Истинная история Джона "Мальсибера" Бронштейна и его верного слуги Рабастана Меркадера (джен)

Долохов с размаху хряснул кулаком по столу — чернильница опрокинулась, на зелёном сукне расплылось неопрятное пятно. Всё ни к чёрту, всё наперекосяк...

Какого лысого гоблина он рассказал Джону про Мексику? И как можно было так промахнуться, не увидеть истинных намерений этого хитрого мозгляка? Антонин был уверен, что знает его как облупленного и сможет использовать все его навыки для общего дела... ну, для своих целей, ладно. Впрочем, какая разница — с некоторых пор это уже одно и то же. Так ведь нет — мало того, что Мальсибер дал дёру, так ещё и портключ спёр, скотина... нет, такое нельзя оставлять безнаказанным. Репутация как пить дать пострадает — как на него посмотрит тот же Родольфус, да и остальные товарищи, если их вождь проглотит такое вопиющее оскорбление? Ошибки, как говорится, надо не прощать, а смывать.

Кровью.

Долохов высунулся в коридор, буркнул охране "Рабастана Лестрейнджа ко мне, живо" и вернулся обратно за стол. Да, дело с Мальсибером надо решать, и решать радикально.

— Антонин, ты звал? — Рабастан сделал пару шагов и вопросительно замер посреди кабинета.

— Присядь.

— Случилось что?

— Можно сказать и так, — Долохов поёрзал в кресле, задумчиво постукивая по губам указательным пальцем. — Как считаешь, что стоит сделать со старым товарищем, который вдруг решил скрысятничать?

— Это ты про Мальсибера, что ли? — обрадовавшись собственной сообразительности, отозвался Лестрейндж-младший.

Ну вот, все уже в курсе. Даже этот... товарищ.

— Он теперь Бронштейн. Джон Бронштейн. Но это ему не поможет. Возмездие, Рабастан, возмездие — ты станешь исполнителем нашей воли и рукой нашего праведного гнева. Ты поедешь в Мексику и уладишь дело.

— К-к-как... улажу? — перепугался верный соратник. — Ты чего, Антонин... не-не-не, я того... не справлюсь. Я лучше с драконами поупражняюсь, это безопаснее. Или тут нашу праведную волю повыполняю. Колдовать против Маль... Бронштейна этого — дохлый номер, разве только ты бы справился...

— А колдовать и не придётся, — оборвал Долохов. — Надо было бы — нашёл бы кого другого, но тут обойдёмся грубыми и простыми подручными средствами. Оружием классового возмездия. Или ты тоже из сомневающихся?

— Нет-нет, ты что! — всплеснул руками будущий палач. — Ты ж меня знаешь, я сто раз проверен в деле, член пожирательской партии первого созыва...

— Про пожирателей помолчал бы, дубина, — опять перебил Долохов, грозно хмурясь. — Забыл, что ли? Мы — партия Истинных ревнителей равенства и чести магического мира. ИРРЧ (мм), понял? Заучи уже наконец, позорище... на заседании ляпнешь, стыда не оберёшься... талдычишь вам об идеологической устойчивости, талдычишь, а толку никакого. Договоришься, смотри у меня!

— ИРРЧ, конечно! Не бойся, я всё сделаю как нужно, с названиями только путаюсь... — испуганно закивал Рабастан. — Прости, у меня с рунами всегда неважно было... но я запомню. Так что там с этим... оружием классовым?

— Вот, — Долохов наклонился и вытащил из-под стола какую-то железяку, похожую на гномью кирку. — Обычная, неприметная и бытовая вещь, никто и не подумает на нас, магов. Острая, тяжёлая, никакая башка не выдержит, будь он хоть трижды легиллимент. И с политической точки зрения безупречно — простой народ дотянулся до гниды-предателя и воздал по заслугам. Да, и ещё — фамилию смени на время. Этот пройдоха никого из старых знакомых в дом не впустит.

— Как — смени? — опешил Рабастан. — На что?

— Можешь сам придумать, — милостиво разрешил Долохов, протягивая орудие возмездия. — Держи. И поторопись — этот Бронштейн новоявленный и так зажился.

* * *

Ледоруб удалось приладить за спину, но Рабастан Меркадер всё равно нервничал — вдруг его маскировочные не настолько хороши, и этот Бронштейн-Мальсибер его раскусит? Хотя, с другой стороны — ну ледоруб, и что? Мало ли кто как привык путешествовать. А уж оборотку он точно не распознает, главное не тянуть резину.

Случай представился почти сразу — хозяин даже не удосужился встать из-за стола, и Меркадер подошёл сам, передавая фальшивые рекомендательные письма. Тот склонился, разглядывая печати, и удар был нанесён. Кирка застряла в черепе, но — о ужас! — упомянутый Бронштейн даже не покачнулся, а лишь недовольно крякнул и обернулся на незадачливого убийцу. Рабастан почувствовал, как оборотка сползает сама собой в ускоренном темпе — не иначе, от полученного стресса.

— Бронштейн, у тебя там вообще мозгов нет, что ли? — озадаченно спросил он, тыча пальцем в темечко жертвы.

— Мне хватает, знаешь ли, — ворчливо отозвался Джон. — О господи, так это ты... я мог бы догадаться. Руки убери, инфекцию занесёшь — или мысли какие-нибудь непартийные. Зато живой — вот был бы Дамблдором, точно помер бы.

— Почему был бы Дамблдором — помер бы? — ещё более озадаченно спросил Меркадер, впрочем, убирая-таки свои пальцы.

— Потому что у него мозгов было — у-у-у... много, короче. Ты точно бы не промахнулся.

— Я бы не дотянулся, — фыркнул вдруг Меркадер. — Слушай... Но раз ты живой... что мне делать? — спросил он растерянно, переводя взгляд со своих окровавленных пальцев на измазанный кровью ледоруб, который Бронштейн самолично вытащил из своего черепа и бросил на стол.

— Чего это не дотянулся? Старик видел плохо — подсунул бы ему пергамент с мелкими буковками — он бы сам тебе свою тыкву подставил, — не согласился Бронштейн, стыдливо прикрывая кипой дырку в черепе. — А делать... не знаю пока. Подумаем.

— Ты что, так и будешь ходить? — помявшись, спросил Меркадер. — Зарастить как-то надо... зашить... я не знаю. А главное, — он почесал переносицу и тоскливо вздохнул, — мне-то что теперь делать? Назад вернуться я не могу — и тебя добивать тоже как-то... — он задумался, подыскивая слова, — неловко, что ли.

— Само зарастёт, — легкомысленно махнул рукой Бронштейн. — Первый раз, что ли... Лорд вон сколько лет мозг ел — и ничего.

Они помолчали.

— А ты, однако, воспитанный, — хмыкнул Джон чуть погодя. — Неловко ему, ишь... все наши беды — от воспитания, так и знай. Раскисли мы с этим средневековьем. Кодекс чести, правила, дуэльный обычай... суета это всё, старик. Проще надо быть. Не хочешь меня убивать — так и скажи, не стесняйся.

— Ну, — Меркадер опять почесал переносицу, — если уж совсем честно — то не хочу. И ведь я подозревал, что ни драккла не выйдет, — сказал он уныло. — Как в воду смотрел. Всегда любил прорицания, — добавил он неожиданно. — И что теперь? Эх — а ты же не знаешь, почему я... — сказал он как-то совсем уж тоскливо.

— Не знаю и знать не хочу, — отрезал Бронштейн. — Ох уж мне эти радикалы — как с броневика орать, так первые, а как дело делать — так рядовых членов подставляют. Охота тебе на них горбатиться? Оставайся — секретарём возьму. У меня переписки знаешь сколько — а ведь ещё мемуары.

— Серьёзно? — глаза Меркадера аж полыхнули. — С тобой? У меня, между прочим, красивый почерк, и слог хороший. Правда возьмёшь? — недоверчиво переспросил он. — И тебе без разницы, почему я...

— Возьму, возьму, — буркнул Бронштейн. — Надоело ошибки править — тутошние все безграмотные как первоклассники. Корчат из себя древнюю расу, а сами мартышки мартышками. Главное, что ты признал свои заблуждения и готов встать на путь исправления. Под моим руководством.

И он заметно приосанился.

— Я готов! — горячо заверил его Меркадер. — Да я... я за тебя... эх! — он прижал к груди руки, а потом огляделся и спросил деловито: — Ну, командуй. С чего начинать?