Под мостом — Тамагава (джен)

Билл принюхался и заглянул Зан-Чину через плечо — туда, где тот кипятил варево, которое должно было стать их обедом. Пахло оно, мягко говоря, неприятно, но виду Билл подавать не стал, а лишь выпятил грудь колесом и как можно сдержанней спросил:

— Что это?

Хан Зан-Чин повернулся и смерил его взглядом. Лицо у толстяка было опухшее, круглое, очень какое-то недовольное. Сначала он заговорил на китайском — заговорил грубо и зло, а после сообщил, довольно ухмыльнувшись:

— Голубь.

— Голубь?.. — озадаченно повторил Билл.

— Сам ловил! — Зан-Чин преисполнился самодовольства. — А чего Вы ждали, Ваше Величество? Фуа-гра, креветок, лобстеров?

Билл не ждал ничего — а особенно ничего хорошего, поэтому в ответ промолчал.

— Эй, новичок! — окликнула его Канна Бисмарк. — Не советую тебе даже пробовать стряпню Зан-Чина. Некоторые из нас совершали подобную ошибку в прошлом и проводили первые лагерные дни во-о-он в тех кустах!

Дамаяджи, заслышав ее слова, невозмутимо поерзал на стуле, а Билл посмотрел в сторону, в которую указывала Бисмарк, и тотчас твердо решил, что не приблизится туда и на метр.

— Хочешь есть — иди в город и воруй, — продолжила Бисмарк. — Только так ты и выживешь.

«И почему все сводится к выживанию?» — с досадой подумал Билл. Воровать ему не очень хотелось, а вот жрать — еще как. Поэтому он надеялся, что его счет в банке не успели заблокировать. Это стало бы крайне печальным поворотом сюжета.

— А как у вас тут, ну… с бабами? — как можно хладнокровней спросил он, обратившись к заросшему бородой Пейоту Диазу, но тот оказался глубоко погруженным в себя, в свой крохотный кактусовый рай, и не слышал ни Билла, ни кого-либо еще вокруг.

— Если тронешь моих девочек — прибью, — не менее хладнокровно заверила его Бисмарк.

— Да я вовсе не!..

— Поверь, у меня огромный опыт в кастрации мужчин, — мрачно закончила она, стиснув сигарету зубами.

— Господин Хао презирает все, что делает шамана зависимым, — пояснил, улыбаясь, Борис. — Плотские утехи расслабляют разум, вынуждают нас быть беззащитными. Поэтому он против подобных занятий в нашем прекрасном лагере.

— У меня не было секса почти пять лет, — монотонно сообщил Пейот.

— Это ужасно, — посочувствовал ему Билл. — Но у меня вообще-то есть девушка!

— Тебе стоит забыть о ней, — продолжил Борис так же спокойно. — Теперь началась твоя новая жизнь — жизнь, посвященная служению господину. Все прочее ты должен выкинуть из головы.

«Наверное, он стал жертвой Бисмарк?» — мысленно предположил Билл. Борис мало походил на человека, что готов был так просто и добровольно отказаться от секса. Хотя, возможно, он…

— Не хотел бы я оказаться с тобой в одном душе, парень! — воскликнул Билл. Несколько мгновений Борис недоумевающе глядел на него, а после расхохотался в голос.

— Хватит обсуждать это, — вмешался в разговор Турбин, длинноносый худощавый араб. — Если господин вернется, ему совсем не понравятся ваши разговоры.

Остальные замолчали.

— Вы ведь не хотите снова привести его в бешенство? — продолжал Турбин. — Помните, что он сделал с тем русским, который посмел ему перечить?

— А что он сделал? — поинтересовался Билл.

— Ну, — Турбин вздохнул, — от бедного Ивана не осталось даже пепла.

— Это ужасно! — только и смог повторить Билл.

— Обед готов, — объявил Зан-Чин. — Что, никто не хочет есть? Какая жалость! Такой вкусный голубь пропадает!

— Эй, новенький, — снова окликнула Билла Канна, — я для этого дела в город хожу. Если хочешь — присоединяйся.

— Спасибо, обойдусь, — немного подумав, ответил Билл. — Слушайте, а как вы лечитесь? У вас есть хоть какие-то медикаменты?

Зан-Чин деловито вытер засаленные руки об рубашку:

— Вообще-то за врачевание тоже отвечаю я!

— Твою ж… — Билл укусил себя за язык. — Вот как. Ясно.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — внезапно заговорил Брокен, маленький щуплый лего-человечек, — но лишения сделают нас сильнее — как людей и как шаманов. Тем более они даже в сравнение не идут с теми муками, каким господин подвергал последователей в своей прошлой жизни.

— Э, понятно, — не стал спорить Билл, но Брокен продолжал:

— Он вынуждал их ходить по лаве, скидывал с обрывов, топил, жег. Кто-то выживал и становился сильнее, кто-то — нет. Такова жизнь в абсолютной свободе.

— Хм, — смутился Билл, — знаете, я совсем недавно стал шаманом и во многом пока не разбираюсь.

— А пора бы уже начать, — опять встряла Бисмарк, — если, конечно, хочешь выжить!

— Зимой сложно, — сказал Турбин. — Вода в реке замерзает, приходится лед бить… и на улице спать холодно. А так, уверен, ты привыкнешь, Билл.

Билл озадаченно почесал в затылке. «Все будет хорошо, — решительно подумал он, — или хотя бы нормально».