Чёрный петух (джен)

Подбирая ключ, Грегор никогда не знал, где окажется. В этот раз из темноты дохнуло прохладой. Не оглядываясь, он решительно взялся за холодную металлическую ручку и захлопнул дверь. Всё, пути назад больше нет. Дверь исчезла.

Вернее, тяжёлая створка и дверной косяк остались на прежнем месте, но вели теперь совсем не туда, откуда он пришёл. Кругом была кромешная тьма, человек не увидел бы ни зги, но Грегор чувствовал пространство и, подождав, начал различать фосфорическое свечение на стенах неширокого и низкого прохода. Это светились грибы — мерцающие синие и зелёные точки. Грегор потрогал неровный потолок; нащупывались старые доски перекрытий, земля и корни. Земля, земля… но не так далеко вверху лежало много воды. Лёд и снег.

Нападать на него сходу, вроде, не собирались, кругом вообще не было никого мыслящего, кроме одного по ту сторону. Нежить, человек когда-то, но очень давно. Грегор повесил тяжёлую связку ключей на пояс.

— Кто шебаршит? — спросил хриплый голос за дверью.

Грегор приник к ней и попросил:

— Пустите переночевать.

Закон гостеприимства известен в большинстве обитаемых миров. Обычно все встречаемые существа, и чаще те, что способны к связной речи, придерживались закона. Особенно гостеприимство распространялось на Грегора, ведь он был именно тем, опасаясь кого, люди и начали привечать путников.

— Кто таков? — спросили довольно угрюмо.

— Чародей, — ответил Грегор.

Стукнул откинутый крючок, дверь нехотя скрипнула. Хозяином оказался низенький человечек по глаза заросший бурой шерстью.

— Головой не шандарахнись, — предупредил он.

Грегор, склонившись, прошёл под притолокой и оказался в крошечной тёмной каморке. В недрах металлической круглой печи сквозь приоткрытое поддувало виднелся тёплый мерный блеск огня, и это был единственный свет. Пахло сажей и плесенью. Грегор бросил свой тяжёлый рюкзак.

— Холодно у вас.

— Нам, мертвякам, много тепла не нужно, и то едва-едва хватает, — пожаловался хозяин. — Ну, даст бог, не заморозимся!.. Ты-то тоже не из живых будешь?

— Как сказать! — Грегор покачал головой и потёр руки. — Ни то, ни сё. Но замёрзнуть нежелательно…

Он потрошил свою поклажу, вытаскивая со дна все тёплые вещи и навздёвывая их на себя. Подштанники под джинсы, вязаные носки, второй свитер, шапка, перчатки… К зиме, по крайней мере не к суровой, он был всегда готов, хотя холодов не очень боялся. Как и сказал, ни капли не слукавив, ровно на половину он был мёртв.

— Какими судьбами в наше захолустье? — спросил хозяин. — Чтобы чёрный колдун нагрянул ни с того ни с сего… такого даже старики не помнят.

Он не мог не чувствовать давления власти волшебника, это его нервировало и пугало. Он смотрел из темноты жёлтыми глазами и принюхивался.

— Не беспокойся дядя, я у вас транзитом. Найду нужную дверь и отправлюсь дальше. Хочешь сигаретку? — Грегор закончил зашнуровывать ботинки и вынул из кармана куртки початую синюю пачку «Святого Георгия». Хозяин заметно оживился.

Чтобы не мучать дилеммой — оставить такое сокровище на потом или скурить сейчас — Грегор дал ему несколько сигарет, что сильно хозяина к нему расположило. Волшебник носил сигареты не столько для себя, сколько для таких вот случаев. Табак ценили повсеместно, а сигареты и папиросная бумага во многих мирах, подобных этому, — в глубинных — были ещё и редкостью.

— Далёко собрались? — спросил человечек, вынув из печки оранжевый уголёк.

— Далёко, — вздохнул Грегор. — Глубоко, вернее.

— Вот странный народ! Другие думают-гадают, как бы выбраться отсюда, а эти сами лезут в Ад.

— В адских мирах хоть не скучно — компания интересная, — дежурно пошутил Грегор.

* * *

Следующая дверь почти всегда находилась поблизости, но дух двери не сразу позволял её увидеть. Может быть, так работали неведомые законы вселенной, может быть, чародей неосознанно сам заставлял себя делать это, но, как правило, прежде нужно было принести жертву. В тёмных мирах, где прозябали несчастные заблудившиеся души, жертва состояла в оказании кому-нибудь помощи. Другими словами, чародей сразу предупредил хозяина, что поживёт у него.

Всего в поселении жило душ пятьдесят, и, может, чуть меньше в небольшом отдалении кругом. Большинство обитало в земляных норах, редко когда укреплённых древними деревянными балками, или просто в гнёздах из полусгнившей трикотажной ветоши. Те, что имели «дома», считались зажиточными. Но домами эти крошечные закутки назывались с натяжкой. Это были в прошлом даже не жилые помещения, а чердаки сараев, гаражи, амбары и бани, но для существ этого мира они казались комфортабельными дворцами с чудесными прямыми стенами. Артефакты прежней цивилизации, в том числе материалы вроде дерева, кирпича и бетона были для нынешних обитателей с одной стороны чем-то привычным, с другой — недоступным и ценным, ведь они не могли ничего из этого воспроизвести.

Весь известный им мир покрывал снег. Глубина сугробов поражала. Чтобы подняться на поверхность, нужно было преодолеть высоту в некоторых местах этажа в четыре. Там, наверху, трещал мороз, завывали ветра и длилась бесконечная ночь. Местные очень редко поднимались туда, только в те дни, когда стихала метель. Это делалось, чтобы поверху срезать путь и не петлять по коридорам, или чтобы набрать свежего снега.

О появлении самого настоящего колдуна скоро стало известно всем соседям. Они начали приходить и звать Грегора в гости. Такого удивительного собрания, таких неожиданных сочетаний звериных и человеческих черт он давненько не видал. Нежить мало болела, лечить тут было почти некого, но всем было очень любопытно, что же там — за порогом. Слова «некромант» местные не знали, но хорошо понимали, что оно означает и с полувзгляда признавали в Грегоре эту силу. Называть его при этом продолжали чёрным колдуном. Он был не против и согласился помочь всем. Народ образовал очередь в том порядке, в каком успел заявиться.

— Не лучше ли сначала узнать, кто убил дядьку из угольного сарая? — спросил невольный домашний хозяин Грегора. Ему очень хотелось, чтобы соседи поскорее вымелись. — Его совсем недавно пырнули ножом. Родня закопала его в снег и даже не чешется. Ты же можешь это сделать?

— Проще простого, — ответил Грегор, — покойник с удовольствием сообщит имя своего убийцы.

Все одобрительно загалдели, решили, что для выяснения правды колдун и пришёл, но, поскольку родни хозяина угольного сарая не присутствовало, потащили Грегора в гости в порядке очереди.

* * *

Сначала его привели в очень просторную комнату три на три метра с высоким потолком, где Грегор смог встать в полный рост. Пахло там, как и везде, где бывает нежить, упадком, лежалым прелым хламом, золой и невыраженной тоской. Но публика собралась очень возбуждённая и весёлая. Народу набилось по лавкам несколько десятков, повсюду, даже из-под стола и над потолком из темноты торчали любопытные рожи. Всё это — родня: дети, сватья, зятья и многочисленные внуки почившей бабки по имени Старая Грибница. Её дочь, носившая то же имя, с порога поднесла дорогому гостю маленький гранёный стаканчик мутной жидкости. Из стакана пахло спиртом.

Грегор окинул помещение взглядом. На столе мерцала большущая стеклянная бутыль, в её туманной глубине что-то чернело.

— Я не ослепну? — спросил чародей. — Мне мои глаза ещё нужны.

Хозяйка страшно взволновалась, вся покраснела, заахала и залепетала:

— Да что же вы, господин хороший, такое говорите? Сколько лет варим, не было такого, что б мы не отсекали «голов» и «хвостов»!..

Грегор решил не обижать хозяйку и опрокинул стакан. Самогон скользнул по горлу, как кусок льда. Грегор вздрогнул и прохрипел:

— Красота!.. Спасибо. Прошло сорок дней покойнице?

— Да скоро год уж будет.

Он не сразу заметил в толкотне виновницу торжества. Бабка сидела на полочке; перед ней, в знак особого события, зажгли крошечную лампадку. Лампадка оказалась обычной лабораторной спиртовкой. Это немного успокаивало рой вопросов в голове чародея. Вот откуда, казалось бы, здесь могло взяться масло или жир?

Бабка напоминала куколку бабочки. Она сидела в эмбриональной позе, вся укутанная тканью в несколько слоёв. Виднелось только лицо, жёлтое, сухое, как старая газетная бумага. С щёлочками вместо глаз и немного приоткрытого добродушного рта оно было похоже на ритуальные маски, какие племена Гималаев вырезают из трутовика. Вокруг мумии висели в большом количестве гирлянды сушёных грибов. Грибница (теперь понятно, откуда взялось в их семье такое имя) снизала с нитки пучок, ссыпала в миску и начала обносить присутствующих. Первому миску протянули Грегору. Тот взял небольшую горсточку и в свете тусклого огня рассмотрел сморщенный чёрный гриб, который навскидку (мелкий, с конической шляпкой) отнёс к семейству Строфариевые. Сказать с уверенностью было сложно, но он подозревал, что их выращивали не только как продукт питания, а скорее в религиозно-культовых целях. Грибы точно содержали псилоцин. Чародей ссыпал в рот горсть и прожевал.

Минут через десять подготовки ажиотаж публики только возрос. Грегор под монотонный стук и хлопки в ладоши всех зрителей произнёс заклинание призыва и положил ладонь на лёгкую хрупкую голову мумии.

— Слушай, — сказал колдун.

Стало тихо. Молодая Грибница низко склонила ухо к старой.

— Тихо-тихо!.. — прошептала она, — слышу!.. Мама, ты там как? Что говоришь?

Некоторое время она напряжённо прислушивалась, иногда вздыхала и часто кивала.

— Я так и знала! — сказала Грибница, наконец, и вытерла лицо подолом. — Передавай привет папаше!

Грегор отпустил душу, отнял руку от мумии, и в этот миг дух его вышибло из тела. Он взмыл вверх, над лабиринтом нор, над белой пустыней под чёрным страшным небом. Далеко-далеко на юге он увидел множество ярких существ, гораздо более крупных, чем грибы, насекомые и бактерии, живущие в почве и льде. Там начиналась полоса тундры и появлялись первые растения. На севере громоздилось что-то, похожее на гигантский завод.

Там было много металла и огня.

— Что это такое в той стороне? — сориентировавшись, спросил Грегор.

— Большие Печи, — ответили ему с потолка, — там копают уголь.

— Кровь из земли качают, она, видишь ли, горючая.

— Вот оно что.

Оказалось, что местные покупают в Больших Печах топливо, а кое-кто даже мечтает перебраться туда. Единственная загвоздка состояла в том, что очень уж это было далеко, а нежити, как никому трудно сняться с насиженного места.

* * *

Потом дело было в ещё более роскошном доме. Позвали не только родню, но и соседей — в просторный гараж все поместились. К своему удивлению, под потолком Грегор увидел тусклую электрическую лампочку. За стенкой мерно гудел бензиновый генератор.

Тут покойник был ещё старее, а вопрос стоял из-за наследования. Из-под глубокого окаменевшего снега выкопали крышку древнего подпола. Оттуда ступеньки вели в заплесневелую тёмную яму глубиной как сама преисподняя. От тела осталась одна труха, похожая на прошлогодние жухлые капустные листья. Это положили на стол. Грегор долго читал над трухой заговоры, попросил погасить свет. Душа была невероятно далеко, но некромант чисто из гордыни звал её, не жалея магических сил. В себе он был уверен, тем более, что его силы и лихость подкрепляли волшебные грибочки, которые он носил в кармане и, время от времени, ими закидывался. Наконец тень явилась в виде небольшого свечения. Ей изложили суть вопроса — кого из братьев, которые приходятся тени праправнуками, считать владельцем гаража? Тень выразила недоумение.

— Ребята, — сказала она, — у меня сессия, я две ночи не спал. Про какой гараж вы у меня спрашиваете? Будьте людьми, дайте отдохнуть! Может, я уже с ума сошел? Какой страшный сон!..

— Парень, они на тебя надеются, — сказал Грегор. — Ну, что тебе стоит, ткни пальцем в того, у кого вид порядочнее.

— Ну, пусть будет этот!

На том её отпустили.

* * *

Удачливый брат после показал Грегору несколько кусков угля — замечательную коллекцию окаменелостей. Там были аммониты, отливающие гладким чёрным глянцем, множество отпечатков растений, части миниатюрных скелетов и даже чёткий силуэт большой стрекозы. Хозяин собрания не мог сказать, почему он хранит этот уголь. Если насекомых он хоть немного признавал, то листья принимал за что-то схожее с морозными узорами на стекле. Из всех встреченных чародеем существ, этот был наиболее живой, дома у него было натоплено, даже жарковато. Грегор начинал чесаться от пота и грязи.

— Надо бы мне поскорее выбираться от вас, друзья, — проворчал он, — я не могу жить, не моясь.

— За чем дело стало? — спросил коллекционер угля. — Давайте сегодня баню истопим.

Оказалось, что у них есть общественная баня. Она стояла близко к поверхности — крыша торчала над снегом. В подготовке участвовали все желающие попариться, носили снег и лёд, складывали в общую истопную кучу торф и уголь. У Грегора ни того, ни другого не было, потому он помогал добывать воду. Тогда он первый раз поднялся на поверхность.

Выход из узкого ледяного коридора замёл снег. Грегор, будучи самым высоким и сильным из всего собрания, взял лопатку для золы и выкопался. На бархатном чёрном небе сияли частые крупные звёзды — все незнакомые. Грегор не смог выйти под них.

* * *

Настала пора растапливать печь. Тут выяснилось, что тот, кому поручили нести до бани чашку с горячими углями опрокинул её по дороге. Виновно было странное создание — полностью чёрное, с приятным вельветовым блеском на теле и с огромными, бесполезными волочащимися крыльями за спиной. Красивые, ещё не обтрёпанные, крылья состояли из перьев. Видно, такие же новенькие, как и их обладатель. Он, или оно, Грегор так и не понял, разводило тонкими руками-веточками и лопотало не по-человечески.

— Эх ты, нежить! — проворчал банник. — До хаты далековато! Что делать будем, братцы, снова пошлём эту цаплю косорукую или спичку потратим?

— Не надо, — сказал чародей. — Дайте-ка мне уголёк.

Все сгрудились вокруг, ожидая чего-то интересного.

Грегор взял кусочек угля в кулак и подул на него. Скоро уголь нагрелся, а потом под дыханием чародея раскалился докрасна.

* * *

У них банные процедуры мало отличались от общечеловеческих, за той только разницей, что веников тут уже не помнили. Все долго грелись, поддавая на каменку, сидели в густом влажном пару, а потом радостной толпой бежали по коридору и выскакивали на снег.

Хорошенько нагревшись, Грегор обулся и решился тоже выйти. Он вытянул руку и в слабом свете звёзд и его отражения от снега увидел, как влага струями испаряется с горячей кожи. Очень хотелось занырнуть в сугроб, но небо тяготело, будто могло обрушиться на голову.

Странно, эти резвящиеся создания даже людьми не были, но их компания успокаивала. Вернее, немного отступал цепенящий ужас перед чужим звёздным небом, каждая звезда которого казалась враждебной. Грегор сделал над собой усилие, упал спиной в ворох жёсткой снежной крупы, и смотрел вверх сквозь пар над собственным телом на это чудовищно завораживающее небо. Мороз был градусов сорок, снег и, казалось, сам воздух звонко скрипел и трещал, обжигал голую кожу, словно раскалённый.

«Почему оно вызывает во мне такой животный ужас?»

Грегор списал это чувство на негативный эффект местных грибов. То, что называется психоделическим опытом, мага никогда не пугает, точно также как не является его прямой целью. Галлюциногенные грибы, как и другие психостимуляторы испокон веков используются колдунами как инструменты в работе. Аналогичный эффект может быть достижим и с помощь магических техник, аутогипноза, ритуалов и заклинаний, и всё это — для открытия особого зрения, для расширения дверей в тонкий мир. Но, всё же, не стоит потреблять слишком много здешней еды. Чем дольше живёшь в каком-то мире, чем больше вещества и энергии потребляешь, тем скорее становишься его частью. Он мог окончательно умереть здесь.

Он столько раз умирал, что процесса давным-давно не боялся. Казалось бы, что может быть страшнее? Почему вид чёрного неба, усыпанного этими белыми виноградинами так несносен?

«Мне страшно, потому что я одинок. Это небо — зеркало моего ужаса, понимания, что я не важен и не нужен ни одной живой душе. Вот откуда берётся этот иррациональный страх, что тонкая прозрачная атмосфера вырвется в пустоту открытого космоса. Я знаю, что души никогда не умирают, бесконечно текут по бесчисленным ветвям, похожим на нейроны или на мицелий, пронизывающий миры. Как это странно. Я знаю про Смерть всё, но она до сих пор так сильно меня пугает».

Думаешь, раз такой умный, добыл себе это бессмертное тело, то сможешь убежать от окончательной смерти? Твои сверхусилия проходят, кроме тебя самого, никем незамеченные, потому-то так и бесит безразличие неба, потому-то гордыня так разъедает. Ты просто ребёнок, который хочет, чтобы его похвалили. Мнишь себя повелителем Немёртвых, но единственное, на что способен — это фокусы. Ты ничего не можешь сделать сам. Берёшь мой огонь, разжигаешь мой уголь. Эти несчастные твари — единственные, чьё воображение ты можешь поразить.

Грегор нервно хихикнул. Этот ядовитый пафосный тон, с которым в его воображении разговаривало небо, показался ужасно жалким, особенно от того, что это были его собственные злобно-самоуничижительные мысли. В реальности звёздное небо равнодушно молчало — вот, что было по-настоящему страшно.

Чтобы не видеть звёзды, Грегор закрыл глаза, но всё равно видел и их, и собственное тело в сугробе.

Та чёрная штука долго возила крыльями по крупе, как куры чистят перья в пыли от паразитов, потом, видно, в знак расположения подскочила и закидала Грегора снегом с головой. Это вырвало его из транса. Он и так уже охладился достаточно, выкопался и поспешил обратно в парилку.

* * *

По сравнению с призрачным свечением снега внутренности бани показались кромешным мраком. Только тусклый огонёк мигал за мутным колпаком керосиновой лампы в углу. Парилка была полна народа, но, поскольку большинство местного населения было черно, как уголь, виднелось только мерцание глаз. У Грегора с собой завалялся бутылёк пихтового масла, который он тут же великодушно пожертвовал общественной бане. Он капнул немного в воду и плеснул на каменку. Натапливали здесь не жарко, никакого сравнения с привычными стоградусными саунами. Парилку заволокло туманом.

Волшебник втиснулся на полок и задумался. Оставалось нерешённым только дело об убийстве хозяина угольного сарая. В старой байке говорится, что в таких случаях деревенский колдун якобы заговаривал чёрного петуха. Все подозреваемые в преступлении собирались в темноте в одной избе и передавали петуха из рук в руки. Оказавшись у виновного, петух должен был закричать. В действительности он был, конечно, не заговорённым, а самым обыкновенным, только натёртым печной сажей, и самый «чёрненький» оказывался в итоге самым чистеньким, поскольку петуха в руки не брал. С этими ребятами такой фокус бы не прошёл.

— А у кого был мотив убивать того мужика? — спросил Грегор, высушивая волосы полотенцем.

— Да хоть у его родни, — ответил его квартирный хозяин. — Они упрашивали его продать сарай и перебраться ближе к Печам, а он всё упирался.

Чародей задумчиво хмыкнул. Но, так или иначе, у него не было резона расследовать преступление. Достаточно добраться до покойника, и он сам всё скажет. Зато теперь ясно, отчего родственники не спешили найти убийцу. Они, вероятно, его и подговорили. Однако так бросать это не годилось — насколько Грегор мог понять, жители посёлка желали восстановления справедливости, да и случай был вопиющий. Появление колдуна теперь казалось им вполне закономерным ответом на вероломство.

— А что будет с убийцей?

— Что? — усмехнулся кто-то. — Да выгоним его на мороз.

* * *

Грегор шёл к угольному сараю один, согнувшись в три погибели. На середине пути ему повстречался какой-то вёрткий тип, вызвавшийся показать дорогу. Он чародею сразу не понравился, но не успел Грегор отказаться, как тип сверкнул на него зелёным глазом, пихнул в живот и всадил нож в правый бок.

Грегор сполз по стенке, зажимая рану. Кровь хлестала горячим ручьём, видно злодей проткнул печень или задел воротную вену. Нечего было и пытаться остановить кровотечение. Проще подождать. Чародей покорно привалился спиной к стене земляного коридора.

Он очнулся через несколько часов, окоченевший, но исцелившийся. Тело, добытое путём трудов и ухищрений, умерло, но тут же восстановилось — тело, какими обладают только самые дерзновенные некроманты и обитатели самого глубокого Ада. Разорви его на части, и оно восстанет. Одна беда — прежде, чем умереть, всё это надо вытерпеть. Грегор, охая и кряхтя, развернулся и побрёл в обратную сторону.

* * *

— Я выяснил, кто убил дядьку из сарая, — сказал он, упав на лавку. — Он и меня, падлюка, пырнул.

— Да ты что! — удивился хозяин дома. — И кто же?

— Тощий такой, пронырливый… У него длинный хвост и всего один глаз.

Грегор, говоря, поднял взгляд и увидел, что в двери появилась замочная скважина. Он встал и начал собираться.

— Ясно! — веско сказал его гостеприимный хозяин, — кто бы сомневался! Он бы сарай и занял, после того, как семья б в Печи переехала.

Чародей вставил в скважину ключ и повернул. Замок щёлкнул, дверь открылась.

— Дело раскрыто, — сказал Грегор, — бывай, дядя!

* * *

За дверью его встретила звёздная морозная ночь. Грегор захлопнул дверь и осмотрелся. Гудела проводами ЛЭП, свистел ветер, волоча позёмку по белому насту. В отдалении справа по невидимому пути бежала электричка — полоска тёплых огоньков. В той же стороне, чуть ближе, лупила белыми огнями большая парковка и издалека виднелся жёлтый цветок и жёлтые буквы: «Лента». Небо было чистое, но горизонт на юге мутно светился огнями большого города, самая яркая звезда — Сириус, едва пробивалась через смог и сияние фонарей. Чуть выше и правее отчётливо различался рисунок Ориона.

Грегор улыбнулся и побрёл сквозь снег в сторону огней.