Вселенная на двоих (гет)

1

Есть такая категория людей — «ничьи». Они немного эгоистичны, самовлюбленны и горделивы. Им сложно построить отношения, ибо они не ищут утешения в других (но если и находят, то это навечно). Такие люди сами по себе. От них исходит холод и одновременно притягательная сила. Их сложно понять и тем более почувствовать — они наблюдатели. «Ничьи» — их чувства, эмоции и желания находятся под властью рационального мышления, оценки происходящего и поиска выгодной позиции. Они не стремятся попасть в стадо. Они «ничьи» — и так им проще.

Я проснулся от ночного кошмара. На часах зеленым светилось 3:30. Еще какое-то время не понимал происходящего и просто лежал, глядя в потолок. Я слышал каждый удар сердца, он в стократно отдавал в мои барабанные перепонки, дыхание было спокойным. Еще немного, глаза привыкли. Моему взору предстал обычный знакомый вид: желтые обшарпанные шторы, старенький шкаф и телевизор, на котором стояли часы. Внезапно меня охватила дрожь, я укутался еще сильнее в одеяло. В голову стали приходить мысли о моей жизни, я обычный подросток до которого никому нет дела. Я ничем не занимался, прогуливал школу и особых талантов у меня тоже не было. Родителей у меня нет, так и не знаю, что с ними случилось, жил я со своей тетей, которой на меня было все равно. Ее звали Элис, и она из ниоткуда появлялась в квартире и в никуда уходила. Короче, видел я ее редко, в основном она даже не ночевала, а если и приходила, то поздней ночью и так же рано уходила. Все наши отношения сводились к тому, что она давала мне денег, которые оставили мне родители и кричала на меня за то, что я не убрался в ее отсутствие. В общем, не жизнь, а сказка. И от этой сказки иногда становилось так тошно, что хотелось помереть. Но я сильно не парюсь, ведь все мы когда-то умрем…

Время неслось незаметно, нужно было собираться. Я нехотя встал с кровати. Зашел в такую же старую душевую, как и все, что здесь есть. Видимо, никто никогда не знал, что существует слово «ремонт». Посмотрел в зеркало и как всегда с отвращением стал рассматривать свое тощее лицо. Вид, конечно, был у меня мрачный, а огромные синие мешки под глазами никогда не исчезали с моей физиономии. Я посмотрел на свое тело и почувствовал ненависть. Искренне ненавидел то немощное худощавое тело, а цвет моей кожи был впечатляющий, если бы лечь в гроб — точно покойник. Еще раз взглянув на свое лицо, я достал зубную щетку и принялся вычищать желтые от сигарет зубы. Странно: такой молодой, а тело мое дряхлое, как у старика. Никогда не пойму эту жизнь.

Закончив все процедуры, я отправился в поисках завтрака. На кухне неприятно пахло чем-то сгоревшим, по всей видимости Элис снова что-то спалила. Она ужасно готовит. Я открыл холодильник и не удивился, что там ничего не было, кроме двух яиц. Придется опять пойти в кафе напротив, а денег у меня было не густо. Открыл шкаф, меня сразу обдало запахом плесени. Вы не представляете, как меня уже выводил из себя этот дом. Схватив первые попавшиеся вещи, я оделся и обул свои любимые кеды, впрочем только их я и одевал. На лестничной площадке разминулся с соседкой, которая меня всем сердцем ненавидела из-за того, что часто прихожу домой пьяный. Она всех пьяных ненавидит ибо у самой муж алкаш. Что-то пробубнил ей, выбежал на улицу. Мне почему-то очень не хотелось находиться в этом здании. Свежий воздух сразу взбодрил меня. Нащупав мелочь в кармане, я перебежал дорогу. Меня сразу встретила официантка, милая такая девушка, она всегда мне улыбалась. Не знаю то ли только мне, то ли всем, но иногда я замечал, как она подглядывает за мной.

— Тебе как обычно? — спросила Кэт, было видно, что она рада меня видеть.

— Да, — улыбнулся ей в ответ, застенчиво отвел глаза и, глядя себе под ноги, прошел в зал.

Я сразу сел у окна. Мне нравилось наблюдать с утра за толпами людишек, как они торопятся куда-то, бегут, спотыкаются. Я наслаждался таким хаосом, мне всегда смешно от такого безумия. Все они живут так, как будто точно знают, что завтра проснутся. Пихаются, скандалят из-за того, кто не уступил место и прочее. Так и сидел, пил свой кофе с булкой, который уже принесла Кэт, мир как будто замирал вокруг меня, я находился в какой-то капсуле времени, в которой время длилось вечность, а все вокруг непрестанно двигалось и торопилось жить. Я безмолвно улыбался такому катящемуся в пропасть миру и на душе моей становилось легче. Допив свой кофе, расплатился и оставил чаевые. Я всегда оставлял ей чаевые, она единственная мне нравилась. Честная она что ли, не знаю как объяснить, но доверял ей больше чем всем нашим политикам вместе взятых.

Я вернулся в свою страшненькую квартиру, взял рюкзак, который никогда не собирал. Направился на остановку, как и все я не переносил общественный транспорт, но после того. как меня выгнали с 7 класса в школе напротив, мне приходилось мучатся каждое утро и ехать через 3 квартала. На улице было сыро и прохладно: лучшая погода, которая может быть. Люди с убитыми лицами окружали меня, все стояли угрюмыми и мрачными, будто все, что у них есть в жизни — несчастья и горести. Это было ужасно. Наконец-то подъехал мой автобус, зеленый такой с ворчливым водителем, он всегда жаловался. Я зашел, кинул ему мелочь за проезд и направился в самый конец. Он, как всегда, стал бурчать, что ему все надоело и его жена стерва, что его друг, с которым он учился, стал обеспеченным человеком, а он из-за жены стал тем, кем он является, в общем, нытье, проблемы, нытье. И под такое сопровождение мне пришлось ехать двадцать минут. Когда мы подъехали к моей школе, я с радостью выпрыгнул из автобуса и осмотрел это мрачное здание. Школе моей было лет сорок и она была такой же обшарпанной, как и моя квартира. Не знаю почему, но меня это старье и рухлядь просто преследует во всем. Все что как-то касалось меня непременно оказывалось гнилью, люди не исключение. Народ уже потихоньку шел на уроки, а я стоял и думал в очередной раз, не прогулять ли мне. Все таки решившись пойти, устремил свой шаг, прямо к входу, что было большой редкостью. Меня всегда караулил директор или классная, чтобы за что-то отчитать, поэтому я всегда заходил через черный вход. Но сегодня мне было почему-то все равно, то ли это так повлиял на меня ранний подъем, то ли планеты встали в один ряд, короче пошел туда прямо в руки зверю.

Подойдя поближе, увидел нашего препода, чего и стоило ожидать. Я было думал развернуться и обойти, но не успел. Виктор Стренд уже позвал меня к себе и я, повинуясь, как ягненок, покорным шагом шел к нему. Это был средних лет мужчина в аккуратном костюме, очках и начищенных до блеска туфлях. Всегда у него была чистая рубашка и прекрасная шевелюра, которую, по всей видимости, он укладывал несколько часов. Меня это раздражало, я никогда не любил педантичность, а он был ярким ее примером.

— Почему тебя не было всю прошлую неделю? — поинтересовался он, в его голосе чувствовался гнев.

— А вам то что? — я никогда не любил, когда кто-то вмешивался в мои личные дела, тем более такой человек, как Вик — так называли его ученики. Он только делал вид, что переживает за тебя, а сам в сторонке покуривает сигареты, думая как быстрее от тебя избавиться. Таким он был человеком.

— Не огрызайся, с таким успехом не долго и вылететь со школы, — упрекнул меня он.

— Чего вы больше всего и ждете, — со злобой произнес и протолкался между ним и толпой во входную дверь, задев его ненароком плечом.

Я шел до ближайшего поворота, еще ощущая его испепеляющий взгляд. Наконец-то прозвенел звонок, и все разошлись по кабинетам. Я же был в поисках своего. Вообще наша школа была небольшой: одно четырехэтажное здание с небольшим парком и стадионом при нем. Все кабинеты были практически одинаковы, отличались только кабинеты астрономии, химии, физики и биологии. Там всякие прикольные штуки были: модели, аппараты и прочее. Я не любил учиться, так как меня бесило, что информацию нужно просто зубрить, а не понимать. А мне всегда было интересно, как все устроено. А когда спросишь кого-то, то тебе только и отвечали: «Это не по теме урока, спроси позже». И вот так всегда: ты хотел осознавать, а тебя заставляли тупо учить. Не нравилась мне наша система образования, надеюсь когда-то ее поменяют. Единственный предмет, от которого меня не тошнило, это литература, я вообще любил читать. Просто телик мой не работает, а в квартире моей был огромный шкаф со старыми книгами. Мне очень нравиться запах потрепанных книг, когда открываешь их и чувствуешь связь с прошлым. Представляешь себе сколько людей ее открыло, сколько держало в своих руках и что по сути она намного старше тебя, как и знания, что она хранит. Передо мной оказался нужный кабинет, я помялся немного и набравшись духу открыл дверь.

Сказать, что все были шокированы меня увидеть — не сказать ничего. Вы бы видели их лица. Училка смотрела на меня как на мертвеца, а после короткой паузы указала мне пальцем конец кабинета. Я не смотря в глаза своим однокашникам прошел на свое место и посильнее спрятал шею под воротник. Чувствуя на себе чужие взгляды, я уткнулся в тетрадь и стал рисовать. Я неплохо рисовал, как для любителя, но занимался этим только от безделья. Монотонный голос училки убаюкивал меня, я надеялся что урок будет длиться как можно дольше, не хотел с кем-то разговаривать. Уставший, я просто уснул…

Спустя время меня разбудил парень с нашего класса, угрюмый такой. Он был самый тупой в классе, еще хуже меня, что наверно вообще невозможно, но этот парень бил все рекорды. Природа наделила его массивным телом, он был накачан, нажрал себе такую массу, что в школе его никто никогда не трогал. Хоть он и раздражал всех. Лицо у него было обветренное и все в ссадинах, черные волосы растрепаны во все стороны и давно не бритое лицо. Брутальный, но для кого-то даже симпатичный. Хоть я и не разделял такого мнения. Как ни странно у него первого в классе отросла борода и он, гордившийся ею, никогда не думал сбривать ее. Мол пусть все видят, кто тут настоящий мужик. И это был мой «друг».

— Ты где пропадал? — первым делом спросил он. Сначала я вообще не понял, что он сказал, Рик всегда бубнил себе под нос.

— Та так, на койке валялся, — заговорщицки улыбнулся я, зная что он не отвянет. Он сам часто прогуливал школу в больнице, потому даже без расспросов сразу поверил. Все дураки такие наивные.

Увидев, что ко мне уже было приближаются остальные, я быстро собрался.

— Пошли, — сказал я Рику, не так для компании, а в качестве ледокола, его просто всегда все побаивались и расходились на его пути, как блохи. А я просто пользовался таким бонусом нашей «дружбы». Спрятавшись за его спину, я вышел из класса, не обращая внимания на разговоры и вопросы одноклассников. Не сказать, что мне было стыдно или неловко с ними говорить. Просто я не хотел никого видеть. Мы вышли на лестничную площадку черного входа, чтобы покурить. По всей видимости, он тоже пользовался бонусами нашей «дружбы» и всегда брал у меня сигареты. Вот такой у нас был симбиоз. Что странно, мы даже никогда не общались по душам, всегда либо он мне рассказывал всякие пошлые истории, которые с ним происходили, либо я ему вешал всякую лапшу на уши. Но все же это было лучше, чем просто ходить вместе покурить. Он меня раздражал, как и все здесь, но почему-то я так привык ходить с ним, что уже не мог ходить сам. Я чувствовал, как меня разъедают чужие взгляды, а с ним я был вроде как под некой защитой.

Перемена закончилась, а мы стояли глядя в окно. На улице стояла мерзкая погода, начался мелкий дождь. Струйки воды стекали по стеклу и это было похоже на ходы в муравейнике. Капля за каплей вода собиралась в мини-ручейки и лилась куда-то вниз. Рик уже направился к коридору, я направился за ним. Такая тяжесть окутала мою голову, что мне не хотелось ничего, кроме как лежать дома под одеялом и читать, попивая кофе, но я торчал тут. Мы зашли в кабинет астрономии и расселись по местам. Учитель рассказывал новую тему, что-то про созвездия. Я не особо слушал, но когда он закрыл все жалюзи и выключил свет, я вернулся сознанием в класс. Он достал какой-то шар, в котором горела синяя лампа и в момент на нашем потолке образовалось звездное небо. Я сразу нашел медведицу, и тут преподаватель стал рассказывать про каждое созвездие и показывать его. Это, конечно, было намного интересней, чем всякие электронные модели Вселенной, так как тут ты чувствовал связь с реальностью. Я так заслушался, что не заметил как закончился урок. Такое бывает очень редко.

— Алекс, правда, что квайзеры существуют? — внезапно ко мне обратилась одноклассница, сидящая впереди меня.

От неожиданности я даже дернулся. Все знали, что иногда я увлекался астрономией, даже купил себе телескоп, только он уже давно пылился в шкафу.

— Конечно, хотя некоторые ученые сомневались, но физически, они должны существовать, — быстро ответил я и направился к выходу. У меня не было желания разговаривать с Анной.

Она была хорошей девушкой из примерной семьи и все такое, по сравнению с ней я чувствовал себя полным уродом. Казалось, она святая, никогда ничего плохого не сделает. Может и правда было так, а может просто я такой ужасный, что в сравнении она ангел. Вообще Анна была даже ничего, с аккуратной фигурой, роскошными рыжими волосами и лицо у нее было действительно ангельское. Не представляю, почему у нее еще не было парня. Наверное, потому что чересчур святая, а все мы, такие грешники, боялись осквернить ее. Да и скучно с такими. Во всех нас сидят бесы и оставаясь наедине, мы хотим давать им свободу.

— А она ниче так, — похотливо улыбнулся Рик, когда мы вышли с класса.

— Не тронь ее! — прикрикнул я, сам не знаю от чего. Меня жутко бесил Рик, он был еще тем бабником. Не пропускал ни одной юбки. Рассказывал мне обо всех его похождениях. А с его слов, он даже изнасиловал пару девчонок. За это я готов был разорвать его. Я терпеть не мог, когда милых девушек растлевали такие аморальные уроды, как Рик. А больше всего бесило, что они сами же вешались ему на шею. Так что и виноваты сами.

— Та не ссы, она не в моем вкусе, можешь забирать, — он дружески пихнул меня локтем. По моей коже прошлись мурашки. Мне стало противно, я послал его куда подальше. Он не понял моей реакции и также послал меня. Я просто устремил свой шаг к кабинету, сдавливая кулак с такой силы, что он весь посинел. Его тупость меня доконает. Правду говорят: дурак — всегда прав. Еще день не закончился, а мне уже тошно. Я снова уместился в конце класса, стал рисовать свои эротические фантазии.

Не успел я дорисовать, как Анна повернулась ко мне и увидела всю эту похабщину. Мне стало так стыдно, хоть сквозь землю провались.

— А ты классно рисуешь, — только и всего сказала она, как-то странно улыбнувшись. С пониманием что ли.

Я ничего не ответил, только уже спрятал свою тетрадь в рюкзак. Училка что-то мутно рассказывала про историю, я же все это уже читал и не имел ни малейшего желания слушать, поэтому я достал свое дряхлое «яблоко», наушники и устремился в нирвану.

Я вообще любил музыку, можно сказать даже был меломаном. Приятно, когда на волнах любимой музыки уносишься мыслями куда-то вдаль, откуда их уже не достать. Ты расслабляешься и забываешь обо всем и наконец-то мозг отдыхает от всевозможного в твоей голове. Особенно классно так гулять. Тогда под любимый бит растворяется весь мир. А ты в нем…

2

Наконец-то я отсиделся все уроки и с большим облегчением вышел со школы. Теперь огромная толпа детей заполнила местную улицу. Я как всегда свернул к остановке. На улице шёл мелкий дождь. Я натянул капюшон и спрятал руки от холода. Скоро подошёл нужный автобус, все те же угрюмые лица и бубнящий водитель. Интересно, что за все время, как я езжу на этом автобусе, ни разу здесь не видел счастливого человека. А водитель такой же неудачник. Иногда, осознавая такое, понимаешь, что жизнь проходит зря. Все как-то на повторе? И от этого хочется выть. Наверно, всю свою молодость я смогу уместить в нескольких предложениях. Печально такое осознавать. Мы ехали в автобусе, в ушах играла какая-то грустная песня, а сквозь расплывчатое стекло виднелся город. Свет люминесцентных вывесок переливался по каплям, мне казалось это забавным. Прям как в голливудских драмах.

Я стоял у подъезда и все не решался войти, мне не хотелось снова оказаться в этих стенах. Это так странно, вот у вас было подобное чувство, когда собственный дом кажется чужим? В конце концов мне было некуда деваться и я направился в свою квартиру. На пороге стоял не самый приятный запах. Видимо утренний «завтрак» не успел выветриться. Есть было нечего, поэтому я кинул свой рюкзак, взял деньги из заначки, она была в пуфике у входа.

В привычном кафе Кэт уже принесла мне омлет с соком.

— Тебе нельзя так все время питаться, — отчитывала меня она. Но мне было от этого приятно. Она не как все. Она ругалась, потому что ты ей на самом деле был не безразличен, а другие — только, чтобы выплеснуть свои нервы. Кэт меня жалела, я это знал и пользовался этим. Когда ты никому не нужен, то цепляешься за каждого, кто уделяет тебе внимание.

— Та ничего, когда-то я буду успевать готовить и больше у вас не будет постоянного посетителя.

— Ахаха, Алекс я думаю, пока это случится, то кафе уже закроется, — парировала он.

— Если вы закроетесь, я помру с голодухи, — улыбнулся я. Первый раз за день.

— Хочешь я могу тебе готовить?

— Ты сейчас смеешься надо мной или серьезно? — я немного был шокирован, услышав такое.

— Ну да, почему бы и нет, я все равно пока что бездомная, вот, живу здесь в подсобке.

— Кэт, что случилось? — удивился я.

— Да так, ничего. Повздорили с хозяйкой.

— И теперь ты живешь тут?

— Ну, это временно. Ой все, Алекс. Отстань. — Она уже повернулся, чтобы уйти.

Услышав такое, я был в ступоре. Недолго размышляя, я сразу пригласил ее к себе.

— Ну я не знаю, а твоя тетя не будет против?

— Пфф, да ты же знаешь, она не живет здесь, просто приходи. Конечно, там не лучшие условия, но лучше чем в подсобке. Немного.

— Хахах, ты такой смешной, для меня сейчас это будет целый замок. Спасибо большое. За такое я тебе буду готовить не только омлет, — улыбнулась она, посмотрела на блюдо и, смеясь, подмигнула мне.

Я не знал, что делал, но твердо ощущал, что должен ей помочь. В мире так мало людей, которые помогут тебе. И я решил причислить себя к ним. Не знаю как объяснить, но я впервые почувствовал свою значимость и решимость.

Мы договорились, что она придет сегодня после рабочего дня. Закончив ужин, я быстро пошел домой. Нужно было все подготовить.

Открыл дверь, горелый запах уже не бил в нос. Много чего было разбросано прям в коридоре и в комнатах. Первым делом я собрал все вещи и запихнул их в один шкаф. Времени оставалось не много, часа с пол, так что я принялся подметать. Худо-бедно, убравшись первый раз за месяц, я направился в свою комнату и был немного растерян тем, что скоро здесь будет еще кто-то. Я уже жалел, что, не обдумав, пригласил ее. Наверняка Элис накричит на меня, а может ей и все равно. Хотя нет, она наверняка заподозрит ее в воровстве. Здесь-то и воровать было нечего, но она была такой материалисткой, что готова удушить за копейку.

Как ни странно, у всех меркантильных гнилые душонки. Внезапно в дверь раздался стук. У меня прошел мандраж. Я соскочил с дивана и уже стоял у двери. Все не решаясь открыть ее, я обернулся назад и увидел, как ущербна моя квартира, мне стало стыдно, но другого пути уже не было. Еще помедлив, прощаясь с одиночеством, я распахнул дверь.

Кэт стояла в своем красном пальто и с распущенными волосами, она была ниже меня. Я почувствовал в себе мужественность, глядя на такое хрупкое тело. Всегда чувствуешь свою силу только сравнивая себя со слабым. Она улыбнулась мне и смущенно посмотрела мне за спину. До меня дошло, что я запнулся и уже несколько секунд разглядывал ее, мне стало так стыдно.

— Ой, да, проходи, — я признал свою оплошность и застенчиво почесал затылок, пропуская ее мимо себя.

Она прошмыгнула в квартиру и кинула свой рюкзак на пол. И тут я понял, что у меня даже нет для нее должного места. Помявшись, я провел ее вовнутрь, показал ей крохотную гостиную с теликом и диваном, свою комнату, которая была чуть ли не метр на метр. Там была лишь кровать и узкий стол, заваленный книгами.

— Я смотрю, ты любишь читать, — обрадовано произнесла она.

— Да так, телевизор не работает, — пояснил я. Но она пропустила это мимо ушей.

— В наше время, так мало людей читают, — жалобным тоном сказала она. — От этого все проблемы, люди не развивают себя. Вот я люблю читать. Можно брать твои книги?

— Да-да, конечно, бери все, что нужно, — мы прошли в комнату Элис, которая была чуть лучше моей, только с кроватью, шкафчиком с книгами и окном с видом на соседнюю крышу.

— Можешь спать здесь, когда ее нету, а если придет, то в гостиной.

— Хорошо, спасибо большое, — она поцеловала меня в щеку, я почувствовал, как покраснел. Без сомнений, она мне нравилась.

— А у тебя есть душ?

— Да, там дверь в коридоре.

Она наконец-то сняла пальто и, взяв рюкзак, закрылась в душе. Было странно осознавать, что теперь мне нужно будет следить за собой и я теперь не смогу в открытую смотреть фильмы 18+. Не то чтобы я был извращенцем, просто мне нравился пошлый юмор. Я чувствовал себя каким-то стесненным, а ее с первых минут уверенность смущала меня еще больше. Она вела себя, как моя любовница, пока она купалась, я слышал как хлопочет вода. Я представил себе, что было бы, если и правду мы стали любовниками. Моя фантазия настолько разыгралась, что у меня даже появилась эрекция. Внезапно дверь открылась. Я сидел на стуле в коридоре. Не знаю почему, я сразу встал, как если бы в класс вошла учительница, настолько выработанная привычка, что я чувствовал себя рабом системы. Проследив за ее взглядом, я понял, что она смотрит прям на мои гениталии, которые явно выпирали сквозь мои узкие джинсы. Она улыбнулась, а я, покраснев, как помидор, быстро направился в свою комнату, по пути бросив ей, чтобы она располагалась, как дома. Наверное, я выглядел огромным глупцом. Конечно же, она меня воспринимала, как ребенка и сейчас наверняка смеется с меня. Я ударил себя ладонью по лбу, хотелось провалиться под землю. Я — мастер неловких ситуаций.

Пролежав так минут тридцать, я понял, что должен выйти. Но не знал под каким предлогом. Потом вспомнил, и, собрав охапку книг, вышел к ней. Она по-хозяйски лежала на диване, листая что-то пальцем на смартфоне. Она не видела меня, поэтому тихонько подошел сзади и кинул возле нее три книги.

— О, спасибо, — отложив телефон сказала она. — Ты извини меня, я не хотела смутить тебя.

— Та ничего, проехали, — не глядя в глаза сказал я. — Я пойду спать, если придет Элис, — разбудишь.

— Ок, доброй ночи, — она ласково улыбнулась мне.

— Взаимно, — холодно ответил я

Закрывшись в своей комнате, я внезапно почувствовал усталость, будто весь день, не замечая ее, мой организм работал, а теперь вся тяжесть упала на меня. Веки наливались, я стал зевать, упал на кровать и, сам того не заметив, уснул. Я редко спал здесь, мне больше нравилось спать на диване, не знаю почему, но так я ощущал себя комфортнее. Никогда не любил маленьких помещений, типа моей комнаты.

3

Я открыл глаза, в комнате было очень темно, я мог только догадываться сколько времени. Пару раз ночью мой сон прервался и я снова пытался уснуть. Мое одеяло валялось где-то на полу, я проснулся в этот раз от холода. На моем смартфоне было уже 8:00, мой автобус должен был приехать через полчаса. Хорошо, что я спал одетый. Я вышел, в гостинной уже никого не было, в комнате Элис тоже. Наверное, Кэт уже на работе. Схватив рюкзак, я было собирался выйти, но обомлел от увиденного. На кухонном столе стояла тарелка с яичницей и чаем. Подойдя поближе, я увидел записку от Кэт, на которой было написано: «Алекс, я купила продуктов, а то у тебя в холодильнике мышь повесится. Приятного аппетита. Если можно, принеси мне, пожалуйста, ключи от квартиры, просто я сегодня раньше освобожусь». Я такого не ожидал и давно не видел ничего прекрасней. С удовольствием поев, я принялся искать запасные ключи, найдя их в шкафу, выбежал на улицу. Перебежал на красный дорогу, зашел в кафе.

— Вот, держи, — улыбнулся, протягивая ключ.

— Спасибо большое, я оправдаю доверие, — она подмигнула мне.

Быстро распрощавшись, я побежал на остановку, еле успев вскочить в уже собиравшийся ехать автобус. Спустя минуту мое дыхание пришло в норму. У меня вообще были слабые легкие, потому что я очень много курил. Наконец-то мы приехали, и я с хорошим настроением вышел с автобуса, даже не замечая всю дорогу нестерпимого водилу. В этот раз я не хотел портить себе настроение и пошел через черный вход. Никого не встретив на своем пути, я зашел вовремя в кабинет, усевшись за привычное место.

— Эй, чего не здороваешься? — упрекнул меня Рик, подойдя ко мне.

— Да, привет, привет, чего ты?

— У меня есть что тебе рассказать, вчера такое было! — благо, он не успел договорить, как прозвенел звонок, и все уселись по местам.

Наверняка, у него снова произошла какая-то потасовка или же он снова с кем-то переспал по пьяни. У меня от таких рассказов уже голова трещала, он был предсказуемым, как сопливые любовные романы. Если у него что-то случалось, то это было либо драка, либо секс, а иногда и все вместе. Такой тупоголовый человек, этот Рик. Что самое ужасное, он считал, что мне все это интересно слушать. Вечно так бывает, что человек тебе что-то рассказывает, а ты пропускаешь все мимо ушей и думаешь о своем, а потом он еще тебе и спасибо скажет, и похвалит, что ты хороший слушатель или понимающий друг. Люди так наивны.

Просидев несколько уроков, мы вышли с ним покурить, и — что вы думаете? — все было, как я и говорил:

— Капец, жаль тебя не было. Вчера такая взбучка была. Человек десять и каждый сам за себя. Я двоих вырубил, а потом и самому досталось, — он показал на разбитую губу. — Я дальше смутно помню, но досталось хорошенько. До сих пор все болит. Эх, посмотрел бы ты на такой баттл. — Мы уже направлялись в кабинет.

— Да, жаль, — ответил я, нисколько не сожалея о том, что вчера не был с этим придурком.

— Сегодня пойдешь со мной в клуб?

— Не знаю, посмотрим, смотря для чего.

— Та так, на охоту выйдем, — это он так называл поиск новых девушек.

— А что, старой уже нету? — поинтересовался я, не испытывая ни малейшего интереса.

— Та надоела она, вечно подарков хочет, а я что, похож на мажора? Сказала мол, если хочу ее, то должен хотеть и подарки ей дарить, ну, я и послал ее подальше.

— Ясно, ну тогда может и пойду, — мне было все равно нечего делать.

— Тогда сегодня в восемь, я позвоню.

— Договорились.

Мы пожали руки и зашли в кабинет.

— Где вы были? — докапывалась вредная училка.

— Ссать ходили, — грубо ответил Рик и уселся на свое место.

Чувствуя свою беспомощность, она разгорячилась и стала орать на него, чтобы учил нормы этики. Они перекрикивались еще минуты две, не обращая ни малейшего внимания на класс. Потом она уже стала открыто оскорблять его и высказывать свое «радужное» видение его будущего, в котором он превратился в алкаша, который не платит алименты, как и его папаша. Рик жил лишь с матерью и ненавидел, когда кто-то заводил речь об его отце, тем более его выводило из себя, когда их сравнивали. Не выдержав, Рик грубо ее послал, плюнул ей в ноги и вышел из кабинета. В принципе, я полностью его поддерживаю, никто не имеет права осуждать твою семью, даже когда это не самая лучшая семья. Нет ничего больней, чем выслушивать бредни или горькую правду о своих близких. Я сам был такой и поступил бы также. Училка еще какое-то время горячилась и злилась на других, докапывалась за домашнее задание, которое я никогда не делал. Мне уже надоело торчать здесь, я собирался свалить с последних уроков. Когда прозвенел звонок, я с облегчением вышел и направился к выходу.

На улице который день была плохая погода, темные облака закрывали солнце. Местами ветер брызгал на меня водой с деревьев. Я не знал, куда идти, мне ничего не хотелось. И я решил пройтись пешком до дома, да и другого выхода не было, ближайший автобус через полчаса. На улице было странно пусто. Только машины мчались туда-сюда. Наверное, все на нелюбимых работах вкалывали в надежде получить побольше фантиков, чтобы удовлетворить свои никчемные желания. Я видел, как мир катится на дно. Люди стали циничны, алчны и жестоки. Не знаю, может, это было всегда так. Но я ясно понимал, что любой готов зарезать тебя, дай лишь нужное количество денег… Правильно говорят — у всего своя цена. Под ногами мокрый асфальт был в трещинах, не поднимая головы, я шел мимо кафе, огромных офисов, баров и клубов. Магазины сменяли один другого: продуктовые, мебельные, обувные, ювелирные и кондитерские — все это сливалось в один организм, все это давало жизнь этому пропащему городу. Запахи смешивались в один. Бензин. Выпечка. Мусор. Духи. Цветы. Меня тошнило от этого. Наконец-то я свернул в жилые комплексы. Обшарпанные дома с маленькими окошками и темными крышами. На улице никого, будто вымерли все. Я прошел мимо еще одного дома, из открытого окна повеяло жаренной картошкой. Мой желудок сжался, а рот заполнился слюной. Я по-дикому хотел есть. В кармане было не густо. Но до дома оставалось еще чуток. Вроде, Кэт скупилась утром, наверняка должно было быть что-то. Пройдя еще пару сотен метров, я оказался на родной улице.

К счастью, холодильник реально был завален продуктами, наверное, она таким способом хотела расплатиться за квартиру. Я схватил первое попавшееся, что можно было съесть сырым, и ел, пока не почувствовал, что желудок переполнен.

Довольный, я лег на диван и взял первую попавшуюся книгу. Я читал, пока мои глаза не устали и уснул. Хорошо, что я заснул днем, это бывает очень редко. Не любил я спать днем. Учитывая то, что мне еще сегодня ночью в клуб с Риком, это было как нельзя кстати. Мне снился какой-то бред. Я проснулся в холодном поту. Огляделся, осознав, что я в безопасности, успокоился. Был уже вечер. Скоро должна прийти Кэт.

Дверь распахнулась, в комнату зашла уставшая Кэт. Она кинула рюкзак на пол и увалилась рядом со мной.

— Трудный день? — поинтересовался я

— Да так, куча вредных посетителей.

— Понимаю.

Я стал замечать, что есть такие дни, когда тяжело почти всем. Наверное, из-за погоды или еще чего-то. Я реально понимал ее, так как ясно осознал. Мы впитываем то, что сами посылали окружающим и то, что они нам посылают, если мы не пропускаем сквозь себя, то все остается в нас. Это я понял еще давно, просто прочитал книжку. В свои восемнадцать я прочел много психологических книг и многое, что там пишут, — правда. К сожалению, большинство не понимают этого. Забывая себя развивать, как личность, ты принуждаешь себя на обычную посредственную жизнь.

Мы сидели и тупо смотрели на черный экран телевизора. Мы были так рядом и так далеки. Я не ощущал ее присутствия, роясь в своих мыслях. Я думал о своей ничтожной жизни без целей, эмоций, грез. Я не жил, а плыл по течению. Как труп, влекомый водными силами неизвестно куда, пока его не выбросит на берег. Меня не пугала смерть, я ничего не боялся. Казалось, ничего нет хуже бессмысленной жизни. Это было поистине непонятно. У меня полностью пропал инстинкт самосохранения. Мое безразличие к будущему пугало и завораживало меня. Хорошо так жить, ничего не боясь и не цепляясь за тленность. Поток души, вечно ищущий истины, было причиной моего существования.

— Может, возьмешь? — Кэт пихнула меня, я будто очнулся от сна. Кто-то звонил мне.

Я взял трубку, это был Рик. Я чуть не забыл о нашей встрече. Поняв к какому клубу мне подходить, я вышел на улицу в поисках такси. Хорошо, что деньги еще оставались в заначке, но их было не так и много. Поймав первую попавшуюся машину, я уселся в затхлый старенький мерс. Водила был неразговорчивым, с небритым лицом и больше смахивал на бандита, чем на водителя такси. С трудом объяснив куда мне ехать, мы наконец-то ускорились. Улицы с приходом тьмы были наглухо заполнены. Мы проехали мимо центра, и моему взору открылась вся подноготная города. Наркоманы, алкаши, шлюхи, дилеры и воры заполнили пространство. Буквально на каждом углу стояло пять-шесть девушек в ожидании новых клиентов. Какие-то невзрачные парни барыжили всякой химией. Распатланные мужики валялись прямо под домами и то ли ловили «кайф», то ли бились в конвульсиях от ломки. Если бы мне сказали, что я умер, то это точно был бы ад. Все вокруг залилось красным люминесцентным светом. Тут и там яркие вывески зазывали к себе. На улицах было по-своему светло.

Наконец-то мы подъехали к месту назначения. Рик в своей лучшей одежде ждал меня у входа. Я даже не знал, как та дыра называется, да и все равно было.

— Ты уверен, что пройдешь фейсконтроль? — с недоумение оглянул он меня с ног до головы.

— Проверим, — я махнул рукой и направился внутрь.

Охранник посмотрел на меня и хотел было уже спросить паспорт, но Рик вовремя вмешался, спросив что-то и я проскользнул мимо. Внутри было душно и практически ничего не видно, свет зажигался под такт музыки, и пространство заполняли разноцветные лучи.

— Чуть не попался, — Рик положил мне руку на плечо.

— Да.

— Ну что? К бару?

— Ок.

Я пошел за ним, проталкиваясь сквозь толпу незнакомых людей. Громкая музыка глушила и дезориентировала в пространстве. Мы подошли к стойке и Рик заказал себе коньяк с колой, а я взял «кровавую Мэри». Я не хотел напиваться, даже не знаю, что я тут делал. Мне почему-то резко захотелось уйти, я почувствовал себя в чужой тарелке. Все эти люди, музыка, свет — все было чужим. Толпа входила в транс и следовала такту битов. А мы стояли у стойки чего-то ожидая.

— Долго мы будем стоять тут? — не выдержал я

— Подожди еще немного, дай поймать кого-то.

Я кивнул и оглянулся по сторонам. Неподалеку от нас стояли две девушки, как-то фальшиво смеясь. Я пересекся с одной из них взглядом и моментально отвернулся. Потом я стал замечать, что они пялятся на нас, я сразу сказал об этом Рику, желая поскорей уйти. Мне не нравилась такая шумная обстановка.

Рик направился в их сторону, тронув меня за локоть, чтобы я шел за ним. Это были обычные девушки: одна шатенка, другая блондинка, по одежде видно не из бедных. С маскарадным лицом — я так называю перекрашенных. Одна была шалавой, я понял еще до того, как она что либо сказала. Ее ярко накрашенные губы, телодвижения и взгляд — все говорили за себя. Я много таких повидал. Другая, наверное, такая же, хотя ничего такого в ней я не заметил.

— Не против, если мы с другом присядем здесь? — учтиво произнес Рик, я было чуть не залился хохотом. Он делал вид, что он интеллигентный молодой человек и говорил так скромно. Можно подумать, он очень благородный парень. Зная же его на самом деле, мне хотелось упасть со смеху прям здесь.

Девушки скромно разрешили нам присесть и такая же лживость в их голосе веселила меня. Я будто смотрел пьесу недоделанных актеришков. Все это было очень нелепо и смешно. Хорошее начало вечера. Рик стал подкатывать и познакомился с ними, представил меня. Я без удовольствия пожал им руки, ощущая от таких прикосновений грязь на руках.

— Какие планы на завтра? — спросил Рик блондинку, видимо он ее и собирался цеплять.

— Ну, не знаем, — ответила та, — наверное, пока никаких, а что, есть предложения?

— Если ты будешь свободна, то может дашь номер, а там придумаем что-то? — я уже представлял, куда он ее поведет, что будет ей говорить и как себя вести.

Это меня в нем и раздражало. Он был такой же фальшивый, как все. Рик переспал со столькими, что ему уже лень выдумывать что-то. Каждую свою потаскуху он ведет в кафешку с выпечкой, там такой уютный интерьер, что представительницы женского пола сразу видят в нем домочадца, милого и ответственного человека. При них он даже не матерится, хотя делает это всегда. Разговаривает лишь на скромные темы и всегда поддерживает разговор своих спутниц. Через день он ведет их в парк, еще день и на наше с ним место. Это был старый заброшенный завод на окраине, оттуда открывается восхитительная панорама на весь город. Поистине красивое место. И все, птичка в клетке, он затаскивает их в койку и становиться собой, после чего многие сразу и уходят от него. Он этому только и рад.

Она записала свой номер в его контакты. Рик предложил ей потанцевать. Я нисколько не жалел ее, хоть знал все наизусть, что с ней будет. Все в мельчайших подробностях. Мне было не жаль таких. Я остался наедине с другой и ничего не нашел умней, чем тоже пойти с ней танцевать. Все-таки, было бы некрасиво поступить иначе. Не испытывая ни малейшего желания этого делать, я наблюдал за ней и еле двигался в такт музыке, благо, меня спас медляк и мы просто крутились на месте. Ее руки были на моей шее, а я положил свои на ее бедра. Искоса поглядев на Рика, я уже увидел, как он трогает за задницу ту блондинку. Я даже имен их не запомнил. Видимо, дело несколько ускорится и он обойдется и без двух дней. Бывали и такие случаи. Иногда, сами девушки вешались на него, не понимаю почему, но так случалось.

Мы то и дело задевали другие пары. И меня уже тошнило от такой тесноты, не любил я таких мест. Я хотел, чтобы Рик поскорей закончил и свалил вместе со мной. Но, видимо, он собирался оставаться здесь надолго. После нескольких танцев, мы вернулись к стойке.

— Ой, ты такой смешной, — смеялась блонди, Рик был на высоте. Хотя я видел фальш в нем или, может, это она такая тупая, но они меня уже раздражали.

— Рик, можно тебя, — я дернул его за рукав.

— Что?

— Я думаю, мне пора, ты со мной?

— Пфф, еще чего. Я думаю мне перепадет уже сегодня, — на его лице появилась похотливая улыбка.

— Ну, как хочешь. — Мне было плевать на него.

Я попрощался с этими разгульными девушками и собрался идти к выходу. Выпил я очень мало, меня просто немного расслабило. На улице в нос ударил свежий воздух. Я вдохнул полной грудью и мое сознание затуманилось. На улице по-прежнему ходили всякие непонятные личности, пахло «травой». Я сам не курил, нет, но Рик баловался косяками. Поэтому я сразу узнал этот запах. Улицы были залиты неярким красным светом, а в переулках царила ночь. Собираясь выйти к главной улице, где я мог еще поймать такси, я оказался в одном из таких переулков. Свет в доме был выключен. Проходя мимо одного из окон, я услышал явные стоны, мне стало от этого смешно. Я хотел было кинуть что-то им в окно, чтобы хотя бы постыдились так орать. Я сначала подумал, что вообще кого-то избивают. Но услышав пару фразочек, я сделал предположение, что это просто пара бдсмщиков. Еще немного и я был бы дома. Я свернул в еще один переулок и там я увидел пару парней, которые что-то считали в руках. Они меня заметили и сразу спрятали это в карманы. Я хотел было развернуться и уйти, но было поздно. Да, и я подумал, что это какие-то наркоманы.

— Эй, есть закурить? — хриплым голосом спросил один из них.

— Нет, ребят, вот сам ищу у кого бы взять.

— Что ты мне рассказываешь, а если я карманы проверю? — я сразу понял, что наткнулся на местных гопников, и понимал, что нужно бежать. Вспомнив все, чему нас учили на самообороне, я собрался силами.

— Да, на проверяй, — я развел руки, подпуская его поближе. Как только он оказался на достаточном расстоянии и стал ощупывать мои карманы (мне повезло, что он был ниже меня и немного наклонился), я со всей силы ударил его локтем по голове, отчего тот пошатнулся и упал на колени. А другой пока ничего не понял и получил от меня ногой по промежности. Теперь нужно было бежать.

Весь алкоголь развеялся, я со всех ног бежал к основной улице. Я слышал их крики мне в спину. Они клялись найти меня и тому подобное, ну как обычно пугают. Мои ноги не чувствовали усталость и, пробежав полквартала, я выбежал к магистрали. Куча машин сновали туда-сюда, я побежал параллельно машинам, в ожидании такси. Я понимал, что меня никто не преследует, но продолжал бежать. Я поднял руку и спустя пару десятков метров для меня остановилась одна. Усевшись на заднем, я назвал улицу. И уткнулся в окно, прощаясь с этими мерзкими улицами и вечером. Меня немного трясло. Задышка. Я никогда еще не чувствовал столько адреналина. Мне хотелось поскорей приехать домой. Внутри была такая пустота, не знаю, откуда она взялась. Мне ничего не хотелось, вечер был неудачным и я жалел, что не остался дома. Уже было поздно, и город потихоньку вырубался. Я вглядывался в ночные огни города и смотрел сквозь них. Когда мы уже подъехали к подъезду, городские фонари отключили.

Я вылез в кромешной тьме, и лишь слабый свет освещал мой путь. Я быстро поднялся к себе и тихонько открыл входную, пытаясь не разбудить Кэт. Она, видимо, спала в комнате Элис, так как на диване ее не было. Пробравшись на носках к своей комнате, я скинул кеды и увалился на кровать. Укрылся одеялом и пытался уснуть. Было так холодно. Я думал о бессмысленной жизни. Я был бы счастлив умереть сейчас, но что-то, неведомое мне, все еще останавливало меня от суицида. Я поднял глаза на потолок, в комнате была тьма. Мое воображение рисовало на черном потолке необъятные просторы космоса. Всевозможные звезды и солнечные системы. Все, что было на уроке астрономии, проецировалось моим воображением на черный потолок. Я видел все в ярких красках. Вот Млечный Путь с оттенком фиолетового, вот красный Гигант. Мне стало интересно, и я попробовал представить себя в масштабе. В голове был вид от третьего лица, вот я лежу в затхлой комнатушке. Вот дома, улица, и машины туда-сюда снуют. Наша планета так красива с космоса. Я вижу, как она кружится, приглашая меня к себе и все под тобой такое мелкое. Огромные континенты так быстро двигаются. Наша Солнечная система, разные планеты, Солнце так ослепительно, оно горит, но не сжигает. Вот наша Галактика, неимоверное количество звезд всевозможных размеров и красок. Вот множество других галактик, их такое количество, что мои глаза не могут разглядеть сквозь миллиарды световых лет нашу систему. Мне становится смешно: по сравнению с этим, моя несчастная жизнь такая глупая и крошечная, что я уже не парюсь о будущем. На душе стало странно, спокойно. Раз уж я родился и еще не умер, значит не зря, если уж в таком огромном мире нашлось место и для меня. Мои веки наливаются, и я засыпаю. Так сладко я не спал очень давно, во снах меня нашли мои вечерние мысли и я отправился в путешествие по космосу.

4

Я с радостью проснулся, нежась под теплым одеялом, сомневался в том, нужно ли мне вообще вставать. Нехотя покинув свою берлогу, я сходил умылся. Холодная вода быстро разбудила меня. На кухне меня ждал завтрак. Как же хорошо жить с тем, кто заботится о тебе. Я чувствовал благодарность к Кэт и даже некую любовь, кто бы еще обо мне так позаботился. Завтрак был еще горячий и я с удовольствием съел всё до самой крошки. День с утра задался, я с приподнятым настроением направился к привычной остановке. Автобус опоздал, но это не испортило мое расположение духа, как и вечные крики водителя и даже эти грустные лица вокруг.

Я ворвался в кабинет с улыбкой, училка что-то прорычала мне, но мне было нипочем. Мой разум был в покое.

— Ну, ты хоть у нее номер взял? — спросил Рик, когда мы вышли на курилку.

— Да нет, зачем, она мне не понравилась.

— Ухх, ну как знаешь, а вот у меня вчера такое было, — с липовым блаженством произнес он, мне стало противно.

— Да-да, знаю, вы с той блонди уже вчера трахались, — грубо прервал я его, не желая выслушивать очередную вульгарную историю.

— А ты-то откуда знаешь? — он был очень тупым.

— Да все понятно было с самого начала.

Он неудачно пошутил, что будет всегда меня брать, чтобы я говорил ему прогнозы по этому поводу. Подпортив мне настроение, он ушел со школы к своей новоиспеченной подруге. Мне тоже не хотелось оставаться здесь, я собирался свалить. Забрав рюкзак, направился к выходу. Я почти дошел к дороге, как кто-то положил мне руку на плечо. Холодок прошелся по спине, я обернулся и увидел знакомые лица. Это были вчерашние гопники. Не знаю как они меня нашли, видимо, навестили вчерашний клуб. Не успел я и дернуться, как мне в нос прилетел удар. Я почувствовал вкус крови, теплая жидкость поплыла по моим губам и подбородку. Следующий удар прилетел от другого прямо в живот, я согнулся пополам. Сверху кто-то приложился мне локтем по спине и я упал. Я попытался подняться, но это было ошибкой. Мне ударили ногой по ребрам. Я не был уверен, что не слышал хруста. Комок крови подступил к горлу, я сплюнул. Потом пришелся еще один удар. Я согнулся и прижал голову к коленям, закрывая голову руками. Удар шел за ударом. Через очередной удар я уже не чувствовал боли. Они били, но мне было все равно. Я залился смехом, сквозь кашель, харкая кровью. Через какое-то время они убежали, но я продолжал находиться в таком положении. Когда я почувствовал тупую боль от синяков, распластался на асфальте. Ко мне подбежала Анна.

— Ты в порядке?

— Да-да, не беспокойся, — отхаркивая кровью, ответил я.

Небо было покрыто свинцовыми тучами. Мое лицо было в крови, я встал и подо мной образовалась маленькая лужица красной жидкости.

Анна помогла мне подняться. Я вытер рукавом кровь и направился к остановке. Живот жутко болел, как и спина. Я согнулся и поковылял. Анна шла рядом, придерживая мою руку.

— Может тебе помочь добраться домой? — с жалостью произнесла она.

— Нет, я сам, — никогда не любил, когда меня жалели люди, которых нужно самих жалеть.

— Ты уверен?

— Да, иди уже! — со злобой ответил я.

— Ну как хочешь! Тоже мне! — она развернулась и ушла.

Я не хотел ее обижать, но другого выхода не было. Мне было стыдно за свой поступок, я не хотел никого ни видеть, ни слышать. На душе было тошно, меня душила злоба. Уроды. Ублюдки. Чтоб им. И как они только меня нашли? Все тело болело, местами я чувствовал онемение, как будто определенный участок кожи становился камнем. Так плохо мне не было давно. Я чувствовал вкус крови во рту. Усевшись на лавку, я держался за ребра. Наверное, они мне все-таки что-то сломали, но я не хотел никуда идти. Мне хотелось лежать дома под одеялом, иногда это лучшее лекарство. Все раздражало вокруг. Эта погода, эти люди вокруг, этот воздух, пронизанный выхлопными газами, этот город…

Мой автобус пришел. Люди отстранились от меня, как от прокаженного, по лицу была размазана кровь, и все худи в крови. Разбитый нос и убитые глаза. Мне было абсолютно плевать, что думают обо мне другие. И мне казалось это правильным. Мы не должны думать о мыслях других. Если бы мы знали, как редко люди думают о тебе, мы бы перестали переживать по этому поводу.

Спустя несколько кварталов мой пыл остыл и мне стало как-то равнодушно ко всему вокруг. Я вышел на своей остановке и направился к дому. В подъезде меня заметила соседка.

— Вот молодежь, ни о чем не думают. С ума уже посходили со своим интернетом. Жестокие стали. — Читала морали взбалмошная, увидев меня, но я ее и не слушал.

В квартире было неуютно, все стало таким чужим. Я не знал, что со мной происходит. Мне было настолько тошно. Ком к горлу подошел, из глаз потекли слезы. Я не плакал, нет, никаких эмоций, просто по щекам текла соленая жидкость. Я умылся, чувствуя на вкус свою кровь и слезы. Снял худи и увидел ссадины и синяки по всему торсу. Нашел в аптечке бинт с мазью и обработал гематомы.

С трудом перевязав свои ребра, я увалился на кровать. Мне было ужасно плохо. Кажется я даже уснул.

Я не знал куда деваться от того, что тебя окружает. И возможно ли спрятаться от самого себя? Мне осточертела бессмысленность этого мира. Я не находил себе места, шныряя по квартире, на полке взял первую попавшуюся книгу. Минут пять я читал один абзац и не мог ничего понять. Такое бывает, когда читаешь и ничего не лезет в голову. Мне надоело. Дома было делать нечего, я решил прогуляться. На улице холодный ветер брызнул на меня водой с крыши. Это разбудило меня и я решил сходить в парк. Он был в квартале отсюда. Смотря под ноги, я проходил яркие витрины магазинов, старые домики с облупившейся краской, новые высотки.

В такую погоду людей было мало. Лишь несколько парочек гуляло. У меня было очень странное чувство. Как будто я не находился в своем теле и был всего лишь зрителем. Со мной такое часто случалось. Это ужасное столетие, когда в многомиллионном городе чувствуешь одиночество.

Деревья обнажились, укутав землю разноцветным покрывалом. Местами еще было видно газон. Летом я всегда любил приходить сюда с книгой и наушниками. Я лежал на мягкой, как пух, траве и наслаждался запахами сочной зелени, цветов и солнца. Просто закрывал глаза и было хорошо. Видно было лишь еле видный янтарный свет. И теплые лучи падали на щеки, они становились такие материальные, будто их можно пощупать.

Лето — время любви и наслаждения. Я обожал лето. Воспоминания хлынули в голову, я прослезился. Когда мое сознание очнулось, вокруг меня был тот же мертвый парк. Потемневшие опавшие листья. Черные кроны. Небо затянутое тучами. Не хочу это все, мне хотелось вернуться в детство — невинное время. Когда я еще не понимал бессмысленности жизни, когда все казалось таким необъятным, необычным. В то время, когда не боялись упасть и запачкаться. Мы дурачились, как могли и все наше время проходило на улицах. А теперь… А теперь и не знаешь куда деться от всего этого.

Я проходил мимо деда на лавочке, как он подозвал меня к себе.

— Не сыграешь ли? — он жестом пригласил присоединиться к шахматам.

— Боюсь, у меня плохо получается, — я не врал.

— Ничего, я тоже не профи, — он улыбнулся сквозь седую бороду.

Мне он показался хорошим человеком. Не знаю, как я это понял. Иногда бывает, что вот только увидишь человека, сразу можешь сказать каков он. Кто-то называет это аурой, энергией, еще чем, я знаю лишь, что это существовало. Я сел и взял черные.

— Сейчас мало людей гуляет, все работают или учатся, а ты что? — любезно поинтересовался он.

— А я пытаюсь не пропустить жизнь сквозь пальцы, — умничал я, мне казалось он осуждает меня, что я не в школе.

— И то верно, — он уже «съел» моего ферзя. — А я вот свою пропустил, — он грустно вздохнул.

— В смысле?

— В прямом: всю жизнь прожил, гоняясь за иллюзиями, мне казалось все успеется, все будет, а в итоге сижу вот, играю в шахматы с совершенно незнакомым человеком.

— Вы разве одиноки? — я его понимал.

— Да, — он отвел глаза в сторону и стал все вспоминать. — В наши дни привыкаешь к одиночеству.

— Я тоже так считаю.

Он рассказал мне историю своей жизни. Начиная от такого возраста, как я и заканчивая старостью. У него была яркая насыщенная жизнь. Он уже в двадцать имел престижную работу, связи и уважение. Шиковал, как только мог. Путешествовал и растрачивал деньги. Меняя женщин, как рукавицы, ему казалось, что он еще не готов к семье. Он никогда никого не любил, впрочем, его тоже. И вот, когда наконец-то он влюбился в ту самую и ему казалось, что он обрел смысл своего существования, потерял ее. Она ушла от него, потому что он был слишком слабохарактерным и сам не знал, чего хотел. Теперь все, что у него было — это открытки из городов, воспоминания и деньги, никому не нужные деньги.

— Знаешь, хочу сказать тебе сынок. Несмотря на то, что все хотят счастья, большинство страдает из-за трагически ошибочного представления о том, в чём оно заключается. Мой совет: если нашел ту самую, не отпускай, не нашел — ищи… Да это плен, да, ты никогда не будешь свободным, да, ты будешь страдать. Твое сердце будут разбивать и топтать, и порой тебе будет казаться, что ты никого никогда не любил. Но лишь взгляд, запах, прикосновение любимой — и твое ледяное сердце растает. Ради любви горы свернешь. И только она имеет смысл, потому что любовь — вечная мистерия энергии. И только создавая ее и оберегая мы касаемся вечности, — по его щекам потекли слезы, он вытерся рукавом, собрал шахматы и ушел.

Видимо, ему было слишком больно осознавать свою бессмысленность. Я смотрел ему вслед и думал о том, как мало людей по настоящему любят.

Какое непонятное слово — «любовь». Для каждого она своя. Я не верил, что можно любить больше трех лет, мне казалось, что очень многие люди путают привычку с любовью. Ну а есть ли смысл жить без этой привычки?

В мире так много вопросов, на которые мы не знаем ответов. Даже в эпоху интернета, кибернетики и биоинженерии мы все также знаем лишь то, что ничего не знаем. Я сидел на лавке и смотрел, как городские голуби снуют в поисках пищи. Вечно голодные, как мы, они ищут и ищут, сами не зная чего. Мне стало скучно и я встал, распугав всех птиц. Нащупав в кармане наушники и телефон, я включил погромче музыку и направился обратно. Все больше и больше людей теперь встречались мне по пути. Интересно, все ли они довольны своей жизнью? Биты играли у меня в голове в их ритм билось мое сердце. Да, однозначно, я был меломаном.

Я шел со своими мыслями и был так отрешен от происходящего вокруг. Мне хотелось раствориться в музыке. Но, к сожалению, мне пришлось спуститься с небес на землю -желудок заурчал. И как писал Ремарк: «Кем бы ты ни был: поэтом, полубогом или идиотом, все равно. Каждые несколько часов ты должен спускаться с неба на землю, чтобы помочиться. От этого не уйти. Ирония природы». Какие жизненные слова. Я нащупал мелочь в кармане. На кафе мне уже не хватало, мне ничего не оставалось, кроме как купить что-то в продуктовом.

Я так не любил ходить по магазинам. Не то, чтобы я чего-то смущался или еще чего. Просто не любил расплачиваться с продавцами, видеть их фальшивые улыбки или того хуже лица, покрытые гримасой боли. На этих лицах читалась все безразличие к работе, жизни, будущему. Не понимаю, как люди могут работать на ненавистной работе. А потом врать всем в округе, как они любят свое дело.

Да, человек — самое противоречивое существо на этой планете. Парк был позади, и я отчетливо улавливал грязный воздух, наполненный выхлопами и смогом. Мне стало от того душно. Я дышал глубоко, но не хватало воздуха. Только в сравнении познаешь все вокруг. Я зашел в первый попавшийся магазин. В нем полки были завалены всяким хламом, я называл его «пищевой мусор». Как только люди могли есть всю эту гадость? Правильно говорят: «Ценишь лишь то, что потерял». Я давно стал понимать ценность домашней пищи. Меня выворачивало от всего, что лежало здесь. Я купил пару бананов и вышел прочь. Через несколько кварталов я уже был дома.

Войдя в квартиру, понял, что пришла Элис. На пороге стояли ее сапоги и висело пальто.

— О, ты наконец-то пришел. Вижу ты научился готовить. Молодец, — она сидела на кухне и читала журнал.

— Это не я, — хотел было сказать, но она вовсе меня не слушала и продолжала:

— Да-да. Я вот че пришла. Ты не видел, где мои красные туфли? А то я забыла их.

Ее волновали только деньги и одежда. Мне казалось, она настолько глупа, что куда там мне. И как только она нравится кому-то? Обычная расфуфыренная куртизанка. Ей было тридцать пять, но выглядела она на тридцать. Худая, как анорексичка (она вечно сидела на дурацких диетах), ярко накрашенные губы. Ну точно дама из той улицы, где я был в клубе с Риком.

— Нет, не знаю. Мне это, деньги нужны. — Больше мне от нее и ничего не надо было.

— Держи, — она достала упаковку денег, перевязанных резинкой.

— Ого, почему так много? — удивился я. Что-то было тут не так.

— А я тебе не говорила? Ой, да забыла, наверное. Я вообще в последнее время так много забываю. Вот недавно, представь, забыла про встречу с подружками. Ох и расстроились они тогда, мне еще пришлось потом извиняться перед всеми…

— Ближе к делу! — прервал я ее.

— Так, вот мне мой предложил поехать в отпуск. Ему там по работе нужно что-то. Короче, мы полгода за границей будем, это тебе наперед. Смотри все сразу не потрать, — она понимающе улыбнулась.

— Я — не ты, не потрачу.

— Да, молодец, ты у меня такой хороший. Ну так ты не видел?

— Да нет же, — она нереально меня раздражала.

— Ну ладно, тогда пойду я, — она стала обуваться.

Я уже привык, она никогда не задерживалась тут надолго. Ей было абсолютно наплевать на меня, она никогда не интересовалась моей жизнью. Ну оно и к лучшему. Даже не заметила мое разбитое лицо. Иногда лучше, чтобы никто и не вспоминал тебя.

— Пока, — безразлично сказал я.

— Па-па, — она захлопнула дверь.

В моих руках была солидная сумма. Я спрятал ее в свою заначку, а все, что было там, забрал. Экономить уже не приходилось. Я лег на диван и внезапно почувствовал насколько я одинок. Мне стало от того противно. Ужасно осознавать, что ты никому не нужен.

А еще я понял, что не могу лежать на боку, видимо, мне реально ребра сломали. Я вспомнил все произошедшее, и мне стало еще хуже. Полная тишина вокруг угнетала меня. Тело болело, душа стонала. Я думал о суициде. Интересно, что пока ты живой никто и не вспомнит о тебе, а когда умираешь, все сразу суетятся, собираются и говорят, каким хорошим человеком ты был. Это было смешно.

Меня всегда забавляло, как просто люди врут друг-другу. Я представил, как все собрались на мои поминки, даже Рик. Как этот болван рассказывает, какими мы были друзьями. От этого становилось так тошно. Только из-за такого я и не хотел умирать, все будут пялиться в твой гроб и думать, как же все равно. Просто смешно. Я хотел раствориться, исчезнуть, пропасть для всех так, чтобы никто и никогда не вспомнил, кем я был.

Я лежал, обнимая подушку. Это было единственное, что согревало меня всю жизнь. Мне казалось, что подушка — самое родное и близкое, что у меня есть. Я болван, правда.

Я пролежал так до вечера. Мысли отравляли меня, но я не мог от них избавиться. Мне хотелось биться от этого об стену. Очень неприятно, когда не можешь избавиться от плохих мыслей, от которых только плакать хочется. Скоро должна была прийти Кэт, но я не хотел, чтобы она меня таким видела.

Спустя десять минут входная дверь открылась. Я не хотел вставать и так и лежал.

— О, привет. Скучаешь тут? — иронично сказала она, когда распаковывала пакет с продуктами.

— Угу, — промычал я.

— Ты что, заболел?

— Да нет, не беспокойся, — безразличным тоном произнес я.

— А ну повернись, я посмотрю, — она подошла ко мне, а я продолжал лежать, глядя на диван.

— Не надо, Кэт. Правда, все в порядке, — противился я.

— Да повернись, ты же не будешь так до утра лежать, — она тронула меня за плечо своими тонкими пальцами и я повернулся к ней.

Она дернулась, увидев меня и приложила холодные пальцы к моему разбитому носу, на ощупь пытаясь понять, где травма.

— Ууу, сильно тебя. Болит, наверное. Сейчас я схожу в аптеку и мы будем тебя лечить, — она обнажила свои белоснежные зубы, и это была такая приятная улыбка, что я улыбнулся в ответ и согласился.

Я приподнялся и резкая боль пронзила мой бок, моя гримаса боли вызвала тревогу у нее.

— Что там? — с осторожностью спросила она.

Я приподнял толстовку и она увидела гематомы на моих ребрах.

— Все понятно, сейчас. Я скоро приду, — она быстрым шагом вышла с квартиры.

Ушла, а я удивлялся, что она даже не расспрашивала меня кто, как и за что. Не то, что остальные. Мне нравятся люди, которые не стремятся лезть в твою душу, дабы знать больше, чем им нужно.

Когда Кэт явилась, она принесла в руках пакет с лекарствами, мне стало так приятно, что хоть кто-то может обо мне позаботиться. Она достала какую-то мазь и приказала мне задернуть худи. Ее ледяные пальцы прикоснулись к моей горячей коже, я дернулся, но потом привык. Хорошо втерла мазь, она перевязала меня заново, ибо то, что сделал я, никак не назвать перевязкой. А потом дала еще один тюбик, чтобы я помазал нос и пластырь.

— Спасибо, — искренне сказал я.

— Да не за что, обращайся, — она подмигнула мне и рассмеялась. Ее смех был такой звонкий и приятный, прям как у ребенка. А главное, он был настоящим, а в нашу эпоху фальши это очень редкое явление. Я улыбнулся в ответ.

Мы посидели некоторое время, читая книги, а потом она ушла к подружке. И я снова остался один. Мне было тепло на душе и одновременно грустно. Почему нужные люди всегда покидают нас?

В голову лезли мысли о родителях, я о них ничего не знал. Все говорили, что они погибли и всякое такое, но мне не давало покоя то, что они оставили мне деньги. Разве они знали, что умрут? Я ничего не понимал. Да и мне не нужно понимать, эту тему я прошел еще давно. Я был одиночка, никому не нужный волк. Элис абсолютно плевать на меня, она даже ничего не заметила, увидев мое разбитое лицо или просто промолчала. Шалава меня бесила, ей лишь бы мужика и денег побольше. Ну, хоть мои не украла.

Меня наполняла ненависть. Я еще раз вспомнил тех уродов. Прокрутил все в голове, каждый удар и пинок. Я будто опять почувствовал вкус крови. Мои внутренности лезли наружу, и я задыхался. Боль пронзала каждую клеточку. А теперь следы этого утра останутся на мне еще на несколько недель. Синяки были повсюду, на руках, ногах, животе, лице. Хорошо, что хоть нарики подзаборные дрыщами были, и все цело. Почти. Мне стало дурно и душно в четырех стенах. Я позвонил Рику, мне необходимо было напиться, чтобы не понимать и не воспринимать навязчивые мысли.

Мы договорились встретиться на нашем месте. Это был старый заброшенный завод на окраине. Город был на склоне, а это здание было на самом пике. Оттуда открывался самый лучший вид на город. Мы часто сидели там, встречая рассвет. Иногда я сам приходил туда, чтобы послушать музыку.

Это было единственное место, которое не раздражало меня, а даже наоборот. Там моя душа освобождалась от суеты тленного мира. Я становился наблюдателем, отрешенным. Если вы наблюдаете, как вы злитесь, злость уменьшается. А если вы наблюдаете любовь, любовь растет. Само наблюдение все меняет. Я очень любил наблюдать.

На улице было прохладно, я накинул капюшон. Сырость казалось проникает в каждую частицу моего тела, в мои кости. Я не чувствовал ледяных пальцев ног. Ночные огни загорелись и улицы осветились не ярким светом. Все как будто происходило в замедленной съемке, звуковые волны расслабляли мой ум, легкой походкой я направился на остановку. Кроме меня никого не было.

Спустя время, горя синими фарами, подъехал нужный автобус. Я сунул деньги водиле, он кивнул и я уселся в первом ряду. Большое лобовое стекло открывало вид на ночной город. Я опустил голову на стенку и смотрел, как мимо проплывают машины, высотки, разноцветные вывески, всевозможные кафешки и клубы. Выехали с центра. Ничего не было видно, кроме дороги и жилых массивов. Наконец-то, спустя полчаса я был на нужной остановке. Недалеко находился и завод.

Вообще все было огорожено высокой стеной с проволокой, но мы знали лазейку — дыру в стене на самой северной стороне. Светя телефоном, я с трудом нашел нужную дыру и протиснулся меж камней. Всего было четыре этажа, это порядка пятидесяти метров, внутрь можно было пробраться только залезая с крыши по пожарной лестнице, а там уже были разбитые окна. Рик должен был быть там. Обойдя здание, я полез по лестнице. Было сыро и холодно. Я заметил, что мои руки были в грязи и тогда я уже точно понял, что Рик уже здесь. Посмотрев вниз, мне сжало живот, было уже порядка двадцати метров. Я не боялся высоты, но каждый раз, смотря вниз, чувствуешь страх. Инстинкты, ничего не поделаешь.

Вдохнув глубже, я полез снова. Моя нога соскользнула от мокроты и я чуть не упал. Сердцебиение участилось, я изо всех сил вцепился за поручень. Поставил ногу обратно. Дыхание не могло успокоиться, пока я не долез. Я был так близок от падения, что на какую-то секунду был уверен, что полечу вниз головой. Я был в безопасности, но сознание было еще в шоке.

— О, наконец-то! — Навстречу мне вышел Рик, который держал в руках две бутылки вина.

Мы ужасно пили с ним и частенько сидели здесь полностью в хлам. Бывает такое состояние, когда хочется забыться и просто ни о чем не думать, по другим поводам мы и не встречались.

— Да, — ошарашено сказал я, еще не отойдя.

— Что, чуть не слетел?

— Да.

— Та не ссы, я тоже, мерзкая погодка, — он плюнул в сторону.

— Держи, расслабся, — я взял протянутую бутылку. И отдал ему ее стоимость.

— Ммм, кто это так тебя? — поинтересовался он, увидев мое лицо.

— Та так, гопники одни. После клуба почистить меня хотели, так я отбился и убежал. А с утра вот грянули.

— Аааа, так вот кого они искали. А я то думаю. Они по улицам ходили всех по-твоему описанию расспрашивали, видимо, им таксист сказал, который привез тебя. Эх, если б мне сказал, мы им бы задали. — Он сделал глубокий глоток, и я повторил за ним.

Мы сидели под крышей и смотрели на маленькие огненные звезды под нами. Свесив ноги на краю, я ощущал тонкую грань между жизнью и смертью.

Тысячи разноцветных огней сновали туда-сюда. Это было похоже на светящиеся реки, потоком стремящиеся к одному. Сотни улочек смыкались между собой и все вели в центр. А в центре был сплошной свет. Когда мир погрузился в сон, там только все оживало. Город — странное место. Он дышит выхлопными газами и пытается затравить каждого своего жителя. Он соединял потоки энергии, двигая ими по своей прихоти. Живая пульсация жизни чувствовалась в нем.

Я пил, наслаждаясь, как горячая жидкость растекалась по моей груди и согревала меня изнутри. Как мой разум затуманился, думать становилось сложнее, картинка замедлялась, звуки соединялись воедино. Я был в некой неприкасаемой оболочке. С каждым глотком становилось легче.

— Смотри, что у меня есть, — Рик достал косяк.

Он часто баловался травкой, не то, чтобы был наркоман, нет, но это и отупляло его. Я никогда не пробовал, но почему-то мне стало настолько плевать на все, что я взял протянутую самокрутку.

Уголек тлел, я улавливал одурманивающий запах. Мне он не нравился. Все-таки как много зависит от нашего окружения. Рик объяснил, что нужно выдохнуть весь воздух и глубоко и медленно затянуться. Я так и сделал. Но горло сразу схватило, и я стал прерывисто закашливаться, как туберкулезник. Я не мог вдохнуть и казалось сейчас задохнусь. Грудь жгло так, как-будто я съел раскаленные угли. Когда приступ окончился, волна каннабиоидов накрыла меня с головой. Теперь я вообще не мог ни о чем думать. Мышцы лица на автомате складывались в улыбку, мне стало так хорошо. Все казалось таким забавным. Я засмеялся вместе с Риком, он ржал с моего приступа, мы сделали еще пару затяжек. Немного тошнило, я не знал зачем я это делаю, но не хотел позорится в глазах Рика.

Ночной вид был прекрасен. Голова стала такой легкой, что я ее и не ощущал. Мои чувства обострились, свет стал ярче и насыщенней. Запахи усилились, я улавливал запах мокрого бетона, спирта, и шлака. Мне казалось, что я могу быстро думать и двигался, как обычно. Но наблюдая за Риком понял что это не так. Он двигался в замедленной съемке, а на вопросы отвечал только спустя несколько секунд. Мне было все равно на эти побочки, но я ясно видел и понимал, что эта дрянь убивает наш мозг. Мои руки немного тряслись. Я уже выпил пол бутылки. Рик протянул мне еще раз, но я отказался, мне было достаточно.

— Ничего, как привыкнешь уже одного косяка будет мало. Это поначалу выносит с трех-четырех затяжек, а чем дальше, тем больше нужно, — пояснил Рик.

— А ты стал часто курить?

— Да, просто сейчас время такое, тошно на душе.

— Ооо, как я тебя понимаю, — я не знал, от чего и как такому человеку, как Рик, может быть тошно, но я чувствовал себя так же.

Так и становятся наркоманами.

Я забыл обо всем. Мне стало так легко и непринужденно. Рубиновая жидкость в моей бутылке заканчивалась. Я смеялся чуть ли не с каждого слова.

Мы с Риком были в стельку пьяны. Уже было поздно. На окраинах города свет давно выключился и теперь ярким пламенем горел лишь центр этой маленькой Вселенной. Мы уперлись друг другу в спины и смотрели на жизнь под нами. Я понял, что каким бы он не был ублюдком, но он нужен мне. Говорят, мы не любим в людях лишь то, что есть в нас. Что ж творится тогда в чертогах моей души?…

— Мне так все надоело, Алекс, — запинаясь сказал он. Было так странно слышать от него мое имя.

— Что именно? — безразлично спросил я, вглядываясь в огни.

— Все. Шлюхи эти, ты, вино, клубы.

— Что же тебя держит?

— Не знаю.

— Ты опять в поисках новой девушки?

— Нет.

— Ммм, на тебя не похоже, — с ним явно было что-то не так.

— Да, я ж говорю, надоело. Пора менять жизнь. — Задумчиво сказал он в никуда.

— Что ты имеешь ввиду?

— Я хочу новых ощущений. Любви, адреналина, дружбы. Я знаю, ты будешь ржать, но что-то меня перемкнуло. — Никогда ничего подобного не слышал от него. Я был поражен. Все-таки все люди имеют что-то общее. В не зависимости от их взглядов и образа жизни.

— Что ты думаешь делать? — мне стало искренне интересно, ведь он искал того же, что и я.

Нам всегда интересно слушать лишь то, что касается нас. Мы вечные эгоисты. В общении, чувствах — во всем.

— Не знаю. У меня была мысль снять все деньги со счета, что мне на колледж оставили и уехать куда-то. Нельзя начать новую жизнь, где собираешься похоронить старую.

— Ты чертовски прав, Рик, просто, черт, как прав. — Меня глубоко поразили и задели его слова. Я бы поступил также, но мне не хватало мужества. И все-таки, как в таком вроде «железном человеке» может быть капля сентиментализма? Значит, в каждом из нас горит искра, ищущая тепла.

— Может поедешь со мной? — такое предложение ошарашило меня.

— Ммм… нет, Рик, я не готов. Но для тебя это очень классная идея. Я сам бы так же поступил, но я… Не могу. Сейчас.

— Ну, как хочешь. А я убираюсь отсюда. — Он бросил пустую бутылку с крыши. Спустя секунду послышался хлопок.

— И куда поедешь?

— Наверное, к югу. Всегда любил тепло.

— Я тоже…

Мы глянули последний раз на город. И я тоже бросил свою бутылку. Потом мы встали, нас немного шатало, но у нас, так сказать, выработалась привычка и мы знали эти стены наизусть. Рик полез первым, а я за ним. Тело плохо слушалось, но безошибочно ступало по лестнице. Голова немного кружилась. Хорошо, что наши организмы были закалены к алкоголю.

Мы вышли к дороге, дабы найти машину. Но в такой поздний час наверняка никто здесь не ездил, мы вызвали такси. От нас воняло перегаром и наркотой, но к счастью таксист не выбросил нас из авто. Мы слушали музыку и под травой каждый бит отдавал еще сильнее в мозг, это было божественно. Наверное, я никогда не слушал такую кайфовую музыку. Теперь я понимал растаманов.

Заметив мое довольное лицо, Рик пояснил, что это одно из лучших ощущений при употреблении. Я его понимал. Мы высадили его около нужной улицы и поехали дальше. Таксист высадил меня и решил воспользоваться моим положением, не добавив сдачи, но когда я стал говорить, что он не добавил, то стал кричать на меня, что за вызов в столь поздний час, я должен по другому тарифу платить. Мне было не жалко тех копеек, но я ненавидел, когда у тебя воровали деньги прямо из под носу. Мы еще так кричали несколько минут, пока ему не надоело и он не надавил на газ и чуть не переехал мне ногу.

— Подавись, придурок! — крикнул я ему вслед, в ответ мне вылезла из окна рука, показывая средний палец.

Я выругался и сплюнул. Я был озлоблен, ненавидя его и всех людей. Все они такие, пытаются лишь использовать тебя.

Пошатываясь, я поднялся на свой этаж. Стараясь как можно тише провернуть ключ, зашел в квартиру и так же тихо закрыл за собою дверь. Было темно, поэтому я чуть не грохнулся, споткнувшись об обувь Кэт. Она проснулась.

Мне было жутко неловко, пришлось включить свет. Она лежала на диване в коротеньких шортах и короткой футболке. Я видел ее бархатную кожу, она была такой сексуальной. Она была без лифчика, и ее футболка просвечивалась. Я увидел ее соски и восхитительную грудь. Я откровенно пялился на нее, засмущав ее. Кэт села упершись об подушку и прижала колени к груди, ожидая дальнейшие мои действия. Я даже заметил ее трусики. Мне почему-то так захотелось ее.

Слабый свет мерцал под потолком. Я видел каждую частицу ее кожи, ее распущенные кудрявые волосы заводили меня. А от нежного и невинного взгляда больших карих глаз сердце уходило в пятки. Я не знал, что происходит с моими чувствами. Кровь ударила в голову и другие места… Она это заметила и еще больше засмущалась. Мы смотрели на друг-друга с минуту, и что-то во мне перевернулось, наверное, алкоголь придал смелости.

Я подошел, наклонился и поцеловал ее. Она была шокирована и оттолкнула меня, но я силой присосался к ее губам. Я стал целовать ее шею насильно.

— Ты напился, не надо. Отстань, — вырывалась она. Но в моей голове исчезли все тормоза. А ее слова только сильнее возбуждали меня.

Я ощущал свою силу, держа ее руками, она ничего не могла сделать. Я ухватился за ее грудь, она была мягкая, как шелк, я ничего мягче не трогал.

— Да отпусти ты! Это перебор, — она дала мне пощечину. Я оплошал и она сумела вырвать руку, пока я ее мацал.

Я схватил ее еще сильнее и прижался к ней еще сильнее. Я лапал ее попу, она была, как огромный сочный персик. Попытавшись снять с нее шорты, она стала кричать. Не знаю, что на меня нашло, но я закрыл рукой ей рот и ощущал свое превосходство. Мне это даже нравилось. Она вырывалась, как могла, но ее сил было слишком мало. Она вообще была хрупкой девушкой.

— Не ломайся, я знаю ты этого хочешь, — говорил я охмелевшим умом.

Я стал расстегивать ширинку, но был слишком пьян, чтобы иметь хорошую координацию. Поэтому забыл держать ее телом и удерживать руку на ее рте. Она сумела пихнуть меня ногой прямо в живот, я согнулся пополам.

Она вскочила, отпихнула меня в сторону и убежала в комнату Элис. Я побежал за ней забыв о боли. Доли секунды не хватило, как она захлопнула дверь и замкнулась изнутри. Я стал бить кулаками по двери.

— Ты все равно не сможешь там сидеть вечно! — яростно кричал я, не осознавая до конца своих действий.

— Открой! Или я ее выломаю нахрен. — Я ударил ногой по двери, но она была очень хорошо привинчена. Тогда я с разгону бахнулся об дверь, да так что у меня плечо онемело.

На секунду я замолчал. У меня было ощущение, что ее там вообще нет. Я прислушался и услышал всхлип. Поняв безрезультатность своих действий, я уселся прямо под дверью, оперевшись спиной об угол.

Мне было все еще смешно от происходящего, видимо, наркота еще не выветрилась. Я залился диким хохотом, не знаю от чего. Веки были налиты свинцом, глаза ужасно болели. Вокруг все теряло очертания, все плыло перед глазами. Наверное, я слишком много выпил. Мой живот воротило, я согнулся в комок и лег на пол. Сквозь маленький просвет я видел комнату, в которой луна освещала плачущую в подушку Кэт. Я долго смотрел на нее, пока мои глаза сами не закрылись. Так странно лежать с закрытыми глазами. Меня будто покрутили на каруселях и теперь моя голова ходила ходуном. Ощущение, что сам мозг перемещается в черепной коробке. От этого воротило. Но у меня даже не было сил подвестись.

— Кэт! Кэээт! Подними меня!… Пожалуйста, — жалобно простонал я, но мне никто не ответил. — Прости, — прошептал я под нос.

У меня не было другого выхода и я пополз к дивану, руки и ноги налились, и теперь я плохо их контролировал, видимо, спирт достиг своего апогея в моем желудке. Я ухватился за диван, пытаясь подняться. К счастью, у меня это получилось со второй попытки.

Еле дошел до туалета, и меня вырвало прямо в унитаз. Я чувствовал вкус своих внутренностей. Промыв рот водой из под крана, я плюхнулся как попало на диван и захрапел мертвым сном.

5

Я проснулся от жуткой головной боли. Горло сушило не по-детски. Веки плохо размыкались и все было еще расплывчатым. Я зашел в ванную. Напился воды и подставил голову под холодную воду. Виски так сильно болели, что я сомкнул зубы. Я плохо соображал. Я посмотрел в зеркало, это было ужасное зрелище. Растрепанные волосы с царапиной на щеке. Убитые глаза, а под ними огромные мешки и желтые зубы. Я плохо что помнил. Шатаясь, вышел на кухню, чтобы приложить льда к голове. Я открыл морозилку и засунул туда голову. Чуть-чуть полегчало. Потом взял горстку снега и приложил к виску. Дрожь прошла по коже, холод вонзился мне в спинной мозг, я держал его пока не перестал чувствовать что-либо. Только тогда я сел за стол, на столе стояла тарелка с яичницей и записка.

«Алекс, я знаю ты был пьян и ничего не помнишь, но мне лучше уйти. Ключи на пуфике.»

Я ничего не понимал, сощурил глаза и пытался вспомнить. Потом стали прорисовываться картинки вчерашнего. Все вспомнил, о нет. Боже, я не верил, что мог такое сотворить. Что вообще мне в голову пришло? Это все вино и наркота, во всем они виноваты и Рик. Как он мог меня так споить? Я потерял единственного не равнодушного ко мне человека. Я всегда умел все испоганить.

Мне было тошно от самого себя, я не знал чего хочу и что делать дальше. В горле стоял ком, а на глазах вырывались слезы. Мне было противно, я не мог простить себя, не знаю что на меня нашло. Всюду, куда бы я не пошел, я всегда брал с собой себя и я не знал, как и где можно спрятаться от меня. Не прикоснувшись к завтраку, я ходил туда-сюда, не веря в произошедшее. Гнев на самого себя кипел во мне.

Я бросил книги с дивана на пол и стал все крушить. Я схватил статуэтку на полке и бросил ее прямо в телик, он разбился с треском и легким взрывом. Воздух наполнился запахом горелой пластмассы.

Я хватал все, что под руку попадалось, и кидал это на пол. Потом упал на колени и разрыдался, как девчонка. Каким уродом я был. Ненавидел себя. Вокруг пустота. Тишина. Я был так одинок. А наконец-то встретив хорошего человека, так поступил с ним. Мерзко от самого себя.

Через час успокоился и подавил все эмоции. Все же былое не вернуть, а за поступки приходиться отвечать. Я запихал в себя завтрак. В голове было пусто, как и на душе. Я не знал, как все исправить и хотел вернуть время вспять. Жаль, что когда осознаешь, что ты натворил, то уже слишком поздно. Я не знал, как смотреть ей в глаза и вообще теперь я не могу ходить в кафешку. Мне некуда деваться.

Я остался дома, но не мог находиться в этих стенах. Спасением была улица. Там в толпе можно раствориться, слиться с разумом окружающего. Не думать ни о чем, а просто наблюдать за людьми.

Свежий прохладный воздух освежил меня. На противоположной улице Кэт подавала заказ на столик, и я пересекся с ней глазами. Она резко отвела от меня взгляд и отвернулась. Я продолжал смотреть на ее уходящую фигуру.

Так больно и пусто внутри. Мои ноги вели меня. Мимо проходили люди, проплывали машины, здания. Мой мозг пытался выключить мысли, но они приходили и приходили. Перед глазами застыл вчерашний вечер. Он снова и снова прокручивался в моей голове. Автобус. Рик. Вино. Лестница. Такси. Квартира. Кэт. Я не мог остановить это.

Пытаясь думать о чем-то другом, все тоже самое происходило на заднем плане. Вот всегда часами вспоминаешь нужные моменты, которые ты хотел бы запомнить на всю жизнь. А все плохие так отпечатываются, что часами безуспешно пытаешься их забыть. Шутки нашего разума. Мой взор следил лишь за моими кедами.

— Слепой что ли! — крикнул мне какой-то офисный клерк, когда я случайно столкнулся с ним. И поспешил дальше.

Ненависть. Она лежит в наших сердцах. Ее семя посажено с рождения, мы никогда его не замечаем. Сколько демонов томится в нас. До меня все никак не доходило, какой темный омут моей души смог решиться на такое. Неужели я всегда был таким?

Неужели я ничем не отличаюсь от того же Рика? Я, конечно, понимал, что все люди похожи, но в каждом ли из нас водятся черти? Мои мысли травили меня изнутри. От них никуда не деться.

Мы тратим всю жизнь на создание маски, ищем тысячи способов скрыть себя и свои чувства от окружающих. И жалуемся, что не можем найти человека, который увидит нас настоящим.

Я стал рассматривать свою руку. Удивительно. В тот момент я понял, что живой. Каждая клеточка покорялась моему разуму. Импульсы настолько быстро доходили до каждой из них, просто моментально. Интересно ведь, все эти клетки соединились, чтобы выжить, а я лишь одним решением могу уничтожить всю эту систему. Какая власть лежит в наших руках, слишком большая.

Я очутился в знакомом парке. Ноги сами привели меня сюда. Я глазами искал, сам не знаю что, но понял, как только нашел. Тот же дед сидел на лавочке.

— Добрый день, — грустно поприветствовал его, сев рядом.

— Добрый… Наверное. Живой и слава Богу.. — Он развернул шахматную доску ко мне и стал расставлять фигуры.

— Вы говорили, что вы много пережили?

— Да, какой уж там… — вздохнул он, — Ты не обращай внимание на прошлый разговор, то я так от нехватки общения. Знаешь, с нами, стариками, совсем ведь никто не говорит, — приветливая, но усталая улыбка озарила его лицо.

— Это да. — Я немного помялся, но все же спросил:

— Что вы бы делали, если бы сильно обидели женщину на нетрезвую голову?

Он серьезно посмотрел на меня, отодвинул доску. И задумался, глядя в никуда.

— А ты ее любишь? — поинтересовался он

— Ммм… Ну как тут сказать. Думаю, что чисто братской любовью.

Он приподнял бровь, наверное, не ожидал такого ответа.

— Тогда все куда сложнее. Конечно же, ты даже не извинялся, потому что боишься ее осуждающего взгляда? — он попал прямо в точку. Я смущенно кивнул.

— Если дорожишь человеком, то придется все исправлять. Она уже не будет доверять тебе и ваши отношения станут холоднее. Ну, женщины существа непонятные никому. Все, что я бы сделал, это вымаливал прощения. Тут дело в другом, совсем не важно, как и что ты будешь делать для того, чтобы она простила тебя. Если женщина любит тебя, то будет любить и хромым, и тупоголовым, и вором, и клоуном. Так что, если она тебя любит, то дай ей остыть. И она тебя простит раньше, чем ты придешь к ней. — Он улыбнулся.

— Я понял, — согласился я и почувствовал, как покой наполняет мою душу.

Да, конечно, я сотворил непростительную вещь, но это произошло в первый и последний раз. Впредь я смогу контролировать себя. И если Кэт чувствует тоже самое, что и я к ней, то она надеюсь сможет простить.

Мы сыграли пару партий. На улице было сыро и мерзко. Местами холодный ветер прорывался, прямо под кофту. Свинцовые тучи висели над мертвыми кронами. Меня передернуло от холода. Эдвард (так его звали) заметил это достал из сумки маленький термос.

— Ахаха, да у вас тут целый набор, — засмеялся я.

— Да-да, а ты что думал? — он иронично улыбнулся, налил мне чаю.

Дымок поднялся от кружки, она так манила своим теплом. Взяв протянутый чай, я вдохнул весенний аромат. Видимо, это были какие-то цветы. Он так приятно и сладко пах. Я никогда не слышал ничего подобного.

— Спасибо.

— Твой ход, — он показал рукой на доску.

Я принял вызов и походил конем. Эдвард был очень милым и аккуратным человеком. Седина его только украшала, придавала шарма. Сразу видно, что это человек мудрый. Мало таких. Я сёрбал горячий чай, он обжигал мои губы. Но каждый глоток согревал мое тело. Такой пряный на вкус. Будто я глотал само лето. А оно отдавало свои лучшие соки именно мне.

Давно я не сидел так ни с кем. Я был не спец в шахматах, но даже пару раз выиграл. И был так рад. Словно наивный ребенок.

Впервые я ощутил чувство, когда дитя хвалится своим родителям за его успехи. Что-то смешанное с гордостью и маленьким счастьем, наверное, тысячи слов не объяснят его. Да, несомненно у меня не было детства. А иногда так хочется побыть ребенком. Чтобы серый мир не давил, а глухие стены не сжимали тебя в своих объятиях. Чтобы радоваться, как прежде, теплому лучу солнца и даже лужам. Видеть все в радужных очках… Но увы, время неустанно движется, забирая нас с собой, неся в глубокую темную пропасть.

— Хорошо сыграл, — похвалил меня он и стал собираться.

— Вы уже уходите? — удивился я, мне казалось мы не просидели и часа.

— Так уже пора, ты время-то видел? — засмеялся Эдвард.

Я взглянул на мобильник и понял, что не заметил, как уже сидел здесь второй час. Я вздохнул, помог ему собраться. С трудом попрощался с чашкой чая и собрался уходить.

— Как тебя хоть зовут? — спросил он. Я совсем забыл представиться.

— Алекс, очень приятно, — я протянул руку, он пожал ее своими шершавыми руками. Но хват его был отнюдь не как у старика.

Нужно было придумать, как лучше встретиться с Кэт. И некое подобие плана, витало у меня в голове. Нужно было достать деньги. Я вспомнил про недавно полученное богатство и быстрым шагом направился домой.

6

Зайдя в свою затхлую квартиру, я полез в заначку. Пошел в магазин. Пройдя тот ад, вернулся с покупками. Я накупил продуктов, хотел сделать ужин.

Вокруг царили бардак и грязь и я решил прибраться. Работы было навалом. Начав с разбросанных вещей, я разложил все как было. Собрал осколки от бывшего телевизора, и вообще все осколки. Полы были усеяны стеклом.

Я хотел облагородить это место, проведя генеральную уборку, наверное, первый раз за несколько лет. Стирая слои пыли, как свое прошлое, я готовился меняться. Спустя три часа буквально все блестело, даже люстры. Я чувствовал удовлетворение от содеянного. Можно сказать, я даже гордился собой.

Найдя в интернете рецепты, я принялся готовить. Вообще, я любил готовить, но никогда не бывает времени для этого.

Есть ли время вообще для чего-то? Скорей всего лишь на то, чего мы действительно хотим.

Я приготовил сочные стейки с кровью и пару салатов. Не забыл прихватить и бутылку белого вина. Все это радовало мои глаза. Я был удивлен, как преобразовалась моя квартира. Осталось только попросить прощения.

Я надел свой костюм, который никогда раньше не носил. Я вообще не считал нужным надевать костюм для школы, а других поводов не было. Начистил туфли, вышел на улицу.

Все реально стало преображаться, теперь меня не бесили лужи, а наоборот завораживали отражением красных огней. Я шел в ближайшую цветочную лавку.

— Мы закрываемся, — угрюмо буркнула мне продавщица.

— Я быстро, — пояснил я.

Она скорчила недовольное лицо и скрестила руки. Я прошелся немного и выбрал себе лучший букет из розовых роз. Она удивленно посмотрела на меня.

— А денег-то хватит? — насторожилась она, думая, что я потенциальный вор.

Я молча достал стопку купюр и отсчитал нужную сумму. Она обрадовалась и стала намного скромней себя вести.

— Может вам завернуть? — фальшиво улыбнулась она.

Интересно, что сейчас не покупается за деньги? Меня она раздражала. И все же как много сейчас таких людей.

Я убрался прочь оттуда и поспешил в кафе, пока Кэт не ушла. Не знаю, как описать мои чувства, но я как будто парил, а не шел. Что-то несло меня к ней, по телу разливалась теплота. Я, как дурак, шел с улыбкой до ушей. Представляя нашу встречу, мне становилось хорошо. Очень скоро я был уже рядом. И на меня напал страх.

А что, если она меня отвергнет? Я об этом даже не думал. Боже, какой я все-таки тупоголовый. Какой же я был самоуверенный! Да кто такое вообще простит? Я почувствовал боль внутри, что-то сжимало мой желудок, не знаю как передать, но меня душило. Собравшись уходить, я развернулся в другую сторону.

— Алекс? — послышался сзади знакомый голос.

Я обернулся и увидел ее. Ошарашенный, я стоял вглядываясь в глубокий омут её янтарных глаз. Мне перехватило дух, я не мог произнести ни слова. Её волнистые волосы лежали на пальто, они были так прекрасны. А эти ямочки на щеках и легкий румянец. Она была, как божество, сошедшее на грешную землю.

— Может ты что-то скажешь? — улыбнулась она, в ее голосе не было и капли упрека.

— Да… Сейчас, — я вдохнул полной грудью холодный воздух, он придал мне свежести, — Это тебе, — я протянул букет, а она робко взяла его, ожидая, что я скажу дальше. — Я полный придурок и ты сейчас должна меня сейчас презирать, но я правда не контролировал себя, да, я знаю, это ужасно, я не должен был допускать этого, я вообще не должен был пить. Я много чего творил в своей жизни и сейчас о многом жалею. Но я, — мне не хватало воздуха, — я люблю тебя, Кэт. Прошу, вернись, я не причиню тебе больше вреда, никогда. Знаю, я больше не достоин твоего доверия. Знаю, ты ничего подобного не чувствуешь и ты старше меня, но позволь мне помочь тебе. Хотя бы видеть тебя каждый день мне уже в радость.

Она помялась немного, опустив глаза. Потом резко поцеловала меня, что меня шокировало, но спустя секунду я уже предался её горячим губам. Это был лучший поцелуй в моей жизни, просто невероятный, её губы были мягкие и сочные, я чувствовал ее каждой клеточкой. По коже прошли мурашки, мне было настолько хорошо, что я терял сознание. Мое сердце вырывалось, а тело горело, глаза закатились, я был просто на седьмом небе от счастья.

— Держи, — я протянул ей ключи.

Она взяла их, мы направились домой, взявшись за руки. Конечно, такого я не ожидал. Кэт ничего не говорила, но я все понимал. Мне было хорошо находиться рядом с ней. Тусклые фонари освещали нам дорогу. Я хотел прыгать от радости, эмоции переполняли меня, но я молча улыбался, все время поглядывая на Кэт. Мы зашли в темную квартиру. Она включила свет и увидела всю эту чистоту.

— Ого, да ты постарался.

— Да так, было немного работы, — смущенно врал я.

— Молодец, — она повисла на моей шее. — Ты у меня такой хороший, только дурак, — она засмеялась и поцеловала мою щеку.

Я повел ее на кухню, она обрадовалась, увидев ужин. Все аккуратно разложено, бокалы наполнены. Были даже подсвечники, откопал во всем этом хламе. Я зажег свечи, выключил свет и пригласил ее за стол, придвинул ей стул. Осторожно сел, пытаясь не шуметь. Я вообще был неряхой, но сегодня пытался ничего не испортить.

— Даа, самоуверенно, ты что, точно знал, что я прощу тебя? — шутливо произнесла она, сощурив глаза.

— Ахаха, да, есть немного. Просто если бы ты не согласилась, пришлось бы есть все самому, — парировал я.

Комнату залил её звонкий смех. Я очень любил, когда она смеялась. Её улыбку, эти скулы на щеках. Главное, всегда она смеялась искренне. Это отражалось не просто на лице, а в самой глубине души, ее глаза всегда горели искрами.

— Ты меня так быстро простила, я в шоке, что ты сидишь сейчас здесь со мной, — рассуждал я вслух.

— Алекс, ты, конечно, придурок, но нравишься мне давно. А вчерашнее просто забудь. Ты был пьян, а я сама виновата, что натолкнула тебя на такое своим внешним видом. Я тоже от себя не ожидала.

Она была невероятной, я не встречал человека, понимающего меня так сильно. Казалось, она знает все наперед.

Первая разумная девушка, которую я когда-либо встречал. Она ничего не усложняла, говорила всё, как есть, сама все осознавала. Просто чудо. Маленькое чудо, случайно наткнувшееся на разбитого парня. Мне так повезло.

И почему я раньше не замечал своих чувств? Мне было нечего сказать, я лишь произнес: «За тебя Кэт, ты просто чудо». Мы чокнулись бокалами.

Она, как настоящая леди, сперва поколотила бокал, улавливая мельчайшие нотки медовой жидкости. При свечах вино переливалось золотом.

Немного пригубила и отставила в сторону. Я, дабы не показаться некультурным, повторил за ней.

— Как тебе вино? — с осторожностью спросил я.

— Хорошее, как ты знал, что я люблю именно белое? — она посмотрела на меня сквозь свои кудри, упавшие ей на лоб.

Этот взгляд проникал в мою душу. Брал за живое. Я в секунду осознал, как сильно люблю ее. Она так красива. Сейчас, здесь, без всей этой педантичности и напыщенности, мы сидели вдвоем в моей халупе, маленькой капсуле времени.

Казалось, нет ничего за этими стенами, только мы и этот вечер. Просто невероятно, я бы никогда не подумал, что буду находиться в таком положении. Мое счастье сидело напротив меня, я так долго к нему шел, а теперь мне не верилось, что я могу им насладиться. Странная эта жизнь. Еще вчера ты можешь быть самым несчастным человеком на земле, а потом произойдет что-то маленькое, несущественное, одно решение, одно действие и ты уже самый счастливый. Правду говорил Эдвард: мы сами определяем для себя счастье. Для меня же оно заключалось в этих глазах…

— Я очень люблю тебя, — нежно сказал я и взял ее за белоснежную руку.

Она смутилась и даже немного покраснела.

— Ешь давай, а то остынет, — она взяла вилку и принялась за трапезу.

Все у нее было удивительно, она даже ела мило. Так аккуратно, так легко, как котенок. Видимо, я по уши влюблен.

Мы доели и пошли в спальню Эллис. Я не хотел ее, как ни странно, у меня было другое настроение, другое чувство. Мы просто лежали, я чувствовал теплый комочек счастья под моей рукой.

Мы читали книгу. Еще было не слишком поздно, даже полуночи не было и мне в голову пришла прекрасная мысль. Я сорвался с кровати, как взбалмошный и всмотрелся в окно. Тучи рассеялись и все было мне на руку. Я быстро переоделся в своей комнате, она ждала меня в коридоре. Я помог ей надеть пальто и повел ее за руку. Мы вырвались из рук затхлого подъезда. Прохладный ночной воздух освежал и совсем не хотелось спать. Я предвкушал, что будет дальше, представлял все в своей голове. Улыбка не сходила с моего лица и Кэт засмеялась, увидев это клоунское лицо.

— Почему ты улыбаешься, как дурачок? — с любопытством произнесла она, заглядывая мне в глаза.

— А что, нельзя? — рассмеялся я. — Может, мне хочется.

— Ну, тогда я тоже буду так, — она широко улыбнулась, как ребенок. И я засмеялся.

Мы шли за руки и приближались к шоссе. Нужно было ловить такси. Поток ревущих машин с огненными глазами рассекал воздух. Мы стояли, ожидая подходящего авто.

Наконец-то одна из множество отклонилась от курса и подъехала к нам. Я открыл дверь Кэт, как настоящий джентльмен, мне нравилось проявлять хорошие манеры. Только увы, в наше время они практически никому не нужны.

Назвав нужную улицу угрюмому водителю, тронулись. Мы сидели на заднем сиденье шутя и смеясь, а этот мужик то и дело поглядывал на нас в зеркало. И что только ему нужно? Его лицо выражало недовольство. Я не понимал с чего бы это, но все же шепнул на ушко Кэт. И мы просто молча сидели остаток пути, дабы не злить его. Мы ехали быстро, почти без остановок. А заехав на окраины и вовсе набрали скорость, ибо никого кроме нас тут и не было. Наконец-то мы приехали.

— Спасибо, — улыбнулся я и сунул деньги водителю. Зная, что там больше нужного.

Глаза у него заблестели и он с трудом выдавил из себя улыбку. Вот так вот просто люди меняются из-за денег. Так что никому нельзя верить в этот век масок.

Мы направились в сторону завода. Ночь укутала улицы темным покрывалом, только одинокий фонарь освещал неподалеку остановку. Но я впрочем знал дорогу наизусть, поэтому мы очень быстро дошли до ограждения.

— Куда ты меня ведешь? — в голосе ее чувствовалось недоверие.

— Сейчас узнаешь. Не бойся, все будет хорошо, тебе понравится, — утешал ее я. Но она лишь с подозрением глянула на меня и первая пролезла в пролом.

— Куда дальше? — она оглянулась по сторонам.

— За мной.

Мы подошли к лестнице. Я полез первый, а она после недолгого раздумья полезла за мной, крикнув: «Если я здесь убьюсь, то это на твоей совести». Я засмеялся, а она не имела ни малейшего повода для этого.

Я подтянулся и твердо встал на ноги. Протянул руку Кэт, она схватила ее и я подтянул ее. Она была легкой, как пушинка.

— Пошли, — махнул рукой и направился на наше место.

Спотыкаясь о груды камней и стекла, она направилась за мной. Мы пришли на то самое место, перед нами открылась захватывающая панорама.

В ее увлеченных глазах отражались сотни и тысячи огней города, лежащего под нами. Он словно огромный черный медведь спал мертвым сном, а люди, как блохи, сновали туда-сюда. Машины оставляли огненные следы за собой, как кометы, их было множество. Они питают все. И в самом центре пульсирующее мощное сердце этого гиганта. А вверху тихо покоились вечно сияющие звезды. Они словно с презрением наблюдали за этими городами, пытающиеся затмить их свет, но это тщетно, ничто их не затмит. Прямо над нами виднелся Млечный Путь, он играл миллиардом огней, переливаясь космической палитрой.

Это был чудесная ночь. Как будто вся Вселенная создала все для нас, даже ни одна тучка не посмела затмить это чудо.

— Это будоражит кровь, — с восхищением произнесла Кэт, глядя куда-то в даль.

Я всмотрелся в ту же сторону и разделил ее чувство. Это непонятное ощущение своей ничтожности, крошечности и в то же время величия. Мы стояли, как творцы этого всего, вне времени, просто наблюдатели.

Дышалось легко и чисто. Но все же при одном только взгляде на эту красоту дыхание останавливалось, что-то замирало в груди. Будто само тело не хотело тревожить эту прелесть.

— А вон там, Большая Медведица, — прервал тишину я, указывая пальцем в небо. Сегодня было очень звездно, она с трудом проследив за моим жестом, кивнула.

Я посмотрел на нее, для меня это зрелище было куда приятней. Ее глаза горели, как у ребенка, щеки покрылись румянцем, она улыбалась, обнажив свои белоснежные зубы. Это было самое яркое, что я мог наблюдать. Состояние было непривычным, я ощущал себя во сне, как будто происходящее лишь мои фантазии.

Я не ощущал никакой связи с реальностью, мне верилось, что я могу взлететь в любую секунду. С ней так легко и непринужденно. Наверное, это лучшее, что я ощущал за всю свою жизнь. Я обнял ее за талию, подтянул к себе. Мы просто прикоснулись холодными носами. Я обнял ее сильно-сильно, как будто это все, что было у меня в жизни. Я ощущал ее теплую и нежную щеку. Чувствовал запах ее волос, ее кожи, наверное, тысячи роз не сравнятся с этим запахом.

— Если мои чувства можно было бы описать словами, то мне пришлось бы исписать все библиотеки мира, — искренне сказал я.

Она молча посмотрела на меня и наклонилась в ожидании поцелуя. Наши губы нежно слились, мы не спешили.

Я ощущал каждое движение ее языка. Это было божественно, внутри все замирало, мои ноги подкашивались, я думал, что вот-вот упаду. Цепляясь за ее талию сильнее, я прижимал Кэт как можно ближе.

Я не на шутку возбудился, и, наверное, она чувствовала мою эрекцию, но я не думал об этом, стараясь выкинуть все мысли из головы и просто наслаждаться.

Тепло разливалось по телу, где-то в груди все пылало. Мы стояли, предавшись нашим чувствам, а под нами и над нами горели сотни тысяч и миллиарды огней. Это самый лучший вечер в моей жизни.

Остыв немного, мы сидели на краю, свесив ноги в пустоту и просто говорили по душам. Я включил свой любимый плейлист и оказалось, что у нас практически одинаковый вкус в музыке, а для меломанов это сверх счастья.

Я сразу понял, что да, без сомнения, она мой человек. Мы искренне шутили и так же честно смеялись, нам было слишком хорошо вместе, чтобы думать о времени. У нас было много общего. И как раньше я не интересовался ею? Наши вкусы практически одинаковы.

Я обнимал ее, разделяя жар внутри. Мне хотелось раствориться в наших разговорах, в ее глазах, в ее губах… Так душевно я не сидел ни с кем. Мы не только понимали друг друга с полуслова, но как будто ощущали мысли.

— Мне с тобой хорошо, — произнесла она, положив голову на мое плечо. Я прижался к ее волосам.

— А мне то как, — задумчиво ответил я.

Нам пора было идти, но так не хотелось прерывать этот момент. Все-таки время забрало свое, его вечно мало, когда это нужно, и постоянно чересчур много, когда это совсем ни к чему. С трудом спустились по лестнице. Хорошо, что сегодня она была не скользкой, обошлось без инцидентов. Я вызвал такси и мы направились на остановку.

Пустые улицы, темные и сырые спустили нас с небес на землю. Дождавшись машины, мы поехали домой. Уезжая, мы оставляли часть чего-то важного на том месте. Некая опустошенность появилась внутри. Еще не уехали, а я уже хотел вернуться. Но главное, что мы были вместе. Как ни странно, даже в такое время на улицах полно машин.

Мы вошли в квартиру, тепло ударило в лицо, нас укутал все еще стоящий аромат мяса. Так по-домашнему, так уютно стало. Мне было поистине хорошо. Мы разделись и легли в кровать, укутавшись одеялом. Я чувствовал ее всем своим телом. Она была такой родной, что мне не пришло ни одной плохой мысли в голову. Мне было приятно слышать рядом ее запах, ощущать ее тепло. С ней было безопасно, с ней забывались все проблемы, с ней моя жизнь обрела смысл. Я закрыл глаза и крепко уснул, обнимая ее хрупкие плечи.

7

Утреннее солнце залило комнату малиновым светом, я с трудом раскрыл глаза. Наслаждался светом. Сквозь тюль было видно лучики солнца. Под рукой мирно спала Кэт, я ощущал ее дыхание, как ее легкие расширяются и расслабляются. Ее волосы распластались по моему торсу, мне было щекотно, но я не стал их убирать.

Мне было приятно чувствовать нашу близость. Ее ангельское лицо будто отражало весь свет. Она прекрасна.

Аккуратно выползая из под одеяла, я старался не разбудить ее. Накинул брюки и пошел на кухню. Грязная посуда стояла на столе, я все сложил в умывальник и стал шарить в холодильнике, думая, что бы приготовить. Хорошо, что я вчера скупился и было с чего выбрать. Я с удовольствием достал продукты, предвкушая будущий завтрак.

Меньше чем через двадцать минут, на столе уже красовались блюда: омлет с овощным рагу, тосты с джемом и свежевыжатый апельсиновый сок. Кухня наполнилась ароматным паром, исходящим струйками от тарелок. Мне было приятно делать что-то для Кэт.

Не знаю, как такое возможно, но, наверное, влюбленность — единственное чувство, при котором другой человек тебе важней, чем ты сам.

Направился в спальню, чтобы разбудить ее. Кэт спала милейшим образом, подогнув коленки под себя и обнимая подушку всем телом, мне стало так отрадно наблюдать за ней. Я подошел поближе и тихонько пощекотал ее ступни, она дернулась, чуть не ударила меня, тогда я наклонился и поцеловал ее в щеку. Она приоткрыла сонные глаза, глядя на меня растерянным взглядом, как внезапно проснувшийся ребенок, который еще не осознал где он.

— Доброе утро, — улыбнулся я. Она ответила взаимностью.

— Пора есть, — пояснил я. — Ты будешь?

— Ты еще спрашиваешь! — хохотнула она, потянувшись и зевнув, как кошечка.

— Тогда я жду тебя.

Она кивнула и я удалился из комнаты, чтобы не смущать ее. Спустя пару секунд она вышла в моей вчерашней рубашке, которая еле-еле скрывала ее нижнее белье. Мне стало неловко, но я наслаждался видом ее обнаженных ног. Я ничего не сказал, принимая ее выходку, как должное. Тем более мы спали под одним одеялом.

— Ууу, какая красотища, — облизнулась она, похлопав себя по животу, как какой-то голодный дворф из фильмов.

— Тебе бы еще бороду и идеально, — засмеялся я.

Она тоже рассмеялась и села напротив меня.

— Ты хорошо готовишь, — похвалила она меня.

— Спасибо.

Она поднесла стакан с соком к свету и довольно улыбнулась. Я странно посмотрел на нее, ожидая объяснений.

— Он так прикольно переливается, — пояснила она, хохотнув от моего тугодумства.

— Ааа, — загадочно протянул я. — Приятного аппетита.

— Взаимно.

Хорошо подкрепившись, мы лежали вместе на диване, планируя свой день. Сегодня был выходной и у нас была возможность выбраться куда-то. Но мы все никак не могли прийти к единому решению. В конце концов мы решили пойти в парк развлечений. Там, где старые карусели.

Помню, я часто ходил туда в детстве, убегая из дому. Я садился на карусель и катался до посинения. Приятное было время.

Мы лежали вдвоем, но каждый в своих мыслях. Очень редко можно встретить человека, с которым приятно не только поговорить, но и помолчать. В наше время именно молчание выказывает человека. Так что, если нашел человека с которым можешь не проронить ни слова, но понять все, о чем он думает, хватай его и никогда не отпускай.

— Такое странное чувство, — я прервал тишину.

— Что ты имеешь ввиду?

— Любовь. Очень странное чувство. Она вроде бы есть и одновременно ее совсем не замечаешь. В чем же она выражается?

— Ну, я думаю, что любовь — это в первую очередь самоотдача. Когда тебе приятно радовать любимого человека мелочами. Когда ты готов каждый день терпеть его со всеми демонами и принимать таким, каков он есть. Свет привлекает всех. А ты попробуй найти того, кто полюбит твою тьму. Твои недостатки. Твои слабости. Ту личность, что остается, когда летят к чертям тысячи масок. Пугающее зрелище, правда? Попробуй найти того, кто без страха поселится в твоем сердце и будет как дома. В этой паутине лжи. В мире, полного мрака. Будет видеть твои уловки, сможет нанести удар изнутри, но… Никогда не сделает этого. Оставшись навсегда под кожей, растекаясь по венам, не сломает тебя, а научит жить, вливая в тебя безразмерную любовь, не ожидая ничего взамен. Будет любить не за что-то, а вопреки всему. Станет твоей слабостью и твоей самой невероятной силой одновременно.

— Ммм, очень интересная позиция, наверное, ты права. Тогда я люблю тебя, на самом деле.

Дурачок, — она прижалась ко мне, — любимый дурачок, — добавила она довольно, улыбаясь.

Мы лежали наслаждаясь душевной близостью. Я прижал ее крепче. И мне не хотелось отпускать ее. Я потерял так много времени, все это могло быть еще раньше. Или не могло быть. Судьба — самая неопределенная вещь на свете, никогда не знаешь, что тебя ждет.

Наконец-то собравшись, мы направились в парк. Теплое солнце осветило наши лица, мы будто выбрались из какой-то темной пещеры. Сощурив глаза, мы взялись за руки. Воздух был прохладным, но сухим. Давно не хватало этого, дышалось легко и свободно. Сырости не было, и на небе не было ни облачка. Все для нас.

Я словил такси, мы уселись на теплые сиденья. Приветливый дедушка спросил куда ехать. Я сказал ему и мы тронулись. Я будто не замечал всех людей вокруг. Все расплывалось и ускользало от взгляда, я впервые ощущал себя счастливым. Солнце залило салон светом, и я наслаждался им сквозь окно. Я закрыл глаза и ощутил тепло от каждого космического лучика.

Мы приехали, я открыл дверь Кэт. Опавшие листья догорали своими огнями под утренним солнцем. Совсем скоро они потемнеют и превратятся в мертвые обрывки. А пока в них таится само тепло, будто они наполнены светом. Мы шли по дорожке усыпанной желто-рыжими листьями. Как ни странно, людей было немного, наверное рано еще. Мы увидели вдали колесо обозрения и направились прямо туда. По пути Кэт остановилась и тронула меня за рукав. Я удивленно посмотрел на нее.

— Смотри, — шепотом произнесла она.

Я проследил взглядом за ее рукой и увидел белку. Взяв Кэт за руку, я направился к ней, стараясь не шуметь. Прячась за деревья, мы подкрались так близко, что могли ее полностью разглядеть.

Ушастое рыжее существо копалось в листьях, перебегая с места на место. Кэт умиленно разглядывала ее, и я не знаю, что милее: она или эта белка. Кэт улыбнулась, увидев, как я любуюсь ею, и на ее лице появились ямочки. Ради них я готов отдать все.

— Не холодно? — поинтересовался я, увидев ее румянец.

— Абсолютно нет, — не глядя на меня ответила она.

Я посмотрел на белку, мы пересеклись взглядами, она некоторое время смотрела на меня, а потом рванулась, как чокнутая, к ближайшему дереву и спустя секунду растворилась меж крон. Правильно, человек — самое страшное существо, от этого все и шарахаются. Порой даже сами себя боимся.

— Пошли? — спросила меня она, я будто проснулся от сна, погрузившись в свои раздумья.

Я взял ее руку, мы направились дальше. В сторону колеса обозрения.

Мы заплатили за билеты и сели в кабинку. Поднимасясь все выше и выше. Мы видели все деревья внизу, огненную землю. Потом дома, дома, высотки со всех сторон. Стеклянные коробки. Мы сами себя замкнули в этих каменных джунглях, сами возвели вокруг себя тюрьму. Лишая себя даров природы, отрекаясь от нее, как непослушные дети. Пока не поймем истину спустя многие и многие падения.

И только солнце неустанно продолжало освещать нам путь. Годы идут, а оно все остается неизменным.

— О чем думаешь? — она прижалась ко мне, когда мы были на самом пике.

— Ты никогда не хотела свалить отсюда?

— Что ты имеешь ввиду? — она с тревогой посмотрела мне в глаза.

— Ты никогда не хотела уехать из города? Куда-то подальше, туда, где никого нет, где только лес, горы, животные. Почувствовать свои истоки. Неужели ты никогда не чувствовала себя чужой в этих стенах? Не чувствовала, что все это не твое?

— Ты не один такой. Но разве ты сможешь без этого? Эти камни никогда тебя не отпустят.

Я с удивлением посмотрел на нее. Я был не согласен, но решил промолчать, так мы и сидели до самой земли, не проронив ни слова. Никогда нельзя спорить, ведь ты никогда не сможешь изменить чужую точку зрения, только глупец будет спорить, лишаясь энергии и ухудшая свое настроение.

Небо потихоньку стало затягивать тучами, и прекрасное утро превратилось в хмурый день. Мы направились домой, опасаясь попасть под ливень. Остановили первое попавшееся такси. У меня было странное ощущение, я рвался домой, будто окружающее давило на меня и только у себя в квартире я мог скрыться от всего. Кэт сидела отрешенная, как я, и мы, наверное, оба ощущали это.

Машина остановилась, мы вышли оттуда и устремили шаг в квартиру. Распахнув дверь и закрыв ее на два замка, стало легче. Приятное чувство безопасности и умиротворения разлилось по душе.

— Теперь я тебя поняла… — задумчиво произнесла Кэт и села на диван, с стеклянными глазами.

— Что именно?

— Он будто душит, наваливается со всех сторон, следит за тобой и не отпускает. Мерзко.

— Да, я об этом и говорил.

— Но мы не можем уехать, — уверенно сказала она.

— Почему? — холодно спросил я

— У нас нет денег.

Я ухмыльнулся, встал, направившись к входу и достал заначку.

— Ты так думаешь? — я кинул ей пачку банкнот.

— Ого, откуда? — удивленно сказала она.

— Элис уехала, оставила на пол года, — пояснил я.

— Это нужно обдумать, — упиралась она.

— Думай, — улыбнулся я.

Теперь мне противно не дома находиться, а на улице. Что ж я за человек такой? Наконец-то дом стал уютным и теплым, выходить никуда не хотелось. Теперь мне не нужно ничего, кроме нее.

— Я приготовлю обед, — Кэт шла на кухню.

— И ужин сразу сделай, чтобы потом не делать, — сказал я. Живот урчал, и я был действительно голоден.

Я наблюдал за ее изящными движениями, как ее тонкие пальцы, крепко держа нож, нарезали мясо. Кровь брызнула на ее руку, но она абсолютно не брезговала. Ловко нарезая продукты, она закидывала их на сковородку. Еще минуту, и квартиру заполнил аппетитный аромат. Мой рот заполнился слюной, я не мог дождаться. Я подошел к ней, взяв морковку, чтобы хоть что-то пожевать.

— Не хватай! — упрекнула она строго. — Скоро будет готово.

— Ладно, ладно, ждем-с, — я положил морковь на место, скорчив недовольное лицо.

Кэт засмеялась, и я тоже.

Скоро на столе уже стояли тарелки, и я ждал, пока Кэт наложит мне еды.

— Сколько тебе? — поинтересовалась она, держа сковороду в руках.

— Побольше, — улыбнулся я.

Я принялся за еду, мои вкусовые рецепторы были на седьмом небе. Я ощущал каждую частичку. Мясо таяло во рту и сочилось соусом, а овощи приятно хрустели. Так вкусно готовила только она.

— Я говорил, что ты хорошо готовишь? — шутливо спросил я.

— Нет.

— Ну вот говорю. Ты шикарно готовишь.

— Спасибо, — улыбнулась она.

— С тебя рецепт, — подмигнул я.

Она сдержала смех и кивнула, продолжая есть. Когда мы закончили, то довольные улеглись на кровать.

Делать было нечего. Сытые, мы валялись на мягкой постели и дурачились, как дети. Я хватал ее, заворачивая в одеяло, валил на кровать и целовал.

Сумерки потихоньку спускались на улицы, и в окнах отразился свет вечерних фонарей. Не любил осень и зиму из-за того, что солнце рано садится. В комнате потемнело, и было видно лишь полутени.

Я хотел сделать этот вечер особенным. Покопавшись в шкафу, я нашел свечи. И подсвечники были с позавчерашнего вечера. Как удачно я их приобрел. Я поставил их на полу, зажег огни. И теплое, мерцание залило комнату. Свет был неярким и совсем не обжигал глаза. Его было ровно столько, сколько нужно, чтобы разглядеть друг-друга. Я видел ее лицо, ее руки и мне почему-то так захотелось ее. Она была невероятно сексуальна, просто идеал красоты.

А теплый свет свеч разливался по ее телу, очерчивая тенями каждый изгиб ее тела. Она была прекрасна. Как плод самых волшебных фантазий. А ее глаза излучали невинность, просто ангельские глаза. Я утонул в этом омуте с головой. Я поцеловал ее алые губы, словно это был источник всей жизни, впивался в них, как если бы это было последнее, что я сделаю сегодня.

Я приложил ладонь к ее щеке, ощутил ее бархатную кожу и мягкие волосы. Спустился ниже, вдохнул ее запах. Я просто уткнулся в ее волосы наслаждаясь их ароматом. Целовал ее шею, сильно увлекшись, поставил ей засос. Ее руки обвили мою шею. Мы не прекращали целоваться, мои руки стали снимать с нее кофту. На ней был красный кружевной лифчик, он был восхитительным.

Я целовал ее живот, моя ладонь сжимала ее мягкую грудь, ничего мягче я не трогал, это не сравнимо ни с одним шелком, ни с одной летней травой. Во истину женщины — поднебесные существа.

Она сняла с меня футболку и я почувствовал всем телом ее кожу, которая покрылась мурашками. Я не переставал целовать ее тело, она держала мою голову рукой, я чувствовал, как ей хорошо. Каждое ее движение. Образы сливались, я редко открывал глаза, а под светом свеч все размывалось.

Вот всегда вещи, которые хочешь как можно лучше запомнить, растворяются в памяти, ибо ты, насладившись, погрузился во тьму. Но разве можно по-другому? Это лучший способ сфокусироваться на своих чувствах, отключив визуальное восприятие, ведь глазами не увидишь то, что почувствуешь душой.

Мы слились в едином порыве любви, я стал ею, она мной. На мгновение мы стали частью одной сущности. Энергия переполняла тела. Кровь пульсировала по ним, отключив мозг, мы предались тем инстинктам, которые дремлют в каждом. Рассудок и сознание витали где-то. Было странное ощущение нереальности, будто все это происходит во сне. Хотя я явно ощущал все телесные восприятия. Комната шаталась, все плыло перед глазами, настолько мне было хорошо. Видимо, мозг просто не выдерживает такой дозы дофамина, я чувствовал себя как после травы. Но мы не прерывали нашей ментальной связи, предаваясь плотским утехам…