Первое Рождество (джен)

Молли ощутила рядом бесшумное движение, а затем тихий голос прошептал:

— Прости, что разбудил, дорогая…

Майкрофт скользнул под одеяло, прижал её к себе и поцеловал в волосы. Молли действительно проснулась, но была этому рада. Ей хотелось почувствовать, что он рядом, и она обняла его в ответ, прижимаясь к его груди.

— Ничего страшного. Хорошо, что ты пришёл…

Опять проваливаясь в сон, Молли поняла, что Майкрофт тоже засыпает. По её представлениям, сейчас было около двух часов ночи. Последний день перед рождественскими праздниками Майкрофт всегда работал допоздна, и, когда она уже легла спать, в его кабинете всё ещё горел свет.

На следующее утро она проснулась довольно рано. Молли знала, что Майкрофт будет спать долго, и, выбираясь из постели, старалась двигаться как можно аккуратнее, чтобы его не разбудить. Однако он всегда спал довольно чутко, и когда она выскользнула из его объятий, сразу же это почувствовал.

— Спи, солнышко, — Молли осторожно коснулась губами его лба. — Спи, ещё рано…

Пробормотав что-то неразборчивое в ответ, не открывая глаз, Майкрофт слегка сжал её ладонь, и Молли отпустила его руку. Когда она надела тапочки и подошла к двери, она обернулась, чтобы убедиться, что он снова заснул.

Вообще-то, в первый за несколько месяцев выходной день можно бы было полежать в кровати подольше, но Молли не могла сейчас бездействовать и позволить себе остаться наедине со своими мыслями. Сегодня был рождественский Сочельник, а значит, ей предстояло самое непростое испытание за прошедшие полтора месяца. Первый рождественский ужин с его семьёй.

Молли прошла в ванную комнату, умылась холодной водой и стала набирать ванну. Открыв один из расположенных у стены шкафчиков, она понюхала несколько шариков для ванны и выбрала тот, что пах лавандой. Пока он растворялся в воде, Молли отрегулировала воду, проверяя, достаточно ли она тёплая, а затем села на небольшой табуретке и стала ждать, когда ванна наполнится. Затем она выключила кран, сняла ночную рубашку и бельё и постепенно, давая телу привыкнуть к горячей воде, погрузилась в ванную, позволяя себе расслабиться — словно пенистая гладь воды была защитным панцирем, способным уберечь её от тревог.

Ванная у них была довольно большая — достаточно, чтобы при желании поместиться вдвоём, — но сейчас Молли сжалась в комочек, обхватывая руками колени. Её волосы были собраны в низкий хвост, и при погружении в воду они слегка намокли. В воде было тепло, даже жарко, и отчего-то Молли сразу же почувствовала себя лучше, будто это ощущение собственной телесности придало ей жизненных сил.

Наверное, стоило бы включить музыку, чтобы отвлечься, но Молли не стала этого делать, боясь, что в их безмолвном доме даже тихий звук способен будет разбудить Майкрофта. Они были женаты всего полтора месяца, но она уже не могла вспомнить того времени, когда его не знала. Когда он сделал ей предложение, у неё не было никаких сомнений. Она так сильно его любила, что ответ на вопрос, хочет ли она провести с ним остаток своих дней, был очевиден. Но сейчас, думая о предстоящем ужине, она подспудно ощущала страх, доселе ей неведомый. Раньше, когда они только встречались, они словно всё время были наедине друг с другом. Теперь же, после свадьбы, они стали частью семьи. Семьи, которой, Молли это знала, ещё предстояло её принять.

Нельзя сказать, что она не понравилась родителям Майкрофта, а также его младшим брату и сестре. Они всегда были вежливыми и приветливыми, Молли никогда ни с кем из них не ссорилась. Однако с самого начала она почувствовала: она не одна из них. И теперь что-то подсказывало ей, что она никогда таковой и не станет.

Конечно, они все были особенными. Майкрофт работал на правительство. Шерлок, его младший брат, был частным детективом, который последние два года притворялся мёртвым, чтобы разоблачить преступника, чья криминальная сеть раскинулась по всему миру. Эвр, их младшая сестра, была вундеркиндом — рано окончила школу, поступила в университет, получила докторскую степень и теперь работала в самом престижном лондонском вузе. У Молли, правда, тоже была учёная степень, однако в какой-то момент она поняла, что ей больше нравится работать в реальном мире. Должность, которую она занимала в старейшей лондонской больнице, вполне её устраивала. Молли не была глупой, умела поддержать беседу, много читала, интересовалась искусством, была профессионалом своего дела. И всё же она была не Холмс. То есть, да, фамилию она сменила, но по сути своей оставалась для этой семьи сторонним человеком.

И всё это отягощалось ещё и тем, что подсознательно Молли понимала: они считают, Майкрофт мог найти кого-нибудь получше. Она и сама видела в этом определённый резон. С Майкрофтом рядом легко было представить себе высокую, статную блондинку с роскошными длинными волосами, которая носит дорогую одежду, пользуется дорогим парфюмом и покупает дорогие канцелярские принадлежности, которые она чрезвычайно деловито, даже высокомерно носит с собой. И да — ещё она должна быть умопомрачительно красивой. Не то, что Молли — невысокая, с невьющимися волосами, невыразительными чертами лица и своеобразным стилем одежды. Разве такая может быть женой столь важного чиновника, как Майкрофт?

Молли медленно выпрямилась и, склонив голову, прижалась щекой к холодному кафелю. Проникнутая лавандовым ароматом вода приятно ласкала кожу, но Молли это не помогало. Напротив, из-за всех этих размышлений ей стало грустно. Зачем Майкрофт вообще на ней женился? Она ведь гадкий утёнок, простушка, которая обречена стать бельмом на глазу их элегантного, почти аристократичного семейства. На неё всегда будут смотреть свысока, она ни за что не сможет стать им ровней, чьей бы женой она ни была.

Сделав глубокий вдох, Молли опустилась вниз, погружаясь в ванную с головой. Ничего, это всего на один вечер. Нельзя расстраивать Майкрофта. Всего один вечер. Она просто наденет своё самое лучшее платье, сделает красивую причёску, будет всем улыбаться и молчать, чтобы ни в коем случае никому не напомнить о своём присутствии. А потом они уедут домой и опять будут вдвоём. И опять всё будет хорошо.

Приняв ванну, Молли тщательно вытерлась большим белым полотенцем и, расчесав мокрые волосы (у неё не было привычки носить на голове тюрбан), закуталась в тёплый халат. Спустившись на первый этаж, она приготовила завтрак и поела. Затем она вернулась в спальню и переоделась в пижаму. Поскольку волосы уже успели немного подсохнуть, она опять забралась на постель и, прислонившись к поставленной вертикальной подушке, взяла книгу, которую начала читать вчера.

Майкрофт проснулся лишь спустя два часа, когда спальню уже заливал солнечный свет, а волосы Молли почти высохли, и она взяла гребень, чтобы ещё раз их расчесать. Улыбаясь его реакции на позднее пробуждение (Майкрофт обычно даже на выходных вставал относительно рано — ему казалось, если этого не сделать, будет потеряно ценное время), она наклонилась, чтобы поцеловать его в нос.

— Соня-засоня… — в её взгляде мелькнули лукавые искорки.

— Надо же хоть иногда себя баловать, — его льдистые глаза сузились, а затем он притянул её к себе, целуя в губы.

— Осторожно, я ещё волосы не расчесала!.. — Молли сделала вид, что сопротивляется.

— А по-моему, и так хорошо… — Майкрофт осторожно положил её на спину, внимательно посмотрел ей в глаза. Молли поймала себя на мысли, что не знает, о чём он сейчас думает. Что он видит перед собой — какая она сейчас, в его глазах?

— Хочешь, сходим куда-нибудь пообедать? — внезапно предложил Майкрофт.

Молли обняла его одной рукой за шею.

— Хочу. Но нам ведь скоро ехать на ужин к твоим родителям.

Майкрофт прикрыл на секунду глаза, словно только сейчас об этом вспомнил.

— Да, конечно. Как я мог забыть, — он опять внимательно на неё посмотрел. — Ты же знаешь, если ты не хочешь, мы можем не ехать.

Это предложение испугало Молли.

— Нет, ты что, мы не можем. Это будет невежливо.

— К чёрту вежливость. Шерлок пригласил своего друга с невестой, нашего отсутствия никто не заметит.

Молли покачала головой.

— Не думаю. Нам нужно ехать, это всего один вечер. А потом остаток праздников проведём вдвоём.

— Замечательная пропозиция, — проговорил Майкрофт, целуя её в губы.

До отъезда они успели поесть, поговорить о работе и других глупостях, а также посмотреть один эпизод оригинального телесериала «Вверх и вниз по лестнице», который оба очень любили. Затем Майкрофт пошёл принять душ, а Молли направилась в гардеробную, чтобы выбрать подходящее для сегодняшнего вечера платье. И уже через несколько минут она почувствовала, как в груди возрастает отчаяние, напоминая ей об утренних размышлениях. У неё не было ни одного платья, которое она считала бы подходящим. Слишком строгое, слишком короткое, слишком пёстрое, слишком унылое. А ведь ещё нужно было выбрать обувь. Обычно Молли всегда надевала балетки или туфли на маленьком каблуке, когда они с Майкрофтом куда-нибудь шли, но теперь вспомнила, что на сегодняшнем ужине будет её золовка Эвр, которая всегда надевала высокие каблуки, чтобы компенсировать свой невысокий рост. На её фоне Молли наверняка будет выглядеть карликом.

Она глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Нет, так дело не пойдёт. Что собирался надеть Майкрофт? Тёмный костюм-тройка, тёмно-красный галстук. Значит, можно сориентироваться на него. В таком случае, подумала Молли, отлично подойдёт её любимое белое платье с красно-чёрными маками. А на ноги она наденет любимые чёрные балетки. Ничего, Мэри Морстен, невеста доктора Ватсона, тоже невысокого роста. И, насколько могла судить Молли после не совсем продолжительного знакомства, она вряд ли любит шпильки.

Закончив с выбором платья, Молли сняла домашнюю одежду и, надев подходящее бельё, завернулась в простыню, чтобы сделать причёску, а затем переодеться и не растрепать при этом волосы.

Уже давно Молли хотела попробовать заплести шиньон, и сегодняшнее событие показалось ей вполне подходящей оказией. Она тренировалась по видео в Интернете, и у неё получилось достичь желаемого результата уже несколько раз. Однако, как назло, именно сегодня шпильки её не слушались, и после двух неудачных попыток у Молли в буквальном смысле слова опустились успевшие подустать руки.

— Вот ведь неумёха! — в сердцах выпалила она своему отражению, отбрасывая в сторону непослушные шпильки.

— Как ты себя назвала?

Молли резко обернулась. Дав волю раздражению, она не заметила, как в комнату вернулся Майкрофт. Он был в брюках и белой рубашке; галстук он держал в руке, а жилетка и пиджак дожидались его на плечиках в спальне. На его лице было написано неподдельное изумление — казалось, он не верит, что его жена способна была вслух произносить подобные слова.

— Руки сегодня у меня обе левые, — Молли поджала губы, опять поворачиваясь в сторону туалетного столика. — Хотела заплести шиньон, но ничего не получается.

— Получится обязательно, — Майкрофт положил галстук на кровать и подошёл к жене. — Позволь, я помогу.

Молли не успела ничего возразить — Майкрофт осторожно взял расчёску и принялся приводить в порядок её растрепавшиеся пряди. Это стало для неё такой большой неожиданностью, что она не смогла вымолвить ни слова. У Майкрофта были очень мягкие руки, и его прикосновение было очень осторожным, но вместе с этим весьма уверенным. Через несколько мгновений её причёска была готова — так, как Молли и задумывала. Потрясённая, она смотрела на себя в зеркало, словно потеряла дар речи. Майкрофт осторожно положил ладони ей на плечи и легонько сжал их своими длинными пальцами.

— Ты прекрасна… — почти неслышно проронил он, не сводя с неё взгляда. — Ты самая прекрасная женщина на свете, Молли…

На этих его словах она не выдержала. Не в состоянии подавить горькую усмешку, Молли опустила глаза, качая головой.

— Кроме тебя, никто мне такого не говорил, — промолвила она. Майкрофт секунду не двигался, а затем опустился перед ней на пол, взял её ладонь в свою и поцеловал по очереди её пальцы.

— А ты единственная, кто говорил мне, что любишь меня, — он поднял на неё глаза. Молли улыбнулась, коснулась тыльной стороной свободной ладони его щеки.

— Хорошо, что мы нашли друг друга, да?.. — она почти рассмеялась, но на самом деле ей хотелось плакать. Майкрофт взял обе её ладони в свои и встал.

— Пойдём, покажешь мне, какое ты выбрала платье.

* * *

— А, Майк, вот и вы! Я уже подумала было, куда вы запропастились, но Шерлок напомнил, что ты всегда приходишь ровно по расписанию!

Молли не могла не заметить, как муж поморщился, услышав из уст матери это укороченное обращение — он его ненавидел. Ей и самой оно очень не нравилось. В конце концов, его звали Майкрофт, а не Майкл.

Действительно, все остальные уже были в сборе. Окинув взглядом гостиную в загородном доме Холмсов, Молли вдруг осознала, что была единственной женщиной, пришедшей на ужин в платье. Миссис Холмс нарядилась в брюки и просторную блузку с длинными рукавами, Мэри Морстен — она улыбнулась Молли и поднялась с кресла, чтобы её поприветствовать — пришла в совсем непраздничных джинсах и белой рубашке. Эвр Холмс, в момент прибытия старшего брата и невестки разговаривавшая по телефону, для сегодняшнего вечера выбрала один из её любимых льняных костюмов, представлявших собой брюки и блузку пастельных тонов, что делало её ещё больше похожей на мать.

— Молли, — чтобы поприветствовать невестку, с дивана поднялся Шерлок Холмс, её деверь. Когда-то она была в него влюблена, но сейчас сама не могла в это поверить. Он слегка приобнял её, и они поцеловались щекой к щеке. Лучший друг Шерлока, доктор Джон Ватсон, с которым он разговаривал до того момента, лишь кивнул в знак приветствия ей и Майкрофту. Молли поняла, что ему до сих пор сложно смириться с тем, что именно они двое знали о том, что на самом деле два года назад Шерлок не погиб, а ушёл в подполье, чтобы распутать преступную сеть криминального гения Джеймса Мориарти.

— Так, теперь мы все в сборе — пора за стол! — объявила миссис Холмс, приглашая всех проследовать в столовую.

Уже через несколько минут после начала праздничного ужина Молли поняла, что её тактика, выбранная утром, полностью соответствовала происходящему. От неё даже не требовалось отмалчиваться или делать вид, что её здесь нет — её и так никто не замечал. С первых же минут в центре внимания оказались Шерлок и Эвр. Миссис Холмс без устали подавала им те или иные реплики, так или иначе переводя разговор на них двоих. К некоторому удивлению Молли, Эвр это нисколько не раздражало. Напротив, она охотно подхватывала ту или иную тему, и, стоило ей заговорить, она продолжала болтать без умолку следующие несколько минут. Наблюдая за этим, Молли поняла, что так и не сумела разгадать свою золовку. Если Майкрофт и Шерлок были ей понятны, несмотря на все особенности их характеров, с Эвр всё обстояло противоположным образом. То она была строгой, сосредоточенной и даже резкой, не боясь выговаривать не только своим студентам, но и своим коллегам, то она вдруг превращалась в типичную богатую представительницу «золотой молодёжи», которая, казалось, была заинтересована только новыми нарядами и дорогой косметикой. Иногда Эвр впадала в какую-то чёрную меланхолию, игнорируя всех вокруг и замыкаясь на себе, а сегодня она явно решила играть роль самой лучшей на свете дочери, что послушно приехала на рождественский ужин в кругу семьи, хотя могла провести этот день где-нибудь в другом месте.

Примечательным было также то, отметила про себя Молли, что миссис Холмс, видимо, приняла правила этой игры, ведя себя так, словно Эвр всегда была такой, и ничего особенного в её поведении не было. Данное обстоятельство, Молли не могла этого не заметить, очень забавляло Мэри. Они с Джоном также периодически подключались к разговору, и Молли видела, как в глазах Мэри мелькали лукавые, а иногда и насмешливые огоньки, когда она реагировала на те или иные слова Эвр или миссис Холмс. Это очевидно не ускользнуло и от Шерлока. Он не любил пустые разговоры, а ещё больше не любил, когда они касались его, но сейчас почему-то терпел — то ли из уважения к родителям, не желая портить им праздника, то ли по какой-то другой причине. Молли видела, что он был благодарен Мэри за её присутствие на этом ужине, а иногда её комментарии откровенно его веселили, пусть он и был способен это скрыть. А ещё в какой-то момент она поняла, что ему очень хотелось бы о чём-нибудь поговорить с Майкрофтом, хоть тему для подобной беседы он и не мог подобрать. Несколько раз Молли ловила его взгляды, обращённые то на брата, то на неё саму, но этого, казалось, не замечал больше никто, кроме, разве что, мистера Холмса. Он присоединялся к общей беседе очень редко, и Молли подумалось, что он просто рад видеть всех своих детей вместе, и с каким-то отеческим сочувствием наблюдает их маленькие недостатки и слабости.

Когда ужин подошёл к концу, миссис Холмс предложила всем перейти в гостиную, где тут же объявила, что никакое Рождество в их семье не состоится без маленького домашнего концерта.

— Эвр, Шерлок, вы ведь взяли свои инструменты?

— Конечно, мама, — сказал младший Холмс, а затем, внезапно для всех, повернулся к брату. — Майкрофт, ты не присоединишься?

Молли отчего-то вздрогнула. Она знала, что муж умеет играть на фортепиано, но дома у них инструмента не было, и она никогда не слышала его игры.

— Пианино расстроено, — сдержанно заметил Майкрофт после секундной паузы.

— Нет, всё в порядке, я вызывал настройщика, — отозвался Шерлок.

Воцарилось молчание. Молли заметила, как Мэри с любопытством наблюдала за братьями, и даже Джону, казалось, тоже стало интересно, чем всё закончится.

— Хорошо, — сказал, наконец, Майкрофт. — Хорошо, давай сыграем, — он встал, подошёл к инструменту. Эвр собралась уже было взять в руки скрипку (диалог между братьями она наблюдала совершенно бесстрастно), но Шерлок жестом остановил её.

— Давай начнём с дуэтов, хорошо, сестрёнка?

Эвр сузила глаза, но в ответ лишь кивнула, кладя инструмент обратно в футляр. Мэри не смогла подавить полуулыбку, а на лице Джона возник неподдельный интерес. Молли уже представляла, как он напишет об этом в своём блоге. «Семейный ужин по случаю Рождества в доме Холмсов не предвещал никаких сюрпризов — но вы же знаете Шерлока». Сама она, устроившись в одном из кресел с чашкой чая в руках, почувствовала непонятно откуда взявшееся тепло. Она ещё никогда не слышала, как Майкрофт играет на фортепиано, и понимала, что её ожидает что-то действительно необыкновенное.

Как часто бывало в случае с Холмсами, Молли оказалась права. Шерлок и Майкрофт сыграли импровизацию. Она узнала Баха, Бетховена, Моцарта, Шопена и Чайковского — она знала, они были любимыми композиторами её мужа и деверя — но наверняка многие мелодии и мотивы она просто не сумела разобрать. Музыка становилась то печальной и лиричной, то весёлой и беззаботной, но переходы от одного настроения к другому были столь естественными, что казалось, будто она отражает само течение человеческой жизни — вверх и вниз, вверх и вниз. Молли поймала себя на мысли, что Шерлоку очень подходила скрипка, а Майкрофту очень шло фортепиано: более пронзительные и нежные звуки струнного инструмента и более глубокие и полноводные — клавишного идеально гармонировали с характерами обоих братьев. И в какой-то момент она вдруг осознала: то, что со стороны выглядело как обычный музыкальный дуэт, для Шерлока и Майкрофта было чем-то большим. Это была единственная возможность поговорить начистоту — поговорить без слов, не прибегая к изящным формулировкам и запутанным речевым оборотам, которыми они так злоупотребляли во время беседы друг с другом. Возможно, для них обоих это был самый лучший способ общения — простая игра на музыкальных инструментах, которая на самом деле значила так много.

Братья перестали играть, и слушатели зааплодировали. Молли поставила свою чашку на столик и тоже захлопала. Она не обращала внимания на остальных, продолжая смотреть на мужа и деверя. В знак благодарности они оба кивнули друг другу, слегка поджав губы — никогда прежде они не выглядели столь похожими.

— Почему ты не купишь домой фортепиано? — тихо спросила Молли, когда Майкрофт сел на стул рядом с ней. — Ты так здорово играешь.

— Правда? — он обратился к ней, но его взгляд блуждал где-то позади неё. — Просто я никогда не стремился к самовыражению через музыку. Мне кажется, у брата и сестры получается лучше.

Словно в подтверждении его слов опять зазвучала скрипка — Шерлок и Эвр по заказу своей матери заиграли Вивальди. Молли слушала их так же внимательно, как Шерлока и Майкрофта, и поняла, что на сей раз впечатление было немного иным. Эвр словно поддразнивала брата, соперничая с ним в мастерстве, и Шерлок не без охоты принял её вызов. Мелодии двух скрипок обгоняли друг друга, словно состязаясь, но Молли отчётливо слышала, что это соперничество носило дружеский характер. Её предположение подтвердилось, когда Шерлок и Эвр заиграли следующее произведение. Это вновь была импровизация, которая, однако, на сей раз была проникнута возвышенным, даже патетическим духом. Две мелодии слились в одну, и Молли поняла, что иначе быть не может. Слишком близки были Шерлок и Эвр, чтобы их крепкие братско-сестринские узы не нашли своего отражения в музыке.

Выслушав свою порцию аплодисментов, Эвр быстрым движением поправила волосы и обратилась к Джону:

— Доктор Ватсон, опять вы не принесли с собой кларнет. В следующий раз придётся делать это за вас.

Джон поднял ладони в предупреждающем жесте.

— Даже не думайте, Эвр, даже не думайте. Хватит с меня насмешек вашего старшего братца — позориться перед всей семьёй нет никакого желания.

— Эй, так нечестно! — возразила Мэри, легонько толкая его в бок. — Из-за тебя мы пришли неподготовленными, а так тоже могли выступить!

— Я тоже не выступала, так что вы не одиноки, — весело заметила Молли.

— Но ты же просто всё время занята в морге, дорогая — вдруг сказала Эвр, приняв свой самый беззаботный вид. — Тебе гораздо сложнее выкроить время на развлечения, чем доктору Ватсону.

Молли прикусила губу, чувствуя, как внутри всё сжимается.

— Обычно живые требуют больше внимания, чем мёртвые, — сдержанно проговорила она.

— Правда? — Эвр наигранно приподняла брови. — А мне казалось, в морг могут вызвать даже в Рождество.

На это Молли ничего не ответила. Чувствуя, как краска заливает лицо, она опустила глаза. Миссис Холмс громко предложила, чтобы теперь все трое её детей сыграли вместе. Эвр с готовностью снова схватилась за скрипку, а вот Шерлок и Майкрофт отчего-то медлили. Делая над собой усилие, Молли с улыбкой посмотрела на мужа.

— Сыграешь мне ещё, ладно?

Майкрофт внимательно на неё смотрел. Она видела, что он помрачнел, и сжала его запястье, по-прежнему улыбаясь. Она ведь говорила себе: сиди в углу и молчи — так что же теперь переживать, раз сама нарушила своё правило?

— Конечно, любимая, — он поцеловал её в лоб и встал, возвращаясь к инструменту.

Вновь заиграла музыка, но теперь Молли её не слышала — мелодия звучала словно вразнобой. Она продолжала спокойно и даже весело смотреть, как играет на музыкальных инструментах её семья, только теперь она понимала, что это вовсе не её семья. В семье каждый чувствует себя в безопасности, и никому не придёт в голову ранить другого.

Сглотнув, Молли взяла со столика свою опустевшую чашку и, двигаясь бесшумно и почти незаметно, встала и прошла на кухню. Хорошо, что у неё появился повод. Если кто-то спросит, она всегда может сказать, что ей захотелось ещё чаю.

Молли не знала, сколько времени она простояла, не шевелясь, касаясь кончиками пальцев гладкой поверхности стола, на который она поставила чашку и блюдце. Музыку она перестала слышать. Она даже не осознавала, что ей нужно поторопиться, иначе её отсутствие будет слишком заметным. Хотя — кого она пытается обмануть?

— Молли?..

Она быстро вытерла глаза и обернулась, силясь улыбнуться.

— Сейчас, я… — она начала говорить, ещё до того как повернулась, но внезапно замолчала.

На кухне стояла Мэри. В её глазах не было жалости или даже сочувствия — простая забота.

— У меня тоже чай закончился, — она улыбнулась, подходя ближе и оглядываясь, словно в поисках чайника. — К тому же, я не привыкла злоупотреблять классической музыкой, — она закатила глаза.

Против воли Молли улыбнулась.

— Чайник на плите, — она кивнула в нужном направлении. — Только, наверное, надо разогреть.

— Да, я так и думала, — Мэри поставила свою чашку на стол, но к плите подходить явно не собиралась. — Непростая штука, эти семейные рождественские ужины, — вдруг сказала она.

Молли слегка повела плечами.

— Не знаю, — она опустила глаза. — Не думала об этом.

Мэри ничего не сказала. Молли посмотрела на стол — её чашка была наполовину полной.

— Мы с Майкрофтом познакомились в Рождество, — тихо сказала она, не поднимая головы. — Три года назад. Тогда… тогда они с Шерлоком пришли в морг, чтобы опознать тело одной женщины. Джон, наверное, тебе рассказывал. Ирэн Адлер. Это была не она, какой-то двойник, но это потом выяснилось. У меня тогда был выходной, но я зачем-то пришла. То есть, я знаю, зачем пришла. Я тогда… Я была влюблена в Шерлока. Таскалась за ним повсюду, как собачонка. Так глупо. Не люблю вспоминать.

— Не думаю, что это было глупо, — заметила Мэри. — Шерлок умеет произвести впечатление.

— Да, особенно на таких, как я, — усмехнулась Молли, на мгновение прикрывая ладонью глаза. — Это было как подростковая влюблённость. Знаешь, когда сходишь с ума по какому-то парню, а он тебя даже не замечает. И потом начинаешь всем этим тяготиться. Но я… Я не держала на Шерлока зла. Помогла ему всё организовать, когда ему нужно было перехитрить Мориарти. И после этого мы… мы сблизились с Майкрофтом, а потом влюбились. Это было совсем по-другому. Майкрофт меня заметил. И он очень добрый, очень любящий. Чего ещё стоит желать.

Молли медленно подвинула свою чашку. В гостиной продолжала играть музыка, но она по-прежнему её не слышала.

— Конечно, я согласилась стать его женой, — она прикусила губу, собираясь с силами. — Но тогда вернулся Шерлок, и как же это выглядело — столько лет сохла по младшему брату, но в постель легла к старшему, потому что он богаче и перспективнее, — она моргнула, пытаясь отогнать подступающие к горлу слёзы.

— Эй, ты чего?.. — Мэри накрыла её ладонь своей и крепко сжала. — Даже не думай так говорить, слышишь?.. — зашептала она.

Молли помотала головой, не в силах сдержать сдавленный всхлип.

— Разве ты не видишь?.. — в её словах была горечь. — Кто я такая, чтобы стать частью их семьи? Выскочка, парвеню. Меня никто не замечает и никогда не заметит. Никто, кроме Майкрофта, и я так не хочу, чтобы он расстраивался, но что мне делать, если я не могу здесь находиться?.. — она резко приложила ладони к лицу.

Рядом послышалось какое-то движение, и затем она услышала мягкий голос Мэри.

— Даже не думай, слышишь? — повторила она. Молли убрала руки от лица и увидела протянутую ей бумажную салфетку.

— Ты не обязана становиться частью их семьи — ты можешь создать свою, и тогда они сами придут к тебе, — тихо продолжала Мэри. Молли подняла на неё глаза и увидела в её взгляде понимание, но также решимость и твёрдость, которых ей сейчас так не хватало.

— Ты просто не видишь, как Майкрофт на тебя смотрит. Он небо с землёй ради тебя местами поменяет. И потом — ты сейчас его семья. Возможно, ты всегда была его семьёй. Это и есть самое главное — то, что вы друг к другу испытываете. А всё остальное, оно… Оно никогда не будет сильнее вашей любви, — на этих словах Мэри посмотрела куда-то в сторону, и Молли поймала себя на мысли, что, видимо, ей хорошо знакомо то, о чём она говорит.

— Спасибо, — тихо промолвила она. — Спасибо за твои слова.

— И не думай себя принижать, — назидательно проговорила Мэри; в её глазах опять мелькнули весёлые огоньки. — Ты — самый адекватный член этого семейства, без тебя они все загнутся.

— Скажешь тоже, — Молли почти рассмеялась. За этим разговором она не заметила, как в гостиной смолкла музыка, поэтому вздрогнула, услышав голос мужа.

— Дорогая?..

Она обернулась. Сейчас она не думала о том, что Майкрофт легко распознает следы слёз в её глазах, и не старалась спрятать лицо. Если они теперь семья, он имеет право видеть, что с ней происходит.

— Прости, я что-то устала, — она подошла к нему и взяла его за руку. — Мы с Мэри немного поболтали, — она улыбнулась, слегка повернувшись в сторону подруги. Майкрофт проследил за её взглядом и медленно кивнул.

— Я рад, что вы сегодня с нами, мисс Морстен, — проговорил он.

— Я тоже рада, мистер Холмс, — весело сказала она и, незаметно подмигнув Молли, вышла с кухни.

— Если ты не против, поедем домой? — Майкрофт осторожно провёл тыльной стороной ладони по её щеке. — У меня что-то голова разболелась.

— Конечно, поедем, — Молли улыбнулась ему и прижалась к его груди. Майкрофт был напряжён, она это чувствовала, но от её прикосновения ему стало немного легче.

* * *

Домой вернулись в молчании. Молли действительно чувствовала себя уставшей. В машине она сидела, прислонившись к плечу мужа. Майкрофт не стал ни о чём её расспрашивать, и дом его родителей они покинули спокойно, вежливо со всеми попрощавшись. Молли знала — Майкрофт был готов к тому, что их может ожидать, но всё равно поехал, потому что семья была ему важна. Пусть он и не был слишком эмоциональным, ему не хотелось терять контакта с близкими людьми, и Молли прекрасно его понимала. Она сама мечтала о дружной, сплочённой семье, о доме, где тебе всегда будут рады, где всегда можно найти любовь и поддержку. Как ни странно, никакие горести не могли отвратить её от этого желания — не всё ведь можно получить сразу. Как всегда в жизни, кому-то везёт, а кому-то — не очень.

— Хочешь чаю? — спросил Майкрофт, когда они зашли в спальню. — Можем ещё посмотреть что-нибудь, если есть желание.

— Да, было бы здорово… — проговорила Молли. Она уже собиралась идти в гардеробную, чтобы снять платье, но задержалась на полпути.

— Майкрофт?.. — она обернулась. Он вопросительно на неё посмотрел, и Молли невольно вздрогнула — слишком грустные у него были глаза.

— Майкрофт, я… Я хотела спросить у тебя кое-что, — она подошла чуть ближе. Уже в дороге она размышляла о том, как задаст ему этот вопрос, и сейчас её сердце начало биться чуть быстрее.

— Что такое, дорогая? — его взгляд потеплел, когда он посмотрел на неё.

— Майкрофт, я думала… Ты… Ты хочешь ребёнка?.. — прошептала Молли.

Вопрос застал его врасплох, и она поспешила добавить:

— Я не беременна, не бойся… Просто мы об этом никогда не говорили, и я подумала…

— Я понимаю, — тихо сказал Майкрофт. Взял её руку в свою ладонь. — Я всё понимаю, солнышко. Да, я размышлял об этом и понял, что очень хочу, чтобы у нас появился малыш. То есть, конечно, когда ты будешь готова. Я думаю, это было бы замечательно.

Молли почувствовала, как у неё отлегло от сердца. Она предполагала, что его ответ будет таким, и всё же ей необходимо было услышать это от него.

— Я тоже, — она привстала на носочки, и они поцеловались. — Я тоже хочу малыша. Будет здорово, когда он появится.

Майкрофт ничего не ответил, лишь коснулся губами её лба.

На следующее утро Молли опять проснулась первой. На улице было пасмурно, солнце спряталось за тучами, хоть было уже почти девять. Несколько минут Молли лежала, не двигаясь, слушая тёплое дыхание спящего рядом Майкрофта. Наступило Рождество. Молли вспомнила, как когда-то в детстве так радовалась этому празднику, что не могла представить, что кто-то может его не любить. А потом она выросла и вышла замуж за человека, для которого это был самый невесёлый день в году.

Осторожно Молли выбралась из постели. Набросив на плечи тёплую шаль, она подошла к окну. В этот раз она не стала собирать волосы в хвост на ночь, и сейчас они свободно ниспадали ей на плечи. Она была одета в длинную ночную рубашку и, наверное, со стороны напоминала героиню романа сестёр Бронте.

Картина за окном показалась ей безрадостной. Кажется, ночью шёл дождь, и земля была ещё влажной. Из-за отсутствия солнца на улице царила серость: одинаковые дома сливались с дорогой, голыми деревьями и редкими машинами. Как же хорошо, что никуда не нужно идти.

— Молли?..

Она обернулась. Майкрофт приподнялся на постели, опираясь на локоть. Она подумала о том, сколько он уже за ней наблюдает, и поняла, что он только что проснулся — он никогда не отличался хорошей физической выдержкой, чтобы провести много времени в таком положении.

— Ты же замёрзнешь, возвращайся в постель, — попросил он. Молли, и правда, почувствовала холод — она стояла босиком и уже начала зябнуть.

— Так и знал, отопления недостаточно, — покачал головой Майкрофт, когда она, оставив шаль на стуле у туалетного столика, опять легла под одеяло.

— Просто на улице холодно, вот и всё, — Молли обняла его, прижимаясь к его груди. Ей очень нравились эти минуты близости между ними, когда, ничего не говоря и просто замирая в объятиях друг друга, они словно перемещались в другой мир, где никого, кроме них двоих, не было.

Молли не знала, сколько времени они так лежали. Возможно, они опять заснули — солнца не было, и невозможно было определить, сколько сейчас времени. Она пришла в себя, когда Майкрофт осторожно коснулся кончиком носа её макушки.

— Проголодалась? Хочешь позавтракать?

Она крепче прижалась к нему, словно не желая его отпускать, но всё же сказала:

— Да. Да, наверное.

— Хорошо. Значит, будем завтракать, — он поцеловал её в голову и приподнялся на постели, намереваясь встать с кровати, но вдруг остановился.

— Совсем позабыл. У меня для тебя есть подарок, — Майкрофт отпустил жену и, выдвинув ящик своей прикроватной тумбочки, достал из него продолговатую коробку средних размеров.

— Это тебе, — он протянул её Молли.

— Спасибо, — она села, поправила волосы и приняла подарок.

Им оказалась музыкальная шкатулка. Молли всегда о ней мечтала. Когда-то в детстве у неё уже была такая, но она уже давным-давно сломалась.

— Как здорово, спасибо, — она улыбнулась, сжав запястье мужа, и открыла шкатулку. Заиграла музыка — «К Элизе» Бетховена.

— Здесь ещё есть потайное дно, — Майкрофт нажал на маленькую кнопку. Музыка остановилась, и Молли увидела небольшой тайный отсек, в котором могли поместиться украшения или небольшие аксессуары.

— Шкатулка с секретом, — рассмеялась Молли и посмотрела на мужа. — Спасибо, дорогой. У меня тоже для тебя кое-что есть.

Она поставила шкатулку на прикроватную тумбочку, встала и подошла к комоду. Оттуда она достала небольшую квадратную коробочку. Сев на постель, Молли протянула её мужу.

— Я знаю, часы у тебя уже есть, но…

— Молли, это же очень затратно… — Майкрофт был потрясён. Он открыл коробочку и бережно достал золотые часы на цепочке.

— У меня были сбережения, не волнуйся… Я просто хотела, чтобы… чтобы мы всегда были вместе, что бы ни случилось.

В непонимании Майкрофт наморщил лоб. И внезапно он догадался. Осторожно он открыл часы. С внутренней стороны к крышке был прикреплён миниатюрный портрет.

— Ты такая красивая… — проговорил он, бережно проводя кончиками пальцев по её фотографическому изображению. — Спасибо, Молли… — он поднял на неё глаза.

— Теперь, что бы ни случилось, я всегда буду рядом, — промолвила она. — Я хочу, чтобы ты знал, что я никогда тебя не оставлю. Я очень тебя люблю, Майкрофт.

— А я люблю тебя, Молли, — он привлёк её к себе и обнял. Кажется, только что Рождество перестало быть самым тяжёлым днём в его году.