Дождливой ночью (гет)

В тот тихий вечер в самый разгар весны дул ветер, трава перешептывалась с Черным озером о чем-то давно забытом; гигантский кальмар играл с утками, гнездящимися на берегу, и звезды с любопытством поглядывали вниз. Облака укрывали фиолетовое небо пушистым одеялом, в воздухе висело предчувствие дождя.

Приближалось первое мая, неизбежное, как первый весенний гром. Самый темный и самый светлый день в истории Хогвартса совпали.

Гермиона Грейнджер стояла на берегу и смотрела на небо. Глубокая тоска сжимала ее сердце. Прошло почти три года с той роковой битвы, навсегда изменившей их жизни.

Хогвартс медленно приходил в себя после войны, профессора научились справляться с детьми, страдавшими от посттравматического стрессового расстройства, и эти самые дети наконец поняли, что соперничество между факультетами нелепо и совершенно ненужно. Жизнь продолжалась, но Гермиона чувствовала себя застрявшей где-то посреди неизвестной дороги, утратив выход из собственноручно созданной ловушки.

Она написала несколько диссертаций по Арифмантике в Зельеварении и Четвертому закону Трансфигурации, помирилась с родителями, и теперь навещала их пару раз в год. Гарри и Рон встречались с ней каждую пятницу. Гермиона могла бы назвать себя почти счастливой. Не могла. Конечно, у нее была собственная маленькая квартирка в маггловском Лондоне, цветы в горшках и личная библиотека, Крукшанкс на подоконнике и свечи на полках, но этого было недостаточно.

Каждый май напоминал о прошлом. Перфекционистка по натуре, Гермиона просто не могла смириться со всеми потерями в этой трижды проклятой войне. Каждую ночь Гермиона закрывала глаза и видела безжизненные глаза Ремуса Люпина, бесцветные волосы Тонкс, кривую улыбку Фреда. Кошмары Гермионы преследовали ее, доводили до безумия, вызывали слезы и дикую боль в сердце.

Однажды вечером во время работы над диссертацией по Трансфигурации Гермиона заработалась до утра. В замке было тихо, пока она бродила по его тихим коридорам и поднималась к Астрономической башне, чтобы подышать свежим воздухом и прогнать тяжелые мысли.

Гермиона заметила его там внизу и начала наблюдать издалека. Северус Снейп стоял на берегу озера, его сюртук был расстегнут, босые ноги почти касались холодных волн. Его глаза были закрыты, и он стоял, подняв голову к небу.

Северус вернулся в Хогвартс, вновь занял пост директора, и его устрашающее присутствие снова призывало мелких негодников к послушанию. Гермиона чувствовала какую-то неизвестную близость со Снейпом; они оба были одиноки, оба любили свои книги, и война оставила шрамы на их душах. Северус однажды горько засмеялся, сказав Гермионе, что у таких грешников, как он, никогда не было души. Она лишь укоризненно покачала головой. У нее было свое мнение на этот счет.

Она смотрела вниз. Когда ветер и озеро заговорили, трава всколыхнулась в предвкушении, вдали загремел гром и с неба хлынул дождь. Северус открыл глаза и слизнул с губ тяжелые капли. Гермиона смотрела на него, завороженная, а он просто пил из этих капель, открывая всю свою душу ливню, позволяя первой майской буре смыть его грехи, его тоску и усталость.

Тот вечер послужил началом отношений между Гермионой и Северусом. Она сбежала вниз, к нему, волоча за собой одеяло и термос травяного чая, чтобы согреть его и согреться самой. Он нерешительно улыбнулся и принял ее подарки. Северус знал и замечал все, что беспокоило Гермиону: ее одиночество, тоску по тому, кто сумел бы ее понять, ее заботу об нуждающихся, и тоску по дождю.

Мало-помалу, шаг за шагом, Северус методично учил Гермиону, что никто не виноват в том, что они потеряли так много дорогих друзей в той проклятой войне, что это не ее вина, что ее родители все еще недовольны некоторыми ее жизненными решениями, а Поттер и Уизли решили продолжить жить дальше, словно ничего страшного с ними не произошло. Северус начал поддерживать Гермиону.

Он управлял школой и заботился о детях-сиротах. Он вел долгие беседы со своими слизеринцами и наставлял первокурсников-гриффиндорцев, что в Хогвартсе никогда больше не будет ненужного соперничества. Северус также варил антидепрессанты для лазарета и больницы Святого Мунго, и заставил Гермиону ему помогать. Официально она так и не стала его ученицей, но начала проводить много времени в его лаборатории. Он заваривал ей чай, она слушала его длинные лекции обо всем, что имело значение в жизни.

Они часто обсуждали все те потери, которые принесла война, и Гермиона плакала ему в плечо. Он утешал ее искренне и открыто. Она научила его принимать помощь друга. Он считал ее таковой, но надеялся на большее.

В ту роковую ночь перед первым мая Гермиона стояла у озера и тоже смотрела в небо. Северус спустился к ней, его шаги тихо разносились в тишине. Подойдя ближе, он обнял ее. Она улыбнулась и прижалась к его груди, прислушиваясь к его сердцебиению.

Вдали прогремел гром, засверкали звезды и началась весенняя буря. Успокаивающий дождь смывал их меланхолию, тоску и печаль.

Они открывали свои сердца для нового начала.