Спросите меня (джен)

Спросите меня, кого я люблю и я отвечу, что никого не любит мой ум, что нет любви на свете, нет того, что так горячо описывали поэты и певцы. Это все эйфория, временные сладости для души. Во что я верю? В разум. Вы не смейтесь, иначе я просто развернуть и уйду; у нас ведь всё как положено: вы спрашиваете, а я отвечаю. Я из тех людей, которые любят поразмыслить над вопросом, если таковой действительно не пошлый и не дурной.

Хотите расскажу историю? Не уходите, я постараюсь сократить до самой сути.

Случилось это со мной, когда мне было восемь лет. Мать моя скоропостижно умерла, младший брат остался на руках моих (во всех смыслах, потому что этот ноющий комок постоянно просился мне на руки). Отец наш на следующий же день после похорон пригласил домой какую-то разодетую бабу с улицы. Накормил ее, напоил, мы с братом только слюни глотали, глядя, как она лопает хлеб и курицу. Мы ждали, что и нам достанется, но после окончания трапезы началось что-то страшное. Не помню в точности, как всё было, кажется, отец схватил бабу за волосы, я такими воспоминаниями не смакую. Помню только, как завопил мой младший брат от испуга. Я схватил его на руки и выбежал в сени, а за дверью все столовые приборы стали греметь, стулья падали. Я совершенно точно помню лишь одно обстоятельство: как мы с братом сжались в углу рядом с метлой и плакали.

— Ваня, мне страшно, — повторял брат дрожащим голосом.

Во мне все переворачивалась от его жалобного голоса и горьких слёз. Мне самому было страшно, мерзко и дико слышать эти крики и стоны. В тот вечер я ненавидел всех и каждого. Даже метлу с деревянной толстой основой, что стояла рядом с нами, ненавидел дикой ненавистью и хотел запустить ею в окно, однако от звуков за дверью меня сковывал животный страх.

— Ванечка, там тётю бьют? Ванечка, где мамочка? Давай молиться, чтобы она поскорее пришла, Вань, — шептал брат словно в лихорадке, дрожа как осиновый лист в руках моих.

— Нет, Алёша, молитва нам не помогла ещё при матери. И сейчас не поможет. Никогда не поможет! — вскричал я в исступлении, вскочил как помешанный, схватил метлу и со всей силы всё-таки разбил ею окно...

Вы плачете? Слезы тут решительно ничем не помогут. После того вечера у меня появились вопросы к Богу, и с годами их только больше. Но об этом мы с вами поговорим уже в следующий раз.

* * *

«Идея эта еще не решена в вашем сердце и мучает его... В этом ваше великое горе, ибо настоятельно требует разрешения... Но благодарите Творца, что дал вам сердце высшее, способное такою мукой мучиться, "горняя мудрствовати и в горних искати, наше бо жительство на небесех есть"».