Энтропия (джен)

— Я был для этого рожден.

Они стояли на Тайтоне: он сам у обрыва, где по картам значился водопад, учитель — чуть дальше, по правый берег ручья. Ручья не было: истаял вечность назад, еще до тех пор, как храм пал, и на эту землю ступили бейниты. До тех пор, когда началось все то, что предопределило грядущее.

Учитель зашелестел мантией, опустился к земле, и его тень сжалась, как сжимается без материи пространство. Он захватил горсть камней, пропустил их зернами между пальцев.

— Энтропия, — произнес он. — Она то, что связывает воедино жизнь. Миллион вероятностей помноженный на естественный хаос. Судьбы не существует.

Вейдер смотрел вперед: там облака сливались с далеким морем и растекались, как свет на горизонте событий. Энтропия? Едва ли хаос мог выглядеть более предопределённым.

— Духи джедаев этого мира с тобой бы не согласились, — негромко ответил он.

Захотелось снять маску и попробовать местный воздух. Каков он на вкус? Каков на запах? Пахнет ли здесь земля тем же, чем в оранжерее корускантского Храма? Является ли энтропия их миров однородной, как однородна и их судьба?

— Духи джедаев слабы тем же, чем духи любых других. Редкое существо способно признать поражение.

Вейдер оглядел с обрыва пространство под ногами. Гектары земли, километры забытых троп. Кости истлели под корнями, но, если прислушаться, в Силе слышны стенания. Как можно признать в этом величии бездушный хаос? Как энтропия, которая привела их сюда, может быть обезличена?

— Энтропия подняла из пучины времен наш орден. Вновь было воссоздано то, что прахом разлетелось тысячу лет назад. Это ли не судьба? Не инструменты судьбы?

— Тебе так сладостно перекладывать на нее свою власть?

Солнце зашло за облако, окрасило долину под ногами в серый и бурый. Вейдер никогда не просил ту власть, никогда за нее не бился. Она была ему дана вместе с кровью, вместе с жизнью той самой энтропией, что эту жизнь породила.

Учитель поднялся от земли, шагнул ближе к нему — плечом к плечу. Смотрел туда же, куда и он. Но что видел?

— Мне сладостно быть ее инструментом, — признал Вейдер.

Теперь, когда он знает, зачем, — сладостно.

— Джедай в тебе неистребим, — фыркнул учитель. Дернулся — и накрыл рукой его плечо. Любому из них стоило лишь толкнуть, и второй упадет.

— Энтропия — то, благодаря чему ты родился. То, что следовало обуздать, чтобы направить к цели. Обуздав энтропию, я получил могущество, с могуществом я получил власть. То, что ты нарек судьбой, и являлось твоей причиной. Ее исток был в моих руках.

— Пути Силы неисповедимы.

— Ты не слушаешь.

Гром прогремел среди ясного неба, собрались тучи. Слушал ли он? Конечно. Быть может, даже больше, чем учитель хотел сказать. Сила была велика в его руках, но являлся ли он ее владетелем?

— Каас прямо здесь, слышишь? — громко зашептал учитель. — В центре Тайтона, исконной колыбели джедаев. Судьба ли привела сюда тучи, или мое могущество сцепило ветры над нами? Бессчетное число молекул, воплощение энтропии — все они тут, в моих руках. Как жизни людей, как их судьбы, которые они себе выдумали.

— Будет гроза, но ветры развеют тучи. Так предопределено.

— Небо расколется моей властью. Властью подчинить энтропию и совладать с ней. Смотри на это как сын, смотри как наследник. В твоих руках, глазах и крови — весь наш род, и тебе может привидеться судьба лишь в одиночестве. Грядущее будет создано нашими руками. Тысяча лет пути — это намерение и труд, а не воля случая.

— Случай был в смерти моей жены, и в ней же — моя судьба.

— В смерти твоей жены был лишь твой путь наверх и ничего больше.

— Путь, который ты мне нарисовал?

— Путь, который нарисовал мне учитель, и который я рисую тебе. Который ты нарисуешь следующему, когда от меня избавишься.

Сверху прогрохотало и залилось. Капли падали на маску, сбивали с доспеха пыль; сквозь них было сложно смотреть. Вейдер поднял руку, и дождь прекратился. Он чувствовал дрожь Силы между пальцами — миллиарды невидимых нитей, энтропия в его ладони. Он взял их прямо из рук учителя в том же виде, в котором тот их собрал, и вернул как было.

Небо окрасилось голубым.

— Как сейчас ты держал небо, так все эти годы мы держим мир.

— Но кто держит нас самих?

Неважно, как глубоко ты постиг мир вокруг, мир вовне всегда останется шире. Будучи частью, нельзя полновластно владеть целым. Внутренний хаос, энтропия самого устройства будет разрушать и разрушит систему. То, где прежде их орден воплощал собой силу этой энтропии, зеркально к ним обернулось. Неважно, минет год или две тысячи лет — все повернется вспять. А потом снова, до самого конца мира. Века пройдут, и все истает. Останется лишь она.

Учитель поднял руки перед собой, искры молний затрепетали в его ладонях.

— Чтобы обуздать их, одной воли мало. Но отпустишь волю — и получишь поток. Задача лишь в том, чтобы его направить. Энтропия не должна быть скована тобой, она должна быть тобой предопределена. Идея, которой мы следуем, определяет бытие. Бытие и есть сама жизнь. И наша, и тех, кто грядет за нами.

— Создатель идеи и есть творец.

— Я — твой творец?

Не он. Невозможно сохранить нетронутой мысль при ее передаче. Энтропия, которая будет следовать вслед за идеей, сама построит будущее. То, что за тысячу лет, все не пошло прахом, и было их прописанной энтропией судьбой.

— Я — твой творец, — повторил учитель. — Поэтому идея судьбы бессмысленна. Мы — ситхи — те, кто определяет бытие. Не иначе.

Вейдер повернул к нему голову. Свет струился под капюшон учителя, омывал лицо золотом. Здесь, сейчас, на пике Тайтона как же он был похож на джедая! Если где-то и проявилась энтропия, то в том, как же близко они оказались к врагам в своей сути и как далеко ментально.

Вейдер никогда не ощущал себя большим джедаем, чем сейчас. И большим ситхом тоже. Когда стоишь так высоко и оглядываешься, все упрощается.

— Наша линия не должна закончиться на тебе. Прими путь, осознай мысль. Не дай нашей цепи прерваться. Энтропия послужит тебе тем же инструментом, что веками служила всем нам. Определи этот мир своей волей.

Учитель глядел вперед, под его взглядом стелился мир, который он сам обозначил.

Вейдер опустился на колено, положил на землю руку, пропустил между пальцами камни. Энтропия была тем, что дала ему силы и жизнь, и энтропия привела сюда. Как мог бы он все разрушить, когда судьба уже распределила роли?

— Я не дам.