мёд и порох (джен)

— Мы с тобой… всё ещё… сёстры?

* * *

Больше всего на всегда людной улице Зауна внимание привлекает огромный неоново-зелёный кот. Вай не знает, что он означает и вывеской для какого — скорее всего, незаконного — предприятия является, но зато знает, что пройти мимо этого кота и не уцепиться за него взглядом практически невозможно. Витрина под ним всегда завешана грязными покосившимися жалюзи. Дверь, хотя и выглядит донельзя хлипкой, не открывается даже с разбега. Каждый раз, когда, за ужином, Вай рассказывает про это место своим родителям, они чертовски похоже друг на друга качают головой и строго говорят, что это наверняка не заведение для маленьких девочек. Она в ответ обижается и с бешеной силой болтает ногами, колотя носками ботинок ножку исцарапанного ею же стола. Она уверена — кот этот слишком самодостаточен, чтобы всего лишь рекламировать наркотики или бордель.

В конце концов, именно его неоновое свечение по вечерам помогало различить смутные очертания плюшевого зайца.

Первые дни после того, как банда уличных проказников, звонко хохоча, закинула игрушку на трубы, Вай ещё не теряла надежды само́й вернуть себе любимца. Сколько раз она кидалась в него всем, что только попадалось под руку, не пересчитать. Как и то, сколько раз ей приходилось уносить ноги от разгневанных взрослых, которым импровизированные снаряды девочки попадали по голове. Со временем Вай поняла, что сама она зайца не достанет, но и сдаваться она не привыкла. Так что с того момента, каждый вечер на одной улице, прямо около неонового зелёного кота, можно увидеть маленькую девочку с розовыми волосами, щурящую глаза в попытке разглядеть свою любимую игрушку. В какой-то момент с ней даже начинает здороваться хозяин бара, находящегося неподалёку. Вай хорошо научили, что с чужими разговаривать нельзя, поэтому она всегда просто кивает в ответ.

Когда Вай в очередной раз приходит к тому самому месту, кот встречает её странным миганием. Любой другой человек подумал бы, что вывеска просто сломалась. Но не она. Вай медленно подходит к витрине, завешанной жалюзи, и задумчиво прижимается к ней подбородком. Глядит строго вверх, на загадочно мигающего неонового кота.

— Ты хочешь мне что-то сказать, — она проговаривает фразу по слогам, но уверенно, констатируя факт, а не задавая вопрос. Кот в ответ хитро подмигивает. Ничего не говорит.

— Предпочитаешь молчать, да? — Вай улыбается, отбивая ногтями по стеклу мелкую дробь. — Ну и правильно. Никто из них, — она машет рукой в сторону улицы, людей, хаоса, жизни грязного Зауна, — не поймёт неонового говорящего кота.

— Я пойму, — внезапно раздаётся тонкий писк из-за одного из стоя́щих вблизи мусорных баков, переполненных доверху.

Вай резко разворачивается, заметив движение за углом переулка. Двумя большими прыжками достигает цели, хватает за шею и прижимает непонятно откуда взявшуюся синеволосую девчонку к стене. Она яростно отбивается и даже предпринимает несколько попыток укусить соперницу, но та берёт и опытом, и силой.

— Подслушивала, маленькая крыса? — едва ли не шипит Вай, обнажает зубы и угрожающе заносит кулак перед незнакомкой лет пяти.

Она всегда считала, что её грозное лицо вселяет в сверстников страх. Это было не раз проверено на соседских мальчишках, с которыми у неё частенько случались драки за найденные на улице монеты или обломки механизмов. Поэтому она искренне удивляется, когда секунду назад вертевшаяся в её хватке девочка внезапно захлёбывается от смеха и тычет пальцем в лицо Вай. От неожиданности та даже расслабляет руку, выпуская противницу из железной хватки. Она и так не пытается никуда убежать — каждый раз, когда она цепляется взглядом за озадаченное лицо Вай, её накрывает новый приступ хохота.

— Что во мне смешного? — она пытается прозвучать как можно более угрожающе, но явно сквозящее в голосе удивление не даёт ей это сделать.

— Ты когда-нибудь видела своё выражение лица? — хихикает синеволосая, потирая рукой освободившуюся шею. — Слишком уж ты похожа на этого кота! Тебе бы ещё зелёным накраситься — не отличить будет!

— Вот уж спасибо, — цедит Вай сквозь зубы, щуря глаза. Осматривает незнакомку внимательнее.

Тряпьё, что заменяло девочке одежду, явно изначально не принадлежало ей — локтевые заплаты находились на уровне её запястий, а края рукавов с одной стороны были обрезаны, с другой — подпалены. Несмотря на это, синеволосая выглядела уроженкой Пилтовера — слишком мягкие черты лица, слишком много механизмов и доверчивости в глазах.

— Не злись, — съёживается в клубок девочка, приподняв раскрытые ладони в знак примирения. — Я часто тебя здесь вижу. Ты тут каждый день ходишь. Кого-то ищешь?

— Не твоего ума дело, — огрызается Вай и облокачивается спиной на стену, быстро переводя дух. Незаметно сжимает кулаки. — Не хватало ещё с такими, как ты, своими секретами делиться.

— С такими, как я? — синеволосая уязвлённо отползает от старшей, складывая руки на груди. — Чем ты лучше меня?

— Хочешь, покажу? — неприятно скалится Вай, медленно и угрожающе направляясь к девчонке, и отчётливо видит, как та запускает ладошку в перчатке в карман. Тряхнув головой, Вай убирает волосы с лица и заносит над незнакомкой кулак. Тело девочки резко приходит в движение, и вдруг глаза, рот и ноздри залепляет какой-то склизкий сероватый порошок.

Она отплёвывается, пытается пальцами счистить странную массу с лица. Та же оказывается донельзя липкой и ни в какую не желает отдираться от кожи. В тот же момент Вай получает острый тычок под рёбра и через секунду — удар под колени. Вскрикнув от боли и упав на спину, она резко вскидывает руки наверх.

— Ладно, ладно! Твоя взяла, — Вай тяжело дышит через рот и закашливается, когда порошок пробирается и туда. — Только убери это!

— Только если пообещаешь больше не нападать на меня, — незнакомка неслышной тенью подкрадывается со спины. Обхватывает руками шею соперницы, лишая ту возможности двигаться и, в какой-то мере, — дышать.

— Обещаю, — в глазах Вай темнеет, не столько от липкой смеси или удушающего захвата, сколько от сковывающей лёгкие паники. — Обещаю!

Стоит ей услышать удовлетворённый смешок девочки, как она чувствует прикосновение маленьких ладошек к её лицу, и внезапно отвращение от склизкой субстанции пропадает. Как только Вай удаётся проморгаться, она удивлённо подносит руки к своему лицу, ощупывая его. Убедившись, что на нём не осталось даже следа порошка, она оборачивается к девочке, уже отпустившей её шею, и недоумённо глядит на неё.

— Как это ты?..

— Не твоего ума дело, — фыркнула синеволосая, потупив взгляд в пол. — Ультимативное оружие против таких, как ты.

Вай усмехается и, качнув корпусом, рывком поднимается на ноги. Подойдя к маленькой незнакомке, она наклоняется и прислоняется своим лбом к её, заставляя ту удивлённо поднять глаза. Большие, синие. Доверчивые.

— А ты не так проста, как казалось, — вкрадчиво шепчет старшая, в которой не осталось и следа от былой враждебности. — Не беспокойся, больше я не нападу.

— Я и не беспокоюсь. Даже если нападёшь, у меня ещё осталось.

Вай хмыкает, отстраняясь, и качает головой в такт своим мыслям.

— Пропадёшь ты здесь, — бормочет она, не замечая вопросительного взгляда девочки. — Заун тебя не пощадит.

— Пилтовер тоже меня не пощадил, — с напускным безразличием пожимает плечами та, часто-часто моргая. — Возможно, я просто везде чужая.

— У всех есть своё место в жизни, — Вай фокусирует взгляд на поникшей девочке и улыбается краешком губ. — Главное — его найти.

— И кого же из нас Заун не пощадит? — внезапно вспыхивает синеволосая, крепко обхватив себя руками, и бросается на Вай с кулаками. Та, опешив от такой наглости, стоит неподвижно, даже не пытается дать сдачи — ей вовсе не больно, а вот интересно до жути. — Ненавижу этот город! И тот, что сверху! Ненавижу!

— Тише, тише, — Вай, выйдя из странного оцепенения, опускается на колени, перехватывая хрупкие запястья девочки. — Ты тоже не любишь эту жизнь, да? Жизнь тут?

Та всхлипывает и внезапно заходится рыданиями, обессиленно падая прямо в объятия опешившей Вай. Она на секунду заминается и неумело поглаживает синеволосую по мелко дрожащей спине, пробегаясь пальцами по выпирающим из-под тонкой ткани позвонкам.

— Тебя бы Заун точно не пощадил, — шепчет Вай, зарываясь пальцами в такие непривычно мягкие длинные волосы. — Как и меня.

— Ненавижу, ненавижу, ненавижу… — бессвязно мямлит девочка, через слово всхлипывая, глотая некоторые слоги, сбиваясь.

— Знаю, знаю, — она чувствует слёзы, сочащиеся сквозь одежду и оставляющие на ней мокрые дорожки. Такие же, как на её щеках. — Мы ему ещё покажем. Им обоим.

— М-мы? — от удивления синеволосая даже перестаёт плакать и, напоследок пару раз шмыгнув носом, поднимает взгляд покрасневших и опухших глаз на Вай.

— Мы, — уверенно чеканит та и торопливо протирает пальцами сначала свои глаза, а потом большими пальцами нежно утирает слёзы девочки. — Мои кулаки и твой порошок.

— Порох, — она рвано выдыхает и пачкает одежду Вай грязными ладошками, устраиваясь на её коленях поудобнее. — Мёд и порох.

— Звучит, как полный бред.

— Но работает.

* * *

— Твои родители меня не любят?

Вай задумчиво теребит край потёртого цветастого пледа, который они делят на двоих, и переводит взгляд на Паудер. Она смотрит исподлобья и крепче кутается в свой краешек покрывала. Ожидает ответа. Вай вздыхает и подползает ближе к подруге, ложится рядом с ней, устремляя взгляд в потолок.

Над ними нависают выбившиеся трухлявые доски, так и грозящие рухнуть на девочек, но держащиеся на удивление крепко. Раньше Паудер боялась их, но в один прекрасный день Вай всё же удалось выбить у мамы разрешение немного изменить комнату. Теперь над ними нависает стая разномастных акул, разинувших пасти и готовых разорвать на части любого противника. По непонятной причине с хищниками над головой Паудер спится спокойней, чем с досками.

— Я не думаю, что ты им не нравишься. Просто они люди привычки, — в Зауне всё меняется слишком быстро, чтобы к чему-то привыкать. Вай это хорошо понимает, как и то, что Паудер об этом знать не обязательно. — Ты новая здесь. Дай им время, чтобы они к тебе притёрлись.

— Ты уверена, что это когда-нибудь произойдёт? — Паудер серьёзно глядит на собеседницу, и на секунду последняя замечает что-то странное на самом дне голубых глаз, но уже миг спустя это пропадает. — Я здесь не новая, а чужая. Опять. За рисунки на стенах и потолке твои родители бы меня убили, если бы не ты.

— Не говори так, — хмурится Вай, и вертикальная морщинка расчерчивает её лоб напополам. — Они хорошие, просто немного… своеобразны. Они полюбят тебя, правда.

Паудер переваливается на другой бок и ногтем отколупывает штукатурку, которая и так кусками свисает со стен. Она лежит очень тихо, но Вай уже хорошо изучила найдёныша. Скрывать слёзы у неё получается из рук вон плохо.

— Обещаешь?

Вай подползает ближе к подружке и обнимает со спины, мягко потираясь лбом о её затылок.

— Обещаю.

Паудер всхлипывает и поворачивается спиной к стене, обнимая Вай в ответ. Та мягко улыбается и подтягивает ногами за собой плед, укрывая их обеих маленьким пледом настолько, насколько это возможно.

Неровное дыхание Паудер наконец замедляется и становится более глубоким, но девочка всё ещё лежит слишком уж тихо, и Вай хочется приободрить её.

— Поиграем в чудовищ?

Лица Паудер она не видит, но чувствует грудью кивок и задумчиво прикусывает кончик языка, вырисовывая себе в голове образ забавного, но ни в коем случае не страшного монстра — родители уже спят и проснуться не должны.

— Я — чудовищный шипастый краб…

* * *

Дорожки соли на щеках, должно быть, уже въелись в кожу. Вай лишний раз медленно проводит по ним пальцами, для себя снова подтверждая реальность всего происходящего, и облизывает пересохшие губы. Взгляд опять застилает мокрая пелена. Вай торопливо смаргивает новые слёзы и смотрит в окно. Сквозь потрескавшееся и пробитое пулями стекло видны очертания покосившейся и погнувшейся вывески, жалобно мерцающей перед тем, как погаснуть окончательно. Только зная, что когда-то на её месте был неоново-зелёный кот, можно до этого догадаться. Бойня не вышла за пределы моста, но её последствия прокатились эхом по всему Зауну. Вай, жалобно всхлипывая, отворачивается к центру комнаты, не желая видеть тот ужас, что происходит снаружи, и натыкается на Паудер.

Девочка лежит на самом краешке скрипучей кровати, не издавая ни звука. Смотрит на подругу не по-детски серьёзно, сочувственно. Вай зажмуривается, не желая видеть этого взгляда, полного жалости. Она же знает, что для Паудер смерть её родителей совсем ничего не значит.

— Вай… — девочка пододвигается ближе и мягко проводит ладонью по закрытым глазам подруги.

Она знает, что Паудер чувствует подушечками пальцев дрожь век, и что она чувствует влагу на них. Вай зажмуривается ещё сильнее и пытается отвернуться, но девочка будто держит её, не давая вырваться, хотя при желании сделать это не составит большого труда. Но у Вай нет такого желания.

— Мертвы, — она со свистом выдыхает и устремляет взгляд в никуда, поверх подрагивающей синеволосой макушки. — Вся моя семья мертва.

— Всё хорошо, — Паудер закусывает губу и обхватывает руками подругу за талию, утыкаясь лицом ей в грудь. — Всё будет хорошо.

— Как? — Вай снова задыхается от подступающих слёз и на этот раз и не пытается их сдерживать. Они стеклянными шариками катятся по её щекам, царапая кожу и перемешиваясь меж собой. — У меня никого не осталось. Совсем.

— У тебя есть я. — Вай не столько слышит, сколько чувствует грудью и сердцем горячее дыхание, вырывающееся изо рта Паудер. Вай не столько слышит, сколько знает, что она говорит.

— Ты права, — Вай высвобождает руки и обнимает девочку, прижимая её к себе ещё крепче. — Ты — моя последняя семья.

Паудер неверяще замирает. Кажется, она даже задерживает дыхание, а после она поднимает глаза к лицу Вай. В её взгляде счастье, удивление, любовь и… что-то ещё. Но Вай снова не задумывается, что именно.

— Как… сестра?

Она улыбается и оставляет на лбу Паудер почти невесомый поцелуй, чувствуя губами непонятный жар.

— Да. Не как, а сестра.

* * *

— Ничто и никогда этого не изменит.