Тайные/нетайные мысли (гет)

Янча стремительно покинул комнату Великой и, пройдя несколько шагов, резко остановился, прислонившись лбом к холодной стене. Сердце бешено стучало. Возможно, от того, что произошло несколько минут назад, хотя убийства для Янчи стали уже настолько обыденными, что он воспринимал это как рутинную работу, которую кому-то надо выполнять.

Нет.

И Янча знал это точно — сердце так застучало ещё тогда, когда он впервые увидел её.

Казалось бы, ничего необычного: очередной рейд по Иарку; очередное племя, завоёванное братством Тэкхан; очередная куча жавшихся друг к другу дикарей; очередные крики боли и отчаяния и мольбы о пощаде. Всё как обычно, кроме одного — её взгляда. А её поведение разительно отличалось от других — лишь удивление с непониманием происходящего отражались на её красивом лице. Только что они веселились на ежегодном празднике, отдавая дань традициям и чествуя своё божество, и в один миг воцарился хаос. Она так выделялась из толпы, что Янча ещё тогда ощутил неимоверную силу, исходящую от неё, и невольно то и дело возвращался к ней взглядом.

Но потом, когда рукой Мугвана была выпущена стрела в сторону шалаша, где спрятались все дети племени и сухой валежник вспыхнул огнём, выражение её лица переменилось. Оно стало жёстким и непрощающим. Именно в тот момент ваханка по имени Таня умерла и возродилась потомком Великой белой волчицы, которую в землях Асдала знали и почитали как Аса Син. А позже с той же холодной ненавистью в глазах она ровным голосом чеканила проклятие Мугвану, предсказывая его будущее.

Янча при всём своём желании не мог завладеть ею. Да и когда, если сначала последовал долгий переход по деревянному настилу через Море слëз, потом — подъём на Чёрную скалу, а дальше по личному приказу Тагона ни один волосок не должен был упасть с «товара», ведь рабы — это товар. К тому же Янча, в отличие от многих воинов Тэкхан, никогда не позволял себе использовать пленниц для удовлетворения физиологических потребностей. Но в случае с Таней он впервые задумался об этом. Особенно после того, как собственноручно стащил её цепью с коня. Та попытка бегства ваханов разозлила и его, и всех его соратников — какой-то полукровка почти в одиночку умудрился внести сумятицу и чуть было не освободил всех рабов. Тогда бесстрашие и изначально безнадёжное нападение Ынсома на превосходящую по численности группу вооружённых солдат были настолько глупыми, что Янча не понимал, что могло двигать этим человеком, какая причина.

Теперь же, зная о прошлом Тани и Ынсома, он начинал понимать последнего. Понимать желание защитить то, что дорого. А ещё Янча непозволительно часто ловил себя на мысли, что испытывает постоянную потребность прикоснуться к Великой. И даже не столько просто прикоснуться, сколько сжать её в объятиях и не отпускать.

Он гнал от себя эти мысли, занимал каждую свободную минуту времени тренировками, чтобы только не думать. Потому что если уж тогда, когда Таня была рабыней, не свершилось такого, то сейчас даже за одни эти мысли Янча мог лишиться стоп, если и не самой жизни.

Вот только в памяти раз за разом всплывали два пресловутых момента.

Первый, когда он невольно прикоснулся к ней в тронном зале — поддержал за локоть, когда Таня, уже будучи Великой, оступилась.

Второй раз случился только что, после нападения наёмного убийцы из детей Шахати. Схватка в ритуальном зале была поистине смертельной — эти дети с младенчества учились убивать, и один из них запросто мог сравниться по силе и ловкости с воинами Тэкхан. Не удивительно, что, несмотря на многолетний опыт, Янча всё же был ранен. Но он думал только о том, как защитить её. Как и чуть позже, когда подставил руку, прикрывая Великую собой от удара клинком, который легко вошёл в ладонь.

Янча даже не успел среагировать, как Таня, заметив, что он весь в крови бросилась к нему. Сердце пропустило удар, а руку словно обожгло огнём. Янча не чувствовал боли, только обжигающее прикосновение её пальцев. Ошеломлённый, резко выдернул руку, а потом еле дождался момента, когда смог уйти.

Она дотронулась до него.

Наверное, впервые за долгое время проявив участие к нему, к убийце и её пленителю. К человеку, который в числе многих лишил её беззаботной жизни в Иарке и заставил пройти через всё муки ада, прежде чем она стала Великой жрицей. Вот только её жизнь и сейчас находилась в постоянной опасности, а она вдруг проявила к нему участие. Правда, через несколько минут обожгла презрением, назвав хладнокровным убийцей.

Янча не знал, что его поразило больше: резкий переход от участия к ненависти или то, что Таня услышала его мысли. Но последнее он ещё не осознал до конца, посчитав совпадением то, что она отвечала на его немые вопросы.

Эта невероятная женщина не только восхищала его своей стойкостью и храбростью, она изумляла его с каждым днём, с каждым своим поступком, незаметно завораживая и очаровывая. Настолько, что его, казалось, вечно чёрствое сердце заново училось биться в её присутствии.

Теперь Янча, влюблённый, но не до конца осознавший, точно знал, какое это мучение — находиться рядом с человеком, о котором украдкой грезишь.

Сколько раз он представлял себе, как сжимает её, такую красивую и хрупкую, в своих объятиях, как покрывает поцелуями прекрасное лицо и тело. Как её распущенные волосы рассыпаются по обнаженным плечам... Как Великая, нет, Таня, простившая его, отдаётся ему целиком и полностью. Душой и телом...

Но это были только мечты. Непозволительные и отчаянные.

В реальности же все мысли Тани занимал Ынсом, а время — его полная копия, которого только что видел Янча в бессознательном состоянии после нападения Чёрных языков.

Янча же мог находиться рядом с ней только в качестве телохранителя, и он четко и ясно понимал это. Но почему же тогда запретные мысли о ней всё чаще и чаще посещали его? И сцены, мелькавшие перед мысленным взоров были такими яркими и реалистичными, особенно сейчас, после её прикосновения, что Янча невольно застонал вслух. Он развернулся и оперся руками о стену, ткнулся горячим лбом в прохладный камень и закрыл глаза.

Словно наяву Янча снова увидел перед собой лицо Тани. Он мысленно протянул руку, костяшки пальцев мазнули по нежной коже, очертив скулу. Один долгий взгляд в её глаза — и Янча запустил пальцы в её волосы, резко притянул к себе и впился в губы жадным поцелуем, что раскрылись под его напором. Он целовал её яростно и страстно, обхватив свободной рукой за талию и крепко прижимая к себе.

В своих мечтах.

Вот только чтобы целовать Таню, ему придется снять маску. Эта мысль на секунду охладила пыл Янчи, и он со злости закусил губу.

— Почему не сможешь?

Янча испуганно открыл глаза.

Значит, ему не показалось — Великая действительно читала его мысли

Таня стояла перед ним. Когда она подошла? Янча со своим острым слухом, которому завидовали многие его соратники из братства Тэкхан, настолько был поглощён своими мыслями, что даже не услышал её шагов.

Он молчал и, не мигая, смотрел на неё. Пусть донесёт Тагону. Янча готов к наказанию. Главное — не быть рядом с ней, потому что недостойные по отношению к ней мысли когда-нибудь могут привести к трагедии.

— Пусть это останется между нами, — неожиданно прошептала Таня. — Но взамен, — она протянула руку к его лицу, — я хочу увидеть твоё лицо.

Янча резко перехватил запястье её руки, уже тянущей вниз чёрную маску, и отшатнулся:

— Нет, Великая, — произнёс он вслух.

Затем почтительно склонил перед ней голову и, задев её плечом, стремительно зашагал дальше по коридору.

Таня задумчиво посмотрела вслед своему телохранителю, а затем приложила руку к щеке, которую в своих мыслях гладил Янча. Она ещё не привыкла, что может не только слышать, но и видеть то, о чём думает он. Для неё самой было непонятно, почему она слышит все мысли этого человека — Янчи, и ей потребовалось время, чтобы принять это. Но привыкнуть к тем ощущением, которые она испытала несколько минут назад, незаметно подойдя к нему, она вряд ли сможет. Это было что-то доселе неведомое ей. Ведь даже её любовь к Ынсому была детской и непорочной. Она до сих пор жалела, что не разрешила тому поцеловать себя.

Когда всё пленённое племя вахан гнали в Асдал, она думала, что так и умрёт, ни разу не испытав настоящей любви. Янча же своими постыдными мыслями разбудил в ней что-то, чего она прежде не испытывала. Ей внезапно захотелось оказаться в сильных мужских объятиях и почувствовать жаркий поцелуй на своих устах. Именно так — требовательно и жадно, как только что представлял себе этот загадочный человек в маске. Вот только лица его без маски она так и не разглядела: ни в его мыслях, ни наяву.

Таня замотала головой, прогоняя наваждение, и взгляд её стал твёрже. У неё есть цель, и она должна следовать своему плану, чтобы вновь встретиться с Ынсомом. А Янча, после того как она попыталась снять с него маску, теперь будет осторожен в своих мыслях. В этом Таня была уверена. Но то, что он её любит, может сыграть ей на руку.

В этом мире у неё нет друзей. А когда некому доверять, нужно искать тех, кем можно манипулировать, используя их слабость.

Слабостью Янчи была она, Таня.

Свою новую ипостась Великой Таня приобрела вынужденно. Мысли об Ынсоме и его спасении, после того, как она узнала об подставном казнённом, стали навязчивой идеей, которую невозможно было бы осуществить, не имея какого-либо статуса в Асдале. Что она смогла бы сделать, будучи рабыней? И сколько она может сделать, став Великой? И не только для спасения любимого. Именно поэтому Таня решилась на отчаянный шаг, собрав всю волю в кулак, приведя мысли в порядок и заглянув в недра своей памяти. И вот уже танец исполнен, а "колокол" в её руках тихо прозвенел, ознаменовав начало новой жизни. Неспокойной жизни, как оказалось в итоге. Мало того, что среди власть имущих Асдала нужно уметь быть хитрым и изворотливым приспособленцем, так ещё и бояться за свою жизнь пришлось сильнее, чем тогда, когда она была рабыней.

Но Таня быстро научилась схватывать на лету. Не то, что в Иарке, когда можно было где-то ошибиться в движении танца, а на замечания Великой Духовной Матери в очередной раз спросить причину такого тщательного обучения ненужным, как тогда казалось, вещам. Теперь Таня училась всему, даже если это когда-нибудь и не пригодиться. Особенно тщательно она училась врать. Доселе ей была неведома ложь, но лишь притворяясь, можно было здесь, в Асдале, выжить.

Наверно поэтому, застав в своих покоях одного из посланных за её жизнью убийц, Таня подыграла ему. Убийца, увидев кривой кинжал в Таниной руке, принял её за ребенка Шахати.

Но её обман быстро раскрылся, стоило ему задать пару наводящих вопросов. Кто же знал, что Шахати — это не местность и не название клана? Кто же знал, что Шахати — это человек? Таня не знала, поэтому почти что лишилась жизни, и только чудо могло её спасти от рук опытного наёмного убийцы.

То, что это "чудо" упадёт практически с небес, стало для Тани неожиданностью.

Она не знала, что незаметно проскользнуть в храм можно было только забравшись по стене на его купол, где был оставлен единственный источник света и воздуха, олицетворяющий глаз в небо. Через это отверстие проникал солнечный и лунный свет, а также через него в сезон дождей заполнялся водой ритуальный зал — ведь только танцуя по водной глади можно было услышать древних.

Именно через это отверстие в куполе и проник Янча, молниеносной птицей упавший на убийцу, уже занёсшего над Таней кинжал.

Дети Шахати — хорошо обученные воины. Кому как не Янче это знать. Не каждый воин Тэкхан может быстро справиться с одним ребёнком Шахати, и не каждый воин Тэкхан может выжить после столкновения с несколькими. Янча, будучи опытным, всё же пропустил один из коварных ударов, позволив себя ранить. Был бы кинжал пропитан ядом, вряд ли бы он вышел победителем в этой схватке.

Увидев краем глаза, что Таня кинулась обратно с свои покои, Янча постарался побыстрее покончить с наёмником, и поспешил за ней. Ещё секунда и он бы опоздал.

Потерпев неудачу, в преддверие полного подавления восстания, оставшиеся в храме представители клана Аса лихорадочно пытались забрать с собой на тот свет как можно больше тех, кто был верен Тагону. Внизу уже слышались воззвания воинов Тэкхан. Ворота храма были сорваны, и оставались считанные минуты до полного краха клана Аса.

Конечно же главной целью была Таня. Поэтому в её покоях уже находилась личная стража Асарона и его приспешников, получившая приказ о ликвидации Великой.

И когда рука одного из убийц, сжимавшая кинжал, уже опускалась к шее Великой, на её пути появилась преграда. Остро-заточенное лезвие легко вошло в ладонь Янчи.

Что было дальше Таня помнила смутно, ошарашенная близостью смерти. Казалось, что в её покоях совершался некий танцевальный обряд с жертвоприношением, который закончился достаточно быстро. А может ей, вжавшейся в стену от страха, просто показалось, что всё свершилось быстро.

После того, как оба наёмных убийц были ликвидированы Янчей, Таня, наконец, опомнилась. Потом она будет себя не раз корить за проявленное великодушие, но в тот момент, первым порывом было помочь именно ему — своему спасителю.

— Так много крови, — заворожённо прошептала она и, вытянув руку, подалась вперёд, но успела лишь едва прикоснуться к истекающему кровью Янче — он резко убрал окровавленную кисть за спину и, смутившись, отвернулся. В тот момент Таня неожиданно для себя почувствовала безмерную благодарность к этому человеку и едва уловимую симпатию, от чего сама, как и он, смутилась.

Неловкую паузу нарушил шум, донёсшийся из закрытого шкафа. Янча ринулся туда и, открыв дверь, с изумлением увидел молодого человека, о котором только слышал от друзей из братства Тэкхан. Он, как и все остальные, поразился сходству Сайи с полукровкой, смерть которого Тагон инициировал, чтоб успокоить толпу. Именно Тагон обвинил Ынсома в смерти своего отца — лидера Союза племён Асдаля, но Янча знал правду. Он много что знал о Тагоне.

Янча вгляделся в лицо Сайи и вспомнил схватку с Ынсомом, когда случайно обнажил его лицо. Тогда, в Иарке, когда Ынсом пытался бежать с Таней, Янча не сумел разглядеть его.

Но сейчас, разглядывая Сайю, Янча вдруг подумал, что это может быть сам Ынсом.

"Близнец? И я должен в это поверить? А что, если это один и тот же человек?"

Задавая мысленно себе самому вопросы и ставя под сомнение увиденное, он услышал тихий голос за спиной:

— Это не он.

Как он смеет думать об Ынсоме в таком ключе? Танина временная лояльность к Янче сменилась гневом. Перед глазами замелькали картинки прошлого.

— Ынсом — не хладнокровный убийца, как ты!

Не стоило даже на миг думать о том, что этот убийца может быть благородным человеком.

"Тогда какой он?" — продолжил мысленно спрашивать сам себя Янча.

— Достойный человек, — с вызовом ответила Таня.

Янча, вдруг осознавший, что на все его мысленные вопросы только что давались чёткие ответы, будто вёлся диалог, медленно поднялся.

— Ынсом не такой, как Сайя или Тагон, — продолжила Таня.

Янча удивлённо смотрел на Великую.

— Вы — мстящие тени.

"Читаешь мои мысли?"

— Да, читаю, — с презрением произнесла она.

Таня внезапно осознала, что ей доставляет удовольствие видеть растерянность на лице этого опасного человека в маске. Она поняла, что её сила, пусть даже Таня сама не знает откуда она взялась, растёт, а это может означать только одно — со временем именно эта способность читать мысли вкупе с властью, неожиданно свалившейся на неё с помощью Тагона и Таэлхи, поможет найти и спасти Ынсома.

— Великая! Великая!

В комнату вбежал один из воинов Тэкхан и, преклонив колени, поинтересовался:

— Вы в порядке?

Таня молча кивнула, а Янча, воспользовавшись ситуацией, тут же направился к выходу. Он был поражен только что открывшимся фактом. Первым желанием Янчи было убежать, но, пройдя несколько шагов, он обернулся и встретился взглядом с Таней.

Они смотрели друг на друга всего несколько секунд, но даже стоявший на коленях воин Тэкхан внезапно почувствовал напряжение, повисшее в воздухе. Между этими двумя явно что-то произошло, но сейчас ему было не до этого — клан Аса ещё сопротивлялся, и главной задачей сейчас было подавить восстание и защитить Великую.

Таня презрительно смотрела на Янчу с высоко поднятой головой, всем своим видом показывая, что теперь она — не рабыня, угнанная из Иарка на чужбину, а Янча, стоящий перед ней, отныне ей не опасен. Теперь он ниже её по статусу, к тому же её способность читать его мысли страшили его — это отчётливо читалось в его глазах.

И когда Янча стремительно выбежал из комнаты, Таня решила, что, возможно, она воспользуется замешательством этого юноши. К тому же, помимо замешательства и испуга, она уловила и в общении с ним, и в его взгляде ещё что-то, что явно приводило его в смущение.

Женщины всегда чувствуют, когда нравятся. И Таня вдруг подумала, что зарождающееся чувство Янчи ей будет только на руку в её далеко идущем плане. Теперь, в своей новой ипостаси, ей нужно быть ещё хитрее и изворотливее.