Барра (джен)

Эзар Барра проснулся, и долго не мог понять, где он и что с ним — ни обстановка, ни комната не были ему знакомы. Дико трещала голова, подташнивало, демон похмелья глубоко запустил когти в тело и душу. Эзар с трудом поднялся и выглянул в окно — ситуация лучше не стала, вид на бетонный забор и глухую стену не помог определиться с местоположением.

По крайней мере, в кровати он был один, на нём была его форма и в карманах чувствовались бумажник и парализатор. Особенно последний — казалось, что его очертания чётко повторяли рёбра левого бока.

Кроме кровати, в комнате был стул. Один. Дверь была самой простой, лёгкой, явно не предназначенной для какого бы то ни было сопротивления нажиму, как изнутри, так и снаружи. Слава Создателю, он не заперт.

Эзар вышел в прихожую, распахнул дверь в коридор и услышал весёлые голоса явно на этаж ниже. Но дверь туалета, обнаружившаяся в прихожей, манила гораздо сильнее.

По возможности приведя себя в порядок, Эзар спустился в стандартный холл дешёвого отеля. В потертых креслах обустроились Джеймс Скилли, первый помощник с корвета "Гистер" и Эвангелос Патриликиос, старший комендор крейсера "Марс". Все они, включая Эзара, тянувшего лямку вторым помощником линкора "Стандарт", были лейтенантами космофлота, только разменявшими четвертый десяток лет жизни и второй — службы. Но вот причина их вчерашней попойки пока не желала всплывать в памяти.

— Ангелочек, ты же создан помогать страждущим!, — пропел Скилли. — Налей кэпу!

Эзар оглянулся, но никакого "кэпа" не обнаружил. Эва же протягивал ему стакан, наполовину наполненный кристально прозрачной жидкостью, которая стопроцентно не была водой.

— Приступить к опохмелке! И раз — зажмуриться! И два — выдохнуть! И три — зажать нос! И четыре — выпить!

Команды друга помогли — Эзар автоматически исполнил их и почувствовал плазменный удар в желудке, который со скоростью света проник в мозг, вгрызся в протянутое Джеймсом яблоко и начал воспринимать окружающий мир не как филиал ада.

— Что мы?... — прохрипел Эзар, но ответ получил до того, как кто-то успел открыть рот. В стоящем напротив зеркале, кроме небритой рожи и красных глаз, отразились синие нашивки с четырьмя звёздами. Четырьмя! Капитан!

Капитан Эзар Барра! Воспоминания прорвали плотину, уже подточенную принятым стаканом.

Вчера пришёл приказ о присвоении очередных званий младшему офицерскому составу "Стандарта" — и внеочередного звания лейтенанту Эзару Барре "за успешные действия во время инцидента на учениях". Такая политкорректная формулировка была призвана замаскировать глубочайшую лужу с весьма возможной кровью, в которую месяц назад только чудом, и практически самопожертвованием Эзара, не окунулась светлейшая задница контр-адмирала Риттера. Героически наплевав на рекомендации штаба, адмирал повёл флот в учебную атаку с отключёнными гравикомпенсаторами, ради выигрыша процентов энергии для двигателей. В результате, экипаж "Стандарта" могло размазать по переборкам настолько идеальным слоем, что можно было бы сверху спокойно красить в уставный шаровой цвет. Эзар успел свалиться в машинное отделение, минуя трапы, и вырвать рычаг ускорителя.

Итак, вчера, после торжественного построения, был дан официальный банкет, с которого друзья улизнули, чтобы по-человечески отметить нашивки. Значит, всё хорошо? Тогда почему на этих двух физиономиях видны следы раскаяния?

— Эзар, как ты себя чувствуешь? Поедем к тебе? — почему-то заискивающим тоном протянул Джеймс.

— Куда это "ко мне"? На "Стандарт"? Как ты себе это представляешь?

— Ты что, не помнишь?

И тут он вспомнил. После официальной части и до банкета, его вызвал вице-адмирал Скавронский. Беседа с ним, хотя и уложилась в десять минут, мало чем отличалась от многочасовых допросов службы безопасности космофлота, через которые его протащили до этого. Адмирал ясно дал понять, что героизм дОлжно было проявить иначе, доложив о приказе Риттера по начальсту ДО его исполнения. И вручил новоиспеченному капитану приказ о назначении его командиром военно-транспортного судна "Султан". При этом, в глазах командующего флотом Эзар, как ему показалось, прочитал, что это не совсем награда, а, скорее, наказание и испытание в одном флаконе.

Документы на "Султан" были получены у адъютанта в запечатанном кейсе, но тут начался банкет, и кейс, к счастью, был оставлен на хранение тому же адъютанту.

Эвангелос понял, что Эзар осознал реальность, и толкнул его в больной бок:

— Рванули! Что сидеть?

И они рванули. Сначала Эзар сумел практически полностью исключить любые намёки на вчерашнее, приняв ионный душ, пару таблеток и побрившись. Во всяком случае, по реакции адъютанта, выдавшего заветный кейс, не удалось установить никакого неодобрения — что могло говорить, скорее, о выдержке и опыте штабиста.

Потом — потом Эзар кейс этот открыл. И понял, что похмелье — это мелочи.

Военно-транспортное судно, да, точно. Только одно лишнее слово — "конвойное". Летающая тюрьма. И он её капитан. Во всех смыслах — кэп.

Только один проблеск света обнаружился в документах — и тот с привкусом злорадства. Старшим помощником "Султана" был назначен лейтенант-коммандер Эвангелос Патриликиос. Реакция Эвы, узнавшего о своём переводе именно в момент вскрытия пакета, слегка примирила капитана Барра с собственной судьбой. Как ни крути, в одиночку было бы тяжелее.

* * *

Джеймс категорически отказался участвовать в приёме корабля под командование, не желая, как он объяснил, ни секунды своей увольнительной проводить в тюрьме. Через секунду о его присутствии напоминала лишь слегка колышащаяся дверь штаба. Адъютант, сжалившись над друзьями, выделил им транспорт до стоянки "Султана" и тут же забыл об их существовании.

Громада транспортника впечатляла. Даже "Стандарт" на её фоне выглядел бы тощим племянником, сопровождающим корпулентную тётушку. По мере приближения "Султан" рос всё больше, и, когда капитан и старпом ступили на трап, они ясно ощутили, что этот корабль и есть весь их мир.

На пассажирской аппарели стояла не обычная охрана из скучающих механиков, припаханных вне вахты. Сержант и рядовой, вооружённые парализаторами и нейробластерами, и ещё один рядовой, находящийся в бронированном укрытии, с ручным плазмотроном, способным вести огонь очередями.

Двери были закрыты наглухо, на обшивке следы плазменных ожогов, а в глазах караула — холодная паранойя.

— Стоять на месте! Документы предъявить!

— Спокойно, сержант, мы твои командиры, — попытался взять верх Эвангелос. Единственным ответом был щелчок снятого предохранителя плазмотрона.

— Капитан Барра! Документы к осмотру предъявлены!, — пошёл на компромисс Эзар.

Рядовой забрал пакет из его руки, старательно держа сектор обстрела открытым для сержанта. Спустя пару минут и два звонка по комму, сержант доложил:

— Старший вахтенный сержант-комендор Филипп Тейлор! Добро пожаловать на борт, сэр!

— Вольно, сержант. Проводите нас в рубку, — распорядился Эзар.

Путешествие по коридорам "Султана" стало не меньшим испытанием, чем "восшествие" на борт. Общая вместимость корабля составляла сорок тысяч заключенных, из которых девяносто процентов уже были загружены в тюремные отсеки. Узкие коридоры с низким потолком, многократно перекрытые шлюзами, автоматические парализаторы, врубающие надрывную сирену и отключающиеся лишь после нескольких предъявлений специального жетона, специально сконструированное ступенчатое покрытие пола, передвижение по которому требовало практически альпинистских навыков...

Отсеки управления на этом фоне выглядели райскими кущами. Просторные помещения с мягким (а главное — ровным!) покрытием пола, которое дало возможность впервые смотреть по сторонам, а не себе под ноги.

Никаких излишеств, кроме голой функциональности, но, при этом, вполне подходящая обстановка для работы. Первым делом, Эзар и Эвангелос приняли представления находящихся на вахте офицеров и рядового состава. Старший судовой механик, коммандер Майкл Титц, сразу же распознал в Патриликиосе родственную "железную" душу, и свой доклад "всё-функционирует-нормально, список-запчастей-на-сорока-листах-отправлен-на-комм-корабля" адресовал, в основном, Эвангелосу. Начальник медчасти "Султана", доктор Петр Халасси, оценив состояние капитана, приветствовал его с лёгкой ехидцей. Вахтенные навигаторы Михаил Дрозд и Федра Ксенакис, доложились равнодушно. Если старпома такая холодность соотечественницы и задела, то внешне он сумел этого не проявить.

Состояние корабля было вполне удовлетворительно, компетентность команды вроде бы не вызывала сомнений, дата старта была назначена через два дня.

Внутренний голос Эзара успокаивал "могло быть и хуже", мысль же "каким образом?" внутренний голос проигнорировал.

* * *

Осмотр тюремных отсеков, как ни странно, гнетущего впечатления не произвёл. Стандартные камеры на 4-12 человек, отдельная медчасть, удобства в камерах, тренажёрные залы с гравикомпенсаторами — они же дворы для прогулок, столовые с посменным питанием. Вполне достойно. Причём для многих заключённых условия жизни в тюрьме оказались лучше, чем были на свободе.

Женское отделение, к удивлению Эзара, по численности заключенных было больше, чем мужское. Объяснением этому был пункт назначения рейса — Новая Бразилия. Недавно колонизированная планета остро нуждалась в притоке населения. Любого морального качества — джунглям на это было наплевать, а борьба за выживание давала лучшие результаты в случае предварительной тренировки человеческого материала в трущобах старой Бразилии или мегаполисов Европы.

Элитной частью заключённых были воры. Охрана корабля поддерживала их привилегии, в рамках разумного, что облегчало управление основной массой "пассажиров". Барра, как ни старался, не смог разглядеть в этом никаких признаков коррупции. Просто взаимовыгодное сотрудничество. Выделяемые ворам офицерские пайки и форменные комбинезоны, разумеется, лишённые электроники и знаков различия, были мизерной платой за спокойный рейс. Это даже было включено в официальные отчеты в комме корабля и заверено согласованием коменданта космопорта.

* * *

Загрузка припасов и топлива заняла большую часть предполётного расписания. Эзар сумел выторговать для экипажа освобождение от участия в погрузке — порт содержал достаточно погрузчиков и персонала для этого, чем начал набирать очки в негласной таблице уважения подчинённых. Старпом Патриликиос практически всё время разрывался между БЧ-5 (двигательный отсек) и БЧ-2 (управление огнём), оставляя Эзару работу с коллективом.

Навигаторы оказались поклонниками латиноамериканской музыки, и упоминание Эзаром троюродного кузена Энрико, с которым он снимал квартиру во время учёбы в училище, и который играл в какой-то музыкальной группе, вознесло капитана в их глазах к звёздам. Михаил и Федра по очереди и втайне друг от друга взяли с капитана слово добыть им автографы фронтмена этой группы Даниэля Мендосы, чьё имя они произносили только закатывая глаза и с придыханием.

Командир охраны, лейтенант Алексей Свиридов, лет на десять старше капитана, обладал таким тонким чувством юмора, что Эзар всегда ощущал себя на грани розыгрыша. Но за грань спецназовец никогда не заходил — его профессией было предотвращение и подавление бунтов, а не их провокация.

Начальник поста управления огнём, лейтенант-комендор Пьер-Луиджи Аллегре, оксфордский интеллектуал, математик и шахматист, прекрасно играл на электронном пианино, уверяя, что это лишь тренировка пальцев для ракетно-артиллерийской консоли.

Связь была в очаровательных ручках Ивонны Крафт, лейтенанта службы связи. Своими тремя подчиненными она, похоже, управляла одним движением бровей — славящиеся своим разгильдяйством два связиста и компьютерщик (с неуставной прической-"хвостиком") слушались её беспрекословно.

Сержантский состав держал рядовых в ежовых рукавицах. Все пятеро сержантов, судя по личным делам, служили много лет вместе, поэтому смена их на вахте была неощутима ни изнутри службы, ни снаружи.

* * *

На последний день Эзар отложил самое неприятное, но очень важное дело — знакомство с ворами.

Встреча была организована в офицерской столовой. Она вмещала ровно 40 человек, и капитан Барра подозревал, что, при комплектации заключенных на корабль, именно это обстоятельство продиктовало численность воров на борту — 31 человек.

Капитан, старпом, командир охраны и двое сержантов вошли в зал столовой ровно в полдень по корабельному времени (пока ещё совпадающему со временем космопорта). Воры расположились за накрытыми столами, делая вид, что принимают просителей. Разговоры не прервались, когда офицеры заняли места за своим столом, поставленным не только "во главе" общей расстановки мебели в столовой, но и ближе всего к дверям. Шанс повернуть ситуацию в свою пользу был только один.

Эзар заговорил негромко, вынуждая аудиторию вслушиваться в каждое слово.

— Уважаемые граждане! Все вы заинтересованы не только в том, чтобы рейс прошёл спокойно, но и в том, куда он вас приведёт.

Среди воров прошёл удивлённый гул. Так как капитан не собирался продолжать, сначала все посмотрели на него (и старпом тоже), а потом воры стали поворачиваться к высокому, худощавому человеку, устроившемуся в кресле за отдельным столиком справа от центрального стола.

— Я Лесник. Что имеешь в виду, куда приведёт? В приговоре сказано — Новая Бразилия!

— Совершенно верно. Только Новая Бразилия большая. А у меня в приказе порт выгрузки оставлен на усмотрение капитана. Портов там два — один ближе к плантациям на Южном полушарии, второй к рудникам на Северном. Что вам больше нравится?

Гул голосов захлестнул столовую за секунду — плантации давали не только жизнь, но и шанс стать свободными землевладельцами. Рудники не давали ничего, только отбирали. И жизни, и шансы.

Лесник слегка повернул голову и гул стих.

— И что ты хочешь от нас?

— Ничего особенного, — Эзар осознал, что победил. — Просто спокойного рейса.

— Хорошо. Мы согласны, — вор не стал брать паузу для совещания или раздумий, признавая правильность прямоты капитана.

* * *

Старт прошёл гладко, хотя в глубине души капитан Барра не верил, что эта громадина вообще оторвётся от земли. Проложенный навигаторами курс включал туннели Альфы Центавра, до которого нужно было лететь внутри Солнечной системы больше недели, Архипелага Джексона, Комарры, Эскобара и почти месячный перелёт в открытом пространстве к туннелю на Новую Бразилию.

Рециркуляционные контуры жизнеобеспечения работали как часы, заведующий хозяйством гражданский специалист Франц Вольф не тратил ни одной лишней минуты сверх вахты, успевая абсолютно всё. В свободное время он выращивал какое-то странное растение, буквально кудахча вокруг него.

Эзар сначала поделил вахты между собой и старпомом поровну, но, убедившись, что Эвангелос обычно спит там, где упадёт, либо в двигательном отсеке, либо между батареями плазмотронов, плюнул, и поселился в крошечной комнатке отдыха рядом с рубкой, сменявшись с навигаторами на свою просторную каюту. Обожание ими капитана перешло в обожествление — откуда-то в капитанском салоне появилась ударная установка на шесть барабанов и стены украсились плакатами и фотографиями, которые Эзару успели надоесть ещё во времена совместного проживания с Энрико. Так что в свою каюту капитан зарёкся даже заходить.

* * *

У входа в пв-туннель Альфы к "Султану" присоединился корвет сопровождения, чья задача заключалась не столько в контроле над конвойным судном, сколько в снижении аппетита работорговцев Архипелага Джексона, для которых сорок тысяч здоровых человеческих особей были весьма лакомой целью. Для экономии топлива корвет "Шах" пристыковался к тюремному гиганту и капитан корвета Уильям Берг и его офицеры лейтенант Аурелия Джоул и коммандер Юрий Пименов стали гостями офицерской кают-компании конвойного корабля.

Самым опасным участком маршрута был, конечно, Архипелаг Джексона. Во-первых, законом Архипелага было не просто право сильного, но право подлого. Во-вторых, туннель с Альфы Центавра выходил в точке Архипелага, граничащей с Ро Кита — то есть с Цетагандийской империей. Нападений на земные суда за прошедший год зарегистрировано не было, но...

После прыжка орудийная вахта перешла на усиленный режим, корвет отстыковался и держался немного позади, чтобы атаковать, прикрываясь способной выдерживать серьёзные плазменные удары тушей "Султана".

Остановок в промежуточных портах не планировалось, переход от Архипелага Джексона к Комарре прошёл штатно и Эзар начал надеяться, что удастся проскочить. Не удалось.

Их прищучили на самой середине перехода к пв-туннелю от Комарры на Эскобар — где не было ни астероидов, ни лун, за которыми можно было бы укрыться. На радаре появился ордер из четырех точек, идущих практически правильным ромбом. Расшифровка данных радара показала три джексонианских истребителя треугольником и, в некотором отдалении, цетагандийский корвет. Это означало худший вариант — даже хуже, чем джексонианское рабство. Цетаганда покупала не рабов. Цетаганда покупала биоматериал.

"Султан" безнадёжно проигрывал в манёвренности, единственным преимуществом было относительное превосходство в огневой мощи — и то, пока корвет не подойдёт на дистанцию энергоэффективного залпа.

"Шах", пройдя впритирку к корпусу транспортника, нырнул под защиту батарей "Султана", в надежде, что на радарах джексонианцев оба корабля сольются в один, выигрывая для обороняющихся дополнительный шанс — эффект внезапности. Эвангелос уже сидел в боевой рубке, поделив с Аллегре сферу обстрела. Эзар мучительно пытался придумать какой-то трюк, который вытащит их из этого... (тут уставная лексика не справлялась).

Вдруг в рубке появился лейтенант Свиридов.

— Капитан, разрешите обратиться — Лесник просит Вас о встрече!

— Не до него сейчас, неужели не понимаете?

— Да он и сам понимает, но просит же — а он никогда и ничего не делает зря.

Капитаном Барра стал не настолько давно, чтобы пренебрегать советами или идеями других. Кроме того, всё равно просвета в ситуации не было видно. До столкновения оставалось несколько часов, и Эзар решил сходить

на встречу. Отсек у вора был одиночный, но размером на 12 человек. Очевидно, остальных жильцов распихали по другим камерам.

— Добрый день не скажу тебе, Барра, — сказал Лесник. — Недобрый он. Позвал я тебя дело предложить, тут от тебя зависит, скиксуешь или нет. Скиксуешь — в одном цетагандийском чане с баландой поплывём, нет — шанец есть.

— Говори, Лесник, — Эзар постарался произнести кличку с иронией. Тут любая слабинка могла привести к катастрофе.

— Скажу, — усмехнулся вор, оценив игру капитана. — Оружие дай!

— Что? — опешил Эзар. — Зачем?

— Сколько у тебя кораблей? — спросил Лесник.

— Ты же знаешь, два.

— А будет триста!

— Почему триста?

— Нас когда на корабль загоняли, скафандры для Северных рудников грузили. Ровно триста штук, я сам ящики видел.

— И что?

— Выпускай нас из корабля в скафандрах. У каждого плазмотрон. Ваших никого брать нельзя — вы и так при деле. А наши разомнутся. Считай на истребитель по сто стволов.

— А ты не забыл, что скафандры эти без движков? Они же висячей мишенью будут!

— Ребята готовы рискнуть. Всех не пожгут. Ты нас раскидай, и слегка тормозни. Они по инерции вперед полетят, на радаре не видно, считай металла — один плазмотрон. Типа пыли. Истребитель ещё в манёвр не войдёт, а уже под стволами будет.

— А не струсят твои?

— А как им струсить, когда я сам с ними пойду?

Эзар задумался. Никакие инструкции такого не предусматривали. Однако в том, что говорил Лесник, был крошечный шанс на спасение.

— Как ты до этого додумался?

— Слушай, Барра — время дорого. Выгорит дельце — побазарим. — Эзар понял, что идею эту вор придумал не сам, и взял себе на заметку разыскать автора.

— Ладно, жди.

За дверью камеры ждал Свиридов.

— Алексей, слышал?

— Конечно! — комм капитана, разумеется, был включен и подключен к комму командира охраны.

— Что скажешь?

— Скажу — не согласишься ты. Я бы не согласился. А потом — как их назад собрать? Подумал этот Лесник?

Корветом за каждым гоняться?

— Зачем корветом? Спасательными шлюпками соберем. Да и многих ли собирать придётся... А почему этот вор сам идти вызвался?

— Да, говорят, другие воры под него копают. Таллин, Волк, Арончик. Вентиль и Гарик его поддерживают, но Леснику очень авторитет нужен.

— Что ж, другого шанса нет.

Прямо с комма капитан начал отдавать распоряжения. Пахан, если и не ожидал согласия, то удивление сумел скрыть. Добровольцев из числа бывших военных и бандитской "пехоты" партиями отправляли в передний шлюз, куда уже подвезли скафандры и ручные плазмотроны. У охраны нашёлся даже один станковый плазмотрон, который, конечно, достался Леснику.

Трудность была в том, чтобы сбросить всех одновременно, чтобы разлетающиеся скафандры образовали не слишком разлетевшееся облако, обеспечивающее плотность огня. Михаил с Федрой считали манёвр как проклятые, но нашли решение — "Шах" снова пристыковался к "Султану", направив двигатели против курса корабля. Их импульс, естественно, не мог погасить инерцию огромной махины, однако создал достаточное торможение, чтобы воровской "десант" значительно опередил сцепку. Радары "Султана" тоже не опознавали людей в скафандрах как самостоятельные объекты, однако, зная заранее, что это за пыль на экране, вполне можно было рассчитывать на успех обратной амбаркации.

До подхода истребителей оставалось не более часа. Цетагандийцы не только не догнали истребители, а значительно увеличили отставание от джексонианцев, недвусмысленно показывая, что те сами должны отработать вознаграждение.

* * *

Лесник висел в пустоте, для погашения вращения всем десантникам были выданы небольшие баллоны со сжатым воздухом. Ставшие бандитами бывшие солдаты справились с задачей мгновенно, "быки", поковыряшись и покрутившись, тоже разобрались. Короче, разборка была близко, Лесник чувствовал это кожей.

Им повезло. Пилоты истребителей действительно не распознали второй корабль землян на радарах, и собирались, уравняв скорости с транспортником, взять корабль на испуг — ни перегрузить добычу, ни буксировать корабль в случае повреждения двигателей, было нечем. Абордаж при таком численном превосходстве даже не рассматривался. Если экипаж не струсит, придётся расстреливать орудийные палубы и отсеки управления, выбивая команду. Управление восстановить можно, а вот двигатели — нет. Слегка набрав скорость по вектору движения "Султана", треугольный ордер истребителей дрейфовал перед конвойным судном, и "Султан" сам нагонял своих преследователей.

Десант уже приблизился к первому истребителю на дистанцию поражения. Но Лесник знал, что залпов у них будет максимум два — один по цели, один, без всякой надежды попасть, вслед удаляющейся маневрирующей мишени. Поэтому он не давал команды стрелять, пока весь ордер не вошёл в облако десанта. И только тогда он дважды щёлкнул кнопкой передатчика.

Огонь плазмы из трёх сотен стволов, внезапно вспыхнувший в пустоте, разнёс двигатели двух истребителей и кабину третьего. В пустом радиоэфире вдруг поднялся ураган радостных криков, ругани и поздравлений, который не стихал, пока от "Султана" не отделилась туша "Шаха". Эзар взял микрофон:

— Полная тишина в эфире! Собираем всех спасательными шлюпками. Отвечает на вызовы шлюпки только очередной скафандр, ясно?

Молчание доказало, что всем стало ясно.

— Лесник, как слышно? Приём! — капитан вызвал пахана на отдельной частоте.

— Нормалёк, начальник, слышу!

К переговорам подключился Свиридов.

— Скажи своим, в шлюзе шлюпки снимать скафандр, батарею из плазмотрона вынимать и класть в шлюз для предметов — маленький такой ящичек, справа под рукой в шлюзе. Кто попробует рыпнуться — улетит обратно в космос. Подбираем только один раз, усёк?!

— Усёк, всё путём, не для того на дело шли, чтобы хабар дербанить, за честь воровскую!

— Экипажи шлюпок предупреждены, даже не думай. Тебя я сам подберу.

— Уважаешь, значит?

— Уважаю, без базара.

Все восемнадцать шлюпок "Султана" и четыре шлюпки "Шаха" начали карусель сбора. По плану, должны были успеть управиться за пару часов. Победную эйфорию в рубке прервал голос старпома:

— Капитан, засветка на радаре!

Забытый в суматохе цетагандийский корвет не только не ушёл, он набирал скорость, приближаясь к "Султану".

Шлюпки вернулись первый раз, но более ста человек ещё висели в космосе в ожидании второй очереди эвакуации.

— Вторая засветка!

На радаре показалась отметка второго корабля — цетагандийский крейсер.

— Ну, что, начальник? Приплыли?

Эзар обнаружил, что в рубке стоят Свиридов и Лесник. Очевидно, спецназовец привёл пахана отметить победу по-пацански.

— Да. Приплыли. Теперь всё, шуточки твои побоку.

— Капитан, посмотрите сюда!

Федра вытащила вирт-экран из общего обзора на увеличение.

— Что это?

— Червоточина!

— Что?

— ПВ-туннель!

— Куда?

— Не знаю! Этого нет на картах! Но это наш шанс — надо прыгать, может, оторвёмся!

— Успеваем?

— Да, впритирку, но людей придётся бросить здесь...

— Начальник, тут сто, там тридцать кусков — тема ясная, линяем!

— Готовимся к прыжку. Первым идёт "Султан", "Шах" прикрывает, у устья с той стороны мы разворачиваемся, пропускаем "Шах", и огонь из всего, что есть, по любому кораблю, который выйдет после него!

— Капитан, вызов с "Шаха"!

— На громкую!

— Господин капитан Эзар Барра! Говорит капитан корвета "Шах" лейтенант-коммандер Уильям Берг! Я отправил экипаж к вам в спасательных шлюпках, потрудитесь принять их на борт!

— Что это значит, лейтенант?

— Вы пройдёте через туннель, я останусь.

— Уильям, это же самоубийство!

— Нет. Это всего лишь разумная жертва коня, правда, Аллегре?

— Билл, брось, отобьёмся!

— У вас на борту люди. Думайте о них. Салют!

Связь отключилась. Эзар понимал, что задумал Берг — взорвать свой корабль при прохождении пв-туннеля. В этом случае аномалия, получив энергетический удар, искажалась, и туннель на долгий срок переставал действовать. На долгий срок — недели, месяцы, годы — заранее это невозможно было предугадать.

"Султан" уже входил в прыжок, когда в эфире раздался вой брошенных на произвол судьбы людей — цетагандийцы, увидев, что главная добыча ускользает, и оценив пристыковавшиеся к большему кораблю шлюпки с меньшего, раскусили манёвр Берга, прекратили преследование и удовольствовались сбором малого урожая. Их радары не удавалось обмануть, даже отбросив плазмотрон. Возвращаться стало не за кем.

* * *

"Султан", такой непредставимо огромный для человека и такой крошечный в масштабах космоса, висел в пространстве, не решаясь отойти от устья пв-туннеля. Радары распознали у ближайшей звезды, в нескольких днях перехода в обычном пространстве, планету в "зелёной зоне" — потенциально подходящая для жизни.

Выбор был невелик — либо ждать в космосе открытия туннеля, возможно — годами, либо сесть на планету. Сесть на планету означало больше не взлететь. Спуск в планетарный "колодец гравитации" означал полный расход топлива. Даже на поддержку рециркуляции оставался запас не более, чем на пару лет. А значит, надеяться можно было лишь на благоприятную для человека окружающую среду планеты — ибо надеяться найти развитую химическую промышленность, производящую планетарное топливо, смысла не было.

Корабль висел относительно неподвижно, но внутри колебания перерастали в хаос. Капитан Барра уже дважды полностью блокировал тюремные отсеки, но возмущение не утихало. Лесник демонстративно занял нейтральную позицию, мутили воду другие воры. Вместо авторитета, полагающегося победителю, Лесник получил статус виновника, заведшего братву в западню, ещё и сотрудничавшего с охраной. И теперь охранять приходилось уже его. На первый план выполз Таллин — давний недруг Лесника. Он раскручивал идею высадки на планету, где намеревался стать королём, подчинив себе всю братву — было ясно, что вне корабля, без механизмов контроля, экипаж станет бессилен удержать заключённых. "Земля и воля!", — орали шестёрки Таллина, пытаясь раскачивать блоки.

Эзар понимал, что нужно принимать решение. Точка невозврата по расходу топлива приближалась — в экономном режиме корабль потреблял немного, но каждая капля энергии могла пригодиться для посадки. Отправленные к планете зонды передали достаточно спокойную картину, внизу была растительность, в атмосфере был кислород, и человек мог жить без маски. Эпидемии могли взять свою плату, но на корабле был груз лекарств и сельхозинвентаря для Новой Бразилии и можно было надеяться на самообеспечение колонии. Только вот удастся ли эту колонию основать? Эзар понимал, что первая же партия заключенных, высаженная на планету, станет угрозой для всего корабля. Совещание командного состава "Султана" не выявило никаких альтернативных вариантов. Бросить жребий, что ли? Капитан Барра решил вернуться к мысли, которая зудела под черепом с момента джексонианской атаки — чья же была идея десанта? Лесник, несомненно, смел до безумия и решителен, но не настолько гениален. Узнать автора можно было только через пахана, но встречаться с ним лично означало погубить, на Леснике и так уже висело подозрение в сотрудничестве с охраной. Эзар вызвал Свиридова.

— Алексей, надо Лесника раскрутить, среди зэков незарегистрированный гений, это наш шанс.

— Есть у меня мысль, но дело тонкое, пару дней потребует.

— У нас всего неделя. На восьмой день нужно начинать разгон к планете, шесть дней лёта, максимум пара дней на орбите на выбор места посадки, и всё. Назад дороги нет.

— Понял, капитан. Сделаю.

После ужина в рубке появились Свиридов и механик Титц, и повели командира с собой. Через двигательный отсек они проникли в вентиляционные каналы между отсеками. Приходилось протискиваться боком вдоль стен, рискуя застрять. Без Титца они бы заблудились через два поворота. Медленно поднимаясь вдоль блоков, они остановились в совершенно ничем не примечательном месте. Механик с трудом развернулся и прижал ладони к вентиляционной решётке блока, показывая капитану, куда говорить.

— Лесник, привет!

— Ох, капитан, доведёшь до припадка. Чего хотел?

— Выхода нет, будем садиться.

— Ясно.

— Но у нас проблема.

— Таллин?

— И не он один.

— Что я скажу? Дело непростое. Помочь тебе нечем, Барра. Прирежут и тебя, и меня. И всех твоих. Им до баб добраться — дальше вообще такое начнётся...

— Вот я и хочу у тебя спросить — кто идею десанта подкинул?

— Барра, ты что, на меня тянешь? Я же тебя на неё подписал!

— Подписал ты, спору нет. Но придумал не ты. Вижу. Другой кто-то. Кто сам в скафандре повисел.

— Ловок ты, капитан, на ходу балку пишешь. Ну, скажу я тебе, что с мне с того? Или коронуешь меня?

Вмешался Свиридов:

— Короновать тут всех заново надо, планета-то новая!

— Кум, и ты здесь! Стой, ты что сейчас сказал? Короновать заново? А это мысль. Короче, я пущу маляву, что сходняк созываю, не все ещё ссучились, меня послушают. На сходняке я твою тему и протолкну — типа, короны старые на старой земле остались, новый мир — подтверждать надо. Таллин на рога не полезет, а Арончик его прихвостень, сам "апельсин", ему новую коронацию не пережить. Так что, замес на сходняке начнётся. Ты только, кум, в сторонке постой, дай мне час. А там договорим.

— Могу и в сторонке постоять. А ты нам мозговитого отдай.

— Ладно. Не вы одни по стеночкам ползаете. Мыслю мне подкинула маруха одна, Катрин Бреттен, погоняла нет.

— Женский отсек!

— Ну, кум, твои дела — сам не уследил.

— Ладно, дело твоё. Давай сходняк на завтра, времени нет, топливо на исходе. Мы поползли.

— Усёк.

Выбравшись из застенков ценой разодранного комбинезона, Эзар со Свиридовым помчались в женский отсек.

Командир охраны женского блока, лейтенант Валерия Робио, удивилась запросу — Катрин Бреттен, по её словам, не то, что идеи толкать, два с двумя бы не сложила. Зато ножом владела как хирург скальпелем. Доставляли её на корабль, угостив парализатором. Придя в себя, первым делом выбила глаз сокамернице, которую заподозрила в краже какой-то плетёной фенечки. Фенечку потом нашла. Знакомство с парализатором Катрин сводила на корабле ещё дважды. Так что, Робио считала, что разговор с буйной — пустая трата времени.

Однако Эзар приказал доставить заключённую — всё равно день потерян.

— Заключённая Бреттен Катрин, статья 209 УК Бразилии!

— Госпожа Бреттен, это была Ваша идея с десантом?

— Лесник слил? Ну, моя, а что? В карцер сунешь?

— Нет, напротив, мы все благодарны Вам за спасение! Скажите, как Вам пришла в голову эта мысль?

— Ну, дык я старший сержант космодесанта, двадцатка до звонка.

— Сержант, властью капитана корабля, я имею право снять с Вас обвинения и зачислить в команду. Согласны?

— Конечно, капитан, сэр! Согласна!

— Первый приказ — что Вы думаете о нашей ситуации? Я принял решение садиться на планету. Выпустить заключённых означает создать угрозу для корабля, не выпустить — ресурсов рециркуляции надолго не хватит, что предложите?

— Дело нехитрое.

— Ну-ну.

— Нас же на Новую Бразилию везли. Все, кто на корабле, хотят на земле жить, вот кому какая земля достанется — это вопрос. Вы же капитан — вот и делите землю!

Капитан и начальник охраны уставились на Катрин. Та смутилась:

— Я в перелётах учила планетарную социологию, ну, когда на физподготовку не гоняли.

— Старший сержант Бреттен!

— Я!

— Объявляю Вам благодарность и назначаю начальником штаба колонии!

— Есть, сэр!

Когда вызванные Ивонна и Аурелия увели Катрин устраиваться на новом месте, капитан Барра кивнул Свиридову:

— Сходняк нам пригодится. Вот и закинем мысль о земле.

— Так что, ждать, пока Лесник часть воров вырежет не будем?

— Не будем. Нам теперь каждый из них пригодится.

* * *

Сходняк в офицерской столовой только начался, ещё не прозвучало ни одной предъявы, когда за дверью послышалась возня, и, в окружении охраны, вошли капитан, старпом, лейтенант Свиридов и сержант Бреттен.

Воры молча уставились на них — сейчас, когда на место пахана претендовали несколько кандидатов, первый задавший вопрос заявлял и свои претензии на главенство, что было не совсем своевременно политически.

— Уважаемые воры, ситуация изменилась, — Эзар уже понимал, что наиболее правильно прямо обозначить проблему, не создавая лазеек для перевода обсуждения на другую тему. — Мы высаживаемся на планету.

И вы будете править ею.

Заявление капитана произвело шокирующее воздействие на собравшихся — они готовились к борьбе за власть, а тут власть им отдавали прямо в руки.

— Что значат твои слова, начальник? — не выдержал Таллин. — Как это править?

— Хорошо править, — усмехнулся Эзар. — Вдумчиво.

— По делу говори, — послышалось с разных сторон.

— А дело такое. Мы поделим планету на области. Каждый из вас получит область планеты, равное количество людей, сельхозинвентарь и другие ресурсы. Каждый правитель области будет управлять ею по своим законам, но все вы будете подчиняться мне — иначе ресурсов вам не видать. А также медицины.

— Что ж, Барра, ты себя короновать решил? — рассмеялся Лесник.

— Да. — просто сказал Эзар. — Я стану императором. А вы — моими графами. Вы будете вести терраформирование — это переделка планеты, чтобы можно было жить, вы будете собирать налоги — и делить их со мной, вы не будете воевать и конфликтовать между собой — я буду решать ваши споры. Кому не нравится — может уйти.

— А как землю делить будем?

— По жребию. Что скажете, воры?

Наступило недолгое молчание. Потом встал Лесник.

— Знаешь, начальник, мы-то воры. А ты, типа, не вор? Целую планету на хапок взял.

Так что, если хочешь, чтобы воры тебя слушали, ты сам должен стать вором. Вор Барра. И твои главные — тоже. Вор Патрилик... Тьфу — вор Патрил. Вор Бреттен, вор Титц, вор Халас, вор Дрозд.

Нормально так будет, а, император?

— Нормально. А твои — вор Таллин, вор Вентиль... а ты будешь вор Лесник?

— Не. Я тогда на фамилию перейду. Алексей Косыгин я. Вот и буду — вор Косыгин.