Не оставлю (джен)

Он плачет. Снова. Это теперь привычно: в последнее время он плачет почти постоянно. Бакта не справляется со всеми ранами, и он чувствует боль круглые сутки. Он почти не спит, всё из-за той же боли, просыпаясь от её сильных вспышек или собственного стона. Он устал и не получает необходимого отдыха, и из-за этого ему сложно выздоравливать. Он сломлен и больше не может зацепиться за Силу, ему просто не хватает сил на концентрацию. Сражение с ситхом, появление избранного и нестерпимая боль выбили его из колеи, а страшные раны не позволяли вернуться на неё.

Энакин иногда приходит навещать его, хотя Квай-Гон не уверен, что мальчик приходит всегда к Оби-Вану. Тот почти не говорит и во время посещений — кто бы ни приходил — прячется под одеялом полностью, скрывая раны и покрасневшее и опухшее от слёз лицо. Первую неделю он прятался так и от своего мастера, пока наконец не раскрыл ему каждый уголочек своей души. Квай-Гон порой, глядя на него, сам готов заплакать. Он корит себя за раны падавана, ведь если бы он был быстрее, тот не остался бы с ситхом один на один. Кеноби почему-то утверждает, что это лучше, чем если бы они поменялись местами. Учитель не понимает, падаван упоминает какой-то сон, но его содержание никогда и не раскрывает. Джинн думает, Оби-Ван видел его смерть, и от этого коробит их обоих.

У Оби-Вана всё чаще случаются срывы, и тогда даже звукоизоляция не помогает. Квай-Гон знает — однажды, находясь в конце коридора, он услышал его крик из-за закрытой двери. Как он умудряется не разрушить ничего вокруг — загадка для всех. И все от этого уважают Кеноби, кажется, даже больше, чем за победу над ситхом. Парня это не трогает.

Квай-Гон с трудом выбил себе право ночевать не только в медицинском боксе падавана, то и на краю его койки. Джедаю разрешили это лишь после того, как целители увидели спокойно спящего Оби-Вана в его руках. Ему явно было лучше и спокойнее засыпать в компании наставника. Джинн никому не говорит, что в его падаване поселился постоянный страх быть отвергнутым. Он сам узнал это чисто случайно, увидел, когда пришёл сказать Оби, что он всё ещё остаётся его падаваном, а Эни берёт на обучение другой мастер. Их сложные отношения в прошлом позволили Квай-Гону научиться читать Оби-Вана, и за удивлением он увидел не облегчение, а сдержанный страх. Мастер знает, что падаван всё ещё ждёт, когда от него откажутся. К его стыду, он всё ещё не придумал, как разубедить парня в этом.

Джинн позволяет себе плакать, когда ученик спит, и никто не может их увидеть. Его сердце разрывается всякий раз, когда Оби-Вану становится хуже, всякий раз, когда он слышит всхлип или сдавленный стон. Всякий раз, когда он смотрит туда, где когда-то были ноги Кеноби. От правой осталось всего пятнадцать сантиметров, левая повреждена до самого бедра, а мясо раньше свисало рваными краями. Квай-Гона едва не стошнило от вида ран, когда он смог выбраться из-за завала к ученику. Им ещё повезло, что реактор не взорвался, но взрыв в этом помещении тоже был весьма неслабый.

Оби-Ван всё ещё чувствует фантомную боль — помимо боли в окончаниях некогда ног и боли от вживлённых протезов. Целители предлагали активировать искусственные нервные окончания в протезах, но Джинн попросил повременить: падаван и так сходит с ума от боли, нет уверенности, что дополнительные тактильные ощущения не повредят ему. Мастер слышал, что иногда живые существа сходили с ума от невыносимой боли, и совсем не хотел проверять это — тем более на своём ученике.

Кеноби вдруг стискивает зубы и упрямо садится на койке. Он яростно смахивает слёзы, и Квай-Гон видит решительность в его глазах. Это его почему-то пугает, и он терпеливо ждёт слов или действий падавана. Тот спускает протезы в тапочки; он уже научился управлять ими, они подчиняются ему как родные ноги. Мастер понимает, что он задумал. Он не хочет выдавать свои неуверенность и беспокойство по этому поводу, не желая этим сбить с толку Оби-Вана, но ещё больше не хочет, чтобы тот снова пострадал.

— Ты уверен, падаван?

«Тебе же ещё больно. Ты точно этого хочешь сейчас? Может быть ещё рано. Ты можешь упасть, может стать ещё больнее». Джинн не позволяет себе думать дальше.

— Да, учитель, — кивает Оби-Ван и, поколебавшись пару секунд, неуверенно протягивает к своему мастеру руки.

Тот поднимается со стула и подходит ближе, падаван обвивает его шею руками, а джедай придерживает его за спину. Совместными усилиями они ставят его на ноги. Кеноби морщится и закусывает губу, рвано выдыхая. Квай-Гон хочет вытереть побежавшую с губ струйку крови, но он должен поддерживать его. Оби-Ван выдыхает и отпускает руки, мастер немного отстраняется, давая место для движения.

Парень едва заметно покачивается и осторожно делает короткий шаг вперёд. Он подавляет стон, но еле уловимый звук всё равно слышен. Джинн заставляет себя не сжимать руки. Кеноби делает второй шаг, левой ногой, и издаёт тихий короткий писк. Квай-Гон хотел бы знать, на самом деле боль стала тише, или падаван сдерживает себя. Он продвигается за ним, продолжая страховать, а Оби-Ван упрямо двигается вперёд короткими шажками. Лёгкая свободная туника приобретает красную полоску от крови, вытекающей из прокушенной губы. «Нужно попросить ещё бакты», — неосознанно отмечает мастер.

— Оби, отдохни, — просит он, и ученик послушно останавливается, давая ему возможность вытереть наконец кровь и вытащить пострадавшую губу из плена зубов.

Падаван ждёт с минуту и продолжает движение, морщась всё больше и дыша чаще. Квай-Гон наконец решается воспользоваться своим положением, останавливает его и помогает ему развернуться обратно к койке. Оби-Ван болезненно стонет, и мастеру хочется поднять его на руки и отнести обратно, но он уважает стремление ученика разработать новые ноги и их соединения со своим телом и только надеется, что эта попытка не закончится так же, как и прошлая — новой сильной порцией боли, длящейся несколько дней.

За три шага до койки Кеноби с криком, в котором звучат и боль, и досада, и лёгкий испуг, падает и не встречается с полом только благодаря идеальной реакции учителя. Парень пытается встать, но левое бедро разрывает боль, и он больше не может себя контролировать. «Больно, больно, больно!» — кричит всё в нём, кричит Оби-Ван в Силе, неосознанно транслируя яркую боль по ученической связи с учителем.

Джинну хочется выть, он поднимает падавана и сажает его на койку. Обезболивающее всегда под рукой, хотя иногда мастер думает, что у ученика может возникнуть привыкание, и оно перестанет помогать ему. Но сейчас всё равно вкалывает установленную дозу.

Плечи Оби-Вана уже дрожат, и по связи приходит ещё и отчаяние. Квай-Гон впервые не успевает отреагировать, и крик парня оглушает его. На пару секунд рыцарь-джедай теряет связь с реальностью, с собой, оглушённый полным боли и отчаяния криком, окунается во тьму из-за полных безысходности чувств падавана. Ему кажется, что Оби-Ван сдался. Он полон ярости и злости на себя за свою никчёмность, и из глубин его души поднимается страх. Джинн ощущает грань — Кеноби на краю пропасти во Тьму и скоро перестанет держаться.

Страх поднимается в самом джедае, и он прижимает к себе падавана как можно крепче.

— Ничего страшного, — шепчет он в самое его ухо. — Нужно больше времени. Ты поправишься. Обязательно.

Оби-Ван вновь кричит и срывается на громкий плач, от силы которого его трясёт. Туника мастера промокает мгновенно, и сам он чувствует влагу на своих щеках.

— Я не буду джедаем, — выстанывает падаван со смесью ярости и душевной боли от этого осознания.

— Будешь, — говорит Квай-Гон настолько твёрдо, что Кеноби давится слезами и поднимает на него взгляд, в котором теперь плескается ещё и удивление. — Ты мой падаван, я помогу тебе стать рыцарем-джедаем, сколько бы времени ни ушло на это.

Ученик удивлённо всхлипывает и в свои двадцать⁽¹⁾ выглядит на двенадцать. Учитель почти слышит, как рвётся его собственное сердце.

— Н-но это не ваша обязанность. Вам же не учить меня предстоит.

Взгляд Оби-Вана выдаёт его с потрохами, и Джинн позволяет ему увидеть слезу, катящуюся по своей щеке.

— Я тебя не оставлю. Я не доверю никому заботу о тебе и твои тренировки.

В глазах падавана вспыхивает вопрос: «А Скайокер?» — но быстро угасает под сразу пришедшим воспоминанием о том, что мальчик уже несколько месяцев как чей-то падаван. Он не помнит, чей именно, но точно помнит, что этого джедая он знает плохо.

— А если я никогда не восстановлюсь?

— Восстановишься.

— И всё же.

— Значит, всю жизнь будешь моим падаваном, — немного улыбается мастер, пытаясь разрядить обстановку. — Я тебя не оставлю, Оби, никогда, — Квай-Гон осторожно прикасается губами ко лбу ученика.

Между ними что-то рушится, и ученическая связь становится доселе неведомой рыцарю-джедаю мощности. Джинн больше не чувствует угрозы перехода на сторону Тьмы над падаваном, он чувствует безграничное доверие и привязанность. Учителю каким-то образом удаётся на мгновение заглянуть в память Кеноби и увидеть свою смерть от меча того ситха — тот сон, который парень не хотел рассказывать, услышать вместо слов прощания просьбу обучить мальчика и посмотреть на скорбь Оби-Вана и его слёзы. Он выныривает из этих воспоминаний сна и ещё крепче прижимает падавана к себе, но через несколько секунд отпускает, чувствуя болевые сигналы в руках и догадываясь, что слишком сильно, до боли сжимает падавана.

Тот тихо всхлипывает в шею мастера, а Квай-Гону внезапно хочется, чтобы Кеноби был мальчиком. Мальчиком, которого так просто успокоить, которого легко взять на руки и нести несколько часов подряд, которому проще восстанавливаться. Но он будет дарить свою заботу, ставшую отцовской любовь своему почти взрослому падавану.

Оби-Ван был готов, но теперь ему нужно время на восстановление и обучение обращению с новыми ногами. Бесшумная и быстрая ходьба будет даваться ему с трудом, и Квай-Гон хочет видеть, как ученик вновь становится мастером.

— Учитель, — зовёт Кеноби тихо.

— Что такое, падаван? — на этот раз Джинн оставляет настоящий поцелуй на его лбу.

— Спасибо.

И в этом слове звучит столько благодарности и любви, что Квай-Гон не пугается. С таким чистым чувством Оби-Ван просто не может перейти на Тёмную сторону. А он будет рядом с ним и подстрахует, не позволит этому случится. Он никогда не оставит своего падавана. Никогда.

Примечание:

Собственно, по задумке Квай-Гон и правда никогда Оби-Вана не оставит. Да здравствует AU!..

1) Извините, я сбросила пяток лет.

Вернуться к тексту