Превращает святых в море (джен)

Это произошло два года спустя после того, как Атара Кир-Аднан, первый помощник на «Призраке», поклялась в непреложной верности его капитану и цели, которую они преследовали, и с тех пор она через многое прошла. Она сражалась, убивала, пробиралась во дворцы и правительственные здания, развязала драку в баре в Ос Керсо и была потоптана лошадью.

Но чего она не ожидала, так это того, что будет вместе с бесценным политическим беглецом шагать по криминальному дну Кеттердама, пытаясь делать вид, будто всё в порядке.

Однако даже людям, незнакомым с Кеттердамом, найти «Клуб ворона» было просто.

Если попадете в неприятности в Керчии, сказала Инеж своей команде — серьезные неприятности, вроде угрозы смерти, или смертельных ран, или похищения, — идите к «Клубу ворона» и спросите Каза Бреккера. Атара мысленно поместила этот совет в самый низ списка вариантов, и однако вот она здесь, пробирается сквозь хаос южной части Бочки. Она полагала, ситуация подходила под определение серьезных неприятностей.

Атара покосилась на человека, который и создал все проблемы.

— Прекрати пялиться вокруг, — прошипела она.

— Здесь мерзко, — неодобрительно произнес из-под капюшона Ваня Агапов — королевский шпион Равки.

Атара не могла сказать, что шумные улицы и вонючие каналы сильно ей нравились, но его тон всё равно раздражал. Избалованный богатенький мальчик, который ждал, что они спасут его, поскольку он слишком неумелый, чтобы самостоятельно выпутаться из неразберихи, в которую сам же и влез.

Команда «Призрака» застряла с ним с тех пор, как они, преследуя группу работорговцев до заброшенного здания в Удове, Западной Равке, нашли его в одной из камер, умоляющим выпустить его.

Они знали, что Равкианская Корона недавно начала прилагать больше усилий для прекращения торговли людьми, так что не особо удивились, услышав от близкого к истерике Вани, что они посылали шпионов в известные сообщества работорговцев. Гораздо удивительнее было то, что указанный шпион, когда два дня назад его спалили на миссии, каким-то образом уболтал работорговцев и его не убили на месте.

Из-за его бесконечных сетований Инеж подумывала отправить его обратно к Зое, но Ваня оказался не таким бесполезным, каким выглядел. Он подслушал немало полезной информации и смог назвать имена нескольких богатых керчийцев, которые состояли в сообществе, и еще некоторые детали, которые могли привести к другим главарям. Возможно, у него все-таки имелся потенциал, но Инеж вежливо посоветовала ему в следующий раз не приносить с собой письмо с подробностями его миссии на базу работорговцев — возможно, это было не самой хорошей идеей. Он немедленно согласился, поскольку без раздумий соглашался с каждым словом Инеж. Также он согласился поплыть с ними в Кеттердам помочь в поисках раньше, чем она закончила предложение.

Он не умеет слушать, кисло подумала Атара, вынужденная отдернуть Ваню с пути повозки с жареным картофелем, которая катилась в их сторону. Владелец добродушно обругал их, когда они, споткнувшись, прижались к стене…

И оказались лицом к лицу с рядом правительственных уведомлений.

Инеж в самом деле не преувеличивала.

С каждого угла на них смотрели грубые наброски портрета Вани, прилепленные неровной полосой, с еще непросохшими чернилами. Атара не умела читать на керчийском, но «ИВАН АГАПОВ» было достаточно понятным, как и цифра.

— Пятьдесят тысяч крюге? — в ужасе произнес Ваня.

— Нам надо спешить, — сказала Атара, отвернувшись.

На этот раз Ваня послушал.

* * *

Ранее тем же вечером Инеж заподозрила, что слух о Ване и проникновении в круг врага достигнет Кеттердама быстрее, чем они, так что они причалили в скрытой бухте прямо за Правительственным округом, и Инеж со Шпектом уплыли на лодке, чтобы разведать обстановку в городе. По возвращении она была мрачной.

— У кого-то из них, видимо, есть связи в Торговом совете, — сказала она. — По всему городу висят плакаты о розыске Вани.

— Значительное вознаграждение, — добавил Шпект.

— Вся Бочка выйдет на поиски ради таких денег, — произнесла Дана, одна из керчийских членов команды.

— Значит, мы как можно быстрее отправимся к посольству Равки, не заходя в Бочку, — уверенно заявил Ваня; он и наполовину не выглядел настолько встревоженным, насколько следовало бы. — Там безопасно.

— Люди из Бочки могут покидать Бочку, знаешь ли, — позабавленным тоном произнес Шпект. — Они и городская стража полностью окружат все подступы к посольству. Мы и близко к нему не подберемся.

— А если вовлечен Торговый совет, они обыщут корабль, как только мы причалим, — добавила Атара.

Так что решили: как только стемнеет, Ваня с Атарой, которая полезнее всего в драке, подплывут к городу на лодке и отправятся в «Клуб ворона». Инеж останется на корабле, пока они не пришвартуются, чтобы избежать подозрений, а потом последует за ними в клуб, и они попытаются выследить оставшихся членов круга, а потом вывезут Ваню из города в целости и сохранности.

Легко, подумала Атара, когда они приблизились к возвышающемуся черному фасаду самого известного в мире игорного дома. Просто еще один рабочий день. Не думать о пятидесяти тысячах крюге. Не думать о высоком риске умереть.

Ночь бледнела, уступая слабому шевелению утра — почти два колокола, — но в распахнутые двери «Клуба ворона» по-прежнему вливался плотный людской поток. Смех, крики, звон бьющегося стекла и кислый запах сигарного дыма неуклонно доносились на улицу, и, когда они приблизились, из тусклого красноватого света фойе появились двое громадных мужчин, которые тащили трех вопящих подростков, и бесцеремонно сбросили их в канал.

— Идите драться с Портовым Лезвиями на севере, жалкие скивы! — проревел один из них.

Чудесное начало.

— Предоставь говорить мне, — прошептала Атара Ване. — И натяни капюшон. Нам надо попасть внутрь в целости.

— Мы идем туда? — возмущенно вопросил Ваня.

Атара сглотнула, и они двинулись к вышибалам, которые повернулись посмотреть на них, приподняв брови. Выражение лица ее не подведет: она была прекрасной актрисой, мастером притворства. Она об этом позаботилась. Лицо не предаст ее, но сердце может.

Атара встречала множество чудовищ, но в легенде о Грязных Руках было нечто особенно тревожное: нечто смутное и угрожающее. Другие люди были грандиозными и внушительными; они сияли в своем краденом убранстве, били украшенными драгоценностями руками, ревели в гневе и веселье. Но про Ублюдка Бочки говорили, будто он таится на периферии вашего зрения и исчезает, когда вы поворачиваетесь к нему, скользит от тени к тени в темном пальто и шляпе, ждет молча с ничего не выражающим лицом и бездонными глазами, а потом наносит удар, когда вы слабее всего, в самое уязвимое место.

Если бы у Атары был выбор, она бы никогда не приблизилась к его двери, но она цеплялась за лоскуток веры. Инеж, ее капитан, ее лидер и ее друг, не боялась Каза Бреккера.

— Нам надо увидеть Каза Бреккера — срочное дело, — торопливо сказала Атара более низкому из двоих мужчин, пока он не исчез в клубе.

Вероятно, ее слова прозвучали не так убедительно, как хотелось бы: шуханская девушка, едва достигшая двадцати лет, тонкая как тростинка, пытается указывать керчийскому парню вдвое выше нее и в четыре раза шире.

Неудивительно, что он рассмеялся ей в лицо.

— Все так говорят, — фыркнул он. — Ты должна ему деньги, девчушка? Надеешься, что сможешь заставить его передумать? Купить дополнительное время? Ты зря тратишь те вдохи, что у тебя еще остались.

Атара положила ладонь на нож у нее на поясе. Вышибала позабавленно проследил за ее жестом, но она не собиралась вытаскивать кинжал. Она прикоснулась к нему просто для спокойствия: напоминание, почему она здесь, что обещала, кого стремилась найти.

И она должна была помнить. Инеж не боялась.

Капитан с полной уверенностью проинструктировала их и мягко отмела опасения Атары.

— С вами всё будет в порядке. Он обещал мне, — сказала она. — А он всегда держит слово.

В ее голосе появилось нечто почти нежное. Или, возможно, Атаре показалось.

— Имя Инеж обладает властью среди Отбросов, — сказал Шпект, когда они готовились к отбытию. — Воспользуйся им, как только сможешь. Им, может, и плевать на тебя, но они не могут позволить себе неуважение к ней.

Он не сказал почему.

Но Инеж знала чудовищ похуже, чем любой из них, и не боялась.

Атара расправила плечи.

— Меня прислала Инеж Гафа, — добавила она и вытащила из жилета письмо, которое дала ей Инеж, запечатанное собственным кольцом капитана.

Лицо вышибалы тут же изменилось. Несколько мучительных мгновений он изучал печать, потом письмо, потом ее, и наконец фыркнул.

— Да, ты похожа на пирата.

— И что это должно значить? — возмущенно спросила Атара, но мужчина уже повернулся крикнуть в шумное фойе:

— Где босс?

— В «Шестерке», — крикнула в ответ девушка с желтыми волосами. — По поводу жены губернатора Белендта.

— Пошли гонца. Скажи ему: Призрак просит помощи, — он повернулся махнуть Атаре и благословенно молчавшему Ване. — Пойдемте, детишки. Вас ждет гостеприимство Отбросов.

* * *

Мужчина провел их через подернутую дымкой, лишенную окон пещеру игорного зала, битком набитого карточными столами, рулетками и массой людей, отчаянно пытающихся заработать себе состояние. Атара видела старую женщину, которая хладнокровно сидела во главе стола, беспрерывно курила и смотрела в свои карты с холодным удовлетворением, в то время как один из взрослых мужчин рядом с ней рыдал с искренним отчаянием, глядя на свои карты. По плиткам, выложенным в шахматном порядке, рассыпался и зазвенел мешочек монет, и дети не старше двенадцати выпрыгнули из-под столов и из-за колонн, чтобы сцепиться за них, а вышибалы отгоняли их. От стола, играющего в Крысолова, раздались одобрительные восклицания, за которыми быстро последовали вопли, когда один из игроков наставил пушку на дилера. Кольцо женщин с тревожащей синхронностью пристально следили за вращением Колеса Маккера, словно они участвовали в некоем священном ритуале. Вероятно, так они и считали.

Опасения Атары только усилились, когда их провели по лестнице к еще более темному проходу, к которому примыкали несколько дверей без опознавательных знаков. Мужчина отпер одну из них и провел их внутрь.

— Босс скоро подойдет, — сказал он и закрыл за ними дверь.

Атара слышала, как снова повернулся замок.

Некоторое время оба молчали.

Атара осмотрелась. Помещение представляло собой кабинет или комнату для переговоров. Оно было почти пустым, если не считать стола с одной стороны и нескольких кресел, разбросанных тут и там в разной степени беспорядка — некоторые перевернутые, пара испачканы подозрительно ржавыми пятнами. Здесь имелось только одно окно — закрытое, с отвесным спуском к булыжникам внизу. Атара не думала, что у них много шансов сбежать этим путем.

— Что ж, я не слишком высокого мнения об их гостеприимстве, — сказал Ваня, сдвинув капюшон с головы и проведя рукой по светлым локонам. — Напомни, каким образом то, что мы прячемся в игорном клубе, поможет нам победить работорговцев?

— Инеж велела нам это сделать, так что так мы и поступим, — огрызнулась Атара, пытаясь скрыть собственные опасения.

Где-то внизу послышался стук, гораздо более равномерный и одиночный, чем пьяное топанье ног. Он напомнил Атаре звук сердцебиения. Ну, как оно должно звучать. Ее собственное сердце колотилось болезненно быстро, и тот звук в сравнении казался почти насмешкой.

А еще он приближался.

— Почему, ради всего святого, Инеж хочет, чтобы мы были здесь? — вопросил Ваня. — Что ее связывает с этими людьми?

Атара колебалась. Инеж не особенно рассказывала команде о своем прошлом, особенно о времени, проведенном в Кеттердаме. Но учитывая, как хорошо она знала керчийские места и названия, несколько странных услуг из пользующихся дурной репутацией источников и эту неясную связь с Ублюдком Бочки, у Атары имелось предположение, где Инеж провела годы между освобождением из «Зверинца» и первым путешествием на «Призраке».

Дверь позади них открылась.

Ваня с Атарой стремительно развернулись, оказавшись лицом к лицу с молодым человеком, вероятно, не старше двадцати, с резким гордым лицом и бездонными темными глазами, которые холодно смотрели на них. Он держал в руке, затянутой в перчатку, один из плакатов о розыске Вани и с нечитаемым выражением переводил взгляд между ним и Ваней.

— Вы вызвали немалый переполох, господин Агапов, — сказал Каз Бреккер, и его голос походил на звук камня по металлу.

— Добрый вечер, — величественно произнес Ваня без малейшего страха.

Атара поморщилась. Ей пришло в голову, что равкианец знатного происхождения, работающий на Корону, мог не узнать керчийского преступника, каким бы известным тот ни был.

— Вы способны помочь мне добраться до посольства Равки?

Бреккер проигнорировал его, прохромав к столу. Он опирался на трость с серебряной головой ворона, но легкость, с которой он держал ее, давала понять, что это не только опора, но при необходимости и оружие. Атара слышала рассказы о том, как эта трость пробивала черепа.

Ваня набрал воздух в легкие, но Атара наступила ему на ногу.

Грязные Руки сел в кресло за столом в полумраке, его медленные вялые движения наверняка были притворством — словно черная мамба, свернувшаяся на солнце перед убийственным броском.

— Вы здесь… чтобы помочь нам? — осторожно спросила она.

— Возможно, — мягко произнес Бреккер.

— Отлично, — встрял Ваня. — Я Иван Агапов, один из высших военных шпионов Равки…

Зачем он раскрывал себя?! Он был еще глупее, чем они думали, неудивительно, что его схватили…

— Никогда не слышал о вас, — сказал Бреккер, что-то записывая на клочке бумаги.

Ваня нахмурился, смущенный.

— Это потому, что я хорошо делаю свою работу.

— Если вы прячетесь в Бочке, вы не так уж и хороши, — сказал Бреккер.

Атара не могла не согласиться, но вмешалась, прежде чем покрасневший от возмущения Ваня успел снова открыть рот.

— Заткнись и предоставь говорить мне, — прошипела она ему, после чего повернулась. — Я член команды на корабле «Призрак». Капитан велела мне привести Агапова сюда. Я предпочла бы ничего не говорить, пока она не придет.

Он склонил голову:

— Мне это прекрасно подходит.

Он вернулся к тому, что писал, и Атара неловко опустилась в одно из кресел, гадая, чем провинилась в прошлой жизни, чтобы оказаться запертой в комнате с убийцей и идиотом, и сколько она еще проживет.

Инеж, вероятно, не появится еще полчаса как минимум, смотря насколько задержат корабль и сколько времени у нее уйдет на… то, чтобы разобраться с именами, которые у них уже были.

Атара сидела, водя большим пальцем по рукояти ножа, нервно прокручивая план в голове. Особо размышлять было не о чем: она понятия не имела, что дальше.

Спустя примерно пятнадцать минут мучительной тишины, если не считать скрипа пера, Атара нервно прочистила горло. Насколько вежливой следует быть с криминальным авторитетом?

— Я не умею читать на керчийском, — объяснила она. — За что разыскивают Ваню?

Бреккер бросил на нее быстрый взгляд.

— Здесь говорится, что его разыскивают за побег из тюрьмы, заговор и попытку убийства членов Торгового совета.

Ваня резко выпрямился.

— Это абсолютная ложь! — воскликнул он.

— Мне как-то кажется, что причина, по которой вас преследуют, должна быть последней из ваших забот, — сухо произнес Бреккер.

— Меня оклеветали…

— О, заткнитесь, — пренебрежительно велел Бреккер. — Вы угроза для богатейших членов Торгового совета, они найдут способ убить вас, независимо от того, в чем вас официально обвиняют. Так что лучше найдетесь, что тот грандиозный план, который замышляет Инеж, сработает.

Инеж. Ее имя сорвалось с его языка с уверенностью близкого знакомства, подумала Атара. Значит, они знают друг друга.

Но насколько хорошо?

— Они собираются убить меня? — в ужасе спросил Ваня.

Бреккер вздохнул и бросил шляпу на стол, презрительно посмотрев на Ваню.

— Как лучше всего заставить вас молчать? Добрый вечер, капитан, — добавил он, и Атара повернулась к окну; однако она не слышала, как появилась Инеж. — Во что ты втянула меня на этот раз?

— Непохоже, чтобы ты произвел чудесное первое впечатление, Каз, — позабавленно произнесла Инеж, закрывая за собой окно.

Грязные Руки побарабанил пальцами по трости.

— Это не главный из моих приоритетов, дорогая.

Инеж закатила глаза и повернулась к своей команде. Она выглядела до смешного спокойной. Каждая клеточка в теле Атары кричала бежать, бежать, бежать, но Инеж с обычной неторопливой грацией соскользнула с подоконника и сняла капюшон.

— Это Каз Бреккер, — сказала она. — Он управляет значительной частью преступного мира Кеттердама, владеет несколькими игорными домами, лжец, вор, мошенник, карманник, взломщик, нарушитель международного закона и временами убийца, но он всегда выполняет условия сделки.

— Счастлива познакомиться, — сказала Атара.

— Взаимно, — сухо произнес Бреккер.

— Каз, это члены моей команды: Атара Кир-Аднан, моя первая помощница, и Ваня Агапов…

— Опороченный шпион? — лукаво спросил Бреккер.

Ваня таращился на него, переводя взгляд с головы ворона на трости на кожаные перчатки.

— Вы Каз Бреккер? — повторил он с пробуждающимся ужасом.

Бреккер бросил взгляд на Инеж, на его лице появился слабый проблеск веселья.

— О, смотри-ка, я все-таки известен в Равке.

— Вовсе нет, умолкни, — сказала Инеж.

— Вы чудовище! — воскликнул Ваня.

— Спасибо, — ответил Бреккер.

— Ваня, — произнесла Инеж. — Ты шпион, и ты согласился прибыть в Кеттердам, но не можешь примириться с преступностью?

— Он просто хотел оставаться на корабле как можно дольше, — пробормотала Атара.

— Мне сказали, мы отправляемся в посольство! — огрызнулся Ваня.

— Целью путешествия было установить личности работорговцев, имен которых ты не мог назвать, — спокойно произнесла Инеж. — Добраться до посольства — лишь необходимая мера, чтобы потом вывести тебя из города, — она повернулась к Бреккеру. — Ваня не знает имен всех причастных, но у него есть описания и кусочки информации, и если кто и может узнать их, так это ты.

Бреккер сдвинул брови:

— Западный Обруч нынче рассыпается.

Атара подумала, что это отказ (она изо всех сил пыталась уследить за керчийской речью; слова Бреккера резко обрывались и сливались), но Инеж повернулась к Ване.

— Ваня, расскажи нам, что ты знаешь о керчийских работорговцах, которых мы еще не нашли, — велела она. — Если кто и может помочь нам найти их, так это Каз.

— Нет, — обидчиво ответил Ваня.

— Нет? — повторила Инеж. — Почему нет?

Ваня выставил подбородок.

— Это конфиденциальная информация. Он преступник.

Означенный преступник вздохнул, поправляя манжеты.

— Инеж, драгоценная моя, ты привела в мой клуб вероятно самого порядочного человека из всех живущих, — упрекнул он. — Это как назначить свидание в церкви.

Инеж скрестила руки.

— Ты, похоже, подразумеваешь, что столь же важен, как божество.

— Или что он назначил бы свидание в церкви, — произнес кто-то позади них.

Атара развернулась, потянувшись к ножу, но Инеж нисколько не обеспокоилась при виде двух людей, вошедших в комнату. Первый — тот, кто говорил — был высоким темнокожим мужчиной с поразительно серыми глазами (и который весело ухмылялся, что чувствовалось дико неуместным, учитывая, в чьем обществе он оказался).

— Джеспер! — лучезарно улыбнулась Инеж, шагнув вперед, чтобы поприветствовать его с бóльшим воодушевлением, чем Атара когда-либо видела у нее.

За Джеспером следовал еще один молодой человек с рыжеватыми кудрями и обеспокоенной складкой между бровей, который тащил большую стопку бумаг в папках.

— А вас кто пустил? — спросил Бреккер, однако он не выглядел удивленным.

— Пим, — ответил рыжий парень, положив бумаги на стол и повернувшись в свою очередь поприветствовать Инеж. — Он сказал, ты просил это. Мы прошли через туннель, не беспокойся.

— Да, все сходят с ума по этому вознаграждению, так что мы с Уайленом решили отправиться туда, где скорее всего разворачивается действие! — ухмыльнулся Джеспер, усевшись на стол (Бреккер пихнул его в спину тростью, и он слез). — И ведь мы были правы, а?

— Туннель? — повторила Атара, начиная гадать, не является ли всё это странным кошмарным сном.

Никто не обратил на нее внимания.

— Так что происходит за исключением того, что Каз назначает свидания в церквях? — беззаботно спросил Джеспер, сев и закинув длинные ноги на другое кресло.

— Я не хожу в церкви, — сказал Бреккер.

— Люди говорят, если вы ступите на освященное место, вы тут же сгорите, — сообщил ему Ваня.

— Что, по-вашему, скрывают перчатки? — небрежно осведомился Бреккер.

Ваня уставился на них, явно представляя себе жуткий шрам под кожей перчаток, а потом встряхнулся.

— Откуда мы знаем, что он не пойдет и не предупредит их, и они смогут сбежать? — спросил он у Инеж.

— Думаешь, я была бы здесь, если бы Каз имел хоть какое-то отношение к работорговцам? — парировала Инеж с растущим раздражением в голосе.

Чтобы ее разозлить, надо было сильно постараться, но Ваня, похоже, задел ее за живое.

— Я не работаю с работорговцами, — с отвращением произнес Бреккер. — Мне нравится давать людям хотя бы иллюзию выбора.

— Я не доверяю ему! — воззвал Ваня к Инеж.

— А я доверяю, — огрызнулась Инеж. — Скажи ему, иначе можешь попытать удачи с половиной Бочки, которая жаждет вознаграждения за твою голову.

Джеспер засмеялся, но подавил смех, когда Уайлен пнул его.

У Бреккера было довольное выражение лица, словно у пантеры, которая только что увидела, как неудачливый зритель упал в собственную ловушку. Ваня, внутренне кипя, медленно повернулся к нему.

— Там была высокая женщина с рыжими волосами, — неохотно произнес он. — У нее был большой шрам на челюсти. Как от зазубренного лезвия. Она постоянно спорила с главарем насчет денег, хотела больше.

Мгновение Бреккер просто сидел, уставившись в пространство.

— Санне Мейер, — вдруг сказал он. — Наемница, выполняла случайную работу для Портовых Лезвий, пока три недели назад не исчезла без предупреждения. Они недовольны ею, так что на территории Портовых Лезвий можно не искать. Возможно, в «Шестерке»… Она накопила здесь немалый долг, так что будет избегать моих головорезов, но больше нигде не играют в Крысолова, а это ее лучшая игра.

У Вани отпала челюсть, и даже Атара была поражена тем, как быстро он выдал столь подробную информацию. Не то чтобы имена много для нее значили, но Инеж кивнула, как если бы всё поняла. Она подошла к столу, и Бреккер распахнул одну из папок на странице с рисунком, соответствующим описанию Вани, окруженным плотным текстом на керчийском. Это данные о его постоянных клиентах? Учет врагов? Каждая деталь о каждом жителе Кеттердама? Атара подумала, что последнее было весьма вероятно. Инеж наклонилась вперед, изучая документ поверх его плеча, явно нисколько не обеспокоенная тем, что находится в полуфуте от самого разыскиваемого человека Кеттердама, но сам Бреккер почти незаметно напрягся, пристально уставившись в страницу. Странно. При всех непринужденных обменах репликами и саркастичных ласковых обращениях, казалось, он чувствует себя почти неуютно в близости к ней.

— Она много тебе должна, — сказала Инеж некоторое время спустя. — Хочешь, чтобы я взыскала с нее долг?

Он покачал головой:

— У нее нет денег, а у тебя нет времени. Я приму убытки и найду кого-нибудь другого, кого обобрать.

Инеж улыбнулась.

— Хорошо, — сказала она, и в ее тоне прозвучала та же едва заметная нежность, которую Атара слышала на корабле.

— Был еще другой, — громко и раздраженно произнес Ваня, который наблюдал за Бреккером, подозрительно прищурив глаза. — Мужчина, седеющие волосы, татуировка в виде ладони на спине…

— Ройбен де Джонг, — сказал Бреккер Инеж. — Был связан контрактом с купцом, с которым ты, как я понимаю, только что разобралась; вероятно, оплатил его, чтобы обеспечить его верность.

Уайлен выругался сквозь зубы и пробормотал:

— Де Джонг. Так вот почему он так настаивал на том, чтобы не менять рыболовные маршруты.

Атара впервые обратила внимание на его костюм: пошитый из мрачного черного, который носили все городские купцы. Сеть Бреккера простиралась невероятно далеко, если член Торгового совета столь непринужденно проходил в его клуб. Но Уайлен сидел здесь не как деловой партнер или неловкий союзник. Он приветствовал Инеж как друг и не выказал ни малейшего страха перед Бреккером. Святые, Атара не понимала этот город. Если все в Кеттердаме были преступниками, возможно, это избавляет их от ответственности…

— Минус один оппонент на собраниях совета, купчёнок, — небрежно произнес Бреккер. — Что касается нашего друга Ройбена, он внизу — наливается дешевым пивом. Перережь ему горло, и он даже не заметит, пока не проснется в следующей жизни. Я велю привести его в заднюю комнату.

— Также они часто говорили про покупателя, — перебил Ваня. — Женщина, но никогда не называли ее имени. Они звали ее просто ведьмой. Она им не нравилась, но она хорошо платила.

Бреккер кивнул:

— Похоже, Ома Бенте пытается процарапать себе путь обратно в бизнес после того, как я потопил «Обскуру». Собственность в Западном Обруче была куплена на прошлой неделе под именем, которое я не смог проследить. Должно быть, это она.

Он повернулся посмотреть на Инеж, которая всё еще прислонялась к столу рядом с ним.

— Это там, где находился «Зверинец», — сказал он ей, и что-то в его тоне изменилось.

Инеж поджала губы. У нее появилось то выражение, которое обычно сопровождалось синяками под глазами и долгими периодами, когда она забиралась опасно высоко по такелажу корабля. Атара знала, капитан часто просыпалась с криком и после этого часами кружила по кораблю, пока солнце не поднималось из моря — слишком боясь заснуть и снова увидеть кошмары.

— Его восстановили?

— Не совсем в прежнем виде, но близко. Подозреваю, Бенте хочет стать следующей Хелен, — Бреккер внимательно за ней наблюдал. — Если хочешь… Я могу с этим разобраться.

Инеж долго молчала.

— Если ты возьмешься, — сказала она, и Атара услышала в ее голосе тихую нотку облегчения, — это ускорит дело.

— С удовольствием.

Он постучал по стене набалдашником трости, и вскоре одна из панелей скользнула в сторону. Девушка с желтыми волосами, которую они видели раньше, засунула голову внутрь.

— Отправь Пима и его группу к новому зданию в Западном Обруче, — велел ей Бреккер, доставая из жилетки записку, которую написал ранее. — Это может помочь убедить его новых обитателей изменить свои планы.

Девушка прочитала записку, которую он протянул ей, и ее брови приподнялись.

— Как ты это узнал?

— Услуга от старого друга, который куда лучше выполняет свою работу, чем Родер, — ответил Каз.

Желтоволосая девушка осмотрела комнату и ухмыльнулась, когда ее взгляд остановился на Инеж.

— Привет, Призрак.

Инеж кивнула ей:

— Аника.

— Можно я пойду с ними? — вмешался Джеспер, его пальцы порхали над жемчужными рукоятками весьма впечатляющей пары револьверов, которые он, видимо, прятал под пальто.

— Нет, — ответил Бреккер. — Слишком очевидно.

— А посылать твоих пехотинцев скакать по Западному Обручу не очевидно?

— Если тебя увидят с Отбросами именно этой ночью, ты потеряешь популярность в Торговом совете.

— Именно этой ночью? — повторил Джеспер. — Совет не узнает, что Отбросы имеют хоть какое-то отношение к этому парнишке Агапову…

— КАЗ БРЕККЕР, — проревел кто-то на улице внизу. — У НАС ЕСТЬ СВЕДЕНИЯ, ЧТО ВЫ УКРЫВАЕТЕ БЕГЛЕЦА.

Бреккер приподнял бровь.

— О, — произнес Джеспер.

Все, кроме Вани, которого Уайлен дернул вниз, чтобы его не увидели, вытянули шеи посмотреть из крошечного окна.

— СДАЙТЕ РАВКИАНЦА, ИЛИ МЫ ВОРВЕМСЯ ВНУТРЬ, — проревел не в то окно человек с серебряным значком капитана городской стражи.

— Черта с два вы ворветесь, — проворчал Бреккер, неохотно вставая и хромая к окну.

Все отступили, чтобы их не было видно, но Атара с ее места могла разглядеть улицу внизу.

— Как… — начала Атара, но Инеж только покачала головой:

— Нет у них никаких сведений. Просто Каз — главный подозреваемый, когда в Торговом совете что-то идет не так.

Главный подозреваемый глубоко вздохнул, толкнул тростью створки окна, раскрывая его, и высунулся наружу.

— Капитан, пожалуйста, будьте благоразумны, — любезно сказал он собравшейся на улице толпе. — Если слухи верны, этот Ваня Агапов — некто вроде героя в Равке, маленький благодетель, который всё свое время тратит на выслеживание работорговцев. В каком мире столь морально правильный человек забредет в мой клуб, и с какой стати мне иметь дела с кем-то столь трогательно благонамеренным?

Капитан выглядел довольно смущенным. Он коротко посовещался с кучкой офицеров, а потом повернулся обратно к окну.

— Э… ВОЗМОЖНО, ВЫКУП?

— И рисковать осадой и арестом, когда я мог бы просто махнуть на Биржу и передать его за значительное вознаграждение, которое было предложено? — Бреккер склонил голову. — Хотя должен признать, меня весьма интересует тот факт, что это не просто награда Бочки. Торговый совет издал ордер на арест этого человека. Скажите-ка, что именно он натворил?

— СБЕЖАЛ ИЗ ТЮРЬМЫ…

— В Керчии?

— Э… НЕТ, В РАВКЕ…

— В таком случае почему мы арестовываем его?

Последовало долгое неловкое молчание.

— Меня беспокоит, что Торговый совет порой злоупотребляет силами городской стражи для сведения личных счетов, — произнес Бреккер тоном учителя, который делает выговор. — Такой удар по честности, столь ценимой Гезеном.

Некоторые офицеры ощетинились на лекцию о честности от Каза Бреккера, но из толпы любопытных донеслось согласное бормотание.

— ЗНАЧИТ… У ВАС НЕТ РАВКИАНЦА?

— Нет, у меня нет равкианца, — солгал Бреккер так убежденно, что Атара повернулась проверить, не пропал ли Ваня из комнаты. — И могу вас заверить, он сегодня не проходил через Пятую гавань. Вы, конечно, можете проверить, но сомневаюсь, что мои клиенты доброжелательно воспримут то, что их прерывают посреди последнего тура Колеса Маккера.

От офицеров исходил ощутимый недостаток энтузиазма.

— В последний раз, когда они попытались устроить облаву в «Клубе ворона», одна женщина ударила капитана в ухо из-за того, что он выбил карты из ее руки, — прошептал Джеспер. — Он заработал из-за этого весьма неприятную инфекцию.

Атара покачала головой. Святые, это место просто дикое.

— ЕСЛИ ВЫ УСЛЫШИТЕ О НЕМ…

— Если я услышу о нем, я отправлюсь получить свое вознаграждение так быстро, как позволит моя нога, капитан, — сказал Бреккер и захлопнул окно.

Он повернулся и поправил манжеты, прохромав обратно к столу.

— Аника, приведи мне Мишу. Скажи Пиму, чтобы он пошевелился, поскольку иначе мы повторим то, что случилось со «Зверинцем». Очисти клуб к пятому колоколу.

Аника отдала честь и умчалась обратно по коридору.

— Что такое «Зверинец»? — спросил Ваня, поднимаясь с пола и сбрасывая руку Уайлена со своего плеча.

Бреккер выгнул бровь на него.

— Так значит, есть то, чего вы не знаете, необычайный мастер-шпион.

— Очевидно, — огрызнулся Ваня.

— Что ж, если бы вы уделяли немного больше внимания урокам шпионажа, вместо того чтобы писать прелестные стихи, вы могли бы и знать.

— Я… что?

Инеж рядом с Атарой вздохнула. Бреккер держал маленькую синюю книжку в кожаном переплете — ту, в которой Ваня часто строчил на корабле. Атара вообще не видела, как он забрал ее у Вани, но когда Бреккер небрежно раскрыл ее, удовлетворенно изогнув губы, прекрасно поняла, что Ваня нажил себе врага в лице Ублюдка Бочки.

Он бросился через стол, но Бреккер рассеянно удержал его тростью, изучая книжицу.

— А вы романтик, не так ли? — усмехнулся он.

— Вы не имеете права! — тяжело дыша, сердито воскликнул Ваня.

— Верно, — ответил Каз. — Но мне плевать.

Он бросил книжицу обратно Ване.

— У вас ужасающий ритм. Выберите размер и придерживайтесь его.

— Мне не нужны поэтические советы от полоумных бандитов, — пробормотал Ваня себе под нос, засовывая книжку обратно в пальто.

Глаза Бреккера опасно сверкнули:

— Оскорби меня так, чтобы все могли слышать, мягкорукий скив.

Ваня не особо нравился Атаре, но ей также не нравилась перспектива увидеть его разбрызганные по полу мозги, а это представлялось весьма вероятной возможностью.

— Помните, вы оба нужны мне живыми, — сделала им выговор Инеж, натягивая капюшон на голову. — Я скоро вернусь.

* * *

Как только Инеж закрыла за собой окно, панель в стене со стуком распахнулась и мальчик не старше двенадцати влетел вприпрыжку, споткнулся о порог и резко остановился. Он тяжело дышал и согнулся пополам, опершись о колени. Джеспер прежде его не встречал; должно быть, из последней волны новобранцев Каза. Нынче уличные дети буквально становились в очередь в Клепку: ради шанса на работу, крышу над головой и защиту Отбросов.

— Аника сказала, у вас есть работа, — выдохнул он.

Он походил на нетерпеливого щенка, ожидающего команды, чуть ли не дрожащего от предвкушения.

— Да. Миша, мне надо, чтобы ты поработал как Портной, — сказал Каз.

Глаза Миши округлились, и он спросил с откровенным ужасом:

— На вас?

— Не на мне. На нем.

Каз протянул Мише плакат о розыске Вани и мотнул подбородком в сторону шпиона.

— Сделай так, чтобы он выглядел настолько непохожим на плакат, насколько возможно, — распорядился он.

Миша колебался, его глаза расширились, пока он читал написанное на плакате. Он посмотрел на Ваню, а потом обеспокоенно на Каза.

— Это… все внизу говорят о нем…

— Я знаю, — ответил Каз. — Но ты же не станешь одним из них, не так ли??

— Нет! Нет!

— Хорошо, — Каз указал тростью. — Тогда приступай. Предлагаю немного опустить его лоб.

— Стойте… Я не хочу, чтобы он менял меня! — запротестовал Ваня.

— Если ты хочешь когда-нибудь выйти из этой комнаты, придется, — раздраженно произнес Каз. — В противном случае, такой блондинчик вроде тебя слишком узнаваем. Я изумлен, что ты сюда добрался незамеченным.

— Ни в коем случае, — настаивал Ваня. — Это ребенок. Он понятия не имеет, что делает. Он может вызвать необратимые повреждения…

Он двинулся к Мише, который испуганно шарахнулся от него.

— У тебя есть выбор: можешь воспользоваться услугами вполне компетентного Портного, или же я могу разбить тебе физиономию, и тогда ты станешь неузнаваемым иным путем, — сказал Каз, встав и прокравшись вперед так, чтобы встать между Ваней и Мишей.

Джеспер прекрасно знал, что терпение Каза сегодня состояло из тончайшей паутины, и видел, что даже она стремительно исчезала.

— Каждое слово, исходящее из вашего рта, нелепо, — огрызнулся Ваня в ответ. — Если вы тронете меня, бандит, я пошлю за вами королевскую оперативную группу, как только снова ступлю на землю Равки, и они бросят вас в камеру в Ос Альте. Можете сколько угодно разыгрывать хромоту, стража королевской тюрьмы не облегчит пытки только потому, что вы калека.

Молчаливая член экипажа Инеж позади Джеспера резко выдохнула.

— О, Гезен, — пробормотал Уайлен в тот же момент, когда Каз достал пистолет и приставил его к виску Вани.

— Как насчет этого? — усмехнулся он. — Позволь ему изменить тебя, или я вышибу тебе мозги. Это будет действительно необратимым повреждением.

Джеспер подумал, что это чудесный момент для возвращения Инеж. К несчастью, она не вернулась.

— Позволь сказать тебе кое-что, Агапов, — прорычал Каз. — Неважно, сколько раз ты используешь слово «королевский», если они хоть немного похожи на тебя, они никогда не приблизятся к этому калеке. Если бы ты не попал вначале в гораздо более доброжелательные руки Призрака, я бы с песней в сердце уже передал тебя Торговому совету за сто тысяч, и стоял бы в первом ряду, чтобы посмотреть, как тебя повесят.

Ваня молчал. Джеспер видел, как его горло подпрыгнуло, когда он сглотнул. Каз повернулся к мальчику:

— Миша, начинай. Он не обидит тебя.

— Ладно, — прошептал Миша, неуклюже вытерев руки о куртку и прошаркав к Ване.

Его расширившиеся глаза блестели, но он казался скорее охваченным благоговением, чем испуганным. Джеспер задумался, не поздно ли вразумлять мальчика, что Каз ни в коей мере не является примером для подражания, и решил, что, вероятно, поздно. И что даже мысль о том, чтобы пытаться отвращать людей от жутковатого магнетизма Каза, делает его величайшим лицемером в городе.

Прошло несколько напряженных минут, в течение которых Ваня дулся, Миша изменял его, а Каз (по-прежнему направив пистолет на Ваню) сварливо отвечал на вопросы Уайлена, который мужественно приблизился к нему. Джеспер нетерпеливо поерзал в кресле, раздраженный тем, насколько скучным обернулось дело, и гадая, не стоит ли ему пойти домой.

— Эти пистолеты земенского производства? — спросил кто-то.

Джеспер поднял взгляд.

Первая помощница Инеж возвышалась в нескольких шагах позади него, выглядя невероятно напряженной, несмотря на попытку светской беседы. Джеспер не мог ее винить. Должно быть, она прошла через ад, доставляя Ваню в Бочку.

— Да. Привычка.

Она благодарно кивнула и больше ничего не сказала, но Уайлен по-прежнему разговаривал со всё более злым Казом, и Джеспер не в силах был наблюдать за его неизбежным убийством, так что вернул внимание к пиратке. Она была высокой и тонкой, с резким желтоватым лицом и густыми темными волосами, которые были небрежно обрезаны на уровне челюсти.

— Не видел тебя раньше. Одна из новых последовательниц Инеж?

— Не особенно новая, — покачала она головой. — Просто до сих пор я успешно избегала Кеттердама. Меня зовут Атара Кир-Аднан. Я уже несколько лет первая помощница Инеж.

Джеспер протянул руку:

— Джеспер Фахи. Был членом Отбросов, но взялся за ум и стал трофейным мужем в округе Гелдин.

Атара слегка непонимающе моргнула, но, увы, уточнять не стала, просто пожала ему руку и медленно села в соседнее кресло. Она смотрела на Каза, который теперь игнорировал Уайлена и откинулся в кресле, медленно постукивая тростью по полу, прожигая взглядом затылок Вани. Миша совершил ошибку, застенчиво спросив про книжку стихов, и шпион теперь болтал про солнечный свет на море, и выражение лица Каза снова стремительно становилось убийственным.

Атара подняла глаза к небу.

— Он написал это стихотворение на борту, — пробормотала она. — Оно ужасно.

— О чем можно писать на борту? — спросил Джеспер. — Небо. Море. Еще небо. Еще море.

— Лучше спросите о ком, — сухо произнесла Атара.

Несколько кусков сложилось в голове Джеспера, и он застонал.

— О, Святые, он же не влюблен в Инеж, а?

— Он так думает, во всяком случае. Не больно-то редкое явление.

Атара коротко рассказала Джесперу одностороннюю историю великой любви, что в некоторой степени было понятно: Инеж и ее команда спасли Ваню от вероятной смерти, но их оценка спасения явно различались. Ваня вещал о внезапном солнечном свете, используя множество прилагательных, а Инеж сказала только, что он схватил ее за щиколотку сквозь решетку камеры и умолял выпустить его. С тех пор он не мог или не желал понять, что Инеж не увлечена им так, как он ею, и что это не изменится. Ваня никогда не упускал возможности почтить ее — в поэзии и в реальной жизни, — независимо от того, как она пыталась разубедить его. Его также, видимо, абсолютно не трогало то, какую невыносимую атмосферу он вечно создавал.

Мгновенная ненависть Каза к этому парню внезапно наполнилась гораздо большим смыслом.

— Ты близок с Бреккером? — вдруг спросила Атара.

Джеспер пожал плечами.

— Так близок, насколько кто-либо вообще может, — он помолчал, размышляя. — Ну, кроме…

— Инеж? — закончила Атара.

— Ты наблюдательна.

— Что… что именно между ними? — спросила Атара.

Джеспер тихо посвистел, зная, что существует немалая возможность, что Каз слушает, и еще бóльшая возможность, что его сбросят с ужасающей высоты, если он осмелится вдаться в подробности.

— О-о-о, если бы я знал ответ, милая, я бы валялся мертвым в какой-нибудь канаве. Не буди спящую собаку, вот что я скажу.

— Хм, — произнесла Атара.

Похоже, она была не в восторге.

* * *

Каким бы тревожащим ни было ощущение, что Каз может быть в чем-то близок к нему, Уайлен обнаружил, что точно знает то чувство, которое клокотало в груди Каза.

— Хэй.

— Не очарован поэзией? — кисло спросил Каз, метая взглядом молнии через комнату.

— Никогда ее не понимал, — сухо ответил Уайлен. — Просто хотел сказать, что сочувствую. Когда Кювей…

— Понятия не имею, о чем ты. И я, к примеру, восхищаюсь ловкой хитростью Кювея с фортепиано, — перебил Каз. — Хотя он выбрал легкую цель.

Уайлен уставился на него, потеряв дар речи. Кто, черт возьми, рассказал Казу об этом эпизоде с фортепиано? (насколько Уайлен знал, он мог каким-то образом стать свидетелем всего этого, но также Джеспер имел привычку рассуждать о неловких инцидентах, когда был пьян, а пил он обычно с Казом). И, конечно же, он молчал об этом почти три года, пока не предоставился случай, когда ему понадобилось избавиться от Уайлена. Ублюдок.

Пока Уайлен кипятился, а Каз, вероятно, молчаливо праздновал его отступление, оба сидели и наблюдали за монологом Вани перед…

Ну, собственно, ни перед кем, поскольку брови Миши сосредоточенно сошлись на переносице, пока он капал черный пигмент на брови Вани, Атара с Джеспером болтали, Каз кипел от оглушительной ярости, а Уайлен перестал слушать после первой метафоры с облаком.

— Он в самом деле полная противоположность тебе, да? — сказал Уайлен, большей частью просто чтобы досадить Казу, но это была правда.

Уайлен представил, как их мог бы изобразить скульптор: Ваня был бы из золота и бронзы, а Каз — из холодного мрамора и оникса.

— Да. Он безмозглый добродетельный белобрысый герой, который не может поступать неправильно, а я Преступник, — фыркнул Каз.

— Ты выглядишь несчастным, — выпалил Уайлен.

— Разве я не всегда выгляжу несчастным? — холодно спросил Каз.

— Ну… нет. В лучшем случае, ты выглядишь скучающим. В худшем, смертоносным. Сейчас ты выглядишь вроде как… — Уайлен заколебался, гадая, пристрелят ли его, если он произнесет эпитет, который подходил лучше всего.

— Договаривай, — резко произнес Каз.

— Э… страдающим от безнадежной любви…

— Я не страдаю от безнадежной любви, кретин, — рыкнул Каз вместо «Я размозжу тебе череп за то, что ты осмелился говорить со мной о чувствах».

Так что Уайлен предположил, что ситуация его действительно напрягает.

— Думаю, нет, — поспешно согласился Уайлен. — Для этого Инеж должна была заинтересоваться им.

— Что ж, ты потрясающе обо всем осведомлен, не так ли?

Уайлен решил, что, если бы Каз собирался покалечить его, он уже это сделал бы, так что продолжил настаивать.

— Это ведь не так сложно.

— В самом деле?

— Каз, для того, кто зарабатывает на жизнь, манипулируя людьми, у тебя ужасные социальные навыки в нормальных ситуациях.

— Не у всех есть чудесный обеденный стол из красного дерева, чтобы практиковаться, парень.

Уайлен проигнорировал укол.

— Ты был так занят, пытаясь убить Ваню исключительно силой мысли, что не заметил…

— Успешно, Инеж? — громко перебил Каз.

Ваня повернул голову, и Миша протестующе вскрикнул.

— Мне надо знать? — устало спросила Инеж, беззвучно закрывая окно и глядя на пистолет, которым Каз по-прежнему игрался.

— Скажи своему парню, чтобы он был добрее к калекам, — мрачно произнес Каз.

— Он психопат, — рискнул подать голос Ваня.

Смело, учитывая, что Каз не опустил пистолет, а Миша работал над его носом.

— О, ради всех Святых, Каз, опусти пистолет, — резко сказала Инеж.

Похоже, ее собственное терпение тоже сегодня было не беспредельным. Уайлен давно не видел ее такой раздраженной. Он также заметил, как от ее сердитого тона лицо Каза сделалось еще более кислым.

— Ваня, как правило, не слишком умно враждовать с людьми с прозвищем Грязные Руки. Я видела Пима, с этим разобрались. Вы закончили с изменением внешности?

— Почти, — пискнул Миша и быстро отдернул руки — слишком быстро.

Раздался неприятный хруст, и Ваня, теперь темноволосый и невзрачный, вскрикнул, когда из его теперь кривого носа закапала кровь. Миша выглядел испуганным.

— О! Простите, простите, я не хотел, я могу исправить… Я могу попробовать исправить…

— Не беспокойся, так он еще лучше, — отпустил его Каз, вставая. — Можешь идти, Миша. Хорошая работа.

Мальчик встал, ошеломленный крошечным комплиментом, но мягкий толчок в плечо от Джеспера вернул его к жизни, и он буквально вылетел из комнаты. Каз повернулся к остальным:

— Пойдемте. Чем позже, тем плотнее становятся патрули городской стражи.

* * *

Полчаса спустя покрытый мокрыми листьями и обычной грязью Джеспер лежал, растянувшись посреди улицы, и громко стенал. В то время как Атара и Уайлен яростно отряхивали его и выкрикивали расплывчатые проклятия Бочке и неконтролируемому бандитизму, группы прохожих — а главное, городской стражи — остановились поглазеть (и посмеяться), так что Каз, Инеж и Ваня могли, не привлекая внимания, проскользнуть к Правительственному округу.

Улицы, к счастью, были спокойными, но это в любом случае была самая легкая часть. К Казу никто не подошел бы и не стал расспрашивать, на Ваню посмотрели бы и пожалели, и никто не увидел бы Инеж.

Но Инеж, если честно, не очень понимала, зачем Каз вообще пошел: настоящей необходимости в этом не было, и он являлся самым подозрительным из них.

Ну, пока Ваня держал рот на замке.

А он не держал.

— О… можем мы остановиться? — спросил он, когда они проходили мимо цветочной баржи, весело пришвартованной в округе Зелвер.

Уже угрюмый Каз едва посмотрел на него и не замедлил шага.

— Нет.

Ваня выставил подбородок, слегка порозовев.

— Но я хочу купить цветов. Для Инеж.

Как же Инеж пожалела, что не оставила Ваню в той проклятой камере в Равке, когда в темных водах глаз Каза вспыхнула опасная искра. Он замедлил шаг.

— И с какой же стати?

— Чтобы поблагодарить ее, конечно. Она была настоящей святой, — заявил Ваня, лучезарно улыбаясь в ту сторону, где, как ему казалось, она находится.

— Мы торопимся, — сказала Инеж на пять метров левее от его предположения, пытаясь скрыть раздражение в голосе.

Ваня нахмурился.

— Они не ждут нас. И наверняка так мы будем выглядеть менее подозрительными, чем несясь по улицам так быстро…

— Люди, которые не вызывают подозрений, не говорят о том, чтобы не быть подозрительными во весь голос, — рыкнул Каз; Ванина идея явно не улучшила его мнение. — Ты еще глупее, чем я думал. Если ты будешь вышагивать по Кеттердаму с подобными разговорами, будто принц в какой-нибудь сказке, следующее твое путешествие закончится в сточной канаве, и я не стану вытаскивать оттуда твое тело, ясно?

Инеж знала, что Каз с Ваней будут плохим сочетанием. Каз и раньше был раздражен, но теперь он, казалось, пришел в полную ярость.

— Я покидаю Кеттердам… — заспорил Ваня.

— Я трачу свое время, спасая твою жалкую задницу, а ты пытаешься купить проклятую герань? Пересмотри свои приоритеты, опусти голову и заткнись к черту…

— Откуда вы знаете, что я собирался купить герань? — оскорбленно вопросил Ваня.

Каз приостановился. Инеж тоже.

— …что?

— Вы сказали «герань», откуда вы узнали, что я хотел купить…

— Ты сам сказал.

— Я не помню…

— Что мы оба отчетливо помним, так это то, что я велел тебе заткнуться. Я уже вырывал языки, знаешь ли.

— Как вы смеете угрожать мне!

— Ваня, в этом нет смысла, — твердо вмешалась Инеж. — Мне не нужны цветы…

— И нам не нужен он. Он уже сообщил всю полезную информацию, — заявил Каз, опасно сверкая глазами.

— Но также он не сделал ничего, что оправдывало бы его смерть, — заметила Инеж, а потом увидела выражение ужаса на лице Вани и смягчилась. — Давайте поторопимся.

* * *

После неудачного (и совершенно случайного) падения Вани в один из каналов они стояли возле посольства Равки.

— Настаивай на разговоре с Трусовым, — проинструктировал Каз Ваню, слишком уж весело наблюдая за тем, как с его головы ручьями стекает вода. — Он связан с Советом не больше, чем должен, и лично знает королеву. Он вывезет тебя к утру.

Резко кивнув, оскорбленный Ваня прошагал к дверям посольства.

— Он упал в канал, да? — прошептала Инеж, глядя ему в спину.

— Много людей на улицах. Много шатающихся булыжников. Легко споткнуться, — ровным тоном ответил Каз.

— Много людей, чтобы помочь споткнуться, — лукаво заметила Инеж.

— Инеж, постой, — выдохнул Ваня, разворачиваясь. — Прежде чем я уйду, я должен сказать, что я… я…

Он заколебался, внезапный всплеск уверенности начал таять. Возможно, это как-то было связано с выражением лица Каза, которое снова приближалось к убийственному. Святые, это просто смешно. Но Инеж посмотрела на серьезного праведного идиота, промокшего насквозь и абсолютно искреннего, и почувствовала приступ жалости к нему. У него выдался ужасный месяц.

— Каз, уйди, — твердо произнесла она.

Мгновение поколебавшись, он подчинился, слишком агрессивно колотя тростью по земле.

Как только он завернул за угол, Ваня снова открыл рот.

— Ваня, я знаю, что ты собираешься сказать, — быстро сказала Инеж, пытаясь быть мягкой. — Ты не всерьез.

— Всерьез! С той самой секунды, как я увидел тебя…

— Возможно, ты правда так считаешь, но со временем ты передумаешь. Ты ворвался в этот мир словно мстительный ангел, убежденный, что можешь исправить его, но ты не понимаешь главное в том, что пытаешься исправить. Тебе не место здесь. Тебе не место рядом со мной.

Его лицо вытянулось. В его голове явно начала отпечатываться правда.

— Но… тебе тоже, — слабо произнес он.

— Мое место здесь, — возразила Инеж. — Или было. Очень долго. Почему, по-твоему, вышибалы «Клуба ворона» прислушиваются к упоминанию моего имени?

— Потому что ты знаешь Бреккера, а никто не отрицает, что это чудовище…

— Подумай о том, почему я его знаю, — сказала Инеж, натягивая капюшон. — Нельзя стать близким к чудовищу и при этом самому не стать немного чудовищем. Прощай, Ваня.

Она подождала на крыше, пока он не вошел внутрь, немного наклонив голову, с него всё еще капала грязная вода.

Ваня. Иван. Милостивый дар Божий.

Инеж фыркнула. Бочка всегда признавала только один определенный дар, так что если только Ваня не обретет денежную ценность Керчийского Монетного двора, она сомневалась, что он оправдает свое имя в глазах Кеттердама.

* * *

— Хочешь еще какой-нибудь закон нарушить сегодня вечером, моя госпожа, или я освобожден от смиренного служения? — саркастично произнес Каз, выходя навстречу, когда Инеж завернула за угол.

Она скрестила руки.

— Спасибо, Каз, за то, что выделил время из своего плотного графика преступной деятельности по только тебе известным причинам, чтобы подергать за ниточки своей раскинутой на весь город сети марионеток и кротов, чтобы нас не арестовали.

— Ты можешь поблагодарить меня деньгами.

— Ты не нуждаешься в деньгах.

— Верно. Но я никогда не устаю от вида крюге.

Инеж закатила глаза, и они направились к докам. Лучше ей оказаться вне города к концу дня.

— Я знала, что ты возненавидишь его, — некоторое время спустя с тихим смехом произнесла Инеж.

Казу не надо было уточнять, что она имела в виду.

— Его стихи ужасны.

— Да, конечно, в этом вся проблема.

Каз не ответил. Дело было не просто в ревности, хотя он не стал бы отрицать, что она являлась одним из факторов. Дело было в том, что такие парни, как Ваня, открытые, воодушевленные и с этой глупой заносчивостью, столь характерной для молодых людей, позволяли Казу с неудовольствием увидеть, кем он мог бы стать: парнем, который приносил бы Инеж цветы, называл бы ее красивой и подарил бы ей свое сердце без страха, что она может в нем найти.

Если бы его отец не умер. Если бы Пекка Роллинс не заманил их в ловушку. Если бы Джорди выжил, заработал денег, если бы Каз ходил в школу, как они планировали, и вырос в окружении купеческих детей, вроде Уайлена, вместо того чтобы вырасти в окружении раздутой плоти и таращащихся глаз.

Если бы. Если бы. Если бы.

Но если бы Каз был парнем вроде Вани, его бы не только давно уже пристрелили, но и Инеж никогда не получила бы свободу взять то, что он мог предложить.

Ничего нельзя было сделать. Каз мог быть только тем, кем был, и бессмысленно размышлять, кем он мог бы стать.

— Он так и не купил герань, — сказала Инеж.

— Переживет, — бесстрастно ответил Каз. — И ты сама велела ему не беспокоиться.

Инеж покосилась на него.

— Это был милый жест.

— Милое и глупое часто идут рука об руку.

— Знаешь, у моего отца есть присказка, — медленно произнесла Инеж. — Он говорит, что многие парни будут носить тебе цветы, но однажды ты встретишь того, кто узнает твой любимый цветок…

— Но это не твой любимый цветок, а твоей матери, — перебил Каз, поддаваясь нетерпеливому стремлению продолжить уничтожать Ваню любым возможным способом.

И теперь Инеж лихорадочно обдумывала его слова, возможно, удивленная тем, что он запомнил или даже вообще отметил такой факт. Конечно же, ее не должно было так удивлять, что он запомнил брошенный мимоходом несколько лет назад в момент опасности комментарий. Он швырнул за борт пучок герани, чтобы достать то, что лежало под ней, и Инеж запротестовала со своей обычной несвоевременной сентиментальностью, что это любимые цветы ее матери. Вот. Просто. Каз мысленно производил подсчеты для «Клуба ворона», помнил каждый клочок информации, которую ему когда-либо передавали, отслеживал каждую монетку, которую ему задолжали. Его память была более чем достаточно хорошей.

— Полагаю, ты не сказала бы Ване, что тебе нравится на самом деле, — добавил он, и Инеж приподняла бровь.

— Почему это?

— Потому что он не додумался бы спросить. Он явно считает себя куда умнее остальных, так что, заметив цветок в твоем ожерелье, он с гордостью поздравил себя с тем, что понял сам, и не давал себе труда побольше подумать об этом.

Рука Инеж потянулась к воротнику. О да, это Каз тоже заметил.

— Какой тогда мой любимый?

Инеж бросала ему наживку, и почему бы не проглотить ее?

— О, Инеж, я не стал бы оказывать тебе плохую услугу, строя предположения, как наш друг-шпион, — заявил Каз, а потом с необъяснимым толчком в груди сделал ставку: — Но поскольку я вообще-то обладаю способностью видеть дальше моего внушительного эго, я догадался, что это душистый горошек.

Инеж отвернулась к каналу, чтобы скрыть потрясение. Каз пытался не начать ухмыляться, как дурак.

Большие кусты душистого горошка росли беспорядочными клубками вдоль заброшенных живых изгородей с южной стороны Клепки. Старые сельхозугодья, заброшенные своими владельцами, по мере того как Бочка разрасталась всё дальше. А людям Бочки не нужно было поле, разве что пострелять в случайного зайца. Так что душистый горошек заполонил всё.

В этом грязном убогом городе рос не только душистый горошек. У многих купцов были цветники. Даже в Бочке в щелях между булыжниками прорастали упрямые примулы и противные одуванчики. Был даже ракитник рядом с "Наковальней", который по-прежнему цеплялся за жизнь, несмотря на то что его бессчетное количество раз сжигали, ломали, раздирали и травили разнообразными смесями. Каждый год он эффектно цвел отвратительным желтым цветом со злостью, которой Каз восхищался.

— Почему ты так решил? — некоторое время спустя спросила Инеж.

Каз помолчал, правда застряла в горле.

Твое первое лето в Бочке, мы грабили один дом. Целью было напугать владельца, так что я велел тебе брать всё, что приглянется. Чем больше, тем лучше. Ты, конечно же, отказалась. Но твой взгляд постоянно обращался к буфету в гостиной. Там стояла коллекция маленьких стеклянных вазочек. Ты могла бы взять одну из них или даже все.

Вместо этого ты взяла треснутую кружку из кухни Клепки и нарезала стебли душистого горошка тем же ножом, который использовала для своего первого убийства. Ты потратила час, расставляя их, и всё лето от тебя пахло душистым горошком.

— Твое первое лето в Бочке, — начал он. — Ты тратила почти на двадцать минут больше, чем обычно, чтобы вернуться со своих точек наблюдения.

Это была правда. Или часть ее.

Инеж застонала:

— Ты проследил за мной, да?

— Естественно. Выяснилось, что ты делаешь круг через Финансовый округ, чтобы перейти через каналы на юге и пройти мимо цветов, так?

— Это не значит, что они мои любимые.

— Ты никогда не делала круг, чтобы пройти мимо глициний или роз в Гелдине.

— Удачная догадка, — недовольно пробормотала Инеж. — Как ты нашел того, кто проследил бы за мной, не потеряв меня?

— Я следил за тобой, — признал Каз.

— Ты следовал за мной по открытому полю, и я не видела тебя?

— Ты тогда только начинала. Ты слишком думала о том, чтобы тебя не видели, и недостаточно о том, чтобы видеть самой. С тех пор ты научилась распределять внимание.

Инеж испытующе посмотрела на него и спросила:

— Как только ты узнал, почему не велел мне прекратить?

— С какой стати?

— Ты был достаточно озабочен, чтобы проверить.

— Потому что ты могла продавать информацию другой банде, или…

— Время — деньги, Каз, ты всем это говоришь. Ты заставляешь Пима выплачивать тебе каждый крюге за каждую минуту, что он опоздал на работу. К концу того лета я, должно быть, задолжала тебе тысячи крюге…

— Правила никогда не распространялись на тебя в той же степени, Инеж, — огрызнулся Каз, чувствуя себе неловко. — В противном случае я бы вышвырнул Ваню из окна тому, кто предложил бы самую большую плату, в ту же секунду, как он ступил в мой клуб.

Инеж долго молчала.

— Так что ты хочешь за сегодняшний день? — наконец, спросила она.

— Ничего.

Еще одна ложь, и оба это знали. Инеж настаивала:

— У нас на борту есть старинное шуханское украшение, которое мы украли у…

— Тебе не надо платить мне, — резко и пренебрежительно ответил Каз. — Считай еще одним исключением из правил для тебя.

Секундное молчание.

— Но я возьму украшение.

Инеж рассмеялась — звонко и ясно.

* * *

Джеспер всё еще вытаскивал гадкие листья из ушей, когда «Призраку» пришло время отплывать.

— До свидания, Джеспер, — сказала Атара, появившись оттуда, где она раздавала указания матросам, и протянула ему руку. — Поблагодари от моего лица Уайлена за помощь в пополнении припасов. Надеюсь, его не свяжут с нами.

— Каз позаботится об этом, — весело ответил Джеспер.

— Не сомневаюсь, — пробормотала Атара, осторожно поглядывая на Каза.

Он стоял немного в стороне рядом с Инеж, алчно изучая выглядевшие крайне дорогими серьги.

— Я ожидала, что у Инеж вкус получше, — пробормотала Атара.

Джеспер громко засмеялся:

— Ты бы удивилась, как много людей согласны с ней.

— В самом деле? — скептично произнесла она, внимательнее разглядывая Каза, а потом пожала плечами: — Возможно, его привлекательность не распространяется на замужних женщин.

— Ты замужем?

Атара поджала губы.

— Почти. Нас с мужем похитили работорговцы в день нашей свадьбы, — четко и твердо ответила она, вскинув подбородок. — Я была недостаточно сильна, чтобы остановить их. Я присоединилась к команде Инеж ради мести и всё еще ищу его.

Джеспер уставился на нее — на эту гордую спокойную женщину, которая только что объявила о величайшей трагедии своей жизни почти незнакомому человеку. Похоже, она не считала это постыдной тайной и не охраняла ревниво, как слабость. Это было ее целью и силой.

— Сожалею, — сказал он; слово казалось незначительным и бессмысленным, и он глупо добавил: — Надеюсь, ты найдешь его.

Атара слабо улыбнулась и склонила голову.

— Спасибо, но я не надеюсь — я найду. Я знаю, что найду, — ее золотые глаза казались тусклыми в слабом вечернем освещении — коричневатый янтарь. — Единственное, чего я боюсь — того, что он тоже изменился. Я не знаю, сможет ли он еще любить меня. Или я его.

Джеспер проследил за ее взглядом. Каз магическим образом заставил украшение исчезнуть где-то в безднах своего пальто и тихо разговаривал с Инеж. Она смотрела на него с легким весельем на лице.

— Любовь довольно-таки упорна, — сказал Джеспер. — Она прорастает в странных местах.

— Да, — задумчиво согласилась Атара. — Действительно.