Попутчик (джен)

— Почему ты при любой удобной ситуации запрыгиваешь на свою ненаглядную лошадку?

Этот неуемный мальчишка привязался к Геральту еще с прошлой деревушки, когда ему пришлось слишком долго для себя разбираться с очередным одичалым оборотнем.

— Неужели ты настолько стар?

Оборотень успел перегрызть шеи нескольким овцам, сломать хребты паре охотников, растерзал одну маленькую девочку и убил кузнеца.

— Слышал, что ты называешь всех своих лошадей одним и тем же именем. Ты не чувствуешь себя извращенцем после этого? Я бы чувствовал.

Но ничего, черт возьми, не сделал с этим незатыкающимся куском липкой смолы, от которой Геральт пытался отделаться уже третий день дороги.

— А ты вообще хоть что-нибудь чувствуешь? Ну хотя бы чуть-чуть?

— Раздражение, — рычащие звуки, преобразованные в полноценное слово, оказались единственными, что вылетели из его рта и оцарапали пересохшее горло за все это время.

— Вау, смотрите все, оно разговаривает!

Лютик (как он успел прожужжать Геральту свое имя в первые секунды встречи) всплеснул руками и едва не выронил лютню, которую повсюду таскал с собой, хотя Геральт ни разу не слышал, как тот бы играл на ней. Вихрастый паренек неопределенного возраста следовал по пятам за ведьмаком, сверля синими глазищами облаченную в доспехи спину, и ни разу не отстал, хотя они практически не спали.

— Кто ты такой? — Геральт задал вопрос, который давно вертелся на кончике его языка, но он не давал ему сорваться, потому что желал верить, будто таким образом в мире может оказаться меньше чудовищ.

Вот только незнание не равняется отсутствию.

— Как грубо! — Лютик прижал к груди ладонь и разочарованно покачал головой, ускоряя шаг. — Я уже успел с тобой подружиться, а ты…

— Кто. Ты, — процеженные сквозь плотно сжатые зубы слова все-таки смогли донести свой смысл до чужих ушей, и Лютик встрял посреди дороги, заставляя остановиться и Плотву.

Геральт развернулся и смерил внимательным прищуром юнца перед собой. От наигранной веселости не осталось и следа. Отдышка волшебным образом исчезла, а сутулость, отражающая львиную долю усталости путника, преобразилась в идеально ровную осанку. Парнишка расправил плечи и посмотрел на ведьмака так, словно это он возвышался над ним, а не наоборот.

— Я думал, ты не настолько глуп. Но, очевидно, народная молва не врет.

— Отвечай на вопрос! — разъяренный голос раскатился на несколько десятков метров, но Лютик даже не вздрогнул. Только… Усмехнулся?

Геральт потянулся за мечом, но был остановлен резкостью чужого тона.

— Нет, — почти приказ, но затем гораздо мягче. — Ты не сделаешь мне больно. Я же не сделал больно никому. Ни тебе, ни жителям той деревни. Хотя было за что.

Лютик будто бы отвлекся и наклонился за цветком, росшим у дороги, но Геральт все продолжал чувствовать оцепенение в каждой мышце. Он не ослаблял контроль ни на мгновение. Он. Не. Отвлекался.

— Ты отпрыск оборотня, — рычание Геральта прервал чужой мелодичный хохот и звонкие хлопки в ладоши.

— Браво, Геральт! Ты доказал наличие у тебя мозгов, но подтвердил полное отсутствие чувства такта, — Лютик оторвал стебель растения и положил горстку лепестков себе на язык, быстро глотая их. — Ты, как и те разбойники, завалился в наш дом, просто потому что было жалко скот. И ты убил моего отца, даже не поинтересовавшись, есть ли у него дети.

— Вы убивали не только скот и охотников.

— Ой, да брось, — Лютик отмахнулся от него, словно от назойливой мухи, и стал обхаживать вокруг Плотвы. — Они просто попались под руку. А вот ты лишил еще незрелого оборотня семьи, и теперь обязан заменить мне ее.

Ведьмак хотел зарычать от услышанного, обозвать парня лжецом и расколоть ему голову, но не мог. Не только из-за магического оцепенения, но и из-за того, что ничто из сказанного ложью не являлось. Молодые оборотни еще не являлись оборотнями в своем полноценном понимании и всецело зависели от семьи (на иной мотив — стаи). Та сила, которая при достижении зрелого возраста позволяла бы им менять облик и наделяла недюжей выносливостью, сейчас металась по всему телу и сознанию юной особи, обостряя то его инстинкты с рецепторами, то усиливая сверхъестественную энергетику до проявления магических способностей. Все они имели временный характер, и Геральт был готов в любой момент дернуться в одном точном движении и снести твари голову.

— Даже не думай, — к тому времени Лютик уже успел обойти вокруг дважды и съесть цветка три или четыре. — Я знаю несколько уловок, так что ты будешь играть по моим правилам. А пока скажи… Что ты знаешь об осиротевшем молодняке?

Синие глаза заискрились игривостью, а желтые — бешенством.

— Что вы привязываетесь к убийцам и либо признаете в них новых опекунов, либо…

— Либо сжираем их заживо в знак отомщения, — завершил ответ Лютик самостоятельно и удовлетворенно кивнул макушкой. — Так что считай, что тебе повезло. Если бы я захотел, то уже убил бы.

— Или ты просто трусишь, — ведьмак оскаблился, но выражение лица Лютика перебило желание насмехаться над ним.

— Ты обездвижен, Геральт. А я не такой тупой, чтобы не знать предел своих возможностей. Даже ты это понимаешь, — парень хохотнул, дожевывая, очевидно, волшебный цветок, позволявший контролировать свои нестабильные силы, и взялся за вожжи, утягивая Плотву вперед вместе с наездником. — Обещаю, тебе понравится заботиться обо мне.