Папино наследство  (джен)

Сара еще до школы поняла, что с ней что-то не так.

Когда она подходила к зеркалу, на нее смотрела весьма симпатичная девчушка с милыми черными ушками на макушке. Нос наподобие собачьего был таким же влажным и мягким, а за ушами росла тонкая полоска меха. Темные глаза без белков на солнце становились янтарными с зелеными прожилками, а дома ближе к вечеру были похожи на черные бусинки.

Но когда Сара спросила у матери, где её ушки да нос, та отругала девочку. Сказала, чтобы она не придуривалась, иначе придется пойти к врачу. Мозгоправу, если точнее.

Тогда Сара не восприняла слова матери всерьез. И ей, и отчиму Биллу, и другим родственникам она пробовала раз за разом показать ушки. Во-первых, они были нежные, точно шелк. Во-вторых, несчастный ребенок погряз в своей правоте.

В конце концов Сару отвели к Элизабет Битчем, которая первые приемы молча слушала девочку и даже смотрела ее рисунки. Впервые за столь долгое время Сара нашла того, кто ее услышал. И поверил.

Но она ошиблась. Элизабет поговорила с матерью, назначила пить большие белые таблетки, после которых во рту становилось горько, и начала терапию. Теперь на встречах молчала Сара, а доктор мягко объясняла, что рассказанное ею просто не может быть правдой.

Переломной чертой стала смерть Билла. Он разбился на стареньком красном форде, когда очередной раз гнал по трассе в нетрезвом виде. Матери он был скорее дорог, чем нет, поэтому она в течение пары месяцев ходила с заплаканными глазами, а потом начала водить в дом Джейми, Криса и многих других.

После бесплодных попыток завести хоть мало-мальские крепкие отношения, Люсинда даже решила стать лесбиянкой. Сара помнила, как однажды она села рядом с ней, взяла за руку и начала разговор о том, что любовь штука, в общем-то, непредсказуемая и однополые пары тоже имеют право на счастье. Так в их квартирке поселилась Дейзи. Весьма бойкая девчушка, которой едва стукнуло восемнадцать. Но, к сожалению, Люсинда в действительности не была лесбиянкой. Она не была даже бисексуалкой. Поэтому вскоре Дейзи покинула их гнездышко, хотя Саре казалось, что отношения с ней самые здоровые из всех предыдущих.

Мать оставила попытки, скатилась в уныние и обрела верного товарища в виде бутылки. С работы ее вышвырнули, после чего единственным средством существования осталась пенсия по потере кормильца.

Что говорить денег на лекарства не осталось, на приемы — тем более.

К этому времени Сара пошла в первый класс. С утра перед линейкой она с ужасом наблюдала, как маменька цепляет объемный бант на левое ухо, которое почему-то принимала за хвостик. После тихого шипения ей прилетел крепкий подзатыльник.

— Не смотри на меня так и сиди молча!

Мать вообще не любила, когда Сара на нее смотрела.

На уроках девочка ерзала. Ей было откровенно скучно. Хотелось играть, прыгать, возможно даже в шутку подраться, как щенок. Но вредная учительница вынуждала сидеть почти неподвижно с утра до обеда.

Одноклассники, конечно, ее не взлюбили. Сара искренне не понимала почему. Она видела в зеркале симпатичную девочку с задорными глазками.

А вот окружающие видели костлявую школьницу в поношенной одежде из ближайшего секонда, с болезненным лицом и бездонными, полубезумными глазами, под которыми темнели круги.

Примерно тогда же в её личном деле поставили две печати возле диагнозов СДВГ и дислексия. Естественно, учителя об этом тут же растрепали на всю школу.

Тогда Сара поняла, что весь мир настроен против нее. И, возможно, стоит ему подыграть.

Она старалась вести себя тише, что удавалось с каждым днем все хуже и хуже. Пыталась учиться, хотя проклятые буковки разлетались по строчкам, собираясь в совершенно другие слова. Что говорить за все годы обучения в школе она не получила отметку выше «удовлетворительно». Зато занялась спортом — хоть так выплеснуть бьющуюся через край энергию.

К семнадцати годам Сара стала действительно красивой. Для себя самой. Она наслаждалась, разглядывая причудливые черты в зеркале: немного узкие глаза без белков, цвет которых переливался от янтарного до почти черного, длинные уши, мокренький аккуратный нос, тонкие полосы черной шерсти на шее, ключицах и других частях тела. Но особенно Сару привлекали короткие коготки острее бритвы. Спорт сделал свое дело: фигуру нельзя было назвать женственной. Но Саре так даже больше нравилось. Тугие мышцы перекатывались под полупрозрачной кожей.

А люди продолжали видеть лопоухую замарашку со странностями.

Когда Сара проходила по коридорам, она слышала, как из разных углов ее поносят: мать алкоголичка, а дочь уродина из трущоб, наркоманка, может даже и проститутка. Ну а что? Просто так что ли постоянно бледная да с глазищами дикими? Еще и ведет себя неадекватно.

Как-то Сара даже попробовала наркотики. Решила, что найдет среди наркоманов единомышленников, вдруг кто-нибудь из них увидит наконец ее настоящее лицо. Но она лишь проблевалась в туалете какого-то дешевого клуба. А те самые наркоманы видели только разноцветные пятна перед глазами.

Иногда Сара встречала странных существ на улице. Это были монстры из мифов, какие-то мужики в костюмах на манер древнеегипетских. Но инстинкт самосохранения подсказывал, что держаться от них стоит подальше. Тем не менее тот факт, что она не одна, грел сердце.

Несколько раз она пыталась узнать у Люсинды хоть что-нибудь про отца. Та лишь отмахивалась, мол, не твое дело это, малолетка. Став чуть-чуть постарше, Сара все же услышала от пьяной в хлам матери, что отца та даже не помнит. Пошла с подружками в клуб отпраздновать выпуск со школы — очнулась где-то по дороге в канаве едва одетая. А через пару месяцев сходила к врачу, который и объявил о «подарочке свыше». В общем, Сара поняла, что отца искать бесполезно. Да и вряд ли она нужна ему. Хотя в тайне все же надеялась, что он найдется сам.

Как-то она пробралась на одну вечеринку. Через два часа после начала все старшеклассники были пьяные до такой степени, что и не узнали ее. А первый красавец школы так вообще признал в ней другую и повел в отдельную комнату поразвлечься.

Поразвлечься Сара была не против. У нее вообще с этим были трудности: с января по начало марта* она чувствовала особо сильное возбуждение. А Стив ко всему прочему получил звание первого красавца школы не просто так.

Когда он повалил ее на кровать, Сара не питала иллюзий. Это просто секс по пьяни. Более ей и не нужно было. Что нельзя сказать о возможности нависнуть сверху парня и хорошенько сбить пар.

Правда в школе эта козлина потом рассказывала, что Сара рычала как дикий зверь. Новый повод для насмешек? Несомненно. И даже ответная шутка про то, что рычать было не от чего, ее не спасла.

Никто из этих глупых смертных не знал, что помимо милых ушей, у Сары выросли острые клыки и когти.

Впрочем, что мешает поделиться с ними этой информацией, а всем неверящим показать на практике?

В один прекрасный день, когда погода с утра стояла паршивая, а высказывания одноклассников были более мерзкие, чем обычно, Сара с диким ревом разгромила школу. Порвала на кусочки особенно грубых школьников и учителей. И только самые лучшие, по ее мнению, удостоились лишь порезов на щеках.

Звуки сирен казались райской песней. А речь полицейского по громкоговорителю — голосом ангела. Запах крови приятно щекотал нервы.

Полицейские ворвались в школу. Думали, что на учеников напала целая группировка. А Сара тихо посмеивалась и растирала на ладонях кровь.

Скоро они будут здесь. Интересно, пуля убьет ее?

Раздался хлопок, и перед Сарой в вспышке света появилось странное существо. Будучи выше на голову, он выглядел как полузверь. Даже больше зверь, чем человек.

Сара оскалилась. Мужчина был похож на нее. Такой же худощавый, даже сухой, будто бы состоящий целиком из мышц, с темной кожей, покрытой коротким мехом на руках, ногах, и шее. Морда, действительно больше шакалья морда, с таким же мокрым носом да ушами. И глаза… Да, ее глаза.

— Ну здравствуй, папочка.

Существо жестко улыбнулось.

Примечания:

* течка у шакалов приходится как раз на эти месяцы.

Вот такую зарисовку представляю на ваш суд, дорогие читатели. Пока стоит статус закончен, но, возможно, в дальнейшем я напишу парочку драбблов про Сару.