Реинкарнация  (джен)

Альбус Северус Поттер рос спокойным и любознательным ребёнком. Он искренне восхищался своим старшим братом, Джеймсом или Джей-Си, как тому больше нравилось. Он невероятно обожал свою маленькую сестрёнку Лили, та как две капли воды походила на собственную бабушку, в честь которой её и назвали. Альбус готов был горы свернуть ради солнечной улыбки маленькой принцессы, и она его тоже любила намного больше, чем какого-либо другого члена семьи. Только ему было под силу уговорить это драгоценное золотце съесть на завтрак противную кашу.

И конечно, Альбус очень уважал своих родителей, что, в общем-то, неудивительно, ведь Гарри и Джинни Поттеры были добрыми и заботливыми людьми, которые каждый день одаривали детей своей любовью. К Альбусу ещё в самом юном возрасте пришло осознание, как же невероятно ему повезло появиться на свет в такой семье. Он, с рождения окружённый заботой, никогда не видел неблагополучных семей, но твёрдо знал, что такие бывают. Он, в отличие от Джеймса, никогда не грубил отцу и не препирался с матерью. И в отличие от Лили, не устраивал капризов и истерик из-за сломанной игрушки или нового платьица, которое подарили кузине Розе, а не ей. Альбус на самом деле ценил свою семью.

А ещё он очень боялся огорчить родителей и не оправдать их ожиданий, а потому так беспокоивший его вопрос про факультеты Хогвартса он откладывал едва ли не до отправления поезда. Отец тогда напомнил ему, в честь каких великих людей он назван, и заверил, что они любят его и поддержат в любой ситуации. Альбус был счастлив до того самого момента, когда отец уточнил, что шляпу можно и попросить отправить на нужный факультет. Он так и не осмелился сказать, что хочет попасть на Слизерин. И отчего-то казалось, что ему не предоставят выбора.

Так оно и вышло. Едва коснувшись его встрёпанной макушки, шляпа проорала свой вердикт на весь Большой зал. Слизерин! Кто бы сомневался? Но как же горько было видеть неприятное удивление на лице родного брата и многочисленных кузенов Уизли, чьи рыжие макушки яркими пятнами выделялись за тремя столами из четырёх. Он встал с табуретки и в оглушительной тишине с гордо поднятой головой прошёл к столу самого малочисленного в последние годы факультета. Едва он занял место на краю стола, зал наполнился шепотками: «Это сын Гарри Поттера?», «На Слизерине?!», «Бедный Гарри Поттер, как он переживёт такой позор?!». Внезапно его настигло лёгкое чувство дежавю, ему показалось, что когда-то он уже подвергался презрению со стороны толпы. Но стоило задуматься, как Альбус понял, что это просто не может быть правдой — его все любили. Раньше, до поступления на факультет Тёмных магов.

Однако ему не пришлось слишком долго упиваться страданиями. Когда закончился ужин и староста, построив их небольшую группу из шести человек в колонну, повела в подземелья, к нему подлетел брат. Джеймс хлопнул его по плечу и озорно подмигнул:

— Я думал, ты попадёшь на факультет умников, а ты, оказывается, маленький змеёныш. Так что сегодня иди спать, а с завтрашнего дня начинаем поиски Тайной Комнаты, уговор? — Он взлохматил волосы Альбуса и, не дожидаясь ответа, скрылся в толпе учеников с красно-золотой символикой.

Тут же к ним подошла Роза Уизли, по пути поправляя синий галстук факультета воронов. Она чуть свысока оглядела первокурсников и важно заявила:

— Альбус Северус, если тебя будут обижать, то смело обращайся ко мне или любому Уизли, мы всегда поддержим семью.

— Спасибо, Роза, — немного натянуто улыбнулся Альбус, чувствуя дискомфорт от того, что девчонка предлагает ему свою защиту. — Однако я абсолютно уверен, что способен сам справиться с какими-либо проблемами.

Скорпиус Малфой отчётливо фыркнул, выражая своё недоверие к подобному заявлению, Альбус посмотрел на него самым устрашающим взглядом, который несколько месяцев репетировал перед зеркалом специально для такого случая. Малфой тут же отвернулся, с преувеличенным интересом рассматривая заколдованный потолок в Большом зале.

— Он был зачарован самими основателями, чтобы показывать настоящее небо, — заметив его мнимый интерес, Роза села на любимого конька. — Во время битвы за Хогвартс потолок был разрушен. И только благодаря команде специалистов, в которую входила и моя мама, его сумели восстановить в первозданном виде.

— Мой отец лично финансировал этот проект, — жутко важничая и растягивая гласные, заявил Скорпиус. И Альбуса от этих интонаций пронзило очередное дежавю. Вообще, ему многое в Хогвартсе казалось до боли знакомым и родным, но он списывал это всё на яркие впечатления от рассказов родителей и других родственников.

Гостиная Слизерина порадовала его коротким приступом головной боли и непонятного происхождения ностальгией. Ему понравилась новая спальня, хотя соседи в лице Малфоя и Пьюси были не лучшим, но, к сожалению, единственным вариантом. Засыпая в мягкой и тёплой постели, наполненный впечатлениями за этот долгий день, Альбус рассматривал выцарапанные на столбике инициалы С.С. и думал, что он уже где-то их видел. Сон сморил его раньше, чем он успел поймать за хвост ускользающую мысль.

Занятия не вызывали у Альбуса никаких затруднений, он всегда любил учиться, к тому же в Хогвартсе были самые лучшие преподаватели.

Профессор МакГонагалл сухо хвалила его за идеальное знание теории и приложенные старания, однако соглашалась с ним, когда он говорил, что трансфигурация просто не его предмет. Профессор Слизнорт же, напротив, не скрывал своего искреннего восторга от того, что такой замечательный ученик попал на его факультет, уверял, что для него будет честью добавить Альбуса в свою коллекцию. Конечно, юный Поттер был весьма талантлив в зельеварении и считал похвалы от профессора вполне заслуженными, но то, что его уже на первом курсе пригласили в клуб Слизней, почему-то особенно грело душу, задевая струны спрятанного где-то глубоко внутри тщеславия. А ещё в его голове сами собой возникали странные мысли: «Вот видите, я смог! Я достоин! Я талантливый зельевар. А вы сомневались». Он не мог самому себе объяснить природу этих обрывочных мыслей, ведь в нём, Альбусе Поттере, никогда не сомневались, всячески поддерживая и поощряя любые его увлечения, в том числе зельеварение. Отец даже оборудовал для него специальную детскую лабораторию, защита которой могла выдержать армагеддон локального масштаба, и пригласил учителя, заявив, что сам он способен зелья либо пить, либо портить.

Преподаватель травологии профессор Лонгботтом, который к тому же был его крёстным, частенько приглашал Альбуса к себе на чай. При этом совершенно не выделяя его на уроках, что тому очень нравилось: не хотелось, чтобы все думали, будто он пользуется своими родственными связями. Невилл вообще был на удивление тактичным взрослым, он никогда не задавал лишних вопросов, словно чувствуя, о чём говорить не следует. При этом он всегда подробно и чётко отвечал на вопросы Альбуса, а тому хотелось узнать если не всё, то очень многое.

В пять лет он перестал спрашивать о том, что можно найти в книгах, иногда лишь уточняя, какую из них следует взять. К слову, именно за это он стал любимцем тёти Гермионы, которая больше всего ценила в людях тягу к знаниям.

Но сейчас его интересовали вещи, о которых не прочтёшь в книге. Хотя прочтёшь, конечно, но будет ли это правдой…

В нем всегда возбуждали любопытство выдающиеся директора Хогвартса Альбус Дамблдор и Северус Снейп, в честь которых он был назван. И если Дамблдору часами мог распевать дифирамбы любой, с кем ни заговори, то на вопросы о Снейпе, как правило, ограничивались заученными словами о его героической роли в войне. Но ведь Альбус хотел знать не это, он жаждал узнать, каким тот был человеком. Отец отвечал, что непростым, и отчего-то виновато опускал глаза. Мама кривилась и тихим шёпотом, чтобы не услышал папа, говорила: «Мерзким ублюдком», — а потом прикладывала палец к губам в знак молчания и добавляла звонким голосом: «Но при этом очень храбрым и отважным человеком». «Очень умным, но строгим преподавателем», — добавляла тётя Гермиона, а дядя Рон только фыркал, не желая и вовсе о нём вспоминать.

И лишь Невилл не давал никаких оценок своему профессору, а просто рассказывал случаи из жизни. Например, как взрывались его котлы на уроках, и как Снейп стал его боггартом, и как тот незримо помогал им всем в тот самый тяжёлый год. Альбус слушал эти рассказы, и ему казалось, что он видел всё это на самом деле. Будто он сам там был.

Со временем Альбус сумел подружиться с Малфоем, который оказался искателем приключений похлеще Джеймса. И в какой-то миг в его голове появилась очередная нелепая мысль: «Ещё одного Малфоя мне только и не хватало!».

И именно Скорпиус подбил его на авантюру, которая изменила всю его жизнь. Однако он до сих пор не мог понять, в какую сторону.

— Давай проберёмся в кабинет директора? — заговорщицки предложил Малфой.

— Что тебе там понадобилось? — изумился Альбус. Он ясно видел разгорающиеся огоньки азарта в серых глазах и понимал, тот не отступит. Но если пойдёт один, то непременно вляпается в огромные неприятности.

— Просто посмотрим. Примерим шляпу ещё разок. Поболтаем с портретами, — начал перечислять Скорпиус.

— Какой в этом смысл? — настойчиво переспросил Альбус и по-особенному взглянул на своего друга.

— Я проиграл желание, — повинился он. — В магических фантах.

— И кто такой умный дал первокурснику подобное задание? — зашипел Альбус, теряя последнюю надежду отговорить друга — Магические фанты не шутка.

— Джеймс. Джеймс Поттер.

— Мой брат? — удивился Альбус, но уже не идиотскому заданию, а тому, что Джей-Си и Скорпиус где-то умудрились пересечься и сыграть в фанты. — Ясно. Сколько у нас времени?

— Неделя, — вздохнул Скорпиус.

За эту неделю Альбус сумел выпросить у отца на время мантию-невидимку. Впрочем, тот дал её без лишних вопросов, уверенный похоже, что Альбус мечтает пробраться в запретную секцию. Только папа не знал, что Слизнорт давно подписал ему это разрешение, правда, ограничив выбор относительно безопасной литературой. Пока что хватало и этого.

Под мантией им удалось подслушать пароль от кабинета директора и подгадать самый удачный момент для проникновения. Они не могли быть уверены, что на входе нет каких-нибудь сигналок, которые тут же сообщат директрисе о незапланированных посетителях. Но ведь если их не увидят, то и доказать ничего не смогут, верно?

Не успел Альбус как следует оглядеться в столь интересном месте, как всё потеряло значение. Он увидел его. Портрет Северуса Снейпа. Аккуратно вылез из-под мантии, чтобы не явить миру Скорпиуса, который сейчас панически взывал к поттеровскому чувству самосохранения, что, очевидно, давно атрофировалось.

Альбус, словно заворожённый, приблизился к чёрной раме и коснулся её рукой. За ним с интересом наблюдали другие портреты, однако он этого не замечал. Его взгляд был прикован к тёмным глазам напротив, которые единственные из всех глядели на него с нескрываемым отвращением.

Мир вокруг зазвенел от напряжения и в следующий миг лопнул, осыпавшись миллионом осколков. Он был уверен, что эти осколки пронзили его сердце насквозь, а иначе отчего ему так больно? Он закричал, упал на колени и потерял сознание.

То, где он оказался, нельзя было в полной мере назвать сном, скорее это было какое-то пограничное состояние, в котором сумели встретиться прошлое и нынешнее воплощение его души. Он никогда не задумывался о реинкарнации, но ведь это магический мир, полный чудес, отчего бы ей не быть?

На него нескончаемым потоком хлынули воспоминания о прошлой жизни. Той, где он был ненавидимым всеми профессором и шпионом. Они наложились и слились с новыми счастливыми моментами, где он любимый сын и брат, которого поддерживают даже несмотря на принадлежность факультету.

Он открыл глаза и увидел обеспокоенное лицо Гарри Поттера, которое сразу же осветилось улыбкой.

— Ал, милый, как ты себя чувствуешь? Мы так о тебе переживали.

— Всё нормально, — чуть хрипловатым от долгого сна голосом ответил он, не испытывая к Поттеру ни малейшей неприязни — одиннадцать лет любви и заботы не прошли незаметно.

Поттер… отец наклонился и мягко поцеловал его в лоб, попутно взлохматив волосы.

— Ты знаешь, Лили закатила настоящую истерику, чтобы я взял её с собой, — улыбнулся он и кивнул куда-то за спину. Альбус перевёл туда взгляд и увидел своё рыжее солнышко, мило сопящее на соседней кровати. Она открыла пронзительные зелёные глаза и посмотрела на него с нескрываемым теплом.

— Сев, ты проснулся, — радостно воскликнула и бросилась к нему.

— Сев? — удивлённо переспросил Гарри.

— Да, Северус, — твёрдо ответила Лили. — Это имя теперь подходит ему гораздо больше.

Поттер неопределённо хмыкнул и дипломатично предложил:

— Может, спросим его самого?

— Я согласен с Лили, — произнёс он, с восторгом глядя на свою теперь уже действительно сестру. Может ли быть, что и она тоже… Что она — реинкарнация Лили Эванс? Ведь это полный чудес и загадок магический мир. Рыжая малышка весело ему подмигнула и разжала кулачок. На её маленькой ладошке лежал самый прекрасный в мире цветок, а его лепестки открывались и закрывались подобно странному, но забавному многогубому существу.

«Пусть я теперь и выгляжу, как точная копия Гарри Поттера, — мысленно заключил Северус, — но эта жизнь много счастливее предыдущей. И я не повторю своих прошлых ошибок».