Пепел (джен)

Синие глаза потерянно скользили по строчкам новостных изданий, по лицам ведущих, вполуха слушая, о чём вещает сеть, и стараясь не обращать внимание на фотографии с того дня.

Вернее, дней.

Но взгляд постоянно падал туда, куда не следует: на изувеченные трупы, разрушенную мостовую, следы от военной техники и на кровь.

Главная новость последних дней во всём мире... и главная его ошибка.

Сергей смотрел на экран и почему-то совершенно не чувствовал сладкого вкуса победы. Только пепел.

— Ты не испортишь мой план! Он тебе понравится, — слова Птицы как сейчас звучали в голове, но оказались правдой лишь наполовину. Он не смог ему противостоять.

Но Разумовскому совершенно не понравилось открыть глаза и увидеть рядом с собой обгоревшие трупы.

Интересно, когда он снова сможет есть мясо? Доставка сработала блестяще, привезя ему во временный офис, пока чинят здание "Вместе", идеальный стейк средней прожарки... от взгляда на который его буквально замутило.

Он резко сбросил контейнер на пол и нервно обхватил голову руками, зарываясь пальцами в спутанные рыжие волосы.

Уборщица уберёт. И крысы съедят. У них и так пир. Пир во время чумы.

А он... а он чудовище. Причём самое настоящее. С детства.

А ведь всё так хорошо начиналось. Он старался сделать этот мир лучше. Вместе. Отстроил приют, в котором вырос, участвовал в благотворительных мероприятиях, старался популяризировать науку и самосовершенствование... Даже потратил много денег, выкупая права на музыку, книги, фильмы, чтобы люди, что пользуются его социальной сетью, не чувствовали тех ограничений, через которые прошёл он, поднимаясь с самого дна — из приюта. Ведь главной ценностью были знания, что приходилось буквально выгрызать.

Сколько таких же как он детей спилось, снаркоманилось, было убито? Проще сказать о тех, кому повезло не потерять стержень и выбраться в более-менее нормальное общество.

Он же смог подняться наверх и стать настоящей элитой. Не теми жирными боровами, что как паразиты присосались к телу страны и людей, выпивая кровь и высасывая все соки, а элитой — человеком выше других на голову морально и интеллектуально...

Только толку? Если получилось... вот так.

А на место одних негодяев придут другие. Это человеческая природа.

Этот город никогда не будет чистым, пока само общество не эволюционирует.

Только сколько на это нужно лет, если не веков? Разумовского успокаивало только то, что сейчас, когда распространены социальные сети и стала более доступна информация, влиять на людей стало проще. Хотя и огорчало тоже — большая часть влияния сильных мира сего шла лишь на получение прибыли: рекламу, продвижение и отупление, чтобы "пипл спокойно хавал". Мало кому было интересно то, что делал он.

Да и... сейчас это казалось чем-то слишком далёким.

Словно прошло не несколько дней, а лет.

— У меня есть деньги, технологии, власть! А что есть у тебя?

— У него есть друзья!

Такие чистые.

Такие самоотверженные, что пришли безоружными в офис своего врага, вооруженного огнемётами.

Без "маски-шоу", без подстраховки, без ничего.

Он тогда об этом не думал. Он вообще ни о чём не думал, кроме как устранить угрозу себе. Обоим себе.

Что это было?

Храбрость... или глупость?

Скорее слабоумие и отвага, подсказывала циничная его часть.

Но эти попытки, в чём-то наивные, в чем-то глупые... попытки остановить Чумного Доктора своими силами, были даже как-то умилительны. Их вера, что сила в правде, а потому они победят... пробуждало какое-то странное чувство бессилия.

Горький вкус уже его победы, запах палёных волос и плоти, крики людей... это ничем не получалось перебить.

Но раньше же так не было.

В нем ничего не дрогнуло от смертей маленьких ублюдков, бандитов, пытавшихся отнять его бизнес, богачей, отравлявших этот город, тварей, подхвативших знамя "Чумного Доктора" во имя криминала.

Но почему его сейчас не отпустило?!

Редкий тип честного полицейского... две штуки. Игорь Гром и Дмитрий Дубин. Первый имел довольно неоднозначно репутацию. Они могли бы подружиться, будь тот менее твердолоб. Второй только начал свой путь, но разбился о Чумного Доктора.

Юлия Пчёлкина, была действительно "пчелкой" — знаменитая и довольно честная журналистка, что звучит как безумный оксюморон. Честный журналист, ха-ха... но это было правдой.

И он их убил. Сделал мир хуже.

Он выяснил о Громе. О том, скольким людям тот помогал, несмотря на противоречивые методы работы. Не всегда законные, но всегда действенные. Интересовался и делами, семьёй. Странный, человек, но...

О нём наверняка горюют многие.

Сергей успел что-то узнать и о том светловолосом пареньке, который толком ещё не освоился в полицейском учаске, но уже показавшем зубки... о Пчёлкиной же не говорил вообще только ленивый.

Он сделал этот мир хуже, убрал целых три движущих силы, тащивших общество вперёд.

Жаль, что Игорь пришёл к нему тогда... они могли подружиться. Сейчас снова всплыло в воспоминаниях то рукопожатие в казино — крепкое, настоящее, без желания что-то с него, Сергея, поиметь. Игорь в тот момент его уважал, отнёсся как к равному.

Так непривычно. Облечённые властью мира сего всегда относились к нему со снисходительностью, называя "Сережей", а слабые пытались подлизаться и что-то поиметь. А он не хотел ничего. Видел не денежный мешок или малька, заплывшего слишком глубоко, а просто человека.

В конце концов, им действительно не нравилось в мире одно и тоже. А достижение цели различалось только в одном моменте.

В смерти.

Сердце колола... зависть. Разумовский завидовал. Да, он был жив, у него были деньги, связи, народная любовь... а он завидовал трупам.

Как иронично.

У этого Игоря были друзья. Живые, смелые, отважные.

У Сергея нет никого.

— Как никого? А я? — чужие руки... ну как чужие? Несуществующие, но определённо способные влиять на окружающий мир, что с кнопкой лифта, что с царапинами на коже... или вот сейчас ощущениями, когда эта тварь поглаживала его по плечам. Тварь, которая на некоторое время стала с ним одним целым. — Всё ещё предаёшься унынию? Оглянись! Мы победили.

— Заткнись.

— Ой, мой мальчик показывает зубки... это хорошо. Мы пойдём с тобой дальше.

Хотелось истерически засмеяться. Разве этого всего мало?

— У меня пока есть дела поважнее —восстановить всё то, что пострадало в результате этого безумия, — ответил Разумовский, прикрыв глаза.

Ему нужно это искупить.

Птица не даст прийти с покаянием, да и он сам после всего не видит смысла — ну посадят его, ну, для исключения из правил, казнят, сняв мараторий. Ну или засунут к психам... дело этим не исправить.

Ему нужно больше людей...таких как эти трое. Прочесать страну ситом, выделить гранты, дать возможность стать человеком, а так же дать задачу аналитикам по остальным пунктам нового плана.

"Почему бы тебе не стать президентом? Это ведь упростит весь путь к тому, что ты делаешь" , — шептала Птица, но Сергей пока отмахивался от этой мысли.

Пока.

Он тогда спрятал костюм и трупы. Встретил полицию как испуганный человек... а так же воспользовался всеми своими знаниями и возможностями, чтобы зачистить всю информацию, что нарыла эта Юлия...

Только Прокопенко смотрел как-то странно, а позже, при окончательной попытке убрать тела, попытался помешать.

Что ж... получился ещё один труп, которым Разумовский совсем не гордился.

Одним больше, одним меньше... как же до этого всё докатилось?

Мир стал ещё немного хуже. На одну убитую горем вдову больше. На одного честного человека меньше. Если бы преступником был не он, а кто-то другой, такой служитель правопорядка был бы дороже золота. Только Разумовский себя ценил больше. Пусть и не всегда.

Сергей не знал, почему тот не подстраховался и пошёл один. Видимо, горе от потери считай что сына — это тяжелая утрата.

Или слабоумие заразно.

Но он хотя бы воспользовался табельным. В броне осталась вмятина, а на теле синяк... зато не дырка.

Потом к нему приходили задать пару вопросов. Но лишь для галочки. Тот человек широко и раздражающе улыбался. Разумовский даже не собирался запоминать, как его звали. Массовка.

А ещё почему-то хотелось того убить...

Как иронично. Своими действиями он привёл к власти такую лицемерную тварь.

А ведь кадры решают всё.

Как жаль.

Тот же Олег, что глупо погиб в Сирии.

Олег... его идеальный образ был осквернен его второй личностью, но всё равно оставался на достойном пьедестале внутреннего мира Сергея.

Как же его не хватало.

До боли, до дрожи.

Его единственный друг.

Уж он бы заметил неладное. Он бы смог. Он бы вправил ему мозги и не довёл до такого финала. До стольких смертей.

По новостям опять мусолили тему вмешательства армии в массовые погромы. То там, то тут эксперты выдавали своё "очень ценное и важное мнение", мол, ай-яй-яй, так нельзя громить город. Никто ведь не хочет показаться не таким как все и получить клеймо... а иностранцы, что сами разгоняли похожими методами уже своих протестующих, качали головой и обещали новые санкции.

Бессмысленно. Глупо. Но действенно. Отчасти. Хоть немного страха сильных мира сего. Может, хоть немного больше реформ и улучшения ситуации с судами... хоть не на долгий срок.

Они испугались.

Он бы остановил его?

Или подсказал бы другой путь?

Но это было некому сделать. И вышло как вышло.

Скорее наоборот — подстрекали перестать быть собой и отдаться крылатой твари, демону, что жаждал крови под эгидой благих намерений.

Сейчас, просматривая как заправский мазохист снова и снова эти кадры, хотелось выйти на улицу и заорать: "Чумной Доктор —это я. Я чумной доктор! Я!". При этом заливисто хохоча и посылая вокруг огненные вихри.

Что ж... в ад уже постелена алым ковровая дорожка, прямо как на кинофестивале. Только кровью. Солёной, бьющей в нос.

А сверху падал пепел.

Телефонный звонок заставил вздрогнуть.

Неопределяющийся номер.

Пальцы похолодели. Кто-то... узнал, что он Чумной Доктор, и решил его пошантажировать? Или нашёл трупы? Он же хорошо их спрятал...

Мелодия звонка на телефоне была такая оптимистично-забавная и неуместная в этом безумии.

Звонок завершился. А затем снова начался.

— Марго, кто звонит?

— Номер не определяется.

Он встал со своего кресла и по дуге обошёл телефон. Но потом всё же протянул руку к своему смартфону. Нет смысла бегать.

Главное, чтобы голос не дрожал.

— Слушаю.

— Еле нашёл твой номер, Серёж, — прозвучал в трубке очень знакомый голос. — Что за дерьмо здесь творится?

Он отбросил от себя телефон, словно тот был змеёй. Дорогой мобильник со всей силы влетел в стену, разбившись в хлам.

Взгляд лихорадочно метался по помещению...

Ему нужен врач. Да. Точно. Врач.

Такой, которому не позволит врачебная этика выдать своего пациента. Которому можно сказать всё.

Это дорого.

Но он может себе это позволить.

Да. Доктор. Хороший.

Пальцы сами собой набирали нужный запрос на клавиатуре. У него была информация... она лежала где-то там...

Он свихнулся. Сошёл с ума. Критически. Опасно.

Так нельзя.

Глубоко внутри души хотелось верить, что это правда. И Птица молчала. Не зубоскалила своим новым розыгрышем...

Ниже опускаться нельзя. Ниже лишь дно и пускающие слюни тело.

Со скрипом открылась дверь. Взгляд дернулся к ней и застыл.

А вот и снизу постучали.

— Сереж, слушай, тут по улицам военные бродят. Это вообще нормально для Питера? И связь халтурит, я так и не услышал твой привет.

Голос его. Внешность... не та ложная.

Другая. Обветренная, опаленная, но его.

Этот призрак точно пришёл к нему из Сирии. Не просто из гроба, а из песков

— А я людей убил, — Разумовский глупо улыбнулся и хихикнул.

— Я тоже... — ответил тот, а потом замер. — Чего-о-о?

— Олеж, просто я... Я Чумной Доктор... которого самого надо лечить... А-ха-ха... — он обхватил голову руками. Это конец. Это коне-е-ец. Полный. Бесповоротный.

Раз он видит его.

Только фантазия не торопилась превращаться в его собственную копию.

Подошла. Погладила по голове, как-то задумчиво перебирая пальцами рыжие прядки.

И более реально, чем личная шиза.

— Давай ты сейчас расскажешь мне все с самого начала, хорошо? А мы сядем и подумаем, что делать.

— Так ты настоящий?..

— Утром, вроде, был, — ответил Волков. И был тут же сграбастан в объятия.

Может, он ещё сможет что-то исправить?