Пока она жива — все в её руках (джен)

— Здесь?

Мужчина делал тихие аккуратные шаги, стараясь не зашуршать опавшей осенней листвой. Мёртвая тишина заставляла напрячься мышцы, делая движения скованными и твердыми. Безветренная погода была только на пользу. Ничто не мешало прислушиваться и следить за обстановкой. Последствия незапланированного шума могут повлиять на ситуацию не в лучшую сторону.

Солнце скоро сядет, нужно поторапливаться. Забрать то, за чем так долго идём и искать ночлег, укрытие. Ночью нельзя оставаться на улице. Небезопасно. Слишком темно, а сейчас уже и холодает с каждым днем все больше.

Темнота — это зло. Сейчас опасность подстерегает на каждом шагу, каждый чертов день. А руководящий людьми страх порой может спасти им жизнь. Не всем, конечно. Не нужно панически боятся всего и всех, но здоровый страх должен присутствовать у каждого, как часть твоего здравого мышления. В наше время главное не довести себя до клиники. Ещё одна аксиома: наше время — это зло.

— Они сказали, что будут ждать нас.

Следуя одной из лесных троп, мы направлялись к месту встречи. Нас должны ожидать. Главное, чтобы ничего не сорвалось.

Я опять втягиваю его в это, а он снова и снова помогает мне. Черт возьми, когда он меня пристрелит? Мне это уже самой поднадоело, но он продолжает терпеть меня, мои потребности и некоторые неблагоразумные выходки. Опускаясь вместе со мной к самому дну, помогает, а затем, не отпуская, вытягивает оттуда. И по кругу.

Как человек, который знает меня не больше двух лет, умудряется совершать поступки, которые не сделал бы для меня ни один из тех, что знает меня всю жизнь? И я не понимаю. Что таится в его душе такого, что заставляет держаться так долго?

Шло время, мы прошли уже которую сотню метров, оставляя позади день, который вскоре сменится холодной ночью.

Лес начал понемногу редеть, переходя плавно в рощу, а затем и вовсе остался позади. Открылся вид на небольшую поляну, в конце которой стоял домишка с крыльцом, парой грядок и фруктовыми деревьями. Их голые ветки и заросшая заросшая уже сухими сорняками земля, выглядели очень жалобно и говорили о давно покинувшем их хозяеве. Еще бы... Дряхлый домик выглядел так же, не вызывая особого желания посетить его.

Уже подходя ближе Дэрил резко остановился, протягивая руку, тем самым давая понять, чтобы я остановилась. Он обернулся ко мне и, указав на следы, приложил палец к губам. Уже зная, что такие следы значат, я начала оглядываться. Мы свернули и пошли вдоль рощи, огибая поляну и подбираясь к дому с другой стороны.

Я следую за ним шаг за шагом. Он знает куда идёт и знает, что нас может ждать. Иногда он называет меня хвостиком, но это не так. Я иду за ним не ради любопытства или забавы и не потому, что мне страшно идти одной, а потому что я доверяю ему. И мне не важно куда он пойдёт, я всегда последую за ним. Шаг за шагом, след в след.

На подходе к началу мини-садика, раздались крики и пара выстрелов. Я одернула его и указала на окно, которое находилось не слишком высоко, что позволяло без проблем увидеть происходящее. Заглянув, через уже грязное от времени и погоды оконное стекло, я отшатнулась. Прямо на меня смотрела одна из тварей, что пробралась внутрь. Заметив меня она с грохотом повалилась всем своим прогнившем телом на треснувшее стекло. Дэрил успел оттащить меня до того, как мертвец с шумом и треском разбитого стекла перевалился через подоконник на землю. Кровь смешалась с осколками и грязью, а он продолжал дрыгаться и рычать, собираясь встать. Только стрела, будто молния, мимолетно пронзила череп, не дав ему завершить задуманное.

Немая паника охватила меня и не отпускала ещё несколько секунд после. Дыхание затаилось на незаконченном вздохе, а сердце забилось быстрее. В голове промелькнула мысль, о которой я тут же забыла, но чувства после неё остались весьма знакомые, и они засели во мне. Что-то пошло не так, и мы это поняли сразу, а предчувствие посетили меня ещё по пути, в лесу.

Дверь была выломана, куски древесины валялись на пороге. Как они ещё все целиком не развалили? Эта хижина не внушала доверия с самого момента, как появилась на горизонте. Рассохшаяся, она давно могла рухнуть, но почему-то продолжала непоколебимо стоять, собирать грибок и сухие листья.

Нас не дождались. Это было первое, что пришло сейчас в голову. Запах прогнившей плоти говорил сам за себя. На полу лежали истерзанные тела людей. Их было трое. Двоих, лежащих рядом в самом конце домика, доедали, а от третьего не осталось и мокрого места. Вперемешку с отвратным запахом, от этого месива пустой желудок начало выворачивать.

Подавив в себе рвотный рефлекс, я облокотилась о косяк и эта хиленькая конструкция резко затрещала, говоря о том, что сейчас оторвется с корнями, от чего ходячие обратили на нас внимание, оторвавшись от свежей добычи. Недовольные, тем, что их трапезу прервали, они, с рыком и льющейся изо рта кровью, пошли на нас, и нам пришлось действовать.

Разобравшись, я начала рыскать по карманам одежды которая осталась, но ничего не было.

— Они обманули нас! — в безысходной истерике начала возмущаться я.

Я обыскала все трупы, обчистила всю одежду, но его не было. Его нигде не было! Эти сволочи развели нас, обвели вокруг пальца! Получалось, что они просто заманили нас сюда. И, кажется, я понимаю зачем...

Но уже поздно. Гнилые сделали свое дело.

— Нет, нет! — кричала я, в истерике хватаясь за голову.

Стоявший рядом столик был опрокинут мной в порыве злости. Окровавленный моими руками, он рухнул на пол, подняв столб пыли и древесной трухи. Также было и со стулом, что разлетелся на части. В бешенстве я метала по дому вещи, что только попадались мне под руки. После ещё нескольких раскуроченных в дребезги предметов Дэрил начал меня успокаивать, а потом и вовсе силой держать, потому что я разошлась. А шум привлекает.

Я успокоилась. К этому времени солнце уже ушло за горизонт, оставив нам тёмное небо и беспросветный лес. Дэрил предложил очистить дом и заночевать здесь. Это будет разумнее, чем шататься по лесу в темноте. Да и безопаснее.

Мы закончили, и расставили вокруг дома гремучие преграды, что бы сразу услышать, если к нам наведаются гости. Уже после мы сидели, отдыхая, но лучше мне не стало, даже после утешений. Доза все еще была нужна мне, очень. Я шла сюда за ней.

Они нас обманули. — опустив голову снова проговорила я. Сидеть на жёстком полу, облокотившись о стену, было не удобно и холодно, но больше здесь ничего не было. Какой-то старый плед, но и тот не помогал. А разбитое окно напоминало о себе, каждый раз выпуская ночной ветер.

— Ты уменьшала дозу. Сейчас не должно так ломить. Терпи.

— Кажется голова сейчас взорвется, — пожаловалась я. — и пальца немеют. — онемение не самый хороший признак.

Я сидела ещё, терпела и думала. В голову лезли разные мысли, но всех их заглушала боль. А Дэрил смотрел то ли на меня, то ли на мои трясущиеся конечности. И не понять о чем о думает, когда так смотрит. То ли осуждает, то ли жалеет.

Спустя некоторое время, мне становилось все хуже. Я сама жалела себя, и от этого мне было плохо. Меня хватил озноб. Конечности продолжали трястись и было не понятно от холода это или ломка, потому что некоторые из них немели.

Он продолжал наблюдать за мной, слегка подергивая ногой, будто выжидая чего-то. Затем вздохнув, остановился, встал и подошел ко мне. Устроившись рядом, зашуршал чем-то в кармане и протянул это мне.

— Где ты взял его?! — ошарашенно спросила я, посмотрев сначала на пакетик, а потом на Дэрила.

— Я не хотел его давать тебе. Думал, ты справишься. Не хотел вредить тебе в очередной раз. — закрыл он лицо руками и устало выдохнул.

— Ты не причиняешь мне вреда.

— Каждый раз я позволяю тебе, потому что не могу смотреть как ты мучаешься, но и от этого тебе лучше не становится. Ни моя, ни твоя жалость не поможет тебе.

Она снова запрокинула голову назад, чувствуя как по венам медленно разливалось долгожданное лекарство. Эта девчонка была готова убить за него кого угодно, даже родную мать. Я уверен.

Она резко вытащила иглу из под кожи левой руки и, отбросив шприц в сторону, быстро опустила рукав своей кофты.

Чертова наркоманка!

Но она больше никогда не сможет остановится, при том, что очень хочет этого. При том, что стала такой не по своей воле, при том, что сопротивлялась.

Долбанный кретин. Он уже поплатился за все, что сделал. Как же было приятно смотреть, как эту тварь рвали на части, вынимали потроха и оттягивали жилы. А он умолял, визжал от невыносимой боли, кричал о помощи, которой не заслуживал. Долго держался, долго мучился. А потом все закончилось. Но не для меня.

Моя дорога только начиналась, все было ещё впереди. Поначалу было трудно, очень. Чудом я пережила многие моменты, которых бы лучше не застала. Смерти многих близких для меня людей, калечили душу сильнее, чем то, что происходило со мной до и после того. Но я продолжала жить, хотя жизнью моё никчемное существование назвать нельзя. Я пыталась выжить изо всех сил, что подогревалось, словно на костре, чувством злости и ненависти. Я ненавидела весь мир, все, что меня окружало. Неистово желала сжечь это, и порой саму себя. Но лишь благодаря им я до сих пор здесь.

Потом я встретила его. Приход этого человека изменил меня. Незнакомец, взявшийся из ни откуда, вытянул меня из очередного дерьма, в котором я погрязла в который раз. И утонула бы, не выбралась, если бы не он. Я ему благодарна с того и по сей день, без исключений, без праздников. Будь он на волоске от смерти, я отдала бы за него свою жизнь. За мной будет долг, по гроб. Я не забуду.

Его приход изменил мою жизнь, меня. Он — мое спасение, мой новый наркотик.

Моя жизнь шла под откос с самого моего детства, что я помнила себя. Неприятность — было моим вторым именем, четко окрашивая все события в красный цвет. Если вы не хотите неприятностей, то держитесь от меня как можно дальше.

Пережив, еще не осознавая того, несколько смертей окружающих меня людей, я и представить себе не могла, что связано это было со мной, и только со мной. Не будь меня рядом в тот момент с этими несчастными, они были бы живы. Но я была всего лишь ребёнком и не понимала этого. И только мать открыла мне на происходящее глаза. Под градусом она обвинила меня во всех бедах, что происходили и говорила, что лучше бы я не рождалась. Мне было одиннадцать.

— Нет, — протянула она, повернув голову в мою сторону, изобразила что-то наподобие довольного оскала, — я лучше, чем ты думаешь.

Она лучше многих, кого я знал. Я закрываю глаза на ее зависимость, хотя и не могу смириться. Она много раз пыталась прекратить принимать, но каждый раз срывалась, сколько бы я её не держал. Она очень упрямая, но только со мной. Жаль, что ее сильной воли не хватает для главной борьбы. Единственное, что мешает ей жить, как все, — привычка. Она губит её каждой дозой, и я ничего не могу сделать против, как бы не хотел. Пока она жива — все в её руках.

Каждый раз я говорю, что лучше бы не помог ей тогда, а она лишь снова благодарит. Что было бы с ней потом? Если бы не спас её, справилась бы сама? Не думаю, эта девчонка была на грани.

Я долго пытался, но пока она жива — все в её руках, только в её.