"Уедем, Нар! Уедем!" (гет)

Мир вокруг серый. Нет, скорее серый с желтым, педантично поправляет Нартирей сам себя — и шагает дальше, по колено увязая в снегу. Что-то произошло, и теперь не включают даже нагревательные элементы, вмонтированные в покрытие тропинки — и снег не тает, а накапливается, причем довольно быстро.

Нар раньше не особо и задумывался о том, что климат вдали от терминатора настолько снежный.

Квартирка Иллы встречает его теплом и ее неповторимым запахом. Обладательница жилплощади сидит в гамаке, обхватив себя руками за плечи и завернувшись в крылья.

— Иллатирая! — зовет он, освобождаясь от накидки и стряхивая с нее снег.

Илла бросается в его объятья с силой утопающей, льнет доверчивым зверьком, цепляясь тонкими пальцами за густые перья на шее. Ласково прикасаясь в ответ, Нар ощущает, как она дрожит.

— Ты в порядке? — он приподнимает ее подбородок рукой, безмолвно прося взглянуть на него. Темные глаза его жены выглядят совершенно больными, они полны отчаяния.

— Нет… не в порядке… — натужно всхлипывает она, снова утыкаясь лицом ему в плечо. — Что с нашей планетой, что с нашим народом?! Зачем мы бряцаем оружием перед Федерацией, почему пришла в упадок экономика, куда мы катимся?!

— Иллатирая… — только и произносит он, отчего-то вспоминая, как они спустя шесть циклов после того случайного знакомства начали звать друг друга полными именами — и было в этом что-то неописуемо свободное, вольное, так приятно было глядеть, как удивленно на них оборачивались прохожие. — Все изменится. Ну не может он вечно быть у власти. Однажды его выгонят.

— К тому моменту от Кастрии мало что останется! — она снова поднимает на него больные отчаянием глаза. — Я не хочу… не хочу, чтобы наш птенец рос здесь!

Нар на автопилоте спрашивает, считая ее высказывание лишь туманной надеждой на то, что однажды у них будет ребенок:

— Ты беременна?

Она чуть отстраняется — такая хрупкая, такая женственная — и бесконечно доверчиво спрашивает:

— А что, заметно?

Нар давится кондиционированным воздухом. Его наметанный глаз впервые подмечает малость округлившийся живот супруги и незнакомую плавность ее движений.

— Илла! — только и может выговорить он — и снова сжимает ее в объятиях со всей ласковой силой, на какую способен, покровительственно кладет подбородок на ее голову с едва заметным хохолком, не веря собственному счастью.

— Мальчик или девочка? — спрашивает он, понимая, что тоже начал дрожать.

Иллатирая едва заметно качает головой:

— Я не знаю. Не решилась идти на обследование к… этим… — ее мелодичный голос внезапно становится полон презрения.

Нар только снова обнимает ее, безмолвно соглашаясь. Немало опытных врачей, инженеров, преподавателей, исследователей космоса пропали без вести или ушли со своих постов, а их места заняли невесть откуда взявшиеся знакомые нового Правителя, не отличавшиеся ни мастерством, ни даже опытом.

— Нартирей, уедем отсюда! — вдруг выдыхает она куда-то ему в ключицу. — Подальше от того, во что превратилась наша планета и наша раса!

— Ты думаешь… — начинает он.

— Думаю! — Илла отстраняется от него, ее глаза наполняются каким-то вызовом. — Хоть куда, хоть на Вулкан, хоть на… Цедию!

— На Вулкане жарковато… — он изгибает губы в улыбке, но тон его вполне серьезен. — А вот Цедия…

Повисает короткое молчание.

— Как думаешь, мы успеем до обещанного закрытия планеты?

— Что?! — Иллатирая аж подскакивает, и он тоже дергается от неожиданности.

— Ты не знала? — теперь отодвигается уже он. — Может, это просто слухи, конечно…

— Говори! — отчаянно требует кастрианка.

— Ты слышала про разрыв всех торговых связей. Это только начало. Далее планируется полное прекращение полетов в космос и абсолютная изоляция от других разумных рас. С Кастрии вот уже сорок циклов насильно выгоняют всех инопланетян, даже если это семья вулканцев в пятом поколении, которая жизни в другом месте уже не мыслит, — обреченно произносит он, вдруг ощущая всю беспросветность ситуации.

— Уедем, Нартирей! Уедем! — восклицает она, и ручной загарь в клетке у окна согласно чирикает.