Дитя солнца (джен)

Он ждал этого весь последний год, ждал как ждут неизбежного приговора. Когда само время, кажется, играет с тобой, то пролетая неуловимым песком между пальцев, то растягиваясь битумными липкими нитями.

Так человек, знающий, что однажды проснется слепым, каждое утро открывая глаза, постепенно привыкает, что мир вокруг него становится все менее и менее четким. Но краткий миг осознания, когда глаза полностью затягивает белая пелена, забыть невозможно. Этот шок способен свести с ума.

Особенно если ты именно в этот момент должен быть как никогда зорок…

Он был слеп.

Бетонные стены домов по-прежнему возвышались перед ним. И Кэт отмахивалась рапирой от чего-то неведомого. Фехтовала четко, аккуратно, следя за балансом и равновесием. Так, как он учил её не так давно.

Привычные к темноте глаза различали каждую тень, каждый отблеск, но главного не видели. Больше не видели…

Он замер, потерянный, беззащитный, как каждый проклятый взрослый, которым он отдал две трети прожитой жизни. Он стал таким же, как они. Жалким.

Кэт успела лишь сдавленно всхлипнуть, как её проволокло по воздуху и с силой приложило об стену, она сползла по ней, скривив лицо от боли. По рукаву её куртки с шипением сбегали и капали на землю капли эктоплазмы. Или это были игры его воображения? Он больше не видел эктоплазму. Да что там, он и гостя-то не ощущал ни одним из имевшихся чувств.

— Слева, Квилл! — крикнула она. — Осторожнее с его палкой!

Ему хотелось смеяться и выть в голос, но он лишь рубанул рапирой по пустому воздуху слева и на одном наитии перекатом ушел в сторону.

И ещё раз, и ещё. На одном чутье, таком же сверхъестественном как и то, с чем он сражался.

Этот фантазм оказался очень агрессивным. За свою нежизнь он был готов бороться до последнего. Уворачиваясь от очередного невидимого выпада, который, однако, ощущал всем телом, Квилл мысленно уже обложил отборным матом и собственное агентство, и воркующую клиентку, уверившую их в том, что во дворе её дома призрак проявлялся исключительно лишь в творческом громыхании крышками мусорных баков и надрывных стенаниях. Обычное пустяковое дело, потому он и решился взять его. В последний раз.

Он уже почти не различал призраков в последние месяцы, и почти смирился с этим, примерялся к новому статусу, научился делать вальяжный вид и безразлично пожимать плечами, когда речь заходила о его скором уходе из агентов. Это естественный ход вещей, он сделает блестящую карьеру инспектора, ему не о чем жалеть.

Кэт и Бобби ныли уже не первый день, жалуясь на скуку и детские задания, с которыми, разумеется, справлялись одной левой. Ныл, точнее, один Бобби, Кэт предпочитала одаривать Квилла укоряющими взглядами и оскорбленно поджимать губы.

Квилл унимал обоих довольно легко, говорил, чтобы пользовались возможностью отдыха, приободрял Кэт, усиленно гонял Бобби в фехтовании, тренируя напоследок. Пусть Тони когда-то и приложил его на поединке, это ещё не значило, что Квилл Киппс не сумеет надрать зад тому, кто на это нарвется.

Он делал все, чтобы ни за что не оказаться в такой ситуации, в которой они оказались сегодня. Это был его долг — не бросить Кэт и Бобби, не остаться беспомощным балластом на их детских руках, не погубить и их тоже. Он обещал себе, что этого не случится.

Что ж, Квилл Киппс мог заслуженно гордиться тем, что успешно запорол даже такую мелочь…

Кэт вскрикнула за его спиной, он оглянулся и швырнул соляную бомбу в то место, куда был устремлен её взгляд. Соль должна была засверкать чуть ли не фейерверком, но лишь осыпалась белой пылью на щербатый заплеванный асфальт. Однако лицо Кэт просветлело, словно он все же попал.

— Ты как? — Квилл подскочил к ней, схватил за локоть, помогая подняться.

Кэт болезненно скривилась.

— Ногу повредила, не наступить.

— В круг. Быстро, — коротко скомандовал Квилл и потащил её за собой. Кэт как раненая кошка, прыгала на оставшейся ноге, подволакивая за собой вторую. Он подозревал если не перелом, то как минимум вывих.

— Где Бобби? Все ещё ищет источник?

— Очевидно так, или попусту роется в мусорных баках, — Кэт скривилась не то от боли, не то в приступе брезгливости. — Что делаем, Квилл?

— Сворачиваемся, — решительно произнес он и оглянулся, пытаясь высмотреть в темноте светло-серую куртку напарника. — Мы не обещали разобраться с проблемой за один вечер.

Цепь глухо брякнула, когда он поправил её носком ботинка. Квилл вздрогнул, но лишь тряхнул головой и помог Кэт сесть на расстеленное покрывало.

— Бобби, возвращайся в круг! — крикнул он. — Это приказ!

Никто не ответил. Тишина вокруг стала оглушающей до звона в ушах, она сдавливала плотными тисками голову, заставляла глаза вылезать из орбит, а сердце биться как в последний раз. Классический пример качественного мелейза.

Очевидно, фантазм не впечатлился соляным дождем. Или Бобби все же слишком близко подобрался к источнику…

Квилл окликнул Бобби ещё раз и бессильно пнул рюкзак. Вроде бы собственный.

— Думаешь, попал в захват? — Кэт заворочалась, пытаясь встать на ноги. Квилл остановил её жестом.

— Сиди. Ты ничего не сделаешь, — велел он жестко, а затем едва слышно пробормотал: — И я тоже…

— Что?..

— Слушай меня внимательно, — он присел рядом с ней на корточки, положил руку на плечо. — Я не вижу. Больше не вижу, понимаешь? У нас остались только твои глаза и слух. Твой слух и мои ноги. Мы их совместим.

Кэт нахмурилась, не понимая, но спустя мгновение глаза её расширились в осознании. Квилл ощутил, как дрогнуло под его ладонью хрупкое плечо. Впервые он увидел на её лице явственно различимый страх.

— Я выйду из круга и пойду за Бобби, — произнес он, сам не веря в то, что говорит. Кэт отчаянно замотала головой, но он продолжил. — Ты будешь смотреть за меня. Говори обо всем, что увидишь или почувствуешь! Даже если чудится. Я лучше закидаю это место солью и магнием, чем мы все останемся тут.

— Квилл, — она схватила его за руку. — Нет! Ты взрослый, ты же не сможешь!..

— А Бобби сможет? — оборвал он её и поднялся на ноги, бережно разжал её пальцы и криво улыбнулся.

Он не Тони, он не умел солнечно улыбаться, даже будучи по уши в отменном дерьме. Вот и сейчас, эта жалкая пародия явно не приободрила Кэт, лишь уверила её в том, что он окончательно сошел с ума.

Впрочем, с этим умозаключением Квилл спорить бы не стал. Он проверил, как ходит в креплении рапира, пополнил заряды соли на поясе и медленно занес ногу над цепью.

Он как-то заставил знакомого оперативника раскопать биографию Карлайл: ходили о ней слухи, что она угробила весь свой отряд. Квилл бы с невероятным удовольствием размазал Тони и Люси Карлайл в ноль, мешая их с грязью в каждую встречу, но его в очередной раз подвела собственная въедливость.

Он вскрыл эту историю, поднял газетные выдержки, по знакомству даже сунул нос в судебное разбирательство и… перестал задирать Карлайл. Не совсем, конечно. Но этой истории более никогда не касался.

Жалкие… какие же они жалкие! Эти инспекторы, эти взрослые, слепые как котята, но подлостью и гонором выбивающие себе лакомые куски ценой чужих жизней. И вот время пришло, он стал одним из них.

Словно разом с головой в канализацию нырнул… Ублюдки!

От внутренней злобы стало легче, и Квилл без сомнений перешагнул цепь. Тоска и тишина навалились с утроенной силой, но он привычно отмахнулся от них. Обернулся — Кэт расширенными глазами глядела на него.

— Смотри в оба, — коротко уронил он. — Помни, даже если чудится! Я дойду до бака и, если не увижу Бобби, вернусь. Будем думать дальше.

С этими словами он отвернулся и медленно двинулся вперед, стараясь не воображать, как в нескольких дюймах от него может витать блестящий сгусток эктоплазмы, одинаково смертельный и для зрячих, и для слепых.

Каждый шаг давался с трудом. Квилл, как любой мало-мальски долго проживший агент, умел загонять страх в самый дальний угол сознания, отвлекаться от него и не думать. Однако сейчас его почти трясло от осознания этой потенциальной опасности, которую он не видел и не ощущал. Кэт молчала, и он не понимал, что происходит за его спиной, но обернуться не мог. Жива ли она, зряча? Вдруг у неё тоже пропало зрение…

— Говори со мной, — попросил он негромко. — Чувствуешь что-то?

— Рядом с тобой ничего, — немедленно отозвалась Кэт. — Видишь Бобби?

— Пока нет.

Квилл постепенно приближался к мусорному баку. Пейзаж вокруг был совершенно обычным. Городские плохо пахнущие задворки, никакой поэзии, никакой романтики. И никаких призраков.

Если бы этот фантазм был живым человеком, он бы, верно, непередаваемо вонял, как целый десяток старьевщиков. Сдохший от передоза или перепоя хромой бродяга, был мерзок как при жизни, так и после смерти. Квилл успел разглядеть его мельком перед тем, как зрение угасло окончательно.

— Как нога?

— Терпимо, — сухо откликнулась Кэт. — О чем хочешь поговорить?

— О погоде, к примеру, — Квилл ощерился в саркастической усмешке. — Облачно сегодня, да?

— Утром будет дождь, в прогнозе обещали, — предупредила Кэт.

— Что больше любишь, дождь или солнце?

Кэт молчала в раздумье пару секунд и неуверенно хмыкнула наконец:

— Наверное, дождь.

— Почему?

— Можно укутаться в плед и слушать, как дождь стучит за окном. Он как бы оправдывает тебя, если лежишь на кровати и ничего не делаешь, — голос Кэт стал мягче. — Маленькой я очень это ценила. А ты?

— Солнце, — не стал кривить душой Квилл и поравнялся с баком, огляделся кругом и осторожно шагнул дальше. — Оно… теплое. Слышала, говорят, рыжие — дети солнца? Мне положено его любить.

— В самомнении тебе определенно не откажешь, — усмехнулась за его спиной Кэт. — А правду говорят, что веснушки — это поцелуи солнца? Я, кажется, видела у тебя парочку.

— Ну надо же, вот незадача! Тональник подвел, — нарочито огорченно охнул Квилл, и Кэт рассмеялась. — Раскусила мою самую страшную тайну и смеется…

Он резко оборвал сам себя. Бобби сидел, привалившись спиной к баку и склонив голову набок. Его широко раскрытые глаза невидяще уставились в пространство.

— Квилл, куда ты?.. — донесся до него тревожный крик Кэт, когда он шагнул к нему. — Я не вижу тебя отсюда!

— Я его нашёл!

Квилл осторожно приблизился, нашарил руку Бобби, тяжелую, непослушную, но все ещё в тонусе, и с облегчением нащупал пульс.

— Квилл!

— Сейчас я попробую его вытащить! — крикнул он.

Не в первый раз ему доводилось проклинать свою субтильность и тщедушное тело, масса и мышцы на котором не наращивались даже самыми усиленными тренировками. Все это делало его отличным фехтовальщиком, но ни черта не помогало, когда нужно было вытащить мальчишку на несколько лет младше и весом, кажется, с двух Киппсов.

Это, конечно, было преувеличением, но все же Квилл с трудом сдвинул Бобби с места. Собственное тело казалось не менее тяжелым, когда он, обхватив Бобби за плечи, волок его за собой. Крик Кэт был ожидаем, но все равно застиг его врасплох.

— Сзади!

Бобби глухо ударился плечом об землю, а Квилл извернулся, занося руку в броске. Магниевая вспышка бабахнула на весь район.

— Заходит слева!

Следующей полетела соль. Квилл выхватил рапиру и сделал выпад.

— Правее!

Подсказки Кэт скорее сбивали, чем помогали ориентироваться, но учитывая, что он все ещё не превратился в раздутый уродливый труп, все же помогали.

Бобби, от которого гость отвлекся, заворочался и заморгал. Он с удивлением уставился на остервенело разбрасывающего солевые бомбы Квилла и попытался сесть.

— Эй, ты чего?

Квилл не отреагировал, он как раз с подозрением присматривался к кирпичной кладке в желтоватых мерзких потеках.

— Я, кстати, нашел источник! — сообщил Бобби. — Но ничего не успел сделать, как попал под захват…

— Квилл, берегись! — пронзительный крик Кэт донесся до него как сквозь вату.

Тело среагировало само: отскочило в сторону (зрячий Бобби откатился сам), Квилл взмахнул рапирой, каким-то шестым чувством ощутил неладное и успел отдернуть руку ещё до предупредительного крика Кэт.

— Черт тебя дери, кричи хотя бы направление! — рявкнул он. — Вернон, что с источником?

— Бутылка, я нашел её за баком! Так и осталась лежать там! — Бобби наконец сообразил, что что-то неладно. — Квилл, что с тобой? Гость в нескольких футах от нас!

— Я больше не ощущаю его, вот что! — огрызнулся Квилл. — Что делает этот подонок?

— Перемещается, — нервно зачастил Бобби. — Сейчас он между кругом и нами.

Квилл выругался. Грязно и от души. Круг у них сегодня был только один. Призрак оказался не дурак и позицию выбрал самую удачную. Его, похоже, впечатлила магниевая вспышка, и теперь ни Кэт, ни Квилл не могли бросить её, не рискуя попасть друг в друга.

— Рапира где? — бросил он Бобби, тот лишь покачал головой.

Квилл со свистом выдохнул воздух сквозь зубы и шагнул ближе.

— Возьмешь мою, — коротко распорядился он. — Держи гостя, не выпускай его из виду! Где источник?

— У стены, — Бобби вцепился в рукоять и взмахнул рапирой, проверяя баланс. — Она откатилась под бак.

— Отлично, — на этот раз Квилл даже не стал пытаться воспроизвести улыбку. — В твоих интересах, чтобы я нашел её как можно скорее!

Он одарил грозным взглядом замершую в круге напряженную Кэт, хлопнул Бобби по плечу и рванул к бакам. Как он и предполагал, гость немедленно оживился вновь: по крайней мере, Бобби заскакал как маленькая блоха, усердно атакуя воздух.

Бутылки у баков не обнаружилось. Проклиная все на свете, Квилл опустился на колени, а затем и вовсе распластался по земле, собравшей, кажется, все окурки, плевки и вонючие лужицы чего-то неопределимого именно на этом крохотном пятачке.

Проклятая бутылка лежала у самой стены, едва высовываясь горлышком в просвет между двумя баками. Длины руки категорически не хватало.

Квилл отвел душу в нескольких крепких смачных проклятьях и прижался подбородком к земле, изо всех вытягивая руку к вожделенной бутылке и по возможности стараясь задержать дыхание.

Ещё чуть-чуть, и пальцы уже нащупали прохладу стекла. Бутылка как живая выворачивалась из-под его руки, но он все же сумел ухватить её двумя пальцами и медленно и нежно потянул на себя, боясь упустить.

За спиной вновь полыхнул магний. Квилл Киппс лежал лицом в помоях, выламывая пальцы, доставал проклятую бутылку из-под мусорного бака и мрачно размышлял, что и когда в его жизни пошло не так.

Очевидно в тот момент, когда он решил, что быть агентом — это очень круто. Кстати, и с чего вообще он это решил?

Чертова бутылка выскользнула из-под бака в тот самый момент, когда отчаянные крики Бобби и Кэт слились в один:

— Квилл!

Железная сетка накрыла мутное зеленоватое стекло.

* * *

Кэт печально смотрела на него из-под рук врачей. Она сидела, вытянув ногу с внушительным вывихом. Лодыжка сильно опухла, и ближайшие пару дней Кэт ожидали все сомнительные блага больничной палаты. Бобби уже уехал домой, а Квилл по долгу старшего отвез Кэт в больницу.

Квилл знал, что кто-нибудь вроде Тони утешил бы её, обнял бы, пообещал навестить... Он также знал, куда бы Кэт послала подобного благодетеля и какими словами. Взглядом, точнее. Взгляды её были обычно куда выразительнее слов.

— Я скажу твоей матери, что ты здесь, — обронил Квилл сухо и, протянув руку, слегка коснулся её плеча.

Кэт сумрачно кивнула и отвернулась.

— Прощай, — он отдернул руку. — Рад был работать с вами. Вы с Бобби — отличная команда.

Кэт все же подняла на него взгляд. Пусть лицо её оставалось каменным, глаза принадлежали беспомощному раненому зверьку.

— Прощай, Квилл, — сказала она. — Ты был классным агентом.

Был…

Слова прозвучали звонкой оплеухой, от которой зазвенело в ушах. Квилл отшатнулся, хоть и знал, что Кэт не имела в виду ничего плохого. Он с трудом нашел в себе силы кивнуть и, развернувшись, ушел по выцветшим коридорам больницы. Честно говоря, сам не зная куда.

На улице только-только занимался рассвет, мелкая серая морось била в лицо наотмашь. Призрак-лампы все ещё мигали, хотя небо уже посветлело вдали.

Он не знал, куда девать себя в этот час.

Грязный, растрепанный, в рваной испачканной форме он чувствовал себя жалкой пародией на себя прежнего. Равнодушный Лондон окружал его со всех сторон, а он отчего-то знал, что значит для него не больше, чем бросовый камушек на мостовой, который даже не заметят, переступив или пинком скинув в реку.

Сейчас он понимал Флоренс. Когда становишься никем, становится легче жить, легче дышать. Он мог сейчас уйти и сгинуть в любой подворотне. Никто не хватится, никто не пожалеет.

Кэт, быть может, вспомнит о нем, но не проронит ни слезинки. Это не в её правилах.

Его тошнило: от собственного ничтожества, от перспективы разговора с инспектором Барнсом, от тех сочувственных сладеньких взглядов и фальшивого понимания остальных, кто втайне всегда злорадствовал, когда ещё один недавно блестящий агент становился никем, грязью под призрачными ногами.

Впрочем, как раз к нему, Квиллу, слово "блестящий" было не применить. Как никогда четко всплывали в голове лица всех агентов, кого он потерял за последние годы, все огрехи, ошибки, в большинстве случаев роковые. Сейчас, когда все было кончено, можно было признаться хотя бы самому себе: Тони был прав в свое время. Квилл Киппс оказался на редкость дерьмовым агентом, даже по собственной оценке. Осознавать это было особенно горько.

Один из пабов из тех, что начинали работать с рассветом и закрывались с наступлением темноты, притулился неподалеку от больницы. Квилл шел к нему нетвердыми шагами, смутно желая лишь одного — провалиться в забытье и отрешиться от всех грядущих проблем.

Владелица, дама необъятных размеров и крайне кислым выражением лица, нехотя обернулась к нему, когда он, уже прокашлявшись несколько раз, в сердцах пнул стойку.

— Тебе чего, малец? — пробасила она.

— Покрепче чего-нибудь. Виски, — отважно отозвался Квилл, сроду не пивший ничего крепче эля.

Деньги у него вроде были, где-то в недрах грязных карманов.

— Нет, не продам, мал ещё, — отрезала хозяйка, смерив его нечитаемым взглядом.

Квилл так опешил, что даже не сразу подобрал слова.

— Мне под двадцать!

— Глаза мне не заливай, шестнадцать от силы, — лениво отозвалась она. — Документы на стойку, тогда налью.

Документов у Квилла с собой не было и сил тоже.

— Мне двадцать, — упрямо повторил он. — Вот деньги.

— Дитё ты ещё, куда тебе пить-то? Детям алкоголь не продаем, не дорос ещё!

От её снисходительного голоса в глазах у Квилла потемнело, и в душе волной взвилась глухая клокочущая ярость.

— А спать тебе не страшно? — произнес он не своим голосом. — Нет, не страшно, я знаю. Дети ведь уже доросли умирать за твой покой, старая лицемерная сука! Будьте вы прокляты! Слышишь? Все вы! Прокляты!

— Эй, я сейчас полицию вызову! — она попятилась. — Иди отсюда, малец!

— Вон ту бутылку, и мы в расчете, — Квилл оскалился. — Или вместо клиентов гостей обслуживать будешь, пока сама среди них не сгинешь!

Что-то, видимо, было такое в его голосе, потому что хозяйка разом переменилась в лице, послушно достала указанное, со стуком поставила на прилавок и с вызовом скрестила руки на груди. Квилл швырнул на стойку деньги, взял алкоголь и покинул гостеприимный паб, на прощание громко хлопнув дверью.

Сил его хватило на пару улиц, он сел на лавку ближайшего сквера и откинулся на спинку, уставившись в образцово серое небо. Откуда-то сверху неслись стальные лезвия воды и норовили вонзиться ему в глаз.

Бутылка не открывалась. По правде говоря, Квилл даже не знал, как её открыть. Если бы он покопался, то, наверное, разобрался бы. Но первоначальный запал угас, унеся последние силы. Квилл просто поставил её рядом, опер на рюкзак и закрыл глаза.

Капли стучали по его лицу, оставляли мокрые дорожки на щеках. Ему казалось, что надо подождать совсем чуть-чуть, и сам он тоже станет водой и растворится в земле.

Чьи-то шаги рядом заставили его сморщиться. Квилл не стал открывать глаза, малодушно надеясь, что этот неведомый кто-то просто уйдет, не решившись связываться с местным сумасшедшим. Он представлял, как сейчас выглядит.

Но загадочный кто-то и не подумал отступиться, наоборот подошел, похлопал по щекам и произнес очень знакомым голосом:

— Давай, парень, очнись, пора приходить в себя.

Квилл открыл глаза.

— Что вы здесь делаете?

— Как ни странно мне самому порой это осознавать, я здесь живу, — спокойно отозвался инспектор Барнс и вновь потряс его за плечо. — Точнее, не совсем здесь. Вставай! Пойдем.

— Куда? — безнадежно спросил Квилл, но все же зашевелился, подтянул к себе рюкзак. Забытая бутылка звонко брякнула об лавку.

Инспектор Барнс подобрал её и с интересом вгляделся в этикетку.

— Молод ты ещё травиться таким пойлом, — резюмировал он. — Идём! Давай-давай!

Квилл забросил рюкзак на спину и поплелся за инспектором, лениво предвкушая не то грядущую головомойку, не то выговор о поведении, недостойном агента. По факту, ему вообще-то было почти плевать.

Он не сразу осознал, что происходит. Только когда инспектор Барнс щелкнул ключом в замке, усадил Квилла на диван, принес две чашки обжигающе горячего чая и рюмку. Чашки он поставил на столик, а рюмку вручил Квиллу.

— Лучше залпом, — ненавязчиво посоветовал он.

Квилл решительно опрокинул в себя её содержимое. Огненная жидкость обожгла горло и стремительно унеслась дальше, судя по ощущениям, прожигать пищевод.

Только сейчас Квилл начал понимать, как же он замерз. Его затрясло, руки показались ледяными, когда он случайно коснулся собственного колена.

С него подтекала вода вперемешку с грязью, и Квилл неуютно поежился.

— Ванная там, — инспектор Барнс невозмутимо кивнул куда-то за спину. — Возьмешь с полки пакет со спортивным костюмом. Он чистый, только из прачечной забрал. Я в нем на пробежку выхожу.

Квилл кивнул и медленно, точно поломанная кукла, двинулся в указанном направлении. В душе он выкрутил горячую воду на максимум и долго пытался отмыть с губ причудливую смесь привкусов спирта и помоев.

Костюм инспектора был ему коротковат, зато в плечах казался шире раза в два. Квилл затянул все резинки, какие только нашлись, и на некоторое время почувствовал смутную уверенность, что это одеяние не свалится с него, едва лишь он сделает шаг.

Когда он вернулся в комнату, инспектор что-то просматривал в очередном отчете и делал какие-то одному ему понятные заметки, периодически прихлебывая чай.

— Спасибо, — произнес тихо Квилл.

Барнс лишь взглянул на него поверх бумаг и молчаливо качнул головой в сторону дивана. Квилл понятливо вернулся на прежнее место и подтянул к себе чашку с теплым чаем.

— Его звали Кевин Дирксвелл, — ровно произнес инспектор Барнс. — Умер прошлой зимой, замерз пьяный у мусорных баков. Заснул и больше не проснулся. Сорока даже не исполнилось. Глупая смерть…

Он замолчал. Квилл уткнулся в чашку, держал её, обхватив ладонями, и не смел поднять глаза.

— Он пил лет с двадцати, с тех пор как потерял способность видеть, — продолжил Барнс все тем же задумчивым тоном. — Не видел жизни без постоянной борьбы, но так и не смог найти себе места, ни одно агентство его не брало. Он бунтовал, сопротивлялся порядкам, пытался что-то изменить... и что в итоге? Выколотая точка, выброшенная в помойку жизнь. Удивительно даже, что он продержался так долго. Я был уверен, что он не вернется. Ничего его на этой земле не держало. Ан нет, зацепился-таки… за бутылку.

От насмешливой горечи в его голосе Квилл вздрогнул и вжал голову в плечи. Теперь, когда он пришел в себя, за собственный порыв было безумно стыдно. Что он нес той женщине, в пабе?.. Словно и не он был.

Настоящий Квилл Киппс никогда не поступал так.

— Кевин отлично фехтовал, спас мою шкуру пару десятков раз, — Барнс хмыкнул. — Думаю, даже после смерти себе не изменил. Фехтовал, верно?..

Квилл медленно кивнул. Вот и разгадка, почему он смог продержаться так долго вслепую. Фехтовальные инстинкты, конечно же… Перед тем поединком с Локи он так усердно тренировался, учился даже драться с повязкой на глазах. Не помогло.

— Я так и думал, — Барнс кивнул тоже. — Не знаю, кто хоронил его, но сделал он это чертовски плохо.

— Как вы нашли меня? — спросил Квилл.

— Попалось на глаза знакомое имя, — инспектор Барнс отвел взгляд. — А мистер Вернон решил, что ничто не бодрит лучше неожиданного звонка с утра пораньше. Впрочем, я почему-то его ждал.

— Ясно, — Квилл откинулся головой на спинку дивана и уставился в потолок, разглядывая причудливые переплетения многочисленных трещин.

— Ложитесь спать, мистер Киппс, — Барнс перекинул ему свернутый плед. — Новую жизнь начнете, когда выспитесь. Я оставлю вам ключи.

Квилл автоматически развернул на коленях теплый мохнатый плед и беспомощно опустил руки.

— Я не справился, — прошептал он. — Я всегда был хуже! Всегда…

Инспектор Барнс встал на ноги, точно уже собирался уходить, но неожиданно остановился у подлокотника дивана и пристально взглянул на Квилла.

— Знаете, кто с каждым днем все сильнее напоминает мне Кевина?

Квилл неохотно поднял голову и с горькой усмешкой вопросительно вздернул брови.

— Ваш вечный соперник, — изрек Барнс хмуро. — За вас, Киппс, я всегда был спокоен, знал, что справитесь, переживете. Даже найти вас мне было легко. Но вот кто сумеет перехватить его, спасти, когда придет время?.. Я даже не представляю.

Квилл промолчал. Тони возник перед глазами как живой, со своей раздражающей улыбочкой и неиссякаемым духом авантюризма. Возник… и пропал, обратившись растерянным мальчишкой, сокрушенным до самых потаенных глубин души. Таким же, каким был сам Квилл в это утро.

И Квилл вдруг осознал, что злости больше не осталось. Словно он вдруг за одну ночь перерос эти многолетние чувства. Им с Локвудом больше нечего было делить. Ненависть испарилась, оставив лишь кристаллы взаимной неприязни, словно отголосок вредной привычки.

— Сегодня ночью вы были лучшим агентом, мистер Киппс, лучшим из многих. Примером, которым могли бы гордиться наши основатели, — голос Барнса смягчился и тут же посуровел вновь. — Не вздумайте повторить подобную выходку! Мне с головой хватает авантюр мистера Локвуда. Не заставляйте меня думать, что вы родные братья!

Квилл улыбнулся, неуверенно, неумело, но в кои-то веки искренне и с готовностью помотал головой:

— Больше не повторится, инспектор!

— Ну конечно, — пробормотал Барнс себе под нос и безнадежно махнул рукой. — Отдыхайте, мистер Киппс! К вечеру жду от вас подробный отчет о проведенном деле.

Мелкая морось за окном переросла в полноценный дождь. Он лупил по крышам домов, мягко барабанил в оконное стекло, Квилл покрепче закутался в толстый теплый плед, подложил руку под голову и впервые за долгое время подумал о будущем без страха. Медленно и неуклонно веки его все же опустились, и спустя пару минут он уже провалился в сон, теплый и спокойный, где не было места ни гостям, ни Тони, ни тревоге.

Наверное, там было и солнце, столь редкий гость в их краях. Но в кои-то веки гость желанный.

Дождь за окном расшумелся с новой силой, только Квилл уже не слышал его. Мягкий отблеск кухонной лампы четко выделил несколько мелких веснушек на его заостренном носу. Инспектор Барнс, уже одетый в свой привычный рабочий вид, прошел мимо дивана и остановился на мгновение, разглядывая спящего. Наклонился, осторожно накинул край пледа на безвольно свисающую руку, выпрямился, пробормотал что-то неслышно себе в усы и покачал головой. А затем он ушел. Входная дверь скрипнула и с негромким хлопком закрылась за его спиной.

Обычно чуткий к посторонним звукам Квилл на этот раз не проснулся. Он спал безмятежно и спокойно.

В конце концов, от начала взрослой жизни его все ещё отделяли несколько толстенных отчетов и целая кипа бумаг.