Искусственные твари (джен)

Тонкий звон в ушах, похожий на ультразвук, отдавался пульсирующей болью в висках. По голове словно раз за разом били тяжёлой дубинкой, глухие раскаты расходились от лба до затылка. Холодный пол ничуть не смягчал ощущения, на контрасте казавшиеся только сильнее. Память и вовсе отшибло напрочь: вместо воспоминаний о вчерашнем дне в сознании осталась лишь какая-то чёрная дыра.

Собственное дыхание казалось громче ударов сердца, редко, но с силой бьющегося о рёбра. «По крайней мере, из меня не сделали живой труп», — закралась первая связная мысль, почему-то вызвавшая смешок. Губы тронула кривая усмешка, и вот тут обнаружилось, что нечто отвратительно липкое плёнкой облепило лицо и тело. Ресницы тоже слиплись от этой уже засохшей дряни, но открыть глаза мне это не помешало.

Прямо перед моим лицом пол устилали осколки покрытого зеленоватой плёнкой стекла. Та же плёнка сплошным слоем прилипла к моей коже, местами сменяясь коркой крови. Я подцепила её ногтем, с удивлением обнаружив, что это высохший биогель, в таком состоянии напоминающий очень тонкую непрочную резину. Временно оставив его в покое (есть проблемы поважнее), я опустила взгляд на свои изрезанные руки и на окровавленные осколки. Что же произошло? В голове по-прежнему царила пустота — я даже собственного имени не помнила, не то что последних событий.

Я аккуратно села. Каждое движение отдавалось болью, и не удивительно: вокруг валялось столько битого стекла, что не изрезаться в кровь было невозможно. Некогда белый пол покрывали алые пятна и биогель, вытекший — или, скорее, хлынувший, — из двухметровой разбитой камеры, похожей на колбу, от которой сейчас остались только металлические части и несколько трубок с иглами и маской, призванные не оставить «экспонат» без воздуха и питательных веществ. Откуда-то я точно знала, что такие камеры делают из бронестекла, и чтобы разбить его, нужно либо очень сильное давление изнутри, либо выстрел из крупнокалиберного оружия. Однако следов боя или стреляных гильз мне на глаза не попалось. Возможно, камера лопнула из-за неисправности?

Разбираться в этом сейчас не было смысла. Я поднялась с пола, но простояла недолго: голова закружилась, ноги подогнулись, и я упала на четвереньки, ещё больше исцарапавшись. Предательская слабость тянула вниз. С трудом отрывая руки от пола, я поползла к стоящему недалеко от камеры и операционного кресла столу. Стекло больно впивалось в ладони и колени, заставляя сжимать зубы.

Стол от камеры, откуда я, очевидно, выпала, отделяли жалкие три метра, и весь этот участок пола веером засыпали осколки. За мной дорожкой тянулись капли крови и похожие на рваный полиэтилен куски засохшего биогеля. Ухватившись за край стола, я кое-как встала сначала на колено, а затем и на обе ноги. Осколки врезались в босые ступни. Пошатываясь и держась за стену, на негнущихся ногах я отошла подальше от камеры и вытащила застрявшее в руке стекло. В глазах на мгновение потемнело от боли, из горла вырвалось сдавленное шипение. Кровь хлынула из глубокого пореза, тёмными дорожками стекая по предплечью. А ведь осталось ещё несколько…

Один за другим крупные осколки падали на пол. Я тихо ойкала и ругалась — почему-то шуметь здесь не хотелось. Неизвестно, что произошло в лаборатории и какие опасности могут поджидать за стенами этой комнаты. Что, если я — не единственная живая душа здесь? Хотя почему «если»? Наверняка в комплексе есть кто-то ещё. Не могло же пройти столько времени, что никого не осталось!

Или могло?

Почти все лампы дневного света на потолке ещё работали, хоть и мигали иногда. На столе лежали аккуратно сложенные хирургические инструменты без единой капли крови и шприцы с обезболивающим и снотворным, что говорило о подготовке к операции. Значит, происшествие было абсолютно неожиданным. Взяв на всякий случай скальпель, я осторожно двинулась к единственной двери в этом помещении, на стене рядом с которой находился электронный замок с разъёмом для ключ-карты и сенсорной панелью с изображением ладони.

Я приложила к ней руку. Сканер считал отпечаток ладони и протестующе запищал. По всему выходило, что я здесь не работала или не имела доступа. Меня мучило всё больше вопросов: что же случилось в комплексе и лично со мной, как я оказалась в заполненной биогелем камере и почему ничего не помню?

Ответов не было, да и не до них сейчас. Судя по тому, что никто не прибежал на шум, когда лопнула камера, выбираться придётся своими силами. Чем больше проходило времени, тем быстрее и лучше я начинала соображать. В голову стали приходить варианты — либо произошло что-то очень серьёзное, либо это симуляция на полигоне, либо здесь хорошая звукоизоляция. Но разве не должны были сотрудники заметить отсутствие информации с датчиков, сейчас не подключенных к телу?

Третий вариант я отмела. Осталось два, и если это симуляция, у меня большие проблемы, потому что такие полигоны используются или для тренировки солдат, или для проверки, как поведёт себя подопытная крыса в тех или иных условиях, что больше похоже на мою ситуацию. Развлекать каких-то «гениев», додумавшихся запихнуть меня в безлюдную лабораторию, не возникало никакого желания — разве что всадить каждому из них пулю в голову.

Вот только симуляцию могут прервать в любой момент, едва что-то пойдёт не так. Точно зная, что меня вытащат отсюда и не дадут умереть с голоду, если не удастся найти выход, я не заморачивалась бы, но отличить стимуляцию от реальности зачастую невозможно, пока не выйдешь на улицу или не встретишь людей: сотрудники редко играют в этом театре одного актёра.

Так что искать выход надо в любом случае.

Я попыталась вручную открыть дверь, но дюралюминиевая панель не сдвинулась ни на дюйм. Пнув её со злости, я ещё раз оглядела комнату в поисках выхода. Других дверей и окон нет, а в вентиляцию пролезет разве что рука… Взгляд снова упал на электронный замок. Меня посетила внезапная идея.

Замок был надёжно прикручен к стене едва заметными болтами. Подцепив шляпку одного из них скальпелем, я осторожно отогнула и выкрутила его. Что-то мне подсказывало, что человеческих сил на такой финт не хватит. Болт со звоном упал на пол, за ним последовали ещё три. Крышка со сканером отпечатков и разъёмом для ключ-карты повисла на тонких разноцветных проводах. Я не могла объяснить, откуда знаю, какие из них резать, да и не была уверена, что это именно знания, а не игра воображения, но уверенно взялась за дело. Скальпель с трудом резал проводку, медленно, но верно приближая меня к свободе. Можно было просто выдрать все провода разом, но я сомневалась, что тогда замок не заклинит окончательно.

Последний из нужных проводов был перерезан. Что-то щёлкнуло, и дверь отъехала в сторону, впуская в помещение тошнотворный приторный запах. В горле встал ком. Вот теперь я не сомневалась, что это не симуляция: на полигоне не могло быть трупной вони. А раз всё это — правда, дело очень, очень плохо. Похоже, произошла какая-то техногенная катастрофа, нарушившая работу лаборатории.

Я вышла в коридор, почти сразу обнаружив источник зловония — разложившийся труп в белом халате с тёмным пятном на груди. Его проткнули насквозь чем-то острым, вроде жала или шипа, но орудия убийства рядом не оказалось, а растение это сделать не могло. Хоть стены и покрывали толстые шершавые стебли с поросшими листвой отростками, ядовитыми шипами и хищными цветами, они оставались неподвижны. Наверное, это ещё один объект исследований или очередное порождение генной инженерии, как и то, что убило учёного.

Задержав дыхание, я присела на корточки перед телом и пошарила по его карманам. На пол полетели скомканные блокнотные листы с неразборчивыми записями, шариковая ручка, электронная сигарета, бейджик на имя доктора Стрейкриана… Пальцы наткнулись на твёрдую пластинку, и я извлекла на свет ключ-карту. Этого должно быть достаточно, чтобы выбраться из комплекса.

Иногда оглядываясь назад, я побрела дальше по запутанным коридорам. Растения здесь явно вышли из-под контроля, о чём говорили пробитые ими стены и широкие трещины в полу. Аварийное состояние этажа заставляло только надеяться, что обрушиться готов только он, а не всё здание. А сколько здесь вообще этажей?

Я искала окна, но вокруг были лишь глухие стены. Впрочем, высота здания — не главное: для начала нужно разжиться планом этажа, оружием и если не бронёй, то хотя бы чистым халатом. Хоть сначала я и собиралась только выяснить, что здесь происходит, и по возможности покинуть лабораторию, сейчас моей основной целью стало выживание, потому что нашёлся ответ на один из вопросов — ничего хорошего.

За очередным поворотом я наткнулась на пролом в полу. Парой этажей ниже лежали куски бетона, перевитые тем же странным растением, что тянулось по стенам. Из обломков кольями торчала арматура. Прыгать туда я, понятное дело, не собиралась, хотя интуиция подсказывала, что четыре метра для меня — высота не большая, а единственный обходной путь вёл через покорёженную и почти выдранную из проёма дверь. Что-то пыталось выбить её с той стороны, и у него это не получилось. Меня мало волновало, недостаточно сильна эта тварь или просто дверь бронированная — мне при встрече с ней в любом случае достанется, если не найду оружие. Но за проход я ей была благодарна, потому что замок, как и половина прохода, находился за краем провала, и попытка дотянуться до него грозила падением на острые штыри.

Протиснуться между погнутой частью двери и стеной было сложнее, чем я думала: присесть оказалось недостаточно. Покрытый трещинами пол под ногами опасно просел, вниз посыпалась бетонная крошка. Опустившись на четвереньки, я пощупала неосвещённое пространство по ту сторону двери. На пальцах осталось что-то липкое, потянуло запахом металла. Несмотря на нехорошее предчувствие, я опустила взгляд на свои пальцы. Кровь.

Шорох позади заставил меня вздрогнуть. Я резко обернулась, отчего кусок пола ещё немного сдвинулся. Заскрежетала, сгибаясь под весом бетона, арматура. В десятке метров от меня стояло мелкое смолисто-чёрное существо с загнутым шипом на длинном хвосте, полностью состоящее из искусственных мышц. На уродливой плоской морде горели злобой маленькие глазки. С обнажённых клыков капала алая от крови слюна — тварь явно была плотоядной… и наметила меня следующей жертвой.

Она бросилась ко мне. Понять, что мы обе сорвёмся, ума ей явно не хватало. Я проскользнула в спасительную щель между стеной и дверью за мгновение до того, как существо сбило бы меня в провал. Шаткий обломок пола не удержался. С отчаянным воем тварь полетела вслед за ним и вдруг замолчала. Я выглянула, чтобы узнать, мертва ли она, и злорадно ухмыльнулась: гадина напоролась на арматуру.

Впрочем, она здесь не единственная, и оружие мне нужно как можно скорее. В следующий раз удача может не улыбнуться. Я поднялась с пола, даже не пытаясь оттереть кровь, в которой перепачкалась уже с ног до головы, и пошла дальше в почти кромешной темноте, к которой с трудом привыкали глаза, но споткнулась обо что-то мягкое. На мгновение стало дурно: это мог быть разве что ещё один труп, и мне не хотелось думать, в каком он состоянии. Лужа крови на полу говорила сама за себя.

Запаха разложения не было — только свежей крови. Значит, одежда ещё не успела провонять. Я стянула с мертвеца великоватую для меня чёрную форму и разгрузочный жилет, затем пошарила вокруг, ища оружие. Под руку попалось холодное цевьё винтовки. На одних рефлексах, которые не могла объяснить, я пристегнула полный магазин из кармана разгрузки и передёрнула затвор.

Тем временем глаза неплохо приспособились к темноте, и я различила испещрённые сетью трещин стены и тянущиеся по ним толстые стебли. Похоже, именно растение послужило причиной большинства разрушений, а остальное сделали люди и созданные ими твари. В том, что странное существо из предыдущего отсека выращено искусственно, я уже не сомневалась: не могло оно быть детищем свихнувшейся эволюции.

Как и я. Может быть, мне и впрямь стёрли память и зачем-то запихнули в камеру с биогелем, да только как-то сомнительно это звучит. На кой чёрт ставить эксперименты на человеке, когда можно вырастить что угодно и под любые нужды? Это объяснило бы или ничем не подкреплённые знания и неожиданные ловкость и скорость, без которых так проворно проскочить в узкий проход за пару секунд до неминуемой смерти попросту невозможно.

Мысленно поставив галочку разузнать о себе побольше, чтобы подтвердить или опровергнуть теорию и выяснить все свои возможности, я двинулась к двери в другом конце коридора, но не дошла до неё: неподалёку от неё в стене зияла дыра, проделанная не то взрывом, не то кем-то сильным и довольно габаритным. Пролом вёл в залитую кровью и заваленную трупами людей в грязной одежде лабораторию, у входа в которую из последних сил горела тусклая лампа. Аварийный генератор со своей задачей явно не справлялся.

Скудного освещения хватило, чтобы к горлу подступила тошнота. Бойня выглядела жутко и отвратительно — то, что прошло здесь, разорвало людей на куски, и плевать ему было на пули. На полу валялись сотни гильз и пара десятков пустых магазинов, но не труп нападавшего. Либо он регенерирует, либо покрыт панцирем.

Стараясь не наступать на разбросанные по полу останки, я пересекла помещение и вставила ключ-карту в разъём замка. Раздался писк, дверь отъехала в узкую нишу в стене. За ней находился просторный зал с пустыми камерами вроде той, в которой была я, и сложенными друг на друга контейнерами, заканчивающийся толстыми двустворчатыми воротами. Неподалёку от них стоял массивный автоматический погрузчик. В самом начале склада обнаружился второй выход — обычная дверь, ведущая глубже в комплекс, но меня интересовали ворота: за ними должен находиться внешний мир.

Я шла к ним с замираем сердца. Скоро этот проклятый научный комплекс останется позади, а я окажусь на свободе — и подальше от тварей, которых здесь выводили. Вряд ли кто-то будет меня искать: из лаборатории давно должен был выбраться весь выживший персонал, и мой побег обнаружат нескоро. Если кому-то вообще есть до этого дело.

Ключ-карта подошла и к замку от ворот. С шипением они поползли в стороны. В быстро расширяющийся просвет ворвался ослепительный свет, заставивший меня зажмуриться и прикрыть глаза рукой. Свежий воздух прогнал запах железа, кажется, пропитавший весь этаж.

Едва глаза приспособились к непривычно яркому свету, с которым не могли соперничать лампы в лаборатории, я взглянула в ясное небо и… на крыши оплетённых всё тем же странным растением зданий. На плоской площадке передо мной, обнесённой по краю металлическим ограждением, стоял покорёженный толстыми зелёными стеблями вертолёт. В глубине души уже зная, что это не выход, но ещё лелея глупую надежду, я на негнущихся ногах подошла к ограждению, достававшему мне до плеча, и выглянула за него. От высоты закружилась голова. Здание уходило на много десятков этажей вниз и ещё на несколько — вверх. С вертолётной площадки открывался вид на разрушенный мегаполис, заваленный обломками техники и трупами. Улицы перегораживали брошенные гражданские и военные машины, брустверы из мешков с песком и всякого хлама и завалы.

Город выглядел давно заброшенным. Я не хотела даже думать, как долго находилась в работающей от аварийного генератора камере и сколько прошло времени со дня, когда начался конец света. В том, что произошёл именно он, сомнений уже не возникало, и я не знала, радоваться этому или нет. С одной стороны, неизвестно, что со мной стало бы в лаборатории, а с другой… Жизнь сейчас — настоящее испытание.

А впрочем, некому мне рассказать, какой она была до апокалипсиса. Да и без разницы теперь.

Судьба не оставила мне иного пути, и я не собиралась с ней спорить. Ещё немного подышав свежим воздухом, я вернулась в темноту и духоту лаборатории. В голове уже складывался план: попытаться разузнать что-нибудь о себе, а затем найти путь вниз. Выбираться нужно как можно скорее. С моего пробуждения минуло часа полтора-два, организм уже полностью функционировал, и о себе напомнил голод. Я чувствовала себя так, будто месяц не ела, а свежей еды в комплексе наверняка днём с огнём не сыщешь. Ко всему прочему, в горле пересохло, и совершенно непонятно было, где здесь ближайшая раковина и работает ли вообще водопровод.

Я вернулась в начало склада и с помощью ключ-карты отперла дверь, которую ещё не проверяла. За ней обнаружился короткий освещённый ультрафиолетом коридор, некогда упиравшийся в ещё одну дверь, теперь выдранную вместе с механизмом. Я больше ничему не удивлялась: в лаборатории явно создавали биооружие, и благодаря разрушениям оно вырвалось на свободу.

Быстрым, но тихим шагом я двинулась вглубь комплекса, заглядывая за каждый угол и закрывая за собой двери. Поблизости, кажется, никого не было, но в жёстких условиях апокалипсиса осторожность не бывает лишней. Кое-где до сих пор горел свет, другие лампы уже не работали. Из-за стен генераторных и от электрощитов, то и дело попадающихся на пути, доносилось монотонное гудение.

Лабиринт коридоров стал могилой для персонала, чьи тела до сих пор лежали там, где были убиты, и выживших, явно что-то здесь искавших. Кровь последних была ещё свежей, а в разгрузках и карманах лежали полные магазины. Я забирала те, что подходили к моей винтовке, и шла дальше, изредка открывая двери в поисках уборной или хотя бы плана здания.

За очередным поворотом, в тупиковом ответвлении, обнаружились две двери с обозначающими пол буквами. Зайдя в одну из них, я наткнулась на пару трупов — человека в грязной брезентовой куртке и сплетённого из синтетических чёрных мышц существа с простреленной головой. С каждым найденным мертвецом мне становилось всё интереснее, зачем сюда пришли выжившие снаружи. Что они хотели найти — прибежище, секретные данные, какой-то ценный предмет? Как бы то ни было, мне с ними встречаться не стоит: неизвестно, как они себя поведут, да и как объяснить им, откуда у меня снаряжение одного из них?

Переступив через тела, я открыла кран и наклонилась к идеально отфильтрованной воде. Повезло, что комплекс был построен так, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств довольно долго функционировать автономно. Я подняла взгляд на грязное зеркало, с удивлением глядя на свои вертикальные зрачки, идеально симметричные черты лица и слишком бледную для человека кожу. Впрочем, это-то объяснимо — судя по всему, на солнце мне довелось побывать лишь раз, когда я вышла на вертолётную площадку. Вот только глаза сразу меня выдадут при попытке контакта с людьми.

В зеркале мелькнуло что-то чёрное. Раньше, чем оно врезалось бы мне в спину, я отскочила вбок и обернулась. Здоровенная тварь, состоящая из всё тех же сплетённых чёрных жгутов, похожих скорее на кабели, чем на мышцы, врезалась в зеркало. Со звоном разлетелись осколки стекла и керамики от разбитой раковины. Я открыла огонь, но существо резво вскочило на лапы, вынуждая меня отступить к выходу. Пули не причиняли ему вреда, увязая в естественной броне, но оно явно чувствовало боль и от этого злилось.

С диким рёвом оно ринулось ко мне. Мысленно проклиная учёных, создавших эту гадину, я выскочила в коридор и бросилась прочь. Тварь последовала за мной. Я слышала за спиной её топот и хриплое дыхание — всё ближе и ближе. Открывать двери ключ-картой не было времени, а закрыться в каком-нибудь помещении — тем более. Оставалось только бежать и надеяться, что впереди нет тупика.

Всего за несколько минут погони я окончательно запуталась. Здание было огромным: я ещё не покинула этаж, но уже потерялась в хитросплетении коридоров и комнат. Существо нагоняло. Стрелять по нему, не зная его слабых мест, где броня тоньше, не имело смысла, а убежать не получалось. Неужели спасения нет?

Я выбежала в длинный прямой коридор, оканчивающийся разветвлением. Шансов почти не было: я мчалась на пределе возможностей, но тварь дышала мне в спину и, в отличие от меня, не чувствовала усталости.

Сбоку открылась дверь. Кто-то с силой рванул меня в небольшой кабинет. Напарник незнакомца снова активировал замок, закрывая дверь перед носом у существа, и в последний момент бросил в щель гранату. Едва панель встала на место, с другой стороны громыхнул взрыв и взревел синтетический гад.

Я привалилась спиной к стене. Лёгкие жгло огнём, дыхание с хрипами вырывалось из ободранного горла. Сил едва хватало, чтобы стоять на ногах: физраствор, который мне долгое время вводили для поддержания жизни, не мог заменить нормальное питание, да и вряд ли кто-то рассчитывал, что из стазиса я выйду при таких обстоятельствах.

Напротив меня стояли двое — вооружённый до зубов мужчина с неаккуратной щетиной на лице и мешками под глазами и осунувшийся парень лет на пятнадцать его моложе. Я лишь глянула на них мельком и снова опустила взгляд в пол: будет лучше, если они не заметят странностей в моей внешности. Один из них, молодой, демонстративно поигрывал пистолетом, как бы намекая, что пристрелит, если я выкину что-нибудь неожиданное.

— Бодро ты от твари убегала, — с наигранной непринуждённостью хмыкнул он.

— Адреналин, — пожала плечами я, хотя знала, что дело отнюдь не в нём.

— Кто ты и как здесь оказалась? Я думал, интерес к этой лаборатории только у наших.

Только не этот вопрос! Я судорожно искала ответ, который устроит моих спасителей, но в голову ничего дельного не приходило. Если бы знала, что встречу здесь выживших — подумала бы заранее.

— Я… ищу здесь кое-что. Информацию о последних разработках, — на ходу сочинила я. Звучало неубедительно.

— Зачем? На кого ты работаешь?

Я окончательно растерялась. Что ответить, если совершенно не знаешь расклад? Кто выжил, с кем объединился, какие цели преследует? Врать надо уметь, а как это делать при недостатке информации?

Оба мужчины испытующе смотрели на меня, готовые пустить пулю в голову за неверное слово. Холодный пот катился по спине. Не угадаю — расстреляют на месте.

— Ни на кого. У меня свои цели, — выкрутилась я, не придумав ничего лучше.

— А вот это вряд ли.

Краем глаза уловив движение, я подняла голову. На меня уставилось дуло пистолета. Бородатый переменился в лице, и я запоздало сообразила, что выдала себя.

— Она одна из них! — рыкнул он, вскидывая винтовку.

Я отшатнулась в ту же секунду, как он нажал на спуск. Одиночный пистолетный выстрел потонул в грохоте очереди и свисте срикошетивших пуль. Плечо пронзила боль — парень целился мне в шею, но слишком быстрое для человеческой реакции движение меня спасло. Я метнулась за хирургический стол, одновременно переворачивая его. На пол со звоном посыпались инструменты.

Очередь прошила тонкий металл насквозь, чудом не задев меня. Я кувыркнулась назад и, ещё не закончив движение, спустила курок. Вскрикнув, бородатый повалился на спину. Как в замедленной съёмке, я видела бьющий из его груди и шеи фонтан крови. Не жилец. Его напарник снова пальнул в мою сторону, но промазал: я вовремя отскочила влево и метнула в него завалявшийся в кармане скальпель из лаборатории, где очнулась.

Выронив оружие, он осел на пол. Лезвие застряло у него в горле. Без капли сожаления я прострелила обоим головы — контрольный, — и бегло обыскала трупы. В рюкзаке парня обнаружились весьма полезные вещи — план этажа и стопка бумаг с печатным текстом и заметками от руки. Может быть, это именно то, что мне нужно? Информация о том, кто я и какие эксперименты проводились в этой чёртовой лаборатории?

Руководствуясь такими мыслями, я пробежала взглядом по выцветшим страницам. Чем дальше я читала, тем более не по себе становилось. В нескольких толстых папках действительно стоящей информации было немного, но и того, что привлекло внимание, хватило с головой. Биооружие — вот для создания чего был запущен этот масштабный проект, вышедший боком всему человечеству.

Я пролистала проекты по выращиванию искусственных существ вроде тех, что мне уже встречались, и остановилась только на последних страницах, где говорилось, что контролировать их обычные люди не смогут. Им нужны были идеальные солдаты, созданные с помощью генной инженерии и способные вступить в симбиоз с боевыми животными, но имеющие человеческий интеллект и все необходимые знания, загруженные в память до пробуждения. Всё встало на свои места. Теперь я не сомневалась, что не была помещена в камеру с биогелем — нет, в ней началась моя жизнь. Меня это не расстроило: в документах упоминались возможности сверхсолдат, многократно превосходящие человеческие.

Бросив папку, я вышла в коридор. Твари снаружи уже не было. След неестественно светлой крови, тянущийся за угол, говорил о том, что она жива, но серьёзно ранена. Искать её не было смысла: даже если она не умрёт, продолжать охотиться за мной уже не сможет.

Ориентируясь по плану, я вышла к лестнице и быстрым шагом направилась вниз. По крайней мере, теперь ясно, что люди нас, искусственно созданных существ, не принимают. Значит, нужно выбраться и найти своих.

Лестница вывела в холл. Там, уронив голову на ресепшн, сидело в компьютерном кресле истлевшее тело. Ещё несколько валялось на полу. Я перешагивала через них, уже без всякой надежды в душе глядя на застеклённые двери с раллетами, которые так и не успели опустить, когда всё началось. Да, они вели на свободу, но мир…

Мир был мёртв.