Могло быть и хуже (гет)

Я иду по окутанной вечерним полумраком улице и со скуки разглядываю периодически мигающие придорожные фонари. Совершенно не смотря себе под ноги, иногда с брызгами наступаю в грязные лужи и, бормоча себе под нос ругательства, продолжаю свою дорогу в направлении остановки. Моя последняя маршрутка отъезжает на стоянку ровно в половину девятого, и я немного нервничаю, из-за боязни опоздать ускоряя шаг и частенько поглядывая на наручные часы.

Перспектива провести всю ночь где-нибудь под кустом или же переться до дома пешком меня не очень-то радует.

Дорога в такое время выглядит совсем опустевшей. Лишь изредка по ней на полной скорости проносится один из запоздалых автомобилей, а через пару секунд уже исчезает где-то вдали, оставляя после себя лишь взметнувшуюся в воздух дорожную пыль вперемешку с грязными брызгами луж.

Настроение у меня сейчас немного странное. Я точно не раздражена, но, тем не менее, чувствую некую досаду от того, что сразу после прихода домой мне придется засесть за уроки, а не выпить большую чашку чая и мигом завалиться спать, как поступают все нормальные люди. В эту с самого утра казавшуюся отличным днем пятницу произошло множество событий, с успехом потрепавших мне нервы.

Одним из них была контрольная, проведенная у нашего класса на самом первом уроке. Кажется, биологичка постаралась на совесть, тщательно прошерстив Интернет и отобрав с сайтов, предназначенных для ребят на пару лет старше нас, самые каверзные вопросы по всем пройденным за кратчайшие сроки темам, чтобы потом распечатать их на увесистую стопку листов и на следующий день торжественно вручить сонным девятиклассникам, предварительно отобрав у всех смартфоны, чтобы, Боже упаси, никто вдруг не умудрился найти в Яндексе правильные ответы.

После нее у нашего класса был своеобразный «микс» из лабораторной работы по физике и длиннющего диктанта по английскому, а завершали эту процессию еще четыре теоретических урока и нудный классный час на тему «Субботники», который длился вовсе не шестьдесят минут, а все сто двадцать.

Но, думаю, на этом я завершу свое нытье, ведь тебе стопудово неинтересно слушать про страдания какого-то там девятого «В». Тем более, кроме этого, у меня еще осталось то, что можно тебе рассказать...

Очередной раз глянув на наручные часы, я не выдерживаю и срываюсь с шага на бег, мгновенно замечая прямо перед собой нечеткие очертания невысокого покосившегося сооружения в темноте, гордо именуемого остановкой. Наконец приблизившись к своему «пункту назначения», я с размаху падаю на мгновенно протестующе заскрипевшую под моим весом скамью, сколоченную из трухлявого дерева, и достаю из кармана телефон и наушники, приготовившись к длительному ожиданию своей семьдесят первой развалюхи.

Как ни странно, долго просиживать штанцы на сквозившей холодом остановке мне в этот раз не приходится — где-то впереди уже гремит довольно-таки крупное средство общественного транспорта грязно-белого оттенка с выключенными фарами. Я нетерпеливо подрываюсь со своего места и за считанные секунды оказываюсь на непозволительно близком расстоянии к проезжей части. Наушники перед проделанным я снять не считаю столь важным, рассудив, что все равно надену их внутри авто, и тратить свое время на то, чтобы сейчас запихивать их обратно в карман, а потом вынимать оттуда, при этом изрядно запутав многострадальный провод, будет совершенно бессмысленно.

Вот так, заткнув уши своими черными бананами и не слыша ничего, что происходит «во внешнем мире», я вовсе не замечаю и не считаю странным тот факт, что мотор у маршрутки впереди подозрительно громко гудит, распинаясь намного сильнее, чем обычно.

Также, но уже из-за окутавшей улицу кромешной тьмы, я не замечаю и того, что из-под крышки капота авто медленно выползают чернильно-черные облачка дыма, имеющие неприятный терпкий запах.

Желая поскорее уехать с этой мрачной и слякотной улицы к себе домой хоть на полуразвалившейся телеге с бабушкиной дачи, я делаю несколько шагов навстречу стремительно приближающейся ко мне маршрутке и через мгновенье теряю сознание, перед этим ощутив лишь резкий толчок чего-то металлического в грудь и последовавшую сразу же за ним острую боль во всем теле. Мир в моих глазах стремительно меркнет, а мысли уносятся в совершенно незнакомое место.

* * *

Неопределенный промежуток времени я просто витаю в облаках, а точнее, во снах, успешно сдавая в них на отлично все выпускные экзамены из школы, поступая в престижный универ на бюджет и наконец-то заводя себе классных друзей, вместе с которыми можно собраться погулять в любую погоду, позависать в чьем-нибудь подъезде на последнем этаже, скрываясь от настигшего во время прогулки ливня, пообсуждать совсем свихнувшуюся на своих папоротниках и печеночных сосальщиках биологичку в общем чате или устроить ночевку у кого-нибудь дома, чтобы втихую от матери притаранить с собой в комнату всякой еды и дружно посмотреть какую-нибудь гадость, на подобие хоррора «Бивень».Тем не менее, к сожалению, сны — это лишь фантазии, страхи и переживания видящих их людей, но вовсе не реальность, в которой я — не успешная, интересная и красивая личность, а лишь одна из многих шаблонных девятиклассников российских школ, которые учатся и выглядят относительно нормально, при этом не имея ни малейшего представления о собственном будущем.

Или уже нет?..

Резко распахивая глаза во всю ширь, я поднимаю голову вверх и, считая взглядом цветные искорки, скачущие перед глазами, таращусь на незнакомую преподавательницу, старательно объясняющую тему по какому-то предмету у доски.

Я, что, просто задремала во время урока? Значит, маршрутка и, в целом, злополучная пятница мне просто приснились?

Машинально поворачиваю голову вправо, где обычно всегда встречаюсь взглядом со своей одноклассницей Аней, но не замечаю там не только ее, но и целую половину стола, предназначенного на двух человек. Чувствую, как заторможенно выпадаю из мира.

Тре-е-еш, куда же подевались старые добрые парты, предназначенные для двух ненавидящих друг друга одноклассников, которых посадили рядом чуть ли не силком? И вообще, откуда в нашей школе, преспокойно обучающей бедных тинейджеров в обшарпанном сарае уже на протяжении целых шестидесяти долгих лет, взялось так много одиночных парт, да еще и не покрытых слоем надписей целого поколения шариковых ручек и нестирающихся маркеров?

Наконец обращаю внимание на откровенно скучающих одноклассников и с растущим недопониманием вглядываюсь в лицо каждого из них, видя перед собой незнакомых парней и девушек с, о чудо, очень даже приятной внешностью.

Впрочем, это сейчас не столь важно... Я ведь уже могу начинать паниковать? И кабинет, и ребята, и даже учительница здесь мне не знакомы... За девять лет учебы в одном и том же здании я ни разу не встречала их в своей школе.

Опускаю взгляд на раскрытую тетрадь и наконец понимаю, почему в этом месте чувствую себя странно — все в этом классе: и его оформление, и речь преподавательницы, и парты, и школьники — все здесь чужое, не русское.

Что это за каракули в моей тетради? Какой-то иностранный язык, также не известный мне... Тогда как я понимаю речь окружающих меня людей и умудряюсь писать на нем?! Я с самого детства до нынешнего времени не знала ничего, кроме родного русского и основ английского языков, а то, что написано в тетради моей же рукой, кажется, китайский или японский письменный шрифт...

Оглядываю пространство под партой и, к своей радости, замечаю под ней немного помятый рюкзак. Думаю, что это мой, раз он валяется так близко к письменному столу, прямо под ногами. Тихонько пододвигаю его к себе и так же беззвучно раскрываю, внимательно оглядывая лежащие внутри вещи. На дне сумки я отыскиваю учебник, носящий название «История Японии», и наконец соображаю, в какой стране нахожусь.

Ага, хорошо, я сейчас просиживаю штанцы на уроке в Японии. Осталось лишь припомнить цепочку событий в прошлом, которая привела меня к этому будущему.

Но, как только я пытаюсь это сделать, голова буквально раскалывается на множество мелких кусочков от сильнейшей боли. Спустя, кажется, десять минут моих потуг, я все-таки вспоминаю события того мрачного вечера, когда я... Умерла? А смерть ли это была?

Что вообще со мной произошло в ту пятницу?

Запутавшись в своих же мыслях, я с характерным стуком падаю головой на парту, заставляя одноклассников с удивлением во взглядах оборачиваться на мою скромную персону, чтобы несколько секунд заинтригованно попялиться, а затем развернуться обратно к своей тетрадке, так и не узрев перед собой ничего интересного. Нет, а чего они ожидали? Что я долбанусь головой о парту еще раз? Забавно, но нет, я не собираюсь заниматься подобной ерундой. Но, если так подумать, то делать мне остается ровным счетом нечего, кроме как биться головой о стол в ожидании перемены, во время которой я смогу свалить из школы и наконец подумать, как же мне все-таки спасать свою задницу от голодной смерти, если я оказалась в чужой стране в полном одиночестве, не имея в ней даже намека на родственников или знакомых.

Пока я морально страдаю в таком вот положении, по моей многострадальной макушке вдруг прилетает смятая в кривоватый комок бумажка.

Я сразу же поднимаю голову вверх и осторожно, чтобы не привлекать лишний раз к себе внимание учительницы, оглядываюсь во все стороны, тщетно пытаясь отыскать взглядом смертного, посмевшего мешать мне подыхать от внушительного количества поступившей в голову информации с подливающим масло в огонь чувством потери контроля над сложившейся ситуацией.

Вдруг в мое поле зрения попадает немного скучающее выражение лица одноклассника с короткими лавандовыми волосами. Хоть выглядит парень невозмутимо, в его взгляде проскальзывает беспокойство.

Ну ладно, не буду себе надумывать лишнего, а лучше попытаюсь сообразить, чего он от меня все-таки хочет. Паста в ручке что ли закончилась, мою просит?..

Вижу, как он указывает пальцем на недавно брошенную в меня бумажку, и сразу же поднимаю ее с пола, тоже устраиваясь поудобнее на парте и незамедлительно разворачивая ее. Его сообщение для меня, написанное аккуратным почерком, гласило:

«Чего ты головой об стол бьешься? До конца урока немного осталось, так что не вздумай помирать, ты мне живой еще нужна», — усмехаюсь и чувствую, как страх остаться совсем одной в чужой стране немного отступает.

Кажется, в этой реальности у меня есть друг.

До самого звонка молча лежу на парте, внешне, кажется, не подавая каких-либо признаков жизни. Как только осознаю, что длящийся целую вечность урок наконец-то закончился, сразу же срываюсь с места и чувствительно ударяюсь о кого-то плечом. Машинально поворачиваю голову к человеку, которому доставила неудобство, чтобы выдавить из себя тихое «Пардон», как вдруг вижу перед собой того самого парня, который бросал в меня записки во время занятия.

— Больно, блин, — он потирает ушибленное запястье здоровой рукой, оглядывая застывшую на одном месте меня с неким удивлением, — ты чего зависла-то?

— А? Ничего, — резко отворачиваюсь от него, нервно дрожащими кистями рук подбирая с пола рюкзак, чтобы запихать в него свои учебники и тетради, до этого в творческом беспорядке разбросанные по поверхности парты. Вдруг вспоминаю, что так и не извинилась перед одноклассником за то, что ненароком ударила его, и еле слышно бормочу в его сторону: «Сорян». Так и не дождавшись от него внятного ответа, по привычке задвигая стул под парту и быстрым шагом направляюсь к выходу из кабинета.

Одноклассник для чего-то догоняет меня почти что у входа, при этом хватаясь за мой локоть и тем самым вынуждая притормозить.

— Что с тобой, Азуми-чан? — в его глазах отражается сильнейшее недоумение, смешанное с волнением, в то время как я силюсь понять, почему ко мне обратились по чужому имени. Уже открываю рот, чтобы сказать, что меня зовут Мидзуко, а не Азуми, но тут же понимаю свою ошибку и захлопываю его обратно, кое-как высвобождая собственный локоть и убегая от незнакомца куда-то в соседний коридор.

Да-а, похоже, здесь мне придется очень тяжело...

Нервно сжимая в руках лямку пыльного рюкзака, я петляю между толпящимися в коридоре старшеклассниками и размышляю о том, зачем же все-таки сбежала от единственного человека, который мог бы помочь мне не помереть с голоду где-нибудь рядом с мусорными баками в параллельной вселенной, в которой я не имею ни дома, ни личных вещей, кроме школьного рюкзака, ни возможности сориентироваться на местности.

Может, все-таки стоит вернуться к недавно покинутому кабинету и поискать его где-нибудь поблизости? Хотя-я, думаю, что там уже никого из моего нового класса нет, а если я после неудачного осмотра коридора пойду искать едва знакомого мне человека по всей школе, то лишь заблужусь в ней и даром потеряю своё время...

Вероятно, я могу как-то связаться с ним? Не знаю, напечатать смс-сообщение или, в крайнем случае, просто позвонить? А есть ли у меня вообще телефон?

Решившись поподробнее ознакомиться с содержимым своего рюкзака, энергично верчу головой в разные стороны, желая поскорее найти себе место для уединения. Оно обнаруживается почти сразу, ведь в каждой школе, независимо от страны, в которой она находится, есть хотя бы одна женская уборная.

Быстрыми шагами приближаюсь к ее двери и проникаю вовнутрь небольшого помещения, сразу же закрываясь в одной из тесноватых кабинок. Прислонившись к ее стене, торопливо расстегиваю школьную сумку и рассматриваю лежащие внутри нее несколько учебников с помятыми обложками, одну толстую тетрадку, спутанные в небольшой клубок черные наушники, наполовину съеденную пачку мятных жвачек и кнопочный телефон-раскладушку светло-серого оттенка, обвешанного перепутанной связкой брелоков.

Сразу же выхватываю его из рюкзака и включаю, с разочарованием понимая, что совсем скоро мобила вырубится из-за недостатка зарядки. Лихорадочно нажимая все кнопки на небольшой клавиатуре, ищу в меню приложение «контакты» и, обнаружив его в какой-то папке невзрачного цвета, кликаю по темно-синей иконке, наконец ощущая себя победительницей.

Записанных номеров у меня в телефоне оказывается не так уж и много. Есть лишь какой-то «Бро», «Родственник», «Энерджайзер» и «Мама»... И фотографий на аватарах у них, разумеется, не стоит... Вот же я везучая!

Немного поломав голову над тем, кто же все эти люди под странными никами, я вскоре забрасываю эту затею и, засунув телефон обратно в школьную сумку, незамедлительно покидаю кабинку. Проходя к выходу мимо висящего около раковины, рядом с дверью в коридор, зеркала, чувствую жгучий интерес к своей обновившейся внешности и тут же подбегаю к нему поближе, пристально вглядываясь свое отражение. В нём на меня удивленными глазами карамельного цвета глядит смугловатая девушка среднего роста с коротко остриженными темно-каштановыми волосами, одетая в аккуратно подпоясанные ремнём чёрные джинсы, заправленную в них бежевую школьную рубашку со странным красным галстуком и поношенные черные кроссовки без подошвы.

Полностью удовлетворенная своей изменившейся в лучшую сторону внешностью, я покидаю помещение уборной и, немного пройдя по людному коридору до ведущей на нижний этаж лестницы, быстрыми шагами спускаюсь в школьный холл. Странно, но, когда я выхожу из здания учебного заведения через главный вход, меня вовсе не останавливает охранник или же замученный дежурный из одиннадцатого «А», который в моей прошлой школе вечно требовал предъявить ему объяснительную записку от препода, почему же я ухожу из школы раньше четырех часов.

Чувствую, как стремительно улучшается настроение, когда я наконец ступаю ногами по заасфальтированной уличной дороге. Моих ровесников возле школы почти нет, в основном здесь сломя голову носятся ребята из началки, за которыми пристально наблюдают скучковавшиеся все вместе под обильно цветущим деревом сакуры молодые матери.

Сакура цветет... Значит, сейчас либо март, либо апрель. Почему же я не обратила внимание на сегодняшнюю дату, когда лазила в телефоне? Впрочем, сейчас мне не столь важна эта информация, главное, чтобы на улице не было слишком холодно, и была возможность носить легкую одежду и обувь...

Подставив лицо теплым солнечным лучам, я делаю несколько неторопливых шажков вперед и вдруг слышу, как девичий голос неподалеку раз за разом выкрикивает смутное знакомое мне имя:

— Азуми-ча-ан! — сразу же разворачиваюсь в ту сторону, откуда доносятся возгласы, и замечаю буквально в паре метров от себя невысокую девушку с длинными волосами лимонного оттенка, активно размахивавшую обеими руками над головой в моем направлении, кажется, уже несколько минут пытаясь привлечь к себе внимание. Точно! Меня же в этом мире зовут Азуми... Пора бы уже привыкнуть к этому. Получается, она зовет именно меня, а не какого-то школьника, стоящего за моей спиной?

На всякий случай оглянувшись назад, я замечаю там лишь радостно улыбающегося ребенка, вместе с мамой рисующего солнышко ярко-желтым мелом на асфальте, и идущего в противоположную сторону от призывно кричащей незнакомки мужчину средних лет, не смотря на теплую погоду плотно укутанного в черное пальто и такого же цвета шарф.

Получается, зовут и в самом деле меня, а не кого-то другого...

Решив на этот раз не сбегать от своей удачи, а попросту нормально поговорить с этой девушкой и, возможно, узнать от нее хоть немного информации про «новую» себя, например, где я живу, с кем, кроме нее, дружу и чем люблю заниматься, я как можно более уверенной походкой направляюсь в сторону своей потенциальной подруги и тут же, сама того не ожидая, оказываюсь в ее крепких объятьях, едва не сбивших меня с ног.

От чего-то чувствую себя очень хорошо, не желая отстраняться от нее, тем самым разорвав бы довольно приятный физический контакт.

Дело в том, что таким образом меня обнимают впервые за всю жизнь, ведь друзей, кроме бабушки, у меня не было никогда. Детство, проведенное без родителей, равнодушно покинувших меня сразу же после появления на свет, сделало меня немного спокойней своих сверстников, что их пугало и отталкивало. Они считали меня мрачной, неинтересной личностью и попросту не хотели иметь со мной дело, при каждой встрече старательно игнорируя и пытаясь как можно быстрее слиться куда подальше.

А я, не без грусти замечая такую антипатию к своей персоне со стороны окружающих меня людей, лишь мирилась этим и продолжала заниматься учебой, слушать бабушкины японские сказки по вечерам и покупать самые дешевые мятные жвачки в киоске около школы.

Мне казалось, что жить в кишащем многочисленным количеством народов огромном мире, при этом, не имея ни одного друга-ровесника, это совершенно нормально.

Но вдруг я ошибалась?

С неким разочарованием отстраняюсь от незнакомки и тут же неловко улыбаюсь, чувствуя, будто бы поступила неправильно, столько времени проведя в ее объятьях.

— Наконец-то я тебя дождалась! — она вновь улыбается мне во все тридцать два, а затем, вероятно, вспомнив о чем-то важном, удивленно хмурит брови и спрашивает:

— А где ты Такаши оставила? — разумеется, не получив от меня внятного ответа на свой вопрос, она с недовольным лицом роется в, кажется, изрядно захламленных всякой ерундой карманах толстовки и, спустя показавшиеся мне вечностью пару минут поисков, вынимает оттуда небольшой кнопочный телефон, внешне очень похожий на мой.

Пока я пытаюсь понять, кто такой этот ее Такаши, девушка прикладывает свое мобильное устройство к уху, терпеливо слушая доносящиеся из него протяжные гудки, а затем и смутно знакомый мне голос:

«Да?»

— Такаши-кун, ты уже передумал с нами идти что ли?

Ничего не понимаю... Кто эта девушка и ее собеседник, и куда я с ними должна пойти?

«Нет, я же говорил, что мне нужно будет передать кое-что от матери своей тете. А почему ты спрашиваешь?»

— Да вот, твоя сестра тебя где-то потеряла и пришла ко мне одна, — она с доброй усмешкой на губах стреляет в меня взглядом, а после медленными шагами направляется в сторону школы, которую я недавно покинула.

Сестра? То есть, тот одноклассник, что разговаривал со мной сегодня, приходится мне братом? Но мы ведь вообще ничем друг на друга не похожи... А, может быть, эта девушка разговаривает не с ним?

Чтобы подслушать их весьма информативный для меня диалог, я мигом догоняю новую знакомую и в дальнейшем стараюсь подстроиться под ее походку, дабы не забегать сильно вперед и, в то же время, не отставать от нее ни на шаг.

«На самом деле, после последнего урока ее поведение было немного странным. Когда Азуми собирала в рюкзак свои вещи, то выглядела... Даже не знаю, как сказать... Скованно что-ли? А когда я попытался с ней заговорить, чего-то пробормотала в ответ и убежала. Сейчас искал ее на этаже, а она, оказывается, с тобой?»

— Угу, — девушка ненадолго замолкает, с растущим недоумением в глазах оглядывая семенящую рядом с ней меня, которой, в свою очередь, очень хочется лишь незаметно провалиться на пять километров под землю, лишь бы не отвечать на буквально написанный на ее лбу вопрос — «Че с тобой, мать?»

«Эмма-чан?»

— А? — она сразу же отводит от меня свой сверлящий взгляд и невозмутимым тоном продолжает диалог с парнем по ту сторону экрана, заставляя меня издать еле слышимый вздох облегчения, — прости, я просто задумалась. Так о чем ты говорил?

«Я сказал, что, раз уж Азуми-чан нашлась, то я уже иду к вам. Ждите у главного входа». — Спустя пару минут после разговора по телефону, когда мы, если не ошибаюсь, с Эммой уже успели подойти к ведущим в школу дверям, оттуда появился тот парень из моего класса, что предпринимал неудачные попытки заговорить со мной на перемене.

— Привет, — спокойно улыбается Эмме и бросает на меня косой взгляд, кажется, до сих пор не вкуривая, чего же со мной сегодня происходит.

— Виделись уже, — слетает необдуманная и даже немного грубая фраза с моих губ. На самом деле, я никого никогда не стремлюсь разозлить нарочно, просто, когда я нервничаю, то никогда не заостряю внимания на свою манеру речи и, сама того не желая, вывожу людей из себя.

— Пошли тогда? — с нотками нетерпения в голосе спрашивает Эмма, скрестив руки на груди.

— Мгм-м, — мы втроем наконец спускаемся по местами поколотой лестнице, ведущей в учебное заведение, а затем неторопливой походкой идем в неизвестном мне направлении.

Неловкое молчание, от чего-то повисшее между нами, неприятно режет слух и сильно тревожит мои последние нервные клетки, ранее почти все уничтоженные во время уроков биологии и английского языка. Я что, до того, как попала в это тело, была в компании друзей кем-то типа душой компании?! И как с ними заговорить? О чем? А стоит ли вообще раскрывать рот?

Минуту давящей на уши тишины спустя Такаши, сейчас находящийся впереди меня, начинает говорить что-то про сегодняшнюю погоду, а Эмма неуверенно поддакивает ему, цепляясь за тему для желанного диалога мертвой хваткой.

А я лишь продолжаю молчать, немного успокаиваясь после того, как парочка новых знакомых впереди меня начинает о чем-то оживленно болтать. Пытаюсь расслабиться и понадеяться на лучшее, но три навязчивые мысли в голове, уже давным-давно пришедшие мне на ум, не дают почувствовать себя полностью спокойной.

Ведь я не знаю, куда мы идем, кто эти люди рядом со мной, и что же мне все-таки делать...

Не понимая, куда мы все-таки идем, я уныло плетусь в хвосте новых знакомых и уже не так внимательно, как делала это раньше, вслушиваюсь в их разговор. От нечего делать разглядываю медленно проплывающие мимо нас многоэтажки, пестрящие яркими вывесками магазины и редко попадающиеся на глаза деревья.

На какое-то время расслабляюсь настолько сильно, что глубоко погружаюсь в приятные воспоминания об отмеченном буквально пару дней назад, еще до моей реинкарнации в чужой мир, пятнадцатом дне рождения. В тот день бабушка, всю ночь провозившись на кухне возле духовки, к самому моему пробуждению испекла целый противень офигенских шоколадных маффинов и сварила мой любимый клюквенный морс. Подарила она мне тогда небольшую, но аккуратно выполненную модельку японской катаны, которую я сразу же поставила на полупустую полку книжного шкафа, чтобы приукрасить ее. Результат мне очень даже понравился.

Неужели в родной реальности я прожила настолько отстойную жизнь, что, после смерти переродившись в совершенно ином мире, скучаю только по бабушке?

Даже не замечаю того, как «городские пейзажи» вокруг сменяются аккуратными вереницами трехэтажных частных домиков по правой и левой сторонам тропы.

Минут пять спустя наконец выныриваю из уютного мирка теплых жизненных флешбеков и, оглядев пространство вокруг себя, пытаюсь понять смысл диалога идущих впереди Эммы и Такаши.

- Ага, это было забавно! - произносит девушка и звонко смеется, а после, вдруг от чего-то посерьезнев, произносит задумчивым тоном, - интересно, почему Майки-кун решил устроит собрание именно сегодня?

Чаво? Кто такой Майки? Что за собрание он устроил?

- Кто его знает? Последнее время он выглядел задумчивым, но на наши вопросы толком ничего не отвечал, — парень вздыхает, направляясь в сторону какого-то трехэтажного частного дома, мимо которого мы чуть было не прошли.

А туда-то нам зачем?

- Эй, Азуми-чан, — он переводит свой взгляд на меня и ждет, кажется, чего-то очевидного, что я еще не поняла. — Пойдем?

А-а, это мой дом? Или его? Ничего не понимаю...

- Ладно, — отвечаю с ощутимой растерянностью в голосе, приблизившись к нему быстрым шагом.

- Ну, это, я тогда побежала? Позвоню тебе вечером, Азуми-чан, - произносит Эмма с милой улыбкой на лице, после чего медленным шагом отдаляется от моего потенциального нового дома в неизвестном направлении.

- Странная ты сегодня... - еле слышно бормочет Такаши себе под нос, подходя ко входной двери и глубоко вдавливая пальцем кнопку звонка.

Через мгновение из-за стены дома доносится быстрый топоток детских ног и более размеренная походка взрослого. Слышится минутный скрежет ключа в замочной скважине, и входная дверь наконец-то распахивается.

Передо мной открывается вид на приятной внешности женщину лет сорока, одетую в легкий домашний халат и странную обувь с мягкой подошвой, чем-то напоминающую мне чешки, и совсем еще маленьких мальчика и девочку рядом с ней, приветственно помахивающих мне ладошками.

Кто же она? Ах да, кажется, моя мама... Но как же мне с ней заговорить?! Также, как я это делала с бабушкой?

- П-привет, — неуверенно бормочу себе под нос одну фразу, испуганно стреляя взглядом во все стороны, кроме нее, старательно избегая случайного пересечения взглядов.

- Здра-асьте... Ой, Мицуя-кун, и ты пришел? Проходите скорей, — мы с Такаши тут же переступаем порог дома, оказываясь внутри него, - вы пока переодевайтесь, а я пойду, погрею вам обед... — эта женщина мила и гостеприимна... Так вот, как ведут себя любящие родители со своими детьми?

- Приветик! - хором выкрикивают малыши, после чего тут же убегая в какую-то комнату на первом этаже.

Мама упархивает вглубь дома по правому коридору, оставляя нас с Мицуей наедине друг с другом.

Снимая с ног обувь, я краем глаза, чтобы лишний раз не привлечь к себе его внимание, с интересом разглядываю просторное помещение коридора. Выполнено оно на мой вкус, почти полностью в темно-зеленом и мятном тонах, с множеством небольших тумбочек, шкафчиков и полок, выстроившихся в кривоватый рядок вдоль противоположной от меня стены.

- Э-эм, Азуми-чан, - отвлекает меня от созерцания своего нового места Мицуя, облокотившись о стену одним плечом с небольшим свертком в руках, который я ещё ни разу у него не видела.

- Чего? - отзываюсь с заметной растерянностью в голосе, побаиваясь того, что сейчас он спросит меня о чем-то таком, что прекрасно знала прошлая хозяйка этого тела, а я, в свою очередь, не имею понятия.

- Я пойду к Харуми-сан на кухню, чтобы отдать ей рубашку Хайканы-чан... Помнишь, что она просила меня зашить её? — задав этот вопрос, он тут же продолжает говорить, кажется, не ожидая от меня на него ответа, - скоро приду к тебе в комнату.

- А-а, х-хорошо, иди... — неловко машу ему рукой и быстрыми шагами скрываюсь в левом коридоре дома, дабы своим странным поведением не вызвать у него еще больше подозрений на мой счет, чем было раньше.

И где же мне искать свою комнату? Этот дом ведь вовсе не из маленьких.

Пытаюсь предположить, на каком этаже она бы находилась, и останавливаю свой выбор на третьем. Всегда мечтала жить в частном доме в несколько этажей под самым его потолком.

Пара минут поисков, и лестница, ведущая на второй и третий этажи, обнаруживается за какой-то с виду непримечательной дверью. Я как можно быстрее взбегаю по ней наверх и оказываюсь в совершенно пустом узковатом коридоре, по-видимому, ведущем в четыре чьих-то комнаты. Замедляю свой шаг и всматриваюсь в прибитые к каждой из дверей серебряные таблички с именами владельцев своих клочков личного пространства.

Некоторое время спустя наконец-то обнаруживаю нужную мне дверь в самом конце помещения. Хватаюсь за ее изогнутую ручку и с еле уловимым скрипом раскрываю настежь, тут же проходя вовнутрь и по привычке прикрывая ее за собой.

Передо мной открывается вид на небольшую, но довольно-таки уютную девичью комнатку. По правой и левой ее сторонам теснятся пара книжных и один предназначенный для одежды шкафы, небольшая тумбочка, заваленная помятой одеждой и спутанными проводами и покрытая толстенным слоем футболок и толстовок вешалка. Что меня приятно удивляет, так это пол, устланный мягким ковром мятного оттенка. Все четыре стены увешаны цветными и черно-белыми артами разного размера, с горем пополам прилепленные туда на широкий скотч и кое-где прибитые гвоздями. А у большого окна стоит длинный рабочий стол, на который ложатся настолько яркие и настойчивые солнечные лучи, что и лампу включать не нужно — ослепнешь.

С разбегу прыгаю на оказавшийся очень мягким и удобным диван и, по-хозяйски развалившись на нем и блаженно прикрыв глаза, думаю о том, что же мне все-таки теперь делать.

Новый дом и семья у меня, получается, уже есть, поэтому умирать с голоду и холоду в обнимку с местными бомжами не придется... Получается, мне нужно попросту жить и надеяться на лучшую судьбу, чем прошлая? Похоже, размышляю я верно. Не вижу иного возможного исхода из сложившейся ситуации.

Встаю на ноги и неторопливо подхожу к письменному столу. Рассматриваю разбросанные по его поверхности тетрадки, учебники, какие-то карандаши и закопанный под всем этим небольшой ноутбук, обклеенный яркими постерами.

Если на устройстве не стоит пароля, то с его помощью я могу узнать чего-нибудь о моей здешней жизни, друзьях и семье...

Воодушевленная своими внутренними рассуждениями, хватаю его в руки и, возвратившись обратно на удобный диван, включаю резким от нетерпения нажатием кнопки.

К счастью, пароля на ноутбуке не оказывается, и я с легкостью перехожу на его рабочий стол. На нем висят несколько сохраненных артов, на которых изображены неизвестные мне персонажи какой-то манги, мессенджер с множеством непрочитанных уведомлений и единственная папка под названием «архив».

Недолго думая, кликаю по иконке последней и, дождавшись полной загрузки устройства, уже просматриваю сохраненные фотки прошлой владелицы своего нового тела.

Часть их сделаны рядом с матерью и каким-то мужчиной, по-видимому, моим отцом... Изредка встречаются смазанные селфи с Эммой и какой-то рыжеволосой девушкой, а также есть забавные снимки каких-то неизвестных мне парней, которых, похоже, фотографировали без их же ведома, вышедшие самыми кривыми из всех.

Увиденное вызывает у меня на лице ухмылку. Да-а, а эта Азуми времени зря не теряла... И вообще, у нее так много друзей и близких! Из них у меня в прошлой жизни была только одна бабушка...

Сворачиваю папку с фотографиями и, вдруг живо заинтересовавшись мессенджером с пятизначной цифрой новых уведомлений возле иконки, кликаю прямо по нему. Нетерпеливо постукиваю пальцем по кнопке «Alt».

Пару секунд спустя приложение наконец-то прогружается полностью, и я с неким разочарованием замечаю, что все пришедшие на ноутбук сообщения были вовсе не от знакомых Азуми, а от каких-то ботов и пабликов, на подобие: «Лайф Факт» или «Не гугли». Прошлую владелицу, видимо, никто не научил отключать у таких групп уведомления, дабы они вечно не надоедали своими рассылками...

Уже собираюсь выключить приложение и покопаться в памяти ноутбука более углубленно, но, нечаянно скользнув взглядом по чату «Мои заметки», решаю ознакомиться и с его содержимым.

Ого-о, да тут целая дорама расписана!

Пролистываю «переписку с самой собой» в самое ее начало и с интересом вчитываюсь в написанный прошлой владелицей текст.

Сначала Азуми рассказывает здесь про свои школьные будни, Эмму и немного про брата... Есть даже несколько небольших рассказов о смешных ситуациях, произошедших в стенах этого дома. Говорит еще о том, что она вступила в ряды какой-то банды и нашла себе в ней еще больше друзей, чем было раньше... Вот везет же некоторым! Кстати-и, неужто именно про собрание этой компашки говорили тогда на улице мои новые знакомые? Пишет, что ей нравится какой-то парень, как раз из той банды. Сталкерша, блин, вон сколько фоток своей бедной жертвы наприсылала...

Желая поскорее узнать, в кого же там влюбилась прошлая владелица этого ноутбука, я бесконечное количество раз жму на размытые фотографии, как на зло не желающие становиться четче из-за плохого интернета, и вижу на них какого-то симпатяжку примерно моего возраста. Что ж, а у Азуми был неплохой вкус...

Посмеиваюсь, желая пошутить про длину волос парня на фотографии и своих обрубков.

Интересно, а еще его фотографии здесь есть?

Листаю диалог вниз и раз за разом просматриваю его фотки, уж очень заинтересовавшись этой историей невзаимной любви.

Узнав довольно много нового о этой Азуми, я, довольная собой, с громким хлопком закрываю ноутбук.

Завтра перечитаю все это еще разок, чтобы освежить память... Да и на переписки с другими людьми нашей королевы драмы было бы неплохо взглянуть.

Вдруг в комнату кто-то стучится, и я, тут же вскочив с дивана и широкими зрачками уставившись на дверь, почему-то вновь сбивчиво произношу:

- В-войдите!

Входная дверь, снова выдавая протяжную скрипучую трель, приоткрывается, и через щель в комнату заглядывает Мицуя.

- Азуми-чан, я сегодня не смогу у тебя задержаться, потому что надо за сестрами присмотреть... Так что мне уже нужно уходить, извини.

- Да ничего, все в норме, — как-то криво улыбаюсь, чувствуя, как правое веко глаза предательски дергается, - удачи!

- Спасибо, еще встретимся сегодня ночью, — он усмехается и, прикрыв за собой дверь, уходит, оставляя меня в комнате одну в полнейшем замешательстве.