Сказка о первом снеге (джен)

Однажды в горах не выпал снег.

Зима пришла, а снег не выпал.

Город, как обычно, принял зиму: люди оделись, на площадях появились ряды с горячей выпечкой, пуншем и глинтвейном, нарядные пушистые елки, повсюду светились гирлянды светлячков-лампочек. А снега не было.

Как удивилась и обиделась Зима!

"Ууу!" — выл в трубах и ставнях ветер.

"Чш-ш-ш! Чш-ш-ш!" — шуршали ветви деревьев.

"Планк-чпонк!" — стучали капли дождя по крышам. — "Тыц-тыц!" — шлепали по мостовым. — "Чинк-чин!" — стучали в окна.

В Городе стало сыро, холодно и неуютно. Обнаженные деревья тянули ветки к прохожим, к домам, к светящимся за стеклами лампам в поисках хоть капли тепла. Нахальный ветер подстерегал прохожих, на каждой улице, за каждым углом. В самый неожиданный момент он бросался на ничего не подозревающего человека, в миг проникал во все самомалейшие щелки — там, где одежда неплотно прилегала к телу, — и во мгновение ока выстуживал до костей.

— Эх, Седун шалит! — крякал иной и тщательнее кутался, чтобы сохранить хоть жалкие крохи тепла.

А Седун-гора стояла себе — глава в облаках, изножье в студеной горной реке — и думала свои думы. На вершине снег уже лежал — ноздреватый и серый от бесконечных рассветов и дождей.

Рядом вздыхала соседка — Шепот-гора. Была она так изъедена временем и стихиями, что все шепталась о чем-то с ветром, пронзавшим ее безжалостными струями воздуха, словно просила уже пожалеть — унести ее по песчинке с собой. А рядом — Ведунья, Лысая, Лесная, Радужная, Жемчужная...

А за ними каменистый кряж уходил выше и превращался в хребет.

И вот там, на гребне хребта, снег давно уже шел. Шел себе и шел, и вовсе знать не желал ни о каких долинах да ложбинах.

Зачем ему туда, в самом деле? В Город? В шумный, дымный, теплый Город, где сразу ему и смерть?

Нет уж, дудки.

И продолжал укрывать горы обманчиво мягким одеялом.

Зима тем временем злилась, вяло переругивалась с Осенью, не торопившейся уступать сестрице место, кутавшейся в насквозь дырявую пожухлую шаль, обнимавшей себя иззябшими сухими пальцами и все огрызавшейся на Зиму, грозившуюся заобнимать и зацеловать ее насмерть. Все впустую — без своей надежной пушистой шубы белая была бессильна. Вот и насмешничала Осень, вот и озоровала.

Смотри, смотри, какова, шалая цыганка в дырявой юбке! Стоило отвернуться — а на кустах уж высыпали цветки.

О, что тут сделалось с Зимою!

Как взвыла она от ярости, как дохнула на Город — наутро все покрылось сверкающими щетинками инея и звонкими ледяными монистами. А метелей и вьюг хозяйка устроилась в своих санях, и пурга унесла ее в горы.

Воробьи и галки осторожно высовывали носы из своих ночлежищ: ушла ли? Не ударит ли внезапно в полете, останавливая крылья и вымораживая душу? Ушла. Можно вылезать. И гомону сразу! И галдежа! Никакого спасу.

Тут и солнце выглянуло.

Непривычно жаркое — стены и мостовые разом взопрели. Горожане заоглядывались недоуменно — уж не Весна ли ошиблась очередью?

А Зима мчалась все дальше в горы, все выше, навстречу лютому ветру, бывшему ей милее пса. Ну держись, непокорная шубейка!!!

А снег и рад. Облепил всю стройную ее фигуру — льнет, словно кошка, давно не видавшая хозяйки.

Здравствуй, королева.

И тебе привет, пропащий.

Кончились разногласия: вмиг помчались они вместе, словно никогда и не расставались.

Закружило-завьюжило.

Там, где проходит Зима, остается чистое незапятнанное полотно: шалями укрывает снег ели и сосны, развешивает гирлянды на скальных карнизах, мягкими коврами ложится в трещины и расселины, драными лоскутами падает на обветренные склоны.

Вот уж и из Города видно, как насупились тяжелыми низкими тучами окрестные склоны.

Заподувало.

Беспечный ветер расчищает и сушит место для Зимы, чтобы не пришлось той класть свою шубу в грязь.

Наступает ночь.

И вот тут-то на площади и крыши домов спускаются странные существа. В их лицах нет ни капли щедрого горного солнца. Они тонки и бледны.

— Смотри, папа! — восклицает какой-то ребенок, идущий с родителем по улице. — Смотри, какие они острые.

Отец игнорирует его слова.

Существа провожают их взглядами и приступают к работе...

И когда утром люди выходят из своих домов, они — каждый из них — замирают и смотрят на свой Город, совершенно его не узнавая — так они не узнают его каждый год.

Повсюду — на стеклах, на ветвях деревьев, на траве, на скамьях, на каменных стенах — сверкающие ломкие иглы.

Изморозь.

И тут случается что-то...

Наступает особенная, странная тишина. Такая бывает лишь в определенные минуты. Не узнать ее невозможно.

И верно — огромные белые мотыльки начинают кружиться над Городом.

Один раньше всех добрался до самого низа и упал в протянутую ему навстречу руку в перчатке.

— Первый снег! — восхищенно сказали над ним.

И снег понял, что ради этого можно и растаять.

Наконец-то пришла Зима...

16.02.2012