Пропуск в первый класс (гет)

1996 год.

У молодой женщины была величавая посадка головы, удивительные контуры шеи и плеч, пышные волны волос — впрочем, прорисованные гораздо грубее ее лица. Это лицо, с изящно очерченными губами и нежной округлостью щек, дышало юностью, но проницательные глаза смотрели печально и одиноко.

Рисунок под колышущейся водой будто бы ожил; казалось, что женщина сейчас заговорит. Старушка, стоящая над изображением, грустно посмотрела ей в глаза. Человек, что нетерпеливо вертелся рядом, жадно разглядывал ожерелье на шее девушки — тоже довольно грубо нарисованное колье с огромным камнем в форме сердца.

— Прошло уже восемьдесят четыре года...

* * *

1912 год.

Джейми даже слегка отяжелел: он совершенно не привык так сытно обедать. Густой суп, сочный ростбиф, пудинг — и это в третьем классе, для самой бедноты. И представить нельзя, что подают наверху, у богачей...

Соседи Джейми, итальянец Фабрицио и американец Джек, оба примерно его ровесники и такие же босяки, тоже немного осоловели. Джек, глядя перед собой, неизвестно чему улыбался, а Фабри лениво блуждал взглядом по залу. Должно быть, высматривал ту белокурую девицу, на которую с первого дня положил глаз. То и дело заговаривал с Джейми о том, как хороши северянки — видимо, считал, что Джейми тоже успел это оценить.

Что ж, Джейми и оценил. Его раздосадовало сейчас, например, что на обед опаздывало семейство Джек и их спутница — датчанка Оза. Видишь ее стройную фигурку, нежное личико, слышишь журчание голоса — и легче на душе.

Не то, чтобы Джейми стыдно было. Ну, остался на берегу растяпа Мириам Дикки — так нечего по кабакам шататься с полными карманами денег и билетом на такой шикарный корабль всем тыкать в нос! И вообще, он свое, считайте, отжил. А Джейми двадцать лет, и он не собирается всю жизнь бегать от полиции по Саутгемптону, голодать, ютиться по углам в трущобах. Он вырвал у судьбы шанс на новую жизнь — и вырвет еще больше. Только надо все же рискнуть пробраться в первый класс. Ему понадобится много денег — куда больше, чем перекочевало из карманов мистера Дикки в его карман.

Джейми привык рисковать, но сейчас дело было совсем особенное. В Саутгемптоне при малейшей опасности он мог бы сбежать, схорониться — на "Титанике" бежать некуда.

Конечно, Джейми готовился. Он не собирался браться за дело, очертя голову. Он все первые дни плавания осматривал корабль, прикидывал, как проникнуть в первый класс незамеченным, как отступить, где спрятать украденное. И все равно все внутри дрожало.

И почему так жить выпало именно ему! У Фабри и Джека тоже ни гроша, но их это будто и не заботит. Будто бы они уже попали в рай для таких вот бедняков и теперь вечно будут наедаться до отвала, по вечерам под пианино или волынку плясать со смазливыми девчонками да выходить курить на палубу, вдыхая соленый ветер.

Они, видимо, хоть и успели хлебнуть горя, но до конца еще не поняли, какие у жизни тяжелые кулаки. Их не попрекали, что они родились под забором не пойми от кого, не колотили, когда они просили есть, не посылали просить милостыню или обчищать прохожих. Джейми жил в соседней с ними каюте, они виделись каждый день и нередко отправлялись гулять все вместе или, как теперь, сидели рядом и отдыхали после еды. И ему от них то смешно становилось, то злоба брала, что они живут с таким легким сердцем, но он себя не выдавал. Лучше, чтобы они считали Джейми за своего.

Вот и сейчас он последовал за ними, когда Джек предложил прогуляться, "пока совсем не уснули". Прихватил свой альбом, конечно же: не расставался с глупой надеждой стать настоящим художником. И чего хорошего? Джейми насмотрелся на таких: им иногда и дров купить не на что. Кино — другое дело: туда сейчас текут денежки. Все любят кинематограф, там интересно, а картина — что от нее проку? Висит себе на стене, место занимает.

К ним пристал еще один парень — ирландец Томми. Кудрявый, глаза слегка сумасшедшие, все хвастался, какие у них работяги: мол, и "Титаник" они построили. Джейми до всего этого не было особого дела. Вот когда какой-то стюард притащил целый выводок шавок, чтобы они гадили людям под ноги, конечно, это его взбесило. Но он не Томми и зря болтать языком не станет. Может, кто-нибудь из владельцев кабысдохов уже сегодня, скажем так, возместит ему ущерб.

Покуда Томми и Фабри трепались, Джек что-то набрасывал в альбоме. И вдруг замер, глядя на верхнюю палубу. Джейми проследил за его взглядом: Джек уставился на девицу в желтом платье, опиравшуюся на леера. Ничего такая: фигура так пальчики оближешь, лицо, как розовое яблоко, да еще рыжие кудри. Конечно, если бы Озу вырядить в этакие кружева, затянуть да завить, а перед этим откормить малость, рыжая бы с ней рядом не валялась. Но все-таки Джек-то, оказывается, отменный наглец! О такой мечтать — все равно что о Мэри Пикфорд.

Тем более, к девице уже подвалил какой-то хлыщ в дорогущем костюме. Правда, кажется, они друг другом не были слишком уж довольны. Но Джейми было уже не до них и не до Джека, над которым принялись потешаться Томми и Фабри. Солнце клонилось к закату, а значит, все ближе было время идти на дело.

...О том, что третий класс закрывают, чтобы не мешался с чистой публикой, Джейми как-то не подумал. Но это его только подстегнуло исхитриться и обобрать-таки этих богатеев, ничем не заслуживших роскошь, в которой живут. Может, он сам выглядел бы не хуже во фраке и с сигарой. Как раз предстояло это проверить.

Фрак Джейми раздобыл, пробравшись в прачечную. Переоделся он в уборной; пришлось рискнуть и припрятать свои вещи там же. Еще одно испытание — проскользнуть по коридорам так, чтобы никто из знакомых не обратил внимания, если и наткнется. А поднимаясь к выходу, сделать надменный вид и поворчать под нос: негоже богатому джентльмену самому искать слесаря, но пришлось, пришлось...

О чудо: его требованию открыть стюарды подчинились. Узорчатые решетки распахнулись. и Джейми дерзко шагнул вперед, удивляясь себе и подавляя невольную дрожь.

* * *

Получилось! Джейми шел как бы неторопливо, но не забывая "путать след", менять направление. Он сохранял невозмутимое выражение лица, но в душе давно так не ликовал. Стащить бумажник у какого-то парня из первого класса, "случайно" с ним столкнувшись в полумраке, оказалось не сложнее, чем у любого работяги. Теперь следовало деньги переложить к себе в карман, а от самого бумажника избавиться, выкинув за борт. Для этого Джейми и искал безлюдное место.

Ему пришло в голову отправиться на корму — туда вряд ли бы кто заявился в такой-то поздний час. Путь неблизкий, зато корма действительно оказалась пуста. Джейми заколебался, стоит ли швырять бумажник прямо под винты, и отступил в сторону. Сделав, что хотел, он собирался уходить, когда услышал быстрый перестук каблучков — точно сюда бежала женщина.

Джейми отступил еще в сторону. Улизнуть он успел бы, но ему вдруг стало любопытно, зачем она тут. Каково же было его удивление, когда женщина, ухватившись за флагшток, полезла на леера!

"О черт!" Она вздумала за борт сигануть! Если ее хватятся... Если кто-то вспомнит, что видел его, идущего на корму... У Джейми мурашки побежали по спине. Он рванулся к женщине и успел ухватить ее за платье в ту самую минуту, когда она готова была переступить леера, но замерла, услышав шум.

Она слабо, сдавленно вскрикнула — Джейми понадеялся, что ее никто не услышал бы.

— Тише, мисс. Тише. Не надо этого делать. Слезайте.

Все еще крепко держа ее, он помог ей спуститься. Женщина крупно дрожала, когда обернулась к нему.

Рыжие волосы, округлое лицо, пышная фигура, шикарное платье, на этот раз алое с черным — да, он узнал девицу, на которую вечером засмотрелся Джек. Только сейчас она вовсе не казалась даже хорошенькой: волосы взлохмачены, глаза припухли, черты бледного лица исказились.

— З-зачем в-вы помешали мне? — голос у нее дрожал и захлебывался.

"Потому что не хочу, чтобы на меня повесили твою смерть, кукла ты безмозглая".

— Это мой долг, мисс, — пробормотал Джейми сквозь зубы. Она скривилась, как от сильной боли, так что ее стало даже жаль.

Джейми послышались шаги, он почувствовал еще чей-то взгляд. Но видно никого не было, так что решил не отвлекаться от спасенной девицы. Самым надежным было уговорить ее вернуться в каюты, а лучше и проводить до них.

— Мисс, у вас вся жизнь впереди.

Она чуть ли не закатила глаза. Нет, надо сказать что-то другое.

— И вы бы вспомнили об этом, да только поздно, если бы успели прыгнуть. Думаете, вы бы сразу пошли ко дну? Нет, вас бы затянуло под винты, на них бы намоталось ваше платье, и лопасти разрубили бы вас на куски.

Так, вот теперь вздрогнула, губы скрутило, точно ее тошнит. Так-то лучше, наверняка сама захочет держаться от винтов подальше.

— Пойдемте-ка отсюда. Согрейтесь, выпейте немного, и вам полегчает. Что вы за глупость затеяли! Люди грызутся за жизнь, а вы от нее сами отказываетесь. Такая молодая, здоровая, красивая, — Джейми едва не добавил "богатая", но вряд ли она понимает, насколько ей повезло родиться у людей с деньгами.

— Моя мать была едва старше вас, когда умерла родами. Не думаю, чтобы она сама хотела отказаться жить, но видите…

Что-то Джейми занесло, напрасно он так разболтался. Впрочем, девушка как будто только теперь его увидела. Пролепетала вполне искренне:

— О... Мне жаль.

— Ничего, — Джейми, подражая джентльменам из первого класса, согнул руку и приглашающе кивнул. Девушка оперлась на его локоть, и вдвоем они побрели вперед. И он мог бы поклясться, что кто-то отступил в темноту, когда они проходили мимо, но за ними не пошел.

Покуда они шли к каютам первого класса, Джейми ощущал странное беспокойство. Какая-то мысль билась в голове, точно бабочка у зажженной лампы. Девушка не обращалась к нему, и он решил сосредоточиться, попробовать понять, что же не давало ему покоя.

Да, сейчас надо будет незаметно вернуться к себе и переодеться... Только бы никто не обнаружил его вещи в уборной. И только бы не наткнуться ни на кого постороннего. Кого же он видел в темноте? Хоть бы не кого-то из знакомых. В любом случае, вылазки во фраке совершать и дальше рискованно. Его могут запомнить. А отказываться от мысли еще немного пощипать богачей не хочется. Только как это провернуть...

Подул ветер, девушка поежилась. Джейми почудилось, будто ее платье звенит. А если...

— Мисс, я понимаю, что вам, наверное, очень тяжело. Знаете, вы можете... Поговорить со мной, когда вам захочется. Я не знаю ни вас, ни ваших близких. И никому не передам, если... Если вы мне что-то расскажете.

Рискованно, конечно: вон как уставилась. Надо бы сейчас посмотреть с жалостью... Джейми понадеялся, что это получилось не фальшиво.

— Спасибо вам, мистер...

— Доусон. Джек Доусон. — Ей определенно не стоило знать не только настоящего имени Джейми, но даже того, что значится на билете. А кроме того, они с Джеком немного похожи: оба высокие, светловолосые, голубоглазые, да и возраста одного. По описанию, если что, арестуют Джека — этим Джейми хотя бы выиграет время.

— Вы очень добры, мистер Доусон. И... Может быть, мы действительно увидимся завтра? Если у вас есть время. Я так ужасно запуталась...

Девушка горестно покачала головой. Между тем они дошли до прохода в первый класс. Джейми остановился, девушка вопросительно на него посмотрела.

— Я еду вторым, — соврал он, понимая, что фрак на парне из третьего класса вызвал бы вопросы даже у такой комнатной собачки. — Мне пора идти. Прощайте, мисс.

— Роуз Дьюитт Бьюкейтер, — она явно растерялась и взволновалась. — Значит, завтра...

— Давайте там же, где мы сегодня встретились. Когда вы сможете прийти?

Наутро одно из опасений Джейми подтвердилось. Джек и Фабри, как всегда, уселись в столовой рядом с ним, но если Фабри, как обычно, наворачивал за обе щеки, то Джек к своей порции едва притронулся. Итальянец наконец не выдержал, хрюкнул, давясь смехом, и что-то пробормотал по-своему. Джек мрачно велел ему заткнуться. Подбежала его любимица, пухлощекая, кудрявая малышка Кора, чмокнула его в щеку. Доусон выдавил улыбку, которая стала похожа на нарисованную ухмылку клоуна, когда в зал вместе с семейством Джек вошла Оза.

Тут уже Джейми встревожился. Что, если человеком, которым вчера наблюдал за ним и этой Роуз из первого класса, как раз был Джек? Что теперь — он захочет отомстить, отбив Озу, или вовсе сунет нос, куда ему не следует?

После завтрака Джек позвал Джейми выйти покурить, а от Фабри, чуть не увязавшегося с ними, просто отмахнулся. Заговорил не сразу — сначала долго смотрел на расплывающийся в утреннем мареве дымок. И только потом резко спросил:

— Давно у вас? С этой девушкой, которую мы видели вчера? Из первого класса? Вы ночью прошли мимо меня.

Джейми, пока они молчали, успел прикинуть, что примерно будет отвечать, и со вздохом ответил:

— Со второго дня.

— Значит, ты и с Озой, и с ней?

Джейми фыркнул, изображая раздражение:

— А ты у нас в пасторы собрался?

Джек цокнул языком:

— Туше! — он вроде год или два прожил в Париже и любил иногда ввернуться французские словечки. И итальянские, которых от Фабри нахватался. Фигляр, словом.

Еще помолчали, выдыхая дым.

— Замужем она?

— Помолвлена. — Джейми успел заметить помолвочное кольцо. — Жених — редкий скот.

Ну да, иначе с чего бы ей вздумалось лезть на леера?

— А зовут ее как?

— Что, будешь, как это... Имя в молитвах повторять?

Тут на палубу с визгом высыпали маленькие Джеки — Джейми никак не мог их сосчитать — и затесавшаяся к им в компанию Кора, а следом выбежала Оза, которая размахивала руками, изображая чудовище. Получалось у нее не очень, и Джейми с Джеком поспешили на помощь. Зарычали на два голоса так, что тигры в зоопарке отдыхают. Детишки загалдели пуще и прыснули в сторону, Оза за ними, а Джейми — следом за ней.

Легкая Оза летела ласточкой даже в длинном пальто, и если бы не привычка Джейми бегать, он бы быстро выдохся, гоняясь за ней. Они отделились от детей и метались, кружили на одном месте, цеплялись за перила какой-то лестницы, бегали вокруг скамьи, которую Джейми наконец перемахнул и сжал Озу в объятиях.

В ее глазах, серых и ясных, отразилось удивление, но не испуг. Оза не ждала зла от Джейми — да и ни от кого не ждала. Она, видимо, надеялась на защиту Того, Кто сильнее.

Джейми и не хотел ей зла. Он мечтал бы только привлечь ее к себе теснее, завладеть ею насовсем, чтобы никто не смел ее тронуть, обидеть, чтобы она не знала забот. И кое о чем другом мечтал, да так, что в голове мутилось. Только Оза ведь не из тех, с кем это можно запросто — а значит, Джейми надо себя сдерживать. Какой-то молодчик однажды дал себе волю — и теперь мать Джейми мертва, а сам он живет, как собака. Джейми убил бы этого подонка, если бы встретил. Наверное. Он еще не убивал, но слышал, что в первый раз это непросто.

Оза, наверное, куска хлеба в жизни не взяла без спроса — негоже ей быть подружкой вора. Пусть отправляется в Миннесоту с семейством Джек. Вот когда Джейми завяжет со всем этим, снимет много фильмов, заработает как следует, он приедет за ней на собственном автомобиле и увезет в особняк, будет дарить ей драгоценности, а работать за нее станет прислуга. И все ее станут уважать.

...Они с Озой все же нашли всю толпу детишек: самая старшая, Офелия Джек, уже руководила младшими не хуже мамочки. Доверчивая Кора тут же попросилась к Озе на ручки, и Джейми отметил про себя: Оза отлично смотрится с детьми. Когда-нибудь она так будет держать их ребенка. Эх, дождется ли она его только? На такую красавицу много кто позарится, найдутся и побогаче его, и поувереннее в завтрашнем дне. Она как-то назвала его красивым, но что такое красота для мужчины!

* * *

Вынужденное безделье начинало угнетать — тем более, впереди снова был рискованный момент. Нужно было явиться, когда стемнеет, на корму, дождаться там Роуз и чем-то так ее заинтересовать, чтобы она пригласила его в каюту. Она вся увешана драгоценностями, в каюте наверняка целая сокровищница.

Но о чем же с ней поговорить, чтобы она им заинтересовалась? Это беспокоило Джейми едва ли не меньше, чем то, сойдет ли его лучший костюм за хотя бы будничную одежду пассажира второго класса. От фрака он избавился еще ночью: вдруг будут искать.

Время до обеда Джейми пробовал скоротать, листая предложенную миссис Джек душеспасительную книжку. Этой пробивной бабенке он, несмотря на все свое вежливое обхождение, почему-то отчетливо не нравился. Но она, видимо, по настоянию подопечной решила дать ему шанс обратиться на истинный путь. Ну что ж, он и сам не против и ищет возможности, как видите.

Напустив на себя серьезный вид, Джейми сидел с книжкой в общем зале, по привычке то и дело поглядывая по сторонам. Так, Томми не видно, Фабрицио отбивается от атак какой-то соотечественницы, с тоской поглядывая в сторону своей северяночки... Оза вместе с миссис Джек и Офелией занята вязанием. Джек, еще вчера вместе с мальчишками упоенно гонявший крысу, с необычно серьезным лицом что-то рисует в альбоме. Вот Кора побежала к нему, взобралась на колени, сунула в ладонь красное яблоко и ткнула пальчиком в альбом.

— Ка-асивая тетя!

Казалось бы, вокруг толпилось много хорошеньких девушек, и Джек мог рисовать любую из них. Но Джейми вспомнил, как Джек смотрел утром на Озу, вспомнил, что тот почему-то упомянул ее в разговоре, и стало не по себе. Не спеша, по привычке сдерживая себя, Джейми поднялся и вразвалочку пошел по направлению к Джеку, но как бы мимо, чтобы невзначай заглянуть в его альбом. Если этот шут гороховый, фраер парижский вздумал клеиться к Озе, мало ему не покажется.

Но в альбоме, когда удалось туда заглянуть, оказался портрет вовсе не Озы. С листа, нарисованная углем, глядела Роуз — такая, какую они видели вчера на закате, благородная леди, для которой посмотреть на них — все равно что на букашек. Ну хорошо, может, она скорее смотрела грустно, но определенно выглядела солиднее и красивее, чем вблизи. Джек, заметив интерес Джейми, с опаской отодвинул альбом. Оставалось только пожать плечами и пойти дальше.

...Закат они встретили с Озой вдвоем. Джейми аккуратно приобнял ее, стараясь закрыть от ветра. Оза следила за сменами красок в торжественном молчании, и Джейми не мог бы поручиться, что в эту минуту она не молится. Ее озябшие хрупкие пальцы лежали в его огромной ладони, он хотел бы ласкать их, ласкать ее всю, но позволял себе только иногда согревать их дыханием.

Оза обернулась и посмотрела ему в лицо; в ее глазах, темных, как море, еще как будто отражался оранжевый диск солнца. Тихо и серьезно она проронила:

— Я счастлива...

Моргнула, точно взволновавшись, и добавила:

— А вы счастливы, мистер Дикки?

Она почему-то не называла его даже Мириамом, но ему это казалось особенно трогательным. Как ее хотелось сейчас поцеловать, но он снова удержался, хотя губы у него горели.

— Нет, я не счастлив.

— Почему? — она сразу испугалась.

Снова рискнуть? Не рассказывать всего, но сказать главное.

— Потому что я вас люблю.

У нее чуть дрогнули брови, она залилась краской, потупилась и прошептала:

— Но... я тоже люблю вас.

За голову бы схватиться — не то от радости, не от отчаяния. "Ну и зачем мне пробираться в первый класс, зачем рисковать всем? Почему я не могу просто уехать с ней в Миннесоту или куда она еще захочет?"

Но темнота сгущалась, а надо было еще переодеться. Оза молчала, смущенная; Джейми тоже не мог ей ничего ответить, не мог попросить, о чем хотел бы. Он молча подал ей руку и повел снова в каюты.

Они выходили через общий зал и сейчас прошли туда же. На месте, где до обеда Джек сидел и рисовал, еще валялись его альбом и пенал.

— Ваш знакомый забыл, — заметила Оза.

— Я ему передам.

Но альбом и пенал Джейми пронес в каюту и спрятал в своих вещах. Некоторым барышням как он слышал, нравятся художники. Может, и этой Роуз тоже.

Роуз на корму явилась раньше Джейми. Он ее даже не узнал сначала: она куталась в меховую накидку, в волосах блестели в полумраке драгоценные заколки, а платье и принцессе было бы не стыдно надеть. "Что же с ней женишок творит, раз при такой-то жизни она за борт хотела кинуться..."

Роуз протянула ему руку, едва заметно дрожа не то от холода, не то от смущения.

— Хорошо, что вы пришли, мистер Доусон. Я весь день думала о том, что произошло... И вы знаете, чувствую себя ужасно глупо.

Джейми поколебался, но решил, что так ответить будет правильно, надо только сказать это помягче:

— Понимаю. Не самый умный шаг, определенно.

— Наверное, вы подумали, что я о настоящем страдании и не знаю ничего... Что всего лишь капризничаю?

"Не такая уж и дура, видимо. Понимает, как выглядит со стороны. Поосторожнее с ней надо". И Джейми ответил как можно более сконфуженно:

— У каждого свой предел. Кого хоть избей — он не пикнет, а кто с одного удара разревется.

— Выходит, я слабая? — Роуз судорожно попыталась улыбнуться, но в голосе у нее звучали слезы. Как у расстроенного ребенка-баловня, наверное. Джейми возразил с мягким упреком:

— Но я же не знаю, что у вас случилось. Как же мне судить?

Роуз ответила не сразу. Джейми взял ее под руку — от прикосновения к меху стало тепло — и медленно прохаживался с ней по корме.

— Я должна выйти замуж, — наконец печально вздохнула Роуз. — Свадьба совсем скоро.

— А вам не хочется, понятно. Он такой злой, жестокий?

Роуз даже остановилась на секунду.

— Нет... Вовсе нет. Но я... просто не хочу.

— Не любите его. Ясно. А почему тогда должны выходить?

Даже в темноте он заметил, что она покраснела.

— Я бы не хотела это обсуждать.

— Как угодно. Хотя чего тут стыдиться? Каждый выживает, как может.

— Я не хотела бы выживать вот так.

— А как хотели бы? Работать? Но это тоже не у каждого получается.

Да уж, эту принцессу в мехах и кружевах никак не представишь за прилавком или в прачечной. Но она, кажется, всерьез обиделась:

— Почему вы считаете, что у меня не получится?

— Я этого не говорил. Но никто не знает, на что способен, пока не попробует...

В темноте Джейми очень удачно запнулся, так что альбом, который он придерживал за пазухой, упал на палубу и от удара раскрылся. Роуз подобрала его и прищурилась, пытаясь разглядеть рисунки. Конечно, у нее не получилось, и она быстро пошла к первому освещенному иллюминатору. Да уж, эта барышня не слишком церемонилась с людьми.

Джейми поспешил за ней, но постарался встать так, чтобы его лицо оставалось в тени. Роуз листала альбом, жадно вглядываясь в изображения.

— Это чудесно, — пробормотала она, переворачивая очередную страницу — и наткнулась на раскинувшихся голых девиц. Джейми крякнул и очень мягко вынул альбом у нее из рук.

— Так надо. Художник должен уметь изображать человеческое тело. Поверьте, мисс, ничего такого...

— Так вы художник, мистер Доусон?

Джейми кивнул, старательно пряча взгляд. Потом вдруг обернулся и упор посмотрел на Роуз, точно первые ее увидев. Покачал головой, как будто бы спорил самим собой. Роуз внимательно за ним следила.

— Вы... Вы хотите мне что-то сказать?

Джейми поизучал взглядом палубу. Потом решительно заговорил:

— Нет. То есть... Вот сейчас я вас увидел в освещении... И вы знаете... — он прочистил горло. Нет, пожалуй, предлагать нарисовать ее сейчас еще рано. Так что он мотнул головой. Роуз вздохнула с легким разочарованием. Джейми сделал вид, будто на что-то решается:

— Я подумал сейчас, как нарисовал бы вас.

Роуз удивленно приподняла брови и подалась вперед:

— И как же?

Джейми посмотрел ей в лицо как мог нежно — пришлось представить, что перед ним Оза.

— Я распустил бы вам волосы... Усадил туда, его много света... Да нет, глупости, — он отмахнулся. — Вас, думаю, рисовали художники много лучше.

Он понимал: сейчас лучше не настаивать, а представить все так, будто бы Роуз решила сама. И она клюнула!

— Давайте... Давайте поговорим завтра, в это же время. Тут вправду темно. А завтра можно будет поговорить наедине, пока все на ужине. Приходите сюда.

* * *

На следующее утро Джейми не удалось прогуляться с Озой после завтрака: она с семьей Джек ушла на службу, которую проводили в общем зале два католических священника, ехавших вторым классом. Он заметил, что, когда все семейство уже покидало столовую, к ним подскочил очень озабоченный Доусон. Он и завтракать не присаживался, все искал свои альбом и пенал. Джейми встревожился, как бы Оза не рассказала о вчерашней находке, но она только сильно смутилась. Джек отошел с расстроенным видом: стало быть, Оза промолчала.

Джейми тем временем после завтрака забрал пенал и альбом и вышел с ними на палубу. Говорили, у него неплохо получалось рисовать, только вот бумага и карандаши редко попадали к нему в руки. И теперь-то не попробуешь: если что, заметят рисунки, явно сделанные разными людьми.

Рассеянно полистав альбом, хмыкнув от набросков с голыми девицами, Джейми застыл над портретом Роуз. Он снова кое-что придумал, хотя это было так же рискованно, как трюк с фраком.

...После службы Оза отыскала его сама — Джейми едва успел спрятать альбом и пенал под куртку. Щеки у девушки разрумянились, глаза поблескивали, губы были почему-то поджаты. Кажется, она... сердилась?

— Я думала, вы давно отдали мистеру Доусону его вещи, — она явно старалась, чтобы в ее голосе не звучал упрек. — Когда он сегодня к нам подошел, я промолчала, чтобы вас не выдавать, но мне за это стыдно.

— Я просто забыл, — Джейми мягко улыбнулся. — Спасибо, что не выдали меня.

Да уж, видела бы Оза, что за рисунки в этом альбоме — наверное, умерла бы от смущения. А миссис Джек точно приговорила бы альбом к сожжению, а художника к розгам.

— Простите, что я разозлилась, — тут же покраснела Оза пуще прежнего.

— Нет, я понимаю. Вам не нравится врать.

Оза, застенчиво потупившись, перевела разговор на службу, где побывала. Ее удивило, что один из священников читал проповедь на трех языках: английском, ирландском и французском.

— Но ведь и вы говорите на двух, — напомнил ей Джейми.

— Я с двенадцати лет в услужении у англичан, а в Англии живу с пятнадцати. Да, пять лет исполнилось в этом году. Но я не думаю, что смогла бы на чужом языке найти слова для проповеди.

— А вам и не надо подыскивать слова. Вы сами...

Оза приложила палец к губам.

— Не нужно. Мистер Дикки, — она опустила глаза, — если честно, мне жаль, что вас вчера не было в общем зале. Играла волынка, все так веселились. Может, сегодня вы сможете прийти?

— Нет, Оза, я буду занят, — Джейми искренне было жаль говорить это. Но, в конце концов, он старается и ради Озы тоже, чтобы она узнала настоящую жизнь.

* * *

Сколько все-таки у Роуз было платьев? В назначенный час к проходу в первый класс она вышла в синем бархате, с шелковой светлой шалью на плечах. Волосы ее — богатые волосы — сегодня свободно струились. Улыбнувшись Джейми, точно озорная девчонка, Роуз потянула его за собой. И на сей раз провела в каюты первого класса.

Джейми только надеялся, что, если им кто встретится, к нему не успеют приглядеться. Кепку он на всякий случай решил не снимать.

Роуз шла стремительно, так, что локоны развевались, но пару раз обернулась к Джейми и послала ему улыбку. Точно что-то затевает: улыбка у нее была нервная, глаза поблескивали, взгляд блуждал.

Ох уж и хоромы занимали они с женихом! Джейми чуть не забыл закрыть рот, когда она ввела его в каюту. Чего тут только не было: и мебель с обоями, как во дворце, и фарфор, и позолота, и живые цветы — это в середине-то апреля! Джейми прямо стыдно стало за свои обноски. К счастью, он заметил в углу какие-то картины и подошел к ним, сделав вид, что рассматривает.

— Нравится? — гордо спросила Роуз. — Это Моне!

Вроде Джек такую фамилию называл... Джейми кивнул, как будто понимал, о чем речь. Сделал такой вид, будто благоговеет.

— Это великолепно.

— Я тоже так думаю! — расцвела Роуз и тут же опомнилась. — Простите, я не спросила: может быть, выпьете чего-нибудь?

Джейми смущенно отказался. Это могло стать хорошим предлогом потом, а пока не стоило тратить время.

— Тут у вас хорошее освещение. Как днем.

Он пристально посмотрел на Роуз, надеясь: этого будет достаточно, чтобы она вспомнила, то он предлагал вчера. Да, она будто бы поняла его: немного поколебалась, прикусила полную губу. бросила на Джейми короткий взгляд.

— Значит, тут достаточно света, чтобы вы могли меня... нарисовать?

— Более чем. Мне кажется, будет лучше, чтобы вы чем-нибудь дополнили платье. Каким-нибудь, хм... украшением.

Роуз чуть приподняла брови. От выражения ее лица Джейми почему-то еще пуще заволновался. Она развернулась и прошла в смежную каюту, он, якобы по рассеянности, последовал за ней.

Нет, сегодня был день Джейми, это точно! В каюте, куда направилась Роуз, стоял сейф. Нисколько не замечая, что за ней наблюдают, Роуз открыла его и достала футляр — явно с драгоценностью. А оттуда извлекла ожерелье с огромным синим камнем в форме сердца.

— Вот это подойдет?

Джейми забыл, как дышать — смотрел, не моргая, на камень и боялся даже представить, сколько он может стоить.

— Сапфир? — только и выдавил он.

— Бриллиант, — бросила Роуз равнодушно. "Всыпать бы тебе по первое число, дрянь такая. Тебя тут осыпают подарками, за которые города можно купить, а ты носик морщишь и пакости затеваешь какие-то".

— Да, да, подойдет, — Джейми поправил кепку и украдкой вытер пот. — Наденьте его и возвращайтесь в каюту.

Портрет Роуз, нарисованный Джеком, он еще до того, как отправился в первый класс, догадался переложить в карман. А теперь оставалось незаметно вернуть его в папку и сделать вид, что рисуешь.

Джейми когда-то бывал у художника, его соседа в Саутгемптоне, и наблюдал за его работой. Ему хорошо запомнилось, как тот быстро и совершенно бесстрастно смотрел на натурщицу, точно запоминая ее, а после возился у мольберта. Он и за Джеком наблюдал, покуда тот делал зарисовки. Оставалось только изобразить то же самое перед Роуз.

Он не совсем притворялся, что рисует: постарался по возможности красиво прорисовать волосы Роуз, заодно закрыв ими неподходящее платье, а на шее не без удовольствия изобразил колье с бриллиантом. На секунду Джейми преставилось, что он актер и снимается в каком-то фильме. Мысль заставила поморщиться: слишком уж много он трудился на других, чтобы снова от них зависеть.

...Рисунком Роуз осталась, кажется, очень довольна. Она унесла папку куда-то, а Джейми с жадностью поглядел на сейф. Надо было как-то отговориться, чтобы прийти сюда в другой раз, уже ближе к прибытию парохода! А теперь неизвестно, пригласят ли его снова. Хотя бриллиант (жутко представить, сколько он может стоить) все равно у Роуз на шее. Разве что деньгами бы удалось поживиться. Роуз тем временем убрала папку с рисунками и футляр с колье в сейф.

— Вы не подождете меня здесь немного, мистер Доусон? Мне нужно переодеться.

И вот Джейми остался один в каюте, в двух шагах от сейфа, шифр к которому он успел запомнить. В двух шагах от целого состояния, которое кто-то может себе позволить спустить на неблагодарную девку. Если бы это колье застегнуть на шее у Озы, как свадебный подарок... А деньги — сколько их там? Джейми успел заметить много пачек!

Он колебался целую минуту. Уговаривал себя, что время, вырученное тем, что он подставил Джека, все равно не спасет. Роуз поймет, что Джейми назвался чужим именем. Но с другой стороны — а если она больше не пригласит его? Если бриллиант ускользнет?

"Если вдруг меня и прищучат, если она меня узнает, скажу, что она чокнутая. Вон за борт хотела кинуться. Путает, да и всё".

Спина взмокла, челюсти клацали, как показалось Джейми, просто оглушительно. Но так продолжалось совсем недолго, а потом он взял себя в руки и подошел к сейфу.

* * *

На весь зал, где еще утром молились, звучала лихая джига. Оза впервые, слушая ее, не кивала в такт; дети тянули ее танцевать, но ей не хотелось. Она и вовсе ушла бы в каюту, но боялась, там, в одиночестве, будет еще тяжелей.

Третий вечер, как она зря прождала мистера Дикки. Куда же он уходит по вечерам, какие у него дела? Его соседи все здесь, вон парень-итальянец танцует с норвежкой Хельгой. А мистер Доусон сидит рядом и снова без альбома. Неужели мистер Дикки снова забыл ему отдать?

Миссис Джек, до этого наблюдавшая за детьми, пристально на нее посмотрела. Озе еще пуще захотелось уйти: она знала, что миссис Джек не нравится мистер Дикки. Не хотелось слушать о нем чего-то неприятного.

— Ты совсем расклеилась, девочка. Взбодрись. Потанцуй.

Оза покачала головой, но миссис Джек так просто не отступала.

— Это не должно казаться тебе легкомысленным. Вы ведь с этим твоим мистером Дикки еще не давали друг другу слова?

— Нет... — Оза отвела глаза, вспомнив вчерашний закат. Тогда как будто случилось большее, чем обещание.

— Тогда ты имеешь право повеселиться и без него, если он пропадает неизвестно где. И уже который вечер, кстати. Он не говорил тебе, куда ходит?

— Не говорил, — Оза почувствовала, что к сердцу подступает смутная тревога. — Думаю, для него здесь слишком шумно. Наверное, ему нравится бродить в темноте одному. У всех свои причуды.

— Офелия, завяжи шнурок! — крикнула миссис Джек старшей дочери и снова повернулась к Озе. — В первые дни плавания ему слишком шумно здесь не казалось.

— Мы не должны думать о людях плохо.

— Да, это правда. Нас должны заботить только собственные грехи. Но это не означает, что нам не следует быть осторожными. Особенно молодым девушкам.

Оза сама не понимала, почему в горлу подкатил комок. Пробормотав, что у нее болит голова и ей нужно на воздух, она поспешно вышла.

Ночной воздух мгновенно остудил горящий лоб. Оза обхватила себя за плечи, пожалев, что вышла в одном платье, оставила плед в зале. Холод делал особенно звонкой тишину — торжественное молчание ночи, когда впереди одна чернота, даже вода будто и не мерцает, и не плещется; кажется, будто и мир еще не сотворен. Оза невольно взялась покрепче за леера — единственное, что отделяло ее сейчас от извечного мрака.

Вдруг чьи-то руки аккуратно набросили ей на плечи плед, рядом выросла высокая фигура, мелькнули в темноте светлые волосы.

— Мириам! — голос Озы задрожал от радости. Но ее тут же постигло разочарование.

— Простите, нет.

Рядом с ней оперся на леера мистер Доусон. Побарабанил пальцами, будто нервничая.

— Знаете, я... понаблюдал за вашим разговором с миссис Джек. Даже услышал кое-что. Ну, я не подслушивал нарочно, так уж вышло. И я должен вам сказать одну вещь. Это про... Мириама.

Он немного перевел дух. Оза задрожала от тяжелого предчувствия.

— В общем... Миссис Джек права. Не доверяйте ему так уж сильно. И спросите... Спросите, где он был сейчас. И вчера тоже.

— Вы что-то знаете?

— Знаю. Но сам не хотел бы говорить. Наверное, вы мне не поверите. Просто поговорите с ним.

— Вы меня мучаете! — Оза не смогла сдержать слез. Ну зачем это все — недомолвки, подозрения? Еще вчера она была так счастлива! А сейчас — она даже не понимала, что за тучи сгущаются над ее счастьем, ее любовью... Ее Мириамом.

— Я просто надеюсь, это вам потом поможет, — голос мистера Доусона звучал мягко и виновато.

— Уйдите, пожалуйста, — Оза, вцепившись в леера одной рукой, другой быстро вытерла глаза. Зазвучали шаги — да, вроде бы мистер Доусон отошел. Оза велела себе успокоиться.

Ей стыдно было находиться рядом с человеком, который делает такие намеки, обвиняет другого за спиной... А в чем точно, даже сказать не желает. На секунду захотелось назло всем поверить Мириаму, принять его, закрыть глаза на все странности... Которые все-таки есть. И будут дальше мучить ее и ссорить их, если сейчас не разрешатся.

"Дождусь его, сколько бы ни понадобилось ждать. И узнаю разом все".

* * *

Джейми снова пригодилась его выдержка. Он хотел бы сейчас же рвануть с места, спрятать бриллиант и деньги в тайнике, который устроил в уборной, и немного порадовать своим появлением Озу.

Вместо этого приходилось идти рядом с Роуз, которая на сей раз особенно не скрывалась, шла под руку с ним торжествующе, высоко подняв голову.

— Мистер Доусон, — вдруг обратилась она к нему чуть лукавым тоном. — А ведь вы солгали мне.

— В чем это? — Джейми постарался не выдать, что испугался.

— Вы едете третьим классом, а не вторым.

Джейми невольно поежился.

— Вы по моей одежде это поняли?

Она кивнула и задумалась. "Только бы не вспомнила про фрак".

— Вам, наверное, трудно приходится, мистер Доусон? Ох, я же... Я не заплатила вам за портрет.

— И не нужно. Для меня было такой радостью нарисовать его.

Роуз вздрогнула, сжав его руку. У Джейми мурашки пробежали по коже, но надо было идти до конца, ведь это будет лишним аргументом в его пользу: девушки при самых очевидных уликах отказываются верить в вину человека, которого любят. И который говорит, что любит их.

— Вы поразительная, Роуз. Невероятная. Вы как будто из сказки. Я благодарен судьбе, которая мне послала такое чудо.

Опершись на леера, Джейми одной рукой привлек Роуз к себе и склонился, ища губами ее губы. А вот теперь, пока она оглушена, можно сбежать, изображая сильное смущение.

...Да, Джейми непросто было попасть обратно в третий класс: пришлось врать, что во втором чинил замок у шкатулки. Зато он успешно добрался до своего тайника и спрятал деньги и колье. Уже когда выходил, ощутил сильный толчок, но на ногах удержался. Послышался странный звук: будто бы рвалась ткань. "Ладно, ничего не случилось. Тут столько народу, уж разберутся как-нибудь".

Еще не дойдя до своей каюты, Джейми замедлил шаг: немного поодаль, дверях каюты, где ехали Джек и Фабри, торчали судовые полицейские. Рядом, кажется, стояла женщина, но Джейми предпочел не вглядываться. Быстро отойдя подальше, он прислонился к стене и прислушался.

В основном люди обсуждали, что такое могло случиться с кораблем. Не то, чтобы кто-то волновался, но несколько человек отправились искать стюарда.

Наконец Джейми решился выглянуть. Полиция уже ушла, Фабри стоял посреди коридора и, возмущенно размахивая руками, что-то рассказывал все той же женщине в темном платье... Молодой девушке, как понял Джейми, шагнув вперед и всмотревшись... Озе.

Фабри, стукнув напоследок по косяку, скрылся в каюте. Оза, повернув голову, встретилась с Джейми взглядом и быстро пошла ему навстречу. Она была очень бледна, губы сжаты, пальцы сцеплены в замок.

— Мистера Доусона сейчас арестовали, — выпалила она. — Обвиняют в краже у кого-то из первого класса. Его друг мне рассказал, у полиции откуда-то оказался его альбом.

— Вы наблюдали, но промолчали? — Джейми, чуть улыбаясь, провел пальцем по щеке Озы. Не так проста эта девчоночка, как он думал! Может, предложить ей сбежать уже сейчас? С такими деньгами они могут теперь осуществить любую мечту!

Но то, как от его прикосновения у Озы дернулось лицо, Джейми совсем не понравилось.

— Я промолчала, — сказала она хрипло. — Я гублю свою душу и вашу, но выдать вас я не могу. Прошу вас: подите и сдайтесь сами. Не допустите невиновному страдать за вас, это тяжкий грех, и Бог вас не оставит без наказания. И вас, и меня.

— Богу не за что нас наказывать, Оза, — Джейми успокаивающе положил ей руки на плечи. — Ведь я отдал Джеку его альбом еще после того, как днем с вами поговорил. Сам Джек обокрал кого-то из богачей или его кто-то подставляет, не знаю, но я тут точно не при чем.

Оза опустила голову; кажется, она мучительно боролась с собой.

— Хорошо. Мистер Дикки... Где вы были сейчас? Где вы были вчера весь вечер?

— Я разве вам не говорил, что я хороший слесарь, Оза? Если в какой-то каюте в первом ли втором классе что-то ломается, меня вызывают, просят починить.

Оза тяжело вздохнула. Ей явно нечего было возразить. но все-таки Джейми казалось, что она ему поверила не до конца.

— Подите спать, — Джейми погладил ее по волосам. — Миссис Джек, наверное, вас обыскалась. И как это вам в голову пришло сюда прийти?

Оза, наверное, только сейчас вспомнила, что в коридоре среди кают для холостых мужчин ей находиться неприлично. Залившись краской, она заторопилась к выходу.

* * *

Джейми разделся и забрался под одеяло, но уснуть не мог. Все же переволновался днем, да и Фабри за стенкой то и дело принимался громко ругаться. Мелькнула мысль сходить и успокоить его, но Джейми пока был не готов с ним увидеться. Да и вообще оставшиеся дни лучше поменьше попадаться кому-то на глаза. Может, и подфартит еще; может, в Нью-Йорке его вправду ждет новая жизнь. Без постоянного страха, без нищеты, без унижений. И, может, уже не в одиночестве.

Сон никак не шел, и Джейми решил, что его успокоит сигарета. Однако, свесив ноги, он невольно поджал их снова: пол был залит ледяной водой.

— Ого, да нас затапливает! Эй, просыпайтесь!

Покуда соседи шевелились, Джейми быстро натянул штаны, накинул куртку, в потайном кармане которой лежали деньги мистера Дикки и часть суммы от мальчишки из первого класса, и выскочил в коридор. Он бежал к уборной, по дороге стуча в двери: пусть думают, что он отправился будить других пассажиров. Между тем где-то в коридоре раздавался голос стюарда: он приказывал надеть спасательные жилеты. "Неужто все так серьезно?"

Пожалуй, Джейми было это на руку — да, определенно так. За эти дни он успел узнать в том числе, и где держат арестантов. Джеку суждено погибнуть одним из первых, если только корабль наберет воды хоть еще немного. А раз вор мертв, расследовать кражу дальше смысла нет. И Джейми окажется в безопасности, ему только останется не попадаться на глаза Роуз. "Но сначала надо самому спастись". И спасти добычу. И Озу.

Сунув деньги и бриллиант за подкладку, Джейми отправился искать семейство Джек. Он думал, Оза с ними. Но миссис Джек, гнавшая к воротам свой выводок, только покачала головой. По ее словам, когда Оза и Офелия закончили помогать одеваться младшим, девушка побежала туда, где слышался голос стюарда. Сказала, не ждать ее.

"Зачем ей стюард?" Сам Джейми уже не надеялся его найти, но не мог понять сначала, чего же хотела Оза. И вдруг его осенило.

Не он один мог предположить, что никто не будет спасать арестованного. И Оза, конечно, не могла с этим примириться. "Но она может там умереть... А если она вытащит Джека, то я снова буду в опасности". Джейми шагал почти машинально, только изредка оглядываясь; ноги как будто сами его несли, а он все думал, как же убедить Озу уйти с ним.

Джейми догнал ее уже у лестницы, спускавшейся в нужный коридор. Оза с сомнением смотрела на воду, уже залившую пару ступенек. Услышав шаги, девушка обернулась и вздрогнула.

— Что вы затеяли? Корабль может утонуть, вы же видите, сколько воды. Идемте скорее!

— Вы слышите? — Оза приложила палец к губам. Кажется, в коридоре внизу кто-то кричал, звал на помощь.

— Надо идти туда. Вы сможете помочь мне освободить мистера Доусона?

Джейми закатил глаза.

— Вот тоже вздумали, вора освобождать, время тратить. Идемте уже! Вы думаете, у каждого будет место в шлюпке?

— Мистер Дикки. — Оза посмотрела ему в глаза. — Я вспомнила, как мистер Доусон говорил мне сегодня, будто кое-что знает о вас. Вы поэтому хотите, чтобы он умер? Он отказался мне говорить точно. Но у вас есть тайна. И я думаю, что разгадала ее. Я никому не скажу, но помогите мне сейчас или хотя бы не мешайте.

Джейми понял, что уговорить ее не удастся. Медлить было нечего. Схватив Озу за рукав, он рванул ее за собой, но она уцепилась за перила и вскрикнула.

И тут шаги, опять шаги! Видимо, стюард ищет, не осталось ли заблудившихся пассажиров. Прежде, чем Оза успела вскрикнуть снова, Джейми схватил ее за горло и слегка надавил, потом прижал к себе, широкой ладонью зажимая пол-лица. Опасаясь, что сюда в самом деле идут, он спустился по лестнице до залитых ступенек, волоча Озу за собой; она сначала впилась в его пальцы, но скоро обмякла. "Потеряла сознание? Или..."

От внезапной догадки Джейми оледенел. Он выпустил девушку, и она кулем рухнула к его ногам. Голова нелепо откинулась.

Джейми затрясло. Может, она была еще жива, но он даже не мог заставить себя нагнуться и проверить это. Всего полчаса назад он гладил ее по волосам — и этими же руками...

— Помогите! На помощь! — явственно раздался голос Джека. Злость заставила Джейми встряхнуться.

"Подыхай, как собака! Все из-за тебя, урод!" И Джейми, быстро перешагнув через тело Озы, рванулся наверх. У него еще было время, он должен был выжить. Вода скоро зальет труп, и никто не узнает ничего. Никогда.

...Он пробежал довольно далеко, когда подкатила тошнота. Вывернуло прямо на ковер в коридоре. Плевать на все. Теперь она всегда будет с ним, он будет помнить, что убил девушку, которой хотел подарить весь мир. Он не наденет ей на бархатную шейку бриллиант, лежавший сейчас за подкладкой, потому что сломал эту шейку своими руками.

Слез не было, но Джейми на бегу стонал сквозь зубы. Он убил бы сейчас второй раз, кого угодно — Джека, Роуз, ее женишка. Это они виноваты в том, что Озы больше нет, они все устроили.

...Пробиться к шлюпкам оказалось нелегкой задачей. Стюард, торчавший у запертых ворот, еле согласился выпустить несколько женщин и детей — вот вместе с ними Джейми и вырвался, отшвырнув стюарда к стене.

Правда, с офицерами, которые помогали усаживать в шлюпки, Джейми так поступать не рискнул. Ничего, он постоит, подождет, улучит момент...

Как бешено хочется жить именно сейчас, пусть и кажется, что мертвая Оза будет всю жизнь появляться, едва закроешь глаза. У них все было бы хорошо, ну зачем ей понадобилось идти выручать совершенно постороннего ублюдка...

Как ни рвалось сердце, Джейми все-таки пробивался к шлюпкам все ближе и ближе. Как обычно, план зрел на ходу. И когда ближайшая к нему шлюпка стала спускаться, Джейми вскрикнул, взмахнул руками, будто его толкнули, и прыгнул вниз...

Шлюпка медленно опускалась. Женщины, окружавшие Озу, все еще смотрели вверх, на тех, кто оставался на корабле. Хельга и ее мать что-то кричали по-своему старику отцу. Потом шлюпку тряхнуло: в нее спрыгнули двое мужчин. Но Оза не шевелилась, не могла поднять глаза.

В ушах у нее все еще звучали слова мистера Доусона, сказанные, когда ее уже усадили в шлюпку. Он свесился через леера и проговорил, твердо глядя ей в глаза:

— Даже если Мириам Дикки выживет, не верьте ему, не подпускайте к себе. У него есть другая. В первом классе.

Все сложилось! Мистер Доусон не знал того, что знала Оза, и не представлял, на какую страшную картину нанес последний мазок.

Оза невольно поднесла руку к горлу, к ноющим следам от сильных жестоких пальцев. Наверное, до конца жизни она не сможет забыть эту панику, когда кончается воздух и нет сил вырваться... Может, Бог простит ей притворство, ей так сильно захотелось жить. Она не представляла, как смогла заставить себя не шевелиться, покуда Мириам не ушел. А потом встала и, по колено в ледяной воде, пошла на хриплый уже крик о помощи.

Какими же неверящими глазами мистер Доусон посмотрел на нее! Но все-таки он непостижимым образом сохранял хладнокровие, когда пояснял Озе, какой ключ искать среди прочих, и когда, не найдя ни ключа, ни того, у кого он мог бы быть, Оза замахивалась на цепь наручников пожарным топором. Даже выбираясь с ней из затопленного коридора, мистер Доусон не поддавался панике. Впрочем, и сама Оза в тот момент была спокойна, даже о Мириаме не думала. Она понимала: это единственное, чем она может искупить, что не помешала аресту мистера Доусона, и если она погибнет — так тому и быть.

Она поняла, что мистер Доусон на грани, только когда у запертых ворот в третьем классе, где уже собралась толпа, он столкнулся со своими друзьями. Парень-итальянец уговаривал идти Хельгу, а ее родители не понимали его и ее не отпускали. Мистер Доусон вцепился в плечо итальянца и стал дергать, готовый сорваться с места.

Оза рискнула вмешаться. Она не знала норвежского, но то твердила по-датски: "Мы идем к шлюпкам", то показывала то же самое жестами. И к счастью, Хельга с родителями пошли за ними.

Следующие ворота тоже оказались заперты, и мистер Доусон с друзьями просто выбил их скамьей. И тут-то Оза рванулась назад, вспомнив, что не знает, успели ли сесть в шлюпки Джеки.

— Стойте! — мистер Доусон схватил ее за руку, так же сильно, как недавно Мириам. — Вы с ума сошли, бежать назад?

— Джеки, я должна их найти!

— Я их сам найду! Ну же, вперед!

Надо было сейчас молиться об этой семье, приютившей ее, о храброй миссис Джек, ее добром муже и их невинных детях, о мистере Доусоне. "Но Мириам, Мириам!" Озу так оглушило, что она ощущала лишь боль. Вокруг людям было хуже, да, много хуже, эти женщины оставили близких на тонущем корабле... "Он обманывал меня, пытался убить!"

Как же не хотелось верить тому, что она знала, тому, что почувствовала. Не может же такая черная душа не отражаться во взгляде, не глядит ад такими чистыми глазами. Печать таких грехов разве не исказила бы самые прекрасные черты? "Он заблуждается, он сам не знает, куда идет... Никак иначе невозможно все это объяснить". Но при мысли, что они, быть может, встретятся однажды, Озу пронзил ужас. Нет, нет, она простит его, но видеть его не хочет. От одного прикосновения к шее было до крика страшно.

А то, что мистер Доусон сказал... "У него есть другая". Но ведь во взгляде Мириама, в его голосе — до последней их ужасной встречи — была любовь! Оза не могла ошибиться, хотя у нее и не было опыта в таких делах. Но ее сердце отзывалось такой радостью каждый раз, когда она замечала его, и он весь светился, когда ее видел. Как же это могло оказаться ложью? Зачем ему понадобился кто-то еще? "Но зачем мистеру Доусону лгать теперь, если и он, и Мириам, может, не переживут эту ночь?"

Оза стиснула виски. Послышался плеск весел, шлюпка отплывала, отдаляясь от обреченного корабля — даже отсюда видно, насколько он уже погрузился в воду. Хельга тронула ее за плечо, указывая на весло. "Да, надо помочь грести".

Оза налегла на весло, помогая Хельге, и зашептала:

— Господь мой пастырь, я ни в чем не буду нуждаться...

* * *

Выживших с "Титаника" подобрала "Карпатия". Все было позади. Джейми остался жив, в безопасности и при деньгах; правда, падение в шлюпку стоило ему сильно ушибленной руки, которая сейчас почти не шевелилась. Ну что ж, лишний повод завязать с воровством.

Перед ним открывалась новая дорога, по которой наконец-то, впервые в жизни, можно было идти уверенно, без страха и стыда... Только почему-то Джейми никак не мог перестать думать об Озе, оставшейся лежать на ступеньках в трюме "Титаника". Сейчас она на дне; может, над ней уже плавают рыбы. Джейми почему-то не мог заставить себя перестать представлять, как вода медленно поднималась, покрывая ее все больше. Его охватывал животный страх, и даже пришло на ум пойти и все рассказать. Сдаться самому... "Чтобы она умерла напрасно? Нет уж, если принес такую жертву, купил свободу и богатство, так нечего их профукивать".

...Шок настиг его на второй день. Вывесили списки выживших. Он на всякий случай поискал глазами фамилию Роуз — ну конечно, что ей сделалось, поди, одной из первых в шлюпку уселась! — и кого-нибудь из семьи Джеков, в особенности миссис Джек. Вот уж с кем бы ему не хотелось столкнуться. Ему казалось, она смогла бы добиться от него правды об Озе. Но он смог вздохнуть с облегчением: из этой семьи, видимо, не выжил никто.

Джейми уже шел обратно в столовую, где разместили спасшихся из третьего класса, когда услышал знакомые голоса.

— Если честно... Я думал, если Джеки выбрались на палубу, они уже в шлюпках, а если нет, я все равно не успею найти их и вывести. Я побежал с друзьями искать оставшиеся шлюпки. Но Томми застрелил офицер, а нас с Фабри смыло с палубы. Фабри погиб у меня на глазах. На него упала труба.

— Мне очень жаль, мистер Доусон. Очень жаль. А за Джеками мне надо было идти самой.

— Вы бы только заблудились и утонули. Это было бы просто самоубийство.

У Джейми палуба заходила под ногами ходуном, точно и "Карпатия" врезалась в айсберг. Этот голос, который он уже никогда не ожидал услышать — не мерещится ли ему? И прежде, чем Джейми сообразил, как рискует, он уже шагнул на звук — туда, где на скамейке сидели рядом парень и девушка в пледах.

Оза отшатнулась, зрачки у нее расширились. Джек же, напротив, прищурился, встал и вразвалочку подошел к Джейми. На ногах Доусон еще держался нетвердо, но искаженное гневом лицо выглядело устрашающе.

— Так и думал, что ты выживешь — процедил Джек. — Как говорится, висельнику утонуть не суждено.

— Знаешь, я про тебя думал то же самое.

Джейми мог бы прикинуться, что не понимает, почему его так встречают. Но сейчас сил не было совершенно, взгляд Озы, невероятно живой, пригвождал к месту.

— В общем, я не знаю, откуда у нее синяки на шее, — кивнул Джек в сторону Озы, — но догадаться могу. И не только об этом. У меня было время подумать, пока я звал на помощь и понимал, что это все бесполезно и мне конец. Я хотя бы стал догадываться, кто в этом виноват.

— Догадки к делу не пришьешь, — Джейми выдавил ухмылку. — Доказательств ведь у тебя нет?

Он почему-то был уверен, что Оза все равно промолчит про альбом. Так оно и оказалось.

— Доказательств нет. Но я все-таки тебя по-хорошему предупреждаю: держись от нас с ней подальше.

— Простите, мистер Доусон, — Оза подошла бесшумно. — Можно, я поговорю с мистером Дикки?

Джек, покосившись на Джейми еще раз, вернулся на скамью. Оза снова молчала, не поднимая глаз — похоже, боролась с волнением. Джейми бережно взял ее за руку.

— Пожалуйста, простите меня. Я в самом деле не хотел причинять вам вред, это вышло случайно, — он с болью посмотрел на лиловые пятна на ее нежной коже.

— Я верю вам, мистер Дикки. И я вас прощаю.

Рыдания задушили, из глаз покатились слезы. Джейми, всхлипывая, поднес руку Озы к губам. И почувствовал, как его гладят по волосам. Ему было легко до пустоты и нестерпимо больно, точно в груди поворачивали нож.

— Я буду другим, Оза. Не таким, какой я сейчас. Обещаю.

— Да поможет вам Бог, мистер Дикки.

Джейми поднял глаза. Оза смотрела на него с жалостью, светлой грустью — точно прощаясь. И он понял, что она для него потеряна навсегда и этому даже нельзя противиться. Он заслужил это тем, что сделал в ночь гибели "Титаника".

— У меня есть деньги. Может быть, вы возьмете хоть немного?

Оза покачала головой и поцеловала его в лоб.

— Прощайте, мистер Дикки.

Она пошла к Джеку, и чтобы не видеть их рядом, Джейми зашагал прочь. Отойдя довольно далеко, он ощупал карманы и подкладку. Да, сейчас пачки денег и бриллиант не могли его порадовать. Но они означали новую жизнь — за которую перед Озой не было бы стыдно.

* * *

1996 год

Старушка смолкла, снова вглядываясь в портрет, точно пытаясь найти подтверждение каким-то своим мыслям.

— Получается, в ночь гибели "Титаника" бриллиант был украден?

— Во всяком случае, так сказал мне Кэл. Я до сих пор не уверена, говорил ли он правду или оболгал Джека из ревности. Впрочем, и сомнения появились не сразу, только когда я уже сидела рядом с мамой в шлюпке. До этого был, конечно, шок. Ни одной девушке не будет приятно узнать, что ее использовали, как ключ к сейфу.

— Получается, Джек погиб?

Старушка с легкой усмешкой покачала головой.

— Я видела его имя в писках выживших. Кэлу, правда, ничего не сказала. В конце концов, я и сама в какой-то мере использовала Джека: я надеялась, что после того, как Кэл найдет в сейфе портрет и записку, он расторгнет помолвку. Этого не случилось. Надо было все же решиться позировать обнаженной!

Она рассмеялась беззаботно, точно юная девушка.

— Но до свадьбы дело все-таки не дошло. В ночь перед ней я с одним чемоданом сбежала на вокзал и уехала в Нью-Йорк. Не скажу, что было легко... Но я стала той, кем вы меня знаете — актрисой Роуз Доусон. Я взяла фамилию Джека... Точно в насмешку над Кэлом и над самой собой.

Вот, пожалуй, и все, что стоит рассказывать тем, кто ищет "Сердце океана". Какое отношение к нему имеет, что в 1922 году, в Лос-Анджелесе, придя на кинопробы, Роуз впервые поверила в привидения? Джеймс Перс, одаренный актер, известный, кроме прочего, благотворительностью и неудачными попытками снять собственный фильм, был похож на художника и вора Джека Доусона, как брат-близнец... Или так, как если бы сам им и был. Роуз он не узнал — или талантливо сделал вид, что не знает — и она ответила тем же.

— Все-таки я думаю, вы ищете сокровище не там, где нужно. На "Титанике" "Сердца океана" может и не быть.