Монолог для двоих (джен)

— Спок, ты, гоблин зеленокровый! — Леонард стоял перед Споком на коленях и с силой прижимал стремительно зеленеющую форменку к его животу. — Идиот остроухий! Смотреть на меня, слышишь?!

Спок тяжело и медленно приподнял веки и посмотрел на Маккоя тусклым взглядом, как будто он был уже далеко и неохотно возвращался в реальность.

— Нет нужды… в оскорблениях, доктор, — он тяжело вдохнул и хрипло, с присвистом, выдохнул.

Леонард выругался вполголоса и откинул рукой разломанный медицинский трикодер. Оставалось лишь надеяться, что Джиму не изменит его феноменальная везучесть, и он сможет обезвредить клингонов и вернуться раньше, чем Спок истечет здесь кровью. Зеленой, вулканской, черт бы его побрал, кровью, которой на Энтерпрайз было не больше литра! Леонард еще сильнее пережал рану.

— Не смей отключаться! — прикрикнул Маккой, — слушай меня, ты…

Спок нашел в себе силы дернуть уголком рта. Леонард наклонился ниже, почти к самому лицу Спока. Ему пришлось неудобно изогнуться, лишь бы не ослабить давление в руке. «Продержаться до прихода Джима. Продержать Спока здесь, подняться на Энтерпрайз», — билось в его голове. Он позволил своему языку развязаться.

— Слушай, гоблин. Ты всегда раздражал меня, знаешь, ты, невыносимый логичный дурак. Вечно цепляешься ко мне, не доверяешь — а ведь все равно знаешь, придурок, что больше никто не будет тебя спасать, знаешь же, что я хороший доктор. Все равно ведь врешь, брехня все, что вулканцы не могут лгать, я с тобой уже третий год знаком. Смотри на меня! — заметив, как из глаз Спока начала уходить осмысленность, он сменил тон.

— Не хочешь про то, как ты меня раздражаешь? Если хочешь знать, я как-то поспорил с Джимом, кто из нас сможет больше раз развести тебя на выражение чувств за неделю, и знаешь что? Я выиграл. Выиграл, потому что тебе ведь так не нравится, когда тебя зовут остроухим или когда сомневаются в твоей логике — а Джим же не может себе такого позволить, наш джентльмен.

Глаза Спока вспыхнули, и он начал открывать рот, но Леонард не дал ему ничего сказать.

— Нет уж, молчи. Молчи и смотри на меня. А знаешь, что я почувствовал, когда узнал, что ты можешь умереть из-за этой своей вулканской биологии? Я был готов проклясть все это, весь ваш Вулкан с его традициями и отрицанием чувств! Вы же кастрируете себя, вы убиваете свою душу, прикрываясь всей этой логикой, как же ты со всем своим умом не можешь понять этого?! Но у вас какая-то очень живучая сущность, она даже здесь нашла лазейку — пусть раз в семь лет, но вы становитесь полными рабами своего тела. Пусть вы можете делать разумом такое, что людям и не снилось, мы все равно обходим вас в одном: мы умеем превращать свои эмоции в силу, а вы только и делаете, что подавляете их, и они обращаются против вас самих. Спок! — Леонард сильно сжал свободной рукой подбородок Спока — чуть ли не единственную часть тела, которая была относительно цела после той лавины камней, которую устроили клингоны.

Лен еще помнил ужас, охвативший его, когда они с Джимом откидывали острые камни, стараясь откопать Спока. Это было, казалось, вечность назад, хотя прошло едва ли больше двадцати минут. И облегчение, затопившее его, когда он увидел, как Спок, высвобожденный из-под завала, дышит и переворачивается на спину — сам!

Спок под его руками крупно вздрогнул, и Леонард стряхнул с себя воспоминания; для них еще будет время, потом, за стаканом бурбона — или не будет, но тогда им будет уже безразлично все это.

— Смотри на меня! Нам будет сложно транспортировать тебя в трансе — ты понимаешь это или нет? Неизвестно, как телепортация повлияет на это твое мумбу-юмбу, так что изволь находиться в сознании! Здесь, со мной! — Леонард еще раз сильно сжал его челюсть и опустил руку. Другая рука болела от усилий, но он даже не думал двигать ей; кровопотеря и без того была значительной.

— Так вот, что я там говорил? Ах, эмоции — никогда не поверю, что ты их не испытываешь. Ты можешь обманывать кого угодно, но я же их почти кожей чувствую. И можешь не спрашивать, я и так тебе отвечу: нет, я не телепат. С тобой ведь и не надо. Я же вижу тебя — и язык твоего тела, которое ты безуспешно пытаешься превратить в идеальный механизм. Никогда оно таким не будет, оно всегда будет выдавать тебя по мелочам, а уж их-то я замечать умею. И не делай такие грозные глаза, я все равно знаю — только щадил тебя и себя.

Лен нащупал ладонь Спока и сжал ее, почувствовав, как пальцы вулканца дрогнули в ответ.

«Надо дождаться Джима. Надо подняться на Энтерпрайз. Надо удержать Спока в сознании», — билось в его голове, пока он говорил, и говорил, и говорил.