Until the end I'll only stay with you (гет)

Он и Она, прижавшись друг к другу, согреваясь от холода, смотрели на то, как, кружась в вальсе, падали маленькие снежинки: на землю, на деревья и на них самих, окрашивая в белый коричнево-чёрные просторы.

— Снова зима пришла, — проговорил с грустью женский голос, вспоминая летнюю пору, когда солнце было высоко в небе, а на лугах и полях росло много-много разных цветков, чей аромат притягивал и заставлял её сесть на землю, наслаждаясь им, закрыв глаза. — Моя последняя зима…

Встрепенувшись от её слов, Он прижался плотнее к ней, надеясь, что этого тепла хватит ей ещё немного продержаться. Он понимал, но всячески отгонял мысль о том, что это бесполезно и только стрелки часов слегка замирали, не смея шагнуть на конечную цифру.

Стараясь не думать о грустном, о неизбежном, Он просто хотел ещё немного провести эти подаренные мгновения с той, кого обещал во что бы то ни стало, какая бы не была ситуация, не бросать. С той, которую любил так искреннее и нежно, и не смог бы променять на другую женщину. Она одна для него и звезда, и яркий свет, спасающий от непроглядной тьмы. Ради неё Он готов на всё, и, если враг по размеру в несколько раз превосходит его самого, он не дрогнет, а будет биться до конца; и падёт бездыханно ниц, а когти яростно будут впиваться в его уже не дышащую грудь, ему будет всё равно, ведь Он спас кое-что дорогое его крохотному сердцу. За это не страшно умереть, зная, что Она уже очень далеко, в безопасности, даже без него.

— Бесполезно, мне уже ничем не помочь. Уходи, не хватало и тебе по глупости замёрзнуть.

Покачав головой, он произнёс:

— Я не боюсь холода, ночи. Мне не настолько страшно разорение дома, как потеря тебя. В чём же тогда мой смысл, если его больше не будет? Я не уйду, не оставлю тебя одну.

— Глупый, глупый, — усмехнувшись проговорила Она. Начинало клонить в сон, силы постепенно покидали её. Голос уже не был так мощен, как прежде, и стал утихать. — А я вот боюсь смерти. Мама умерла на моих глазах, сказав, что нечего бояться, что всё хорошо, силясь улыбнуться. Это получилось у неё отвратительно. Папа, прилетев, увидев происшествие, перенёс меня и братьев в новый дом, более безопасный. С приходом весны, а потом ещё одной и ещё, пришла пора покинуть родимое гнездо, братьев и сестёр. Тогда его уже не было с нами, он нашёл новое пристанище, завёл и новую семью, а о нас и не вспоминал...

— Я помню, ты рассказывала об этом и боялась, что такое же повторится и с тобой, но сейчас всё иначе. Время другое, да и люди изменились.

— Да, в то время я хотела, чтобы ты знал всё обо мне... В то время!.. Сейчас единственное мое желание — чтобы ты спасся, начав новую жизнь, не вспоминая обо мне... Так будет лучше.

— Я никогда этого не сделаю, — твёрдо проговорил Он, клюнув её в голову, подарив поцелуй.

— Я понимаю: твоя верность и симпатия заслуживают и похвалы, и оваций... Неужели ты откажешь в последней просьбе мне?.. Прошу, выполни мою просьбу, оставь одну на этом холодном снежном покрывале, — голос её совсем упал, последнюю фразу Она говорила уже с полузакрытыми глазами. Больше всего ей хотелось уснуть, но Она не могла этого сделать, пока Он был рядом.

Тяжело вздохнув, обдумывая её слова, Он, качнув примирительно головой, с крайним нежеланием встав и ничего не произнеся, не оглядываясь, ушёл, зная, что сердце не выдержит, а стопы понесут его к ней.

* * *

— Мама, мамочка! Дружок что-то учуял и сейчас лает, как будто зовёт. Можно я за ним? — проговорила весело улыбаясь маленькая девочка со светлыми кудрями вылезающими из-под шапки. — Ну можно?

— Да, конечно, пошли посмотрим, что такого интересного, — хитро прищурившись, — нашёл наш искатель? — взяв девочку за руку, они побежали к собаке, ходившей вокруг маленькой горы. Собака лаяла и смотрела по-умному на людей, будто знала всё наперёд.

— Что там, что там? — начала озорница, уже фантазируя о несметном кладе и принце на белом коне, который прискачет и поблагодарит её за найденное сокровище — диадему, взяв её в принцессы.

— Давай посмотрим, — некоторые сомнения родились у взрослой женщины, мало ли, что под кипой снега могло лежать, но качнув неопределённое плечами, она подошла к маленькой горе и начала разгребать её. Когда рука коснулась чего-то твёрдого — рефлекторно отдёрнула её, но заприметив чуть вылезающие мокрые черные перья, поняла, что нечего пугаться.

— Это не сокровища, — с грустью проговорила малышка, чей пыл начинал снижаться.

— Да, не сокровища, — констатировала женщина.

Девочка, насупившись, лишь поджала губы.

— Я так не играю!

— А зря.

Стоило ей убрать ненужный снег, как картина вызвала у ребёнка и взрослого смешанные чувства. Под ним лежали две птички, одна из которых, меньше по размеру, чья лапка попала в хитроумную браконьерскую ловушку, была укрыта крылом второй, — свободной от каких-либо оков и могла улететь, найдя тёплое местечко, отогреваясь в нём. Женщина сообразила в чём дело.

— Это намного ценнее любого сокровища, — достав ножик из внутреннего кармана куртки, она отрезала медную проволоку, аккуратно взяв их, а Дружок, поняв замысел своей хозяйки, подбежал к небольшому кустику и начал копать. Получалось у него не очень хорошо, тогда маленькая девочка решила ему помочь, ведь всегда носила с собой в рюкзаке папину лопатку для земли, так как любила очень копать в огороде, искать сокровища, закапывать красивые обёртки. Девочка вырыла небольшую ямку.

— А почему?

— Когда-нибудь ты поймёшь, что ценнее всего на свете может быть только одно в этом мире.

— И что же это? — склонив голову, вопросительно произнесла она, наблюдая за действиями мамы, что с осторожностью положила двух замерзших птичек в ямку, предварительно сняв перчатки и разрезая без сожаления, укутывая их.

На её вопрос женщина покачала указательным пальцем из стороны в сторону, как делала всегда, когда дочь подходила и пыталась найти ответы на интересующие её жизненные вопросы.

— Ну вот, опять самой искать! — с недовольством буркнула та и подозвала Дружка, победно подняв руку вверх. — Возвращаемся домой.

Сидя на корточках, женщина проводила глазами удаляющиеся фигуры дочери и пса, а потом переведя взгляд на могилку, её губы дрогнули:

— Вот, что значит любовь до самого конца…