Сила в застывшем янтаре твоём  (джен)

Энакину всё это ужасно не нравилось.

Нет, миссия, на которую его направил Совет, действительно была чрезвычайно простой, до того, что ему было не слишком ясно, отчего послали его, а не кого-то из новеньких рыцарей. Всё, что необходимо было сделать, это сопроводить сенатора одной из планет Внешнего Кольца, имя которого джедай никак не мог запомнить, на его родину и проследить, чтобы он долетел до пункта назначения в целости и сохранности. На это задание падавана в самом деле можно было не брать и позволить Асоке тихо отсидеться после разговора с Леттой Тармонд в камере заключения.

Одной-единственной шершавостью, которая не давала Скайуокеру покоя, было то, что ему не доложили ни об информации, которую Асоке удалось добыть, ни о мыслях падавана касательно беседы с преступницей. Ему даже не дали связаться с ученицей, оправдывая это колоссальной спешкой в связи с порученной ему миссией, несмотря на её пустяковость.

Энакин помотал головой, прогоняя ненужные мысли, и сконцентрировался на маршруте. У него было расплывчатое предчувствие, что сейчас на Корусанте происходит что-то крайне значимое, и чем быстрее он вернётся, тем лучше.

* * *

Полный состав Совета заседал в мёртвой тишине. События этих нескольких дней немало удивляли многих из магистров, а последние известия и вовсе ввергли их в шок. Никто из джедаев не решался вымолвить ни слова — все взгляды были обращены к мудрейшему из них. Магистр Йода же, мрачно прикрыв глаза, пытался прислушаться к своим мыслям, что, несмотря на повисшую тишину, было тяжёлой задачей.

Девочка не совершала того, в чём её обвиняют. Возможно, эту простую истину понимали не все в этом зале, но для старшего магистра она была бесспорной. Да, падаван Скайуокера порой совершала ошибки, но гранд-магистр точно не хотел изгонять столь преданного члена Ордена, а тем более, не желал ей смерти. А её планируемая казнь не стала ни для кого неожиданностью, ведь если Таркин смог насесть на Совет джедаев и вынудить их вынести нужный ему приговор, решение суда Республики было понятно ещё задолго до того, как сотни страниц Голонета запестрели красноречивыми заголовками о джедае-предателе.

Магистр Йода ещё сильнее нахмурился, стараясь разглядеть в завесе Силы ответы на вопросы — последних становилось всё больше и больше. На первый взгляд, ситуация выглядела довольно предсказуемой, и трагический исход событий был очевиден, но всё же вокруг этой девочки было… ещё что-то. Он не мог до конца понять, какие намёки пытается пода́ть ему Сила, не погрузившись в достаточно глубокую медитацию, но одно было ясно — здесь всё куда сложнее, чем казалось.

— Решения суда дождёмся мы, — гранд-магистр открыл глаза и окинул взором всех присутствующих, отвечая на немой вопрос. — Полагаю, обсудить больше нечего нам.

Первым со своего кресла поднялся Мейс Винду, бросивший долгий взгляд на старшего джедая. За коруном стали подниматься со своих мест и прочие магистры. Сэси Тийн и Ки-Ади-Мунди неторопливо прошли к выходу из зала Совета, всецело уверенные в справедливости происходящего. Следом встали Коулман Ккай и Шаак Ти, которые практически всё время помалкивали, держась нейтралитета, хотя по слегка опущенным уголкам губ тогруты было заметно, что весть о скорой казни сородича печалила её. Аген Колар и Кит Фисто вышли из помещения спокойным шагом, погружённые в свои мысли, — казалось, они выкинули всю ситуацию из головы, как только поняли, что от них больше ничего не требуется. Медлительнее всех к выходу шёл поникший Пло Кун, будто бы надеявшийся, что гранд-магистр окликнет его, спросит о чём-то. Но фигуру кел-дора заградил другой человек, подошедший к последнему сидящему в кресле магистру самостоятельно.

— Магистр Йода, — перед главой Совета, сложив руки в замок за спиной, стоял Оби-Ван Кеноби. Хотя мужчина по человеческим критериям был всё ещё сравнительно молод, его глаза уже выглядели уставшими, а на лице было немало морщин. Сегодня, надо полагать, их только прибавилось.

Не давая мужчине продолжить, гранд-магистр соскочил с кресла и, подхватив прислонённую к нему тросточку, медленно направился к выходу из почти пустого зала.

— Пройтись не желаешь ты, Оби-Ван? — бросив недолгий взгляд на человека, магистр Йода забрёл за угол. Кеноби со вздохом проследовал за ним.

— Я тревожусь насчёт реакции моего бывшего падавана, — коридоры Храма джедаев были полностью пусты — слишком много рыцарей сейчас было на фронте. Несмотря на это, джедай говорил очень тихо, а его малочисленные слова эхом отдавались от стен. — На данный момент мы смогли утаить от него происходящее, но, сказать честно, я не совсем уверен, что это было правильным выбором.

Магистры неспешным шагом дошли до высокого ажурного окна, из которого в просторное пустое помещение проникали лучи солнца, и остановились напротив.

Открывавшийся за окном вид на вечерний Корусант, сверкающий цветными огнями, заставил старого магистра прикрыть глаза. Для всех разумных, что сейчас мельтешили внизу, торопясь по своим делам, для всех тех людей, что не так много часов назад, сидя на одной из бесчисленных страниц Голонета, безразлично глядели на подростка, которому вот-вот вынесут приговор, для почти всех джедаев, тренирующихся в специальных залах или посланных в самые далёкие уголки галактики, этот случай мало что значил. Джедай-предатель — девочка, которая подорвала свой же дом. Шумиха по этому предлогу, разумеется, уже была поднята, что подтверждали беспорядки и митинги на ступенях Храма джедаев, но шумиха стихнет так же быстро, как и поднялась. А вот слухи, передаваемые шёпотом от одной кантины до другой, рассказываемые в домах гражданских или на работе простых обывателей, стихнут ещё очень нескоро, если стихнут вообще. Но к казнённой ученице джедаев они уже не будут иметь никакого отношения.

Доверие обычных жителей Галактики веками было на стороне джедаев. Взрослые рассказывали своим детям истории о рыцарях добра и света, а наёмники и преступники сторонились встречи с ними любыми способами. Присутствие джедая на планете всегда даровало её обитателям надежду на избавление от преступности, нищеты или голода — Республика любила джедаев, а они отвечали ей взаимностью. Так было всегда.

И всё это было разрушено вместе с началом войны.

Джедаи перестали быть защитниками мира и справедливости. Всё больше рыцарей падало на Тёмную сторону, всё больше падаванов погибало, не успев пройти обучение. Теперь наличие джедая на планете сулило скорую разруху и обломки дроидов вперемешку с трупами клонов, лежащими под ногами обездоленных жителей. Система Республики уже трещала по швам, показывая все свои изъяны, пресловутая демократия, столь чтимая джедаями, развязывала всем коррупционерам Сената руки и делала Совет всего лишь их марионеткой. Теперь уже сами генералы Республики считались причиной войны, и именно на них было обращено всё недовольство жителей. Доверие граждан к системе уже было разрушено почти что до основания, а вести о предателе среди джедаев не оставят от него даже камня на камне.

Казнь этой девочки несла за собой ужасные последствия для репутации джедаев, что не мог не понимать Таркин, открыто манипулировавший Советом перед изгнанием Асоки Тано из Ордена. И, глядя на приторную улыбку адмирала, Йода превосходно понимал, что этот эффект не являлся для него нежеланным.

Гранд-магистр открыл глаза и отвернулся от окна, оперевшись обеими руками на короткую клюку. Репутация джедаев была крайне ценна, но сейчас её уже не спасти. А вот помочь невольной жертве этой махинации шансы были. Магистр поднял голову и внимательно взглянул в слегка покрасневшие от недосыпа глаза Кеноби, терпеливо ожидающего ответа.

— Лучше Скайуокера знаешь ты, чем другой кто-либо, Оби-Ван. Импульсивен он, и положение только ухудшить может в ситуации подобной. Быть может, выбором правильным не было это, но не осталось нам иного.

— Но ведь суд Республики уже… решил её участь. Неужели мы совсем ничего не можем сделать, чтобы ей помочь?

— Вынесен был уже приговор ей, но ещё что-то чувствуется в Силе. Другое что-то. С канцлером Палпатином побеседую я, — человек со слабой надеждой во взгляде посмотрел на главу Совета. Йода покачал головой. — Его я убедить не могу приговор отменить, но о другом попросить смогу я.

Оби-Ван нахмурился, по привычке теребя бороду.

— Если вы не можете убедить канцлера помиловать Асоку, то что вы собираетесь сделать?

— Опасаются теперь джедаев, а тех, кто предал их — боятся. До казни я его попросить собираюсь в камеру заключения Храма падавана перевести и Стража с ней в качестве охраны установить.

— Но для чего? — удивился Кеноби, приподняв брови. — Канцлер, может быть, согласится, но чем это поможет Асоке?

Йода глубоко вдохнул, на миг прикрыв глаза и поверхностно окунувшись в потоки Силы. Сейчас он был уверен в том, что ему нужно делать, но абсолютно не представлял, к какому результату это приведёт.

— Не можем сделать ничего уже для девочки мы сейчас, Оби-Ван. Единственное, что можем — Силе довериться. Верю я, планы свои у неё на грандпадавана твоего.

Оби-Ван потупил взгляд в пол, плотно сжав зубы в попытке не показывать своего разочарования. Через несколько мгновений он взял себя в руки, подняв голову, смирился со словами главы Совета быстрым почтительным кивком, молча развернулся и неспешно зашагал в сторону жилых комнат. Гранд-магистр некоторое время задумчиво глядел вслед Кеноби, пока тот не скрылся за поворотом, после чего направился в один из тренировочных залов — учителя уже дожидались юнлинги.

Никто из джедаев, пребывавших в глубоких раздумьях, не заметил рыжий хвост, проворно мелькнувший за углом.

Примечания:

Princesses don’t cry — CARYS

Летта Тармонд заявила, что будет разговаривать только с Асокой Тано, участвовавшей в её аресте. Во время разговора террористку задушили с помощью Силы, пока в камере заключения, где не было никого, кроме падавана и преступницы, благодаря невероятному совпадению работала камера наблюдения, но не работала звукозапись. После того, как подозрение пало на Асоку, она непонятным образом выбралась из-под наблюдения, без какой-либо видимой причины убила несколько клонов и сбежала на нижние уровни Корусанта, на которых была замечена вместе с Ассаж Вентресс, работающей с ней заодно. Несмотря на тёмное прошлое бывшей ученицы Дуку, ни она, ни тогрута не убили ни одного клона при прямом столкновении, а лишь обезвредили их, и, в конце концов, обвиняемую обнаружили и поймали лежащей на ящиках с динамитом, побитой и почти что без сознания.

Для того, чтобы догадаться, что Асока невиновна, вовсе не обязательно называться Лазутчиком.

Таллисибет Энвандунг-Эстерхази быстро протёрла уставшие глаза пальцами и снова взглянула на план Храма. Не так давно известие об аресте давней подруги ударило будто обухом по голове, а новость о её скорой казни и вовсе выбила почву из-под ног. Асока, разумеется, не была самым примерным падаваном, но Лазутчик знала её достаточно хорошо, чтобы сердцем понимать — тогрута бы так никогда не поступила. А после изучения доступных в Голонете материалов по её делу, которых было немало, — её суд с крайне подробным изложением сути преступления транслировался на всю Галактику — голова полностью согласилась с сердцем. Асока невиновна и полностью беззащитна перед Высшим Судом Республики, а тем, кому угрожает опасность, на помощь всегда приходят джедаи.

Таллисибет оказалась не единственной, кто отчаянно хотел помочь тогруте. Благодаря непрерывной слежке за Стражем, стоящим у камеры заключённой, Бет получила от Катуни информацию о смене караула каждые четыре часа. Остальные юнлинги, которых Асока некоторое время назад сопровождала в экспедиции на Илум, тоже выразили готовность помогать падавану в организации плана побега.

Лазутчик потянулась к голограмме, отображавшей план Храма джедаев, и двумя пальцами уменьшила масштаб, пытаясь точнее определить оптимальный для побега маршрут. Центр заключения, куда поместили Асоку, находился в юго-восточной части Храма, прямо под жилыми комнатами, что со стороны архитекторов было достаточно странным решением. Недалеко от всё той же тюрьмы, многими десятилетиями ранее предназначавшейся для ситхов, располагался задний вход, что окончательно ставило любого здравомыслящего разумного в тупик. С другой стороны, делать серию камер заключения в центре Храма тоже вряд ли было бы мудрым решением, так что архитекторы явно старались как могли.

Таллисибет провела пальцем по голограмме, рисуя кривую линию, отображавшую приблизительный маршрут. За какой-никакой план падаван могла отдельно поблагодарить Кэда Бейна: именно та знаменитая история похищения голокрона натолкнула её на мысль об использовании систем вентиляции. Разумеется, после того инцидента разные участки вентиляции были укреплены и оснащены дополнительной защитой, но, чтобы выбраться из Храма, им нужно было пройти совсем небольшой участок пути, не пересекающийся с основными коридорами, которые представляли ценность для гипотетических воров. Полной уверенности в отсутствии каких-либо датчиков на запланированном маршруте у Таллисибет не было, но шансы на это казались весьма неплохими, а никаких идей лучше в голову ей не приходило.

Лазутчик незаметно оглянулась по сторонам, ещё раз проверяя, что никто не видит манипуляций, проворачиваемых с картами Храма. К счастью, в Архивах ранним утром можно было встретить лишь немногих жаворонков, которые, как правило, ограничивались рассеянным кивком в качестве приветствия, а мадам Джокаста сама чем-то была занята и лишь изредка поднимала взгляд от монитора. Улучив момент, Таллисибет подсоединила свой датапад к компьютеру библиотеки и скопировала планы здания со всеми начерченными маршрутами. Никто не запрещал джедаям копировать информацию из Архивов, — воспрещалось лишь выносить оригинальные материалы из помещения — но, планируя побег опасного в глазах общественности предателя, осуждённого на смертную казнь, резонно хотя бы попытаться замести следы подготовки.

Падаван прижала датапад к груди, тихо встала со стула и прошла к выходу из Архивов, уважительно кивнув мадам Джокасте в знак прощания. Подняв взгляд, она посмотрела на часы, висящие над ведущей из библиотеки дверью. Стрелки показывали четверть седьмого утра. Казнь Асоки запланирована на послезавтра. Лазутчик поднесла руку с прикреплённым на ней комлинком ко рту и, нажав на кнопку записи, отправила всем участникам «заговора» сообщение с данными, где и когда должен появиться каждый из них — действия они уже распределили.

И к завтрашнему утру невиновная ученица джедаев должна быть на свободе.

* * *

Шаги Стража за дверью, раздававшиеся лишь в момент смены караула, снова затихли. Когда её арестовали в первый раз, ей было как никогда одиноко, но она знала, что Учитель придёт за ней, ведь он никогда бы её не бросил. Это знание подверглось сомнению, когда за ней по пятам гнался её же легион. Когда её схватили во второй раз, поймав на нижних уровнях, она надеялась, что он поможет ей — он же никогда её не бросал.

И эта надежда разбилась вдребезги вместе со звуком оторванной падаванской цепочки и безжалостным приговором Совета, до сих пор звучащим в её голове голосом Ки-Ади-Мунди.

Теперь же, оказавшись уже в другой камере, Асока ничего не знала и ни на что не надеялась. Она ждала, но не своего Учителя. Она дожидалась трибунала, сидя на полу и глядя в одну точку. В камере было подобие койки, но, если бы тогрута сидела на ней, перед её взглядом все время стояла бы дверь. Дверь, являвшаяся полным дубликатом любой двери в месте, которое она раньше считала своим домом и в котором больше не было ничего родного.

Асока всегда была верна ценностям Ордена и полностью их разделяла. Она любила ремесло джедая и с детства только им и грезила, пытаясь стать рыцарем, чему всегда мешал её буйный нрав. Однако за всепоглощающим восхищением в глазах юных адептов Ордена не было видно ни коррупции, о которой до Мандалора девочка имела только теоретические познания, ни проблем рабства и голода на многих планетах, которые Республика просто игнорировала, ни этой грязной игры в политику. Игры, которая сопровождалась монотонным голосом Таркина, бьющего по защите девочки, представленной адвокатом, которому эта защита и самому была не слишком интересна. Игры, которая включала в себя молчание со стороны сенаторов и джедаев, многим из которых Асока когда-то спасла жизни, и противный писк дронов, летающих вокруг неё и транслирующих каждое ее движение на десятках, если не сотнях сайтов.

С Тано окончательно слетели розовые очки, но это не произошло внезапно. Медленно, на протяжении всей войны тогрута видела, как ржавчина поселилась в механизмах Республики, разъедая их изнутри, и этой ржавчиной являлись отнюдь не сепаратисты. Она и раньше знала, что политика — это бои без правил, где каждый пытается утопить другого, возвысившись над остальными. Асока даже с небольшим высокомерием втайне считала себя проницательной, раз она догадалась, что Республика медленно погружается в пучину.

И почему-то совершенно забыла, кому подчиняется Орден джедаев.

Конечно, она всё ещё помнила хищную улыбку канцлера Палпатина, зачитывающего её смертный приговор. Она помнила холодный, размеренный голос адмирала на обвиняющей стороне и скучающий незаинтересованный тон её адвоката.

Но чего она никогда не сможет забыть, так это холодных и незаинтересованных голосов магистров-джедаев, тех, кого она почитала с раннего детства, и тех, кто так просто от неё отвернулся.

«Рад видеть тебя целой и невредимой, юная ´Сока».

Магистр Пло Кун был тем, кто привёл её в Храм, и долгие годы являлся самым близким ей существом. Он спас её от самозванца, который прикинулся джедаем, чтобы похитить девочку. Он лично учил маленькую тогруту многому из того, что она знала по сей день, и он был самым первым тёплым воспоминанием, всплывавшим в голове Асоки, так как своих родителей она не помнила.

Теперь это воспоминание треснуло, как простреленное пулей стекло, постоянно перебиваясь словами Пло Куна, сказанными перед её исключением из Ордена.

«Рад видеть… вас видели с Вентресс… тебя невредимой… падаван».

Асока до боли закусила губу и подтянула колени к подбородку, обхватив их руками. Закрыв глаза, она опустила голову и уткнулась ей в ноги, пытаясь отгородиться от воспоминаний. Но после того, как она вспомнила о магистре Пло, остальные отрывки прошлого накинулись на неё и захлестнули с головой.

«Всё будет в порядке, если держаться вместе».

Магистр Оби-Ван Кеноби, вечно прячущий улыбку в густой рыжеватой бороде, всегда нравился тогруте. Он частенько читал ей лекции о том, как надо и как не надо себя вести, почему привязанности — это плохо и почему бросаться на врага лицом к лицу с боевым кличем — не лучшая идея. Нотации так и сыпались у него изо рта, пока на губах вечно гуляла плохо скрытая мягкая улыбка.

Асока без пререканий слушала бы лекции Кеноби часами, если бы это дало возможность не помнить его молчание все эти дни.

«Всё… в порядке… если… вместе».

Но теперь она была одна.

Тогрута сцепила руки в замок за головой и стала биться затылком об стену, чувствуя оставленные ей ссадины на спинном лекку, чувствуя на языке металлический привкус крови из прокушенной губы, но не боль. Вызвав это воспоминание, она вспомнила и третьего его участника.

«Оби-Ван не взял бы тебя в ученики…»

Бывший падаван вскочила на ноги и, взвыв от боли, не имевшей отношения к ранам, со всей силы ударила стену из дюрастали кулаком. На поверхности остались кровавые следы, как и на костяшках пальцев. Но выглядевшую обезумевшей Тано это не волновало.

«… а я, пожалуй, попробую».

Удар. Кровь потекла по стене тоненькими струйками. Удар. Остекленевшие глаза ничего не выражали. Удар. Крик, который бросил бы любого в дрожь, раздался в одиночной камере. Удар.

Тишина…

А в это время за многие световые года от этого места один человек вскочил с кресла пилота, почувствовав, что одна из самых крепких нитей, связывавшая его с близкой ему девчонкой, как будто оборвалась, затерявшись в пучине чувств и эмоций.

Тогрута медленно отошла от стены и с шоком посмотрела на тыльные стороны ладоней, полностью испачканные кровью. Её губы мелко задрожали, но глаза были наполнены только страхом, не слезами. Тано отшатнулась от выхода из камеры и буквально рухнула на койку, закрыв окровавленными ладонями лицо. Она не знала, сколько времени просидела так, прежде чем раздался звук открытия двери.

Асока отняла ладони от лица и тут же закрылась одной из них от света: освещение за пределами камеры было куда сильнее, чем внутри. Прищурившись, тогрута смогла разглядеть на входе в помещение небольшой силуэт со смутно знакомыми чертами, а, проморгавшись, дрожащим голосом спросила:

— Талли?

Таллисибет, разумеется, полностью отдавала себе отчёт в том, что составленный ею план почти не имел шансов пройти без сучка и задоринки. Все пункты были расписаны на скорую руку, так как времени на раздумья не было, а все участники, помимо неё, являлись детьми, едва-едва достигшими десятилетнего возраста. В какой-то момент всё было просто обязано пойти наперекосяк, но у Лазутчика и не стояло цели составить идеальный план. Единственное, чего она пыталась добиться, — это побег Асоки, так как была уверена, что в конце концов джедаи не оставят её подругу одну. Единственное, чего она могла добиться, — выиграть время для тех, кто действительно имел возможность повлиять на исход событий.

Но тем не менее, Лазутчик даже подумать не могла, сколько деталей плана могли пойти не так.

Стоя за углом коридора, Таллисибет внимательно смотрела на стрелки наручных часов, стремительно приближающиеся к нужному положению. За пять секунд до восьми часов вечера падаван осторожно высунулась из-за угла и увидела на другом конце коридора мохнатую макушку Ганджи. Кивнув юному вуки и убедившись, что тот понял сигнал, она перевела взгляд на Стража, неподвижно стоящего сбоку от входа в камеру. Прищурившись, Лазутчик смогла разглядеть заткнутую за пояс Стража серую ключ-карту, отпиравшую дверь в камеру заключения Асоки. Таллисибет глубоко вздохнула, успокаивая быстро бьющееся сердце, и присела на корточки, стремясь стать более незаметной для рыцаря-джедая. Одной рукой опираясь на стену, девушка выдохнула и вытянула другую вперёд по направлению к Стражу, закрыв глаза и полностью сосредоточившись.

Падавана не смог отвлечь даже внезапный шум, раздавшийся со стороны жилых комнат и заставивший другого джедая схватиться за световой меч. Девушка только улыбнулась краешком губ, поняв, что юнлинги смогли отвлечь охранника, хотя звук от падения стеллажей был гораздо тише, чем она ожидала, — видимо, дети не смогли уронить все шкафы, стоящие за углом. Взяв оружие в руки, Страж развернулся на каблуках и побежал в сторону источника шума.

Таллисибет задержала дыхание, как перед прыжком в реку, и медленно погрузилась в Силу. Для неё та представляла из себя спокойную водную гладь, а попытки девочки взаимодействовать с ней становились лишь лёгкой рябью на ее зеркальной поверхности. Обычно у девочки с большим трудом получалось хотя бы поднять стакан в воздух — он либо падал и разбивался об пол, либо лопался, если она слишком сильно его сжимала. Сейчас задача стояла попроще — всё же ключ-карту сломать гораздо сложнее, чем стакан, но падаван была сильно ограничена во времени. Сжав губы в тонкую линию, она представила Силу как продолжение своей руки, протянутой к поясу Стража, и дёрнула карту на себя. Ключ от камеры, до того неподвижно лежащий в кармане, потянулся к девушке, высунувшись за края одежды, но всё же остался за ремнём владельца.

Возможно, тот не обратил бы на это внимание, если бы в этот момент из камеры заключения Асоки не раздались глухие звуки ударов. Страж остановился, резко развернувшись в сторону охраняемого им помещения, и внимательно посмотрел на дверь. Таллисибет резко отшатнулась от угла и прислонилась спиной к стене, шумно хватая ртом воздух. Если прямо сейчас камера не окажется вне зоны видимости охранника, весь план будет зарублен на корню, а подруга девушки погибнет, не успев доказать свою невиновность. Заслышав шаги джедая, явно направляющегося обратно к своему месту, падаван понурила голову, мысленно извиняясь перед тогрутой за весь Орден.

Девушка с сожалением посмотрела за угол на Стража, подносящего ключ-карту к датчику открытия двери, чтобы проверить, что происходит внутри. Скоро на шум прибегут уже другие члены Сил безопасности, и у этого охранника не будет нужды отходить от камеры ни на шаг. Таллисибет опустила взгляд в пол, закусив губу, и тут же едва не прокусила её до крови от неожиданности — внезапно с другого конца коридора раздался чудовищный грохот, на краткий миг заложивший уши. Падаван рефлекторно прижала руки к ушам, одновременно мысленно благодаря трудолюбие юнлингов, которые не остановились на достигнутом и всё же смогли свалить на пол оставшуюся мебель.

Рука джедая с зажатой в ней ключом остановилась в нескольких сантиметрах от датчика, а затем Страж небрежно заткнул карту за пояс и молнией метнулся в сторону жилых комнат, одновременно Силой притягивая меч к себе в ладонь. Девушка, поняв, что это её последний шанс получить ключ-карту, крепко зажмурилась и резко нырнула в омут Силы с головой. На зеркальной озёрной поверхности поднялся фонтан брызг, оставивших маленькие круги на воде. Падаван лишь медленно выдохнула в воду, взбаламутив её бурлящими пузырьками воздуха, и вытянула обе руки вперёд, пытаясь дотянуться до цели. Рябь, прошедшая по водной глади от всех её действий, заставила карту неохотно вылететь из кармана охранника и с тихим стуком упасть на пол, чего за поднявшимся шумом расслышать было невозможно.

Выждав около минуты, пока джедай пропадёт из поля зрения, Таллисибет вышла из-за угла и бесшумно пересекла коридор, присев на корточки рядом с ключ-картой. После того, как девушка легко подхватила её с пола и покрутила в руках, она, ухмыльнувшись, быстро вскочила на ноги и подлетела к двери камеры, ища глазами датчик открытия.

Внезапно из-за двери раздался глухой крик, постепенно переросший в настоящий звериный вой. Девушка остолбенела, замерев на месте с поднятой рукой. Она стояла без движения не больше тридцати секунд, но этого времени хватило, чтобы вдали зазвучали размеренные шаги Стража, возвращавшегося на свой пост. Падаван вышла из оцепенения и быстрым взмахом руки провела картой по датчику, влетая в приоткрывшуюся дверь.

В камере царил полумрак, но Таллисибет смогла заметить какое-то движение в нескольких шагах от себя. Внезапно раздался дрожащий голос, эхом отразившийся от стен почти пустой комнаты:

— Талли?

Лазутчик молнией метнулась к сидящей на койке подруге, наклонилась к ней, сжимая её странно тёплые ладони в своих, и попыталась вглядеться в опущенное вниз лицо.

— Асока, это я, мы пришли спасти тебя, пойдём, пойдём скорее… — торопливо зашептала девушка, постоянно оглядываясь на выход.

— Не надо.

Падаван, внимательно смотревшая на вход в камеру, вздрогнула и обернулась к собеседнице, поражённая тем, насколько холодно были сказаны эти слова, принадлежавшие самой весёлой и непоседливой девчонке из всех её знакомых. Та медленно высвободила свои ладони из хватки девушки и отвела руки джедая, прижав их к её груди.

— Не надо, — голос тогруты ломался почти на каждом слове, но она всё равно продолжала говорить будто механически, рвано дыша. — Не рискуй. Уходи.

После этого она продолжила сидеть без движения, и из-за того, что человеческие глаза адаптируются к темноте медленнее тогрутских, девушка не могла разглядеть глаза подруги и понять, что происходит и как ей поступить. Тем временем шаги Стража, пока что находящегося за углом, становились всё отчётливее, а времени оставалось всё меньше. Таллисибет стиснула зубы и резко дёрнула девушку на себя, заставив её, пошатнувшись, подняться на ноги.

* * *

Энакин со злостью ударил кулаком по голостолу, находившемуся в доме сенатора Р’шинноса Ш’нила, напугав молодого офицера связи, стоявшего неподалёку.

Скайуокер пытался достучаться до Оби-Вана уже полдня с небольшими перерывами, в сумме сделав около тридцати попыток. Его бывший учитель не спешил ему отвечать, хотя джедай точно помнил, что магистру не давали никаких заданий в последние дни, давая тому возможность передохнуть после миссии на Мандалоре. У Избранного медленно начинало формироваться ощущение, что знаменитый Переговорщик, который обычно держит руку на пульсе, что-то от него намеренно скрывает. Энакин тряхнул головой, прогоняя ненужные сейчас мысли, и с силой вдавил кнопку на панели управления, предпринимая ещё одну попытку связаться с Кеноби.

Неожиданный… перебой в его связи с Асокой произошёл, когда корабль, которым управлял Скайуокер, почти прибыл на Генассу. Поначалу он даже не понял, что случилось: внезапно крепкая сиявшая Светом нить между ним и его падаваном, почти незаметная в обычном состоянии, просто пропала, оставив лишь липкую и неприятную пустоту внутри джедая. Попробовав нащупать эту связь, столь священную для любого учителя и ученика, он обнаружил лишь почерневшие обрывки от каких-то эмоций: неверие, отчаяние, ярость.

И эти эмоции явно принадлежали не ему.

Услышав успевшую набить оскомину речь автоответчика, Скайуокер тихо зарычал и ещё одним ударом выключил голостол, оставив на нём едва заметную вмятину. Резко развернувшись на каблуках, он молча прошёл мимо удивленного сенатора и его прислуги к выходу из дома и, оказавшись на улице, мгновенно перешёл на бег, направляясь к своему кораблю, стоявшему неподалёку.

Тучи сгущались.

Примечания:

С одной стороны, все материалы Архивов представлены в виде электронных материалов без всяких физических носителей. С другой стороны, «Путь джедая» и «Книга ситхов» явно подразумеваются нормальными бумажными книгами, так что можно допустить, что какие-никакие обыкновенные стеллажи в Храме джедаев всё же существуют и уронить их возможно.

Шаги Стража раздавались всё ближе и ближе к камере, и момент, когда девушки могли выскользнуть из неё незамеченными, был благополучно упущен. Единственное, что Таллисибет успела сделать прежде, чем джедай зашёл внутрь — молнией метнуться к небольшой лестнице и, присев на корточки, затаиться за ступеньками. Асока осталась стоять, опустив голову вниз, а её руки свободно свисали вдоль тела, будто она не слышала этих шагов. Или будто они её не интересовали.

Как только Страж заметил открытую дверь в камеру заключения, он ускорился и одним прыжком перелетел все ступени лестницы в попытке быстрее добраться до тогруты, всё ещё стоящей неподвижно и даже не поднявшей голову в ответ на топот ног джедая.

И в этом заключалась его единственная ошибка.

Таллисибет резко выскочила из-за угла, выпрямившись спиной к охраннику, уже протянувшим одну руку к Тано. Лазутчик перехватила его за руку, сжав выше локтя. Другую ладонь провела под ней и попыталась обхватить его за плечо. Когда пальцы накрепко вцепились в ткань робы, падаван резко подалась вперёд, согнувшись пополам. Страж и так не имел устойчивой опоры из-за ускорения, полученного при прыжке: его тело в долю секунды пролетело над соперницей и с громким отзвуком упало на пол. Приходил он в себя какие-то мгновения, но этого уже было достаточно. Таллисибет обхватила его одной рукой за шею и, упершись другой ладонью в затылок, с силой надавила. Через некоторое время джедай обмяк, обезвреженный её любимым удушающим захватом.

— Асока, — Падаван, тяжело дыша, рывком схватила подругу за руки, — я могу только представлять, что ты чувствуешь, но сейчас нам надо уходить, пока не поздно.

Таллисибет попыталась силой потащить её за собой, но та стояла как вкопанная, не обращая внимания на падавана.

— Асока! — Лазутчик поняла, что никакими сожалениями и мягкостью подругу из камеры не вытащить, и не на шутку разозлилась. Не на тогруту, злиться на неё было просто бессмысленно. На магистров, которые выкинули Асоку, как прокажённую. На канцлера, который равнодушно вынес ей приговор. На всех, кто сделал с её шаловливой и дерзкой подругой такое. Таллисибет отпустила руку заключённой и повернулась к ней, сжав губы в тонкую полоску. Подавшись вперёд, она отчаянно схватила тогруту за плечи и попыталась посмотреть ей в опущенные к полу глаза. — Да, тебя предал Совет джедаев, я этого даже не отрицаю. Но магистры не составляют большинство от членов Ордена! Большинство джедаев похожи не на них — на меня, на тебя, на тех юнлингов, которые пытаются тебе помочь. Ты можешь разочароваться в Ордене джедаев как в системе, но у самих джедаев, у нас, есть надежда! Так сохрани эту надежду! Докажи Ордену, что она есть и будет всегда! Докажи хотя бы мне, что ещё остались настоящие джедаи! Не хочешь помогать себе — помоги мне!

Асока медленно подняла голову, наконец сфокусировав взгляд на обеспокоенной подруге. Через несколько секунд лицо тогруты приобрело более-менее осмысленное выражение, а взгляд быстро забегал по помещению, будто заключённая только что очутилась в своей камере. На миг он остановился на теле Стража, распластавшемся на полу, и тогда по телу бывшего джедая словно прошёл электрический разряд. Глаза Тано испуганно расширились, а рот от удивления приоткрылся, после чего от стен комнаты эхом отдалось лишь одно слово, сказанное с небольшой хрипотцой из-за долгого молчания:

— Веди.

* * *

У Таллисибет не было ни единой идеи, кто придумал делать вентиляцию такой просторной, что в некоторых её участках можно было даже встать на корточки, но сейчас она могла только поблагодарить этого сумасшедшего.

Лазутчик оглянулась назад, чтобы проверить, не отстала ли подруга. Та следовала за ней по пятам, не отставая ни на метр. После её пламенной речи Асока, кажется, смогла остудить голову и заставить себя сосредоточиться на побеге, но безразличное выражение на её лице никуда не делось. Падаван тряхнула копной рыжих волос, сдувая выбившиеся из хвоста пряди с глаз, взглянула на датапад, отображавший план вентиляционной системы, и поползла дальше.

На этот раз им впервые за всё время побега повезло: на их пути в вентиляции действительно не попалось ни одного датчика движения, лишь одна решетка, болты на которой Таллисибет легко открутила заранее припасённой отверткой. Подумав про себя, что хоть какая-то часть её плана сумела воплотиться в жизнь без изменений, она тихо фыркнула и бросила очередной взгляд на экран, пытаясь понять, в какой точке маршрута они сейчас находятся — никакого навигатора, разумеется, не было.

Несколько минут и ещё пару поворотов спустя падаван протянула руку к нужной решётке и, просунув несколько пальцев в прорезь на ней, быстро пошевелила ими, будто что-то перебирая. Тут же в паре метров от неё промелькнули две пары детских ног, принадлежавшие Ганоди и Петро, а их удаляющийся топот сообщил об отсутствии каких-либо джедаев в коридоре. Девушка высунула пальцы из прорези и потянулась в боковой карман за отвёрткой.

Ловко выкрутив все болты, Таллисибет отодвинула решётку, аккуратно положив её на пол без лишнего шума, и медленно выползла из вентиляции. Наконец выпрямившись в полный рост, падаван попрыгала на месте, разминая затёкшие суставы, и оглянулась на Асоку, уже выползшую из шахт вслед за ней.

Подтащив подругу за собой к окну, Лазутчик с облегчением выдохнула: они уже дошли до последнего шага плана. Встав коленями на подоконник, Таллисибет взялась за ручки и распахнула створки, позволяя пронизывающему до костей ветру ворваться в помещение.

Асока неуверенно посмотрела вниз, туда, где под Храмом раскинулись многоэтажные небоскрёбы и силовые линии, туда, где кишели обычные разумные, занятые своей обычной, повседневной жизнью.

— Осталось только спрыгнуть вниз, и ты свободна, — тогрута обернулась к подруге, нервно накручивающей рыжие волосы на палец.

Тано снова с опаской бросила взгляд вниз. Таллисибет явно подразумевала, что ей нужно замедлить падение при помощи Силы, так как стены Храма были почти что идеально гладкими, и спуститься по ним на землю не представлялось возможным. Обычно прыжки с таких высот не являлись для Асоки проблемой: пятьсот первому часто приходилось десантироваться, не долетев до поверхности планеты, а джедаи, как правило, предпочитали экономить джетпаки. Но теперь всё было немного по-другому.

Тогрута сделала один неуверенный шаг вперёд, оказавшись на самом краю карниза, и слегка наклонилась вниз. Мерцающие огни ночного города и разномастные спидеры, снующие во всех возможных направлениях, не давали сосредоточиться, так что Тано закрыла глаза.

Тогруты всегда были очень социальными существами и всегда ими будут: в их генетическом коде в ходе эволюции крепко отпечаталось одно: «Если ты не со всеми — ты мертвец». Асока всегда считала себя слишком отличающейся от своих сородичей благодаря бремени джедая. Но теперь она отлично понимала, что ей на самом деле говорили на скучных уроках для юнлингов о культуре других рас. Стремление быть среди себе подобных было буквально выше неё, но, когда такие, как она, бросили её, тогруте самой собой был вынесен приговор, ведь, в понимании её расы, существовала лишь одна причина подобному.

Если такие, как ты, выкинули тебя, значит, ты больше не такая, как они.

Асока оторвала одну ногу от подоконника и зависла на самом краю, раскинув руки в стороны и уже в этот момент прекрасно осознавая, что у неё ничего не получится. Она отчаянно потянулась к родной, тёплой Силе, но на пути встретила стену, пресекающую на корню все её попытки. Сила, раньше тёкшая по её венам вместо крови и являвшаяся её воздухом, теперь стала тёмной и страшной субстанцией, отравлявшей кровь и обхватывавшей её за шею, не давая сделать ни одного вздоха. Сила, ранее приносившая ей покой, теперь повергала её в животный ужас.

Асока накрыла и так закрытые глаза ладонями, начавшими по непонятной причине истекать кровью с новой силой, и быстро отшатнулась назад, упав с подоконника спиной на пол. Таллисибет, до того внимательно смотревшая по сторонам, вздрогнула от неожиданности и резко развернулась к подруге. Та уже забилась под подоконник, свернувшись в клубок, и закрыла лицо руками. Лазутчик молнией подлетела к тогруте и присела на корточки. Положив руку ей на плечо, она рефлекторно её отдернула — Тано тряслась всем телом, и было непонятно, что могло её так напугать.

— Асока? — подруга молча уткнула лицо в колени, которые по-прежнему била мелкая дрожь. — Асока, что случилось?

— Я… Сила… Я не могу… Не могу! — сквозь рваные вздохи и всхлипы были слышны лишь некоторые слова, но Таллисибет хватило и их. Она аккуратно подхватила тогруту за подмышки и рывком поставила на ноги, помогая той удержать равновесие. Лазутчик легонько толкнула подругу, заставляя её сесть на подоконник, с которого она незадолго до этого упала, и сорвала с себя джедайскую робу, оставшись в легкой тунике.

— Надевай, — падаван протянула своё одеяние тогруте. Пока та натягивала на себя нетипичную для неё одежду, Таллисибет заметила кровь на оранжевой коже, пачкающую робу, и в голову ей пришла безумная в своей… своеобразности идея.

— Асока, — Лазутчик запнулась, смотря в немного распухшие глаза подруги, но, тряхнув волосами, решительно продолжила. — Завернись в робу так, чтобы нельзя было увидеть ни твоих монтрал, ни лекку, и жди меня здесь. Никуда не уходи, пока не дождёшься меня, поняла?

Тогрута ещё раз всхлипнула, но, придя в себя, слабо кивнула и завернулась в мешковатую одежду с головой. Обычно джедаев, сидящих вечером на подоконниках, не трогали, считая, что они слишком погрузились в медитацию, а на какое-то более надежное укрытие сейчас времени не было. Таллисибет, развернувшись на каблуках, молнией метнулась в сторону жилых комнат, надеясь, что удача повернётся к ней лицом.

Примечания:

Наконец-то закончилась сессия и можно спокойно выдохнуть, а значит, я буду активно пытаться выкладывать проду как можно чаще, но, скорее всего, получится как всегда.

Таллисибет неслась по коридорам, чудом вписываясь во все повороты и на ходу вспоминая план Храма. Благодаря тому, что ей посчастливилось провести немало времени, гипнотизируя взглядом различные чертежи здания с самых разных ракурсов, она уже могла прикинуть и расстояние, которое предстояло преодолеть, и что могло этому помешать.

А главное, что могло этому помочь.

Центр заключения сам по себе находился достаточно близко к заднему входу, а при условии, что ещё какой-то участок пути они проползли по вентиляции, сейчас от выхода Таллисибет с Асокой отделяло лишь одно помещение.

Зал тысячи фонтанов.

Падаван закусила нижнюю губу и прибавила ходу. Несмотря на то, что вечер постепенно уступал своё место ночи, и наручные часы Таллисибет показывали уже полдесятого вечера, Зал тысячи фонтанов был наполнен разными джедаями независимо от времени суток. Некоторые приходили туда, чтобы помедитировать, другие — чтобы попрактиковаться в навыках фехтования, и совсем немногие — поговорить. Лазутчик и сама несколько раз бывала в этом зале ночью, оттачивая боевые приёмы, и не понаслышке знала, что с приходом ночи джедаев в помещении не становилось меньше. А значит, нужно как-то пройти незамеченными через толпу одарённых, способных почувствовать обман, если она начнёт что-то им объяснять.

С другой стороны, Зал тысячи фонтанов представлял собой едва ли не лабиринт — огромное количество разных дорожек, незаметных тропинок и срезок, протоптанных шаловливыми юнлингами, значительно увеличивало шансы пройти без шума, но вероятность встретить кого-либо сидящим на скамейке и медитирующим всё равно была слишком высока, чтобы ею пренебрегать.

За размышлениями Таллисибет сама не заметила, как пробежала весь коридор Центра заключения, неосознанно бросив взгляд на дверь камеры, где всё ещё лежал бесчувственный Страж, и влетела на территорию жилых комнат. Лазутчик опёрлась руками на колени, пытаясь восстановить дыхание, пока её глаза бегали по сквозному коридору между комнатами в надежде отыскать хоть кого-то из знакомых падавану джедаев. К её счастью, один такой нашёлся.

— Рыцарь Оффи! — бросилась Таллисибет к мириаланке, медленно шедшей чуть дальше по коридору. Услышав вскрик падавана, Баррисс повернула голову и, посмотрев в её сторону, несильно прищурилась, очевидно, пытаясь вспомнить имя давней знакомой.

— Падаван Энвандунг-Эстерхази? — джедай наконец нащупала в своей памяти достаточно длинное имя, поворачиваясь к подбежавшей к ней Таллисибет полностью, и окинула взглядом неподобающее ей одеяние. — Что-то случилось?

Лазутчик стушевалась, опустив голову к полу и обдумывая каждое слово, которое она собиралась сказать.

С одной стороны, Баррисс Оффи уже давно являлась довольно близкой подругой Асоки, и, если кому-то и можно было сейчас довериться, то только ей. В одном из своих писем, где тогрута частенько делилась с Таллисибет полученным за время войны опытом, она упоминала вторую битву при Джеонозисе и спокойного, рассудительного падавана Луминары Ундули.

С другой же стороны, в этом и заключалась проблема.

Судя по всё тому же рассказу Асоки, Баррисс неукоснительно следовала всем правилам и требованиям джедаев, не отступая от них ни на шаг — да и немногочисленные воспоминания самой Таллисибет, связанные с мириаланкой, только подтверждали слова тогруты. Сейчас любое подозрение, которое падёт на Лазутчика, любое сказанное ей невпопад слово может привести не только к казни Асоки, но и к крайне неблагоприятным последствиям для неё самой и всех юнлингов, помогавших ей. Падаван закусила кончик языка, по-прежнему смотря в пол. Возможно, если бы она рисковала только собой, она бы доверилась Оффи, но сейчас на кону стояло слишком многое.

Рыцарь-джедай же восприняла замешательство собеседницы по-своему.

— Могу ли я чем-то помочь? — тихо спросила женщина и наклонилась к падавану, сцепив руки в замок перед собой. Та же, в свою очередь, нервно теребя край туники, прошептала:

— У вас, случайно, не найдётся… носилок? — брови мириаланки удивлённо приподнялись, а сама она медленно выпрямилась. — Вы же связаны с Медицинским корпусом?

— Можно и так сказать, — губы Баррисс изогнулись в лёгкой улыбке, незаметной под тенью капюшона, покрывавшего её голову. — Но зачем могут понадобиться носилки здесь, в Храме? Я могу проводить вас до Залов исцеления, отсюда до них не так и далеко.

— Нет, — падаван опустила голову ещё ниже, крепко сжав зубы.

Похоже, что все способы убедить Оффи исчерпали себя ещё до того, как пошли в ход. На ум Таллисибет приходило только одно возможное решение проблемы, и уж при нём проблемы будут у всех. Но, по крайней мере, у Асоки появятся шансы остаться в живых. зажмурилась и подняла голову.

— Асока Тано попыталась сбежать и была убита Стражем! — отчаянно выпалила она на одном дыхании, пытаясь сыграть как можно убедительнее.

Баррисс замерла, но вовсе не с тем выражением на лице, которое падаван ожидала увидеть. Она была удивлена, но не шокирована, не поражена, не огорчена, не раздавлена… Она была удивлена. Ни одна другая эмоция не читалась по её лицу в первые мгновения после «откровения» Таллисибет. Сразу после этого мириаланка опустила голову вниз, закрывая лицо капюшоном.

— Вот оно как… — прошептала джедай. Лазутчик в ответ нахмурилась, не понимая, почему смерть Асоки вызвала у её близкой подруги такую слабую реакцию. — И вам нужны носилки…

— …чтобы вынести её тело, — закончила падаван за рыцаря, продолжая вглядываться в лицо последней. Та лишь повернулась к ней спиной и прошла к одной из дверей, ведущих в жилые комнаты джедаев. Таллисибет так же молча проследовала за ней.

Открыв дверь в помещение, мириаланка подошла к небольшому комоду в дальнем углу, присела на корточки и, разблокировав замок на нижнем ящике, достала из него меленькую серую коробку и какой-то смутно знакомый падавану предмет. Выложив обе вещи на пол, Баррисс встала и отошла в сторону, дав Таллисибет пройти.

— Это репульсорная каталка, — пояснила женщина происхождение того самого предмета, поняв, что не очень опытная в этих делах собеседница не сумела его опознать. — Она не требует каких-либо физических усилий.

Лазутчик кивнула, взяв сложенную каталку под мышку, и перевела взгляд на вторую вещь в своём арсенале.

— А это?

— Моя личная аптечка, — рука падавана замерла в паре сантиметров от столь необходимого ей предмета, доставшегося ей благодаря чистому везению. — Я собирала её сама, поэтому её содержимое отличается от содержимого стандартных медпакетов. Но, я думаю, там есть всё необходимое, чтобы оказать первую помощь раненым в этой схватке.

Лазутчик чуть было не переспросила мириаланку, что она имеет в виду, но вовремя спохватилась, вспомнив, что она ей сказала ранее, и лишь серьёзно кивнула, приподнимая крышку аптечки.

— Вам нужна моя помощь? — Баррисс всё ещё стояла рядом, и все действия Таллисибет были видны ей как на ладони. Ей было необходимо отвлечь старшую любым образом.

— Да, нужна, — до неё внезапно дошло, как она может убить двух зайцев одним выстрелом. Лазутчик развернулась на носках и умоляюще взглянула на Оффи, призывая на помощь все свои актёрские таланты. — Можете, пожалуйста, сопроводить меня, когда я буду нести тело? Я не хочу раз за разом отвечать на вопросы о… — падаван замолчала, продолжая измученно смотреть прямо в глаза женщины.

— Конечно, — кивнула мириаланка. — Мне стоит направиться к Центру заключения, верно?

— Нет-нет-нет, не надо, — замахала руками Таллисибет, почти физически ощущая, по какому хрупкому льду она ходит. — Вы ведь были близки с падаваном Тано, не хотелось бы, чтобы Вы запомнили её… такой.

Оффи смутилась, заметив странный акцент, поставленный падаваном на последнем слове. Замявшись на несколько секунд, она вздохнула и повернулась спиной к собеседнице.

— В таком случае, я подойду к камерам через полчаса, — Баррисс прошла мимо сидящей на коленях собеседницы и обернулась в самых дверях, будто желая что-то сказать. Лазутчик так же устремила взгляд на неё, но, по-видимому, передумав, мириаланка молча вышла из комнаты, оставив падавана одну.

Таллисибет начала быстро рыться в аптечке, надеясь найти только один лекарственный препарат, о котором она когда-то слышала краем уха и в целом не была полностью уверена, что такой существует.

Падаван просмотрела уже почти всё содержимое аптечки, а нужного ей лекарства всё не было. И лишь в самом дальнем уголке коробки за шприцем со странной зелёной жидкостью ей на глаза попался маленький пузырёк — судя по всему, он был почти забыт как самый бесполезный в лечении клонов, но для спасения Асоки он был жизненно необходим. Таллисибет быстрым движением схватила пузырёк и, за неимением карманов в тунике, обхватила его ладонью так, чтобы никто даже случайно не мог заметить названия. С громким хлопком закрыв аптечку, Лазутчик вскочила на ноги и вылетела из комнаты, направляясь к маленькому коридору недалеко от Зала тысячи фонтанов.

* * *

Асока лишь сжалась в комочек, заслышав очередные шаги. До этого несколько джедаев уже прошли мимо неё, и лишь один из них заинтересовался подростком, сидящим на подоконнике. Впрочем, после того как этот некто спросил её, что она тут делает, и не получил в ответ ни слова, любопытный джедай, видимо, решил не трогать погружённого в себя человека и просто прошёл мимо.

Топот раздавался всё громче, и стало ясно, что, кем бы этот человек на другом конце коридора ни был, он бежал, и бежал по направлению к ней. Тогрута ещё сильнее завернулась в плотную ткань робы, пытаясь спрятаться от шагов, стучащих по плитам Храма похоронным маршем.

Асока вздрогнула и тут же зажала себе рот рукой, чтобы крик, вырвавшийся из неё, когда она почувствовала легкий стук кулаком на своём плече, был не так слышен.

— Тихо, Асока, это я, — услышав знакомый голос, Тано резким рывком сдернула с монтрал робу, громко вдохнув свежий воздух, почти переставший поступать через слишком плотную ткань около десяти минут назад. Открыв глаза и рефлекторно зажмурившись от коридорных ламп, тогрута проморгалась и увидела, как Таллисибет стоит на коленях на полу, что-то сосредоточенно на нём раскладывая.

— Талли? — удивлённо прошептала Асока, во все глаза глядя на манипуляции подруги, отмерявшей какую-то жидкость из маленького бутылька. — Что ты делаешь?

— Ложись, — ответила падаван не терпящим возражений тоном, махнув свободной рукой в сторону репульсорной каталки, висящей в нескольких сантиметрах над полом. Тогрута осторожно слезла с подоконника и села на дюрасталевую поверхность каталки, подтянув колени к лицу и продолжив наблюдать за действиями Лазутчика. Та же, отмерив нужное количество неизвестной жидкости, вскочила с корточек и подошла к Асоке.

— Выпей, — Таллисибет протянула подруге маленький измерительный стакан, на дне которого плескался невиданный ею до этого сиреневатый раствор. Асока приняла стакан из рук подруги и, почти донеся его до рта, на секунду замешкалась. Но, бросив ещё один взгляд на подругу, отчаянно пытавшуюся спасти ей жизнь, она быстро закинула в себя жидкость, неприятно обжегшую гортань. Тогрута закашлялась, свободной рукой утирая подступившие слёзы.

— Какая она на вкус? — торопливо спросила падаван, внимательно глядя на Тано.

— А сама-то как думаешь? — сквозь непрекращающийся кашель ответила Асока, стуча кулаком по груди.

Таллисибет с облегчением выдохнула. Единственное, что она знала об этом препарате, — вкус. Помимо, естественно, случаев применения.

Дераформин не просто так именовался «веществом живого трупа». В маленьких дозах он вызывал кратковременный обморок, но при определённой концентрации препарата его действие так сильно напоминало полную остановку всех функций организма, что отличить, ложная смерть или настоящая, без меддроида или специалиста было попросту невозможно. Способ был достаточно рискованный, кроме того, Таллисибет не была до конца уверена, что он может полностью скрыть Силу, но других она не знала. Разве что гибернационный транс, но ни тогруте, ни, тем более, ей самой он не был подвластен.

Тем временем Асока упала на спину, развалившись на каталке и слабо мотая головой, будто в полузабытьи. Падаван поправила руки и ноги подруги, которая уже не могла контролировать свои движения, чтобы они не вылезали за пределы дюрасталевого покрытия.

— Что происходит? — медленно, почти что по слогам спросила тогрута, еле ворочая языком.

— Всё хорошо, Асока, — успокаивающе прошептала Лазутчик, расправляя большой кусок белой ткани, и встала над подругой. — Сейчас ты заснёшь, а когда проснёшься, — с характерным хлопком ткань взвилась над тогрутой, после плавно опускаясь и полностью покрывая её собой, — этот кошмар уже будет позади.

Тано, закрыла глаза, чувствуя, как она проваливается в тёплую, убаюкивающую её темноту, пока Таллисибет продавливала ткань в районе её ладоней, заставляя отдельные её куски алеть от впитавшейся в них крови. Но Асока этого уже не ощущала. Она осознавала лишь то, что она спит. Спит тем сном, о котором обычно говорят шёпотом и со скорбью качают головами. Спит вечным сном.

И даже от него она сможет проснуться.

— Всё будет хорошо.

Примечания:

В 15 серии 4 сезона «Войн клонов» после ложного убийства Оби-Вана тот упоминает, что все признаки жизни скрыла некая «пилюля», которая, судя по всему, смогла подавить даже Силу. Перешерстив весь Интернет, я смогла найти лишь одно средство, которое согласно описанию может дать подобный эффект — дераформин.

Оби-Ван сидел на скамейке и дышал. Обычно таким образом он пытался успокоить роющиеся в голове мысли, сосредоточиться на чём-то одном или полностью погрузиться в раздумья, плывя по течению мыслей. Но не сейчас.

Сейчас он пытался не думать.

Не думать о том, как он, казалось, впервые за всю войну вытаскивал из рукава комлинк, звеневший от вызовов одного-единственного пользователя. Не думать о магистре Йоде, хмуро качавшем головой и говорившем ему очередную мудрость, призывая не вмешиваться.

Не думать о девочке, которая в полном одиночестве сидела в своём доме и ждала смерти от рук своих собратьев.

Оби-Ван сидел на скамейке с закрытыми глазами и не думал. Он лишь слушал, что происходит вокруг. Слушал тихое журчание фонтанов, успокаивающих своей мелодичностью. Слушал, как шёпотом разговаривают джедаи, сидя на других скамьях или стоя на тропинках. Слушал тоненькие голоски юнлингов, горячо спорящих между собой о чём-то детском. Слушал равномерное гудение световых мечей где-то позади себя и характерный звук, раздававшийся при соприкосновении лезвий.

Кеноби открыл глаза только в тот момент, когда понял, что все эти звуки, кроме журчания воды, независящего от внешнего мира, резко затихли.

* * *

Первый вдох получился коротким. Рваным. Неестественным. Таллисибет стиснула зубы и сделала ещё шаг вперёд. Голова, казалось, раскалывалась на части от количества взглядов, которые падаван ощущала на себе. Эти взгляды оценивали её, то, как она движется, малейшие изменения на её лице и в её дыхании.

Она двигалась автоматически, будто на автопилоте огибая все скамьи и проходя по извилистым тропинкам. Единственное, что она делала сознательно, — крепко сжимала рукой край репульсорной каталки. Её лицо не выражало ни одной эмоции, став каменным. А вот дыхание приходилось контролировать раз за разом.

Сердце забилось ещё быстрее, едва не выскакивая из груди. Падаван тихо сглотнула и протолкнула в себя второй вдох, получившийся не таким рваным, как предыдущий. Таллисибет выдохнула, подавив невыносимо сильное желание закрыться от этих взглядов хоть чем-то. Пальцы, сжимавшие край носилок, уже побелели от напряжения, но девушка не обращала на это внимания, пытаясь только дышать. С шестым вдохом пришло относительное спокойствие. С тринадцатым вдохом ушёл на задний план еле слышный шёпот Баррисс, говорившей одни и те же слова очередному джедаю, шокировано смотрящему на окровавленную ткань и очертания неподвижного тела под ней. А когда падаван уже сбилась со счёта и просто дышала, чудом не срываясь на хрипы, откуда-то сбоку раздался осипший голос:

— Что здесь происходит?

Краем глаза Лазутчик увидела спросившего, и вид вскочившего на ноги магистра, которому Асока приходилась грандпадаваном, заставил её запнуться на ровном месте. Споткнувшись, она в попытке восстановить равновесие случайно толкнула парящую рядом каталку. А от толчка из носилок выпала и безжизненно повисла рука тогруты, покрытая засохшей кровью.

Магистр Кеноби, до того быстрым шагом направлявшийся к падавану, резко застыл на месте. Мгновенно побледневшее лицо стало будто каменным, а взгляд метался между тканью, очерчивающей тело, и рукой, неподвижно свисающей над землей. Мужчина отшатнулся от шокировавшего его зрелища и, сделав несколько неуверенных шагов назад, буквально рухнул на скамью, с которой недавно встал, закрыв лицо ладонями.

Таллисибет задышала слишком часто. Заметно. Если продолжит так дышать, все увидят и все поймут. Она задушила в себе порыв убежать как можно быстрее и как можно дальше, только бы не быть здесь и сейчас, и слегка подтолкнула каталку, заставляя ту лететь вперёд совсем немного быстрее. Баррисс, прошла за ней, проигнорировав продолжавшего сидеть без движения магистра Кеноби, — по мужчине и так было видно, что он всё понял. Падаван крепко, почти до боли зажмурила глаза, не прекращая идти с прежней скоростью. До двери заднего выхода оставалось всего лишь несколько недоумённых джедаев.

* * *

Глаза резко заслезились от порывов ветра, гулявшего по внешнему периметру Храма. Лазутчик вздохнула полной грудью, облизнув пересохшие от волнения губы, и развернулась к мириаланке, стоявшей неподалёку и не отрывавшей взгляда от носилок. Таллисибет устало протёрла глаза, даже не веря, что скоро всё наконец закончится. Подойдя к невольной сообщнице, падаван тихо кашлянула, обратив на себя её внимание.

— Большое спасибо Вам за помощь, — Таллисибет в знак уважения склонила голову перед джедаем, моля Силу, чтобы та хоть раз за весь этот бесконечный вечер подсобила им и Оффи ушла без лишних вопросов с её стороны. — Дальше мы справимся сами.

Мириаланка некоторое время потерянно смотрела в глаза падавану, будто не понимая, что она говорит, а потом резко дёрнулась и, быстро кивнув, влетела обратно в Храм без единого слова. Падаван села на ближайшие ящики и, откинув голову назад, устало закрыла глаза. Под закрытыми веками она стала перебирать в памяти все события, произошедшие за последние несколько часов.

Она подговорила нескольких юнлингов на незаконное и опасное мероприятие. Украла ключ-карту от охраняемой камеры заключения. Вырубила Стража, едва не придушив его. Устроила побег опасной преступнице и предательнице, публично осуждённой Высшим судом Республики. Обманула заслуженного рыцаря-джедая, а вместе с ним — всех находящихся в Зале тысячи фонтанов.

Когда в голове возникло расплывчатое воспоминание вскрика магистра Кеноби и животного ужаса, возникшего при нём, Таллисибет неожиданно для себя обнаружила, что плачет. Из её глаз текли всё новые и новые слёзы: она наконец осознала, что она сделала. Весь адреналин, что был в её крови всё это время, ушёл, и пришла холодная ясность. Падаван подняла голову и прижала ладони к глазам, сотрясаясь от беззвучных рыданий.

Она подставила под удар не только себя, решив, что она лучше Совета знает, как надо поступить. Она подставила десятилетних детей, только-только собравших свой световой меч. Она подставила даже тихую и правильную Баррисс Оффи, сделав ту невольной участницей преступления. Таллисибет рвано вдохнула разряженный воздух, размазывая горячие слёзы по щекам.

Что будет с её жизнью теперь, непонятно. Она была уверена, что Асоку скоро признают невиновной, но, что будет с самой Таллисибет до этого момента, оставалось загадкой. Сейчас она уже не была спокойной и рассудительной. Сейчас она была маленьким испуганным ребёнком, которому просто было страшно.

Лазутчик оторвала руки от лица и тихо всхлипнула. По щекам уже почти перестали течь слёзы, но глаза заметно покраснели и опухли. Падаван накинула на голову капюшон робы, взятой с подоконника и всё ещё испачканной кровью, и оглянулась на репульсорную каталку, парившую в нескольких сантиметрах над землёй. Подойдя к носилкам, Таллисибет присела на корточки и провела рукой по пульту управления, деактивируя репульсоры. Каталка опустилась на пол, скрывшись за ящиками, на которых до этого сидела сама падаван.

Тяжело вздохнув, она встала в полный рост. Маскировка так себе, но какое-то время должна продержаться — а Таллисибет очень надеялась, что тогрута очнётся от дераформина хотя бы к вечеру: всё-таки медициной падаван не увлекалась и приемлемую дозу препарата представляла себе очень приблизительно. Подойдя к двери и бросив ещё один взгляд в сторону ящиков, скрывавших носилки, Лазутчик убедилась, что прямо со входа их заметить нельзя, и, поглубже натянув капюшон, вошла внутрь Храма.

* * *

Тренировочный дроид всего за три часа крайне активного использования уже мог с чистой совестью отправляться на покой, а мужчине всё было мало. Стойка, активация меча — лезвие с гулом рассекло воздух, отбивая снаряд, выпущенный дистанционно управляемым дроидом.

Энакин был готов рвать и метать.

Ни один из сотен сигналов Кеноби, естественно, так и не принял.

Поворот, блок.

Все сообщения, которые Избранный посылал бывшему учителю, и все голограммы, заполненные самыми замысловатыми ругательствами, принесёнными прямиком с Татуина, остались без ответа.

Прыжок, уворот.

Мало того — когда Скайуокер, уйдя в гиперпространство, попытался связаться хоть с кем-то из джедаев, он обнаружил, что модуль связи на корабле отсутствовал, хотя джедай точно помнил, что на этой модели звездолёта он встроен по умолчанию.

Случайный ожог, деактивированный и выпавший из руки меч.

А его личный комлинк уже держался на последнем издыхании — то ли от бесчисленного количества попыток хоть как-то связаться с ученицей, то ли от стольких же швыряний в стену, когда эти самые попытки не увенчались успехом.

Еле сдерживаемый рык, притянутая Силой в ладонь рукоять меча, две половинки шарообразного дроида, искрясь, упали на пол.

Примечания:

Простите за задержку, глава, по плану, должна была выйти пораньше, но я случайно приболела и несколько дней лежала пластом и хлебала ведрами чай, закусывая Лизобактом и Спазмалгоном.

Ещё хотела сказать, что совсем скоро я уезжаю волонтёром на базу отдыха, и оттуда с поставками проды могут быть некоторые проблемы. Сеть нам клятвенно пообещали, но сколько у меня будет времени на написание новых глав, никто не знает, так что, скорее всего, выбор будет стоять между продой и сном. А что я выберу, зависит от вас(пожалуйста, если вы прочитали и вам понравилось, черкните хотя бы пару слов в отзывах — мне будет очень приятно).

А, ещё моя бета мне сказала, что тут зачем-то очень нужно упомянуть, что она покрасила забор.

Даже ранним утром Корусант ослеплял своими огнями любого прохожего — столица Республики никогда не засыпала полностью. Таллисибет недовольно поморщилась, массируя пальцами виски. Голова, казалось, сейчас расколется на части от ноющей боли — всё-таки, падавану за ночь ни разу не удалось даже прилечь.

После того, как она оставила Асоку на площадке перед задним входом Храма, Лазутчик в своей комнате так и не появлялась. По первоначальному плану она должна была отдохнуть хотя бы пару часов, но разбираться с дверью жилища Скайуокера пришлось дольше, чем думала падаван — кто же знал, что он даже на неё поставил какой-то мудрёный замок, который у Таллисибет взломать так и не вышло. К счастью, окна мужчина не укреплял.

Что казалось наиболее странным, так это то, что в своей квартире Скайуокер не появлялся, судя по всему, уже достаточно долгое время — в комнатах было невероятно душно, будто там давно не проветривали, а по полу уже катались клубы пыли.

Поудобнее закинув достаточно лёгкую сумку за плечо, падаван ловко перегнулась через ящики, стоявшие около двери заднего выхода, и, вслепую нащупав панель управления репульсорами каталки, активировала их. Носилки плавно поднялись в воздух, зависнув в полуметре над землёй. Поёжившись от вида окровавленной ткани — она была одной из малого количества джедаев, не привыкших к таким зрелищам, — Лазутчик положила руку на край испачканного кровью полога и резким движением сорвала его с Асоки.

Тогрута всё ещё не пришла в себя, но сейчас вокруг неё, по крайней мере, редкими всполохами мелькала Сила, и так ярко, что это могла почувствовать даже Таллисибет — пока они были в Зале тысячи фонтанов, падаван не могла уловить в Силе ни единого всплеска энергии от Асоки, так что сейчас девушка облегчённо выдохнула.

Лазутчик лёгким движением потянула каталку на себя, заставив её проплыть над ящиками, и, наклонившись к тогруте, щёлкнула пальцами перед её глазами. Ни одна мышца лица не дрогнула — Тано продолжила лежать неподвижно. Таллисибет нахмурилась и предприняла ещё несколько попыток разбудить подругу тем же способом. Когда и они не увенчались успехом, она, вздохнув, занесла руку и дала тогруте пощёчину.

Асока широко распахнула глаза. Дёрнувшись от боли в щеке, она рефлекторно попыталась отползти от подруги, запуталась в полах надетой не ней робы и с грохотом упала с носилок, шумно хватая ртом воздух. Лазутчик подскочила к Тано, но, увидев, что та постепенно приходит в себя, беззвучно присела рядом на корточки. Некоторое время обе сидели молча: Асока раз за разом проталкивала воздух в лёгкие, будто это было непростым испытанием, пока её подруга сидела рядом и ждала, когда тогрута успокоится. Наконец та смогла восстановить дыхание и, сглотнув, запрокинула голову, пытаясь сдержать кашель.

— Талли, — хрипло произнесла Тано, неотрывно глядя собеседнице прямо в глаза, — спасибо тебе.

— Обращайся, — отведя взгляд, передернула плечами Таллисибет. Возможно, сейчас Асоке её поступок казался подвигом, но, по мнению Таллисибет, она лишь сделала то, что должна была. Избегая неловкой паузы, она встала в полный рост и подала руку тогруте, помогая той подняться на ноги. — Ну, ты представляешь, как будешь скрываться первое время?

— Видимо, подамся на нижние уровни, там же высокая преступность, — услышав на последних словах всепоглощающий яд в голосе подруги, Лазутчик прикусила язык, прекрасно понимая, что направлен он вовсе не на неё. — Меня не найдут.

— Нет, Асока, как раз туда тебе соваться категорически нельзя, — Таллисибет говорила чётко, ясно и по делу, правда, смотря только себе под ноги. — За твою голову, если ты не забыла, назначена награда. Наёмники, такие, как Вентресс, схватят тебя в два счёта. Тебе нужно держаться на стыке, не на нижних уровнях и не на верхних — постоянно находись в движении. Не оставайся на одном месте дольше чем на день-два: это, скорее всего, ничем хорошим не кончится.

— Талли, — пока Лазутчик, нахмурившись, пыталась выудить из памяти ещё хотя бы крупицу полезной информации, Тано неуверенно подняла руку, будто на уроках юнлингов, во время которых она имела привычку выкрикивать ответы, несмотря на многочисленные выговоры мастеров. — Кто-то меня искал?

Падаван осеклась. Вопрос был странным и несколько неуместным — ответ на него казался слишком очевидным.

— Асока, мне жаль это говорить, но Совет просто отвернулся от тебя…

— Да, я знаю, — перебила тогрута подругу, слегка перекатываясь с пятки на носок и сцепив руки перед собой в замок, — но ты случайно не видела… Учителя? — заметив блеск в глазах Тано, Таллисибет стыдливо отвела взгляд в сторону. — Он не пытался помочь мне?

— Асока… — Лазутчик впервые не нашлась, что сказать. Ей была знакома боль от потери учителя, но не такой. Она даже не могла с уверенностью сказать, какая из этих потерь была хуже, и осознание этого давило камнем на грудь.

— Не надо, — едва слышно прошептала тогрута, криво улыбаясь. — Просто не надо.

Повисла тишина. Таллисибет не знала, как поддержать подругу, пока та смотрела себе под ноги.

— Спасибо, — Лазутчик даже вздрогнула от неожиданности. — Правда, спасибо. Без тебя я бы…

Асока обхватила себя руками за плечи, мелко дрожа. Лазутчик сжала губы в тонкую полоску и отвернулась — смотреть на когда-то жизнерадостную и весёлую подругу было просто больно.

— Асока, я лишь сделала то, что должна была, — даже ранним утром Корусант ослеплял своими огнями любого прохожего. — То, что правильно, — столица Республики никогда не засыпала полностью. — Это было сложно, не спорю, но это надо было сделать, понимаешь? — Таллисибет развернулась обратно к подруге и схватила её за плечи, заставив поднять взгляд на себя. — Ты этого не заслужила! Ты не виновата в этом! Во всём этом!

— Может, это и было правильно, — Тано говорила размеренно, медленно, едва ли не по слогам, — но почему-то никто из рыцарей или магистров не попытался помочь мне. Никто из джедаев не захотел спасти меня. Кроме тебя.

Таллисибет удивлённо подняла брови, глядя на то, как тогрута взяла её за запястья и, убрав руки собеседницы со своих плечей, сжала её ладони в своих.

— Ты джедай, Талли, — Асока попыталась улыбнуться, и у неё почти получилось— лишь уголки её губ слабо подрагивали. — Одна из лучших. Неважно ведь, какой дар тебе даст Сила — не она определяет тебя. Ты хороший человек. Спасибо тебе, Талли.

Лазутчик, перестав сдерживаться, подалась вперёд и крепко сжала подругу в объятиях. Асока не обняла её в ответ, но Таллисибет это было не важно. Она всё понимала.

Отстранившись от тогруты, падаван легко улыбнулась и, скинув с плеча холщовую сумку, протянула её подруге. Та с выражением недоумения на лице взялась за края своей же сумки и заглянула внутрь, пытаясь понять, что там.

— Там все самые нужные вещи, которые могут пригодиться, — Тано медленно подняла голову и с нечитаемым выражением лица посмотрела на собеседницу, начавшую по одному загибать пальцы. — Несколько комплектов одежды, сухпайки, немного кредитов — больше не нашлось… — Лазутчик нахмурилась и застыла на пару мгновений, будто пытаясь вспомнить что-то важное.

— Кажется, здесь ещё есть передатчик, — тогрута достала из небольшого отделения тонкую пластину из дюрастали.

— Именно! — прищёлкнула пальцами Таллисибет и полезла в карман туники. Выудив из него такой же комлинк, как тот, что держала в руках Асока, она сдула с лица выбившиеся пряди волос и гордо посмотрела на подругу. — Эти передатчики не являются собственностью Ордена, так что отследить тебя не смогут. Если тебе понадобится какая-то помощь, ты всегда сможешь связаться со мной.

— Ты тоже.

Лазутчик застыла, удивлённо глядя на Тано. Та же в ответ лишь слегка приподняла уголки губ, сделав маленький шажок вперёд.

— Я перед тобой в неоплатном долгу, Талли. Если тебе или тем юнлингам, которые тоже были там, нужна будет помощь, я приду, — пресекая любые возражения, Асока задумчиво окинула взглядом робу, в которую была одета. — Это, наверное, твоё? — тогрута уже было начала снимать с себя одеяние Таллисибет, но та быстрым жестом руки остановила её.

— Считай это подарком, — падаван весело сощурилась, смотря на то, как за спиной тогруты медленно начало подниматься солнце. Заметив вопрос в глазах подруги, Лазутчик с широкой улыбкой приложила руку ко лбу козырьком. — Мастер Чен меня убьёт.

Асока прыснула. За ней тихо засмеялась и Таллисибет, прикрывая рот ладонью. Всё-таки, возможно, всё когда-нибудь вернётся в норму. По крайней мере, тогда, ранним утром на заднем входе Храма им обеим хотелось в это верить.

— Удачи, Асока.

* * *

Кроме засохших кровоподтёков, в камере не было ничего, выбивавшегося из общей картины. Магистр Винду нахмурился и поднялся на ноги. Напоследок окинув помещение беглым взглядом, корун развернулся на пятках и переступил порог камеры заключения.

Магистр Йода и Цин Драллиг стояли позади шеренги Стражей, закрывавших обитателям Храма проход к Центру заключения. Перед ними, опираясь на плечо своего собрата, пошатывался потрёпанный миротворец, не так давно найденный лежащим без сознания в камере содержания бывшего падавана Асоки Тано. Самой тогруты внутри, разумеется, не оказалось.

— Какие-то успехи? — Мейс подошёл к джедаям, внимательно слушавшим показания пострадавшего охранника. Заметив коруна, Драллиг дал отмашку миротворцам, и те, поклонившись в меру своих возможностей, медленно отошли от мастеров-джедаев.

— Конкретно этот ничего не успел заметить перед тем, как его вырубили, но я связался с офицерами Центральной станции, — мужчина протянул Винду активированный датапад. На экране мелькала повторяющаяся запись с одной из камер видеонаблюдения Храма. Девочка с длинными рыжими волосами сидела на корточках за углом коридора, ведущего в Центр заключения. — Падаван Энвандунг-Эстерхази. Она помогла Тано сбежать.

Корун вернул датапад в руки владельца и развернулся к гранд-магистру. Тот, почувствовав на себе взгляды, неторопливо поднял голову.

— Что мы можем сделать в такой ситуации? — Мейс сложил руки на груди, хмуро смотря в сторону колонны Стражей. — Когда Сенат узнает, что ей снова удалось сбежать, к нашему мнению по этому вопросу окончательно перестанут прислушиваться. Я могу связаться с Пло Куном и снова отправить его искать Тано…

— Не думаю я, что выбор лучший это.

Корун осёкся, повернув голову обратно к магистру Йоде, перебившему его на полуслове. Глава Ордена медленно покачал головой, смотря мужчине прямо в глаза.

— Знаю я, магистр Винду, что ни к Скайуокеру, ни к падавану его, любви особой никогда не питали вы. Тем не менее, не понимать не можете вы, что преступления не совершала она, в котором обвиняют её.

— Возможно, вы и правы, — нехотя признал правоту гранд-магистра мужчина, складывая руки в замок за спиной. — Но какое отношение это имеет к данному инциденту? Мы же не можем просто отпустить её — у нас нет на это полномочий.

— До вас, вероятно, по Храму ходящие слухи не дошли, магистр Винду, — корун обменялся недоумёнными взглядами с Цином Драллигом, после чего оба снова уставились на собеседника. — О том, что от рук Стража падаван Тано погибла, сбежать из тюрьмы пытаясь, второй каждый знает уже. Умна крайне оказалась Таллисибет. В свою пользу ситуацию эту обернуть сможем.

— Дать Тано сбежать и объявить её мёртвой… — протянул Мейс, будто пробуя эту затею на вкус. — В таком случае, как мы объясним это происшествие Таркину? Вряд ли он оставит нас в покое.

— Мастер Драллиг может записи с камер наблюдения, находящихся в Зале тысячи фонтанов, предоставить ему, — глава Ордена кивнул в сторону начальника Службы безопасности, который моментально начал что-то быстро отстукивать по клавишам датапада. — В крайнем случае, подтвердить магистр Кеноби сможет, что мертва была действительно падаван.

— Ему нужно знать о том, что это на самом деле не так?

— Не стоит, — покачал головой гранд-магистр. — С ней близок слишком он всё же: помешать могут чувства его.

— В таком случае, пожалуй, на этом я откланяюсь, — пробормотал Драллиг после небольшой паузы, даже не отрывая взгляда от горящего экрана датапада. — Магистры, — он быстрым движением склонил голову, после чего резко развернулся на пятках и быстрым шагом направился к Стражам, ждущим новых указаний.

— Вы уверены, что так будет правильно? — непривычно тихо спросил Мейс, наблюдая за главой Сил безопасности, раздающим приказы своим подчинённым.

— Странные времена, не так ли? — корун скосил глаза на гранд-магистра, который чему-то хитро улыбался. — Странные времена…

Примечания:

Спустя долгий перерыв, я наконец смогла написать новую главу (это было сложно). Побег наконец-то завершён, хотя сюжетная линия изгнания Асоки ещё не закончена. По-прежнему не люблю Йоду и пытаюсь отрыть каждую мелочь канона.

Я снова умудрилась заболеть, так что не теряйте.

«Справедливость вновь восторжествовала, а сепаратисты кусают локти!»

Оби-Ван многое бы сейчас отдал, только чтобы переключить канал на любой другой.

К сожалению, из-за того, что жители Корусанта обожали играть в политику, «Новости Голонета» во многих кантинах столицы Республики крутились постоянно. В те же, где это было не так, он заходить не рискнул. Даже в «Закусочную Декса», где его бы поприветствовали куда более радушно, Оби-Ван отправиться не решился — скорее всего, бесалиск начал бы расспрашивать друга, что стряслось, а если и нет — джедай не может не ощущать пристального взгляда на себе.

Дроид-официант с характерным звуком поставил перед Кеноби стакан с выпивкой, отвлекая магистра от раздумий. Тот медленно перевёл взгляд с обшарпанной поверхности стола на машину, замершую в ожидании оплаты, и потянулся в карман за деньгами. Отсчитав нужное количество кредитов, он протянул их дроиду, как вдруг на стол со звоном упало ещё ровно столько же, после чего раздался изменённый фильтрами голос.

— Повтори-ка заказ.

Оби-Ван удивлённо приподнял бровь, глядя на то, как официант сгрёб кредиты со стола и, быстро поклонившись, направился обратно к барной стойке — магистр благоразумно сел за одиночный столик в самом углу кантины, что, впрочем, не помешало незваной собутыльнице сесть рядом с ним. Взяв за спинку свободный стул, стоявший неподалёку, она со скрежетом придвинула его вплотную к столу и уселась на него задом наперёд, дав джедаю возможность рассмотреть её получше.

Оби-Ван незаметно приподнял краешек капюшона мантии, изучая незнакомку взглядом. Маска на лице лишала его возможности опознать женщину, но аура Силы, исходящая от неё, говорила сама за себя.

— Неужто пришла сдаться, Вентресс? — ладонь магистра быстро проползла по складкам мантии и легла на рукоять меча. — Или тебе жить наскучило?

Датомирка странно усмехнулась и двумя пальцами нажала на замок маски, открыв лицо.

— Спокойней, Кеноби, — бывшая ученица Дуку приподняла бровь, насмешливо показав пустые руки. — Я просто пришла поговорить.

— Поговорить? — Оби-Ван сузил глаза, внимательно смотря на собеседницу. — Ты уверена, что мне есть о чем с тобой говорить?

— О, более чем, — Асажж наклонилась в сторону и лениво махнула рукой в сторону старого исцарапанного телевизора, находившегося у неё за спиной. — Или ты пришёл в эту кантину за первоклассной выпивкой?

Джедай, машинально проследив за жестом Вентресс, тут же отвернулся от экрана — он и так знал, что там показывали.

— И чего же ты ждёшь? Ареста? — магистр сплёл пальцы в замок. — Потому что больше ты от меня ничего не получишь.

— Неужели? — наёмница хрипло рассмеялась и Силой притянула к себе в руку стакан с напитком, принадлежавший собеседнику. — Сначала выслушай меня, а потом суди. Как насчёт сделки, Кеноби?

— Мой тебе совет, Вентресс — отдай мне свои мечи, — джедай закатал рукав мантии и потянулся было к комлинку, но, не найдя его на привычном месте, вспомнил, что с собой передатчик он не взял. — Тогда, может, над тобой сжалятся и дадут пожизненное.

— У меня больше нет мечей, — Оби-Ван замер на месте и недоверчиво посмотрел на датомирку. Та же в ответ неприятно оскалилась и отпила несколько глотков из его стакана. — Именно за этим я и пришла. У меня есть кое-что, что нужно тебе, а у тебя — то, что нужно мне. Это называется сделкой, Переговорщик.

— Это называется сделкой в случае, если обе стороны согласны. Пока что ты имеешь неплохие шансы разве что на расстрел. Или на повтор судьбы Мола, если Энакин доберётся до тебя раньше Сената, — джедай поёжился, представив себе эту картину, что не укрылось от внимательного взгляда наймитки.

— С чего бы твоему падавану убивать меня? — Асажж громко поставила напиток обратно на стол и с интересом подалась вперёд. — Разве я прихлопнула его ученицу?

Магистр поморщился и откинулся на спинку стула, сложив руки на груди. Вентресс не была идиоткой и специально села в максимально неудобную позу для атаки — она дала собеседнику понять, что не собирается драться. У неё действительно был какой-то козырь в рукаве, иначе она послала бы посредника.

— Мы оба понимаем, что это твоя вина, Вентресс, — голос Оби-Вана ожесточился. — Прекрати ломать комедию. Хочешь что-то сказать — говори сейчас!

— Тише, тише, — датомирка поспешно замахала руками, пытаясь осадить разбушевавшегося джедая. — К смерти этой девчонки я никоим образом не причастна. Кто бы её ни подставил, он напал и на меня.

— С чего бы мне тебе верить? Ты резко встала на сторону Республики? Откуда взялось такое желание помочь? — Кеноби устало вздохнул и взял только что поставленный дроидом на стол стакан, поблагодарив официанта быстрым кивком головы.

— Разумеется, я пришла к тебе не по доброй воле, Оби-Ван, — Асажж резко наклонилась вперёд, отрывая задние ножки стула от пола, и чокнулась с джедаем стаканами, явно развлекаясь. — Мои условия крайне просты: я говорю имя настоящего преступника, а Республика даёт мне амнистию.

— Как ты смогла узнать имя террориста? Если нам это не удалось, то откуда тебе…

— Когда твоя малышка была в бегах, она связывалась лишь с одним человеком, помимо меня, — Вентресс мгновенно перебила магистра и стала лениво рассматривать свой стакан со всех сторон, изредка поглядывая на собеседника. — Догадаться, кто это, не слишком сложно.

— В любом случае, мне нужно договориться с Советом, — хмуро покачал головой Кеноби. — Я не могу принять самостоятельное решение в подобном вопросе.

— Да перестань ты уже быть такой тряпкой, — всё так же лениво протянула датомирка, разве что теперь в её голосе явно сквозило разочарование. — Какой же из тебя джедай?

— Решила попробовать вывести меня на эмоции? — горько усмехнулся Оби-Ван, поднеся стакан ко рту. — Ничего у тебя не выйдет, Асажж.

— Да мне-то, по большому счёту, плевать, выясните вы личность настоящего преступника или нет. Просто, хочешь верь, хочешь нет, но я ненавижу тебя, Кеноби, — заметив скептический взгляд собеседника, Вентресс с громким стуком поставила стакан на стол. — Но, несмотря на то, что я тебя ненавижу, я тебя хотя бы уважала. Как врага. Соперника. Даже как джедая. Но теперь я понимаю, что джедай из тебя никакущий. Ты же на цепи у Совета сидишь. Как ручной пёс. Шаг влево, шаг вправо — расстрел. Только на самом деле в тебя никто не стреляет. Расстреливают тебя, — наёмница показала пальцем на лоб магистра, смотря на него с презрением и даже какой-то жалостью, которая ей никогда не была свойственна, — только у тебя же в голове.

* * *

— Войдите.

Оби-Ван глубоко вдохнул и, рукой подав знак двум Стражам, стоявшим неподалёку, открыл дверь. До его прихода Оффи, судя по всему, медитировала, но, заметив вошедшего внутрь джедая, мигом вскочила на ноги.

— Магистр Кеноби, — мириаланка присела в быстром поклоне. — Чем могу быть вам полезна?

— Здравствуй, Баррисс, — взгляд Оби-Вана сразу заметался по помещению, внимательно осматривая его. — Мне нужно кое о чём с тобой поговорить. Не отвлекаю?

— Никоим образом, магистр. Что-то случилось?

— Да, — не найдя ничего, на первый взгляд, важного, джедай прошёл дальше внутрь и встал за спиной собеседницы, мгновенно напрягшейся. — До меня дошла информация, что ты связывалась с Асокой, когда она пряталась на нижних уровнях. Это правда?

— Я просто хотела помочь ей, — голос Оффи сломался, и, как бы она ни пыталась это скрыть, Оби-Ван отчётливо чувствовал волны беспокойства и страха, окутывающие её разум. — Надеюсь, мне это не повредит?

— Нисколько, — голос магистра стал механическим, холодным — Вентресс не соврала ему. — Совет ждёт тебя, лишь чтобы задать несколько вопросов. Возможно, ты сможешь пролить свет на некоторые подробности дела падавана Тано.

Баррисс вздрогнула и хотела было обернуться, но на середине движения одёрнула себя и опустила голову, тихо прошептав:

— Всё, что угодно. Асока была моей подругой.

Кеноби незаметно прикусил кончик языка и легонько подтолкнул застывшую на месте мириаланку в спину, выведя её из комнаты. На середине коридора, ведущего к залу Совета, джедай быстро обернулся, успев краем глаза увидеть, как два миротворца тенями юркнули в жилище главной подозреваемой.

Оби-Вана всё же не зря прозвали Переговорщиком. Одним из лучших умений магистра всегда являлась мастерская дипломатия, которую он, если что-то шло не так, не стеснялся приправить незаметными взмахами рук перед лицами оппонентов или чуть менее изощрёнными способами. Тянуть время же на протяжении всех конфликтов с сепаратистами его посылали постоянно, и у него это неплохо получалось.

Но, стоя перед полным составом Совета и ощущая на себе недоумённые взгляды одиннадцати магистров вкупе с одним рыцарем-джедаем, Оби-Ван понял, что никакие трюки ему в этом деле не помогут.

А время шло медленно. Катастрофически медленно.

— Оби-Ван, — магистр Винду первым нарушил повисшую в зале неловкую тишину, сцепив руки в замок. — Не мог бы ты объяснить, что происходит?

— Магистр Кеноби сказал, что вы вызывали меня, — выступила вперёд Баррисс, машинально присев в неглубоком поклоне. — Я готова ответить на любые ваши вопросы о произошедшем.

Реплика мириаланки будто всколыхнула притихших магистров: джедаи обескураженно переглянулись, Йода задумчиво уставился на Оффи, съёжившуюся под его взором, голограмма Пло Куна удивлённо развернулась в сторону Оби-Вана, а тот, всё ещё стоя неподвижно, отчаянно пытался поймать взгляд Мейса. Как только ему это удалось, магистр постарался вложить во взгляд молчаливую просьбу и, увидев, что корун вопросительно приподнял брови, еле заметно кивнул в сторону Баррисс, находившейся к ему спиной.

— Должно быть, здесь какая-то ошибка, — наконец подался вперёд Ки-Ади-Мунди, привлекая к себе внимание всех присутствующих. — О чём вы говорите, рыцарь Оффи?

— Магистр Кеноби позвал меня, потому что вы хотели узнать больше о деле падавана Тано, — мириаланка озадаченно нахмурилась, повернув голову в сторону позвавшего её магистра. — Разве не так?

Глава Ордена наконец оторвался от изучения лица Баррисс и мельком посмотрел на Оби-Вана, будто сканируя его взглядом.

— Магистр Мунди прав, — раздался искажённый помехами голос Шаак Ти: тогрута крайне редко покидала Камино. — Совет не вызывал вас, рыцарь Оффи. Видимо, до магистра Кеноби дошла ложная…

— Нет, всё верно, — взгляды всех присутствующих обратились к магистру Винду, медленно вставшему со своего кресла. Во всех сквозило удивление, и только во взгляде Оби-Вана — облегчение вперемешку с благодарностью. — У Совета возникло подозрение, что, возможно, вы знаете об этом деле больше, чем говорите.

Хотя корун всего лишь пытался прощупать почву и понять, что от него хочет Кеноби, по расширившимся глазам обычно сдержанной мириаланки было несложно догадаться, что он попал в яблочко. Винду сощурился и плавной поступью стал приближаться к явно напрягшейся Оффи.

— Такое чувство, что вы пытаетесь что-то скрыть, рыцарь, — Баррисс маленькими, едва заметными шажками начала отходить назад, словно стараясь сбежать из зала Совета.

Оби-Ван стиснул зубы и резко подался вперёд, практически столкнувшись с мириаланкой. Когда та дёргано обернулась, магистр увидел в её глазах два чувства: лежащее на поверхности — страх, и медленно, но верно поднимающееся из глубины — злость.

— Крайне деструктивное сочетание, падаван Оффи, — холодно произнёс Кеноби: даже Вентресс, с ухмылкой сидящая напротив него в не самой благоприятной обстановке, казалась ему более дружелюбной. По крайней мере, в тот раз грани меча впивались в кожу ладони не так сильно. — Вам ли не знать, к чему оно может привести.

— О чём вы говорите, магистр? — тихий лепет падавана мастера Ундули ещё никогда не казался ему таким обманчивым. — Я не понимаю…

— Магистр Кеноби! — резкий вскрик разрезал воздух одновременно с оглушающим стуком в дверь зала. Винду жестом остановил Оби-Вана, собиравшегося рефлекторно обернуться, и отрывистым взмахом руки отворил двери.

Ворвавшиеся внутрь Стражи мгновенно рассредоточились по помещению: двое встали за спиной остолбеневшей Оффи с зажжёнными лезвиями мечей, один расположился около входа в зал, и ещё один — сбоку от Кеноби.

Магистры вскочили со своих кресел, но были остановлены властным жестом магистра Винду. Те, кто смог присутствовать на заседании только в виде голограмм, изумлённо подались вперёд. Лишь глава Ордена остался на месте, не поведя даже бровью.

Страж, подбежавший к Оби-Вану, сделал ещё один шаг, встав так, чтобы между ним и Оффи стоял магистр, после чего повернулся к Кеноби и украдкой вытащил что-то из кармана.

— Это оружие было найдено в комнате подозреваемой, — изящные изогнутые рукояти мечей Вентресс, в тот момент лежавшие на протянутой ладони одного из Стражей, Оби-Ван бы узнал везде. Приняв из рук миротворца световые мечи, магистр перевёл взгляд на двойник маски, в которой ему явилась датомирка в кантине. Но эта будто была покрыта сажей и слегка подпалена. — Рядом с ними лежала маска. Подозреваю, вы знаете, кому принадлежат эти вещи?

— Да, благодарю, вы очень мне помогли, — заворожённо прошептал Кеноби, даже не посмотрев на безымянного собеседника — мечи старого врага приковывали взгляд.

— Это ещё не всё, — магистр всё же отвлёкся от мечей, прицепив их на пояс, и заинтересованно посмотрел на Стража.

Тот на мгновение замешкался, а после глаза Кеноби не успели увидеть молниеносного движения миротворца, но через секунду он почувствовал, как что-то цилиндрической формы уткнулось ему в грудь.

— Подозреваемая вводила себе инъекции боты в неизвестных дозировках. Возможно, они повлияли на её разум. Нельзя спускать с неё глаз.

Осторожно сжав двумя пальцами неизвестный предмет, Кеноби отнял его от груди. В его руках находилась небольшая ампула с густой ядовито-зелёной жидкостью, медленно переливающейся внутри.

— Магистр?

Оби-Ван сощурился.

— Приготовьте камеру.

Миротворец поклонился, жестом приказав своим коллегам оставаться на местах, развернулся на каблуках и быстрым шагом вышел из зала. Любого другого джедая подобная просьба в отношении прошедшего все испытания рыцаря ввела бы в ступор, но не Стражей. Образцовых членов Ордена, не имеющих ни имён, ни лиц, неукоснительно выполняющих приказы старших по званию и во всём подчиняющихся Совету. Раньше Оби-Вана эта мысль успокаивала. Теперь от неё почему-то бросало в дрожь.

— Ну что ж, Баррисс, — мириаланка, до того в отупении смотревшая на двух нависших над ней джедаев, машинально кивнула словам магистра, наконец повернувшегося к ней лицом.

Колючий взгляд Кеноби заскользил по стоявшей в оцепенении Оффи, анализируя каждое мимолётное движение. В момент, когда лицо мириаланки приняло более или менее осмысленное выражение, а руки потянулись к мечу, висящему на бедре, Оби-Ван рванулся ей наперерез. Перехватив руку Баррисс, уже было коснувшуюся меча, он заломил её за спину. Проделав то же самой со второй, коленом вытолкнул её вперёд, в самый центр зала.

— Баррисс Оффи, — тяжело зазвучал голос магистра, набатом отдаваясь в воцарившейся тишине, — вы обвиняетесь в подрыве ангара Храма джедаев и в предумышленном убийстве двадцати восьми разумных, включая вашу пособницу Летту Тармонд и ложно обвинённую в этом преступлении Асоку Тано. Вам есть что сказать в своё оправдание?

— Магистр Кеноби, это непозволительно…

— Разве я должна оправдываться? — не все присутствовавшие сразу поняли, что этот холодный, будто незаинтересованный в происходящем голос принадлежит Баррисс Оффи. — Мне кажется, что это вам следует объясниться. Вы вынесли мне неверное обвинение.

— Рыцарь Оффи права, — Шаак Ти недовольно нахмурилась, осуждающе глядя на Оби-Вана. — Я понимаю вашу скорбь, магистр, но это переходит все границы…

Речь тогруты внезапно прервал жуткий гортанный хохот.

Скрюченная мириаланка, до сих пор удерживаемая Кеноби, одна из самых тихих и прилежных падаванов, Баррисс Оффи смеялась совершенно нечеловеческим смехом. Ранее Оби-Вану доводилось только слышать о возможных побочных эффектах боты, но такого он не мог себе даже представить. Обескураженная подобной реакцией, Шаак Ти замерла на месте. К счастью, хохот оборвался так же резко, как и начался.

— Вы сказали, что я убила двадцать восемь разумных, — скучающе протянула Баррисс, с силой качая корпусом из стороны в сторону. — Это ложь. На мне лежит двадцать семь убийств. А за последнее из них судить следует вас.

Повисла давящая тишина, перебиваемая только помехами нескольких голограмм. Первым, кто вышел из оцепенения, был Винду: помедлив пару мгновений, он вопросительно полуобернулся к гранд-магистру, в ответ на что тот кинул взгляд на Оби-Вана и, не отводя его, отрицательно покачал головой.

— Почему молчите? Неужто вам нечего сказать в своё оправдание?

— Баррисс… — Стасс Аллие закрыла рукой распахнувшийся от шока рот, неверяще глядя на мириаланку. Оби-Ван на секунду отвлёкся от преступницы, которая не проявляла попыток вырваться, и послал коллеге в Силе волну спокойствия. Аллие была самой неопытной из них, и сам Оби-Ван отлично помнил, как тяжело ему давалось первое время нахождения в Совете.

— Я сделала то, что сделала, потому что я увидела, чем на самом деле является Орден джедаев! Я сделала то, что должна была! Я не могла остаться в стороне, видя, чем мы стали. Когда-то джедаи были хранителями мира, но сейчас джедаи — солдаты. И не я одна так считаю! Выйдите из своего драгоценного Храма и просто посмотрите, что творится на одной с вами планете. Люди выходят на антивоенные митинги, граждане голодают, жители недовольны! Я убила двадцать семь разумных, пытаясь заставить вас задуматься, что вы делаете!

— Уведите её, — Винду рвано взмахнул рукой, привлекая внимание Оби-Вана. — Прикажи им увести её. Немедленно.

— А что вы сделали, увидев террор и убийство людей? — Баррисс приторно, с ужимкой улыбнулась, нарочито осуждающе качая головой. — Правильно. Вы убили ещё одного. Честно говоря, даже от вас я не ожидала такого.

— Рыцарь Оффи…

— Я не джедай! Прекратите меня так называть! — гневно вскрикнула Оффи, так резко подавшись вперёд, что Оби-Ван едва смог её удержать. Впрочем, только почувствовав сопротивление, она расслабилась, сложившись пополам, будто от удара в живот. — Орден прогнил до основания, и это ваша вина, ваша, только ваша и таких, как вы… — повторяющийся шёпот выглядевшей сумасшедшей Баррисс был еле слышен, но её слова уже не были важны.

— В камеру её, — Кеноби подтолкнул мириаланку к миротворцам. Приняв её в свои руки, один из них резким незаметным движением нацепил на неё наручники. — В Призму.

На выходе из зала Баррисс подняла глаза, встретившись обезумевшим взглядом с Оби-Ваном. По её лицу расползлась кривая ухмылка.

— Вы падёте. Это лишь вопрос времени.

* * *

— Почему вы не сказали?

Гранд-магистр, до того погруженный в раздумья, обернулся на без стука вошедшего в комнату коруна. Почувствовав лёд в его взгляде вкупе с холодом в голосе, Йода со вздохом отвернулся обратно к окну, завешанному жалюзи.

— К джедаям претензий много появится у Сената, если выяснится, что о побеге преступника тогда еще опасного Совет умолчал. Раскрывать нельзя, что выжила она.

— И что тогда? — вопросительно приподнял бровь Винду, присев на круглое кресло напротив собеседника. — Просто забудем о Тано?

Йода нахмурился, потупив взгляд в пол. Насколько он знал девочку, после того, что ей пришлось пережить, она вряд ли решит вступить обратно в Орден, даже если с неё будут сняты все обвинения. Но оставить падавана в неведении относительно своей судьбы было бы неправильно. Кроме того, неизвестно, куда злость и отчаяние может завести импульсивного подростка: меньше всего гранд-магистру хотелось стать виновным в появлении ещё одного ситха.

— Совету знания первого доложите. Думается мне, Теней послать нужно за ней.

— Теней? — от изумления Мейс вскочил с кресла, с хлопком всколыхнув ткань плаща. — Но…

— Магистр Йода! — джедаи оглянулись в сторону двери, откуда до них донёсся вскрик. Через несколько секунд в проёме показался запыхавшийся мальчик-тви’лек лет тринадцати-четырнадцати. Остановившись на входе в комнату, он опёрся руками на колени, пытаясь восстановить дыхание. — Вы просили доложить…

— Что случилось, падаван? — Винду всем телом обернулся к вошедшему и сложил руки на груди, тщательно скрывая следы эмоций на лице и в Силе.

— Я из Корпуса… обслуживания, магистр, — всё ещё тяжело дыша, произнёс парнишка. Через мгновение, будто опомнившись, мальчик согнулся перед коруном в быстром поклоне и на каблуках развернулся к Йоде. — Рыцарь Скайуокер только что прибыл.

Примечания:

Бью челом и извиняюсь за задержку, в реальной жизни происходила и до сих пор происходит, скажем цензурно, неразбериха, поэтому буду втройне рада любому фидбеку

Падме любила частенько подтрунивать над мужем, заявляя, что единственное наследство С-3PO от своего создателя — эмоциональный интеллект. Хотя Скайуокер на такие выпады в свою сторону показательно закатывал глаза, в глубине души он понимал, что его супруга была права — Энакин не умел замечать и распознавать чувства других людей, если они не были ему сильно близки.

Но это явно не был подобный случай.

Идя по коридору Храма, Энакин проклинал архитектора здания за то, что жилые комнаты находятся так далеко от посадочных площадок, Оби-Вана — за то, что он не живёт на одной из посадочных площадок, а всех проходящих мимо — за то, что Скайуокер в упор не понимал, что он сделал не так.

Взгляды, которыми его провожали все посторонние, делились на три категории: первые — их было больше всего — были полны жалости или сочувствия и, как правило, принадлежали старшим джедаям, нескольких из которых Энакин знал лично. Однако, когда он пытался заговорить с ними, все как один направляли взгляд в пол, бурчали себе под нос разные вариации фразы «мне очень жаль» и испарялись, прежде чем Скайуокер успевал опомниться.

Взгляды, которые Энакин мысленно окрестил «средними», сочились осторожным интересом и любопытством, закономерно принадлежа джедаям помладше — новеньким рыцарям и падаванам. Некоторые даже пытались втихаря следовать за ним, делая это настолько не подозрительно, что Скайуокер заметил бы их и будучи слепым. К счастью — или же к сожалению, — путь до жилых комнат был настолько долог, что ни один «скрытный» джедай не продержался до победного конца, уйдя по своим делам раньше достижения точки назначения.

Вот только не все падаваны относились ко второй категории. И это точно было к сожалению.

Третий тип взглядов смущал Энакина больше всего. Ему их посылали падаваны помладше или даже юнлинги. Эти взгляды явно были настороженными и… враждебными.

Не то чтобы Скайуокер пользовался популярностью среди юного населения Храма. Для этого он слишком часто был на фронте и слишком редко — в самом Храме. Но Энакин не являлся Цином Драллигом, не был Железной Рукой и ни в одном страшном кошмаре не думал становиться вторым Винду, справедливо полагая, что единственного в своём роде Ордену хватает с головой. В его представлении этого уже было достаточно, чтобы юнлингам на него было в худшем случае плевать. Но падаван Депы Биллабы, Калеб Дьюм, который частенько засиживался в тренировочном зале, наблюдая за спаррингами разных мастеров, в том числе Энакина с его падаваном, раньше демонстрировал только восхищение его навыками боя и статусом Избранного. Но сейчас, случайно столкнувшись со Скайуокером на перекрёстке двух коридоров, Калеб шарахнулся от него, как от прокажённого, и сбежал, оставив джедаю лишь недоумённо смотреть ему вслед.

Отбросив лишние мысли, Энакин тряхнул головой и прибавил шагу. Бывшему учителю нужно было ещё многое ему объяснить.

* * *

Оби-Ван многое мог понять. Мог понять, почему за Асоку было невозможно заступиться перед судом. Мог понять, почему её нельзя было признать невиновной хотя бы посмертно. Даже то, что магистр Йода наотрез отказался позволить джедаям и кому бы то ни было ещё присутствовать на похоронах, согласившись лишь дать им координаты могилы задним числом, Кеноби с натяжкой, но мог понять. И он всё понял, когда глава Ордена попросил его рассказать своему падавану, что произошло.

Но причины, по которой он был обязан объясняться с Энакином в одиночку, он понять так и не смог.

Оби-Вана не покидало ощущение, что его бросили на амбразуру, пока он добирался до своей комнаты и ставил кипятиться старый побитый чайник, подаренный много лет назад тогда ещё королевой Амидалой после битвы за Набу. Не покидало и пока он сидел, подперев голову руками и стеклянным взглядом уставившись на стрелку часов, которые не давали никакого понимания, когда же заявится Скайуокер. И, вопреки всем надеждам Кеноби, это ощущение не успело его покинуть до момента, когда в дверь комнаты постучались.

— Оби-Ван! — Энакин никогда не отличался терпением, а в сложившейся ситуации особенно. Очень скоро мелкая нервная дробь сменилась глухим стуком: с высокой вероятностью, Скайуокер забил в дверь кулаками.

Кеноби рвано выдохнул и закрыл глаза, малодушно пытаясь как можно сильнее отдалить момент объяснений. Свист закипевшего чайника частично заглушил стук в дверь и даже заставил Скайуокера на миг остановиться, чтобы после заколотить кулаками с новой силой.

— Я знаю, что ты здесь! — пока что Энакин не сорвался на крик. Пока что. — Ну, открывай же!

Оби-Ван со вздохом поднялся с жёсткой кровати, поняв, что, если он сейчас же не откликнется, то рискует остаться без двери.

— Я здесь, Энакин, — устало произнёс Кеноби, даже не повышая голоса: звукоизоляция в Храме оставляла желать лучшего. — И дверь не заперта.

Спустя пару секунд недовольного сопения послышался щелчок, и Энакин переступил порог комнаты.

— Что здесь происходит? — без всяких прелюдий выпалил тот, сердито сложив руки на груди.

— Чаю? — Оби-Ван, отвернувшись от ученика, наклонился к прикроватному комоду, в котором всегда хранилось две чашки. Вспомнив, что в последние годы к ним прибавилась и третья, он сжал зубы и, резким движением ухватив кружки за ручки, аккуратно поставил прямо на кровать: матрас был настолько твёрдым, что вполне мог заменить стол.

Кеноби практически затылком увидел, как Энакин безмолвно закатил глаза и облокотился на стену, встав в излюбленную позу, прозванную им же «первая готовность к получасовым нотациям».

— Я обойдусь.

— Всё же я налью, если ты не против, — комнату заполнил мягкий, успокаивающий звук медленно льющегося кипятка. Запахло цветами и травами.

— Может, лучше объяснишь, почему на меня косятся как на прокажённого? И где Асока?

Будь у Кеноби немного меньше самообладания, ночью пришлось бы спать на мокрой простыне. А так мимо чашек не пролилось ни капли. Проигнорировав вопрос Энакина, он выпрямился и кивнул в сторону кружек, над которыми начали подниматься облачка пара.

— Может, всё же попробуешь?

Скайуокер медленно подошёл к краю кровати, смотря прямо на Оби-Вана. Так же не отводя от него взгляда, он потянулся к ближайшей чашке.

— Лучше возьми другую, — жестом остановив его, Кеноби сам взял дальнюю кружку и протянул её другу.

— А чем она лучше?

Оби-Ван невесело усмехнулся.

— Она небьющаяся.

Энакин меланхолично пожал плечами и поднёс напиток ко рту. Не боясь ошпариться, он отхлебнул большой глоток и тут же скривился.

— Тарин? Не лучшее проявление твоих кулинарных навыков, скажу прямо.

— Что не так? Слишком слабый?

— Слишком горький.

Оби-Ван протяжно вздохнул и, отвернувшись, махнул рукой в сторону кровати.

— Присядь.

Кинув на учителя тяжёлый взгляд, Энакин несколькими гигантскими глотками допил обжигающе горячий чай до дна и поставил кружку обратно на поверхность кровати, утирая губы.

— Давай без этого, Оби-Ван. Мне уже не шестнадцать и я не падаван. Прекращай ходить вокруг да около и скажи прямо: что тут творится? — последнюю фразу Скайуокер зло отчеканил, сверля друга взглядом.

— Тебе стоит присесть.

Уловив странный акцент в голосе Кеноби, Энакин в очередной раз недовольно закатил глаза и с силой плюхнулся на кровать. Чашка, стоявшая на ней, медленно накренилась от толчка и опрокинулась, разлив чай по одеялу. Оби-Ван раздражённо нахмурился — возможно, физиологически его падавану уже было и не шестнадцать, но в остальных аспектах он бы с этим поспорил.

— Позволь задать тебе вопрос, Энакин, — Кеноби отошёл к другому краю кровати и взял кружку в руки, стараясь не смотреть в сторону ученика. — Всегда ли Совет прав?

— Ты же и так знаешь, что я не примерный рыцарь с руками по швам и взглядом в пол, так чего спрашивать? — нарочито тяжело вздохнул Энакин, сцепив руки в замок. — Если решил в очередной раз мне объяснить, насколько Совет умный, а я — идиот и не понимаю его гениальности, то скажи это сейчас, а не через час пространных речей.

— Дело не в этом, — медленно покачал головой Оби-Ван. — Дело совсем не в этом. Я просто хотел услышать твою точку зрения.

— Можно подумать, ты её раньше не слышал! — вспылил Скайуокер, развернувшись в сторону магистра, аккуратно ставящего чашку на место. — Наши совместные дипломатические миссии наполовину состоят из споров по поводу решений Совета. Хочешь поспорить ещё раз? Отлично, тогда я считаю, что Совет слишком боится рисковать, отчего джедаи постоянно терпят поражение!

— Вынужден согласиться.

Оби-Ван все ещё не поворачивался к собеседнику, но, когда тот, поперхнувшись воздухом, вскочил на ноги и схватил его за плечи, развернув к себе, Кеноби не стал сопротивляться.

— Так. Оби-Ван, заканчивай свою тираду и немедленно объясняй, какого хатта здесь происходит. Небо на землю упало? Мол вернулся? Что могло вынудить тебя согласиться?

— Асока мертва.

Повисла гробовая тишина, перебиваемая лишь мерным тиканьем часов. Одна секунда, две… Энакин изменился в лице и медленно, осторожно, словно ходя по льду, сделал шаг назад от Оби-Вана. Три, четыре… По лицу Скайуокера расползлась дрожащая улыбка. Он замотал головой, глядя прямо в глаза учителя, стараясь найти там хоть намёк на тайну, на обман, хотя бы на злую шутку, но не смог найти ничего, кроме горечи. Пять секунд. Энакин приподнял живую ладонь, и Оби-Ван увидел, как она еле заметно подрагивает.

— Слушай, — его голос сломался прямо посреди слова, но Энакин продолжил говорить, всё ещё криво улыбаясь. — Я понимаю, что ты не можешь мне этого сказать, но… всё же. Вы ведь просто отправили её на какую-то секретную миссию, да? Ну, как тебя тогда послали на защиту канцлера. Правда же?

Оби-Ван опустил взгляд, оказавшись неспособным смотреть Скайуокеру в глаза. Почему-то, когда он представлял, как Энакин орёт на него самыми витиеватыми ругательствами, крушит всё вокруг или даже даёт по лицу — его падаван никогда не отличался уравновешенностью, — ему было куда спокойней, чем сейчас. Сейчас он видел на дне глаз Энакина очень хрупкую, почти незаметную, но надежду. И Оби-Ван не был настолько силён, чтобы мочь её разрушить.

— Энакин, мне жаль…

В голове Скайуокера словно щёлкнул какой-то рычаг: так молниеносно переменилось его лицо.

— Так вот о чём они говорили… Все они знают? Все, кроме меня? — ладонь протеза со странным скрежетом, которого Оби-Вану раньше слышать не доводилось, сжалась в кулак. — Просто подай мне какой-нибудь знак, что это неправда. Подмигни, помаши руками… Хотя бы скажи, что объяснишь мне все позже. Сделай хоть что-нибудь!

— Здесь нечего объяснять, — Кеноби сделал маленький шажок навстречу другу и поднял руки, стараясь его успокоить. — Это наша вина.

— Нет. — Энакин быстро покачал головой, отступив ещё на несколько шагов от магистра и оказавшись почти рядом с выходом из комнаты. — Я тебе не верю. Докажи.

Кеноби приоткрыл рот, стараясь найти хоть какое-то мягкое доказательство истинности своих слов, и со вздохом опустил голову. Ещё дольше сохранять надежду Скайуокера на лучший исход было бы бесчеловечным.

— Я своими глазами видел её труп, Энакин.

— Не верю. — он закрыл глаза, ещё сильнее мотая головой, и безапелляционно скрестил руки на груди. Будто это придавало ему уверенности в своих словах. — Сколько раз Совет уже обманывал меня? Откуда мне знать, что и сейчас ты не врёшь?

Оби-Ван умоляюще посмотрел на Энакина, но тот только закусил губу и встретил его взгляд своим — упёртым, недоверчивым. Лишь чуть-чуть испуганным.

— Если ты действительно хочешь убедиться, можешь посмотреть сам. — Оби-Ван нехотя сел на краешек кровати и закрыл глаза. — Я уберу щиты. Но я очень советую тебе не смотреть.

Мысленный блок он всегда выставлял автоматически, и чтобы убрать его, потребовались немалые усилия над собой. Ещё больших усилий стоило показать Энакину то, что он хотел увидеть, при этом скрывая то, что сам Оби-Ван не хотел ему показывать.

Кеноби выдохнул и сосредоточился на своих ощущениях в тот вечер, чувствуя, как звуки и запахи настоящего отходят на второй план.

Журчание воды в Зале тысячи фонтанов. Выкрики тренирующихся падаванов, гудение лезвий их световых мечей и разговоры мастеров, сидящих неподалёку. Тоненькие голоса юнлингов. Другие джедаи, медитирующие по всему залу, которых он не видел, но чувствовал их присутствие. Спокойствие. Умиротворение. Баланс.

Тишина…

Шепотки, пронёсшиеся по всем джедаям в поле зрения. Баррисс, тихо говорящая что-то одному из рыцарей, застывшему с включённым световым мечом в руке. Рыжеволосая девочка, как-то странно смотрящая в его сторону. Носилки с окровавленной простынёй, под которой чётко проявляются очертания человеческой фигуры.

И рука с засохшими пятнами крови на костяшках пальцев, высунувшаяся из-под алой ткани.

Когда он открыл глаза, Энакина в комнате уже не было, а перед кроватью на полу лежали черепки разбитой чашки.

Когда-то, в ответ на жалобы тогда ещё тринадцатилетнего юнлинга на то, как же трудно найти учителя (и, так как в случае чего повторяться не хотелось, на ненавистный Сельскохозяйственный корпус), Пло Кун сказал ей: «Чтобы взлететь ввысь, порой нужно сначала достигнуть дна».

Не то чтобы Асока к этому моменту ещё надеялась взлететь ввысь, но в одном не сомневалась: если и есть дно, то это оно.

В первых же пяти пройденных ею переулках она наткнулась на три шайки сорванцов: две кричали вслед оскорбления, третья полезла в драку. Свою ошибку Асока поняла быстро: джедайская роба, ранее принадлежавшая Таллисибет, перекочевала в закинутую за плечо сумку на неопределённый срок.

Изначально она собиралась дождаться конца рабочего дня в ближайшем баре или какой-нибудь безлюдной улочке, чтобы после слиться с толпой только что освободившихся граждан и, возможно, отыскать себе какое-никакое место для ночлега. Насколько наивным был этот план, тоже стало ясно довольно скоро: на нижних уровнях Корусанта если кто-то и занимался сравнительно легальными ремёслами, то этого числа законопослушных граждан явно было маловато, чтобы с ним смешаться. Полиции практически не было, и уголовные преступники, не так давно объявленные в розыск, перемещались по уровням относительно свободно.

Теперь она была одной из них.

Асока уже даже не пыталась скрыть лицо от прохожих: всем им было всё равно на окружающий мир и на одну маленькую тогруту, бредущую по нему. Кроме того, прикрыться было попросту нечем.

Как только она зашла за угол какой-то кантины с бьющей светом по глазам вывеской, у неё подкосились ноги: нехватка сна давала о себе знать. Споткнувшись, Асока с жалобным всхлипом рухнула наземь и растянулась на дюрастиловой поверхности лицом вниз. Прикусив губу, она неловким движением оперлась на дрожащие руки и перекатилась на спину.

Над ней с огромной скоростью проносились торговые суда и маленькие частные корабли, мельтеша перед глазами и вызывая головокружение. Застонав, Асока попыталась встать на ноги, но тут же сдалась. Сил на то, чтобы снова подняться и куда-то идти, не осталось: как и какой-либо мотивации на это.

«Стоит тебе подняться, как ты снова упадёшь».

Сжав кулаки и чувствуя, как ногти впиваются в кожу ладоней, она перевернулась на живот и постаралась встать на четвереньки. Почувствовав коленями сквозь ткань лосин прочный настил, Асока довольно улыбнулась. Но стоило ей поставить ладонь на холодный металл, как в глаза бросились раны от ударов. Одна из костяшек, похоже, была выбита. В любом случае залечить травмы не представлялось возможным.

«Упадёшь».

Перед глазами заплясали разноцветные круги, мешая сосредоточиться и превращая мысли в единую склизкую массу. Асока с силой зажмурилась, потряхивая головой, но, открыв глаза, не смогла посмотреть в другую сторону.

«Снова».

Её взгляд был прикован к собственным костяшкам пальцев, испещрённым засохшими кровоподтёками. За ними почти не было заметно шрамов.

«И снова».

Она никогда не была сильна в медицине. Но одно она знала наверняка.

«И снова».

Эти шрамы у неё останутся до конца жизни.

«У-па-дёшь».

Асока, совершив нечеловеческое усилие над собой, оттолкнулась руками от пола и села на колени, ошеломлённо разглядывая тыльные стороны своих ладоней, будто видя их впервые.

«Поняла, наконец?».

Всхлип.

Нет.

Смешок.

Асока истерически расхохоталась, снова упав на четвереньки. Заливаясь сумасшедшим смехом, она прижала ладони к разгорячённым щекам. Громкий хохот отразился от дюрастиловых стен, эхом отдаваясь по всему переулку, выбираясь наружу, заставлял прохожих удивлённо оборачиваться и замирать на месте.

Асока смеялась.

И плакала.

Слёзы и смешки сменяли друг друга мгновенно, с той же точностью, с которой луна сменяет солнце…

…правда, говорят, в некоторых системах их можно лицезреть на небе рядом друг с другом.

«Это и есть дно, не так ли?».

Асока взвыла, и вой тут же перетёк в оглушительный смех. Сжимая ладонями кончики лекку, она оставляла на них неглубокие царапины ногтями и не отдавала себе отчёта в том, что пальцы медленно ползли по коже всё ниже. Её разум, отошедший на второй план после подсознания зверя с его хищными инстинктами, забил тревогу, лишь когда вдруг ставшие чужими ладони железной хваткой сомкнулись вокруг шеи. Голубые глаза подёрнулись дымкой.

«Хватит».

Громогласный птичий клёкот, разнёсшийся по всему уровню 1313, внезапно заставил тогруту прийти в себя: дикое животное внутри неё, рыча и пряча заточенные когти, отступило. Глаза вновь приобрели ясность дневного неба. Отняв наконец ставшие покорными руки от шеи, Асока обессиленно завалилась набок, жадно хватая воздух ртом. Восстановив нормальное дыхание, она будто в полузабытьи провела ладонью по шее, почти чувствуя подушечками пальцев на коже буро-малиновые пятна, стремительно наливающиеся цветом. Асока выдохнула и закрыла глаза. Приблизившуюся со спины фигуру она не увидела. Не услышала. Не почувствовала.

— Ну надо же, — лениво протянул голос, доносившийся откуда-то сзади, заставив Асоку замереть на месте от страха. Чувствуя, как конечности сковывает ледяной ужас, она медленно подняла голову наверх к неназванному собеседнику. Нет. Собеседнице.

— Какая встреча, — усмехнулась Вентресс, наклоняясь вперёд и окидывая выдохшуюся, растянувшуюся перед ней на земле тогруту пренебрежительным взглядом.

* * *

Сколько бы Энакин ни рылся в архивах Храма и ни впитывал содержимое одного голокрона за другим, сколько бы ни донимал Джокасту Ню в поисках хотя каких-то крупиц информации о месте, куда направлялся, в конце концов ему скрепя сердце пришлось признать простой факт.

Призма, или же тюрьма-призрак, полностью оправдывала своё рабочее название.

Даже о существовании этой темницы для падших джедаев, сепаратистских офицеров и прочих неугодных Совету по самым разнообразным причинам мало кто знал.

Хотя чего уж там.

Никто не знал.

Как понял Энакин, он стал первым в истории не-магистром, посвящённым в тайну Призмы, да и то скорее по причине непредвиденных обстоятельств (и, возможно, его яростных клятв достать Баррисс Оффи из-под земли, если придётся). Скайуокер невесело усмехнулся, пристально следя глазами за сине-голубыми разводами гиперпространства.

— Успокойся уже, R2, — устало выдохнул он в ответ на нервные жалобы астродроида. — Электромагнитные бури нас не заденут, это проверенный маршрут. Если, конечно, — шёпотом, чтобы не услышал компаньон, добавил тот, — Совет не решил избавиться от ещё одной проблемы.

Энакин понятия не имел, как бывшему Учителю пришлось выплясывать перед магистрами, чтобы его сюда допустили. По правде сказать, его это и не интересовало. С момента того диалога он не приближался к Кеноби на бластерный выстрел: пока Энакину не удастся выяснить всё, что он только мог, и поймать магистра на лжи, говорить Скайуокер с ним не собирался.

Оби-Ван солгал. Это было ясно как день уже в тот момент, когда он предложил посмотреть его воспоминания. Его блеф был настолько очевиден, так что Энакин даже не стал утруждаться. Его слова, действия, мимика — всё указывало на то, что он солгал.

— Не пора ли уже признать очевидное?

Энакин с силой закусил губу, внимательно вглядываясь в завихрения гиперпространства, словно надеясь найти в них ответы на все вопросы. На все вопросы, которые он задавал себе по ночам и отклика на которые от него так добивался Кодекс, давя и так вбитыми в его разум строками.

Он бы очень хотел отыскать в разводах за транспаристилом приемлемые ответы на вопросы, что целыми днями нашёптывал дракон его сердца.

— Всё умирает, Энакин. Со временем даже звёзды сгорают. Почему бы не умереть одной девчонке?

Скайуокер тихо скрипнул зубами, непроизвольно сжав живую руку в кулак. Если бы ему, тогда ещё пятилетнему мальчишке, сказали, что страшилки татуинских детей обернутся такими последствиями во взрослом возрасте, он бы никогда не покидал их с мамой скромного домика. Дракон мёртвой звезды усмехнулся, и в его смехе слышалась толика горечи.

— Я был с тобой всегда, с самого твоего детства. Все мы умираем — что в этом такого? Я тоже умру однажды.

— Не могу дождаться, — зло процедил сквозь сжатые зубы Энакин, не обращая внимания на тревожный лепет R2-D2, живо интересующегося, почему джедай разговаривает сам с собой. Дракон свернулся кольцами, раздосадовано шипя и показывая кончик раздвоенного языка.

— Не обольщайся. Я умру только вместе с тобой.

— Как жаль. Значит, придётся потерпеть, — выплюнул Энакин, одновременно ударяя ладонью по приборной панели. Медицинский дроид, которого только что вызвал R2-D2, натужно загудел сервомоторами и выключился. Астродроид в ответ лишь что-то недовольно просвистел и отъехал на несколько метров от хозяина.

— Неужели смерть для тебя — такая трагедия? Джедаи не научили тебя, что её нет? Что девочка, которая была тебе дорога, стала частью Великой Силы?

— Ты донимаешь меня с этим куда дольше джедаев! — взорвался Скайуокер, перебивая холодный металлический голос дракона. — Закрой рот! Ты ошибаешься, и я это докажу!

— Тебе не нужно мне ничего доказывать. Для начала заставь в это поверить хотя бы себя.

Энакин бы наверняка съязвил ещё что-нибудь невидимому собеседнику, но гигантский чешуйчатый змей уже уполз куда-то в чернеющую пустоту; корабль выпрыгнул из гиперпространства прямо перед древней джедайской тюрьмой.

* * *

— Не хочешь объяснить, зачем ты это сделала, Оффи? — в голосе Энакина не было ничего, кроме холода. Застыв на входе в камеру, он буравил взглядом бывшего джедая, пока что стойко его выдерживающего.

— Где мастер Скейн? — мириаланка с надеждой посмотрела за спину Скайуокера, по-видимому, желая увидеть там хотя бы фигуры дроидов-охранников. Не найдя там никого больше, она подняла голову и пренебрежительно взглянула на рыцаря. — Я не буду разговаривать с вами без свидетелей.

Энакин неприятно оскалился. Мастер-джедай не пускал его в камеру на протяжении четверти часа, но в конце концов удалось убедить его убрать дроидов. Не без помощи Силы, но удалось.

— Меня не волнует, чего ты хочешь. Ответь на вопрос, — сквозившего в его фразах металла испугался бы даже Кеноби. Нечасто Энакин впадал в такую ярость. К собственному несчастью, Оффи явно об этом не знала.

— Я уже объяснила причины своего поступка Совету, — бесстрашно усмехнулась Баррисс, дерзко смотря прямо на Скайуокера, заставляя того сжимать кулаки всё сильнее. — Не вижу смысла повторяться.

Двери камеры за спиной джедая захлопнулись с оглушающим металлическим скрежетом. Энакин медленно, шаг за шагом начал спускаться по небольшой лестнице, наслаждаясь испугом своей жертвы. Плащ за его спиной с еле слышным шелестом скользил по дюрастиловым ступеням.

— Разве ты куда-то торопишься? — В голубизне глаз Скайуокера пылала едва заметная искра золотых языков пламени, мигом заставившая внезапно растерявшую всю свою смелость Баррисс отпрянуть от рыцаря. — Объяснила Совету? Молодец. Теперь попробуй объяснить это мне.

Мелодичная капель тонких струек фонтанов так и манила на мгновение прикрыть глаза и окунуться в медитацию, будто в бурливую реку. Всевозможные техники познания себя крайне почитались среди джедаев, а умение уходить хотя бы в три вида медитаций среди падаванов считалось поводом для гордости.

Таллисибет умела медитировать ровно одним определённым способом — традиционным, и чрезвычайно этим гордилась.

Строго говоря, она могла также выполнять позу арки, притом не испытывая затруднений, но всякий раз, становясь в неё, она ни в какую не могла понять значения подобной медитации: стоять вниз головой, не отрывая конечности от земли, скорее гимнастическое упражнение, чем духовная практика. Но сейчас ей было жизненно необходимо спокойствие, а стандартная техника помочь не могла. Именно поэтому уже около пятнадцати минут Таллисибет, выгнувшись дугой на скамейке в Медитационных садах, старательно игнорировала косые взгляды остальных джедаев и напряжённо раздумывала, что же теперь делать.

Пока никто из магистров или Стражей не подошёл к ней, приглашая прогуляться до ближайшей тюрьмы и красноречиво позвякивая наручниками. Но сколько ещё так продлится, она уверена не была. Шансы, что ни одна камера наблюдения не засняла их с Асокой побег, твёрдо стремились к нулю, а то и вовсе ему равнялись, — это она понимала отменно. Но черновые варианты действий, которые бы не привели к Таллисибет, посаженной за решётку или — того хуже — отданной под трибунал, тоже медленно отбрасывались один за другим. Вспомнив, что в своё время ключевой её проблемой было потенциальное направление в Сельскохозяйственный корпус, Лазутчик хмыкнула и переставила руки, поудобнее опершись на скамью. Теперь она бы многое отдала, чтобы удачно приткнуться на картофельные поля, когда где-то впереди вырисовывалась вполне всамделишная перспектива досрочно закончить жизнь взглядом в дуло бластера, стоя на плацдарме перед группой клонов.

«Да нет, как я помню, по Явинскому Кодексу мне должны повязку на глаза напялить», — флегматично отмела пессимистичные настроения Таллисибет, неловко почесав нос кулаком и вновь встав в стойку.

«Сомнительное утешение, — копия давно погибшего Джея Марука в её сознании неодобрительно покачала головой. — Необходимо бороться за жизнь до конца, иначе в чём смысл?»

«Я весьма сомневаюсь, что в данном случае придётся бороться, — вклинила словечко двойник мастера Ким, с досадой косясь на товарища по несчастью. — Магистр Йода не отдаст джедая на растерзание клонам».

«Вы это сейчас серьёзно?»

«Помогли бы лучше, — приструнила обоих своих учителей — вернее, их копий — Таллисибет, закатив глаза к полу. — Если вы до чего-то не договоритесь прямо сейчас, то меня вывернет наизнанку на корни ближайшего дерева. Вот за это меня магистр Йода не похвалит уж точно».

После гибели мастера Марука во время миссии на Вджун Лазутчик если не смирилась с тем, что в падаваны её больше никто не возьмёт, то была хотя бы морально готова к такому исходу. Принять подобное и с чистым сердцем отправиться в Сельскохозяйственный корпус, всю жизнь извиняя себя тем, что она хотя бы попыталась, Таллисибет не могла — не в её характере было сдаваться так просто. Подумаешь, оба мастера погибли, едва взяв её в ученики. Один — случайность, два — совпадение. Пока не умрёт третий, ничего утверждать нельзя.

Однако среди падаванов она уже давно приобрела статус проклятой. Сторонились её и многие ровесники, которых она когда-то считала друзьями, и рыцари, что не так давно расхваливали Лазутчика за идеально выполненную связку или чистый захват. Немногие относились к ней как к равной ещё до смерти мастеров: слишком слаба она была в Силе. После миссии на Вджуне из этих немногих остались лишь Лина, которая сталкивалась с потерей учителя, Уи Малро, не заметивший никаких отличий в поведении остальных, Пакс Чиззик, буквально светившийся симпатией ко всему живому, да Асока, постоянно писавшая письма с фронта, в которых детально излагала все подробности битв и особенности тактики. Во многом благодаря этим письмам Лазутчик смогла уследить за ходом войны и запастись хоть какими-то теоретическими познаниями в военной стратегии.

Тем не менее Таллисибет хорошо осознавала, что, в то время как её друзья бросаются под прицелы вражеских бластеров на фронте и буднично разбирают сепаратистских дроидов на запчасти, она месяцами сидит в Храме, не получая и толики того опыта, который был у каждого новенького падавана на два года младше неё. Хорошенько поразмыслив над решением этой проблемы, Лазутчик обратилась и к магистру Йоде, и к Железной Руке за советом. Получив от одного в ответ многозначительное хихиканье, а от другой — намного менее многозначительное пожатие плечами, Таллисибет поняла, что, кроме неё самой, ей в этом деле никто не помощник.

В итоге она пришла к решению, что пока у неё нет нового учителя, стоит обходиться первыми двумя. Затруднение в виде их смерти Таллисибет стесняло недолго; как-то раз в одном наставлении давно умершего джедая она услышала утверждение, что в каждом разумном изначально заложены ответы на все вопросы и их надо лишь задать, чтобы узнать истину. А учителя прямо-таки необходимы, чтобы задавать вопросы. Поэтому, выдумав себе в голове по копии обоих, унаследовавших от своих прототипов и внешность, и характер, Лазутчик смело уходила в традиционную медитацию и общалась с ними каждый раз, когда ей был необходим чей-то совет.

«На мой взгляд, тебе нужно пойти к кому-то из магистров и сознаться во всём самой, — уверенно заявил мастер Марук, проигнорировав замечание ученицы. — Рано или поздно они всё равно узнают, а так, возможно, чистосердечным признанием ты хоть немного смягчишь свою участь».

«А что плохого совершила Таллисибет? — возмутилась Шанкар, заступаясь за падавана. — Она спасла невинную от страшной смерти!»

«Тогда почему бы не рассказать об этом Совету? — ядовито поинтересовался Джей. — Раз ничего плохого совершено не было?»

— Толку от вас, — раздражённо прошипела Таллисибет, из последних сил удерживая подрагивавшие руки в нужном положении: медитация длилась уже более получаса, а хоть какого-нибудь подходящего решения проблемы она не придумала. Вернее, не задала нужный вопрос — подобное объяснение ей всё же нравилось больше.

— Толку от меня действительно немного, когда есть такие ученики! — Лазутчик от неожиданности растеряла остатки самообладания вместе с равновесием и, опасно накренившись, всё же грохнулась набок со скамьи. К счастью, приземление вышло достаточно мягким. Она бы даже сказала, удивительно мягким.

«А. Ну да. Разумеется», — поджала губы Таллисибет, осознав, что слух ей отбил не удар об пол, а вода, затёкшая в уши.

— Кто вообще придумал ставить скамейки так близко к фонтанам? — она приподнялась на локтях, осматриваясь по сторонам: вдруг она задавила какую-нибудь рыбёшку. Убедившись, что от её действий никто не пострадал, Лазутчик стащила с бедра явно чем-то недовольную, и оттого сияющую мягким голубоватым светом лаа.

— Во время медитаций к джедаям жизнь близко должна быть, — магистр Йода ловко вскарабкался на скамью, с которой только что свалилась Таллисибет. — Впрочем, как вижу, и без рыб ты отменно справляешься, хм-м-м?

— Учитель Йода, — Лазутчик быстро вскочила на ноги, взвив фонтан брызг и заставив рыб испуганно разбежаться, но не обратила на это внимания. — Простите…

— За что извиняешься? — вопрошающе зашевелил ушами зелёный карлик, с хитрецой улыбаясь.

Таллисибет молча потупила взгляд, без особой заинтересованности рассматривая собственное отражение в воде, подёрнутой рябью. Ей недоставало отваги поднять голову и посмотреть в глаза гранд-магистру. Отчего-то она была уверена, что, как только их взгляды встретятся, она разрыдается.

— Как тебя в Храм рекрутеры с Ворзида-5 доставили, помню я до сих пор. Крошечная испуганная девочка. Когда впервые ты сооружение это завидела, белугой заревела — от жути, счастья — неведомо. Подумал ещё тогда я: «Из Таллисибет Энвандунг-Эстерхази джедай отличный выйдет. Лучше многих».

— Простите… — Лазутчик крепко зажмурилась, из последних сил сдерживая слёзы. Помнится, когда-то она сказала, что лишь джедаи должны подавлять эмоции, фермеры могут плакать сколько влезет. Насчёт тюремных заключённых в этом вопросе особой уверенности не было.

— За что тебя простить просишь? — недоумевающе покачал головой Йода, недовольно барабаня тростью по талии Таллисибет. — Падаван, слух тебе падением отбило? Не смекаю я!

— За то, что… — она сглотнула ком в горле, рвано дыша: пелена перед глазами заволакивала собственное отражение. Таллисибет ухватилась за край мокрой туники и с силой стиснула его. В воду полетели капли с одеяния, и её слёзы среди них были незаметны. — За то, что… разочаровала вас…

— Разочаровала? О да, определённо! — Лазутчик вздрогнула от его слов, но чудаковатая оживлённость в голосе карлика заставила её удивлённо приподнять взгляд.

Магистр Йода смотрелся постаревшим: и без того седые бакенбарды, казалось, поредели и потеряли остатки цвета, карлик опирался на клюку ещё сильнее чем обычно, а остроконечные уши печально поникли. Но в то же время он выглядел удивительно живым: его глаза — бойкие, прозорливые — внимательно буравили её взглядом, будто пытались увидеть насквозь. Таллисибет поёжилась, боязливо поджав плечи, и отвела взор в сторону.

— Колоссальное разочарование за последние дни я испытал! — наконец затараторил Йода, ехидно улыбаясь каким-то мыслям в своей голове. — Нестерпимо осознавать. Себя я неимоверно разочаровал!

—…простите?

— И опять извиняешься! Слышу я хорошо, в отличие от тебя, падаван юный! — карлик забегал взад-вперёд по скамейке, постукивая тросточкой. Каждый удар гимера о камень отдавался в голове Таллисибет смертным приговором. — Сказал, себя я сам подвёл. Ибо когда мои ученики прощения вымаливают за то, что им смелости совершить хватило нечто, чего я не смог, не могу назвать это иначе.

Йода застопорился на месте, неожиданно серьёзно посмотрев на падавана.

— Когда-то с мастером Маруком я на тебя поспорил, в день турнира учеников. Сказал я, что если в нижнюю четвёрку победителей ты угодишь, то в корпус Сельскохозяйственный спроважу. Теперь вижу, что ошибся. Даже если бы последней прошла и на поля картофельные отпрвилась, джедаем быть бы не перестала ты. А столь мало нас осталось, столь мало! Так как верную ученицу прогнать могу я, когда уже одной лишился?

— Я… Я… — Таллисибет не могла подобрать слов.

— Ты! Ты! — насмешливо захихикал Йода, тыкая клюкой в фонтан и пуская круги по воде. — Не сдаёшься никогда ты! И посему джедай ты, падаван!

Таллисибет наконец разрыдалась, привлекая к себе внимание всех джедаев поблизости, недовольно покосившихся на неё. Йода с лёгкой улыбкой покачал головой, глядя на ревущую девушку, и отряхнул намокшую трость.

— Неужто снова сердце твоё обруч сдавил? Недолго же там висел он!

— Недолго, но так тяжело! Так тяжело!

— Знаю это я. Моя работа — знать это, если забыла, — пробурчал гранд-магистр, выжимая подол плаща, попавший в воду. Сердито фыркнув, он спрыгнул с бортика фонтана наземь и напоследок обернулся к постепенно успокаивающейся Таллисибет, размазывающей слёзы по лицу.

— Как кровью сердце заполнится, выкарабкивайся из фонтана. А не то решат скоро, что новая скульптура в Медитационных садах появилась — рыдающий падаван.

Таллисибет облегчённо захохотала, стирая солёные дорожки со щёк. Классическое «после-Йодовское» ощущение огромными шагами приближалось к званию научного термина.

* * *

Дом 500 по Республиканской улице острым шпилем возвышался над другими небоскрёбами Корусанта. Цветными пятнами мелькали мимо окон скоростные спидеры, противно жужжа и не давая расслабиться. Даже несмотря на все потуги C-3PO, полностью изолировать квартиру от шума не удалось. Обычно обитателям лучших апартаментов в столице Республики он не мешал, но её восприимчивость к внешним обстоятельствам внезапно возросла: голова раскалывалась, постоянно клонило в сон и начали донимать рези в груди и животе.

Падме боялась узнать почему.

Когда Мон Мотма во время неофициального совещания ненароком обронила, что в Ордене джедаев завёлся изменник, она не обратила на это внимания: Энакин временами рассказывал о произошедшем с такими джедаями, как Сора Балк. Но после нескольких десятков звонков мужу, оставшихся без ответа, она всё же решила порыться в документах и выяснить подробности дела.

Увидев в данных о преступлении имя Асоки, Падме побледнела.

Прочтя пометку «казнена», едва не упала в обморок.

Количество звонков Энакину уже перевалило за две сотни.

— Госпожа Амидала, — Падме вздрогнула, обернувшись к входу в комнату. Дроид-переводчик застыл в дверях: отблески света с улицы огоньками танцевали на позолоченной обшивке. — Вам уже лучше? Может быть, мне всё же вызвать врача?

— Не стоит, 3РО, — она ласково улыбнулась, утомлённо прикрывая глаза и массируя их пальцами. — Боюсь, причина куда серьёзнее, чем болезнь.

— Ой-ой, — дроид встревоженно вскинул руки, неприятно поскрипывая шарнирами. В его роботизированном голосе раздались обычные для него нотки паники. — Что же делать?

— Отдыхать, милый, — Падме медленно перевела взгляд обратно на балкон: мягкий свет бра, освещавших гостиную, плавно переходил в холодный дюрастил посадочной площадки. С неё открывался потрясающий обзор, но больше всего она любила смотреть с дивана на площадку и видеть на ней очертания «Сумерек». Уже очень давно они не приземлялись там. — Отдыхай.

Из изогнутого носика чайника вырвался бурный поток пара, за считаные мгновения конденсируясь и стекая мелкими каплями по покрытию стены. Ассажж недовольно выдохнула и ногтем поддела рычажок выключения, противясь великому соблазну рухнуть лицом на стол и тут же уснуть. Соблазн этот постепенно, маленькими шажками брал верх над упрямством и уже заглядывался на следующего за ним соперника — на здравый смысл.

Когда она, преследуя очередной мелкий заказ, бегавший по всему Корусанту, наткнулась на переученицу-недоподругу Скайуокера, которая уже несколько дней как была объявлена казнённой, в её голове высветился чёткий план. Доставив безвольную, словно кукла, тогруту в крохотную обшарпанную квартиру — перевалочный пункт в столице Республики, — Ассажж втолкнула Тано внутрь, переступила порог, заперла дверь и смачно выругалась себе под нос, внезапно вспомнив, что не так давно сдала настоящую преступницу Кеноби.

— И что мне с тобой, радость моя, делать? — ядовито поинтересовалась Вентресс, плеснув пустой кипяток в чашку со сколотой ручкой: чай был недешёвым удовольствием и завозился издалека, вследствие чего жители нижнего Корусанта о нём знали скорее на уровне слухов. — На кой ты мне сдалась вообще?

— Меня спрашиваешь? — безучастный голос Асоки звучал глухо: вытянув руки, она разлеглась на столе и уткнулась лицом в локти, вызывая у покрасневших от недосыпа глаз Вентресс нервный тик. — Это же ты меня сюда притащила.

— Чего же тогда не воспротивилась? — Ассажж сложила руки на груди. — Обычно тебя твой учитель за ноги держит, чтобы ты на меня с кулаками не полезла. На этот раз запал закончился?

Во времена, когда Дуку ещё не предал свою бывшую ученицу, ей приходилось довольно часто сталкиваться с Кеноби, собачонкой Кеноби и собачонкой собачонки Кеноби. Познакомившись с тогда ещё тринадцатилетней Тано и поразившись, что её и без того короткая жизнь этим знакомством не закончилась, Вентресс понемногу начала узнавать об неразлучной троице всё больше и больше. И если Кеноби всегда был джедаем до мозга костей — или, по крайней мере, хотел им казаться — то вот Скайуокер и его падаван подобным не грешили. Их взаимная привязанность была видна даже Ассажж — она хотела вывести Тано на эмоции, хотела, чтобы она хоть как-то отреагировала на её подколки. В её картине мира Асока сейчас бы или разозлилась, или кинула на неё яростный взгляд, или ответила такой же издёвкой, или, или, или.

Но того, что буйный подросток со шпилькой в одном месте безразлично протянет руки к чашке врага и глотнёт обжигающий кипяток, не поморщась, Вентресс никак не ожидала.

— Можешь либо убить меня, либо безвозмездно сдать на руки джедаям, — тогрута еле слышно шевелила обожжёнными губами, осторожно потирая тыльные стороны ладоней. — Исход у обоих вариантов один, так что, если интересует моё мнение, — убей на месте.

Ассажж, округлившая было глаза от шока, быстро пришла в себя и, раздражённо фыркнув, схватила Тано за пальцы, одним чётким и выверенным движением вправив ей выбитую при неизвестных обстоятельствах костяшку.

— Ай! — мигом растерявшая весь свой депрессивный настрой Асока скрючилась, прижимая «бережно» залеченную ладонь к груди и баюкая её, как младенца. — Ты что делаешь?!

— Надо же, как заговорили! И куда делся подростковый нигилизм, а? — усмехнулась Вентресс. — Всего-то и нужно было, что из тебя дурь выбить.

— Да о чём ты? — зло выплюнула тогрута, размахивая горящей от дикой боли ладонью, и недовольно уставилась на собеседницу. — Какую дурь? Что ты со мной собираешься делать?

— Воспитывать! — рявкнула Ассажж, вперившись в изумлённую Тано сердитым взглядом. Вентресс было знакомо состояние полного отчаяния, и лучший от него рецепт, который она знала, — отвлечение. — Совсем вас в Храме разбаловали! Малейший удар судьбы — всё, джедаи в слёзы!

— Воспитывать? — все остальные слова собеседницы будто пролетели мимо ушей Асоки — взгляд, которым она уставилась на Вентресс, был полон такого шока, что даже опухлая и налившаяся кровью ладонь резко перестала её волновать. — В каком смысле «воспитывать»?

— Да в прямом, — Ассажж устало вздохнула, растирая болящие от напряжения глаза подушечками пальцев. Подняв веки, она увидела то же удивлённое лицо тогруты, заслонённое прыгающими пред глазами цветными пятнами, и мрачно уставилась на Тано. — Разве ты не понимаешь? Мы с тобой, — Асока зачарованно наблюдала за рукой Вентресс, указавшую сначала на неё, а затем Ассажж в грудь, — теперь одной крови. То, что сделал с тобой Совет, когда-то сделал со мной Дуку. Только меня всю жизнь учили, что я сама за себя против целого мира. А вот тебя, похоже, воспитали идеалисткой. Надо это срочно исправлять.

— И как же?

Вентресс неприятно оскалилась, Силой притягивая чашку с кипятком обратно. Вернее, попытавшись.

— Что за?.. — округлила глаза Ассажж. Она попробовала снова, раз за разом взывая к Силе, но та как будто… барахлила. Словно плохо собранный астродроид с разладившимися контактами, перестающий работать каждые десять секунд, Сила заглохла. Вентресс почти могла услышать натужный гул незримых механизмов каждый раз, когда она с немым приказом «ко мне!» протягивала руку к чашке. И каждый раз программа, ранее работавшая без осечек, выдавала ошибку.

— Да-а-а, к слову об этом, — многозначительно протянула Тано, несколько виновато глядя на потуги Ассажж и обхватывая пальцами кружку, словно неудачно пытаясь за ней спрятаться. — Не знаю, как объяснить…

— Объясняй как есть, — холодно произнесла Вентресс, недовольно покосившись на тогруту. Даже вре́менной слабости она терпеть не могла: Ассажж никогда не нравилось находиться в ловушке собственной беспомощности.

— Видишь ли, — замялась та, теребя в пальцах кончик лекку, как люди нервной накручивают себе пряди волос на пальцы, — я сама затрудняюсь сказать, как так вышло, но… Силы у меня больше нет. И, похоже, вокруг меня её тоже нет.

— Это ещё как? — недоверчиво переспросила Вентресс. Вариант с наглой ложью прямо в глаза она отмела сразу: такую дурость не придумать даже по пьяни. Больше нет… И вдруг её осенило. — Это защитный механизм? Как у тех ящериц⁽¹⁾... Поэтому джедаи не поняли, что ты жива?

— Что значит «не поняли»? — пробубнила себе под нос Асока, недоумённо прищурившись, но Вентресс не обратила на неё внимания.

— Ты каким-то образом блокируешь течения Силы вокруг себя, — задумчиво протянула она, осматривая тогруту со всех сторон, будто впервые её видела. — На уровне инстинктов: как джедаю тебе просто сил не хватит так бесшовно выполнить Сокрытие Силы… В таком случае найдётся для тебя работёнка прямо здесь. Даже во Внешнее кольцо тебя ссылать не придётся!

— Ты хочешь, чтобы я осталась на Корусанте? — Тано резко вскочила на ноги, округлив глаза. Накренившаяся от толчка табуретка, жалобно скрипнув ножками, с грохотом покатилась по полу. — Это же самоубийство!

— Было бы самоубийство, но раз у тебя нет Силы, джедаи тебя не почувствуют. А реже, чем во Внешнее кольцо, они суются только на Нижние уровни.

— И чем же я здесь должна заниматься? — растерянно развела руками Асока, забегав глазами по комнате. Вентресс усмехнулась, живо представив себе её предположения: убираться в вечно грязной квартире, готовить, выгуливать собаку, которую она заведёт специально для Тано… Джедаи любят воображать себя мучениками.

— Думаешь, мне для счастья горничной не хватает? — прыснула Ассажж, заметив смятение тогруты. — Да не переживай, ты практически не сменишь деятельность. Будешь у меня за голубым молоком бегать.

— За голубым молоком?.. Это что значит? Продукты закупать?

— Разбежалась. Наёмнический жаргон, малышка, — лицо Асоки изумлённо вытянулось. — Ты будешь бегать за мелкими целями. Заказы буду сама тебе подкидывать, а прибыль поделим… скажем, семьдесят к тридцати. Бо́льшая часть мне, разумеется.

— Это же грабёж! — возмущено заголосила Тано, размахивая руками. — Поровну!

— Ты ещё трудовой договор попроси. Шестьдесят пять к тридцати пяти, и это моё последнее слово.

— Шестьдесят к сорока! — насупилась тогрута и фыркнула, упрямо сложив руки на груди. — Иначе другую работу найду!

— Даже так… — иронически выгнула бровь Вентресс, подперев подбородок ладонью. — Давай вот как договоримся: пока что делим по-моему, но если ты найдёшь кого-то, кто будет готов принять тебя — без образования, документов и прошлого — на работу, буду хоть все сто выплачивать.

— По рукам! — протянула ладонь Асока, самодовольно ухмыльнувшись, и Ассажж, отзеркалив её усмешку, сжала кисть тогруты в своей.

* * *

Битва при Майгито протекала без существенных изменений уже второй год подряд. Конфликт на Ринго-Винде накалялся со всё большей силой — возможно, очень скоро там развернётся битва с Конфедерацией. Нескончаемый поток новостных сводок с фронтов — как военных, так и дипломатических — зарябил перед глазами назойливым хороводом из букв и чисел. Оби-Ван устало осел в кресле, закрыв лицо руками, чтобы не видеть раздражающего мельтешения регистров. Совещание Совета тянулось, словно резина. Все доклады со всех планет в эпицентре сражений с сепаратистами по какой-то причине длились куда дольше обычного. Или, что более вероятно, ему так казалось.

Несмотря на выбитый огромными усилиями пропуск в Призму, Энакин принципиально отказывался идти на контакт. И Оби-Ван соврал бы, сказав, что не понимает его.

Даже когда он инсценировал собственную смерть, бывший падаван простил его… относительно быстро. Пусть Энакин легко закипал, как правило, так же легко он и отходил. Как правило.

Но есть тонкая грань между потерей учителя и потерей ученика. Как бы мастер ни был близок.

Будучи падаваном, Оби-Ван с замиранием сердца, практически не дыша смотрел за поединком Мола и мастера Джинна. Но даже этот страх за Учителя в смертельной опасности не шёл ни в какое сравнение с практически первобытным ужасом, когда его ребёнок влипал в малейшую неприятность по собственной глупости. Учитель — его наставник, опора и поддержка. Ученик — его дитя и ответственность.

— Полагаю, заседание Совета можно считать оконченным, — он вздрогнул, отрывая ладони от лица: голограмма клона-коммандера Дума с лёгким шипением погасла. Оби-Ван уважительно склонил голову и упёрся руками в обитые красной тканью подлокотники, привстав, но обращённый к нему тяжёлый взгляд Йоды заставил его опуститься обратно в кресло.

Кит Фисто, обычно улыбчивый и весёлый, задумчиво сплёл пальцы в замок, не отрываясь от экрана датапада, лежавшего у него на коленях.

— Пришло сообщение от мастера Скейна, — наутоланин с пониманием покосился на раздражённо вздохнувшего Винду. — Судя по всему, Баррисс Оффи получила… множественные травмы. Ни за что не догадаетесь, кто беседовал с ней перед этим.

Усмешка Кита явно была неуместной, но магистров это совершенно не волновало: Оби-Ван рефлекторно сжался в кресле, почувствовав, как в его фигуру вперился десяток взглядов. Почти все они выражали осуждение. Почти.

— Винить не стоит Оби-Вана в этом, — он облегчённо выдохнул, благодаря магистра Йоду, привлёкшего к себе внимание. — Вернее, не одного его лишь. Знали все мы, что будет, если Скайуокер юный попадёт к Оффи. Себя самих не обманывайте.

— И что же вы предлагаете? — вскинул голову Мейс, отбивая пальцами на подлокотнике барабанную дробь. — Мальчишка опасен. Он и раньше был чересчур эмоциональным, но без своего падавана он стал неконтролируемым. Да, Тано погибла, — Оби-Ван сделал вид, что не заметил, как передёрнуло Пол Куна, — но что теперь? Мы будем всё спускать ему с рук? А что дальше? Убийство заключённых? Может быть, собственных людей? И под конец — ученичество у Дарта Сидиуса? Нельзя оставлять это безнаказанным!

— Да, нельзя, — только заметив внимательные взгляды магистров, обращённые к нему, Оби-Ван понял, что этот стальной отчуждённый голос принадлежит ему. — Но если вы накажете его сейчас, то все ваши сценарии получат неплохие шансы на исполнение. Неужели вы не понимаете? Он зол не на Баррисс — что с неё взять? — а на вас. Будете вставлять ему палки в колёса — вы и станете его жертвами.

— Оби-Ван, — Винду угрожающе встал, возвысившись над фигурой оппонента в споре. — Звучит так, будто ты его оправдываешь.

— А кто прав в этой ситуации? — если бы он взорвался, было бы проще. Его бы выпроводили из Зала Совета, скорее всего, прямиком к Вокаре Че, и дали какое-нибудь успокоительное. Чтобы забыть об этом. Но задача была посложнее: лицо Оби-Вана выражало лишь спокойствие. — Мы? Разве мы поступили правильно?

— Ты не в себе, Кеноби, — Мейс раздражённо сощурился, взмахнув рукой. Проследив за ней взглядом, Оби-Ван наткнулся на распахнутую Силой дверь. — Тебе следует отдохнуть.

Прикусив кончик языка, он дежурно дёрнул головой в жесте, отдалённо напоминавшем уважительный поклон, и медленно встал из кресла. Хотелось едва ли не выбежать из зала, но показывать это было нельзя ни в коем случае. Шаги звучали чётко и точно, словно метроном. Ни запинки, ни ускорения. Оказавшись в дверях, Оби-Ван разочарованно покачал головой, через зубы втягивая воздух. Он уже было положил ладонь на дверную створку, как вдруг его в спину догнал тихий голос.

— Прислушайтесь к нему, — в Силе отчётливо пронеслась волна изумления, вызванная этими словами. Кажется, удивлён был даже сам Винду. Оби-Ван мог его понять: ладно он, всё же учитель Скайуокера считался ещё юнцом среди магистров. Тридцать с лишним — для Совета джедаев возраст подростка. Авторитет же Пло Куна был значительно выше. — В его словах есть смысл. Это не попытка дискредитировать Совет — скорее, предупреждение. Возможно недоверие к нам Скайуокера не кажется вам существенным. Но он не единственный. Юнлинги стали избегать магистров. Граждане организывают митинги на ступенях Храма. Ходят слухи, что сенатор с Набу начала собственное расследование преступления, — глаза Оби-Вана широко распахнулись. — Если выяснит, что настоящего преступника мы скрываем, доверие к Ордену будет потеряно окончательно.

— Амидала…

— С ней я поговорю, она меня послушает, — отмахнувшись от Мейса, словно от мелкой мошки, бросил Оби-Ван, прикрывая дверь за собой: по ощущениям, больше его никто выгонять не собирался. — Возможно, вам следует поговорить с Энакином? Он не хочет вступать со мной в диалог, так сами объясните ему, почему так было нужно.

— И он захочет нас слушать? — скептически усмехнулся Ки-Ади-Мунди. — Об одном и том же Скайуокере ли мы говорим?

— Без падавана неконтролируемым стал он, — задумчиво промычал себе под нос Йода, постукивая тросточкой по рыжеватому узору на плитчатом полу. — Значит… назначить нового ему нужно!

Оби-Ван поперхнулся.

— При всём моём уважении, магистр, — он отчаянно старался найти в этой фразе хоть какой-то признак шутки, потому что Йода не мог сказать что-то такое всерьёз, — мне точно нужно объяснять, почему это плохая идея?

— Просвети нас, — карлик заинтересованно сложил лапы на трости, встопорщив уши. В Совете такие жаркие споры случались крайне редко, но его всё это как будто… забавляло?

— Ну… — Оби-Ван забегал глазами по помещению, словно ожидая, что кто-то из магистров сейчас расхохочется со словами: «Да мы пошутили! Ну и лицо у тебя было, дружище!». Но все сидели молча, ожидая его ответа. — Он просто не захочет себе нового падавана.

— Так же, как прошлого не хотел он?

— Новый падаван его только разозлит.

— Почему же?

— Энакин привязывается к конкретным людям.

— Не должен хотя.

— Но привязывается! — наконец вспылил Оби-Ван. Медленно вышел в центр залы, заглядывая в глаза каждого из магистров в поисках поддержки. Тот единственный, кто мог его поддержать, всю жизнь носил маску, закрывающую глаза. — Момент упущен, его уже не перевоспитать!

— Перевоспитать его было твоей задачей. Совет всегда был против его обучения. Если ты так и не смог сделать его джедаем, значит, Скайуокеру не место в Ордене, — процедил Винду сквозь зубы, наконец отойдя от шока. — Статус Избранного не даёт ему таких привилегий. Он должен быть джедаем, но раз не является, мы ничего не сможем изменить.

Оби-Ван рывком развернулся на каблуках, всколыхнув подол плаща. Он даже не успел осознать, что говорит, прежде чем слова сорвались с его губ.

— Так может, Избранный, который был призван восстановить баланс Силы, не должен занимать ни одну из её сторон?!

1) Исаламири — рептилии, обладающие способностью глушить всю Силу вокруг себя в радиусе десяти метров. Орден джедаев восхищался этой способностью, из-за чего в честь исаламири была названа одна из форм боя — макаши, мастером которой являлся бывший учитель Вентресс, граф Дуку.

Вернуться к тексту

На кровле обветшалого барака, каких полно на Нижних уровнях, с тенями сливались две фигуры в плащах насыщенного чёрного цвета. Подобное одеяние считалось непрактичным — на планетах с жарким климатом, каких много в Галактике, чёрный окрас не слишком уместен — и неоправданно дорогим, так как красители для подобных одежд стоили огромных денег.

Совет первого знания это никогда не смущало.

На маленькой грязной улочке внизу послышались шаги, и обе фигуры прильнули ближе, оставаясь незаметными даже для опытных глаз. Из-под синтетканевого навеса неспешно и в какой-то мере вызывающе — больше не опасаясь республиканцев — вышагала датомирка, направившись в сторону выхода с уровня. Вдруг, почувствовав что-то, она остановилась и рывком развернулась на каблуках, вскользь осматривая всю улицу. Джедаи не шелохнулись: пусть и новички, своё дело они знали. Не обнаружив ничего подозрительного, Вентресс фыркнула и, замешкавшись на пару мгновений, скрылась за углом мелкой мастерской.

Девчонка на улице так и не показалась.

Одна из теней отделилась от крыши, обретая человеческие очертания. Парень лет двадцати на мгновение отбросил осторожность и подался вперёд, силясь разглядеть в крохотном окошке квартиры признаки присутствия внутри ещё кого-то.

— Девочка не идиотка. Вылезет нескоро. Ни к чему пытаться достать её сейчас.

Сухой бесстрастный голос резанул по слуху, и в нём послышались металлические нотки. Джедай обернулся к напарнице, готовясь съехидничать, но осёкся под взглядом белых впалых глаз. Умбаранка осуждающе покачала головой и, встав на ноги, сделала несколько шагов к краю барака, оставляя на грязной поверхности отпечатки подошвами высоких сапог.

— Сейчас её не схватить. Датомирка следит. Свидетели ни к чему. — Порой Джейсен даже задумывался, нет ли у напарницы каких-то проблем со здоровьем, в связи с которыми она физически не может выговорить больше пяти слов в одном предложении.

— Её здесь нет, Трист, — он устало выдохнул, отчаянно пытаясь не зевнуть. — Сделаем всё сейчас — избавимся от кучи проблем.

— Если она, вернувшись, не найдёт девчонку — поймёт, что это были джедаи. Нам дали чёткое задание: всё должно выглядеть как несчастный случай. Тише едешь.

Джейсен скрипнул зубами, с трудом подавив желание сжать кулаки — бесстрастным Теням не подобает. Впрочем, умбаранке хватило и того.

— Ты уже знаешь итог этой перебранки. Вернёмся в Храм. Цель найдена, осталось лишь подгадать момент. Доложим Совету.

— Цель за это время успеет сотню раз удрать, и выискивать придётся снова.

— Семь раз отмерь.

— У тебя на всё отыщется пословица? — огрызнулся Джейсен, теряя терпение. Полтора часа сна в сутки не способствовали хорошему расположению духа. — И что ты скажешь, когда мы провалим задание? «Первый блин комом»?

Он думал, его, как обычно, упрекнут во вспыльчивости. Трист лишь усмехнулась.

— Как вариант.

* * *

Зловещую тишину рассёк слабый цокот каблуков, будто отмеряющий секунды. Цок-цок. Цок-цок. Изящно расписанная дверь плавно отъехала в сторону, и в проёме появилась фигура. Последовавший за щелчком выключателя мягкий свет после нескольких часов, проведенных в темноте, показался ослепляющим. Еле слышный стон сам собой вырвался из пересохших губ, а ладонь потянулась к глазам. Фигура обернулась.

— Ох, Эни… — замешкавшись на долю секунды, Падме присела на корточки рядом с сидящим на полу мужем, положив руку ему на плечо. — Мне…

— … так жаль, — бесцветным голосом продолжил за неё Энакин, откинув голову на подлокотник мягкой софы, предназначенной для гостей. В волосы забрался лёгкий ветерок, пробравшийся с балкона. Падме зябко повела обнажёнными плечами, мягко и едва заметно поглаживая супруга по щеке.

— Я правда сожалею, — прошептала она, опустив взгляд в пол.

— Знаю.

— А что с Оби-Ваном? Он что-то сказал? — Падме криво улыбнулась, видимо, пытаясь разбавить обстановку. Получалось плохо.

— Я о нём даже слышать ничего не хочу, — по слогам отчеканил он, буравя взглядом потолок. Если смотреть наверх, то слёзы точно не польются.

— Где же ты был всё это время? — Падме даже слишком осторожно присела на кресло и, мягким движением запустив пальцы в короткие пряди, взъерошила его волосы. Энакину всегда нравилось, как она это делала: после посвящения в рыцари жена и посоветовала ему сменить причёску, когда все время раздражавшая падаванская косичка наконец была отрезана. — Как же так вышло?

Перед глазами блеснули нанизанные на цепочку бусины силка — падаванская косичка, которую отдал ему Йода после возвращения из Призмы. Которую гранд-магистр уже никогда не отрежет.

— Но… почему? — ранее почти бесчувственный голос Энакина зазвенел и задрожал. Он думал, в его звучании будет лишь злость. Он часто злился на Совет. Но сейчас в голосе было только искреннее недоумение, какое бывает в плачах маленьких детей, у которых подростки с гоготом отняли сладости. В глазах уже стоят слезы, но печаль — не главная эмоция. Самое важное, что волнует детей в этот момент — один вопрос.

«За что они так?»

Тот же самый вопрос себе сейчас задавал Энакин.

— За что?.. — Дрожащие губы плохо слушались его, но он просто не мог позволить себе заплакать. Не мог. — Она же ещё совсем ребёнок… была. Почему?

— Мы это так не оставим, слышишь? — Падме ласковой, но уверенной хваткой стиснула плечо супруга, безуспешно пытаясь посмотреть ему в глаза. — Я уже задействовала все связи, пытаюсь достучаться до Таркина…

— Ты?.. — взгляд Энакина наконец сфокусировался на ней. Взгляд был нехороший. Она поёжилась от смутного страха, не до конца понимая, чего именно боится.

— Эни?

— А где ты была, пока не стало поздно? — внезапно болезненный крик Энакина срывающимся от переполняющих его чувств эхом зазвенел даже в его собственных ушах. Глаза вновь будто заволоклись мерклой плёнкой. Он кричал на жену, но говорил не с ней. — Где ты была, когда она просила о помощи? Почему только сейчас? Почему ты не помогла ей?!

— Энакин, я…

— Ты же была здесь! Ты знала! — дракон мёртвой звезды глубоко внутри него тяжело и громоздко сворачивался кольцами, поблёскивая серебряной чешуёй. В его глазах читалось осуждение, а мелькающий между клыками раздвоенный язык жалом впивался в мозг. Звезда сгорала заново, и её пламя золотистыми всполохами металось в глазах Энакина, рассыпаясь огненными искрами. 

— Она же не виновата. 

— Если бы ты была там!..

— В том сценарии, где есть слова «если бы», всё всегда хорошо. Прекрати обманывать себя. Это не её вина. Стреляешь себе же в ногу. 

— Да о чём ты?!

— Сам посмотри. 

— Эни… — опомнившись, он, возможно, в первый раз за разговор обратил внимание на Падме. Та стояла на коленях, забившись в угол, как можно дальше от собственного мужа. В её глазах стоял ужас и блестели слёзы. — Это... ты?.. — Энакин ещё никогда так сильно себя не ненавидел. 

— Я… Прости. Мне лучше побыть одному, — он вскочил на ноги и вихрем вылетел из квартиры, даже не коснувшись своей супруги, лишь бросил на неё мимолётный взгляд. Падме обессиленно сползла на пол и облокотилась об угол дивана, почему-то обхватив руками живот.

* * *

Сорок три процента.

Сорок три процента тела Баррисс покрывали бинты и перевязки. Левая рука оказалась в лубке, а металлический привкус и фантомное ощущение четырёх выбитых зубов оставались до сих пор. Когда мастер Скейн увидел её в таком состоянии, он лишь молчаливо покачал головой. Он до сих пор ни разу с ней не говорил. Никто с ней не говорил. Баррисс криво осклабилась и поморщилась от острой боли в кровоточащих дёснах.

Кроме Скайуокера, конечно. Хотя произошедшее куда больше напоминало монолог.

Он шептал и говорил, говорил и кричал, кричал и шептал. Он ненавидел. И это хотя бы было понятно.

Почему Совет оставался на его стороне — вопрос, который волновал Баррисс куда сильнее.

Неужели падших джедаев настолько не жалко, что можно позволить пасть ещё и этому?

Скайуокер был одержим. Он её ненавидел, и эта безграничная ненависть накрывала его с головой, точно цунами, охватывавшее разум джедая и вымывающее из него любые остатки рассудка.

Баррисс лежала без движения, элементарно неспособная пошевелиться. Он её ненавидел и потому сделал с ней это. Она его ненавидела.

И если, — нет, когда она выберется отсюда, — она отплатит ему той же монетой.

Примечания:

Никаких Кувалды, Пятерни и прочих. Я смотрела в английской озвучке, и всякий раз, когда я слышу слово «Скайрокер», мне становится физически плохо.

Джесси устало вздохнул, нервно постукивая пальцами по шлему. Уже не так и медленно близился комендантский час. Гул казарм за спиной стих минут сорок назад, инфотабло блестело в ночном режиме, а он торчал здесь. Ему тоже было нелегко, но всё это начинало несколько надоедать.

— Коммандер, вы сидите тут уже четыре часа, — безразлично констатировал клон, практически не надеясь на какой-то результат. Ему не впервой. — Вам нужно поспать.

— Я не устал, — даже искажённый вокодерами, голос Рекса звучал измождённо. Последнее время — в особенности после присвоения ему нового звания — перед сослуживцами шлем он старался не снимать. — Можешь отдыхать сам.

— Послушайте, я правда всё понимаю, но оттого, что вы умрёте от истощения, они не вернутся, — возможно, Джесси был слишком груб, но его это уже мало волновало. Не настолько он был молодняк, чтобы за такое ему в глаз дали, а иначе коммандера в чувство не привести никак. — Никто из них.

— Сначала коммандер Тано, потом Тап… и Файвз, — Рекс обернулся и посмотрел на своего бойца, товарища и брата, как две капли воды похожего на него самого. — Сколько ещё погибнет даже не на поле боя?..

Продолжения за его словами не последовало, но в этом не было нужды — Джесси всё понял и сам. Цвет бластерного огня не врёт. У врагов он красный.

— В их гибели нет вашей вины, — сухо отметил тот, устремляя взгляд в пол. Он сам не знал почему. Смотреть в глаза капитану было стыдно. — Они были предателями.

— Ты в это сам веришь? — Рекс привычным и отточенным движением стащил с головы шлем, впервые за несколько недель, пусть и в сумерках, явив Джесси лицо — копию его собственного лица. — Что коммандер подорвала Храм? Что Тап намеренно выстрелил в мастера Типлар? Что Файвз хотел убить канцлера? Ты искренне так считаешь? Скажи мне!

— Наше дело — выполнять приказы, а не разбираться, кто виновен, кто нет, — едва ли не прошептал Джесси, не в силах поднять глаза. Он говорил правду, полную правду, так почему же за эту правду он чувствовал не гордость, а лишь жгучий стыд? — Для этого у нас есть генералы.

— Ты хочешь пойти к генералу Скайуокеру и спросить, что он думает по этому вопросу? Он скажет тебе всё то же самое, но не станет стесняться в выражениях.

Повисла тишина, прерываемая лишь гулом спидеров, разрезающих воздух Корусанта. Время неумолимо стремилось к полуночи, где-то вдалеке еле слышно скрипели дроиды-уборщики, до блеска начищающие полы и стены. Прозвенел отбой: свет автоматически отключился, из всех щелей на двух клонов хлынул мрак. Шлемы были оснащены прибором ночного видения, но оба обходились и без них.

— Я люблю Республику, Рекс, — Джесси крепче сжал в руке шлем с символом того строя, за который он сражался. В который он верил. За который был готов умереть. — И если кто-то хочет навредить ей… мой долг — помешать этому.

— Файвз говорил, что всё это — заговор против джедаев, — теперь коммандера видно не было совсем, что, откровенно сказать, Джесси обрадовало. Больше не нужно избегать взгляда, полного не столько осуждения, сколько непонятной и чуждой ему тоски. — Разве джедаи не Республика?

— Файвз бредил и был не в себе.

— Что если… несмотря на бред, он был прав?..

— Вы в своём уме, коммандер? — иронически выгнул бровь Джесси. Рекс не мог говорить такое всерьёз, но сейчас вряд ли был подходящий момент для армейских шуточек. — С чего бы вдруг Республике идти против джедаев?

— Капитан. Коммандером до самой смерти была и осталась, как ты помнишь, падаван Тано. Я капитан.

Джесси раздосадовано поджал губы, отмечая своё поражение в словесном поединке. Рекса не переубедить. Когда это было совершенно некстати, капитан больше всего походил на генерала.

— Как хотите, но я не верю в этот бред, — надетый шлем снова искажал голос; Джесси впервые за долгое время отчётливо увидел Рекса в неоново-зеленоватых тонах и тут же пожалел об этом: впалые щёки, синяки под глазами и новые морщины — вот что скрывалось за бронёй. — Про чипы и остальное… Вы вольны делать что захотите, но я всё же советую вам просто поспать.

— Я не смогу уснуть, — вяло пробормотал Рекс, отмахиваясь от очередного предложения отдохнуть, будто от назойливой мухи. — Они будут там. А ты — к сожалению или к счастью — сможешь.

Джесси молча развернулся на каблуках, по привычке хлопнув Рекса по плечу, как он делал всегда при смене караула. Тот дёрнулся и тоже вскочил на ноги. Не успел Джесси обрадоваться, что смог вселить в капитана крупицу здравого смысла, тот судорожно повёл плечами и едва ли не на ощупь зашагал в обратную от казарм сторону. В том крыле находились столовая и медицинский отсек. Для ужина было явно поздновато.

* * *

Терминал утвердительно бибикнул в ответ на кислую мину мон-каламари, и внутрь отверстия для выдачи с лязгом посыпались кредиты. Немного, но если сильно экономить, то на пару дней хватит. Связанный по рукам и ногам рецидивист мрачно посмотрел на неё, намекая взглядом, что у него есть влиятельные дружки, он выберется из тюрьмы и вообще это ещё не конец. Если бы во рту не было кляпа, он наверняка сказал бы что-то подобное.

Асоку это всё волновало мало.

Рухлядь с помойки, которую Вентресс почему-то называла спидером, тарахтела не хуже AT-TE, привлекая внимание всего квартала. Асока вздохнула, шутливо отсалютовала на прощание беззвучно, но выразительно возмущавшемуся мон-каламари и махом запрыгнула на единственное доступное средство передвижения.

С того момента, как Асажж её великодушно приютила, прошло чуть меньше стандартного месяца. Поначалу тогрута была уверена, что ей придётся менять местоположение раз в несколько дней, чтобы её не обнаружили, но очень скоро выяснилось, что это не имеет никакого смысла. Её просто не искали.

Если судить по тому, что было в новостях и немногочисленных заголовках статей, она была давным-давно мертва, похоронена и забыта. Связаться с Талли и уточнить у неё, что вообще происходит, Асока не решалась. Подруга и так рисковала слишком многим, чтобы помочь ей.

Гравицикл загремел даже громче обычного, и Асока настороженно свесилась к репульсорному двигателю, пытаясь разглядеть причину — точнее, причины — неведомой поломки. Делать этого категорически не следовало. Возможно, Вентресс и называла это нечто спидером, но рухлядь всё ещё оставалась рухлядью.

Руль неожиданно крутанулся, едва не потеряв ось, на которую он крепился, и спидербайк резко ухнул вниз. Педали газа и тормоза не возымели на него никакого эффекта. Со всех сторон сразу послышались недовольные гудки гражданских транспортных средств, разрывающие сознание и не оставляющие даже шанса сосредоточиться. Асока прикусила кончик языка, отчаянно пытаясь вывести спидер в жалкое подобие пике, но гравитация явно была сильнее. Аварийная посадка становилась всё более неизбежной.

Едва не врезавшись в огромный торговый корабль, тогрута изо всех сил потянула руль на себя. Из лопнувших швов по всему корпусу повалили искры, а и без того потрескавшаяся от времени краска запузырилась, источая резко-ядовитый запах. Спидер натужно заскрипел, загудел и рухнул на какую-то частную посадочную площадку, рывком выбросив Асоку из сидения. Та покатилась кубарем, тщетно пытаясь хоть как-то затормозить. Чудом ухватилась за край площадки, едва не вылетев с неё. Некое смутное предчувствие заставило её прижать голову к рукам и не зря: мимо, выписывая в воздухе размашистые круги, пронёсся обломок, в своё время бывший рулём, и скрылся в мареве Нижних уровней.

Асока недовольно прикусила щеку: Асажж ей этого век не простит. Пытаться поймать руль уже явно не вариант: далековато падать. Благоразумно решив разбираться с проблемами по мере их поступления, она легко подтянулась на руках, коленками вставая на дюрастиловый край платформы.

Спидер — вернее, то, что от него осталось — с издевательской аккуратностью расположился между дугами парковки для мелкогабаритного транспорта. Асока тихо выругалась, со злости пнув отвалившуюся от спидера педаль — то ли газа, то ли тормоза, теперь отличить их было невозможно. Та с металлическим лязгом запрыгала по почерневшему от влаги и времени настилу, оставляя на нём следы когда-то белой, уже расплавившейся краски.

— Да ругайся в полный голос, чего уж, не разбудишь никого! — Асока дёрнулась от неожиданности и тут же чуть не отвесила себе пощёчину. Это ведь частная площадка!— Всех, кого могла, уже на уши поставила.

Отлетевшую педаль ловко поддел каблук сапога; ладонь в перчатке подхватила её на лету. Степенно вышедший из-за груды запчастей парень лет семнадцати вскользь осмотрел называемый транспортом реликт и ехидно уставился на незваную гостью, свободной рукой поправляя очки механика, норовящие сползти со лба на глаза:

— Мне кажется, ты не по адресу, подруга.

— Да так и было запланировано… друг? — от неожиданности растерялась Асока. Недаром на скучнейших факультативах для юнлингов её всегда предупреждали, что надо быть в курсе культурного контекста места, где находишься — кто знает, куда забросит будущего джедая. Судя по надувшимся щекам шатена, еле-еле сдерживающего смех, на Нижних уровнях требовалась смена тактики. — Это ведь мастерская? — опасливо поинтересовалась тогрута, делая паузы едва ли не после каждого слова. — У меня спидер… сломался. Можешь… починить?

— То есть ты мне предлагаешь вот эти останки древних цивилизаций починить? — меланхолично поинтересовался механик, неуклюже жонглируя педалью: её форма явно этому не способствовала. Словно в подтверждение его скепсису, гравицикл с жалобным скрипом накренился и комично грохнулся набок. — Завернуть?

— В пакетик?

— В саван.

— И сжечь?

— Смекаешь, подруга. — Парень подмигнул и задумчиво цокнул языком, что-то высчитывая в уме. — Двадцать… нет, двадцать пять кредитов. Денежки вперёд.

— Сколько? — возмущённо вытаращила глаза тогрута. — Да ведь это грабёж!

— А куда ты денешься? — весело усмехнулся механик. — Можешь взять эту развалюху под мышки и потопать до ближайшей мастерской уровней на семь ниже. Или полететь. Под девяносто градусов.

— Вот же ж талагрет, — громко выплюнула Асока, на этот раз точным движением ноги отправив в полёт покорёженный осколок рамы.

— Вот! Вот! — одобрительно замахал руками парень, вместе с тем уклоняясь от импровизированного снаряда. — Другое дело! Понятия не имею, кем ты меня назвала, но это явно было грубо. И громко.

Откуда-то изнутри послышался настойчивый — переходящий в требовательный — стук в дверь.

Примечания:

Даже искажённый голубоватыми полосами помех, порой сбивающихся из-за быстрых перемен масштаба и ракурса, Озёрный край был прекрасен. Война не тронула Набу: она оставалась одной из множества планет, на которой не виднелись серебристые пятна и стрелки, символизирующие армии Конфедерации и направления их дислокации — не учитывая, конечно, тех, что остались со времён блокады. Не сказать чтобы таких планет было мало, но их с каждым днём их становилось гораздо, гораздо меньше, чем хотелось бы.

Энакин взмахнул протезом, и изображение мгновенно перестроилось, демонстрируя Озёрный край в большем масштабе. Пусть голограмма и показывала неживой, застывший образ, но живописные луга и дом Наберри на возвышении скал ещё напоминали о том времени, когда он был там с Падме. О том времени, когда он был уверен в этой любви. Тогда и раньше — на Татуине.

Тогда всё казалось таким простым и понятным: джедаи — его спасители; Падме — его ангел. Добрым людям нужно помочь, маму вызволить, все звёзды облететь и никогда, никогда не возвращаться на пустынный тоскливый Татуин. Энакин горько усмехнулся, прикрыв глаза. Он-то думал, что никогда не будет вспоминать о детстве с тоской. Никогда не говори никогда.

Джедаи не могут спасти всех, имя мамы оставило напоминание о себе надписью на скромном могильном камне, а детская мечта побывать на всех планетах разбилась об осознание, что в небе над Мос-Эспа не сияла и десятитысячная часть всех звёзд галактики. Да и на Татуин впоследствии пришлось пару раз слетать. Один раз — за мамой, другой — с Асокой.

Визиты в эту треклятую пустошь и вправду ничем хорошим не заканчиваются.

Погруженный в раздумья, Энакин не сразу услышал, как позади него отчётливо прозвучало характерное постукивание тросточкой. Как только он понял, кто встал рядом с ним, его зубы еле слышно скрипнули. Зелёные уши тут же встали торчком, внимательно ловя окружающие звуки.

— Знаешь ли ты, Скайуокер юный, как дорого обходится процедура?

— Простите? — Энакин удивлённо покосился на Йоду, забыв о злости на пару мгновений.

— По эмали восстановлению. Если зубы в порошок ты сотрёшь, восстанавливать тру-у-удно будет, — магистр захихикал, явно довольный своей шуткой. Энакин едва не стиснул зубы ещё сильнее. Ну хоть кому-то весело.

— Простите, учитель, — раздражённо выдохнул Энакин, возвращая взгляд к образу Озёрного края. Изображение застыло, показывая клубы водяной пыли, рассеивающейся вокруг водопада.

Прикрыв глаза, он будто наяву увидел, как два с лишним года назад капли блистали на солнце, заставляя щуриться. Как трава мягко щекотала кожу, заставляя хихикать. Но стоило только ему вновь посмотреть на голограмму, как тут же маленькая когтистая лапа перехватила управление системой, резко уменьшая масштаб и перематывая время. Свет звезды Набу очертил часть зала, сделав видимыми скромные арочные своды. Звёздная комната была вовсе не тем местом, где главную роль играл интерьер. Самое важное заключалось в голографических проекторах.

— Слишком близко смотришь. Слишком близко воспринимаешь. Слишком многого не видишь ты! — Йода мигом растерял шутливый настрой, превратившись в мудрого прожжённого наставника, готового с наскоку разъяснить неопытному юнцу важность медитаций, как устроена жизнь и что справедливость — не тот концепт, который присущ Силе. Энакину невероятным усилием воли подавил желание взвыть.

— Скажи мне, сколько живёт в системе Набу разумных? — Йода потянулся к комете, пролетавшей около обратной стороны планеты. Эпоха сменилась кардинально: едва были различимы метеоры, горящие где-то в атмосфере, и кратеры, оставленные теми из них, кто достиг цели. Системы обороны уже давно не допускали подобных казусов.

— Отказаться от привязанностей, — голос Энакина чем-то напоминал монотонную озвучку учебника по гиперпространственной навигации, под которую он всегда засыпал в Архивах, будучи падаваном. По уровню заинтересованности в своих репликах они с этим неназванным диктором ещё явно могли посоревноваться.

— Разве это ответ на мой вопрос?

— Я просто экономлю ваше время, — резко ответил тот. Кажется, всё же перегнул. — Это же тот посыл, который вы хотели мне донести?

Энакину не было стыдно, что он сорвался. Определённо не было. И что Йода молча застыл на месте, рассматривая голограмму, — плевать. Он ведь и правда собирался преподать ему именно этот урок.

Так почему же что-то так неприятно заворочалось внутри?

— Какова привязанности вероятность?

— Прошу прощения?

— Звёздный адрес любого жителя Набу назови.

— Планета Набу, система Набу, сектор Чоммель, Хвостовые сектора, Среднее Кольцо, Небесная Река. В туманностях и галактиках-спутниках я уже начну путаться.

— Не так важно всё это. Ничтожна вероятность, что ты привяжешься к конкретному одному жителю галактики этой. Привязаться к любому другому мог бы — чем хуже он? Не заслуживают другие того, чтобы о них позаботился кто-либо?

— Для них это сделают их близкие, — хмуро бросил Энакин. — Все разумные заботятся о тех, кого любят.

— Что в их силах это, уверен ты? Не заводим привязанностей для того лишь, чтобы любимчиков не иметь среди людей, жизни которых на волоске висеть будут. Тысячи смертей одной жизни взамен — кого-то могущественного привязанности последствия. Такого, как ты.

— На что это вы намекаете, магистр? — сощурился Энакин, почувствовав прилив очень знакомого раздражения. Сильная злость на Совет появилась не так давно и всё ещё напоминала о себе свежей раной. Досада же от вечных нотаций, в которых иногда менялся порядок слов — в зависимости от того, кто их читал, — покалывала застарелой мозолью. Хотя так явно его ещё не провоцировали — по крайней мере, Йода подобным не грешил.

— Боюсь, намёков время прошло давно, — карлик набрал определённую комбинацию на клавишах, погасив все голограммы. В зале стало непривычно просторно. Темнота практически скрыла от глаз фигуру Йоды, но в Силе Энакин чётко видел абрис магистра. — Мы не враги тебе, Скайуокер юный. Готовы помочь тебе. Но, к сожалению, пока не согласишься ты помощь нашу принять, бессильны мы.

Энакин уже было открыл рот, чтобы напомнить, как полезна их помощь была в прошлый раз и что с такими помощниками врагов не надо, но тут же закрыл обратно. Всё это в любом случае окончится лишь ещё одной нотацией и никакими изменениями с их стороны — так к чему даже пытаться? Так что вместо не самых результативных дебатов он лишь бросил беглый взгляд на часы и дежурно поклонился.

— Благодарю за разговор, но мне пора идти. Нужно подготовиться к уроку, — на самом деле, все приготовления он совершил заранее, но Йоде об этом знать необязательно. — Прошу меня простить.

Выходя из зала, он едва не столкнулся с направлявшейся ему навстречу девушкой-падаваном, сразу отпрянувшей назад. Энакин подавил желание скривиться, всё ещё чувствуя спиной внимательный взгляд Йоды. Что же, теперь причина, по которой от него шарахается половина молодого населения Храма, стала ясна. Он бы предпочёл крепче спать по ночам, конечно, но много знать — это тоже неплохо.

— Падаван Эдвандунг-Эстерхази, задание у меня есть для тебя… — остаток фразы магистра проглотило тихое шипение, сопровождающее закрытие дверей.

* * *

— Ну это ведь просто форменное издевательство! Вам самим-то нравится такая перспектива? — вновь воздел руки к небу мальчишка, яростно потрясая кулаками. Катуни глубоко вдохнула и выдохнула, прикрыв веки: если бы ей на глаза сейчас попалось хоть что-то, что теоретически может полететь в голову Петро, то теория с практикой долго бы не расходилась.

— Слушай, мы уже поняли, что ты недоволен, — ответила Катуни настолько спокойно, насколько смогла. — Мы все не в восторге от решения магистра Йоды, но он ведь знает, что делает…

— Может, нам тоже было бы неплохо узнать, что он делает? А главное — зачем? — не успокаивался Петро, скрестив руки на груди. Катуни закрыла глаза ладонью, повторяя про себя слова одного из воспитателей.

— Он же знает, что мы тогда помогали! Так зачем ставить нам урок с… этим вот?!

«Лупить соклановца по голове учебником — не путь джедая…»

Пока она старалась выполнять рекомендации воспитателя и сидеть на месте, помощь пришла откуда не ждали.

— С твоей стороны жаловаться не слишком резонно, Петро, — откликнулся уткнувшийся в датапад Затт, подбрасывая на ладони до сих пор нетронутую шууру, выданную за обедом. Остальные до сих пор не проявляли к в очередной раз разошедшемуся юнлингу никакого интереса. Все давно привыкли. — Рыцарь Скайуокер, вообще-то, один из самых прославленных мечников Ордена, который и рукопашного боя не чурается. Если кто и научит тебя хорошо драться, то это он.

— И что с того?

Катуни убрала руку от лица и вопросительно выгнула бровь. После такого вопроса в беседу включился даже Гунджи, что-то прерывисто проревев. За те годы, что они состояли в одном клане, девочка успела выучить не так много фраз на шириивуке, чтобы понимать самые бытовые реплики, но скептицизм в рыке вуки был очевиден. И Катуни полностью его разделяла.

— Ты обожаешь драться. Или уже забыл, как мы с Ганоди тебя за подол робы от Стражей оттаскивали?

— Это же не значит, что у меня нет принципов! Мы вроде вписались-то в ту авантюру, потому что кое-кто плюнул на своего ученика! Или что, он тут себе нового присматривает? Да ни в жизнь!

— Ой, не беспокойся, кому-кому, а тебе это вряд ли грозит, — едва слышно пробурчала Катуни себе под нос, уже даже не рассчитывая на то, что к ней прислушаются.

— Прекращайте ссориться, — прощебетала Ганоди, что-то внимательно высматривавшая в недрах главного коридора. — Похоже, сейчас у вас наконец появится шанс проверить аргументы на деле.

— Явился, не запы… — шуура из руки Затта, направляемая Силой, влетела в открытый рот Петро, вынуждая его проглотить остаток фразы.

Он тут же изумлённо округлил глаза и выплюнул фрукт, зайдясь громким кашлем. Родианка посмотрела на Катуни с неодобрением, на что та только меланхолично пожала плечами.

Урок обещал быть долгим.

Энакин постепенно начинал всерьёз беспокоиться, что ему придётся вставать на уроки по кланам на регулярной основе: гробовой тишине, воцарившейся в тренировочном зале одновременно с его сигналом к началу, позавидовала бы и сама Железная Рука. Разумеется, всегда оставалась возможность, что в этом клане установилась идеальная дисциплина, но Энакин предпочитал смотреть на вещи трезво.

Взглядам, которые ему посылал один из мальчишек, совсем чуть-чуть не хватало, чтобы прожечь его насквозь без всякого светового меча, самая впечатлительная девочка вздрогнула, услышав его голос из-за спины, а шириивук Энакин не учил и мысленно пообещал себе никогда за него не браться. Вдруг он случайно узнает, что означал рык юного вуки в ответ на его замечание? Лучше не рисковать.

С неприязнью к нему юнлингов, похоже, оставалось только смириться. Не то чтобы это было в его характере, но, откровенно говоря, на свою репутацию среди ребятни Энакину было уже наплевать. Зачем она ему нужна? Производить на детей хорошее впечатление, заводить с ними знакомства, дружбу?

Брать себе падавана?

Наверное, на что-то подобное и надеялись магистры, ставя ему этот урок. Больше вариантов-то особо не оставалось. Может, они и… не самые хорошие люди, но вряд ли совсем дураки. Дослужились же.

Энакин помассировал пальцами точку между бровей и в очередной раз бросил взгляд на большой хронометр, вмонтированный в стену. С предыдущего такого раза прошло около полутора минут. Помрачневший, он молча махнул детям рукой, призывая сменить отрабатываемое движение. На мгновение выключив мечи, юнлинги синхронно посмотрели туда же, куда пару секунд назад был направлен его взгляд, и так же одновременно скривились, продолжив тренировку с такими выражениями лиц, что Энакин невольно задумался, позволяет ли ему регламент отпустить юнлингов пораньше. Может, хоть на полчаса: приблизительно столько же его в случае чего будут вычитывать.

Стоило ему начать перебирать в памяти те немногочисленные эпизоды, когда юный Скайуокер появлялся на уроках юнлингов и не вылетал оттуда через считаные минуты за отвратительное поведение, дверь громко распахнулась, заставив вспомнить какое-то предупреждение о том, что её хорошо бы закрывать. В проёме показалась та самая девочка, с которой он столкнулся на выходе из Звёздной комнаты, но в этот раз у неё в руках громоздилась кипа книг, почти целиком закрывавшая её силуэт, так что видна была только рыжая макушка.

— Таллисибет?.. — слегка неуверенно протянула девочка-толотианка — кажется, Катуни, — продолжая стоять с включённым мечом в защитной стойке. — Ты чего… тут?

— Ты тоже на урок? — пропищала родианка — её имени он не помнил.

— А это всё зачем? — Парнишка пальцем указал на книги, судя по всему, моментально забыв об уроке, джедае и всем, что находилось в этом зале.

— Я вам не мешаю? — отрешённо выгнул бровь Энакин, подвинувшись немного в сторону, чтобы получше разглядеть девушку: в прошлый раз ему до этого дела не было. Дети тут же помрачнели.

— Магистр Йода почему-то был уверен, что к этому моменту вы уже всласть натренируетесь, — язвительно отрезала та, поудобнее перехватывая нижнюю книгу. При внимательном рассмотрении её лицо показалось Энакину смутно знакомым, но, услышав её слова, он резко нахмурился и отвернулся, больше не пытаясь опознать падавана. — Так что, как он сказал, клану неплохо бы в это время исправить причинённые им разрушения.

— В каком смысле? — откликнулся кто-то из детей: из-за девушки не было видно, кто именно.

— Это некоторые книги с тех стеллажей, которые вы… случайно уронили, — пауза между слов падавана почему-то пробудила у детей едва слышные смешки. — Их надо отсортировать по названиям, именам авторов и тематике, а после дотащить до Архивов. Задачка как раз на ближайший час. А рыцарь Скайуокер нам в этом поможет, не так ли?

Падаван замолчала и крайне выразительно уставилась на Энакина, словно пытаясь прожечь в нём дыру взглядом. Что бы она ни пыталась этим донести, в таких ситуациях его навыки общения всё ещё стремились к нулю.

— Чем конкретно я тут помогу? — развёл руками тот, игнорируя напряжение, возникшее вместе с девчонкой и росшее с каждым мгновением. — Я мало того что с Архивами не связан, я даже не консул, чтобы быть здесь чем-то полезным.

— Ах, если б хоть где-то были, — в сторону любого другого джедая такой уровень наглости у Энакина даже вызвал бы восхищение: хоть она и сказала это вполголоса, скрывая лицо за толстыми корешками книг, всё-таки не каждый осмелится. Взгляд его потемнел. Юнлинги следили за начинавшейся перепалкой затаив дыхание. — Ну побудете грубой силой, вам не привыкать.

На лице Энакина заходили желваки: на репутацию среди ребятни ему действительно наплевать — пускай считают его кем захотят, — но себя унижать он никому и никогда не позволял. Даже если это шло наперекор обстоятельствам, нормам поведения или здравому смыслу.

Прямо перед девчонкой враз выросла тёмная фигура. От неожиданности та покачнулась, едва не уронив всю кипу учебников, но тем не менее не сделала и шагу назад. Вдруг около четверти книг сорвались с верхушки стопки.

— У нас ещё идёт урок, — злостно выплюнул Энакин, глядя в глаза падавану.

Корешки, закрывавшие ему обзор, исчезли: часть учебников в раскрытом виде и со смятыми страницами валялась на полу, часть он ещё сжимал в протезе, под давлением которого верхняя книга почти сложилась пополам, давясь выползающими страницами, точно ребёнок едой за ранним завтраком. Дети позади оцепенели от страха — родианка, тихо пискнув, выронила меч, и тот с громким лязгом покатился по полу.

Девчушка в ответ только упрямо хмыкнула, не отводя взгляд.

— И будьте добры, падаван с настолько длинной фамилией, что я в жизни её не вспомню, подождите нас снаружи оставшиеся пятнадцать минут.

— Эдвандунг-Эстерхази, — ехидно улыбнулась та. — Всего лишь семь слогов. Понимаю, вы не консул, но это не должно быть так уж сложно…

— Я уже сказал. Здесь. Идёт. Урок. — Энакин оскалился, слегка обнажив зубы. — Я, кажется, вспомнил, откуда я тебя знаю. Миссия на Вджуне, не так ли?

Юнлинги, уже позабыв об этом самом уроке, выключили мечи и увлечённо наблюдали за разгоревшейся перепалкой. Энакин зло усмехнулся и бросил напоследок:

— Что ж, неудивительно, что ты не знаешь, как себя вести, раз некому было научить.

Он был уверен, что после такого заявления Эстерхази не будет препираться и выметется из зала куда подальше. Даже по прошествии лет потеря учителя всё же остаётся достаточно глубокой раной, и малознакомому человеку не стоит труда по ней ударить. К его удивлению, она даже не переменила выражения лица.

— А вы что, можете чему-то научить? Все повторяете, что ведёте урок — а какой толк будет от этого урока? Эти юнлинги от вас научатся, как бездумно махать мечом, как стать солдатом и как не дожить до семнадцати? — приподняла бровь та.

Поудобнее перехватив стопку и разместив её на предплечье так, чтобы её можно было держать одной рукой, она подняла освободившуюся и попыталась выдернуть книги из металлической хватки. Энакин не поддался. Эстерхази потянула снова — и опять безрезультатно. Прикусила губу — и попыталась снова.

Снова.

И снова.

Энакин растерянно усмехнулся.

Разумеется, сложно было найти человека, способного сравняться по силе с механической рукой. Он пожертвовал всеми косметическими излишествами, лишь бы ему не пришлось терять руку вновь — протез был в разы мощнее хрупкого и несовершенного органического тела. Совет считал, что из-за протеза, похожего больше на конечности дроида, он потерял часть своей человечности. Потеря человечности лишь стала расплатой за практичность.

Найти человека, способного сравняться по силе с ним, очень сложно. И девчонка, от напряжения высунувшая кончик языка, но не заставившая протез сдвинуться с места хотя бы на миллиметр, этим человеком не являлась. Но она была человеком, способным сравняться с Энакином в упрямстве. А найти таких было несильно проще. За всю жизнь он таких почти не встречал.

И совершенно неожиданно для него самого произошло то, чето Скайуокер делал лишь несколько раз за свою жизнь.

Он поддался.

Деформированные обложки мягко скользнули по сенсорным линиям, стягивающим ладонь.

Один миг он стоял неподвижно, всё ещё держа протез в воздухе и глядя поражённой своим успехом Таллисибет в глаза. В тот момент Энакин заметил там что-то, кроме ехидства и необъяснимой для него наглости: что-то запрятанное внутри, куда более глубокое. Он не был достаточно умён, чтобы понять что. Но был достаточно упрям, чтобы идти в своей глупости до конца.

В его голове созрела отличная идея для достойного завершения урока.

Стопка книг, управляемая Силой, сорвалась с рук Таллисибет и тут же шмякнулась на пол; верхние учебники почти наполовину соскользнули с нижних, но, пусть и покачиваясь из стороны в сторону, чудом вся эта шаткая конструкция устояла. Энакин отвернулся и прикрикнул на детей, одновременно сбрасывая с плеч плащ, сковывавший движения:

— Вы слышали, что сказала вам падаван Эстерхази. Выполняйте, — дети встрепенулись, кто-то окинул взглядом книги, разлетевшиеся в разные стороны, — она сама присоединится чуть позже.

Таллисибет сощурилась и тряхнула головой, безуспешно пытаясь убрать волосы с лица. Челюсти непроизвольно сжались, стоило ей лишь увидеть рыцаря: когда же он повёлся на провокацию и ввязался в конфликт, выбора уже как будто и не оставалось. Только в момент, когда на неё выжидающе-сочувствующе уставились юнлинги и выжидающе-настороженно — Скайуокер, в голове Таллисибет отчётливо щёлкнул выключатель.

Но в этот момент дети уже начали собирать раскиданные по полу учебники, рыцарь стоял неподалёку и явно ждал, пока она подойдёт ближе, а створки двери за спиной медленно, будто в глупых старых голоужастиках, схлопнулись, отрезая ей путь к отступлению.

Выбора снова будто бы не оказалось.

Таллисибет закрыла глаза. Вдохнула и сосчитала до трёх — до десяти этот сумасшедший вряд ли бы дотерпел. Выдохнула. Открыла глаза и уже по-другому — отрешённо и холодно, как если бы она не интересовалась происходящим — посмотрела на Скайуокера.

— Чего вы от меня хотите?

— Может быть, из-за книг ты не заметила, но мы находимся в тренировочном зале, — рыцарь повысил голос, как бы намекая всем в помещении, что стоит прислушаться к его словам. — Я не консул, так что урок преподаю как умею.

Что-то в его голосе, в его мимике, языке тела… что-то было до ужаса неправильно. Но вот что?..

— Да вы шутите, — слабо улыбнулась Таллисибет, глядя на противника так, как учёный смотрит на особо интересный экспонат. Как правило, неразумный. — Вы правда меня просто изобьёте?

Петро и Ганоди, находившиеся в поле её зрения, на долю секунды замерли. Мальчик, тянувшийся за книгой с матовой синей обложкой, медленно согнулся в коленях, нависая над землёй. Затт, уже было записывавший названия в инфопланшет, внезапно забарабанил пальцами по клавиатуре с большей интенсивностью. Скайуокер прикрыл глаза усмехаясь.

— В моём мире это называется спарринг и ничего страшного в нём нет. — В его ладонь едва заметно легла рукоять меча, заставляя невольно задуматься, только ли дроиды погибали от его голубого лезвия. — Меня попросили обучить юнлингов некоторым боевым стойкам. Посчитаем это закреплением на практике.

Катуни осторожно высунулась из-за спины рыцаря, жестами спрашивая, стоит ли ей позвать на помощь.

Таллисибет лишь усмехнулась в ответ.

— Мы с вами определённо живём в разных мирах, так как я схватку заслуженного джедая-защитника, о котором визжит пол-Голонета, и падавана-недоучки без особых талантов называю по-другому. — Рука Таллисибет непроизвольно легла на меч, но она тут же отдёрнула её, словно всегда успокаивающий холод металла обжигал кожу. Незаинтересованный в происходящем Гунджи немного сбоку от неё рассматривал что-то на стене. — С меня не сложили статус падавана, рыцарь Скайуокер, вы проводите урок не для меня. Я не буду с вами драться.

— И почему же ты не будешь со мной драться? — к этому моменту уже ни один юнлинг не концентрировал внимание на учебниках: все взгляды были обращены к Скайуокеру. В зале повисла гнетущая тишина; слышен был лишь лёгкий гул всё ещё включённых тренировочных дроидов.

«Мы так и будем притворяться, будто не понимаем, что происходит?»

«А? — от неожиданности Таллисибет чуть не произнесла это вслух, но всё же чудом сдержалась. — Вы о чём?»

«Ну как же, — ответил внезапно подавший голос мастер Марук. — Ты ведь считаешь, что Скайуокер окончательно свихнулся и теперь преподаёт тебе жестокий урок?»

«Мелькнула мысль».

«Я с ним, конечно, лично знаком не был, но слухи порой доходили — уравновешенным его назвать сложно, но и совсем психом не казался. Ты же видишь, как все юнлинги напряглись, а некоторые и броситься на него готовы?»

«И что с того?»

«Как думаешь, может ли Избранный этого не заметить?»

— Да, драться ты не станешь, — Скайуокер рывком выдернул Таллисибет из мысленного диалога, с непонятным выражением лица отбивая ногой дробь по полу. Тихо щёлкнув, его световой меч вернулся на пояс. — Но если бы пришлось, итог бы был весьма печальным.

— Ты, — рыцарь взглянул в сторону Петро, от неожиданности замершего на корточках, — ты серьёзно рассчитывал напасть на джедая без всякой задней мысли? Я сильно превосходящий тебя по силе противник, можно и жизнью поплатиться. Ты, — обернулся в сторону Катуни. — Уже лучше, но в такой ситуации у падавана нет возможности тебе ответить, помощь нужно звать сразу. Ты, — ткнул пальцем в Затта, находящегося на другом конце зала, — ещё дольше бы Стражей вызывал, чтобы совсем поздно стало. Ты, — теперь указал пальцем в сторону Ганоди, съёжившейся под его взглядом, — а вдруг её убивать собрались? Нужно хоть что-то предпринимать, а не стоять столбом. И ты, — Скайуокер повернулся к Гунджи. — Я так и не понял, что ты делал, но явно не то, что помогло бы падавану.

— Погодите, — неуверенно протянул наконец вышедший из ступора Петро, вставая на ноги. — Это что, всё была какая-то проверка?

— Которую вы с треском провалили, да, — подтвердил Скайуокер, недовольно скрестив руки на груди. — Я могу научить вас практически любым формам боя — при должном желании, — но это не имеет смысла, если при реальной опасности фехтование — всё, что вы можете. В лучшем случае, — он вновь неодобрительно посмотрел на Ганоди, потупившуюся в пол.

— То есть, чтобы пройти эту проверку, нам всем надо было сломя голову бежать за помощью? — недоумённо переспросила Катуни.

— Именно, — кивнул Энакин, присев на корточки. Увидев, как он начал неряшливо собирать раскиданные по полу книги в стопку, Таллисибет окончательно лишилась дара речи. — Война влияет на нас больше, чем мы ожидали: среди джедаев появляются предатели, и если раньше они просто покидали Орден, то теперь перешли к более жёстким мерам. То, что сейчас произошло, — вполне возможное развитие событий, и если вы будете действовать так же, как в этот раз, судьба у вас будет незавидная. И пока самим вам не выстоять против сильного оппонента, позвать на помощь — лучшее, что вы можете предпринять.

— И к кому лучше обращаться?

— Ну, мой личный вам совет: не выбирайте магистров, — невесело усмехнулся Скайуокер, отряхивая от грязи матовую синюю обложку. — У них богатый опыт по части перекладывания ответственности. А если серьёзно, — он снова вмиг посуровел, внимательно оглядывая юнлингов, — просите о помощи лишь тех, кого знаете и кому доверяете. Если не уверены в ком-то — лучше потратьте больше времени, но найдите надёжного человека.

— То есть вы всерьёз предпочитаете тратить время на то, чтобы научить нас просить помощи, чем на обучение самозащите? — Петро окончательно отошёл от шока и теперь выступил вперёд, глядя на сидящего на полу рыцаря сверху вниз.

Тот ответил ему потемневшим взглядом и, рывком поднявшись на ноги, отчеканил:

— По моему опыту навыков самозащиты может быть недостаточно, если вы доверяете не тем людям. Не хотелось бы, чтобы вы столкнулись с… — он закусил губу, будто стараясь подобрать слово лучше того, что пришло ему на ум сразу, — последствиями.

Удостоверившись, что более с ним никто спорить не собирается, Энакин еле заметно скосил глаза. Проследив за его взглядом, Таллисибет увидела большой хронометр, вмонтированный в стену и показывающий ровно полдень.

— Что ж, полтора часа как раз подошли к концу. Благодарю всех за урок, — Скайуокер обернулся к центру зала и окинул взглядом всех детей. Остановив его на Таллисибет, рыцарь усмехнулся. — Полагаю, теперь вы можете спокойно заняться сортировкой учебников вместе с падаваном Эдвандунг-Эстерхази.

— Не был бы так уверен я, — увидев, как веселье, промелькнувшее было в глазах Скайуокера, мгновенно погасло, Таллисибет развернулась к входу в зал.

В нескольких шагах от неё, опершись на клюку, довольно хихикал Йода, а позади него, за пределами зала, неприкаянно стоял магистр Кеноби, явно желавший оказаться где угодно, но не здесь.

— На пару слов я хотел бы, если позволите, забрать вас и падавана, рыцарь Скайуокер, — улыбнулся гранд-магистр. — Есть задание одно для вас.

— Для меня? — уточнил Энакин, с неприязнью посмотрев на Таллисибет. Та лишь закатила глаза. — Или для нас?

— Для вас. — Улыбка карлика растянулась почти до ушей. — Давайте выйдем: мешать клану Когтемышей не станем.

Таллисибет легонько пожала плечами и направилась за гранд-магистром, не дожидаясь, пока Скайуокер разберётся со своими желаниями. К счастью, он достаточно быстро вспомнил, где находится, и нехотя последовал за ней.

— Ну? — вскинул бровь рыцарь, облокачиваясь на косяк только что схлопнувшихся дверей. — Что за задание?

В отличие от Энакина, Йода явно никуда не торопился. Под нетерпеливыми взглядами падавана и рыцаря, и несколько обречённым — магистра, тот медленно вытащил из-под полы плаща инфопланшет и неуверенно, словно деревенский старик, впервые встретившийся с технологиями, начал что-то на нём набирать. При знании, что Йода прекрасно разбирался в интерфейсе датападов, ожидание становилось ещё более неловким.

— Ох, старый я стал, старый и слабый, — заявление карлика не вызвало у всех присутствующих ничего, кроме скепсиса. — Ничего разглядеть не могу уже. Глаза молодые лучше видят. — Он требовательно протянул планшет Таллисибет. — Прочти для нас, падаван.

Осторожно взяв датапад из когтистой лапы, она всмотрелась в довольно-таки крупный шрифт. За последние пару лет она видела много подобных отчётов, но все они докладывали об успешно выполненных заданиях, задокументированных в Архивах. Направления на миссии ей прежде на глаза не попадались.

— Убийство мастера Ту-Эн?

— Отлично, — тут же встрепенулся Энакин. — Когда мне отправляться?

— Не только вам, рыцарь Скайуокер, — хихикнул Йода, загадочно улыбаясь. — Утверждён Советом уже список джедаев, направленных на миссию. Зачитай, падаван, пожалуйста.

Таллисибет опустила взгляд к низу экрана. Глаза её немного расширились.

— Рыцарь Скайуокер, магистр Кеноби…

— Магистр Йода, будьте так добры…

— …и падаван Эдвандунг-Эстерхази.

По глазам Скайуокера было видно, что он очень многое хотел сказать магистру Йоде. Но из-за того, что он хотел ещё и остаться в Ордене, ему пришлось смолчать.

Таллисибет ещё раз прочитала своё имя, аккуратно красующееся там, где она годами видела имена сотен других джедаев. Оторвавшись от экрана, она радостно вскинула голову… и впервые за разговор встретилась взглядом с магистром Кеноби. Тот вдруг настороженно нахмурился, всматриваясь в её лицо.

Кажется, он, как и Скайуокер, вспомнил, где он видел её в последний раз. И, как и Таллисибет, понял, почему её выбрали.

— Зачем? — наконец выдавил из себя Энакин: взглянув на его лицо, Таллисибет, к своему удивлению, не увидела на нём ничего, кроме бесконечной усталости.

— Падаван аналитическим складом ума обладает, с расследованием помочь сильно сможет она, — подметил Йода, ловко выхватив из рук у задумавшейся Таллисибет датапад. — Без того долго она здесь сидела. С такими навыками давно пора ей выйти за пределы Храма.

— Я не о том… а, неважно, — махнул рукой Скайуокер. — Когда и куда отправляться?

— Завтра, на Утапау, — машинально ответила Таллисибет, всё ещё погруженная в свои мысли.

— Благодарю. Что ж, позвольте снова откланяться, — Энакин вновь посмотрел на Йоду, и она была готова поклясться, что увидела враждебность в его глазах, — магистр. Мне нужно подготовиться.

И, не склонившись даже на сантиметр, он завернул за ближайший же угол, хотя путь в жилые комнаты лежал в совершенно другом направлении. Таллисибет покачала головой и вопросительно посмотрела на гранд-магистра.

— Оби-Ван в курс дела введёт тебя, всё же не выбиралась из Храма ты давно, — благосклонно ответил Йода на незаданный вопрос. Заглянув ей за спину, он добавил. — Но видимо, после того, как завершишь работу ты.

Ей было даже необязательно оборачиваться: тихие шепотки детей, едва долетавшие до её ушей, говорили сами за себя. Катуни подошла ближе и неуверенно подёргала Таллисибет за рукав новенькой робы, другой рукой придерживая охапку учебников по боевой тактике. Сейчас падаван должна была отвести их в Архивы и проследить, чтобы все книги были расставлены по местам… но как она сейчас могла хоть на чём-нибудь сосредоточиться? Надо было столько всего сделать… столько всего обдумать…

Их размышлений её вывел внезапный удар клюкой по икрам: зелёные уши встали торчком, словно указывая Таллисибет направление, в котором она должна была направиться вместе с юнлингами. Она вздохнула, подавляя желание броситься к своей комнате и готовиться до самого утра, и дала детям отмашку.

— Пойдёмте, вам ещё нужно многое успеть сделать сегодня. — Таллисибет подавила желание закатить глаза, краем глаза заметив, как гранд-магистр насмешливо покачал головой.

Она уже начала двигаться за ними, как вдруг позади неё раздался неуверенный голос Кеноби.

— Мне казалось, я видел дроидов, сортирующих эти учебники, около двух недель назад…

Ответом ему стало тихое хихиканье.

Примечания:

Творческий перерыв… слегка затянулся. К данному моменту я уже столько раз перечитывала, переписывала и исправляла эти три главы, что я их начала ненавидеть. Но всё же я не могла не вернуться в главный день фандома в году, так что… вот мой скромный подарок!