Великое путешествие котят (джен)

Пятнышко проснулся, когда промозглая туманная дымка просунула холодную лапу в его убежище. Сев, котёнок с унылой тоской поглядел на свою нежную пятнистую шёрстку, сплошь усыпанную мелкими капельками влаги.

«Эх, а ведь было время, когда меня окружали тепло и забота, — с тихой тоской подумал он, встряхиваясь, чтобы избавиться от воды. — Почему же всё осталось в прошлом? За что мне такие страдания?»

Пятнистому малышу было всего пять лун, и три из них он прожил на улице, всеми брошенный и забытый. Двуногие, переезжая в новое гнездо, не захотели брать котёнка-калеку и просто оставили его умирать от голода в холодном покинутом гнезде, которое уже никогда не станет его домом.

Но Пятнышко выжил. Выжил назло всем, кто сомневался в его силах. Разумеется, он не стал — да и никогда не сможет стать — самым сильным уличным бродягой, но он научился выслеживать добычу, полагаясь на терпение и выдержку, а не быстроту, и ловко избегать тех, кто желал ему зла. А таких, к сожалению, было предостаточно.

Но мы отвлеклись.

Пятнышко вылез из коробки, в которой ночевал, и размокшая от сырости картонка тут же медленно съехала к его мягким лапам. Котёнок поёжился от порывов холодного, пронизывающего насквозь ветра и с надеждой глянул на восточную часть небосклона.

Его ожидания не оправдались. Небо оставалось свинцово-серым и нелюдимым, и ничто не указывало на скорое приближение рассвета и солнца с его яркими лучами, способными согреть маленькое худое тельце, сиротливо жавшееся к земле.

Ещё одна груда коробок, тёмным пятном выделяющаяся в стылых сумерках, неожиданно зашевелилась, и в двух мышиных хвостах от съёжившегося в росистой траве Пятнышка промелькнула серебристая тень. Невысокая кошечка с выразительными зелёными глазами вылезла из убежища и сладко потянулась, разминая затёкшие за долгую ночь мышцы.

— Ты ещё здесь, котёнок? — зевнула она. — Что так рано встал?

— Холодно, Зелень, — тихо пискнул продрогший Пятнышко. — Пойду, поохочусь.

От природы являясь нелюдимой и холодной к обществу, Зелень, однако, никогда не проявляла особой агрессии к жалкому котёнку, забредшему на её территорию. Зато могла хорошо потрепать других бродяг — таких же сильных, как и она сама. Поэтому рядом с суровой кошкой Пятнышко мог считать себя в относительной безопасности.

— Будь осторожен, — кивнула Зелень и побрела куда-то вдоль залежей коробок, на прощание махнув кончиком хвоста.

Пятнышко развернулся и побрёл в противоположную сторону, неуклюже шлёпая мягкими лапками по лужам. Всё ещё было холодно, но котёнок знал, что этот холод связан не только с приближающимся сезоном Падающих Листьев — вот уже третий день, как он в последний раз ел. С приближением холодов и без того редкая дичь в окрестностях вообще почти пропала. А та, что осталась, стала намного осторожней и чуть что, сразу пряталась.

Когда Пятнышко дохромал до развилки трёх малых Гремящих троп, небо на востоке слегка порозовело. Ветер стих, и пятнистый котёнок, остановившись, пригладил взъерошенную шёрстку. Стало намного теплее. Приободрившись, малыш уже более весело пошлёпал дальше.

У ограды, опоясывавшей очередное гнездо Двуногих, Пятнышко остановился и старательно принюхался. Где-то в кустах аппетитно пахло мышкой. Котёнок полез на запах, стараясь создавать как можно меньше шума.

Однако в кустах добычи не оказалось. Малыш озадаченно пошевелил длинными ушами и внезапно услышал тоненький писк. Не понимая, откуда раздаётся звук, Пятнышко энергично закрутил головой.

В кроличьем прыжке от себя котёнок заметил дыру в ограде — достаточно широкую, чтобы в неё смог пролезть небольшой кот. Мышиный запах там был просто невыносимо свежим, и Пятнышко, забыв про осторожность, полез в дыру.

Когда ограда осталась позади, малыш снова принюхался. Запах уходил в сторону маленького ветхого гнезда, возвышающегося недалеко от более нового. Из разговоров бродяг Пятнышко знал, что это гнездо называется «сараем».

Маленькая бурая мышка сидела на относительно сухом клочке земли и старательно умывалась. Котёнок сглотнул голодную слюну и, приняв стойку, стал подкрадываться у добыче. Он был так голоден, что не обращал внимание ни на росу, падающую с высокой травы на его пятнистую спину, ни на запах, который являлся вовсе не мышиным, но не менее знакомым...

Дикий кошачий визг распорол тишину двора, и мышка моментально скрылась с глаз. Пятнышко зашипел от досады, и тут же чья-то огромная когтистая лапа ударила его в бок, опрокинув в мокрую траву.

В поле зрения котёнка появился бурый кот. Он был лохматым и огромным, с острыми когтями и не менее острыми зубами, сияющими из раззявленной пасти.

— Лохмач, — выдохнул Пятнышко, чувствуя, как кровь застывает в жилах.

Бешено сияя глазами, Лохмач бросился на свою жертву. Котёнок ловко проскользнул между широко расставленных лап противника, изо всей силы ударив последнего когтями в мягкий живот. Лохмач взвизгнул, но этот визг почти сразу же перешёл в яростный рёв. Он отпрыгнул и скрылся в темноте утренних сумерек.

«Неужели отступил?» — подумал Пятнышко.

— Берегись! — прозвучал откуда-то сверху незнакомый звонкий голосок.

Пятнышко резко обернулся и присел. Как оказалось — вовремя: страшные когти Лохмача со свистом распороли воздух над самой макушкой котёнка.

— Эх, была не была! Меня мама в бою родила! — азартно воскликнул всё тот же незнакомец. Раздался шелест листвы, и на спину Лохмача приземлился пушистый котёнок.

Бурый бродяга взвыл, когда острые зубы впились в его блохастый загривок. Он резко встряхнулся всем телом, пытаясь сбросить цепкого противника. Однако незнакомец лишь сильнее сжал зубы и угрожающе заурчал. Пятнышко тоже не остался в стороне. Он подскочил к Лохмачу и глубоко вонзил клыки в заднюю лапу кота.

На этот раз удача отвернулась от взрослого бродяги. Осознав это, Лохмач вдруг тоненько, по-котёночьи, захныкал и, обмякнув, кулем рухнул на землю.

Пушистый котёнок ещё несколько раз прошёлся когтями по покрытой шрамами морде кота и лишь потом с победным воплем соскочил с поверженного противника.

— Убирайся отсюда, пожиратель падали! — заверещал он.

Лохмач так резко рванул вперёд, что только пятки засверкали. Пятнышко облегчённо вздохнул, расправил плечи и принялся вылизывать правую заднюю лапку, в которой ноющая боль сохранилась ещё со вчерашнего вечера.

Незнакомый котёнок подошёл ближе, с любопытством разглядывая малыша. Теперь Пятнышко смог разглядеть его получше.

Это был красивый тёмно-бурый и рыжий котик с белоснежной грудкой, мордочкой и носочками на передних лапках, розовым аккуратным носиком и необычайными синими глазами глубокого насыщенного оттенка. Его мягкая пушистая шерсть лохматилась в разные стороны, словно он ещё не вылизывался после сладкого сна.

— Ты заблудился, котёнок? — снисходительно мяукнул незнакомец, разобрав, что Пятнышко почти в два раза меньше его.

Пятнистый малыш насупился.

— Я тут живу, — буркнул он.

— Ну не прямо же здесь! Хочешь, доведу тебя до дома?

Пятнышко представил себе выражение морды Зелени, когда она увидит ещё одного приблудыша на своей территории, и энергично покачал головой.

— Не думаю, что это хорошая идея. Кошка, у которой я живу, этого не оценит.

— Как знаешь, — пожал плечами синеглазый и тут же подскочил. — Что это у тебя с лапой?!

— Да так, детская травма. — Пятнышку не хотелось вспоминать то, отчего он навеки стал калекой.

Незнакомый котёнок пристально таращился на него в течении нескольких секунд.

— Меня зовут Декабрик, — неожиданно произнёс он. — Давай я тебя хоть до развилки провожу, а то мало ли что.

Пятнышку совсем не хотелось оставаться одному, когда неподалёку разгуливают уличные коты, а лапа мешает не то что сражаться, а даже убежать, поэтому он с радостью принял предложение Декабрика и вместе со своим новым другом отправился в обратный путь.

— Ты живёшь у Двуногих? — спросил он Декабрика, когда солнышко неохотно высунуло свою жёлтую мордашку из-за далёких гор и прогрело землю. Пятнышко тоже согрелся, и его потянуло на разговоры.

— Не совсем, — протянул Декабрик, разглядывая белые носочки на лапах. — Ну, то есть, живу-то я действительно у одной старой Двуногой, но она совсем за мной не ухаживает. Поэтому большую часть дня я провожу на улице.

— А меня выкинули, — грустно произнёс Пятнышко.

Декабрик понимающе кивнул, и в его глазах промелькнуло сочувствие.

— Двуногие жестоки. Так ты бродяга?

Малыш кивнул.

— Сколько тебе лун?

— Пять. А тебе?

— Почти семь... Великое Звёздное племя! — внезапно рявкнул Декабрик. Увлёкшись разговором, он не заметил колдобину в тропе и провалился в неё.

Пятнышко растерянно пошевелил ушами.

— Что ещё за Звёздное племя?

Декабрик кое-как выбрался на волю, отплёвываясь от вонючей воды, набравшейся в яме, и тут же встряхнулся, подняв веер брызг.

— Звёздное племя — это племя диких котов, которые погибли и живут на Серебряном поясе. Они приглядывают за своими потомками с небес и помогают им.

— Что за чушь! — фыркнул Пятнышко. — Как могут жить коты, которые уже погибли?! Это какой-то парадокс!

Декарбик пожал плечами.

— Не знаю. Но я верю, что звёзды на ночном небе — это души предков. Так я чувствую себя не таким одиноким.

— Откуда ты знаешь обо всём этом, если никогда не был в лесу? — задал вопрос Пятнышко, когда котята снова продолжили путь.

— Почему же не был? Несколько лун назад я бегал в лес!

— И там ты встретил дикого кота, который всё тебе рассказал?

— Да нет. Я попался в ловушку Двуногих.

Шерсть на боках Пятнышка зашевелилась от страха.

— Двуногие посадили меня в клетку и отнесли в небольшое гнездо. Оно было сплошь заставлено такими же клетками, и в каждой сидело по кошке, — продолжил Декабрик, старательно обходя очередную колдобину, наполненную стоялой водой. — Кроме меня там было ещё несколько домашних кисок, много-много бродяг и четверо диких котов. Вот там-то я и узнал о Звёздном племени из уст красивой серебристой кошки. Как её там звали? Ах да, Невидимка!

— И они верят в эту чушь? Вот мышеголовые!

— Надо уважать чужую веру, — наставительно произнёс Декабрик.

— А как вам удалось спастись? — Насколько Пятнышко знал, ещё ни одному коту не удалось вырваться из крепкой хватки Двуногих.

— Нас спасли другие дикие коты. Они пришли за своими товарищами, а заодно и остальных освободили... — Декабрик остановился.

За разговором котята не заметили, как подошли к развилке трёх Гремящих троп. По одной из них пронеслось Чудовище, и в морду Пятнышка дохнуло нестерпимо жарким воздухом.

Не успели котята даже подумать, как будут переходить тропу, по которой Чудовища носились, как бешеные псы в подворотне, как кусты на обочине зашуршали, и из них выскочила серебристая зеленоглазая кошка.

— А, вот ты где! — со вздохом произнесла она, разглядев маленькую фигурку Пятнышка, и пригладила взъерошенную шерсть.

— Зелень? — поразился котёнок. До сих пор бродяга интересовалась своим сожителем лишь в той мере, в какой можно было определить, не сдох ли он ещё. Да и вообще забота была Зелени не свойственна. В чём же тогда дело?

Тем временем Зелень заметила Декабрика, и её шерсть снова встала дыбом.

— А это кто? — она сверкнула глазами в сторону синеглазого котёнка.

— Это Декабик. Он помог мне отбиться от Лохмача, — пояснил Пятнышко.

— Домашняя киса победила сильнейшего бродягу? — Зелень с сомнением глянула на Декабрика. — Ну ладно, нам пора.

— До встречи, котёнок. Клянусь Звёздным племенем, нам суждено ещё встретиться. Пока! — и Декабрик скрылся в зарослях. Только едва слышный шелест — и будто никогда не существовало синеглазого котёнка с сердцем воителя.

Не успел Пятнышко подумать о том, что охота провалилась и он в который раз останется голодным, как почувствовал жаркое зловонное дыхание Зелени возле своей головы. Сначала котёнок подумал, что она хочет что-то сказать, и поэтому удивился, когда кошка осторожно подхватила его за загривок и понесла куда-то вдоль каменных гнёзд Двуногих. Да уж, сегодня явно творилось что-то странное!

Когда Зелень опустила его на землю, пятнистый котёнок вскочил на ноги и огляделся. Они расположились в заброшенном карьере, который, будучи густо заросшим травой, представлял отличное укрытие. По бокам карьера, там, где земля круто уходила вверх, росло несколько берёз, в чьих кронах уже начали появляться жёлтые и бурые вестники приближающегося сезона Падающих Листьев.

Котёнок навострил уши и различил в радостной трели согретых солнцем пташек тихое журчание невидимого ручья. Что ж, по крайней мере водой они обделены не будут!

Зелень подошла к котёнку и кивнула на относительно ровный и сухой пятачок земли под старой берёзой, согнувшейся, словно пожилой Двуногий:

— Сегодня заночуем здесь.

Пятнышко кивнул. Он уже привык к тому, что осторожная кошка каждый день меняла укрытие. Вот только он не понимал, почему она поставила его в известность об своём новом ночлеге. И не просто поставила — она лично проследила, чтобы он нашёл её! Раньше Зелень никогда не задумывалась о судьбе прибившегося к ней котёнка. Живёт — пускай живёт! Не нашёл её новое укрытие — значит, такова судьба.

Тем временем Зелень юркнула в заросли и спустя мгновение выскочила обратно с зажатой в зубах мышкой. Добычу она тут же бросила на землю перед остолбеневшим Пятнышком.

— Ешь, — пропыхтела она, усаживаясь рядом и принимаясь за умывание.

Нет, земля и небо сегодня точно решили поменяться местами, иначе почему кошка проявляет о нём такую заботу?!

Пятнышко всё ещё обнюхивал мышку, когда желудок требовательно заурчал. Зелень оторвалась от умывания и с насмешкой глянула на котёнка.

— Ешь, ешь, калечный ты мой!

Пятнышко насупился, но от приглашения не отказался, в два куска уничтожив ещё тёплую добычу.

— Спасибо, Зелень, — проурчал он, последовав примеру кошки и принимаясь вылизываться.

— Твоим «спасибо» котов не накормишь! — фыркнула Зелень и прищурила яркие зелёные глаза. — Ну что, так никого и не поймал?

Пятнистый котёнок лишь вздохнул.

— Да уж, с твоей больной лапой за нашей редкой добычей много не побегаешь, — продолжала бродяга, и Пятнышку почему-то показалось, что она пытается подготовить его к внезапной новости.

— Что мне теперь, пойти утопиться из-за лапы-то?! — взорвался он.

— Не стоит заражаться моей сварливостью, — отрезала Зелень, угрожающе дёрнув хвостом. — Я всего-лишь хочу сказать, что ты не сможешь прокормить себя в сезон Падающих Листьев, о Голых Деревьях я вообще молчу.

Котёнок понимал, что она права. Калеке, не способному долго преследовать дичь, ни за что не выжить в суровые времена. Но с другой стороны — а что он может-то? Он же не виноват, что являлся этим самым калекой!

— И что ты предлагаешь? — устало спросил Пятнышко.

— Я долго думала над этим, — призналась Зелень, и Пятнышко снова изумлённо глянул на неё. — И нечего на меня так смотреть! Я ведь не бесчувственное бревно!

— Прости, — потупил взор Пятнышко.

Взгляд зелёных глаз несколько смягчился, и кошка продолжила:

— Лучшим, на мой взгляд, решением было бы поселить тебя у моего старого товарища. Он живёт в амбаре, где всегда полным-полно мышей. Несколько восходов назад я говорила с ним, и он согласен взять тебя под свою опеку.

Пятнышко молча таращился на Зелень, не веря своим ушам. Кошка, которую он считал равнодушной к его жизни, на самом деле всё это время следила за ним и позаботилась, чтобы к суровым временам у котёнка-калеки было тёплое убежище и еда!

— Решено. — Зелень встала и кивнула головой. — Завтра я отведу тебя к Ячменю.

— Ну что ты вертишься, как глиста в одном месте?

Сильный удар мягкой лапы достиг-таки своей цели. Крупный котёнок с гладкой жёлтой шерстью пискнул и выпал из корзины, в которой спал со своими братьями, Заком и Диком.

— Совсем больной, Дик?! — прошипел он, вскакивая на лапы и потягиваясь, чтобы выгнать из тела остатки сна.

Узкая мордочка высунулась из корзинки.

— Ты как там, не разбился? — обеспокоенно спросил в темноту желтый с рыжими пятнами котёнок.

— Об этом надо было раньше думать!

Дик виновато пошевелил ушами, и ранний лучик солнца, случайно попавший в сумрачную комнату, окрасил его шерсть в золото.

— Ты уж извини, брат. Просто не могу слышать, как ты стонешь во сне и вертишься, словно тебе на подстилку колючек насыпали. — Его янтарные глаза прищурились. — Тебя что-то тревожит, Санни?

— Нет-нет, со мной все в порядке, — торопливо оборвал его Санни и принялся вылизывать всклоченную шерсть, стараясь не встречаться с братом взглядом.

На самом деле его тревожили сны, и очень. Но не может же он сказать Дику, что каждую ночь ему снится одно и то же мрачное гнездо с высокой колючей изгородью. Гнездо — и маленький силуэт серой кошечки с белой грудкой, отчаянно зовущей на помощь.

— Что у вас тут произошло? — В комнату бесшумно скользнула огромная поджарая королева с густым огненно-рыжим мехом.

— Санни приснился кошмар, мама,— отозвался Дин, спрыгивая на кафельный пол кухни.

Рыжая королева приблизилась к детям и поочерёдно лизнула каждого в затылок.

— Ничего, я с вами. Я не дам вас в обиду. — Она подошла к корзинке и ткнула розовым носом третьего котёнка в толстый рыжий с жёлтыми подпалинами бочок: — Вставай, соня! Солнышко уже встало.

Зик пошевелился и приоткрыл тусклые глаза цвета лимонной кожуры, ещё слегка затянутые сонной пленочкой.

— Вставай, малыш, — подбодрил Зика вошедший на кухню отец. Это был большой жёлтый с белым кот.

Санни пробежал через всю комнату и ткнулся в бок, такой родной и нестерпимо горячий. Он слышал, как сзади смешно сопит Дик, ковыляя к мисочке с сухим кормом; как мать нежно воркует над Зиком, помогая тому выбраться из корзинки; как внизу, на первом этаже гнезда, громко переговариваются хозяева-Двуногие... Ночной кошмар постепенно становился менее реальным, но стоило Санни чуть смежить веки, как перед мысленным взором снова появлялась она — кошка из его снов, которая сидела за толстым слоем стекла и плакала, плакала и звала на помощь, и её тонкий отчаянный вопль до сих пор стоял в ушах жёлтого котика:

— Помогите! Прошу вас! Солнечный кот, спаси меня, пожалуйста!

Внутренний дворик был залит веселыми солнечными лучами, однако в душе Санни бушевала непогода, вырывая с корнем огромные деревья его самообладания. Он всё ещё не мог выкинуть из головы свой сон, и поэтому не мог сосредоточиться на реальности.

— Эй, Санни! Опять уснул? — Мимо пробежал Дик и ободряюще хлопнул его по плечу. Расслабившийся было котик вцепился в землю когтями, чтобы не завалиться набок.

Хорошо сейчас Дику! Ему не снятся непонятные сны, ему не нужно думать, что бы они значили! Он сейчас не волнуется за судьбу серой кошечки, он не видит её слёз, дикую мольбу в красивых бледно-жёлтых глазах...

— Брат, ты какой-то странный сегодня, — проворчал подошедший Дик. — Часом не влюбился в кого-нибудь? А то вон мама рассказывала, что папа в пятилунном возрасте как влюбился в неё, так до сих пор от себя не отпускает.

— Со мной всё в порядке! — отрезал Санни. — Пойду, поохочусь.

Он прошёл мимо недоуменного Дика и углубился в заросли высоких, сильно пахучих фиолетовых цветов, с облегчением убеждаясь, что брат не последовал за ним.

На пятачке земли, свободном от зарослей, неподвижно сидел Зик и таращился сквозь порхающую над цветком бабочку своими ярко-жёлтыми глазищами.

— Она на цветке ноготка, левее твоей правой лапы, — тихо, чтобы не спугнуть насекомое, шепнул Санни.

Рыжий с жёлтыми подпалинами котёнок поднял мягкую лапку с розовыми нежными подушечками и неуклюже прыгнул в указанном направлении. Когда ему удалось прихлопнуть бабочку лапой, он завизжал от восторга.

Санни хмыкнул и ласково лизнул брата в пушистое ушко, а затем продолжил свой путь.

Котёнок долго путешествовал в зарослях, пока они не сменились на жёсткую траву, чередующуюся с высокими камышами. В воздухе запахло сыростью, тиной и стоялой водой, а через некоторое время трава закончилась, и жёлтый малыш вышел на плоский серый валун, снизу поросший густым слоем мха.

Вокруг сильно пахло болотом, и от этой вони обоняние Санни притупилось. Поэтому он не сразу учуял знакомый кошачий запах.

Вдруг кто-то с яростным визгом запрыгнул на его спину. Санни вскрикнул от испуга и неожиданности. Его противник в ответ завизжал и прошёлся лапой по его ушам, ловко перевернул на спину и вцепился острыми когтями в беззащитный живот.

В Санни внезапно проснулся дух дикого кота-воителя. Он обмяк, вводя в заблуждение сидящую на нём кошку, и, когда та расслабилась, резко ударил её лапой по груди. Кошка запищала и отскочила в сторону. Жёлтый котёнок резко вскочил на лапы и занёс одну для завершающего удара...

— Санни?

Лапа застыла на полпути, а её обладатель вытаращился на красивую светло-серую кошечку, которая осторожно высунулась из зарослей камыша и разглядывала его прищуренными голубыми глазами.

— Серошкурка! — завопил Санни, бросаясь к подруге.

Глаза кошечки потеплели, и она тоже подскочила к жёлтому котёнку.

— Неплохо дерёшься для домашнего, — насмешливо проурчала она, но в её взгляде мелькала искорка веселья. — Что ты тут забыл? Искал меня?

— Ага, — кивнул Санни. — Понимаешь, есть дело, но только ты сможешь помочь мне с ним.

Голубые глаза потемнели от тревоги.

— Что-то случилось? — резко рыкнула Серошкурка.

— Да, но не со мной. Короче, ты должна это услышать.

— И эта кошка снится тебе уже второй восход подряд? — спросила светло-серая кошечка, когда Санни закончил свой рассказ.

— Да. Но я не знаю, кто и где она.

— Тяжёлый случай, — после минуты раздумий вздохнула Серошкурка. — Но я знаю, кто может тебе помочь, — тут же добавила она, увидев, что котёнок заметно погрустнел.

— А твоя мама не будет переживать, куда это её дочь делась? — спросил котик, когда подруга ловко заскочила на вершину мшистого валуна и призывно махнула хвостом.

— Рубинка-то? — хмыкнула Серошкурка. — Знаешь, у бродяг не так сильны родственные узы, как у домашних кисок. Она, конечно, будет тревожится и всё такое, но по большему счёту ей все равно.

— А, ну тогда ладно, — озадаченно протянул Санни, карабкаясь к подружке на выступ. Мама дорогая, и как это Серошкурка так ловко взбирается по вертикальным наклонностям?!

Солнце стояло в зените, когда два котёнка нырнули в спасительную тень огромного дуба, росшего возле старого заброшенного гнезда Двуногих. Само гнездо было скособоченным и мрачным и навевало отнюдь не радужные мысли.

— Ты уверена, что нам сюда? — испуганно пролепетал Санни, когда Серошкурка с трудом протиснулась в узкий лаз в увитой плющом ограде и уверенно направилась к гнезду.

— Уверена. Тут живёт один старый кот. Если кто и может помочь тебе с расшифровкой твоего сна, так это только он.

— Ну ладно, — протянул Санни и вслед за подругой юркнул в лаз, при этом едва не застряв в нём и оставляя на колючих плетях клочки шерсти.

При ближайшем рассмотрении полуразрушенное гнездо казалось ещё более жутким. Шерсть на спине жёлтого котёнка встала дыбом, и он поспешил за Серошкуркой.

— Обрубок, ты дома? — громко крикнула кошечка, ступая на каменный порог, из-под которого местами выбиралась трава и тёмно-зелёный мох.

Несколько минут окрестности гнезда не нарушались никакими звуками, кроме чириканья мелких птах и далёкого лая собаки.

— Зачем припёрлась? — грубо рявкнули за спиной Санни, и котик обмер от ужаса.

Большая чёрная кошка с уродливым шрамом на левом плече обошла котят и перекрыла им путь в гнездо, угрожающе подняв шерсть на загривке.

— Да ещё и не одна, а со своим дружком. — Кошка презрительно повела носом в сторону Санни. — Домашняя киска!

Кровь вскипела в жилах котёнка. Он открыл было рот, чтобы сказать что-то грубое, но Серошкурка быстро мазнула хвостом по его губам.

— Молчи! — тихо прошипела она. — Дранохвостка обожает всех оскорблять.

— Что вы забыли на моей территории? — продолжала допрос Дранохвостка. — Уж не добычу ли воруете?

— Очень нужны нам твои крысы! — насмешливо фыркнула Серошкурка. — Тем более, что ими тут и не пахнет.

Чёрная кошка зарычала и бросилась было на голубоглазую, как вдруг сзади громко замяукали, и в поле зрения Санни возник маленький котёнок. Он был чёрным, как смоль, с зелёными глазами и порванным ушком.

— Мама, оставь их! Они пришли к Обрубку, — пискнул он, испуганно глядя на замершую Дранохвостку и её жертв.

— Пошёл в дом, дрянь! — взвизгнула бродяга. — Что хочу, то с ними и делаю!

— Но мама... — начал черныш.

Быстрее молнии Дранохвостка подскочила к своему чаду, и Санни изумлённо открыл рот, увидев, что глаза кошки сияют от бешенства.

— Я сказала: в дом!!! — заорала она и с такой силой треснула котёнка по спине когтями, что он перевернулся и упал, тихо заскулив от боли.

— Дранохвостка!

Громовой рёв исполинского иссиня-чёрного котяры, выскочившего в ту секунду из-за угла гнезда, всколыхнул воздух. Ближайшие пичуги моментально заглохли, а невдалеке забрехал пёс.

Чёрная бродяга повернулась к коту и угрожающе оскалилась:

— Что случилось, Чёрный? Не нравится, как я своего котёнка уму-разуму учу?

— Зеленоглазик не только твой котёнок, — кипя от бешенства, негромко прошипел Чёрный. Он вскинул морду, решив, видимо, отругать подругу, но заметил Санни и Серошкурку.

— Обрубок, — громко крикнул он, обернувшись на заросли плюща, окружающие гнездо со всех сторон.

Спустя несколько мгновений, показавшихся Санни целой вечностью, лианы всколыхнулись и из них, покряхтывая, вылез старый, также чёрный кот с седой мордой и остатком некогда пушистого хвоста.

— Ась? — прохрипел Обрубок. Голос его напоминал скрип старой ссохшейся двери. — Что-то произошло?

— К тебе пришла Серошкурка, — с ноткой неодобрения ответил Чёрный, дёрнув кончиком хвоста.

Дранохвостка презрительно фыркнула и поплелась в гнездо, гордо подняв драный хвост. Зеленоглазик медленно поднялся на дрожащие лапки, поджал хвост и, оглядываясь назад, посеменил за матерью.

— Привет, Серошкурка, — дружелюбно поприветствовал Обрубок светло-серую кошечку. — Что привело тебя в нашу... хм, не совсем райскую обитель?

— Санни приснился вещий сон.

— Так-так, — сразу посерьёзнел Обрубок. — Идёмте-ка! — Он снова исчез в колючих зарослях плюща.

— Что за сон был у тебя, дружок? — обратился он к Санни, когда все трое удобно устроились в уютном закутке между изгородью и лианами.

Жёлтый котёнок, постоянно сбиваясь и нервничая, рассказал о гнезде с высокой колючей изгородью и маленькой серой белогрудой кошечке, чьи бледно-жёлтые глаза, наполненные смертельным страхом, до сих пор переворачивали вверх дном его душу.

— Хм, — задумался Обрубок, когда рассказ был окончен.

— Ты знаешь, где это место? Оно вообще существует?

— Да, — признался старик, — оно существует.

Сердце Санни пустилось вскачь от расцветшей в груди надежды.

— Недалеко отсюда живёт один Двуногий. Он нехороший. — Обрубок покачал мордой, и его зёлёные глаза вспыхнули в полумраке. — Он живёт в огромном гнезде, окружённом высокой колючей изгородью. Один раз я видел на этой изгороди красивую пушистую королеву с бледно-серой шерстью и голубыми глазами. Но с тех пор прошло почти шесть лун, а я больше никогда её не видел.

— Той кошечке, которая мне снится, никак не больше пяти-шести лун, да и глаза у неё жёлтые, — горячо заспорил Санни.

Серошкурка покосилась на друга и тихо зашептала:

— Возможно, эта королева являлась матерью твоей незнакомки. Обрубок, — обратилась она к старому коту. — Как далеко находится это гнездо?

— В двух кварталах отсюда, — отозвался чёрный кот.

Серошкурка обернулась и посмотрела в янтарные глаза Санни:

— Предлагаю разойтись по домам, а вечером встретиться и отправиться к гнезду. Я попробую уговорить некоторых бродяг помочь нам.

— Дельная мысль, — кивнул Санни, а про себя подумал: «Поскорей бы вечер настал.»

Когда звёзды стали вспыхивать на небе, словно фонарики, зажжённые чьей-то лапой, Санни открыл янтарные глаза и прислушался.

Вокруг всё было тихо и спокойно, а звуки, раздававшиеся вокруг, были знакомы и не несли опасности. Где-то далеко лаял очередная брехливая собака, рядом сопели братья, внизу громко храпел старший хозяин... Санни бесшумно выскользнул из корзинки и приземлился на скользский кафель, едва слышно царапнув его когтями.

«Получилось!» — промелькнуло в голове жёлтого котёнка, и он сделал первый шаг.

— Санни.

Тихий хриплый шепоток заставил котёнка окаменеть на месте. Рыжий с жёлтыми подпалинами котёнок медленно высунул узкую мордашку из корзины и молча уставился на брата пустыми лимонно-жёлтыми глазами.

— Зик, — сглотнул Санни и вдруг решился: — Зик, я...

— Ты уходишь, — едва слышно мяукнул брат.

Жёлтый котёнок в смятении уставился на него:

— Я... я должен...

— Я не виню тебя, брат, — покачал головой Зик, но Санни заметил в лимонных глазах мелкие слезинки. — Ты должен сделать то, что предначертано тебе судьбой.

«О чём это он говорит?» — поразился Санни. Рыжий котёнок всегда был молчуном, и сегодняшняя вспышка была всем в новинку.

— Пусть души наших предков осветят твой путь, — грустно шепнул Зик и склонил голову. — Прощай, брат.

— Ты так говоришь, словно видишь меня в последний раз, — фыркнул Санни и пошлёпал к входной двери. — Поверь мне: я вернусь и ещё задолбаю тебя своей заботой.

Не оглядываясь назад, жёлтый котёнок пролез в кошачью дверцу. Ветер на улице приятно ерошил длинную шёрстку и манил навстречу свободе... Санни расправил плечи и шагнул навстречу ночи.

Зик глядел ему вслед. Хоть он никогда в жизни не видел брата, расставание далось ему нелегко, и по мордочке, блестя в свете взошедшего месяца, катились слезинки. Зик уже знал — неизвестно, откуда, но это факт, — что жёлтый котёнок ушёл навсегда.

Санни смело шагал по тёмным улочкам, внимательно прислушиваясь и принюхиваясь. У дальнего гнезда с синей металлической изгородью котёнок остановился. Именно здесь Серошкурка предложила встретиться и отправиться к Обрубку.

Время шло, а серая кошечка всё не появлялась. Санни уже стал замерзать — редкая котёночья шёрстка ещё довольно хорошо пропускала холодный воздух к тёплому телу. Наконец через несколько долгих минут, показавшихся ему вечностью, в кустах слева громко мяукнули, и на освещенную луной гравистую дорогу выскользнула серая тень.

— Серошкурка! — облегчённо выдохнул Санни, выпуская изо рта облачко тёплого пара.

— А вот и я! — весело крикнула голубоглазая кошечка, подойдя к другу. Приглядевшись, она участливо заметила: — Замёрз?

— Угу, — односложно ответил Санни, прыгая на месте, чтобы согреться. Внезапно он насторожился и потянул носом стылый ночной воздух. — Кто это с тобой?

Серошкурка обернулась на две неясные тени, бесшумно выскочившие из кустов вслед за ней, и добродушно махнула хвостом.

— Это Темношкур, мой сводный брат, — пояснила она, кивнув в сторону крепкого серого котёнка с чёрными и тёмно-серыми пятнами на теле, чёрным хвостом и холодными голубыми глазами, сияющими в свете луны. — А это Кнутик. — Малюсенький чёрный котёнок с белой передней лапкой и голубыми глазами вежливо кивнул.

— Рад познакомиться, Санни, — спокойно сказал он.

Тёмношкур пробурчал что-то нечленораздельное, и жёлтый котёнок сразу сообразил, что ему не нравится, что его сводная сестра дружит с домашней киской.

— Идём? — Серошкурка вопросительно глянула на Санни.

— Идём, — вздохнул тот и пошлёпал за подругой, спиной ловя настороженный взор серого Темношкура.

Многие домашние киски думают, что самое страшное — это потерять хозяина. Это не так. Самое страшное — это иметь хозяина!

Примерно так могла думать в тот день маленькая Пушинка. Ведь именно в тот день её Двуногий снова проводил свои эксперименты, после которых у серой кошечки болело всё тело, а голова кружилась. Много раз она пыталась сбежать, но Двуногий всегда находил её и снова продолжал свои зверские забавы.

Сейчас кошечка ни о чём не думала. Ей хотелось умереть, чтобы никогда не видеть так называемых «игл», разнообразных лекарств и всего, чем была окружена её жалкая жизнь.

В соседней комнате заворочался Двуногий, и Пушинка замерла от ужаса. Но хозяин только всхрапнул и снова затих.

«Мама, забери меня, пожалуйста!» — шептала кошечка, зарываясь носом в вонючую тряпку, на которой она всегда спала, и слушая тихое стрекотание сверчка где-то за камином.

Пушинка!

Серая кошечка скинула голову, и в её светло-жёлтых глазах промелькнул ужас загнанной в ловушку добычи. Лишь через несколько секунд до неё дошло, что Двуногий никогда не называл её по имени.

Пушинка, иди сюда!

Кошечка медленно села на своей тряпке, сердце бешено колотилось о рёбра.

— Кто ты? Где ты? Я тебя не вижу, — едва слышно мяукнула жертва садистского произвола.

Голос не ответил, но в комнате неожиданно стало светлее. Пушинка прищурилась и увидела тонкий лунный луч, прочертивший прямую линию от её лежанки и до окна.

Иди сюда, Пушинка! — Неизвестный голос зазвучал настойчивее.

Кошечка встала и, пошатываясь, побрела к окну, почти неразличимая в темноте из-за своей шёрстки. Только грудка пятнышком белела в сумраке комнаты.

Забравшись на подлокотник кресла, Пушинка напрягла мышцы и неуклюже запрыгнула на подоконник. Из-за экспериментов Двуногого у неё не осталось почти никаких сил.

— Где ты? — Кошечка завертела головой, пытаясь разглядеть неизвестного.

Я здесь, Пушинка.

Яркий звёздный свет на мгновение ослепил маленькую серую кошечку, и она зажмурила глаза. Сладкий запах защекотал ноздри, и сердце Пушинки пропустило удар. Неужели её молитвы достигли цели?

— Мама, — едва слышно пискнула Пушинка и приоткрыла жёлтые глаза.

Прозрачная тень маленькой голубоглазой кошки замерла по другую сторону стекла, и маленькие звёздочки блестели в её гладкой серой шерсти.

Доченька! Девочка моя! — Звёздная кошка глядела на Пушинку с дикой любовью в круглых глазах, а по пушистым щекам медленно ползла одинокая слеза. — Ты больше не будешь страдать, Пушиночка. Я позаботилась об этом. Жди кота с солнечной шерстью, он заберёт тебя с собой.

На улице поднялся ветер, и звёздный силуэт стал таять в воздухе...

— Нет, мамочка! Прошу, не уходи! — закричала маленькая кошечка. Собрав все свои силы, она толкнула ровную поверхность стекла, но оно не поддалось, оставшись таким же холодным и неприступным, как всегда.

Ветер всё шумел и шумел — гадкий ветер, унёсший тень матери куда-то в небеса, где живой Пушинке не было места. Но завывания его стали иными, и маленькой пленнице почудилось, будто он шептал:

— Скоро ты будешь свободна, моя маленькая. Жди кота с солнечной шерстью.

— Вставай, Пятнышко, вставай!

Пятнистый котёнок заворчал и медленно открыл сонные жёлтые глаза. Зелень стояла над ним, и её серебристая шерсть тускло переливалась в лучах ещё сиявшей на тёмном небе луны.

— Пора, — бросила она в ответ на вопросительный взгляд Пятнышка.

— Но ещё ночь, — удивлённо протянул он, косясь на звёзды и луну.

— Тем лучше. Меньше шансов нарваться на Двуногих.

Поняв, что упрямую кошку не переубедишь, котёнок со вздохом покинул тёплое гнёздышко, сделанное Зеленью прошлым вечером. От непогоды лапа шалила, а настроение было ниже плинтуса.

— Вот, подкрепись перед дорогой. — Зелень кинула мышку к лапам Пятнышка. — В следующий раз ты поешь уже у Ячменя. И поторопись, он обещал ждать нас у развилки.

Пока котёнок ел, зеленоглазая бродяга успела вылизаться.

— Идём, — бросила она, когда сытый малыш встал.

Уже наверху Пятнышко бросил последний тоскливый взгляд на расстилающуюся внизу местность. «Когда-то я ещё её увижу?» — подумал он. «Никогда» — мелькнула жёсткая, будто чужеродная мысль, и пятнистый котёнок поскорее загнал её в дальние закоулки сознания.

* * *

Когда коты приблизились к уже знакомой нам развилке, им навстречу из кустов вылез чёрно-белый кот.

— Здравствуй, Зелень, — поприветствовал он бродягу и перевёл взгляд на Пятнышко, робко жавшегося к кошке. — А ты, значит, тот самый котёнок, который…

— Да. Меня зовут Пятнышко, — буркнул котёнок. Он очень не любил, когда кто-то упоминал о его больной лапе.

В глазах одиночки зажглось понимание и сочувствие.

— Рад знакомству, — проурчал он. — Меня зовут Ячмень. Ну что, идём?

— Прощай, котёнок, — тихо шепнула Зелень и напоследок нежно лизнула Пятнышко в затылок. — Я всегда буду помнить тебя.

Жёлтые круглые глаза встретились с зелёными, и в них промелькнуло удивление.

— Я ещё вернусь, когда наступит сезон Юных Листьев, — пообещал Пятнышко. Он потёрся о бок, такой мягкий и родной, и отправился за чёрно-белым Ячменём.

Зелень сидела на каменистой широкой дороге и глядела вслед уходящему малышу. Он прихрамывал на правую заднюю лапку, но кошка знала, что увечье не помешает ему увязаться в великое путешествие, где живым останется лишь один…

— Да будут предки освещать твой путь, племянник, — тихо шепнула она, когда оба путешественника скрылись за поворотом. Внезапно силуэт её стал истончаться, бледнеть в свете луны, и через несколько мгновений Зелень исчезла, будто её здесь никогда и не было.

* * *

Ячмень и Пятнышко приблизились почти к самому полю — по крайней мере, оно чётко вырисовывалось в серых сумерках, — когда сзади послышалось громкое сопение, и чей-то высокий голосок громко взвыл:

— Собака!

Одиночка вздрогнул и резко обернулся на крик, вздыбив шерсть.

— Бежим! — Он схватил Пятнышко за загривок и, поскальзываясь в лужах, бросился вперёд.

Пятнистый котёнок протестующе запищал, когда вынырнувший неизвестно откуда и исчезнувший неизвестно куда камень рассёк ему плечо, но Ячмень не остановился. Напротив — он прибавил бег, почти распластавшись по земле. Пятнышко понял его спешку лишь тогда, когда утренняя тишина нарушилась громким лаем, от которого кровь застыла в жилах, и огромная бурая псина кинулась за чёрно-белым котом. Её оскаленная пасть истекала слюнями, а острые клыки сверкали.

«Мама!» — пронеслось в голове Пятнышка, когда Ячмень одним мощным прыжком преодолел расстояние, отделавшее их от высокой металлической изгороди, и перелетел через неё, словно у него вдруг выросли крылья.

Но как оказалось, собака гналась вовсе не за Ячменём. С диким лаем она бросилась вдоль изгороди, обдав сидящих по другую сторону котов запахом мокрой псины. Пятнышка прищурился и вдруг с ужасом заметил четыре маленьких силуэта, нёсшихся чуть дальше собаки.

Это были котята!

— Сиди здесь, — прошипел Ячмень, также заметив малышей. Он перемахнул через изгородь и побежал выручать товарищей по несчастью.

Собака тем временем уже догнала неудачливых путешественников и, схватив одного из котят за хвост, подбросила над головой. Дико завизжав, рыжий котёнок выпустил коготки и зажмурился, решив, видимо, что жизнь кончена. Но в тот же момент тёмная тень чётко вырисовалась на фоне постепенно бледнеющего неба, и Ячмень схватил котёнка за шкирку, бросившись наутёк.

— За мной! — не разжимая зубов, прорычал он, и оставшиеся котята с визгом и писком бросились за неожиданным спасителем.

Когда офигевшая от подобной наглости собака очнулась и с громовым рычанием кинулась за котами, те уже успели преодолеть изгородь. Ячмень обернулся, выпустив рыжего котёнка, который сразу же принялся вылизывать свой окровавленный хвост, и тихо зашипел, прижав уши к затылку:

— Иди прочь, блохоедка! Тебе нас не достать, обломись!

Рёв псины из злобного постепенно перешёл в жалобный. Она несколько раз куснула металлическую решётку, отделяющую её от добычи, словно проверяя на прочность, и убежала, поджав пушистый бурый хвост.

Чёрно-белый одиночка повернулся к спасённым и нахмурился.

— Что такие малыши, как вы, делают здесь без присутствия взрослых? — грозно осведомился он.

Котята малость заробели, с суеверным страхом поглядывая на усеянного шрамами кота. Наконец, вперёд выступила маленькая бежевая с коричневыми полосками кошечка.

— Меня зовут Печенька, — вежливо начала она, решительно глядя то на Ячменя, то на Пятнышко зелёными, как листва в пору Зелёных Деревьев, глазами. — Я сбежала от Двуногих, чтобы найти лесные племена котов-воителей и жить с ними!

Ячмень удивлённо пошевелил ушами.

— Вот так мечта для маленького котёнка! — Он скользнул взглядом по другим малышам. — А они, значит, за компанию?

— Нет, — покачала головой Печенька. — Я с ними встретилась неподалёку, у каменистого ручья.

Одиночка вздохнул.

— Ну и что с вами делать, окаянные? Идёмте уж, а то ещё куда-нибудь вляпаетесь.

Однако не успел Ячмень и шагу сделать, как с другой половины поля раздался топот и чей-то громкий крик разнёсся в тишине:

— Подождите нас!

Через несколько мгновений эти самые «мы» выскользнули из хитросплетений кустов и резко затормозили рядом с опешившим Ячменём, тяжело дыша от быстрого бега.

Пятнышко присмотрелся к новичкам. Это были две кошечки и четыре котика, причём одна кошечка — маленькая и желтоглазая, с пушистой серой шёрсткой и белой грудкой — сильно дрожала и постоянно оглядывалась с ужасом в огромных глазах, словно за каждым кустом ожидала увидеть чудовище. Рядом с ней стоял крупный жёлтый котёнок и ласково тёрся о бок белогрудой. Также там была ещё одна кошечка, серая и голубоглазая, тёмный крапчатый котик, чёрный белолапый котёнок и…

— Декабрик! — радостно воскликнул Пятнышко, увидев приятеля.

Тёмно-буро-рыжий котик приветственно мяукнул. Остальные не ответили, продолжая сверлить взглядами чёрно-белого одиночку.

— Что случилось, молодёжь? — с едва заметным раздражением поинтересовался Ячмень.

— Мы идём с вами, — безапелляционным тоном отчеканил крапчатый котик, сверкнув голубыми льдистыми глазами.

— С какой это радости? — удивился Ячмень, неприятно поражённый повелительным голосом котёнка.

Белолапый пнул крапчатого.

— Прошу прощения за нашего Темношкура, — спокойно и вежливо мяукнул он. — Он постоянно всем грубит. Мы должны пойти с вами.

Пятнышко вздрогнул от невероятной силы, вдруг прозвучавшей в голосе чёрненького котика. Судя по всему, Ячмень тоже это почувствовал. Покрутил крупной головой и, нахмурившись, кивнул.

— Всё это странно, но так и быть, идите. Не оставлять же вас наедине с собакой.

Услышав о собаке, белогрудая задрожала ещё сильнее. Жёлтый котёнок прижался к её пушистому бочку и устремил на одиночку укоризненный взор жёлтых же глаз. Ячмень покачал головой и отправился в путь, по пятам сопровождаемый одиннадцатью котятами.

* * *

— Горелый, мы вернулись, — крикнул Ячмень, когда уставшие путники подошли к амбару. Солнце уже перевалило за полнеба.

Кучка соломы в правом углу зашевелилась, и из-за неё выскочил чёрный кот с белым пятнышком на грудке и белым кончиком хвоста. В зубах он нёс крупную мышь.

— Добрый день, Ячмень, — прошамкал он, не разжимая зубов. Скользнул взглядом по кучке котят, робко выглядывающих из-за чёрно-белого одиночки, и от удивления даже выронил мышь. — Вот те на! Ходил за одним котёнком, а привёл целое племя!

— Куда ж их деть! — весело замурлыкал Ячмень. — Они так умело уговаривают.

Пятнышко внимательно смотрел на Горелого, пытаясь отыскать нотки неудовольствия или раздражения. Но морда чёрного одиночки оставалась невозмутимой.

— Значит так! Для начала их надо накормить. А уж потом решим, что делать дальше. — Ячмень пошевелил кончиком хвоста и бросился вглубь амбара, откуда соблазнительно и сильно пахло мышами.

Пятнышко хотел последовать за ним, но Горелый преградил ему дорогу.

— Вы устали после дороги. Вам надо отдохнуть. — Кот обхватил пушистым хвостом плечи пятнистого котёнка и повёл его в сторону кучки соломы, сваленной на бетонном полу.

— Но, — начал было Пятнышко, смущённо глядя в сторону ухмыльнувшегося Темношкура.

— Ты должен отдохнуть, — отчётливо выговаривая каждое слово, отчеканил Горелый.

Пятнышко внутренне окрысился и открыл было рот, чтобы высказать всё, что он думает о подобном обслуживании, когда Декабрик подскочил к нему и зашептал на ухо:

— Что плохого, чтобы немножко передохнуть? Я с лап валюсь от усталости!

— Ну если только немножко, — сдался Пятнышко. Тихо ворча себе под нос, он поудобнее устроился на жёсткой, но приятно пахнущей соломенной подстилке. Рядом тяжело бухнулся Декабрик и принялся вылизываться.

Чёрный котёнок с белой лапкой присоседился чуть сбоку.

— Привет. Меня зовут Кнутик, — обратился он к Пятнышку.

— Очень приятно. А я Пятнышко, — пробурчал пятнистый котёнок, положив голову на вытянутые передние лапы и с мрачной тоской глядя на охотившегося Горелого.

Казалось, Кнутик совсем не обиделся из-за резкого тона собеседника. Наоборот, в его глазах промелькнуло понимание, и он, понизив голос, шепнул:

— Эти взрослые такие буки. Мне тоже не разрешили охотиться.

— А почему? — несколько оживился Пятнышко.

— Мал, устал, то да сё. — В голубых глазах Кнутика засияли весёлые нотки. — Готов поспорить на свой хвост, я наловил бы больше мышей, чем Горелый и Ячмень вместе взятые!

— Да мы и так все знаем, что ты хорошо охотишься! Не надо хвастаться! — К котятам подошла серенькая голубоглазая кошечка с мышкой в пасти. — Привет, — поздоровалась она с Пятнышком. — Ты тот котёнок, что жил с Зеленью?

— Да, — кивнул малыш.

— Меня зовут Серошкурка. Я сводная сестра Темношкура и этого хвастливого увальня. — Она весело замахнулась на Кнутика мягкой лапкой. Белолапый малыш с урчанием отскочил от своей не в меру буйной сестры. — А ты тоже собираешься в племена? Просто с твоей лапой…

Декабрик вскочил и предостерегающе зашипел, но сказанное было уже не вернуть. Пятнышко резко вскочил — лапа отозвалась лёгкой ноющей болью — и грозно зарычал, глядя на вмиг съёжившуюся кошку:

— Не напоминай о моём изъяне! Я не беспомощный калека, чтобы так говорить, ясно?!

Серошкурка кивнула, испуганно округлив голубые глаза. Пятнышко даже пожалел немного, что так резко ответил, но извиняться не собирался. Ну сколько, в конце концов, можно!

Чтобы не нарваться на ещё один разговор, котёнок отвернулся к стене амбара и прикрыл глаза, намекая, что хочет побыть один.

«Племена, племена!.. Лапа… Прямо думают, что я ничего не могу. Я всё могу! И охотиться, и до племён дойти…»

Примечания:

Ну лады, буду продолжать...