Чудо, хранящее звезды от столкновения (джен)

Я судьбы не боюсь,

Мне не нужен весь мир

Он находит ее на балконе.

Никто не видел Элизабет с тех пор, как разразился шторм. Наушники помогли бы, но никто их не носил.

Наконец, Джон находит ее на балконе, который следовало бы проверить в первую очередь.

Вначале он не видит ее — только беспокойные волны и зыбь облаков, отходящих к горизонту. Щит снова отключен, и в воздухе витает успокаивающая свежесть. Но потом он слышат звук — нечто в углу за периферией его поля зрения.

Элизабет плачет.

Она сидит возле перилл, подтянув колени к груди, и тихо плачет, спрятав лицо в ладонях.

Одно долгое мгновение Джон хочет исчезнуть, поскольку сразу чувствует себя ужасно назойливым. Элизабет прекрасно скрывает свои личные проблемы. Он знает, внутри у нее много всего закупорено, и ему давно интересно, как она справляется.

Он знает, в ее послужном списке полно пометок «секретно» и «совершенно секретно», но готов поспорить, что ей никогда не угрожали рабством в руках жестокого тирана.

После секундного колебания Джон опускается рядом с ней на колени, притянув ее в объятия.

Если Элизабет и удивлена, она этого не показывает. Она прислоняется к его груди, вцепившись в его куртку, и он тяжело сглатывает, когда она вжимается в него.

Элизабет рыдает, пока слезы не заканчиваются, и она остается сидеть, вцепившись в него словно в спасательный круг. Она дрожит, хотя Джон не знает, от холода или от шока. Вероятно, и от того, и от другого.

Она сегодня побывала на волоске от смерти.

Несколько раз.

Мысль будто с размаху ударяет его в грудь, и Джон притягивает Элизабет ближе — чисто рефлекторно. Он видел страх в ее глазах, когда Коля тащил ее за собой. И когда Джон прицеливался, она не знала, попадет ли он в Колю, не задев ее.

Доктор Вейр мертва.

Он зарывается лицом в ее волосы, прогоняя из сознания слова, которые заставили его броситься на жестокую охоту по городу. Уже очень-очень давно он не чувствовал такую тьму в душе.

Неуверенная дружба, которая расцветала между ними — одно. Но это — совсем другое. В груди больно, всё тело напряжено, и он начинает понимать, что это нечто новое. Нечто большее.

Никогда и никому он больше не позволит причинить ей боль.

Всплеск решимости защищать ослепляет. И Джон чувствует, как сердце колотится о ребра с бешеной силой, чего не бывало очень-очень давно. Это не только адреналин.

Ему приходит в голову, что надо бы что-то сказать.

— Как давно ты здесь сидишь?

Глупый вопрос, но больше он ничего не сумел придумать. Он уже спрашивал ее, в порядке ли она. И она ответила, что нет.

Элизабет выдыхает:

— Не знаю.

Джон протягивает руку, вытереть ее слезы, позволив ладони задержаться на ее щеке, и к его удивлению, Элизабет подается навстречу прикосновению. Она накрывает его ладонь своей, переплетая их пальцы. И, держа их сцепленные руки между ними, Джон чувствует, как напряжение в груди немного отпускает.

Она в безопасности.

Она жива.

— Шеппард? О.

Родни заглядывает в дверь с таким видом, словно единственное, чего он хочет — заползти в пещеру и спрятаться от людей. Он выглядит слишком вымотанным даже чтобы приподнять бровь при виде того, как они обнимаются, вцепившись друг в друга.

Элизабет не отвечает, так что отвечает Джон:

— Да?

— Мы получили сообщение от Манарии. Остальная часть экспедиции вернется через час, и нам надо подготовить ремонтные бригады.

— Хорошо. Мы скоро будем, — спокойно отвечает Джон.

— Ладно, — к его чести, Родни исчезает, даже не попытавшись поддразнить Джона.

Он чувствует, как Элизабет долго, ровно вздыхает.

— Мы должны идти, Джон.

Она выпутывается из его объятий, и он надеется, что острое чувство потери, которое он испытывает, не написано у него на лице. Джон чувствует себя раскрытым. Уязвимым. Словно его грудь разорвана, и он выплескивает все мощные, непреодолимые эмоции, изливающиеся из него с той минуты, как он осознал, что чувствует к ней.

Он так многое хочет сказать, но понятия не имеет как.

Так что он поднимается, вытирает ладони о неприятные, холодные и мокрые брюки и поворачивается к Элизабет, протягивая ей ладонь:

— Готова?

Она едва заметно улыбается и позволяет помочь ей встать.

— Да.

Элизабет поднимает на него взгляд. Джон не часто это замечает, но она ниже него, и сейчас он чувствует остроту ее взгляда, твердый блеск, который он рад видеть снова. Элизабет протягивает руку, чтобы прижать ладонь к его лицу, и мягко целует его в щеку. У него прерывается дыхание.

— Спасибо, Джон, — она улыбается, слабо и измученно, но искренне. — Мне это было нужно.

Джон задерживается на мгновение, когда Элизабет уходит, и дверь балкона закрывается за ней.

Она жива, и впервые с начала шторма он чувствует покой.

Это непостижимая тайна, никому неизвестная.

И это чудо, хранящее звезды от столкновения.