Автостопом по параллелям (джен)

Тераи обвел взглядом членов экипажа — Мак-Нейша и Ямамото. Вместе с механиком Байлом, сидевшим сейчас в машинном отделении, они были его единственными спутниками в течение трех долгих недель перелета. Конечно, гениями их не назовешь, хотя в области математики и астрономии они могли бы посоперничать со многими учеными Земли. Но зато какие веселые собутыльники и грозные противники за карточным столом! Скоро они исчезнут из его жизни, как исчезли уже многие другие, оставшиеся позади за миллиарды километров. Или унесенные смертью. Как его отец и мать. Снова перед глазами Тераи взметнулись языки пламени, в котором погибла лаборатория отца, подожженная бомбами фанатиков-фундаменталистов. Отчаянно и тщетно искал он тогда родителей в горящем здании; Лео, совсем еще маленький львёнок, прыгнул к нему на руки; в застрявшем лифте обугливались трупы двух ассистентов; один поджигатель замешкался, и он свернул ему шею — впрочем, кому до этого дело? — крыша обрушилась, и они с Лео спаслись только чудом… Пропади она пропадом, эта Земля, со всеми ее сумасшедшими!

Техногенный прогресс ни к чему хорошему не приведет. Это ещё индейцы майя с инками подтвердили. За многие-многие тысячелетия до настоящего времени. А не так давно это подтвердил Александр Богданов в своей несравненной книге «Тайна пропавшей цивилизации», где привел туеву хучу доказательств того, что Земля с самого первого дня сотворения была пригодна к жизни. И никаких тебе миллионов и миллиардов лет её становления. И да, динозавры и люди жили вместе в одном и том же отрезке времени. Просто с Рождества Христова началось новое летоисчисление опосля энной глобальной геокатастрофы, из-за которой человечество и позабыло Допотопное время с альвами, нифилимами, Змеями Горынычами и прочими чудесами, превратившимися в сказки через пару столетий. Что поделать, короток человечий век, а память ещё короче…

Вот и дожили мы… с горечью подумал Тераи, глядя в обзорный экран на пепельно-серый диск, называемый некогда Землей. Сейчас это был мёртвый шар, висящий в пустоте с остатками Луны и Марса. И нефиг было передвигать планету поближе к Солнцу, якобы это поможет Марсу акклиматизироваться и его можно будет потом колонизировать. И что в итоге? Ох, не зря небесная механика так блюла мировой порядок… ох, не зря! Но человек же гордый! И само слово «Человек» звучит гордо. Не-е-ет, если уж появилась возможность заселить новую планету, то хомо сапиенса ничто и никто не остановит за-ради Великой и Благой цели. А як же, это ж тако-о-ой подарок для потомков, которым не будет тесно на перенаселенной планете…

А в результате вышел глобальный конфликт. Разные скорости вращения, массы, силы гравитации, часовые пояса, всё это привело к печальному итогу, планеты не ужились вместе, для начала они разорвали на куски Луну, а потом принялись потрошить бока друг другу. Земля, конечно, больше по массе тела, но и Марс оказался не дурак-слабак. Притяжение — антигравитация, притяжение — антигравитация, год за годом, десяток-другой лет… Нужно учесть, что все эти годы на Земле бушевали все стихии сразу — и магнитные бури, и землетрясения, и извержения вулканов, причем не одного-двух, а сотни разом по всей планете. Ну и как думаете, хорошо было жить на танцующей тарантеллу матушке-Земле?

Нет, конечно, даже паразитам в гриве Лео было тошно от вечных катаклизмов. И зачем, спрашивается, было возвращаться на умирающую планету? Так ведь ностальгия, батенька! Р-р-родина родимая… Где ж ещё умирать, как не на Родине?

И именно здесь, на останках Земли, нашли мир, в котором можно сохранить жизнь Лео… некие Заморские Земли, те самые, куда когда-то, в седой древности, ушли эльфы. Покинули веселой толпой свои Серебристые гавани и уплыли на Запад на Последних кораблях. Эх, дивный народ, даже думается о них нараспев, поэтично-напевно…

Адрес тех Неувядающих Земель неизвестен, разные источники указывают на них по-разному, и только одно точно везде — где-то в боковой параллели. Говорят даже, что и Земля там жива-здорова, нетронутая технологиями… Хорошо бы, если так… Тераи прижался лбом к холодному экрану — дожил, о сказках мечтает. Что-то шершавое коснулось его руки, Тераи опустил голову — к нему подошел Лео и мягко ткнулся носом в ладонь, желая успокоить друга.

Лео не простой лев. Это паралев или, как говорят газетчики, сверхлев. С помощью направленных мутаций удалось создать существо, равное по уму семилетнему ребенку. Он — не зверь, у него мощный выпуклый лоб и отделенные от остальных развитые придаточные пальцы на передних лапах, что позволяет совершать хватательные действия. Кроме того, Лео понимает простую речь и может по-своему отвечать.

Но он всё-таки быстрее развивается, а значит, и стареет. И есть только один шанс спасти ему жизнь — переправить в Валинор, где он обретет вечную молодость, раз уж оказался неспособен продолжиться в потомках. К величайшему сожалению генетиков, паралев родился бесплодным.

* * *

Голос Алекс заметно дрогнул, когда она велела Нику:

— Иди готовь самолет. И помни, взлетаем сразу, как только Дерек окажется на борту.

— И держимся в воздухе до?.. — подхватил Ник, привычно прищурившись и наморщив лоб. Алекс улыбнулась.

— До самой последней капли горючего. Главное, над Бермудами держаться как можно дольше.

— Помню-помню, — замахал руками Ник. — Странные сны Кэти о странных землях на мифическом западе.

— Ну, для нас это будет восток, — хмыкнула Алекс. — От Манхэттена.

— А ты уверена, что все получится? — недоверчиво спросил Ник, тревожно сверкнув зелеными глазами.

— Никто не уверен… — пожала плечами Алекс. — Но это единственный способ спасти Дерека.

— А в какое время нас перенесет? — это Ник спросил почему-то шепотом. И Алекс таинственно шепнула в ответ:

— Очень надеюсь, что в то время, когда я ещё была жива…

— Не очень-то мне это нравится… — с сомнением протянул Ник. — И отец Филипп против этого плана, говорит, что игры со временем не приведут ни к чему хорошему.

— Я понимаю, Ник, но уверяю тебя, я всё точно рассчитала. И если всё получится, то нас перебросит назад во времени на три года. И Дерек будет жив. И я тоже… — Алекс вздохнула. — Нам главное — попасть в лето тысяча девятьсот девяносто восьмого года, тогда, я точно знаю, в последний раз видели феномен Бермудского Треугольника. Вот уже три года ни один корабль не пропал в том районе и ни один самолет не упал в океан. Значит, нам нужно именно в тот отрезок времени, и тогда ничто не нарушится, мы же исчезнем отсюда… Ну и разумеется, никаких временно-пространственных дыр и континуумов не возникнет. Мы исчезнем отсюда навсегда — и никаких катаклизмов не создадим.

— И всё-таки… один парадокс я вижу, — Ник проницательно-остро глянул на Алекс. — Если мы исчезнем три года назад, то куда денемся мы сегодняшние?

— А сегодняшних нас не будет, — безмятежно ответила Алекс, беспечно пожав плечами. — Исчезнув тогда, мы исчезнем именно тогда. Дальше нас не будет — мир изменится. Появятся другие статьи в газетах о том, что секретное сообщество Фонда «Луна» сгинуло в Бермудском Треугольнике в июле девяносто восьмого года.

— А мы в то время куда-то летали? — насторожился Ник Бойл.

— Конечно, летали, — подтвердила Алекс. — За Вилли Слоуном. Поэтому я и прошу тебя завести именно самолет, а не вертолет. Если нам повезет, то мы окажемся на нем в момент после операции спасения Вилли. Мы его в госпитале в Вашингтоне оставили.

— Понял, — кивнул Ник и наконец-то вышел. А Александра Моро занялась машиной времени. Блестящая и талантливая ученая, она потратила не один год на создание этого агрегата. А будучи к тому же и новообращенным вампиром, она совсем не спала, что увеличило её продуктивное время вдвое. Гибель Дерека не давала ей покоя. Алекс казалось, что это крайне несправедливо, что именно Дерек прекратил свое земное существование, перестал дышать и радоваться жизни… Такие прекрасные люди не должны умирать! Попросту говоря — Алекс взбунтовалась против несправедливого мира. И её страстный бунт вылился в создание машины времени. Вернее, одноразового артефакта, с помощью которого можно совершить скачок в прошлое. Бабушка-креолка ей здорово в этом помогла, достала необходимые ингредиенты для воскурения и всяческие нужные травки с высоким содержанием алкалоидов. Галлюциногены. Алекс, из понятно каких побуждений, никому не говорила, что собирается прибегнуть к помощи магии. Потому что в обществе были два скептика — Ник Бойл и Рэйчел Корриган. И чего доброго, ещё откажутся участвовать в её бреде…

* * *

Что происходит в душе похищенного ребёнка? Понять может только сам ребёнок, а вот рассказать… Джесси считала себя уже не ребёнком, потому что ей было восемь лет. Достаточно взрослая и развитая девочка.

Приют, в котором она жила, располагался на странной, в принципе, улице. Вот представьте себе: вдаль бежит ухабистая дорожка с разбитым асфальтом, где ям больше, чем ровного покрытия. Вдоль дорожки — деревянные заборы и чугунные ограды, в зависимости от зажиточности владельцев. За ними разномастные дома, от почерневших и зарывшихся в землю по самую крышу избушек до роскошных двухэтажных особняков из всевозможного строительного материала от простого кирпича до белого мрамора и розового гранита.

А вдали, за крышами, в туманной дымке виднелись многоэтажные дома-высотки в девять, двенадцать и более этажей. Вечный парадокс современного мира — деревня в центре, посреди города-миллионника. Данный город назывался Сосногорск и находился в Коми — крае североуральского региона. Но позвольте… — слышу я недоуменные возражения читателей, — почему девочку зовут Джесси? Сейчас отвечу, наберитесь терпения. На самом деле она Женька Гордеева, а Джесси — это её приютская кличка. Потому что она выглядит, как маленькая мисс Америка — огромные карие глазищи и густая каштановая грива, типичная «Джессика». А так прозвища были у всех, и давались они каждому ребёнку чуть ли не с первого дня появления в приюте.

Сам приют расположился в двухэтажном длинном здании из красного кирпича, его фундамент давным-давно утопился в грунт, и окна первого этажа были уже почти вровень с землей. Правила здесь были, можно сказать, свободными, дети росли тут что твоя трава у забора, без особого пригляда. Да и кому придет в голову украсть ребёнка из среднестатического приюта в советские годы? Но как покажет дальнейшее, очень даже кому…

Есть такая штука, как нелегальная торговля человеческими органами.

Криминальному авторитету Васе Пупкину на чужие жизни было глубоко начхать. Но когда заболела Дашенька, любимая и золотая доченька, и врачи поставили смертельный диагноз — рак, Вася дрогнул. На жизнь доченьки ему было не наплевать. Ради неё он был готов своротить горы.

Не будем вдаваться в подробности, для этого есть подшивки журналов «Криминальное дело» и серия романов «Русский детектив». Кто хочет, может обратиться к тем источникам.

Женьке Гордеевой не везло с самого рождения. Сначала сбежал папа — нищий студент юрфака. Сбежал круто, в армию, надеясь, что там его не достанут и не заставят жениться «по залёту». Потом от новорожденной отказалась собственная мама, сопливая семнадцатилетняя дура, которую мама-бабушка опоздала вовремя отправить на аборт. Новорожденную Женю определили в дом малютки, потом перевели в детский дом. Желания взять девочку из приюта ни у кого не возникло. Так и выросла Женя в казенном доме. И к настоящему времени за красивой внешностью скрывалась отчаянная оторва и непоседа, дикая и никому не верящая сорванка. Битая-перебитая самой жизнью, она сразу поняла, что влипла глубоко и крепко. И не по жопу, а по самую шейку. Пока дурной дядя скручивал её руки веревками, она не теряла времени даром. Она вдохновенно орала, кусалась и лягалась.

Наконец дяде надоело слушать её вопли и удерживать брыкающиеся руки и ноги, и он слегонца приложил девчонку по голове кулаком. Девочка обмякла и замолчала. Тишина. Какое блаженство…

Умирающий старый лев с далекой планеты Эльдорадо где-то в боковой параллели…

Давно погибший человек из Сан-Франциско, член секретного общества «Наследие», чья смерть не устраивала его верных друзей.

И маленькая, никому не известная девочка, дикая Женька-Джессика из приюта, что на севере России.

Три Жизни. Три Судьбы. Три Параллели. Две страны на Земле — США и Россия — и планета Эльдорадо.

Магия крайне избирательна. Её пути и стремления — непредсказуемы. Креольская волшба Алекс потребовала спасти три жизни вместо одного Дерека. Желание Лапрада совпало с мольбой молодой вампирши. А смертельный страх маленькой девочки и её страстное, острое желание выжить совпали с ними обоими.

Сложно сказать, что послужило толчком к грядущему, что стало вратами между мирами, а что — перемещением во времени…

— Чёрт… Лео, уйди, не дыши на меня… ты зубы никогда не чистишь…

— Алекс!!! Не могу удержать штурвал! Что происходит, где земля?!

— И где это я, блин бабушкин?

Лев мрачно урчит и издает серию рыков, говоря, что, вообще-то, они приземлились и не пора ли посмотреть на мир снаружи. В капсуле так жарко, Тераи, давай выйдем?

На плечо перетрусившего Ника ложится твердая рука, и глубокий баритон произносит в самое ухо:

— Спокойно, Ник. Земля где-то внизу…

А Джесси растерянно стоит посреди какой-то городской площади и ломает голову — куда же она всё-таки попала? Потому что народ на площади довольно странный, люди в средневековой одежде, деревянные прилавки, телеги с быками и всякое прочее… Ну ладно, к людям никаких претензий, каждый одевается как хочет, но… неподалеку спокойной рысью процокал кентавр… Бабушкин блин…

Тераи приоткрыл глаза, вокруг был теплый мрак. И вонючий, спертый воздух. Веки тяжело опустились, не в силах держать глаза открытыми, страшно хотелось спать. Лео снова толкнул его в плечо и серией коротких рыков потребовал проснуться. Тераи послушно кивнул, протянул руку и, нащупав аварийный рычаг, потянул его вбок и вниз. Грохнула створка капсулы, зашипел выходящий воздух.

Паралев поспешно выбрался наружу — несмотря на разум, он больше доверял своим кошачьим инстинктам и поэтому стремился выскочить из вонючей железной коробки… Отбежав метров на двадцать, Лео улегся на песок, вывалил язык и, щурясь на солнце, принялся ждать друга.

Тераи то бодрствовал, то уплывал куда-то в бессознании. И пока он плавал туда-сюда, память вяло копошилась вокруг последних действий. Парни приготовили хронокапсулу, подключили последние провода, подкрутили там-сям… щелкали рубильники и кнопочки, мигали всякие лампочки… Его пристегнули к креслу, Лео уложили в «ванну», обитую резинопоролоном, тоже пристегнули, но при желании лев мог легко высвободиться. На дисплее прямо перед глазами замерцали зеленые циферки — время, дата и точка перемещения. И самое главное, место-время назначения. Эти мысли заставили Тераи проснуться окончательно, он с усилием разлепил слипающиеся глаза и потряс головой, прогоняя оцепенение. Хронокапсулы очень редко использовали, на его памяти всего два раза, и первым был подопытный пёс, который, увы, ничего не мог рассказать. Второй была старая паральвица, которой рискнули пожертвовать, она благополучно вернулась из путешествия во времени, но рассказать тоже ничего не сумела, так как ничего не поняла, по её «словам», она просто куда-то съездила и всё… Так что они с Лео были третьей партией подопытных кроликов. С билетом в один конец, то есть без возврата.

Правая рука нащупала застежку на груди, непослушные пальцы с трудом отжали защелку. Двигаясь со скоростью амебы, Тераи выпутался из страховочных ремней, поднялся и, ухватившись за край люка, вытянул себя наружу. Съехав по борту, он кулем свалился на песок и в который уже раз потерял сознание. Последней его мыслью было — «да, паршивый из меня подопытный кролик…»

* * *

Земли не было. От слова «совсем».

Ник покрылся холодным потом. Он ничего не понимал. Где-то через час после того, как они покинули аэропорт, Дерек, сидевший в соседнем кресле, вдруг стал себя ощупывать — потрогал грудь, шею, почему-то озадаченно посмотрел на пилота… А сам Ник испытал странное чувство дежавю, как при раздвоении личности. И это при том, что он знал: при раздвоении человек не помнит свою вторую половину, а он, Ник, помнил обе реальности. И в одной из этих реальностей Дерек был мертв. Ник растерялся, память рвала его на две части, одна говорила за настоящее время и приборы перед ним убеждали его в том же — автопилот был настроен на Сан-Франциско. Вторая часть сознания убеждала его свернуть в открытый океан и лететь на восток, к Багамам. И лететь до последней капли горючего, пока жив Дерек. Что это? Откуда это в его памяти? И при чем тут Дерек? Он и так живой… Нет, упрямо повторила память, в будущем Дерек мертв. Взорвался вместе со своим Домом.

Прошлое и будущее сошлись в одной из трех точек бытия. Ник из прошлого и Ник из будущего соединились в Нике настоящем. Три хронопараллели пересеклись в данном промежутке пространства-времени. И сейчас всё зависело от того, куда свернет Ник. Какая именно из трех параллелей станет настоящим?

Ник задумался. Если он свернет в сторону Сан-Франциско, то вернется в исходную точку того времени, из которого они стартовали за Уильямом. Но это означает… что Дерек в будущем погибнет. Странно, откуда он это знает, вроде никогда провидцем не был… А что будет, если свернуть в океан? Едва он подумал-спросил об этом, как ему на плечо легла рука давно умершего друга, а его тихий голос шепнул на ухо, обдавая теплым дыханием:

— Спокойно, Ник. Земля где-то внизу…

Дерек? Ты жив?! Именно удивление помогло Нику принять верное решение — вот настоящее время. И его руки плавно потянули на себя штурвал, заставляя частный самолетик сменить курс. На восток.

И сразу же внизу появилось сверкающее море, а вокруг синее небо. В дверь сзади кто-то забарабанил, требуя впустить. Ник щелкнул тумблером, открывая дверь, и в кабину пилотов влетела Алекс. Бросив быстрый взгляд на Дерека, она склонилась к пилоту и посмотрела в окно, возбужденно выдохнула:

— Ух ты… получилось!

Ник и сам знал, что получилось — рядом живой Дерек, на плече теплая рука Алекс, значит, тоже живая, не вампир. Внизу море, а в нем множество пенных полос от сотен и тысяч китов, плывущих в одном и том же направлении — к Бермудскому Треугольнику. Феномен, заставивший в свое время взорваться не один блестящий ум, помнится, все СМИ бурлили вокруг одной темы: куда и зачем плывут киты, а потом как гром среди ясного неба грохнула невозможная правда — все киты исчезли из мирового океана, а Бермудский Треугольник прекратил свое существование.

И теперь у них та же цель — исчезнуть из этого мира. Ник с опаской глянул на Дерека, тот задумчиво смотрел в какую-то точку перед собой и, казалось, полностью отрешился от происходящего. Будучи честным человеком и верным товарищем, Ник робко спросил, обращаясь к Дереку:

— Ты же не против… улететь отсюда навсегда?

— Куда?.. — эхом отозвался Дерек Рейн.

— Я… не знаю, — Ник покосился на Алекс. — А куда мы летим?

— За китами, — ответила креолка, глядя вниз, на море.

— А я не против! — вдруг заявил Дерек, энергично тряхнув головой и остро взглянув на друзей. — У меня какие-то провалы в памяти, и они мне очень не нравятся… И что-то мне подсказывает, что причина их тоже не понравится. Но одно я всё-таки спрошу — от чего мы летим?

— От смерти, — хором ответили Ник и Алекс. Дерек кивнул, без труда слыша недоговоренное.

Радужный полуовал привлек их внимание издалека. Сначала это была яркая звездочка, появившаяся на горизонте, на волшебной границе моря и неба. Потом звездочка стала жемчужным пятнышком, к которой веером, со всех сторон сходились белые линии вспененной воды, оставленные хвостами китов и дельфинов. Потрясенные люди со страхом взирали на Великий морской исход. Не надо быть мудрецом, чтобы понять, что племя китообразных покидает этот мир. Чем ближе подлетал маленький самолетик, тем больше становилось радужное сияние полусферы, и наконец она выросла перед ними. Она была огромна, длиной в несколько километров. И в эту сферу вплывали сотни и тысячи китов самых разных видов и пород. Море бурлило, повсюду была белая и розовая пена… А над китами в ту же сферу слетались птицы, большей частью морские, чайки и альбатросы, но были среди них и такие пернатые, как голуби и воробьи, ласточки и соколы с ястребами. Птичий ор заглушил рев двигателей, каким-то чудом птицы ухитрялись не попасть под турбулентный поток, создаваемый винтами, благоразумно избегая самолета.

Ник сглотнул и покрепче сжал штурвал. Было всё-таки страшно лететь, не зная, что ждет их впереди… но… Дерек, Дерек же здесь, уже здесь. И назад пути больше нет, ради Дерека и Алекс нужно лететь вперед.

Радужный свет проникал под кожу и смешно щекотал там, почему-то было весело от этой щекотки, страшновато-весело… Мерно гудел мотор, небольшой воздушный экипаж, шестиместный американский самолетик с эмблемой-названием «Луна» по обоим бортам, незатейливой марки Piper PA-32, спокойно летел сквозь свет навстречу неизвестности. Никто так и не узнал, сколько времени они летели, потому что у всех часы остановились, а компас на приборном щитке словно заблудился, его магнитная стрелка слепо кружила по шкалам и неуверенно — как щенок — тыкалась туда-сюда. А потом начался ужас. Заглох мотор. И почти сразу в окна влился слепящий солнечный свет. В полной тишине самолет начал падать. В океан. Ник лихорадочно защелкал тумблерами-кнопками-рычажками, пытаясь реанимировать сдохший мотор. К счастью, это ему удалось… Ник взял штурманскую книгу, взглянул на датчик скорости, сделал несколько быстрых расчетов. Потом надел наушники.

— Центр, говорит «Фонд Луна», свободный рейс, прием.

Он переключился в режим приема и… ничего не услышал. Абсолютно ничего, даже статических помех. Проверил радиочастоту. Вернулся в режим передачи.

Режим приема. И ничего. Ник снова воззвал к диспетчерам. И снова не получил ответа. Никакого ответа.

Поначалу Ник просто ничего не мог понять. А потом испугался, по-настоящему испугался. До этого момента времени на страх у него не было. Впрочем, он еще не исчерпал все возможности. Ник перешел на аварийную радиочастоту. Снова не получил ответа. Это было за пределом понимания. Если обращаешься за помощью по аварийной радиочастоте, ответ приходит всегда.

Полностью офигевший Ник попытался ещё раз связаться на аварийной радиочастоте.

— Центр полетов, отвечайте! Немедленно отвечайте! Говорит «Фонд Луна», свободный рейс, отвечайте мне, черт бы вас побрал!

Дерек положил руку ему на плечо:

— Спокойно, Ник.

— Связи нет! — в голосе Ника послышались истеричные нотки.

— Спокойно, — повторил Дерек.

Пилот щелкнул другим переключателем.

— Видишь, коротковолновый диапазон. Станции должны перебивать друг друга, как лягушки на болоте, а стоит-то полная тишина… — тут он снова осекся. Тишина? Да, полная и абсолютная тишина стояла вот уже несколько секунд. Моторы мертво молчали. А самолет летел вниз, точно и бесповоротно в свободном падении. Где-то сзади завизжала Алекс.

* * *

Растерянная Женя первое, что сделала, это нашла ближайшую стенку, к которой можно было бы прислониться — ноги дрожали, знаете ли… А так как рядом со стеной обнаружилась и крепкая деревянная скамейка, то на неё Женя и опустилась. И вовремя, надо сказать, ноги уже откровенно подкашивались от страха. Сев на скамейку, девочка крепенько вцепилась руками в брусья и отчаянно, до слез и красных точек, зажмурилась. Произошла какая-то запредельная чушь. Очнулась она на столе, распятая эластичными ремнями за руки и ноги. Жуткая бестеневая лампа над головой и кипенно-белые и даже на вид стерильные стены вмиг подсказали ей, что она находится в операционной. Дико болела стукнутая голова и, почему-то, шея. Немножко подташнивало. Белые стены и лампа вызывали омерзение, и девочка вынужденно закрыла глаза. Когда рядом раздались голоса, она внимательно прислушалась.

— Объект номер девять. Ребёнок женского пола, восемь лет. Задача — вскрыть и извлечь внутренние органы.

— Понял. Приступаем.

— Наркоз готов? Давайте…

Из этой белиберды Женя мало что поняла, пришлось срочно открыть глаза. Сверкающий скальпель моментально разъяснил ей, что значит «вскрыть и извлечь». Воистину, язык ножа не нуждается в переводе, он везде известен. Девчоночий визг заполнил всю палату, дяди в белых халатах, шапочках и стерильных масках дружно шарахнулись прочь от стола, зажимая уши. Но почти сразу опомнившись, они накинулись на орущую девочку, прижали к столу. Один из них рявкнул:

— Да вкатите уже наркоз!

Острая боль пронзила предплечье, Женя взвыла. Мужики, ругаясь, отошли. Надо было подождать, пока действие наркоза не начнется. Но организм, он такое чудо… иногда он такие чудеса откалывает. Убедившись, что она одна, Женя с усилием выдрала руку из фиксатора и уже свободной рукой отодрала остальные три липучки. Её взбесившийся адреналин без остатка растворил в крови бесполезный наркоз, да-да, и такое бывает, так что сна у девочки ни в одном глазу не было.** Свою одежду она нашла в коридоре на больничной кушетке: пятнистая майка, синие джинсы и тапочки. Торопливо одевшись, Женя ринулась по коридору в конец, к дверям. Нужно было спасаться. Но в следующем, более широком холле её встретили те же «доктора» и охранник. Три голоса рявкнули:

— Стой, ты куда?

— Задержать!

— Охрана, держи её!

Не разобравшись с бухты-барахты, толстый палестинец, не понимая по-русски, вынул из кобуры табельное оружие…

Вот тут-то всё и произошло. Дикая, невозможная чушь, по мнению Жени. Грохнул выстрел, сверкнула молния (откуда бы, интересно?), и она оказалась здесь, на странной площади с кентаврами.

Когда Тераи очнулся, над миром уже стоял ранний вечер. Лео обнаружился рядом, его овальные, не по-звериному умные желтые глаза внимательно смотрели на него. Тераи приподнял брови. Лео вытянул губы и издал тихое:

— Вууу-у-у-о-о…

— Со мной всё в порядке, Лео, правда… — серьезно ответил олимпиец. Протянув руку, он запустил пальцы в короткую, но очень густую и пышную гриву. Лео был огромен, типичный представитель кенийского льва, светло-желтый, мощный и тяжелый. С ленивой «волочащейся» походкой, когда при ходьбе он как бы подволакивал лапы, словно устал шагать… Кроме того, Лео был очень разговорчив, на ходу он всегда постанывал и «охал», изредка порыкивал, комментируя происходящее вокруг.

Ну, раз сказал, что всё в порядке… значит, надо доказать. Тераи сперва сел, прислушиваясь к себе. Он не знал, что должно было происходить при перемещении во времени и пространстве, может быть, их с Лео вообще на атомы расщепило? Но, судя по ощущениям, с ним все было нормально, если не считать, что тело слегка затекло от долгого неподвижного лежания.

Мужчина поднялся. И только теперь осмотрелся, наконец-то заинтересовавшись тем, куда их занесло… Узенькая полоска пляжа с желтым песочком, обрамленная с одной стороны зелеными джунглями и синей гладью моря с другой. Самая стандартная картина необитаемых островов, коих он насмотрелся за свою жизнь на сотнях тысяч самых разных планет. Почему-то пляжи везде были одинаковы, что на Земле, что на Офире, Поллуксе, Ганимеде и прочих… Наверное, это потому, что вода и ветер во всех мирах исполняют одну и ту же функцию — перетирают камни и выветривают скалы. Здесь песок был похож на земной — желтенький и блестящий, с вкраплениями кварца. Море оказалось соленым, пальмы — обыкновенными. Правда, кроме пальм, здесь росли ещё пихты и кедры.

Хронокапсула тяжело притопилась в песок, и Тераи, поняв, что она скоро совсем исчезнет в зыбучих песках, поспешил забраться в неё и вынести всё необходимое наружу. Стратегический сухпай и аптечку. Вытащил и с запоздалым испугом смотрел, как капсула тонет в грунте, исчезая навсегда. Осталось непонятным — почему она раньше не утонула, вместе с ним… Создавалось даже жуткое впечатление, что местная почва специально ждала, когда космический челнок покинут живые.

Лео поднял огромную голову и глухо рыкнул, округлив глаза. Тераи встревоженно проследил за его взглядом… Вдали над морем что-то летело. Прошла целая вечность длиной в секунду, прежде чем неопознанный летающий объект превратился в древний самолет полузабытой марки «пайпер». В полной и жуткой тишине, без привычного звука моторов, он просто рухнул с неба прямо в джунгли. Отдаленный гул и треск сообщили о том, что самолетик настоящий и упал на деревья. Переглянувшись с Лео, Тераи хорошим кроссом рванул в лес. Возможно, там есть пострадавшие и им нужна будет помощь.

* * *

Женя сидела на лавочке до тех пор, пока руки и ноги не перестали дрожать, а в груди не успокоилось бешено скачущее сердце. Но и потом, придя в себя, девочка не спешила вставать с насиженного места, а лишь молча смотрела по сторонам, пытаясь хотя бы приблизительно понять, куда она попала. Ну… улочка как улочка, ярмарочная площадь неподалеку, за спиной — невысокая изгородь из серых мшистых камней, за ней домик одноэтажный, тоже вроде каменный… с ажурной крышей. Хм, а во время дождя там, наверное, всё заливает? Нелогичный какой-то домик.

По улице проходили люди, бросая заинтересованные взгляды на девочку в странной одёжке — узенькие брючки и пестрая маечка. Впрочем, их одежда для Жени тоже была странной: длинные платья и юбки на женщинах и простые рубахи из небеленого полотна и кожаные штаны на мужчинах. Да ещё и кентавры, цокающие мимо… бабушкин блин, эти-то откуда?! Ну они-то, допустим, как раз очень даже отсюда, — вкрался в голову ехидный голосок Джессики-американки, — это ты невесть откуда свалилась.

Очередной прохожий с желтой собакой притормозил, глянул на девочку и сел на другой конец скамейки, пёс деловито юркнул под лавку. С минуту-другую мужик внимательно рассматривал девочку, отчего та страшно нервничала и прикидывала пути для возможного отступления — черт его знает, этого незнакомого дядю, вдруг снова похитить захочет? Да и внешность у него самая та… бандитская: длинные волосы до плеч, на правом глазу черная повязка, ни дать ни взять — пират! Напружиненная малышка почти не вздрогнула, когда мужчина обратился к ней.

— Здравствуй, маленькая леди. Ты странно одета, как люди из-за Моря.

Из этой фразы Женя поняла только приветствие, поэтому она коротко кивнула на первое и решила отмолчаться на второе. Мужик почесал щеку и показал на себя:

— Я Майкл.

Нерусское какое-то имя. Девочка озадаченно глянула на его широкое лицо — вроде он по-русски говорит, но имя назвал иностранное. А раз так, то кто ей мешает поступить так же? И она нехотя назвала себя:

— Джесси.

Мужчина кивнул и ткнул пальцем в скамейку:

— А это Бен.

Из-под лавки высунулась острая мордочка небольшой лайки; стрельнув по девочке голубыми глазами, собака скрылась обратно. Дальше мужчина задал стандартный вопрос, который задают все без исключения взрослые:

— Где твои родители?

Женя горестно задумалась — ну скажет она, что сирота, так ведь, чего доброго, этот мужик решит, что за неё некому отвечать… А она одна и неизвестно где. Опустив голову, невнятно пробормотала:

— Я потерялась… голова болит, меня кто-то ударил…

К её эгоистичному облегчению, мужик забеспокоился. Вот и ладно, пусть переживает, зато она целее будет…

— Да ты что, маленькая леди? Что случилось, кто ударил? Куда?

И граблей своей её макушку ощупывает, проверяет. В единственном синем глазу столько беспокойства и тревоги за неё, что на какой-то краткий миг Жене становится стыдно, но она тут же его подавила и затолкала поглубже — ничего-ничего, пусть поволнуется, она маленькая и о ней взрослым просто положено заботиться. А в том, что этот человек о ней позаботится, Женя понимала по его поведению, значит, и дальше ведем себя так — изображаем потеряшку без памяти.

Майкл отвел Женю, как он выразился, к другу, у которого он гостил. Дом без крыши, цвета дерева, на поверку вблизи оказался деревянным, вернее, выращенным из дерева… в общем, продолжаются чудеса. Женя даже задумывалась несколько раз — а не падала ли она в кроличью норку, подобно Алисе? Потому что она, судя по всему, находилась в стране чудес. Но память её подсказывала, что нет, ни в какие норы она не падала. Её сюда перенесла какая-то сила. Но временами Женя вспоминала последние миги ТАМ, и последнее, что она тогда слышала — это выстрел из пистолета и высверк молнии перед ТЕМ. И наконец детская психика не выдержала. Глубокой ночью девочка проснулась от собственных криков… В спаленку вбежал Майкл, поставил светящийся фиал на прикроватный столик, а сам склонился над ребёнком.

— Джесси, маленькая, что случилось?..

Детские руки сомкнулись на шее Майкла, мокрый нос ткнулся в щеку, и с плачем вырвался вопрос:

— А я живая, дядя Майкл?

Майкл растерянно уселся на постель, сгреб малышку к себе на колени, покрепче закутал в одеяло и, спрятав её получше на груди, тихо спросил:

— Ты что? К чему такой вопрос, маленькая?

— В меня стреляли… — всхлипнула Женя, подумала и заревела. — Я думаю, меня там убили…

Майкл тихо, успокаивающе зашипел и стал её укачивать. А потом негромко запел хрипловатым, чуть дрожащим голосом:

Тьма драконом на дом наползает,

Гаснут яркого солнца лучи,

Сон волшебный в терем влетает,

Сказкой он обернется в ночи.

И рогатый конёк будет мчаться

По холмам и дорогам лесным,

Чтоб ты с чудом смогла повстречаться,

Поболтать с духом рек водяным.

Замер мир в ожидании чуда,

Надо глазки закрыть, баю-бай,

Спят в шкафу кукла, мишка, посуда,

Сказка шепчет: «Скорей засыпай».

Песня ли, теплые объятия, а может, и всё вместе, но Женя пригрелась и, устав от слёз, заснула. И Майкл так и не решился спустить её с рук, просидел всю ночь, прислонившись к спинке кровати и оберегая сон девочки. Лишь перед рассветом, когда сон самый крепкий, он смог уложить её в постель и покинуть комнату.

Завеса тайны немного приоткрылась на утренней трапезе, так здесь назывался завтрак. Женя ела картофельное пюре с поджаренным хлебом, Майкл потягивал травяной чай, одуряюще пахнущий мятой. Друг Майкла и хозяин дома, Чарли, вышел во двор с кем-то поговорить. Вернулся он с новостями.

— У последнего острова в Архипелаге на Рубиновом вулкане обнаружена группа людей, одетых, как она… — Чарли кивнул на девочку. — Может, она от них отбилась?

Мужчины вопросительно уставились на девочку. Женя понятия не имела ни о каких людях, одетых, как она, но на всякий случай согласно закивала. И тут же замотала головой, отрицая:

— Нет-нет, а вдруг это те, кто меня убить хотел?

— А что за люди? — додумался спросить Майкл. Чарли пожал плечами:

— Четверо мужчин, две женщины, с ними маленькая девочка и желтый вандар. Во всяком случае, так доложили наши разведчики… между прочим, у них там паника, девчонка потерялась, убежала от мамы с истерикой какой-то…

— Джесси, — Майкл строго посмотрел на Женю. — Ты ничего не хочешь объяснить?

Ошарашенная Женя лишь растерянно помотала головой, начиная опасаться, что у неё с рассудком что-то не то. А в следующую секунду её охватило возбуждение — а что, если в этой реальности у неё есть семья? Семья, о которой она не помнит. Это же страна чудес, неужели в ней не могут исполниться мечты и у неё наконец-то появились родители, мама и папа! Ведь может же такое быть, что её убили ТАМ и она воскресла здесь, в этом мире, где у неё есть семья?! Сейчас Женя была готова поверить во что угодно, в реинкарнацию, переселение душ и прочие фантазии, о которых она много-много раз слышала.

Она вскочила, распахнув свои глазищи и звонко спросила:

— Вы меня с собой возьмете?

Два друга, Чарли и Майкл, с высоты своего роста посмотрели на малышку, молча переглянулись и синхронно пожали плечами.

— А почему бы и нет, пусть с нами едет… — согласился Чарли, синеглазый верзила с гривой черных волос.

Меньше чем через час они собрались, Женю приодели в местную одежду, экипировали её по-походному, даже заплечный мешочек дали. И отправились на причал, где их ждал парусный корабль. Пока плыли до Рубинового острова, Женя удовлетворяла свое любопытство. Мир, в который она попала, называется Балинор. Разведчиками оказались птицы, которые и заметили тех людей на острове. Чарли и Майкл входят в бригаду ворлоков, островных спасателей, их корабли дрейфуют среди последних островов в архипелаге, носящего название Одинокие острова. В этой зоне очень высокая активность вулканов и временами кто-нибудь попадает в беду. А с тех пор, как ушло Жемчужное море, здесь стало куда спокойнее, чем раньше, когда из-за Моря приплывали опустевшие корабли.

— Это было напряженное время, — рассказывал Майкл, — что ни год, так обязательно какой-нибудь корабль приблудится, и ладно бы парусник… так нет же, обычно это были железные корыта высотой с меллорн. Лэрг знает, чего стоило на них забраться и спустить с борта собак, кошек и лошадей… Но с тех пор, как врата закрылись с приходом последней принцессы, настал такой покой, такая тишина. Все просто вздохнули полной грудью.

Особенно сильно Женю впечатлило наличие двух ночных спутников — в небе Балинора сияли две луны, что было совсем удивительно. Сколько ни вспоминала девочка прочитанных сказок и услышанных историй, ни в одной из них она не могла припомнить, чтобы в небе светили сразу месяц и луна…

Ну вот, наконец, и нужный остров, он выглядит как картинка на сувенирной открытке — зеленая горка вулкана в окружении джунглей и песчаного пляжа. На берегу стояли три человека и отчаянно махали руками. Корабль спасателей стал на якорь, с его борта спустили шлюпку, Чарли и Майкл сели на весла, третий член отряда, Дымок — за руль, а Женя устремилась на нос, жадно всматриваясь в три фигуры на берегу. Причалили, скрипнули весла в уключинах, пружинисто выпрыгнул из лодки Бен, желтый пёс Майкла. Следом покинули шлюпку мужчины, Майкл перенес на берег Женю.

— Здравствуйте, — обратился к ним Чарли. — Что у вас случилось?

Мелкий и какой-то квадратный парень взволнованно ответил:

— Наш самолет упал в джунглях. Наш друг сильно пострадал, уже третий день не приходит в сознание. И пропала Кэт. Испугалась двух лун, закричала, что такого быть не может, и убежала. Тераи с Лео её второй день ищут…

— Вот эту? — спросил Майкл, выдвигая вперед Женю. Квадратный парень переглянулся с негритянкой и тощим мужиком в черной сутане священника, развел руками и покачал головой.

— Нет, это не Кэтрин. Кэти совсем другая, она повыше и у неё голубые глаза.

Что ж… чего-то подобного Женя ожидала, поэтому постаралась подавить разочарование и не расстраиваться особенно сильно. Главное, что эти люди не её похитители…

Сходили во временный лагерь потерпевших крушение, доставили на носилках на берег Дерека, крупного мужчину с резкими чертами лица и совершенно седыми волосами. С ними пришла Рэйчел, мама сбежавшей Кэтрин. Дымок взял у неё дочкин шарфик и вместе с Беном ушел в лес на поиски девочки. Чарли и Майкл занялись переправкой Дерека на корабль.

Прошло немало времени, прежде чем из зеленой стены джунглей вышли Тераи и Дымок с девочкой на руках, а позади них шагали лев и собака. И стоя на корме, Женя печально смотрела на удаляющийся остров Надежды, как она про себя назвала его. Подошел и встал рядом Майкл. Помолчав, он положил большую руку на хрупкое плечо малышки и тихо произнес:

— Ты не отчаивайся, Джесси. Здесь ещё есть люди из-за Моря, они живут в Ривенделле. Мы поможем тебе добраться до них, обещаю, Джесси, ты ещё найдешь своих родителей…

Признаваться в том, что она сирота, Жене было уже попросту неловко. Смущенно и виновато она выслушала подбадривающие слова Майкла и затосковала — а она-то надеялась… На какой-то короткий миг она поверила, что здесь её ждут родители. Но увы, этот волшебный миг оказался иллюзией, дивная сказка обернулась горькой правдой жизни — чудес не бывает.

Да и Рэйчел в роли мамы ей не понравилась — суматошная и какая-то нервная блондиночка, увидела Кэт и давай её тискать, целовать и душить, обливая слезами, охами и вздохами. Женя аж скривилась — фуй, не надо ей такой сопливой любови…

Кэт только глазки воздела, терпеливо снося мамину ласку, привыкла, что поделать.

Позже, когда кораблик несся по морю на всех парусах, островитяне принялись знакомиться и расспрашивать — что это за место и почему на небе две луны? Квадратный паренек, метр с кепкой который, звался Ником, святоша — отец Филипп Кэллахен, негритянка Алекс Моро, мама и дочка — Рэйчел и Кэтрин Корриган, а их бессознательного шефа зовут Дерек Рейн. Двухметровый смуглый дядя со львом держался на отшибе и звался Тераи Лапрадом. Узнав, что здешний мир называется Балинор, островитяне-темпонавты офигели. Кэт снова ударилась в истерику, начала кричать, что она хочет назад, домой в Сан-Франциско, что это неправильный мир, что здесь живут духи и демоны! Отец Филипп перекрестился и забормотал молитвы, перебирая костяные четки с крестиком. Ник нервно засмеялся и выдавил, что, мол, с демонами они и так хорошо справляются, просто у них немножко работы прибавится, вот и всё. Кэтрин посмотрела на него, как на идиота, и авторитетно заявила, что с местными демонами их обычные трюки не пройдут, потому что здешние демоны этим миром управляют. Как Бог — Землей. Воевать с богами членам Дома «Наследие» доселе не приходилось, и они насторожились.

Тераи в дискуссии не встревал, он сидел на бухте канатов и лениво вычесывал гриву Лео, отметив попутно, что из неё исчезли все паразиты. Любопытная Женя крутилась поблизости, девочку буквально распирало от желания подойти и погладить огромного живого льва. До сих пор она только пыльное чучело в музее видела, но даже и тот плешивый и почти облысевший лев с деревянными зубами её круто впечатлил, он же был выше неё ростом!!! А тут настоящий живой лёва!

Тераи видел её, видел её горящие нетерпением глазки, видел, как она жадно смотрит на льва… Прочесав и уложив последнюю прядку, олимпиец хитро посмотрел на девочку и приглашающе кивнул. Тихонечко взвизгнув, Женя кинулась к ним, с восторгом погладила широкий нос Лео и пропала окончательно. Лёвушка, живой, настоящий! Я тебя люблю… Обняла за шею и полностью утонула в густой гриве. Она даже стишок на радостях сложила, который от души сейчас неумело и продекламировала:

Дитя песков и солнца-янтаря:

Лев желтогривый, ты красив и мощен,

Ты благороден, ты под стать царям,

Шаг твой велик, и тверд, и судьбоносен…

И имя — Лео, ты разумный паралев…

Свести знакомство я с тобою рада!

Сердца и души покоряешь королев,

О дивный зверь с планеты Эльдорадо.

Лев благодарно слушал, довольно жмурился и ласково ворчал. Детей он редко видел в своей жизни, и мало кто из них трепетал от встречи с ним… то есть трепетали, но от страха, паральвы были широко известны в параллели Эльдорадо. Печально известны.

Александре Моро срочно понадобился компьютер, ей приспичило узнать, что такое Балинор и где он находится. Но в пределах досягаемости и на паруснике компьютера не оказалось, и креолке пришлось удовольствоваться собственной памятью. Собственная память ехидно доложила, что о Балиноре она как раз ничего не читала. Было довольно забавно смотреть, как по палубе носится туда-сюда растрепанная негритянка и, сдувая с лица кудрявую прядь, ко всем пристает с вопросами:

— А что такое Балинор?

— А где можно прочитать про Балинор?

— А какое тут время и летоисчисление?

— А какие здесь флора и фауна?

На последний вопрос ей, как ни странно, ответило море. Справа по борту вскипела и вспенилась вода, и вынырнул местный кит — базилозавр — во всей своей мощи и величии. Бесконечно долго он тянул вдоль парусника свои тридцать с лишним метров, поражая воображение современных людей, которые редко-редко найдут кое-где в раскопках древнего моря фрагмент кости ископаемого пракита…

Больше у Алекс вопросов не было.

Натискавшись и наласкавшись о большого плюшевого котю, Женя отправилась искать Кэт. Девочка нуждалась в ровеснице. А кроме этой синеглазки, на корабле детей больше не было, и Женя решила познакомиться и, возможно, подружиться с маленькой американкой. В её поисках Женя обошла верхнюю палубу, заглянула на полубак, потом на камбуз, где ей приветливо улыбнулся кок. Спустилась в трюм, цепляясь за пиллерс, и пошла по коридору, поглядывая вверх, на просмолённые балки бимса. Жене всё было интересно, и, пока плыли к острову, она сверху донизу облазила корабль и разузнала все названия его строения. Ища Кэтрин, Женя открывала все двери и заглядывала в каждую каюту. Наконец её поиски увенчались успехом — Кэтрин нашлась в самом конце кормы, на юте. Забившись в самый дальний уголок кают-компании, маленькая американка предавалась чернейшей меланхолии: сложившись в позу эмбриона и спрятав лицо в коленях, девочка горько плакала. Женя сразу поняла, что она не вовремя. Нерешительно потоптавшись, она решила не мешать и собралась деликатно уйти, но тут Кэт, очевидно, почувствовала чужое присутствие и подняла голову от колен. Увидев Женю, она поспешно вытерла слезы и шмыгнула носом.

— Я не хотела мешать, — повинилась Женя.

— Ничего, я уже всё… — грустно ответила Кэт.

Женя присела рядом. Кэт посопела, попыхтела и принялась жаловаться:

— Ну зачем я рассказала Аликс о своих снах? Они же у меня иногда пророческие…

— А что тебе снилось? — подтолкнула Женя замолчавшую Кэт.

— Снился старинный парусник. Три короны. Какие-то длинноволосые люди, похожие на эльфов из картинки в книжке сказок. И дернуло же меня за язык рассказать всё Аликс, я же не знала, что она придумает создать ар-те-факт для перемещения во времени…

Женя потрясенно округлила глаза, лихорадочно обдумывая сказанное — вот оно! Перемещение во времени!

— Мне было одиннадцать, считай почти взрослая, у меня даже грудь появилась… ну, почти появилась, — продолжала скулить Кэт. — А тут бум — и мне снова восемь… Так нечестно!

— Значит… значит, это твои вещие сны спасли меня от смерти? — медленно и напряженно спросила Женя.

— Ты о чем? — растерялась Кэт. Женя сделала равнодушный вид и заболтала ногами. И как можно независимо сообщила:

— Меня перенесло в этот мир в тот момент, когда в меня стреляли из пистолета.

У Кэтрин сам собой раскрылся ротик и сделался такой потешно-ошеломленный вид, что Женя чуть не рассмеялась. Но она сдержала свои эмоции и деланно-чопорно произнесла:

— Так что спасибо тебе, Катя, за то, что подала Александре такую замечательную идею, — помолчала и добавила с чувством: — Я уже пулю видела! Вот прямо перед носом.

В ажиотаже Женя даже пальцем на свой нос показала. Кэтрин вздохнула и опустила голову, упрямо надув губки.

— Всё равно, мне жалко возвращаться назад во времени, это значит, что мне снова придется расти!

— А зачем Александре понадобилось строить машину времени? — из вежливости поинтересовалась Женя.

— Чтобы спасти Дерека, — равнодушно пожала плечами Кэт.

— Так это же хорошо… — слегка растерялась Женя от Катькиного безразличия.

— А я его ненавижу, — помрачнела Кэт. — Он к маме подкатывался, целовался с ней, представляешь? Какая мерзость… Мама моему папе чуть не изменила.

— Оу… — понимающе протянула Женя. Кэтрин закивала.

— Ну да. Столько лет папе верность хранила, а тут… Захожу в гостиную, а они на балконе… целуются. Фу-у-у.

Женя насторожилась:

— А где был твой папа?

— А он давно умер, я совсем маленькая была, всего шесть лет… Вот, теперь понимаешь, как мне было обидно?

Тут, видимо, Кэт снова себя зажалела, потому что опять сложилась пополам и заскулила:

— Лучше бы Аликс перенесла нас в то время, когда папочка и Конни были живы!..

Женя сочла нужным ретироваться. Это горе личное, и его лучше оплакивать в одиночку. Снова проходя по коридору, Женя заглянула в каюту, в которой спасатели устроили Дерека. Заметив, что в ней находится священник, девочка зашла и робко приблизилась к койке, до сих пор она священников видела только по телевизору и все они были тучными попа́ми с окладистыми бородами, а такого, безбородого и тонкого, Женя увидела в первый раз. С опаской посмотрев на лежащего на койке седого мужчину, девочка застенчиво обратилась к святому отцу, сидящему на стуле возле больного с молитвенником в руках.

— Простите, можно спросить?

Молитвенник опустился на колени, взгляд синих глаз поднялся к лицу Жени. Вопросительный. Малышка осмелела.

— Мне сказали, что вы, чтобы спасти его… совершили прыжок в прошлое. Это так странно, такая необычная история спасения. Вы мне не расскажете, для чего вам пришлось прыгать назад во времени? И как вы его спасли? Расскажите мне, ну пожалуйста…

Отец Филипп пожевал нижнюю губу и нехотя ответил:

— Лично меня никто не спрашивал. Меня, Рэйчел и Кэт поставили перед фактом, а вся эта идея принадлежит Алекс. Это она всё придумала. Понимаешь… Дерек какое-то время был уже мертв, его утрата была очень тяжела для нас. Дерека одолели пророческие видения о том, как силы зла готовятся вырваться из портала, который, оказывается, находился в подземелье замка «Наследие». Дерек решил уничтожить портал вместе с замком. С помощью Ника он заминировал подземелье, выманил всех остальных членов нашего сан-францисского дома наружу, а сам остался лицом к лицу с силами Тьмы. Это был сильный взрыв и быстрая смерть. Нам всем очень не хватало Дерека, мы все переживали, но хуже всего было Алекс… — тут Филипп понизил голос до шепота. — Ведь она была вампиром, и эмпатически она сильнее всех страдала. Она больше всех нас любила Дерека, этот человек много раз спасал наши жизни.

Женя, завороженная рассказом, даже не заметила, как забралась к отцу Филиппу на колени и жадно всматривалась в его длинное лошадиное лицо, боясь пропустить хоть слово, а священник неторопливо потек речью дальше:

— Алекс много лет потратила на поиски и создание аномального артефакта, с помощью которого можно было бы переместиться назад во времени, это стало её… навязчивой идеей, прости, малышка, я чуть не сказал, идея-фикс…

Девочка молча прижалась к нему и шепнула:

— А что было потом?..

— Потом?.. Потом надо было найти такое место, в котором мы точно не могли бы столкнуться сами с собой. Ты знаешь, что такое парадокс? А так как их много, связанных с путешествиями во времени, то остановлюсь на одной, самой подходящей версии: отправляясь в славное прошлое из ужасного будущего и пытаясь изменить его, герой в итоге сам становится причиной своих (или всеобщих) бед. Нечто аналогичное может происходить и в позитивном контексте — сказочный помощник, направляющий сюжет, оказывается самим героем, пришедшим из будущего и обеспечивающим верный ход событий. Эту логику развития происходящего сложно назвать парадоксом: так называемая временная петля здесь замкнута и всё происходит ровно так, как и должно быть, но в контексте взаимодействия причины и следствия человеческий мозг всё равно не может отрицательно воспринимать эту ситуацию, как парадоксальную. А вот у нас всё произошло наоборот. Нам нужно было отправиться в прошлое не для спасения будущего, а для того, чтобы просто спасти одного человека. И для этого нам нужен был мир, в котором нет временной петли и нас. Тот мир, в котором нас никогда не было, это единственный способ сохранить настоящее время в обоих мирах… Я, наверное, путано объясняю?

— Нет, — покачала головой Женя, — всё понятно.

А ещё она поняла, что Кэтрин — эгоистка, жалеет о своём возрасте, цепляется за призрака-отца, не давая маме начать новую жизнь с любимым человеком. Вот если бы у неё была одинокая мама, она б сама ей папу, тьфу, мужа нашла и сосватала. Женя посмотрела на лицо лежащего мужчины, потом на отца Филиппа.

— Он поправится?

— Надеюсь, что да. Нас всех здорово тряхнуло, когда самолет упал, Ник-то пристегнут был, а Дерека выбросило сквозь ветровое стекло… Он в коме. Надо бы его поскорей в больницу доставить, Рэйчел говорит, чем скорее Дерека врачи осмотрят, тем больше шансов на его выздоровление.

Тут их прервали, в каюту заглянула Алекс и позвала отца Филиппа для какого-то совещания, тот ссадил девочку с колен, встал со стула и покинул помещение. Женя подошла к койке, внимательно вглядываясь в лицо спящего, на носу и щеке у него были ссадины и царапины. Выбросило сквозь ветровое стекло… как это страшно, наверное. Девочка робко взяла его большую руку, расслабленно лежащую поверх одеяла. Оглянулась на дверь и тихо заговорила:

— Поправляйтесь, пожалуйста, дядя Дерек. Они так старались вас спасти… и я теперь знаю, что это из-за вас… э-э-э… что-то произошло и меня вырвало из когтей смерти. Это из-за вас меня вытянуло из-под пули… честно, я её видела, она перед глазами была. Дядя Дерек, вы же поправитесь, правда? А на Кэтрин не обращайте внимания, она — дура. Она сама не понимает, от чего отказывается… ну и пусть. Живой папа намного лучше папы-привидения, живого папочку обнять можно. Вот у меня никогда-никогда никого не было, ни мамы, ни папы, и мне их очень не хватает… Вы знаете… здесь у меня был момент, когда я поверила, по-настоящему поверила, что они у меня есть. Но это оказалось неправдой. Ну и хорошо, наверное, мне не очень хочется, чтобы тётя Рэйчел была моей мамой, а сестрой — вредная Катька.

И долго ещё раздавался в корабельной комнатке детский голосок, бормочущий всякую нежную и наивную чушь. А Дерек Рейн спал. И его сон был неглубок, краем сознания он ощущал детскую ладошку в своей руке и временами слышал голос маленькой девочки. И слегка удивлялся — на Кэтрин это было непохоже, неспособна она проявлять свои чувства. Но это был ребёнок, маленькая девочка, и она звала его. Кто ты, малышка? Что с тобой случилось, почему ты зовешь меня? Тебе нужна помощь? Подожди… я сейчас встану и приду, ты подожди меня, я сейчас…

Заснувшее сознание Дерека пробуждалось из коматозного плена. Дерек отчаянно рвался на голос, на детский призыв о помощи. Надо проснуться, встать, его зовут, он кому-то нужен…

Корабль достаточно быстро добрался до ближайшего порта. Гости-темпонавты смотрели на проплывающие мимо материки и не верили, что это на самом деле острова.

В порту Руслана острова Грингертнера носилки с Дереком бережно снесли на берег и со всеми предосторожностями доставили в дом, где для него срочно приготовили комнату. Рэйчел почему-то испытала страшный приступ ксенофобии, увидев среди встречающих каких-то странных крылатых созданий. Совершенно жуткие, похожие на химер, они заметно отличались от простых эльфов… впрочем, и сами эльфы заставляли нервничать — как-то неуютно было сознавать, что, кроме человеческой, существует ещё несколько разумных рас.

Женя держалась рядом с Майклом, и таким образом она вместе с ним оказалась в центре всех событий.

Высокий эльф с серыми крыльями по имени Гленорм позвал какого-то патронуса, и, к изумлению Жени и всех остальных, из воздуха проявилась-соткалась серебристая фигура летучей мыши, которую Гленорм послал в Ривенделл за Михаэлем.

Странная штука — время. Время — бесповоротно, его нельзя повернуть вспять, оно идет только вперед, и никакими силами — назад. Время текуче, время беспощадно, время равнодушно. Оно одинаково для всех и разно для каждого.

В мире Алекс прошло много лет со дня гибели Дерека, в мире Балинор прошло то же время с момента закрытия Врат между мирами. Темпонавты совершили прыжок в прошлое на три года назад, но каким-то непостижимым образом оказались в Балиноре настоящего времени. Как такое произошло? А вот так, смотрите дальше…

Как только корабль исчез за горизонтом, Рубиновый остров начал таять. Страж границы Балинора исполнил свою миссию, принял в свое лоно пришельцев-иномирян, тщательно прощупал и прочистил всех, убрал из гривы льва всех посторонних паразитов, удалил из девчонки нежелательных гельминтов-глистов — нечего сюда всякую заразу тащить! — и старательно срастил трещину в шее мужика, вылетевшего сквозь лобовое стекло. А теперь, когда они, наконец, убрались, можно заняться главным — убрать отсюда лишний мусор. Лишним мусором были покоцанный самолетик и космический челнок. И чтобы убрать их, ранкориал, принявший образ острова, что называется, ушел в туман. Растворился-расщепился на атомы, рассеивая в нигде-и-никогда частички чужеродного металла.

Именно он подкорректировал время появления пришельцев в Балиноре. Потому что время должно идти только вперед, а не вкривь и вкось, как душе темпонавтов пожелается. Тоже мне придумали, скакать туда-сюда… И пока Тераи выволакивал из самолетика пострадавших людей, пока искали Дерека, улетевшего сквозь стекло, пока зализывали раны и делали то-сё, блуждающий островок-ранкориал аккуратно проделывал всё вышеописанное и корректировал-подгонял время-место-событие в одну точку, с которой должно было начаться следующее время в данном мире — в Балиноре. Настоящее Здесь и Сейчас.

Произведя утилизацию и сочтя задачу выполненной, в небе над тем местом, где ранее незыблемо лежал вулканический остров, распахнулись два крыла и гигантский ранкориал, Страж Балинора придирчиво оглядел морскую поверхность и, убедившись, что всё в порядке, беззвучно растворился в небе.

К чему эти подробности? А чтобы у вас вопросов не возникало насчет того, что последует далее…

Женя очень интересовалась всеми новыми чудесами вокруг. С горящими от восторга глазами она шныряла повсюду, нечаянно путаясь у всех под ногами и заставляя о себя спотыкаться. Но Майкл, Чарли, да и эльфы тоже лишь добродушно улыбались, аккуратно перешагивали через девчушку или обходили её стороной, ни на йоту не сердясь. А девочка никак не успокаивалась, то начнет кружить вокруг крылатого дяди, изнывая от желания потрогать хоть мизинчиком самый-самый краешек крыла, то за эльфом каким увяжется с той же целью — потрогать заостренное эльфячье ухо…

Что интересно, от Жени не отставала Алекс, она вела себя точно так же, словно впала в детство. Восторженная и очарованная, как ребёнок, она везде носилась и ко всем приставала. Рэйчел качала головой, наблюдая за чудачествами подруги. Ник шарахался по округе, тоскуя по машинкам, пистолетикам и полевым биноклям, коих очень не хватало спецназовцу и бывшему морскому котику… Отец Филипп молился Богу. Кэтрин следила за Женей, прикидывая, годится ли она в подружки или лучше подождать, когда появятся другие дети, с которыми можно будет наладить контакт и подружиться. Дерек спал. Тераи кайфовал, вычесывая гриву Лео, ему не о чем было переживать и беспокоиться, свою задачу он выполнил — переправил льва в безопасное место — и теперь просто плыл по течению, свободно, как щепочка, брошенная в неспешно текущую реку.

Появление дракона возбудило всех. В небе распахнулись два крыла… и из ниоткуда возник огромный зверь, несущий в лапах транспортную кабину. Очень красиво по широкой спирали дракон снизился и бережно поставил кабинку. Откинувшись наружу, открылась дверь, и из недр вагона выпрыгнули два человека. Встрепанный мужчина лет сорока и юноша где-то около двадцати лет на вид. Майкл приветственно махнул рукой и шагнул навстречу.

— Михаэль, Гарри, наконец-то!

— Что у вас тут случилось? — ворчливо спросил Михаэль.

— Путешественники во времени у нас случились, — объяснил Майкл.

— О… чудесно… — буркнул Михаэль.

— Что, кого-то расщепило? — встревожился паренек, идущий сзади.

— Да нет, все целые, — отмахнулся Майкл. — Просто посадка вышла неудачной. Самолет у них в небе обесточился и рухнул на деревья…

Новоприбывшие скрылись в доме, а Женя, завороженная ещё одним чудом этого мира, не отрываясь, жадно смотрела на дракона. Остальные — аналогично. Правда, Рэйчел вскоре опомнилась и ушла в дом, как-никак она врач и должна быть рядом с пациентом.

Дракон, тонкий и гибкий, приятного сливочного цвета, горделиво сидел на крыше кабины в классической кошачьей позе, поджав под себя лапы и вытянув шею и хвост. Его янтарные глаза таинственно мерцали, когда он бросал короткие взгляды вниз, на глазеющих на него людей.

Кэтрин вздохнула, оглянулась на отца Филиппа, подошла и как-то обреченно прижалась к нему, спрятав лицо на животе. Встревоженный священник настороженно шепнул:

— Что?..

— Это Бог… — уныло сообщила Кэт.

Услышав это, Ник и Алекс обескураженно переглянулись, они уже давно привыкли к тому, что у Кэт порой проявляются всякие пророческие видения и то, что недоступно глазу простого человека. И если она говорит, что сидящее на крыше существо является богом, то, значит, так оно и есть.

— Интересное место ты нашла для переселения, Алекс! — не удержался от подколки Ник.

— Иди ты!.. — беззлобно огрызнулась та, счастливо улыбаясь.

Со стороны дома донесся шум, все обернулись: Майкл и Чарли несли носилки с Дереком, рядом шагал Михаэль и в невысоко поднятой руке держал капельницу с физраствором. За ними торопилась слегка офигевшая Рэйчел — в этом средневековом мире имеется что-то цивилизованное, нечто такое, как инфузоматы и шприцы с иглами? Гарри нес медицинскую сумку.

Глаза дракона сверкнули, он, наклонив голову, молча смотрел, как пострадавшего грузят в кабину. Потом туда же забрались и остальные темпонавты, расположились на диванчиках, немного взволнованная Женя зарылась под бок Майкла. Тераи уложил на пол Лео. Ерзают гости, устраиваются поудобнее, по сторонам озираются, ну а Ника, как говорится, понесло, разворчался не на шутку на нервной почве:

— Интересный бог! Кто-нибудь слышал о том, чтобы боги работали носильщиками?

— Я слышал, — отозвался Гарри. — Хотите послушать притчу? Она называется «Я нес тебя на руках…» — Дождавшись согласия, Гарри принялся рассказывать: — Как-то раз одному человеку приснился сон. Ему снилось, будто он идёт песчаным берегом, а рядом с ним — Господь. На небе мелькали картины из его жизни, и после каждой из них он замечал на песке две цепочки следов: одну — от его ног, другую — от ног Господа.

Когда перед ним промелькнула последняя картина из его жизни, он оглянулся на следы на песке. И увидел, что часто вдоль его жизненного пути тянулась лишь одна цепочка следов. Заметил он также, что это были самые тяжёлые и несчастные времена в его жизни.

Он сильно опечалился и стал спрашивать Господа:

— Не Ты ли говорил мне: если последую путём Твоим, Ты не оставишь меня. Но я заметил, что в самые трудные времена моей жизни лишь одна цепочка следов тянулась по песку. Почему же Ты покидал меня, когда я больше всего нуждался в Тебе?

Господь отвечал:

— Моё милое, милое дитя. Я люблю тебя и никогда тебя не покину. Когда были в твоей жизни горе и испытания, лишь одна цепочка следов тянулась по дороге. Потому что в те времена Я нёс тебя на руках.

Гарри замолчал, а Женя вдруг вспомнила ещё одну притчу, правда, в стихотворной форме, и, поддавшись общему настрою, девочка дрожащим голоском тоненько сообщила и продекламировала:

— А я знаю стихи про ангела…

Я верю, что где-то в начале пути

Дается нам Ангел, чтоб вместе идти.

Идти по дороге, стремиться вперед,

Идти, познавая всю тяжесть забот.

Всегда повороты встречаются нам,

Направленность их выбираешь ты сам.

А Ангел при этом тебя лишь ведет,

Стараясь беречь от различных невзгод.

Следы его рядом с твоими всегда,

Тебя не оставит сей друг никогда.

И даже когда тяжело на душе,

Твой спутник останется верным тебе.

И если ты видишь лишь пару следов,

Не думай, что Ангел идти не готов.

То верный хранитель на двух лишь ногах

Тебя продолжает нести на плечах.*

Лежащий на зафиксированных носилках Дерек медленно открыл глаза. Молча посмотрел на них, увидел Женю и слабо улыбнулся ей. Это её нежный голосок звал его из небытия. Майкл в порыве чувств обнял девчушку и крепко чмокнул в щечку.

— Ангелочек ты маленький! — потом вытянул на руках перед собой и потряс её, как яблоньку: — Чудо ты моё!

Михаэль засмеялся и, покачав головой, принялся осматривать очнувшегося Дерека. Сверху, над их головами, длинно и мелодично вскрикнул дракон, внося свою лепту в общее счастье. Рэйчел чуть не расплакалась от неожиданности, сгребла в охапку Кэт и, от радости слегка придушив, снова залила её слезами и вздохами. Алекс сияла, как начищенный медный кувшин; взяв свободную от трубочек руку Дерека, она пылко осыпала её поцелуями. Ник восторженно матерился, душа по очереди всех, кого схватил. Потрясенный отец Филипп возносил молитву, надеясь, что Бог здесь его тоже услышит. Тераи радовался молча, тихо и спокойно.

Михаэль же, закончив осмотр, вынес вердикт:

— Жить будет, но покой и больничный режим необходимы!

Рэйчел маленечко справилась со своими эмоциями, отпустила изрядно помятую дочку и экзальтированно накинулась на Михаэля:

— Спасибо вам, доктор, не знаю, как вас благодарить! Я Рэйчел Корриган, врач-терапевт, для меня такое облегчение узнать, что в этом мире всё-таки есть зачатки цивилизации.

— Взаимно, — нехотя кивнул Михаэль и назвался: — Доктор Гренкович, а это мой сын Гарри.

Юноша приветливо покивал. Остальные тоже все назвались. Майкл, представляя Джессику, осторожно поинтересовался:

— А у вас там… ребёнок не пропадал?

Михаэль посмотрел в расширенные глазищи обнадеженной девочки и понял, что отказать ей не сможет — с таким отчаянным ожиданием она смотрела на него.

Михаэль потер нос и задумчиво изрек:

— Дочка? Нет, не пропадала. Но сестрёнку просит...

Женя растерянно смотрела на него и… не знала, куда деть свои эмоции. Ей было и страшно, и радостно сразу, счастье и ужас раздирали её на части. С одной стороны, было офигеть как здорово, у неё наконец-то нашлась семья, но с другой стороны — её радость охлаждал разумный скептицизм. Чудес-то не бывает на самом деле. 

Михаэль, снова как-то поняв чувства ребёнка, негромко спросил:

— Будешь нашей приемной доченькой? — и затаил дыхание.

Женя облегченно засмеялась и позволила себя обнять, но внутренне она все-таки подобралась и была по-прежнему насторожена. Приютские дети не привыкли безоглядно доверять с первого взгляда сразу всем и вся…

А Гарри отошел в дальний конец вагона и, подозвав Патронуса-Эльма, отправил его с сообщением к Лери, чтобы она была готова ко встрече. Именно в этом заключался тайный сигнал отца, когда он потер кончик своего носа, говоря тем — предупреди маму.

Дальнейший полет продолжался без особых проблем. Михаэль попросил темпонавтов рассказать о своих приключениях, Дерек поддержал его просьбу, заинтересованно глянул на друзей — ему тоже было любопытно, ведь он все события проспал.

Ник вздохнул. Падения он не запомнил, помнит только сильный удар, после которого отключился напрочь. Очнулся он оттого, что кто-то тащил его волоком по земле. А потом он увидел льва, отчего чуть крышей не поехал, сразу представилась Африка с дикими гориллами, львами и крокодилами… Однако лев почему-то не торопился его жрать, он просто лежал рядом и вздыхал. Тем временем какой-то смуглый мужчина подтаскивал и укладывал рядом с ним остальных людей из самолета.

Очухались, отлежались, проверили себя на предмет ранений, зализали царапины и вспомнили про Дерека, которого почему-то не оказалось среди них. Кинулись его искать и после лихорадочных поисков обнаружили в зарослях, куда он улетел сквозь стекло…

Они перенесли Дерека на берег моря и занялись обустройством лагеря. До последней обшивки ободрали самолет, развинтили и вытащили сиденья, обрезали все ремни… в общем, изъяли всё, что может пригодиться. Среди вещей в чемоданах особенно тщательно искали зажигалки и спички, но увы, среди них никто не курил, о чем они впервые пожалели. К счастью, нашелся сигнальный пистолет с ракетницей в стандартном аварийном ящичке. Один пиропатрон и потратили на розжиг костра, когда настал вечер. С водой была беда — её не было. Только в бутылочках, поллитровых «Перье» и «Эвиан», числом три штуки. Понятное дело, что берегли каждую капельку. Но среди них был ребёнок — Кэт, и соблюдать ей меру было жестоко. В общем, мама отдала дочери всю воду.

А ночью в небе всплыли две луны, которые до ужаса напугали Кэт. Отчаянно завизжав, девочка без оглядки бросилась бежать и в момент сгинула из поля зрения. На поиски сбежавшей девочки Тераи отправил льва, а остальным пришлось дожидаться рассвета, потому что искать человека в ночных джунглях без освещения — совершенно безнадежное дело. Это хуже, чем искать иголку в сене, ведь даже иглу умные люди догадаются искать при помощи магнита…

Вчерашний день они пережили, теперь предстояло прожить ещё один день. Тераи, Ник и Филипп искали Кэт, Алекс искала воду и фрукты, Рэйчел сторожила Дерека и переживала за Кэт. Воду Алекс нашла в небольшой лагуне, в неё втекала говорливая речушка, осталось подняться вверх по течению и набрать воду в бутылочки, что Алекс и проделала. Фруктовых деревьев на острове почему-то не оказалось. Этот печальный факт заставил потуже затянуть пояса. Почти, потому что в той же лагуне Алекс нашла крабиков, которых она осмелилась поймать и принести в лагерь. Сырые крабы на вкус были так себе, но мужчины и такому перекусу были рады. Подкрепившись этаким импровизированным суши, они отправились искать девочку дальше.

Так они пережили второй день. А на третье утро их нашли, и ах, какое же это было счастье — увидеть на горизонте парус! Причем корабль явно плыл к ним, а не мимо. Почему бы это, кстати?

— А нам в первый же день о вас разведчики доложили, — хмыкнул Чарли.

— Какие разведчики?! — поразились темпонавты. — Мы никого не видели…

— Ну конечно, — улыбнулся Майкл. — Их обычно никто и не видит. Просто не обращают на них внимания, а ведь они всё видят и всё слышат, и тут же докладывают обо всех событиях.

— Да о ком вы говорите? — взвыл вусмерть заинтригованный Ник.

Майкл посмотрел в потолок кабины и раздумчиво заговорил:

— Прилетела ко мне малиновка и начирикала, что в лесу на Блуждающем острове находится сколько-то людей, маленькая девочка и один желтый вандар… лев, по-вашему. Птицы, господа, птицы, вот наши постоянные разведчики и осведомители. Именно птицы сообщают нам обо всех событиях и происшествиях. Нам осталось лишь снарядить корабль, собрать бригаду спасателей и отправиться к вам на помощь.

Майкл замолчал, и взгляды всех переключились на Тераи — высоченного и широкоплечего верзилу, усатого и небритого.

— А вы, Тераи, — обратился к нему Михаэль. — Как оказались на острове?

На смуглом лице с тяжелыми мешками под глазами появилось выражение умного кирпича, и Тераи уклончиво пожал плечами, не желая распространяться о себе. Балинорцы его чувства уважили и не стали ни о чем расспрашивать, в конце концов Балинор — свободная страна, и каждый имеет право на личное пространство.

Женя про себя тоже решила помолчать. Да и не могла она ни на чем сосредоточиться, кроме как на будущей семье, которая ждала её в конце пути, к тому же здесь сидели её потенциальные папа и старший названый брат. Их Женя и рассматривала украдкой, с опасливым любопытством бросая на них быстрые взгляды. Оба темноволосые, но дядя Михаэль тяжелый на вид и широкий в кости, у него высокий лоб и сине-зеленые глаза. Гарри невысокий и тонкий, какой-то хрупкий и даже прозрачный. Интересно, а какая у неё будет мама?

Дерек лежал и бездумно таращился на мелькающий за окном кончик огромного крыла, мерно машущего вверх-вниз. Помолчал-помолчал, да и не выдержал — спросил:

— Это дракон?

— Сейчас да, дракон, — странно ответил Михаэль.

— А что, он не всегда дракон? — правильно понял его Дерек.

— Да, — подтвердил Гарри. — Когда надо, он принимает облик дракона. А как обычно выглядит ранкориал, никто не знает.

— Кто-кто? — растерянный хор вопросов.

— Ранкориал — Страж Балинора, — повторил Гарри. — Я не знаю, какими словами объяснить… но ладно, попробую. Можно сказать, что ранкориал — это физическое воплощение Балинора. Его руки и голос…

Гарри замолчал, пытаясь подобрать нужные слова. Майкл покачал головой и продолжил сам:

— Ты не сможешь объяснить, Гарри, а вам я подскажу пример. Вот тот остров хотя бы возьмем… Вы на нем ничего такого странного не заметили?

Темпонавты — все, кроме Дерека — честно задумались. Тераи вспомнил о затонувшем челноке и поморщился — никому он об этом не расскажет, тем более, что и доказать он теперь ничего не сможет, мол, я с другой планеты, но мой космический корабль того… утоп.

Кэт обиженно надула губки:

— Я там два дня ничего не ела, чуть не умерла от голода. Что это за остров такой без фруктов?!

Женя обдала синеглазку презрением:

— Нормальный остров, такой же, как Кадьяк или Коморские, на них тоже пальмы с бананами не растут.

— Какая ты умничка! — Майкл чмокнул Женю в макушку. — Но Кэт правильно заметила, на том острове действительно нет фруктов.

— Странно… — нахмурилась Алекс. — Пальмы и кедры есть, а кокосов и шишек нет. Почему бы это?

Вместо ответа Майкл показал пальцем на машущее за окном крыло. И всем сразу всё стало ясно. Ранкориал, принявший вид острова. Захотелось побиться обо что-нибудь головой, крепко и до потери памяти.

По ощущениям прошло где-то около часа, когда дракон вынырнул из коридора безвременья и пошел на снижение. Зеленая долина, горы, озеро… каменная площадь со статуей крылатой лошади и Радужный дом.

К площади от дома уже подкатили каталку, на которую сгрузили Дерека. Гарри взял за руку Женю и мягко потянул, подводя её к матери. Невысокая миловидная женщина подняла девочку на руки и понесла к дому, как маленькую. Это было странно, но Женя буквально растеклась, ослабела от облегчения, впервые осознав, как её держат руки мамы. Это тоже надо уметь — сердцем принять ребёнка так, чтобы он почувствовал себя защищенным и родным. А Лери это умела.

Как в полусне и словно бы со стороны Женя ощущала, как её купают в ванне, заворачивают в пушистое полотенце, нежно растирают-вытирают и переодевают в мягкую ночную рубашку. А вот она что-то вкусное кушает… Поймав себя на этом, Женя опомнилась и сосредоточилась на вкуснющей пшеничной сладкой каше с тыквой. Ложка за ложкой животик постепенно наполнился. Рядом вертелся мальчик и разглядывал Женю.

Радужный дом и так-то был переполнен законными жильцами и всех гостей разместить не мог. И поэтому Ника, Алекс и Рейчел с Кэтрин после поверхностного осмотра выпнули к соседям, дескать, там места больше и мужики холостые есть… Филиппа и Тераи уложили под капельницу, ну да они и не сопротивлялись, попав в руки к врачам. Дерека устроили в замечательной комнате, которую язык не поворачивался назвать палатой — какая палата, вы о чём? — большая и широкая кровать, стены цвета мореного дуба имели теплый бархатистый оттенок, на них висели картины в тяжелых дубовых рамах. Дерек был поражен тем, что владельцы дома каким-то чудом угадали с его вкусами и предпочтениями. На окнах — шторы, а вот сами окна почему-то не застеклены, стрельчатые, с частым переплетом по верху, они являли собой прямо-таки образец архитектурного искусства. Перед окнами стоял длинный диван, а за колоннами виднелось нечто вроде балкона.

Льва Лео почему-то никто не боялся, напротив, каждый мимо проходящий норовил потрепать его по гриве, почесать за ухом и спокойно перешагивал через его разбросанные лапы.

А перед сном Женя получила то, о чём мечтала с самого раннего детства — к ней пришла мама и спела ей песенку…

День кончается, дочка устала,

Сон её уж в кроватку зовет,

Ночь на ушко ей что-то шептала,

Скоро в сказку она уплывет.

Сон дочурки дракон охраняет,

И Пегас её мчит над землей,

Крыльями облака разгоняет,

В небесах проплывая ладьей.

Спи же сладко, принцесса-малышка,

Завтра день снова примет тебя,

Уж заснули гитара и книжка,

Руки мамы погладят любя…

Засыпай, засыпай поскорее,

Глазки сонно свои закрывай,

Фея снов и дворецкий в ливрее

Пропоют синхронно «баю-бай»…

В груди Жени растеклось что-то горячее-горячее, отчего захотелось заплакать, но не от горя, а от чего-то необъяснимого, теплого, нежно-приятного. По-настоящему уставшая девочка благодарно рассматривала мамино лицо, её теплые карие глаза и длинные каштановые волосы, заплетенные в толстую косу, слушала её ласковый голос и понимала, что любит эту незнакомую, но уже такую родную женщину. Маму.

Наутро Женя проснулась обновленной, не Женькой-Джессикой, дикаркой из приюта, а домашней девочкой и любимой доченькой. Откинув восхитительно мягкое и легкое одеяло, она обнаружила возле кровати стул, а на нем одежду — и это было не розовое платьице с рюшечками, а простой костюмчик из майки и шортиков на лямках. Обрадовавшись до визга, Женя слетела с постели и торопливо оделась, спеша познакомиться с семьей, с домом и… со всем миром. Не забыв заправить постель по устоявшейся приютской привычке, Женя поскакала вон из комнаты. Односторонний коридор с бортиком и ажурными перилами напротив дверей, картины и панно на стене между дверей… с обеих сторон коридор заканчивался лестницами, полукружьями ведущими вниз. Из двери дальше по коридору выглянул вчерашний мальчик и радостно улыбнулся:

— Привет! Ты Женя? Гарри сказал, что ты наша сестра.

— Привет, да, я Женя, а ты кто?

— А я Север. Называй меня так, чтобы не путать с дядей Северусом.

— Хорошо, — покладисто согласилась Женя, с удивлением чувствуя себя совсем легко и непринужденно в компании этого славного мальчика. Север снова улыбнулся и кивнул на лестницу:

— Пошли завтракать?

— Пошли, — с готовностью откликнулась Женя. И поинтересовалась: — А где дядя Дерек?

— Хочешь к нему? — понимающе спросил Север. — Пошли, покажу…

Подсознательно, сама того не зная, Женя тянулась к этому человеку и волновалась за него, как это всегда бывает, если кому-то случайно поможешь или спасешь от смерти. Обычно когда кто-то спасает тебе жизнь, то ты навеки остаешься благодарен своему спасителю, и никто не подозревает, что чаще всего бывает наоборот — это спаситель привязывается к своему подопечному, ибо чувствует ответственность за спасенную жизнь. А уж если это происходит обоюдно… ну, тут уже без комментариев.

Дерек не спал и искренне обрадовался девочке, когда она заглянула в комнату и подошла к нему. Серьезно посмотрев в серые глаза Дерека, Женя взяла его руку и легонечко сжала. И доверительно сообщила:

— А мне тётенька вчера песню пела, как мама.

— Это чудесно, — тепло сказал Дерек, бережно поглаживая большим пальцем маленькую ладошку. — Я очень рад за тебя, Джесси.

— Мне надо идти завтракать… — вздохнула Женя. — Но я ещё приду.

— Приходи, — кивнул Дерек.

Север привел Женю в общую утреннюю трапезную, и девочка неуверенно застыла на пороге, внезапно испугавшись. Вокруг длинного овального стола сидело слишком много народу. Лери, Михаэля и Гарри Женя уже знала, а остальных представили как Северуса, Эйлиан, Летницу, Дога и Люпина, а кроме взрослых, были ещё дети: трехлетняя Валентина и годовалые Неш и Раймэл, дочь Гарри и Летницы и сын Северуса с Эйлиан. Малыши, понятное дело, сидели на руках у мам, прекрасных эльфийских леди, хотя Летница выглядела попроще прелестной и утонченной Эйлиан. Темноволосая и простая, она очень отличалась от золотистой Радуги. Валя, младшая дочь Михаэля и Лери, сидела на детском стульчике и возила ложкой в тарелке, размазывая кашу. Гарри отодвинул от стола стул, приглашая Женю занять место. Лери, видя Женино остолбенение, виновато развела руками:

— Уж прости… Вот такая большая у нас семья. И это ещё бабушки с Данилой нет дома, бабуля в кругосветное турне ударилась, по Балинору с подругами разъезжает… решила старые косточки растрясти. А Данила в гости умотал, котят нянчить, у Франкелов вандариха окотилась… боюсь, притащит Данила львеныша. Как подарок в память о несравненной Багире. И ведь мало нам зверья! Люпин вот давеча щенка припер, помесь волкодава с сенбернаром, отпрыска Барма и Дамки. Представить страшно, что из него вырастет, уже сейчас, в четыре месяца, он не-пойми-что…

Под этот ворчливый бубнеж Женя незаметно расслабилась и давно уже сидела на стуле, наворачивая за обе щеки гречневую кашу. И тихо радовалась наличию в доме домашних животных. Скучно не будет!

Когда завтрак подошел к концу, Север цапнул Женю за руку и повел в сад. Мальчишке явно не терпелось что-то показать ей, и Женя, чувствуя любопытство, с удовольствием поддалась ему, побежала рядом с названым братом. Проходя по саду, она невольно притормаживала, видя красивые цветы и деревья, сплошь усыпанные плодами. Север, увидев её интерес, разрешил сорвать что-нибудь, и Женя, обрадовавшись, выбрала грушу — желтую, сочную и сладкую.

Потом Север подвел девочку к клумбе и показал на белые цветы с синими сердцевинками, они как-то очень симпатично оттенялись нежными зелеными листочками, и от них исходил приятный и несколько странноватый хвойный аромат.

— Смотри… — тихо сказал мальчик. — Эти цветы папа в горах нашел, дедушка Элронд говорил, что они растут только на южных склонах гор и пересадке не поддаются. И знаешь… папу охватил азарт — а ему цветочки поддадутся? Он собрал семена и высадил здесь. И поди ж ты! Выросли и прижились. Дедушка им официальное имя дал — михаэлев цвет… Мама была так счастлива, она так гордилась папой, теперь это её любимые цветы.

Женя с уважением выслушала и долго смотрела на цветы, думая о чем-то своем. И нерешительно спросила:

— Я где-то читала про один цветок, называется май-о-ран. Ты не знаешь, как он выглядит?

— Знаю, он вон там. Пошли.

И Женя наконец-то увидела загадочный майоран. Кисти мелких белых цветков, общим видом похожие на сирень. Север терпеливо ходил по саду вслед за Женей и сообщал названия цветов, о которых она спрашивала. А Женя просто потерялась, с головой уйдя в дивный мир цветов… каких только их не было. Лилии, нарциссы, люпины, простые ромашки и одуванчики с васильками, купавки, ноготки и анютины бархатные глазки, маргаритки и лютики… Были и совсем экзотические — розы всех видов, тюльпаны, флоксы, аннабели… На последнем Женя остановилась. Аннабель — незнакомый ей цветок — был желтым с темным чашелистиком, как факел-огонек на обгорелой палочке. Север улыбнулся Жениному удивлению.

— Его мама так назвала. В честь какой-то лошади.

Женя улыбнулась в ответ и спохватилась:

— Север, а что ты хотел мне показать?

— Я хотел показать парк, там можно поиграть, побегать и полазать.

— Ух ты! А где он?

— Пошли! — обрадовался Север. И дети, взявшись за руки, побежали в парк.

По пути к ним присоединились две собаки — огромный сенбернар по кличке Бармалей со своим сыном, Женя пришла в восторг от встречи и знакомства со славными псами, смело обняла и от души потискала плюшевого песьего великана. Его сынок, длиннолапый и нелепый, вызывал море вопросов — чисто белый, с висячими ушами тощий голенастый щенок…

— Его мама — ирландский волкодав, — пояснил Север. — Черная, как ночь, с желтыми глазами, а щенок — единственный в помете альбинос, остальные-то обычные, пятнистые и черные.

— А как его зовут? — спросила Женя, лаская щенка.

— Джон Дарт, — ответил Север.

Но больше всего Женю поразило то, что собаки разговаривали по-человечески. Щенок, суетливо нюхая всё вокруг, за минуту задал тысячу вопросов, на которые папа Бармалей отвечал коротко и сквозь зубы.

— Они… разговаривают? — растерянно спросила Женя. Север кивнул, сорвал травинку и сунул в рот.

— Конечно, они разговаривают. Здесь все свободные жители разговаривают.

— А что значит — свободные жители? — насторожилась Женя.

— Свободные — это те, кто одарен даром речи. Говорящие. А есть ещё дикие, они живут в Диких землях и могут быть опасными, потому что неразумны… Я не знаю, почему так в Балиноре устроено, но мама говорит, что это справедливо, ведь льва не заставишь одну траву есть, ему мясо нужно. Поэтому и бегают по лугам стада неразумных копытных, служат обедом для львов и волков.

— А хищники тогда зачем? — справедливо возмутилась девочка. — Ведь даже в Библии говорится, что в Раю и Лев, и Агнец будут сосуществовать в мире и ладу.

— Ну, в Раю все мертвые, им кушать не надо… — резонно заметил мальчик.

Женя запнулась — и правда, кому кого в Раю кушать? Там же нет греха чревоугодия…

В полном молчании дети дошли до парка, и начались новые знакомства с друзьями Севера. Кентаврята, тролли, вандарята и эльфы… был даже юный единорожек, пасущийся рядом с безрогой матерью Альбиной. Гордый отец Ловчий, черный единорог, поразил воображение Жени, уж волшебных единорогов она точно не ожидала увидеть. Пестрого малыша звали Тобиано, и его имя полностью соответствовало черно-белой масти. Маленькие эльфы, друзья Севера, уволокли его на какие-то свои детские разборки, и Женя ненадолго осталась одна, но она не скучала, а ласково гладила смешного единорожика. А потом к ней подошел… ну, вроде медвежонок, но с человеческими руками-лапами. Он стоял по-человечьи прямо и смотрел на девочку любопытными черными глазками.

— Э-э-э… привет, — осторожно поздоровалась девочка. Медвежонок кивнул и ответил:

— Привет, я хочу с тобой познакомиться. Меня зовут Мельхиор.

— А я — Женя… — слегка растерянно отозвалась девочка, во все глаза глядя на странного зверя. — Э-э-э, а ты кто? Медвежонок?

— Я — медвелор. Медвежонок-медвелор, — ответил косолапый.

Медвелоры, удивительная раса зверолюдей, ещё больше поразили Женю, она и знать не знала, что на свете существуют подобные создания. О, страна чудес, сколько ещё странного ты покажешь?!

* * *

Лери и Михаэль зашли в комнату к Дереку. Михаэль произвел поверхностный осмотр, смерил температуру и давление, проводил в туалет и нейтральным тоном попросил кое-что сдать на анализ. Оставил емкости и ушел. Дерек покорно совершил необходимые процедуры, вымыл руки и вернулся в спальню, где его дожидался легкий завтрак. Лери сменила постельное белье и, забрав использованные емкости, ушла. Дерек вдумчиво позавтракал, неторопливо размышляя о том, какую нишу он займет в этом мире. Сколько он себя помнил, вся его жизнь, начиная с отрочества и гибели отца, Уинстона Рейна, была посвящена борьбе со злом. С сожалением Дерек вспомнил об утраченных дневниках, в которых каждый член Наследия вел свои личные записи. В сопровождении его мыслей глаза бесцельно шарили по комнате и зацепились за письменный стол сбоку у окна, а на нем массивная чернильница с пером и… — Дерек прищурился — да, точно, книга. Встав, он прошел к столу и открыл книгу, как он и ожидал, это оказалась толстая тетрадь в кожаном переплете. Энергично потерев руки, Дерек затянул пояс халата и, сев за стол, ухватился за перо. Расположив тетрадку боком, как и положено левше, он принялся быстро писать.

С самого сотворения мира человечество живет между царством Света и царством Тьмы.

Наше секретное общество было всегда…

Мы защищаем людей от обитателей мира Ночи и Теней.

В этом журнале запечатлены деяния тайного общества, имя которому «Наследие».

И только посвященные знают наши настоящие имена.

Дерек Рейн, «Наследие».

Закончив с эпиграфом, Дерек задумался, привычно выпятив нижнюю губу. Макнул перо в чернила и продолжил:

Очнулся я в салоне какого-то летного устройства. Шумов моторов не было слышно, да и не было их… потому как за окном мелькало гигантское крыло, похожее на крыло кецалькоатля, но намного, намного больше. Происходящее мне показалось бредом моего воспаленного мозга. Ну не может быть такого! Я прислушался к себе и понял, что я… удивлен, да, пожалуй, это самое верное слово, отвечающее моему состоянию. Я — удивлен. Но как бы я ни удивлялся, реальность оказалась ещё удивительнее — мои друзья совершили невозможное, повернули время вспять… И как же странно было узнать о том, что я умер, именно моя смерть заставила ребят перейти грань возможного, пересечь запретный Рубикон… и выдернуть меня из небытия.

Как я понял из последовавших рассказов, наш самолет, пролетев сквозь время и пространство, внезапно был обесточен — отказали все двигатели и заглох мотор. А остров, на который мы упали, на деле оказался не островом, а чем-то… живым. С этого момента мне очень захотелось увидеть ранкориала в истинном его виде.

Здесь есть маленькая девочка по имени Джесси, это её голос разбудил меня. Она сирота, и я надеюсь, что ей будет очень хорошо в приемной семье, в которую её приняли без колебаний.

Тераи Лапрад — человек-загадка, он ничего не говорит о себе, что довольно подозрительно. Но местные люди очень уважают личное пространство каждого, и посему я воздержусь от расспросов.

Я на краткий миг увидел дракона, восседающего на крыше кабины, когда меня выносили и перекладывали на каталку. Должен признать — это прекрасное существо, сильное и грациозное, и у него мудрый взгляд. В те секунды, что мы встретились взглядами, у меня создалось впечатление, что я смотрю в глаза Богу. В его взгляде читается мудрость тысячелетий. А ещё — всезнание, у него нет ничего тайного и скрытого, он — само Знание.

Это всё была лирика, надо вспомнить подробности моего «воскрешения», но… в том-то и дело, что никакого воскрешения я не помню, равно как и того, что умирал. Тщательно обдумав эту мысль, я начинаю понимать, почему не помню. Мы перенеслись назад во времени на три года. Вот что означают провалы в моей памяти и непонятное ощущение дежавю, как при раздвоении личности, которые я ощущал ранее в кабине пилотов. Сейчас это чувство прошло, значит, здесь нет наших хроно-двойников и нет риска встретиться с самим собой.

Сейчас я растерян. У меня нет места в этом мире, мои знания и умения никому не нужны. Что преподнесет мне будущее, для чего я предназначен?

Закончив излагать свои мысли на бумагу, Дерек отложил перо и дли-и-инно, томно, с наслаждением потянулся, так, как умел только он — заведя руки за голову и сильно прогнувшись в спине, потом ухватил левую ногу сзади и оттянул до предела, до хруста в суставе, до абсолютного кайфа и полного умиротворения. Все нервы прочувствовал от такого растяжения.

В свои сорок четыре он выглядел на полных шестьдесят благодаря совершенно седым волосам. Дерек поседел очень рано, ещё в двадцать лет, уже в том возрасте его голову покрывала благородная ранняя седина, и не виски, а всю шевелюру. Конечно, если каждый божий день сталкиваться с демонами и силами Тьмы, и притом каждый уважающий себя дьявол норовит утащить в преисподнюю тебя и твоих друзей, ещё не так поседеешь… Человеческая душа очень ценный кусочек, и бесы с чертями в своих Чистилищах прямо-таки торги устраивают за обладание столь драгоценным материалом. И с таким же рвением за душу сражаются ангелы всех мастей и пород.

Собственно говоря, он был довольно разносторонним человеком, страстной и увлекающейся натурой.

Так что сами понимаете, как тоскливо ему приходилось в новом неизвестном мире, когда непонятно было, а водятся ли тут черти, его извечные враги, с которыми он привык сражаться.

Из печальных раздумий его вывела Лери, вернувшаяся забрать пустую посуду. Собрав тарелки на поднос, она мягко предложила Дереку спуститься с балкона и погулять по саду, может быть, тогда ему будет не так грустно. Совету Лери Дерек внял, поправив халат, неспешно спустился с балкона и стал прохаживаться среди кустов сирени, любуясь на цветы и вдыхая нежный цветочный аромат. Дойдя по желтой песчаной дорожке до симпатичного прудика, на поверхности которого плавали белые кувшинки, он увидел лошадь. Это был огромный шайр гнедой масти с чрезвычайно доброй мордой.

— О, прекрасно… — пробормотал Дерек. — Здесь предоставлена возможность совершать верховые прогулки. Рэйчел это понравится.

— Возможно, — отозвался конь, повернув голову в его сторону. — Надеюсь, леди Рэйчел хорошо держится верхом?

Дерек онемел. Зажмурился. Открыл глаза — конь никуда не делся, был на месте и с интересом смотрел на него. Дерек снова зажмурился и потряс головой, пытаясь согнать наваждение. Животные же не разговаривают, а?.. Ибо если признать сей факт, то… то что? Мир рухнет? Так ведь не рушится же оттого, что лошадь заговорила…

Дерек обреченно вздохнул, снова открыв глаза, посмотрел на животное и тихо пробормотал:

— Это Наследие. Иногда случается невероятное… — и обратился к коню: — Но ты же не разговариваешь, правда? Мне же это показалось?

Конь хрюкнул и, не ответив (!), опустил голову к воде.

За обедом восторженная Женя взахлеб рассказывала о своих впечатлениях от прогулки по саду и парку, особенно взволнованно она пищала о говорящих собаках и единорогах. Дерек непроизвольно скомкал салфетку — ему не показалось. Лошадь в саду действительно разговаривала с ним.

Дерек горестно задумался о новой глобальной проблеме. И проблема эта называлась — «говорящие звери». Завтрак проходил в молчании, после того, как Женя излила свои восторги, заявился Данила, увидев которого, Север отчаянно заторопился, спеша доесть и рвануть из-за стола, чтобы посмотреть на их первого домашнего вандаренка. Наконец доел и, попросив разрешения, ускакал, за ним убежала любопытная Женя. Постепенно расползлись из столовой прочие домочадцы, пока не остались только четверо — Лери, Дерек, Гарри и Люпин, шестнадцатилетний верзила с россыпью прыщей на переносице и лбу. Он-то и задал тему для разговора, попросив ломающимся баском:

— Мам, расскажи про Аннабель. Пожалуйста… Меня Север достал: почему да почему ты назвала цветок в честь лошади?

Лери обвела взглядом стол и задумчиво кивнула:

— Ну, обед так или иначе подошел к концу, а мы успели подкрепиться. Не застольная эта история, Люпинель…

Вздохнув, Лери рассказала известную историю о том коне, которого заживо сожгли на костре инквизиции за «связь с Дьяволом». Дерек временами вставлял уточняющие реплики, в основном даты и количество сожженных котов и еретиков.

Когда, наконец, разговор закончился, и Люпин, подобно каланче, вырос из-за стола и, по-журавлиному переставляя длинные ноги, удалился. Лери и Гарри принялись убирать со стола. Дерек задумчиво оглядел столовую, она, собственно, была похожа на огромную овальную беседку — невысокие стены в рост человека, дальше декоративные высокие колонны, куполом сходящиеся над головой ажурной крышей. Лери, забирая его тарелку, обеспокоенно спросила:

— Что-то не так, Дерек?

— Мне страшно за Филиппа. Он священник, лингвист, консультант, сотрудник Наследия и мой хороший друг. Что будет с его мировоззрением, когда он поймет, что в этом мире разговаривают животные? Нет, я уверен — он не сойдет с ума, он достаточно трезвомыслящий человек и не раз сталкивался с паранормальными явлениями, но… Говорящие звери — это всё-таки слишком сильное испытание для его повернутых на религии мозгов.

— Надеюсь, он не религиозный фанатик? — с понятным опасением поинтересовалась Лери.

— Нет-нет, к счастью — нет. Отец Филипп не настолько фанатичен, тем более, что он не раз загонял обратно в преисподнюю всевозможных демонов, вырвавшихся в наш мир, одним лишь словом Божьим… — успокоил Дерек встревоженную женщину.

— Вот это-то меня и пугает… — буркнула Лери. — Как бы он совсем в Боге не усомнился, следуя извечному постулату — что разум имеет только человек.

— Ну, эльфов он уже видел и умом вроде не тронулся, — неуклюже пошутил Дерек.

— А вы сами-то как? — осторожно спросила Лери, передавая тарелку Гарри.

— Я?.. — задумался Дерек. — Как ни странно, я — нормально… В конце-то концов я достаточно много странных вещей видел за всю свою жизнь, и говорящие лошади — не самая страшная из них.

* * *

Алекс наслаждалась ЖИЗНЬЮ. Она жила, вдыхала свежий воздух, пахнущий цветами, и ощущала, по-настоящему ощущала, как живительный кислород распирает легкие, чувствовала, как поднимается и опускается диафрагма… Забытое некогда дыхание поражало её, бывшую не-мертвую, новизной ощущений, как же она раньше не замечала, как это здорово — просто дышать?! Ласковое солнышко нежно золотило и согревало её шоколадную кожу, тоже полузабытое счастье — солнечный свет, недоступный для вампира. Теперь, когда все опасности и передряги остались позади и их сняли с необитаемого острова — который на самом деле оказался не островом, подумать только! — Алекс смогла расслабиться до полного улета в нирвану. Как раз такое состояние души и тела, когда хочется лечь и растечься масляной лужицей, не обращая внимания ни на что вокруг, стать амебой и частью мирозданья, когда ты вроде бы есть и в то же время тебя нет…

Завтрак она безмятежно проспала, сладенько закопавшись в пуховую перинку. Свои сонные и блестящие черные глазки она продрала только к полудню. Потом полтора часа нежилась в малахитовой купальне, умащивая свое гибкое, прекрасное и такое живое тело всевозможными маслами, кремами и скрабами, которые обнаружила здесь же, на полочке. Далее дорвавшаяся до комфорта креолочка ещё с полчаса подремала в шезлонге при купальне же.

И вдруг…

До её утонченного слуха донесся кошмарный голосок Кэтрин, которая искала её для каких-то своих вечных «почему». О нет! Нет-нет-нет… только не Кэт, только не несносный ребёнок с липкими руками и вопросами…

— Аликс? Ты здесь? — в комнату заглянула Кэт, и Алекс обреченно подняла голову, готовая отвечать на шквал расспросов. Голубые глаза на круглом личике обежали помещение, равнодушно скользнули по ней, и Кэт, разочарованно пожав плечами, скрылась за дверью, зовя её дальше.

Алекс, ничего не понимая, уставилась на дверь — она что, каким-то образом стала невидимкой? Осторожно покосившись на руку, она замерла, увидев, что рука покрылась черной шерстью… и не рука это вовсе — пришло понимание — а лапа, пушистая кошачья лапа. Алекс, приподнявшись, села и внимательно оглядела себя — точно, она стала кошкой. Ну прекрасно… то она вампир, то она зверушка. И как теперь обратно? Но не успела она задуматься, как все переменилось, зрение стало не расплывчатым, лапы стали руками, и в шезлонге снова сидит креолка.

Не веря своим ощущениям, она метнулась к зеркалу и увидела свое офигевшее отражение. И что это было? Но так как с ней всё было нормально, Алекс не стала заморачиваться и легко отбросила все тревоги и заботы, тем более, что желудок вот уже какое-то время робко подавал голос, молчавший уже более года. Креолочка позабавлено фыркнула — смешно, она же не была вампиром, но память продолжает помнить о будущем, которого не было… Вернее, уже не будет. Взбив попышнее спиральки волос, Алекс вприпрыжку отправилась искать столовую — пора было перекусить.

Пролетая по анфиладам-коридорам, она краем глаза уловила движение в зарослях и заинтересованно притормозила, по инерции проехавшись по полу.

В розовых кустах стояла белая лошадь с каштановой гривой и голубыми глазами. Подобной красоты Алекс ещё не видела и, завороженная чудом, подошла поближе. Со стороны сада послышались голоса, и кобыла с Алекс одновременно повернули головы на звук. И обе же воздели глаза к небесам, услышав восторженный девчоночий писк:

— Мамочка, смотри, лошадка! Как ты думаешь, можно мне на ней покататься?

— Не знаю, милая. Вот найдем владельца и спросим, хорошо, Кэт, солнышко?

— Хорошо, мамочка. А погладить можно?

— Лучше не надо, Кэт, детка, она же без уздечки…

Кобыла при этом заявлении неодобрительно прижала уши и смерила гипермамашу неласковым взглядом. И буркнула высоким металлическим голосом:

— Говори за себя, женщина.

Ой, что тут началось… Рэйчел вздрогнула и окаменела почище жены Лота, карие глаза округлились до состояния «вот-вот вылезут». Кэтрин пришла в щенячий восторг, захлопала в ладошки и запищала:

— Вау, мамочка, а лошадка разговаривает!

— Да, детка, я слышу… — забормотала Рэйчел, а сама Кэт за спину задвигает и по стеночке, по стеночке, шажок за шажком прочь крадется с таким видом, словно перед ними не лошадь белая стоит, а сам Дьявол во плоти как минимум… Пятясь и держа дочку за спиной, Рэйчел на кого-то наткнулась и, пронзительно взвизгнув, резко развернулась к… Нику. Тот поспешно раскинул руки и затараторил, слишком хорошо зная истеричную натуру Рэйчел:

— Тихо-тихо, Рэйч, это я! Всего лишь я.

Лошадь с досадой оглянулась по сторонам, явно жалея, что открыла рот — вокруг неё творился уже полный дурдом. Алекс поняла, что пора вмешаться. Скользнув с веранды, она мягко обхватила животное за гибкую шею и спокойно сказала:

— Пойдем, красавица. Какая ты славная, какая красивая девочка… Пойдем…

Кобыла с облегчением позволила себя увести. А Рэйчел закатила Нику истерику по поводу говорящих кляч, мол, это невозможно, такого быть не может! Ну где это видано, чтоб кони по-человечьи говорили? На это Кэт обиженно заспорила:

— Как это где? Мамочка, но ты же сама читала мне сказки про мистера Гулливера и про волшебную страну Нарнию, где все-все животные разговаривали, как люди!

— Это сказки, детка… — нервно отозвалась мама. — Не путай их с реальностью.

Кэт надула губки и сложила руки на груди, встав в позу упрямого теленка.

— Значит, это нехорошо, что мы попали в сказку, да, мама?!

— Что здесь происходит? — раздался мягкий голос. Это незаметно со стороны Радужного дома подошел отец Филипп. Вернувшаяся Алекс тревожно замерла рядом с Ником — как-то святой отец отреагирует на новости о разумных животных?

— Здесь твари разговаривают! — истерично взвизгнула Рэйчел.

— Ну и что? — кротко улыбнулся священник. — Значит, на то была воля Господа.

Повисло ошеломленное молчание, синие глаза Филиппа внимательно обвели присутствующих, и он неожиданно твердым, авторитетным тоном проговорил, четко чеканя каждое слово:

— Разве вы не поняли ещё, что это магический мир с условно-сказочной реальностью? Мы все видели здесь кентавров, эльфов и драконов, всё то, о чем мы некогда читали в сказках… — Филипп посмотрел на Кэт и спросил у неё: — Какую сказку с говорящими зверями ты лучше всего помнишь?

— Златовласка и три медведя! — без запинки ответила девочка.

— Вот! И скажи-ка, Кэт, Златовласка очень удивилась, когда с ней заговорили медведи?

— Нет, она не удивилась, ведь это было в порядке вещей!

— Вот именно! — Филипп торжествующе улыбнулся. — Подумайте, друзья, когда-то в нашем мире были времена, когда говорили медведи, и это было в порядке вещей.

— Но это же сказки… — жалко продолжала упрямиться Рэйчел.

— Иногда я смотрел в небо и видел в ясные лунные ночи одну яркую звезду, к которой я всегда обращался с вопросом: почему ты ушел на небо, медвежий пастырь? Неужели на Земле для тебя больше не стало места? И знаете, что мне отвечал Арктур, пастух медвежий? Он отвечал: на Земле люди перестали верить в сказки… Понимаете? Они ушли из нашего мира, потому что в них перестали верить. И я рад, что они нашли место здесь, в волшебном мире Балинор.

* * *

— Люпин, Люпин, ну почему цветок зовется Аннабель?

— Потому что он пахнет дымом, Север. Посмотри, он похож на факел…

Отец Филипп ушел обратно к Радужному дому, а Рэйчел с Кэт, Ник и Алекс отправились обедать. Хозяев дома, в который их определили на постой, звали Дерек, Дигори и Балто Франкелы. И здесь тоже были дети — тринадцатилетняя рыжая девочка Сюзанна, дочь Дигори, и восьмилетние близнецы Дэвид и Калеб, сыновья Дерека. К слову, о Дереке… Увидев впервые тезку своего друга и учителя, Алекс в буквальном смысле потеряла дар речи, ибо Дерек был сногсшибательно красив, просто идеал мужчины. Смуглая и бархатистая на вид — ох, потрогать бы!.. — кожа, смоляные кудри и теплые-теплые карие глаза. Знойный и прямо-таки жаркий красавец… Алекс не отрываясь смотрела на него, откровенно любуясь им и плывя, сама того не замечая. Ник, видя, КАК она смотрит на красавчика, тихо бесился от ревности. Ну… не в первый раз, впрочем, за Александрой Моро и раньше мужики ухлестывали, а та их только поощряла, с лукавой улыбкой перешагивая через штабели распростертых горячих тел. Вот только на сей раз она сама была готова приударить за интересным мужчиной. И это заставляло Ника покорно сидеть на месте и не рыпаться, ведь Дерек Франкел на неё даже не смотрел, иначе бы он давно начистил его смазливую рожу…

После обеда Алекс, помогая убирать со стола, улучила момент и сумела спросить у младшего из братьев:

— А здесь можно превращаться в кошек?

— Ну, если вы склонны к анимагии, то можете, — улыбнулся Балто. — А вообще-то с таким вопросом лучше обратиться к Гренковичам. Северус и Гарри — волшебники, они всё объяснят вам.

Алекс обрадованно заулыбалась — ага-а-а, это возможно и называется «анимагия»! И она, вдохновленная, полная жизни и энтузиазма, унеслась к себе строить грандиозные планы на будущее и, возможно, покорения одного айсберга…

Вот такая она, Алекс, веселая и непосредственная. Побывавшая в сотнях передряг и за руку знакомая со Смертью, она давно научилась правильно смотреть на жизнь и ко всему имела оптимистический настрой, в том числе и к магии.

* * *

Данила и Тераи при знакомстве обменялись крепкими рукопожатиями, оценивающе и одобрительно оглядев друг друга, после чего переключили внимание на своих питомцев — льва Лео и вандаренка Тали. Лео лежал на брюхе, растопырив передние лапы, меж которыми копошился двухмесячный черный львенок. Он тоненько попискивал, задирал круглую головенку на огромного льва и дерзко вопил, издавая звонкие крики — «кага, мага!» Лео глухо ворчал, обдавая львеныша горячим дыханием, он дышал так сильно, что котенок несколько раз опрокинулся от мощных струй воздуха. Лео был очарован Талиной и просто души в ней не чаял. Несколько раз он ткнулся носом в черную шерстку, словно желая увериться в том, что она настоящая… а поверив, мягко лизал её шершавым языком. В жизни старого льва было много приключений и странствий, было много космических полетов-перелетов с планеты на планету. Всегда и всюду он сопровождал своего друга, с которым свела его судьба. Были сражения с врагами, погони и тактические отступления, а иногда и стратегическое бегство — льву всё-таки сложно спорить с ружейными пулями и лазерными лучами из бластеров…

Проще сказать, чего не было у Лео. Простой жизни и спокойного удовольствия. Детей, поющих ему в ухо неуклюжие песенки, и львят, доверчиво лежащих между его могучих лап.

* * *

Женя с неистощимым любопытством обошла и облазила весь дом, поражаясь его странной архитектуре и бесспорной красоте. Её ни в чем не ограничивали, а даже наоборот, помогали проникнуть в те помещения, которые по тем или иным причинам были заперты. Такова была мудрая тактика Лери — лучше позволить ребёнку заглянуть на запертую территорию, чем запретить и возбудить его интерес к запретному. А так ребёнок посмотрит, что там, за закрытой дверью, да и успокаивается, утрачивает интерес и больше не рвется узнавать, что там такое…

Хотя, честно говоря, дверей-то не так уж много было… Общие помещения соединялись между собой коридорами-галереями, анфиладами залов и арочными проходами, за дверями были лишь личные апартаменты домочадцев да интимные помещения вроде уборных. Крыши… крыши были, как ни странно. Просто они были двойными — внутренними и наружными, и наружные ажурные купола служили для двух целей — для внешней красоты и… защиты от аистов. На фигурном куполе гнездо не построишь. Зато они не мешали гнездиться другим птичкам: голубям, воробьям и соколам с ястребами. Женя безмерно удивилась, узнав об этом, и спросила, почему они что-то имеют против аистов. Но оказалось, что не только аисты любят гнездиться на крышах домов и разлапистых деревьях, но и грифы с кондорами, и грачи, и галки, и вороны. А так как рацион этих пернатых состоит из животной пищи, то под гнездами часто образовываются целые свалки из костей, погадков и рыбьих голов — аисты, к слову, едят лягушек — и вся эта мусорная куча рано или поздно начинает благоухать, и отнюдь не розами… Конечно, рыбьи головы могут подобрать падальщики, но пока они почуют, пока придут… Ну какому человеку приятно оскальзываться на тухлой рыбине? Нет-нет, пусть аисты вьют себе гнезда на тополях и колесах на столбах, специально установленных для них.

Знакомство с домом проходило в приятной компании Севера и Вали, они повсюду сопровождали Женю и терпеливо отвечали на её бесчисленные вопросы, вернее, говорил Север, Валя лишь неумело лопотала односложными фразами. Так и ходили они втроем, держа за руки младшую девочку с длинными темно-каштановыми волосами, сияющими золотом, когда на них падали солнечные лучи. Спрашивала Женя и о семье, и Север бесхитростно докладывал, что мама с папой всегда были вместе, что дядя Северус и тётя Эля поженились три года назад, но он этого почти не помнит уже, а вот Гарри женился год назад на Летнице, потому что они нечаянно сделали дочку, которая родилась через восемь месяцев после свадьбы.

— А почему её так странно зовут — Неш? — слюбопытничала Женя. Север засмеялся.

— Её зовут Агнешка, это её по-домашнему покороче кличут. Папа был очень рад, хоть и не готов стать дедом.

— А ты стал… дядей? — подколола его Женя. Север в ответ снова весело рассмеялся и вдруг легонько шлепнул её по плечу и, крикнув: «Ты лапа!» — кинулся бежать. Женя ойкнула, потом подпрыгнула и с воинственным воплем бросилась догонять и ловить мальчишку, с удовольствием включаясь в игру «в салочки». Валя удивленно посмотрела им вслед и скрестила пухлые ручки на груди, возмущенная тем, что братец о ней забыл. Но она недолго оставалась одна, к ней подошел Барм, её вечная нянька, и отвел к маме.

Север, смеясь, скакал впереди, увлекая девочку за собой, и в азарте погони дети пронеслись сквозь дом, пересекли двор и внезапно вылетели на простор. Женя, задохнувшись от неожиданности, резко остановилась, ошеломленно глядя на открывшуюся перед ней картину: вниз, насколько хватало взгляда, убегала широкая холмистая долина, а далее, до самого горизонта, разлилось огромное горное озеро, уютно расположившееся в чаше гор, тянувшихся по западу. Вид самих гор тоже вызывал восхищение — лесистые склоны, испещренные серебристыми лентами водопадов, дальше и выше горы голубели и синели из-за дальности расстояния, а их снежные шапки тонули в облаках…

— Женя, ну что же ты? Побежали! — звонко крикнул Север.

И земля сама легла под ноги… А для чего же ещё существуют такие просторы, как не для безудержного бега? Свистел навстречу ветер, быстрые ноги словно налились силой и пружинисто отталкивались от грунта, унося тело и дух к счастью и свободе движения. Охваченная ликованием, Женя как-то не сразу заметила, что они с Севером бегут не одни. А когда поняла, то от радости у неё возникло ощущение крыльев за спиной — рядом с ними бежали лошади. Тонкогривые и прекрасные. Да такого счастья и представить нельзя! Побегав по лугам и перегладив носы всех встреченных телят и ягнят, Женя и Север рухнули в высокие травы и долго лежали, приходя в себя и смотря в синее-синее небо.

Что такое счастье? И какое оно? А счастье… вот оно такое, нежданное и самобытное, оно — само по себе. Приходит внезапно и заполняет всё твоё естество, наполняет душу цельностью и придает жизни смысл. О последнем Женя пока не думала, рано оно ей ещё, о смысле думать, но вот то, что душа её стала цельной… она это просто чувствовала, ощущала, как в её груди заполняются все пустые места. И даже больше, переизбыток эмоций распирал её изнутри… и девочка в душевном порыве воскликнула:

— Ох, как я люблю лето!..

А вслед за этой мыслью совершенно естественно подумалось: «а за летом — осень и… школа». Стало немножко грустно — школу Женя не любила, хоть ей и нравилось учиться, узнавать о большом мире.

— Север, а в какую ты школу ходишь? — спросила Женя.

— Ни в какую, — безмятежно ответил мальчик. — Меня мама учит. А потом, когда мне исполнится четырнадцать, меня отправят в подмастерья к тому учителю, которого я сам выберу. Люпин, например, в кузню пошел, молотом машет, дверные ручки и запчасти для карет кует…

— Это почему так? — удивилась девочка.

— Мама считает, что детство у ребёнка должно быть долгим.

— А чему тебя мама учит? — продолжала допытываться неугомонная девочка.

— Всему, чем я заинтересуюсь… Сейчас мама учит меня почерк выравнивать, заставляет переписывать коротенькие рассказы из книг. А ещё я учусь рисовать, мама говорит, что у меня хорошо получается.

— А как же… другие, общеобразовательные предметы? Математика, география, что там ещё… а, зоология!

Север сел, сорвал травинку и сунул в рот, невнятно пробормотал:

— Географии мама с папой сами до сих пор учатся, её дедушка Элронд преподает. У нас вообще так повелось — старшие учат младших всему, что сами знают. Например, дядя Северус учит Гарри и его друзей зельеварению, Бабушка Невилла учит их истории магии, которая здесь не совсем точна. У дяди Данилы тот же Гарри учится стрельбе из лука и бою на мечах. Я тоже буду учиться, когда подрасту, у меня, конечно, есть деревянные мечи, но это же игрушки…

— А здесь бьются на мечах? — с тревогой спросила Женя, начиная опасаться, что угодила в дикий средневековый мир, где царят законы меча и дубины.

— Да не-е-е… — протянул Север, укладываясь на живот. — Меч — это не оружие, им вообще-то трудно убить, для настоящего сражения используются топоры и арбалеты. А меч всего лишь для развлечения и техники боя.

На это Женя только вздохнула с облегчением — не мир Средневековья и эпических боев…

Позже, вернувшись домой, Женя с гудящими и горящими от беготни ногами буквально рухнула на кровать — надо было отдохнуть перед ужином. И несмотря на страшную усталость, по лицу девочки расплылась счастливейшая улыбка — сегодня у неё был очень насыщенный день.

Однажды человек доверился лошади.

История не сохранила имя солдата-кавалериста, а имя лошади — да. Её звали Ночка, была она вороная с белой звездой-полумесяцем на лбу.

Это было затишье между перестрелкой, шла война. Весна 1942 года.

Солдат ехал неспешным шагом, когда вдруг Ночка насторожилась и внезапно свернула с тропы в кусты.

Что делает человек в таких случаях? Пугается и осаживает лошадь...

А наш солдат не растерялся и спустил поводья, давая лошади полную волю.

Доверься лошади, человек...

Километр, второй, вот уж окраина деревушки Страхнино, и тут солдат тоже услышал то, что услышала Ночка за пару километров — плач младенца.

Новорождённая девочка лежала под берёзкой...

Солдат привёз малышку в гарнизон, потом её определили в дом малютки. Позже, в том же году, в приют пришли супруги Павел и Мария Лялины, их выбор пал на Верочку. Её история спасения впечатлила пару, и они удочерили Веру.

А много лет спустя Вера Лялина встретила симпатичного парня Вовку Белозерцева и вышла за него замуж.

___________________________________________________________________________

Далее… далее началась жизнь новых обитателей Балинора.

Было довольно сложно принять тот факт, что с бесами и демонами обществу Наследие больше не придется сражаться по причине их полного отсутствия. Отчего они чувствовали себя неуютно и немного не у дел. Бесполезными и никому не нужными.

Ник особенно сильно тосковал по транспорту, ему очень не хватало его верного красного «мустанга», его привычного руля, коробки передач и мощного мотора. Но чего нет, того нет… Единственными средствами передвижения были телега с лошадью, драконолет с драконом, лодка и собственные ноги. Его военные навыки были никому не нужны, но он всё равно нашел себе место в качестве учителя восточных единоборств. Среди молодежи стали популярными приемы ушу и тхэквондо.

Рэйчел беспокоилась по поводу медицины и гигиены, но вскоре поняла, что в этом мире нет агрессивных бактерий и вредных микроорганизмов, вредящих человеку. И стала прекрасной и квалифицированной помощницей в клинике Михаэля.

Кэт довольно быстро нашла себе подруг, про которых она наконец-то могла не говорить, что они тупые и глупые.

Святой отец Филипп с ангельской кротостью воспринял новый мир и новых богов, которые, в отличие от земных Иисусов Христосов, были реальны и время от времени являли свои божественные лики народу.

А Дерек с Алекс просто поплыли по течению. Изучали местную магию, фольклор, историю, духов природы. Преподавали детям несложные уроки, вот тут-то и пригодился их педагогический опыт. Постепенно набралось немало учеников, и они смогли открыть частную общеобразовательную школу... И кроме того, просто радовались жизни.

Вот несколько интересных фактов, с которыми познакомились наши путешественники во времени:

Огонь в Балиноре обыкновенно подчиняется духам огня и, как правило, служит тем, кто взял его к себе в услужение. Огонь в камине горел без дров, огонь в монолитной плите, что на кухнях, сам регулировал температуру для приготовления пищи. Термальные источники откуда-то знали, какой должна быть температура воды для комфортного купания-мытья. Туалеты с унитазами-креслами тоже удивляли до изумления, все отходы жизнедеятельности без следа растворялись в светлом песочке на дне каменных посудин при полном отсутствии канализации. Именно по этой причине здесь не было свалок, потому как нечего было выкидывать. А то, что выбрасывалось — использованные иглы от шприцев, трубки и прочее вроде огрызков — поглощалось всеядной почвой Балинора… Для этой конкретной цели служили мусорные ямы, представляющие собой гранитные кубы с серым песком, в которые высыпали накопленный в ведрах мусор. Органика исчезала бесследно уже через несколько часов. Стальные иголочки и каучуково-желатиновые трубочки исчезали в первую очередь. Предметы мебели здесь никто не ломал, поэтому и не существовало такого понятия, как «сломанная мебель». И вообще само слово «канализация» было абсолютно незнакомо среднему эльфу.

Почтовые услуги предоставляли ветры, птицы и драконы. Письма и записки можно было доверить ветру и птице, а если нужно было доставить срочное послание или посылку, то вызывался магический почтальон — от феникса до дракона. Огненные птицы и дракончики-нектарники пользовались порталами для скоростной доставки, ну а огромные ранкориалы перевозили людей и грузы. Кроме того, были Патронусы, новинка от волшебников, для них вообще не существовало расстояний и преград… Они стали очень удобны и общедоступны, любой эльф, мало-мальски владеющий магией, мог вызвать телесного Патронуса.

Правда, высшие эльфы, Перворожденные, такие, как Владычица Галадриэль и Келеборн, для связи могли воспользоваться и Зеркалом — волшебным водоемом, с помощью которого они обращались к другим, таким же высшим эльфам. Эта магия подчинялась только им.

Кентавры… честно говоря, они весьма и весьма удивили Гарри в свое время. Насколько он помнил со времен своего первого курса в Хогвартсе, кентавры, живущие в Запретном лесу, кичились своим происхождением, мнили себя звездочетами и чуть ли не богами и считали ниже своего достоинства помогать презренным людишкам. Кентавры же Балинора были совсем иными по складу характера. Они, что называется, служили и конем, и мужиком. Во всяком случае, поле пахали наравне с лошадью — впрягутся в пару к першерону и давай…

Детей на спине — катали, человека, раненого мотыгой (от несчастных случаев никто не застрахован) — везли к доктору.

В общем, компанейские парни, ни капли чванства.

К слову, о лошади… вернее, о лошадях, сыновьях и дочерях ветра. Как-то раз устроили гостям экскурсию по окрестностям, подъехала к дому вереница карет, запряженных длинногривыми лошадками. Ну, погрузились по экипажам, поехали. Экскурсия вышла занимательной и познавательной, но, несмотря на все чудеса животного мира, Дерека и его друзей поразило не это… Дело было к вечеру, уже на обратном пути. Кареты неспешно катились по лесной дороге и вдруг остановились. Ник приподнялся и вытянул шею. Ничего не увидел, никаких признаков дорожных заторов. Впереди было чисто и бежала вдаль ровная дорога. Минут через пять он начал бухтеть:

— В чем дело, почему стоим?

Передняя кобыла недобро покосилась на торопливого пассажира. И строго буркнула:

— Пешеходы.

Ник недоверчиво оглядел дорогу справа и слева от лошади и пожал плечами:

— Врешь, никого там нет.

Кобыла оскорбленно выпятила губу и прижала уши. Тут повернул голову впряженный в их карету конь:

— Дейзи не лжет, имей совесть, человек!

— Но там же никого нет! — упрямо возразил Ник.

— Они там есть, их просто не видно отсюда, — мягко пояснил конь.

Дерек не поленился спуститься с кареты и пройти вперед, к Дейзи. И в полутора метрах от её передних ног он увидел «пешеходов», при виде которых ему захотелось и смеяться, и плакать — лесную дорогу деловито пересекала вереница муравьев.

Не подумав, он неосторожно брякнул:

— Ты не можешь их просто перешагнуть?

— Не могу, — глубоким голосом ответила кобыла. — Позади меня — колёса.

Сей факт заставил его устыдиться своего венценосного и оттого слепого и высокомерного происхождения. Человек он, да… а это лошадь. И она мудрей и человечней его…

А однажды Балинор сделал им подарок. Во двор спустился дракон с небольшой кабиной, из которой вышли два эльфа и местный маг. Они принесли известие о том, что в соседней долине вырос новый дом и, судя по количеству жилых апартаментов — он возник для новых жильцов. Ну что ж, пришлось съезжать. Ник, Филипп, Алекс и Рэйчел с Кэт переехали в новый дом, который представлял собой некую коробочку-комплекс из нескольких крыльев, соединенных галереями. Женя, понятное дело, осталась в семье, а Дерека уговорили остаться Лери и Михаэль. Чем-то он приглянулся им. Тераи и Лео переселились к Франкелам, потому что у братьев был опыт содержания львов в неволе и они всегда знали, в чем нуждается зверь. А так как они были соседями Гренковичей, то Тераи со львом, считай, и не переезжали никуда.

Так и зажили. Причем не обошлось и без курьезов…

Лери, распаренная после горячей ванны, устроилась в гостиной с вышивкой в руках, куда вскоре пришел и Люпин с печеной курицей, собираясь втихомолку схомячить её. Учуяв одуряющий аромат курятины, в комнату влетел Джон Дарт, нелепый белый щенок-переросток. Моментально сойдя с ума от пленительного запаха, он с пронзительным воплем прыгнул к Люпину, тот, не ожидая нападения, отшатнулся назад и рефлекторно взмахнул руками. Вместе с подносом. Курица, никогда не летавшая при жизни, научилась летать после смерти и термоподготовки, по длинной параболе она пролетела по воздуху, пронося за собой шлейф из жирного теплого соуса, и приземлилась аккурат на колени Лери, щедро залив её подливкой… Люпин замер, в шоке глядя на пострадавшую маму, а щенок, счастливо взвизгнув, бросился к Лери и принялся страстно вылизывать её лицо, залитое жиром, попутно жадно хватая курицу.

— Твою мать! Ведь только-только вымылась…

Северус и Гарри завели привычку устраивать гонки малышей, выглядело это довольно мило. Посадив деток на пол, папы отходили на другой конец гостиной и начинали звать каждый своего.

— Раймел, Раймел, скорее! Иди сюда, — звал сына Северус.

— Неша, Агнеша, ко мне! — точно собачонку, кликал свою дочку Гарри.

И младенцы, одинаково темноволосые, наперегонки ползли к папам. Пацан был шустрее и внимательнее и потому первым доползал к своему носатому папе. Неша больше отвлекалась или ленилась, из-за чего Северус иногда цедил, что вся она в папашу, такая же лентяйка и балбеска. Гарри не обижался и лишь беззлобно огрызался.

Одним дождливым вечером дети заскучали и стали ныть, просить чем-нибудь заняться. Лери послушала их жалобы, принесла из своей комнаты тетрадку и подозвала к себе ребят.

— Послушайте, раз вам нечего делать, то давайте построим лошадь?

— Зачем? — поразился Север. Мать пожала плечами.

— Я этим в детстве увлекалась. Довольно интересно.

И она зачитала вслух:

Как сделать лошадь?

Берётся одно кресло, желательно с длинной спинкой и деревянными подлокотниками.

Швабра — одна штука.

Папин валенок, правый или левый, неважно.

Верёвки разной длины, в её качестве подойдёт всё — пояс от маминого халата, обрезки бечёвок от посылок, тонкие шарфики, бабушкин платок, скрученный в жгут.

Одна банкетка (круглая).

Покрывала и одеяла, количество не ограниченно, лишь бы хватило.

Подушки, столько, сколько надо.

Мочалка (лохматая), две штуки.

Банкетка кладется в кресло и крепко привязывается к нему самыми прочными верёвками и поясами от халатов. Разумеется, она именно кладется, на бок, а не ставится на ножки-колесики. Обкладывается и утрамбовывается подушками со всех сторон, особенно сзади, где у лошади будет круп.

Спереди, между спинкой кресла и банкеткой, плотно прикручивается швабра при помощи поясов от халатов (они самые эластичные).

На швабру надевается папин валенок. Вся эта конструкция накрывается покрывалами и одеялами. В районе валенка и спинки кресла покрывало подвязывается бечёвками для придания грациозной лошадиной шеи.

Сверху вдоль привязывается мочалка — грива, из чего-нибудь делаются уши и прикрепляются к валенку. Не забудьте привязать сзади ещё одну мочалку, это — лошадиный хвост.

Лошадь готова. Можно садиться и скакать вперед, в страну фантазии.

Уздечка и поводья делаются по желанию из тех же поясов от халатов.

Выслушав маму, заинтригованные дети переглянулись и кинулись собирать все, что было обозначено в списке. Люпин приволок кресло с деревянными подлокотниками и высокой спинкой. Север прикатил банкетку. Потом бегали по всему дому в поисках веревок, бечевок и поясов от халатов. Долго донимали Дога просьбами достать папин валенок. Почему папин? А потому что в инструкции так написано! Швабра, одеяла, подушки… И постепенно посреди гостиной выросла некая конструкция, долженствующая изображать лошадь.

Михаэль, наблюдая этот бардак, возмутился было, но Лери только хмыкнула:

— Зато все заняты делом и никому не скучно.

Несмотря на то, что дождь закончился тем же вечером, самодельная лошадь простояла несколько недель и каждый день украшалась новыми и подробными деталями, у неё появились глаза, нарисованные и вырезанные из картона, сшитые из материи ушки и прочие милые мелочи… вот только уздечки никто не стал придумывать, зачем, лошади и без них хорошо.

А маленькая Женя была просто счастлива. Никогда не знавшая семьи, но тем не менее мечтающая о ней, как и все дети-сироты, Женя получила её сторицей. Полную и дружную. У нее появились любящие родители, братья и сестра и даже дяди с тётями. И глядя в окно спальни в ночное ясное небо, она всегда искала в нем две Луны. Они постоянно были разными — большая круглая луна и маленький золотистый полумесяц… потому что мама рассказала ей стишок Крапивина, который больше всего отвечал всем представлениям о Балиноре:

Ёлки-палки, лес густой.

Путь по лесу непростой.

Там колючие шипы

Всех хватают за штаны.

Но за лесом тем, я знаю,

Сто волшебнистых лужаек.

Солнце светит с высоты

На цветущие цветы.

Там избушки бабов Яг

С топом пляшут краковяк.

Здравствуй, месяц и луна,

Здравствуй, странная страна.