У потрескивающего камина (гет)

В аптеке было тихо и царил полумрак. Ранние зимние сумерки стремительно сгущались, заставляя вечерние тени выползать из укромных уголков и маячить в неясной туманной хмари. Северусу пока не хотелось включать свет. Он был почти счастлив в серых потемках рабочего места, которое считал своей тихой гаванью.

Спустя пару лет после войны он вспомнил, что его состояние все еще хранится в хранилище Гринготтса, и купил это старое заплесневелое двухэтажное здание почти в центре Косого переулка. Он действовал с неслыханной дерзостью, присущей лишь ему одному. Снейп искривил губы в ухмылке: он вспомнил, как были потрясены все торговцы Косого переулка, когда он начал свой небольшой бизнес по приготовлению эксклюзивных зелий и назвал аптеку «Саркастичные травы». После чего посчитал дело сделанным.

Несмотря на темное прошлое и былые проступки, бизнес Снейпа начал быстро расти благодаря его оставшимся связям и славе прославленного Мастера Зелий, как в Британии, так и за ее пределами. Наконец, по прошествии времени, Северус нашел время для себя самого. Он варил зелья для Святого Мунго и волшебных лечебниц за пределами страны, он создавал эликсиры для частных клиентов, трудился над собственными проектами по улучшению уже существующих зелий. Снейп посвятил время себе — роскошь, которой он никогда не имел в прошлом.

Снейп решил, что наконец-то имеет право почувствовать себя счастливым. Он был свободен от всех своих долгов, и теперь у него впереди была вся жизнь. И все время на свете.

Напротив его мрачной и загадочной аптеки, всегда наполненной ароматами трав, находился небольшой уютный книжный магазин под названием «Книги второго шанса». И некая ведьма с густыми каштановыми волосами была счастливой владелицей этого магазина. Сначала Снейп не обратил внимания на Гермиону. Чем она была для него теперь? Просто бывшей студенткой? Он решил проигнорировать тот факт, что она защищала его перед всем Визенгамотом и боролась за его права так же, как и за каждого из своих друзей. Битва окончена. Теперь он никому ничего не должен.

Гермиону, казалось, не смутила его холодность. В ее магазине всегда было светло, горели свечи и пахло кофе или свежезаваренным горячим шоколадом: Снейп никак не мог взять в толк, как можно подпускать опасные жидкости к драгоценным книгам, хоть новым, хоть подержанным?

Как бы то ни было, они почти два года работали напротив, делая вид, что не замечают друг друга. Гермиона никогда открыто не раздражала его своим присутствием: и Снейп бесконечно это ценил, но все же он почему-то чувствовал, что она всегда была поблизости, словно наблюдая за ним и его аптекой издалека. Она оставляла ему праздничные кексы на подоконнике, когда наступал его самый ненавистный день в году, — день его рождения, — она беспокоилась о его здоровье, когда у него случались приступы мигрени, и всегда засиживалась допоздна, дожидаясь, пока он закроется на ночь.

Сначала Снейп выражал свое несогласие. Однажды вечером, когда Гермионе не удалось дождаться его закрытия, и она ушла пораньше, чтобы навестить новобрачных Невилла Лонгботтома и Луну, Снейп заметил, как из закрытых окон ее магазина медленно выходит дым. У Снейпа не было времени на колебания: он не мог позволить всем ее трудам в буквальном смысле сгореть, хотя и был полон решимости отругать ее за невнимательность позже.

На следующее утро рыдающая и слегка растрепанная Гермиона стояла на пороге его аптеки с бесконечной благодарностью и глазированными кексами в руках. Так началась их несмелая дружба.

Снейп был уверен, что считает ее своим другом, он никогда не относился к своей дружбе легкомысленно. Что-то в отношении Гермионы заставило его пристально взглянуть на нее и изменить свое мнение о ней. Она никогда не навязывала ему свою компанию, но она показывала ему, что всегда рядом. Она приносила ему книги и статьи о зельях самого первого издания, она оставляла чашку кофе на его подоконнике утром, она зажигала камин в разгар зимы и всегда приглашала его присоединиться к ней в тихих празднованиях. Он все еще обдумывал своё к ней отношение.

Теперь Косой переулок был залит светом рождественских гирлянд и обвешан праздничной мишурой, от чего Снейп раздраженно закатывал глаза. Тот факт, что Гермиона дразнила его Эбенизером Скруджем с его печально известными «Призраками Рождества», не улучшал мрачного настроения Снейпа. Дело было в том, что Гермиона собиралась уехать на праздники к своим родителям в Австралию. Это означало целую неделю в гордом одиночестве, без ее кофе и всегда ярко освещенного книжного магазина.

Собственные чувства выбивали Снейпа из колеи.

Лишь только вчера он выслушал внезапное предложение Гермионы присоединиться к ней на катке и, к собственному нескончаемому удивлению, согласился. Гермиона была ужасной фигуристкой и больше вопила от страха, чем каталась. Снейп не упустил своего шанса подразнить ее.

— Почему же вы решили прийти на каток, если вы едва стоите на коньках, не говоря уже о том, чтобы кататься? — вкрадчиво начал он, подъезжая ближе и беря ее под локоть.

— Мне захотелось попытаться. Моя первая попытка в детстве была неудачной, я чуть не сломала руку. Теперь со мной ты, и это мой второй шанс.

Она прижалась к нему, как виноградная лоза, заставляя его практически тащить ее за собой. Он определенно понимал в коньках больше, чем Гермиона. Хотя ее радостный визг поднимал ему настроение.

После этого Гермиона неожиданно втянула Снейпа в снежную битву. А через пару часов они оказались на пороге ее дома, раскрасневшиеся, мокрые от снега и слегка смущенные своим неожиданным ребячеством. Гермиона так и не осмелилась попросить Северуса сопровождать ее в Австралию. Снейп так и не осмелился попросить ее остаться. Хотя бы на это Рождество.

После этого она ушла, и следующие несколько дней он был предоставлен самому себе. Снейпу было так грустно, как никогда раньше. Его никогда не волновало Рождество, но весь Косой переулок казался теперь темным и мрачным без огней книжного магазина Гермионы.

Ближе к полуночи, когда Северус стал медленно погружаться в беспокойный сон, он вдруг заметил, что в окне книжного магазина слегка мерцает свет. Снейп вскочил на ноги и бросился через дорогу, забыв о своей палочке и теплом пальто. Он ожидал очередного пожара, горящих занавесок, или Крукшанкса, перевернувшего настольную лампу, чего он не ожидал, так это самой Гермионы, задумчиво потягивающей горячий шоколад у потрескивающего камина.

У Снейпа перехватило дыхание, он замер на пороге и несмело прошел в комнату, залитую теплым оранжевым светом и ароматом кедровых дров.

— Я думал, ты собиралась уехать на Рождество… — чуть слышно пробормотал он.

Гермиона подняла голову и жестом пригласила его присоединиться к ней.

— Я не знаю, как к этому всему относиться, Северус. К этому, что я даже не знаю как назвать, к моему магазину вторых шансов и к… нам с тобой.

— Я планировал напиться вдрызг и проспать до конца декабря, — Северус безрадостно пошутил. Гермиона покачала головой.

— Я работаю с тобой уже два года, хочешь верь, хочешь нет, но я не могу жить без твоей аптеки, саркастических шуток, умных замечаний и просто без твоего присутствия, — призналась Гермиона, залпом допивая горячий шоколад.

Снейп сел поближе и взял ее за руку, переплетая их пальцы вместе.

— Я скрытный человек, Гермиона, больше времени, чем нет, поэтому не жди от меня громких слов и горячих признаний, хотя я все же скажу кое-что: я жажду твоего присутствия. Я жду твой кофе по утрам. Жду, что твой камин будет гореть вечером. Твой магазин приносит мне радость. Как и ты.

Она почувствовала, как у нее перехватило дыхание от его слов.

— О, Северус, я не знаю, что сказать, — она ​​прерывисто вздохнула.

Снейп указал подбородком куда-то вверх и озорно улыбнулся. Гермиона проследила за его взглядом и покраснела: прямо над их головами расцветала омела.

— Что скажешь, Северус?

— Я скажу, что это наш второй шанс, Гермиона, давай его не упустим, — ответил Северус, прежде чем взять ее за подбородок и основательно поцеловать.

И пламя камина горело для них ночь напролет, наполняя комнату оранжевым светом, а их сердца теплом и любовью.