и мисс Энджи Ньюман. Моника попросила приглядеть за ними до вечера, так что… — Софи неопределённо пожала плечами, и на губах её появилась извиняющаяся улыбка.

— Ничего страшного. — Баки скользнул взглядом по её лицу, отмечая про себя заметные признаки усталости. Кажется, малышки её совсем замотали. — Я зайду позже…

Что-то промелькнуло в её глазах. На миг Баки показалось, что Софи попросит его остаться, но она лишь тихонько вздохнула и кивнула, закусив губу. Пришлось отступать к двери. Он уже собирался выйти в коридор и даже взялся за дверную ручку, когда грохот в комнате заставил его резко обернуться. Энджи, как две капли воды похожая на свою сестру, торопливо сползала со стула, служащего ей пьедесталом у стола, а противень, еще секунду назад стоявший на краю, валялся на полу донышком вверх, разбросав во все стороны вырезанные из теста фигурки.

— О господи! — Софи зажмурилась, сделала глубокий прерывистый вдох и, отставив совок с битым стеклом за дверь ванной, рванулась утешать маленькую хулиганшу. Баки едва успел её перехватить.

— Ч-ш-ш, — тихо прошептал он ей в висок, мягко удерживая за локоть. — Всё хорошо. — Он не ошибся: Софи действительно уже начинало трясти, а глаза поблёскивали от подступающих слёз. — Всё хорошо. Вы обе — марш в ванную мыть руки. — Он всучил ей подхваченную на ходу Кристин и щёлкнул выключателем ванной комнаты. — Давай-давай, быстренько мойте руки и присоединяйтесь. — Он мягко направил Софи к дверному проёму и уверенно направился к месту «аварии».

Энджи сидела на полу, поникнув даже полями головного убора. Она держала в маленьких дрожащих ручках изрядно помятое сердечко из теста, а по щекам её катились горькие слёзы.

— Привет. — Баки присел на корточки возле малышки и заглянул в заплаканное детское личико. — Чего хлюптишь? Подумаешь, горе! Смотри, мы всё сейчас исправим.

— Я… я не хотела, — звенящим от слёз голосом произнесла девочка. — Я только хотела слезть, а они… — Энджи всхлипнула и указала на погубленное печенье. — Они упали и с… сломались. И теперь с-сюрприза для мамы не будет, а мы так старали-и-ись!

На последнем слове голос её сорвался и перешел в горестное подвывание, но окончательно расплакаться малышка не успела. Баки уже перевернул противень, застелил улетевшей под стол пекарской бумагой и начал собирать помятое печенье. Фигуркам, конечно, досталось, но Баки ловко слепил разломившегося пополам человечка, расправил помятый цветочек и два кленовых листика.

— Они все равно не такие, как были, — всхлипнула Энджи, неотрывно глядя на Барнса.

— Ну и что? — пожал плечами тот. — Зато они теперь как настоящие. На дереве никогда не бывает двух одинаковых листиков, ты не замечала? Они все разные. Больше, меньше, прямее, кривее, желтее или краснее. — Баки посмотрел на девочку, что глядела на него во все глаза. — Они всё равно будут вкусными и красивыми.

— И мама обрадуется? — неожиданно серьёзно спросила Энджи.

— Непременно. — Барнс улыбнулся, глядя на то, как маленькие пальчики пытаются расправить на противне помятое песочное сердце. Дробные шажки за спиной поведали ему, что вторая близняшка готова присоединиться к ним. — Особенно если мы не скажем ей, что они упали. Пусть это будет нашим секретом.

— Подвинься, — пропыхтела подоспевшая на помощь сестре Кристин. Она аккуратно подняла чуть смятого человечка и уложила его на пергамент. Фигурка от её действий деформировалась ещё сильнее. — Смотри, мой человечек поднял руку, будто здоровается!

— А мой — пляшет, — рассмеялась Энджи, аккуратно пошевелив ножками печенюшечной фигурки.

Кажется, страшное детское горе осталось позади. Барнс легко улыбнулся, перенеся на противень последнюю фигурку, и чуть отодвинулся, предоставляя юным мисс Ньюман самостоятельно придать форму покалеченным печеньям. Если бы все проблемы можно было решить так же просто. Если бы он мог так же легко избавить от боли девочку, жизнь которой разбил вдребезги десять лет назад…

Баки закусил губу и поднял взгляд на замершую на пороге Софи. Хрупкая и очень тихая, она стояла, обхватив себя руками, опиралась плечом о дверной косяк и смотрела на него так, что у Баки перехватило дыхание. Он не помнил, как поднялся на ноги, оставляя близняшек заново слеплять пострадавшее печенье. Казалось жизненно необходимым запомнить этот взгляд, в котором плескалось столько нежности и лёгкого искрящегося веселья. Столько обращённого к нему света. И именно сегодня, когда он намеревался ей всё рассказать… Это ощущалось почти болезненно.

— Ты хорошо ладишь с детьми, — слабо улыбнулась Софи, глядя в лицо подошедшему Баки.

— Опыт. — Барнс усмехнулся. — Я был старшим из четырёх детей. Родители много работали, и малыши бежали ко мне со своими радостями и горестями.

— А где они сейчас? — полюбопытствовала Софи.

— Их… больше нет, — запнувшись, произнёс Барнс. Софи вздрогнула и нервно сглотнула.

— Прости, — тихо прошептала она, опуская взгляд.

Уточнять дальше Софи, по-видимому, не решилась. Между ними действовал негласный договор: они не обсуждали очень личных тем без обоюдного на то согласия. Софи не расспрашивала его о войне, о том, каково было распасться пеплом на пять лет, а потом возвращаться, встраиваясь в жизнь заново. А он не смел спросить, как она оказалась здесь, почему живёт одна и как спаслась из взорванного Гидрой торгового центра.

Барнс со вздохом подумал, что сегодня ему придётся открыть ей всё, что так долго скрывал. Но, конечно, только когда миссис Ньюман заберёт своё потомство. А пока стоило заняться печеньем. Словно прочитав его мысли, Софи наклонилась к близняшкам и веселым голосом спросила:

— Ну что, готовы ставить печенье в духовку?

В ответ ползающие вокруг противиня ромашки радостно закивали.

Моника пришла часа через два и забрала сытых, счастливых, зевающих от усталости и прижимающих к груди коробочки со свежим печеньем малышек. Закрыв за ней дверь, Софи стояла несколько секунд, прислушиваясь к удаляющимся голосам, и, обернувшись, покачала головой.

— Не представляю, как она с ними справляется. — Натолкнувшись взглядом на иронично вздёрнутую бровь Барнса, Софи поспешила уточнить: — Нет, они милые, искренние и даже в меру послушные девочки, но их двое. Двое! — чуть повысила голос девушка. — Пока одна занята печеньем, вторая лезет руками в конфитюр. Отмываешь её, а первая уже перевернула на себя миску с мукой! Как уследить за двумя сразу? Я просто отвратительная няня! Если бы не твоя помощь… — Она безнадёжно махнула рукой и ткнулась лбом в плечо Барнсу. По счастью — не сильно, в ином случае рисковала рассадить лоб о скрытую свитером бионику. Баки легко придержал её, опасаясь, что она споткнётся на ровном месте, и коснулся кончиком носа её волос. Он глубоко вдохнул, прижимая её чуть ближе. Сердце начало биться как заполошное. Они подошли вплотную к часу икс. Еще несколько минут — и всё кончится. Во всяком случае — для него. Хотелось запомнить это мгновение, продлить, насколько это возможно.

— Хочешь кофе? — спросил Барнс, надеясь, что напиток взбодрит её в достаточной для разговора степени и хоть немного улучшит настроение.

— Джеймс, ты просто чудо! — Софи подняла на него благодарный взгляд. — Пойду соберу что-нибудь к кофе. — В дверях она обернулась и хихикнула. — Поверить не могу, что мы испекли печенье, побывавшее на полу!

Спустя секунды она уже шуршала чем-то в гостиной. Джеймс же привычно следил за пенкой, размышляя, кем будет считать его Софи через несколько минут, когда он поведает ей о Зимнем. Уж точно не чудом. И вряд ли даже человеком. Монстром. Чудовищем. И будет права! Ох, как же хотелось вылезти из собственной шкуры! И никогда, никогда не обсуждать это с ней!

Войдя в комнату, Баки бесшумно поставил чашку на стол рядом с блюдцем со сладостями и горько усмехнулся. Софи безмятежно спала, забившись в угол дивана.

Ну вот, он так готовился к разговору… Хотя, что греха таить, чувство, окатившее его волной, было вовсе не разочарованием. Да, он пообещал себе поговорить с ней сегодня, но не расталкивать же её! Баки покачал головой, отодвинул подальше от края кофейные чашки, и взгляд его зацепился за совершенно новую деталь: на краю журнального столика стояла фотография в рамке. Раньше Барнс её не видел. Стекло в рамке отсутствовало; видимо, именно его Софи выметала, когда он пришёл сегодня. Однако удивило Баки другое: лицо молодого человека на фото показалось ему смутно знакомым. Откуда бы? Баки попробовал напрячь память, но ничего конкретного вспомнить не получилось. Только смутно тревожное чувство, засевшее занозой в виске. Рядом с рамкой лежал кусочек чёрной ленты… Что-то нехорошее, связанное с ночными кошмарами и чувством вины… Баки наморщил лоб, стараясь вспомнить, и дёрнулся, услышав звук за своей спиной. Удар сердца, резкий поворот, тело само выходит в боевую стойку. Взгляд холодных серых глаз мечется по крохотной комнатушке в поисках противника, пока не опускается на диван, где клубочком свернулась Софи. Такая маленькая, беззащитная и уставшая. Софи… Нет, он не будет будить её ради Зимнего Солдата. Он того не стоит. Барнс наклонился и откинул упавшую на лоб девушки прядь волос.

— Софи, — негромко позвал он.

Реакции не последовало. Облегчённо выдохнув, Баки положил её руки себе на плечи и легко подхватил с дивана. Ещё одно украденное воспоминание, которое он спрячет в особой — запретной — секции своей памяти. Воспоминание, на которое он не имел права. Баки глубоко вдохнул её запах и невесомо прикоснулся сухими губами к девичьему виску, на миг прикрывая глаза. Софи пробормотала что-то неразборчивое, послушно обняла его за шею и ткнулась в неё носом, совсем как Надоеда. Баки улыбнулся этому сходству, аккуратно переступил через мешающийся под ногами пуф и склонился, бережно укладывая свою ношу на кровать.

— Вот так, — едва слышно пробормотал он, поправляя подушку и опуская на неё Софи. — Спокойной ночи.

Однако девушка не торопилась его отпускать. Сонно вздохнув, она притянула его ближе и ласково потёрлась носом о его шею, заставив застыть в неудобной позе. Софи тут же затихла, а он всё стоял, согнувшись в три погибели, и боялся пошевелиться, чтобы не разбудить её. Её теплое дыхание щекотало кожу, запах волос окутывал жарким мороком, и Барнс что есть силы зажмурился, стараясь справиться с захлестнувшими его эмоциями. Тихо, стараясь не разбудить девушку, он потянулся, чтобы расцепить её руки, и чуть не рухнул на неё от неожиданности, когда тонкие девичьи пальцы нежно прошлись по коротким волоскам на его затылке. Волна восхитительно искристых мурашек пробежалась по позвоночнику, заставив его резко вдохнуть разом загустевший воздух. Барнс дёрнулся всем телом, неловко выскользнул из-под руки девушки, нервным движением ослабил ворот рубашки и только после этого позволил себе опустить взгляд на её лицо. Софи спала, сладко улыбаясь чему-то…

— Подъезжаем! — бодро сообщил сидящий за рулём Стив, возвращая Баки к реальности.

Барнс сел ровнее и невольно сощурился. После пикантной полутьмы его воспоминаний солнечный день слепил глаза. Вдалеке за невнятными строениями покачивались мачты, обозначая небольшую пристань. Ветер гнал запахи залива, пропитывая ими городок. Описывая неторопливые круги в небе, истерично вопили чайки. Что ж, кажется, они действительно приехали. Добро пожаловать в Делакруа!

Выйдя из машины, Баки потянул воздух ноздрями и едва заметно усмехнулся. По-видимому, недавно был шторм, и с залива тянуло загнивающими водорослями, поднятыми волнами со дна. На набережной у причала к этому флёру добавился пропитавший всё вокруг запах рыбы и готовящихся на жаровне креветок.

Барнс бесшумно переставлял ботинки по бетону набережной вслед за Стивом, привычно сканируя пространство вокруг. Встречали их насторожённо, что его вовсе не удивляло. В сообществах вроде этого все по многу лет знают друг друга, они же с Роджерсом были здесь чужаками. А с чужаками, как известно, нужно держать ухо востро. Кто знает, чего можно ожидать от двух здоровенных парней с военной выправкой, к тому же белых. Баки тоскливо оглядел снующих по причалу людей с кожей всех оттенков шоколада и мысленно вздохнул. Среди этих ребят не затеряешься, не стоит и пытаться.

— Ого, кто к нам пожаловал! — сияя улыбкой во все тридцать два зуба, по причалу спускался Уилсон с пластиковой корзиной наперевес. — Какими судьбами, кэп?

— Привет, Сэм! — расплылся в ответ Стив. — Да вот проезжали мимо, решили заехать в гости. — Стив пожал протянутую Сэмом руку и кивнул в сторону Баки.

— О, да тут вся разморозка подоспела, — усмехнулся Сэм, приветственно махая рукой и кивнув недобро прищурившемуся Барнсу. Потом, будто вспомнив, оглянулся через одно плечо, затем — через другое, отыскивая взглядом кого-то, и отступил в сторону. — Сара, сестрёнка, это мой друг…

Баки мысленно ощетинился, ожидая что-то из привычных шуточек вроде «Капитан Сосулька» и «Принцесса» или «Холодное Сердце», но Уилсон ограничился лаконичными: «Стив Роджерс и его друг Баки Барнс». Сара застенчиво улыбнулась им и вышла из-за плеча брата.

— Надо же, какая сложная иерархия, — фыркнула она на Сэма. — Я Сара. Рада познакомиться. — Она перехватила удобнее большой оранжевый таз с частью улова и тряхнула собранными в тысячу тонких косичек волосами. — Вы отужинаете с нами? Мы закончим через несколько минут, осталось пару корзин загрузить…

Доставив улов по месту назначения, процессия из двух машин свернула к южной части города, проехала по жилым улочкам и остановилась перед небольшим коттеджем. Его белые стены казались розоватыми в лучах закатного солнца, а устилающая двор зелёная трава наводила на мысли о лете. Почему-то подумалось, что где-то в саду или во дворе обязательно должен быть гамак. Баки помнил нечто подобное в своей юности. Самодельный пыльно-бордовый гамак висел на заднем дворе между деревьев и пустовал очень редко. В доме, где живут четверо детей, желающие поваляться, покачиваясь в тени, находились постоянно. Из глубин памяти пахнуло жарой, пыльной травой и разбитыми в очередной раз коленками.

Грохоча по ступенькам крыльца, из дома выскочили двое мальчишек, радостно приветствуя мать и дядю Сэма. Заметив незнакомцев, они заметно оробели, но узнав, кто к ним пожаловал, восторженно уставились на них круглыми как плошки глазами.

— Это же Капитан Америка! — донесся шёпот старшего, когда гости заходили в дом. Баки мысленно усмехнулся и бросил весёлый взгляд на Стива. Тот едва заметно покраснел.

Уилсоны оказались очень гостеприимными людьми. Узнав, что ребята только что с дороги, Сара снабдила их чистыми полотенцами, показала, где находится ванная и ушла готовить ужин, предоставив брату заботу о гостях.

— Гостевой спальни у нас нет, — пожал плечами Сэм. — Так что пока располагайтесь в моей. А к вечеру принесём сюда раскладушку…

Принимая душ, Баки мысленно удивлялся, какое сильное влияние на человека оказывают его окружение и возложенная на него роль. Весельчак Сэм, обычно не упускающий случая поддеть Барнса, будучи хозяином дома, язвил значительно меньше. И даже предложил в случае надобности воспользоваться его гардеробом. Стив со смехом отказался, заявив, что на этот раз подготовился к поездке и больше не будет портить одежду Сэма, и спустился к машине. Вернулся он оттуда с двумя спортивными сумками, одну из которых протянул Баки.

— Портить одежду? — вскинул брови Барнс.

— Мы с Наташей как-то прятались у Сэма от Гидры, — усмехнулся Стив. — Вломились грязные, избитые, в саже и крови с ног до головы. Вот ему и пришлось снабжать нас одеждой. Наташе-то что, натянула футболку, подпоясалась — вот тебе и платье. А у меня рукав оторвался под мышкой, стоило только руку поднять.

Баки усмехнулся, вспоминая время, когда Стиву рубашки Сэма были столь же велики, как и Наташе.

Помывшись и надев свежую одежду, Баки спустился в гостиную. Пока Стив принимал душ, они распили по бутылочке холодного пива, посмотрели спортивные новости и предложили помощь хлопочущей на кухне Саре. Та лишь усмехнулась в ответ.

— Конечно, давайте втроём тут задницами толкаться. Чтобы уж точно ничего не успеть, — проворчала она.

Сэм в ответ скроил серьёзную укоряющую гримасу. Сара закусила губу, пытаясь сдержать смех.

— Иди лучше разожги костёр. Рыба уже маринуется.

Сэм предвкушающе вздохнул и блаженно прикрыл глаза.

— Рыба на гриле — это её коронное блюдо! — сообщил он, открывая дверь на задний двор. — За него все обычно прощают её непростой характер.

За домом оказалась небольшая, но хорошо оборудованная зона для барбекю. Старая, покрытая копотью чаша-жаровня, выложенная вокруг плиткой площадка, составленные друг на друга под навесом несколько деревянных кресел с подлокотниками и крепко сбитый невысокий деревянный стол. Пока Сэм возился у кострища, сооружая сложную систему из веточек и щепочек разной толщины, Баки расставил полукругом кресла. Так, чтобы в надвигающихся сумерках можно было любоваться пламенем. Время от времени он с улыбкой посматривал на «сражающихся» за кустами ежевики Люциана и Кутума. В руках последнего была круглая крышка от мусорного бака. Догадаться, кого он изображал, было не сложно.

Спустя примерно полчаса появился Стив с огромной чашкой с замаринованной рыбой и решеткой для гриля в руках. За ним семенила Сара с миской помидорного салата и нарезанным хлебом. По-видимому, выгнать с кухни всемирно известного героя хозяйка дома не решилась. К лёгкому шлейфу дымка добавился аромат шипящей над углями рыбы. С наступлением темноты в кроне ближайшего дерева вспыхнули жёлтые огоньки гирлянды, и Баки, слушая весёлую перепалку Уилсонов, прихлёбывал холодное пиво и расслабленно улыбался. И только пожелав Саре спокойной ночи, он, не меняя положения, перевёл взгляд на мгновенно посерьёзневшего Сэма.

— Значит, проезжали мимо? — вопросительно вскинул бровь Уилсон, облокотившись о колени.

— Не совсем, — отзеркалил его движение Стив. — Ты нужен нам.

— Зачем? — чуть прищурился Сэм. — Учти, я обещал сестре, что помогу вытянуть её бизнес из той задницы, в которой мы все оказались. Объединю кредиты, помогу с починкой яхты. Она меня просто так не отпустит.

— Что ты слышал о так называемых флагодробителях?

— Тех, что подорвали на днях склады вместе с охраной? — уточнил Сэм.

— Именно, — подтвердил кэп.

— Не так уж много. На самом деле только то, что говорили в новостях. А что известно вам?

— Тоже негусто, — пожал плечами Стиви. — Состав группы невелик и пока практически незасвечен. Единственное исключение — их предводительница, Карли Моргентау. Хотя толковых изображений, как она выглядит сейчас, нет.

— Столько проблем от малочисленной группы буянов? — удивился Сэм.

— Да, боевой костяк у них мал, но их активно поддерживают обычные люди по всему миру. Маскировка, убежище, снабжение и мелкие поручения. И всё это абсолютно добровольно. Люди верили им. До этого момента флагодробители просто срывали поставки медикаментов или продовольствия, обчищали хранилища. Но не переходили черту. Теперь всё иначе. Есть надежда, что часть соратников от них отвернётся. Теперь это не просто возомнившие себя Робином Гудом люди. Это террористы.

— И правительство обратилось к нам?

— Да, правительство обратилось к Мстителям, — кивнул Роджерс. — Видишь ли, — вздохнул он, — есть свидетельства, позволяющие предположить, что некоторые из флагодробителей — не просто люди. Вероятно… — Стив запнулся и бросил быстрый нечитаемый взгляд на Баки, — вероятно, кто-то восстановил сыворотку.

— Сыворотку? Какую сыворотку? — наморщил лоб Сэм.

Стив открыл было рот, чтобы ответить, но Барнс его опередил.

— Кто-то штампует суперсолдат, — подал голос он.

Повисла тишина. Сэм несколько секунд смотрел на Барнса с таким видом, будто тот только что спустился с неба на летающей тарелке, а потом пнул пустую бутылку из-под пива. Бутылка покатилась по траве, а Сэм запрокинул голову, откинувшись на спинку кресла. С чернильно-синего неба, шаловливо помигивая, смотрели крохотные сияющие звезды. Словно смеясь над его планами и мечтами.

— Вот дерьмо! — наконец выдохнул Уилсон. — Сара меня убьёт. Сколько времени у меня есть? Пара дней найдется?

— Неделя, — кивнул Стив. — Тебе этого хватит?

— Постараюсь принять хотя бы временные меры, — покачал головой Сэм. — Что говорит Старк?

— Старк с компанией улетел воевать кри, Сэм, — вздохнул Роджерс. — Остались только мы, Клинт, Ванда и Наташа.

— Чудесно, с нами Соколиный глаз и бабский батальон! — усмехнулся Сэм. Стив чуть поморщился и укоряюще взглянул на друга.

— Смотри Ванде так не скажи, Сэм.

— С чего бы? — взметнул бровь тот.

— Ванда будет твоей напарницей, — ехидно пояснил Баки, отставляя пивную бутылку и поднимаясь на ноги. — Не пора ли нам спать?

— Что? — взвился Уилсон. — Кэп, скажи, что он шутит! Как можно идти в паре со столь своенравной, малознакомой, неопытной и неуправляемой напарницей? Роджерс!

Баки усмехнулся вслед переругивающимся шёпотом Сэму и Стивену и направился к дивану в гостиной. Раз им нужно обсудить перспективы партнёрства с Вандой, он лучше уляжется здесь.

Заснуть на диване удалось не сразу. Баки долго пялился в потолок, наблюдая за пляшущими бликами и думая, нашла ли Наташа что-нибудь новое о флагодробителях. Если нет — придётся искать другие варианты. У него была идея, кого можно было бы подключить к такому расследованию, но она принадлежала скорее Зимнему Солдату. Во всяком случае, Капитан Америка не пойдет на такое. Вне зависимости от того, насколько официальны его полномочия. Капитан Америка… Баки тихо фыркнул, вспомнив знакомство Софи и Стива. Кто бы мог подумать, что она не узнает его! Как там Софи? Прочитала ли она его записку о том, что он уехал на пару дней? Он прикрыл глаза, невольно вслушиваясь в то, как Стиви обсуждает планы с Сэмом, пока не провалился в один из своих обычных кошмаров.

* * *

Солнечные лучи разбудили его прежде других обитателей дома. Немного поёживаясь, Баки почистил зубы, умылся и тихонечко прокрался на кухню, чтобы заварить себе кофе. Не желая разбудить Уилсонов, он бесшумно выскользнул через черный ход с дымящейся чашкой и уселся в одно из кресел барбекю-зоны. Городок ещё спал. Где-то дальше по улице залаяла собака. Пробежала по кромке забора, балансируя, словно канатоходец, пятнистая соседская кошка. Баки поднёс кружку ко рту и отхлебнул горячий напиток.

Ему внезапно подумалось, как хорошо жить в таком доме. В собственном дворе можно сделать небольшой тренировочный уголок, зону для барбекю, повесить гамак или скамейку-качели на двоих. В частном доме определённо больше свободы, воздуха, независимости от соседей… Баки посмотрел на похожий коттедж напротив, мысленно поселив там любопытную миссис Ньюман с её деятельными малышками. Чуть по диагонали, в домике из красного кирпича, могла бы жить миссис Грей, а в соседнем — красавица Сейди, которой он на днях помогал починить потёкший кран.

Мысленно «раздвинув» соседей по окружающим домам, Барнс почувствовал себя так, будто ему легче стало дышать. Всё-таки он не создан для столь тесного соседства с людьми. Взгляд Баки упёрся в живую изгородь слева от дома Уилсонов, и он нахмурился. По логике прежних рассуждений туда нужно было поселить Софи. Однако делать этого категорически не хотелось. Баки попытался представить её там, за изгородью, поливающую клумбы из шланга и приветливо улыбающуюся ему, но картина всё равно не нравилась. Зимний в углу сознания насмешливо скривился: мол, не догадываешься почему? Баки обречённо вздохнул. Он догадывался. «Отодвигать», подобно другим, Софи ему не хотелось. Он предпочёл бы видеть её по эту сторону ограды. И это была очень, очень опасная мысль.

Опрокинув в себя остатки кофе, Барнс скривился, выплюнул попавшую в рот кофейную гущу и решительно поднялся из кресла. Их ждало долгое путешествие.

Путь домой занял ещё три дня. Заглянули на огонёк к Ванде, встретились с Клинтом, заехали на склад с оружием. Как в старые, не совсем добрые времена, когда Мстители были расколоты на две группы. Только в этот раз предстояло враждовать не друг с другом, а с внешними противниками. Что, безусловно, радовало.

Сведения о флагодробителях были довольно скудными, разрозненными. Группа действовала в масках и успешно прикрывалась сочувствующими гражданскими, создающими массовку, пути отступления и предоставляющими убежище для боевого костяка. Наверняка была установлена личность их предводительницы Карли Моргентау. Но девчонка не бегала под камерами и глупо не светилась. О её прошлом было мало известно. Девчонка как девчонка. Воспитывалась в одном из лагерей для беженцев. Участвовала в антиправительственных пикетах. Потом провал в биографии на несколько лет. И вот девчонка во главе анархической террористической организации. Как это случилось? И для чего?

От вопросов мозги начинали кипеть, но для полноценных выводов информации было мало. Оставалось ждать следующего шага, чтобы попытаться перехватить, поймать, узнать хоть что-то. А пока им на несколько дней предстояло вернуться домой. При мысли о доме, о его крохотной комнатушке Баки захотелось нетерпеливо заёрзать на сиденье. Вбитая в голову дисциплина не допустила такой вольности, но с теплом, побежавшим по венам при мысли о встрече с Софи, ничего поделать не могла.

— Может, переночуешь со мной на базе? — поинтересовался кэп. — Отдохнём, обсудим планы, разомнёмся. Там укреплённый спортзал, рассчитанные на нас снаряды, сам знаешь. К тому же доктор рекомендовала тебе постоянные физические нагрузки. К вечеру обещала подъехать Наташа…

Это было настоящее искушение. От мыслей о полноценном боевом спарринге мышцы аж зачесались, но больше всего хотелось домой. Просто принять душ, сварить кофе…

— Завтра, — решительно сообщил Барнс. — Завтра я приеду на базу. А сейчас хочу домой.

Стив вскинул бровь, но промолчал. Вероятно, следовало считать хорошим знаком, что наконец-то хоть какое-то место Баки начал называть домом. Впервые за последние семьдесят лет.

Перевалило ощутимо за полдень, когда их пропылённый джип притормозил на углу знакомой улицы. Баки обнял Стива, похлопал его по плечу и, закинув за спину сумку с вещами, направился к ставшему привычным крыльцу. Почты на его имя не приходило, да он и не ждал. Поднявшись на свой этаж, Баки привычно прислушался и вошёл в свою квартиру. Из комнаты соседки доносился громкий механический шум. Скорее даже стрёкот. Снова взбивает что-то? Впрочем, почти сразу пришлось признать, что звук не похож на агрессивный гул миксера или вой пылесоса. Скорее… да, швейная машинка!

Баки тихонько хмыкнул, скинул сумку на пол и направился вглубь квартиры. Короткий осмотр комнаты, ванной и балкона позволил убедиться, что никто в его жилище не проникал и следящую технику не устанавливал. Ожидаемо, конечно, но проверить стоило. Распахнув окно, Барнс глубоко вдохнул осенний уличный воздух и улыбнулся. Дома было хорошо. Впервые он позволил себе признать, что скучал по этому месту, которое начал в мыслях называть домом. Скучал по месту, которое принадлежало бы ему. И, наверное, по одиночеству.

Впрочем, одиночество его длилось не долго. Выйдя из душа, Барнс обнаружил, что на диване уже царственно разлеглась Надоеда, нетерпеливо подёргивая хвостом. Завидев его, кошка мгновенно подхватилась на ноги и с радостным мяуканьем кубарем бросилась в ноги.

— Привет, — улыбнулся Баки, подхватив кошку на руки. Он осторожно прошёлся по шерстяной макушке кончиками живых пальцев, и маленькая нахалка, затарахтев, ласково ткнулась мокрым носиком в его подбородок, а затем — в ухо. Барнс рассмеялся. — Я тоже скучал. Как вы тут без меня?

Надоеда не ответила, но преданно сидела у его ног, пока Баки готовил себе яичницу и горку сэндвичей. Чайник он ставить не стал. Хотелось кофе. И Баки знал, в чьей кампании предпочтёт его выпить.

Софи открыла не сразу. Вероятно, стрёкот машинки заглушал все звуки, и Баки пришлось подождать, пока она не закончит очередной шов. Постучав снова, он услышал за дверью лёгкие шаги и с удивлением заметил, как собственное сердце забилось быстрее. Непривычное радостное предвкушение поднялось в груди искрящейся волной, а пару секунд спустя Софи распахнула дверь и с радостным писком обвила руками его шею. Зажатая между их телами Надоеда испуганно забарахталась, выворачиваясь из его рук. Пару секунд Баки не знал, куда деть внезапно освободившиеся конечности, а потом удобно пристроил их на спине Софи. Мысли вдруг спутались, вытолкнув на первый план яркие обрывки ощущений. Софи, гибкая и хрупкая, так близко, что волосы щекотят лицо. Она пахнет ванилью и счастьем. И немного — прогретой солнцем мечтой. Сердце успело ударить в груди три раза, прежде чем хватка Софи ослабла. Быстро! Несправедливо, неоправданно быстро!

— Джеймс! Вернулся наконец! — Девушка отстранилась, и Баки пришлось отпустить её. — Как хорошо! Ты как раз вовремя, проходи! — тараторила девушка, направляясь в сторону кухни. — Как поездка? Надеюсь, ливень не застал вас в пути? У нас позавчера лило будто из ведра! Проходи, устраивайся. Я как раз собиралась сообразить чего-нибудь к чаю.

Баки шёл следом, пытаясь стряхнуть с себя наваждение. Софи — не просто живущая рядом девушка, она — его жертва! Он не должен допускать подобных мыслей по отношению к ней. Только постараться искупить часть вины, позаботиться!

— Может, не стоит? Ты обещала беречь ногу, — напомнил он, заходя на залитую солнцем кухоньку.

— А я и берегу, — беззаботно отозвалась Софи, извлекая из шкафчика глубокую пластиковую миску и весы. — Честное слово, усядусь на стуле как королева, — заверила она недоверчиво вскинувшего брови Барнса. — Любишь венские вафли?

Губы Барнса медленно растянулись в предвкушающей улыбке. Венских вафель он не пробовал, но искрящиеся хитринкой глаза Софи обещали, что его ждут новые сладкие впечатления. Оценив его реакцию, Софи довольно усмехнулась, поставила на стол сахарницу, банку с мукой, маслёнку, а потом замерла, нахмурив брови и задумчиво водя пальцем по губам.

— Знаешь, сто лет их не делала. — Девушка вздохнула и направилась к висящему в углу шкафчику. — Придётся освежить память. — Она привстала на цыпочки и потянулась, выискивая что-то в глубине нижней полки.

Взгляд Барнса метнулся к узкой юбке, плотнее обтянувшей крепкий женский зад. Совершенно возмутительно и провокационно! Но отвернуться не получалось. Он сглотнул. Против воли представилось, что не глаза, а руки очерчивают её силуэт: касаются гладкой кожи ног, ласкают приятно округлые бёдра, скользят по соблазнительному изгибу талии, перетекая на подтянутый животик…

По венам неторопливо заструился сладкий жар. Восхитительный и совершенно неуместный.

— А, вот он! — радостно вскрикнула Софи и зашебуршала, извлекая находку.

Баки вздрогнул, крепко зажмурился и тряхнул головой, возвращаясь к реальности. Резко выдохнув, он бросил на девушку настороженный взгляд. И ощутил, что земля уходит из-под его ног. Мышцы разом оцепенели, натягиваясь, будто тетива, в ушах зазвенело. Баки не мог пошевелиться, только чувствовал, как внутри разрастается ледяной ужас, поглощая зародыши возбуждения, мысли, чувства, стирая окружающую реальность. Это не могло быть правдой! Этого просто не могло быть! Частые хриплые вдохи застревали в горле, сдавливали грудь. Оттолкнувшись от стола руками, Барнс вскочил. Никогда! Он больше никогда не позволит сделать с собой это! Мир плыл перед глазами, сужаясь до одного единственного предмета — маленького блокнота в тонких белых пальцах. Блокнота, на красной обложке которого сияла пятиконечная звезда…

Желание.

Нет, нет! Только не снова!

Губы девушки неподвижны, но голос куратора отчётливо звучит в голове, вбивая в мозг слова-гвозди без наркоза.

Ржавый.

Стены лаборатории плывут перед глазами, как после обнуления. Ток крови оглушает, искажает звуки, и в этом его шанс. Успеть! До того, как зачитают код! Взгляд фокусируется на красной книжке в чьих-то руках. Запах сырости и медицинских препаратов забивается в ноздри, першит в горле, въедается в мозг. Баки непроизвольно рычит.

Семнадцать.

Автоматчиков рядом нет. Он не прикован, а потому пружиной срывается с места. Шаг к цели, и красная книжица неаккуратно падает на серый бетонный пол, раскрываясь на произвольной странице. Корявый детский почерк режет глаз. Что-то не так, но раздумывать некогда.

Привычный захват. Перехватить тонкое запястье, заломить руку за спину, и цель уже уткнулась лбом в столешницу, не успев толком закричать.

Свернуть бы ей шею, пока не успела позвать охрану. Но что-то внутри тревожной сиреной кричит, что нельзя этого делать.

Держи, Баки, просто держи! Держи, пока не поймёшь, что происходит!

Рассвет.

Голос в голове продолжает неумолимо зачитывать код, и что с этим делать, Баки не знает.

— Джеймс! — шипит от боли цель. Маленькая и слабая. Одна из лабораторных крыс? Он не уверен. — Б-баки, пожалуйста!

Она назвала его Баки? Странно. Люди в белых халатах звали его иначе.

Печь.

Внутри поднимается жаркая волна. Он встряхивает головой, стараясь сбросить наваждение. Взгляд упирается в раскрывшийся при падении блокнот. Девять слов столбиком. Рядом с каждым — цифры.

Код. Не его. Чужой.

— Чей это код? — рычит он. Гнев — горячий, сумасшедший — стучит в висках, заволакивает сознание.

Тело в захвате, жалкое и беспомощное, пытается вывернуться, но тут же замирает, застонав от боли.

— Какой кот? О чём ты? Я не понимаю!

В её голосе страх и отчаяние. Но нет информации. Совсем никакой. Он пробегает страницу глазами.

Девять.

Девять слов — странных, разных, не имеющих смысла. Чей-то код. Под кодом — инструкция. Не похожая на его. Ни слова об обнулении. Странно.

Взгляд Баки пробегает по первой строке. Инструкция призывает разбить яйца и присолить. Пах невольно поджимается, и к бушующему внутри гневу добавляется тошнота. Баки встряхивает головой, как пёс, и вновь торопливо водит глазами по строчкам. В глаза бросается фраза «добавить муки».

Может, муками называют обнуление?

— Чей это код? — раздельно повторяет он, слегка прижимая локоть пойманной «крысы».

Она дёргается от боли и жалобно скулит.

— Баки, пожалуйста, отпусти меня! — её шёпот едва слышен. — Я не знаю, чего ты хочешь. Пожалуйста, Баки! Это же я, Софи!

Добросердечный.

Смысл слов ускользает. Лаборатория вокруг начинает кружиться, но Баки улавливает болезненные нотки в голосе цели и чуть ослабляет давление. Если бы он мог понять, что именно происходит! Если бы только он мог понять…

«Держи, Баки! Просто держи её! Не убивай!» — кружится у него в голове непрекращающаяся мантра.

Чей это голос? Стива? Или его собственный? Он не уверен.

Возвращение на родину.

Он свободен. Он вырвался. И всё же снова здесь. Если промедлить или выпустить эту лаборантку, появится охрана, и его вернут в кресло! Только не это! Свернуть ей башку и бежать отсюда! На край света, где Гидра не достанет его!

Увешанные аппаратурой стены плывут перед глазами, Баки ведёт, и где-то в подкорке бьётся мысль, что нужно торопиться. Однако что-то внутри восстаёт при мысли об убийстве. Он не должен этого делать! Ни в коем случае!

Почему?

Где-то над ухом воет сирена. Громкая, противная, странная.

Баки жмурится и трясёт головой. Перед самым лицом вспыхивают желтыми светляками круглые глаза и пушистый рыжий хвост. Что это? Кошка? Вой переходит в мяуканье, сменяется шипением, а в следующий миг скула вспыхивает нежданным огнём. Мужчина отдёргивает голову и спихивает на пол шипящий и царапающийся клубок. Откуда она здесь? Он не понимает. Он совершенно ничего не понимает.

Один.

Он переводит взгляд на трясущуюся от страха женскую фигурку. Что-то в ней кажется ему отдалённо знакомым, но волосы закрывают лицо. Красивые тёмные пряди разливаются по столу волнами, и Баки откуда-то знает, что они только кажутся чёрными. На самом деле они цвета кофе и на солнце отливают золотом. Отчего-то именно это кажется важным. Выбивающимся из кошмара происходящего и… безопасным. Баки наклоняется и вдыхает их запах. Манящий, сладкий, не имеющий ничего общего с лабораторией.

«Товарный вагон», — насмешливо произносит в голове голос куратора и замолкает, зная, что Зимний уже не ответит ему.

Женщина испуганно всхлипывает и замирает под ним, задерживая дыхание, только сердце стучит быстро-быстро. Он наклоняется ниже, зарываясь лицом в ворох локонов, вдыхает глубоко, жадно, отчаянно цепляясь сознанием за каждую ноту. Шоколад. Ваниль. Что-то цветочное. И её собственный аромат. Такой знакомый. Обволакивающий. Принадлежащий только ей…

— Софи! — хриплым рыком срывается с его губ.

Несколько секунд имя кажется незнакомым, чужим, а потом в мозгу что-то щелкает, возвращаясь на место. И окружающий его кошмар разлетается на тысячу осколков, которые, как в калейдоскопе, тут же начинают складываться в новый.

Баки с силой стиснул зубы и прикрыл глаза, прогоняя видение.

Нет, он не у Гидры. Не на обнулении в сырой вонючей лаборатории, образ которой рассыпался, стоило только очнуться. Он, Баки Барнс, стоит посреди уютной маленькой кухоньки своей соседки и…

Господи, что он творит!

— Софи! — голосовые связки внезапно отказали, и из его горла вырвался лишь сдавленный, почти не имеющий смысла хрип.

Баки в ужасе отшатнулся, выпуская Софи из захвата, и врезался в увешанный сотейниками, венчиками и ковшами простенок. Посуда с грохотом посыпалась ему на голову, но Барнс лишь прикрылся рукой. Взгляд его расширенных от шока глаз был прикован к замершей у стола девушке.

Что он натворил? Боже! Что он натворил?

Всё внутри сжалось от накатившей паники. Горячее чувство в груди толкало его вперёд. Помочь! Поднять! Удержать! Упасть на колени и тысячу раз попросить прощения! Но ноги будто приросли к полу и не могли сдвинуться с места. Баки оцепенел. Он снова, как в своих кошмарах, не владел своим телом и просто стоял неподвижно неисчислимое количество секунд. Стоял и смотрел на будто бы изломанное тело девушки. Но она ведь жива? Жива?

Неуверенно, будто не чувствуя собственного тела, Софи выпрямила заломленную за спину руку и отлепилась от столешницы, опираясь на подрагивающие ладони. А потом медленно повернула к нему залитое слезами и чем-то красным лицо, и Баки попятился от её взгляда. Тонкая нить неверия в происходящее натянулась, лопнула, и эмоции хлынули в него, заполняя до краёв, смешиваясь и клубясь.

Баки сорвался с места. Он едва заметил отлетевший из-под ног сотейник. Звук хлопнувшей о стену двери доносился будто сквозь вату, а бесчисленные ступени и балясины тошнотворно замелькали перед глазами. Он задыхался в собственном теле. Задыхался от ярости и вины, от летящего в лицо ветра и чувства недостаточной скорости, выдаваемой байком Стива. Краем сознания он понимал, что должен соблюдать правила движения, и старался держаться в стороне от напичканных камерами трасс, но это благоразумие принадлежало скорее Солдату, чем ему.

На территорию базы он влетел, почти не помня себя за эмоциями. Бросил мотоцикл у входа, взлетел по ступеням и нетерпеливо ткнул в кнопку коммутатора. Роджерс открыл почти сразу.

— Привет! Передумал? — радостно улыбнулся Стив. Баки проскользнул в едва приоткрывшуюся дверь и прошёл мимо друга, направляясь к тренировочному залу.

— Спарринг, — прорычал Барнс, решительно стягивая куртку. — Сейчас.

Стив изменился в лице, но спорить не стал. Он знал это состояние Барнса. Оставалось надеяться, что тот пока никого не убил.

— Что случилось, Бак? — спросил он в спину Барнса, как только за ними закрылась дверь зала. И отшатнулся в сторону, уходя от направленного в челюсть вибраниумного кулака.

Барнс бил жёстко, не жалея сил, будто и не помнил, что это лишь тренировочный бой. Перед глазами вспыхивали образы, что преследовали его во время бешенной гонки по дороге на базу. Сияющие глаза, тонкие руки, обвивающие его шею, прижавшееся к нему на миг девичье тело. А потом — взгляд, которым она его проводила: испуганный, неверящий, потрясённый. Перечёркивающий всё, что было хорошего за последние несколько недель. Взгляд, прожигающий в нём дыру даже на расстоянии десятков миль. И это было невыносимо.

Всё внутри кипело, жгло, рвалось наружу, и Баки знал лишь один способ не захлебнуться нахлынувшими эмоциями. Доктор Рейнор тут бы не помогла. Разве мог он просто выговориться? Ему это не приносило облегчения. Нужно было их выплеснуть, перенаправить, вложить вместе с силами в яростные удары. И оставалось только надеяться, что Стив сможет справиться с этой бурей. Ведь обычно в подобных спаррингах после приступов против Баки вставали вдвоем или даже втроем.

К счастью, Стив справился.

В отличие от Баки, он не нападал в ответ. Лишь уклонялся, ставил блоки и по возможности уходил от атак, стараясь постепенно вымотать противника. Ярость в сочетании с сывороткой давали Баки дополнительный резерв сил, и процесс затянулся.

— И что это было? — Наташа склонилась над распластанными на полу суперсолдатами и вопросительно приподняла брови.

Она появилась ближе к концу спарринга, однако Роджерс строго запретил ей встревать в тренировку, и девушка наблюдала за ними, устроившись со стаканом сока на лавочке в стороне. И едва успела отскочить, когда парни, подчиняясь инерции, вылетели с матов и приземлились ровно туда, где она сидела.

— Опять приступ? — продолжила она, пристраиваясь на опрокинутой лавке. — Давненько такого не было.

Барнс молча глядел в потолок, тяжело дыша. Сил не было даже для того, чтобы просто подняться. Ярость перегорела, оставив внутри пустоту и привычные тоску и холод. Лежащий рядом Стив перекатился и приподнялся на локте.

— Полегчало? — отдуваясь спросил он. Баки медленно моргнул, подтверждая слова друга. — Бак, что случилось?

Как объяснить им, что именно произошло? Все его приступы раньше случались на базе, и гражданские после победы над Таносом не страдали от его рук. Они посчитали Барнса безопасным, позволили ему жить среди людей, а он…

— Полный пиздец, — тихо произнёс он, решив что это незатейливое выражение описывает произошедшее наилучшим образом.

— Что? — переспросил Стив. Он не знал русского, а потому не смог оценить выразительный оборот. А вот Наташа прекрасно поняла его.

— Оно и видно, — оценивающе прищурилась она. — Подробности будут?

— Рейнор запрёт меня в лечебнице и будет права. Таких, как я, нельзя подпускать к людям, — тихо пробормотал Барнс, с трудом принимая сидячее положение и морщась от боли. Он поднял виноватый взгляд на Роджерса и посмотрел тому в глаза. — Я напал на Софи…

Стив тяжело вздохнул, прикрывая глаза, и поинтересовался:

— Она… — он запнулся. — С ней всё в порядке?

Судя по тону, в озвученное Стиву верилось слабо.

— Жива, — хмуро кивнул Барнс.

Хотел добавить, что цела, но усомнился. Руки-ноги он ей не ломал, насколько помнил. И даже не душил, что было значительным прогрессом. И всё же, когда Софи обернулась к нему, по лицу текли не только слёзы, но и кровь. От виска. Плохо.

Баки тут же захотелось вернуться назад. Убедиться, что с Софи и правда всё в порядке. Как он мог сбежать, не убедившись в этом? Какое-то помрачнение, не иначе. Впрочем, помрачнением рассудка это и было. В здравом уме он бы убил любого, кто попытался бы напасть на неё.

— А кто такая эта Софи?

Барнс поднял взгляд на Наташу и встретился с любопытно сощуренными зелёными глазами. О нет, Наташино любопытство до добра не доводит.

— Девушка, с которой у Баки «крепкие добрососедские отношения», — процитировал друга Стив. И, немного подумав, добавил, — были.

* * *

Софи прикрыла за собой квартирную дверь, стянула удобные осенние туфли, лёгкий плащик и шарф и мрачно уставилась в висящее на стене зеркало. Не так она представляла себе первый рабочий день после отпуска. Она намеревалась сделать красивую прическу, макияж, сшить свежий фартук, испечь что-нибудь вкусненькое и угостить коллег по цеху, по которым успела немного соскучиться. Но до прически ли было после вчерашнего. Она и уснуть-то вчера не смогла, не то что заняться чем-то полезным.

Девушка бросила последний взгляд на своё тусклое и усталое отражение, попыталась пригладить вывалившиеся из пучка пряди, но махнула рукой и направилась на кухню, чтобы привычно проветрить помещение. Опасливо покосившись на балкон соседа, она облегчённо вздохнула. Джеймса не было видно.

Собственно, она не видела его со вчерашнего дня, когда он, опрокинув на пол половину посуды со стены, вылетел на улицу. А она стояла и смотрела на захлопнувшуюся дверь, не в силах осознать произошедшее. Тело казалось деревянным, чужим, а в голове будто звучало эхо. Эхо собственного ужаса и непонимания. Спустя время она перевела взгляд на валяющийся под ногами ковш, медленно потянулась за ним, намереваясь поднять, и неожиданно для себя осела на пол. Откат накрыл её солёной волной слёз. Софи сидела на полу и рыдала, сжавшись в комок. Что-то шептала мурчащей в ответ Клеопатре и прижимала её к груди. А потом просто смотрела в пустоту перед собой. Сколько это длилось, трудно было сказать. Но когда она нашла в себе силы наконец отлипнуть от пола, за окном было совсем темно. Вернулся ли тем вечером домой Джеймс, она не слышала. Да и утром, отправляясь на работу, не встретила его. И к лучшему.

Софи окинула взглядом составленные стопкой у стены сотейники и ковши. Вчера она не нашла сил на что-то большее, чем просто свалить всё в угол. Значит, придётся заняться этим сегодня. Она тяжело вздохнула и поставила чайник на плиту. Позже. Она сделает всё позже. Сейчас нужно просто принять душ и выпить чашку чая.

Тёплые струи расслабляли, смывали усталость, негативный настрой. Софи оперлась рукой о стену и зажмурилась, запрокидывая голову. Перед внутренним взором тут же всплыл взгляд Джеймса, который он бросил на неё за миг до того, как сбежал. Вчера она, разумеется, не заострила на нём внимание, уж слишком много было собственных эмоций. А вот сегодня мысли о Джеймсе не шли у неё из головы. Она знала его. Знала этот взгляд. Видела в зеркале после приступов. Особенно после того, пять лет назад. Жуткая смесь из вины, отвращения и ужаса перед содеянным ранила изнутри и разъедала не хуже кислоты. Софи знала, каково это.

Задумавшись, девушка потянулась к рычагу смесителя и вместо того, чтобы отключить воду, нечаянно вывернула его в другую сторону. Поток ледяной воды послушно хлынул с потолка, мгновенно выбивая все мысли из головы. Софи взвизгнула, вжалась в угол, и только несколько секунд спустя поняла, как прекратить этот кошмар. Нервно хихикая и клацая зубами, она торопливо выбралась на коврик и схватила полотенце.

Натянув плотные джинсы и объёмный кардиган, Софи устремилась на кухню. Ледяной душ взбодрил её и вернул из задумчивости. Будто пробудившись ото сна, Софи достала заварочный чайник, ополоснула кипятком. Потянулась за банкой с заваркой и вздрогнула, заметив краем глаза замершую на соседнем балконе фигуру. Джеймс вернулся.

Он стоял у перил, ласково поглаживая довольную Клеопатру. Не пытался перебраться на её балкон, но и не уходил. Словно предоставлял Софи право выбора. Сердце застучало в груди быстрее, Софи с трудом сглотнула. Она бы солгала, если бы сказала, что совсем не боится. Ужас от собственной беспомощности в чужих руках заставлял руки холодеть, а ноги — подгибаться. Но она знала этого человека, хоть и не слишком близко, и была уверена, что он не был плохим. А то, что иногда он казался ей совсем другим… В конце концов, Софи не такая, как её тётка! Она не оттолкнёт человека только потому, что у того случился приступ. Подумав так, Софи решительно кивнула и взяла с полки вторую чашку.

Подойдя к балконной двери, она услышала тихий голос Барнса.

— Ты молодец. Защитила хозяйку. Не то что я, — разговаривал он с кошкой, присев на корточки.

Клеопатра восторженно крутилась под его рукой, тарахтя как трактор. Однако стоило Джеймсу заметить Софи, он медленно выпрямился, поднимая на неё взгляд. Повисло напряжённое молчание.

Софи мялась на пороге, словно не решаясь приблизиться к мужчине. И корила сама себя за эти сомнения. Ведь решила же, чего теперь-то?

— Привет! — Софи поморщилась от звука собственного голоса. Надтреснутый и неуверенный, совсем не ободряющий. — Как ты? Лучше?

Баки вздрогнул. Возможно, он вовсе и не ждал её? Не жаждал обсудить произошедшее. Или во всём виноват её тон? Впрочем, судя по тому, как он замкнулся, виновато опустив глаза, диалог будет коротким.

— Прости, — тихо выдавил из себя Джеймс, продолжая смотреть в пол. И замолчал.

Софи невесело хмыкнула. Да уж, с таким настроем они далеко не уедут.

— Знаешь, а ведь за мной тоже числится нападение на человека.

Она рассчитала верно. Барнс так удивился, что вскинул на неё взгляд, забыв о чувстве вины. Софи тихонько фыркнула и подхватила с подоконника маленький медный поднос с двумя дымящимися чашками.

— Да. Заявления в полицию, по счастью, не было, но скандал разразился знатный. Меня даже тётка из дома выгнала. Да и работу пришлось менять. — Софи медленно подошла к перилам, пристроила поднос и встала рядом с Баки на своей половине балкона, устремив задумчивый взгляд на пустую детскую площадку. — Я ведь приехала сюда после первого щелчка к троюродной тётке. Границы отменили, мы обе остались одни. И тётя Кетрин пригласила меня. Она живёт недалеко, в пригороде. И я приехала к ней. Помогала ей ухаживать за домом, устроилась в пекарню. И всё было хорошо. Пока не случился этот скандал.

Баки смотрел на неё, ловя каждое слово. Раньше она не рассказывала о себе каких-то личных вещей. Но теперь ей было важно, чтобы Джеймс понял её. Чтобы почувствовал, что он такой не один.

— Видишь ли, несколько лет назад со мной случилось… — она запнулась, но храбро продолжила, — кое-что. И с тех пор иногда мне мерещится то, чего нет на самом деле. Один человек. — Девушка тяжело вздохнула. — И вот в один прекрасный день наш новый экспедитор собирал очередной заказ, стоя ко мне спиной. И внезапно мне показалось, что это тот самый человек. Я была уверена в том, что действительно его вижу: волосы, плечи, даже оружие в руке и… — Пальцы Софи, лежащие на перилах, задрожали, и она поспешно сцепила их в замок. — Я набросилась на него со спины и огрела скалкой по голове.

Барнс изумлённо уставился на неё и даже неверяще покачал головой, чуть улыбнувшись. Вероятно, пытался представить гоняющейся со скалкой за высоким темноволосым парнем. Очень смешно, ага.

— Я знаю, что такое ПТСР, Джеймс, — проговорила меж тем Софи, заглядывая ему в глаза. — И знаю, как ужасно себя чувствуют после приступа. Здесь нечего стыдиться. Насколько я понимаю, ты участвовал в боевых действиях и… — она запнулась на середине фразы и беспомощно развела руками, отчаявшись подобрать нужные слова. Она не имела права требовать от него ответной откровенности. Кто знает, что именно скрывалось за его травмой. — Если не хочешь, можешь не рассказывать мне о том, что произошло. Я понимаю, это слишком болезненное и личное, в такие вещи не посвящают каждого встречного-поперечного. Просто… скажи мне, что я сделала не так?

— Что ты сделала? — Брови Джеймса взметнулись дугой. — Это я сделал всё не так, — хрипло произнёс он.

Софи нетерпеливо качнула головой и сморщила носик.

— Мы знакомы уже больше месяца. И за всё это время ничего подобного не было. Я почти уверена: это произошло не просто так. Есть что-то, что спровоцировало твоё сознание. Какие-то слова, тон, поза, запах… Просто скажи мне, Джеймс. И я больше не буду так делать.

Барнс снова посмотрел на неё, и Софи внезапно смутилась. Она не понимала, что такого особенного сказала, но во взгляде мужчины что-то изменилось на её последних словах. Неуловимо и внезапно он стал более открытым, полным надежды.

— Больше не будешь так делать? — переспросил Джеймс. — Я думал, ты со мной теперь и говорить не захочешь.

Произнося это, Барнс чуть придвинулся, наклонив голову, и протянул руку к её виску. Она понятия не имела, что именно он там хотел разглядеть. Инстинкты сработали раньше, Софи отшатнулась и только потом подумала, как это выглядит со стороны. Будто она боится. Мужчина тут же убрал руку и пояснил:

— Хотел осмотреть рану, у тебя кровь шла вчера.

Софи послушно приподняла волосы, демонстрируя чистую кожу. И неопределённо дёрнула плечиком.

— Это была не кровь, — она отрицательно качнула головой. — На столе стояла вазочка с брусничным вареньем и опрокинулась, когда мы… — она замялась, не решаясь словесно обозначить произошедшее.

Джеймс, кажется, завис, переваривая информацию. Софи почувствовала себя неуютно. Она огляделась и наткнулась взглядом на остывающий чай.

— Ой, я же нам чай принесла! — радостно возвестила она, стараясь отвлечь собеседника от этого странного момента.

Она резво подступила к подносу и аккуратно, стараясь не уронить, взяла чашки в руки, тут же протянув одну Баки.

— Ещё не остыл, — довольно улыбнулась она. — Угощайся!

— Чай? — Баки с сомнением посмотрел на чашку.

— Не переживай, нет там ни яда, ни слабительного. Вот! — Софи поднесла его напиток к губам и сделала маленький глоток. После чего всучила кружку ему в руку и обхватила двумя руками свою.

— Я просто удивился, что это именно чай, — пояснил Барнс, поднося кружку к лицу и осторожно принюхиваясь. Чай пах травами и мёдом. — Ты же любишь кофе.

— А, это, — махнула рукой Софи, — я не умею варить вкусный кофе. Чай, какао, горячий шоколад, даже кисель — за милую душу. А вот кофе — нет. Сколько бы мне ни объясняли, получается всё равно какая-то противная бурда.

Баки фыркнул в чашку и всё-таки сделал глоток. И зажмурился от удовольствия.

— А что стало с болезным, получившим скалкой по голове? — как бы невзначай спросил он. Но смотрел заинтересованно, по-видимому принимая близко к сердцу судьбу пострадавшего парня.

— Ему повезло, что бить на поражение я не умею. — Софи опустила глаза и с грустной улыбкой начала рассказывать всё исходящей паром чашке. — Обошлось даже без сотрясения. Он оказался хорошим парнем и не стал на меня заявлять. После исчезновения людей у многих были психические травмы. — Девушка грустно вздохнула. — А тётка о скандале всё же узнала и выгнала меня. Одно дело — милая сиротка, помощью которой можно гордиться, а вот девушка с прибабахом ей была не нужна. Стыдно перед соседями ей, видите ли.

В голосе Софи промелькнули отголоски былой обиды, и Баки неожиданно для себя проворчал:

— Старая грымза.

Софи хихикнула.

— Ну, теперь-то у неё всё хорошо. Джессика, её дочь, вернулась, и мне не нужно уходить, уступая ей место. Но тогда да, тогда было тяжело. Пришлось начинать всё сначала: искать работу, жильё. — Софи аккуратно, стараясь не обжечься, отхлебнула напиток и продолжила. — Мне очень повезло, что я поселилась здесь. Мистер Вонг очень добр. Один из его внуков страдает от аллергии, и я пеку для него специальный хлеб. А в обмен получаю некоторые привилегии. Если бы не он и не владелица нашей «Зефирки», я уже могла бы оказаться в одном из этих лагерей для беженцев. А там жизнь не сладкая. Я видела, когда мы отвозили туда гуманитарку.

— Гуманитарку? — заинтересованно уточнил Барнс.

— Ну да. Государство им не очень-то помогает, да и работать не даёт. Так что мы понемногу скидывались. — Софи чуть смутилась и зачастила. — В основном, конечно, владельцы пекарни и их друзья. Но мы тоже вкладываем по мере сил. Да только это капля в море. Я понимаю, что границы снова нужны. Но эти люди брошены. И не все могут, как я, без проблем вернуться домой.

— А ты можешь? — прищурился Барнс.

— Могу, — пожала плечиками Софи. И, предупреждая следующий вопрос, пояснила: — Только там меня особо никто не ждёт. А здесь работа, жильё, друзья. А мистер Вонг мне ещё и на дому заказы готовить не запрещает! Где ещё такого домовладельца найдёшь? Чистое везение! К тому же в первый год по соседству жила женщина, работавшая психотерапевтом. Доктор Кристин. Она мне очень помогла. Кстати, — оживилась Софи, — если хочешь, я могу дать тебе её контакты.

— Доктор Кристин? — вскинул брови Баки и прищурился. — Спасибо. Ты очень добра.

Они какое-то время помолчали, прихлёбывая ароматный чай и любуясь заходящим солнцем.

— Ты права, — неожиданно проговорил Джеймс, будто бы диалог не прерывался. — По поводу триггера, спровоцировавшего приступ. — Он тяжело сглотнул и пояснил. — Это блокнот.

Софи изумлённо взмахнула ресницами и вздохнула. Однако продолжения не последовало. И Софи почувствовала себя обманутой: она ему столько про себя открыла, а он…

— Неожиданно, — не удержалась от комментария она, оплетая пальцами тёплые бока чайной чашки, — хотя… моим триггером является высокий рост и тёмные волосы у мужчин. — Софи хитро прищурилась. — Так что если как-нибудь на досуге накинусь на тебя со сковородой — не обессудь.

Барнс фыркнул. Гроза нашлась.

— Что ж, Джеймс, я тебя поняла. Тебя… — она запнулась, — напрягают только красные блокноты?

Джеймс кивнул. Ну вот и поговорили! Софи досадливо закусила губу, подхватила поднос с опустевшими чашками и уже хотела пожелать соседу сладких снов, но тот успел удержать её за руку. Мягко, словно в танце, он потянул Софи на себя и прежде, чем она успела возмутиться, задрал вверх рукав кардигана. Лицо его окаменело, когда он разглядывал обширные тёмно-синие пятна, расплывающиеся по белоснежной женской коже. Следы его вчерашней хватки. Но когда он вновь посмотрел на неё, в глазах его застыла мука.

— Софи, — произнёс он низким голосом, глядя ей прямо в глаза, и в тоне его было столько боли и сожаления, что сердце девушки заколотилось быстрее. — Мне правда очень жаль.

Софи хотелось как-то утешить, успокоить его. Показать, что она понимает, что он не виноват. Но как это сделать, она не знала. Разве что…

«Так меня называют друзья…»

— Джеймс, — взволнованно начала она, — мне тоже жаль, и ты мог бы быть понежнее, но мы не допустим, чтобы это повторилось. Я спрячу все блокноты. Красные? Хорошо, я спрячу красные блокноты и книжки…

— Красная кожаная обложка с пятиконечной звездой, — негромко произнёс он, отводя взгляд в сторону, и голос его стал вдруг абсолютно мёртвым и безэмоциональным. — Я долгое время был в плену. И каждый раз после пыток куратор доставал этот блокнот.

Софи ощутила, что не может сдвинуться с места. Не может говорить. Не может дышать и даже просто стоять. Но нельзя было показать Джеймсу, насколько её ужаснуло и шокировало сказанное им. Если она хочет его доверия — нельзя.

«Так меня называют друзья…»

— Я поняла тебя, Баки, — она на миг ободряюще сжала его руку и кивнула. — Заменю ей обложку, и дело с концом.

Чашки предательски звякали о поднос, пока она шла на кухню. Закрыв балконную дверь, Софи подошла к столу и трясущимися руками взяла злополучный блокнот. Это была её самая первая записная книжка с рецептами. Красная, с сияющей эмблемой незабвенного вьетнамского бальзама, эта книжка всегда напоминала ей о детстве. Её первые кулинарные опыты, бабушкины советы и мамина добрая улыбка. В каждой странице, путаясь меж её детских каракулек, проглядывали счастье, свет и любовь.

Неужели Джеймс видит что-то другое? В это было трудно поверить. Хотя, наверное, всё-таки не трудно, а страшно. Джеймс говорил о пытках, и у Софи не было желания напоминать ему о подобном. Открыв один из шкафов, Софи задумчиво закусила губу и начала перебирать разноцветные свитки обёрточной бумаги. Затем вытянула одну тонкую трубочку и покрутила в руках, разглядывая.

Интересно, Баки нравится фисташковый?