Плюшевый рыцарь и сундук с золотом (гет)

Драккен ходил взад-вперёд по своей комнате, отбрасывая один галстук за другим. Он ненавидел галстуки, но праздничный банкет по случаю награждения требовал особого дресс-кода. В иссиня-чёрном смокинге и белой рубашке он выглядел… как-то странно. Слегка непривычно. В голове Драккена всплыло весьма подходящее, на его взгляд, слово «нелепо». Вся его жизнь была нелепой.

Он снял с вешалки тёмно-синий галстук и попытался его завязать. После семи минут попыток и трёх неудачных узлов он раздражённо сорвал с себя галстук и хлопнул дверцей шкафчика. Ему нужна была помощь Шиго. Как можно скорее.

Выйдя из своей комнаты и пройдя вдоль по коридору до самого конца, Драккен робко постучал в дверь. Несколько секунд прошли в полной тишине, и лишь после этого за дверью раздались тихие шаги.

— Ты вовремя. Я почти готова, — открыв дверь, сказала Шиго, сразу же возвращаясь назад к своей гардеробной.

Драккен не успел и слова вставить, как Шиго уже скрылась за дверью. Он постоял на пороге несколько мгновений и вошёл внутрь. На кровать, поверх тёмно-зелёного покрывала, были скиданы несколько платьев, юбок, блузок и туфель. Драккен помялся на месте, чувствуя себя скованно. Он был в этой комнате всего пару раз за многие годы, которые они провели под одной крышей. Всё это было так непохоже на ту Шиго, которую он знал. В комнате были всего лишь большая кровать, письменный стол и пара полок, заставленных различными керамическими фигурками и мягкими игрушками. Всё это выглядело так женственно и сентиментально. На столе стояли две фотографии: на одной были изображены её братья, на второй — она стояла с Драккеном под омелой и смеялась в объектив камеры.

Это было их последнее Рождество. Обычно они не отмечали этот праздник. Шиго уезжала на пару недель в отпуск, Драккен просиживал ночами за очередными планами и чертежами. Но в этом году за пять дней до Рождества внезапно приехала его мать. Она украсила всё карибское логово за одну ночь. Драккен, проснувшись на следующее утро, даже не узнал свой дом. Везде сверкали гирлянды, повсюду была развешана омела и на каждой двери висели рождественские венки.

Шиго тогда впервые нарушила ежегодную традицию и не уехала на курорт в Грецию. Он так и не узнал, почему. Он даже не спросил её об этом. Не потому, что не хотел, а потому, что боялся услышать ответ. Потому, что надеялся на большее и боялся, что все надежды его рухнут в одночасье.

Они угодили под омелу вечером в канун Рождества. Драккен выходил из кухни с чашкой, полной дымящегося Какао-Му, когда его мать остановила его громким возгласом. Шиго, шедшая следом за ним с ведёрком фисташкового мороженого в руках, не успела сориентироваться и врезалась в него, слегка ударяясь плечом. Какао опасно заплескалось в чашке, но так и не вылилось.

Его мать подозрительно улыбалась, когда он вопросительно посмотрел на неё, и лишь спустя несколько секунд показала на омелу над их головами. Драккен покраснел до кончиков ушей, когда понял, где стоит. Чёртова традиция. Он ненавидел её с детства, с того дня, когда в школе, оказавшись под омелой, одна половина девочек брезгливо кривилась, не желая даже подходить к нему, а другая — смеялась над ним в компании мальчишек, намного привлекательнее его. Это было унизительно.

Он не сразу услышал заливистый хохот за своей спиной. Ещё позже он понял, что смех этот принадлежал Шиго. И, конечно, не заметил вспышку фотоаппарата в руках его матери. Драккен был готов к тому, что отсмеявшись, Шиго придёт в ярость за такие шутки, но она лишь быстро чмокнула его в щёку и пошла дальше к дивану, распаковывая ведёрко с мороженым. Как будто ничего особенного не произошло… Как будто это было чем-то обыденным.

— Ты не мог бы мне помочь? — тихий голос заставил Драккена вынырнуть из своих воспоминаний и оторвать взгляд от снимка.

Он повернул голову в сторону исходящего звука и увидел выходящую из гардеробной Шиго. Она надела тёмно-зелёное платье, что ничуть не удивило Драккена. У неё всегда проявлялась болезненная тяга к зелёным тонам, и он не ждал, что она решит изменить своим предпочтениям сейчас. Она медленно собрала волосы, перекидывая их на правую сторону и оголяя спину и шею, и Драккен только сейчас понял, что она просила его застегнуть платье.

— Ох… Да… Конечно.

Он закинул галстук, который держал всё это время в руках, на левое плечо и подошёл к Шиго сзади. «Молния» начиналась у поясницы, и Драккен, аккуратно обхватив «собачку» двумя пальцами, сдвинул замок вверх. Когда «собачка» дошла до лопаток, он вдруг остановился. Над выпирающим позвонком у основания шеи виднелся небольшой, уже побелевший шрам аккуратной круглой формы. Он не знал, что после того дня у неё остался шрам. Он даже не думал об этом. У него тоже был шрам на правом плече от ожога её плазмой, напоминавший о том дне. Но это было совсем не то же самое.

— Что такое? — спросила Шиго, явно заметив заминку, что заставило Драккена слегка вздрогнуть.

Он быстро закончил застёгивать «молнию» и отступил на шаг назад, говоря:

— Ничего… Просто… Просто я не знал, что у тебя остался шрам от чипа, который управлял твоим настроением.

Шиго, повернувшись к нему лицом, инстинктивно дотронулась пальцами до шрама. Что-то мелькнуло на её лице. Ни то лёгкий испуг, ни то стыд, Драккен так и не понял, но в следующее мгновение на её лице снова появилась привычная лёгкая ухмылка.

— Эта штука ударила меня током и прожгла мне кожу. Так что — да — очевидно, у меня остался шрам, — в свойственной ей саркастичной манере сказала она.

— Мне жаль, — робко произнёс Драккен, но когда увидел непонимание в её глазах, продолжил: — Я имею в виду… Это я втянул тебя в это. Ты не хотела вламываться в ту лабораторию, но я настоял… Это моя вина, и мне очень жаль.

— Мы ведь команда, Доктор Ди, — сказала она после короткой паузы. — Но я не прощу тебе моего мишку. Ты разбил мне сердце, когда уничтожил его, убегая.

Она откровенно смеялась над ним. Он знал, что она не всерьёз, но что-то в её глазах не позволяло ему принять эту игру. Что-то было не так. В ней что-то было не так. Она словно игралась с ним, давая надежду и тут же отбирая. А может, он просто всё это выдумал… В любом случае, это затуманило ему разум, и он, даже не заметил, когда слова слетели с его губ:

— А ты разбила моё, когда притворилась влюблённой.

Улыбка Шиго исчезла в одно мгновение, и она поражённо уставилась на него, не в силах сказать хоть что-то. Драккен только сейчас понял, что сказал это вслух. Он никогда не должен был этого говорить. Он боялся её реакции. Он боялся, что всё полетит к чертям после его слов. Но он сказал это, и пути назад уже не было. Эта мысль не давала ему покоя уже много месяцев. Он постоянно возвращался в тот день, задаваясь вопросом, было ли хоть что-то из её «любви к нему» правдой? Чувствовала ли она хоть какое-то подобие теплоты к нему или всё это было ложью, созданной каким-то банальным чипом?

— Я не это имел в виду… — сбивчиво начал говорить Драккен, пытаясь хоть как-то спасти положение. — Я… Это просто шутка, вот и всё.

Он начал активно жестикулировать, пытаясь оправдать свои слова и заставить её поверить в то, что всё, что он сказал, не было правдой. Ни к чему ей знать, что осознание того, что вся её любовь являлась лишь ложью, разбила его вдребезги. Ни к чему ей знать, что он тогда поверил каждому её слову, что он так отчаянно надеялся и желал большего. Ни к чему ей знать, что он до сих пор видел в своих снах, как она отвечает ему взаимностью, а просыпаясь, впадал в уныние, зная, что этого никогда не будет. Она не полюбит его. Никогда. И в этом нет её вины. Он не мог заставить её полюбить его. Не было её вины и в том, что она попала под действие этого чипа. Всё это просто… одна сплошная нелепость.

Шиго едва заметно кивнула, словно показывая, что его слова услышаны и поняты. Она медленно стянула с его плеча галстук и покрутила в ладонях, как будто что-то обдумывая. Она словно и не понимала, что делает. Как будто ей нужно было прикрытие, чтобы снова прийти в себя. Спустя несколько секунд она скрутила галстук в трубочку и отрицательно покачала головой.

— Тебе не идут галстуки, я ведь уже говорила.

— В приглашении написано, что галстук обязателен.

— Подожди здесь.

Она положила его галстук на стол и быстро скрылась за дверью гардеробной. Драккен шумно выдохнул. Напряжение между ними не исчезло… И не собиралось исчезать. Но Шиго, на удивление, была спокойна, и это вселяло какую-то надежду.

Не прошло и минуты, как она вышла из гардеробной с небольшой коробкой в руках. Она сняла крышку с коробки и вытянула оттуда тёмно-зелёную атласную ленту.

— «Бабочка» — тоже галстук, и она тебе идёт.

Шиго перекинула ленту через его шею и резво начала завязывать узел. Драккен поразился тому, как ловко у неё это получалось. Словно она делала это ежедневно.

— Откуда у тебя «бабочка»?

В его голосе как будто промелькнула ревность. Он сам испугался того, как прозвучал его голос. Это был голос капризного мальчишки, не получившего желанную игрушку. Как будто Шиго была этой игрушкой. Как будто он имел право её ревновать… Он всегда презирал ревность и считал это унизительным, но сейчас одна мысль о том, что у неё может быть мужчина, заставляла его кровь закипать в жилах.

— Это твой подарок на Рождество. Учти, второго не будет, так что из-под ёлки в этом году доставать будет нечего.

Он услышал азарт и добрую насмешку в её голосе. И это каким-то образом в мгновение ока успокоило его. Что-то определённо было не так. С ними обоими. Шиго была на удивление тихой и милой, и Драккен так и не смог понять, в чём была причина.

Он тихо шикнул, когда она зацепила ногтем свежую ссадину на шее от его цветка, и Шиго инстинктивно прижала пальцами больное место.

— Потребуется время, чтобы избавиться от него.

Лоза мгновенно выросла из его шеи и как будто бы осуждающе помахала цветком перед его лицом. Драккен проигнорировал это, и цветок тут же скрылся за его спиной, а Шиго лишь молча улыбнулась и продолжила завязывать галстук. Лучший учёный Глобальной Справедливости, к которому отправила Драккена Госпожа Директор, обещал избавить его от компании цветка. Более того, он настаивал на том, чтобы начать как можно скорее, поскольку «инородное тело» весьма вредоносно действовало на здоровье своего носителя. Но на полный курс лечения требовалось много времени. И Драккен решил начать со следующей недели.

— Ты примешь предложение Глобальной Справедливости?

Он знал, что она говорила не о его лечении. На днях им обоим предложили работать на эту организацию в качестве агентов. Но он понятия не имел, что делать. Быть агентом значило быть рядовым героем и решать все проблемы этого мира. Но хотел ли он этого на самом деле? В юности он мечтал быть героем, мечтал, чтобы им восхищались.

— Я не знаю…

И это было правдой. Он действительно не знал, хочет ли он теперь быть героем, или всё это навязанные мечты из детства и комплексы, которые он так и не сумел побороть. Он всегда был изгоем: в школе, в колледже… Везде. И он отчаянно нуждался в том, чтобы его приняли.

— Я была героем. Ничего хорошего в этом нет.

Шиго внезапно погрустнела, словно вспоминая свою юность. Она, очевидно, не рвалась принимать это предложение. И внезапно Драккен понял, что если он решит принять работу, то их привычному союзу придёт конец. Она не останется здесь, если он станет героем.

— Я не уверен, что хочу принять их предложение. Я не герой… но больше и не злодей. И я не знаю, какую сторону выбрать.

Всё это было ложью. Кого он обманывал? Он готов был принять это предложение. Он готов был выдвинуть свои условия, которые — он знал — Глобальная Справедливость приняла бы, не задумываясь. Он мог продолжать изобретать что-то новое и полезное и зарабатывать этим на жизнь. Он мог заниматься тем, о чём мечтал всю жизнь. Но если рядом не будет её, всё это не будет иметь смысл.

— Не обязательно выбирать чью-то сторону. В последнее время я всё чаще понимаю, что устала от всего этого. Иногда мне хочется простой обычной жизни. Без каких-то драк, тюрем и мировых проблем, которые нужно либо создать, либо решить.

— На тебя это не похоже.

Драккен сказал это с лёгким наигранным смешком, про себя отмечая, что замечал эти изменения в Шиго уже давно, но так и не придал этому большого значения.

— Наверное, я старею, — усмехнулась она, затягивая «бабочку» на его шее. — К тому же обычная жизнь не означает отсутствие приключений и экстрима. И в обычной жизни можно получать острые ощущения. Просто мне надоело сбегать из тюрьмы, вот и всё.

— С нас сняли все обвинения за прошлые преступления. Я думаю, это действительно отличный шанс.

— Да.

Шиго медленно кивнула и погладила его по плечу, опуская взгляд, словно снова о чём-то задумавшись.

— Мне бы тоже этого хотелось.

Он знал, что это не продлится вечно. Теперь, когда они больше не были командой, их больше ничего не держало рядом друг с другом. Рано или поздно ей надоест его компания и она уйдёт. Но не сейчас. Сейчас они попробуют вместе начать новую жизнь. Как бывшие коллеги… Бывшие партнёры… возможно, теперь как друзья.

Шиго была подозрительно молчаливой. Она даже не язвила сегодня. Словно она совсем потеряла интерес… И его это слегка пугало. Она снова провела ладонью по его плечу, а потом медленно прислонилась лбом к его ключице. Драккен замер на месте, не смея даже пошевелиться. Кажется, он даже затаил дыхание, боясь её спугнуть. Она никогда не делала ничего подобного. Ни объятий, ни прикосновений. Он даже не мог вспомнить, прикасались ли они когда-то друг к другу без перчаток. И он совсем не понимал, что с ней происходило сегодня.

— Я правда разбила тебе сердце? — едва слышно прошептала она, неосознанно сжав его плечо чуть сильнее.

Её слова заставили Драккена нервно напрячься. Она не могла чувствовать вину из-за какой-то неловко брошенной им фразы. Не могла ведь? Она никогда не показывала своего сожаления, и у Драккена всегда создавалось ощущение, что она попросту неспособна чувствовать вину.

— Нет… нет… конечно, нет, — так же тихо прошептал Драккен, не найдя в себе силы разрушить этот особенный момент близости. — Это была просто шутка. Глупая и самая неудачная моя шутка.

Он поднёс ладонь к её плечу, замешкавшись на мгновение и не решаясь прикоснуться, но через пару секунд ободряюще сжал её плечо.

— Ладно… — она слабо кивнула, но так и не отстранилась.

Она прекрасно понимала, что он лжёт. За столько лет она волей-неволей выучила все его интонации. Лгать он совершенно не умел. По крайней мере, ей точно.

— Тот мишка так много значил для тебя? — вопрос внезапно всплыл в его голове, и он не смог его проигнорировать.

— Наверное… Мама говорила, что купила мне его в три месяца. Он был со мной ещё до кометы и прочей лабуды с геройством. Я спала с ним до семи лет. Он слушал мои секреты и был рядом, когда я плакала. Он — вся моя жизнь, и я не представляю себя без него. Я думаю, в какой-то степени он давно стал моим талисманом.

— Мне очень жаль, что всё так вышло. Клянусь, я правда не хотел его уничтожить.

Драккен погладил её по плечу, не думая даже о том, что Шиго это может разозлить. Она слабо качнула головой в знак отрицания и тихо прошептала:

— Нет, это не твоя вина. То, что я сказала, было не всерьёз.

Драккен подумал, честна ли она с ним сейчас, или лжёт так же как и он, не желая ранить его чувства? Нечто подобное было несвойственно Шиго, но сегодня она была сама не своя, и Драккен полагал, что и такой вариант сегодня был возможен.

— Ди? — тихо позвала его Шиго.

— Да?

Она замешкалась, промолчала несколько секунд, сделала глубокий вдох и, как будто приняв сложнейшее решение в её жизни, на выдохе тихо произнесла:

— Нет… Ничего.

Он продолжал успокаивающе водить большим пальцем по её плечу, даже не замечая этого. И это как будто в самом деле её успокаивало. Она сделала несколько глубоких вдохов и медленно отстранилась от него, заставив его немедленно убрать руку. Она напоследок провела ладонью по его плечу и потянулась к «бабочке», чтобы поправить узел.

— Нам пора идти, иначе мы опоздаем.

— Да… пора.

Она поправила ему галстук и отошла на шаг назад. Атмосфера близости тут же растворилась в воздухе, оставив после себя лёгкий осадок неловкости. Они оба опустили глаза, стыдясь взглянуть друг на друга. Через мгновение оба молча вышли за дверь, намереваясь посетить банкет по случаю награждения. Они оба, не сговариваясь, решили никогда больше не поднимать тему того, что только что произошло между ними. Если они разрушат ту тонкую грань между ними, всё может полететь в Тартарары, и ни один из них не был готов к этому риску. Не сейчас.

* * *

Шиго погасила свет в гостиной, создав уютную атмосферу полумрака. По всему периметру комнаты висели гирлянды, перемигивающиеся разными цветами, у дальней стены стояла огромная ёлка, от макушки и до нижних веток увешанная различными игрушками и мишурой, а под ёлкой стояли несколько коробок, обёрнутых подарочной бумагой. Шиго довольно улыбнувшись, уселась на диван, подогнув под себя ноги. Никогда ещё их Рождество не было таким спокойным и умиротворённым. И, на удивление, ей это даже нравилось.

Это был первый раз, когда они праздновали Рождество вдвоём. Мать Драккена должна была приехать только завтра, а своих братьев Шиго наотрез отказалась пускать к себе. За последние месяцы она позволила себе пару раз посетить семейный ужин. Хиго ликовал, мечтая о воссоединении старой команды героев, и Шиго это крайне сильно раздражало. Близнецы были ещё совсем юными и завороженно смотрели на старшего брата, стараясь во всём ему подражать. Шиго их не винила, но и ничего общего с ними не находила. Единственным, кто её не раздражал, был Миго.

Они с ним всегда были на одной волне. Они оба были безумно капризными и задиристыми в детстве, оба вечно нарывались на неприятности и оба презирали их геройскую семью. Они всегда были чужими здесь. Именно поэтому Шиго когда-то ушла. Но Миго так и остался здесь, застряв в команде на долгие годы. Шиго знала, он до сих пор иногда дуется на неё за это. Миго злился, что она даже не предложила ему пойти с ней… Даже не рассказала, что планировала сбежать. В его понимании она бросила его одного. Но из всех братьев его она любила больше всех. И это стало причиной её молчания. Он тогда был единственным в её жизни, о ком она заботилась и беспокоилась. И она попросту побоялась втягивать его в ту опасную неизвестность, куда бежала сама. Как оказалось, не зря. Когда-то Миго это поймёт и перестанет на неё дуться. А пока она всё ещё любила его больше, чем всех остальных братьев.

Она заехала поздравить их сегодня днём. Хиго напрашивался в гости, но Шиго было не до него, и она в весьма грубой форме отказала ему. Миго на это лишь ухмыльнулся, словно вспоминая детство, а близнецы лишь обиженно надулись. В итоге сошлись на том, что она зайдёт к ним на ужин в ближайшие дни.

— Какао-Му? — спросил Драккен, выходя из кухни с двумя дымящимися чашками в руках.

Шиго отвлеклась от своих мыслей и переместила свой взгляд от ёлки к Драккену. Клетчатая рубашка с джинсами смотрелись на нём слишком непривычно, но так по-домашнему. Ей никогда не нравился его лабораторный халат, и она не могла не признать, что его новый костюм делал его чертовски сексуальным.

— Спасибо, — благодарно улыбнулась она, забирая у него горячую кружку.

Она подвинулась, освобождая ему место рядом с собой, и, наткнувшись ногой на пульт, переключила канал телевизора. Они весь вечер смотрели «Снеговика Хэнка», и теперь, когда любимый мультфильм Драккена закончился и началась какая-то рождественская комедия, Шиго переключила на какой-то музыкальный канал и сделала минимальную громкость.

— Ты так и не повесил омелу? — спросила она, когда он сел рядом, делая глоток сладкого напитка.

— Нет.

— Почему ты так не любишь эту традицию?

Шиго отложила пульт на кофейный столик и поставила чашку на спинку дивана, усаживаясь поудобнее. Она свесила одну ногу вниз, оставляя вторую подогнутой, и расслабленно облокотилась на подлокотник.

— Это унизительно, — слегка взволнованным, но тихим голосом сказал он, снова делая глоток, как будто стараясь спрятаться за чашкой. — Ждать, что тебя поцелуют только из какой-то ветки.

Ну да… он однажды рассказывал парочку историй из детства, из которых можно было сделать вывод, что под омелой его навряд ли кто-то целовал. Неудивительно, что у него сложилось не очень позитивное отношение к этой традиции. Драккен был уверен, что у Шиго точно таких проблем никогда не было. Он всегда находил её красивой и обаятельной. Навряд ли она испытывала дефицит внимания. Наверняка, когда она оказывалась под омелой, мужчины рядом ликовали. Разве мог кто-то не желать её поцеловать? Драккен бы хотел. Но никогда бы не сделал этого без её желания. Это была ещё одна причина, из-за чего он не любил эту традицию. Поцелуи без согласия — это не то, что должно считаться нормой…

— Ты просто зануда, — рассмеялась Шиго, но без злобы или издёвки.

Она хотела, чтобы в этом году в их логове повсюду была развешана омела. Так же, как и в прошлом. Впервые за столько лет ей хотелось соблюсти все рождественские традиции. Она впервые осмысленно подошла к подбору подарка для него, помогала украшать ёлку и печь печенье. Всё это было так ново и необычно. Она сама себя не узнавала. Если бы ей ещё год назад сказали, что ей понравится заниматься всеми этими рождественскими штучками, она бы злобно рассмеялась этому человеку в лицо.

— Ты так и не сказала, почему не поехала на курорт в Грецию.

Драккен не столько хотел знать истинную причину, сколько желал просто сменить тему разговора. Шиго медленно поднесла к губам чашку с какао и сделала маленький глоток обжигающего напитка. Она на мгновение прикрыла глаза, наслаждаясь вкусом, а затем сглотнула. Драккен продолжал смотреть на неё, держа свою чашку в руках. Шиго быстро облизнула губы, собирая языком оставшуюся пенку от какао, после чего сказала:

— Хочу увидеть твоё лицо, когда ты будешь распаковывать подарок.

— Ты подарила мне рождественский подарок полгода назад.

Драккен выглядел слегка сбитым с толку. Он действительно не ждал от неё подарка сегодня. Ему нравилась «бабочка», которую она подарила полгода назад. Он бережно хранил её на отдельной вешалке для галстуков и надевал на особенно важные мероприятия.

— Этот подарок показался мне очень подходящим, и я не смогла удержаться.

Глаза Драккена заблестели от любопытства и воодушевления, которые он попытался подавить, сохраняя серьёзное выражение лица. Но она знала, как сильно он любил подарки и с каким детским азартом бежал к ёлке каждое Рождество. Она боялась, что её подарок в одно мгновение сметёт с его лица весь восторг, но в глубине души надеялась, что всё пройдёт наилучшим образом.

Из кухни послышалось пищание таймера духового шкафа. Драккен резво подскочил с дивана, направляясь в сторону кухни. Он не любил, когда кто-то мешался ему на кухне, а Шиго не любила готовить, так что она разумно осталась в гостинной допивать Какао-Му.

До Рождества оставалось десять минут, когда Драккен вынес блюдо с запечённой в медовом соусе свининой и жареным картофелем. Он поставил мясо на застеленный красной скатертью кофейный столик, где уже стояли картофельный салат, чаша с фруктами и тарелка с имбирным печеньем. Они решили справить Рождество скромно, и потому не стали накрывать большой стол. Шиго улыбнулась, почувствовав пряный запах, исходящий от мяса. Она взяла нож и отрезала два небольших куска, разложив их на тарелки. Драккен в это время принёс из кухни два высоких толстых бокала на ножке и наполнил их эгг-ногом.

— Счастливого Рождества, Шиго, — поднимая бокал, радостно сказал Драккен, когда часы показали полночь.

— Счастливого Рождества, Ди.

Что-то особенное было в её улыбке. Она была действительно счастливой и умиротворённой. Драккен не смог сдержать ответной улыбки, после чего робко отсалютовал бокалом и сделал первый глоток эгг-нога. Шиго повторила его действие и, отставив бокал, приступила к ужину.

Они ели и разговаривали о всякой ерунде. Драккен хвастался своими кулинарными способностями, нахваливая приготовленную им свинину, а Шиго лишь улыбалась и смеялась. Его удивляло то, как спокойно и добродушно она реагировала на его шутки. Обычно ей это быстро надоедало, и она начинала раздражаться. Но сегодня всё было не так. Впервые в жизни их Рождество было похоже на что-то семейное. И Драккен боялся спугнуть этот момент.

— Я хочу, чтобы ты открыл подарок, — слегка волнуясь, сказала Шиго.

Это было на неё не похоже. Обычно она равнодушно относилась к теме подарков. Если она что-то и готовила для него, это обычно была какая-то мелочь, которой она даже не придавала значения. В отличие от него… Однажды она подарила ему пару перчаток, а через неделю даже не узнала свой подарок, когда он их надел. Но сейчас она была возбуждена как ребёнок, впервые смастеривший открытку для мамы. Драккен на мгновение подумал о том, что она невероятно очаровательно выглядит именно такой: в джинсах и зелёной ковбойке, с горящими от предвкушения глазами. Её нетерпеливость напоминала Дракену его самого в детстве. Ему казалось, что ещё немного, и она сама побежит к ёлке распаковывать подарки.

— Разве мы не будем ждать утра?

Он помнил, как его мать всегда настаивала на соблюдении всех рождественских правил и не позволяла ему раскрывать подарки до утра. Будучи ребёнком, он так не любил эту часть Рождества, потому что никогда не умел ждать и из-за этого проводил полночи в постели, раздумывая о том, что найдёт под ёлкой завтра.

— Нет, не сегодня.

Драккен неуверенно поднялся с дивана и подошёл к ёлке, выбирая нужную коробку. В итоге, переставив пару неподходящих коробок, он взял ту, что стояла поодаль. Коробка была около двадцати дюймов в высоту, ⁽¹⁾ аккуратно обёрнутая в подарочную бумагу и имела маленькую карточку с надписью «Шиго. От Доктора Ди».

— Сначала ты.

Драккен протянул Шиго коробку и сел рядом, ожидая, когда она распакует подарок. На её лице на мгновение отразилось удивление, которое быстро сменилось азартом и интересом.

Она взяла коробку, поставила её на колени, отмечая про себя, что та была необычайно лёгкой, и дёрнула за свисающие ленточки банта. Подарочная бумага не была закреплена скотчем и потому сама сползла с коробки. Шиго медленно сняла крышку и ахнула, увидев подарок. На неё смотрел небольшой плюшевый медведь светло-коричневого цвета. Точно такой же, какой у неё был в детстве.

— Это не такой же мишка, что был у тебя. Это твой мишка, — словно услышав её мысли, уточнил он. — Я сохранил его после того, что случилось, сменил наполнитель и зашил его.

Шиго взяла в руки игрушку и медленно повертела его, осматривая. Каждый шов, каждый стежок был сделан очень аккуратно. Она и не знала, что Драккен умел так шить. Ей потребовалась всего пара минут, чтобы вспомнить их разговор полугодовой давности. Она сказала, что для неё так много значит эта игрушка, и он потратил столько времени и сил, чтобы вернуть ей этого мишку к Рождеству.

Она никогда не была сентиментальной, но сейчас почему-то в глазах защипало. Она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, но это мало помогло, и она повернулась к Драккену, посмотрев ему в глаза. Он нервно дёрнул плечом и тихо спросил:

— Ты… Тебе… Тебе нравится?

Шиго так и не ответила, продолжая молчать, и Драккен уже разуверился в правильности выбранного подарка, но вдруг она отставила в сторону коробку и, быстро оказавшись рядом, крепко обняла за шею одной рукой, второй — продолжая прижимать к себе игрушку.

— Спасибо! — прошептала она ему на ухо, отчего кожа его мгновенно покрылась «мурашками».

Драккен замер на несколько секунд, но, быстро придя в себя, положил ладонь ей на спину и начал успокаивающе гладить, с трудом веря в то, что всё это происходит на самом деле. Они просидели так несколько минут, пока Шиго не отстранилась от него, всё так же прижимая своего медведя к себе.

— Посмотришь мой подарок? — с какой-то просквозившей в голосе надеждой спросила она, обняв своего мишку двумя руками.

Драккен медленно кивнул, всё ещё смотря на неё, и через несколько секунд встал и снова подошёл к ёлке. На этот раз ему пришлось пересмотреть все коробки, чтобы найти ту самую. Коробочка была совсем небольшой, раза в два меньше, чем у Шиго. Она была аккуратно обёрнута зелёной подарочной бумагой и подписана: «Доктору Ди. От Шиго».

Он взял её в руки и вернулся к дивану, посмотрев на Шиго. В его глазах снова заблестел детский интерес, и он покрутил коробку в поисках края подарочной бумаги. Шиго не любила возни с бантами, и потому закрепила бумагу скотчем в нескольких местах. Драккен медленно и бережно отлепил скотч с упаковки и лишь потом отложил упавшую бумагу. И замер…

На лице его отразился ужас, и он не знал, как прийти в себя. Сердце его бешено билось в груди, намереваясь выскочить из грудной клетки. В руках он держал резную деревянную шкатулку, которую, как он думал, потерял около года назад. Это не та вещь, которая должна была попасть в руки к Шиго. Она никогда не должна была узнать, что в ней.

— Я нашла её, когда мы уезжали из карибского логова, и оставила у себя. А потом и вовсе забыла, вспомнив о ней лишь два месяца назад. Я подумала, что она очень ценна для тебя, и…

Она была права. Она шкатулка была всей его жизнью. Буквально. Он хранил там самые сокровенные воспоминания и мечты. Там хранились его детские и взрослые фотографии, его детские рисунки, пуговица от первого смокинга и письма… Так много писем, адресованных Шиго. Он писал их на протяжении трёх лет, в те минуты, когда его одолевала безудержная тоска или захлёстывало безумным счастьем. Он писал ей обо всём. Сначала он писал ей о том, как ценит её работу… Потом писал, насколько дорожит её дружбой… Затем он за одну неделю написал с дюжину писем о том, как она разбила ему сердце и уничтожила всё, что было между ними, своей фальшивой «влюблённостью». Потом — столько же писем с извинениями… И так много писем о любви. Так много, словно она читала каждое из них. Он так подробно писал о своих чувствах, о своих мыслях и мечтах. Он писал о том, каким были бы их первое свидание, свадьба и даже имена их детей. Если бы всё это могло когда-то стать реальным… Сто пятьдесят четыре письма за три года…

— Ты открывала её? — сдавленно спросил он, не поднимая на неё глаз.

Глупый вопрос. Он сам прекрасно знал, что она открывала. Не могла не открыть.

— Да.

— А письма?

— Да, я читала их, если ты об этом.

У Драккена всё внутри похолодело. Он понимал, что назад пути уже нет. После его писем она не останется. Посмеётся над ним и уйдёт навсегда. Он мысленно готовился к язвительным комментариям и насмешкам, но, вопреки его ожиданиям, услышал лишь:

— Открой шкатулку.

Голос её был непривычно мягким и ласковым, и он не посмел не выполнить её просьбу. Он открыл шкатулку, и первое, что бросилось ему в глаза — это лежащая поверх всех писем полоска фотобумаги. На ней были четыре снимка, сделанные в тот день, когда Шиго находилась под контролем чипа, управляющего её настроением. На самой последней они целовались. У него никогда не было этих фотографий. Значило ли это, что Шиго их сохранила?

Драккену потребовалось несколько минут, чтобы понять, что письма, находящиеся под фотографиями, тоже не его. Бумага была белее, чем раньше. Он на мгновение поднял на неё взгляд и уловил неловкость и волнение в её позе. И снова посмотрел на письма, так до конца и не понимая, что происходит.

— Я ответила на каждое твоё письмо.

Он взял самое верхнее и покрутил его в руках, так и не осмелившись его открыть. Его писем здесь не было. Только её ответы. Сто пятьдесят четыре письма для неё в обмен на сто пятьдесят четыре письма для него. Он писал их почти три года, а она управилась за каких-то два месяца. Она забрала все его письма себе. В сущности, наверное, это было правильно. В конце концов, он писал эти письма для неё, в глубине души надеясь, что когда-то она их прочитает, но сейчас её возможная реакция безумно пугала его.

— Мне прочитать их сейчас? — сдавленно, с лёгкой хрипотцой в голосе спросил он.

— Нет, я думаю, что было бы лучше, если бы ты сделал это наедине, — её голос слегка дрогнул от волнения, и он не понимал, почему она так сильно волнуется , если в самом невыгодном положении находился сейчас он. — Но я всё же скажу то, что вкратце передаст общий смысл моих писем.

Драккен приготовился к какой-нибудь насмешке или уколу в его сторону, но внезапно услышал то, что повергло его в шок:

— Если у нас всё-таки родится дочь, я против, чтобы её звали Маргарет. Нам придётся придумать другое имя.

Драккен удивлённо уставился на неё, не понимая, послышалось ли ему, или Шиго только что сказала…

— Дочь? — глупо переспросил он.

— Над именем сына тоже можно ещё подумать, но, в целом, Адам мне нравится.

— Всё это не может быть правдой, ведь так?

Драккен даже не понял, что сказал это вслух. До сих пор он не мог поверить в реальность происходящего. Будет слишком больно, если он сейчас поверит, а всё снова окажется чьей-то глупой шуткой. Однажды такое уже было. Он не готов пережить это снова.

— Я только что призналась тебе в любви, а ты ведёшь себя так, будто я похожа на привидение, — Шиго нервно усмехнулась, но Драккен прекрасно понимал, что шутками здесь и не пахнет.

— Однажды такое уже случилось…

— Однажды тот злополучный чип выдал меня тебе, а ты так и не понял.

«Чип не создаёт новых эмоций, а лишь усиливает те, что уже есть в человеке».

Шиго как сейчас помнила фразу, сказанную старым профессором, чьё имя уже забыла. Год назад её напугали эти слова, потому что она не была готова осознать то, что Драккен ей не безразличен. Но сейчас…

— Хочешь сказать, что даже тогда всё было правдой?

Шиго слышала, как к его голосу постепенно возвращалась уверенность. Медленно и совсем немного, но возвращалась.

— Может быть, и хочу… — загадочно прошептала она и медленно приблизилась к нему. — А ещё… Ты под омелой, — с блеском в глазах и лёгкой улыбкой на губах прошептала она.

— Что?

Её слова сбили его с толку. Он посмотрел наверх и ахнул от удивления. Он не повесил ни одной омелы в этом году и не позволил сделать это ей. Но каким-то образом прямо над ними висела веточка с парой белых ягод.

Шиго прикоснулась ладонью к его щеке и слегка повернула к себе. Драккен даже не сопротивлялся. В нос ударил лёгкий цветочный аромат её духов. И он на мгновение закрыл глаза. И почти сразу же почувствовал, как её губы легко коснулись его щеки. Мягко. Нежно. Почти целомудренно.

— Клянусь, это не такая плохая традиция, как ты думаешь, — совсем тихо в самое ухо прошептала она, не отпуская его лицо и оставляя слабый поцелуй на его нижней челюсти. — Только позволь мне показать тебе, и ты увидишь.

Она провела острым ногтем по его щеке и оставила ещё один поцелуй у краешка губ. Его руки крепко сжались вокруг её талии, и он полностью повернулся к ней лицом. Они соприкасались носами, и Шиго инстинктивно потёрлась своим носом о его. Дыхание Драккена участилось, и он поцеловал её в подбородок. Затем в уголок рта. И на секунду замер перед её губами. Они так и не поняли, кто первым сократил расстояние, но через мгновение они оба соприкоснулись губами.

12 — 24 декабря 2021 г.

---

1) Примерно 50 сантиметров.

Вернуться к тексту