Их порождала Пустота (джен)

Их порождала Пустота.

И первым, что они вспоминали в своей жизни, было падение.

Они падали вниз, увлекаемые безжалостной гравитацией — сначала в родной Пустоте, потом в разреженном воздухе. Он сушил их слабые еще крылья с плотными перепонками — и наконец те раскрывались для первого неумелого взмаха, рассыпая вокруг частицы внутренней Пустоты.

Они бесшумно скользили по темному небу, растерянные, непонимающие, и таял невеликий запас имевшихся с нового рождения сил. Острыми когтями в трепещущие на лету тела вцеплялся голод, и они преображались: вставал дыбом острый костяной гребень, загорались яростным призрачным светом глаза. И тогда они уже по собственной воле падали вниз, к окутанной ночью земле, чтобы найти себе добычу. Там их поджидали, паря на изорванных крыльях, старшие сородичи.

Они не чуяли запахов, но их манила усталость. Притомившийся за день житель, не спавшее много ночей животное, измученный, застигнутый врасплох дождем эндермен — кто угодно мог стать жертвой. Им не нужна была чужая плоть, что лишь отяжелила бы их; они питались страхом и болью, маскируясь под кошмары наяву.

Но особенно их интересовали те, чьи чувства были многократно ярче, чем даже у жителей. Их предки, не в силах удержаться, пили испуганных, не сопротивляющихся людей досуха; они нападали с осторожностью, опасаясь быть пронзенными стрелой или мечом; их потомки едва ли смогут приблизиться к столь желанной добыче.

Насытившись же, они вновь отдалялись от земли, поднимаясь так высоко в небо, как только могли. Вся их короткая жизнь состояла из полета — оказавшись на земле, они стремительно погибали, обращаясь в ничто.

Они были и оставались детьми Пустоты, она жила внутри них, до поры до времени незаметная. Но, когда вставало солнце, под его лучами Пустота начинала стремительно разрастаться, поглощая легкие тела, терзая широкие крылья и оголяя кости. Не успевшие спрятаться в тень просто исчезали из мира, не оставив после себя ничего, кроме памяти — исчезали, чтобы следующей ночью вернуться возрожденными, исчезали, чтобы впоследствии вновь встретиться с теми, кто смог пережить день.

И круг замыкался.