Молчи (гет)

Сидя в полутёмном кабинете, Брок перебирал копии документов, для его глаз не предназначавшихся, добытых из буферов обмена принтеров, отсканированных, пока никто не видит, и все эти документы были бы просто документами, а Брок — обычным параноиком, если не одно. В этих документах фигурировала несуществующая организация. Брок много всего перелопатил, но так и не смог найти ни единого упоминания Гидры Инкорпорейтед в открытых источниках. А для него было открыто очень много источников.

Копать Брок стал стихийно полтора года назад, когда ему пару раз дали внештатный выходной, хотя изначально его группа готовилась к высадке. Анджела, конечно, была очень рада этим выходным, а Брок стал сомневаться, уверенный, что что-то здесь нечисто. Но внеочередной выходной был очень кстати, чтобы побыть со своей женой и дочкой Эсти, которой недавно исполнилось четыре. Его маленькая принцесса.

Брок любил дочь, хоть и виделся с ней не часто и не так чтобы много. Классический служака, он вообще не понимал, почему Анджела не просто вышла за него, но и родила ему ребёнка и до сих пор даже слова не говорила против его работы. Которая, надо сказать, приносила неплохие деньги.

С тех пор подобные выходные регулярными не стали, но они были. И это Брока настораживало, поэтому он тащил к себе все копии документов, которые получалось добыть. И вот сейчас он сидел, просматривал новые документы и понимал, теперь уже точно, что в ЩИТе притаился то ли очень большой отдел, то ли целая теневая организация. Единственный человек, к которому можно было с этим пойти, — Роджерс, непогрешимый Капитан Америка, но Брок медлил, что-то не давало ему покоя.

— Эй, командир, — зашёл в его кабинет Роллинз. — Ты домой-то собираешься? Нет, мы, конечно, можем у себя Эсти оставить, завтра заберёте.

— Погоди пять минут, — попросил Брок. — Мне надо с Роджерсом поговорить.

— А, не вопрос, — махнул рукой Роллинз, — пока Дженни позвоню, скажу, что мы скоро.

— Ага, — кивнул Брок и набрал секретаршу Кэпа. Перебирая бумажки он слушал гудки в телефоне. — Да что же вы скрываете за этой Гидрой… Ничего, Капитан разберётся.

Но секретарь Роджерса не ответила, значит, и сам он уже ушёл, иначе услышал бы и вышел из кабинета узнать, кому он там понадобился. Значит, можно было ехать к Роллинзу за Эсти. Он обещал Анджеле, что сегодня её вечер. Вечер на работе. Какое-то жутко важное совещание с заграничной конторой, и Анджела не должна была подвести свою фирму.

— Поехали, Джек, — махнул рукой Брок, выйдя из своего кабинета.

— Добрался до Кэпа? — спросил тот.

— Не, не взял трубку, ладно, завтра позвоню, — Брок чувствовал, что должен был поговорить с Кэпом сегодня, но экстренно до него могли добраться только избранные, в число коих он не входил.

Дальше ехали молча. Брок с Роллинзом за день успевали наговориться так, как иной раз две кумушки-наседки не говорят, ругаясь, матерясь через слово, с жаром доказывая что-то друг другу, но потом обязательно приходили к консенсусу, а, вернее, Роллинз соглашался с Броком по большей части, но бывало и наоборот.

— А что ты от Кэпа хотел-то? — спросил Роллинз, когда припарковался у своего дома.

Брок подумал, а не рассказать ли ему, но что-то остановило его от этой мысли. Что-то в душе противилось тому, что рассказать всё Джеку, словно это поставило бы его под удар, а друзей под удар ставить нельзя.

— Да так, ничего особенного, — отмахнулся Брок.

— Ладно, потом расскажешь, — не стал настаивать Роллинз. — Пошли, уже, Дженни звонила, Эсти тебя ждёт, спать не ложится.

— Папочка, — услышал Брок звонкий голосок своей четырёхлетней дочери, которая бежала к нему со всех своих маленьких ножек и, споткнувшись, тут же угодила в объятия Брока. — Где мама?

— На работе, Эстель. Ну что, поехали домой? — Брок погладил малышку по чёрным непослушным крупным кудрям и улыбнулся спокойно и счастливо. И глянул на Дженни. — Спасибо, что посидела.

— Да ладно, мне не сложно, Эсти очень спокойная девочка, — Дженни улыбнулась. — Езжайте уже домой, ей спать пора.

Домой добрались быстро, Брок ещё утром оставил у Роллинза свою машину, когда привёз Эсти. Роллинзы жили в пригороде, а Брок с Анджелой решили, что хотят жить в городе, и именно поэтому до садика Дженни было добираться далеко, да ещё и свои дети, вот Брок и привёз перед работой Эстель к ним.

Дорога до дома была быстрой, пробки успели схлынуть. Брок ждал, когда позвонит Анджела, но та всё не звонила. Когда Брок подъехал к их дому, Эстель уже крепко спала в автокресле, и Брок легко подхватил её и занёс на третий этаж. Им повезло, от бабушки Анджелы им остался дом в городе в целых три этажа и с маленьким задним двориком. Такие дома стояли вплотную друг к другу, так что иной раз соседи знали всё обо всех. Брок точно знал, пробивал специально, чтобы ни дай Бог, рядом жил какой-нибудь антисоциальный элемент, но район был очень спокойный, тихий, и Брок согласился, что это хорошее место, чтобы жить вместе и завести детей.

Уложив Эстель спать, Брок подоткнул ей одеяло, включил едва светящийся тёплым светом ночник, чтобы дочка не пугалась, если проснется попить или сходить в туалет, и спустился вниз. Плюхнулся на диван, взял пульт от телевизора, но включать его не стал, замер в руках с ним и телефоном.

Анджела всё не звонила и не появилась дома, и Брок начал волноваться. Он уже решил позвонить, как телефон сам завибрировал в руке мелодией Анджелы.

— Да, дорогая, почему так долго? — тут же спросил Брок, но ответил ему незнакомый мужской голос.

— Вы муж Анджелы Рамлоу? — уточнили на том конце.

— Да, — ответил Брок, ничего не понимая. — Я Брок Рамлоу, а что случилось? Где Анджела?

— Я детектив Престон. Мистер Рамлоу, мне жаль…

После этого “мне жаль” у Брока телефон выпал из руки, а тело сковало ужасом, даже если бы он слышал, что ему сказали, он всё равно бы не понял, не захотел понять. Но первый ужас схлынул так же быстро, как и затопил всё его сущесто. Брок поймал телефон и услышал окончание фразы.

— … насмерть, — закончил детектив. — Мне нужно с вами поговорить, если бы вы согласились приехать в участок, или я подъеду к вам…

— Можете подъехать сейчас, — собравшись с силами и мыслями, сказал Брок. — Я ещё не сплю.

— Хорошо, я подъеду сегодня, — заверил детектив.

Брок скинул звонок и завыл, успев уткнуться лицом в диванную подушку. Было больно, так больно, что хотелось умереть, но оставалась Эстель, его маленькая Эсти, которая спокойно спала и не знала, что мамы больше нет. И как ей это сказать, Брок не представлял.

Детектив приехал через полчаса, сказал, что Анджелу сбили на подземной парковке, камер там нет, подозреваемых пока тоже нет. Задав стандартные вопросы, дежурно пообещав, что они сделают всё возможное, детектив удалился, а Брок налил себе виски. Хотелось опрокинуть в себя весь штоф, но он был не один.

Брок не представлял, как завтра будет отводить Эстель в садик, как ничего не скажет ей о маме… Он не знал, как переживёт такое горе Эстель, но и скрывать от неё, что мамы больше нет, он не имел права. Он никогда не врал дочери, всегда рассказывая правду обо всём, о чём мог, потому что слишком о многом не знала даже Анджела, не та у него была работа, чтобы делиться рассказами о ней в кругу семьи.

Ночь прошла без сна. Брок много думал, но не знал, как жить дальше. Ему оставалось два года до хорошей пенсии, они с Анджелой хотели переехать в пригород, а этот дом сдавать, но все мечты о счастливой семейной жизни были перечёркнуты одним звонком. Всего несколько слов — и всё, не было больше счастливой четы Рамлоу, а был несчастный Брок и тихо спящая Эсти, которая ещё ничего не знала.

* * *

Похороны состоялись через три дня. Народу было много, все любили Анджелу, а Эстель закрылась у себя в комнате и плакала, звала маму и теперь очень плохо спала по ночам, а Брок не спал вовсе. Не мог уснуть, слишком большой и холодной была теперь кровать. Он даже прыскал в комнате духами Анджелы, чтобы создать хотя бы иллюзию присутствия своей жены. Но долго так продолжаться не могло, и Брока призвала работа.

— Хочешь к Дженни и девочкам? — спросил Брок утром у Эстель, когда сам должен был собираться на работу. — Или пойдёшь в садик? А вечером я приеду за тобой и мы будем вместе все выходные.

— Папа, я хочу к маме, — тихо всхлипнула Эстель.

— Я тоже, — признался дочке Брок, прижав её к себе. — Я тоже, малыш. Но мамы больше нет. Теперь мы будем жить вдвоём.

— А можно мне пойти с тобой? — спросила Анджела. — К тебе на аботу?

— Давай, но только там тоже есть детский садик, и ты подождёшь меня там, — тихо сказал Брок, жарко дыша дочери в голову. — И всегда будешь теперь ездить со мной. Я всё решу, хорошо?

— Ешишь? — переспросила Эстель. — Ты всегда будешь ядом?

— Не всегда, Эсти, — вздохнул Брок. — Мне надо работать, чтобы мы могли жить и ни в чём себе не отказывать. Иначе нам придётся жить в коробке на улице. Но это я тебе рассказываю самый плохой вариант. А так… Пока мне надо ходить на работу.

— Хоошо, — вздохнула Эстель и глянула на Брока. — Я бойше не буду пъакать, папочка. Только очень скучаю по маме.

И Эстель горько расплакалась вопреки сказанному. Брок прижал дочку к себе, гладил по крупным кудрям, понимая, что никуда они сегодня не поедут. Пусть мир перевернётся, но Брок останется со своим ребёнком дома. Эстель плакала, уже очень тихо, и бормотала что-то о маме, которой больше не было, сжимая в маленьких ручках её фото.

Эстель заснула, просто устав плакать, и Брок положил её в кровать, отзвонился, прося ещё пару выходных, и непогрешимый Роджерс, узнав о такой беде одного из командиров боевых групп, лично подписал ему отпуск на две недели, чтобы привести в порядок дела, а ещё личным приказом оформил Эстель в детский сад.

— Святой он, что ли, — буркнул Брок, занимаясь делами в гостиной за ноутом.

Брок хотел знать, кто убил его жену, очень хотел. Хотел заглянуть ему в глаза, а потом вышибить мозги, так яро он ненавидел этого человека, незнакомца, разрушившего его жизнь.

— Папа, — услышал Брок тихое, сонное от Эстель через радионяню и тут же бросил всё, поднялся к дочери в комнату. — Папа?

— Да, Эсти, что случилось? — спросил Брок.

— Папа, — Эстель села в кровати, потёрла кулачками глаза и вздохнула, — раз мамы больше нет, тепей я буду готовить тебе ужин и пибиаться дома. А то как же ты всё успеешь один, а ещё у тебя работа.

Броку захотелось заплакать, но он сдержался, улыбнулся своей маленькой дочке, такой внезапно повзрослевшей на целую жизнь.

— Конечно, будешь, Эсти, — заверил Брок. — А сейчас давай я приготовлю тебе что-нибудь вкусное.

— Моковный пиог? — улыбнулась Эстель.

— Да, морковный пирог, — кивнул Брок.

Он был готов делать всё, что угодно, лишь бы не думать, не знать, не вспоминать. Он рад бы был найти смерть в Афганистане, Ираке, Сирии или в каком-нибудь другом Богом забытом месте, но у него была дочь, маленькое солнышко, которое он обязан был теперь холить и лелеять, оберегать и заботиться. Теперь он не имел права умирать. Хоть в снабжение переводись, но Брок не собирался. Он хотел работать там, где работал, и раз непогрешимый Роджерс не списал его в запас, значит, работа для Брока найдётся.

— Будешь мне помогать? — спросил Брок. — Раз ты уже большая девочка и собралась готовить мне ужин, то помочь с пирогом всяко справишься.

— Только сначала я попью молока с печеньем, — вздохнула Эстель. — Мама…

Она вздохнула-всхлипнула, но улыбнулась Броку с невероятным упорством.

— Пиог, папа, — твёрдо сказала она, хотя маленькое красивое личико прочертили две влажные дорожки. — Ты же любишь моковный пиог?

— Люблю, малыш, — кивнул Брок, чувствуя, что больше не может сказать ни слова, так сдавило горло горем. — Очень люблю.

Они готовили морковный пирог, и горе отступило, Брок снова слышал смех Эстель, видел её улыбку, но понимал, что чуть что, стоит только ей отвлечься, и мысли о потерянной матери снова возьмут верх, приводя с собой слёзы и апатию. Но всё обошлось, Они играли в настольную игру, самую простую, где всего-то нужно было уметь считать до шести, хотя Эстель уже уверенно считала до десяти, и двигать свою фишку. Брок отчаянно поддавался и мухлевал, лишь бы не расстроить Эстель проигрышем, на которые она пока реагировала очень плохо.

— Я выиглала! — захлопала в ладоши Эстель, поставив свою фишку, белого лебедя, на точку, где яркими буквами было написано “финиш”. — Папочка, я выиглала.

— Отлично, — улыбнулся Брок. — А теперь чистить зубы и в кровать. Я почитаю тебе сказку, и спать. Договорились?

— Ага, — кивнула Эстель. — Пъо пъинцессу?

— Да, про принцессу муху и её пленителя паука, и как муха стала настоящей принцессой, — Эту сказку почему-то очень любила Анджела, и он хотел хоть так помнить о ней, вспоминать с каждым словом.

— Хоошо, — кивнула Эстель и побежала чистить зубы, а Брок пошёл доставать пижаму, разбирать кровать и искать книгу, которая должна была быть на полке возле комода. Да, она была там.

— Эсти, — позвал Брок.

— Иду, папа, — отозвалась она.

— Вот твоя пижама, — выдал ночную одежду Брок. — Ты переодевайся, а я сейчас приду.

— Ты мне не поможешь? — спросила Эстель.

— Малыш, ты девочка, а мужчины не должны видеть девочек голыми, — серьёзно сказал Брок, понимая, что теперь очень многое в их жизни изменится. — Так что пока ты переодеваешься, я выйду.

— Но ты же мой папа, — удивилась Эстель. — Тебе можно.

— Нет, — серьёзно сказал Брок. — Теперь ты будешь одеваться сама, а я буду помогать только в крайнем случае. Договорились?

— Да, — грустно вздохнула Эстель. — Тогда выходи, я потом я тебя позову.

— Договорились, — кивнул ей Брок и вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Брок читал Эстель, пока та не заснула, а потом ещё долго смотрел на неё в неверном свете ночника, видя в ней почти копию Анджелы.

— Прости, Эсти, — одними губами сказал Брок. — Наверное, это я виноват. Но ничего, мы привыкнем. Наверное.

Две недели, отведённые Броку на улаживание дел, пролетели очень быстро, и вот он с Эстель на руках входил под своды здания ЩИТа, чтобы отдать дочку в детский садик в этом же здании. Секретность секретностью, но тут работала масса людей, уверенная, что они обычные клерки. Брок знал немного больше. И он собирался с помощью этого “больше” попытаться найти убийцу своей жены. Но сначала нужно было понять, что происходит в его владениях, где Страйк занимался всяким разным и даже тренировался.

Пока он шёл к своему кабинету, ему встретился смутно знакомый командир Сьерры, Мэтью Харрен, Брок частенько видел его имена в тех самых отчётах и других бумагах, которые успел насобирать.

— Не лезь не в свои дела, Рамлоу, — негромко, так, чтобы его услышал только Брок, сказать Харрен, — ты же не хочешь лишиться ещё и дочери.

Хлопнул по-дружески его по плечу и пошёл себе дальше, словно ничего такого и не сказал, но Брок услышал и понял, что его жену точно убили не просто так. Это ему предупреждение, это он виноват, нужно было раньше идти к Роджерсу, разгонять этот клоповник, но у Брока не было ничего, кроме копий и домыслов. А теперь вот появилось подтверждение, только проблема была в том, что в этой части коридора у обеих камер было слепое пятно, и у него были только свои слова против слов Харрена. И ничего хорошего не будет, если Брок пожалуется на него хоть кому-нибудь. Нужно было разбираться самому и молчать. Брок был уверен, что его слушает не только сам ЩИТ, но и кто-то ещё.

Но что делать дальше? Как спасти единственное, что для него по-настоящему ценно, и самому не лишиться головы? Нужно было рассказать обо всём Кэпу, но как? Его, скорее всего, тоже прослушивают со всех сторон, а он и не догадывается, видя в людях только хорошее.

Можно было оставить Эстель чете Роллинзов и разбираться со своими проблемами, но это означало бы поставить под удар друга и его семью, раз они убили Анджелу, а в этом Брок сейчас был полностью уверен, то что им стоит убить детей и жену Роллинза? Ничего. Совершенно ничего. Поэтому нужно было справляться своими силами. Нужно рассказать обо всём Кэпу, но как? Только зайди он не по зову всея добра и справедливости в его кабинет, это сразу бы поставило Эстель под угрозу. Значит, нужно узнать домашний адрес Кэпа и написать ему обычное бумажное письмо. Да, идти будет дня три, но точно дойдёт до адресата и не будет никем прочитано, кроме получателя. Идея была хороша, но Броку постоянно казалось, что он что-то упустил или упускает прямо сейчас.

А ещё Брок был уверен, что за ним теперь следят. Если раньше не следили, то теперь точно он под колпаком, поэтому если он напишет письмо, эту странность заметят и тут же могут сопоставить два и два, ведь Брок бумажных писем не писал уже лет десять, кроме открытки матери на день рождения, Рождество и день матери.

Спустившись в свою святая святых, Брок поздоровался со всеми, просто махнув рукой, и закрылся в кабинете, пытаясь думать. Через час ему на телефон упало сообщение от воспитательницы в детском саду с просьбой зайти, потому что Эстель плачет и зовёт маму. Брок вздохнул и спустился.

— Эсти, что случилось? — спросил он, усевшись на мягкий ковёр рядом с дочкой.

— Папа, — Эстель всхлипывала и явно не могла говорить.

Брок вздохнул. Пожалуй на сегодня с Эстель хватит детского сада и новых людей. Страйк она хотя бы знала, можно оставить её с Финли или Эммс, эти двое безумно любили детей, но своих у них не было. У Финли потому, что сам ещё почти ребёнок, а Эммс бесплодна.

— Хочешь поиграть с Финли? — спросил Брок, надеясь переключить дочурку хоть на что-нибудь другое. — Позапускаете квадрокоптер. Просто мне надо немного поработать. Или со мной посидишь? Только тихо, как мышка.

— Я хочу к маме, — всхлипнула Эстель. — Мама!

И громко разрыдалась. Брок подхватил дочь на руки и понёс к себе. Что говорить, он не знал. У него мама была до сих пор жива, и что чувствовал бы он, взрослый мужик, потеряв родного человека, он не знал, а что сейчас переживает его маленькая дочурка, он не представлял тем более.

Когда Брок внёс в святая святых Страйка уже почти успокоившуюся Эстель, все побросали свои занятия и обратили свой взор на Брока. Первым очухался Финли, в этих делах ему не было равных.

— Ваше высочество, — обратился к Эстель он, и та обернулась, отлипла от плеча Брока, даже перестала хныкать.

— Финли, — улыбнулась сквозь слёзы Эстель, — пиет.

— Здравствуй, — Финли подошёл, чуть улыбаясь. Он был единственным, кто очень чутко чувствовал настроение детей, был мягким, весёлым, ровно таким, чтобы дружить с маленькими детишками. — Хочешь полетать?

— Да, — перестала хмуриться Эстель. — Как на паашюте? Папа, да? Можно?

— Идите, — вздохнул Брок, улыбаясь. Каким бы Финли не был распиздяем, пока не держал в руках винтовку, с детьми он ладил на ура, и Брок совершенно не боялся оставить с ним Эстель.

Он знал, куда хочет отвести дочь Финли, знал, что сейчас там не проходит никаких тренировок и Эсти спокойно сможет и попрыгать на батуте, и действительно полетать как на парашюте. Забудет хоть ненадолго о том, что её мать умерла. А потом снова будет плакать в ночи, даже не проснувшись, потому что осталась одна, потому что Брок влез туда, куда влезать было нельзя, и теперь под колпаком был не только он, но и его дочь. Броку необходимо было поговорить с Роджерсом, но точно вне базы, вне вездесущих глаз и ушей этой самой Гидры Инкорпорейтед.

Брок зашёл в свой кабинет и устало плюхнулся в кресло. Нужно было подбить документацию, переговорить с Роллинзом, чего он тут назаменял, но мысли блуждали вокруг Эстель, вокруг её безопасности. Брок даже думал отправить её к своим родителям, но кто даст гарантию, что эти твари не доберуться и туда? Никто. Чем ближе Эстель к Броку, тем тот увереннее, что с малышкой всё в порядке. Проблема будет, если его куда-нибудь зашлют, но тут Дженни уже пообещала, что возьмёт Эстель к себе, девочке всяко будет лучше с ней, чем с бабушкой и дедушкой, которые жили в другом штате и видели внучку всего-то раз-два в год.

Рабочий день оказался очень длинным, но больше, слава Богу, ему никто не угрожал, не пытался убить или украсть у него Эстель, которая весь день провела с Финли и была этим жутко довольна. По пути домой она рассказывала, как они с Финли полетали, полазили по канату и попрыгали по покрышкам, и Брок понял, что Финли просто утащил Эстель сначала на полигон, где тренировались парашютисты, а потом на облегчённый для рядовых клерков, которые раз в месяц должны были сдавать какие-то там свои нормативы, Брок этим никогда не интересовался.

Эстель рассказывала, как они подшутили над какой-то дамой, самой шутки Брок не понял, но тоже рассмеялся вместе дочкой, которая уже увлечённо рассказывала, что Финли угостил её чизкейком и брокколи с куриным бифштексом, которые ей очень нравились. Как Финли умудрился уговорить Эстель после чизкейка съесть ещё и брокколи с курицей, Брок не знал и понимал, что даже если спросит у Финли, тот не объяснит вообще ничего путного.

— Спокойной ночи, Эсти, — улыбнулся Брок, укрывая дочку лёгким одеялом. — Пойдёшь завтра в садик? К тебе Финли зайдёт.

— Пойду, папа, — заверила Эстель. — А можно маму с собой взять?

Брок уже хотел сказать, что мамы больше нет, но Эстель протянула ручки к фото в рамке. Брок подал его дочке.

— Можешь брать с собой в кроватку, — заверил он. — И в садик тоже можно.

— Спокойной ночи, папочка, — Эстель улыбнулась, дала себя поцеловать в лоб и закрыла глаза, крепко прижав фото Анджелы к груди. Очень грубый эрзац, но ничего другого у них не было.

Уйдя к себе, Брок тихо завыл в подушку, дрожащей рукой поставив стакан с виски на стол. Если бы не Эстель, его маленькая Эсти, то он бы бросил работу и спился просто от осознания того, что сам убил собственную жену, любимую женщину, с которой был вместе десять лет. Женщину, с которой они, как и говорили при венчании, были в болезни и в здравии, когда Анджеле поставили рак гортани, но она справилась, выдержала всё, и рак ушёл. В горе и в радости, когда умерли её родители, и Анджела впала в глубокую депрессию. Анджела ждала его из всех грёбаных горячих точек, и он возвращался к ней живой и чаще всего здоровый. Возвращался, чтобы видеть её улыбку. Но пресловутая смерть настигла и разлучила их совершенно не так, как предполагали они оба. Это он должен был вернуться грузом двести в цинковом гробу, это Эсти должна была получить в руки флаг, стянутый с его гроба и свёрнутый в грёбаный треугольник, который бы нашёл своё место на каминной полке под его портретом с чёрной ленточкой. Он должен был умереть, а его девочки остаться жить, но он всё испортил. Слишком деятельный, слишком самонадеянный, слишком глупый, чтобы не понять сразу, к чему всё идёт.

Пока смерть не разлучит нас… Брок взвыл и швырнул в стену стакан с виски, так и не сделав ни глотка. Стакан разлетелся мелкими осколочками по паркету и ковру, жидкость испачкала стену, размазавшись неаккуратной кляксой, с которой теперь стекали тоненькие струйки, пятная стену ещё сильнее. Брок с ужасом глянул на монитор видеоняни, но Эстель не проснулась. Босой, он сходил за веником, не глядя, куда ступал, смёл кое-как осколки в совок и высыпал их на ковёр, который свернул и вынес в мусор. Избавить длинный мягкий ворс от мелких стёклышек было просто невозможно.

Брок не замечал, что плачет, слёзы просто текли сами собой, пока он пытался прибраться, пока пытался заснуть, не напиваясь только из-за дочки. Только ради неё он жил, ради неё просыпался по утрам, чтобы приготовить завтрак, отвести в детский сад, а вечером вдвоём приготовить что-нибудь на ужин. Брок хотел видеть, как вырастет его девочка, превратится, словно мохнатая яркая гусеничка, в красивую бабочку и улетит прожить свою жизнь.

С этими мыслями Брок провалился в тяжёлый, душный сон, в котором пытался догнать Анджелу, а та всё убегала от него, не давая себя поймать. Брок проснулся с её именем на губах, резко сел, глядя в сумерки раннего утра за окном, и выдохнул, тихо всхлипнув. Вставать было рано, но Брок знал, что больше не уснёт.

Он приготовил завтрак для себя и Эстель, но не спешил её будить, давая возможность ещё поспать, а сам полностью собрался. На телефон упало сообщение о совещании через полтора часа. Значит, будет операция. Брок позвонил Дженни, чтобы та забрала Эстель из садика, и Дженни согласилась. Брок вздохнул, объяснил всё Эстель, как мог оправдывая своё отсутствие и её вынужденное житьё у Роллинзов, но Эстель любила бывать там, дочки Джека были чуть старше неё, но они все очень хорошо втроём играли.

А потом начались миссия за миссией. Броку казалось, что ими затыкают щели и пробитые днища, а то и чьи-то задницы, и был уверен, что это всё из-за него. Бойцы его отряда устали, были злы, как черти, но шли в бой. Даже всегда доброжелательный и смешливый Рэдспи стал злым и матерился так, как никто от него ещё не слышал.

Брок видел дочь хорошо если раз в неделю, а то бывало и в две. А потом все миссии резко прекратились, и им дали передышку. Броку даже выдали пару выходных как одинокому отцу, и он все их провёл с Эстель. Теперь он почти не думал о Гидре Инк. Он думал только о дочери, которая может слишком рано лишиться и отца, но уйти Брок не мог, ему прозрачно намекнули, что это не выход, и ему всё равно придётся продолжить свою службу, только в другом месте.

И Брок смирился, но всё равно продолжал копать, раз уж сделать ничего не может, так хоть что-то поймёт. Он надеялся найти слабое место Гидры Инк, но пока не находил.

А ещё Брок заметил, что сменилась воспитательница в детском саду, и это его насторожило, особенно после того, как она пространно высказалась о том, какие хрупкие дети, как легко им навредить. Брок понял угрозу и запомнил, что этой бабе он обязательно свернёт шею, если выберется.

У него уже давно были готовы бумаги, в которых в случае его смерти всё получает Эстель, но только достигнув совершеннолетия. Опекунами он назначит чету Роллинз, а в случае его недееспособности надо сдать его в какой-нибудь хоспис. Он долго думал, отказываться ли от реанимации, но решил, что не стоит, мало ли, будет возможность его откачать.

На следующем совещании был только он и какой-то мужик, которого он не знал.

— Лейтенант Рамлоу, вы прекрасно знаете, что делать на миссиях, поэтому инструктаж будет в полёте, для вас же у меня есть специальное задание, — вкрадчиво говорил этот лысоватый, похожий на крысу плюгавый мужчинка. — Вам нужно не дать Капитану выполнить задание. В идеале он вообще не должен вернуться, но я понимаю, что вы всего лишь человек и не жду от вас чудес. Но провалить задание вы обязаны, иначе в вашей жизни станет на одну радость меньше.

— Я вас понял, — спокойно сказал Брок, в душе которого всё кричало, даже орало от невозможности пойти против Кэпа. Но Эстель была дороже. — Всё будет сделано как надо.

— Я на вас надеюсь, — мерзко улыбнулся мужичок. — До новых встреч, лейтенант.

Брок вышел из конференц-зала и пошёл к своим ребятам, не видя ничего перед собой. Он не знал, как быть. Если он пойдёт на поводу у Гидры, то может случиться что-то непоправимое. Если миссия Кэпа будет успешна, Брок лишится дочери. Без вариантов дочь была важнее, и Брок решил провалить миссию, но пока не знал, как именно.

Кэп провёл инструктаж прямо в полёте, всё было просто и ясно, и вот они привычно бежали вперёд и во что-то стреляли, прикрывали Кэпа, а Брок буквально пас его, чтобы попытаться убить, а если не получится, хотя бы просто не дать Кэпу выполнить задание.

Кэп словно не замечал повышенного внимания Брока к его персоне, шёл, как всегда, напролом, отбивая щитом и пули, и гранаты. Непобедимый, непогрешимый, практически святой. Брок понимал, что не может его убить, не может позволить, чтобы этого суперчеловека, который и знал-то о нём только потому, что работали вместе, убили, или миссия его провалилась. Понимал, что Стив не дурак, что поймёт — его предали, и тогда Броку очень повезёт, если он останется на свободе, про работу в ЩИТе он даже не думал.

Решение пришло внезапно. Завещание написано, пожить успел, а Эстель… Эстель будет в большей безопасности, чем сейчас. У неё будут хорошие родители, которые не дадут забыть их с Анджелой.

— Что с вами, Рамлоу? — спросил Кэп, вынув наушник, и Брок отключил свою гарнитуру.

— Кэп, у меня есть дочь. Позаботься о ней, не могу я тебя убить, — признался Брок и уже хотел было бежать в самую мясорубку, когда Кэп схватил его за плечо.

— Я знаю, — спокойно ответил он. — Всё будет хорошо.

— Не будет, — сказал Брок. — Её зовут Эстель. Позаботься о её безопасности.

—- Рамлоу, стоять, — рявкнул Стив, снова вставляя наушник, но было уже поздно.

Брок бежал вперёд, стараясь убить как можно больше врагов, но в какой-то момент почувствовал боль, яркой вспышкой ослепившую его, а дальше была чернота и холодное ничто.

* * *

Брок медленно выплывал из черноты, уверенный, что он успешно телепортировался на тот свет, в который не очень-то и верил, но мерный писк над ухом говорил о том, что он жив. Но как Эстель? Как его ненаглядная девочка? Жива ли? Ведь он не смог, не согласился, не выполнил условие.

— Вы очнулись, мистер Рамлоу, — в палату зашёл Кэп сразу за медсестрой, которая проверила показатели, дала Броку напиться, даже не спрашивая, хочет ли он, и он только сейчас сообразил, что действительно безумно хотел пить.

— Где Эстель? — хрипло спросил Брок, чувствуя, как болит грудь, тронул руками, обнаружил повязки и успокоился почему-то. — Где моя дочь?

— Сейчас. Я хотел сказать вам спасибо, Рамлоу, — Стив стоял прямой, как на параде и такой же серьёзный. — После того, что вы мне рассказали, по собранным вами доказательствам мы смогли начать дело против Гидры Инк. Часть её пособников уже даёт показания. Ваша дочь в полной безопасности, вы награждены медалью за отвагу и внеочередным званием.

— Похуй, — рыкнул Брок, но Стив даже глазом не моргнул на неуставную грубость. — Где Эсти?

Стив раскрыл дверь палаты и в неё ворвалась маленьким разноцветным вихрем Эстель.

— Папочка!!! — обрадовалась она, а Стив помог ей забраться на высокую кровать. — Папочка! Я так соскучилась. Я домой хочу. У тёти Дженни хорошо, но без тебя плохо. А можно к нам в гости пидёт Финли? Он обещал.

Эстель скороговоркой выдавала вопросы, просьбы и рассказывала, как провела целых две недели без папы. Кэп только улыбнулся и оставил их вдвоём, незаметно исчезнув, тихо прикрыв за собой дверь. Но Броку было всё равно, самое главное, что было у него в жизни, было сейчас рядом с ним.

Эстель говорила и говорила, потом ненадолго прервалась, чтобы дать Броку сказать пару слов, и снова заговорила, не давая ему возможности ответить ни на один вопрос, а потом тихо уснула рядом, положив голову на плечо Брока.

— Я люблю тебя, Эсти, — тихо сказал Брок и закрыл глаза. Всё закончилось. И он был счастлив.

The end