Старшая Кровь (гет)

…И вот теперь, когда широкое лезвие меча смотрело прямо на ее горло, застыв буквально в нескольких сантиметрах от ямки между ключицами, Цири ясно понимала, что ошиблась. Ошиблась, когда решила дождаться утра в этом хмуром туманном мире, так успокаивающе похожем на ее собственный.

Она едва ощущала жесткую кору трухлявого дуба, к которому плотно прижималась спиной, зато очень хорошо чувствовала, как горит нестерпимой болью рана на левом плече. Ткань вокруг дыры, оставленной мечом, побурела, оттуда медленно продолжала сочиться кровь. Боль была настолько сильной, что остальные синяки и порезы не ощущались. Мир пульсировал, то размываясь в утреннем тумане, то буквально впечатываясь ей в глаза яркой кляксой направленного на нее лезвия с щербиной.

«Скоро я потеряю сознание», — холодея, подумала она. Здесь и сейчас, посреди зловещего, укрытого туманами глухого леса, у нее не было ни времени, ни пространства, ни сил для спасительного прыжка. Почему же ей так не повезло, почему, черт возьми, именно сейчас?..

* * *

С того момента, когда Цири покинула гостеприимный, но так и оставшийся бесконечно чужим мир зеленых равнин и сказочного Камелота, прошло уже, пожалуй, больше полугода. За время блужданий по разнообразным мирам — странным, ужасающим и вполне заурядным — Цири так и не нашла тропинки, которая привела бы ее к долгожданной цели. На родной Континент. В ее время и место. Но зато научилась быть осторожной, внимательной и неуловимой как призрак — теперь она вполне могла считать себя опытной путешественницей во времени и пространстве. Как минимум потому, что всё еще была жива.

Главная проблема таких путешествий — никогда не получалось понять сразу, в том ли ты месте. Это другой мир — или просто чужой народ с незнакомой речью? Это все те же люди — или уже совершенно иные существа с чуждой моралью и обычаями? Цири уже несколько раз попадала в миры, населенные людьми. Там так же смеялись, бранились, распивали что-то крепкое по вечерам в трактирах. Пели, сплетничали, надеялись и боялись. Иногда ей попадался знакомый язык, а порой даже встречались колдуны, чародеи и ведьмы. Но никто из них знать не знал о Цинтре, Редании или Ковире. На небе холодно и равнодушно вспыхивали чужие звезды, которые наверняка складывались в фигуры созвездий, навеянные незнакомыми ей легендами и чуждой историей.

«Я оказалась слишком далеко, — думала порой Цири, забираясь под одеяло в очередной комнате очередного трактира из очередного чужого мира. — Я блуждаю уже давно, и еще ни разу не встретила никого, кто знал бы о Континенте… Может, я все время кружу по одному-двум мирам, попадая в разное время. Может, мне уже никогда не вернуться…»

Об этом Цири старалась не думать. Как и о том, что за несколько лет, проведенных в мире Камелота, ей так и не удалось найти ключ к своему дару. Единороги там встречались лишь в форме изображений и легенд, а местные волшебники не могли научить ее перемещаться в желаемое пространство и время — ведь они и сами не могли этого сделать.

Впрочем, кое-какими магическими приемами она все же овладела — спасибо седобородому волшебнику Мерлину. Он был, конечно, тем еще интриганом, способным, как и большинство чародеев, на любые меры ради достижения цели; и всё же с ним было приятно болтать летними вечерами, потягивая холодный терпкий эль. Кроме того, именно он научил ее хоть как-то задействовать свои магические способности. Без них Цири не протянула бы и недели в своих межмировых странствиях.

Ей неплохо удавалась телепатия: Цири улавливала мысли и намерения людей иного мира в виде образов, не зная ни слова на их языке. Так она могла собирать и анализировать информацию, оставаясь незамеченной, и быстрее понимать чужой говор, чтобы хоть как-то изъясняться на нем. Простенькая бытовая магия делала путешествия чуть менее невыносимыми, а огненные шары пару раз спасли ее от примитивных, но весьма недружелюбно настроенных существ на окраинах безлюдных миров.

И всё же это были лишь детские фокусы по сравнению с той магией, которую творила когда-то Йеннифер. Или чародейки из Ложи…

«Не зря волшебницы обучались в Аретузе десятилетиями, каждый день практикуясь в магии», — думала Цири.

Хотя, возможно, все дело было в пустыне Корат, где она отреклась от дара. Или в чем-то ином… Ведьмачка не знала ответа и на этот вопрос.

Так или иначе, приходилось использовать то, что есть — и продолжать двигаться вперед. Искать дорогу домой, скрытую от глаз, словно тонкая песчаная дорожка под темной толщей вод. Останавливаться нельзя — Цири это понимала. Нужно продолжать прыгать, чувствуя, как пространство вокруг сгущается, а затем словно нехотя разжимает мягкую хватку, окуная ее в новый мир. А затем — осматриваться, искать людей, наблюдать за ними, осторожно задавать вопросы…

Нужно продолжать, иначе… Иначе она не выдержит. Сойдет с ума, бесконечно плутая по одиноким, безжизненным и мертвым мирам. Цири хорошо знала, как это происходит — ведь в последние время ей попадались именно такие миры.

 

Возможно, именно поэтому она потеряла бдительность, наконец наткнувшись на мир, заселенный людьми. Здесь была поздняя осень — угрюмый ветер шумел в пожелтевших вершинах деревьев, разбросанных в ущельях и на уступах скал, гнал по жухлой последней траве мокрые листья и пронизывал холодом до самых костей. На озерах и маленьких круглых болотцах уже проблескивала кое-где тонкая корочка льда. Черное небо было затянуто тяжелыми распухшими от сырости облаками — сориентироваться по звездам было невозможно. Спустя несколько часов езды и непрерывной борьбы с ветром Цири вместе с Кэльпи удалось найти небольшую рыбацкую деревню, надежно спрятанную среди высоченных темно-серых скал. Деревня выходила прямо к воде — залив то ли большой реки, то ли моря был весь изрезан бухтами и прочно зажат между двух рядов скал. Извиваясь лентой, он уходил в обе стороны, скрываясь в плотном тяжелом тумане.

Цири быстро нашла что-то типа гостевого дома, раздобыв для Кэльпи место в стойле и немного соломы, а для себя — миску рыбной похлебки, кружку отвратительного, но горячего пойла и тощую меховую накидку. Накидка не помогала — Цири отчаянно мерзла. Прислушиваясь к разговорам немногочисленных постояльцев в мехах и одежде из грубой ткани, погружаясь осторожно в их мысли, она пыталась понять, куда ее занесло на этот раз. Высокие скалы и изрезанный бухтами залив отдаленно напоминали ей острова Скеллиге, где она неоднократно гостила в детстве. Как же давно это было… Однако люди, разговаривавшие на незнакомом, грубом и точно лающем языке, были совсем другие — маленького роста, испещренные морщинами и очень угрюмые. В их мыслях Цири не нашла ничего светлого — отвращение, смирение перед надвигающейся зимой, беспокойство за родных, бесконечная усталость… И страх: они до смерти боялись каких-то людей в черных плащах с капюшонами, с металлическими нагрудниками и щитами, обтянутыми кожей.

Нет, это был не ее мир, совершенно точно. Возможно, это была часть одного из самых недружелюбных и опасных «человеческих» миров, в который она попала с месяц назад.

Тогда Цири оказалась в вонючем, грязном, кишащем крысами, болезнями и беднотой городке, и ей хватило двух дней в образе молчаливого призрака, чтобы понять, что этот мир крайне недружелюбен к магии. В этом странном месте, которое при отдаленном рассмотрении смогло бы сойти за паршивый городок где-то на задворках Континента, чародейки и чародеи вовсе не были элитой — всемогущими хозяевами, дергающими за ниточки министров и королей… Они были объектом охоты — опасными чудовищами, которых выслеживают, загоняют и убивают. Здесь им полагались не почести и золото, а костер, вырванные ногти и целый арсенал пыток — пыток, от одного образа которых, подсмотренного в чьей-то голове, у Цири подкосились ноги.

Ведьмачка очень спешно пополнила запасы, перевязала ногу у местного лекаря и ускользнула из этого мрачного места. И вздохнула с облегчением, ступив наконец на безлюдную равнину, заполненную до горизонта серебристой, мертвенно-бледной и полупрозрачной травой.

Теперь, слушая завывания ветра и кутаясь в потрепанную накидку, Цири вновь вспомнила жуткие отблески костра и нечеловеческие крики, вырванные из чьего-то видения. Она приказала себе быть осторожной: не привлекать к себе внимания и ни в коем случае не демонстрировать магию. Стать призраком, растворившись в завывающем ветре и вечернем тумане. Но все же решила переночевать в деревне, чтобы восстановить силы и с самого утра отправиться на поиски более крупного селения.

В какой момент она ошиблась? Что ее выдало? Неужели кто-то следил за ней и мог увидеть, как в маленькой запертой комнатушке, дрожа от холода, она осторожно создала маленький огненный шар? Или кому-то показалось подозрительным, что одинокая юная девушка приехала поздним осенним вечером в богом забытую деревушку, буквально взявшись из ниоткуда, и расплатилась за ночлег серебряной монетой? А может, все дело в ее лошади, черной как смоль красавице Кэльпи…

Словом, несмотря на всю осторожность ведьмачки, остаться невидимой на этот раз ей не удалось. Цири была уже в часе езды от деревни — она осторожно продвигалась по узкой лесной тропе среди неприветливых, покрытых мхом деревьев-великанов, тонувших в рассветном молочном тумане — когда ее внезапно настигла погоня.

Но худшее открытие было впереди. Лихорадочно подгоняя Кэльпи, пролетая вместе с лошадью сквозь опасно высокий бурелом и поваленные замшелые стволы, преграждавшие дорогу, она попыталась выпрыгнуть из этого мира, перенестись сквозь пространство и время… И ничего не получалось. Снова и снова. То ли странный лес со своим плотным туманом приглушал магию, то ли она слишком вымоталась, так и не уснув в холодной продуваемой всеми ветрами комнатушке, — спастись, используя свой дар, у нее не получалось… Еле змеящаяся тропинка терялась в сплошной непролазной чаще, чернеющей впереди.

Цири пришлось принять бой, оставшись с мечом в одной руке и неярким огненным шаром, которым она толком не могла управлять, в другой. Ее преследователей было четверо — все в длинных черных плащах с капюшонами, с тяжелыми металлическими нагрудниками и шлемами, полностью закрывавшими лицо, в руках — полуторные мечи с длинными узкими рукоятями и круглые щиты, обтянутые кожей.

Бой был недолгим — ей сильно распороли плечо, оттеснили в самую чащу, а там окружили, прижав к дереву, и выбили из рук меч.

* * *

К рыцарю, державшему меч у горла ведьмачки, подошли двое его спутников. Они переговаривались на своем грубом лающем языке. Цири напряглась, из последних сил пытаясь заглянуть в их мысли и понять, что ее ждет. Судорожно ловя губами воздух, она с трудом складывала обрывки смутных образов в логические цепочки, но все же начинала что-то понимать.

«Они собираются везти меня куда-то… Далеко, ехать день, а то и больше… А там… — она морщилась, борясь с всепоглощающей болью в плече, которая постепенно заполняла все ее тело. — Смерть… Казнь… Огонь… Возмездие… Награда».

Проклятье! Это был тот же самый мир, убийственный для волшебников. Ее, Цири, собирались отвезти в город и сжечь на костре как ведьму!

Ведьмачка спешно соображала, как ей вырваться из лап преследователей. Они ее свяжут или оставят руки свободными? А может, захотят замучить или надругаться по дороге, прямо посреди этого безмолвного страшного леса… Успеет ли она собраться с силами и сможет ли, под страхом смерти, совершить прыжок в пространство и время? Как ей теперь вытащить Кэльпи?..

Мысли путались, всю область ниже плеча жгло, словно каленым железом. Будто бы костер для ведьмы уже сейчас протянул к ней свои огненные пальцы, не в силах дождаться момента, когда охватит ее всю…Боль была просто невыносимой. Цири сжала зубы, чтобы не закричать.

«Я должна! Должна найти выход, — думала она, отчаянно проклиная сама себя, — должна прыгнуть. Иначе — это конец. Это… смерть».

Перед глазами уже носились белые мушки — верный признак того, что скоро силы окончательно покинут ее. Или это просто пошел снег? Пространство вокруг расплывалось, тонуло в белизне молочного тумана и мелькающих светлых точках… Сквозь смутную пелену она видела, что рыцарь, прижавший ее к стволу, отодвинул меч от горла. Один из его спутников обратился к ней, о чем-то, видимо, спрашивая ее — грубо, громко, визгливо.

Щелчок, ее голова мотнулась в сторону, и тут же хлынула страшная боль. Видимо, один из них ударил ее рукой в тяжелой перчатке. Цири трясла головой, пытаясь понять, что им сказать, как поступить.

* * *

Внезапно она услышала, как воздух резко затрещал, словно в чернеющей вокруг чаще кто-то разом наступил на все сухие ветки. Она успела почувствовать легкую вибрацию… И увидела, как из живота рыцаря, который только что разговаривал с ней, выходит огромный клинок. Так легко, словно лезвие пронзило не человеческое тело под броней, а кусок масла.

Истошный хриплый вопль запоздало пронзил заспанный утренний лес. Вокруг, разрывая плотную пелену лесного тумана и ее собственной боли, заметались людские тени, раздались крики, звон оружия… А она как завороженная смотрела на светлую сталь хорошо знакомого ей меча. Вертикальный разрез в пространстве быстро наполнялся тьмой, из которой постепенно возникала высокая фигура всадника в кроваво-красном плаще. Эльфийский клинок блеснул и запел в утреннем тумане, встретившись со сталью рыцарских мечей.

Цири почувствовала, как все ее маленькие утренние неприятности бледнеют, уступая место самому настоящему ночному кошмару.

«Это он, — очень спокойно и ясно подумала Цири, — Ястреб. Он нашел меня».

Собрав последние силы, ведьмачка приняла единственное правильное решение: рванулась в чащу, пытаясь на бегу собрать силы для прыжка. И тут же врезалась в другого Красного всадника, который появился так же внезапно, выскочив из разрыва, сочащегося мглой.

Цири почувствовала, как эльф в красном плаще крепко прижал ее к себе, и ощутила спиной холод его кольчуги.

— Прочь! Пусти меня, — захрипела Цири, отчаянно вырываясь.

— Не двигайся. Ты ранена. Немедленно прекрати вырываться, dh`oine, и я смогу помочь тебе.

Цири машинально отметила, что у ее невидимого собеседника звонкий и, по ощущениям, довольно молодой голос. Она глубоко вздохнула и обвисла на руках у эльфа, искусно изображая обморок.

Теперь перед глазами была лишь темнота; Цири чувствовала, как сверху на ее лицо падают снежинки, но не могла ощутить их приятное холодное покалывание. Боль разрасталась, заполняя все ее тело страшным жжением и сплошным огнем. Она изо всех сил вслушивалась в темноту, пытаясь распознать по звукам, что происходит.

 

В туманном осеннем лесу наступила тишина, и тогда Цири поняла, что рыцари не вернутся в свою деревню. И не полюбуются вечером огромным костром, на котором только что сожгли очередную ведьму.

— Красиво, — одобрительно проговорил всадник, державший ее.

В глубине души Цири даже немного обрадовалась, что впервые за долгое время слышит хорошо знакомую Старшую речь, но тут же одернула себя.

— Жаль, девка отключилась и ничего не видела. И наверняка даже спасибо не скажет!

Ему никто не ответил.

— Давай быстрее отсюда уйдем, Эредин… — жалобно попросил звонкий голос. — Какое-то гиблое место. Я прямо чувствую, как оно меня опутывает. Выпивает силы. Проклятье, как эти dh`oine умудряются селиться в таких мерзких болотах?...

— Ты что, не видишь — девчонке пустили кровь, — раздраженно отвечал другой голос, низкий и хрипловатый, — она не выдержит даже одного перехода. Нам придется ночевать здесь. Подлатай ее. Только осторожнее — малышка может укусить.

— А ты куда?

— Пойду приведу ее лошадь. Славная лошадь, жаль терять такую, — голос Эредина зазвучал в отдалении.

Красный всадник осторожно опустил Цири на землю и склонился над ней. Ведьмачка услышала, как он снимает перчатку, намереваясь, видимо, осмотреть ее рану.

«Пора!» — подумала она.

Мгновенно распахнула глаза и, оглушив эльфа резким ударом по лицу, рванулась в противоположную сторону, успев увидеть красивое лицо Красного всадника и его изумленные голубые глаза. Он скривился от боли и схватился за скулу, пробормотав какое-то неизвестное ей эльфийское ругательство.

Напрягая остатки сил, Цири бросилась назад, к лесной тропе. Нога, разодранная и ушибленная при резком прыжке наземь со спины Кэльпи, не дала ей сделать и нескольких шагов. Ведьмачка почувствовала, как мышцы сводит судорогой и она падает — то ли на землю, то ли прямо в звенящий болью туман, окутавший всё… Кто-то осторожно подхватил ее. И легко, словно пушинку, поднял на руки.

— Cead, Ласточка, — низкий насмешливый голос Эредина раздался прямо над ней. — Соскучилась по мне?

Цири не отвечала. На нее накатили усталость и безразличие. Закрыв глаза, она почувствовала, что с минуты на минуту потеряет сознание. Уже по-настоящему.

— А я предупреждал тебя, — смеялся где-то над ней командир Красных всадников, Эредин Бреакк Глас, — наша маленькая Ласточка может в любой момент превратиться в маленькую змейку и ужалить.

Он бережно опустил ее на траву.

— Скорее, в больную бешенством суку, — с негодованием отвечал ему молодой эльф. — Вот подлая тварь! Командир, можно я оставлю ее так на пару часов? Пусть помучается, поистекает кровью. Покричит… А потом, так уж и быть, заштопаю как-нибудь.

Цири изо всех сил держалась, пытаясь различать слова и не упасть окончательно в пульсирующую болью темноту. Открыть глаза она даже не пыталась. Неудачная попытка бегства словно окончательно прорвала плотину боли, и та заполнила каждую клеточку ее тела. Ведьмачка закусила губы, сдерживая крик, и лишь тихо шевельнулась на земле.

— Понимаю твое разочарование. Ласточка не воспользовалась шансом произвести хорошее первое впечатление, — мягко проговорил Эредин, — тем не менее, мы обязаны доставить ее в целости и сохранности…

После небольшой паузы Цири вновь услышала его низкий хрипловатый голос.

— И потом, мне не нравится смотреть, как она страдает.

— Это еще почему? — удивился голубоглазый эльф.

— Не валяй дурака. Я тебе говорил. Потому что… eigeadde, — Цири не смогла разобрать незнакомое эльфийское слово, Эредин говорил очень тихо. — Нельзя, чтобы она страдала. Приступай.

Цири почувствовала, как горячая рука коснулась ее лба, и тут же окончательно провалилась во тьму.

* * *

Проснувшись, Цири долго глядела в белеющий над ней потолок. Вокруг было спокойно. Тепло. Очень тихо. Осторожно повернув голову, она увидела стену и маленькое окошко, затянутое мутным шероховатым стеклом. За окном крупными хлопьями падал снег, немного освещая вечернее небо. Темноту в комнате рассеивала одинокая свеча в углу, прогоревшая уже почти наполовину.

Это совершенно не было похоже на Тир-на-Лиа, блестящую столицу эльфийского мира. Впрочем, и на бревенчатую избушку в рыбацкой деревне, нещадно продуваемую всеми ветрами, тоже. Видимо, Цири все-таки попала в то большое селение, куда намеревались отвезти ее рыцари в черных плащах. По ощущениям, на улице был ранний вечер. Как же они смогли так быстро попасть сюда?..

Цири медленно приподнялась и села на кровати. Оглядев себя, она увидела, что на ней длинная светлая рубашка из той же грубоватой ткани, что у людей в деревне, но все же довольно приятная телу. Ее собственной одежды — грязной, запачканной лесной землей и порванной в бою — нигде не было. Как и ее меча. Только ведьмачий медальон с круглой оскалившейся кошачьей мордой остался висеть на шее.

«Рана, — внезапно вспомнила Цири, — Что с ней?»

Рана была аккуратно перевязана бинтами через плечо и продолжала напоминать о себе пульсирующей болью, но гораздо меньше. Осторожно отодвинув бинты, ведьмачка увидела глубокую, запекшуюся кровью царапину. На ней уже начала застывать корочка.

Что-то блеснуло на ее запястьях, и Цири увидела, что на обе ее руки надеты цепочки из незнакомого металла — почти черного, глянцевито-блестящего, очень легкого и даже приятного коже. Тонкие звенья прилегали друг к другу плотно, словно чешуйки, и в дрожащем тусклом пламени свечи казалось, что это две маленькие змейки обернулись вокруг ее тонких запястий… и ухватились за собственный хвост.

Догадавшись, что к чему, Цири вытянула руку и попыталась вызвать шар света — самое простое магическое действие, которая она использовала регулярно. Представила, как сила собирается вокруг нее из воздуха и течет прямо к кончикам пальцев… Ничего. Пусто. Виски сдавила неприятная ноющая боль.

Цири попробовала переместиться в пространстве. Сделать огонек свечи ярче с помощью магии. Просто выпустить искру из пальцев. У нее не получалось ничего, только темнота вокруг давила на виски и затылок все сильнее.

«Какой-то эльфийский аналог двимеритовых наручников, — размышляла ведьмачка, разглядывая темные, по-своему красивые цепочки. — Что ж... я пленница, а пленнице полагается быть в кандалах. Особенно, если она уже однажды сбежала».

Цири глубоко вздохнула, кутаясь в теплое шерстяное одеяло. Поджав колени к подбородку, она попыталась сконцентрироваться и спокойно обдумать ситуацию, глядя на маленький пляшущий огонек свечи.

Она знала, что Эредин и его Красные всадники продолжают искать её. Он явно применял сканирующую магию, пытаясь установить ее местоположение. Порой ей снились сны, в которых он настигал ее, мчась сквозь темную бездну, полную звезд, на своем огромном гнедом жеребце, и она просыпалась, вздрагивая от ужаса.

Были и другие сны, которые пугали ее гораздо больше… О них Цири предпочитала не вспоминать никогда и ни при каких обстоятельствах.

Тем не менее, Красные Всадники так ни разу и не появились — ни в ее собственном мире, ни в мире Камелота. Со временем Цири успокоилась, внушив себе, что сны про Эредина — лишь отблески ее воспоминаний; как те многие другие сны, в которых она заново переживала кошмарные события своего прошлого. Всего лишь ночные призраки в длинной веренице других таких же призраков. Маленькая и неизбежная плата за то, что она все еще жива и может радоваться дневному свету.

И все же теперь он догнал ее. Поймал во время беспорядочного мельтешения по мирам и временам, как и обещал когда-то, усмехаясь и зло глядя на нее — тогда, в самом первом сне. Этого никогда бы не случилось, если бы Цири осталась в живописном и безопасном мире Камелота, который, по всей видимости, был достаточно удален от загадочной Спирали, по которой перемещались эльфийские всадники. Или если бы кто-то научил ее пользоваться ее даром… Или если бы…

Цири вновь глубоко вздохнула, вытягивая затекшие ноги.

«Бессмысленно думать о том, чего не случилось, — огонек свечи дрогнул, словно соглашаясь с ее решительным выводом, — нужно собраться и подумать о том, что мне делать теперь. Искать какие-то лазейки… Подсказки… Хоть что-то».

Надо признать, эльфы обошлись с ней весьма благосклонно. Вылечили ее рану, отмыли, переодели — Цири предпочла не думать о том, каким образом это было сделано — и даже нашли для нее ночлег. «Мы обязаны доставить ее в целости и сохранности», — возникли в ее памяти слова Эредина.

Кто-то там, в Тир-на-Лиа, о ней позаботился… Пусть и в своих целях, весьма далеких от заботы о человеческой девчонке. Что ж, это хорошо. Будь на всё воля Эредина и его голубоглазого спутника, лучшее, на что она могла бы рассчитывать: валяться где-нибудь в промерзшей яме всю ночь, истекая кровью.

Ведьмачка почувствовала, как в ней шевельнулось сомнение. Ястреб говорил второму всаднику, что живая и здоровая Цири нужна и ему. Что ему, видите ли, не нравится смотреть, как она страдает… Почему? У командира Красных всадников был какой-то собственный интерес? Кажется, он даже прямо сказал об этом молодому эльфу, который вовсе не горел желанием лечить Цири после ее выходки. Как жаль, что она не расслышала или не разобрала, что он там бормочет... Это могло бы ей пригодиться. Цири чувствовала, что упускает что-то важное.

«Может, мне попытаться поговорить с Эредином… договориться? — продолжала размышлять она. — Когда-то мы с ним неплохо ладили».

Она вздохнула, покачав головой слабому огоньку свечи. Это «когда-то» закончилось ровно в тот момент, когда ведьмачка отказалась помогать эльфийскому военачальнику в его собственных планах… Смутных и скользких планах. Цири много раз возвращалась в мыслях к их разговору в беседке, но так и не смогла разгадать его намерений. Был ли он виновен в смерти Короля Ольх? И, кстати, кто теперь у них король?..

Какое-то неприятное скользкое воспоминание кольнуло ее в грудь.

«Лаборатория Аваллак`ха, — холодная дрожь побежала по ее телу, огонек свечи заметался и чуть не погас. — Ауберон говорил мне, что меня ждет, если… Черт, я должна бежать от них! Немедленно! Как угодно!»

Она бросила умоляющий взгляд на окно — разумеется, слишком маленькое, чтобы протиснуться в него. Больше она ничего не успела придумать или сделать — дверь, тихонько скрипнув, отворилась.

* * *

Встретившись взглядом с зелеными глазами черноволосого эльфа, Цири подскочила, словно подброшенная пружиной. Она моментально оказалась у окна, прижавшись спиной к холодной стене, выставила вперед руки и только потом сообразила, что выглядит, по меньшей мере, глупо. В комнате не было ничего, что могло бы помочь ей защитить себя — ни одного заостренного или просто тяжелого предмета. В ней вообще ничего не было, кроме ее кровати и огарка свечи в углу.

Но отступать было поздно.

— Не подходи! — яростно прошипела она, со злостью глядя в глаза командиру Красных всадников.

Эредин Бреакк Глас спокойно стоял у двери, продолжая разглядывать ее. На губах его играла презрительная усмешка. Эльф был безоружен, на нем не было неизменной кольчуги и походного плаща — только темно-красные эльфийские одежды.

— Будем считать, — медленно проговорил он, садясь на ее кровать, — что это приветствие. И оно же — благодарность. Напоминаю: мы спасли тебя дважды, Ласточка. Убили твоих преследователей. Вылечили твою рану.

— Свинью тоже откармливают… перед убоем, — процедила Цири. Ничего более подходящего и уничижительного она придумать не успела.

— Заметь, не я это сказал, — покачал головой эльф и сделал приглашающий жест рукой.

Цири ничего не ответила и осталась стоять у стены, неподвижная, злая и настороженная. Эредин ее не торопил. Словно забыв про нее, эльф задумчиво смотрел в окно на падающие хлопья снега.

Выждав несколько томительно долгих минут, Цири осторожно села на противоположный конец кровати, швырнув подушку на пол. Она забилась в самый угол, прижавшись здоровым плечом к холодной спинке кровати.

Эредин продолжал молчать, рассматривая темное вечернее небо. Затем неспешно повернулся к ней.

— Покажи мне свою рану.

— Еще чего!

— Как скажешь, — равнодушно проговорил эльф.

И легонько пошевелил рукой. Цири с ужасом почувствовала, как браслеты на ее руках начинают двигаться. Невидимая сила мягко, но неумолимо прижала ее запястья к спинке кровати, и мгновение спустя ее руки были уже крепко прикованы змеиными цепями к брусьям. Она дернулась, но не смогла даже пошевелить ими.

Эредин сел к ней ближе и протянул руку к ее рубашке. Она с ужасом глядела на него, слыша бешеный стук собственного сердца. Где-то внутри нее зарождалась дрожь… Приятная дрожь — и от этого ей становилось еще страшнее.

— Не бойся. Я не интересуюсь человеческими девочками, — равнодушно проговорил Эредин, опуская рукав ее рубашки. — Или вернее сказать… прости? — наклонившись к ней, шепнул он, глядя в упор взглядом, от которого Цири бросило сразу и в жар, и в холод.

— Я не интересуюсь эльфийскими убийцами, — собрав всю волю в кулак, отчетливо произнесла Цири.

— Мы оба убийцы… так уж сложилось, — спокойно ответил эльф, аккуратно разматывая бинты, — вся разница между нами в том, что я не вру. Не вру, малышка. Потому что не боюсь. А ты — боишься и врешь. Врешь мне… прямо сейчас. Но самое отвратительное — ты врешь сама себе. Так ты делаешь только хуже. Поверь мне, моя Ласточка.

Состояние раны ему не понравилось — он едва заметно скривил губы. А затем положил руку прямо на рану и сосредоточился, прикрыв глаза. Цири испуганно следила за ним. Она чувствовала его горячие пальцы, чувствовала, как боль вновь разгорается и начинает жечь ее плечо. Ведьмачка отвернулась, крепко сжав зубы, чтобы не издать ни одного звука. На ее глазах выступили слезы. А потом всё закончилось.

— Ну, вот и всё, — Эредин быстро перевязывал на ней бинты. — Через несколько дней и следа не останется.

— Спасибо, — она посмотрела на него и попыталась улыбнуться. Не получилось.

— Не за что, Ласточка, — кивнул черноволосый эльф, изучающе глядя на нее.

«Я чувствовал твой зов всё это время. Твои мысли. И твои… желания».

Она вздрогнула, отчетливо услышав его шепот прямо в своей голове. Эредин по-прежнему смотрел на нее, нагло ухмыляясь. Его губы не двигались.

«Он сбивает меня с толку. Хочет сломать меня», — лихорадочно думала Цири, чувствуя, как в ответ в ней нарастает дрожь, отдаваясь даже в кончиках пальцев.

Что-то горячее и томительное заполняло ее. Поток каких-то бессвязных мыслей и образов замелькал перед ее глазами. Отвернувшись, она усилием воли остановила его. И спокойно произнесла, искоса глядя на эльфа:

— Спасибо тебе, Эредин. За то, что спас. И за то, что… позаботился обо мне. Я сожалею, что наша последняя встреча закончилась… так.

Цири отвернулась, чувствуя, насколько фальшиво прозвучало ее сожаление.

— К нашему обоюдному удовольствию, Ласточка, она оказалась вовсе не последней, — ухмыльнулся эльф. — Могу освободить твои руки. Если обещаешь вести себя хорошо.

— Обещаю, — послушно кивнула Цири.

Она с облегчением почувствовала, как оковы разжимаются, а затекшие руки вновь принадлежат ей.

Командир Красных всадников насмешливо улыбнулся ей, отодвигаясь к краю кровати.

— Ты, Ласточка слишком зазналась, — вновь заговорил он, холодно глядя на нее. — Все эти туманные пророчества, мистические страхи и громкие титулы вскружили тебе голову. Ты слишком многое о себе возомнила и потеряла связь с реальностью. А для такой маленькой пташки, как ты, это особенно опасно…

Он помолчал, наблюдая, как она растирает затекшие в локтях руки.

— Впрочем, тебя я в этом не виню. Ничем не оправданное самомнение — вернейшее свойство вашей поганой расы. Я провел в твоем мире немало времени, Ласточка, и у меня было много возможностей в этом убедиться.

Цири лишь презрительно фыркнула, ничего не отвечая.

— А тем временем, реальность такова, моя девочка, — невозмутимо продолжал Эредин, — что я могу оставить тебя здесь. Уйти прочь, как ты и просила. Оставить тебе на память эти браслеты… и эту очаровательную рубашку, конечно же. И тогда, Ласточка, ты очень скоро убедишься, что встреча со мной, — он склонил голову, продолжая сверлить ее своим ядовито-зеленым взглядом, — была для тебя самым большим благом. Ты погибнешь быстро, мотылек. Если повезет. Если же не повезет, то…

Он недвусмысленно усмехнулся, оборвав фразу. Цири смотрела куда-то поверх его головы.

— Ничего ты не можешь, Эредин, — буркнула она

— Вот как?

— Именно так, — кивнула ведьмачка, заглядывая ему в лицо. — Тебе велели доставить меня в целости и сохранности. Я всё слышала. Кстати, Эредин, что это значит — eigeadde?

— Сейчас для тебя это абсолютно ничего не значит, Ласточка, — усмехнулся эльф. — Прибудем в Тир-на-Лиа — можешь сесть за словари… в свободное время.

Что-то неприятное и холодное вновь кольнуло ее. В эльфийской столице ее ждет лаборатория. Лаборатория Аваллак`ха. Мучения, которым не будет конца. Черт, она должна что-то из него вытащить! Хоть что-то...

Цири торопливо прикидывала варианты, поглядывая на собеседника. Он явно не собирался делиться с ней секретами.

«Может, мне надо тебя разозлить? — думала она. — Сыграть на твоем самолюбии. Может, так ты мне что-то скажешь...»

— Мне даже жаль тебя, Эредин, — тихо произнесла она, вызывающе глядя на него. Он никак не отреагировал на ее слова. Его взгляд не выражал ничего. Цири незаметно вздохнула и понеслась в наступление.

— Рассказываешь мне о реальности… с которой я якобы потеряла связь, — неторопливо начала она, тщательно подбирая слова, — а на самом деле… На самом деле реальность такова, что это ты, Эредин, всемогущий командир Красных всадников, вынужден гоняться за мной по чужим мирам вот уже четыре года… Или больше. Искать меня с помощью магии, потому что догнать не хватает сил. И даже сейчас, когда я у тебя в руках, ты… ничего не можешь.

Равнодушные зеленые глаза эльфа поблескивали в темноте. Свеча почти догорела.

— Ничего не можешь, — презрительно повторила Цири.

Голос разума внутри нее твердил, что тактика не сработала и пора остановиться, но остановиться она уже не могла. Ее до смерти раздражал этот самовлюбленный грубый эльф. Его голос, его гадкая улыбка и нелепые намеки. А больше всего раздражало то, что все эти годы он терпеливо ждал, когда она сама скользнет в его когти, и сегодня ему наконец-то повезло. Повезло ему, а не ей! Не ей, которая мучительно пыталась отыскать дорогу домой. Которая выживала вопреки всему в этих холодных чужих мирах… Нет, повезло именно ему — настоящему чудовищу, безжалостному убийце.

Ведьмачка выпрямилась, ее глаза горели ненавистью.

— Ты, наверное, так хочешь… отомстить мне за свое унижение — тогда, на реке, — выдохнула Цири. — Так хочешь причинить мне боль. Но не можешь! Потому хозяева тебе не велели… Не можешь даже меч поднять на меня, потому что тебе нельзя. Тебе приходится пылинки с меня сдувать. Ты сам сказал об этом своему… сообщнику!

— Его зовут Илльриэн, — терпеливо проговорил эльф, — и тебе стоит быть ему благодарной, малышка. Это он остановил кровь и залечил твою рану. После того, как ты набросилась на него, словно…

— Неважно, — перебила Цири. — Я извинюсь! Потом. Знаешь, Эредин, это даже смешно. Ты так ненавидишь нас, поганых dh`oine. А самому приходится возиться с ничтожной человечьей девочкой. И это при том, что тебя даже… в очереди на отцовство не рассматривают!

Цири горделиво усмехнулась и замолчала, страшно довольная собой.

Эльф поднялся с ее кровати и щелчком пальцев затушил свечу.

— Добрых снов, Ласточка, — спокойно сказал он и двинулся к двери.

— Погоди! — крикнула Цири. Она лихорадочно соображала. Какая-то мысль упорно крутилась в ее голове, но она никак не могла вытащить ее. — Это еще не всё, — прошептала она, глядя на него в упор. Ее глаза привыкли к темноте, и она отчетливо видела его лицо.

«Не хочу смотреть, как она страдает… Нельзя, чтобы она страдала… Eigeadde… Я тебе уже говорил», — его слова там, в зловещем лесу, вновь возникли в ее памяти, кружась перед глазами, ускользая и закрывая от нее что-то важное… Что-то действительно важное.

— А теперь — всё? — холодно осведомился эльф, берясь за ручку двери.

— Я вела себя грубо. Прости меня, Эредин, — быстро заговорила ведьмачка. Ей нужно было потянуть время. — Ты ведь пришел, чтобы поговорить со мной. Давай поговорим. Я буду вести себя спокойно, обещаю.

— Я пришел, чтобы взглянуть на твою рану, — презрительно скривил губы эльф, — и убедиться, что ты перенесешь завтрашнее путешествие. Оно будет тяжелым, Ласточка. Тебе стоит выспаться, а не напрягать впустую свой крошечный человеческий мозг. И разговаривать нам с тобой не о чем.

Она умоляюще смотрела на него, пытаясь вытащить из всех своих обширных познаний Старшей речи одно-единственное нужное ей слово. Проклятье, что же это значит — eigeadde… Что он имел в виду…

— Не знаю, что ты там себе напридумывала, девочка, — усмехаясь, продолжал Эредин, — но я не испытываю никакого восторга от общения с тобой. Как и от всего этого глупого, бессмысленного, заранее обреченного плана. Очередного, — он вздохнул, досадливо поморщившись. — Впрочем, неважно. Я доставлю тебя в Тир-на-Лиа согласно уговору. А дальше уж пусть с тобой мучаются… другие.

Цири слушала его вполуха, лихорадочно размышляя, где она могла видеть это слово. Eigeadde. Это явно было какое-то старое слово, давно вышедшее из употребления на Континенте. Но она должна, обязана была его знать!

«Вспоминай, бестолочь, — упрямо твердила она себе, — толку от всех твоих знаний и пыльных книжек, если они не способны выручить в нужный момент…»

Цири чуть не подпрыгнула, когда внезапное озарение вспыхнуло в ее голове. Пыльных книжек… Вот оно! Дождливый серый день в библиотеке Храма Мелителе. Жуткая книжная пыль, от которой постоянно щипало в носу и хотелось чихать. Её, Цири, посадили в эту темницу знаний на весь день — накануне они с Ярре разбили два стекла в оранжерее, пытаясь научиться стрелять из самодельных трубочек с иглами, точь-в-точь как гааки из далеких степей к западу от Зеррикании… Два жалких стеклышка! Ярре, конечно, отделался легким выговором, а вот насчет Цири Йеннифер была непреклонна — да еще и перетянула на свою сторону Нэннеке. Целый день Цири провела, запертая в библиотеке, очищая от пыли и подклеивая разваливающиеся побуревшие эльфийские фолианты, которым было черт знает сколько столетий. Периодически Цири листала страницы, изо всех сил пытаясь заинтересовать себя чтением, чтобы хоть как-то скоротать время в этой мучительной пытке…

И вот сейчас у Цири чуть ли не защипало в носу от той самой пыли. Она торопливо подалась вперед.

— Eigeadde, — торжествующе прошептала она, глядя на Эредина, — священная, нерушимая клятва. Клятва жизнь-за-жизнь. Обещание равноценного обмена тому, кто спас тебя… однажды. Это древнее слово, которое в нашем мире уже не встретишь. Потому что мир изменился, и стало опасно давать такие клятвы — ведь ее исполнение может потребовать слишком многого. Слишком многого и в самый неподходящий момент…

— Что ты знаешь о наших клятвах, глупая? — мягко проговорил эльф, качая головой.

— Я знаю всё, что мне нужно знать. Знаю, что ты задолжал, Эредин. Кто-то спас тебя, и ты опрометчиво пообещал ему расплатиться тем же. Пообещал кому-то… кто знает меня. Кому же ты так задолжал, Эредин? Кому?

Эльф, скрестив руки, смотрел в окно, где все еще продолжали носиться снежные мухи. Он ничего не отвечал, но Цири уже чувствовала, уже понимала, что попала в цель. Вот она, её лазейка! Ей осталось узнать только одно — кому командир Красных всадников мог дать такую клятву? Кто мог знать ее, Цири… и желать ей добра? Аваллак`х? Франциска из Чародейской ложи? Не то, всё не то…

— Я устал, малышка, — равнодушно проговорил эльф, чуть наклонив голову. — Я знаю, тебе не хочется отпускать меня… Вопреки всем твоим лживым заверениям. Но мне надо идти. А тебе надо спать.

 

Цири вздрогнула, словно кто-то ткнул ее под ребро острым прутом. И уткнулась невидящим взглядом в угол комнаты, где раньше горела свеча.

— Геральт, — прошептала ведьмачка одними губами. — Вот кому ты должен. Белому Волку… моему… — она не договорила, судорожно схватив воздух ртом.

Эредин молчал, ничего не отвечая ей. Но это было уже не важно.

— Геральт спас тебя от смерти… Когда-то давно, когда ты был там, в нашем мире, — продолжала Цири, ее голос звучал громче и увереннее, — и ты дал ему клятву, что придешь на помощь. Наверняка ты уже успел забыть про нее — ведь наши миры так далеко друг от друга. Между ними не только пространство, но и время, так ты говорил сам, верно? Но теперь Эредин, ты боишься не меньше меня. Твоя клятва связала тебя по рукам и ногам. Ведь ты уже не сможешь вернуть долг Геральту. Потому что он… Потому что Геральта больше…

Цири не смогла договорить и громко всхлипнула, закрыв лицо руками. Ее плечи затряслись. К горлу неумолимо подступал ком, и она чувствовала, что не может больше выдавить из себя не слова… Не может остановить этот проклятый ком.

«Только не здесь, только не сейчас…не перед ним!» — отчаянно думала Цири, но было уже поздно. Боль, которую она так упорно прятала там, в мире Камелота — и потом, в бесконечных рискованных странствиях по мирам, — эта проклятая опустошающая боль все время копилась где-то внутри. А теперь вырвалась наружу и обрушилась на нее как лавина, безжалостно сметая и калеча ее хрупкий мир, выстроенный из робкой веры в чудо и пустых ожиданий.

Цири бессильно опустилась на кровать и сжалась в комок, зарывая лицо в колени. Она рыдала — некрасиво, громко, беспомощно. Хватала ртом воздух, пыталась спрятаться в складках одеяла и перестать вздрагивать, но тупая боль неумолимо продолжала распиливать ее сердце на мелкие, мелкие кусочки.

«Его больше нет… И ее тоже… Они умерли… погибли из-за меня! И все это было напрасно. Напрасно, напрасно, напрасно», — повторяла она про себя, вздрагивая от жгучей ненависти к себе и даже не пытаясь утирать слезы, бежавшие по щекам.

Цири почувствовала осторожное прикосновение к плечу. Эредин. Он всё еще здесь. Сидел на кровати, рядом с ней. И смотрел на нее, униженную и растоптанную.

— Оставь меня, — задыхаясь, произнесла Цири, — уйди!

Ее голос был визгливым, прерывающимся и жалким. Таким же, как она сама. Нет зрелища, более жалкого, чем плачущая чародейка, любила говаривать Йеннифер…

«Но я — даже не чародейка. Не чародейка. Не ведьмачка. Не княжна. Я просто… никто. Никто и ничто, как он и говорил... Одинокий мотылек, мотающийся по мирам вот уже четыре года… Или больше? Какая разница. Теперь я даже не мотылек. Просто эльфийская пленница. Кусок мяса с нужным геном. Сплошное, неразличимое ничто...»

Цири почувствовала, как он притянул ее к себе. У нее не было сил сопротивляться — она просто замерла, прижавшись к нему и чувствуя, как крепко он обхватил ее руками. Слёзы продолжали медленно стекать по ее лицу, она плакала — уже не навзрыд, скорее тихо и горько, прижимаясь головой к его груди и слыша, как очень медленно и ровно бьется его сердце. Он медленно прикоснулся к ее волосам, неуверенно проводя по ним рукой.

 

Цири не знала, сколько времени они просидели так — она прижималась к нему, слушая равномерный стук его сердца, а он молча и очень осторожно гладил ее волосы. Может быть, час. Может быть, лишь несколько минут. А может быть, намного дольше… За мутным маленьким окошком метался снег, а они сидели вдвоем и смотрели. Цири боялась шевельнуться. Боялась разрушить этот хрупкий момент, которого не должно было быть… Попросту не могло быть. И всё же это было! Она ощущала его тепло, его спокойное дыхание, его мягкие прикосновения.

Её мысли становились все более вязкими и неуловимыми, тело наливалось тяжестью. Цири неумолимо клонило в сон, но спать было нельзя, ведь утром этого уже не будет… Отчаянно борясь со сном и все же уступая, она почувствовала, как он мягко и осторожно переложил ее на кровать и накрыл одеялом.

— Не уходи… — из последних сил прошептала Цири, умоляюще хватая его за руку.

Он склонился над ней. Она почувствовала легкий, почти невесомый поцелуй на волосах.

— Спи, Цири, — шепнул ей Эредин и поднялся с кровати.

«Он назвал меня моим именем… Человеческим именем», — успела сонно поразиться Цири.

А потом теплая мягкая тьма забрала её.

Цири была очень благодарна той птице, что неосторожно и очень громко врезалась в стекло ранним утром. Или это просто ветер, разыгравшись, швырнул в окно упавшую ветку? Так или иначе, Цири подскочила, моментально проснувшись от резкого звука. Она долго сидела, закутавшись в одеяло, сонно всматривалась в полоску света на полу и борясь с искушением забраться обратно в теплую постель, чтобы урвать себе еще немного сна… Но все же переборола себя и, вздохнув, потерла глаза.

«У меня есть время… немного времени, чтобы понять, как мне выбраться отсюда», — разумно решила ведьмачка.

Снег за окном, кажется, шел всю ночь, не переставая, и теперь его запасы истощились: вместо крупных хлопьев с неба лениво падали крошечные редкие снежинки, танцуя в золотистых утренних лучах. Цири поглядывала то в окно, то на полоску света в комнате, торопливо восстанавливая в голове события вчерашнего утра. И вечера.

«Совершенно ясно, что этого не могло быть на самом деле, — думала она, чувствуя, как её сердце начинает стучать громче. — Это всего лишь сон. Он ведь уже мне снился… раньше».

Цири быстро пришла к соглашению с самой собой: всё, что произошло после их вечернего разговора с Эредином, было лишь сном. Фантазией её усталого, взбудораженного и ищущего хоть каплю покоя разума. И даже если всё это было на самом деле… Цири осторожно втянула воздух, вновь ощущая на своей коже его легкие прикосновения.

Нет, она должна верить в то, что ей всё приснилось. Так будет лучше… для них обоих.

«Что ж, с этим покончено, — с облегчением подумала Цири. — Осталось решить малюсенькую задачку: понять, как мне вырваться из лап эльфов. Без моего магического дара, меча и лошади».

Полоска света на полу постепенно росла. Цири поглядывала на нее, закусив губу и качая головой в такт своим невесёлым мыслям. Слишком мало данных, слишком много белых пятен. Действительно ли Эредин знал ее наречённого отца, Геральта из Ривии, и обещал ему помощь в трудный момент? Или это просто её домыслы, которые эльф не счёл нужным развеивать? И что вообще даёт ей эта клятва? Командир Красных всадников спокойно открестится от неё, посчитав, что спасения её, Цири, в лесу вполне достаточно, чтобы считать древний обычай соблюденным. И будет прав. Кроме того, пожизненное рабство у эльфов, как ни крути, для неё куда безопаснее, чем вечные странствия по мирам… Она больше не сможет распоряжаться ни своей жизнью, ни даже собственным телом, но точно останется живой и невредимой, ведь это в интересах Народа Ольх.

А точно ли? Цири с содроганием вспомнила безумного чародея Вильгефорца и его лабораторию в замке Стигга. Если Аваллак`х собирается вытащить из нее ген таким же способом, она вряд ли выживет.

«Может, стоит сказать Эредину? — подумала Цири. — Объяснить… что мне нельзя в лабораторию! Там я точно не буду в безопасности!»

И тут же вновь энергично затрясла головой, удивляясь собственной глупости. Представить себе, что командир Красных всадников пойдет на вред собственному народу ради исполнения какой-то дурацкой клятвы… Клятвы, о которой Цири только предполагала. Нет, он даже не станет слушать её. Отвезёт в Тир-на-Лиа, передаст Аваллакх`у и пропадёт из ее жизни навсегда, с облегчением вернувшись к своим прямым обязанностям.

К тому же, кому всё это выгодно больше, чем ему? Эльфы получат ребёнка Цири — послушное орудие, которое будет открывать Врата в любые миры. А он, Эредин Бреакк Глас, вместе со своими Красными Всадниками понесёт туда смерть, хаос и разрушение. Разве не об этом он мечтает? О бесконечной власти… И бесконечном истреблении dh`oine, ее собратьев. Здесь, в этом мрачном неприветливом мире. В мире её родного Континента. Везде и всюду. Всегда.

Вот она — та самая вечность, о которой говорил черноволосый эльф в их первую встречу. Вечность, окрашенная в кровавый цвет его плаща.

Внезапно Цири засомневалась. С чего она взяла, что даже с ребенком Старшей Крови, открывающим порталы, у эльфов что-то получится? Судя по всему, население Народа Ольх невелико — в лучшем случае, сопоставимо с небольшим государством на Континенте. А значит, как минимум в ее родном мире их ждет поражение…

«Разве это важно? Кровь прольется, погибнут тысячи людей, — продолжала размышлять Цири, наблюдая за неторопливым танцем снежинок за окном, — и всё это из-за меня… Если я не найду способ сбежать! Сбежать от них прямо сейчас… или позже. Я не могу позволить им получить ген Лары и совершить задуманное!»

Внезапно она вспомнила о своих собственных планах. Даже если она сможет каким-то чудом обмануть эльфов и вернуться на Континент… Она не сможет прятаться там вечно. Ей вновь нужно будет отправиться в путь по мирам, чтобы найти. Найти… их.

Цири вздохнула, чувствуя, что ступает в самую хрупкую и сокровенную область мыслей. Туда, где сплошные вопросы переплелись с робкой надеждой, отчаянной верой в чудо и неясным видением из прошлого, окутанным туманом.

«Проклятые эльфы не оставят меня! Они все время будут висеть у меня на хвосте, — мрачно подумала Цири. — А вдруг я приведу их… туда? К Геральту и Йеннифер?

Ведьмачка устало опустила голову на колени, продолжая перебирать варианты и спорить сама с собой. В рыжеватом утреннем свете мягко кружился снег.

* * *

Когда дверь распахнулась, Цири была к этому готова — она сидела, вся подобравшись и плотно сжав губы, суровая и решительная. Эредин, уже облачённый в плащ и кольчугу, стремительно вошел в комнату. Девушке хватило одного взгляда на его хищное лицо с привычной презрительной гримасой, чтобы окончательно удостовериться в том, что вчера ей всего лишь приснился прекрасный и нелепый сон.

— Собирайся, — приказал он ей, бросив на кровать какой-то ком, в котором Цири с изумлением узнала свою выстиранную и высушенную одежду. — Мы уходим.

Увидев, как ведьмачка озадаченно разглядывает свои вещи, он хмыкнул и сказал уже чуть мягче.

— Всё же есть у твоей паршивой расы и свои маленькие плюсы, — он мельком взглянул в окно и вновь повернулся к ней. — Немного магии, немного вожделенного металла… И вот уже, Ласточка, твои собратья позабыли про свои кровожадные намерения и вполне недурно о тебе позаботились. А мы с Илльриэном и вовсе почувствовали себя желанными гостями. Нам даже… почти понравилось.

Он усмехнулся чему-то своему. Цири решила не уточнять, что именно им так понравилось. Вместо этого она хмуро заявила:

— Я никуда не поеду, пока мы не поговорим.

Вопреки её ожиданиям, эльф не стал ругаться, шипеть на неё и презрительно кривить губы. Он послушно присел на краешек кровати.

— Хорошо. Я только за, Ласточка. Несмотря на то, что ты — одна из самых неприятных человеческих особей, которые мне встречались, в тебе всё же есть капля нашей крови… и кое-что полезное для нас, — он вновь усмехнулся, сощурив зеленые глаза. — А значит, нужно дать тебе шанс. Не погонять палкой, словно упирающуюся скотину… А предоставить возможность всё оценить, взвесить и принять разумное, взрослое решение. Единственно верное решение.

Он замолчал, выжидательно глядя на нее. Цири ничего не отвечала, внимательно рассматривая цепочки на своих руках.

— Наш с тобой общий знакомый, ведун Аваллак`х , любезно поделился со мной некоторыми сведениями… относительно тебя и ситуации в твоем бестолковом мире, который ты так спешно покинула, — продолжил Эредин. — Королева Цирилла, супруга Эмгыра вар Эмрейса, пребывает в добром здравии… Говорят, скоро родит императору дитя. Народ Нильфгаарда надеется, что это будет мальчик. Иными словами, мой мотылек… Цири из Цинтры больше нет. Осталась только Ласточка.

Цири молчала, внимательно разглядывая кисти его рук, длинные пальцы и три кольца. Одно на правой руке, два на левой.

— Аваллак`х рассказал мне также о некой Ложе чародеек и их планах на тебя, — продолжил эльф, не сводя с ведьмачки холодного зеленого взгляда. — Планах любопытных и весьма многообещающих… Для этого прелестного женского собрания, разумеется. Но не для тебя, моя Ласточка. Совсем не для тебя. Уверен, они будут рады заполучить тебя, как только твоя маленькая ножка вновь ступит на родную землю. Уверен, что они не будут столь опрометчивы… как в прошлый раз.

«Францеска. Она всё им доложила», — машинально подумала Цири, вспоминая эльфийскую королеву с ланьими глазами и кроткой улыбкой.

Чародейки были опытны, умны, искушены в интригах — но они не знали того, что знала Цири: что их главный враг притаился внутри, в самом центре Ложи.

— Помнится, вчера ты что-то там лепетала о свинье, которую кормят перед убоем, — усмехнулся Эредин, почти ласково глядя на неё. — Не хочешь быть свиньей, значит… Но готова стать свиноматкой? Ляжешь под никчемного, жирного, грязного человеческого короля… Будешь корчиться под ним, рожать на свет его наследников, улыбаться и открывать рот по указке глупых, жадных до власти магичек… Значит, это и есть твое предназначение, Зиреаэль? Достойная судьба наследницы Лары Доррен?

Цири вспыхнула, отвернувшись.

«Он специально выводит меня из себя. Я не должна реагировать», — подумала она и стала мысленно считать до десяти, разглядывая угол комнаты и скрючившийся огарок свечи на полу.

Он не знал, что ведьмачка не собирается задерживаться на Континенте и уж тем более — мозолить глаза чародейкам из Ложи. Хорошо, что Эредин Бреакк Глас ничего не знал о её планах.

— Аваллак`х забыл рассказать тебе ещё кое-что, — спокойно проговорила Цири, заглядывая в глаза эльфа, — Вильгефорц. Могущественный чародей, который так же, как и вы все, захотел обладать геном Лары Доррен… Только он решил вытащить его прямо из меня!

Теперь уже она сверлила эльфа злым зелёным взглядом.

— Он притащил меня в свою лабораторию, где уже были готовы все инструменты… и шприц. Хотел распотрошить меня заживо, как уже распотрошил до этого с десяток юных ни в чём не повинных девушек. Он резал их, мучил, истязал до смерти! А мою мать, Йеннифер из Венгерберга, хотел заставить смотреть на всё это. Смотреть, как он извлекает из меня свое будущее могущество. И если бы не Геральт…

Она замолчала, ёжась от страшных воспоминаний и промозглого мрака замка Стигга, которые вставали перед её глазами.

— Мне жаль, что всё так вышло, девочка, — сухо ответил Эредин Бреакк Глас. — Однако не могу не заметить, что это и есть та самая свобода, к которой ты так яростно стремилась. И я не понимаю…

— Лаборатория, — перебила Цири. — Ауберон сказал мне, что меня ждет лаборатория Аваллакх`а… если у нас ничего не получится.

Она судорожно вздохнула, а потом быстро заговорила, придав голосу оттенок тревоги и жалостливо глядя в его глаза:

— Ты не можешь отправить меня к нему, Эредин. Там меня ждут мучения… и смерть. Ты обещал Геральту помочь, Эредин. Помочь, а не погубить…меня.

— Мои обещания — лишь твои глупые фантазии. Успокойся, — холодно отвечал эльф. И, помолчав, продолжил уже чуть мягче: — Послушай меня, Ласточка. Мы, Aen Elle, не занимаемся такими… противоестественными вещами. Эти вы, люди, вечно пытаетесь победить природу! Вытащить из неё то, к чему она не приспособлена. Поиздеваться над ней, всё извратить и переделать на свой лад. Мы, эльфы, живем с ней в гармонии… и лишь используем то, что она нам дает. Короче говоря, Аваллак`х не сделает тебе ничего дурного. Это совершенно исключено.

Он умолк, но потом, не сдержавшись, ехидно добавил:

— Он если и может убить, то разве что своим непроходимым занудством. Я сам так чуть не умер… пару раз.

Цири совсем не хотелось смеяться. Она угрюмо молчала, глядя в пол.

— Скажу тебе откровенно, Зиреаэль. Ты и Ауберон… Это был глупый план. Глупый, отвратительный и попросту безнадежный. Но теперь всё будет по-другому — если только ты будешь благоразумна. Никто не будет давить на тебя, не будет спешить, заставлять... Я обещаю тебе свою защиту. Но что самое важное, мотылек, — в его голосе послышались вкрадчивые нотки, он проницательно взглянул в её глаза, — наш мир надежно защищен барьером… от всяких непрошеных гостей. Ведь ты не только от меня скрывалась всё это время, правда?

Внутри неё что-то дёрнулось, и всё же ей удалось сохранить самообладание и удержать маску равнодушия на лице. Разжалобить Эредина рассказами про лабораторию не удалось. Что ж, она так и предполагала. Теперь придётся перейти к более серьёзным аргументам… и показать ему, насколько она далека от сотрудничества на их условиях.

— Защищен от непрошеных гостей, говоришь… Живёте в гармонии с природой, — задумчиво и немного насмешливо повторила слова эльфа Цири. — Я видела вашу гармонию, когда убегала от тебя, Эредин. И настоящих хозяев вашего мира, чьи кости и черепа вы, непрошеные гости, сбросили в овраг, даже не предав погребению. Этот мир принадлежал людям, а не вам! Людям, которых вы уничтожили, обратив остатки в рабов… Неужели ты всерьёз полагаешь, что я позволю вам сделать то же самое с моим миром? Что я отдамся вам добровольно? Ни за что! Уж лучше быть свиноматкой для человеческого короля… Всё, что угодно, лишь бы чёртов ген Старшей крови не достался вам!

Она ожидала от него злого взгляда и гневного ответа, но он лишь рассмеялся, будто она сказала что-то милое и до крайности нелепое.

— Чёрт бы побрал Аваллак`ха с его туманными речами. Он только запутал тебя! А я ведь говорил, малышка, ты чересчур уверилась в собственной значимости! Значит, считаешь себя единственной носительницей гена Старшей крови? Венцом многолетнего генетического эксперимента? — последнее слово прозвучало у него особенно презрительно. — Тогда, может быть, расскажешь мне, откуда он у тебя появился? Откуда он появился у Ларры Доррен? Просто взялся из воздуха?

Цири молчала, понимая, к чему он клонит.

— Да будет тебе известно, что эльфы с геном Старшей крови — магически одаренные особи, потенциально способные перемещаться между мирами, рождались всегда… и продолжают рождаться теперь. Старшая кровь проявляет себя в каждом поколении Aen Elle. Вне зависимости от высокопарных планов ведунов, что бы они там о себе не думали. Прямо сейчас в нашем мире найдется не менее десятка носителей гена. И в скором времени, возможно, он начнёт проявляться у некоторых детей, только приступивших к обучению. Далее всё зависит от множества факторов — нужны упорство, характер, постоянные тренировки. Всё не так просто — есть много ограничений. И тем не менее, малышка, как ты уже заметила… Мне вовсе не нужна твоя помощь для того, чтобы перебросить отряд Красных всадников… например, сюда. В этот мир. Был бы в этом ещё хоть какой-нибудь смысл…

Он вновь усмехнулся и замолчал, словно задумавшись о чем-то. Цири вспомнила, как отряд Красных всадников чуть не догнал её где-то на Спирали, возле морского берега, выскочив из двух порталов...Тогда её спас единорог Иуарраквакс, бросившийся прямо на всадников. Как же он смог уйти от них?..

Значит, Эредин — один из обладателей гена Старшей крови. «Может, в этом и кроется секрет его удивительно миролюбивого настроя?» — вдруг подумала Цири. Он бережёт её… для себя самого?

Черноволосый эльф поглядел на неё неприязненно, скривив губы. Неужели он читал её мысли? Цири совсем этого не хотелось. Но если все носители Старшей крови — чародеи, значит, он определенно на такое способен.

— В тебе, Ласточка, ген Старшей крови проявился необычайно сильным образом… неизвестно почему, — спокойно продолжил Эредин. — Тебе не нужны годы тренировок, чтобы переходить в другие миры, пусть и с непредсказуемым результатом. Судя по всему, ты также можешь перемещаться в разные точки времени. Таким же сильным проявлением гена Старшей крови было в Ларе Доррен… насколько мне известно. И теперь ведуны надеются, что смогут усилить твою способность через правильное скрещивание, — это слово он вновь подчеркнул презрительным тоном, — и получить чародея, способного открывать устойчивые порталы, уже в следующем поколении. По версии, с которой так носится Аваллак`х и его… коллеги, это поможет нам вывести наших собратьев, Aen Seidhe, из твоего мира. Спасти их от окончательного уничтожения твоими невежественными, жестокими и очень живучими сородичами… Ведь эльфов на Континенте, несомненно ждет гибель, Ласточка. Их убьет не Белый Хлад через сотни или тысячи лет. Их убьет более примитивный и живучий биологический вид. Растворение, вымирание, деградация… Ужасная судьба. Ужасная и поучительная судьба наших братьев, которые когда-то пошли на поводу у собственной трусости и сентиментальности, решив, что выдержат сосуществование с людьми!

Цири внимательно слушала его, опустив голову. От неё не укрылось его скептическое отношение к плану Аваллак`ха и генетическим экспериментам.

— Врата для Aen Seidhe… Прямо сейчас, — задумчиво протянул Эредин. — Пожалуй, это могло бы стать их спасением. Время имеет своих ограничения для всех, Ласточка, и через пару поколений, нам, возможно, будет уже некого спасать на Континенте… Только вот всё это — домыслы и предположения. Если хочешь знать моё отношение — я не верю. Не верю, потому что туманные пророчества, громкие обещания и долгие ожидания избранного — лишь ловкий способ ведунов управлять своей паствой… Подогревать напрасные надежды и не давать взглянуть на реальность, безжалостную и непредсказуемую.

Цири мельком подумала, что черноволосый эльф был довольно необычным представителем своей расы, трепетно относившейся к пророчествам и легенды. Его пренебрежительное отношение к предназначению и попыткам чародеев им управлять было чем-то схоже со взглядами Геральта. «Какое глупое сравнение! — мысленно поморщилась ведьмачка. — Неужели они и впрямь были знакомы, Геральт и Эредин? Как это могло случиться?»

— Не верю, — угрюмо повторил Эредин, — потому что видел это уже не раз. Думаешь, ты первая, кого кличут Ласточкой? Первая, кого убеждают в том, что в пророчестве сказано именно про неё? Десятки талантливых эльфийских чародеев с детства слушали эти бредни. Верили в свою «особую» судьбу. Связывали себя узами вопреки сердцу и здравому смыслу, но по заветам ведунов. Исчезали навек, пытаясь открыть убийственные порталы, пропадали в далеких мирах. Сходили с ума, забираясь в своих попытках слишком далеко, за опасные пределы…

Цири бросила на него быстрый внимательный взгляд. В этих словах, несомненно, скрывалось что-то личное. Но его лицо было непроницаемым.

— Скользкий опасный путь… Который всегда заканчивается одинаково, — усмехнувшись, продолжил эльф, — разочарованием. Так будет и теперь. Предвкушаю, что грохот, с которым рухнет этот очередной блестящий план, будет просто оглушительным… И как же не повезет всем тем, кто окажется прямо под его осколками!

— Ты тоже там окажешься, — не удержавшись, фыркнула Цири.

— О нет, — засмеялся он. — Я предпочту понаблюдать со стороны. Ведь, как ты метко вчера заметила, в очередь на отцовство я не вставал.

— Как жаль, — процедила Цири, стараясь придать голосу максимально уничижительный оттенок.

— Знаю, что тебе жаль, — кивнул он и внезапно усмехнулся. — Но многострадальный эльфийский народ такого точно не заслужил. Ибо если кто-то и сможет превзойти тебя в невыносимости характера… то это только наше совместное дитя!

Цири засмеялась и тут же одёрнула себя. Этого ещё не хватало, сидеть тут с ним и смеяться его глупым шуткам! Эредин проницательно взглянул на неё.

— Рад, что ты в хорошем настроении. Собирайся, Ласточка. Нас ждёт длинный путь.

Цири осторожно вздохнула. У неё оставался один вариант, совершенно безнадёжный… Представить, что он каким-то чудом сработает, можно было лишь при условии, что вчера всё было на самом деле. Что это был не сон, и он действительно мог, чисто теоретически, испытывать к ней… что-то. Жалость или сострадание…

«Это безумие, чистое безумие. Но с другой стороны… терять мне нечего», — подумала Цири. А вслух тихо произнесла:

— Прости, я не могу, Эредин. Не могу отправиться с тобой… сейчас.

В сложившейся ситуации это звучало столь чудовищно нелепо — будто бы он всего-навсего звал её на танцы, а она отнекивалась, — что эльф громко расхохотался, обнажив свои мелкие белоснежные зубы.

— Не можешь, значит, — смеясь, повторил он за ней. — Не можешь… сейчас.

— Мне нужно вернуться в мой мир, Эредин, — спокойно сказала она, глядя на него. Надежды на то, что он ей поверит, было мало, но и назад пути не было, — Мне нужно… узнать там кое-что. Получить ответы. Я не могу сказать большего, но поверь мне, это очень важно. Ты следил за мной, ты знаешь, что я прожила несколько лет в другом мире… Далеком мире. Мне там было хорошо, спокойно, безопасно. Думаешь, я бы покинула его, рискуя вновь оказаться в твоих когтях… без особой причины?

Он хотел сказать ей что-то, но она торопливо продолжала:

— Я вернусь сама. Я даю тебе слово. Я пойду с тобой и сделаю всё, о чём мы договоримся… Хочешь, я сама открою портал для эльфов с Континента? Ты сказал, что время дорого. Зачем ждать столько лет, пока вырастет ребёнок… который, по твоим собственным словам, может оказаться вовсе не тем, кто вам нужен.

— Значит, сама откроешь… портал, — усмехаясь, повторял за ней Эредин.

— Да. Я смогу. Я многое могу, что бы ты обо мне ни думал.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся эльф, даже не пытаясь скрыть своей издевательской интонации.

— Отпусти меня, Эредин, — тихо попросила она. — Давай договоримся!

Он молчал, обводя её взглядом, по которому невозможно было понять ничего.

— Я всё равно не пойду с тобой, — отчетливо сказала она, глядя в пол. Все её варианты закончились. Осталось одно чистое упрямство. — Ты меня не заставишь!

— Правда?

— Правда. Я… вскрою свою рану! Ты сам сказал вчера, что я не выдержу перехода с открытой раной. Я сдохну прямо на твоих глазах, Эредин! Ты угробишь все планы ведунов. Этого тебе не простят!

По его лицу Цири поняла, что перегнула палку. Давить на него ей не стоило.

«Он сейчас ударит меня, — испуганно думала Цири, глядя в его сузившиеся зеленые глаза. — Я отключусь, и он отвезет меня… безо всяких условий».

Она вся сжалась, приготовившись к самому худшему. Эредин медленно поднялся с кровати и, не глядя на неё, подошёл к окну.

— Ты меня разочаровала, малышка. К сожалению, ты из тех, кто не понимает по-хорошему, — глухо произнес он, глядя в окно. — Любое проявление доброты ты воспринимаешь как слабость… И тут же пытаешься воспользоваться ею, чтобы получить еще больше.

Он помолчал, задумчиво глядя на просветлевшее небо. И продолжал, по-прежнему не глядя на испуганно замершую ведьмачку.

— Вчера ты боялась меня, моя пташка. Забилась в угол и затравленно стреляла оттуда глазёнками. Но как только самонадеянно решила, что знаешь что-то… обо мне — тут же распушила перышки. Вообразила, что теперь можешь вертеть мной, как хочешь.

Цири хотела ответить, но змеиные браслеты внезапно обожгли её запястья болью. Она вскрикнула от неожиданности.

— Ты поедешь со мной в Тир-на-Лиа. Выполнишь всё, что от тебя потребуют. Это была… моя ошибка, — помедлив, продолжил он тихо. — Я ошибался, думая, что с тобой можно говорить, что тебе можно что-то объяснить. Ты понимаешь лишь силу. Силу и принуждение.

— Неправда! — возмущенно сказала Цири. — Я пытаюсь договориться! Пытаюсь найти наилучшее решение… для всех!

— Не ври мне, девочка. Тебе плевать на нас и наши проблемы с их решениями…Я уже выучил все твои нехитрые приемы. Показное равнодушие, дерзкий тон, попытки вывести из себя… А сейчас твоё любимое — тянуть время. Заговаривать зубы, выжидая удобного случая, который позволит тебе вновь ускользнуть сквозь пальцы… Но твоё время вышло, Ласточка. Ты поедешь со мной, добровольно или нет. Поедешь в любом случае. Жаль, что капля нашей крови не сделала тебя хоть чуточку умнее твоих невежественных собратьев. И ты даже не можешь осознать, что так будет лучше… для тебя самой.

— Ты — Ястреб, поймавший жертву, — вспыхнула Цири. — И теперь ты будешь уговаривать её, что так будет лучше для неё самой?

— Ты не понимаешь одного, малышка. Твой дар не делает тебя неуязвимой… скорее наоборот, — он, наконец, обернулся и внимательно посмотрел на нее. Где-то в глубине душе она отметила, что он был очень терпелив с ней всё это время. — Чужие миры — не место для странствий в одиночку. Ты пытаешься найти себя… Цири, — он впервые за утро назвал её настоящим именем, — но так ты себя лишь потеряешь. Блуждания по мирам выпьют твою сущность. Скоро ты заметишь, что начала забывать. Ты будешь забывать всё больше, а через несколько лет ты даже не вспомнишь, кто ты такая и что ты ищешь!

Цири молчала, чувствуя, как её сердце начинает громко и резко стучать.

— Ты погибнешь, маленький мотылек. Вспыхнешь ярко напоследок своим бесцельно растраченным даром. Или же просто растворишься среди пространства и времени… Станешь призраком, бесплотным ветром, который гуляет по всем мирам, навевая на живых непонятную тоску и обрывки странных чужих воспоминаний. Ты погибнешь… если повезет, — горько усмехнулся он. — Если же не повезет… то станешь кое-чем похуже.

Цири отвернулась, напуганная яркостью нарисованной им картины. Он ей не врал. И точно знал, о чём говорил.

* * *

А когда она повернулась, черноволосого эльфа уже не было. На его месте стоял Король Дикого Гона — мертвец в железной короне, чьи глаза горели холодным синим огнем. Он жутко смеялся, растягивая в ухмылке свой полупрозрачный оскал, и протягивал к ней высохшие мертвые руки.

— Не бойся его, девочка… Он уже труп. Почти… Все они трупы. Жалкие тени, которые вскоре исчезнут навсегда. Есть только мы, и мы будем вечно! Хочешь, убьем его прямо сейчас…вместе?

Цири почувствовала, что в её руке само собой появляется что-то острое и бесконечно холодное… Она жутко закричала, вскочила и побежала к двери, рывком распахнув её на себя.

За дверью разливалась чёрная, сосущая пустота. Тьма заполняла всё вокруг, затягивала в омут, и только на самом дне этого колодца, где-то безумно далеко и глубоко, шевелилось нечто — нечто совершенно бесцветное и ещё более страшное… Цири в ужасе попыталась захлопнуть дверь и тут же почувствовала, как тьма упирается, хватается за дверь своими чернильными кляксами-пальцами с другой стороны… Дверь дёрнулась, и тьма вырвалась прямо на неё, заполняя комнату, заполняя всё вокруг…

— Цири! — Эредин громко звал её. Трясза плечи.

 

Открыв глаза, она увидела, что сидит, скорчившись, на полу возле двери и дрожит, плотно сжав руками виски. Дверь была закрыта. В комнате ничего не изменилось. Эредин склонился над ней, задумчиво глядя в её пустые, расширенные от страха глаза. Она почувствовала, как его взгляд проникает прямо в неё, в клубок её спутанных мыслей, осторожно вытаскивая оттуда отдельные нити.

— Я видела… Короля Дикой охоты, — дрожа, сказала она. — Он сказал, что ты… почти…

— Здесь никого нет, малышка, — покачал головой Эредин. Он подал ей руку и помог сесть на кровать. — Успокойся. У тебя случился приступ. Такое случается… с теми, кто не может контролировать свой дар.

Они долго молчали, думая каждый о своём.

— Однажды я уже видела Дикий Гон… там, на Континенте, много лет назад, — медленно сказала Цири. — Они гнались за мной, чтобы забрать с собой… в вечное путешествие по мирам или что-то вроде того. Тогда они почти настигли меня, но Йеннифер их отогнала, используя магию… Знаешь, после нашего разговора… тогда, в беседке… я даже думала иногда, что твои Красные всадники и есть Охота. Ты ведь тогда говорил про них. А потом…

— Ты встретила их вновь, в своем безопасном новом мире, — усмехнулся черноволосый эльф.

— Они приходили за мной дважды… Зимой. Они гнались за мной и звали меня с собой, как тогда, — шепотом сказала Цири. — Мне повезло. Волшебник Мерлин был рядом, он смог прогнать их. В том мире тоже ходят легенды о Дикой Охоте. Некоторые люди говорят, что они забирают только младенцев. Другие — что только невинных девушек…

— В каждом мире, населенном людьми, есть подобные легенды, — кивнул Эредин, — не скрою, это даже удобно для нас, Aen Elle. Когда нам нужно, чтобы нас боялись или держались от нас подальше, мы создаем себе… похожую маскировку.

«А если точнее, когда старые рабы заканчиваются и вам нужны новые!» — неприязненно подумала Цири.

Кажется, она знала, в чьей голове зародилась идея столь остроумной тактики, но делиться своими выводами вслух не стала.

— И всё же Дикий гон представляет собой нечто, совершенно отличное от эльфов, людей… и любых разумных существ, — задумчиво сказал черноволосый эльф. — Они приходят через равные промежутки времени, движутся по одному и тому же маршруту, захватывают, а потом возвращают людей на то же самое место спустя столетия. Они — словно неживой цикличный механизм. Словно смена времен года или приливы на море. Но какие-то… остатки личностей у них, несомненно, есть. А учитывая, как воздействует на сознание переход через границы... Похоже на какую-то очень древнюю расу путешественников по мирам. Постоянное движение сквозь пространство и время давно разрушило их разум и память, осталась только ярость — столь же древняя, слепая и бессмысленная…

— Я видела только два типа существ, которые способны путешествовать сквозь миры, — сухо ответила Цири. — Единороги… и вы, эльфы Aen Elle со Старшей кровью. На единорогов эти спятившие мертвецы не очень-то похожи.

— Всё возможно, — неохотно сказал Эредин. — Если ты не видела… других, это не значит, что их нет.

Они вновь помолчали, глядя на солнечный день, украсивший собой позднюю осень этого нерадостного, чуждого им обоим мира.

— И сколько же времени тебе нужно, Ласточка, — первым прервал тишину командир Красных всадников, — чтобы узнать ответы на твои вопросы?

— Месяц, — машинально ответила она, не успев даже подумать.

Эредин Бреакк Глас вновь долго молчал. Его взгляд оставался пустым и не выражал совершенно ничего.

— Твои лошадь и меч останутся у меня. Даю две недели, — наконец, устало проговорил он.

Цири ошеломленно взглянула на него, не веря своим ушам.

— Ты отпускаешь меня… из-за того, что я увидела?

— Не отпускаю, а иду навстречу, — ответил он, не глядя на неё. — Твой разум болен, Ласточка, а отчаяние загнало тебя в угол. Как показывает практика, давление на тех, кто оказался в подобных обстоятельствах, ничем хорошим не заканчивается… Я не хочу, чтобы ты распорола себе кишки где-нибудь в тихом дворцовом садике после очередного приступа.

Цири чувствовала, как в ней, против её собственной воли, нарастает благодарность к нему.

— А вот небольшая уступка может нам помочь. Создать то самое доверие, которого так не хватает… всем сторонам этого дела. Но это только в том случае, если все они будут вести себя благоразумно. Ты будешь благоразумной, моя Ласточка?

Она кивнула, опустив глаза в пол.

— Тогда слушай меня. Внимания к себе не привлекать. В конфликты не лезть. Магию применять только в крайнем случае. И ни за что, ни при каких обстоятельствах не лезть к ведьмам из Ложи, которые тебя ищут. Ты всё запомнила?

— Да.

— Повтори!

Цири послушно повторила. И вспомнила про змеиные браслеты, холодившие её руки.

— Я… ничего не могу с ними, — сказала она, показывая на темные цепочки. — Не могу даже прыгнуть…через миры.

Эредин быстро шевельнул пальцами. Металлическая змейка на её левой руке изогнулась, соскользнула с кожи и резво поползла к нему, забравшись прямо под рукав. Правая рука осталась закованной. Цири машинально растирала запястье, ощутив где-то в глубине души легкое разочарование. Она хотела его прикосновения… и это её пугало.

— Ну вот… Теперь прыгнуть ты сможешь, — усмехнулся эльф. — Сбежать от меня — не сможешь.

Он шевельнул правой рукой, и ведьмачка с ужасом почувствовала, как её рука в точности повторяет его движение.

«Я как марионетка! — подумала она с отвращением. — Вот что он жаждет сделать со мной!»

Но выбирать не приходилось. Она и так получила гораздо больше, чем рассчитывала. А как снять проклятый браслет, она обязательно придумает потом.

— Спасибо, Эредин, — Цири заглянула ему в глаза, — ты очень… добр ко мне.

Он рассмеялся таким неприятным смехом, будто она сказала несусветную глупость.

— Не злоупотребляй моей добротой, Ласточка. А теперь поспешим.

И уже взявшись за ручку двери, Эредин Бреакк Глас вновь повернулся к ней.

— Чуть не забыл, — вкрадчиво сказал он. — А что полагается мне? Я ведь беру на себя большой риск… Можно сказать, подставляю самого себя, договариваясь с тобой. Чем ты вознаградишь меня, Ласточка?

Цири почувствовала, как жуткая неприязнь к эльфу вновь захлестывает её с головой. Осталось немного, совсем немного… нужно выдержать. Она выпрямилась, отчётливо произнося каждое слово.

— Не представляю, что тебе может понадобиться от кучи перегноя, Эредин.

— Какая злопамятная, — усмехнулся он, облокотившись на косяк двери. — А ведь я сразу же извинился перед тобой, Зиреаэль… Неужто тебе не понравились мои цветы?

На лице эльфа появилась самая гадкая из всех его ухмылок.

— Я ведь не знал тогда, что ты предпочитаешь… алые розы.

Он демонстративно скользнул взглядом по животу Цири. Она отвернулась, краснея от возмущения, стыда и бессильной ярости.

«Он разглядывал меня, ублюдок, — чуть не плача, думала она. — Что он сделает со мной?»

Перед глазами ее замелькали картины одна хуже другой. Эльф медленно ухмылялся, продолжая смотреть на неё, и она готова была поклясться, что он всё это тоже видел. Усилием воли она заставила себя сосредоточиться и перевести внимание на угол кровати, пристально разглядывая его и концентрируясь на каждой детали.

— Занятно, — тихо и насмешливо сказал он, — но все гораздо проще. Никаких покушений… на твою честь. Ничего отвратительного, преступного или пугающего. Просто выполнишь пару моих просьб, Ласточка. Пару милых пустяковых прихотей… Не более того.

Цири молчала, продолжая разглядывать угол кровати.

— Ну так что? Мы договорились, малышка?

— Договорились.

— Собирайся.

Дверь за ним захлопнулась.

* * *

— Это уже третий мир, заполненный dh`oine… практически на Спирали, — задумчиво произнес Илльриэн. Его изящный серый жеребец с серебристо-белыми бабками, шевельнув ушами, покосился на хозяина. — Что скажешь, Эредин?

— Скажу, что чародею надлежит поменьше болтать в присутствии посторонних, — буркнул черноволосый эльф.

Судя по их нахмуренным лицам, они продолжили свой разговор телепатически.

Цири усиленно делала вид, что никаких эльфов рядом с ней просто не существует. Сидя на спине Кэльпи, она разглядывала окружающие пейзажи. Они выехали на достаточно широкую равнину, окруженную со всех сторон неприступными угрюмыми скалами. На траве серебрился ночной снег, полуденное солнце придавало этому странному миру вид привлекательный и беспечный.

Илльриэн спрыгнул с лошади и, подхватив её под уздцы, повёл куда-то к центру равнины, мимо нескольких больших груд серых камней. Он вытащил из ножен свой тонкий длинный клинок, лезвие которого постоянно светилось голубоватым светом, и вытянул руку, словно разрезая воздух. Затем обернулся и сделал им знак рукой.

Спешившись, Цири подошла к светловолосому эльфу. Юноша повернулся к ней.

— Командир сказал сделать что-нибудь… с твоим лицом, — кисло сказал он, глядя куда-то в сторону. — Навести маскировку. Стой смирно, dh`oine. Не разговаривай и держи все мышцы лица неподвижными. Иначе твоя собственная физиономия может стать ещё хуже.

Цири послушно застыла, глядя на него. Все мужчины-эльфы выглядели привлекательно, но молодой волшебник был очень красив даже по эльфийским меркам. У него была тонкая худощавая фигура, волнистые светлые волосы до плеч, правильные черты лица и очень яркие голубые глаза — такого цвета может быть только чистое весеннее небо. На его скуле не осталось и следа от ее вчерашнего удара. Утонченное лицо юноши почему-то казалось ведьмачке знакомым, хотя она была уверена, что ни разу не встречала его в Тир-на-Лиа.

«Может, я видела его в снах — видениях о будущем… Но потом проснулась и забыла», — мельком подумала она.

Илльриэн прикоснулся холодными пальцами к её щекам, отошел на пару шагов, а затем, прикрыв глаза и наморщив лоб, начал лепить что-то руками прямо в воздухе. Цири чувствовала, будто к ее лицу прижали мокрую шершавую горячую тряпку, которая периодически шевелилась и натирала кожу. Ощущение не из приятных, но ведьмачка помнила: нельзя даже шевельнуться. Молодой чародей явно не расстроится, если в процессе своей работы нанесет ей ещё пару увечий. Когда она попыталась извиниться перед ним с утра за своё нападение, эльф презрительно поглядел куда-то в сторону, а затем отошел, не сказав ей в ответ ни слова.

— Какой дурак сказал, что эта… девочка… якобы похожа на Лару Доррен? — хихикнул Илльриэн, не открывая глаза и продолжая лепить что-то из невидимой глины, — Ты знаешь, Эредин, ведь кое-кто из наших хочет посмотреть на неё, когда мы её привезем. Бедняги будут разочарованы.

— Глаза похожи… остальное — нет, — равнодушно проговорил Эредин. Черноволосый эльф наблюдал за ними, стоя немного поодаль, между двумя лошадьми — Кэльпи, которую он придерживал под уздцы, и собственным гнедым жеребцом. Цири видела его лицо краем глаза.

— И сколько же тебе было тогда, что ты так хорошо помнишь глаза Лары? — Засмеялся юноша.

— Совсем немного, — улыбаясь, признал Эредин. — Но я запомнил.

Такой улыбки Цири у него никогда не видела. Для неё, человеческой девчонки, у эльфа были припасены лишь кривые ухмылки да гримасы презрения.

Илльриэн открыл глаза, взмахнув пушистыми светлыми ресницами, и отошел ещё на шаг, придирчиво рассматривая свое творение. Затем обернулся к Эредину.

— Что скажешь, командир? Мне нравится.

— Ты сделал из неё какую-то полуэльфку, — фыркнул черноволосый эльф, осторожно поглаживая морду Кэльпи. — Ей пустят стрелу в лоб в первом же трактире. Хочешь, чтобы мы привезли вместо Ласточки утку на вертеле?

Чародей звонко засмеялся и пожал плечами. Цири поражённо смотрела на свою норовистую кобылу. При первой встрече она, кажется, собиралась откусить командиру Красных всадников ухо! И когда это они успели так подружиться?

— Попробуй ещё, Илльриэн. Вспомни… кого-нибудь, — лениво проговорил Эредин, доставая откуда-то из-под плаща яблоко и разрезая его кинжалом на две половинки. Лошади заинтересованно задёргали мордами и зашевелили ушами. — Ты же был там, в их мире… Успел познать, наверное, парочку человеческих самочек…

— Парочку, может, и успел… Но тебя я ещё не скоро догоню, командир, — вновь засмеялся светловолосый юноша.

Цири ощутила, как влажная тряпка вернулась на ее лицо.

«Какой он дерзкий! И Ястреб позволяет ему так с собой разговаривать? Значит, сильно нуждается в нём. Или просто этот юноша из знатного влиятельного рода? — размышляла Цири, поглядывая на Илльриэна. — И он взял его одного на мою поимку… вместо целого отряда всадников. Кто же он такой?..»

Голубоглазый эльф мог менять внешность вот так, несколькими взмахами руки — без заранее приготовленного эликсира, без вспомогательных талисманов… Перед ней был очень сильный чародей в облике молодого юноши, её ровесника. И, вне всякого сомнения, ещё один носитель гена Старшей крови. Может, это его эльфские ведуны готовили… к скрещиванию во имя будущего чудо-ребёнка?

— Даже не надейся, — очень тихо прошептал Илльриэн, не открывая глаза.

«Ни за что, девка! Уж лучше я добровольно превращу себя в дождевого червя… и спрячусь на ближайшую сотню лет».

Презрительный голос зазвенел в голове, выдувая оттуда все её собственные мысли. Чародей читал её, словно открытую книгу, даже особенно не напрягаясь, и параллельно продолжал творить свою странную магию, прикрыв глаза. Цири стало жутко.

Илльриэн, наконец, открыл глаза, довольно хмыкнул и вновь повернулся к своему командиру.

— Принимай работу.

Эредин Бреакк Глас, уже успевший скормить яблоко лошадям, заинтересованно скользнул взглядом по её лицу.

— Неплохо, — небрежно сказал он, и усмехнулся, продолжая рассматривать ведьмачку. — Может, оставим Ласточку такой… насовсем?

Цири молчала, ощущая, что её лицо стало чем-то чужеродным и незнакомым.

«Нет больше Цири из Цинтры, осталась только Ласточка», — вспомнились ей слова Эредина.

Теперь у неё не осталось даже собственного лица.

— Главное, чтоб из-за твоих… художеств к ней не прилипали пьяные человеческие самцы, ищущие приключений. Лишнее внимание нам ни к чему. Ты помнишь, что обещала не привлекать внимания, Ласточка?

Она осторожно кивнула.

— Умница. Никаких шалостей — ты их не заслужила.

Юноша усмехнулся и взглянул в глаза Цири.

— Хочешь посмотреть на себя, маленькая злюка? — он резко провел ребром ладони по воздуху, и в нём засеребрилась гладь зеркала. — Погляди, какая ты стала! И не скажешь, что под этой хорошенькой маской скрывается такая злобная подлая душа!

Цири неохотно посмотрела в зеркало. Оттуда на неё взирала незнакомая девушка с красивыми утончёнными чертами лица, каштановыми волосами и очень светлыми серо-голубыми глазами. На маленьком вздёрнутом носике едва виднелась россыпь веснушек. Довольно тонкие, красиво очерченные губы застыли в полуулыбке. У неё была гладкая бледная кожа, словно светившаяся изнутри… И никакого шрама на щеке. Девушка в зеркале выглядела изящной и загадочной леди. Настоящий природный аристократизм, который зачастую избегает принцесс по рождению, но неожиданно проявляется в простых пастушках, превращая их в утонченных фей, сводящих мужчин с ума забавы ради.

Зеркало перед ней дрогнуло, растворившись в утреннем воздухе.

— Чёрт бы побрал твои дурацкие шутки, Илльриэн, — улыбаясь, сказал Эредин. — Не мог просто…взять и слепить ей новое лицо?

Он вновь улыбался с теплотой — так, как никогда не улыбался ей. Илльриэн хихикнул и воздел глаза к небу.

— Настоящий художник служит искусству… И не может позволить себе сделать халтуру!

Его собеседник промолчал, глядя куда-то вдаль.

— Тебе правда нравится, Эредин? — не унимался молодой чародей. Он явно был очень доволен собой. — Я могу намекнуть леди Тэй, чтобы она поэкспериментировала с цветом волос… А то, кажется, она переживает, что ты стал редко к ней заходить…

Оба эльфа громко засмеялись. Цири почему-то стало очень неприятно.

«Мужчины… всегда одинаковы, — подумала она, презрительно фыркая. — Что эльфы, что люди!»

— Благодарю тебя, Илльриэн… за твою искусную магию, которая помогла мне дважды, — Цири слегка манерно поклонилась светловолосому юноше. — А теперь мне пора.

Эльфы, вспомнив, наконец, про свою пленницу, разом повернулись к ведьмачке и с нескрываемым интересом посмотрели на неё сверху вниз. Илльриэн был почти на голову ниже своего командира, но всё равно глядел на Цири откуда-то свысока.

— Куда собралась, Ласточка? — наконец поинтересовался Эредин.

— Домой. Мне надо вернуться на Континент.

— Ты не сможешь вернуться сама, — звонко заговорил Илльриэн, насмешливо улыбаясь ей. — Ведь ты не знаешь, как это делается, маленькая глупая злюка. Ты так и не научилась… создавать пути.

Цири глядела на него, пытаясь вспомнить, где она видела его красивое холодное лицо.

— Это я занимался твоими поисками всё это время, — понизив голос, сказал Илльриэн и вновь хихикнул, словно что-то в этом факте его невероятно смешило. — Я восстановил все твои маршруты и понял, что твои прыжки были стихийными. Буквально наугад. Ты бы никогда не вернулась домой, если бы тебе не помогли. Временная петля! — в его голосе прозвенело нечто вроде восхищения. — Красиво. Изящно. Но это не ты придумала…

— Хватит болтать, Илльриэн, — вдруг нахмурившись, перебил его Эредин, — Иди займись порталом для девчонки.

— С удовольствием, командир, — с достоинством проговорил молодой чародей. — Но куда же мне открыть портал? Как мы собираемся вернуть злюку в её родной мир?

— Проложи путь… в Башню Ласточки, — черноволосый эльф прочертил в воздухе пальцем какую-то сложную ломаную линию. — Дальше она сама найдет дорогу.

После утреннего разговора в комнате Эредин Бреакк Глас демонстративно игнорировал Цири и практически ни разу не обратился к ней, переложив весь процесс общения на своего молодого спутника. Сначала ведьмачка была несказанно рада, но постепенно это начало ее раздражать. Вот и сейчас он говорил о ней исключительно в третьем лице.

— В Башню Ласточки… Как сложно, — почти жалобно протянул светловолосый чародей и наморщил бледный лоб, словно вычисляя что-то в уме. — А может, вернемся к первоначальному плану? Отвезем девку сразу в Тир-на-Лиа? Могу усыпить её, чтоб не мешалась под ногами…

Эредин метнул на юношу недовольный взгляд, явно высказав что-то при помощи телепатии.

— Ты прав… Понимаю. Ну, в Башню так в Башню, — звонко проговорил чародей, выхватывая из ножен свой меч с голубым лезвием. — А она точно… найдет дорогу сама? Найдет время и место?

— Да. Увидишь. Давай, Илльриэн. Знаю, тяжело… Надо постараться. Наше время на исходе.

Светловолосый эльф послушно кивнул и пошел вперёд, вытянув руку с мечом.

Цири почувствовала, как по спине пробежал холодок. Чужой портал… В прошлый раз он выбросил её прямиком в убийственную пустыню Корат. И это учитывая, что тогда речь шла лишь о простом преодолении расстояния, а не границ между мирами... Ведьмачка вовсе не разделяла оптимизма Эредина. Более того, из их диалога с чародеем она не поняла, что ей, собственно, предстоит сделать, оказавшись в Башне. Но нет, унижаться перед эльфами и просить объяснений она не станет ни за что. Будь что будет.

Лишь бы вырваться от них поскорее!

Цири почувствовала, как воздух вокруг неё сгущается и звенит. Потоки энергии хлестали отовсюду, они проходили рядом с ней и прямо сквозь неё, соединяясь в одну точку — на конце меча с сияющим голубым лезвием.

— Подойди ко мне, — тихо произнес Эредин, наконец-то обращаясь к ней.

Цири послушно шагнула к нему.

— Я знаю, это почти невозможно, — сказал он, понизив голос и глядя ей в глаза. — Но все же, малышка… Постарайся не вляпаться в неприятности. Хотя что-то подсказывает мне, что без них не обойдётся. Подойди ближе.

Цири сделала ещё один маленький осторожный шаг к нему.

Он достал откуда-то из-за пояса сверкающий камень на длинной тонкой цепочке. Цири завороженно смотрела на множество граней, которые сияли разными оттенками красного — от насыщенно-кровавого до тёмного, почти багрово-черного. Казалось, откуда-то из центра камня бьёт яркий свет, подсвечивая плоские грани изнутри. Она никогда не видела такой огранки и такого камня. Рубины в королевских украшениях бабушки Калантэ казались тусклыми красными стеклышками по сравнению с ним.

Эредин Бреакк Глас молча надел цепочку ей на шею и спрятал камень под куртку. Цири мельком увидела ошеломлённый и немного злой взгляд Илльриэна, который украдкой наблюдал за ними. Юноша сердито качал головой, и она была уверена, что прямо сейчас он в чём-то горячо убеждает своего командира.

«Не снимай его. Никогда не снимай».

Голос Эредина вновь зазвучал прямо в её голове.

«Он защитит тебя…от желающих прочитать мысли или сломить волю с помощью магии. От всего остального — нет. Магия не бывает всесильной».

Цири осторожно прикоснулась к камню, спрятанному под курткой. Холодный. Гладкий. И безо всяких признаков волшебства.

«Если попадешь в беду — там, на Континенте… Покажи его эльфам. Эльфам Aen Seidhe. Они выручат тебя. Но только один раз».

Он отвёл от неё ярко-зеленые глаза, его голос перестал вспыхивать в её голове. Немного помедлив, Цири боязливо прикоснулась к его руке и сама заглянула в глаза эльфа, пытаясь сделать то же, что и он. Ей совсем не хотелось, чтобы их слышал вездесущий чародей.

«Спасибо тебе за все, Эредин. Я…»

Она замешкалась, запуталась в словах, мыслях и чувствах, нахлынувших на неё, и, окончательно растерявшись, уставилась себе под ноги. Он равнодушно взял её под локоть и развернул к порталу, который разрастался в утреннем воздухе.

— Пора.