Тишина на подводной лодке (джен)

— Что с «хвостом»? — вопрос Сивира повисает в воздухе вместе с облачком пара. Рила видит краем глаза, как Рэй тянется ладонью к заиндевелой приборной панели, как набирает привычную комбинацию команд, запуская сканирование.

Снова устанавливается тишина. На кораблях она обычно никогда не бывает полной, но сейчас «Тень» действительно почти мертва, притворяясь еще одним куском железокаменной породы в скоплении астероидов, не работает даже система жизнеобеспечения.

И с каждым часом крохотный кораблик становится все менее пригодным для жизни. Еще немного, и придется надевать скафандры.

— Ничего, — в отсветах гаснущей приборной панели Рэй скрещивает руки на груди — пытается согреться? — Мы не увидим их ровно так же, как они не увидят нас — пока кто-то не двинется.

В этих проклятых астероидах при желании Имперский флагман спрятать можно, что уж говорить о двух кораблях класса «Синусоида»?

Рила съеживается, сжимается в комок, продолжая боковым зрением следить за соратниками, почти невидимыми во вновь наступившей темноте. Загаревы иглы, она не призналась бы в этом даже под дулом дисраптора, но она до облысения боится Рэя, третьего члена их крохотного экипажа, сложившегося где-то на задворках галактики много звездных дат назад.

«Тьма с глазами», — как-то раз с кривой усмешкой проименовал своего подчиненного Сивир и тут же оглянулся через плечо, проверяя, нет ли Рэя рядом. И Риле это его инстинктивное движение сказало очень многое.

«Птенчиками» язвительный, бесстрашный командир звал их обоих в глаза, и это было, пожалуй, единственным прозвищем, которое Рэй терпел. Терпел — но каждый раз его янтарные глаза становились такими непроницаемо-ледяными, что так и хотелось схватиться за рукоять ножа.

— Империя обречена, — вдруг задумчиво выдает Рэй, глядя куда-то в переборку — Рила видит его глаза и может худо-бедно понять, где остальная часть тела. Полной неподвижности добиться не удалось, и сейчас кастрианец медленно вращается вокруг собственной оси, обводя пристальным взглядом внутренности «Тени».

— На философию потянуло? — усмешка Сивира не видна в темноте, но хмыканье Рила слышит отчетливо.

— Нет. Это факт, — шорох перьев. Пожал плечами? — Уже сейчас учащаются бунты. У трех-четырех планет и нескольких десятков полностью подвластных им колоний не хватит мощи контролировать половину галактики.

Половина галактики — не метафора. Под властью Империи уже почти полностью находятся альфа- и бета-квадранты. Два столетия назад, говорят, еще существовала Клингонская Империя. Столетие назад вроде бы еще существовали ромуланцы как раса. Территория расширяется — количество живущих на ней разумных уменьшается. Средняя плотность населения этой части галактики уменьшается. Простая математика.

— Колонии, которые могут поднять бунт, слишком разрознены, — шипит Рила — поврежденные после инцидента на Зете-Омикрон-4 голосовые связки так и не восстановились до конца. — Имперский флот не даст им объединить силы.

— Уже сейчас по окраинам собирается Сопротивление. Эмпат во главе армии или хотя бы экипажа — страшная сила.

— Эмпа… что?! — Рила вскидывается, с силой расправляет крылья и невольно отталкивается от палубы — или переборки, или потолка, в «Тени» эти три понятия сливаются в одно. Шарит в пространстве руками, ища опору, пока наконец не ухватывается за спинку пилотского кресла. — То есть ты хочешь сказать, что руководство Сопротивлением взяли на себя гребаные фиксанцы?!

— Ты знаешь еще одну расу эмпатов? — Рэй смотрит прямо на нее, и от этого взгляда хочется спрятаться куда подальше.

— Да я лучше сдохну, чем пойду под командование этих… этих!.. — голос срывается.

— Шлюз там, если помнишь, — слышен свистящий смех командира. Рила ощеривается, как дикий зверь — крайняя степень ярости, невербальный сигнал не приближаться.

И опять — тишина, нарушаемая только вдохами-выдохами их троих. Кастрианка с силой вонзает когти в ладонь, силясь успокоиться — контроль эмоций никогда не был ее сильной стороной. А потом, стремясь отвлечься то ли от ярости, то ли от холода и духоты, спрашивает в темноту:

— А если бы Империи не было?

— Было бы другое объединение, — задумчиво отзывается Сивир.

— Или царила бы анархия, которая неизбежно наступит после раскола Империи. Хрен редьки не слаще, — Рила знает, как Рэй ненавидит Цедию и цедианцев, но он почему-то продолжает употреблять в речи их пословицы и поговорки. Слишком привык?

— А… существовали ли бы мы в отсутствие Империи? — Рила сама не знает, почему у нее вырывается этот вопрос. Корабль вокруг начинает медленно терять четкость, должно быть, от кислородного голодания. Зря они тут дискуссию устроили… а ведь кислорода должно было хватить еще на час. Теперь не хватит.

Она дергается к шлюзу, отталкиваясь ногой от кресла. Сзади слышатся задумчивые слова Рэя, который будто вовсе не обращает внимания на нарастающее удушье:

— Кто знает…

Реальность уплывает из-под рук, утекает водой сквозь судорожно сжатые пальцы.

* * *

— Рила! — ее выдергивает на поверхность сознания взволнованный оклик командира. Она с трудом разлепляет глаза, силясь подняться, скребет руками по рыхлому песку, увязая в нем по запястья. Сглатывает — в горле вместе с многодневной жаждой, кажется, прочно обосновался все тот же песок.

— Да? — собственный голос звучит сипением неисправного духового инструмента. Сверху нависает кроваво-синее в голубизну небо, и многократно превышающая норму гравитация все так же придавливает ее к песку.

Память возвращается обрывками, осколками.

Рутинная миссия в отдаленной системе. Исследование пригодной для терраформации планеты. Шальной, нежданный выстрел с поверхности, покореживший «Светочу» половину систем. И — вынужденная посадка здесь, у полюса… полюса! Звучит как насмешка, учитывая, что даже ночью температура в этом климатическом поясе не опускается ниже трехсот градусов⁽¹⁾.

Кажется, она при починке корабля все же рухнула в обморок, не помогла тень от корпуса. И ей приснилось нечто очень-очень странное, далекое от привычной картины мира… Но что именно?

— Все нормально? — мелькают черные перья, и на пышущий жаром песок рядом усаживается Рэй с медсканером наготове. Рила машинально шарахается от него в сторону — и видит, как расширяются в изумлении его глаза. Теплые, янтарные, до последней искорки знакомые…

Чего это она? Еще бы от брата дернулась. Совсем уже мозги на этой жаре расплавились, честное слово.

— Приемлемо. Сейчас встану, — голос неубедительно садится, и она прочищает горло.

Сивир прав, надо поскорее убраться с этой планеты… у нее очень мощное магнитное поле, даже по меркам Цедии, как сказал Рэй, мощное. Неудивительно, что им с каждым днем становится все хуже.

Ноги вязнут в песке, и Рэй, подхватив под локоть, помогает подняться. Смотрит на показания медканера — когда только включить успел? — и неодобрительно присвистывает.

Он не спрашивает, продержится ли она оставшееся до отлета — при условии, что они без помех закончат ремонт — время. Выражаясь по-цедиански, куда она денется с подводной лодки?

1) По Кельвину. То же самое, что +27 градусов по Цельсию.

Вернуться к тексту