На острове (гет)

Морской ветер развевал волосы, бесцеремонно лез под куртку, заставлял кашлять и давиться свежим воздухом. Серые волны лениво перекатывались за белым бортом моторной лодки.

Вдали уже виднелся размытый силуэт острова. Серая зелень сливалась с серой белизной неба. Старая добрая Англия погодкой, как всегда, не радовала.

Каз обернулся. Его обветренное лицо было слишком бледным, а прищуренные глаза блестели нездоровым блеском.

— Осталось немного! — хрипло крикнул он, перекрывая шум лодки.

Инеж кивнула и с трудом приподнялась на локте. Снадобья она уже приняла, но лучше пока не становилось, одна радость — хоть колотая рана на боку уже затянулась.

Каз вновь отвернулся. Он и сам нетвердо стоял на ногах, но курс держал четко.

В этот раз они несколько не рассчитали свои возможности. Пришлось уносить ноги, что было сил. По пути они разделились: Джаспер и Уайлен отправились сразу прямым курсом в аэропорт доставлять заказ, а изрядно подраненой Инеж требовалось где-то отлежаться. Каз остался с ней, в железном транспорте он всегда чувствовал себя неважно. К тому же его хмурая физиономия отчего-то всегда привлекала внимание пограничников. Как они с Джаспером шутили, лондонские улицы навсегда оставили на нем свой неизгладимый след.

Инеж должна была признать, что они изрядно избаловались, пользуясь услугами Нины Зеник. Без неё все было не так изящно и быстро, приходилось рассчитывать только на себя и мощность обычного транспорта.

Однако Нина, плюнув на всё и забрав свою долю от прошлого дела, взяла трехмесячный отпуск и укатила в Румынию, чтобы представить оставшимся родным недавно оправданного жениха. Учитывая, как Каза воротило от их безмятежно-счастливого вида — от зависти, как ни преминул вставить Джаспер, — то это было даже к лучшему.

Берег стремительно приближался. Отсюда уже можно было разглядеть возвышавшийся над скалами дом.

Каз правил к малозаметной отмели, где в незапамятные времена был оборудован замаскированный причал. Потом они перешли на прогрессивные методы перемещения от Нины, а причал так и остался.

Ветер наконец перестал трепать их волосы, Инеж слегка взбодрилась. Каз причалил к берегу, закрепил лодку, выкинул сумки на влажный песок и вернулся за ней.

— Идти сможешь? — поинтересовался он.

Она неуверенно кивнула. Крови она потеряла изрядно, о чем напоминала покрытая бурыми пятнами тряпка в углу лодки. Зелья уже подействовали, но Инеж все ещё с трудом удерживалась в вертикальном состоянии.

Каз посмотрел на её бравые попытки, чертыхнулся под нос и подхватил её под локти, помогая слезть. Он сам выглядел не сильно лучше.

Они побрели, пошатываясь и спотыкаясь, вверх по узенькой тропинке вдоль скал. Инеж старалась больше опираться на камни, чем на Каза, но получалось плохо.

— Всегда считал, что этот чёртов дом построен в самом паршивом месте, — прошипел Каз, приложившись коленом об очередной острый выступ.

— Эй, не обижай его! — отозвалась Инеж. — Теперь это мой дом! По крайней мере, до твоего следующего дня рождения.

— Никогда не понимал, почему ты решила так бездарно потратить деньги, — желчно фыркнул он и поправил на плече сумку. — И не вздумай возвращать мне его! Он мне не нужен!

— Тогда бы у нас сейчас не было безопасного убежища и пришлось мыкаться по гостиницам, заляпывая кровью тамошние простыни и полотенца, — резонно заметила Инеж. — Мы бы точно нарвались на неприятности!..

Его дом она выкупила целенаправленно, как только получила первый крупный гонорар. На это было много причин. Во-первых, она любила это место, во-вторых, Каз, несмотря на все свое ворчание, любил это место, а в-третьих, остров они знали как свои пять пальцев и ориентироваться могли с закрытыми глазами.

Ну а в-четвертых, это место настолько засветилось в новостях и правительственных отчетах, зарегистрированное совершенно на других людей, что искать их здесь не стал бы никто в здравом уме.

Камни наконец-то кончились, они поднялись наверх. Оставалось несколько ярдов открытого пространства до дверей дома, когда Инеж поняла, что не дойдет. Её резко повело вбок, и она едва успела выставить ладони и аккуратно осесть на землю.

Небо красиво кружилось над головой вместе с мрачным Казом.

— Пойду открою дверь, — только и сказал он и ушел размашистыми шагами к дому.

Инеж задумчиво посмотрела ему вслед и прикинула свои возможности доползти до крыльца. По всему выходило, что минут за сорок она управится.

Правда, приступить к выполнению этого безупречного плана она не успела. Вернулся Каз, одарил её тяжелым взглядом, а затем наклонился и без лишних разговоров подхватил её на руки.

Инеж притихла. На её памяти на руках её носили последний раз лет в семь, когда она умудрилась сломать ногу, упав с бруса. Однако Каз ничего не делал просто так, и спорить с ним без нужды было глупо. Вероятно, она и впрямь выглядела неважно.

Каз нес её, прижимая к себе и чуть прихрамывая. Инеж чувствовала каждый его шаг, чувствовала, как тяжело вздымается его грудь, как дыхание колышет теплом её волосы на виске.

Это было абсолютно неправильно и неуместно, но она ловила себя на том, что наслаждается каждой секундой этого неожиданного путешествия. Они слишком редко бывали на таком расстоянии друг от друга.

Спустя почти что год отношения между ними не сдвинулись ни на дюйм, разве что подшучивать над Казом ей теперь было намного легче, как над равным напарником. Все остальное так и осталось одним ярким эпизодом духовной близости, объединенной одним полетом.

Преодолевать это расстояние между друг другом они не умели, да и, наверное, не хотели. Им и так было неплохо, как бы порой ни хмурился Джаспер и ни вздыхала Нина.

Каз распахнул дверь ногой. Судя по стене, увешанной разнообразным оружием, спальня принадлежала Джасперу. Даже широкая кровать пребывала все в том же творческом беспорядке, застеленная клетчатым покрывалом, но как-то наискось.

Впрочем, ни Казу, ни Инеж уже было не до щепетильности. Каз с трудом уложил Инеж на кровать и без сил рухнул рядом.

Учитывая, что до этого он два часа вел их через неспокойное море, а до этого пережил ещё немало малоприятных минут, то с его стороны было достижением, что он вообще её донес.

— Джаспер тебе этого не простит, — хмыкнула Инеж.

— Чего? — Каз безразлично смотрел в потолок.

— Ты оказался в его постели с девушкой и даже не смотришь в её сторону.

— Ха-ха, — вяло отозвался Каз, не отрывая глубокомысленного взгляда от потолка. — Он плохо влияет на твое чувство юмора.

— Уж что есть, то есть, — Инеж тоже посмотрела на деревянные доски, они уже не так кружились, и это обнадеживало.

— Я, кажется, дверь не запер, — пробормотал Каз. — Ну и черт с ним…

Инеж покосилась на него и обнаружила, что глаза у него закрылись сами собой. Спустя несколько минут она смогла приподняться и убедиться, что Каз просто отключился, а не потерял сознание.

Она прикинула свои силы и, поняв, что перелезть через Каза, не рухнув по дороге, у неё не выйдет при всем желании, приняла неизбежное. В конце концов, в нетопленном доме даже поздней весной лучше было иметь хоть какой-то источник тепла рядом.

Инеж прижалась к его теплому боку, из последних сил натянула на них какой-то плед и почувствовала, что и её сознание уплывает куда-то в пучину сна.

Последней её связной мыслью было, что Каз так и не снял своих неизменных перчаток.

* * *

Первый раз она проснулась где-то посередь ночи, и первым её инстинктом было ударить и отбросить от себя навалившуюся на неё тяжесть. Она опознала Каза по его куртке, воротник которой упирался ей в шею. Верхнюю одежду они так и не сняли. Ботинки, впрочем, тоже.

От холода они инстинктивно прижались друг к другу, и Каз почти что лежал на ней, крепко обнимая одной рукой. Он спал беспокойно и морщился во сне, точно от боли.

Инеж как могла переложила его поудобнее и в свою очередь прикорнула у него на плече, пытаясь удержать под куртками их общее тепло.

Голова уже не кружилась, но усталость была невозможной. Инеж уткнулась носом в его воротник, ощущая щекой шершавость его щеки, и вновь провалилась в сон.

В следующий раз она проснулась уже одна, в окно светило солнце. Она была закутана в несколько пледов, Каза рядом не было.

Хорошее самочувствие возвращаться не спешило, но Инеж все равно ощущала прилив сил. Она откинула покрывала и обнаружила, что расшнурованные ботинки стоят на полу.

Каз обнаружился на кухне. Он сидел на табурете и пил свежесваренный кофе. Медная турка ароматно дымилась на старой плите. Вид у него был неважный, он с силой тер лицо и пытался прийти в себя.

— Доброе утро, — Инеж привычно извлекла из шкафчика чашку.

— Ты сделала ремонт, — вместо приветствия отозвался он.

— Всего лишь починила то, что разваливалось, — Инеж пожала плечами и устроилась напротив. — Нина помогла немного. Проводка была в жутком состоянии.

Каз поднял взгляд на чисто выбеленный потолок. Пауки успели изрядно поработать, но темные нити на общую новизну интерьера не повлияли.

— Зачем? — спросил он.

— У меня были деньги и было время, когда ты был занят судебным процессом, — Инеж отпила кофе, голова начала проясняться. — Я хотела, чтобы сюда было приятно возвращаться.

— Не мне, — он скривился. — Если тебе нравится здесь, то это твое решение. Мне больше здесь ничего не нужно.

Ага, и именно поэтому он первым делом обошел весь дом, проверяя каждую деталь. Инеж хмыкнула, но ничего не сказала.

— В любом случае пару дней здесь придется пожить, как бы ты ни кривился, — произнесла она. — Пока Джаспер и Уай не просигналят об исполнении сделки. Нам нужен отдых.

Каз сумрачно кивнул. Она заметила, что он морщится и постоянно потирает оголенные локти.

— Ты в порядке?

— В полном, — Каз резко поднялся на ноги. — Пойду пройдусь.

— Ремонт тебя так расстроил? — необдуманно поинтересовалась Инеж.

Уже на пороге Каз обернулся и равнодушно пожал плечами:

— Теперь ты тут хозяйка, тебе и решать, как тут должно быть.

Инеж полюбовалась на захлопнутую дверь и полезла на верхнюю полку за сухими завтраками. Как бы там ни было, время отдыха она упускать не собиралась.

Каз мог пребывать в смутных чувствах очень долго. Дольше, чем человек мог обойтись без пищи.

Спустя час она все же вышла из дома на его поиски. Солнце пригревало уже вполне по-летнему. Инеж живо вспомнила прошлое лето, и на душе внезапно потеплело.

Каза она обнаружила внизу, на берегу. Он сидел на песке и, обхватив руками колени, задумчиво смотрел вдаль.

— Высматриваешь крылатых лошадей? — Инеж остановилась у него за спиной.

Каз медленно покачал головой.

— Их можно увидеть только на рассвете, к полудню они возвращаются на скалы или отлетают на мелководье поживиться водорослями. С их спин было здорово прыгать в море с высоты. Легко было не рассчитать и как следует приложиться о воду.

Он слегка улыбнулся.

— Как ты смотришь на то, чтобы ближайшие два дня делать только то, что хочется? — Инеж лукаво посмотрела на него. — Найдем табун, полетаем…

— Идея отличная, — Каз иронично фыркнул. — Только я не хочу.

Ну, никто и не ждал, что это будет легко. Каз всегда жил в напряжении и отдыхать не умел категорически. Последний раз Джаспер на спор пытался расслабить его бутылкой хорошего джина. На Каза это не подействовало, он осушил свою порцию и ушел изучать очередные бумаги, готовиться к новому делу. Уайлен и Инеж разделили его проигрыш пополам.

— А я хочу, — Инеж решительно стащила с себя футболку и взялась за джинсы. — Плавать.

Каз за её спиной остался с открытым ртом. Инеж поспешила нырнуть и отплыть подальше, прежде чем расхохотаться в голос. Заставить Каза растеряться было неординарной задачей, но это ей, кажется, удалось. По крайней мере, от прежних мыслей он отвлекся.

С другой стороны, этот остров не мог не угнетать его. Здесь погибли его родные, и Каз мучился здесь, Инеж понимала это. Каз отчаянно и скрыто любил свой дом, не мог с ним расстаться, но жить здесь, где было столько воспоминаний, было для него истинным мучением.

Хотела бы она, чтобы воспоминания однажды утратили для него свою остроту, и Каз наконец обрел душевный покой. Быть может, тогда бы и жизнь их стала спокойнее. Она бы предпочла, чтобы Каз продолжал строить свою торговую империю, не срываясь в неожиданные рискованные авантюры, где кому-нибудь из них шестерых обязательно попытаются выпустить кишки.

Инеж обернулась. Каз стоял у самой кромки воды и задумчиво смотрел на воду, словно пытался решить для себя что-то.

Она выплыла на мелководье, встала на ноги и протянула ему руку.

— Я не люблю воду, — Каз нервно дернул плечом, но на воду глядел со скрытой тоской.

Ну или старательно отводил взгляд от неё, хотя Инеж выглядела вполне прилично. Ткань нижнего белья была достаточно плотной.

— Ты смотрел на меня, когда я плавала здесь раньше?

Каз плотно сжал челюсти и ожесточенно фыркнул. Теперь, когда она знала его маленькую особенность, она иногда не могла отказать себе в небольшой мести за все его желчное ехидство. Впрямую Каз лгать не мог, и иногда это становилось весомым неудобством.

Каз поднял взгляд, темный, давящий, и Инеж невольно попятилась. Он шагнул к ней сквозь волны, как был — в одежде, и замер напротив, прожигая её взглядом.

— Я всегда смотрю на тебя, Инеж, где бы ты ни была, — произнес он с каким-то вызовом. — Это единственное, что я могу.

— В смысле?..

— Тебе нужно бросить все это, — Каз посмотрел на её живот, явно отыскивая след вчерашней раны. — Возвращайся к семье, воскресни, живи обычной жизнью, той, которая близка тебе.

— Не ты ли когда-то говорил, что это меня погубит и приведет обратно к Хелен? — Инеж прищурилась. — Кто ты и куда девал “Грязные Руки”?

— Я уничтожу её, — Каз пожал плечами. — Или просто убью. Тебе пора идти своей дорогой, Инеж, пока все не зашло слишком далеко.

— Кажется, все, что должно было идти, застыло на месте, — Инеж протянула к нему руку, и Каз отстранился.

— Я никогда не буду тем, кого ты хочешь видеть перед собой, — Каз покачал головой. — Нам обоим это не нужно. Я… не хочу увидеть твою смерть. Вчера она прошла слишком близко.

— Я всего лишь окажусь по ту сторону грани, не так уж далеко для тебя, — Инеж поежилась от холодного ветра. — Скажи, что ты хочешь, Каз?

— Тебя, — он внезапно оказался слишком близко к ней и пальцами приподнял её подбородок. — Я хочу тебя. Ты это хотела услышать от того, кто не может солгать? Хочу так, что даже боль не кажется препятствием…

— Боль?..

Она больше не успела ничего спросить, как Каз наклонился к ней, притянул к себе и поцеловал. Отчаянным, голодным, требовательным поцелуем, почти насильно размыкая её губы и касаясь её языка своим. Если бы так сделал хоть кто-то ещё, Инеж бы ударила в тот же миг, причем ножом. Когда так делал Каз, сердце замирало и доселе незнакомый восторг захватывал её душу.

Каз бы не причинил ей вреда, она знала это так же твердо, как он знал, что она никогда не разобьется, на какую бы высоту ни забралась. Он просто был таким — приютским уличным мальчишкой, полукровкой, грубоватым, холодным, резким, но в нем крылось столько страстей, что испугался бы даже шебутной Джаспер.

Каз целовал её жарко, запустив пальцы в её распущенные волосы и крепко прижимая к себе одной рукой. Вторую он отчего-то крепко сжимал в кулаке. Одно ощущение его горячего языка во рту необъяснимым образом заставляло её гореть всем телом.

Прохладные волны омывали их ноги, и от этого контраста голова вновь начинала кружиться.

Наконец Каз со стоном оторвался от неё, шагнул назад и без сил опустился в воду. Он разжал ладонь, и красные ручейки растворились в зеленоватой воде. Каз зашипел, а Инеж с ужасом уставилась на глубокие кровоточащие лунки от ногтей на его ладони.

— Когда-то ты спросила меня, какую цену плачу я, когда перехожу грань, — Каз поднял голову. — Чем больше переходов я совершаю, тем тяжелее мне касаться живых.

Инеж опустилась на колени рядом с ним. Она чувствовала, что ещё немного — и ноги её подведут.

— На что это похоже? Насколько больно?

— Сложно объяснить, — Каз отвернулся. — Я умею отстраняться от этих ощущений.

— Явно не до конца, — Инеж зачерпнула горсть воды и омыла горящее лицо.

— Мазохистом мне стать так и не удалось, — Каз поднялся на ноги и протянул ей открытую ладонь. — Хотя было бы удобно. Хватайся!

Инеж смерила его недоверчивым взглядом, но Каз только кивнул. Их руки были мокрыми и скрипели от соли. Инеж выпрямилась рядом с ним. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, словно пытались разглядеть ответы на незаданные вопросы.

Каз был так непохож на себя обычного, растрепанный, взъерошенный, в мокрой одежде, с шальным горящим взглядом. Инеж знала, что запомнит его таким навсегда, даже если завтра их пути разойдутся.

— Пойдем в дом, — сказала она. — Иначе замерзнем — ветрено.

Учитывая, как колотились их сердца, разгоняя по телам разгоряченную кровь, заявление звучало хоть и разумно, но натянуто.

Она первой тронулась к оставленной на песке одежде. Что-то твердое больно ударило по пальцам. Инеж чертыхнулась, поджала пострадавшую ногу, наклонилась и подняла с песка раковину. Она таких раньше никогда не встречала здесь. Края были острыми, и она почувствовала сильную боль в ступне. Поранила-таки.

Инеж поспешила обуться и, махнув Казу, спешно направилась к дому, стараясь не хромать. Ей не хотелось, чтобы он заметил.

Мгновения слабости каждый из них старался переживать сам. Сейчас Инеж сильной себя вовсе не чувствовала. Ничего нового она не узнала, но признать озвученный факт всегда было сложнее, чем обходить его молчанием годами.

* * *

Её комната на втором этаже оставалась все такой же, как и год назад. Узкая кровать, сухие цветы у зеркала, едва различимый запах благовоний и единственная старая истрепанная афиша на стене.

Хрупкая восторженная девочка танцевала на канате под самым куполом и вот-вот готова была сорваться в настоящий полет.

Инеж однажды нашла её в каком-то лондонском переулке и, не удержавшись, сорвала со стены. Едва различимые выцветшие буквы повествовали о выступлении семьи Гафа, известных цирковых акробатов.

Царапина была глубокой, она пересекала пальцы ровной красной полосой. Инеж села на кровать, поджала ногу и потянулась за пузырьком с заживляющим бальзамом.

Скрип половиц заставил её поднять голову. Каз стоял на пороге, опершись одной рукой о косяк. Он обвел взглядом комнату и остановил его на афише.

— Они вновь в Лондоне, выступают вечером, ты ведь знаешь.

Инеж молча кивнула.

Каз нашел её семью полгода назад. Просто однажды положил перед ней стопку газет, афиш и листочек с адресом, и ушел. Инеж до сих пор не нашла в себе смелости ни позвонить по указанному номеру телефона, ни поехать самой. Для них она умерла почти четыре года назад, и за это время переродилась в совершенно другого человека. Инеж не была уверена, что кто-то из тех, кто знал её раньше, сумеет принять её сейчас.

Иногда человеку лучше оставаться мертвым.

— Я… больше не Инеж Гафа, — сказала она. — Я — Призрак, меня знаете только вы и только вам нужна такая я.

Каз прошел в комнату и опустился на пол рядом с её кроватью. Инеж смотрела на него с удивлением.

— Знаешь, — в пространство заметил он, — если бы я узнал, что мой брат выжил, нашел меня и жил все это время рядом, но так ничего и не сказал… я бы разбил ему лицо.

— Теплая встреча, — согласно кивнула Инеж. — Ты умеешь вдохновлять.

Каз вытащил у неё из руки вату с бальзамом, а затем его пальцы крепко обхватили её ступню. Он прикрыл глаза на мгновение, выдохнул и подтянул её пострадавшую ногу ближе к себе.

Инеж замерла, наблюдая за ним. Он был без перчаток, и она явственно ощущала теплые подушечки его пальцев на собственной коже. Эти легкие ничего не значащие прикосновения заставляли их обоих забывать, как дышать.

Она не поднимала шторы, и в комнате царил теплый полумрак. Солнце пыталось пробиться под плотные шторы, но лишь пара тонких лучиков просочилась по краям. Один из них настойчиво щекотал её лицо.

Бальзам холодил, заставлял легкую боль униматься. Каз методично обрабатывал каждый палец, не поднимая глаз. Лицо его казалось сосредоточенным и отстраненным.

Это действо могло бы быть наполненным неловкостью, пошлостью или унижением, будь они другими людьми. Однако они, связанные таким количеством ранений, неловких моментов и молчаливого понимания, воспринимали происходящее как самое естественное, что могло с ними происходить. Удивительное, но естественное. Словно иначе и быть не могло.

Инеж не протестовала, лишь послушно поворачивала ногу, втайне наслаждаясь каждым его прикосновением. Это было слишком остро, до боли волнительно, до дрожи страшно.

Царапины зажили, но Каз так и не выпустил её ступни, держал на ладони, плотно охватывая пальцами пятку. Когда он поднял взгляд, Инеж задержала дыхание. Казалось, зрачки его полностью заполнили радужку.

— Такие, как мы, всегда будут изгоями, — хрипло произнес он. — У нас не будет ни покоя, ни легкой жизни, ни веры в высшие силы — их не существует.

— Во что веришь ты, Каз? — мягко спросила она.

Он отвел глаза.

— В себя, — резко бросил он. — В Джаспера. В тебя…

— Этого достаточно, — Инеж протянула к нему руку, коснулась пальцами завитков волос. — Для нас этого достаточно, ты и сам это знаешь.

— Почему ты выкупила этот дом? — спросил он требовательно. — Почему, Инеж?

Правдивый ответ был ядом, он отравлял их обоих тягостным дурманом, туманил разум, заставлял терять с таким трудом обретенное равновесие, но Инеж не нашла в себе сил солгать ещё раз.

— Ты его любишь, — тихо сказала она. — Он — это ты, твое воплощение, а я хочу…

Быть с тобой хотя бы так…

Каз опустил голову. Инеж вздрогнула, когда он аккуратно прикоснулся губами к её лодыжке. В груди стало так тесно, что она не могла сделать вдох.

Она не верила в то, что происходит. Гордый, задиристый Каз, которого не смог сломить или подчинить ни один сильный мира сего, целовал её ноги. Так, словно это для него было самым важным поступком, который он когда-либо совершал.

Это было не так, как ей когда-то приходилось переживать, замирая от страха и отвращения. Каз не умел быть ни пошлым, ни фальшивым. Если он что-то делал в странном неведомом самому себе порыве, то действия его были пронзительны до боли в своей искренности.

Каз отстранился и поднял взгляд на неё. На его спокойном лице хаотично плясали красные пятна, а уши горели. Последствия своих порывов Каз обычно оценивал уже после их завершения.

Инеж осторожно наклонилась и коснулась губами его лба. Каз прикрыл глаза, когда вереница легких поцелуев протянулась по виску и ниже, почти до самых губ.

Он вновь сжал кулаки, и уже наученная горьким опытом Инеж тут же отстранилась, но Каз покачал головой.

— Мне нравится твоя идея, — произнес он. — Делать только то, что хочется. Я этого хочу. Здесь, сейчас, с тобой, забыв про все.

— Ты так не умеешь, — она медленно коснулась его губ. — Но я хочу, чтобы ты научился…

В конце концов, у них было ещё несколько дней покоя, пока не вернутся Джаспер и Уайлен, а затем…

При некотором везении у них была впереди вся жизнь. И глупо было бы этим не воспользоваться.

* * *

— Знаешь, чего я хочу? — сказала она, когда в последнюю ночь они сидели на обрыве, глядя на море.

Каз бросил на неё короткий взгляд.

— Я хочу съездить в Лондон, помоги мне придумать историю.

Инеж сказала лишь эту фразу, но Каз понял.

— Лучшая ложь получается из правды, — он откинулся на руки, задумчиво разглядывая лунные блики на волнах. — Скажи, что тебя похитили, а потом доблестные стражи порядка нашли тебя и спасли.

— Ни словом не упомянув об этом в новостях, — усмехнулась Инеж. — Мне нужен кто-то с хорошо подвешенным языком.

— Джаспер вполне подходит.

— И с мозгами, — веско добавила Инеж. — Заключим сделку? Ты поможешь мне, а я исполню любое твое желание. Одно и в разумных пределах!

Каз некоторое время молча смотрел на неё, а затем протянул ей руку.

— Когда-нибудь мы вернемся сюда, — произнес он тихо. — Я хочу, чтобы ты вернулась сюда. Вот мое желание.

Инеж улыбнулась.

— Сделка есть сделка, — она решительно пожала его ладонь.

— Сделка есть сделка, — эхом повторил он и притянул её к себе.

Море тихо рокотало внизу и едва слышно шипело волнами, точно не желая мешать двум людям заключить одну из самых главных сделок в их жизни.