Когда ты вернешься, все будет иначе... (гет)

Ты рядом, дыханье твое

Я знаю… Не плачь…

Этот балкон вспоминался мне тысячи раз… Потом…

— Холодно, — его голос за спиной. Никакого вопроса. Утверждение. Он привык говорить так. В чем-то, он, наверное, похож на меня…

— Да, есть немного… — мой голос был спокоен.

Он подошел ко мне сзади, медленно. Он распахнул полы своего плаща и укрыл меня. Странно, другой бы раз я не потерпела такой наглости. А сейчас, что со мной?! Боги?! Что я творю?!

Прядь его длинных, серебристых шелковистых волос скользнула мне на лицо… Он был чуть выше меня ростом и сейчас стоял так, что чуть ли не дышал мне в ухо… Я шумно, прерывисто вдохнула…

— Интегра… — его голос произнес мое имя, будто пробуя его на вкус…

— Люциус… — я не преминула ответить тем же.

— Интегра, — шепнул он мне в самое ухо… Я мелко задрожала… Почему-то к горлу подступил неприятный ком. Мне вспомнились руки… Руки Алукарда… Голос Люциуса так был похож на его голос…

Я закрыла глаза и одним движеньем сняла очки. Положила их на перила балкона… Глаз я не открывала… Губы предательски дрогнули… Он не мог видеть моего лица, но он будто почувствовал. Он прижал меня к себе сильнее, обнимая за плечи…

Из-под полуопущенных век скользнула по щеке алмазная слеза. Играя в лунном свете причудливыми бликами, она скользнула и сорвалась вниз…

Прядь его волос сплелась с прядью моих волос…

Интегра Хеллсинг… Интегра Хеллсинг… Плачет?!..

Он властно, но в тоже время нежно развернул меня лицом к себе… Его рука провела по моей щеке… Пальцы едва коснулись кожи… Я задрожала… Он приподнял мою голову за подбородок…

— Открой глаза, — тихо сказал он.

Я повиновалась. Он смотрел мне в глаза не отрываясь, пристально. Мне показалось, что это могло бы продолжаться вечность…

— У тебя красивые глаза. Синие, как морская волна… А волосы – как лунный свет… Как серебро…

Пряди моих волос струились у него между пальцев.

Я слабо улыбнулась.

Он улыбнулся в ответ. Уголками губ. И вдруг… Наклонился и поцеловал меня… Властно, немного грубо, страстно… Сердце ушло в пятки… Земля под ногами исчезла… Он подхватил меня… Я закрыла глаза… Поцелуй длился будто целую вечность… Все, абсолютно все исчезло вокруг нас…

И вдруг все исчезло… Я затаила дыхание. Его голос раздался у моего левого уха…

— Интегра…

Я не смогла ответить ему ничего… Его губы коснулись мочки моего уха… Меня будто прошило насквозь мощным разрядом электрического тока… Он целовал мою шею… Каждое его прикосновение приносили боль, смешанную с наслаждением…

Я каким-то невероятным образом оказалась на его руках…

— Моя госпожа?.. – с обольстительной улыбкой обратился он ко мне… Он будто спрашивал моего согласия… А я уже не могла ничего ответить ему, кроме как «да»…

Губы мои шевельнулись…

— Да…

Он понес меня в спальню…

Алукард… Алукард… Сможешь ли ты простить меня?..

Я закрыла глаза, обняв его за шею и прижавшись к его груди…

Утренний луч солнца

И стерлось лето…

Луч солнца скользнул по щеке Интегры. Люциус лежал рядом с ней на огромной кровати в замке Малфоев. Он приобнял ее и прижал к себе ее обнаженное тело. Нарцисса уехала куда-то с Драко, поэтому им никто не мог помешать. Тем более, даже если бы до Нарциссы дошли слухи о поведении мужа, она не стала бы жалеть – они никогда не были близки. Ей только было бы радостно от того, что не пришлось еще одну ночь проводить в объятиях нелюбимого.

Интегра Хеллсинг приехала в поместье Малфоев по каким-то организационным делам, оставив штаб организации Хеллсинг, находившийся, как и прежде в Лондоне. Люциус предложил ей остаться на ночь в поместье. Интегра приехала, что удивительно, одна. Она редко расставалась со своим «слугой» (так называли Алукарда сплетники), высшим вампиром, непобедимым и бессмертным. Слухи ходили так же вокруг связей его персоны и персоны мисс Хеллсинг… Что, мол, они вовсе и не хозяин и госпожа… Ну, в чем-то они были и правы… Но все равно никто не знал всей правды. Кроме собственно Алукарда и Интегры.

Алукард и Интегра любили друг друга. Страстно и вечно… Но Интегра понимала, что эти встречи на пустынном морском берегу могут продолжаться вечно…

И вот сейчас она просыпалась в постели Люциуса Малфоя, проведя в его жарких объятиях долгую ночь.

Интегра открыла глаза… Она тихо шепнула:

— Алукард… — но тут же вздрогнув, отшатнулась от Люциуса.

— Хе-хе, а ночью ты от меня так не шарахалась… — Люциус развалился на постели как сытый и довольный кот. Он даже не потрудился прикрыться одеялом…

Интегра спрыгнула с постели, не сказав не слова. Она быстро оделась под пристальным взглядом Люциуса. Сходила на балкон, забрала свои очки. Перед Люциусом стояла теперь прежняя Интегра – строгая, холодная, непроницаемая, которой, на первый взгляд вообще не знакомо такое чувство, как любовь…

— Я ухожу, Люциус, — голос ее был холоден как сталь.

— Эльф проводит тебя до кареты… — Люциус щелкнул пальцами.

Появился маленький домашний эльф в наволочке с огромной буквой «М» на груди. Он низко поклонился.

— Отведи госпожу вниз, к карете… — приказал Малфой.

— Будет сделано, сэр…

— А теперь, Интегра, заберите документы, за которыми, вы, собственно, и приехали… — Люциус извлек из-под кровати папку из черной кожи и протянул ее Интегре.

Интегра забрал документы и вышла из комнаты. За ней последовал эльф…

На улице ее ждала карета, запряженная черными лошадьми. Интегра села внутрь, кучер стеганул лошадей и они понеслись вперед…

Пошел дождь… По стеклам текла вода… А в карете, опустив голову на руки, рыдала Интегра…

Ее встретил Алукард, она почти без чувств упала в его объятья. Она шептала ему что-то на ухо… Молила простить ее…

А сквозь его пальцы струились пряди ее волос…

И они вечность стояли под дождем…

Дождь шел, и шел… Шум дождя стоял в ушах… Интегра затихла, она стояла, прижавшись к Алукарду, и молчала… Алукард смотрел куда-то в пустоту…

Две души единые настолько, что не могут быть рядом…

И дождь…

Только дождь…

Дождь…