Быть хокаге (джен)

Наруто Узумаки никогда не жаловался на жизнь. В конечном итоге от этого не было никакого проку да и жилось ему откровенно неплохо. Ну да, его папаня — хокаге, и потому появляется дома исключительно затемно, но Наруто давно научился доставать его на работе, добирая недостаток общения своей врожденной наглостью и упорством.

Ну и что, что у Четвертого забот полон рот?! Он его сын? Сын, а значит, пусть создает теневого клона, если самому так уж и не оторвать задницы от своего проклятого письменного стола.

«Сплошная бюрократия, даттебайо!» — припоминая то мудрёное словцо, привычно думал Узумаки. То, что ему приходится делить батю со всей деревней, а, особенно, с противными стариканами старейшинами — ещё не значит, что у него дерьмовый папаня или жизнь. Вовсе нет!

Наруто любил своего папаню и даже слушал того… Иногда. По крайней мере, порой он внимал ворчанию своего старика и не отрывался в своих проказах на бесивших его старейшинах. Тогда он шел к горе хокаге и отрывался на этом… неблагодарном старикане! Ну разве батя не самый умный шиноби деревни?! Как такого дурака хокаге-то сделали?! Почему он не понимает, что Наруто старается так исключительно ради него?

Ох уж эти взрослые… С ними столько мороки! Вот, к примеру, Какаши — его горе-нянь. Да, так как мамани у Узумаки не было всю сознательную жизнь, то в няньках у него значился самый безжалостный и крутой Анбу. Ну по крайней мере, так говорили. Сам Наруто знал своего няня, как облупленного, а потому всерьез не понимал, где собака зарыта (прости, Пакун!).

В любом случае за гиперактивным ребёнком хокаге нужен был глаз да глаз, а тот был у Хатаке всего один. Потому он с завидным постоянством сбегал из-под надзора и кошмарил резиденцию. Ну как кошмарил… немного наводил шороху.

Раз изменил дизайн батиного официального костюма на более яркий и приемлемый на его взгляд. Ну и что, что хенге-синьку он наложил в разгар важных переговоров и волосы хокаге тоже пострадали? Он всего-то хотел изменить бледно-мольное одеяние под цвет более подходящий под папанькины глазищи. И что, что потом это хенге никто не мог снять три дня, пока то само не развеялось? Силушки Наруто было не занимать, чего нельзя сказать о мозгах.

Нет, полным дурнем сынок хокаге не был, однако до гения батеньки ему было, как пешком до страны Ветра. У Наруто была житейская хитрость и изворотливость, каким-то образом сочетающаяся с крайней прямотой и порой тупостью…

Впрочем, все это с лихвой компенсировал его милый вид и опять же батина должность. Красавчика-вдовца-хокаге мечтала прибрать почти каждая, а как известно, раз у мужика есть прицеп, то путь к сердцу такого мужика должен лежать через его ребенка.

Потому Узумаки буквальным образом закармливали мало знакомые тетеньки разных возрастов. Так как Наруто имел довольно зверский метаболизм (растущий организм, последний из клана Узумаки же!), то на представителя клана Акимичи он похож не стал, но небольшая припухлость придавала ему шарма очарования…

Впрочем, служащие резиденции, Анбу из личной охраны да стражи Врат считали сына босса — сущим дьяволенком, не обманываясь на его милый вид. Наруто мало того, что достаточно наплевательски относился к государственной собственности, так ещё и постоянно норовил сбежать… И так как обычно ему это удавалось, то втык от Четвертого был для вышеуказанных личностей привычным делом.

Особенно подчиненные ненавидели исполнять роль надзирателей, когда провинившийся Узумаки, натужно сопя и придумывая план мести, занимался общественно-полезными работами на миссиях ранга Дэ. Подобных Наруто переделал столь много, что почти любого генина-переростка бы за пояс бы заткнул, а ведь он даже Академию не закончил… Впрочем, эти миссии едва покрывали причинённый ущерб, а много ума или способностей, чтоб чистить свинарники не надо.

Как правило после подобной трудотерапии, Узумаки начинал творить дичь с утроенным рвением. Перепадало на орехи и надзирателям. Что-что, а чувство юмора у сына хокаге было изощренное.

Это знали даже за пределами страны Огня, что уж говорить о своих. Когда в Коноху приезжали послы, Четвертый запирал своего шебутного отпрыска на нижних уровнях СИЗО, повторения вопиющего случая с Облаком он не желал. Иначе нервный тик станет постоянным гостем на его лице, а Коноха рискует начать Четвертую войну шиноби…

Возможно, у тех непроходимых тупиц изначально была иная цель для кражи генетического материала, но, когда Наруто пошутил над посланниками Райкаге в своей излюбленной форме (испробовав секси-дзюцу и сделав пару компрометирующих фото), захват именно сына Желтой молнии стал их первостепенной задачей.

В ту ночь Минато вырезал всю делегацию, опомнившись только увидев полные ужаса глаза сына. Наруто боялся его.

Никакие долгоиграющие дипломатические последствия не волновали его в тот момент так, как сын. Четвертый знал, что как прежде уже не будет.

После Намикадзе выпутается. Сдержит себя и свой гнев. В переписке с Райкаге он будет почти спокоен. Полномасштабной войны не начнется. Однако и перемирие, оказавшиеся одной большой ложью, не свершится. Лист и Облако надолго застынут в состоянии холодной войны.

Наруто будет, как и прежде, сбегать из-под надзора Анбу и наводить шороху в резиденции, не давая ему заскучать, отчаянно привлекая отцовское внимание… Его шутки станут изощрённее, а желание попасть на глаза неистовее. Но дома…

Решив в первый раз после инцидента проверить, уснул ли мелкий, Минато едва не напоролся на печать-ловушку на входе. Днем его Наруто мог улыбаться и шутить с утроенной мощностью, силясь отвлечь хокаге от его важных дум, но ночью… Его сын его боялся.

Ему больше не доверяли, как раньше. Сползая по двери и с горечью глядя на беспокойно крутящегося на своей постели мелкого, Минато решил, что он всё-таки облажался:

— Прости меня, Кушина.

Наруто Узумаки никогда не жаловался на жизнь… Но сегодня вот чего-то захотелось. Ещё бы! Папаня окончательно сошел с ума.

Нет, он и раньше не строил особых иллюзий. Кто угодно чокнется, настолько погрязнув в этих скучных паршивых бумажках. Отчасти потому-то он и устраивал в резиденции концерты не по заявкам.

Хотя его старику это было нужно. Наверное. Наруто вовсе не был так глуп, каким его считали. И уж точно он не был слеп.

Что за странная и страшная история случилась с его маманей ему так никто нормально и не объяснил. Но Узумаки четко уяснил одно: день рождения — праздник невеселый. Только не у него.

Какаши по обыкновению в этот день уводил его подальше. Подальше от Конохи. Они путешествовали, Анбу-нянь покупал ему всякую неплохую жрачку и даже не отказывал в тренировке. Наруто это устраивало.

Ровно до тех пор, как Узумаки пошел в Академию и там нашел себе друзей. Если раньше его мир был сужен до тесного мирка резиденции, скалы да Ворот, за которыми было много чего интересного, то теперь… Теперь худо приходилось ещё и Ируке-сенсею и Сарутоби-директору. Ну и само собой Наруто однажды позвали на день рождение. А потом ещё. И ещё.

Так, Узумаки понял, что что-то не так именно с его днем рождения. Когда он без задней мыслей ответил на вопрос друзей, когда он появился на свет, то правда пролилась наружу. Его день рождения в Конохе — день памяти. День нападения Девятихвостого Лиса.

Папаня сказал, что маманя погибла, как шиноби, когда он был слишком мелким, чтобы запомнить её. Он умолчал, что погибла она в день его появления на свет, как и то, что убил её Лис.

Об этом догадался уже сам Наруто. Смекнув, что его день рождения ненормальный, он обхитрил Какаши, заранее сварганив ловушку и захлопнув её — теперь, чтобы выбраться Хатаке придется заспойлерить себе новую книгу дядюшки Джирайи! Все-таки Наруто был тем ещё прохвостом, а старик-сенсей бати слишком любил рассуждать вслух, начитывая свой новый пошлый роман.

Вырваться от удушающей опеки удалось лишь ближе к вечеру. Первым, что бросилось в глаза Наруто — это непривычно много пьяных на улице. Нахмурившись, он решил сделать то, чего не делал никогда — увидеть, наконец, в свой день рождения батю.

Обычно Какаши будил его до рассвета, а приводил уже затемно, но отца дома не было. Тот появлялся утром за завтраком, немного фонящий чакрой — явно под хенге. Приветливым батю в тот день назвать было нельзя, но он всегда трепал Наруто по голове и вручал подарок, прежде чем, исчезнуть во вспышке хирайшена.

Только вот в резиденции папани не оказалось. Как и дома. Наруто это не нравилось. Куда этот старик запропастился?

Пораскинув мозгами так крепко, что со стороны должно было слышно, как натужно скрипят извилины в его голове, Узумаки отправился на личный тренировочный полигон бати. Всё же в том, чтобы быть хокаге — есть свои преимущества.

— Ни хрена себе! Ох… — такого Узумаки не ожидал. Полигон был весь испещрен… — Тут что метеоритный дождь был?!

Да, он раньше думал, отчего на этом полигоне с каждым годом все меньше и меньше деревьев… Впрочем, они с папаней регулярно подсаживали новые саженцы, но куда тем угнаться за… таким вот ураганом.

— Мне это не нравится, ттебайо! — пробормотал Наруто.

Выбравшись с полигона и умом понимая, что Какаши уже, наверняка, ищет его, причем злой, как тысяча собак, он решил проведать последнее местечко, где чисто теоритически мог обретаться его батя — кладбище.

Чего сын хокаге точно не учёл так, это то, что кто-то посмеет грубо сгрести его в охапку, как следует, обдав перегаром.

— Кто это тут у нас? Демонёнок что ли?!

— Пустите! — Наруто совсем это не нравилось. Он болтался в воздухе, неуклюже, суча ногами, в то время, как какие-то подвыпившие чунины рассматривали его с каким-то уж больно зверскими рожами.

— А то что? — вновь обдало его перегаром. — Позовешь папочку? Да все знают, что сегодня Четвертый-сама глушит сакэ! Не придет твой папаня, понял, мелкий?!

— Я не мелкий! И папаня не бухает как вы, ттебайо! — он предпринял новую отчаянную попытку вырваться, но куда там… Злость приливала к нему. Да как эти пьяные дядьки смеют наговаривать на батю?!

— Обычно нет, но не в тот, день, когда твоя мамаша едва не перебила всю деревню. Она и есть Девятихвостый Лис! Он жил в ней, пока хокаге, наш доблестный Четвертый не решил, что ему нужен наследник — ты, мелкая ты морда! Печать ослабла из-за тебя! Кьюби убил мою сестренку из-за тебя! Ты мерзкое лисье отро…

— Хватит! — Наруто почти не слышал этот знакомый голос. От сказанного по телу бежали мурашки и он сам не заметил, как обмяк в удерживающей его хватке. — На утро вы, пожалеете, об этом, идиоты!

Кажется, рядом квакнула лягушка. А потом… Наруто едва не проглотила жабья пасть, звуки короткого боя приглушил рот земноводной, в котором его уносили прочь.

Бешенная гонка, сочетаемая с попытками выбраться взбодрила его. Настолько что навстречу Джирайе Наруто вылетел с поднятым кула… Естественно, санин блокировал удар, перехватив его в свои медвежьи объятья.

— Пусти, — приглушенно потребовал Узумаки. — Пусти, ттебайо, — но без толку он продолжал прижато сопеть в широкую грудь.

— Мы около Ичираку, Наруто. Если ты сейчас позволишь мне спокойно все объяснить, без истерик и обвинений. То я обещаю, что дам тебе сожрать рамена, сколько влезет в твое бездонное брюхо… Но не больше десяти порций! — поспешно прибавил Джирайя, покосившись на чековую книжку.

— Ладно, — пробурчал Узумаки, закатывая глаза. Если бы его спросили, что он любит больше — батин рамен или рамен Ичираку, то он бы, скорее, выбрал первый. Хоть и второй был по вкусовым свойствам гораздо лучше. Но папаня… Он так забавно выглядел за готовкой… А ещё… Узумаки против воли улыбнулся. Нет, его старикан очень забавный. Только он мог назвать сына «Наруто», но притом постоянно забывать этот ингредиент…

В тот вечер он, наконец, узнал правду. О том, кто такие джинчуурики, о том, что само по себе его рождение печать не сломало, что на деревню напали, что Кьюби кто-то управлял. Что этот кто-то так отделал его отца — Великую Желтую молнию, что в Конохе долгое время сомневались, выживет ли он, но Джирайя приволок Цунаде Сенджу и та его подлатала.

Так, он узнал, что его мать первая в истории не только не умерла сразу после извлечения, но и использовала древнюю технику их клана и призвала шинигами, заключив Лиса в его желудке в обмен на свою жизнь. Его мать спасла эту проклятую деревню, но люди… Люди глупы.

Его батя едва удержал свой пост. У Конохи больше не было биджу и лишиться ещё и легендарной Молнии, символа — означало стать слабыми в глазах других Великих скрытых селений. Они и так ослабли…

Его папаня хоть и был сильным, но в тот день на него напали не только извне, но и снаружи. Какой-то старый хрыч, мечтавший стать хокаге ещё при старике-Третьем, едва не завалил его.

— Я бы никогда не поверил бы, но… Наруто, ты же знаешь моего дружбана Орочимару? — Джирайя явно немного налакался припасенного сакэ. Ох, уж эти взрослые… И в раменную свою отраву принесут. Хотя разговор выходил не из простых.

— Это тот, похожий на вампира тип? Директор НИИ? — О, Узумаки знал этого дяденьку. После разговоров с ним папаня был особенно молчалив и задумчив, а после что-то философски загонял про то, что надо бояться не громких сумасшедших, а тихих безумцев.

— Ха-ха, так его, кажись ещё не называли! Вампир! Ха-ха, выпью-ка я за Орочи и его бледную рожу… Ведь если б не он, кто знает, кому бы пришлось тянуть лямку хокаге… — Джирайя задумчиво покрутил стопку. — Но да, мелких, с тех пор-то у нас НИИ и появилось, как Белый змей Конохи объединился с твоим папашей…

— Я не знал, — Наруто пожал плечами. Ну да странный дядька этот Орочимару, пугающий местами, но удивляться он как-то отвык. Вон Какаши — тот ещё фрукт… Ну а за то, что батю спас — спасибо.

— Ты много не знаешь, шкет, — Джирайя прикрыл глаза. Он выглядел уже порядочно нализанным. — Например, то, что Орочи… ик… Провел тесты на тебе… Эти… — он провел легонько по его бороздкам-усам на его щеках. — Следы от чакры Кьюби, в тебе она есть… Совсем немного, но есть… Но, — старик чуть не своротил тарелку с раменом. — Это не значит, что ты демон или что-то вроде того… ик… И уж тем более в смерти Кушины ты не виноват… ик… — с легким стуком Джирайя вырубился за стойкой.

Переваривающий услышанное Наруто, боялся пошевелиться, пока из подсобки не показался Теучи-сан.

— Да что ж такое! — всплеснул хозяин руками. — У меня же здесь не бар!

— Извините, — Наруто порылся в карманах крестного, выуживая на свет его чековую книжку. — Вот, — он коряво подделал подпись. — Я так уже делал. Банк примет. У Джирайи самого почерк не лучше, ттебайо.

— Наруто… — Теучи подозрительно на него посмотрел. — Ты точно в порядке. Я не помню, чтобы видел тебя в деревне в этот день… Наруто!

Но почуявшего запах жаренного Узумаки уже и след простыл.

— Ну вот… — пробормотал Теучи, глядя на храпящего санина. — Придется звонить на ресепшен НИИ, пусть забирают… — Да и насчет парня надо Анбу предупредить.

Наруто бежал. Ноги сами его привели на скалу. Он любил это место. Там, с высоты, была видна вся Коноха, лес ее окружавший и… Там кто-то смачно похрапывал.

Бледный лунный луч выхватил знакомые желтые вихры. Батя. Странно, только что для своих дел он выбрал голову Первого, а не собственную.

Поджав губы, Наруто спрыгнул внутрь, стараясь ступать неслышно, он подошел ближе. Да уж видок у папани без хенге был тот ещё. Краше в гроб кладут. Эх, знали б все эти тетеньки, что охотились за ним, что весь лоск — это хенге и что лучезарной картинки давно нет… Что в желтых волосах проблескивает серебро, а не золото, что смачные круги оттеняют и без того синие глаза, а правую бровь пересекает жуткий шрам.

— Тут же дубак, глупый папаня! — недовольно нахмурил брови Узумаки, после того, как легонько пощупал ледяные ладони Четвертого. — И где твоя охрана, когда так нужна, а, ттебайо?!

— Гаденыш! — в глазном отверстии Первого показался Какаши. — Ты чуть не заспойлерил мне всё!

— Где батина охрана?! — решив, что лучшая защита — это нападение, в свою очередь наехал на него Наруто.

— Они вызвали меня, так что будь уверен, они на посту, — с легким раздражением признал тот. — Пошли, мелкий, иначе Минато-сенсей мне голову открутит… Ему не надо знать, что ты его видел… таким.

— Он же замерз! Простынет! — Наруто упрямо хмурился. — Гони спальник, сенсей, я знаю, у тебя есть.

— Хокаге приказал не приближаться к нему. И так происходит каждый год, Наруто. Живой же, ничего. Нельзя оставлять следов. Пойдем.

— Но… — договорить Узумаки не дали. Какаши слишком хорошо его знал, а потому не стал тратить время на пустые разговоры, просто сгребя его охапку, не забыв зажать рот.

Наруто Узумаки никогда не жаловался на жизнь. Но вот сегодня захотелось. Его батя, ежегодных помрачнении которого он всегда старался не замечать, как, впрочем, и старался забыть ту совершенную машину для убийств, которая обрушилась на пытавшихся украсть его шиноби Облака (вот совсем ведь шуток не понимают), игнорировать шепотки о его темных делишках с Орочимару; сегодня его батя, несовершенный и порой откровенно жуткий, превзошел сам себя.

— Повтори ещё раз, папаня. Для особо тупых. И глухих! — Наруто кипел. — Повтори, ттебайо!

— Я женюсь, — такой виноватой морды лица Узумаки не видел у папани ни разу, но все случается впервые, ведь так? — На Микото Учиха. Это не обсуждается. Давай без истерик, приятель, ты уже большо… Ох, — да, немногие могли похвастаться тем, что смогли безнаказанно ударить Желтую Молнию.

Но Наруто было плевать, задыхаясь от… от несправедливости бытия, тупости папаши и вообще ситуации, в целом, он выбежал из дома, не забыв напоследок хлопнуть дверью.

Микото Учиха… Учиха! Ему хотелось ущипнуть себя. Всё это напоминало какой-то дрянной кошмар. Ещё бы на Хьюга женился, даттебайо! Но там глава клана был мужиком, а его батя все же натурал…

А ведь ему говорили, что политика — то ещё дерьмо. Вот, получите, распишитесь. Ему и фамилию матери оставили исключительно из-за того, что благодаря этому Наруто в будущем мог претендовать на место в расширенном совете… Черт возьми!

Учиха были… Учиха всплыли. Узумаки хорошо знал этот клан. Эту семью. Раньше он не понимал, почему батя со столь завидным упрямством тащит его на ужины к ним, воруя и без того их редкие моменты близости.

Потом он понял. Все поняли. Лиса контролировал кто-то из клана Учиха, в это верила почти вся деревня и что самое важное, верил его отец.

Это были не дружеские посиделки со старыми друзьями, хотя, несомненно, и дружба там была. Его отец и Фугаку Учиха отчаянно пытались удержать самый воинственный и пламенный клан и остальную деревню от открытого противостояния, а ещё его батя искал того, кто напал в ту ночь.

В то время, как эти двое запирались в кабинете, Наруто не оставалось ничего другого, кроме как «общаться с Саске».

Не то, что он имел что-то против того, скорее это Учиха точил зуб и на Наруто и на его отца. Узумаки очень неслабо подозревал, что причина была та же, что и у него самого: их бати крали то время, что могли провести со своими детьми.

Но Наруто не был такой кучкой мелкого дерьмица и потому не позволял своему раздражению перекинуться на Саске. Чего нельзя сказать о последнем. Он соревновался. Постоянно. И побеждал. Да. Побеждал сынка хокаге и страшно этим гордился, ещё и хвастался во всеуслышание, когда глава клана и хокаге наконец выползали из кабинета.

Тетка Микото обычно пыталась одернуть сына с его хвастовством, дяденька Фугаку не шевелил и бровью, молча выслушивая отчет Саске о результатах игр, а его батя… Его папаня по-дурацки улыбался и всё спрашивал, а не хочет ли Саске стать хокаге, когда вырастет?

Наруто это бесило до чертиков, но он молчал. Порой он думал, что раз уж батя так хвалит этого мелкого Учиху, то предпочел бы, чтобы тот был его сыном… А что? Серьезный, вдумчивый, не дурак, в отличие от него… Саске бы куда лучше подошла роль сына хокаге.

К тетке Микото у него особых претензий не было. Варила та неплохо, а набить брюхо Узумаки любил. Тем более, что та никогда не отказывала ему в добавке. Дядьку Фугаку он почти не знал, но типом он ему казался мрачным и… Глядя на него, ему было жаль Саске. Совсем немного, но все же.

Старший брат мелкого — вот кто был интересен. Но, увы, Итачи редко удавалось застать, но Наруто любил доставать этого Анбу. Можно, сказать в вопросах разведения Анбу на трюки он был профи. И это тоже злило Саске.

Стоит ли говорить, что в Академии их противостояние только окрепло? Учиха держался особняком, Наруто был душой компании. Саске был гордостью Ируки-сенсея, Наруто — его головной болью. Они были как пламя и ветер — при столкновении получалось пожарище.

У Саске был свой фан-клуб девчонок, у Наруто свой. И битвы те устраивали между собой… Будь здоров.

Пару лет назад ситуация должна была перевернуться. Клан Учиха пал. Попытка восстания. Довольно громкая. Резиденция в ту ночь сгорела дотла. Пришлось отстраивать с нуля. Вокруг резиденции возвели особый барьер, чтобы Четвертый не выбрался. Целью был именно его батя, но они не учли, что тот сможет воспользоваться призывом на гору Мъёбоку.

Жабы спасли его. А после… Начался ад. Тогда Наруто впервые побывал на горе. Появившаяся из ниоткуда жаба просто сожрала его — миг и он уже в другом мире. Папаня не церемонился, спасая его.

Говорили… Да много что говорили. Но в тот день клан раскололся. Многие не пожелали следовать за лидером, что смотрит в рот хокаге. В тот день сгорела не только резиденция. Дом главы клана полыхнул также, а вместе с ними и дяденька Фугаку.

Кажется, это его батя вытащил Саске и его мать. Итачи в тот день был на миссии. Клан Учиха сильно поредел в тот день, а полиция Конохи была переформирована. Теперь каждый мог служить там, но… Звание капитана по традиции получил глава клана — Итачи.

Тогда Саске из принца превратился в… Учиха и раньше особо не доверяли, но сейчас получили основания для этого. Наруто честно пытался зарыть кунай их борьбы, но… Саске стал ещё ершистее. Особенно доставалось его отцу. Учиха, не стесняясь однажды заявил, что если бы не дружба с хокаге, его отец был бы жив. Кажется, тогда Наруто ему врезал, но не сильно…

И вот теперь… Теперь его батя сходит с ума и женится на Микото Учиха. Ужас. Нет, Наруто и раньше недоумевал, почему они продолжают ходить в дом к Микото, ведь Итачи женился и стал жить отдельно!

А они все ходили к ней и фырчашему, словно кот Саске. Батя ещё и умудрялся их обоих тренировать. Притом, что вряд ли этот индюк Учиха это ценил! Нет, Наруто не было бы жаль батиного времени, будь Учиха хоть чуточку благодарным, но он…

И с этим придурком ему теперь жить?!

— Наруто, — да, папаня хорошо знал его. Нашел-таки на скале. — Саске перебесится. Никуда не денется. Он, в сущности, неплохой парень, просто ему досталось.

— Мне! Мне будто не досталось! — разозлился Узумаки, тыкая себя в грудь. — Я свою маманю даже не помню! И ты… Ты тоже вечно занят! Ещё и мечту свою воплощаешь… Как же, да, Саске то, Саске сё… Ты бы предпочел, чтобы я был таким — умным и послушным, но уж извини… — из глаз против воли брызнули слёзы. — Не уродился.

— Дурень! — цепкие батины руки не дали удрать. — Ты чего такое говоришь, а?! — его встряхнули, заставляя посмотреть в глаза. — Не уродился он… Да я до чертиков рад, что ты не такой как Саске! Не то, чтобы он плохой… Просто в чем-то похож на меня, а я… Наруто, — батя больно стиснул его за плечи. — Я, на самом деле, не лучший пример для подражания. Быть хокаге — такая морока, как бы сказал Шикаку, что тебе я подобного уж точно не желаю, если только ты сам не захочешь принять на себя ответственность за всех в этой деревне, полюбишь их настолько, что отринешь собственные желания на задний план. Головой ты пошёл в Кушину — и хвала небесам. Поверь… Она для этого места сделала, куда больше, чем я, — папаня опустился перед ним на корточки, так что Наруто стал выше него. — Прости меня, я плохой отец… Я уделял тебе слишком мало внимания из-за чего ты ставил на уши пол-Конохи. Я понимаю… И никогда не сердился всерьез, ну почти… С синькой всё же вышел перебор. Но… Я не могу иначе, Наруто. Я сделал свой выбор, однажды надев шляпу хокаге. Теперь эта деревня — моя ответственность. И я не могу пройти мимо, когда кто-то в ней страдает или нуждается в помощи. Семья Учиха… Весь их клан нуждается в моей помощи. Не только Саске, хотя и он тоже… Может, быть крайне опасен, если свернет сейчас не туда. Ты меня понимаешь? — батя осторожно стер с его щек слёзы.

— Да, хоть это и очень сложно, даттебайо, — нахохлившись, прошептал Наруто. — Ты женишься на тетке Микото, потому что так в деревне перестанут пытаться линчивать или как ты там раньше сказал их клан?

— Да, если я женюсь на ней, это успокоит недовольных. Но это совсем не значит, что я так уж хотел становиться отчимом Саске. Я давно уже не делаю то, что я хочу… Но это не значит, что ему не нужно помогать, Наруто.

— Да уж, — присвистнул Узумаки, стараясь улыбаться. — Быть хокаге — полный отстой.

— Эй, — чуть возмутился папаня. — Не такой уж полный. Ведь меня все считают крутым и у меня классный плащ и шапка…

— Дурацкий плащ и шапка, а Джирайя-сенсей тоже крут, хоть и не хокаге.

— Ты прав, — со вздохом признал папаня. — Ты прав… Но ведь я не могу бросить всю деревню, ты знаешь, что… — Батя осекся.

— У нас нет биджу. Ты вместо него. Я знаю, — закончил за него Наруто.

— Так ты знал? — глаза папани расширились. — Ты всё это время…

— Тебе хоть немного тетка Микото нравится или это чисто политическое решение? — припомнив умное словечко, подслушанное в резиденции постарался, сменить тему Узумаки.

— Ты чего? Конечно, нравится… Ах ты ж, мелкий… — техника замены — такая простая, но в то же время, сейчас он Четвертый хокаге, раздосадовано обнимал камешек, в то время, как его сын улепетывал вниз по скале. — Но ты всегда будешь для меня на первом месте, Наруто, — тихо закончил он.

— После деревни, — прихлопнул его по плечу подкравшийся Джирайя.

— После деревни, — с горечью согласился Четвертый.

Примечания:

Если вам кажется, что фик похож на мой "Лимончик от лимонного дерева", то вам не кажется. Это версия, где Минато поступил иначе.