Пять причин и одно следствие (гет)

Чем ближе Джо подходил к знакомой двери, тем сильнее становилось радостное предвкушение. Как бы он ни дорожил теми, кто окружал его Лос-Анджелесе, как бы ни был благодарен судьбе за то, что они так вовремя появились в его жизни, — именно здесь, в Нью-Йорке, оставались его дом и семья. Его вторая и совершенно особая семья, люди, с которыми он стал тем, кем стал.

И все же в самолете он немного злился на Чендлера. Или же делал вид, что злится, стараясь приглушить беспокойство. Ведь нужен достаточно веский повод, чтобы заставить кого-то отложить серьезные съемки в долгожданном блокбастере, бросив короткое: «Надо поговорить. Не по телефону». Голос у Чендлера был такой, что Джо не раздумывая согласился, но мысленно пообещал себе, что если это какой-то дурацкий розыгрыш, то он даст Бингу хорошего пинка. С другой стороны, какая-то часть него очень хотела, чтобы это оказалось дурацким розыгрышем. Или таким оригинальным способом заставить его прилететь — ведь они не виделись почти полгода, и оба ужасно соскучились.

Не розыгрыш, понял Джо, стоило двери открыться. Его сердце упало, таким встревоженным и осунувшимся выглядел Чендлер. Что, конечно, не помешало им стиснуть друг друга в «крепких мужских объятиях».

— Рад тебя видеть, — Чендлер искренне и тепло улыбнулся, и Джо напрочь позабыл, какие вообще у него могли быть причины не прилетать.

Он последовал за другом в гостиную, периодически спотыкаясь о разбросанные по полу игрушки.

— И я тебя. Моника, наверное, с ума сходит от всего этого, — с легкой усмешкой заметил Джо.

— Моника?.. — Чендлер как будто вздрогнул и растерянно взглянул на него. — Когда Мелисса вернется с близнецами с прогулки, она все приберет. Правда, они потом опять все разбросают, но…

Чендлер пожал плечами, так что становилось понятно — беспорядок его сейчас заботит мало.

— Мелисса? Новая няня? Хорошенькая? — тут же заинтересовался Джо.

— Кофе, чай? В холодильнике, кажется, было пиво, — и, получив утвердительный кивок, Чендлер отправился на кухню. — Мне казалось, ты в серьезных отношениях! — чуть громче сказал он оттуда, судя по звуку доставая, а затем открывая подряд две банки.

— Что ж теперь, и спросить нельзя? — с деланным смущением развел руками Джо и взял пиво.

Они молча чокнулись и выпили по глотку.

— Хорошенькая, — ответил Чендлер, и Джо удовлетворенно крякнул. — Три года как замужем. Своих детей пока нет, но планирует.

— Умеешь ты все испортить, Бинг.

— Очень похоже на то, — пробормотал Чендлер, становясь серьезным и сосредоточенным.

Он смотрел перед собой, делая небольшие глотки.

— Ну ладно, — сказал Джо, с легким стуком поставив банку на стол — ему хотелось убрать это выражение удрученности с лица друга. — Что за срочность? Выкладывай. Время, знаешь ли, деньги, — с оттенком самодовольства заявил он, зная, что это не останется без внимания Чендлера.

Это подействовало, но ненадолго — быстро глянув на него, тот добродушно усмехнулся, но почти сразу снова нахмурился.

— В общем, тут такое дело… — Чендлер потер ладонью затылок, ероша волосы.

— Я не слышу, что ты там мямлишь, — грубовато произнес Джо, желая подтолкнуть его.

— Одним словом, мне кажется… — Чендлер снова запнулся, а затем собрался с духом и все-таки закончил: — Кажется, что Моника мне изменяет.

Брови Джо медленно поползли вверх. Делали они это так долго, что Чендлер поймал себя на том, что смотрит на них, как завороженный.

— Ты сбрендил, — бросил, наконец, обретший дар речи Джо, испытывая облегчение и досаду одновременно.

Досаду — на сорванные съемки, облегчение — потому что это очевидно была самая несусветная чушь, которую мог произнести Чендлер Бинг.

— Если бы, — безрадостно отозвался тот, переставая пялиться на брови Джо.

Он облокотился на стол и спрятал лицо в ладонях, затем быстро несколько раз провел ими по лицу и повернулся к другу.

— Ты думаешь, это не было первым, что пришло мне в голову? У нас же все хорошо, да что там — прекрасно! Замечательный дом, чудесные дети, мы любим друг друга… Но иначе я просто не знаю, что еще думать.

— Да что угодно, кроме этого! — Джо посмотрел на Чендлера с возмущением — все-таки Моника тоже была ему другом. — Еще раз подумай хорошенько, что именно ты говоришь…

— Я подумал, Джо, видит бог, я подумал, — покачал головой Чендлер.

— Значит, плохо подумал, — отрезал Джо. — Неужели ты всерьез считаешь, что Моника встречается с кем-то за твоей спиной?

— Да, и у меня есть несколько вполне конкретных причин так думать.

— Хм, давай-ка прикинем… Ну, первая — ты идиот, — сказал Джо и принялся загибать пальцы на руках, — вторая — ты идиот, третья…

— Я понял твою мысль, — хмыкнул Чендлер и, помолчав, приглушенно добавил: — Давай я назову их тебе, а ты скажешь, действительно ли я спятил или все-таки…

— Ты спятил, — уверенно заявил Джо. — Но все же я здесь для того, чтобы тебя выслушать, так что… — он небрежно махнул рукой, стараясь заглушить собственную растущую тревогу.

Он не помнил, чтобы прежде Чендлер страдал приступами необоснованной ревности. И дураком тот не был. Разве что в любовных делах, да и то — до того, как прошел мастер-класс по методике Моники Геллер.

— В общем, первая и самая главная… — Чендлер замялся, но затем решительно продолжил, — мы больше не спим вместе. Ну, то есть мы спим вместе, но…

— Я понял, — прервал его Джо. — Ну, знаешь, многие пары испытывают с этим некоторые сложности. Близнецы еще маленькие, так что…

— Нет, — Чендлер мотнул головой. — У нас все было в порядке. Мы уставали, конечно, но… До определенно момента. А потом — как отрезало.

— Ну, хорошо, — после некоторого колебания согласился Джо. — Допустим, это странно, хотя этому может найтись множество объяснений. Что еще?

— Она не просто не хочет меня, она не хочет даже просто оставаться наедине со мной. Решив, что все дело в усталости — как ты и сказал, я устроил ей романтический вечер. Заказал еду в ресторане, шеф-повара которого она ненавидит и боготворит одновременно, накрыл на стол, попросил Джуди и Джека взять близнецов… но она едва притронулась к еде, посидела немного и ушла в спальню. Когда я пришел, она уже спала. Ну, или делала вид.

— Дальше, — лаконично сказал Джо, которому все меньше нравилась эта история.

— Она лжет мне, — тихо сказал Чендлер, даже не пытаясь скрыть, как нелегко ему дается это признание. — Я слышал, как она разговаривает по телефону в ванной, но когда я спросил об этом, она ответила, что мне показалось. А позавчера она сказала, что задержится на работе, но когда я позвонил туда — ее уже не было, она ушла после обеда… И самое главное, она изменилась, Джо, — добавил он, чуть помолчав, — Моника отгородилась от меня, и я понятия не имею, что с ней происходит и почему.

На какое-то время в гостиной воцарилось молчание.

— И что ты собираешься делать? — без прежнего ерничанья спросил Джо.

Ему все еще не хотелось верить, да он и не верил, откровенно говоря, но видел, как сильно это ранит Чендлера.

— Не знаю… — тот покачал головой, — не имею ни малейшего понятия. Но я не могу потерять ее, Джо. Просто не могу.

— И не потеряешь, слышишь? — Джо положил руку ему на плечо и слегка сжал, заставляя посмотреть на себя. — Ты говорил с ней обо всем этом? Спрашивал, что происходит?

Чендлер покачал головой.

— Я хотел, но… каждый раз язык словно присыхает к небу. Не могу выдавить ни слова. Наверное, слишком боюсь услышать ответ.

— Ну а если ты ошибаешься? Об этом ты не думал?

— Думал. Только об этом и думал, — Чендлер поднялся и прошелся по комнате, не в силах усидеть на месте. — Но я точно знаю, с Моникой что-то происходит, Джо, и я понятия не имею, как заговорить с ней об…

— Заговорить о чем? — будничный голос Моники заставил обоих вздрогнуть и резко обернуться. — Простите, я вас напугала? — сказала она, сбитая с толку их реакцией. — Джо! — она подошла обнять его. — Не знала, что ты приезжаешь. Чендлер, — она мельком взглянула на мужа и положила на стол газету. — Ты опять не забрал почту из ящика.

Чендлер ничего не ответил, глядя на нее нерешительно, почти с отчаянием.

— Так о чем именно ты хотел со мной поговорить?

На этот раз она посмотрела на него в упор. Джо тоже посмотрел на друга и ободряюще кивнул. В ответ Чендлер отрицательно мотнул головой, но Джо предпочел не замечать этого:

— Чендлеру кажется, что ты ему изменяешь, и он хотел бы знать — так ли это, — рубанул он с присущей ему непосредственностью, прекрасно понимая, что для них сейчас это единственный способ разобраться.

Пусть уж злятся на него, чем друг на друга.

Возмущенное «Джо!» Чендлера утонуло в недоверчивом возгласе Моники:

— Что, прости?.. — она перевела ошарашенный взгляд на мужа. — Джо что-то не так понял, верно?

Но выражение лица Чендлера стало угрюмым и замкнутым.

— А что еще я должен был думать? — он передернул плечами и отступил, когда Моника шагнула к нему. — Ты не хочешь быть со мной, не хочешь меня, сбегаешь с романтического ужина, который я для тебя устраиваю, разговариваешь с кем-то в душе, уходишь с работы раньше, а приходишь позже, ты сторонишься меня и постоянно молчишь, ты…

— Тшшш, — Моника решительно преодолела расстояние между ними и закрыла ладонью рот Чендлера. — Для начала — ты идиот, Чендлер Бинг, — сказала она и так открыто, ласково улыбнулась, что Чендлер окончательно растерялся.

— Это я ему сразу сказал, — заметил Джо.

Мельком взглянув на него, Моника снова посмотрела на мужа.

— Во-вторых, прости меня. Я должна была сказать тебе сразу, но… я побоялась.

— Вот сейчас стало совсем страшно, — тихо и серьезно сказал Чендлер, не в силах отвести от нее глаз.

— Я отвечу на все твои вопросы прямо сейчас. Я не была с тобой, ну, ты понимаешь... потому что боялась. Я не смогла съесть тот превосходный ужин, который ты заказал у этого заносчивого засранца, потому что меня мутило от одного запаха. В ванной я разговаривала с Линдой — мой новый сушеф, ты ее знаешь. У нее есть некоторый опыт в том деле, о котором мы говорили. С работы я ушла, потому что у меня был назначен прием в клинике…

В лице Чендлера что-то едва уловимо переменилось — осознание было близко, и Моника тоже это почувствовала. Она отошла к брошенной на диван сумочке, достала из нее что-то и вернулась к нему.

— Я много молчала и была замкнута, потому что много прислушивалась, все время прислушивалась, просила, уговаривала… — сказала она, заглядывая ему в глаза, ее голос дрогнул, а на ресницах блеснули слезинки. — Но сегодня доктор сказал, что все хорошо. Были некоторые сложности, но теперь все наладилось. Так что можно ненадолго расслабиться и… — она протянула Чендлеру черно-белый снимок, — познакомиться кое с кем. Ему — или ей — девять недель и он совсем не хочет, чтобы папа злился на маму за то, что она так долго молчала. Ну, и тем более — думал всякие глупости.

— Господи, Моника! — Чендлер судорожно вздохнул, а затем одним порывистым движением притянул жену к себе, прижимаясь губами к ее виску. — Моника… Постой, их что же, теперь будет трое? — он отстранился, сделав большие глаза, получил ожидаемый тычок по ребрам и тихо рассмеялся, снова обнимая ее. — Я люблю тебя. Господи, как же я тебя люблю…

— И я, — всхлипнула Моника. — Гормоны, — пробормотала она смущенно и счастливо.

— И я! — подхватил Джо. — Ребята, можно? — спросил он, с трудом оставаясь на месте.

— Конечно! — в голос ответили Бинги и распахнули объятия.

Вскоре уже все трое обнимались, чувствуя, как по их жилам течет чистое волшебство — этой минуты, этой близости, самой жизни. И Джо невольно подумал, что никакие дела, никакие съемки в мире никогда не будут этого стоить.