Возвращение домой (гет)

Когда я проснулась, Эдвард все еще сидел около моей кровати. Каждый день начинался и заканчивался так же, как и предыдущий: я просыпалась, приходила Рене и кормила меня, так как иглы до сих пор мешали нормально двигаться, да и сломанные ребра давали о себе знать при каждом вдохе. После этого мама узнавала у докторов, как обстоят дела, и, посидев немного со мной, торопилась к Филу. Я видела, как сконфуженно она себя чувствует, оставляя дочь в больничной палате, но каждый раз убеждала, что обо мне есть кому позаботиться.

Эдвард давал нам время побыть наедине, сменяя пост и якобы оставляя мою маму присматривать за мной, но я точно знала, что Рене не единственная, кто тщательно следит за моим состоянием. По близости всегда оставался Карлайл, так как Эдвард теперь боялся оставить меня и на минуту без охраны, ведь подружка Джеймса все еще была жива и могла оказаться рядом. При воспоминаниях о ней я нахмурилась, а мое сердце споткнулось, чего мама, конечно же, не могла не заметить.

— Белла, милая, что-то случилось? Тебе больно?

— Нет, мама, все в порядке, просто ребро кольнуло. — Не рассказывать же маме о том, что рядом меня всегда может поджидать сумасшедшая вампирша с огненно-рыжими волосами, которая жаждет моей смерти.

После утренних визитов Рене обычно возвращался Эдвард из своего гостиничного номера, где он отдыхал после дежурства у моей постели и приводил себя в порядок. Такая легенда вполне удовлетворяла маму. Я видела, с каким выражением лица она наблюдает за нашей встречей каждое утро. Меня едва хватало, чтобы дышать ровно и не выдать свои чувства писком на всю больницу. Не хватало еще, чтобы Рене, моя недалекая, но проницательная мама, поняла, что между мной и Эдвардом нечто большее, чем просто влюбленность подростков.

— Ведь это всего лишь школьный роман, — повторяла я каждый раз, боясь, что она легко раскусит мой обман.

После того, как она передавала пост Эдварду, он садился у изголовья моей кровати в больничный стул, спрашивал, как я себя чувствую, и проводил по моей щеке кончиками холодных пальцев. Писк приборов выдавал меня с головой, как будто румянца было недостаточно, и я мечтала поскорее от них избавиться.

Днем мы разговаривали. Он все еще задавал вопросы о моей жизни, хотя куда было больше? Мне казалось, что в моей жизни не было столько событий, сколько я рассказала Эдварду. Мы подолгу обсуждали фильмы, которыми я мало была увлечена, музыку, здесь я была подкована лучше, и книги. Добирались до глубинных смыслов сюжетов, обсуждали характеры героев и предпочтения.

— Не понимаю, почему тебе так импонирует Мартин Иден, — высказался как-то Эдвард. — Он ведь оказался абсолютно трусливым человеком, самым заурядным. — Своими рассуждениями он меня удивил и самую малость оскорбил, ведь я считала его верхом справедливости.

— Но он не поступился своими принципами и идеалами даже в угоду любви. Он стоял на своем и получил справедливую награду, — из-за торчащих трубок было неудобно говорить, но я была так вовлечена в разговор, что совершенно их не замечала.

— Да, но что он сделал с этой наградой? Растоптал ее, даже не взглянув. Предал свою любовь, которая и была его целью. — Эдвард облокотился на спинку стула и посмотрел на меня своими выразительными золотистыми глазами, подняв одну бровь.

— А как же его идеалы? Он так хотел находиться среди людей чистосердечных, которые способны оценить его самого, а не то впечатление, что он производит. Не его манеры, умение держаться в обществе или остроту ума. — В своих объяснениях я так и порывалась взмахнуть руками, жестикулировать, но игла от капельницы меня останавливала. Я морщилась, а на лице Эдварда появлялась легкая усмешка.

— Но чего он добился в итоге? Что стоило продолжать писать, но пойти на службу? Я считаю это настоящим предательством — забыть свои чувства, свою любовь, променять ее на эфемерную мечту о признании. Ведь он твердил Руфь о том, что делает это все для нее, а по факту лгал, боясь признаться даже самому себе в своих мотивах. Al povero mancano tante cose, all’avaro tutte⁽¹⁾, — сказал он задумчиво, как будто был не здесь, а улетел мыслями куда-то далеко. Значения фразы я не поняла, мой итальянский был совсем плох, но тоже задумалась. Действительно ли Мартин Иден был до мозга костей справедливым или обманывал себя всю свою недолгую сознательную жизнь? Сама не заметила, как я провела параллель со своей ситуацией. Не обманываю ли я себя? Может быть, Эдвард видит гораздо больше, чем я, и поэтому пытается каждый раз уйти?

Я встряхнула головой, прогоняя мрачные мысли. Я точно знала, чего хочу, и была уверена, что невозможно взглянуть на это по-другому. Эдвард боится причинить мне зло, но пока он только и делает, что спасает мне жизнь.

— О чем задумалась? — Он вырвал меня из раздумий.

— Я, конечно, не телепат, но думаю, что мы задумались об одном и том же, — улыбнулась я. — Пересматриваю свои взгляды на произведения Джека Лондона.

— И как успехи? — Эдвард улыбнулся моей любимой кривоватой улыбкой.

— Знаешь, я думаю, дело в том, что мы с тобой видим вещи по-разному. Ты обозреваешь все возможные варианты событий сразу, поэтому становишься таким невыносимым скептиком, — парировала я. Хотела было продолжить про то, что я смотрю на вещи совершенно иначе, но вовремя поняла, что загоню себя этим в тупик. Мне ни к чему свидетельствовать против себя. Не зря же мой отец — шеф полиции.

Он театрально расширил глаза, как будто оскорбился моими словами, но я видела в них задор и рассмеялась, на сколько это было возможно.

Часами Эдвард развлекал меня своим присутствием, не успевая мне наскучить. Честно говоря, я бы проводила так каждую минуту своей жизни, забыв про сон и еду. Но к этой теме мы больше не возвращались. Пока. Я знала, что он скажет: «Ты не знаешь, о чем просишь», но не теряла надежды. Вот приеду в Форкс, поговорю с Элис, и тогда, может быть, лед тронется.

А пока я регулярно разговаривала с Чарли по телефону. Он ужасно переживал и рвался приехать, но я отговаривала его, объясняя, что это пустая трата денег. Если он поедет на машине, то доберется сюда, когда меня уже выпишут, а самолет — это слишком затратно. — Папа, моя неуклюжесть не может обойтись нам так дорого, — говорила я. Чарли поверил в легенду, придуманную Эдвардом, как и предсказала Элис. На меня это было так похоже, никто даже не усомнился.

И все-таки первый наш полноценный разговор, когда я стала поправляться, был нелегким. Я знала, что была виновата и сильно ранила его чувства, поэтому старалась вложить в слова всю свою искренность.

— Пап, мне очень жаль, что тогда наговорила тебе все это. Я была сама не своя, прости меня.

Чарли был еще более стеснительным, чем я, и с трудом выражал чувства, поэтому разговор получился не из легких. — Белла, я понимаю, что Форкс для тебя слишком скучный. Если ты захочешь остаться в Финиксе или Портленде, я пойму. Ты только скажи.

— Нет. Мой дом в Форксе. Я правда хочу тут остаться. — Я не лгала, но у меня, конечно же, были свои причины на то, чтобы оставаться там, и Чарли это понимал. — К тому же без меня ты снова станешь лицом доставки пиццы. Кто-то должен положить этому конец, — попыталась пошутить я.

— Тогда я жду тебя дома, Белз. Поправляйся поскорее, — его голос смягчился, и даже через телефон я почувствовала его тепло.

— Спасибо, папа. До встречи. — На душе стало немного легче. Во время охоты на меня я не могла мучить себя угрызениями совести, но этот безумный разговор перед отъездом застрял у меня на краешке сознания, ожидая своего часа, чтобы накрыть волной стыда и горечи. После объяснений я не простила себя за эти слова, но была рада, что одной проблемой стало меньше.

Мои раны быстро заживали в присутствии Эдварда, поэтому спустя три недели медсестра объявила, что пора готовить меня к выписке. К тому же у меня есть такой талантливый домашний врач и сиделка в придачу. Я была рада покинуть больничные стены, но с трудом прощалась с мамой.

— Мама, Филу наконец-то удалось заполучить контракт, только подумай, ты сможешь обустроить собственный домик, не ожидая, что придется сниматься с насиженного места. Ты же так давно об этом мечтала! — Мою ветреную маму так легко было сбить с толку, что после нескольких таких аргументов она отпускала меня к Чарли с легким сердцем, предвкушая очередные перемены в своей жизни. Мне же было сложно расставаться с ней, обниматься, будто бы в последний раз. Но Эдвард был рядом и подбадривал своей теплой улыбкой, а когда мы садились в такси до аэропорта, ободряюще сжимал мою руку.

Пришлось солгать, что пикап пригонят домой Элис и Джаспер, ведь именно на нем уехала якобы я, а не Эсме с Розали, запутывая следы для ищейки. Мне после таких травм переутомляться было запрещено, а пикап разгонялся не больше шестидесяти миль в час. Такими темпами мы бы доехали до Форкса к концу учебного года.

Карлайлу пришлось взять отпуск в клинике Форкса, потому что нужно было соблюдать условности. Он опекун Эдварда, а перемещаться без взрослых в штате Вашингтон несовершеннолетним запрещалось. И ничего, что его сыну почти сто лет. Я ухмыльнулась собственным размышлениям.

С гипсом, в который заковали меня врачи, передвигаться было непросто. Они хотели перестраховаться и посадить меня в инвалидное кресло, но я взмолилась, что нога не так уж сильно болит. Все было гораздо проще, когда рядом не было пытливых взглядов прохожих. Тогда Эдвард мог подхватить меня на руки и нести так, как будто я вешу не больше фунта. Признаться, такой вариант устраивал меня куда больше. В такие моменты я могла прижаться к его груди, чувствовать, как мышцы работают, словно отлаженный механизм, вдыхать сладковатый аромат кожи и прижимать ладони к его твердому телу.

По дороге в аэропорт мы ехали молча. Я смотрела в окно, окидывая взглядом местность, и не понимала, что находила раньше в этой безмолвной пустыне. Перьевидные деревья больше не казались такими уж привлекательными. Казалось, им не хватает густой темной листвы. Ветки деревьев были безжизненны, а желтовато-оранжевый цвет почвы наводил скуку. Я с легким сердцем ехала домой, понимая, что буду рада видеть папоротники с меня ростом, мясистые деревья, величественные кедры и сосны. Лес таил в себе загадку, как бы дышал и был живым. Я не была заядлым туристом, но теперь поняла, что с большей охотой прогуляюсь по тропинке среди кустов самшита и тсуг, чем удивила саму себя.

Видимо, в какой-то момент я задремала, потому что неожиданно почувствовала легкое прикосновение твердых и холодных рук. Эдвард нежно приобнял меня за талию, помогая выбраться из такси и ничего себе не повредить. Взглянув в последний раз на пейзаж за окном, я попыталась ему помочь, на что он только чуть рассмеялся, — мои попытки выглядели забавно.

В аэропорту я почувствовала, как краска приливает к лицу. Совсем недавно я сбежала отсюда, не дождавшись Эдварда какие-то двадцать минут. Теперь я понимала, что ищейка обвел меня вокруг пальца, и мне было стыдно, потому что не догадалась об этом сразу, что заставила Эдварда и его семью так переживать за меня. Дождись я его тогда… Возможно, всего бы этого не было, и теперь он бы не корил себя так, будто это он сам станцевал смертельный танец со мной в балетном классе.

Мои мысли не остались незамеченными, Эдвард покосился на меня с недоумением, явно не понимая, почему я покраснела. В глазах читался немой вопрос, но я только покачала головой из стороны в сторону и увидела, как он закатывает глаза от раздражения.

Мы шли по аэропорту странной троицей: двое мужчин, больше напоминающих кинозвезд, которые сошли с красной ковровой дорожки, и ничем не примечательная хромающая девица. Я выглядела и чувствовала себя так, будто я их балласт. Нас объединяла бледность, но кожа Эдварда и Карлайла была словно состоящая из мрамора с легким жемчужным отливом, как будто они проторчали весь день у гримеров. Моя же кожа стала еще более оливкового цвета, круги под глазами стали более явными, а от такого долгого времени в закрытом пространстве волосы стали тусклыми.

— Ваши билеты, сэр, — бортпроводница сверкала своей ослепительной улыбкой, поглядывая то на Карлайла, то на Эдварда. Она пустила в ход все свое обаяние, смотрела из полуопущенных ресниц, пока сверялась с билетами. На меня она даже не взглянула, демонстративно уделяя внимание только Калленам. Они же не удостоили ее даже взгляда. Хотя Карлайл буквально излучал вежливость в отношении всех людей, даже не вступая в диалог.

Я взглянула на Эдварда, ухмыляясь, а он только поднял бровь в недоумении, и между бровей пролегла знакомая морщинка. Мы прошли в самолет, а я больше прохромала, чем прошла. Эдвард помог мне сесть, и я стала с нетерпением ждать, когда мы приземлимся на зеленой планете.

— Я что, снова был ослепляющим? — спросил Эдвард, посмеявшись. В этот раз ему удалось прочитать мои мысли. Все было и так понятно, как день.

— Бедная девушка, она так старалась! — в притворном ужасе я хихикнула.

— Я обращаю все свое внимание лишь на одну, ту, которую ждал так долго. — В его глазах разливалось жидкое золото, они затягивали в водоворот, а рука потянулась ко мне. Кончиками пальцев он провел по щеке, а я наклонила голову в его сторону, чтобы полностью прикоснуться к его ладони. От прикосновений меня бросило в жар. Эдвард легонько рассмеялся.

— Кстати об этом. О чем ты думала, когда мы зашли в аэропорт? Ты была чем-то расстроена? Я не понял твоих чувств. — На лице у него отобразилось все то же недоумение.

Мне не хотелось поднимать эту тему снова. Я догадывалась, что она приведет нас к больничному разговору, но и врать не могла. — Я вспомнила, как убегала отсюда несколько недель назад. — Я задумчиво смотрела на здание аэропорта, которое все быстрее отдалялось от нас.

— Прости, — в его голосе чувствовалась горечь. Я повернулась, чтобы лучше понять его чувства. На лице застыло выражение мученика.

— Ты в этом не виноват. Ведь ты спас мне жизнь, забыл? — Я мягко коснулась его щеки, как будто прикосновение могло по волшебству стереть это выражение лица. — Если бы не ты, я была бы мертва из-за своей ошибки.

— Белла, как ты не понимаешь. Если бы не я, тебе бы не пришлось рисковать жизнью. Платить собой за жизнь Рене. — Он сверлил меня взглядом, как будто считал, что я не понимаю очевидных вещей.

— Не забывай, если бы не ты, я даже не дожила бы до этого выбора. Меня бы расплющил фургон Тайлера. — Я не собиралась сдаваться. Во время этих объяснений я чувствовала тревогу на краю сознания, боялась даже подумать о том, к чему могут привести его эти рассуждения.

— И все равно, я приношу тебе больше бед, чем спасаю от них. Со мной ты в опасности каждую секунду своей жизни, не забывай.

— Мы снова, кажется, зашли в тупик. Но я не собираюсь сдаваться. Ты для меня лекарство от всех болезней, так и знай. — Я не собиралась продолжать этот разговор, поэтому отвернулась, чтобы не видеть его лица. На самом деле я боялась увидеть в нем эту безмолвную борьбу между тем, что он считал правильным и невозможным.

Он вздохнул, принимая мое молчание. Но я знала, что эта битва не выиграна. Он все равно остался при своем мнении и будет обдумывать это еще не раз.

1) Бедняку не хватает многих вещей, жадному — всего.

Вернуться к тексту

Мы пересекли штат и оказались в Сиэтле. Задумавшись, я не заметила, как задремала. Из-за того, что организм восстанавливался, я чувствовала себя как развалюха. Все силы уходили на заживление. Я постоянно спала и чувствовала себя разбитой. Я понимала, что это меньшая плата из возможных, но все равно раздражалась. Когда твои спутники передвигаются с нечеловеческой скоростью и могут разрушить все на своем пути одним только прикосновением, чувствуешь себя еще более беспомощно.

Мне удалось уговорить Чарли не приезжать за мной в Сиэтл на патрульной машине. Мне не хотелось разлучаться с Эдвардом ни на минуту, как и ему со мной. Элис, Джаспер, Эмметт и Розали продолжали ходить в школу, а мой пикап ждал меня около дома.

— Чар… Папа, меня довезут Карлайл и Эдвард. Тебе не за чем приезжать за мной.

— Белла, это, кхм… Неудобно. — Чарли был застенчив, поэтому старался при посторонних не поднимать животрепещущих тем. Я понимала, что за словом неудобно скрывается нечто большее. Он больше не доверял Эдварду, и ему не хотелось, чтобы мы проводили вместе так долго времени. К счастью, в разговор вмешался Карлайл, попросив у меня телефон.

— Папа, с тобой хочет поговорить Карлайл, — я улыбнулась, передавая ему телефон, и он мне заговорщически подмигнул.

— Чарли, добрый день, рад слышать! Пожалуйста, не беспокойся, я с удовольствием довезу Беллу до дома. Не за чем жечь бензин. К тому же, так я смогу проследить за ее состоянием. Ну, ты понимаешь, — Карлайл ждал его ответа. Мне показалось, я услышала, как Чарли тяжело вздохнул.

— Это очень любезно с твоей стороны, Карлайл. — Он помедлил, — спасибо тебе. Если бы не ты… — Он осекся, — не вы. Не хочу даже представлять, чем это могло закончиться для Беллы.

— Я прекрасно понимаю тебя как отец. Стараюсь сделать все возможное, чтобы Белла поправилась как можно скорее. — Карлайл вложил в эту фразу столько тепла, что у меня невольно трепыхнулось сердце. Мне не верилось, что они считают меня своей семьей. Это казалось невозможным. — В общем, Чарли, не беспокойся, мы скоро будем дома. Белла, — он обратился ко мне, — хочешь что-то еще сказать отцу?

— Да, пожалуй. — Мне особо было нечего ему сказать, но показалось, что следует еще раз заверить, что все будет в порядке. — Папа, не волнуйся, я скоро буду дома. Люблю тебя, — я улыбнулась. Это последняя уловка с нежными чувствами, чтобы Чарли совсем расслабился и доверился Карлайлу с Эдвардом.

— До встречи, Белз. — Он улыбнулся. Я снова представила его морщинки у глаз, когда он так улыбался и выглядел юным парнем.

Я захлопнула телефон и выдохнула. Мне предстоит трудный разговор дома, но, по крайней мере, не сейчас. У меня будет время подготовиться.

Мы сели в серебряный Вольво, и я поняла, как скучала по этой машине, звуку урчащего мотора, тонированным стеклам и запаху кожи. В окне проносились высокие ели, тсуги с огромными стволами, покрытыми мхом, и пихты. Мы снова очутились на зеленой планете. Казалось, что за окном нет ничего, что было бы не зеленым.

На этот раз машину вел Карлайл, а мы с Эдвардом устроились сзади. Он сжимал мою руку, поглаживая большим пальцем костяшки пальцев, а я пристроилась головой на его каменном плече. Иногда он поворачивал голову, вдыхал аромат моих волос и легонько целовал макушку, а я гадала, как он сохраняет самообладание такое долгое время. Казалось, что сейчас ему это удается как никогда просто. В эти моменты сердце начинало колотиться сильнее, румянец приливал к щекам, потому что я понимала, что этот звук слышен не только Эдварду, но и Карлайлу тоже.

Он деликатно старался нам не мешать и вел машину даже плавнее, чем Эдвард, хотя почти так же быстро, поэтому добрались мы до Форкса достаточно быстро, хотя уже смеркалось. Карлайл подъехал к моему дому. В гостиной горел свет, Чарли явно ждал моего возвращения. Каково было мое удивление, когда я увидела на подъездной дорожке ярко-красный автомобиль Розали. Кто-то из Калленов тоже здесь?

Я вопросительно взглянула на Эдварда. На его лице отобразилось выражение скуки и раздражения. Он пробормотал что-то тихое, я успела разобрать только что-то про маленькую и назойливую.

— Эдвард, она же хочет как лучше, и она твоя сестра. — Карлайл пожурил Эдварда и посмотрел в зеркало заднего вида, тепло улыбнувшись. Эдвард ответил ему вымученной улыбкой.

— Элис здесь? — Я была рада ее видеть, но и недоумевала, зачем она приехала ко мне домой. Они с Чарли даже не были знакомы. Хотя для Элис это никогда не было преградой.

— Сама все увидишь, — чуть слышно сказал Эдвард. Карлайл вышел, и Эдвард чувственно поцеловал меня в губы, от чего сердце ухнуло, а лицо вспыхнуло с новой силой. Он чуть посмеялся и вышел из машины вслед за Карлайлом. Открыл мне дверь с другой стороны, и я увидела, как в окно выглянул Чарли, нетерпеливо выглядывая машину. Уже через несколько мгновений они с Элис были на крыльце и здоровались с Карлайлом.

— Привет, папа, рада тебя видеть! — Защебетала Элис. В это время Эдвард обхватил мою талию, помогая выйти и ничего себе снова не сломать. Я потихоньку ковыляла к дому, опираясь на него, а Карлайл давал указания Чарли относительно того, какой уход мне нужен. Конечно же, мне необходимы были костыли, кальций, чтобы кости быстрее срастались, и массаж поврежденной ноги.

Чарли его выслушал, еще раз тепло поблагодарил и пригласил всех в дом. Карлайл с Эдвардом отказались от приглашения, ссылаясь на то, что Эсме не терпится их увидеть.

Эдвард шепнул так, чтобы не услышал Чарли, что вернется, когда уйдет Элис. Она смерила его взглядом, прищурив глаза. Чарли неловко перехватил меня у Эдварда с другой стороны, явно давая понять свою настороженность в его отношении, и повел в дом. А я еще раз взглянула на то, как грациозно они с Карлайлом садились в машину и отъезжали.

Элис вызвалась быть моей сиделкой. Не то, чтобы мне требовался круглосуточный уход — я могла ходить на костылях, но кто-то должен был помогать мне умываться и есть. Я и со здоровой ногой частенько запиналась на лестницах, а на костылях подняться и спуститься из комнаты, не доломав кости, не представлялось возможным. Она должна была заходить ко мне, чтобы покормить меня и рассказать новости после уроков и ужина, чтобы помочь принять душ.

— Белла, — когда Элис помогла мне с вечерними процедурами и ушла, Чарли заглянул в мою комнату. — Я хочу поговорить, — по его тону я сразу поняла, что настало время нелегкого разговора. — Я думал, что потерял тебя, не представлял, как это пережить, эти дни были для меня как в аду. — Он подбирал слова, смотря в пол и смущаясь. — И я не хочу, чтобы это повторилось вновь когда-нибудь. Прошу отнестись с пониманием, но я ввожу комендантский час и время визитов. — Он посмотрел исподлобья, ожидая моей реакции. Вероятно, он ждал, что я взорвусь, как бунтующий подросток. Но я ждала чего похуже, поэтому даже немного расслабилась. Он не мог запретить нам видеться с Эдвардом. Ведь когда он будет выходить в дверь, то будет забираться обратно в комнату через окно. Да, будет непросто вернуть доверие отца, но я и не надеялась на скорые результаты.

— Хорошо, папа, — выдохнула я. — Ты можешь не смотреть на меня так, будто я должна сейчас закатить скандал, — ухмыльнулась я. — Я понимаю, что ты чувствуешь. Мне ужасно неудобно, что я тогда наговорила столько и уехала, поэтому думаю, что это справедливо. — Я немного улыбнулась. Он стал еще более смущенным.

— Кхм, — он крякнул, — мама права насчет того, что ты родилась тридцатилетней. Но, — он снова стал серьезным, — этот твой Эдвард мне не нравится. Больно уж странно он на тебя смотрит. Хотя его сестра Элис — само очарование и так заботится о тебе, как будто ты ей родная.

Я закатила глаза. — Пап, ты сам когда-то так смотрел на маму. Это называется влюбленность. — Я усмехнулась.

— Ну, в общем, надеюсь, мы поняли друг друга. Спокойной ночи, Белз. — Он улыбнулся потеплевшим взглядом, вышел из комнаты и, кажется, выдохнул.

— Спокойной ночи, папа. — Я тоже выдохнула. Наконец-то этот разговор позади. И тут же пришлось нарушить правило Чарли. Я вздрогнула от того, что открылось окно, но не успела замерзнуть, потому что Эдвард его уже закрыл и сидел рядом.

— Привет, — я выдохнула, лицо расплылось в улыбке, и я уткнулась ему в плечо.

— Невыносимо быть от тебя вдалеке. — Он провел пальцами по моим волосам, вдохнул из запах, и я почувствовала, как его губы касаются головы. — Шеф Свон заходил тебя проведать? — Он приглушенно засмеялся, все еще наклонившись к моей макушке.

— Теперь у нас есть часы приема, прямо как в настоящей тюрьме, — я хмыкнула. — Кажется, это называется профессиональная деформация.

— Давай дадим ему время. Я удивлен, что он вообще собирается пускать меня на порог. — Я отстранилась от него, а он посмотрел на меня, изобразив неподдельный ужас. Передразнив его, я тихо засмеялась, а он следом за мной.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Эдвард. Мы все еще смотрели друг на друга, он нежно приобнимал меня за плечи. — Нога не болит?

— С тобой я забываю обо всем на свете, поэтому нет, не болит. — Он был польщен, но в то же время тень разочарования скользнула по лицу так быстро, что я решила, будто это показалось. Я перекатилась в постель, и Эдвард завернул меня в одеяло все еще переживая, что я замерзну в его объятиях. Я прижалась к нему, а он обхватил меня руками, создавая каменную колыбель. Я так устала с дороги и от всех событий за день, что быстро проваливалась в сон. Эдвард напевал уже знакомую мне мелодию, шепча «Спокойной ночи, Белла».

Теперь дни не казались мне такими скоротечными и наполненными, потому что Эдварду приходилось уходить в школу для поддержания легенды. Мне не разрешалось присутствовать на уроках, так как ноге необходим был покой. Все Каллены играли свои роли. Эдвард, Элис, Эмметт, Джаспер и Розали сидели на скучных уроках. Карлайл вернулся в больницу к пациентам, поэтому во время уроков за мной приглядывала Эсме. Она находилась где-то около дома, чтобы не нарушать мой покой. Но я каждый раз мучилась угрызениями совести, представляя, как хрупкая изящная Эсме сторожит меня под дождем или на ветру.

Я бы ни за что не согласилась на этот вариант, но мне предложили только одну альтернативу — лечь в клинику, чтобы быть под присмотром Карлайла. Я ужасно не любила больницы, но смогла бы это пережить. Но, представив, как хищная рыжеволосая дикарка прорывается в больницу к людям, тут же передумала.

Элис сменяла Эсме сразу после уроков и развеивала чувство вины, которое буквально сдавливало всю мою комнату. Она самодовольно открывала входную дверь, громко извещая меня о своем приходе, взлетала вверх по лестнице, будто там была всего одна ступень, и с широкой улыбкой на лице здоровалась. Она принималась рассказывать, как дела в школе, попутно подхватывая меня своими ледяными руками, несла меня в ванную, чтобы я могла привести себя в порядок, а затем на кухню.

— Сегодня Эдвард ушел на охоту после занятий, поэтому я пробуду с тобой до самого вечера. Здорово, правда? — Глаза Элис блестели от восторга и возбуждения, а я чувствовала, как начинала сникать каждый раз, когда воспоминала об этом, хотя и старалась держаться. «Это всего лишь на несколько часов», говорила я себе, безуспешно пытаясь не скучать. — Белла, послушай, — Элис перестала ходить по кухне, замерев около холодильника, — он скоро вернется. Тебе не о чем переживать. Поверь, нам не страшны звери. Ты и сама ведь это видела, не так ли? — Она вскинула свою изящную бровь, ухмыльнувшись.

— Спасибо, Элис, как только ты меня терпишь, — я сконфуженно улыбнулась.

— Для того и нужны подруги! — Она подошла и сгребла меня в объятиях. Элис была так рада тому, что мы подружились, иногда казалось, что у меня не было выбора. Но все равно я очень ее любила. Раз уж мы подруги, решила я, — стоит попытаться.

— Элис… Тебе, наверное, досталось, когда мы вернулись из Финикса, за то, что ты мне рассказала? — Я старалась подбирать слова, но думаю, что она сразу раскусила, к чему я веду. Это же Элис.

Она поморщилась. — Ну вообще можно было и держать язык за зубами. Я ведь с ним живу. Нет ничего хуже, чем его бубнеж. Он действует нам всем на нервы. Но ты меня почти избавила от него, поэтому, — она засмеялась своим звонким смехом с переливом колокольчиков, — ты прощена. Я знаю, о чем ты хочешь спросить, Белла. — Она сидела на стуле напротив, подперев голову миниатюрной ладошкой, и смотрела мне в глаза. — Он непреклонен в своем решении, не хочет отбирать у тебя душу, — она закатила глаза. — Полагаю, ты уже слышала что-то подобное от него?

Я кивнула в смятении чувств, не зная, как ответить. — А ты… — Я пыталась подобрать слова, секунды ползли, а я не могла договорить эту фразу вслух, потому что страшилась услышать ответ. — Ты видишь наше будущее?

Она положила свою руку на мою, смотря на меня сочувствующими глазами, словно разделяя мои опасения. — Я вижу будущее только тогда, когда решения приняты, Белла. Я не могу увидеть, картинки постоянно меняются, потому что он не может сделать выбор. — Ее взгляд изменился. Теперь он был устремлен вдаль, сквозь меня, как будто она прямо сейчас заглядывала туда. — Я понимаю, почему он колеблется. Не знаю, смогла бы я, — она притихла.

— А если бы речь шла о Джаспере? — Я не хотела сдаваться. Должен же быть какой-то выход.

— Поэтому я и не знаю, смогла бы или нет. Понимаешь, риск убить человека настолько велик. Нами завладевают инстинкты в этот момент. Если вовремя не остановиться, — она покачала головой, отгоняя дурные мысли. — Но я не согласна с ним в вопросах души, — ее голос стал громче, она распрямилась и стала увереннее. — Мы ведь ведем себя даже лучше, чем некоторые люди, — она самодовольно улыбнулась. — К тому же нам необязательно умирать. Эдвард просто ужасный пессимист, но надеюсь, что ты его когда-нибудь переубедишь, — она похлопала меня по плечу, встала и продолжила готовить обед, показывая всем своим видом, что серьезная часть нашего разговора закончена.

Она продолжила щебетать об одноклассниках, кружа по кухне. О Джессике, которая распускает слухи о Лорен. И Лорен, которая делает то же самое. Об Анжеле, у которой, кажется, завязывается роман с Беном. Я была за нее рада. Милая, стеснительная Анжела заслуживает простого человеческого счастья.

Мы провели остаток времени, болтая об учителях и предметах, выполняя уроки, которые задали в школе. Выполняла, конечно, я. Элис понадобилась буквально минута времени, чтобы вывести идеальным почерком все задания. Затем пришел Чарли, и Элис поехала домой, бросив, что вернется так скоро, что я не успею соскучиться. Я знала, что она сменила Эсме на посту и находилась буквально через несколько метров от меня.

Что ж, у меня было немного времени, чтобы обдумать все в одиночестве. Эдвард не принимает решений, потому что не хочет забирать мою душу, но и не может меня оставить. Я не могла представить, как тогда поступать. Я точно знала, что хочу стать такой же, как он. За время в Финиксе я только убедилась в этом. Может быть время поможет переубедить его? Я не хотела ждать, но что мне еще оставалось?