Это было так... (гет)

Примечания:

Все переходы на "ты" и на "вы" — неслучайны.

Действие происходит во времена новеллы "Дазай Осаму и Тёмная эра".

Приятного прочтения ^_^

Юи, поправляя на ходу наспех надетый деловой костюм, со всех ног мчалась по едва освещённому коридору главной резиденции Портовой мафии. Она спешила в кабинет босса, куда её срочно (и почему-то посреди ночи, к неимоверному её удивлению) вызвали. Эспер уже терялась в догадках, обдумывая по дороге, что же начальнику может быть нужно от неё, рядового, так срочно да ещё и в такое время? И без её напарника? Ну не сообщить же о повышении её вызвали…

«Может, я в чём-то провинилась, и Мори-сама хочет вынести предупреждение? И специально решил сделать это лично, чтобы это большее влияние оказать» — пришла в голову невероятно пугающая мысль. Юи стала панически перебирать в памяти все недавние дни на предмет каких-либо нарушений гласных и негласных правил Мафии. «Что это я такое могла натворить? Вроде бы никого не предавала, ни буквально, ни фигурально, своих не убивала, проблем особых не создавала, никаких провинностей и жалоб тоже не было, иначе бы мне раньше это сообщили. А что, если…» Вдруг её прошиб холодный пот, а воздух в груди как-то резко закончился. «Что, если босс узнал, что он мне не безразличен?! Конечно, я всё сделала, чтобы не попасться, особенно с тем шоколадом на День святого Валентина, но мало ли, что могло…»

Додумать эту мысль она не успела, поскольку впереди уже виднелись двери заветного кабинета. Понять, что двери начинаются именно там, и что это не просто продолжение безликого полумрака коридора, можно было только по белеющим всего в нескольких метрах впереди лицам охранников. Подбежав к ним, Юи остановилась, отчаянно пытаясь отдышаться. Наконец, полностью успокоившись и собравшись с силами, она приняла самый непринуждённый вид, как будто это вовсе не её экстренно разбудили в заслуженное время отдыха после рабочего дня, и осторожно постучала в двери. Пусть звук и был тихим, очевидно, её услышали, ибо двери распахнулись. Войдя в кабинет босса, больше напоминавший размерами бальный зал (такое впечатление усиливали огромные панорамные окна, которые, как она помнила, закрывали чем-то вроде очень плотных штор, когда шли важные беседы и переговоры), Юи прошла к креслу и остановилась на расстоянии чуть больше метра от него. Мори-сама, как часто бывает, сидел в мягком кресле напротив стеклянной стены и любовался на ночную Йокогаму. «Окна не закрыты, значит, разговор неофициальный», — мимоходом отметила девушка. После того, как она вошла, босс кивнул охранникам за её спиной, и те вышли, оставив их наедине. Чуть поклонившись, она вопросительно взглянула на босса. Тот обернулся к ней, приветственно кивнул, и вновь откинулся в кресле, устремив взгляд в ночное небо за окнами, не спеша начинать разговор.

Пока босс, вероятно, любовался на город, Юи откровенно любовалась им. Мужчина и вправду был очень красив: точёный профиль, аристократическая бледность кожи, чёрные, немного растрёпанные волосы («Наверное, они на ощупь как шёлк… И как же хочется убрать вот эту непослушную прядку с его лица», — промелькнуло в голове). Но, устыдившись своих мыслей, она резко отвернулась и, тоже глядя в огромное окно, неуверенно позвала:

— Мори-сама…

Мужчина вздрогнул, как будто очнувшись от глубоких размышлений. Его лицо, выражавшее какую-то непонятную задумчивость, стало почти по-детски беззаботным. Юи едва удержалась, чтобы не поинтересоваться, всё ли у него хорошо, ибо такое поведение её боссу, насколько она успела его изучить, совсем не свойственно. Всегда собранный и предельно серьезный Огай теперь вёл себя так, будто это не он срочно вызвал рядовую подчинённую во втором часу ночи, а она зашла к нему поболтать за чашкой чая. Кстати, чашка именно с этим напитком как раз стояла на небольшом столике рядом с креслом босса. Правда, всего одна.

— Красивый город эта Йокогама, особенно ночью, верно?

Неожиданный вопрос вырвал Юи из размышлений, поэтому ответила она немного заторможенно:

— Да, Мори-сама, вы как всегда правы.

— О боже, Юи, — мужчина досадливо поморщился. — Опусти это «сама» и хватит мне выкать, я за день и так достаточно раз это слышу. Обращайся ко мне просто по имени. После, на секунду замешкавшись, он спросил совершенно нейтральным тоном, продолжая смотреть прямо перед собой:

— Как прошёл твой день?

Юи застыла в крайнем изумлении, не решаясь поверить своим ушам. Это что, ей правда не послышалось? Босс спросил, как у неё прошел день?

Подозрительно принюхавшись («А не пьян ли он случайно? Да нет, перегаром вроде бы не тянет»), эспер всё же ответила:

— Прекрасно, Огай-са… Огай.

И вдруг, не удержавшись, она выпалила:

— А с вами всё в порядке? Ничего не болит? — «голова, например».

Юи в полном ужасе очень захотела зашить себе рот, а потом с треском провалиться под землю… Хотя порядок был уже не важен. Но, увы, было поздно: злополучная, такая вопиюще наглая фраза уже слетела с её губ. «Вот угораздило же меня ляпнуть! Правду говорят — язык мой — враг мой! Мамочки! И что теперь делать? Босс сильно разозлился? Или нет? Интересно, он меня сам и сейчас пристрелит, или исполнителям отдаст? Ох, только бы не Дазаю…» — мысли одна другой хуже мгновенно сменяли одна другую. Эспер уже зажмурилась в предвкушении воображаемого выстрела или приказа «увести её», как вдруг ушей её достиг вовсе не он, а… смех. Красивый мужской смех, обладатель которого сейчас, судя по звуку, сидел, обернувшись к девушке и от души смеялся. Юи, поняв, что карать и убивать её почему-то пока не собираются, рискнула открыть глаза… И тут же наткнулась на полный откровенного веселья взгляд Огая.

Наткнулась — и снова забыла, как дышать, утопая в чарующем пурпурном взгляде. «Какие же удивительные у него глаза», — промелькнула совсем невпопад восторженная мысль. Омут совершенно волшебных глаз с чёрным островком зрачка манил, притягивал, сверкая на дне удивительными искорками веселья, игривости и… предвкушения?

Сама того не ожидая, Юи подошла и встала почти вплотную к креслу. Вдруг осмелев, она протянула руку и осторожно дотронулась до волос босса. «И правда, на ощупь словно шёлк», — посетила её восторженная мысль. Все внутренние запреты, кажется, дали внушительную трещину…

Тем временем Огай чуть прикрыл глаза, наверное наслаждаясь прикосновением, ибо убирать чужую руку он не спешил. Наоборот — положил поверх хрупкой ладони свою, накрыв ту целиком. «Неужели ему это нравится? Раз так, можно попробовать… " — пришла в голову шальная мысль, заставляя щёки покраснеть. Но тут осознание того, что она сделала, ледяной волной окатило эспера. «Ой, что это я творю?! Какое-то наваждение! Так, надо живо убираться отсюда, пока он в хорошем настроении и не…»

T/и набрала грудь воздуха, собираясь с силами, и, резко выдернув руку, уже хотела отшатнуться и побежать максимально быстро, насколько только хватит сил, но, увы, не успела. В ту же секунду, мгновенно угадав намерения, её схватили за только что освобожденную руку и дернули на себя, усаживая на колени лицом к огромным окнам и обнимая свободной рукой за талию. Она рефлекторно попыталась вырваться из объятий Огая, но он лишь сильнее сжал руки.

— Ну-ну, не порть момент.

Не сразу поняв, что он имеет в виду, Юи подняла голову… и замерла от восхищения. В окнах был виден великолепный фейерверк. Казалось, что разноцветные диковинные бутоны раскрывались прямо перед глазами, протяни руку и дотронешься до них рукой. Всё вокруг утопало в красках и цветах, постоянно сменяющих друг друга: вот сразу несколько изумрудных вспышек вдалеке, вот одна золотая — поближе, а вот и сиреневая… «Ого! А вон та ярко-жёлтая вспышка похожа на цветок химавари!»

Пока салют сверкал и переливался разноцветными огнями, Юи старалась даже не дышать, чтобы случайно не разрушить такую неземную и, кажется, такую хрупкую красоту. «Точно! Сегодня же День весеннего равноденствия! Потому и устроили фейерверк», — подумала она, припомнив, что и сама собиралась сходить посмотреть на него, но уснула, вымотавшись за прошедший день сильнее, чем рассчитывала. Выходит, если бы не босс, она бы такую красоту сегодня пропустила!

Когда огненное шоу завершилось, тьма в помещении, казалось, стала абсолютной — салют был настолько ярким, что глаза успели привыкнуть к нему и сильно отвыкнуть от полумрака комнаты. Девушка поднесла руку к лицу, но не смогла увидеть даже её. Однако в этой темноте взамен утраченного зрения невероятно обострились остальные чувства…

Юи, на время фейерверка забывшая обо всём на свете, внезапно осознала, что всё ещё находится в тёплых полуобъятиях Огая, к которым она, кажется, успела привыкнуть. Теперь ей не хотелось из них выбираться: в кабинете стало прохладно — да нет, не прохладно, а очень даже холодно, а от мужчины исходил такой приятный жар, что почти замёрзшей девушке хотелось только прижаться к нему как можно ближе, хотя бы из практических соображений. Болеть не хотелось ужасно. «Да, я не должна так поступать, да, он — мой босс, тот самый босс, но всё же, какой же он тёплый…» — казалось, даже мысли в голове были вялыми и ленивыми, как будто тоже разомлели в чьих-то руках.

Тем временем Мори, видимо, тоже забыв, кто есть кто и всё так же сжимая талию Юи, провёл носом от середины изящной спины до шеи, едва касаясь носом тонкой ткани одежды и вдыхая дурманящий запах. Её запах. Обычно девушка перебивала его лёгким, но стойким ароматов духов, не давая почувствовать, но теперь из-за спешки не успела, да и не подумала это сделать. Огай машинально отметил про себя, что хотя бы ради этого можно было бы вызывать подчинённую среди ночи и почаще. Он блаженно вздохнул, пустив своим дыханием целый табун мурашек по ощутимо напрягшейся спине Юи, после чего уткнулся лбом в основание её шеи и неожиданно глухо произнёс:

— Прекрасна, как и всегда, дорогая… Как и всегда. Знаешь, когда я вижу тебя — каждый раз, каждый день, я желаю, чтобы ты была только моей. Забавно, а?

Неожиданное признание застало Юи врасплох. Все мысли в очередной раз за вечер спутались, стремясь осознать, что это сейчас такое было. То ли она с ума сошла, и ей теперь мерещится всякое, то ли её пожелания насчёт снов наконец-то были услышаны каким-то божеством, то ли босс наконец спятил настолько, что говорит такие вещи всем подряд. В то, что она единственная, кто слышал эти слова, и что она так уж важна для него, ей почему-то не верилось. Внезапно на неё накатила удивительная злость: «Да с чего я вообще взяла, что он это говорит искренне?! Может, это у нашего Мори Огая такая форма недержания! Интересно, у него новые «девушки на ночь» в публичных домах закончились, или экзотики захотелось? Хороша идея: наговорил девушке комплиментов, облапал, запудрил мозги окончательно — и вуаля! Любая твоя, какая хочешь! Но на мне такое не сработает, дорогой босс, я хоть и влюблённая, но не дура!»

— Извините, Мори-сама, но я вам не верю, — постаралась произнести Юи максимально холодно и… Внушительно. — Я всё понимаю, на самом деле, всякое ведь случается. Поэтому давайте вы меня сейчас отпустите, мы разойдёмся и сделаем вид, что этого разговора не было. От этого всем будет только лучше, не так ли? — выпалила девушка на одном дыхании, а затем, неожиданно для себя, тихо всхлипнула, и стала вырываться, стремясь поскорее покинуть этот кабинет, вместе с не совсем вменяемым Огаем. «Лучше уйти сейчас, чем завтра с утра осознать, что была всего лишь ещё одной подстилкой! Я и так сильно заигралась, позволила себе больше, чем следует, пора прекратить этот фарс и вернуться в реальность. С меня достаточно и того, что уже случилось!»

Однако, в этот раз, похоже, Огай решил не церемониться. Он резким движением завёл руки Юи за спину, прижал к её горлу непонятно откуда взявшийся скальпель и одним рывком развернул её так, чтобы она сидела верхом на его коленях к нему лицом. Одной рукой придерживая запястья у неё за спиной и другой держа оружие у шеи эспера, он произнёс, гневно сверкая уже значительно потемневшими глазами:

— А теперь послушай меня, Юи. Во-первых, я тебя люблю, а если не веришь — скоро почувствуешь это на себе, поверь мне. Во-вторых, если я ещё раз услышу, как ты называешь меня на «вы», или сомневаешься в моих чувствах, то я…

Тут Огай притянул её лицо к своему почти вплотную, и прошептал прямо в губы:

— Зацелую до смерти.

После чего скальпель со звоном отлетел в сторону, а Мори впился в губы Юи властным, дурманящим и не признающим отказа поцелуем. Не дожидаясь согласия или ответа, он до крови прикусил верхнюю губу девушки, и воспользовавшись тем, что Юи немного приоткрыла свой хорошенький ротик от боли, его язык приник к её и сплёлся с ним, побеждая, одерживая верх и окончательно подчиняя. Девушка тихонько простонала сквозь поцелуй, отвечая неумело и пылко.

Но, ненадолго оторвавшись от столь желанных губ, Юи всё же нашла в себе силы задать так интересующий её вопрос, закусив губу:

— А зачем ты всё-таки меня так поздно вызвал?

И когда Мори попытался расстегнуть её пиджак, она нарочно подалась назад, не желая продолжать, пока не получит ответ на свой вопрос. Возбуждённо выдохнув, босс с явным трудом ответил, на последних словах сорвавшись окончательно:

— Я думал… Красиво признаться тебе в… любви… во время этого фейерверка. Но, глядя на восхищённую тебя, я… совсем… потерял голову!..

И, не в силах больше медлить, он просто рванул ткань в разные стороны. Пуговицы застучали по полу, а вскоре к ним присоединилась и мужская рубашка… А что, Юи тоже чересчур долго этого ждала, имеет право!

В конце концов, для них ночь только начинается.

Примечания:

Пожалуйста, оставляйте отзывы! Это не только очень мотивирует, но и помогает делать работы лучше, а я думаю, что мне это ох как нужно)

— ДАЗА-А-АЙ!!!

Гневный вопль пронёсся по всему офису Вооружённого Детективного Агентства, заставив всех, кто в этот момент находился там, вздрогнуть и чем-нибудь поперхнуться.

Секунду спустя дверь распахнулась, и в помещение ворвался обладатель имени и по совместительству самоубийца со стажем, держа в руках пёстрый, очень красивый и явно не мужской шарфик. Осаму заметался в поисках места, где можно было бы спрятаться, выбирая между двумя огнями — кабинетом Фукудзавы и огромным письменным столом Куникиды, и наконец залез за книжный шкаф, где оставался небольшой зазор между мебелью и стеной, пытаясь слиться с оной и стать как можно незаметнее… Всё агентство дружно покосилось в его сторону, однако никто не произнёс ни слова.

В следующий миг всё их внимание переключилось на девушку по имени Юи, формально — одну из своих коллег, которая вломилась (по-другому и не скажешь) в офис и со всей силы пнула многострадальную дверь, да так, что от удара об стену у последней чуть стёкла не вылетели.

— Где Дазай?! Я точно видела, он побежал сюда! А НУ, ВЫЛЕЗАЙ СЕЙЧАС ЖЕ, ТЫ, КРЕТИН!

Разъярённая Юи походила на валькирию, и это сходство усиливалось зажатой в её руке шваброй, которую та держала на манер копья и явно не с мирными намерениями. Она обвела помещение внимательным взглядом, ища место, куда бы мог спрятаться неприятель. С первого раза такового не находилось, и она стала обходить офис, сосредоточенно проверяя каждый закуток и бормоча что-то про её любимый шарф и какого-то идиота, который имел несчастье его стащить.

Все работники агентства, не сговариваясь, следили за этакой своеобразной игрой в прятки, которая для проигравшего заканчивалась весьма плачевно. Даже Куникида, обычно рьяно следящий за тем, чтобы все «работали, работали и ещё раз работали», всё-таки отвернулся от монитора компьютера и с интересом наблюдал за действиями Юи, испытывая смешанные чувства: с одной стороны ему очень хотелось, чтобы неугомонного Дазая таки поймали и, может, хоть немного мозги ему вправили. С другой — кровь на стенах и поломанная мебель — это довольно внушительные расхода для бюджета, которых и так хватает… Но, пожалуй, ради такого дела ему ничуть не жалко потратиться!

Глядя на девушку, которая с видом берсерка, желающего только убивать, обследовала комнату, все понимали, что как бы хорошо ни умел прятаться Дазай, его скоро обнаружат, и уж тогда ему, цензурно и мягко говоря, несдобровать. Но это будет после, а пока можно наслаждаться зрелищем и уповать на то, что их коллегу найдут не скоро…

Вообще, нельзя сказать, что Дазай Юи очень уж не нравится. Даже совсем наоборот — она испытывала к нему нежные чувства, но ни в какую не хотела это признавать, утверждая, что, мол, «он меня бесит из-за того, что таскает мои вещи и лезет ко мне с предложениями двойного самоубийства, только и всего!» Почему — одной ей известно. А вот как относится к дорогой коллеге он сам, замечали все — даже его бывшие сослуживцы из Портовой мафии, которые с недавних пор старались (от греха подальше) обходить эту особенную для него девушку стороной, но только не та, на кого были направлены его чувства. Юи видела в его ухаживаниях только стремление её поддразнить и просто тягу к коротким и беспорядочным отношениям с девушками, и никак не связывала этот факт с тем, что все её поклонники таинственным образом куда-то исчезали, только появившись…

Однако до того места, куда втиснулся Дазай, оставалось всего несколько метров. Юи, хищно и по-настоящему страшно улыбнувшись, направилась к соседнему от «укрытия» шкафу, думая, что нашла-таки его убежище, как вдруг раздалось оглушительное «АПЧХИ!», заставившее её мгновенно обернуться в нужную сторону.

Как и ожидалось, она метнулась прямиком туда, и через несколько секунд уже вытаскивала из-за шкафа Дазая, который яростно (пусть и не очень натурально) сопротивлялся. Схватив за шиворот, девушка потащила его из комнаты вместе с шарфиком, который тот упорно не отпускал, и попутно извиняясь перед коллегами за доставленные неудобства с самой милой из всех возможных улыбок на лице. Её провожали испуганными взглядами, а Осаму — сочувствующими. Все знали, что злить Юи чревато… Неприятностями.

Эспер протащила своего пленного до самого общежития агентства, всё ещё не отпуская ворот его плаща, чтобы избежать посторонних зрителей и слушателей во время их разговора. Во внутреннем дворе редко кто-то бывал, да и сейчас почти все находятся в офисе, так что их разговор точно останется приватным. Подойдя к одной из стен, она отпустила Дазая и прислонилась к ней, скрестив руки на груди, и, не дожидаясь, пока тот твёрдо встанет на ноги, начала такое ответственное дело, как выяснение отношений. «Не иначе как желая меня добить», — обречённо отметил несчастный.

— Дазай, я же столько раз говорила тебе не брать мои вещи! Мне всё равно, что ты с ними делаешь, но потрудись их хотя бы возвращать в целости и сохранности! И вообще, зачем тебе понадобился мой шарф на этот раз?! — сердито спросила Юи, прожигая виновника ссоры раздражённым взглядом.

Сам же Осаму пропустил её слова мимо ушей, откровенно засмотревшись на неё. «А злость ей очень к лицу», — подумал он, любуясь. Обычно аккуратно собранные в причёску, из-за быстрого бега её каштановые волосы растрепались, щёки покраснели, а в глазах светились уже утихающий азарт от погони и искреннее возмущение пополам с… Тревогой?

— Дазай! Ты вообще меня слушаешь?!

Видимо, девушка пыталась уже в который раз докричаться до него.

— Да, Юи-тян?.. — отрешённо отозвался он, глядя на ещё более яркий румянец, вспыхнувший на щеках возлюбленной после его слов.

— Ах, ты про это! Видишь ли, твой прелестный шарфик был нужен мне для того, чтобы лишиться жизни красиво. Ведь на таком аксессуаре повеситься гораздо приятнее, чем на простой верёвке, понимаешь? — Юи покрутила пальцем у виска, раздражённо фыркнув.

— Ты чего, совсем с ума сошел с этим своим извращённым хобби?! Я же тебе столько раз говорила — хватит пытаться себя убить! Тем более с помощью моих вещей!

— Ах, неужто ты за меня волнуешься, Юи-тян? А может… — Осаму наигранно удивился, — я тебе даже нравлюсь?

Щёки девушки стали совсем пунцовыми от смущения и опасения, что её сейчас раскроют, и, стремясь это скрыть, она даже забыла о том, что злится на этого невыносимого Осаму Дазая.

— Г-глупость полнейшая! Вовсе ты мне не нравишься! Выдумал тоже, ага…

— А вот это мы сейчас и проверим… — на его устах расцвела хитрая улыбка, и Дазай резко схватил Юи за запястья, прижимая к стене дома. Девушка даже не успела понять, что произошло, как мужчина быстро нагнулся и поцеловал её в губы.

Внутренняя маска, за которой Юи упорно скрывала свои чувства, и так сегодня почему-то дала ощутимую трещину, а под властным напором удивительно мягких губ и вовсе разлетелась на кусочки. Та любовь, что была засунута куда подальше хозяйкой, вырвалась наружу, спеша восполнить всё, что упустила. Сама того не осознавая, девушка, раньше стоявшая столбом, теперь начала отвечать. Вопреки её ожиданиям, поцелуй был очень мягким и нежным. Осаму словно спрашивал, любит ли она его так, как он любит её, и Юи своими действиями отвечала ему твёрдым «да».

Наконец новоявленным влюблённым пришлось оторваться друг от друга. Дазай отпустил возлюбленную и прищурился:

— Ну что? Станешь снова ругаться на меня? Или, может, ты меня накажешь, а?

Юи сделала вид, что не поняла намёка, и, нахмурившись, ответила:

— Если будешь дальше пытаться свести счёты с жизнью, то да, буду.

Она смущённо отвернулась и тихо сказала:

— А вообще… Извини меня, что я столько времени вела себя как идиотка и не замечала, что ты любишь меня… Тебе, наверное, было плохо, а я…

Осаму рассмеялся и запустил руку в волосы девушки, прижимаясь к ней ещё ближе.

— Ну зато теперь у нас с тобой много времени, так ведь? Но имей ввиду, сегодня я тебя на работу не отпущу, — прошептал он на ухо Юи и вновь прильнул к её губам, заставляя забыть и былые разногласия, и то, что они всё ещё на улице, поддаться ему и исчезнуть в мире страсти и наслаждения…

Успеть бы до его комнаты добраться.

Примечания:

Надеюсь, я никого не разочаровала) Всегда рада критике))

Часть была недавно изменена, но незначительно.

Юи кралась по широкому тёмному коридору, находившемуся в подвале старого заброшенного дома, стараясь производить как можно меньше шума. Было предположение, что именно здесь расположена база новой, пока ещё малоизвестной для Портовой мафии организации — Крыс Мёртвого Дома. Босс, когда вручал ей задание — разведать, что в принципе представляет из себя эта организация — очень прозрачно намекнул, что дело серьёзное, из-за противостояния с Гильдией свободных рук в мафии нет, поэтому справиться, и желательно самостоятельно в её же интересах. Награда за успешную операцию была солидная, наказание за провал — максимально жёсткое. Выбор ведь очевиден, не так ли?

Поиск информации в общем доступе интернета, даркнете, различных форумах и даже в обширной базе данных правительства почти ничего не дал. Единственный более или менее достоверный файл с упоминаем Крыс мёртвого дома, который удалось найти, содержал в себе только крайне примерное расположение их предполагаемой базы. Конечно, сведения очень расплывчатые и неточные, но это была единственная зацепка, и Юи на следующее же утро выдвинулась в указанное место на поиски.

Она поспрашивала у жителей посёлка неподалёку о просто подозрительных и местах с дурной славой поблизости, выслушала часто весьма странные ответы и решила начать расследование с проверки наиболее «популярных» среди людей мест. Это оказались давно заброшенные дома; в то время как по одним приходилось походить, от других остались одни давно заросшие руины, в которых, очевидно, искать было нечего от слова «совсем». Но все места, как назло, были пустыми: в них не было никаких следов пребывания людей, а полы покрывал идеально равномерный и густой слой пыли.

Но в последнем из длинного списка месте Юи таки повезло. Обследуя обнаружившийся подвал с хитро замаскированным входом, она услышала тихие голоса, доносившиеся из глубины катакомб, и теперь шла на цыпочках, прижимаясь к стенке и стараясь идти так, чтобы её лёгкие шаги не отдавались ни малейшим эхом в пустом коридоре. Пусть у неё и было при себе оружие, но ведь задание-то — разведка, и в идеале о её присутствии вообще никто не должен узнать, так что пускать его в ход Юи собиралась в последнюю очередь.

Девушка очень осторожно выглянула из-за поворота коридора, готовясь в любую секунду отдёрнуть голову обратно в спасительную тьму. Человеческие голоса доносились из чуть приоткрытой деревянной двери примерно в трёх метрах от того угла, где стояла Юи, оттуда же лился едва различимый и дрожащий (похоже, всего от нескольких свечей) свет. Решив не рисковать и не подходить ближе, она прислушалась.

Те голоса, которые она слышала раньше — или это были не они? — стали приближаться к двери с обратной стороны. Очевидно, эти люди собирались выйти из какого-то помещения за ней, и их явно было никак не меньше двух. Юи не то чтобы было очень любопытно — интересоваться чем-то вот таким её обязывало задание, но она не спряталась за угол, говоря себе, что всегда успеет это сделать, а вот увидеть, возможно, тех, кого и искала, — нет!

Первый, вышедший из-за двери, был одет в длинный чёрный балахон до пола, с объёмистым капюшоном, полностью скрывавшим его голову и лицо. Он держал в руках две свечи, от которых исходил слабый свет, достаточный лишь для того, чтобы более-менее осветить себе дорогу на метр вперёд, не больше. Судя по голосу, которым он обратился ко второму человеку, передавая тому вторую свечу, первый точно являлся мужчиной.

Его спутник также оказался парнем, только одет он был более нарядно: брюки в чёрно-белую полоску, белый с чёрными пуговицами пиджак и, судя по всему, белую рубашку с красивым кружевным воротником, видневшимся из-под пиджака. Кроме того, на нём были также белый плащ и белый цилиндр, а также маска в виде… Игральной карты, наверное, закрывающая один глаз. Волосы того белого человека тоже были светло-пепельными. «Как будто в кадку с муко́й свалился!» — промелькнула насмешливая мысль в голове у Юи, и она едва сдержалась, чтобы не хихикнуть. «А может, это у него скорбь какая-нибудь вечная? Очень уж на траурные одежды похоже. Этакий одинокий молодой вдовец, который был бы не против встретиться с одинокой молодой вдовушкой исключительно для процесса совместной скорби! Ха-ха…»

Но тут же вся весёлость, вызванная внешним видом парня, исчезла. Сердце упало, на лбу и спине выступил холодный пот.

Эти двое определённо обернулись в её сторону.

Благодаря своей реакции Юи всё же успела вовремя спрятаться, но не была полностью уверена, что её не заметили. «Э-эх, а засматриваться на того парня, во всех смыслах, кажется, не стоило…»

Вдруг послышались негромкие шаги по направлению к ней. Юи закрыла себе рот рукой и постаралась дышать через раз, надеясь, что никто не догадается заглянуть за угол. Или этому кому-то будет жутко лень. Или, может быть, его отвлекут? Судьба, провидение, боги, Будда, кому бы ещё помолиться…

Похоже, шёл к ней только один из двух. Уже легче, надурить одного проще, чем двоих. «Интересно, кто? Одетый во всё белое парень или тот, что в балахоне?» — подумалось Юи. «Всё же, когда тебя убивает кто-то симпатичный, это не так уж и страшно…»

Внезапно снова прозвучал тот голос, который она уже слышала совсем недавно от закутанного в балахон, но всё так же далеко:

— Гоголь! Идём же, у нас ещё есть дела.

Ему ответил другой голос, совсем рядом с Юи (вероятно, это был тот самый человек в белом):

— Да иду я, что это ты так распереживался, Нат? Просто мне послышалось… А впрочем, неважно. Идём.

Теперь двое направились в противоположную от дрожащей девушки сторону. Дождавшись, пока их голосов и шагов совсем не будет слышно, она испустила вздох облегчения и сползла по стенке. Кое-как придя в себя, Юи мысленно отметила, что стоит внести имена этих людей (теперь она уже не сомневалась, что это были члены Крыс Мёртвого Дома) в свой отчёт. Ещё раз: Гоголь — это фамилия, наверное, и некий Нат. Натаниэль?..

Всё ещё немного нервничая, она прошла по коридору дальше, быстро юркнула в ту комнату, откуда вышли Крысы, и закрыла за собой дверь, полностью уверенная, что здесь пусто. Потом развернулась, и… Её чуть второй раз за день не хватил удар. За столом напротив двери кто-то сидел. И этот кто-то явно заметил Юи, ибо когда она попыталась рассмотреть этого человека, почти сразу же натолкнулась на внимательный изучающий взгляд цвета тёмной орхидеи.

Человек медленно встал из-за стола и зажёг ещё несколько свечей кроме той, что стояла у него на столе. Когда он (а это несомненно был мужчина, хотя и удивительно хрупкого телосложения) закончил, вошедшая смогла его как следует рассмотреть.

Неудивительно, что она сразу смогла его вполне чётко разглядеть даже при таком скудном освещении. Бледное, словно сделанное из воска лицо и яркие глаза на его фоне, белая шапка-ушанка («Кажется, этот русский головной убор так называется», — подумала девушка) сильно контрастировали с чёрными волосами. Костюм тоже состоял из контрастных цветов: белая рубашка с сиреневыми полосами, чёрный плащ, подбитый бежевым мехом, белые брюки и тёмно-бордовые сапоги до колена.

Мужчина был, без сомнений, красив, но было в его чертах что-то хищное, угрожающее и явно недоброе. Однако, несмотря на это, отталкивающего впечатления он по каким-то причинам всё же не производил. Незнакомец тем временем разглядывал Юи, как будто проникая ей в душу фиолетовым взглядом. И она забарахталась в нём, как бабочка в блестящих и до одури красивых сетях паука. Он всё так же медленно, не торопясь, потянулся к какому-то чехлу на своём бедре, не отводя своего гипнотического взгляда…

Но тут Юи отпрыгнула, резко стряхивая с себя оцепенение и пытаясь выхватить свой пистолет, но в лоб ей уже смотрело дуло такого же.

— Кто ты такой? — резко спросила она, раздосадованная поражением. Вряд ли она теперь выберется отсюда живой, так что если уж помирать, так громко и с музыкой! — Ты ведь один из тех самых Крыс Мёртвого Дома, о которых теперь все говорят?

Мужчина усмехнулся и сказал:

— Дерзить в лицо тому, кто держит тебя на прицеле… Для этого нужно иметь определённую смелость. В награду за неё я с тобой даже, пожалуй, поговорю. И да, я из Крыс. Скажу даже больше: я их лидер, девочка.

Незнакомец опустил пистолет и стал приближаться. Юи, словно в трансе, замерла на месте. Себя и этого человека она мысленно сравнила с питоном Каа и каким-нибудь на редкость невезучим бандерлогом. Уж слишком похожая ситуация: она всё понимает, но двинуться из-за чего-то не в силах. Может, это… Страх? Или же что-то ещё? Чёрт, как же там это в психологии-то называется…

Тем временем лидер… Лидер Крыс Мёртвого Дома (во что до сих пор сложно было поверить) стал медленно обходить Юи по большому кругу, разглядывая так, словно старался запомнить каждую деталь, каждую складку на ткани одежды и каждый уголок кожи. А мафиози в это время отрешённо пыталась определить причину, почему этот странный человек так с ней себя ведёт. «Может, он фетишист? Так ведь себя только они и ведут. Хотя нет; судя по внешности и акценту, он из России, а это хороший повод задуматься о «втором дне» этого поступка, оно наверняка есть. А то и о третьем!»

— Что касается моего имени, мышонок… — завораживающим голосом продолжил лидер Крыс, вырывая из любых размышлений. Он, оказывается, уже остановился, пользуясь задумчивостью своей «жертвы», сократил расстояние между ними до минимума и теперь медленно приближался своим лицом к лицу Юи. «Чёрт, когда же он успел?!»

— Зови меня Фёдор, — выдохнул он ей прямо в губы и поцеловал.

Поцелуй, сначала нежный и осторожный, как будто он не хотел спугнуть её, перерос в страстный. Теперь Фёдор стремился подчинить себе и заклеймить. Заклеймить так, чтобы отныне всем, и в первую очередь самой Юи, было понятно, чья она женщина.

Одной рукой он обнимал свою новую «жертву» за талию, вторую положил ей на затылок, чтобы она не смогла отстраниться в любом случае. Однако ей этого почему-то делать не хотелось: то ли инстинкт самосохранения голову поднял, намекая, что таким мужчинам хотя бы из соображений собственной же безопасности не отказывают, то ли гормоны разыгрались, как у шального подростка. Юи, впрочем, оба варианта, как и само это положение, не устраивали совсем. Но не признать, что русский, незнакомый и явно опасный мужчина не лишён того самого особого магнетизма, она не могла.

А вообще, случись эта встреча при других обстоятельствах, возможно, она вполне могла бы…

— Отныне ты только мой мышонок, и я обещаю тебе, мы ещё непременно встретимся… Так что дождись, — прошептал он, и…

И всё вдруг погрузилось во тьму.

* * *

Навязчивый звон будильника разбудил Юи. Она нехотя, с тяжёлой головой встала и, отключив его, пошла умываться, устраивать обыкновенные утренние процедуры и на скорую руку готовить завтрак.

Неужели это всё было сном?

Нет, задание — это точно реальность. Вот он, конверт со всеми подробностями по этому делу, что ей выдал босс. А вот всё остальное…

Только сейчас Юи вспомнила, что сразу после получения дела отправилась домой, ведь был уже поздний вечер. Значит, расследование, тот человек, представившийся Фёдором, некий Гоголь, база Крыс Мёртвого Дома — это что, всё сон?..

Юи позавтракала и вышла из дома, намереваясь посетить ту деревушку, которую видела во сне. Мало ли, может, и повезёт. «И вообще, может, это вещий сон был. Вдруг я как-то моё ближайшее будущее увидела?» — думала она, идя к автобусной остановке. Но внезапно остановилась, будто врезавшись в невидимую стену.

По улице навстречу ей шёл ОН. Чёрный плащ, подбитый бежевым мехом, белая шапка-ушанка, серьёзный пронизывающий взгляд цвета тёмной орхидеи.

Фёдор.

«Да это же человек из моего сна! Как же похож, чёрт побери», — проскочила восторженная мысль. «Хотя вряд ли такое и вправду может быть… Вот, что хронический недосып с людьми делает. Померещится же такое!» «А даже если вдруг, ну, предположим, сон вещий, то вряд ли он вообще тебя знает», — утверждала другая.

Но, поравнявшись с ней, мужчина остановился и, не глядя на девушку, с ухмылкой сказал:

— Здравствуй… Мышонок.

Примечания:

Не знаю, как получилось, но очень надеюсь, что неплохо)

Пожалуйста, оставляйте отзывы, для меня очень важна любая обратная связь!

Примечания:

Я, если честно, сначала впала в небольшой ступор от того, сколько Фицджеральду лет, и писать что-то настолько же... Наивное, как остальные части, мне показалось неуместным.

Предупреждаю: я знаю, что на самом деле жену Фрэнсиса зовут Зельда, но в этой работе её зовут Юи. Надеюсь, получилось неплохо.

P.S. Следующий — Чуя!

P.P.S. Пожалуйста, оставляйте отзывы)

Опустив руки в карманы дорогого сюртука, светловолосый мужчина стоял на носу небольшой частной яхты и смотрел на город впереди. Со стороны могло бы показаться, что он любуется видом Йокогамы, на которую уже начала спускаться ночь, но глаза его были словно стеклянными. Он вспоминал. В следующее мгновение он полностью отдался во власть воспоминаний, накативших словно морской прибой на песок пляжа, как наяву видя то, что произошло много лет назад. Возможно, это самые лучшие моменты его жизни…

* * *

— Фрэнс! Ха-ха-ха, прекрати! Слышишь, перестань, я больше не могу! Аха-х…

Красивая девушка с бледной кожей и золотистыми волосами, в которых яркими пятнами выделялись летние цветы, сидела на коленях у своего русоволосого возлюбленного и извивалась от безудержного смеха, пытаясь вырваться из его рук. Но парень специально держал её как можно крепче, явно не желая «проигрывать», и продолжал щекотать, наслаждаясь звонким смехом и беззаботно смеясь в ответ.

— Юи, ты как ребёнок, честное слово! А ну признавайся, куда это волшебным образом подевался мой новый пиджак? Мне через час нужно уже быть на той встрече с торговыми партнёрами, хулиганка ты маленькая…

— Ничего не знаю, ха-ха… Я — твоя невеста, а тебя дома вечно нет, так что никуда ты не пойдёшь… А-ха-ха! Уф…

Фрэнсис наконец отпустил Юи. Он по-прежнему немного хмурился, пытаясь выглядеть сердитым, но вся эта серьёзность на его лице тут же превращалась в смех и шутливость, растворяясь в веселье возлюбленной. Он откинулся на спинку мягкого кресла, и девушка сразу же устроила голову на его груди, переложив мужскую руку себе на талию, и расслабилась. Что же, её жених был совсем не против.

— Любимая… — более мягко позвал он. — Я ведь говорил тебе, что со следующей недели беру отпуск на нашу свадьбу. И потом, после неё у нас впереди целый медовый месяц. Я ещё успею тебе надоесть, дорогая! Так что отдавай мне пиджак по-хорошему, и я пойду…

Но Юи не собиралась отпускать жениха так быстро и признавать поражение. Поэтому она с удивительной быстротой снова выпрямилась и, притянув Фицджеральда к себе за воротник, прижалась своими губами к его.

Парень, сначала немного опешивший от такой наглости, опомнился и перехватил инициативу, углубляя поцелуй. Одна рука на талии сжалась ещё сильнее, а вторая обняла девушку за спину, прижимая к себе и поглаживая… Пока сквозь одежду.

Прервав поцелуй, Фрэнсис прошептал заметно охрипшим голосом:

— Пожалуй, меня подождут, раз моя невеста не хочет подчиниться мне по-хорошему, не правда ли? Похоже, придётся провести серьёзную воспитательную беседу…

И в этот момент снять и запрятать куда подальше всю их одежду захотел и он сам.

* * *

Огромный зал, украшенный в бело-золотых тонах, поражал своим великолепием. Хрустальные люстры с лампами вместо свеч сверкали и переливались, да так, что на них было больно смотреть, а многочисленные подвески на них чуть покачивались, казалось, даже в такт торжественной музыке. Красная ковровая дорожка проходила через всё помещение, начинаясь у массивных белых дверей и заканчиваясь у алтаря, обильно украшенного белоснежными цветами и лентами. Гости стояли по бокам от дорожки. Их было очень много, но отнюдь не все разделяли радостное настроение всего зала; лица некоторых, вопреки всеобщему празднику, искажали непомерная зависть и злоба.

У алтаря стояли трое.

Больше всего в глаза бросалась прекрасная девушка в белом свадебном платье, скромном по фасону, но сияющем вместе с ней самой не хуже звёзд, чьё лицо лучилось счастьем. Рядом с ней не менее красивый и счастливый жених, облачённый в изысканный серо-белый костюм с сияющим чистотой белоснежным шейным платком, элегантно повязанным вместо галстука, как это было принято у аристократов.

Старик-священник, стоящий между ними с книгой в руках, тоже улыбался. Про себя он отметил, что это одна из самых запоминающихся свадеб в его жизни, не столько из-за роскоши, сколько из-за того, что было видно с первого взгляда — эти молодые люди искренне любят друг друга, что в сочетании с редким богатством одного из них создавало просто невообразимое впечатление. Тихо прокашлявшись, священник прочитал весь положенный текст, после чего перешёл к самому главному вопросу.

— Итак, мистер Фрэнсис Скотт Кей Фицджеральд. Согласны ли вы взять в жёны мисс Юи Кагами и быть вместе с нею и в горе, и в радости, пока смерть не разлучит вас?

Парень, несколько заторможенный от осознания своего счастья, ответил:

— Согласен.

— Хорошо. А теперь вы, госпожа Юи Кагами. Согласны ли вы взять в мужья господина Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, и быть с ним вместе и в трудностях, и в радостях до самой смерти?

Сияющая Юи тут же выпалила, ни на секунду не усомнившись в ответе:

— Да!

— Тогда отныне, — священник сделал небольшую паузу, давая насладиться моментом, и затем торжественно продолжил, — я нарекаю вас мужем и женой!

Фрэнсис одел своей невесте изящное и очень нежное кольцо в виде двух переплетающихся стебельков с цветком, в сердцевине которого переливался чудесный багряный камень. Она же в ответ одела ему на руку кольцо-отражение своего, только в мужском стиле. Два рубина в кольцах сверкнули, словно подтверждая обмен и закрепляя этот договор.

Держась за руки, теперь уже молодожёны соединили губы в поцелуе; он вышел по-детски невинным, почти невесомым, показывая настоящую искренность их чувств. Но вспыхнувший на мгновение огонёк в глазах мужа обещал, что всю свою страсть и любовь он непременно покажет ночью. Брачной ночью.

Встав на приличное расстояние друг от друга, муж и жена вышли в зал, к гостям. Их тут же окружили, заваливая поздравлениями, объятиями и пожеланиями счастья в супружеской жизни.

Позже банкет продолжился. Новоявленная чета Фицджеральдов в основном разговаривала с ближайшими друзьями и роднёй, избегая много пить и есть. Оба не могли дождаться, когда же наконец закончится торжество, и они смогут уединиться и окунуться в море счастья и страсти, ведь главное-то в свадьбе что? Правильно, первая брачная ночь!

И они никому не позволят себя её лишить.

Никаким гостям!

* * *

Фрэнсис и Юи сидели за большим обеденным столом. С момента той незабываемой свадьбы прошло уже несколько лет, но детей всё ещё не было. Однако, в отличие от девушки, её мужа это не сильно огорчало, так как «ты же полностью здорова, а значит, они всё равно появятся. В любом случае, нам пока стоит до конца свыкнуться с тем фактом, что мы теперь супруги».

Фицджеральд, одетый в домашнюю одежду, доедал изысканный луковый суп по какому-то там редкому рецепту, приготовленный любящей и очень изобретательной женой. Когда же он допил и чай, Юи, которая за всё время обеда не проронила ни слова, быстро убрала тарелки и снова села напротив мужчины.

Нервно сжав подол платья в руках, она произнесла чуть подрагивающим голосом:

— Фрэнс, нам нужно серьёзно поговорить.

Сам счастливый и наевшийся муж, до этого сидевший расслабленно, ощутимо напрягся. Голос его наполнился неподдельной тревогой, и Фицджеральд принялся засыпать жену вопросами один другого нелепее, категорически не понимая, в чём дело:

— Что случилось? С тобой всё хорошо, никто не обижал? Если что, только скажи, и я… А может, ты потеряла что-то важное? Или ты… ты меня больше не любишь?

Юи покраснела, и заикаясь от волнения ответила:

— Конечно, л-люблю. И ничего не теряла. Со мной всё в порядке, ну, почти. Понимаешь, я… Я сегодня узнала, что б-беременна. Вот.

Лицо Фицджеральда сначала отразило крайнее недоумение, как будто он не понял смысла фразы, сказанной только что. Но мгновением позже оно выразило всю гамму эмоций, начиная с поистине безграничного счастья и заканчивая лёгким помешательством; по крайней мере, выглядел он в этот момент не совсем адекватно.

Он подскочил со стула и подняв жену на руках, закружил ту по комнате, всё время повторяя:

— Ребёнок! Ребёнок! У нас будет ребёнок!..

Наконец, видимо, вдоволь нарадовавшись, Фрэнсис опустил Юи на ноги, вновь посерьёзнел и сказал строго:

— Ну всё! Больше никаких домашних дел! Теперь мы точно нанимаем домработницу, а тебя я завтра же веду ко врачу. Мне нужно знать, как тебя кормить и за тобой ухаживать!

А счастливая Юи просто стояла и соглашалась со всем, даже не возмущаясь, что её теперь, похоже, считают маленьким и неразумным ребёнком, который сам о себе позаботиться не может. В конце концов, всё это не так важно. Главное — что теперь у неё внутри растёт их дочка. Точно дочка, иначе и быть не может!

* * *

Вздохнув, мужчина, стоящий на носу яхты вынырнул из тех воспоминаний, сладкой тоской отдавшихся где-то в груди, и устремил уже осмысленный взгляд на небо. Удивительно, ведь совсем недавно ещё весь небосклон был затянут тучами, и вот-вот обещал пойти дождь, а теперь не было ни облачка, и уже успевшая подняться луна заливала холодным светом палубу одинокой яхты. Возможно, его… Момент слабости продлился дольше, чем он сам предполагал…

Вдруг идиллию разрушил резкий и громкий звонок телефона. Фицджеральд взял трубку:

— Да. Из больницы? Я вас слушаю.

Через несколько минут он закончил разговор. И тут Фрэнс впервые за долгое время улыбнулся. Да ещё как улыбнулся! Его рот, обычно кривящийся в саркастичной ухмылке или сжимающийся в тонкую полоску, растянулся в прекрасную широкую улыбку, в которой все, кто знал его достаточно давно, могли узнать его прежнего. Счастье переполняло его, согревая давно забытым теплом изнутри.

Только что ему звонили из больницы, в которой лежала его жена. Врач сказал, что она пришла в себя и теперь стремительно пойдёт на поправку.

Снова подняв глаза к чистому небу, Фицджеральд прошептал лишь одно-единственное слово, как будто ни к кому и не обращаясь:

— Спасибо.

— Что? Верно, я Кагами Юи… Что вы говорите? Да? Я поняла. Буду в ближайшее время!

Девушка сбросила вызов. Чёрт, опять этот Накахара напился и влип в неприятности! Юи снова звонили из очередного элитного клуба, торжественно сообщая, что она единственная, до кого удалось дозвониться, и что её друг валяется в полубессознательном состоянии, а им бы уже пора закрываться. («Ну да, действительно! Четыре утра на часах же!») И ладно бы такое происходило редко, с кем не бывает, как говорится. Так нет же! Такие «заскоки», когда он напивался до состояния невменяемого животного и почти до потери пульса, случались у Чуи, её напарничка, чёрт бы его побрал, раза два-три в месяц. И каждый раз её поднимал телефонный звонок в самое неадекватное время — то в три часа ночи, то в два, а то и в четыре, как сегодня.

Пробурчав себе под нос несколько нелицеприятных эпитетов в адрес незадачливого пьяницы, и пригрозив в пустоту в следующий раз нарочно не брать трубку, Юи потянулась, сонно моргнула и встала. Да, время ещё слишком раннее. Да, спала она от силы несколько часов. И да, ехать, разумеется, никуда не хотелось. И повторялось всё это уже не один раз, и вполне можно было бы разбудить того же Тачихару, чтобы отправить за Чуей его, но… Но всё равно Юи, хоть и ругаясь вполголоса последними словами, собралась в короткую поездку. Впрочем, как всегда. Она всегда приезжала, даже в самое дикое время, и с завидным постоянством вытаскивала своего любимого гуляку из неприятностей, в которые тот умудрялся вляпаться со сказочной быстротой. Да-да, именно «любимого» гуляку, и никак иначе.

Когда у неё зародились чувства к беспечному, порой невыносимому и жутко упрямому, но такому по-своему весёлому и даже немного застенчивому (только это большо-ой секрет!) Чуе? Она уже и сама не знает. Может быть, когда она впервые попала в Портовую мафию, и он, хотя и в своей обычной манере, но защитил её от раздражённого Акутагавы, которому после проваленного задания под руку так не вовремя попалась глупая девчонка? Или тогда, когда они с Накахарой ухитрились сильно простудиться на ответственной миссии и, чтобы совсем не слечь, по очереди ухаживали друг за другом, отпаивая двойными дозами лекарств и параллельно успевая краем глаза следить за назначенной целью? Кстати, то задание они с блеском выполнили. Или, может, во время очередной пьянки, после которой ей снова пришлось спасать шкуру уже бесчувственного от алкоголя напарника от совершенно взбешённого босса, нагрянувшего в самый неподходящий момент из существующих, и спешно маскировать Чую под крепко спящего? Неизвестно. Но факт остаётся фактом — без своего рыжего чуда Юи теперь уже вряд ли проживёт.

Наскоро собравшись, она выскочила из дома и поехала в тот самый клуб, откуда ей звонили, благо, адрес был знаком. Выйдя из машины перед большим зеркальным зданием, больше напоминающим небольшой торговый или деловой центр, чем место для тусовок, мафиози присвистнула. Да-а, вот уж Чую сегодня занесло…

Пулей влетев в шикарный холл и уже готовясь расхлёбывать гипотетические неприятности, она собиралась перезвонить по номеру и уточнить, откуда именно забирать напарника, однако это оказалось лишним. У лифта её встретил охранник (Швейцар? Официант? Бармен?), с трудом удерживающий наполовину вменяемое тело парня, которого назвать лучшим бойцом Портовой мафии можно было бы только имея неплохое воображение. Опознать возможно было разве что по шляпе, которая даже сейчас необъяснимым образом держалась на голове хозяина, несмотря на его… Хм, скажем так, «не совсем адекватное» состояние.

— Кагами Юи — это вы, так? Кем вам приходится этот человек?

Девушка едва заметно поморщилась. Голос секьюрити оказался под стать его внешности — стерильно-вежливый. Не было ни намёка на какие-либо чувства — удивление, интерес, отвращение к настолько пьяному парню, в конце концов — ничего. Кстати, судя по его поведению и по тому, что с неё не потребовали компенсации за что-либо, Чуя не попал ни в какие авантюры, что для него было даже странно. Впрочем, Юи сейчас было не до разбора приключений сотоварища, но мысленная пометка «поговорить, как проснётся» прочно укрепилась в сознании.

— Да, это я. Этот парень — мой… — немного притормозила, с трудом подавляя желание окончить фразу на слове «мой», — хороший друг.

— Хорошо. Вам помочь донести его до машины? — сказал охранник, окидывая Юи пристальным взглядом, словно намекая на её комплекцию. Да, даже если ты один из «самых крутых бойцов» (по версии самого Чуи), это не значит, что ты перестаёшь быть хрупкой девушкой и можешь перенести парня, который весит гораздо больше, чем ты, на такое расстояние.

— Не надо… Ик! Отпусти меня, ты, придурок, я сам… ой… пойду!

Так невовремя начавший активно двигаться и возмущаться, Накахара вырвался из поддерживающих его крепких рук и стал махать кулаками, восклицая что-то вроде «нечего меня трогать», «свали отсюда», «тупой качок», и нечто подобное, пока не стал двигаться вперёд. Как ни странно, первые два шага он сделал абсолютно нормально, зато на третьем одна нога зацепилась за другую, и незадачливый пьяница полетел на пол, едва успев поставить руки перед лицом и сгруппироваться.

Секьюрити укоризненно посмотрел на разбушевавшегося парня, закатил глаза и поднял уже несколько вялого в движениях Чую, заставляя его опереться одной рукой о своё плечо. Под другую руку напарника подхватила Юи, чуть сгибаясь под тяжестью чужого тела.

Накахару, пусть и с трудом, но всё-таки дотащили до машины. Охранник, как только сгрузил эспера на переднее сиденье (Юи решила, что лучше напарник будет у неё на виду, чем вытворять непонятно что сзади), чинно удалился, почему-то не оглядываясь. Сама она поудобнее устроила уже начавшего засыпать Чую так, чтобы он никуда не делся во время движения, и села за руль. Уже собираясь давить на газ, девушка расслышала тихие слова парня, сказанные в полусне:

— Юи, как же я тебя люблю… Юи… Очень люблю…

Та грустно улыбнулась. Интересно, а искренне ли он это сейчас говорит, или ему просто невероятный сон снится? Может, пытается выразить свою благодарность за «спасение» из клуба, или вовсе не понимает, что говорит, в пьяном угаре… А, неважно. Всё же она никогда не замечала, чтобы Накахара проявлял к ней какие-то чувства, кроме дружеских. И вообще, вёл себя так, будто не видел, что она к нему испытывает, как смотрит исподтишка, как дрожит её голос, когда он приближается к ней слишком близко. Хотя порою ей казалось, что он оказывает ей какие-то знаки внимания, но она всё списывала на особенности напарнических отношений, не считая это флиртом. Тем более — от Чуи.

… Дорога до дома оказалась удивительно короткой. С усилиями, достойными какого-нибудь эпического героя, девушка таки почти донесла на себе еле передвигающего ногами напарника до лифта, а потом до своей квартиры. После уложила его на диван и поставила рядом стакан воды с таблеткой. Мало ли, вдруг проснётся раньше, чем она. Юи ведь не понаслышке знает, что такое сильное похмелье — ни встать, ни сесть, пока лекарство не примешь. Любимую (и очень стойкую, как оказалось) шляпу эспера она аккуратно сняла и положила тут же, рядом с его головой. На всякий случай.

Устало потянувшись, Юи прилегла с краю на диван, не собираясь засыпать, просто немного полежать, и…

Сон, так нагло прерванный в четыре утра, поспешил наверстать упущенное, и вскоре она уже спала сладким сном рядом с Чуей, почти в его объятиях, правда, вот что обидно — ни он, ни Юи в этот момент ничего не осознавали.

* * *

Когда девушка проснулась, первое, что бросилось в глаза — светящийся циферблат электронных часов, которые показывали без пяти восемь. В комнате было уже светло, сквозь так и не занавешенное шторами окно в комнату легко проникали лучи солнца. Видимо, один из них и разбудил Юи.

Только спустя какое-то время до неё дошло, что чьи-то руки нагло и собственнически обнимают её за талию. Спину тут же прошиб холодный пот.

Кто может это делать? Почему она спит на диване, а не на своей кровати? Что, чёрт возьми, вообще произошло?

Юи не спешила двигаться, пытаясь мысленно нашарить вчерашние воспоминания. Голова была тяжёлой от недосыпа.

Ага, точно. Сегодня в четыре утра ей позвонили из какого-то элитного клуба с требованием забрать снова напившегося напарника. Она поехала, привезла того к себе домой, поставила стакан и лекарство рядом, потом прилегла на секундочку и… Похоже, уснула. Хорошо так уснула.

Осторожно, стараясь не делать резких движений и не разбудить тем самым Чую (а это точно был он, больше некому было лежать на её диване и обнимать, собственно, хозяйку мебели за талию), Юи развернулась.

И встретилась с теперь уже осмысленным взглядом цвета безоблачного неба. Обладатель тех самых глаз мягко и молча улыбнулся, что для него вообще-то равносильно подвигу, и притянул девушку к себе ещё ближе.

— О, Чуя! А ты, эм… Уже проснулся, да? — пролепетала девушка, дико смущаясь от позы, в которой они лежали, и попыталась выбраться из плотного кольца рук. Параллельно пришло осознание, насколько глупо прозвучало сказанное… Однако, Накахара не только не выпустил красную от смущения Юи из объятий, а лишь сильнее сжал руки. («Да куда уж крепче-то?!»)

— Ха, по-моему, это я должен задавать вопросы. Например, что я делаю с тобой в одной постели? — насмешливо прозвучал ответ. — Не то чтобы я против, конечно, но всё же, м?

Юи оставалось только дивиться удивительно спокойной реакции напарника на такое пробуждение. В прежнее время её любимый боец бы непременно начал бы кричать и ругаться, выясняя, что произошло, совсем не в таких дружелюбных выражениях. Да и это его «не то чтобы я против»…

— Во-первых, мы всё=таки не в постели проснулись, а на диване. Во-вторых… — Юи рассказала всё по порядку, даже стараясь выражаться вежливо и корректно, а не нецензурно, хотя очень хотелось, в свою очередь спросив, из-за чего Чуя напился на этот раз. Прежде, чем ответить, тот уткнулся носом ей в волосы, и полежал так несколько минут. После чего чуть отстранился, и начал объяснять.

Выяснилось, что на этот раз причина была не из обычных «хотел забыться и расслабиться», «повеселиться» и «просто так». (Да, рассказывать напарнице о причине очередного гулянья стало у них этакой своеобразной традицией.)

— Понимаешь ли, дорогая Юи, — «дорогая?..» Да, верно, такой тон голоса должен был насторожить меня ещё в тот момент. — Я давно влюблён в девушку, у которой я, по-видимому, не вызываю никаких ответных чувств, кроме дружеских. И буквально на днях я увидел её с другим… Вот и не выдержал.

Вот и всё. Звук её разлетевшегося на мельчайшие осколки сердца можно было, казалось, физически услышать. Но нет, после этих слов в комнате наступила звенящая тишина. После чего заметно погрустневший Накахара продолжил, не подозревая, что сейчас в душе его напарницы произошёл полный переворот, а после него и кошмарная смута.

— Она мирно сидела и пила кофе в маленькой кафешке, а напротив неё сидел парень. Угх, порву ублюдка, когда встречу! В общем, после этого я понял, что та, кто мне нравится, точно не любит меня, и что у меня нет никаких шансов. Вот я и решил… эм… Посетить то заведение.

Погодите-ка. Осколки разбитого сердца вяло шевельнулись. То, что Накахара сейчас рассказывает — то событие — подозрительно напоминает одну из встреч Юи. И как раз с симпатичным парнем. Секундочку. А что, если…

Но додумать ту несомненно заманчивую мысль ей не дали. Видимо, озадаченное выражение лица девушки вконец вывело эспера из себя.

— Да как ты не поймёшь всё, глупая?! — громкий вопль заставил задумавшуюся Юи вздрогнуть. Невольно она подняла взгляд на лицо Чуи и утонула в глазах цвета грозового неба, потемневших от гнева и волнения. «Какие они у него удивительные», — мелькнула восхищённая мысль.

— Я люблю тебя, Юи! И больше ни за что ни к кому не отпущу, даже если ты против, понятно?

И её же собственный напарник её поцеловал. Дерзко, грубо сминая нежные губы, проникая языком в рот, не давая ни возразить, ни тем более отстраниться. На миг оторвавшись от вожделенных губ любимой, он снова приник к ним, по-видимому не желая, чтобы та хоть что-нибудь говорила. Но она не сдавалась, и поймав промежуток между жадными поцелуями, быстро выпалила:

— Я тоже люблю тебя, Чуя!

Тишина. Безгранично удивлённый, эспер застыл и молча смотрел на девушку. Та тоже пристально вглядывалась в его глаза, стараясь предугадать его реакцию, с некоторой опаской ожидая чего-то такого же буйного. Но Накахара только широко, счастливо улыбнулся и обнял Юи, вновь уткнувшись носом в её макушку.

— Ловлю на слове. И ещё… Больше из кровати я тебя не выпущу!

Она же в ответ обняла своего бесконечно любимого парня, и прижалась к нему как можно сильнее, спрятав лицо у него на груди. Прямо сейчас недавняя вспышка какой-то обозлённой страсти отошла на задний план, уступив место чему-то боль…

Но тут волшебный момент разрушила трель будильника.

— Ой, Чуя! Мы же работу почти проспали-и!

Примечания:

Чуя, как и обещала! Извините, если немного не попала в характер дорогого шляпника, но мне показалось, что эта часть одна из самых удачных.

Большое спасибо за отзывы! Я их все-все с удовольствием читаю.

Эта глава появилась благодаря вам ❤

Примечания:

Итак, редактура этой главы окончена, я иду к Рампо.

Прошу прощения у всех, кому нравился предыдущий вариант главы. Автора стукнуло культурой, культурологией и осознанием, что с этим довольно старым (по моим меркам) текстом нужно что-то делать. Принимаются претензии и тапки)

— Чёрт, нет, НЕТ! Ублюдки! Рашомон — Ранняя Сакура!

В тот же миг раздались вопли боли, затем стук упавших тел, и всё снова стихло.

Юноша в тёмном плаще, окружённый угрожающе-чёрным дымом своей способности, склонился над лежащей без сознания девушкой. Её правый бок и рука успели покрыться кровью за те жалкие несколько минут после нападения, что не сулило ничего хорошего. На искажённое гримасой боли лицо небрежно упало несколько прядей всегда светлых, но на фоне почти восковой кожи теперь ярко выделявшихся волос. Очевидно, что здесь совсем недавно произошла серьёзная драка. «Или Юи просто застали врасплох», — шепнула интуиция Рюноскэ. В любом случае, в этот раз она насолила кому-то на самом деле сильно, что не могло не… Беспокоить.

Сердце Акутагавы забилось быстрее. Он как никто другой знал, что мафия отлично умеет защищать «своих», но тревога буквально душила изнутри. Если кто-то осмелился напасть на неё один раз, осмелится и второй, и это выражение боли на её лице… Здесь мысли Рюноскэ совершенно смешались. При взгляде на это в груди становилось чересчур тесно, а дыхания не хватало от беспокойства, но, вопреки всему, Юи казалась Акутагаве безумно при-вле-ка-тель-ной в этой естественной небрежности, и с таким вымотанным выражением лица. Он, поддавшись внезапному порыву, осторожно провёл кончиками пальцев по её щеке. Странно, ему впервые хотелось касаться кого-то настолько нежно и аккуратно, пытаясь не то что не повредить, но не побеспокоить и не смять эту бледную кожу ни единым движением. Хотя нет, пожалуй, далеко не впервые. Но только её одну.

Ему казалось, что он любит Юи уже целую вечность. Даже и не вспомнить уже, когда удивительно хрупкая и эмоциональная, но такая смелая и уверенная в своих убеждениях девушка так похожая на маленького и беззащитного зверька покорила его сердце. Вроде бы с того момента, как они с Гин сообща выходили его после нападения той банды, о которой дети узнали слишком многое, когда ещё им всем было по восемь лет. Хотя может и раньше — с самой первой встречи. Но как бы оно там ни было, сейчас чувства Рюноскэ полыхали как пламя, несказанно удивляя этим его самого, к таким эмоциям не привыкшего. Впрочем, это удивление было объяснимо. Наверное, такие чувства, как влюблённость или что-то такое, в принципе не были ему знакомы. Даже к Гин он испытывал скорее привязанность, чем настоящую, пусть даже и братскую, любовь… «Да совсем я, что ли, чтоб вас всех!» — вдруг со злостью подумал он, прерывая самого себя. «Ей плохо, неизвестно, что с состоянием, а я тут слюни пускаю, рассуждая о какой-то романтической ерунде! Был бы тут Дазай-сама…»

Акутагава потряс головой, отгоняя надоедливые мысли и безнадёжно мечтая, чтобы кто-нибудь ему хорошенько врезал в целях прочищения мозгов, после чего достал из складок плаща походную аптечку. Он постарался остановить потерю крови, чтобы можно было хотя бы добраться до ближайшей больницы, где ей окажут нормальную медицинскую помощь. Закончив, он поднялся, легко и быстро подхватил Юи на руки. Теперь пора было спешить к клинике, и, к счастью, он знал одну совсем неподалёку.

Дорога показалась Акутагаве ужасно, просто кошмарно долгой, несмотря на то, что он спешил, как мог. Лицо девушки, бледнеющее с каждой минутой, заставило его ускориться и перейти на очень быстрый бег. Да, он оказал ей максимально возможную первую помощь, но состояние Юи всё равно стремительно ухудшалось.

Он не может потерять её. Только. Не. Её.

Наконец он добрался до больницы. Врачи, как только увидели, кого к ним привезли, не задавая вопросов показали, куда её положить, и выпроводили совершенно потерянного парня в коридор, наказав ждать. Ждать.

Интересно, что сказал бы его учитель, если бы он увидел Рюноскэ здесь? Удивился бы такому проявлению чувств от всегда такого холодного и скупого на эмоции ученика? Или разочаровался в нём? А может, рассердился бы из-за того, что Акутагава помогает врагу и тем самым косвенно предаёт Портовую мафию, которой сам Дазай до своего предательства был так верен?

Да, врагу. После того, как Юи ушла из мафии (кстати, всего через год после Дазая), официально она стала противником всем прежним друзьям и товарищам, включая и Акутагаву. Однако что он, что Хигучи игнорировали этот факт, пусть и не слишком нагло, и общались с бывшей напарницей как и раньше. Как будто ничего не случилось. Точнее, общалась скорее Ичиё, а сам Рюноскэ лишь наблюдал со стороны за разговором, изредка вставляя скупые или раздражённые (если у них с Хигучи ещё были дела) комментарии. Впрочем, это обычное общение, вполне себе в стиле Акутагавы. Возможно, его чувства и дальше оставались бы в «спящем» состоянии, пребывая на уровне лёгкой симпатии, если бы не один случай, который их всколыхнул.

Однажды, возвращаясь с тяжёлой миссии, Рюноскэ проходил мимо одной уютной кофейни. Он так и прошёл бы мимо (как будто он мало кафе на своём веку видел), но в этот раз его что-то потянуло оглянуться, и тут он увидел Юи, сидящую за столиком у окна с очень даже милым парнем. Не то чтобы Акутагава разбирался в эталонах мужской красоты, но тот парень явно был далеко не урод. Но что поразило его больше всего, так это то, что его любимая разговаривала с тем кретином и смеялась — так, как умеет только она, с теми самыми чудесными ямочками на щеках. В душе ярко вспыхнули неведомые прежде эмоции — одновременно захотелось порвать этого парня на мелкие кусочки, а Юи схватить, запереть и больше никуда от себя не отпускать, и… Расцеловать, обнять, прижать к себе так, чтобы чувствовать каждый изгиб её тела своим.

Сейчас Акутагава уже не помнил, чем руководствовался в тот момент, но, скорее всего, инстинктами. Ибо он ворвался в помещение с Рашомоном наизготовку, насмерть перепугав всех, кто там находился, включая донельзя изумлённую Юи. Того парня он так и не убил, хотя очень хотелось: увы, девушка встала между ними, загородив спиной незадачливого ухажёра, и предельно спокойным тоном разъяснила взбешённому Рюноскэ, что тот — «всего лишь приятель», и что «не надо так кипятиться по мелочам». Он кивнул скорее на автомате, чем на самом деле соглашаясь, и дематериализовал Рашомон. Но в памяти прочно отпечатался взгляд этого «приятеля», устремлённый на Юи, в котором читались отнюдь не дружеские чувства. И, как подозревал Акутагава, их взгляды в этом плане были предельно схожи.

После того случая он всегда старался занять бывшую подчинённую хотя бы темами для размышлений так, чтобы у неё больше не осталось времени ходить куда-либо с кем-либо. И, наверное, он только в этот момент осознал, как просто потерять ту, кого любишь. Именно это чувство называют ревностью, не так ли? Хотя правильнее было бы назвать это страхом потери…

Потеря. Как там Юи? Насколько всё серьёзно? Сколько времени врачи уже с ней возятся?! Полчаса? Час? Больше?..

Но тут его размышления прервал звук открывшейся двери. В коридор выглянул врач и сообщил, что с девушкой, которую он принёс, теперь всё в порядке. Состояние стабильное. Сама же она сейчас лежит в палате, и её можно при желании навестить, но ненадолго.

Акутагава воспользовался возможностью и, пока врач не передумал, зашёл внутрь. Замерев на пороге на пару секунд, он быстро обшарил взглядом палату и наконец увидел Юи. Надо сказать, выглядела она теперь заметно лучше: бледность с лица ушла, кожа приобрела обычный чуть розоватый оттенок. Раны, что так беспокоили его, плотно перебинтованы, по крайней мере, на больничной одежде крови не видно. Наверное, её перевезли сюда из смежной палаты, где и наложили бинты… Почему-то заглядывать туда и видеть кровь ему в кои-то веки не хотелось.

Рюноскэ прошёл и сел на стул возле кровати, твёрдо дав себе обещание следить за любимой и больше никогда не допустить повторения этой ситуации. Вообще, было бы неплохо переселить её к себе домой, да и рассказать наконец, что к ней чувствует. Но вряд ли этот разговор состоится сейчас, так как она наверняка всё ещё очень слаба и сегодня едва ли очнётся, но потом… Потом ему просто снова не хватит смелости.

И тут, как будто услышав его мысли, Юи чуть приоткрыла глаза, понемногу приходя в сознание.

— Рю… Это ты… — голос был ещё хрипловатым, но постепенно возвращался. — Помоги мне… Сесть.

Рюноскэ выполнил просьбу, подивившись совпадению, стараясь как можно бережнее приподнять Юи и поставить ей под спину подушку, заботливо устраивая девушку поудобнее. Детектив благодарно кивнула и спросила:

— А как я тут оказалась? Я помню только то, как меня отправили найти базу одной мелкой банды, что у меня получилось, но их там было слишком много для меня одной, и… И всё.

— Ты об этом. Я проходил мимо, как вдруг услышал звуки выстрелов и чей-то крик, показавшийся знакомым. Я решил узнать, что происходит, и двинулся в том направлении. В заброшенном доме я увидел тебя и целую группу каких-то убл… бандитов с оружием в руках, один из которых и стрелял в тебя. Я тогда ужасно взбесился, и… неважно, — Акутагава смущённо отвернулся. Как-то неловко было признаваться, что с помощью Рашомона он не оставил в том самом заброшенном доме ни единой живой души, не сильно разбираясь, кто прав, кто виноват. Лишь из-за того, что эти сволочи посмели ранить Юи…

— Я увидел, что ты сильно ранена и отнёс тебя в больницу, то есть сюда. И не спрашивай, почему!

Однако голос девушки был тихим и спокойным, а тон даже немного смущённым.

— Послушай, Рю… Можно я тебе кое-что скажу, а ты потом это забудешь? Просто мне это очень нужно тебе сейчас сказать.

Да. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Злости, раздражения, осуждения, миллиона вопросов, но не такой фразы.

— В общем… Только не смейся надо мной, ладно? Я тебя люблю, Рю. Вот… Теперь можешь забывать.

Вот теперь Акутагава уставился на неё так, как будто стояло первое апреля, и от Юи вот-вот раздастся весёлое «Я пошутила!». И стал поспешно размышлять, не может ли это быть неудачной шуткой?..

А вот Юи было вовсе не до смеха. Она стыдливо прикрыла покрасневшее до состояния помидора лицо руками и произнесла чуть дрожащим от смущения голосом:

— Ну вот, я же говорила… Всё, забудь, забудь, я сказа…

На середине слова она подавилась воздухом, ощутив чужие тёплые ладони на своих прохладных. Руки Рюноскэ бережно перехватили её за плотно сомкнутые пальцы и убрали, позволяя ему любоваться на ещё больше покрасневшее лицо любимой.

— Я ведь тоже люблю тебя… И уже давно, — непривычно мягким тоном произнёс мафиози. А после неожиданно даже для себя подмигнул («Так удивительно!»):

— И даже не надейся, что я забуду твои слова. Сама напросилась!

Акутагава поцеловал Юи, всё ещё не отпуская её рук. Она не стала вырываться: наоборот, в знак одобрения чуть сжала его большие ладони своими маленькими, которые легко могли в них поместиться. Руки Акутагавы обняли её за спину и талию, вжимая в его тело, и девушка тоже обняла эспера, стремясь стать ещё ближе и совершенно забывая о всё ещё немного ноющих ранах. Долгое ожидание взаимности, когда на неё не было никакой надежды, наконец было вознаграждено: две души нашли друг друга. Лучше поздно, чем никогда, ведь так?

Не отрываясь от губ любимой, Рюноскэ отдал мысленный приказ Рашомону, и двери запечатала изнутри плотная паутина, тонко намекая, что их беспокоить не нужно. Его рука потянулась к подолу больничной ночнушки, чуть приподнимая его, а потом… Впрочем, то, что было потом, от нас предусмотрительно закрыла плотная белая ширма.

— Ай! Извините, извините…

Я, нагруженная огромным количеством приятно пахнущих свёртков, с большим трудом проталкивалась через толпу народа к выходу из магазина. Выйти на самом деле было нелегко: у столиков за кассами, там, где покупатели обычно складывали продукты в сумки, в этот раз было настоящее собрание бабулек с тележками, что-то увлечённо обсуждавших.

«Опять они тут. Настоящий клуб «Что? Где? Когда?», — снисходительно подумала я. Как правило, меня такие «клубы» только раздражали, но сегодня всё же особенный день. Мой начальник, господин Ямагава — суровый мужчина средних лет с жёсткими чертами лица (отпечаток сурового характера) — вчера поздно вечером, когда я уже собиралась уходить домой, вызвал меня к себе и сообщил, что поступило новое и крайне интересное дело. И так как он решил меня к нему прикрепить, завтра я отправляюсь на место преступления вместе с «бывалыми» коллегами. На моё первое в жизни настоящее дело!

Несмотря на то, что я достаточно рано закончила полицейскую академию на следователя, работу мне удалось найти не так давно, и по большей части, «новобранца» засаживали за архивы: разбираться, поднимать какие-то старые документы, сортировать по годам, и так далее. В общем, занятие это было ужасно нудное и неинтересное, а на выезды меня упорно не брали. Из вредности — не иначе. И тут наконец-то что-то реально крутое, из-за чего я и пошла именно сюда!

По такому случаю, сегодня мне ничто не может испортить настроение — ни большая очередь в любимой кондитерской (в которую я, от волнения забыв позавтракать, зашла за свежими булочками), ни чьи-то там сплетни, ни то, что я, вообще-то, на работу уже опаздываю…

«Ой! Мамочки! Ведь и правда опаздываю! Нет-нет-нет, только не сегодня…»

Я ускорилась, и к дверям уже буквально бежала. Очень уж не хотелось портить этот прекрасный рабочий день такой оплошностью! У самого выхода оглянулась посмотреть, не потеряла ли в спешке один из пакетов, как вдруг меня оглушил внезапный удар. В следующее мгновение я, не до конца понимая, что произошло, оказалась сидящей на полу в окружении своих покупок. Чисто машинально отметила, что напротив меня почти в такой же позе полулежит миловидный парень, примерно мой ровесник, потирая явно ушибленную при нашем столкновении голову.

«А он очень даже симпатичный», — неожиданно промелькнуло в голове. Щёки тут же окрасил стыдливый румянец.

«Ну надо же! Мы столкнулись, даже, скорее всего, из-за меня, а я тут сижу и его разглядываю. Чёрт, как же неловко получилось!»

— Девушка! — меня вырвал из оцепенения голос того самого парня. — Вы в порядке?

— Да, вполне, — смущённо сказала я, от души желая в этот момент провалиться под землю. — А вы, эм…

— Рампо, — парень мило улыбнулся, поднимаясь на ноги и протягивая мне руку. Помощь я с удовольствием приняла, тоже вставая.

— А я — Юи. И… Простите за это, — пробормотала я. Наверное, новому знакомому тоже было стыдно за наше столкновение, ибо он, покраснев, немного поспешно ответил:

— Вы меня тоже простите, я как-то не дружу с общественными местами. Нет-нет, — он вскинул руки, не давая мне ещё раз извиниться. На секунду задумавшись о том, слишком ли невежливо получится, если я прямо сейчас соберу, к счастью, не раскрывшиеся пакеты с пола, я таки склонилась за ними. По какой-то неведомой мне причине хотелось сделать это изящно, непринуждённо и женственно.

«Ну не произвести же впечатление я хочу на этого Рампо, верно?» Увидев, что разбросанных пакетов довольно много, я поняла, что, во-первых, наклониться так изящно, как хотелось, не получится, это испытание не моего уровня, а во-вторых — мне явно потребуется помощь, потому что иначе я опоздаю на работу просто катастрофически. Мелькнула нагловатая мысль попросить помочь Рампо, но парень, не дожидаясь моего вопроса, сам присел и помог собрать свёртки. Я смущённо посмотрела на него и улыбнулась. «Да, он невероятный… Мало того, что не накричал, хотя упал и по моей вине тоже, так ещё и собрал чужие покупки», — появилась восторженная мысль. Очень хотелось сказать ему что-то приятное, или спросить, чем я могу помочь в ответ. Хм, странное чувство…

— Большое тебе спасибо, Рампо. А ты… — внезапно меня перебили незнакомые мужские голоса, которые громко (и точно где-то рядом) кричали:

— Рампо! Ра-ампо-о!

Мой новый знакомый повернулся и вгляделся в стеллажи с хлебом, из-за которых раздавался голос. После обернулся ко мне и с нотками разочарования в голосе сказал:

— Прошу прощения, но мне уже пора идти. Ты ведь не откажешься встретиться со мной позже? Пока-пока! — парень на прощание подмигнул мне и, не успела я ответить, скрылся внутри кондитерской.

* * *

Моему опозданию начальник, конечно, не обрадовался, но сильно ругаться не стал, по-видимому, не желая терять время. Вместо этого, сухо кивнув, поднялся с кресла и, призывно махнув рукой мне и команде следователей, двинулся к служебной стоянке.

По дороге нас кратко ввели в курс дела. Как выяснилось, предстояло расследовать ограбление квартиры какого-то-там известного адвоката по имени Хаято Шимада. Украли много ценных вещей: из всего списка я успела запомнить лишь несколько крупных дорогих ювелирных украшений и несколько дорогостоящих гаджетов (три ноутбука, графический планшет и что-то ещё). Вор (или воры) за какой-то час отсутствия адвоката в своей квартире успели вынести очень много вещей, что наталкивало на мысли, что вор в этой квартире был и знал, что где лежит. При этом, что интересно, сам адвокат, с которым успел переговорить по телефону господин Ямагава, заявлял, что врагов у него не было, во всех своих знакомых, посещавших его дом, он абсолютно уверен, писем с угрозами никто не посылал, и вообще до этого момента ничего подозрительного не случалось.

Я в задумчивости пролистала папку с информацией о нём: может быть, мы что-то пропустили насчёт его дел? Но нет. Как и говорил Шимада, врагов, по крайней мере, явных, у него, судя по делам, в которых он участвовал, не наблюдалось. А может, ограбление никак не связано с его личностью? Ведь могли же это быть обыкновенные домушники, случайно выбравшие именно эту квартиру?.. Или всё-таки нет…

Мои рассуждения остановил звук хлопнувшей двери. Оказывается, мы уже подъехали к месту преступления, и наш капитан вышел из машины. Окончательно собравшись, я тоже вышла и стала разглядывать тот самый дом. Какую именно квартиру обокрали, можно было определить сразу же — на всём фасаде респектабельного дома разбитое окно квартиры адвоката выглядело, как бородавка на миловидном лице.

Наша команда поднялась вслед за Шимадой на пятнадцатый этаж и приступила к осмотру пострадавших от вора комнат. Адвокат показывал и рассказывал нам, где лежали пропавшие вещи: колье с редчайшими чёрными жемчужинами, принадлежавшее его жене, несколько пар золотых серёжек его дочери, крупная сумма наличных, лежавшая в специальном тайнике-сейфе, а также один из смартфонов последней модели, который принадлежал его сыну Акире. Почему-то именно последний вызывал у меня жуткую неприязнь с первого упоминания о нём. О своём сыночке Шимада отзывался с такой любовью, что мне тут же стало ясно: я — не я, если тот не избалованный эгоист, привыкший, что с него пылинки сдувают.

Когда господин Ямагава созвал всех на предварительное совещание и попросил выдвинуть версии, я всё же высказалась против Акиры. Не только потому, что он мне не нравился, точнее, не столько поэтому. Меня натолкнул на такую мысль вскользь упомянутый адвокатом факт: мол, не так давно сын просил у него крупную сумму денег, и отказался сообщать, зачем. И что-то мне подсказывает, что отец ему ничего не дал.

И чем не вариант мотива преступления: Акире очень нужны были деньги, и он попросил их у богатенького папы. А когда с детства избалованному сыночку отказали, он обозлился, и решил получить деньги таким способом. Но тогда не сходилось две вещи: первое — откуда Акира узнал код от сейфа, и второе — зачем ему было красть собственные вещи? Для отвода глаз, или же…

Но тут вдруг затрезвонил дверной звонок, заставив всех, сидящих в гостиной, подпрыгнуть. Шимада встал с кресла и, напряжённо нахмурившись, пошёл открывать. Начальник, а за ним и все мы — тоже. Всё-таки было очень любопытно, кто может прийти в квартиру, дверь которой пусть и символически, но закрыта сигнальной лентой с фразой: «Идёт расследование». Излишне любопытные соседи? Или кто-то из домочадцев?

Однако, стоило двери открыться, как я тихо ахнула и застыла в изумлении: там стоял… Мой утренний знакомый собственной персоной. Он обвёл взглядом всех нас, собравшихся в коридоре, лишь на мгновение задержав его на мне и чуть кивнув в знак приветствия. После чего с широкой и немного самодовольной улыбкой обратился к господину Ямагаве:

— Здравствуйте, уважаемый. Ну, и где у нас тут место преступления?

По-моему, капитан был, мягко говоря, не рад встрече.

— Не думаю, что вас это касается, господин Эдогава. Да и вы не имеете права здесь находиться, когда ведётся официальное государственное расследование, — очень недовольно ответил он. Интересно, кто же такой этот Рампо…

— Вообще-то, господин Ямагава, имею полное право. Меня нанял сам потерпевший, — парень кивнул в сторону адвоката, который как-то сразу подобрался и напустил на себя непринуждённый вид.

— Это правда, уважаемый Шимада? — вопрос начальника прозвучал сухо и недовольно. Адвокат сделал ещё более непринуждённый вид, и деланно равнодушно сообщил:

— Да, я правда его нанимал. Я решил, что к расследованию пропажи моих вещей нужно привлечь все возможные средства.

Ого, да Рампо, оказывается, частный детектив! Надо же, а я-то, исходя только из внешности и манеры поведения, посчитала, что он — модель… Он ведь такой красивый. А это самоуверенно-хитрое выражение лица ему так идёт! Да и говорит он настолько мило как будто специально…

Щёки снова покраснели. Ну вот, опять я не о том думаю! И это на первом серьёзном деле. Так, всё, хватит любоваться Рампо, лучше сосредоточиться на преступлении и надеяться, что новоявленный детектив нам хоть чем-то сможет помочь.

Тем временем, господин Ямагава презрительно посмотрел на Шимаду, как будто не одобрял такой выбор, а после уже совершенно равнодушно произнёс:

— В таком случае, осматривайтесь, уважаемый Эдогава. И будьте добры… Не путайтесь под ногами.

Рампо, пренебрежительно хмыкнув на такое снисходительное к нему отношение и не слишком впечатлившись, прошёл вглубь квартиры, внимательно глядя по сторонам. Походив немного из комнаты в комнату и всё осмотрев (вся наша команда на цыпочках, чтобы не мешать, ходила за ним — любопытно было посмотреть, что собой представляет этот частный детектив), остановился посреди гостиной. Господин Ямагава, тоже наблюдавший за ним всё это время, правда, из коридора, с издёвкой спросил:

— Что случилось? Неужели наш великий сыщик уже раскрыл дело? Или, может быть, вы хотя бы знаете, кто вор?

Однако парень не обиделся на такую явную насмешку. Вместо этого он хитро прищурился и произнёс нечто удивительное:

— Я — да. И, держу пари, что никто из вас ещё не догадался, а значит, — Рампо усмехнулся, — сотрудники нашего Агентства в очередной раз превзошли полицию. Какая жалость…

К моему удивлению, начальник на провокацию повёлся:

— Вовсе нет! Любой полицейский сможет раскрыть это дело в два счёта, не то, что ваши, — следующее слово он буквально выплюнул, словно оно было ему очень неприятно, — сотрудники.

По торжествующему виду Эдогавы я поняла, что это был именно тот ответ, которого Рампо и добивался. Он снова хитро усмехнулся и нагловато сказал:

— Чтобы раскрыть это дело, мне потребуется меньше минуты. Хотите сказать, что вы сможете это сделать быстрее?

Я изумлённо приподняла брови. Заметив этот жест, парень принял важный вид и кивнул головой, мол, да, я такой. А потом… Нет, я — честное слово — думала, что господин Ямагава на такое глупое, даже почти детское пари ни за что не согласится, а он… Странно, может, он пьян? Просто ни на кого раньше он вроде бы так не реагировал, а я, в бытность его секретаршей, многих посетителей видела…

— Согласен! У кого тут есть секундомер?

Секундомер нашёлся у Хаято Шимады, про которого все, после прихода Рампо, практически забыли. Адвокат решил самостоятельно засечь время.

— Три, два, один… Начали!

Первым «разгадывать» дело взялся капитан. Сначала он где-то секунд двадцать думал, а после стал выдавать совершенно невероятные версии, начиная с того, что Шимада под гипнозом сам у себя украл драгоценности, а заканчивая и вовсе предположением, что их могли стащить инопланетяне…

Да уж, что-то с господином Ямагавой сегодня определённо не так. А вот мой знакомый, судя по довольно сощурившимся глазам, услышал то, что было нужно, и обратился к адвокату с просьбой снова засечь время.

— Три, два, один… Вперёд!

И после этого возгласа стало происходить нечто невероятное. Рампо спокойно, не спеша достал из кармана очки, водрузил их себе на нос и также спокойно, лишь с лёгким оттенком торжества и самодовольства в голосе, произнёс:

— Способность — супер-дедукция!

И что тут было! Вокруг парня закружились ярко-голубые жгуты… Энергии, наверное. Ничего себе! Наверное, так и происходит активация способности у этих таинственных эсперов. Никогда не видела ничего подобного!..

Длилось это не больше трёх секунд, после чего «жгуты» пропали, а Рампо выпрямился и сообщил:

— Я знаю, кто вор. Это, — он показал на нашего начальника, — господин Ямагава.

Мой рот, кажется, неприлично открылся от изумления, но я не обратила на это внимания. Вор?! Наш господин Ямагава?! Да не может этого…

Внезапно Рампо, словно в ответ на мои мысли, озвучил свою версию.

— Итак, позвольте, поясню. Исходя из ваших незначительных, но всё же диалогов с господином Шимадой, — парень кивнул ему, — я смог заключить, что вы были знакомы и раньше, до этого происшествия. А судя по тому, как свободно вы чувствуете себя здесь, я понял, что вы бывали в этой квартире и ранее, и, скорее всего, не один раз. Значит, примерно представляете, что и где может лежать. Взломать же сейф для вас, одного из самых опытных следователей, понятное дело — сущий пустяк. Оставалось лишь вычислить время, когда вашего знакомого не будет дома, и «зайти на огонёк». — Рампо хмыкнул.

— Вас выдало ваше же неисправное оружие. Я, ещё стоя на пороге, заметил, что вы придерживаете пистолет одной рукой так, чтобы закрывать дуло. Просто так вы бы этого делать не стали, так как это затруднит, в случае чего, процесс доставания его из кобуры. Следовательно, он сломан, и, вероятнее всего, проблема именно в том, что из него выпадают пули. А проходя по комнатам, я заметил у трюмо, где лежали украденные украшения, пулю. Вашу пулю, с вашей насечкой. — Детектив достал из кармана и продемонстрировал всем её, указав на личную монограмму господина Ямагавы. Он, кстати, всё то время, что Рампо рассказывал, стоял на месте, будто громом поражённый. Однако я, на всякий случай, незаметно загородила собой дверь. Так, на всякий случай.

— А теперь — мотив, — тем временем продолжал Рампо. — Судя по вашей одежде и по тому, какое долгое время вы не могли заменить такую важную вещь, как оружие, вы — человек небогатый. И тут вам становится известно, что один ваш богатый друг и вся его семья покидают квартиру на пусть и короткое, но всё же достаточное для ограбления время. Вполне логично, что жадность в вас пересилила чувство чести и самосохранения, и вы решились на такое, — завершил парень.

И тут то, что я таки встала у двери, принесло большую пользу. Как я и предполагала, на последних словах Рампо господин Ямагава вышел из ступора и рванулся к двери. Но, налетев на меня, потерял драгоценное время: мои коллеги, тоже отойдя от шока, схватили его и заломили руки за спину. А один из них, по-моему, самый старший, подошёл к Рампо и сказал с уважением:

— Приношу свои извинения от имени всей нашей группы, за то, что сомневались в вас. В дальнейшем мы были бы весьма рады сотрудничеству.

— Ничего страшного, — детектив махнул рукой и горделиво улыбнулся, — обращайтесь.

Распрощавшись со всеми нами, он двинулся к выходу. Но вдруг обернулся и, замявшись, пробормотал:

— Эм… У меня небольшая проблема. Понимаете, я совершенно не умею ориентироваться в городе, и доехать до Агентства мне довольно проблематично…

Тот самый старший, обратившийся к нему впервые и который, видимо, взял на себя шефство над нами, не дослушал, заявив:

— Ни слова больше, господин Эдогава. После всей вашей помощи это — меньшее, что мы можем сделать. Юи, — позвал он меня. — Ты у нас лучше всех знаешь город. Сможешь сопроводить уважаемого детектива до их Агентства?

Я на секунду смутилась от осознания, что это почти свидание, но быстро взяла себя в руки и отбросила смущающие мысли.

— Да, конечно. Рампо, ты… Не против?

Он весело улыбнулся:

— Разумеется, нет! — И, теперь уже обращаясь ко всем: — До свидания!

Я снова не успела даже пискнуть, как меня схватили за руку и почти потащили к двери, а после к лифту. Секундочку, мне показалось, или наш новый шеф мне подмигнул с каким-то намёком?..

Когда мы вышли на улицу, я заметила, что солнце стоит прямо над нашими головами, в зените. Ага, значит сейчас время обеда. Да уж, мы как-то долго там провозились. А ещё было бы неплохо где-нибудь перекусить…

От мыслей о еде меня отвлёк Рампо, требовательно дёрнув за руку и спросив:

— Юи, а нам в какую сторону?

Я огляделась и уверенно двинулась в сторону ближайшей автобусной остановки, ведя за собой «великого детектива» как маленького ребёнка. К счастью, этот район Йокогамы я знала неплохо, да и адрес Агентства мне заранее продиктовал Рампо, поэтому проблем с «транспортировкой» парня возникнуть не должно.

* * *

— Ну вот, Рампо, мы на месте. Осталось только свернуть налево, и выйдешь прямо к Агентству, — притворно бодро сообщила я. На самом деле, расставаться с ним мне совсем не хотелось. Пока мы ехали на автобусе и говорили о том, о сём, до меня вдруг, совершенно неожиданно, дошло: а ведь Рампо мне нравится! Из-за всех сегодняшних событий, хорошенько обдумать это у меня не получалось, но теперь…

«А теперь ты почему-то стала похожа на наивную дурочку, верящую в любовь с первого взгляда!» — резко одёрнула я себя. Действительно! Не хватало ещё влюбиться в детектива, которого я больше, скорее всего, никогда не увижу. Так что нужно закрыть в себе эти недо-чувства подальше, и…

— Ну что же, спасибо тебе, Юи. А знаешь… Я хочу тебе кое-что сказать.

Очнувшись от раздумий, я посмотрела на Рампо. Солнечные лучи, запутываясь в его чуть растрёпанных волосах, заставляли их светиться, создавая волшебное впечатление. Искрящиеся золотистыми звёздочками зелёные глаза пристально смотрели в мои. На дне их я различила веселье, капельку хитринки и что-то совершенно непонятное…

Он наклонился ко мне и осторожно, словно боясь спугнуть, прикоснулся к моим губам своими. Прикоснулся — и быстро отпрянул. Поцелуй вышел таким по-детски невинным, что это было больше похоже на игру, чем на выражение чувств. Когда я непонимающе и чуть обиженно нахмурилась, Эдогава лишь рассмеялся и теперь поцеловал уже по-настоящему.

Ладонь юноши легла мне на затылок, зарываясь в волосы, а вторая рука, как будто осмелев, переместилась на талию, прижимая к себе. Язык проскользнул в рот, лишая меня последних остатков сдержанности и здравомыслия и я, тихо застонав, поддалась, почувствовав сквозь поцелуй улыбку Рампо. Мы изучали друг друга и наслаждались друг другом, забыв обо всём на свете. Сейчас никого и ничего не существовало, остались только мы двое. Но, увы, всё приятное, как и этот поцелуй, когда-нибудь заканчивается. Вот и нам пришлось, пусть и с неохотой, но всё же отстраниться от друга. Потому что иначе, я так подозреваю, мы бы перешли уже на другую стадию узнавания друг друга, а делать это на улице, всё же, неприлично… Хотя если бы это предложил именно Рампо, клянусь, я не смогла бы удержаться.

— Ничего страшного, малышка Юи, — пропел Рампо, словно почувствовав мои эмоции и утягивая в сторону здания их Агентства. — Моя комната недалеко от входа-а!

Примечания:

Всем привет! Ура, я наконец-то нашла в себе силы закончить эту главу! Да, в этот раз она получилась большой, и да, в этот раз я решила попробовать написать от первого лица. Пожалуйста, выскажите своё мнение, как лучше — по-старому или так?

Всем тем, кто меня читает — огромное спасибо!

Я, опасливо озираясь, шла по тёмной ночной улице. На дворе стоял октябрь, темнело рано, а меня, к несчастью, угораздило задержаться на работе… Чёрт бы побрал эти камеральные проверки! Поэтому добираться до дома пришлось в темноте, ибо фонари, по закону подлости и чрезмерной экономности властей города, не горели. И, знаете, это на самом деле жутко! Трусихой меня, конечно, назвать сложно, да и темноты я уже давно не боюсь, но… Глядя на чёрные провалы переулков, мне почему-то полезли в голову все фильмы ужасов, которые я когда-либо видела. И тот факт, что начинались они все именно так — одинокая девушка идёт по пустой улице ночью, и…

«А-а-а!»

Меня кто-то схватил за руку! Оказывается, правду говорят, что если подумал о плохом — плюнуть надо через левое плечо, и три раза постучать по дереву, а то сбудется. Раньше я в такое, конечно, не верила, но сейчас твёрдо уверена: я сама себя сглазила, чёрт возьми!

А иначе как объяснить то, что меня уже оттаскивали за руку (хорошо, что человек, а не любой из тех, кого я представила!) куда-то вглубь подворотни, в самую темень. Я запоздало завизжала, но к моему рту тут же прижали грязную и вонючую ладонь, затыкая. Это заставило содрогнуться от отвращения и попытаться убрать эту кошмарную руку даже не ради того, чтобы закричать, а от чистого омерзения, но мне не позволили этого сделать, грубо и со всего размаха вжимая в стену. Хорошо, что на мне была пусть тонкая, но шапка, она хоть как-то смягчила удар. Мне в лицо дыхнули перегаром (меня снова передёрнуло), и сиплый, охрипший мужской голос произнёс:

— Попалась, цыпочка! Ох, как же мы с тобой сейчас порезвимся…

И этот… Этот… Стал сдирать с меня ветровку и беспорядочно шарить по груди, то сжимая, то пытаясь расстегнуть пуговицы блузки! Боже, какая гадость! Да это же… Он же… Да меня же сейчас просто…

— Не-е-ет! Отпусти меня, урод! Помогите!!! А-а-а-а!!!

Я в панике старалась оттолкнуть от себя пьяницу, кричала, била во все места, куда только могла достать, лягалась и даже пробовала кусаться. Однако, его это совершенно не останавливало, и отвратительные руки лишь быстрее стали сдёргивать блузку, которая уже грозила порваться, а ветровка уже и вовсе висела где-то на поясе. А вот после второго моего крика он, видимо, не выдержал и залепил мне такую пощёчину, что аж в голове зазвенело:

— Ещё раз ты хоть пикнешь, тварь, я тебя лично пришибу!

Потом, почти до конца сбросив блузку, одной рукой принялся жадно мять мою грудь, а второй резко задрал мою юбку, разорвал тонкие колготки и, судя по звукам, стал расстёгивать ширинку.

Меня трясло, в горле стоял солёный ком, а из глаз уже вовсю лились слёзы. Боже, как же это мерзко, гадко, грязно! Только не это!!! Неужели он меня прямо сейчас…

Внезапно неподалёку от меня, со стороны улицы раздался звук выстрела, и вслед за этим настороженный, но уверенный мужской голос спросил:

— Кто здесь?

А голос-то не пропитый, как у этого алкаша! Значит, это вряд ли его дружок, и у меня есть шанс…

— Я здесь! Здесь! Помогите, пожалу-

Пьяница вновь впечатал меня в стену, пребольно стукнув головой об неё, и зло прошипел:

— А ну заткнись, шлюха! Ну всё, я тебя предупреждал, ты…

Но прежде, чем он успел закончить фразу, я услышала какой-то шелест, а затем несостоявшегося, к счастью, насильника кто-то сбил с ног. Я, не теряя времени, бросилась вон из переулка на более-менее светлую, по сравнению с ним, улицу. Выбежала — и стала спешно застёгивать блузку и куртку, одновременно стараясь поправить юбку, но растрёпанные волосы и совсем порванные колготки выдавали меня с головой, и упрямо напоминали о произошедшем: этих грязных руках, запахе перегара у самого лица…

Вдруг со стороны того самого, до боли знакомого переулка послышался крик, а потом в его кромешной тьме мне почудилось какое-то движение. Я в испуге отступила на несколько шагов назад, готовясь в любой момент сбежать, и опасаясь, что это опять мой знакомый пьяница, но… Нет. Навстречу мне вышел высокий, хорошо сложенный мужчина с красными, чуть растрёпанными волосами и в светлой куртке. Вот странно! Она у него какая-то слишком чистая для того, кто только что, скорее всё, дрался.

За меня дрался.

Внезапно мне стало нехорошо. Замутило от осознания того, что меня сейчас чуть не лишили невинности. Это же надо! Если бы не этот небезразличный и смелый человек, то я бы…

И тут мир перед глазами покачнулся и куда-то поплыл, а ноги стали такими ватными, что не смогли удержать ставшее каким-то чересчур тяжёлым тело… Последним, что я запомнила, были встревоженные глаза незнакомца, и его губы, говорящие беззвучные для меня фразы, а после этого всё окончательно померкло.

* * *

Я пришла в себя от резкого и очень-очень противного запаха, бьющего в нос. Закашлявшись, я отстранилась от его источника, и тут обнаружила, что лежу на небольшом диванчике, уже без верхней одежды и обуви и заботливо укрытая пледом, а надо мной, с ваткой в руке, нависал мой вчерашний спаситель. И, видимо, дважды спаситель…

Мужчина же, заметив, что я очнулась, как-то торопливо выпрямился, и оказалось, что он сидит на полу возле меня. Одет он был также, как и при нашей встрече, разве что куртку снял. В его руке я увидела небольшую склянку из тёмного стекла — наверное, это нашатырь, которым он и привёл меня в чувство. Кстати, об этом… Наверное, я из-за пережитого стресса отключилась.

Ох, стыдно-то как. Мало того, что совершенно незнакомый человек меня спас из такой, хм, довольно неприятной и деликатной ситуации, так я ещё и в обморок свалиться умудрилась! Как будто бы без этого у него проблем не было.

После некоторых колебаний, я набралась смелости и прервала неловкое молчание благодарным:

— Спасибо вам большое, вы так меня выручили! И, — я немного запнулась, опуская взгляд, — простите, что доставила столько проблем.

Незнакомец смутился и запустил руку в волосы на затылке, пытаясь это скрыть, но потом прочистил горло и с доброжелательной, хоть и чуть напряжённой улыбкой, ответил:

— Всё в порядке, не берите в голову. Такая помощь ничего мне не сто́ит. И, уверен, на моём месте каждый уважающий себя мужчина поступил бы также.

— Но всё же… — я попыталась возразить, однако он меня перебил.

— Нет-нет, не надо. Лучше скажите вот что: с вами всё в порядке? Тот… Человек ничего не успел вам сделать?

Не знаю, может быть, мне просто почудилось, или мой новый знакомый на самом деле под этим вопросом подразумевал что-то вроде «Не собираешься ли ты опять падать в обморок»?.. В любом случае, я постаралась ответить насколько только могла дружелюбно:

— Благодаря вам, не успел. И, если вы не против, я бы попросила вас представиться и перейти на «ты». Думаю, после всего того, что вы для меня сделали, такие формальности становятся неуместными… — я покраснела, понимая, что абсолютно путаюсь в словах, но закончила: — Особенно с вашей стороны.

Он, кажется, немного опешил, но ответил спокойно (мне показалось, что это состояние для него естественное):

— Как скажешь. Хм… Моё имя Ода Сакуноске, можно просто Ода. А ты?..

— Я — Кагами Юи. Очень приятно! — Я протянула мужчине ладонь для рукопожатия. Он, по-моему, немного удивился, но пожал её. И после неожиданно предложил:

— Послушай, а как насчёт чая? Ты наверняка полностью придёшь в себя, если выпьешь чего-то горячего. К тому же, у меня, кажется, где-то тут был шоколад… Ты уж извини, я не сладкоежка.

Хм… Да, я знаю, что это странно. Да, я знаю, что именно таким способом обычно стараются затащить в постель и в большинстве фильмов, и в жизни. И да, я знаю, что пить чай и вообще задерживаться в гостях у малознакомого мужчины, о котором толком ничего не знаешь — глупо и недальновидно. Но, чёрт побери, этот человек меня спас уже дважды — чем не веский повод наплевать на предрассудки?

Я уверена, я об этом не пожалею.

Спустя минут десять мы уже сидели за обеденным столом на небольшой, но очень уютной кухне. Наверное, новообретённый знакомый жил один, ибо никаких следов пребывания девушки я не заметила. Никаких милых безделушек в огромном количестве, никаких вязаных салфеточек, плюшевых игрушек, пушистых пледов и прочего тут тоже не наблюдалось. Наоборот: посторонних предметов было совсем немного, а помещения выглядели строго и безлико, как будто хозяин здесь или вовсе не живёт, или появляется достаточно редко.

Мы пили чай (кстати, не просто так, а с бутербродами — в качестве компенсации за то, что шоколадки всё-таки не нашлось), разговаривали на нейтральные темы и, не сговариваясь, не упоминали о сегодняшнем. С Одой было удивительно легко и приятно общаться: помимо уникальной, как я уже успела заметить, вежливости (не напускной и фальшивой, а как будто свойственной ему по характеру), он обладал ещё и прекрасным чувством юмора, поэтому разговор не напрягал. И как-то незаметно речь зашла о том, как он вообще оказался на той злосчастной улице так поздно. Не то, чтобы мне было очень интересно, но всё же любопытство это вызывало; интересно же, благодаря чему Ода меня так вовремя заметил и спас! Однако, к моему удивлению, Одасаку, как он разрешил себя называть, вдруг заметно занервничал, пробормотал что-то невнятное и поспешил сменить тему.

— Э-э… В общем, неважно. Дела у меня там неподалёку были, а наша встреча — очень счастливая, но случайность. Тебе сделать ещё один бутерброд?

Я не стала отказываться. Ода встал, взял доску с ножом, и стал, как мне показалось, всё ещё немного нервно отрезать кусок хлеба.

Вдруг верхняя фаланга его пальца на левой руке почти мгновенно окрасилась в алый. Мамочки! Он ведь порезался! Я ему сейчас помогу, мне бы аптечку найти…

Тем временем он сам сердито, но очень тихо чертыхнулся и, зажимая палец ладонью, стал что-то выискивать глазами.

— Ода, идём, я тебе порез обработаю, — я призывно махнула рукой, мол, пошли, возражений не принимаю, и направилась к единственной незнакомой мне двери. Как я и предполагала, как раз за ней находилась ванная комната. К моему приятному удивлению, мужчина не стал упорствовать и проявлять неуместную в таком положении гордость (обычно этим многие мужчины грешат), и просто молча пошёл за мной в уже обнаруженную уборную.

Когда мы вошли, я бегло оглядела помещение, и оно показалось мне на редкость чистым и опрятным. Идеально белая ванная, такая же раковина. Прямо напротив неё, слишком громоздкая для тесной ванной комнаты стиральная машина. Но лично меня особенно порадовал обширный «ассортимент» всевозможных лекарственных средств наружного применения в зеркальном шкафчике на стене. Из всего этого разнообразия я уверенно выбрала перекись водорода и ватный диск, после чего повернулась к всё ещё держащему свой палец Одасаку.

— Опусти свой палец, пожалуйста, под прохладную воду, а я помогу тебе промыть ранку.

Он послушался, оставаясь каким-то подозрительно молчаливым, словно такая забота была для него непривычна. Зашумел поток воды из крана, и я поняла, что пора начинать что-то делать. Я, насколько только могла нежно, взяла руку Оды в свою, и также осторожно провела пальцем вдоль пореза, чтобы стереть кровь. От этого прикосновения мужчина неожиданно вздрогнул и напрягся. Я поспешно выключила воду и обеспокоенно спросила:

— Тебе больно? Прости, это, наверное, я неаккуратно…

Ода в ответ резко выдохнул, и чуть охрипшим (или мне показалось?) голосом сказал:

— Всё хорошо, Юи. Можешь продолжать.

Я всё же встревоженно покосилась на него, но решила ничего не говорить. Мало ли, может, горло горячим чаем немного обжог… В любом случае, сейчас есть дело поважнее.

Аккуратно сбрызнув ватный диск перекисью, я, почти не дыша, поднесла его к ранке. Было очень страшно из-за того, что я могла сделать неприятно Одасаку, пусть и не специально; отчего-то эта мысль совершенно не давала покоя, и мне страшно не хотелось, чтобы ему было больно. Поэтому, когда Ода вдруг вздрогнул, даже немного подула на порез. И тут же отстранилась, ужасно смущаясь, понимая, что перешла границу дозволенного, и уже готова была сотню раз извиниться за такое фривольное поведение…

Выпрямившись, я встретилась взглядом с мужчиной и замерла. Красно-карие, как свежий чай, глаза Одасаку сейчас потемнели, сделавшись почти чёрными, и это очень… Завораживало. Мне хотелось вглядываться в них целую вечность, раз за разом улавливая в них разные эмоции. Казалось, в этих глазах можно было прочесть любые, начиная со смущения и неловкости, и заканчивая, пожалуй… Желанием?

С трудом оторвавшись от столь притягательного взгляда, я постаралась успокоиться и не обращать на это внимания. В конце концов, мы с Одой едва знакомы, и не думаю, что вот такой вот излишне длинный зрительный контакт — показатель какого-то там особенного ко мне отношения. И тревожить сердце переживаниями и домыслами буквально на пустом месте — глупо. Хватит, не один раз уже обжигалась на этом.

Я развернулась и попыталась красиво выйти из ванной, но тут моя нога заскользила по мокроватому полу (оказывается, мы маленькую лужу налили на пол!) и я чуть не упала спиной на Одасаку. Он-то, конечно, меня подхватил, но так вышло, что моя, хм… Та самая задняя часть, на которую обычно ищут неприятности, упёрлась в пах мужчине. Неожиданно я почувствовала, что в неё мне упирается что-то твёрдое. А потом пришло понимание, что именно это может быть, и щёки тут же жарко покраснели. Я почему-то сильнее прижалась к Оде, и, совершенно случайно, немного потёрлась о тот бугорок. Это и стало моей роковой ошибкой.

После моего невольного действия он едва слышно выдохнул, подхватил меня на руки, и через несколько секунд уже вновь посадил… На обеденный стол. Впрочем, эта мысль была тут же сметена властным напором его губ.

Одасаку стремился подчинить меня, заставляя ответить на его поцелуй, как будто я яростно сопротивлялась, и словно говоря: ты — моя, и я не приму ответ «нет»! И если сначала я пыталась хоть как-то усмирить себя, мягко оттолкнуть Оду, отрезвить свой собственный, опьянённый этим поцелуем разум мыслями из разряда «я ему не нужна», «это просто мимолётное наваждение», то потом, осознав бессмысленность таких потуг, окончательно сдалась на милость победителя. В руки Оды.

И когда уже такие желанные губы вдруг отстранились от моих, даже недовольно нахмурилась: зачем это?

А Ода чуть хрипловатым и до одури прекрасным голосом прошептал мне на ухо, резко вклиниваясь между разведённых ног:

— Прости меня. Я никогда не поступаю так с девушками, которых я встретил недавно, но ты… Я…

Напоследок, тот самый человек, который показался мне едва ли не самым спокойным из всех, кого я знаю, тихо ругнулся и окончательно задрал мою многострадальную юбку, оставив её болтаться на талии. Блузу постигла участь хуже: мужчина, не церемонясь, просто сорвал её с меня, откидывая куда-то в сторону.

Я же, в ответ, прошлась пальчиками по пуговицам его рубашки, быстро и ловко их расстёгивая. Вот, что значит — женские руки!

Наконец, рубашка вместе с брюками полетела, кажется, на соседний стул, куда за ней последовало и бельё. Я смутилась, пытаясь прикрыться, но Ода пресёк это, пригвоздив меня за запястья к столу, и навалился сверху, вынуждая откинуться на спину…

— Попалась, красавица, — выдохнул он. — Не прикрывайся. Ты восхитительная.

В этот момент весь мир сузился до меня и Одасаку, а все более-менее трезвые мысли были вытеснены его движениями, словами… Губами.

Рассуждения и размышления пока подождут.

Примечания:

Эта часть посвящается моей любимой бете и неизменному вдохновителю — Fatimka, ныне — lumiya!

Надеюсь, ты это прочитаешь, о муза моя)

Принимаются заказы!