Мамина дочка (гет)

Дино проник в нее глубоко: так, что и дышать было почти невозможно, не то чтобы под ним двигаться.

— Еще, — она хрипло выдохнула ему в плечо.

Бедра под ним дрогнули, когда он толкнулся. Вики уткнулась коленями ему в бока, его руки схватили ее под поясницей и подтянули. Узел, что стягивался внутри, резко затянулся, и все зашаталось. Он сам дернулся еще несколько раз и упал сверху. Накрыл ее лицо широкой ладонью, толкнулся пальцами в рот.

Его волосы опутали ее лицо, смешались с ее собственными на подушке. Белые с черными, как их собственные крылья вокруг.

Другой стоял перед ее глазами, другой бился внутри нее неистово, прожигал алым яростным взглядом. Вцепился в шею до хруста и не отпускал. Демоны ее в душе ликовали, когда глядели на демона, сжимавшего ее горло.

«Нельзя убить одного из нас, если того не хочешь».

Вики готова была поклясться, что Люцифер много дал бы за то, чтобы захотеть.

— От тебя несет небесами, — хрипел он, пока срывал ее платье. Белое в молочных розах — почти подвенечное. Его выбирали вместе с мамой: Ребекка впервые решила принять участие, Вики дала ей возможность. На платье было плевать: все знали, что Дино сделает ей предложение и без всяких дурацких платьев.

Вики в ту ночь цеплялась за Люцифера зубами, рвала перья. Наутро из собственных выдергивала красные вперемешку с черными. Потом перестало помогать: как не рви, а сущность все равно не скроешь.

Дино успокаивал, что у непризнанных такое случается часто. Гибкая душа, земное воспитание… Вики обычно затыкала его в такие моменты поцелуем. Целовался он хорошо.

— Я люблю тебя, идиот, — говорила Люциферу, когда они расходились перед ее назначением в Цитадель.

— Ты любишь себя, — он курил у окна и отворачивался, когда она хотела его поцеловать.

Ангел. Кто бы знал на земле, когда она училась рисовать крылатых, что когда-то станет одной из них? Из ангельского в ней всего-то и было, что статус да цель впереди. Демоны всегда отдавались своим страстям и поэтому теряли путь. Вики же свой видела четко с самой смерти Мальбонте. А когда она достигнет конца, цвет перьев и вовсе будет неважен.

Перед посвящением Люцифер только раз поднял с ней этот вопрос. Хотел услышать, что она плюнула на все, бросила идею сломать этот проклятый мир и сдалась. Он — демон — взывал к ее демону внутреннему и знал, что ангел из нее паршивый.

Ангел, быть может, паршивым и получался, да только все другие вокруг были под стать — такие и не разберут. Дино так точно не замечал.

— Он даст мне прямую дорогу наверх, — Вики умоляла Люцифера ее понять. Если и не ее, то ее идею. Если и не идею, то суть их фальшивого мира. Люциферу было плевать, как плевать было и его отцу — он сам был рожденным демоном, кровь от крови того мира. Но Вики не была, как не была до того ее мать. Только ее матери посчастливилось не вляпаться в идеализм.

— Я сломаю их, понимаешь? Сломаю так, что никому больше не придется скрываться. Ангелы и демоны смогут строить семью, рожать детей. Никто не заслуживает того, чтобы из-за цвета крыльев ломать судьбу.

— Свою ты судьбу сломаешь, — он хрипел, сбивал ее руку со своего плеча.

Вики знала, что он хотел сказать «нам».

— Когда я достигну целей, то брошу его. Ты знаешь, какое ему пророчат будущее, а с протекторатом матери…

— Избавь меня от своих дурацких планов.

— Я не могу сделать то же самое через ад, Люцифер! — она рывком обернула его к себе, вцепилась взглядом в горящие огнем глаза. Стояла перед ним обнаженная, завернутая в его простыню, а чувствовалось, будто на ней даже кожи нет. — Я бы все отдала, если бы у демонов была власть. Я и за тебя борюсь тоже, как ты не понимаешь?!

Он глядел на нее, стиснув зубы, и молчал. Впервые на ее памяти — молчал. Дрожь пробирала от его молчания. Да нужна ли она вообще ему будет, когда это все закончится?

— И как тебя только небеса держат? — медленно произнес он, все также глядя ей в глаза. У нее почти сбилась с груди простыня, а он даже не шелохнулся, чтобы дотронуться. — Отец бы аплодировал стоя.

— Ты один знаешь, какому пути я следую, и знаешь, во что я верю. Ты всегда меня такой принимал.

Люцифер сжал губы. Вики глядела в его глаза с обезоруживающей прямотой, стояла перед ним обнаженная: и телом, и помыслами, и душой.

— Мальбонте мертв и точно того не стоит.

— Он мертв, потому что был нетерпелив, — возразила она. — Обрел тело и тут же поставил все на кон, сделал все слишком быстро. Я буду мудрее него.

За время, что она служила Мальбонте, никто так и не понял, что Вики не притворялась. Даже сны, которые они видели вместе с Люцифером, остались их разделенной на двоих тайной.

Люцифер обвел взглядом ее лицо, опустил его ниже и рукой накрыл грудь, сжал между пальцев сосок. Наблюдал за тем, как он набухает, со спокойной, ровной невозмутимостью. Вики знала, какая буря сейчас клокочет в его душе.

Демоны не привыкли ждать или отступать. Достижением было уже то, что он ни разу даже не попытался убить Дино, не приволок ее в ад силком и не запер в золотой клетке. Пожалуй, именно это и было его признанием. Он был сильнее нее, могущественней, влиятельней. Трон ада все еще занимал Азазель, но Люцифер каждый день регентством доказывал, что достоин его, и демоны были ему лояльны. Он умел ждать в отличие от них всех. Вики надеялась лишь, что умел достаточно хорошо.

— Тебя, кажется, ждет жених?

Она сжала губы.

Демоны стоят того, чтобы за них бороться. Ангелы стоят того, чтобы, полноценно жить. Есть что-то, что важнее них самих: ее и Люцифера, их вместе. Она должна разорвать этот порочный круг, даже если ее судьба станет ценой. Даже если ценой станет его счастье.

Вики сомкнула веки, прогнала с глаз воспоминание. Дино крепко прижимал ее к жаркой груди. В честь свадьбы ему дали повышение до престола.

— Поверить не могу, что это наконец случилось, — он коснулся поцелуем ее щеки, прошелся губами к шее. Люцифер целовал ее там. Она сводила следы от его поцелуев в гримерке перед церемонией.

— Я тоже, Дино, — она откинула голову на белое платье, сбившееся подушкой под их головами. Сверху, на потолке, горел алый закат. Дино она сказала, что это в память о земной жизни. Небеса ада встречали ее в спальне вместо того, кого в этой спальне не было. — Я тоже.