Привязанности (гет)

Гарри задумчиво стоял, прислонившись к дверному косяку, все праздновали, но его сковал лютый холод и он, Гарри, не мог найти этому причины. Стоило бы радоваться за молодых, но что-то мешало, будто бы всё было неправильно. Он уже поздравил Билла и Флёр и пожелал им счастья в это неспокойное время, но сам он этого счастья не испытывал. Не было ничего, кроме пустоты и всепоглощающего чувства утраты, но что именно он потерял — понять не удавалось.

Посреди празднества возник патронус и голосом Кингсли оповестил о падении министерства и почти в тот же момент напали Пожиратели. Череда аппараций, поиски крестражей и гибель Добби — всё сложилось в одну сплошную круговерть событий, не дававшую времени на размышления.

Гарри вышел на улицу и тихо прислонился к стене дома. Почему-то его одолевало странное желание — очень хотелось увидеть Флёр, но на его вопрос Билл со странным, непонятным для Гарри раздражением, ответил что ей нездоровится, и теперь Гарри сидел у стены дома — его снова одолевало чувство странной пустоты и потери чего-то неизвестного, но безсомненно очень важного.

Сколько времени он так просидел на холодной земле, Гарри не знал, — из дрёмы его вырвал удар, чуть не снёсший с петель дверь и последовавшие за ним слова.

— Тварь, как найду — убью сволочь, сколько можно сопротивляться, третий ведь раз уже… — матерился Билл Уизли, быстрыми шагами уходя куда-то в ночь.

Наученный горьким опытом многомесячных скитаний Гарри ещё сильнее вжался в стену с палочкой наготове. «Что это было? Чем так раздосадован Билл то, что он не рад нашему присутствию, видно, хотя он и улыбается?», — риторически задал вопрос в воздух Гарри, однако быстро убедил себя, что это из-за того, что Флёр нездоровится, и Билл просто переживает.

Вот только некое смутное безпокойство не дало спокойно пойти в дом и, накинув служащую верой и правдой мантию предков, Гарри скрылся в ночи, пойдя в ту сторону, куда убежал Билл. К своему удивлению, Билла он заметил быстро — тот вовсе и не думал аппарировать, а весьма целеустремлённо двигался в сторону леса. Расстояние до него было довольно приличное, и пока Гарри старался одновременно не споткнуться на неровностях, скрытых в высокой траве, и удержать мантию-невидимку, тот скрылся за толстыми стволами вековых деревьев, быстрым шагом, преходящим на бег. «Куда это он на ночь глядя?» — удивился Гарри и постарался ускорить шаг.

Догнать Билла удалось только спустя примерно час, он явно неплохо ориентировался на местности, в отличие от Поттера, и если бы не хруст веток и чей-то надрывный вскрик, быстро стихший в ночи, Гарри бы его так и не нашёл. Гарри развернулся на голос, крадучись преодолел оставшееся расстояние, ориентируясь на звук, и оказался на краю неглубокой лощины. Его взору предстало то, что он меньше всего ожидал увидеть — Билл с яростью пинал что-то ногами и это что-то явно было живым и очень похожим на человека. Неверяще Гарри замер, и в этот момент Билл выхватил палочку и с оттяжкой ею взмахнул, словно плетью, тело у его ног дёрнулось, но не издало ни звука, а Билл повторил движение, злобно шипя.

— Когда же ты, моя дорогая, поймёшь, что это бесполезно! Ты будешь делать то, что я скажу, и тогда, когда я скажу. Я твой хозяин! — последовал ещё один удар и Гарри словно окатило ледяной водой, одно отработанное ещё на занятиях ОД движение и Билл ничком падает на прелую листву, ещё один взмах и его тело опутано верёвками. Осторожно, не убирая палочки, Гарри, всё также скрытый мантией предков, подошёл ближе. Каково же было его изумление, когда он понял, что на земле лежит девушка и она явно без сознания. Где-то в небесах расступились облака, открывая лунный диск, и Гарри с ужасом понял, что у его ног лежит бессознательная Флёр Делакур.

Словно разом лишившись всех сил, Гарри упал на колени рядом с сжавшейся в комок девушкой. Совершенно по-маггловски дрожащей рукой потянулся к шее, пытаясь нащупать пульс. Слабое, едва ощутимое биение, а пальцы словно коснулись огня. Поттер инстинктивно отдёрнул руку, но ожогов не было и до него дошло, что у девушки сильнейший жар. «Где-то под сорок, если не выше», — пронеслось в голове, а затем словно прорвало плотину, доселе удерживающую титанические объёмы воды. Гарри взвыл, как смертельно раненный зверь — перед глазами мелькали десятки образов и в каждом из них была она. Вот они на озере, сразу после второго испытания, стоят прижавшись друг к другу. Ещё секунда и они оказываются в библиотеке, Флёр беззаботно что-то объясняет, указывая в книгу. Смущённые, они прячутся в одной из ниш, а мимо столь знакомая поступь Снейпа. Воспоминания вспышками мелькали всё быстрее, будто затягивая в водоворот. Очнувшись, Гарри понял, что прижимает бессознательное тело к себе и последнее, что он помнит, — это Обливиэйт и мерцающие глаза за очками-половинками. «Так будет лучше для всех, тебе не нужны привязанности, мой мальчик…»

Теперь он вспомнил всё, и вместе с воспоминаниями о четвёртом курсе пришло понимание, что же беспокоило его на протяжении столь долгого времени. Он начал встречаться с Флёр и что ещё более забавно, его чувства были взаимны. Всё началось с благодарности за спасение Габриэль, а затем были встречи в библиотеке — Флёр была очень добра и терпелива, объясняя ему так сильно ненавидимые им зелья, да и по другим предметам помощь была неоценимой, а когда он задал ей вопрос, почему она это делает, девушка смущённо спряталась за книгой. Так и начались эти странные отношения, а за неделю до третьего тура Флёр попросила подойти в один из пустых классов. Когда Гарри зашёл, девушка сидела на одной из парт. На вопрос о выборе места встречи Гарри тогда получил лёгкое пожатие плечами. «Это наш с тобой секрет, обещай, что никому не расскажешь!»

И Гарри пообещал, Флёр достала из кармана мантии небольшой флакон с зельем и её уши предательски заалели. Затем было сбивчивое объяснение что, зачем и почему, но суть Гарри уловил. Флёр подозревала, что он, Гарри, не просто мальчик, на которого не действуют её чары. Она не была уверена в своих выводах, но многое указывало на то, что Гарри, возможно, её истинный партнёр, тот, кого избрала её магия. И что она просит его либо подтвердить, либо опровергнуть её предположение.

Для проверки требовалось поочерёдно положить в зелье сначала её волос, а затем, когда зелье станет ультрамариновым, что означает, что проверке подвергается носитель крови и магии вейлы, вложить волос предполагаемого суженого, встряхнуть шестнадцать раз и если зелье станет жемчужно-белым, то, как говорится, поздравляем молодых, ибо от выбора самой магии не сбежать. И хотя при отказе в случае вейлы страдать будет именно она, так как это её магия сделала выбор, притом не спросив избранника, но чаще всего чувства взаимны. Если же зелье станет синим — значит партнёр является просто устойчивым к магии вейл магом, но не более. И, конечно же, зелье стало жемчужным, Гарри Поттер не был бы Гарри Поттером, если бы этого не случилось.

Теперь Гарри ясно понимал, что за пустота и чувство утраты преследовали его. Их случай был как раз взаимным, и из объяснения Флёр следовало, что чем ярче сияет зелье, тем сильнее магический партнёр и, конечно же, именно их зелье сияло так, что не уступило бы и солнцу в зените. Это показывало, что связь обоюдная, а значит, Гарри не безразлична судьба девушки и это ещё мягко сказано. А затем был турнир, воскрешение змеемордого, лазарет и травля министерства, и Гарри понял, что уже сходя на перрон Кингсс-кросс он забыл о девушке, которую любил.

И вот, стоя на коленях в засыпанной мокрой листвой лощине Гарри понимал, что весь его мир перевернулся. С ужасом он понял, что и Гермиона, и Рон прекрасно знали о их с Флёр романе, вспомнил, какими полными ненависти взглядами их провожала Джинни. И почему-то не было сомнений, что "друзья" знали о его встречах с Флёр и после турнира, знали и молчали, хотя прекрасно видели, что ему плохо. Теперь ему были понятны те взгляды, которые во время свадьбы бросала на него Джинни. Тогда он решил, что она опечалена его словами о том, что он расстаётся с ней, так как ему предстоит очень опасное путешествие, но теперь было ясно, что она переживала из-за того, что Гарри и Флёр находятся слишком близко и что, возможно, он вновь выберет француженку. Да и если подумать, а любил ли он когда-нибудь Джинни Уизли? Гарри отчётливо помнил, как в какой-то момент в нём словно вскипел ураган чувств по отношении к рыжей малявке и как Рон снисходительно кивнул, типа давая разрешение. «Вашу мать, дурак, идиот, так ведь только в сказках бывает. Четыре года не замечать в упор и вдруг на тебе любовь до гроба. Да конечно...» — осознание того, что его банально приворожили, больно ударило, но отрезвило начавшее мутиться от нахлынувшей информации сознание.

Под вопросом оставалось только то, как же так получилось, что Флёр забыла его и вышла за Билла, хотя учитывая то, что он видит здесь и сейчас и его воспоминание о Обливиэйте и привороте, этот вопрос можно снять с повестки дня, ибо даже тех скудных знаний о магии вейл, что имел Гарри хватало, чтобы понять, что по своей воле она не рассталась бы с ним.

Бережно прижав к себе любимую, Гарри всё глубже погружался в пучины отчаяния. Понимание того, что довериться ему некому и некуда идти, всё глубже затапливало его сознание, а на руках лихорадочным огнём пылало тело любимой, которой нужна помощь, а он, Гарри, так и не научился ни одному исцеляющему заклинанию, несмотря на то, что Гермиона показывала ему их и не раз. Они попросту не получались от слова совсем.

Гарри начал монотонно покачиваться, утопая в понимании своей беспомощности что-либо изменить. В голове билось только одно — желание защитить, уберечь любимую. Он совершенно не обратил внимания на то, как магия полыхнула антрацитовым всполохом, погружая мир в темноту. Очнулся юноша от того, что всё тело ломило от неприятных ощущений после сна в совершенно не приспособленной для оного позе, а именно стоя на коленях облокотившись на кровать.

Гарри осмотрелся по сторонам и констатировал, что понятия не имеет, где находится и как в этом неизвестном месте оказался. На большой резной кровати с пологом в синих тонах перед ним, сбившись в комок, лежала Флёр. Это немного отрезвило разум и Гарри, выхватив палочку, наложил заклинание определения присутствия. Ответом была пустота, на многие мили вокруг ни единого разумного, кроме лежащей перед ним Флёр. А ещё Гарри почему-то чувствовал себя здесь в безопасности, откуда-то изнутри разливалась необъяснимая уверенность в том, что здесь, в этом замке, его никто не найдёт.

На мгновение промелькнула мысль: «а почему именно замок, быть может это дом и главное чей он», но тут же пропала за ненадобностью. Ещё один взмах палочки и диагностические чары беспристрастно оповещают о том, что подвергнутый им объект находится под действием неизвестных ему зелий нескольких типов, а также что за прошедший год четырежды ломал кости обеих рук, и что правая стопа после перелома сращена неверно. И это не считая плохо залеченных побоев. И на закуску свежие переломы рёбер и ушиб внутренних органов. Плохо сращённая нога и неизвестные зелья прекрасно объясняли как неудавшуюся попытку побега, и судя по словам Билла, не первую, так и поведение Флёр в целом. И теперь вставал лишь один вопрос, что делать? Чтобы не впасть в очередной приступ паники, Гарри с силой ударил себя ладонью по лицу — вроде помогло.

Бережно развернув девушку так, чтобы она оказалась на спине, несколько очищающих позволили разглядеть осунувшееся лицо и залёгшие под глазами тёмные круги, к горлу опять подступила, пожирая в своём огне, ярость и Гарри глухо зарычал, задавливая поднимающуюся волну магии, понимая, что своей истерикой и гневом он Флёр точно не поможет. Где-то на задворках сознания возникла и укрепилась мысль, что месть — это блюдо, которое подают очень холодным. Детальный осмотр девушки представил довольно удручающую картину. Гарри трансфигурировал небольшую миску совершенно не задумываясь, что создал её просто из воздуха и даже не напрягся. Ещё одно заклинание — и миска полна прохладной чистой воды. Новый взмах и в руках оказалось пушистое махровое полотенце. Пара секо и несколько вполне годных лоскутов под рукой. Свернув первый Гарри смочил его в воде положил на лоб девушки, надеясь этим хоть немного облегчить всё также наличествующий жар.

Затем бережно стал снимать с девушки одежду, коей, надо сказать, было немного, а белья и вовсе не оказалось, но сейчас юноша меньше всего думал о подобном. Чудовищные налившиеся багровым синяки и следы от заклинания плети — вот что занимало его разум. Бережно стирая грязь, а иногда и кровь, Гарри шептал, что всё будет хорошо, стараясь отогнать от себя панические мысли, причиной которых была его полная неспособность сотворить даже простейшее заживляющее.

Внимание юноши привлекли странные следы на руках, на опознание которых Гарри потратил около минуты, а когда понял вновь глухо зарычал. Услужливо всплыл на поверхность урок в магловской школе. Это был урок, посвящённый наркотическим средствам и тому, почему это плохо. Приглашённый из клиники для лечения наркозависимых практикующий врач лет сорока, стоя в белом халате, накинутом поверх пиджака, у классной доски в красках расписывал симптомы так называемой ломки и многое другое, дабы отвратить юные умы даже от мыслей о наркотиках. Тогда Гарри проникся и очень испугался, а когда пришёл домой дядя, он схватил Гарри за руку и с пристрастием начал изучать, явно давая понять, что именно он ищет на руках племянника. Искомого он естественно не нашёл и велел убираться в чулан. Было очень обидно и Гарри тогда впервые за долгое время тихо плакал в подушку, упорно повторяя «я не плохой».

Вынырнув из детских воспоминаний, Гарри машинально поправил очки и уже в который раз мысленно проклял себя за тупость и неспособность выучить хотя бы простейшие чары исцеления. Как же ему сейчас не хватало его вещей, ведь коттедж "Ракушка" он покинул в одной лишь мантии. К своему изумлению, собственный рюкзак он обнаружил рядом с тем местом где проснулся; тот словно только и ждал, чтобы о нём вспомнили.

Гарри лихорадочно бросился перерывать небогатое содержимое. Сменная одежда полетела на пол и наконец на свет были извлечены не сказать что богатые запасы зелий. Заживляющее, кроветворное, противоожоговое, успокоительное и простой укрепляющий состав — вот и всё, чем оказался богат преданный всеми, кому он верил, герой. Ещё с минуту парень колебался, наконец, отложив в сторону всё, кроме заживляющего и в очередной раз прокляв Снейпа и свою тупость, начал обрабатывать поверхностные раны, искренне надеясь, что применение зелья не навредит, а что как оно вступит в конфликт с тем букетом, что по сути заменяет замученной девушке кровь.

Словно в насмешку в памяти всплыла перечёркнутая крестом страница учебника и надпись: «суй в глотку безоар». Уже не в первой приложившись головой о собственный кулак, Гарри ещё раз перерыл пожитки и наконец извлёк небольшой свёрток, в котором обнаружилось сразу два безоара. Похвалив себя, что хотя бы это додумался раздобыть, он бережно, насколько это вообще возможно заставил девушку приоткрыть рот и проглотить безоар. Теперь оставалось только надеяться, что это хоть немного поможет.

Спустя минут десять дыхание девушки стало спокойнее и Гарри позволил себе провалиться в забытьё, приткнувшись с краю поистине титанической кровати. «Навскидку не менее трёх метров в поперечнике» — промелькнуло в угасающем сознании. Очнулся Гарри от того, что кто-то произнёс его имя. Осмотревшись и догадавшись, что он находится всё в той же комнате в неизвестном и совершенно пустом замке, Гарри попытался понять, что стало причиной его пробуждения. «Ведь если Флёр очнулась, пока я неизвестно сколько времени дрых...»—пронеслось в голове, но девушка всё ещё была в явном полузабытьи и горячечном бреду. Немного подумав, Гарри вложил ей в рот оставшийся безоар в надежде, что это хоть немного облегчит её состояние.

Увы, первый безоар прекрасно справился со своей задачей, вот только он не мог снять синдром отмены всей той дряни, что абсорбировал из организма, и теперь девушку лихорадило от самой банальной наркотической ломки и Гарри с ужасом понял, что, первое: он совершенно не знает, есть ли зелья, способные облегчить подобное состояние, и второе: можно ли, если так вообще можно выражаться, магам принимать магловские наркотики? Какое воздействие они оказывают на организм мага? Как на это реагирует магия, а тут ещё и кровь волшебного существа замешана... Одни сплошные вопросы и полное отсутствие мало-мальски вменяемой информации.

Гарри чётко помнил из той самой лекции, что человек, лишённый очередной дозы, испытывает сильнейшую боль — ломота при гриппе покажется раем. Там вроде ещё перепады температуры с озноба на жар и резкие перепады настроения были, и всё это ещё усугубляется на фоне магии и крови вейлы в жилах девушки.

Вейлы сами по себе очень темпераментны, — лихорадочно начал вспоминать Гарри всё, что рассказывала ему Флёр, и по всему выходило, что это гремучая смесь. Осознание сего факта заставило сдавленно застонать и, поднявшись, он постарался хоть немного облегчить вновь начавшийся жар компрессом. Ему даже показалось, что на несколько секунд девушка вынырнула из забытья, снова произнеся его имя, как всегда проглотив первую букву. Но, увы, то был лишь краткий миг, сменившийся едва живым, полным боли и безысходности стоном. Сердце разрывалось на части от полной неспособности хоть что-то сделать, пришло отчётливое понимание, что синдром отмены нельзя лечить другими зельями, организм должен сам избавиться от последствий. «Как там говорил тот врач — наркотик заменяет вещества, необходимые для нормальной работы нервной системы, вследствие чего их выработка непосредственно организмом становится недостаточной или полностью прекращается и единственное, что делают при синдроме отмены — это детоксикация и введение витамино-минеральных комплексов для поддержания метаболизма ещё вроде обильное питьё, так как при ломке быстро наступает сильное обезвоживание».

Как поступить, Гарри не знал, с одной стороны — хочется обнять, укрыть от всего мира, а с другой острое понимание, что так будет только хуже. «Если бы я только знал как, я бы с радостью забрал себе всё, что тебе приходится выносить» — металось в сознании, практически затопленном единственным желанием защитить и избавить от боли самое дорогое, что есть в его жизни.

Парень даже не осознал, как начал сплетать совершенно неизвестное заклинание, его будто вёл тот трепещущий огонёк, что едва держался в порывах ледяного ветра и только одно желание, которому и подчинилась магия юноши — защитить, забрать всю эту боль. Всё тело сковало судорогой и рот наполнился чем-то тёплым и солоновато-металлическим на вкус, но от дикой, всепоглощающей боли, юноша этого не заметил. Всё закончилось спустя минуту и тонущее в пустоте небытия сознание зафиксировало окончание действия чар.

В редкие моменты, когда сознание было достаточно ясным, удавалось вспомнить, как всё это началось. Переезд в Англию и поступление на работу в Гринготс, желание подучить язык, хотя `Арри всегда улыбался и был совсем не против, что она несколько неверно произносит его имя. А затем была только пустота и осознание того, что её с силой вжимает в матрац пьяно скалящийся Билл Уизли, и ужас от того, что собственное тело не подчиняется и нет никакой возможности вырваться.

Полное отсутствие сил и весьма частые визиты насильника, который развлекался всеми доступными способами, совершенно не заботясь о последствиях своих действий. Затем была первая попытка побега, увы, неудачная и снова побои, ненавистная близость с этим уродом, без жалости вбивающимся в неспособное на малейшее сопротивление тело и далеко не всегда он делал это без посторонних предметов. После очередной такой вот оргии попытка вскрыть вены, желания жить нет от слова совсем, лучше смерть, чем это. Однако увы, вновь неудача и новые жестокие и извращённые уроки того, что она должна подчиняться и давать ему тогда, когда он захочет, и столько, сколько он захочет.

Не иначе чудом удалось сбежать ещё раз, увы, он снова её нашёл и на этот раз, помимо побоев, присовокупил что-то ещё. Руку обожгло болью и наступил туман, нередко он сменялся болью во всем теле и тогда, после очередной близости, следовал новый укол и боль исчезала, сменяясь эфемерными видениями. Сколько так прошло времени, девушка совершенно не представляла, но в какой-то момент на краю сознания зажегся маленький светлячок; и снова попытка побега. Увы, после второй насильник озаботился тем, чтобы стреножить свою игрушку и сначала раздробил правую стопу, а затем заставил выпить костерост, не вправляя перелом. Итог вполне закономерен — с такой ногой далеко не убежишь, к тому же снова пришла боль и единственным желанием осталось забиться в уголок. Он снова нашёл, удар и после вскрика, полного боли и отчаяния, звучит Силенцио и на безмолвное тело сыплется град ударов, сопровождаемый пояснениями о том, что пора бы уже понять, что она его собственность и бежать некуда. Всё прекратилось совершенно внезапно и угасающее сознание, зафиксировав чей-то полный боли и отчаяния крик, скрылось в спасительной темноте.

Холодно, очень холодно, а внутри всё горит и разрывается от дикой боли — вот то единственное, что ощущалось в момент пробуждения, затем что-то прохладное легло на лоб, проясняя замутнённый рассудок. Достаточно для того, чтобы осознать, что рядом кто-то есть, но не для того, чтобы сделать хоть что-нибудь. Отстранённое осознание того, что кто-то обрабатывает раны. «Конечно, ведь игрушка должна иметь товарный вид, иначе ведь не интересно, он всегда так говорил, залечивая следы собственных издевательств». Снова темнота.

И, внезапно, полное прояснение сознания, нет сил шевельнуться, но мысли впервые за долгое время такие чёткие. «`Арри, любимый, прости меня» — вот то единственное, что есть в мыслях и ужас от того, что будет, если он увидит, что с ней произошло. «Нет, нет, я не переживу этого, только не это, лучше смерть, Мерлин, предки, дайте мне просто уйти». Рядом кто-то зашевелился, но сознание уже вновь заволакивает пеленой боли и понять, кто это не удаётся, но откуда-то идёт уверенность, что это не её мучитель, снова темнота.

Тело обожгло вспышкой боли, но она тут же угасла, исчезла, словно её никогда не было. Очень странное ощущение, словно собственное тело не верит разуму, который ждёт уже привычной боли и как бы спрашивает, чему болеть-то. Оцепенение схлынуло и впервые за долгое время тело подчинилось воле сознания, покорно разворачиваясь так, чтобы посмотреть на лежащего рядом человека. Узнать лежащего удаётся далеко не сразу, от него отчётливо пахнет потом и чем-то ещё, руки сжаты в кулаки и на простыне следы крови. «Похоже, он ногтями пробил кожу ладоней», — всплывает в мыслях. С левого уголка рта тянется тонкая струйка крови. Чуть приподнявшись удаётся заглянуть в лицо неизвестного, глаза закрыты, а на лбу росчерк молнии. «НЕТ, `Арри, что с тобой!???» — сознание затапливает ужас, потому что юноша не подаёт признаков жизни и очень бледен. Вокруг тела любимого отчётливо ощущается магия во всей её первозданной мощи, ощущения крайне похожи на те, что были, когда у Габриэль случился стихийный всплеск детской магии, только сейчас в разы сильнее, всплеск явно был очень сильным. По телу проходит чёрный всполох, будто антрацитовая молния.

— `Арри? — дрожащим голосом шепчет Флёр, но её зов остаётся безответным, лишь грудь поднимается как-то судорожно и неровно, и опадает, возвращаясь в привычный ритм дыхания. Следы магического выброса растворяются в пространстве, словно их впитывает невидимая губка. Ещё минута, и если бы не уже угасающие следы использования неизвестного, но явно очень сильного заклинания, то и не поверишь, что юноша на кровати лежит без сознания с сильнейшим магическим истощением, все признаки которого минуту назад были, как на ладони. Кажется, будто он просто крепко спит.

Одеяло, которым изначально была укрыта Флёр, насквозь пропитано потом, судя по всему — её собственным. Неуверенный взгляд в поисках хоть чего-то, способного заменить отсутствующую одежду. Почему-то именно это кажется сейчас самым важным. Собрав все силы, удаётся свеситься с кровати и... о да, это дар небес — на полу лежит на вид чистая футболка серого цвета, явно мужского покроя, а также носки и трусы, нечто среднее между семейниками и боксерами, и несмотря на все пережитое уши предательски алеют, а лицо заливает румянец, но это всё равно лучше, чем ничего.

Чтобы решиться встать, а точнее всё же осторожно сползти с кровати, потребовалось около пары минут, но вот чистая одежда уже подтянута к себе и, жутко смущаясь, Флёр надела на себя валявшиеся вещи, явно принадлежащие `Арри и, хотя ожидаемой боли всё также не было, сил тоже почти не осталось, но их вполне хватило, чтобы вернуться на кровать и тихо уткнуться в плечо любимого мужчины. И пусть сил больше нет, разум кристально чёток, а значит, можно попытаться понять, что именно произошло. Быть может, это очередная галлюцинация, но обычно они не такие реалистичные, да и нечто глубоко внутри тихо шепчет, что теперь всё будет хорошо. Увы, желание разобраться оказалось невыполнимым — в памяти одни обрывки, но и от них выворачивает так, что лучше просто не думать об этом, по крайней мере не сейчас; и это жуткое ощущение, будто всё тело покрыто несмываемой грязью. «О, предки, если он узнает обо всем...», — и тихой безысходностью накрыло понимание. «Он знает, быть может, не всё и не в подробностях, но многое видел и... — на глаза навернулись слезы. — как, КАК смотреть в глаза любимому, зная, что столько грязи, сколько пришлось вынести, надо ещё поискать». Очень хотелось просто прекратить всё это раз и навсегда, но понимание того, что просто разобьёт и уничтожит любимого таким своим поступком, заставило сильнее прижаться к его плечу и провалиться в спасительный сон, как ни странно, лишённый каких-либо видений.

Пробуждение было тихим — в комнате царил предрассветный, судя по занимающейся кромке зари, сумрак, `Арри всё также тихо и безпробудно спал, правда выглядел более спокойным, умиротворённым что ли. Судя по ощущениям, самочувствие было отличным, будто и не было долгих месяцев, если не лет, плена и сексуального рабства. Флёр постаралась загнать грустные мысли подальше, в самую глубь сознания. Справа от кровати на полу обнаружилась волшебная палочка, не узнать в ней палочку любимого было нереально.

Флёр нерешительно подобрала инструмент `Арри и задумчиво провернула в пальцах, — когда она о чём-то задумывалась, то всегда так делала. Вздохнув, девушка сделала короткий взмах и, не утруждая себя невербальными чарами, произнесла темпус максима. В воздухе вспыхнули цифры, сложившиеся в текущие дату и время. Флёр в шоке не могла оторвать глаз от уже угасавших чисел. Два с половиной года с момента её поступления на работу в английский филиал Гринготс, прошло два с половиной года. Два с половиной года, полных боли и унижения, отчаяния и безысходности, поглотивших всё и так внезапно отступивших прочь, повинуясь неизвестным чарам, а то, что своим самочувствием она обязана именно чарам, девушка не сомневалась.

«Как долго он был рядом, пытаясь привести меня в чувство? И как он вообще оказался рядом, ведь третья попытка сбежать закончилась так же, как и предыдущие?!» Память предательски молчала, отказываясь дать ответ на мучающий вопрос. «Поесть бы», —пронеслось в голове. Вздохнув, девушка засветила люмос, разгоняя предрассветный сумрак. Палочка `Арри подчинялась конечно не так, как собственная, но и сопротивления не оказывала, словно понимала ту печальную ситуацию, в которой оказалась девушка. Применять трансфигурацию, чтобы получить более-менее сносную одежду, Флёр сочла нецелесообразным. «Ещё неизвестно, что с моим магическим ядром после стольких-то лет…» Мысль была оборвана и удушена. «Нельзя позволять себе сейчас подобных эмоций», — решила Флёр, собирая волю в кулак. Через пару минут поисков отыскались мужские джинсы, тоже чистые и свежие и, как и вся предыдущая одежда, они были велики ей на два-три размера.

Неуверенная поступь, но правая нога больше не отзывается тупой болью, и вообще, весь внешний вид говорит о том, что она полностью здорова, ну, может, немного истощена, но здорова это точно. «Что же за чары ты применил?», — задаваясь этим вопросом, девушка подошла к двери и осторожно открыла её. Тяжёлая, резная, кажется, дубовая дверь подалась так, словно была сделана из легчайшего шёлка. Осторожно выглянув, Флёр огляделась по сторонам. В коридоре стояла мёртвая тишина. Вздохнув, девушка всё же решилась на небольшую прогулку. Соседняя дверь оказалась заперта, и пытаться её открыть девушка не стала. Она даже не подозревала, что за каждым её шагом пристально следят, и попытайся она попасть в кабинет главы рода без разрешения оного главы, ей бы сильно досталось, но девушка благоразумно не стала ломиться в закрытую дверь и безмолвный наблюдатель одобрил её решение, и даже слегка подтолкнул в нужном направлении.

Ещё две двери не удостоились внимания, а вон та справа почему-то кажется интересной.

Стоило коснуться ручки и дверь сразу поддалась, а за ней оказалась освещённая магическим огнём, похожим на люмос, но с неизвестным источником, библиотека. Вдаль уходили десятки стеллажей, а у окна расположился удобный диванчик и журнальный столик, на стене рядом обнаружился портрет, обитатель которого, похоже, спал. «Однако, — мысленно улыбнулась своей находке Флёр, — кто куда, а ты опять нашла библиотеку.» Многие ни за что бы не поверили в то, что прекрасная покорительница мужских сердец Флёр Делакур питала слабость к книгам, домашняя библиотека дома Делакур была её любимым местом времяпрепровождения. Можно много думать и говорить, но факт был в том, что большого счастья от своей магии Флёр не испытывала, да и откуда ему взяться, коли каждый мужчина считает своим священным долгом мысленно раздеть тебя и даже не скрывает своих намерений и похоти, единственным, кто этого не делал, оказался `Арри, и именно этим привлёк её внимание.

Флёр улыбнулась воспоминаниям о их встречах в библиотеке. Все началось в один из дней в конце февраля, она тогда спряталась за стеллажами от надоевшего внимания неотёсанных англичан, манеры которых были ещё хуже, чем у сокурсников. Девушка, что была на балу с Крамом, наседала на четвёртого чемпиона с нравоучением, общим смыслом которого было "ученье — свет", а парень понуро и абсолютно непонимающим взглядом смотрел в книгу. Наконец девушка оставила юного чемпиона в покое, явно решив, что на сегодня нотаций достаточно, а тот, стоило ей покинуть владения мадам Пинс, уткнулся в стол откладывая книгу.

— Какой прок от зазубривания, если я не понимаю, что тут написано? — тихо вопросил в пространство `Арри. И она тогда просто не удержалась, подошла и спросила, может ли она помочь. `Арри смотрел на неё такими глазами, что словами это не передать. Пришлось сказать, что раз он спас её маленькую сестрёнку, то и она должна сделать в ответ хоть что-нибудь. Так и начались их встречи в библиотеке, и стало понятно, что преподаватель зелий в Хогвартсе никудышный от слова совсем. И это не предвзятое мнение, а сухой факт. Оказалось, что он даже не удосужился объяснить элементарное взаимодействие компонентов, очевидно считая, что ты либо родился с пониманием, что и как, либо недостоин такого искусства, как зельеварение. И вот, не прошло и получаса, а юный Поттер вовсю составляет таблицу взаимодействия и кросс-свойств компонентов. И уже на следующем уроке это дало результаты.

Так и повелось. Друзья Гарри конечно ревновали, но он посылал рыжего лесом, отвечая заученной у Гермионы фразой о том, что учение — свет, и демонстративно утыкался в книгу. Грейнджер же явно поняла, что она тут лишняя, да и предъявить другу ей было нечего — тот прилежно грызёт гранит науки, так что она переключила внимание на Крама, а тот и рад стараться. Ещё была рыжая девочка помладше, и она смотрела на них с откровенной ненавистью, притом адресованы все эти взгляды были ей, Флёр.

Вздохнув, Флёр вынырнула из воспоминаний о годе, проведённом в Хогвартсе, и переключила внимание на происходящее здесь и сейчас. Как оказалось, обитатель портрета проснулся и с интересом смотрит на женственное недоразумение в одежде на несколько размеров больше необходимого. Немного подумав и решив, что делать книксен в подобном виде — верх неприличия, Флёр поприветствовала портрет вежливым наклоном головы и тот ответил взаимным приветствием.

— Могу я узнать, что здесь делает прекрасная леди? — Его абсолютно серьёзный голос совсем не вязался с прячущейся улыбкой и озорным блеском глаз.

— Эм… — неуверенно произнесла Флёр, пытаясь подобрать наиболее подходящий к ситуации ответ, — мой друг, что привёл меня сюда, ещё спит и мне стало очень одиноко, — старательно выдерживая интонацию, обтекаемо, насколько это вообще возможно в сложившейся ситуации, ответила Флёр.

— Понятно, — уже не скрывая улыбку ответил портрет, изображавший мужчину средних лет и, если присмотреться, имевшего сходство с её избранником. Те же ярко зелёные глаза и форма подбородка очень похожа. «Наверное, это один из предков `Арри» — решила Флёр, и как следствие становится понятно, что она находится в доме рода Поттеров и скорее всего это родовой мэнор, ну, судя по библиотеке, напрашивается именно такой вывод. Видимо, её мысли было слишком легко прочитать, и портрет, явно заскучавший без общения, решил расспросить девушку о том, что сейчас творится за стенами родового замка.

— Прекрасная леди, вы не могли бы просветить меня насчёт текущей даты? Видите ли, родовой замок уже давно не видел наследника, и я, увы, не представляю, какой сейчас год.

— Сегодня третье апреля одна тысяча девятьсот девяносто восьмого, — откликнулась на вопрос Флёр.

— О, вот это я хорошо поспал, — хмыкнул портрет. И, подмигнув удивлённой такой реакцией Флёр пояснил, — значит родовой замок Певереллов стоит без хозяина вот уже шестьсот лет. Я точно помню, что последний разговор с живым человеком имел место быть в одна тысяча триста пятом году седьмого мая.

— Я думала, что это родовой замок Поттеров, — неуверенно откликнулась девушка, обдумывая полученную информацию, — вы чем-то похожи на моего друга.

—Вот как? Значит он потомок моей дочурки, Виктория вышла замуж за младшего сына тогда только получившего титул лорда Поттера. И последний раз я говорил именно с ней, — с нотками грусти добавил портрет. И именно этот момент её живот выбрал, чтобы предательски заурчать, чем вызвал очередную улыбку одного из дальних предков Гарри Поттера.

— Я подозреваю, что домовики ещё не успели пробудиться после столь долгого сна, но вы можете попробовать позвать Илая — он старший домовик в общине и если кто и успел пробудиться, ощутив возвращение хозяина, то это он.

Стоило произнести указанное имя, как перед девушкой появился убелённый сединами домовик.

— Хозяин Игнотус, — домовик с почтением поклонился, — чем может помочь старый Илай?

— Видишь эту юную леди? Организуй что-нибудь из съестного и принеси сюда.

— Как пожелает хозяин, — вновь поклонился домовик. — Да простит мою дерзость благородный лорд, но наследнику необходима помощь — он отдал слишком много сил на плетение, изменяющее пути и теперь ему необходим укрепляющий настой, но недостойный Илай не может его приготовить. Быть может, юная госпожа справится? — всё также смотря в пол проговорил эльф.

— Полагаю, что лишние полчаса ничего не изменят, Ний присматривает за моим внуком, так что займись завтраком и подготовь лабораторию, я уверен, юная леди не откажет нам в помощи. — Домовик исчез с характерным хлопком, а Флёр воззрилась на портрет, на языке вертелись десятки вопросов

— Не стоит так переживать, с твоим возлюбленным всё в порядке, Илай склонен к преувеличению. Всё довольно просто: если мой внук, уж прости, но перечислять все разделяющие нас колена не вижу смысла, пережил само Плетение — значит, жить будет, и всё, что даст зелье — это лишь небольшое ускорение его пробуждения, и вот совсем не факт, что это будет к лучшему. Как по мне, так витамины принимать надо тебе.

— Ясно, а кто такой Ний и что это за заклинание, которое так истощило `Арри?

— Ний — это душа этого замка, его разум, и он внимательно наблюдает за каждым твоим движением, как и вообще всем, что происходит в этих стенах. Что до заклинания, то изменение путей позволяет изменить эйдос объекта, вернув его к установленному значению. И судя по уровню всплеска магии я спорю на свою раму, что объектом, на который направили заклинание, была ты.

— Эм, а что такое эйдос?

— Девочка, тебе лет-то сколько?! Стыдно не знать подобного.

— Осенью будет двадцать один, и за всю свою жизнь я впервые слышу подобное понятие.

—Однако, куда катится мир? Ну да ладно. Эйдос — это информационное состояние объекта, как следует из данного мной определения, он есть у каждого материального объекта. Изменение путей — это заклинание высшей магии. Его суть в том, что маг, выполняющий подобное заклинание, считывает состояние эйдоса объекта восстановления, ища во временной шкале то, которое удовлетворяет его, мага, требованиям. Если пытаться пояснить на примере, то заклинание заживления стягивает края раны и мобилизует процессы регенерации, тогда как изменение путей обращается к эйдосу и устанавливает точку применения на момент непосредственно предшествующий получению раны после чего следует фаза перезаписи текущего состояния выбранным. При этом объект приложения магии ни оказывает ни малейшего сопротивления. Ведь магия не вмешивается в целостность его структуры, но просто отменяет повреждения так, словно их никогда не было. У этого заклинания есть только одна отрицательная сторона: если оно применено к живому существу, то считывая в момент поиска подходящего состояния информацию, маг считывает и ощущения объекта. В частности, боль от повреждения. И эта боль в несколько раз превосходит ту, что испытывает исцеляемый, так как сконцентрирована в одной точке. — Флёр в ужасе закрыла лицо руками, осознание того, что именно сделал любимый причиняло сильную боль.

— Однако, — тихо произнёс Игнотус, — я не думаю, что стоит так расстраиваться.

— Вы просто не знаете всего, — с наворачивающимися слезами пробормотала Флёр

— Полагаю, что так, но если ты пояснишь, возможно я смогу тебе помочь.

— Не сможете.

— А ты всё же попробуй.

— Дело в том, что если опираться на ваши слова, то `Арри считал очень много информации, ведь мои проблемы со здоровьем начались отнюдь не вчера.

— Хм, есть простой способ проверить, используй заклинание определения возраста объекта, оно довольно просто, и оно покажет твой текущий биологический возраст. Если я правильно помню, ты сказала, что осенью тебе будет двадцать один год, вот и сравни информацию от заклинания с календарём и всё встанет на свои места.

Флёр достала палочку из остролиста и, выполнив незамысловатый пасс, указала себе на руку

— Агеус*. — Перед девушкой всплыли несколько цифр, сложившись в значение семнадцать лет десять месяцев и двенадцать дней. Поверить в подобное было решительно невозможно. «Как? Скажите, как можно, родиться седьмого сентября семьдесят седьмого года и иметь возраст семнадцать лет?» А затем девушка осознала, что именно в этом возрасте она переступила порог английского филиала Гринготса. Это было девятнадцатого июля одна тысяча девятьсот девяносто пятого.

Пауза затянулась и портрет решил слегка взбодрить девушку, напоминая о своём присутствии.

— Если прекрасная леди не забыла, то я советую употребить завтрак и заняться приготовлением соответствующего ситуации зелья, если что, то третий ряд, вторая полка. Уверен, что книга Салазара Слизерина о ста и одном зелье для здорового мага вполне подойдёт.

Флёр неуверенно передёрнула плечами, словно пытаясь скинуть что-то невидимое, и опустила взгляд на журнальный столик. Там уже появился поднос с тарелкой с сэндвичем из, судя по всему, ржаного хлеба с большим обилием зелени и копчёной курицей, а также глиняной кружкой, полной ароматного травяного чая. Задаваться вопросом, где домовик раздобыл сии разносолы в замке, который, судя по словам портрета, был пуст вот уже шестьсот лет как, было излишним, так что Флёр предпочла не забивать себе этим голову. Сэндвич оказался очень вкусным, а может просто сказывались два с половиной года питания не пойми чем. Но спустя пару минут тарелка была пуста, а чай выпит, и девушка почла за лучшее заняться зельем для любимого.

Спустя пять минут не без помощи Илая, выступившего в роли проводника, Флёр стояла в довольно просторном зале, комнатой это помещение назвать ну никак не получалось. По стенам стеллажи и шкафы и везде идеальный порядок. Со слов Игнотуса выходило, что при расстановке оборудования и ингредиентов применялся алфавитно-тематический указатель. То есть все ингредиенты были разбиты на группы и подгруппы по свойствам, а уже затем расставлены в алфавитном порядке. Будучи лучшей по зельям на своём курсе, Флёр всё же решила не упускать возможности ознакомиться с трудом одного из величайших зельеваров тысячелетия, и не прогадала. Один из рецептов был весьма схож с современным наиболее распространённым витаминным комплексом, но имел уточнения, позволявшие со слов автора добиться большего эффекта нежели в стандартной версии рецепта.

Именно этот состав и был выбран за основу, привычные действия по отбору и подготовке ингредиентов, наличие которых также не вызывало удивления, так как от стеллажей и шкафов уверенно веяло чарами стазиса. А по контуру двери, пола и потолка шла руническая вязь, общий смысл которой был, как раз в создании пространства, где ингредиенты не подвержены воздействию времени. Готовка укрепляющего зелья быстро поглотила девушку с головой, позволив забыть обо всех проблемах и тревогах и всецело отдаться процессу. Спустя три часа необходимое количество зелья было готово и разлито по хрустальным флаконам, а рабочее место приведено в порядок. Вообще, техника безопасности была первой темой, которую изучали в Шармбатоне по курсу зельеварения, так что все действия были давно доведены до автоматизма.

Покинув лабораторию, Флёр решила не возвращаться в библиотеку. «Велика невидаль, витаминку сварить», — подумала девушка и направилась прямиком в комнату, где остался любимый. И как оказалось не зря, так как стоило пересечь порог, как стало ясно, что `Арри уже начал приходить в себя, проснись он один, мог бы неверно понять и тогда… О том, что было бы, проснись `Арри во время её отсутствия, думать не хотелось, и Флёр тихонько положила его палочку на прикроватную тумбочку и, стараясь не потревожить, присела на край кровати.

Комментарий к Флёр

* Заклинание возраста выдумано автором и вероятнее всего не существует в каноне. является производным от лат. AGE — возраст.

Яркие зелёные глаза открылись внезапно, и юноша рывком сел в кровати. От резкого движения рядом Флёр невольно сжалась, ожидая очередного удара. Тем временем Гарри осмотрелся по сторонам и обнаружил отсутствие любимой девушки на той половине кровати, где оставлял. Правда, поворот головы вправо решил проблему, так что испугаться юноша так и не успел. Вот только то, что она прикрыла себя руками в явно защитном жесте, вовсе не обрадовало.

Почему-то то что девушка успела встать с кровати и даже одеться, не вызвало никаких вопросов, будто вот так оно и должно было быть. Своё недоумение по данному поводу Гарри решил задвинуть куда-нибудь на потом и решил попробовать поговорить с Флёр, надеясь, что его голос её хоть немного успокоит.

— Флёр, это всего лишь я, Гарри, помнишь ты мне с зельями помогала в библиотеке? — слова сами подобрались и сорвались с губ, и только потом пришло осознание, что фразу он построил верно, ибо упоминать сейчас о том, что между ними было и чем это закончилось в первую очередь для неё было явно излишне.

Несколько секунд ничего не происходило, но вот девушка всё же чуть сдвинула ладони так, чтобы открыть себе обзор, и её глаза, голубые с серебром, встретились с его яркими изумрудными, словно светящимися изнутри. Ещё миг и девушка уткнулась в его плечо, зарыдала, и всё, что осталось — это бережно, почти невесомо, поглаживать вздрагивающую при каждом всхлипе девушку по спине и тихо шептать, что всё хорошо и больше он никогда не оставит её одну. А в сознании как-то отстранённо укрепилось понимание, что путь к её доверию будет очень долог и тернист. Словно из глубины приходила уверенность, что разумом она всё понимает, но любое неосторожное движение и резкий звук будут пугать её.

— Ну всё, тише, родная, — прошептал Гарри по прошествии получаса ощущая, что эмоции девушки пошли на спад. Вообще-то он ещё на четвёртом курсе заметил, что ему, чтобы понять Флёр, не нужно никаких слов, он, Гарри, просто знает, что у неё на сердце. Теперь он со всей возможной ясностью осознал, что она имела ввиду, когда говорила про ту связь, что образуется между вейлой и её избранником, и это же понимание давало надежду, что Флёр всё же сможет если не забыть, то хотя бы отпустить произошедшее с ней и жить дальше, не оглядываясь и не лелея свою печаль и боль. А ещё его, Гарри, сердце было полно решимости сделать ради этого всё, что только будет доступно, и не очень доступное — тоже. «В конце-то концов, я же как-то сделал так, что ты оправилась от ран и зелий». А то, что это сделал именно он, Гарри, не вызывало и малейших сомнений, как и то, что в душе неймёт, что же именно это было, ну не объясняли им в Хогвартсе того, что так называемая высшая магия зависит исключительно от личной силы мага и его искреннего желания. Что именно таким образом на одном желании маги древности и создавали те чудеса, что теперь кажутся запредельными. Что именно так он и прошёл в родовой замок Певереллов — тот просто услышал отчаянный зов наследника и зажёг свой портальный круг, словно маяк, на который и замкнулась магия нуждающегося в доме и помощи мальчишки. Как не знал и того что его личная сила на порядок превышает самые смелые мечты змеемордого и Дамблдора вместе взятых. Что вся суть чуда мальчика-который-выжил в сырой неоформленной магии и грубой силе: Гарри никакого понятия не имел о существовании индивидуальной зоны подавления магии и том, что она есть у каждого мага, и её мощь прямо пропорциональна личной силе мага. И что более слабый маг не может причинить прямой магический вред тому, кто его на пару порядков сильнее — ну не с первого раза точно. И что именно эта зона подавления магии и стала тем щитом, что отразил аваду змеемордого — тому просто не хватило сил пробить врождённую защиту годовалого мага, урождённого более сильным.

И вот теперь, несмотря на всяческие препятствия, не дававшие Гарри нормально учиться и заниматься познанием собственных способностей, он, Гарри, на чистом желании и вот уж точно безграничной силе любви создал одно из сложнейших магических плетений и не просто создал, но и удержал его ровно столько сколько было необходимо, чтобы избавить любимую девушку ото всех без исключения следов общения с семейством Уизли, и с этим ублюдком Биллом в частности.

Тем временем Флёр всё же нашла в себе силы успокоиться, а может просто кончились слёзы, но факт остался фактом — девушка тихонько отстранилась и Гарри не стал этому препятствовать, ясно понимая, что так надо, что Флёр просто не готова к прикосновениям и любому давлению. Поэтому Гарри решил, что наилучшим будет переключить её внимание на что-то более нейтральное, а заодно разузнать, где это он оказался и как давно Флёр пришла в себя?

— Флёр, а ты давно проснулась? — девушка встрепенулась и, потупив взор, явно что-то подсчитав, ответила.

— Часов пять назад.

— Ну я и соня, ты наверно голодная?

— Нет, тут имеется очень проворный домовик, огромная библиотека и ещё много чего, я даже успела сделать то ли тебе, то ли нам витаминное зелье. Потому что ты очень бледный, — скороговоркой выдала девушка и снова смутившись опустила взгляд.

— О, — только и смог выдать Гарри. — А библиотеку покажешь?

— Конечно, и, кстати, когда ты собирался мне рассказать, что у тебя в родне сами Певереллы и что ты единоличный владелец целого замка?

— Ну о том, что я вероятно имею некое отношение к Певереллам я узнал, кхм, через несколько недель после окончания шестого курса, — старательно подбирая слова, чтобы не ляпнуть того, что может расстроить Флёр, ответил Гарри на первую часть вопроса. — А про замок только что, от тебя, — закончил юноша и улыбнулся до ушей. Изумлённой Флёр осталось только моргать.

— Ты хочешь сказать, что до этого момента не знал, где мы находимся?

— Неа, — всё с тем же весельем ответил Гарри, — я просто знал, что здесь нам ничего не грозит, вот и всё. А вот откуда, моя дорогая, всё это узнала ты, мне очень интересно?!

— Портрет твоего много раз прадеда рассказал, он как раз в библиотеке висит, да и идея с зельем его. Ему, видите ли, мой вид не понравился, сказал, что слишком бледная.

— Ну, он правду сказал, а то что зелья ты любишь и знаешь, я давно в курсе, так что давай делись витаминами и пойдём знакомиться с предком, а заодно изучать нежданно-негаданно свалившиеся владения. — Флёр никак не могла понять, смеяться ей или плакать от такой беззаботности Гарри, но флакон с зельем протянула и сама взяла такой же.

— Ммм… вкусняшка, у нас в больничном крыле такого не было, — с блаженной улыбкой произнёс Гарри, осушив флакон и облизывая губы, — и вообще все зелья, которые мы готовили на уроках, за редким исключением имели довольно неприятный вкус, а тут что-то цитрусовое и, кажется, мята.

— Позже научу, это старый рецепт из местной библиотеки, от стандартного отличается добавлением лимонника на третьей стадии и мяты за три минуты до готовности. В примечании указывается, что это даёт больший тонизирующий эффект и улучшает вкус, — улыбнулась Флёр, явно, как минимум на время забывшая о своих тревогах. «И это хорошо, значит я справляюсь с манёвром по отвлечению», — констатировал Гарри, наблюдая, как щеки девушки чуть потеплели, то ли от зелья, то ли от смены эмоционального фона.

Стоило опереться на кровать и Гарри понял, что сотворённая магия не прошла для него безследно, и если прикушенный язык (хорошо, что вообще не откусил) его безпокоил не сильно, то ссадины на ладонях дали о себе знать, так что пришлось задержаться на то время, пока Флёр обработала их заживляющим, и только после этого Гарри, как джентльмен, открыл дверь спальни и с шутливым поклоном произнёс:

— Дамы вперёд.

— Клоун, — вздохнула Флёр, но в душе она была благодарна тому, что Гарри так беззаботен, — это помогало не думать о грустном.

— На том стоим, — с ещё одним поклоном ответил юноша и последовал за Флёр, которая уверенно взяла курс на библиотеку.

Разговор с портретом, который, как оказалось, принадлежал Игнотусу Певереллу, был весьма плодотворен, правда где-то на середине его пришлось прервать, дабы перенести уснувшую любимую в постель. После чего разговаривали уже более серьёзно и обтекаемые фразы, применявшиеся явно ради девушки, сменились на конкретные и чёткие пояснения, и вместе с этим исчез тот весёлый беззаботный мальчишка, уступив место холодному и расчётливому магу. Такие перемены в себе самом действительно напугали парня. И, видимо, предок это заметил, так как поинтересовался тем, что так обезпокоило внука.

— Я не могу объяснить, во мне будто два разных человека, с Флёр я могу шутить, мне тепло и спокойно, но сейчас словно зимняя стужа в сердце, так холодно… — ответил Гарри.

— Ясно, это значит, что она точно та единственная. Не пугайся, у тебя нет ни раздвоения личности, ни иных отклонений, если конечно за оное не принимать то, что ты Певерелл, и этим всё сказано. — Гарри удивлённо воззрился на портрет и Игнотус продолжил:

— Я начну издалека, чтобы ты смог осознать всю полноту картины. Из рассказа Флёр я понял, что в вашем времени о нашем роде сохранились разве что сказки, да и те искажены до неузнаваемости. Так, к примеру никаких Даров Смерти не существует,— и жестом пресекая удивлённый возглас внука, продолжил, — существуют родовые артефакты, которые создал я и мои братья, и на этом все сходства сказки и реальности заканчиваются. Со смертью нашего отца лордом стал Антиох. Первые несколько лет всё было хорошо, затем Кадмус женился, но, увы, несчастный случай, произошедший из-за необдуманного эксперимента Антиоха, погубил любимую жену моего брата. Я же тогда, признаться, отсутствовал, так как искал ту, что станет спутницей моей жизни, но об этом позже. Когда я вернулся, то обнаружил, что мой брат Кадмус тихо сходит с ума и предпринимает отчаянные попытки воскресить Арину — так звали его жену. И что совершенно не помнит, как та умерла.

— В тоже время другой мой брат стал более злобным, он более не терпел ни малейшего возражения своему слову. И, как я вскоре узнал, жестоко и беспощадно карал за всякое инакомыслие, всё более скатываясь на уровень обыкновенного маньяка—психопата. Для меня не являлось секретом, что в нашем роду подобное вполне возможно. Ведь со Смертью мы связаны куда более крепко, чем описано в легендах. За семь поколений до меня тогда ещё ни разу не знатный маг из рода Певереллов во время одной из войн, история умалчивает, как именно это произошло, познакомился со Смертью, известно, что он был придворным некромантом и, вероятнее всего, сие знакомство стало возможным во время проведения одного из ритуалов. И не кривись ты так. Некромантия отнюдь не чёрная магия и далеко не все её аспекты — это кровь и мертвечина, хотя именно к ним и скатился мой старший брат. Так вот, о чём я, предок чем-то понравился Белой Госпоже, и она сделала ему совершенно недвусмысленное предложение. Легенды навечно покрыли мраком как и что там было, но факт остался фактом — они полюбили друг друга и продолжили род. Как ты понимаешь, такое родство не могло не сказаться на крови и магии потомков. И из-под руки Белой Госпожи появился ряд заветов, позволявших и далее продлевать род, дабы не коснулись его боль и отчаяние, присущие смерти. Как бы там ни было, она не желала, чтобы её потомки страдали из-за того, что в их венах течёт чистейший яд и любой неосторожно связавший себя с нами очень быстро пересекал бы грань.

— Сей шлейф смертей можно пресечь лишь только силой искренней любви, как бы пафосно это не звучало, но мужчины рода Певерелл — словно заколдованный принц и принадлежат лишь одной, и она для них — весь мир. Её любовь — вот та сила, что не даёт нам забыть, что наша сила, а она, поверь мне, велика, это не божественный дар и мы не вершители судеб, а такие же смертные. Да, госпожа до сих пор и впредь, коли течёт её кровь в жилах смертного, дарует нам своё благословение, но это не повод для того, чтобы творить непотребства. Надеюсь, я пока понятно выражаю суть?

— Да, выходит, что именно с этим связаны мои перепады настроения?

— Именно так, и я объясню, почему так происходит, но чуть позже, а сейчас вернёмся к братьям. Пока я пытался понять, что происходит и со всё большим ужасом наблюдал, как Антиох всё глубже и глубже погружается в кровавое безумие и безчинство, непонятно почему решив, что он властитель судеб. Кадмус воскресил-таки жену, точнее, он привязал её дух к созданной им кукле, создав тем самым жалкое подобие жизни. Я надеюсь, что ты понимаешь, что такая замена нимало не помогла ему и вскоре он покончил с собой. Камень же, что стал сердцем его творения и был способен на призыв и удержание духа без ритуалов, кругов и прочая, перешёл по наследству к его единственному сыну, которого я в последствии воспитал, как своего. Спустя ещё полгода мне наконец удалось разобраться в том, что же сподвигло Антиоха решить, что он чуть ли не Господь Бог во плоти. Как оказалось, один из его экспериментов закончился созданием магического усилителя, впоследствии наречённого старшей или бузинной палочкой, примерно в это же время он потерял ту, в которой видел свою будущую жену, она предпочла ему другого, но это не отрезвило брата, и он не понял, что та, что предначертана, к другому не уйдёт.

— У нас в роду существует чёткое правило, гласящее, что перешедшего черту дозволенного необходимо усмирить, а по-простому, — отправить за грань. Таково завещание Великой, дабы не творилась её именем погибель и смерть всему живому. Это, если что, цитата из кодекса рода, который, как ты понимаешь, ждёт не дождётся, когда ты его прочтёшь. Далее, думаю, не трудно догадаться, что я, согласно кодексу рода и банальному здравомыслию озаботился тем, чтобы избавить подлунный мир от кровавой поступи моего сумасшедшего брата. Так на свет родилась мантия-невидимка, ведь брат к тому времени страдал безумной паранойей и манией преследования. Подозреваю, что последнее было основано на заветах госпожи и Антиох прекрасно понимал, что я приду по его душу, ибо я всегда чтил заветы великой, кои призваны не допустить беды. Так что тот вор, который зарезал брата во сне был вовсе не вором, а его родным младшим братом.

— Со смертью Антиоха, ещё при жизни прозванного Черным Демоном, закончилась кровавая эпоха и наступил мир. А внук Кадмуса, как я понял, это известный тебе Салазар Певерелл-Слизерин, ты не находишь занятным, что первая часть его фамилии потерялась в веках? Он стал тем, кто совместно с друзьями основал Хогвартс. Что до меня, то я нашёл избранницу своего сердца, но, увы, счастье моё было недолгим, драконья оспа — страшная вещь, вот только, в отличие от Антиоха, который стал искать могущества, лишившись любимой, я замкнул себя на мою годовалую на тот момент дочку и посвятил ей себя всего, тем самым избежав безумия, что поглотило обоих моих братьев.

— Однако, — только и смог вымолвить Гарри, когда портрет предка умолк.

— Теперь же вернёмся к дням сегодняшним, мой дорогой внук. Природа твоей двойственности проста — твоя кровь жаждет воздаяния. То, что ты мне рассказал… хм, я вообще поражаюсь, на что рассчитывал этот безумный старик, творя подобное с наследником Певереллов? Это чистое везение или, быть может, что мне кажется даже вероятнее, заступничество Великой, ибо если ты не преувеличил рассказ о своём детстве, а я склонен думать, что нет, то ты ещё тогда должен был если не мир возжелать погубить, то хотя бы жизнь своих родственников превратить в ад. Яркий тому пример — упомянутый тобою Реддл, он же судя по всему потомок Кадмуса, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Запомни, внук: дети Белой Госпожи не игрушки, наша сила слишком отлична от того, что укладывается в рамки, которые на магию накладывают некоторые.

— И тебя это совсем не тревожит? — не выдержал Гарри, стараясь отогнать навязчивые мысли о том, что, возможно, ему уготован путь одного из братьев.

— Ещё как тревожит, мне пришлось твоей половинке на пальцах разъяснять, что такое эйдос! Внучок, это же ужасная деградация магии и магов. В моё время только ленивый не знал, что такое эйдос. А по факультетам распределяли не по каким-то эфемерным признакам. Ты уж прости меня, но не родился ещё тот Певерелл, который соответствовал бы названным тобою критериям для попадания на Гриффиндор.

— Э… — только и смог выдать Гарри, — но я же…

— На этом факультете? Ты это хочешь сказать? — В ответ Гарри кивнул.

— А то, что это изначально факультет боевых магов? Нет, не слышал или, может быть, ты уверен, что воину более всего необходимо безрассудство? Что молчишь, внучок? То-то и оно, что сказать то нечего и мы опять возвращаемся к деградации магии. Певереллы через одного Воины, артефакторы или алхимики. Наши дома — это всё, кроме Хаффлпаффа, ибо целительство не наша стезя. Ну и скажи мне, как сие соответствует текущему положению вещей? Ты же сам сказал, что со Слизерина одни дебилы, что погубили или вот-вот погубят свою кровь, выходят! Ну что ты хлопаешь глазами, тебе что, лекцию о близкородственных браках прочесть что ли?

— Нет, благодарю, я знаю, что это очень плохо, — почти шёпотом ответил Гарри, ошарашенный тем, что предка безпокоит деградация магии, но вовсе не то, что, возможно, его внук и, судя по всему, последний Певерелл вполне может тронуться умом.

— Слизерин всегда выпускал алхимиков, там был уклон в углублённое изучение зелий и некромантии, ибо необученный некрос хуже смерти во плоти и твой дражайший Реддл тому пример, или я ослышался, и ты не говорил об инферналах? Кстати, учти, что сие есть запрещённое искусство и за это положено упокоить, и камень на могилу помассивнее установить, чтоб бешеная тварь род не позорила. Рейвенкло выпускал артефакторов, там углублённое изучение ритуалистики, упор на числа, руны и тонкие энергии. Гриффиндор же факультет боевых магов, как я и сказал ранее, там обучали магов, удел коих — защита родины. Углублённая физическая подготовка, упор на боевую магию и умение быстро принимать решения. Ты хоть в курсе, что каждый второй боевой маг — это потенциальный берсерк, у таких биохимия организма другая. В боевом режиме влупит так, что небо в цветочек. Такие люди в приступе гнева могут родную и любимую жену прибить, о да, потом он сам себя убьёт или превратится в тварь, как Антиох. Таких магов и воспитывал факультет Годрика. Он сам хлебнул горя и понимал, что если такое не обучить, не дать инструменты контроля… — Гарри смог только открыть и закрыть рот, ведь ничего из того, что описывает дед, в Хогвартсе нет, а если призадуматься, то Гриффиндор вместо подготовленных и хладнокровных бойцов, защитников родины, выпускает шалопаев. А ещё теперь истинный смысл пророчества чокнутой Трелони преобразился. И если раньше казалось, что у него нет выбора и что его вынуждают, то теперь было ясно, что вынуждать-то и правда вынуждают, но все не то, чем кажется. Сама магия рода требует, чтоб бешеную тварь упокоили, и так как эта тварь запаслась крестражами...

— Дед, а есть такой ритуал, что позволяет уничтожить крестражи?

— ЧТО?! — задохнулся от возмущения Игнотус. — Я не ослышался? И кто у нас такой убогий, хотя нет, дай угадаю, опять Реддл?

— Да, так есть или нет?

— Я начинаю понимать, что Госпожа тебя хранит, не иначе она ждёт не дождётся, когда ты упокоишь эту нежить, ибо человеком это уже не является. Ритуал есть и для тебя он будет много проще, чем для кого-либо ещё, ибо ты, куда ж деваться, родич, пусть и дальний.

— Боюсь, что не такой уж и дальний, — подавленно пробормотал Гарри, вспоминая обстоятельства, при которых воскрес Тёмный Лорд.

— А подробнее? Только не говори, что он твой дедушка по маминой линии.

— Нет, Мерлин миловал, просто когда мне было почти пятнадцать, его слуга похитил меня во время проведения турнира трёх школ прямо во время испытания. Я очутился на кладбище, со мной был ещё один из участников, но его тут же убили, а меня привязали к могильной плите и начали какой-то обряд, я помню здоровенный котёл и то, что проводивший обряд предатель, что погубил моих родителей, выдав их этой твари, говорил что-то про кость отца, затем вспорол мне руку и вылил в котёл полученную при этом кровь, а потом оттяпал себе руку, потом смутно помню, но из котла вылез этот псих и очень радовался, что теперь он может до меня дотронуться, ибо в его жилах течёт та же кровь, что и в моих, — закончив повествование, во время которого Гарри словно нашкодивший кутёнок опустил голову, он всё же поднял глаза. Поднял, чтобы увидеть, как Игнотус мерно ударяется головой о раму. Наконец взяв себя в руки, много раз прадед сделал глубокий вздох и произнёс.

— Я в полном шоке, но тем хуже для этой нежити, тебе даже и вовсе напрягаться не надо, сколько, говоришь, крестражей осталось?

— Если подсчёт Дамблдора верен, то, — Гарри начал загибать пальцы, — дневник я уничтожил ещё на втором курсе, затем Дамблдор уничтожил крестраж, в который Реддл превратил фамильное кольцо Гонтов, затем я и Рон уничтожили медальон, который предположительно принадлежал Салазару Слизерину. И если верить выкладкам Дамблдора, то должно быть ещё четыре, потому что директор верил, что Реддла подклинило на магической семёрке. Он предполагал, что это ещё две реликвии основателей Хогвартса, а остальные два неизвестны, но я думаю, что один из крестражей это его ручная змея, уж больно она странная, слишком умная что ли.

— Что из себя представляют крестражи — это не важно, важно лишь их число для ритуала. Чтобы угрохать этого выродка, нужно провести ритуал, именуемый Поцелуем Хель. По числу крестражей капли твоей крови. Коли их четыре — значит четыре, описание ритуала есть в соответствующей книге, это наш родовой, так что где его искать я укажу, а затем его нужно просто убить, притом после Поцелуя Хель он помрёт от единого тычка.

— Дедушка, а почему ты так отреагировал на описанный мной ритуал? Просвети неуча, а то я вот не понял.

— Ну а как мне реагировать, коли он идиот. То, что ты описал — это грубейший ритуал из низшей некромантии. Кость, Кровь, Плоть, такое используют только полные профаны, либо те, кто окончательно лишились рассудка, ибо это конкретный вынос мозгов и он не лечится, то, во что превратилось это, оно даже не живое уже. Извини, внук, я просто не в силах тебе это объяснить, но мне очень жаль, что эта тварь имеет отношение к нашему роду, ведь будь иначе, на том кладбище он бы и издох.

— Э…

— Я же тебе уже говорил. В наших венах чистый яд течёт, нашу кровь нельзя использовать для ритуалов, за исключением тех, что связаны с самой смертью. Мы не можем принять в род сироту, лишённого родителей, была раньше такая практика, но в нашем случае ребёнок просто не переживёт ритуала, — с грустью закончил пояснение Игнотус.

Ещё около часа обсуждали и раскладывали по полочкам всю жизнь Гарри и то, с какой лёгкостью Игнотус тыкал Гарри, будто нашкодившего кутёнка, в факты, которые, казалось бы, были очевидны, но он, Гарри, их не заметил или не захотел заметить, больно кололо. Но Гарри решил, что суровую порку он вполне заслужил и даже жалел, что дед не может взять реальные розги в руку и всыпать, ибо уже уверовал, что будь рядом такой вот строгий, но понимающий и любящий, а не говорящий, что любит, дед, вырос бы он, Гарри, нормальным и ни он, ни его любимая никогда бы не узнали всех тех бед и лишений, что словно из рога изобилия сыпались на его бедовую голову. К концу вполне заслуженной отповеди вернулись к началу разговора и Игнотус объяснил, что и как делать, и почему должно быть так, а не иначе. И хотя из уст деда, по сути звучал призыв к кровавой мести одному совершенно конкретному роду, а ещё точнее конкретному его представителю. Ибо дед заявил, что мараться нет смысла и за приворот так не мстят. Тут тоньше надо и больнее, смерть для таких слишком просто. А вот Биллу Артуру Уизли был вынесен приговор и, хотя он был отложен, дабы подготовиться, он был неотвратим.

Общаться закончили, когда за окном погасли крайние отсветы закатного солнца. Гарри попрощался с дедом, иначе он Игнотуса Певерелла даже в мыслях уже не называл, как-то так само вышло, и направился в спальню, как выяснилось, испокон веков занимаемую носящим титул Лорда, окутанного мрачной и таинственной славой рода Певереллов.

Флёр обнаружилась там с какой-то книгой, как оказалось, той самой про зелья, что была взята в библиотеке ещё днём. Перед тем, как войти, Гарри предпринял все мыслимые предосторожности, так как Игнотус полностью подтвердил его выводы о том, что с большой долей вероятности у девушки будут проблемы. Как сказал дед, тело ты вылечил, а вот душу увы, это не под силу даже Великой, тут только время и любовь, других способов просто нет.

Стучаться в собственную спальню было несколько забавным, и даже вызвало улыбку. Мельком брошенный взгляд уловил, что девушка очень напряжена, хотя и спряталась за книгой, но если знать, на что обратить внимание, то это видно сразу.

Перед парнем стояла дилемма, которую необходимо было решить: с одной стороны, дед советовал им не спать порознь и вообще побольше времени быть рядом, так как девушке элементарно может привидеться кошмар, а у страха глаза велики, однако с другой нужно соблюдать рамки и ни словом, ни делом, ни жестом не провоцировать эти самые страхи.

— Флёр, я завтра постараюсь раздобыть нормальную одежду, может есть какие-то пожелания? Ну, по цвету там или фасону, я тебя только в школьной форме видел, так что не знаю, что ты предпочитаешь.

Ответа пришлось ждать не меньше минуты и, судя по виду девушки, оный задерживался отнюдь не из-за выбора фасона.

— Не знаю, но точно не мантию, боюсь, в ней мне будет не уютно. — Флёр зависла ещё на минуту. — А как называются твои брюки? — девушка указала на одолженную часть гардероба.

— Это магловская одежда, называется джинсы и для девушек их тоже шьют. Хочешь такие?

— Да, пожалуй, и ещё наверно свитер и ветровку, помнишь, как та, что была на мне во время третьего тура*.

— Ага, я понял, а цвет какой? Или мне самому думать?

— Что-то неброское, но не чёрное, чёрный цвет... он печальный.

— Хорошо, — кивнул Гарри и про себя добавил, что ещё нужна пижама и кроссовки.

Благодаря заботе Илая с кроватью проблем не возникло, так как пока пара общалась в библиотеке, домовик успел поменять постель и положил два комплекта подушек и одеял. Так что Гарри осталось только пожелать девушке спокойной ночи и занять свои полтора метра.

Проснулся юноша рано утром и, скосив взгляд на вторую половину кровати, обнаружил устроившуюся калачиком Флёр. Вид у девушки был вполне умиротворённый, так что Гарри, стараясь не шуметь, покинул спальню и быстро перекусив направился на портальную площадку, откуда аппарировал. Поход по магловским магазинам не занял много времени, так что к обеду юноша уже вернулся. Больше всего времени ушло на покупку исподнего, так как вот что-что, а выбирать лифчики и трусики для леди ему ещё не приходилось. Да, ещё он не удержался и купил вкусностей к чаю.

Когда-то ещё до Хогвартса ему случайно досталось попробовать небольшой кусочек неизвестного, но очень вкусного лакомства, и вот, проходя мимо одного из магазинов, Гарри заметил очень похожий на тот кусочек чего-то съестного и обалденно вкусного, только в разы большего размера. Недолго думая, Поттер зашёл в лавку, как оказалось, восточных сладостей. Некоторое время он разглядывал прилавок, пытаясь понять то ли это, о чём он думает, или же нет. Симпатичная девушка-продавец предложила попробовать, явно приняв его колебания за проблему выбора конкретного сорта.

— Благодарю, — улыбнулся Гарри и под диктовку продавца перепробовал почти всё. Больше всего глянулась кунжутная халва с фисташками, она и оказалась тем, что он когда-то попробовал, так что её парень отхватил без лишней скромности. Решил ещё вдогонку прикупить пару других сортов и залип на рахат-лукум. В итоге на выходе из магазина пакет прилично оттягивал руку.

Вернувшись домой, Гарри сдал провиант Илаю и попросил на десерт подать чай со сладостями, после чего направился на поиски Флёр, которая, как выяснилось, не покидала спальни.

— Я немного обнаглел, так что вот, это всё тебе, — сообщил Гарри, ставя на край кровати три объёмных пакета.

— А… себе ты хоть что-то купил? — неуверенно протянула Флёр, провожая любимого удивлённым взглядом.

— Ага, — и Гарри помахал перед ней парой не очень объёмных пакетов. «Однако» — подумала Флёр, но вслух ничего говорить не стала и вернулась к чтению.

— Может посмотришь, я вообще-то старался? — чуть обиженным голосом прокомментировал её действия Гарри, так что Флёр пришлось отложить книгу и заняться разбором покупок.

Комментарий к Гарри

* кадры из фильма гари Поттер и кубок огня вам в помощь для понимания о какой ветровке говорит Флёр. и да как по мне так актрису подобрали не очень вот эта больше похоже

http://samlib.ru/img/k/kapelan/bibliotekarx/2587290.png

В первый миг после пробуждения полумрак заставил сбиться в комок ещё сильнее, но вокруг было тихо, и спустя несколько минут Флёр всё же удалось убедить себя в том, что любимый ей не снится и что всё плохое уже позади. Очень пригодились изученные когда-то упражнения на дыхание. Идти искать `Арри не хотелось, будто что-то подсказывало, что не стоит сейчас его тревожить. На прикроватной тумбочке обнаружилась давешняя книга о зельях и девушка, недолго думая, углубилась в чтение, но вот её чуткий слух уловил движение и ей невольно захотелось спрятаться где-нибудь. Слабый стук в дверь показался ударами молота и заставил съёжиться: слишком уж он по ритму напоминал тот, что звучал, когда мучитель игрался с плетью, постукивая её рукояткой по ладони и примеряясь. Отогнать ассоциации удалось далеко не сразу и из практически утянувшего из реальности видения её вырвал голос любимого, интересовавшийся её предпочтениями в одежде.

Не меньше минуты пришлось потратить на то, чтобы просто успокоиться. В итоге ответ получился немного скомканным и малоинформативным, но `Арри не стал настаивать и тихо лёг на своей половине, пожелал спокойной ночи и более не шевелился.

Заснуть удалось далеко не сразу, зато пожелание любимого сбылось полностью и всю ночь девушка мирно спала, а проснулась уже в гордом одиночестве, только на книге лежал небольшой листок с короткой запиской незамысловатого содержания: «Пошёл по магазинам, вернусь как всё куплю».

Повалявшись некоторое время в кровати, Флёр решила-таки исследовать апартаменты. А точнее ванную комнату, — из курса истории она представлялась жутко средневековой, однако за дверью, как выяснилось, всё намного интереснее. И девушке пришлось смириться с тем, что, выходит, историю она не учила, а точнее учила, да не ту, что имеет отношение к действительности. В учебнике ни единого слова не было о том, что в тринадцатом веке знали, что такое душ и не просто душ, а как на поверку стало ясно, целый комплекс с весьма занятными возможностями: лейку заменяло несколько мраморных плит на потолке с несколькими видами отверстий, а на стене имелся переключатель. Методом проб и ошибок комфортный режим подачи воды был найден и она смогла наконец принять душ. Правда, где-то в середине выяснилось, что вода самовольно меняет температуру, но это оказалось даже весело и очень бодрило.

Так, за изучением скрытых возможностей, заложенных явно ещё на этапе строительства замка, пролетело время. Любопытство, как оказалось, из неё вытравить нереально, по итогу пары часов всестороннего разглядывания всего, что на первый взгляд было простым и обыденным обнаружилось, что если провести по краю прикроватной тумбочки, то где-то под пологом загорался мягкий свет, идеально подходящий для вечернего чтения, а чтобы погасить неизвестные освещающие чары, достаточно положить книгу на тумбочку. Ещё обнаружилась причина отсутствия штор, нет, они там имелись, но исполняли явно декоративную функцию и задёрнуть окно ими было невозможно. Но, как оказалось, это и не требовалось — при детальном рассмотрении стало ясно, что стекло, а это было именно оно, самостоятельно затемняется, если за окном яркий свет и наоборот, и ещё что этот процесс регулируемый. Также, несмотря на то, что окно было закрыто, в комнате был неизменно свежий воздух и явно поддерживалась определённая комфортная температура. «Наверняка тоже можно настроить, интересно, а `Арри об этих всех штуках в курсе?» — задумалась девушка, удобно устраиваясь на кровати с книгой.

Любимый появился чуть позже обеда, время до которого пролетело совершенно незаметно, водрузил пакеты с покупками и, не получив ожидаемой реакции, насупился. Пришлось отложить книгу и заняться изучением купленного. Из первого пакета на свет явилась пара джинсов и пара льняных, судя по фактуре, брюк свободного покроя, явно призванного несколько скрывать фигуру и не стеснять движений. Две рубашки и спортивного вида кофты с капюшоном с очень приятной на ощупь подкладкой. В следующем пакете обнаружилось несколько футболок как с длинным, так и с коротким рукавом и три коробки с изображением обуви. А вот третий пакет вогнал в краску, и если носки, пижама и халат не вызывали никакой реакции, то вот десяток коробочек с изображением трусиков и пять лифов заставили заалеть.

Наблюдавший за распаковкой покупок Гарри явно ожидал, когда она доберётся до третьего пакета.

— Флёр, не стоит так реагировать, я магией клянусь, что выбирал по размеру и не сильно разглядывал, ну разве что попросил продавщицу, чтобы подобрала наименее открытые варианты, хотя признаю, от пары кружевных я отказываться не стал, мне кажется, что они тебе должны понравиться. — Флёр, дослушав исповедь любимого, несколько раз моргнула, а затем, впервые за последние два с половиной года, звонко засмеялась. В итоге, похватав покупки, девушка сбежала в ванную, но и оттуда нет-нет да доносилось хихиканье, ибо выкинуть из головы картинку, как `Арри выбирал и покупал всё это богатство, девушке никак не удавалось.

На приведение себя в порядок пришлось потратить около получаса, в процессе которых девушка вдумчиво рассмотрела покупки и пришла к выводу, что у `арри очень хороший глазомер, ибо размер-то она назвать забыла, но купленная одежда пришлась впору. Итогом стал выход из ванной в льняных брюках и футболке с изображением дымчатого котёнка, увлечённого клубком ниток. Поймав оценивающий взгляд любимого, Флёр несколько смутилась, уж слишком внимательно он смотрел, как оказалось, заинтересовавшись босыми ногами.

— Тебе идёт, — наконец оторвавшись от созерцания, сообщил `Арри, также успевший переодеться и тоже на босу ногу, что делало его вид каким-то домашним, что ли. Длинная футболка навыпуск и спортивного покроя штаны.

— Не знаю, как ты, а я голодный, так что пошли. Илай обещал приготовить что-то вкусное, — демонстративно облизываясь, сообщил Гарри и направился в сторону двери, так что оставалось лишь последовать за ним.

Обед и вправду оказался очень вкусным, а затем был чай с халвой и другими восточными сладостями, после которого решили, что стоит заняться хоть чем-нибудь, и почему бы не варкой очередного зелья? Во время оного занятия выяснилось, что Флёр вполне спокойно переносит прикосновения через одежду, Гарри намеренно несколько раз вроде бы случайно коснулся её, проверяя, что для неё на текущий момент допустимо, а что нет.

Уже ближе к десяти вечера они устроились спать. Как так получилось, что ни малейших затруднений сон в одной постели с `Арри не вызывает у неё никаких отрицательных эмоций и скорее даже успокаивает, Флёр объяснить не могла, так что просто принимала за данность, что с `Арри спокойнее.

Одетый в плотные пижамные штаны без верха, — ну не мог Поттер спать в майках — неудобно и точка, юноша вытянулся на своей половине и, закинув руки за голову, разглядывал потолок, тогда как Флёр разглядывала его и увиденное ей нравилось, красивый, подтянутый силуэт, даже пресс имеется, хоть и не ярко выраженный. В общем, Флёр сама не заметила, как стала покусывать ноготь большого пальца, как всегда делала, будучи сильно взволнованной. Очень хотелось прикоснуться и одновременно было жутко боязно. Но вот `Арри, кажется, заметил её манипуляции.

— Флёр, если тебе что-то хочется, возьми и сделай, я никуда не денусь, — спокойным, несколько сонливым голосом, сообщил `Арри. Ещё минута ушла на то, чтобы набраться смелости и всё же осторожно ткнуть пальчиком в довольно-таки заметный бицепс левой руки. Любимый хмыкнул и выпростал руку так, что она оказалась на её половине, явно давая понять, что она может изучать её сколько захочет.

— Только чур не щипаться, хорошо? — попросил он и закрыл глаза, делая вид что потерял всякий интерес к происходящему.

Итогом вдумчивого изучения стало то, что Флёр заснула, крепко обняв предложенную на откуп конечность и это не могло не радовать.

А вот проснувшись, девушка поняла, что, судя по всему, во сне перебралась поближе, так как обнаружила себя уткнувшейся в плечо любимого и хорошо ещё, что он во сне немного придавил её руку, чем воспрепятствовал спонтанной реакции. А когда первый испуг прошёл и стало очевидно, что ничего страшного не произошло, Флёр тихо потупила взор, расстроенная тем, что никак не может избавиться от наваждения, ибо всё время кажется, что Билл где-то здесь и только и ждёт, чтобы наброситься. Бороться с этим абсолютно иррациональным страхом практически не удавалось. «Как же быть, — с грустью вопрошала девушка и не получала ответа. — И ведь не спросишь, у кого спрашивать-то? Родители не помогут, хотя бы просто потому, что для них она позор рода, ибо отец вряд ли разбирался, как так получилось, что она, Флёр, вышла за предателя крови, пусть и министерским браком. Да и сейчас положение весьма недвусмысленное, если смотреть с точки зрения стороннего наблюдателя, то что ещё, кроме как ну это самое, может делать девушка в спальне молодого мужчины. И ведь не докажешь, что они и в правду просто спали, что `Арри ни единым движением, ни словом не даёт и малейшего повода сомневаться в своих намерениях.»

— Мой благородный рыцарь, я так сильно тебя люблю, мне очень страшно, но я постараюсь, чтобы ты был счастлив, — одними губами прошептала Флёр и, набравшись храбрости, едва ощутимо коснулась его щеки губами. — Люблю тебя.

Проснувшись утром, Гарри точно помнил, что ему снилось что-то очень приятное, но вот что, увы, вспомнить не удавалось. Вроде было тепло и так спокойно, но на этом, пожалуй, и всё, что можно было сказать. Пустая смятая постель ясно говорила, что Флёр уже поднялась, а тихий шум воды безошибочно указывал, куда именно исчезла девушка.

«Что ж, — улыбнулся своим мыслям Гарри. — Вчерашний день прошёл весьма неплохо, даже можно сказать хорошо, а ещё я, кажется, влюбился в эти прекрасные точёные ножки». Ммм, аккуратные ровные пальчики, так бы и зацеловал, но увы не стоит пока делать что-то подобное, чудо уже то, что Флёр спокойно отреагировала на его полураздетый вид.

Девушка появилась с чуть влажными пахнущими чем-то немного горьковатым волосами и опять-таки босая. «Ты меня с ума свести вознамерилась, я же так не выдержу» — мысленно взвыл парень, но взгляда оторвать не смог и только когда девушка, подобрав под себя ноги, устроилась на кровати, позволил себе мечтательную улыбку. «Кому что, мне вот, оказывается, босые ноги, однако».

— `Арри, на что ты так смотрел? — инстинктивно спрятавшись за подушкой, спросила Флёр. «Ну не думал же ты, что она не заметит» — подумал юноша.

— Даже не знаю, ты только не переживай, я так понял, что у каждого какие-то свои заморочки и я, видимо, нашёл свою. Я походу во всем не такой как все, хочешь смейся, хочешь нет, а мне больше всего в тебе нравятся стопы. Вот на них и смотрю! — закончил Гарри и тут же отгрёб подушкой.

— Флёр, родная, только не расстраивайся, честное слово, ты самая красивая на свете, но твои ножки — это самое лучшее, что я когда-либо видел.

— Ты хочешь, сказать, что... — девушка запнулась, так и не договорив.

— Флёр, мы конечно, очень молоды и это факт, но извини меня, я взрослый мальчик и не буду делать вид, что ты не вызываешь у меня совершенно конкретных желаний. Но также я прекрасно понимаю сложившуюся ситуацию и могу себя контролировать. Это, конечно, и вправду интересный вопрос, насколько меня хватит, но уверяю, набрасываться на тебя я не собираюсь, так что не переживай, но я правда буду рад если ты найдёшь в себе силы не бояться моих прикосновений. Я очень хочу обнять тебя, но я не хочу принуждать, — в конце исповеди прорезалась грусть.

Словно в замедленной съёмке Гарри видел, как сжимается Флёр и как вздрагивают её плечи, предвещая подступающие слёзы и это было больнее всего, потому что забрать у неё все эти страхи и переживание он не мог, это было невозможно и в этот миг, смотря как заливается слезами его ангел, Гарри всё же решился, притянул к себе и бережно начал покрывал её прекрасное лицо невесомыми поцелуями. В какой-то момент они свалились на кровать и он оказался сверху, и как-то так вышло, что он придавил её руки, лишая возможности сопротивляться и вот на него уже смотрят наполненные ужасом и болью глазами.

— Флёр, клянусь, я не сделаю тебе больно, я сейчас тебя отпущу, просто не делай резких движений, — умоляюще прошептал Гарри, медленно ослабляя давление на её запястья. Ещё пара секунд и руки девушки свободны, а в ярких бездонных глазах страх смешался с чем-то ещё. Стоило попытаться подняться и именно в этот момент что-то потянуло вниз, ещё миг и Гарри понял, что прижимает её к кровати всем телом. Девушка инстинктивно отвернулась и лишь тихо прошептала:

— Не уходи, ты нужен... мне.

«Как же хочется поцеловать её, близость тела и запах волос, её ноготки буквально впились в спину, вот это сила» — промелькнула мысль.

— Флёр, можно я тебя поцелую? — тихий, почти твёрдый голос, лишённый просительных интонаций, не был требовательным, скорее немного виноватым.

Едва ощутимый кивок вместо ответа. Гарри прекрасно понимал, что внутри Флёр изо всех сил пытается себя убедить, что он, Гарри, не тронет и не причинит боли. Бережно, на грани прикосновения коснулся её ушка. «Такое тёплое, а всё тело жутко напряжено, Флёр любимая тебе не будет больно». Ещё один невесомый поцелуй, на этот раз за ушком, медленно, аккуратно проложить дорожку до ключицы. «Напряжение вроде спало» — прислушался он к ощущениям. — Флёр, родная, любимая.

— Просто не останавливайся, — тихий шёпот в ответ.

Послушно продолжил нежные прикосновения, шея, чуть выше, добрался до правого ушка и вдумчиво, нежно исследовал губами, стараясь вдыхать через раз и как можно медленнее. Почему-то очень важно не делать шумных выдохов. И снова вниз до ключицы, а затем, набравшись смелости, в вырез декольте. Дыхание девушки сбивчивое, а сознание ясное и чёткое, будто идёшь по минному полю, где один неверный шаг равен неминуемой гибели. Миновал грудь, даже не коснувшись, и бережно, невесомо коснулся живота. «Ммм, такой нежный». Любимая опять напряглась и её руки всё-таки оттолкнули, не давая продолжить ласки.

— Щекотно, — смущённо прошептала Флёр, когда их взгляды снова встретились. — Я боюсь щекотки, — как-то совсем по-детски прозвучали её слова.

— Значит больше не буду так делать, — также тихо ответил Гарри и скатился в сторону, освобождая любимую. — Я тебя очень люблю.

— Я тебя тоже и знаешь, было совсем не страшно, ну может чуть-чуть. — Спустя минуту девушка продолжила: — А тебе правда так нравятся мои стопы?

— Да, я бы зацеловал их, но, как выяснилось, ты боишься щекотки.

— А ты попробуй, — храбро встрепенулась, Флёр было видно, что предыдущий раунд придал ей некоторой уверенности.

— Ну, раз ты разрешаешь, — Гарри сместился ниже и бережно взял в ладони левую ногу, стараясь не причинить неудобства пристроился так, чтобы было удобно и с любопытством подул на пальчики, поднял взгляд и, убедившись, что Флёр правда не возражает, нежно поцеловал подъём и начал медленно спускаться ниже. Пять невесомых прикосновений, по одному на каждый такой желанный пальчик и нежное «люблю», после чего повторил всё то же, только для правой. Тем временем Флёр не знала, куда деться от этих новых ощущений, перекрывавших всё. Так хорошо ей ещё никогда в жизни не было. «Видимо, именно так это и происходит», но вот `Арри тихо отстранился и стало ясно, что продолжения не будет.

«На сегодня точно хватит, иначе никакого самоконтроля не хватит, так хочу, но пока рано, нужно подождать, быть может завтра, если подвернётся повод...» Гарри перекатился на живот, так что Флёр так и не увидела, насколько он возбуждён, зато решила, что верный и такой нежный рыцарь достоин награды, так что юноша получил нежное прикосновение губ в области затылка.

— `Арри?

— Ммм?

— Я могу что-то для тебя сделать? Ты, я просто не могу выразить словами как... как для меня важно то, что ты сделал, — сбивчиво прошептала Флёр практически в самое ухо.

— Попробуй сделать массаж, я почти уверен, что у тебя получится.

Спустя пару минут пришла уже его, Гарри, очередь блаженствовать. Флёр, конечно, не профессионал, но она инстинктивно всё делала вполне правильно, ну разве что не с такой силой, как требовалось бы будь это настоящий массаж, а не игровой его вариант. Спустя десять минут девушка отступила, оставив Гарри лежать, уткнувшись в её подушку, млея от осознания того, какое сокровище он всё же отхватил. Когда Флёр вернулась из душа стало ясно, что любимый мало того, что оккупировал её подушку, так ещё и спит. Понимая, что особо выбирать не из чего, пришлось устроиться на подушке любимого и это было одновременно и ошибкой, и её отсутствием. Его запах не давал покоя и одновременно успокаивал, давая чувство защищённости. Заснуть удалось только после того, как подушка оказалась прижата к груди, и стиснута в объятьях.

Проснувшись после внепланового дневного сна, Гарри с любопытством изучал и пытался осмыслить, зачем Флёр потребовалось так перекручивать простыни, и старался отогнать от себя мрачные мысли о том, что из-за его выходки ей мог присниться кошмар. Но разве когда тебе снятся плохие сны, можно так улыбаться, да и подушка, в обнимку с которой девушка мирно посапывала, как-то не вязалась к образу.

Поднявшись и приняв душ Гарри от нечего делать направился в библиотеку, решив, что надо Кодекс рода прочесть, ну и поговорить всегда есть о чём. Он, Гарри тут прохлаждается, а ведь он единственный живой Певерелл, и это накладывает определённые обязательства. Поздоровавшись, Гарри поинтересовался, где именно можно найти упомянутый ранее Кодекс рода и, получив целеуказание, убыл в направлении нужного стеллажа. Найдя искомое и устроившись в кресле, Гарри принялся читать, но мысли о том, почему Флёр спала в такой странной позе не давали покоя.

— Ну и что тебя так безпокоит? — поинтересовался на редкость проницательный портрет деда. И Гарри рассказал, как есть и был вознаграждён заливистым смехом. Наконец успокоившись Игнотус решил, что внуку необходим урок полового воспитания, раз уж он не может отличить возбуждённую девушку от испуганной.

— Вот скажи мне, внук, что ты чувствуешь, когда прикасаешься к Флёр?

— Э, причём тут мои ощущения?

— Притом, притом, внучок, давай выкладывай!

— А что тут выкладывать, ты и сам прекрасно помнишь, что в таких случаях ощущается, и я думаю, что мои ощущения не сильно отличны от тех, что были у тебя, — решил проявить дерзость Гарри.

— Нет, ты скажи, скажи вслух, — наседал портрет.

— Хочу я её! — выпалил Гарри, — Доволен?

— Вполне, а теперь по секрету всему свету. Она тебя тоже хочет и, судя по описанному тобою, сильно. Так что тянуть не советую.

— Разве ты сам не говорил, что это может быть чревато?

— Говорил и не отступаю от своих слов, но желание — это такая штука, которая при правильном использовании может горы свернуть. Просто будь умнее.

— И что это значит?

— Боже, где тебя растили, — со вздохом произнёс портрет. — Жениться тебе надо.

— ЧЕГО?!

— Что слышал, ещё пара таких вот игр и можешь смело вставать на колено и делать предложение.

— Дед, ты в своём уме, в министерстве люди Реддла, как я должен...

— Я разве про министерский брак? Магия, внучок, магия, лунгнасад* вам надо пройти, это магический обряд, после которого оспорить то, что ты её супруг, будет нереально.

Дальнейший разговор касался подготовки ритуала упокоения для Реддла. Так и получилось, что Гарри втянулся, днём библиотека и наставления деда о том, как оно быть правильным некромантом, а вечером чай и посиделки с любимой. После того памятного момента как-то не получалось повторить, но и просто устроившись рядом с книжкой или играя в шахматы было тоже вполне себе, ибо по совету деда книжку Гарри читал через плечо Флёр, приобняв девушку за талию и изредка зарываясь в её волосы, но так, чтобы аккуратно.

Незаметно пролетел почти месяц, ритуал по уничтожению крестражей провели аккурат двадцать девятого апреля и когда Гарри описал деду, что и как происходило, тот довольно сообщил, что всё прошло идеально и теперь Реддла можно и нужно упокоить окончательно, и удача вновь улыбнулась Гарри, когда утром второго мая один из соглядатаев сообщил, что Хогвартс готовится к осаде и что Реддл абсолютно уверен, что молодой господин прячется именно в замке.

«Домовики страшная сила, никто не воспринимает их всерьёз и очень даже зря» — улыбнулся Гарри и потрепал ушастика, от чего тот пришёл в высшую степень эйфории. Этим малышам вообще мало что было нужно и теперь, поговорив с Илаем, Гарри чётко знал, что домовикам не нужна свобода — для них это погибель, ведь они не могут жить вне места силы, а оные заняты волшебниками, другое дело — это отношение к малышам. Тут как ты, так и они к тебе. Многие маги давно позабыли клятвы, которые связали их с этим магическим народом, и очень зря, ибо за каждое деяние придётся ответить и за угнетение разумного, принадлежащего к отличной от твоей расы, тоже. В общем, Гарри решил с малышами дружить также, как делали его предки, и ушастики отвечали взаимностью и с находчивостью и невиданной смекалкой добывали всё необходимое хозяину.

Одевшись, как подобает молодому лорду, Гарри самым честным образом рассказал, что у него сегодня очень важный практический экзамен и он, скорее всего, до вечера будет недоступен, а то и дольше, ибо позориться перед Дедом неохота. Объяснение Флёр устроило, а знать, что её возлюбленный убыл на охоту, ей вовсе не обязательно.

Хогвартс встретил как-то сумбурно, защита просто хлам, после того как под строгим надзором деда изучил защитные плетения родового замка, зияющее дырами аки решето, плетение Хогвартса привело в уныние. «И это самое безопасное место в Англии?» Хмыкнув, Гарри без малейшего сопротивления проложил портал на восьмой этаж и, скрытый мантией невидимкой, спустился к большому залу, где устроился на одном из подоконников и стал ждать удобного момента. Наблюдать за плохо скоординированной обороной было как-то грустно. Вместо действительно действенных мер, таких как накачка накопителей замка и директорского приказа перейди в осадный режим, МакГонагалл зачем-то оживляла доспехи и статуи и совместными силами со всеми наличными взрослыми ставила Протего-максима.

«Бугага.» Гарри едва сдерживал смех и слёзы, наблюдая за этой идиотией, но вмешиваться всё же не стал, ибо пришёл сюда исключительно за Реддлом. Но вот мимо проскочили Билл и Рон Уизли и планы слегка скорректировались, а домовик получил приказ подловить во время схватки момент и, оглушив, заныкать тела и ждать хозяина.

Битва за Хогвартс, как вскоре пафосно окрестит сие действо Ежедневный Пророк на битву как-то не тянула. Совместное Протего продержалось аж сорок минут, что явно требовало записи в книге рекордов, такую энергию да в мирных целях, но увы. На требование выдать Гарри Поттера, под честное слово никого не убивать, горе защитники ответили молчанием, да и что они могли, если означенного Поттера среди них как бы и не было, а то что он сидит на подоконнике и с интересом поглядывает на них из-под мантии предков, так они же этого не знали.

В общем, отведённый на выдачу Поттера час кончился и войско вырожденцев-аристократов во главе со своим сумасшедшим предводителем пошло в атаку и, надо сказать, пошло красиво, скоординировано и продуманно, вследствие чего защитники пали и капитулировали минут через десять, даже не заметив, как поочерёдно получившие по оглушающему со спины братья Уизли ничком упали на пол и ещё в полёте исчезли под маскирующими чарами. После чего верный домовик переправил обоих в помещение, пристроенное к ритуальному залу, находящемуся глубоко в подземельях родового замка, и Гарри вернулся к первоначальной цели визита.

Ждать пришлось совсем недолго и вот его темнейшество предстало пред светлы очи и толкнуло речь о неправильном герое, который никого не спас и так малодушно прячется. Именно этот момент и выбрал Гарри для своего появления на публике. Тихо, без суеты и спешки скинул мантию и совершенно спокойным голосом продекламировал строчки из книги одного очень весёлого автора:

— Я давно уж тут стою, у крылечка на краю, жду, покамест ты закончишь Совещанию свою!.. ** — спокойный, уверенный взгляд зелёных глаз и заученное наизусть положение кодекса заполнили вестибюль.

— Тот же, кто пресёк черту и насладился смертью, да предстанет пред великой Госпожой, ибо нет места в подлунном мире твари, что отвергла заветы праотцов и да восстанет род, оберегая честь. Душа твоя принадлежит Госпоже, магия твоя принадлежит роду да будет так. — На последнем слове с палочки Поттера сорвался белый луч разоружающего проклятья и попал точно в грудь опешившему Реддлу. В считанные секунды от места попадания начало расползаться белое пламя, медленно сжигая заживо поправшего заветы покровительницы рода.

Поцелуй Хель, который все приняли за разоружающее, ещё не закончил своего действия, а Гарри Поттер, сделав два шага вперёд, аппарировал прямо из холла Хогвартса, ибо смотреть на опадающий пепел не имело смысла. А его ещё ждало одно очень важное дело.

Вернувшись в замок, Гарри направился прямиком в ритуальный зал, предстояло закончить с ещё одним не менее важным делом. Около часа ушло на приготовления и разминку, ведь воздавать по заслугам так, как это может сделать только некромант — это целое искусство и сегодня к нему поочерёдно приобщатся оба Уизли. Ведь просто убить это легко, но, увы, это ни капли не заставит этих двоих осознать, что именно они натворили, а без осознания какая же это месть? Так, глупая расправа, от которой ни тепло, ни холодно. Наконец сцена была подготовлена, и все актёры заняли положенные им места.

Рональд Уизли пришёл в себя в весьма неудобном положении, а именно прикованным к стене и его взору открывался прекрасный вид на также обездвиженного старшего брата и неизвестного человека в чёрном, что-то придирчиво рассматривающего, но вот неизвестный повернулся, явно реагируя на звук и им оказался Гарри Поттер — вот только эти абсолютно холодные глаза без тени эмоций пробирали холодом до самых костей.

— А, так вы решили почтить наше скромное собрание своим присутствием, мистер Уизли, — копируя манеру речи младшего Малфоя протянул Гарри.

— Гарри, дружище, помоги! — воскликнул Рон

— Помочь? Я вроде уже помог, — задумчиво склонив голову набок произнёс Поттер, и от его голоса по залу словно прокатилась волна холода.

— О чём ты говоришь, друг?

— Хм, интересные ты слова вспомнил, но как-то поздно, тебе стоило вспомнить их, когда ты гостил у своего брата и тот предложил тебе поразвлечься, а теперь не мешай мне, ведь мне предстоит весьма важный разговор с твоим братом. — Гарри взмахнул палочкой и младший Уизли замолк, неспособный преодолеть Силенцио.

— Пора просыпаться, Билл, — нежно потрепав последнего по щеке произнёс Гарри и совместил с Энервейтом, приведшим в чувство. — Ну здравствуй, Билл, давно не виделись

— Гарри, ты чего?

— О, так ты так и не понял, кто оглушил тебя в лесу? Так это был я и представь себе, как я был удивлён, застав тебя за столь интересным занятием, как избиение безответной девушки, которая, как все думают, тобою любима, но вот любовь у тебя какая-то странная, не находишь? Хотя нет, не отвечай, это не было вопросом. Лучше скажи, сам додумался, или помог кто?

— Что тебе надо, Поттер?

— Неправильный ответ, — и первый надрез нежно, почти ласково рассёк кожу на ключице, ровно настолько чтобы быть чувствительным и в тоже время совершенно не смертельным.

— Итак я жду?

— Дамблдор, это он попросил! — завопил не своим голосом старший Уизли.

— Значит Дамблдор, хорошо, а что именно он просил?

— Заняться девчонкой, чтоб не мешалась.

— Интересно, чем же она ему мешала?

— Не знаю! — вновь завопил Билл, с ужасом глядя на серповидный клинок в руках Поттера.

— А насиловать её он тоже просил? Входило ли в его просьбу причинение ей физического вреда? Или может быть магловские наркотики ты колол ей по его личному указанию? — Глаза Билла всё более расширялись по мере того, как до него доходило, что о его маленьком развлечении узнали и похоже придётся ответить.

— Тебе-то до этого какое дело, она моя законная жена, — попытался оправдаться Билл Уизли.

— Да в общем-то почти никакого, ну разве что самую малость, видишь ли тут закралось досадное непонимание. Дело в том, что Флёр тебя никогда не выбирала, носители крови вейлы вообще крайне трепетны в выборе партнёра и тут-то и есть один нюанс: видишь ли, она выбрала своим партнёром меня. Как думаешь, я очень обрадовался, когда в подробностях, не упустив и единого момента узнавал о том, как ты относился к той, что предназначена мне самой магией? Той, что стала тем светом, что вывел меня из депрессии, когда я после второго тура больше не желал всего этого. А затем у меня всё это отняли. Я не знаю причины, да мне и не интересно. Дамблдор почему-то решил, что мои чувства к Флёр вредны для меня и заставил меня забыть о них, и видимо, подстраховался, чтобы Флёр не искала встречи. И ведь ему практически удалось, но ты всё испортил, тебе захотелось поразвлечься, надеюсь, что тебе было приятно, ибо теперь за каждую секунду её страданий ты ответишь и, поверь мне, я знаю, как не дать тебе умереть или, упаси предки, потерять сознание до того, как ты осознаешь всю глубину того, что именно ты натворил. — Новый надрез прошёл аккурат по центру груди. Заставляя Била взвыть.

— Ну что ты дёргаешься, я же только начал. Ты на свою голову возомнил, что тебе можно портить чужих девушек и не просто портить, но пытать и получать от этого удовольствие. Или у тебя иное мнение касательно того, как называются твои совмещённые с побоями оргии? — Глаза Билла выражали только поглотивший его ужас.

— Что ж, это тебе будет уроком, — в одно движение Гарри срезал кожу с правой половины груди изувера, посмевшего жестоко избивать и насиловать его любимую.

— Как же так приключилось, что никому не пришло в голову, что род Поттеров не такой уж и светлый? Как, скажите мне, такое можно подумать о потомках темнейшего рода Англии? — Следующий надрез повторил ранее сделанный, но был зеркальным.

— Как ярому служителю света пришла в голову сама мысль о жестокости, что приписывалась сторонникам тёмного лорда? — Новый взмах и вот мышцы груди полностью лишены кожных покровов.

— Но что меня более всего поражает во всем этом, так это то, что никому не пришло в голову, что за содеянное придётся ответить.

Медленно, почти нежно Гарри срезал плоть, сначала мышцы груди, затем кожа ног и рук и соответственно мышечные ткани, каждый надрез был чётко рассчитан, благо учебное пособие по ритуальным пыткам имелось в библиотеке. Пиршество смерти длилось уже четвёртый час и каждое своё действие Гарри озвучивал и вдумчиво пояснял своей жертве, которая, к своему ужасу, даже сознания лишиться не могла, что уж говорить о смерти, коли ни единой вены и тем более артерии до сих пор не было задето. Вопли этой падали Гарри даже не пытался услышать, тупое монотонное зачитывание эпизода за эпизодом и воздаяние за оный и ни одной эмоции в застывших словно заледеневших зелёных глазах.

Наконец резать стало попросту нечего, да и не озвученным остался лишь один эпизод, но он требовал наказать второго из братьев, ибо для Билла это было лишь ещё одним актом избиения и надругательства над беззащитной и безответной девушкой, тогда как для младшенького это было куда как более важно, ведь именно в тот вечер он впервые познал девушку.

Когда Билл испустил последний булькающий хрип, Гарри в одно движение палочки очистил родовой камень, абсолютно безэмоциональным голосом произнеся ритуальные слова. По залу прокатилась волна магии, лучше тысячи слов показавшая, что жертва принята во благо рода. Пришла очередь Рональда, тот бился в агонии пытаясь вырваться, когда Гарри посредством магии переместил его на родовой алтарь.

— Ну вот, теперь твоя очередь, — криво усмехнулся Гарри. — Ты же не думал, что я забуду про тот минет, что ты и твой брат заставили подарить тебе Флёр? — Рон замотал головой, — Это правильно, это хорошо, что ты помнишь, — одежда исчезла с тела юноши.

— Скажи мне, Рон, как ты мог? Я готов допустить, что Билл мог не знать о моих чувствах к Флёр, но ты?!! Ты тот, кто более других донимал нас, когда мы сидели в библиотеке. Как ты мог?

— Она тебе не пара! — Выпалил в отчаянии рыжий. — Неужели ты не видишь, во что она тебя превратила?

— Она ли? Вот в чём вопрос. Что ж, Рон, во имя нашей погибшей в твоей зависти и похоти дружбы я расскажу тебе сказку про жизнь одного очень древнего рода. Ты ведь помнишь сказку о трёх братьях Певереллах и Дарах Смерти? Вижу, что помнишь, но понимаешь ли ты, что это реально существовавшие люди? Моя мантия — это та самая мантия, Рон, так что будем знакомы, ведь пред тобою потомок темнейшего рода магической Англии, рода Певереллов. И знаешь, что самое интересное? Певереллы — это род некромантов, про нас говорят, что в наших жилах течёт кровь Вечной невесты и они правы, Рон. Кровь моего рода предрасположена к жестокости и только привитые с детства нормы морали и заветы кодекса берегут детей Белой Госпожи от падения. Но вот незадача, первым под "мудрым" руководством директора Дамблдора во тьму пал некто Томас Марволо Реддл. Полукровка, уходящий корнями ко второму брату и в полной мере вкусивший родовое безумие, спровоцированное издевательствами, кои являются практически нормой в приютах. Он более всего нуждался в защите от издевательств и капельке душевного тепла, и вот Хогвартс, что мог стать тем спасительным кругом, что позволил бы удержаться, открыл свои двери, пропуская в такой новый и неведомый мир магии, но прошло девять месяцев и его попросили на выход, он просил разрешить остаться, но получил отказ и вот он вернулся в магловский приют и очень быстро узнал, что права на самозащиту у него теперь и вовсе нет, так как за колдовство на каникулах, как ты прекрасно знаешь, наказывают, ибо оно запрещено.

— И вот, оставшись без малейшей защиты, он провёл два месяца в аду и так все годы учёбы. Ну откуда тут взяться миролюбию и здравомыслию? В общем, так и начался путь медленно, но верно скатывавшегося в бездну юного Певерелла. А далее магия рода породила того, кому было наречено остановить бездушную тварь. Видишь ли, Рон, пророчество не врёт, дело в том, что в родовом кодексе Певереллов чётко сказано, что род должен остановить бешеную тварь, ибо таков завет покровительницы рода. И вот на свет родился я, наследник третьего брата. И коль скоро мой отец не сумел исполнить заповеди предков, сия почётная обязанность досталась мне.

— Но дальше ещё интереснее, урок "как создать тёмного лорда" явно был плохо выучен, так как вместо того, чтобы оградить меня от тлетворного влияния, побуждающего самые низменные эмоции, меня отправили на долгие годы в персональный ад. И только покровительство Великой, которая возможно не пожелала видеть двух монстров, носящих её кровь и силу в подлунном мире, не допустило моего падения. Сама магия оберегала меня и вот на четвёртом курсе я встретил ту, что была рождена способной удержать и принять тот проклятый дар, что струится в моих венах и что же?

Меня разлучили с ней, стёрли память и, словно в насмешку, подвергли мою любимую столь жутким мученьям. Я поражаюсь, как те, кто посмел поднять руку на невинную девушку, смели хоть что-то говорить о свете. Монстры, и ты, мой бывший друг — один из них. Ведь у тебя была возможность сказать нет, я отдаю себе отчёт в том, что ты не смог бы остановить своего брата, но ты мог не присоединяться к нему, это было в твоей власти, но ты выбрал насладиться чужой беспомощностью и болью.

— Скажи мне, Рон, понравилось ли тебе? Умеет ли Флёр делать минет? А то видишь ли, вашими трудами я даже если очень захочу не узнаю, ибо она просто откажется, а я не выродок, как ты и твой брат и никогда не буду принуждать её к тому, что ей противно. Но ведь и это было не всё, затем вы в два члена развлеклись по полной, и ты быстро втянулся. Ты спросишь, откуда я всё это знаю, и я тебе отвечу.

Ты помнишь тот день, когда Добби перенёс нас в дом твоего брата? В ту ночь я вышел, потому что мне не спалось, а моя милая Флёр нашла в себе силы попытаться сбежать, но, увы, её исчезновение обнаружил твой брат, а я просто пошёл за ним и так узнал о его истинном отношении к "любимой" жене. А затем были двое суток, полных боли и ужаса, ведь как и все Певереллы я решительно неспособен к целительной магии и мог лишь безпомощьно смотреть, как моя любимая бьётся в агонии из-за отсутствия очередной дозы наркотиков на которых держал её твой брат.

Тогда я молил магию о том, чтобы забрать её боль себе, и моя мольба была услышана. Чары сплелись и запустили плетение высшей магии, изменения путей, платой за него является то, что ты проживаешь тот путь, что хочешь отменить, но с большей отдачей и я, мой дорогой бывший друг, прошёл его весь, испив всю чашу, что вы уготовили моей любимой. Я ощутил всё то же, что и она и помню каждое мгновение.

Я выдержал всё и не сломался, доведя заклинание до конца. Теперь ваши игры остались лишь в её воспоминаниях, кои мне, увы, не подвластны, но тело её вернулось к тому, каким было до её знакомства с вашей семьёй. Ты можешь не верить, Рон, но Флёр сейчас семнадцать лет и её тело ещё не знает мужчины, чего, увы, нельзя сказать о разуме. И я делаю всё возможное, дабы защитить её и питаю надежду, что однажды смогу подарить ей свою любовь и показать, что мужчина — это не источник боли, но наслаждение и нежность и тогда, я верю, она подарит мне наследников.

Вот такая вот печальная сказка, о дружбе, предательстве и похоти, а теперь, мой дорогой бывший друг, пришло время ответить за свои деяния. И начнём мы, пожалуй, с того злосчастного минета. — Точный взмах и дикий вой огласил своды ритуального зала и захлебнулся. В этот момент Рональд Биллиус Уизли осознал, что у него во рту вместо кляпа оказался его собственный член.

— Ну что, как тебе вкус, надеюсь нравится? — с Роном Гарри закончил много быстрее. Приведя родовой алтарь в надлежащее состояние и принеся безкровные требы покровительнице покинул зал, чтобы более никогда не вспоминать об этих двоих. С плеч словно сняли тяжкий груз, на сердце не было ни капли веселья, лишь понимание того, что иначе было просто нельзя, ибо плоть за плоть, кровь за кровь и магию за магию, тогда как безсмертная душа навечно принадлежит Великой.

Комментарий к Гарри

* лунгнасад — выдуманное автором название , а может взятое из какой ни будь книги. это ритуал магического супружеского союза имеет полную и урезанную формы при полной это целое представление с участием всех представителей родов как жениха так и наречённой.

в урезанном варианте, может быть проведён у родового алтаря и присутствие свидетелей не обязательно.

** Автор: Л. А. Филатов сказ Про Федота-стрельца, автор настоятельно советует ознакомиться.

«Ну кого он пытается обмануть? Понятно же, что собрался на охоту», вздохнула Флёр, провожая взглядом любимого. «Только вернись невредимым, мне большего не надо». Сложить два плюс два получилось ещё пару недель назад, а когда трое суток назад `Арри заперся в ритуальном зале, последние кусочки мозаики встали на свои места.

Флёр прекрасно понимала, что пока жив этот змеемордый гад, им не будет покоя, потому что сидеть взаперти в замке — это как бы не лучшая перспектива, а так как вся магическая Англия с неизвестного перепугу верит, что эту тварь может упокоить только её `Арри, то сами они ничего делать не будут и этим самым вынудят любимого решить их проблемы. Единственное, о чём Флёр действительно не догадывалась, так это о планах жестокой расправы со своими мучителями, как и о том, что любимый непросто так, так трепетно относится к каждому прикосновению, что он прекрасно знает о том, что ей пришлось пережить и не просто о последних часах этих жутких двух с половиной лет, но о каждой секунде, что она провела в заточении, оставаясь в руках беспощадного насильника и садиста.

Ближе к пяти вечера терпение всё-таки подвело, и девушка решила попытаться выяснить у Игнотуса Певерелла, что же именно они задумали и тот на удивление не стал скрытничать и объяснил и про крестражи и то, что их уже обезвредили и что теперь достаточно одного фамильного заклятья и от самопровозглашённого "Тёмного Лорда" останется лишь прах.

Такая постановка вопроса несколько успокоила, ибо одно дело вступить в по факту неравный бой с много более опытным магом и совершенно иное, когда достаточно исподтишка кинуть одно единственное заклинание и на том отбыть восвояси, а то что Гарри не будет решать проблемы магической Британии Игнотус заявил безапелляционно.

— Флёр, — портрет вот уже третью неделю обращался к девушке только по имени, — ты ведь умная девочка и прекрасно понимаешь, что знаний моего внука катастрофически не хватает на то, чтобы эффективно решать проблемы, а превратиться в марионетку уже не позволю я. Не родился тот Певерелл, что пляшет под чужую дудку. — Сказанное вызвало немного виноватую улыбку девушки, понимавшей, что именно имеет ввиду Игнотус, но всё же осознававшей, что если она попросит, то любимый с большой долей вероятности пойдёт на уступки.

Попрощавшись с портретом, девушка ускакала в лабораторию, решив, что для убивания времени вполне подойдёт варка какого-нибудь зелья, опять же лишним не будет, да и практика всегда полезна. Был уже поздний вечер, когда Флёр вернулась в спальню и с лёгкой грустью устроилась на кровати. Засыпать без `Арри было как-то не то, но на сердце было спокойно, ведь если бы что-то случилось с её избранником — она бы это почувствовала. Проворочавшись около часа девушка всё же погрузилась в тяжёлый сон. И если бы кто-то наблюдал со стороны, то увидел бы, что между четвёртым и пятым часами утра тревожное прерывистое дыхание сменилось глубоким и размеренным, а на её губах заиграла лёгкая полуулыбка, будто некий очень тяжёлый груз более не давит на её хрупкие плечи.

Проснулась Флёр в девятом часу утра и обнаружила спящего рядом любимого. От него веяло свежестью и запахом геля для душа с морошкой. Этот тонкий аромат очень нравился Флёр, и она не смогла удержаться и прижалась к любимому, совершенно не задумываясь, что ещё вчера подобное вызывало бы у неё если не панику, то некоторую робость.

Ответом на её действия стало то, что любимый, и не думая просыпаться, совершенно по-хозяйски загрёб её в свои объятья и, зарывшись в волосы, снова затих. По телу прошла такая приятная уже знакомая волна не оставив ни капли страхов, словно их развеяли как пепел на ветру. Спустя несколько минут Флёр также вновь задремала, ибо что ещё делать, когда встать и не разбудить любимого невозможно, а будить так не хочется.

Второй раз она проснулась, когда за окном уже стоял полдень и первое, что увидела — это зелёные омуты глаз любимого, который, судя по всему, уже некоторое время изучал её, пока она спала.

— Привет, — тихо прошептал `Арри и от его чуть хриплого после сна голоса закружилась голова. — Можно я тебя поцелую!?

— Да, — затаив дыхание прошептала Флёр. И любимый со свойственной ему вдумчивостью и нежностью начал нежно ласкать её тело, заставляя сбиваться дыхание и в этот раз ей совсем не хотелось препятствовать, хотя когда он добрался до живота и занялся его вдумчивым исследованием было немного щекотно, но прекратить эту сладкую пытку не было никаких сил. Его невесомые прикосновения всё глубже погружали в омут страсти, а затем он добрался до треугольничка светлых волос, медленно спустился ниже, лаская кожу бедра, опять добрался до своих любимых стоп и снова вверх, чтобы наконец поцеловать её там, и в этот момент Флёр поняла, что она принадлежит ему, этим нежным рукам и таким мягким губам. А наслаждение тем временем нарастало, ибо юный Поттер, который Певерелл, вынудил девушку чуть раздвинуть ноги и занялся внутренней стороной бедра, постепенно переходя чуть выше и наконец туда, где всё уже пылало жаром желания. То, что он творил своим языком не подлежало описанию, таких слов просто нет ни в одном языке мира, чтобы описать эмоции и то наслаждение, что накрыло Флёр. Всё тело прострелило сладкой судорогой, и девушка невольно выгнула спину. Ещё секунда и она в изнеможении лежит на чуть влажной от пота постели и вновь тонет в его сияющих зелёных глазах.

— Ты станешь моей женой?

— Да, — прежде чем поняла на какой именно вопрос она дала свой положительный ответ, выдохнула Флёр

— Я люблю тебя, если хочешь, мы сегодня же проведём магический обряд. — Туман в голове немного рассеялся, но суть ответа не изменил «Да! Да! Да!» кричало всё естество девушки, и последнее было произнесено вслух.

Наградой стал ещё один долгий поцелуй, на этот раз в губы, после чего любимый поднялся и исчез за дверью уборной, оставляя девушку осознавать то, что она только что подписалась стать его женой.

Душевая освободилась приблизительно через полчаса, но и этого времени не хватило, чтобы окончательно успокоиться. Но вот такой домашний любимый босиком прошлёпал по комнате и занялся тем, что стал натягивать носки. «Чёрт, кажется я тоже начинаю западать на его стопы» — пронеслось в голове и Флёр пулей унеслась в душ, лишь бы подальше от такого манящего, пахнувшего её любимым гелем для душа любимого.

Гарри же, наблюдая за этим действом лишь хмыкнул, в тот момент, когда ласкал её, его словно вело по давно проложенному маршруту, имевшему вполне закономерное окончание. «Интересно, часто ли мужчины делают предложение руки и сердца таким вот экстравагантным способом? — пронеслось в голове. — Что ж судя по всему вечером предстоит что-то очень интересное». Гарри украдкой облизнул губы — описание ритуала он уже прочитал и оный оказался весьма красивым, тут тебе и принесение даров магии и принесение супружеской клятвы, в общем без особых затей, но если верить описанию чем сильнее вступающие в союз маги и чем идеальнее они подходят друг другу, тем более захватывающим будет ответ самой магии. У каждого он свой, в описании говорится что были случаи, когда получался целый магический фейерверк. Короче, вечер обещал быть интересным.

Тем временем Флёр откровенно пыталась утопиться в душе, ибо отчётливо понимала, что не может успокоиться и если прохладные струи воды хоть немного сбивали жар желания, то сознание весьма ясно фиксировало, что стоит ей увидеть своего рыцаря и в общем будет ой, и вся надежда была на то, что, во-первых, `Арри догадается смыться из комнаты раньше, чем она будет вынуждена-таки покинуть ванную. Когда по прошествии часа Флёр так и не появилась, Гарри пару раз глубоко вздохнул и не смог устоять перед шкодливым желанием поддеть любимую.

— Смотри не растворись там, а то на ком я вечером жениться буду? — весело сообщил Гарри, просунув голову в приоткрытую дверь и успел захлопнуть оную раньше, чем в неё прилетело и кажется это был его гель для душа. «Однако как всё плохо-то», — констатировал юноша и почёл за лучшее, нарочито громко топая, покинуть комнату. Правда хоть какой-то серьёзности хватило лишь до двери библиотеки, порог которой он пересекал с невоспроизводимым воплем влюблённого идиота, скрещённого с котом, добравшимся до сметаны.

С портрета на него с лёгкой укоризной воззрился дед, весь взгляд которого говорил, «чего мол орёшь-то».

— А я походу сегодня женюсь, — заявил Гарри, как только немного взял себя в руки.

— Поздравляю, самое время.

—Не, дед, ты не понимаешь, — мечтательно протянул юноша.

— Да куда уж мне, древнему, — хмыкнул Игнотус, добродушно улыбаясь. Кому как не ему было знать, что когда Певерелл вот так женится это будет нечто, то что эта пара буквально создана друг для друга он понял уже давно и теперь искренне радовался за внука, который нашёл своё счастье. А учитывая все факторы становилось понятно, что скоро в стенах замка зазвенит детский смех, и род восстановится после многовекового забвения, это ли не повод для радости?

Как только внук нашёл в себе силы прекратить глупо хихикать через слово, то был отправлен готовиться к ритуалу. Стоило домовикам узнать о предстоящем событии, как маленькие ушастики развили столь кипучую деятельность, что Гарри оставалось только моргать. И, конечно, о самом главном по мнению общественности он позабыл напрочь. Так что об отсутствии подобающего ситуации наряда Гарри вспомнил аж за сорок минут до того, как этот обряд предполагалось начать. Вздохнул от осознания собственной тупости и пошёл с повинной к без часу супруге на поклон.

Как уже привык постучался, зашёл, да так и застыл и было от чего: он тут о платье переживает, а Флёр, оказывается, подумала об этом за него. Правда, вместо платья на девушке был брючный вариант, но от этого не менее милый. Гарри вообще заподозрил, что Флёр и платье в одном комплекте он видел один раз и то было давно и почти неправда, но и брючный вариант смотрелся очень заманчиво. Флёр оказалась хороша не только в зельях, но и в заклинаниях, так что переделать имеющиеся брюки в то, что более подходит для предстоящего действа, ей не составило труда, заодно удалось утихомирить бурю чувств и эмоций.

На кровати лежал ещё один комплект одежды, явно заготовленный для жениха, который подумал обо всём, кроме оной самой одежды.

— Переоденься, чудо, или ты надумал жениться в спортивных штанах и майке? — шутливо-вопросительно произнесла Флёр, когда он всё-таки отлип. Гарри почёл за лучшее воспользоваться предложением и, похватав заботливо подготовленные рубашку и брюки скрылся в уборной.

«Боже мой боже» — пронеслось в мыслях девушки. Вот оно, отсутствие воспитания. Как наяву перед мысленным взором предстал взъерошенный мальчишка-четверокурсник, одетый в обноски с плеча кузена. Тогда она поражалась полному отсутствию у Гарри какого-либо понимания, что кроме школьной формы есть и повседневная одежда, которой у парня просто-напросто не имелось, не считать же за таковую обноски кузена. Он был настолько вымуштрован следовать инструкции, что ему просто не приходило в голову, что кроме школьной формы, указанной в ежегодном письме из школы, необходимо покупать и другие вещи, и общение с рыжим семейством нищебродов никак не способствовало этому пониманию.

Так что стоило Флёр таки взять себя в руки, как в полный рост нарисовалась проблема наряда, хотя делать что-то пышное и пафосное в их случае просто не имело смысла, ибо красоваться было банально не перед кем. «Ну не перед домовиками же» — в общем, пришлось Флёр озаботиться тем, чтобы в их памяти этот день не запомнился спортивным костюмом, в который, с него станется, оделся бы `Арри, решительно недоумевая, что именно не так.

Спустя двадцать минут из уборной явилось чудо, решившее, что ему надо принять душ и конечно же теперь на его голове царил невообразимый хаос, что вызвало у Флёр приступ безудержного смеха. Когда девушка отсмеялась, то отняла у возлюбленного расчёску, заявив, что у них будет самая запоминающаяся церемония и её изюминкой будет фирменный шорох на голове жениха. На что любимый лишь пожал плечами.

Затем всё было как в тумане ровно до того момента, как их магия слилась в единое целое, знаменуя рождение нового союза и сиянием взметнулось к усыпанному звёздами небу. В тот вечер вся Шотландия и север Британии наблюдали столь не свойственное этим краям явление, как прекрасное северное сияние.

На балконе родового мэнора семьи Гринграсс, стоящего не далеко от Ричмонда, вся семья с интересом наблюдала за полыхающими небесами.

— Отец, а разве в Англии бывают северные сияния? — с удивлением спросила Астория Гринграсс.

— Это не обычное северное сияние, Астория, это магический всплеск, что оповестил всех о рождении нового магического союза. Кто-то из чистокровных решился на церемонию Лунгнасад. Хотел бы я знать, кто же этот маг, если его мощь и чувства так велики.

— Я тоже хочу такое, — заворожённо откликнулась младшая дочь, а Ричард Гринграсс глубоко задумался, ведь он прекрасно понимал, что ничего и близко подобного в случае её брака с наследником Малфоев не предвидится. «К чёрту все эти заморочки, моим дочерям нужна не хорошая партия, но любящий муж». Приняв это решение, лорд Гринграсс оставил дочерей любоваться фееричным небесным шоу и направился в свой кабинет. Предстояло отправить два очень важных письма.

А в это же время где-то в Шотландии молодой лорд Певерелл, наконец оторвавшись от таких манящих губ любимой, подхватил её на руки.

Два года спустя

Гарри Поттер теперь уже официально носил фамилию Поттер-Певерелл и сохранил её первую часть лишь из-за того, что это вызывало юридический казус и давало ему дополнительный голос в Визенгамоте. Дело было в том, что не признать его лордом Певереллом было невозможно, как и отобрать у него фамилию отца. А если учесть, что Сириус Блэк также передал свой род именно ему, своему крестнику, то получалось, что один Гарри имел три голоса в Визенгамоте и, чего греха таить, беззастенчиво этим пользовался.

Поначалу он и не думал лезть в политику, но спустя два месяца, посоветовавшись с женой, решил, что магический союз — это очень хорошо, даже просто замечательно, но министерское подтверждение лишним не будет. Закономерным итогом данного решения стал поход в министерство магии и заполнение соответствующих бумаг.

До последнего ничто не предвещало каких-либо затруднений. Бумаги были заполнены, печати поставлены, а копии убыли на хранение в архив министерства. И счастливая пара уже покидала атриум, когда на их пути возникло препятствие в виде Молли Уизли и её дочери.

— Что это значит, Гарри? Ты ведь обещал, ты говорил, что любишь меня! — казалось, что в тот миг, когда визгливый вопль младшей Уизли огласил стены атриума, замер весь мир. Замер лишь за тем, чтобы спустя безконечно краткий миг обрушиться новым ударом, ознаменовавшем то, что к возмущению дочери присоединилась её заплывшая жиром мамаша.

— Кто она, Гарри? А ну покажись, стерва! — орала рыжая малолетка, нимало не заботясь о том, что на них смотрят все, кто в данный момент имел счастье оказаться в атриуме министерства магии.

«Эх, скандала не избежать», — с грустью подумал Гарри. — «А ведь так хорошо начиналось, видят предки, я этого не хотел».

— Миссис Уизли, вы уверены, что хотите продолжить? Мне ведь тоже есть, что сказать. — Гарри краем глаза приметил защёлкавшего фотоаппаратом репортёра и холодно ему улыбнулся, одновременно задвигая любимую к себе за спину и мысленно умоляя её потерпеть.

— О чём это ты, Гарри, любимый?! — откликнулась вместо стоящий рядом с ней матери Джинни, одновременно пытаясь сместиться так, чтобы был шанс достать обидчицу.

— Я о приворотном зелье, — голос юного лорда выстудил атриум не менее эффективно, чем ледяное дыхание арктического ветра. — Только не говори мне, что ты не в курсе. Я тебе не поверю. — Начавшая было возмущаться матриарх семейства Уизли поперхнулась на полуслове.

— Джинни, дорогая, если ты ещё хоть раз откроешь свой очаровательный рот, я буду вынужден рассказать всё вот этим милым людям, — юный лорд вновь мило улыбнулся взявшему стойку репортёру «Ежедневного пророка».

— Гарри?!

— Я ведь предупреждал, — эхо последних слов не успело отзвучать, а репортёр уже стоял в шаге от виновников переполоха.

— Добрый день, с кем имею честь? — спокойно поприветствовал его юный лорд Певерелл.

— Брайан Грин, Ваша светлость, — живо откликнулся тот.

— Что ж, Брайан, я ведь могу к вам так обращаться?

— Да, разумеется.

— Прекрасно. Итак, как вы вероятно уже заметили у нас тут, хм, небольшое недоразумение. В лице одного семейства предателей крови, — елейным голосом припечатал рыжих юный лорд, — утверждающее, что я ни много ни мало обещал этой юной леди, хм, как бы так выразиться? Вот хоть убейте, не знаю, так что придумайте сами, что мог обещать юной профурсетке молодой маг, находящийся под приворотным зельем. Да, мистер Грин, вы не ослышались. Имел место быть приворот единственного наследника родов Поттер, Певерелл и Блэк. Приворотное зелье мне начали подливать незадолго до начала пятого курса. И это продолжалось вплоть до самого окончания лета девяносто седьмого года. Видят предки, я не хотел выносить сор из избы. Ведь в битве за Хогвартс семья Уизли понесла тяжёлые потери. Гибель трёх сыновей. Я искренне вошёл в положение и проявил понимание, однако вот чем обернулась моя доброта, — безобразным скандалом с их стороны, по-другому я это назвать не могу.

— Миссис Уизли, вы можете как-либо прокомментировать заявление лорда Поттера-Певерелла? — обратился к главе рыжего семейства молодой репортёр.

— А что тут комментировать, зазнался мальчик и забыл, кому он всем обязан, кто помогал ему все эти годы, кто заменил ему безвременно утраченную семью! — завопила Молли

— Даже так, ну что ж, миссис Уизли, в скором времени вас оповестят о дате слушания. И мне жаль вас, как жаль и ваших сыновей, ведь после этого процесса вы утонете в грязи. А теперь прошу меня извинить, но я вообще-то спешу. Всего доброго, мистер Грин, и учтите, что хоть одно лишнее слово и я засужу «Пророк» за клевету. Честь имею, — с едва заметным положенным в таком случае по этикету поклоном закончил юноша, и спустя считанные минуты покинул министерство.

Оказавшись в портальном зале родового замка, Гарри прижал к себе любимую.

— Флёр, милая, прошу, прости, но я правда не знал, как ещё заткнуть эту тварь. Мы сами приняли решение не скрывать наш союз, но я и подумать не мог…

— Просто уничтожь их, — тихий безжизненный голос любимой был словно нож под сердце, ведь ещё несколько часов назад она улыбалась, и они обсуждали планы на вечер. И вот теперь будто не было тех четырёх месяцев. «Уничтожу» — мысленно поклялся Гарри и, собрав все наличествующие силы в кулак, принялся уговаривать Флёр не думать о произошедшем.

А затем был закрытый судебный процесс, закрытым он стал по требованию юного лорда. В итоге общественности пришлось довольствоваться лишь скупым оповещением о том, что семья Уизли практически в полном составе заехала на постой в Азкабан, по полностью доказанному обвинению в попытке приворота наследника трёх благородных родов. Единственным оставшимся на свободе оказался Чарльз Уизли, да и тот ещё в зале суда произнёс формулу полного отречения от рода. «Это меньшее, что я могу сделать», — сказал он тогда Гарри. Спустя сутки молодой мужчина покинул магическую Британию и уже в Румынии его догнало благодарственное письмо. Письмо, что спасло его карьеру и честь.

Далее же был суд над бывшим профессором Хогвартса Северусом Снейпом, последнего обвиняли в убийстве ныне покойного Альбуса Персиваля Ву́льфрик Брайана Дамблдора, и так как единственным, не считая юного Малфоя, свидетелем данного события был юный лорд Поттер-Певерелл, означенный свидетель получил повестку, вызывавшую его в суд в качестве свидетеля. И вот тут-то Гарри и решил испортить жизнь всем. То ли усталость от скандального суда с четой Уизли, то ли ещё что, но парень решил, что он скажет правду, правду, как она есть. А правда была в том, что для юного Поттера не существовало такого понятия, как Азкабан и запрет аппарации. Когда оный самый Азкабан является твоей собственностью, понятие «закрыто» отсутствует за ненадобностью. Именно так Гарри и узнал всю правду, просто и без затей поговорив с бывшим профессором. И тот рассказал всё и даже больше и его рассказ настолько понравился юному Певереллу, что случилось маленькое чудо и дементоры начали обходить камеру профессора десятой стороной.

В общем, стоило Гарри дать показания, как профессор Дамблдор из великого светлого в одночасье превратился в парию, тогда как Северус Снейп с изумлением слушал оправдательный приговор. А далее был непрекращающиеся заседания Визенгамота, и исполняющий обязанности министра Кингсли Бруствер решительно не понимал, как это он ещё не заехал в Мунго. А Гарри мило так улыбался и вскрывал всю подноготную. Начал юноша с ударной артиллерии и предъявил заверенную по всем правилам магическую доверенность, по которой родовой замок рода Певерелл, известный также как школа чародейства и волшебства Хогвартс, был передан в доверительное управление совету попечителей и британскому министерству магии. И к своему ужасу Кингсли осознал, что практически все условия передачи замка были нарушены и нарушены самым грубым образом. А когда его подняли посреди ночи и осчастливили известием о том, что Азкабан внезапно окутался мощнейшими осадными щитами и попасть на его территорию стало решительно невозможно, то он согласился на все требования, кои предъявил лорд Поттер-Певерелл.

Следующие несколько месяцев Гарри только и делал, что разрывался между заседаниями Визенгамота и любимой, которая, к его величайшей радости, уже спустя пару дней, казалось бы, полностью оправилась, но так только казалось. А тогда он был счастлив, едва успел вернуться домой, пообедать и лечь спать, как Флёр едва слышным шёпотом осчастливила его известием о том, что она в положении. Сон как рукой сняло, а спустя пару минут шок и неверие сменились радостью и неподдельным счастьем.

Первая ласточка прилетела, когда переживавший за любимую юноша настоял на осмотре врача. Стоило покинуть родовой замок, как Флёр ещё в фойе клиники Святого Мунго впилась в его руку и Гарри понял, что-либо он сию же минуту забирает её домой, либо дело кончится бедой. Вызванный на дом колдомедик сумел начать простой первичный осмотр только спустя три часа и только в присутствии супруга. Затем был долгий и очень обстоятельный разговор. Именно так юный лорд Певерелл обзавёлся семейным колдомедиком, что вошёл в положение и дал положенные в подобном случае клятвы. А затем были месяцы ожидания, совмещённые с обследованиями и неутешительный итог. Оказалось, что Флёр очень тяжело находиться, так сказать, в обществе. Большое скопление людей вызывало у девушки весьма острую реакцию и после нескольких неудачных попыток она добровольно заперлась в родовом замке супруга и посвятила всё своё время только-только родившимся близнецам. Гарри же, прекрасно понимая, что может помочь при подобном психологическом состоянии, оставил девушку в покое.

Именно так и пролетел остаток девяносто девятого, а за ним последовал двухтысячный и вот на дворе тридцатое июня двухтысячного года. Малышам исполнилось практически полтора года и по данному поводу было принято решение купить им что-нибудь эдакое. И именно за этим «чем-то эдаким» юный лорд Певерелл и направился в Косую аллею. Спустя час с покупками было покончено и Гарри решил, что напоследок будет совсем не лишним заглянуть к Фортескью. «Порция мороженого с собой — это именно то, что мне сейчас нужно» — подумал Гарри и пересёк порог кафе, даже не подозревая, что спустя считанные минуты его ждёт судьбоносная встреча.

Комментарий к Гарри

Многие просили продолжения собственно вот оно, наслаждайтесь.

Два года спустя

Первые два месяца пролетели как один миг. Сказать, что это было волшебно, — значило бы ничего не сказать. Её `арри теперь точно только её и это чувство просто не передать словами. Затем первый восторг схлынул, и что бы там не говорил `арри по поводу возраста, Флёр всегда понимала, что она старше, и видимо именно поэтому идея о заключении министерского брака в дополнение к уже имеющемуся магическому союзу исходила именно от неё. `Арри же и не думал возражать, и вот они уже в министерстве, а спустя всего тридцать минут и пару поставленных печатей с документами было покончено.

Затем был атриум и безобразный скандал, точнее, неудачная попытка его раздуть, так как любимый не позволил втянуть себя в совершенно неподобающее молодому аристократу действо. Вот только Флёр было совершенно не до того, ей хватило пары мгновений разговора, чтобы почти отключиться. Как в тумане подчинилась супругу, что задвинул за спину и где-то на краю сознания она слышала его полный отчаяния голос, умоляющий потерпеть. Вслух или же в мыслях уже не имеет значения. Собрать волю в кулак — вот то единственное, что осталось в сознании юной полувейлы. Вспышки колдокамеры прошли как-то мимо, а затем был портальный зал и любимый, прижимающий к себе. «`арри, мой милый `арри» — пронеслось в голове. «За что нам всё это?» — и словно таранный удар понимание: это не конец, а всего лишь начало.

— Уничтожь их, — всего два слова, но они изменят мир, она, Флёр, точно это знает. А затем состоялся суд. Любимый оградил от необходимости давать показания. А заключение колдомедика довершило начатое. Рыжие предатели крови утонули в нечистотах, кои сами же и создали. Да, процесс был закрытым и это значило никаких репортёров, а также то, что каждый из присутствующих магией поклялся не разглашать ни единого слова из того, что он услышал во время данного процесса находясь в зале суда. Подобные меры позволили избежать огласки. А затем был суд над бывшим профессором Хогвартса и тут у любимого будто полетели тормоза, он ни с того ни с сего загорелся идеей оправдать вредного зельевара и сделал для этого всё и даже больше. А затем, затем был удар по министерству. Сам же любимый пояснил свои действия довольно-таки просто:

— Флёр, ты правда считаешь, что я должен забыть и простить им всё то, что они сотворили, делая вид, что всё хорошо? Родная, мою жизнь превратили в ад и произошло это отнюдь не по вине Пожирателей Смерти. Это были те, кто с пеной у рта доказывает, что они всецело принадлежат делу света. Рыжие — это просто продукт системы. Да, они понесли наказание, но те, кто их создал, не просто пришли к власти, они захватили её, и следствием этого станет то, что вот такие вот рыжие скоро будут повсеместной нормой. Неужели ты правда считаешь, что я могу это допустить? Просто сидеть и ничего не делать?

— Нет, просто я переживаю за тебя.

— Всё будет хорошо, любимая. Вот увидишь: их ждёт пренеприятный сюрприз.

После следующего суда у дела света начались такие проблемы, что о посадке рыжих все позабыли напрочь, тут самим бы уцелеть. Закономерным итогом происходящего стало то, что партия аристократов совершенно неожиданно получила нового лидера. Все нейтральные лорды очень быстро сообразили что к чему и встали под знамёна юного лорда Певерелла. Постепенно к ним начали присоединяться и те, кто разочаровался в сторонах конфликта; и вот не прошло и трёх месяцев, как новым министром магии стал лорд Стэнтон. Человеком лорд оказался деятельным и с хозяином Хогвартса и Азкабана решил строить исключительно деловые и конструктивные отношения. Маховик реформ начал вращаться. Ко всеобщему изумлению, юный магловоспитанный лорд Певерелл блистал знаниями этикета и при этом на всех светских мероприятиях был неизменно в гордом одиночестве.

Флёр очень долго смеялась, когда читала полностью отданный под интервью её `арри номер «Пророка». Началось всё с безобидного флирта. Одна из маглорождённых, что сумела выбиться в люди на волне проходящих реформ, отчаянно строила её `арри глазки, и ведь ни одной девушке, не будь она маглорождённой, подобное и в голову бы не пришло. Юный лорд совершенно не таился, и ещё в сентябре вся магическая Британия была в курсе того, что виновником майского северного сияния стал проведённые юным лордом Певереллом ритуал Лунгнасад. `Арри тогда так мило хлопал глазами с передовицы «Ежедневного пророка», что каких-либо санкций в отношении юного лорда не последовало. Да и наказывать было не за что. Ритуал проводился на территории закрытого магического поместья. Никаких маглов в радиусе ближайших двадцати километров не было, а магический всплеск был совершенно непрогнозируемым и лишь доказывал то, что её `арри только её.

И вот на ежегодном Йельском балу одна из маглорождённых выпускниц гриффиндора решила, что она то уж точно ничем не уступает той француженке, что, как ей виделось, отобрала у магической Англии её героя. Как итог — не менее получаса флирта, закончившиеся тем что она стала парией. Ведь мыслимое ли дело соблазнять того, кто любит свою супругу настолько, что об их союзе вся магическая Британия узнала в считанные минуты с момента его заключения. Магический союз это вам не министерский брак. И конечно же, словно по волшебству, неподалёку оказался Брайан Грин. Молодого репортёра уже называли за глаза личным биографом лорда Певерелла. Сам же юный лорд был совершенно не против. В отличие от скандально уволенной из ежедневного «Пророка» Риты Скитер, Брайан Грин быстро смекнул, что отхватил куш. Его статья о привороте стала тем ключом, что открыл для него двери в светское общество. Маглорождённый мальчишка ценил и всячески оправдывал оказанное ему доверие, чем и снискал благосклонность юного лорда и его сторонников. Всегда чётко и только факты, но так, чтоб читатель не мог оторваться до последнего слова.

Тиражи «Пророка» били рекорды раскупаемости, молодой репортёр купался в лучах славы. Вот и сегодня он буквально почувствовал сенсацию и предчувствие его не обмануло. Чётко выверенный момент, и вот юный лорд, мило улыбаясь, под запись поливает грязью умственные способности одной маглорождённой особы. Ни единого оскорбления, но какой эффект. Утром тираж был раскуплен в считанные минуты. Последовавшая за этим целая серия статей заставила задуматься многих. В своём интервью юный лорд чётко по полочкам разложил все, казалось бы, незыблемые понятия, а в довершение прошёлся по идеологии чистой крови, и не просто прошёлся, раскатал под каток. На одном из фото юный лорд был изображён с дневником самого Салазара Слизерина, который, как оказалось, был внуком Кадмуса Певерелла. Из чего становился вполне очевидным факт, что в родовой библиотеке Певереллов сохранились не только его труды, но и личные дневники. И вот эти-то дневники и стали основой целого цикла статей. Оказалось, что грязная кровь ни малейшего отношения не имеет к маглорождённым и является следствием, но никак не причиной их меньшей магической силы.

Не прошло и недели, как Хогвартс начало трясти. Каждая статья подкреплялась копиями страниц древних текстов. Тех самых, что стараниями прежних директоров были изъяты из хогвартской библиотеки. Попечительский совет подсуетился и выделил деньги. В общем, не прошло и недели с выхода первой статьи, как в школьной библиотеке появились несколько десятков копий выдержек из дневников основателя змеиного факультета, и ещё нескольких трудов, копии с которых позволил снять лорд Поттер-Певерелл. Слизеринская идеология чистой крови умерла, и её место заняли знания и принципы сохранения и развития магии, что закладывались в учебную программу школы чародейства и волшебства Хогвартс ещё основателями.

На этом фоне известие о рождении наследников лорда Певерелла осталось практически незамеченным. Жизнь же постепенно входила в привычное и понятное русло. Несколько попыток выйти в свет закончились полным фиаско. Нет, разумеется, Флёр не допустила того, чтобы репутация её любимого `арри пострадала, но и тех ощущений, что она испытала, ей хватило с лихвой. Именно так и началось добровольное затворничество. Сказал бы ей кто о подобном лет пять назад, она бы подняла его на смех. Ведь семнадцатилетняя чемпионка турнира трёх волшебников не мыслила жизни вне общества, и вот теперь её мысли диаметрально противоположны.

«Что-то `арри задерживается, говорил ведь, что туда и сразу обратно. И сдалось ему именно сегодня пойти в Косую Аллею?»

Кафе-мороженое, казалось, вовсе не изменилось: тот же прилавок, тот же продавец и он же хозяин.

— Добрый день, мороженого, и побольше, — с улыбкой обратился к стоящему за прилавком пожилому магу Гарри.

—О, добрый день молодой человек, казалось, что только вчера вы делали у меня уроки! Если правильно помню, то вот за тем самым столом, — Гарри повернул голову и к своему удивлению обнаружил, что за столом сидит девушка, до крайности похожая на его Флёр. С той лишь разницей, что его Флёр выглядит постарше и уже давно не была такой грустной.

— Да, именно за ним, хорошее было время. Быть может мне показалось, но та юная леди, что нынче занимает мой столик, явно грустна. Вы не могли бы передать ей мороженое с французской ванилью? — с улыбкой попросил юный лорд.

— Да, разумеется, она тут с самого утра и... в общем, это не важно, вы кажется хотели мороженого и побольше?

— Да, заверните с собой, хочу порадовать супругу, она на Косой Аллее крайне редкий гость, и я убеждён, что ваше мороженое позволит мне увидеть её улыбку.

— О, я уверен, что у вас всё получится, — заулыбался хозяин заведения и занялся сбором ставшего уже привычным заказа. Тем временем официант доставил подарочную порцию к указанной леди и, судя по всему отвечая на вопрос, указал в сторону стоящего у прилавка лорда Певерелла. Девушка обернулась и каких-либо сомнений в том, что перед ним младшая сестра его любимой Флёр, не осталось в принципе. А спустя ещё миг девушка уже буквально повисла на нём с радостным воплем: «`арри, наконец-то, я уже думала, что никогда тебя не найду».

Юный лорд Певерелл привычно улыбнулся и, попросив хозяина заведения принести ещё одну порцию за ранее означенный столик, сопроводил младшую мисс Делакур на весьма уютную летнюю веранду.

— Что ты тут делаешь, Габриэль? — спокойно поинтересовался Гарри, стоило официанту принести заказанное лакомство и удалиться.

— Вообще-то я ищу Флёр, ты не знаешь, где она? Я обращалась в Гринготс, но там сказали, что она у них больше не работает. Скажи, что ты знаешь, где она! Она мне очень, очень нужна.

— Допустим, лишь допустим, что я знаю, где её можно найти, но ты так и не ответила на мой вопрос.

— Я же сказала, что ищу сестру, — насупилась юная француженка.

— Это я понял, я не понимаю, почему ты находишься в Англии и где твои родители? Так получилось, что я в курсе того, что Флёр не горит желанием общаться со своими родными. Не после того, как отец отсёк её от рода, даже не озаботившись выяснением причин столь резкой смены приоритетов своей дочери.

—Родители... их тут нет, — немного поникнув ответила Габриэль. — Пожалуйста, мне нужно поговорить с сестрой. Всё, что я знаю, так это то, что тот, за кого она так внезапно вышла замуж, давно мёртв. Я вообще не понимаю, как она могла променять тебя на этого рыжего! Ведь ты её избранник, как же так?!

— И где же твои родители? — словно не замечая продолжения фразы, поинтересовался Гарри и, демонстративно зачерпнув ложечкой мороженое, отправил оную в рот.

— Они во Франции, но это вряд ли надолго.

— Во Франции, значит, а ты при этом почему-то здесь и, если мне не изменяет память, то семнадцати тебе ещё нет.

— Тринадцать мне и, раз ты так настаиваешь, —надув губки пробубнила Габриэль и, собравшись с силами, продолжила, — я убежала из дома! И у меня есть на то причины, а теперь, если ты не против, то не мог бы ты всё же ответить на мой вопрос и сказать, где сейчас находится Флёр.

— В библиотеке. — сверившись с часами, просто ответил Гарри.

— Библиотека? Я могла бы и догадаться, дома она всегда пряталась именно там. Вот только в какой библиотеке её искать? `арри, мне очень нужно, помоги!

— Сначала ты доешь мороженое, а затем я устрою вам встречу, но учти, если она не захочет с тобой разговаривать, я буду безсилен.

— Я понимаю, — кивнула вмиг посветлевшая девушка. Габриэль просто не допускала мысли, что Флёр может так поступить, сестра всегда была очень добра. Мороженое быстро закончилось, и Гарри, расплатившись за заказ, покинул кафе уже в компании юной француженки. Мороженщик же проводил пару нечитаемым взглядом и вернулся к своим делам. В конце-то концов, какое ему дело до того, с кем общается высокородный лорд, да и девушка была крайне похожа на виденную ранее супругу лорда Певерелла, что не оставляло сомнений в их родстве.

С момента, как они покинули кафе-мороженое, не прошло и пяти минут, а они уже оказались в портальном зале замка Певереллов. Спустя миг рядом возник домовой эльф.

—Хозяин позволит Илаю забрать покупки?

— Да, конечно, благодарю, и да, передай госпоже, что я жду её в малой гостиной и что я не один.

— Как пожелает хозяин, — откликнулся домовик и исчез также, как и появился.

— Идём, здесь недалеко.

— `Арри. Ты ничего не перепутал, ты обещал...

— Обещал — значит выполню, а пока нас ждёт малая гостиная. — Едва успели расположиться, как на столике появился поднос с чаем с сладостями. Следующие минут десять в комнате царила тишина. Габриэль пыталась понять, куда именно привёл её `Арри, а также то, кто эта таинственная госпожа и, конечно же, как так получилось, что Флёр отказалась от своего избранника и сделала то, что сделала.

— `Арри, может ты пояснишь, как же так получилось, что вы с Флёр расстались, она за то лето мне все уши прожужжала. Ты её чем-то обидел?

— Нет, я тут ни причём, если она сочтёт нужным, то сама... — договорить Гарри не успел, так как дверь отворилась и на пороге показалась Флёр. Несколько секунд сёстры смотрели друг на друга, а затем радостно подскочившая Габриэль бросилась к старшей сестре. Объятья получились несколько скомканными, так как Флёр не сразу нашла в себе силы на ответные действия.

— Сестрёнка, я так рада! 'Арри, ну ты и шутник, вот сразу сказать не мог?

— `Арри, ты не пояснишь, что здесь происходит? — холодный, безэмоциональный тон сестры оборвал поток слов младшей Делакур и она невольно отстранилась от столь холодно отреагировавшей на их встречу сестры.

— Флёр, ты настолько мне не рада? Что с тобой, почему? — Несколько раз удивлённо моргнув, девушка всё же нашла в себе силы улыбнуться. Не то чтобы она была не рада сестре, просто её натиск...

— Всё в порядке, просто я немного устала.

— Кого ты хочешь обмануть, Флёр? Сестрёнка, что с тобой сделал этот рыжий? — воскликнула Габриэль. Девочка действительно не понимала, почему сестра так холодна и решила, что во всём виноват рыжий охламон, из-за которого отец выжег сестрёнку с родового гобелена и заявил, что отныне у него только одна дочь и это она, Габриэль.

— Флёр, родная, успокойся, а вас, юная леди, я бы попросил остановиться. — голос Гарри раздался на удивление близко. «Но он ведь сидел в кресле? Когда успел?» — удивилась Габриэль, изумлённо наблюдая за тем, как Гарри обнимает её сестру и что-то шепчет в явной попытке успокоить.

— Ты совсем бледная, — дрожащим от подступающих слёз голосом прошептала Габриэль. То, что она ляпнула что-то явно не то, она уже поняла, а вот что теперь делать, было не ясно от слова совсем. Ища встречи с сестрой, последнее чего она хотела — это огорчить её.

— Его здесь нет, его вообще нигде нет, просто забудь, забудь как страшный сон, — тем временем успокаивающе шептал Гарри. Лишь спустя минуту девушка неуверенно кивнула и крепче прижалась к любимому. «Всё хорошо, `Арри рядом, а он... он давно мёртв и сестрёнка... она ни в чём не виновата» — мысленно успокоила себя Флёр и, наконец оторвавшись от `Арри, посмотрела на перепуганную Габриэль.

— У меня аллергия на рыжий, постарайся это запомнить, — с несколько неуверенной улыбкой произнесла девушка и, высвободившись из объятий любимого, устроилась в кресле, взглядом давая понять, чтобы он не покидал гостиную, а то мало ли.

— Аллергия? Ладно, просто это странно.

— Как есть, но давай лучше о тебе. Почему ты здесь?

— Отец...

— Что отец?

— Он хочет выдать меня за месье Анри, ты ведь его помнишь?

— За этого девяностолетнего деда? — изумлённо воскликнула Флёр.

— Да, — с грустью подтвердила Габриэль. После... после твоего ухода и того поступка отца... В общем, у него начались проблемы, и он, судя по всему, решил, что так ему удастся поправить дела рода.

— Он с ума сошёл, ты же ещё ребёнок! Как он вообще додумался до чего-то подобного?

— Ты меня спрашиваешь? Сестрёнка, мне страшно, помоги, сделай хоть что-нибудь.

— `Арри... м...

— Габриэль, я правильно понял, что у твоего отца начались некие проблемы, и он решил, что мезальянс будет приемлемым решением?

— Да, но я лучше умру, чем сделаю нечто подобное, кому как не тебе знать о нашей природе.

— Тебе ведь мама помогла? — с всё ещё грустной, но уже намного более уверенной и искренней улыбкой произнесла Флёр.

— Угу, она сказала, чтобы я нашла тебя и помогла мне с порталом. Она вообще последнее время сильно грустит. Знаешь, мне кажется, что она наконец поняла, что была не права насчёт тебя. А я правда, правда понимаю почему ты тогда ушла. Тогда мне было просто обидно, а затем я поняла, что если кому и должно быть обидно, так это тебе. А отец, он совсем не понимает, что творит, и мама... она очень боится.

— Успокойся, всё будет хорошо и я даже знаю, как тебе помочь. Вы тут посидите, пообщайтесь на отвлечённые темы, а я скоро приду, — подмигнул Гарри и быстрым шагом вышел из гостиной.

— Точно всё в порядке? — обеспокоенно спросила Габриэль, стоило Гарри скрыться за дверью.

— Угу, просто не напоминай про некоторые ошибки. Былое не воротишь, да и не всегда мы властны над собственной судьбой.

— Ладно, захочешь, сама расскажешь, но я правда рада, что вы всё-таки вместе с `Арри. Он любит тебя, это видно.

— Я знаю, и ты даже представить себе не можешь, через что нам пришлось пройти, но это сейчас не важно. Теперь ты в безопасности и, что бы там не планировал отец, у него ничего не выйдет, — так за разговором пролетела ещё пара минут и в гостиную вернулся Гарри. Вернулся не один, а на руках у него был немного сонный малыш.

— Знакомься, Габриэль, это Уайтт Мэтью или просто Мати, наше маленькое солнышко и твой племянник.

— Ой, какой он милый, Флёр, поздравляю.

— Ты зачем его разбудил?! Знаешь же, что его брат, обнаружив, что остался один, устроит концерт!

— Сейчас увидишь, — с улыбкой откликнулся Гарри и обратился к сыну. — Мати, как думаешь, возьмём тётю Габриэль в нашу семью? — несколько секунд среброглазый малыш, казалось бы, изучал и осмысливал сказанное, а затем уверенно протянул ручки в сторону Габриэль.

— Дя! — спустя ещё пару мгновение удивлённая Габриэль держала на руках малыша, который накрепко вцепился в девочку. Внезапно вокруг пары вспыхнуло серебристое сияние. Вспыхнуло, чтобы угаснуть в тот же миг. И уже засыпающий малыш выдал что-то вроде «мао».

— Ну вот, теперь без моего ведома тебя сам Мерлин ни за кого не выдаст, — улыбнулся Гарри и бережно забрал сына. — Спи, мой хороший, ты у меня молодец.

— И что это было?! — воскликнула Флёр, но тут же сбавила тон, не желая тревожить явно успевшего вновь заснуть сына.

— Да собственно ничего такого, на родовой гобелен смотреть надо чаще, тогда вопросы глупые задавать не придётся.

— Я не понимаю, причём тут гобелен?

— А притом, что ты, моя дорогая, с самого момента нашего союза отображаешься на нём, как хранительница рода Делакур. Сначала я не придал этому значения, а когда родились дети, понял. Ты ведь обратила внимание, что от меня в Мати вообще ничего, он же буквально твоя копия, только мужского рода. Помнишь, как он плакал раньше? Вижу, что помнишь, а я тогда всю библиотеку перерыл и портреты предков на уши поставил. Оказалось, что Мати у нас вовсе не Певерелл, а самый настоящий Делакур. Отец твой, чтоб ему быть здоровым, совершил большую глупость. Он, как я понял, провёл полный ритуал большого отречения. А это значит, что он поклялся своей магией и жизнью, что ты, моя родная, совершила нечто такое, что заслуживает подобного наказания. Не мне тебе объяснять, чем это самое отречение грозит отрекаемому. Вот только есть одно но: ты не сделала ничего, что навредило бы роду. Как следствие, ритуал-то он провёл, вот только магия отсекла не тебя, а его самого. В общем, после рождения детей я навёл справки. В роду Делакур наследовать может только мужчина, такова особенность вашей родовой магии. В момент проведения ритуала ваш отец лишился магии рода. Я подозреваю, что именно в этом и кроются причины всех его неудач. Тебе же, как старшей дочери, выпала честь быть хранительницей рода. Это повлекло то, что один из близнецов стал наследовать роду Делакур. Когда я это понял, то провёл положенные ритуалы. Так Кристиан стал наследником рода Певерелл, тогда как Уайтт принял род Делакур. Дальше сами догадаетесь или пояснить?

— Но как? Как ты уговорил полуторогодовалого ребёнка? — изумлённо воскликнула Флёр.

— Так ты вроде сама слышала, просто спросил, делов-то.

— Вот так вот просто, и всё?

— Может кто-нибудь объяснить, что вообще происходит? — надув губки, прервала супругов Габриэль.

— Да ничего особого, всё как всегда, мой муж пару минут назад лишил нашего отца какой бы то ни было власти над твоей судьбой. Единственный, кто теперь в праве что-либо тебе указывать, это Уайтт, ну и его регент, коим, как теперь ясно, является мой дорогой супруг.

— Э...

— Если совсем по-простому, то мезальянс тебе не грозит, вместо него тебе грозит Хогвартс, так что готовься, первого сентября тебя ждёт четвёртый курс.

— Вот так просто?

— А ты как хотела? Его светлости лорду Делакуру ещё и полутора нет! И это очень даже хорошо, что он уже знает слова, «да» и «моё». Так что радуйся, что он у нас такой умница.

«Вот же мальчишка», — вздохнула Флёр и протянула руки в недвусмысленном, и весьма требовательном жесте. Стоило малышу перекочевать в объятья матери, как та, погрозив напоследок пальцем, покинула гостиную.

— Ну вот, опять мне влетело, обет что ли с тебя стрясти, чтоб в Хогвартсе не болтала?

— В смысле?

— Ладно, забудь, лучше поясни, что это ты имела ввиду, когда говорила о том, что ваша мама о чём-то сожалеет?

— Эм, как бы так сказать. В общем на самом деле это странно, и я никогда этого не понимала. Но так получилось, что Флёр, она не самый любимый ребёнок в нашей семье.

— Говори прямо, Габриэль, я не просто нелюбимый, но по какой-то неведомой мне причине ещё и не желанный ребёнок.

— И не удивляйся ты так. Не думал же ты, что только у тебя было тяжёлое детство?! — немного грустно улыбнулась только что вернувшаяся в гостиную Флёр. — Когда я была маленькой, то конечно же обижалась и не понимала, а потом родилась Габриэль. И ей досталось всё то, чего никогда не видела я. Годам к пятнадцати у меня сложилось стойкое ощущение, что родителям я не нужна. Отец, тут всё просто — мы ему обе не нужны. Насчёт мамы честно не знаю. Иногда мне казалось, что ей очень тяжело, но миг пролетал и она вновь становилась так же холодна, как это было, сколько я себя помню. Родители поначалу даже пытались разделить нас с Габриэль, наверное, боялись, что я буду обижать сестрёнку, раз ей достаётся всё то, чего я была лишена. Вот только факт в том, что я люблю Габриэль, и всегда заступалась за неё.

— Я никогда не понимала почему так, а уж после, в общем, когда отец объявил о помолвке, и мама велела найти тебя, я спросила её почему. Я имею в виду почему она так, ведь она никогда не любила тебя и не одобряла наших близких отношений. Теперь говорит, что ты моя последняя надежда. Флёр, ты, наверное, не поверишь, но мама сказала, что это не правда, что она любит тебя, и что очень боится тебя потерять. Она сказала, что тебе сразу после рождения предрекли раннюю смерть, и в общем она не хотела к тебе привязываться.

— Да вашу ж... опять какая-то дура обкурилась или что там ещё, а в итоге пострадал невинный ребёнок.

— `Арри?

— Что `Арри, ну что `Арри! Достали уже эти пророчества. Трелони вон обдолбалась и заявила, что де победитель змеемордого родится на исходе седьмого месяца и обязательно у тех, кто трижды бросит ему вызов. В итоге я вырос без родителей и единственное к чему меня готовили, так это умереть, сражаясь с этой падалью. Вся моя жизнь, начиная от воспитания у маглов, ненавидящих магию за сам факт её существования и заканчивая известными тебе событиями, была продиктована пьяным бредом алкоголички.

— Прости, я не знала, и ты конечно можешь не верить, но мама сказала, что пророчество вейл всегда сбываются.

— Да и что же конкретно они там на пророчили?

— Не поверишь, всего три слова.

— Всего три? Что-то маловато, мне вот аж четыре строчки, обидно даже.

— И что же это за слова, если они так изменили отношение мамы? — стараясь быть, как можно более спокойной поинтересовалась Флёр.

— «Её судьба смерть» — именно так сказала глава французской общины вейл, стоило ей тебя увидеть. Мама плакала когда рассказывала, как это было. В общем, все решили, что ты не жилец и поэтому... — окончание фразы утонуло в громогласном, безудержном хохоте.

— Знаете... я... я, пожалуй, напишу вашей маме, нет это надо, — всё ещё хихикая через слово пробормотал Гарри. И если Габриэль смотрела на мужа сестры с полным непониманием, то Флёр спустя пару минут прикрыла рот ладошкой, явно стараясь не последовать за едва утёршим проступившие от хохота слёзы супругом.

— Скажи мне, Габи, что есть судьба вейлы, если не её избранник?

— Э.., но разве `арри хоть как-то связан со смертью?

— Я думаю, что более связанного с белой госпожой, чем мой избранник, найти будет очень и очень сложно.

— Я бы даже сказал, что это попросту невозможно, — с улыбкой дополнил любимую Гарри.

— Я вообще не понимаю, как кто-то может быть связан со смертью. Как не понимаю и того, чего вы так смеётесь то?

— Всё просто Габриэль, глава общины буквально открытым текстом назвала моего суженного, но, увы, её слова истолковали неверно. В итоге вместо того чтобы понять, что мой супруг будет происходить из темнейшего рода магической Европы, все почему-то решили, что я тут ненадолго. Теперь мне понятны взгляды матери, когда она узнала, что я избрана чемпионкой от Шармбатона. Мне тогда показалось, что она прощается.

— Габриэль, Флёр так пытается сказать, что я происхожу из рода некромантов. Будучи много раз правнуком Игнотуса Певерелла, я и вправду связан с самой смертью. Дело в том, что в кодексе нашего рода это прямо указанно, как и то, что из-за столь неординарного родства у моего рода извечные проблемы с поиском второй половинки.

— То есть... ой, мамочки, Флёр бедная мама.

— Она сама выбрала свой путь. Да и поздно уже, всё равно былого не воротишь.

— Но ты ведь её простишь? — с надеждой прошептала младшая Делакур.

— Запомни Габриэль, простить можно только того, на кого имел обиду. Возможно, лет десять назад это и было актуально, но теперь... Теперь у меня своя жизнь, любимый муж и мои малыши. Когда-то мама сделала всё, чтобы я не испытывала к ней привязанности, своего она достигла. Не обижайся, Габи, но это именно так.

— И вовсе я не обижаюсь, просто это, это печально, вот.

— А может пообедаем? Габриэль, ты сегодня вообще хоть что-то кроме мороженного ела?— с любопытством поинтересовался уже успокоившийся Гарри. Предательски заурчавший при упоминании о еде желудок девочки стал ему ответом. — Илай, обед на троих будь добр, а на десерт мороженое.

— Так вот почему ты задержался?

— Неужели ты допустила мысль, что я мог забыть.

— Нет, я просто не подумала, что ты вообще пойдёшь ещё и в то кафе.

— Ну вот, ты это видела Габриэль? Вот как мне теперь жить-то? Любимая жена и та сомневается, — вот только игривый тон выдал парня с головой.

— И вовсе я не сомневаюсь, просто ты сказал, что хочешь купить что-то эдакое малышам и я, как мне кажется, вполне справедливо не стала причислять себя к их числу.

— Ладно, ладно, — вскинув руки в шутливом защитном жесте откликнулся виновник торжества, — я всё понял и больше так не буду. — Так за шутливой перебранкой и разговорами и прошёл обед, а за ним и ужин, после которого женская половина увлеклась игрой с близняшками, тогда как Гарри ретировался в кабинет и засел за бумаги. Юному лорду предстояло написать несколько писем.

Следующие два месяца пролетели, как один миг. Габриэль привыкала к новому окружению и готовилась к поступлению в Хогвартс, а также пыталась понять, что же всё-таки случилось у её сестры. «Нет, Флёр и раньше любила сидеть в библиотеке», — думала Габриэль, в который раз наблюдая сестру за очередной книгой. «Вот только раньше всё было несколько иначе, а сейчас сестра будто замкнулась в себе», — додумать мысль ей было не суждено, так как именно в этот момент произошло наиковарнейшее нападение. Вот только совершенно по-детски исковерканное «мао», которое, судя по всему, в словарном запасе малыша Мати заменяло слово моё, выдало нападавшего с головой и тот тут же оказался затискан и зацелован.

Маленький Мати вообще одним своим видом вызывал наиострейшее желание зацеловать и не спускать с рук, чем разительно отличался от своего брата-близнеца. Кристиан Александр Певерелл был куда более тихим и серьёзным, что ли. В Шармбатоне обучалось несколько пар близнецов, но Габриэль была абсолютно уверена, что более непохожую друг на друга пару просто не найти. Весёлый и общительный Мати и его до невозможности серьёзный брат Кристиан. И при этом просто не разлей вода. За прошедшее время Габриэль чётко поняла, что если на пути появился Мати, значит в тени его неугомонных эмоций скрылся Кристиан. Когда эта маленькая копия отца впервые заговорила с ней, это было удивительно. Если Мати коверкал слова, то его брат говорил чётко и ясно. Габриэль была поражена, когда ребёнок в свои полтора года казалось без малейшего затруднения произнёс её довольно сложное для произношения имя. И это при условии, что лучшее, что можно было ожидать — это Габиэль или Габи, но никак не чёткое Габриэль. В тот день Кристиан впервые попросил её почитать ему сказку. В итоге он так и заснул в библиотеке, где их и застала слегка взволнованная исчезновением сына Флёр, правда увидев безмятежно спящего на коленях сестры Кристиана, тут же успокоилась.

Затем были несколько попыток прояснить те туманные перипетии: в начале со столь необдуманным браком, а затем вдовством. Но Флёр всё время уходила от ответа и так продолжалось до тех пор, пока Гарри, который уже устал от всего этого, не показал Габриэль выпуск «Ежедневного пророка» двухгодичной давности. С той самой заметкой о решении суда, прошедшего над Уизли.

— Габриэль, неужели ты правда думаешь, что мы расстались по собственной воле? Я люблю Флёр больше жизни. Мы, Певереллы, мало чем отличаемся от вейл по данному вопросу. Такие же однолюбы, также с трудом идём против своей половинки, а её утрата — это почти гарантированное сумасшествие. Теперь, зная всё это, ты всё ещё можешь сказать, что это было нашим желанием?

— Прости, я… я не знала, и тогда получается, что это был приворот?

— Он самый. Вот смотри, это подшивка «Пророка» за тот год. Ты ведь помнишь меня времён турнира…

— Я словно говорю с другим человеком, но иногда, знаешь, иногда, когда вы вместе, ты это тот ты. Почему?

— Потому что бомба встала на взвод. Потому что часы начали свой бег. Я медленно сходил с ума, это не было заметно, потому что не все сумасшедшие буйные, понимаешь, не все. Некоторые сидят тихо-тихо и вообще никого не трогают. Видимо, я из таких. Реальность воспринимаю неадекватно, так что с того, это же удобно, психа проще настроить на нужный лад. Тут главное доверие и мотивирующий фактор. Доверие завоёвывалось годами по крупице, по толике. А затем была мотивация, та самая, что лучше тысячи слов проняла бы любого Певерелла. Знал ли Дамблдор, что именно он сотворил в тот момент, когда разыграл давно срежиссированную сцену собственной смерти у меня на глазах или нет, это уже не важно. Важно то, что меня переклинило, и я пошёл и делал то, что хотел тот, кто лишил меня того якоря, который делал меня стабильным и полностью вменяемым. Ты не видела, что со мной творилось на пятом курсе. Это был ад, все, включая меня, винили в этом Амбридж и безразличие взрослых. Но те перепады настроения и вспышки чувств были вовсе не из-за неё. Я вынужден предупредить, что рассказывать что-либо о том, как провела эти годы Флёр, я не намерен. И если ты не хочешь нарваться на приступ неадекватности в её исполнении, то советую помнить об аллергии на рыжий цвет, — дождавшись утвердительного кивка, Гарри продолжил.

— Начну я с конца четвёртого курса, когда перед отъездом на каникулы получил чудесный такой обливиэйт от директора Дамблдора. Спросишь, откуда я знаю, что это был именно он? Отвечаю: вспомнил, получил сильнейшую эмоциональную встряску и вспомнил. Тогда от шага в пустоту удержала Флёр. Все мысли были только о ней и этого хватило, чтобы не натворить бед. А затем за дело взялся дедушка. После заклинания забвения, забравшего всё, что связано с Флёр, меня напичкали приворотом к младшей Уизли. И так продолжалось до лета девяносто седьмого. Затем приворотку мне уже не давали, некому было, да и незачем. А в апреле мы ограбили Гринготс. Вот скажи, кто кроме поехавшего мозгами Певерелла мог удачно прогуляться на нижние уровни этого чудесного заведения и вернуться с награбленным? Вот и я таких не знаю. — Спустя десяток секунд тишины Гарри продолжил. — А затем была ещё пара приключений, вследствие которых слетел обливиэйт. Потом случилась битва за Хогвартс и то, что мы оба сбросили приворот, очень помогло.

— Получается, что не погибни этот гад в Хогвартсе, Флёр бы с ним развелась!

— Очевидно, ну разве что её пришлось бы удерживать силой, чтоб не убила урода, решившего, что подобные игры — это весело. Ну а дальше ты и сама прекрасно понимаешь, что мы постарались вычеркнуть из жизни всё это и вроде бы как даже почти получилось. Флёр, как видишь, никуда не выходит, началось это после того безобразного скандала в атриуме министерства, что устроила чета Уизли, узнав о том, что моё семейное положение претерпело кардинальные изменения. Признаться, вначале я хотел пожалеть, только пойми правильно. Все те, кто был замешан в привороте, погибли. Что до Джинни, то я решил не опускаться до подобного и посчитал достаточным того, что ей не досталось ни наследства, ни меня. Вот только после того скандала во Флёр что-то переклинило, и она заперлась в замке. Так что я решил мстить, и, как видишь, вполне успешно.

— Быть может, из-за длительного применения приворотного у неё начались проблемы с магией? — немного неуверенно предположила Габриэль. — Я не знаю, в курсе ли ты, но последнее, что стоит делать в жизни — это привораживать вейлу. Мы хоть и не полностью, но… в общем, это было очень глупым и опрометчивым решением.

«Как и насилие, и наркотики», — мысленно добавил Гарри и неуверенно пожал плечами, тем самым скрыв свои мысли и поддержав идею младшей Делакур. — «Лучше так, чем она будет и дальше копать».

— Может, ты и права, но факт остался фактом, на рыжий у нас теперь аллергия, я даже боюсь, что она смертельна для всего рыжего магического сообщества. Так что, как я и говорил, не напоминай ей и всё будет хорошо.

— Всё это очень грустно, и я, прости, я ведь не знала, конечно, я больше не потревожу Флёр глупыми вопросами.

— Ну вот и славно, а теперь, если не возражаешь, давай обсудим перспективы твоего обучения.

— Давай, интересно, а правда, что в Хогвартсе теперь преподают намного больше предметов чем раньше?

— Да, ты ведь, наверное, слышала о том скандале с Дамблдором. Меня повеселило, когда снесли его гробницу, а его портрет убрали из директорского кабинета, да что там говорить, «Сладкое Королевство» и то опубликовало свои извинения и предложило всем желающим безплатно заменить все имеющиеся у них карточки с Дамблдором на лягушек из обновлённой серии, то-то детям было счастья.

—Представляю какие были очереди, — улыбнулась немного повеселевшая Габриэль.

— В общем, с окончанием эпохи «доброго дедушки» и моим напоминанием о том, что замок вовсе не собственность министерства и попечительского совета, завертелся маховик реформ. И вот спустя два года в Хогвартсе восстановлена прежняя, введённая ещё основателями система распределения. Историю теперь преподают сразу два специалиста, правда, обоих пришлось искать на континенте. Программы факультетов более не являются калькой друг с друга, а, как и положено, имеют свой уклон. Ну а про физкультуру и квиддич я и вовсе молчу. Теперь студентам есть чем заняться.

— Получается, что теперь в Хогвартсе, как у нас в Шармбатоне, тоже есть углублённое изучение предметов и ранняя специализация?

— Да, я бы много отдал за то, чтобы на первый курс попасть в этот обновлённый Хогвартс. Гриффиндор вновь стал тем местом, где воспитывают защитников родины, могучих боевых магов. Ровена была бы довольна своими артефакторами. Хаффлпофф вспомнил, что ещё двести лет назад барсуки были целители, а никак не рохли-добряки. А про Слизерин я и вовсе молчу. Этим труднее всего пришлось. На факультете осталось очень мало народу, так как после того, как со Шенейда сняли всю ту ментальную хрень, он пришёл в ужас от того, что считал себя девочкой, да ещё и распределял студентов, так что просто диву даёшься, что Хогвартс вообще устоял, а не превратился в руины.

— А Шенейд это кто?

— Это истинное имя артефакта, что ответственен за распределение по факультетам. Вся та чушь про храбрость и хитрость лажа, истина же в дарах и склонностях. Программы обучения были разными, как и сами предметы. Ведь зельевару-алхимику нет смысла учить трансфигурацию, само его естество будет противиться. Ну и зачем, скажи на милость, тратить время и силы, но главное — отбивать желание учиться? Ведь если что-то паталогически не получается, то тут два варианта. Первый — ты просто ленишься, и второй — тебе конкретно вот это не дано. У маглов чаще всё же первое, а вот у нас не так. Ты можешь быть гениальным артефактором, но к котлу тебя подпускать смерти подобно. Был у нас на курсе один такой. Хаффлпофф до мозга костей, но забитый собственной амбициозной бабкой. Ты можешь себе представить, чтобы магию будили посредством выбрасывания из окна третьего этажа? — обалдевшее выражение лица Габриэль делало какие-либо комментарии излишними. — Его бабушка так хотела, чтоб внук был похож на отца, что совершенно не замечала, того что внук такой же боевик, как я вейла. Как итог до пятого курса пыточная камера имени гриффиндора. Десятки взорванных котлов и тысячи запоротых зелий. Развиваться он начал только к шестому курсу, когда, не набрав проходной балл, перестал посещать зелья. Последние два года я вижу его только на заседаниях Визенгамота, не знаю, что и как он сказал леди Августе, но факт в том, что он теперь лорд Лонгботтом и плевать ему на то, что он не боевик, он из своих теплиц вылазит исключительно для посещения Визенгамота. И таких на курсе было хоть отбавляй.

— Получается, что теперь подобного удаётся избежать?

— Для младших курсов да, со старшими сложнее, они уже начали обучение и самый благотворный период уже упущен, но преподаватели делают всё от них зависящее. А дальше на всё личная воля мага, ведь порой наше ничем не замутнённое желание сворачивает горы и делает невозможное возможным. Лично я верю в то, что перекос удастся выправить. Далее пошло обсуждение школьной рутины, Габриэль гадала, на какой факультет попадёт и колебалась между Слизерином и Рейвенкло. Юный лорд же изредка что-то отвечая, кивал, так как успел уткнуться в какие-то явно очень важные бумаги, но в отличии от её отца, присутствие девушки ему нисколько не мешало.

Первое сентября наступило как-то совершенно внезапно и вот Габриэль уже прощается с Гарри на перроне. Флёр, что ожидаемо, осталась дома и на платформу не пошла. А затем были Хогвартс-экспресс и тележка со снедью. Изменение её ассортимента было чуть ли не первым нововведением, произошедшим после того, как директором школы стал лорд Принц.

Тот момент, когда он вернулся в школу уже в новом качестве, надо было видеть. То, как поджала губы профессор МакГонагалл и как приветствовала профессор гербологии, кстати, последняя в своих чувства была вполне искренняя. А может быть, дело оказалось в том, что её любимый ученик Невилл Лонгботтом поведал ей некоторые подробности из зала суда. Те самые, о которых в «Пророке» предпочли не писать. Зато теперь становилось совершенно понятно это извечное «я доверяю Северусу».

Сам же бывший преподаватель зелий, столь неожиданно оправданный полным составом Визенгамота, не успел очухаться, как на него свалился титул и много чего ещё. А вишенкой на торте стала должность директора и практически полный карт-бланш на реформы. Ещё тогда, в камере Азкабана, когда к нему неожиданно явился Поттер и ни много ни мало попросил рассказать всё, Северус и представить себе не мог, чем закончится его тогдашняя весьма гневная тирада. Тогда он полил грязью всех и всё, и ждал, когда же Поттер взбесится и с всё нарастающим удивлением понимал, что этого не будет. А затем изумлялся тому, что дементоры у его камеры вообще не появляются. Суд же и вовсе стал шоком. Его не спрашивали, вообще не спрашивали и, хотя веритасерум он отчётливо приметил, благо его и не прятали, стоял себе сбоку от возвышения обвинителя, он так и не получил. Уже позже, прокручивая воспоминания, он понял, что и сесть не успел, а смотрящие на него маги изменились в лице. Краем глаза заметил, как подскочил секретарь и что-то быстро протянул обвинителю, и у того так странно вытянулось лицо. А то, что происходило далее и судом-то назвать не получалось. Почтенные маги переглядывались, обсуждая что-то в пол голоса, а затем оправдали. Оправдали по всем пунктам, а у выхода из министерства его уже караулил, чтоб ему спалось хорошо, Поттер. И не просто караулил, а нагло уволок в свой замок. Где он, Северус, таки узнал очень много интересного. Именно так началось их сотрудничество, он, Северус, согласился принять школу, принять как положено, под клятвы. В обмен был бюджет, что как чёрт из табакерки, возник будто из воздуха. А ещё и замок, который словно ожил и гудел силой, будто проснувшийся от векового сна исполин. Осознание того, сколько можно всего сделать, а также лаборатория, личная, собственная, и опять-таки чёртов Поттер... Который уже и не Поттер, — поправил себя Северус. Первый педсовет и первое решение, та самая тележка со снедью и робкая поддержка Спраут и Флитвика. МакГонагалл поджимает губы, но, видно, пытается удержать робкую, столь не свойственную ей улыбку.

А недавно этот наглец пришёл с небольшой просьбой, всего-то и надо принять ученицу на четвёртый курс. Правда, ученица немного необычная и скандал почти гарантирован, но юный лорд обещал красивое шоу, не хуже того, что было во время сноса гробницы великого светлого мага, как оказывается, баловавшегося ни разу не светлой магией. Причин для отказа Северус найти не сумел, да и, признаться, не особо искал, и вот первое сентября. Праздничный стол и малыши первокурсники, что толпой сбились в центре зала. Младшая Делакур среди них словно скала посреди океана. Подняться, поприветствовать вновь прибывших и только ожидающих распределения, а затем за дело взялся Шенейд. После того, как лорд Поттер-Певерелл освободил его от всей той ментальной мути, распределение проходило со скоростью реактивного авиалайнера. Больше не было никого, кто сидел бы на табурете более минуты, а чаще и того меньше. Где-то на фоне один за другим слышится Гриффиндор, Слизерин, Рейвенкло, Рейвенкло и снова Гриффиндор. Особо не вслушиваясь, директор был занят своими делами. Он, Северус, отвечает за каждого вверенного ему студента, отвечает перед замком и магией, а распределение — это вотчина Шенейда. Приветственная речь и наконец сам пир.

Вот уже почти три года, как он стал директором, самым сложным был первый. Лорд Певерелл особо просил остановить никому ненужную вражду факультетов и, если ошарашенные судами змейки были просто шёлковыми, то сказать что-то подобное об уже привыкших к вседозволенности гриффиндорцах было до крайности сложно, и что с того, что Минерва теперь каждую неделю проводит собрания? Толку-то, если дети уже привыкли. Итог — отработки, как и прежде, не имеют эффекта и тут случилось то, чего никто не ожидал. Начались исключения и вот когда первая парочка дебоширов получила запрет на колдовство и воочию наблюдала, как директор лично ломает их палочки, вот в этот момент до некоторых начало доходить. В считанные дни конфликт сам собой сошёл на нет.

Первая неделя нового учебного года пролетела, как миг, за ней последовали ещё три, и только в середине октября ожидаемый скандал таки состоялся.

Первые недели было сложно, а затем сестрёнка успокоилась и неудобные вопросы прекратились. Жизнь вошла в уже привычное русло. Потом пришло письмо. Всего несколько строк, но отправитель...

Мама принесла извинения, но не просила простить, Флёр не имела понятия о том, что ей написал Гарри, но факт был в том, что она извинилась, пожелала счастья и единственно попросила уберечь малышку Габриэль. То, что это прощание, Флёр поняла, не дочитав и первой строки. Да и что ещё могла сделать та, что, руководствуясь всего тремя словами, отказалась от собственного ребёнка. А затем было обычное лето, весёлые игры, прогулки по лесу, уютные посиделки на берегу реки и, конечно же, любимая библиотека. В итоге лето пролетело в один миг и в дверь постучалось первое сентября, оно принесло с собой вернувшуюся тишину и привычные заботы, а также новое развлечение. Габриэль писала обо всём, за первые пару недель не было и дня, чтоб не появилась сова из Хогвартса. Читать её письма без улыбки не получалось. Сестрёнка распределилась на Рейвенкло и с огромным интересом уделяла всё своё время новому окружению, занятиям и, конечно же, новым друзьям. Благодаря амулету, что перед отъездом ей выдал `Арри, очарование вейлы было нейтрализовано и никаких препятствий на пути юной француженки более не наблюдалось.

Когда Флёр дала любимому прочитать письмо, пришедшее в конце недели, тот хохотал до упаду, а отсмеявшись пояснил, что у него были точно такие же проблемы. МакГонагалл она такая МакГонагалл.

Так и пролетали дни, домашние заботы, сочинить очередной ответ сестрёнке. «Я так стану мастером эпистолярного жанра», — задумчиво протянула Флёр, машинально водя тыльным кончиком перьевой ручки по чуть сомкнутым губам. Именно в этот момент с характерным хлопком появился один из домовиков и протянул девушке письмо.

— Госпожа, это на ваше имя, — сообщил эльф и, получив утвердительный кивок, исчез, тогда как Флёр, осмотрев конверт, принялась за чтение. Письмо оказалось от матери и было весьма неожиданным, но вот его содержание. «Отец, вы совсем сошли с ума», — со вздохом пробормотала Флёр и направилась на поиски супруга, написанное в письме было совершенно неутешительным. Судя по словам матери, отец совершенно потерял связь с реальностью, и Аполлин Делакур предупреждала свою старшую дочь о том, что Жан совершенно определённо уверен, в том, что Флёр, ни много ни мало похитила его единственную, как он сам уверен, дочь. Одна только эта строка говорила о многом, а далее шло полное описание всего того, что батюшка натворил за эти пару месяцев. Одного этого хватило бы на то, чтобы обезпокоиться, но окончание письма было куда более тревожным. «Я боюсь, что он попытается забрать Габриэль, Флёр, прошу, защити сестру», — писала мама.

Читая листки с описаниями творимого отцом любимой безобразия, юный лорд Поттер-Певерелл был весьма хмур. Да и как не хмуриться, когда имя рода опозорено и втоптано в грязь. Из слов Аполлин становилось ясно, что Жан Делакур превратился в предателя крови. И что достучаться до него мать сестёр так и не сумела. Дочитав, юноша немного грустно улыбнулся и, притянув к себе любимую, успокаивающе прошептал, что всё будет хорошо.

— Меры безопасности в школе уже давно не чета тому проходному двору, что был при Дамблдоре. Пока Габриэль находится на территории замка, ей ничто не угрожает. А с остальным я разберусь.

— Мне страшно, `Арри, мама и так балансирует на грани. Может, я и не видела её любви, но Габриэль... Она любима, мама отдала ей всё то, что не смогла дать мне. Я долго думала и пришла к выводу, что я её понимаю. Наша природа способствует тому, что любые потери для нас немыслимое горе. А мама верила, что я тут ненадолго, терять любимого и желанного ребёнка... Стоило мне лишь на миг представить, что один из наших мальчиков исчез, и я её поняла. Она заперла свои чувства, а с рождением Габриэль отдала всё ей. И я не в обиде. Переросла уже, но так ведь нельзя, я просто не могу допустить, чтобы ещё и жизнь Габриэль была подвергнута подобному слому.

— Значит, не допустим, успокойся, родная, я ведь обещал, да и что он может сделать. Северус принял Габриэль под свою руку, пока она не покинет стены Хогвартса, ни одна живая и не очень душа не сможет её тронуть. Так что до окончания учебного года ей вообще ничто не грозит, а летом мы будем рядом. Хотя, если честно, я думаю, что всё решится много раньше. У вашего отца нет никаких прав, зато вот эти строки говорят о том, что он приобрёл одно весьма примечательное украшение. Ты хранишь род, я принял регентство над наследником. Времена Дамблдора канули в лету, быть может при нём девочку бы и вернули, а теперь это попросту невозможно. Французская ветвь рода Делакур пресеклась на твоём отце, и это был его вполне осознанный выбор. Ведь никто его не заставлял изгонять тебя из рода. Пусть теперь пожинает плоды своих деяний.

— Просто ты ведь понимаешь, что я переживаю, мне кажется, что нам и так достаточно испытаний.

— Не переживай, ничего страшнее, чем прилюдный позор твоего батюшки, не произойдёт. Не будь я Певерелл, если это не так.

С момента, как пришло весьма тревожное письмо от матери, прошла пара недель, за это время любимый успел навести все необходимые справки и поставить в известность всех заинтересованных лиц, тогда как Флёр, справедливо рассудив, что будет много лучше, если Габриэль узнает всё от неё, написала сестре подробнейшее письмо, в котором просила принять всё написанное к сведению и не покидать пределов Хогвартса. «Гарри сказал, что пока ты находишься на территории замка, тебе ничто не угрожает. Он вообще уверен, что нет никаких причин для безпокойства. Хотя скорее всего тебя могут вызвать к директору.»

Ответ не заставил себя ждать. В письме Габриэль клятвенно заверила, что пока всё не разрешится, она даже в Хогсмид ни ногой. Благо там не так чтобы очень интересно, да и на территории есть, чем развлечься.

Грянуло спустя ещё неделю, аккурат в середине октября. Жан Делакур умудрился взбаламутить попечительский совет Хогвартса. Да и как тут не переполошиться, когда вполне уважаемый маг ни много ни мало заявляет, что его ребёнка похитили и незаконно вывезли из страны. Правда, юная Делакур и не думала скрываться, да и при её поступлении все документы были в полном порядке. Все магические связи были подтверждены и засвидетельствованы. Как и печать предателя крови, что была весьма отчётливой и совершенно не красила французского аристократа. И если бы не своевременное письмо от лорда Певерелла, господин Делакур был бы весьма вежливо, но от этого не менее настойчиво отправлен восвояси. Наличие же письма кардинально поменяло расклад, и лорд Далтон, изобразив обычную при обращении к попечителям деятельности, сделал запрос директору и, согласовав посещение вверенного его заботам учебного заведения, сопроводил месье Делакура к ближайшей портальной площадке.

Стоило материализоваться на портальной площадке Хогвартса, как месье Делакур начал требовать, чтобы привели его дочь. Лорд Далтон только кивал и, совершенно не торопясь, чем немало нервировал французского гостя, направился к кабинету директора.

— Прошу вас взять себя в руки, на данный момент ваша дочь находится в полной безопасности. У нас в школе весьма строгие правила, и снимать девочку с уроков никто не позволит. До окончания занятий, — лорд Далтон демонстративно сверился с часами, — ещё двадцать минут, сейчас мы направляемся в кабинет директора, где обсудим сложившуюся ситуацию

— Да что тут обсуждать, я немедленно, слышите, немедленно забираю дочь, она возвращается во Францию.

— Вынужден вас огорчить месье Делакур, но это решительно невозможно, — прервал француза бархатистый баритон.

— Добрый день, лорд Принц.

— Добрый день, лорд Далтон, прошу в мой кабинет. Как только закончатся занятия, мисс Делакур приведёт её декан. А пока предлагаю обсудить причину вашего визита, — спокойствия Делакура старшего хватило буквально на пятнадцать минут, за которые директор озвучил совершенно ненужные ему сведения об успеваемости его дочери. Но стоило ему поднять голос, как его прервал стук в дверь и на пороге показалась сбежавшая дочурка в сопровождении какого-то карлика. Полу-гоблин поприветствовал собравшихся и взмахом палочки создал себе и своей студентке удобные кресла.

— Прошу присаживайтесь юная леди, — девушка бросила настороженный взгляд в сторону отца, но предложенное кресло всё же заняла. Садясь, она бросила взгляд на директора и готова была поклясться, что тот ей подмигнул. Старательно убеждая себя в том, что всё будет хорошо, и, что отец не имеет над ней никакой власти, Габриэль мысленно прокрутила в памяти строки из письма сестры, стараясь успокоиться. И, в отличии от отца, ей это удалось.

— Я немедленно забираю свою дочь. Вы ещё ответите за это безобразие, — в гневе потрясал кулаком Делакур-старший.

— Никуда я с тобой не поеду, —решительно произнесла Габриэль, надеясь, что её мнение интересует хоть кого-то, кроме неё самой, сестры и её супруга.

— А я тебя не спрашиваю, ты несовершеннолетняя и уподобиться той, что предала род я тебе не позволю, — воскликнул побагровевший от гнева француз.

Именно в этот момент в кабинете ощутимо повеяло озоном, что сопровождалось весьма характерным стрёкотом статических разрядов.

Приглашение от лорда Принца пришло чуть позже двух пополудни, и юный лорд с сожалением поднялся с ковра, на котором они с Флёр в этот момент играли с близняшками.

— Твой отец баламутит попечителей, не безпокойся, я договорился с лордом Далтоном, он сопроводит месье Делакура в Хогвартс, а лорд Принц не допустит произвола. Собственно, уже не допустил, так что я пошёл.

— Только аккуратнее, и вернись к ужину, обещаю лично сделать что-нибудь вкусненькое.

— О да, — с явным весельем в голосе воскликнул Гарри, — одного этого достаточно, чтобы я был весь в предвкушении, — и в тот же миг, натянув серьёзную маску, продолжил: — И вообще, прекращай меня расхолаживать, мне дела предстоят.

—Всё, всё молчу, — улыбнулась Флёр и демонстративно отвернулась к наблюдающим за их разговором малышам.

Дойдя до портальной площадки Гарри слегка задумался. С одной стороны, можно просто аппарировать на портальную площадку Хогвартса. А с другой... второй вариант хоть и более энергозатратен, зато появление будет куда эффектнее. «Да, решено», — кивнул своим мыслям Гарри, и по его кистям пробежал антрацитовый разряд. Спустя ещё миг его тело окуталось чёрным маревом и исчезло, чтобы весьма эффектно материализоваться прямо в кабинете директора Хогвартса.

— Добрый день лорд Принц, вы хотели меня видеть? — едва материализовавшись, произнёс лорд Поттер-Певерелл.

— Благодарю, что нашли для нас время, лорд Певерелл, — как всегда опуская первую часть фамилии откликнулся директор школы чародейства и волшебства, и подытожил прерванный появлением молодого лорда диалог. — Что ж, раз все в сборе, не вижу смысла затягивать, лорд Далтон?

— Лорд Поттер-Певерелл, я даже не знаю, хм, назовём это юридический казус. Так вот, у нас юридический казус. Не далее, как сегодня с утра ко мне обратился месье Делакур, и он заявляет, что ваша супруга похитила его единственную дочь, вывезла из Франции и...

— Можете не продолжать, лорд Далтон, я в курсе. Вот только удивляюсь, что у месье Делакура хватило наглости заявить нечто подобное.

— Виконт Делакур и будьте любезны юноша, впредь не забывать этого, — прошипел Жан Делакур.

— Очень интересно, а я вот уверен, что более чем на месье вы не тянете, не с вашей печатью предателя крови. И впредь попрошу молча слушать, а иначе у высокородного лорда регента трёх древнейших и благороднейших родов может совсем чуть-чуть не хватить терпения, учитывая то, что этот замок является моей собственностью, я вышвырну вас отсюда, и озабочусь тем, чтобы при этом вы пересчитали каждую ступеньку парадной лестницы, — не терпящим каких-либо возражений тоном парировал Гарри.

— Значит я не ошибся и печать мне не мерещится, — задумчиво протянул лорд Далтон. Попытка вскочить закончилась лёгким безпалочковым Депульсо, совмещённым с Силенцио, вернувшим отца Габриэль на прежнее место.

— А ведь я предупреждал, месье, учтите, что моё терпение отнюдь небезгранично, — сообщил Гарри и, повернувшись к лорду Далтону, как ни в чём не бывало продолжил. — Да, вам не привиделось и я даже могу вас просветить о том, в связи с чем сие украшение появилось.

— Было бы весьма интересно послушать, — откликнулся глава попечительского совета школы чародейства и волшебства Хогвартс.

— Для большей части здесь присутствующих не является тайной то, что к моей тогда ещё будущей супруге в течении двух с половиной лет применялось приворотное зелье. Вследствии действия оного она связала свою жизнь с родом предателей крови. И если бы не это самое зелье, то действия ныне утратившего свой титул месье Делакура были бы правомерны, но, увы, именно это самое зелье стало тем, что обратило его действия против него самого.

— Даже так. Лорд Певерелл, я пока не очень понимаю, как связан приворот, наложенный на леди Певерелл этими... но мне уже весьма интересно продолжение этой истории.

— Я о том, лорд Далтон, что месье позволил себе провести полное большое изгнание. О чём я узнал, когда моя супруга отобразилась на родовом гобелене рода Певерелл. Что, как вы понимаете, произошло сразу же после проведения магического ритуала Лунгнасад. Небезынтересно и то, что ритуал изгнания был проведён несмотря на то, что буквально всё кричало о том, что тут что-то не так. Видите ли господа, моя супруга наполовину вейла. Подобное не проходит безследно. У этого магического народа есть одна очень интересная особенность: из-за своей магии они очень трепетно относятся к выбору спутника жизни. Для присутствующих не секрет, что существуют маги, устойчивые к их очарованию, и что именно среди них вейлы и ищут своего суженного. При этом мало кто знает, что существует такое понятие, как избранник. Вейлы не афишируют, маги не спрашивают, но факт в том, что избранник и просто устойчивый это всё равно, что сравнивать, да хоть бы даже Хогвартс с таверной Три Метлы. Месье Делакур, будучи супругом чистокровной вейлы, для тех, кто не знает, это значит, что отец леди Делакур вейлорождённый. Так вот не знать о подобном месье ну никак не мог. Как и о том, что понятие полувейла, четверть вейла и так далее весьма условны. Ты либо вейла, либо нет. Вейлорождённый мужчина будет носителем их магии, но не пользователем. И дар может проявиться у любого из его детей или же внуков, правнуков. Мои дети вейлорождённые, и этим всё сказано.

— Я что-то подобное слышал, избранник это тот, в кого влюбилась вейла и если он не отвечает взаимностью, могут быть проблемы вплоть до летального исхода со стороны девушки?

— Вы совершенно правы, лорд Далтон, безответная любовь для вейлы — это очень медленная и мучительная смерть. Заявления о том, что такая вейла начинает преследовать избранника, в корне лживы. На избранника не действует очарование. Он либо взаимен, либо нет. В общем, эксцессы на данной почве весьма редки и крайне слабоотличимы от таковых у простых магов. Какой-либо тайны из того, что я избранник, я никогда не делал. Мы с Флёр узнали об этом незадолго до окончания мной четвёртого курса. И мне доподлинно известно, что родители моей будущей супруги были оповещены. Следовательно, в момент проведения ритуала изгнания месье был в курсе, что поведение его старшей дочери, мягко говоря, странно. Ни с того ни с сего она связывается с предателем крови, и в это же время уходит из дома. Если бы этот человек был избранником, то это можно было бы понять, но как раз этого то и не было.

— Интересно получается, я так понимаю месье, вы попытались изгнать из рода собственную дочь, даже не озаботившись элементарной проверкой подлинности предъявляемых обвинений, — с явным отвращением произнёс лорд Далтон.

— Думаю, теперь происхождение метки предателя крови для всех присутствующих становится очевидным, — продолжил юный лорд. — Вы, месье, обвинили свою приворожённую сильнейшим комплексом приворотных зелий и чар дочь в предательстве рода и нанесении оному тяжкого вреда. Вы поклялись собственной жизнью и магией, что подтверждаете данные обвинения. Как следствие, ритуал вы провели, вот только его результат, мягко говоря, не совсем тот, на который вы рассчитывали.

Закономерным итогом вашей глупости стал магический откат и метка предателя крови. Но даже это не остановило вас. Вы предпочли не заметить того, что лишились статуса главы рода. Проблемы, вызванные действием отката, всё нарастали, и вы решили, что надо что-то делать. Но вместо того, чтобы искать встречи с дочерью, просить прощения и молить о принятии в род, который после вашей выходки лёг на её хрупкие плечи, сделав её хранительницей магии рода, вы не поверите господа, но сей месье решил, что мезальянс и вхождение его младшей дочери в род супруга исправят пошатнувшееся положение дел. Иначе, как сумасшествием я это назвать не могу, но факт есть факт. И вот перепуганная тринадцатилетняя девочка бежит из дому. Бежит, потому как альтернатива неприемлема, а единственная, кто хоть как-то может помочь, находится здесь в Англии. Естественно, что ни о каком привороте Габриэль на тот момент времени не знала. Я ведь прав, юная леди, вы были не в курсе обстоятельств, при которых ваша сестра покинула отчий дом? — обратился к Габриэль Гарри и, получив утвердительный кивок, продолжил. — Следствием данного поступка стала наша встреча, произошедшая в кафе Флориана Фортескью. Габриэль, получившая от ворот поворот в банке, обдумывала, как теперь искать сестру, а я зашёл купить мороженного.

— Полагаю, что не ошибусь, предположив, что уже тем же вечером вы забрали юную леди в свой замок? — улыбнулся лорд Далтон.

— Совершенно верно, ещё перед ужином мы с супругой выслушали Габриэль, после чего я помог ей окончательно избавиться от опеки ставшего предателем крови отца.

— Прошу прощения, но как вам это удалось? — удивлённо приподнял бровь лорд Далтон.

— О, всё очень просто, как вам известно, полтора года назад в моём замке появилось два очаровательных создания. Один из мальчиков не иначе, как по воле самой магии родился с наследием рода Делакур. Тут надо пояснить, что особенностью магического наследия этого благородного рода является то, что наследовать его магию может только мужчина. Следствием чего и стало появление на свет маленького лорда Делакур. Я же, как отец, получил регентство над несовершеннолетним лордом-наследником. А дальше всё просто: мой сын очень добрый мальчик и, несмотря на возраст, со всей свойственной полуторогодовалому ребёнку непосредственностью обрадовался своей тёте, да так обрадовался, что одного его «моё» хватило для инициации принятия в ставшую теперь старшей ветвь рода. Я же лишь закрепил, как регент.

— Однако, — хмыкнул лорд Принц. — Никогда бы не подумал, что годовалый ребёнок может сделать что-то подобное.

— Лорд Принц, не стоит забывать, что магия есть чистое желание и зачастую оному наплевать на логику. Итог же вполне закономерен. Вы, месье, хоть и сохранили фамилию, по факту есть никто и звать вас никак. Шансов на прощение у вас нет. Не в ближайшие шестнадцать лет это точно. Если доживёте, то быть может, только лишь может мой сын рассмотрит ваше прошение. Но мне не надо быть провидцем, дабы понять, каков будет его ответ.

Появление домовика с сообщением о том, что прибыла Габриэль, стало для Гарри полной неожиданностью. Её прибытие на вокзал Кингс-кросс ожидалось лишь через три часа и именно оттуда он и собирался её забрать, и был уверен, что у него есть ещё два часа. Два часа, за которые он хотел привести в порядок кое-какие бумаги. Ведь с некоторых пор опять-таки с подачи Флёр «Вот ведь, жену-то отыскал, просто кладезь талантов», — за прошедший год жена умудрилась подкинуть ему пару весьма интересных идей, а именно вложить деньги в магловские предприятия. Именно так юный лорд и стал практически владельцем французской Alstom. И так уж вышло, что он, Гарри, вышел на рынок и буквально в тот же день произошло крушение поезда Eurostar на маршруте Париж-Лондон. Этого оказалось достаточно для кратковременного падения акций в секторе скоростных перевозок. Юный лорд Певерелл дураком никогда не был и в отличие от биржевых паникёров прекрасно понял, что скоростное железнодорожное сообщение из-за одной незначительной неисправности не остановится, но в тот момент его просто вело и он скупил разом рухнувшие акции так неудачно вышедшего с очередным размещением Alstom. Спустя каких-то два часа трейдеры кусали локти, а руководство компании тревожно взирало на биржевые сводки. Крушение оказалось незначительным: пятнадцать человек с лёгкими ушибам. Это ли не показатель надёжности? Вот только весь пакет акций, размещённый в тот злополучный день на торгах, практически за безценок ушёл к неизвестному инвестору. Брокер-мальчишка, что нажал кнопку «купить», оказался англичанином, неким Гарри Джеймсом Поттером, проживающим в Лондоне в небольшой, но комфортабельной квартире-студии. Ни в чём криминальном замечен не был, получил наследство родителей и вот удачно вложился, сорок пять процентов акций. Самый большой пакет, находящийся в одних руках. На связь с руководством компании юноша пошёл охотно, но отдавать акции ни вдвое, ни втрое дороже не согласился. «Нашли дурака», — улыбнулся юный лорд Певерелл и, покачав головой, сообщил, что его интересуют только проценты. А компания может жить как жила, он, Гарри Джеймс, мешать не будет. Именно так юный лорд и оказался в курсе новейшего, ещё эскизного проекта нового скоростного поезда. И именно финансовой отчётностью данной компании и был увлечён юный лорд в тот момент, когда появился один из домовиков и сообщил о прибытии Габриэль. А по прошествии ещё нескольких минут раздался стук в дверь и на пороге показалась означенная прибывшая раньше срока девушка.

— Добрый день, Габриэль, ты чего так рано?

— Я думаю, у нас проблемы, Гарри, меня выдернуло аварийным порталом. И последнее, что помню это дикий скрежет, а перед ним, кажется, удар, но я не уверена. Меня практически сразу выдернуло в замок.

— Что?!! Ты уверена?

— У тебя есть идеи лучше, чем то, что поезд попал в аварию и достаточно сильную для срабатывания аварийного портала?

— Я разберусь, из дома ни ногой и не пугай Флёр, пока не станет ясно, что произошло.

— Хорошо, — кивнула Габриэль, хотя и понимала всю безсмысленность своих слов, так как Гарри её уже не слушал. С его палочки сорвался серебристый сгусток и унёсся куда-то на юго-запад, а сам лорд, глянув на часы, рванул в портальный зал с такой скоростью, что иной спринтер позавидует.

Не прошло и десятка минут, как юный лорд оказался на месте крушения. Первая пара прыжков были впустую, но он специально взял с запасом, ориентируясь на скорость движения школьного экспресса и время в пути. На третьем прыжке он увидел пылающий локомотив и следующим прыжком был уже на месте. Беглого осмотра было достаточно, чтобы убедиться, что поезд не просто сошёл с рельсов — это безсомненно был теракт. Ведь рельсы не имеют свойства вставать дыбом сами собой, да и весьма характерная воронка присутствует. Ещё миг и уточнённые координаты аппарации отправлены в аврорат и Мунго. Хлопки аппарации послышались спустя секунд тридцать. Дежурная группа авроров в ужасе смотрела на пылающий поезд и покорёженные перекрученные вагоны. В чувство их привёл пример лорда Певерелла, который заливал пылающий состав весьма мощным потоком воды. Решив, что с допросами разберутся позже, авроры присоединились к спасательной операции и к прибытию первой медицинской бригады огонь удалось сбить. А затем, затем был ад. Будто разом включили звук и по району крушения разнеслись стоны и крики о помощи. Медики метались между вагонами, пытаясь сделать хоть что-нибудь. Срочно вызванное подкрепление и прибывший на место прямо с совещания министр и вся палата лордов в немом ужасе взирали на покорёженный состав и тела первых извлечённых пострадавших.

Очнувшийся от первого шока министр взял координацию на себя. Потом началась сортировка пострадавших. Колдомедики делали всё возможное, но пострадавших было больше сотни. А их всего пятнадцать, пятнадцать травматологов, больше в Мунго просто нет. Покалеченные дети, у кого-то нет конечностей, кто-то изломанной куклой лежит и смотрит в небо стеклянными глазами, он уже не здесь. Сориентировавшийся лорд Певерелл проложил прямой переход до госпиталя и, кивнув министру, отбыл с целителями. «Там от меня больше проку», — сообщил юный лорд и, сменив одного из целителей, тут же бросившегося к очередному пострадавшему, помог с транспортировкой очередного ребёнка. Лишь в последний миг Лорд Стэнтон понял, что на носилках лежит его изувеченный сын. Пришлось взять волю в кулак, дабы не броситься вслед за исчезнувшими в чёрном зеве перехода целителями. А тем временем в Мунго царил настоящий хаос. В больнице не могли припомнить такого наплыва пациентов. Задержавшиеся в восемнадцатом веке маги были банально не готовы к тому, что может произойти нечто подобное.

— Мы его не удержим, уйдёт ведь, уйдёт.

— Он же ещё ребёнок, как так-то? — неслось со всех сторон, именно в этот момент целитель Тики коснулся плеча юного лорда, что пристроился у стены и явно приходил в себя после схлынувшего первого шока.

— Хорошо, что вы здесь, лорд Певерелл, помогите. С вашей помощью смертей будет много меньше.

— Янус?

— Вы, как и я, знаете истинную силу вашего рода, в Европе маги подобные вам — это штатная единица в расписании больниц подобных нашей. Таких приписывают к детскому отделению, так как по неизвестным общественности причинам такие маги очень не любят работать со взрослыми.

— Мы не идём против воли госпожи, но я попытаюсь помочь и удержу тех, чьё время ещё не пришло, — кивнул Гарри и именно за этим занятием его и застал министр, появившийся вместе с последним раненным. Мужчина явно держался на лошадиной дозе успокоительного и с ужасом смотрел на десятки пострадавших детей. «Это же наше будущее, как же так?», — билось в его голове. Из шока его вырвал отчаянный выкрик целителя:

— Опоздали, проклятье, всего пять минут, каких-то пять минут...

— Смотри, он глаза открыл, это, это чудо...

— Да быть не может, как??? — изумлению врачей не было никакого предела, ведь по всему выходило, что спасти то спасли, но мозг умер. Никакой активности и вдруг, словно по волшебству мальчишка, открыл глаза.

— А где я?

— В Мунго, парень, ты в Мунго

— Мой отец, скажите отцу, поезд, я...

— Мы знаем, — прервал сбивчивый поток слов целитель, — мы всё знаем. Ты вот выпей, тебе отдых нужен. — Спустя минуту сын лорда Стэнтона уже спал. Таких, как он, выживших там, где не должны были, оказалось пятнадцать душ. И все как один повторяли, что им помог дядя, что он протянул руку и сказал, что отведёт к родителям. И уже в беседе с отцом сын лорда Стэнтона, на вопрос, о каком человеке он говорил, ответил:

— Это был лорд Поттер-Певерелл, но перехватил меня у... я не знаю, это был белый туман и мне очень хотелось шагнуть в него, а затем появился его светлость, он спросил, что случилось, ведь я староста и должен знать. Я рассказал, как поезд тряхнуло и такой противный скрежет. Я патрулировал и последнее, что помню, как выставил щит и прижал к себе какого-то малька. Папа, он жив?

— Да, тебя нашли в покорёженном вагоне, прижимающим к себе второклашку воронёнка. Именно его зов помог спасателям найти тебя вовремя. Мальчик отделался лёгким испугом. Но ты говорил, что в том месте встретил лорда Певерелла, ты уверен?

— Да, отец, я рассказал ему всё то же, что и тебе, а когда спросил, почему он здесь, то лорд ответил, что на всё воля великой и медленно, очень устало, пошёл в противоположную от белой дымки сторону, я просто побежал за ним, а затем вдруг больница и счастливые целители. Один из них сказал, что я чуть не умер.

— Да сынок, я рад, что ты не оставил меня.

— Получается, что я был на волосок от смерти, — немного удивлённо пробормотал юный Стэнтон. — Но почему там, на грани, мне привиделся лорд Певерелл? Я слышал рассказы маглорождённых, да и не только. Обычно видят родственников или говорят, что вся жизнь пролетает перед глазами. Ещё про свет и туннели. Если подумать, то свет там был, но почему именно лорд Певерелл?

— Если бы твой случай был единичным, я бы сказал, что это игра угасающего сознания, но таких как ты ещё четырнадцать душ. И все, как один, твердят, что их остановил мужчина, по описаниям до крайности похожий именно на лорда Певерелла. Один, ну два случая можно списать на случайность, но пятнадцать?

— Ты хочешь сказать, что я на самом деле видел милорда? Но…

— Певереллы... это не афишируется, но… это очень тёмный род. Вы ведь уже проходили по истории магии так называемое «чёрное время»?

— Да учитель сказал, что этот период также известен как Поступь Чёрного Демона.

— Вот только очень мало кто знает, что истинное имя Чёрного Демона — Антиох Рейгард Певерелл.

— Получается, что…

— Я рассказал тебе, чтобы ты понимал то, из какой семьи происходит лорд Поттер-Певерелл. Это не значит, что он такой же. Линия Антиоха прервана, как и линия Кадма. Последнего потомка упокоил именно лорд Певерелл, тогда ещё известный, как Гарри Поттер или мальчик, который выжил. Родовые хроники недвусмысленно говорят о том, что Певереллы очень тёмный и могущественный род, род некромантов. И именно поэтому вы все увидели именно его.

— Ты всегда учил меня судить людей по их поступкам. Отец, лорд Певерелл спас нас…

— Я знаю и именно поэтому уже озаботился тем, чтобы его не преследовали за его магию. Я вообще склонен полагать, что некромант некроманту рознь. Ещё несколько лет назад я узнал, что на континенте подобный маг есть штатная единица в их магических госпиталях. Проблема в том сынок, что наше общество, оно не готово, слишком сильны вбивавшиеся Дамблдором догмы, да и страх перед Реддлом…

— Я уверен, что будь лорд Певерелл таким же, как этот Реддл, он не занимался бы попытками поднять магию Британии с колен. За прошедшие три года нет человека, сделавшего для магической Британии больше чем он. Я поступил в Хогвартс за два года до мая девяносто восьмого. Мне есть с чем сравнить. Я видел Хогвартс имени Дамблдора. Своими глазами видел, что творили Кэроу, и наконец те изменения, что начались при директоре Принце. Если бы лорд Певерелл был хоть в чём-то похож на тёмного лорда, то… в общем я уверен, что всё к лучшему.

— Надеюсь, что ты прав сынок, ещё одной ошибки магическая Британия может и не пережить.

Покинув палату, министр магии знал, что именно он будет делать и как. «Иногда и вправду стоит прислушаться к словам ребёнка», — улыбнулся своим мыслям министр Стэнтон. Он всегда желал вернуть родам былую силу, именно силу, не власть. Былая власть, та, что была у магов времён Вильгельма Завоевателя, сотни лет, как канула в лету. Чего нельзя сказать о силе, Дамблдор и науськанные им маглорождённые сделали многое и всё исключительно для некоего общего блага, под которым они явно понимали некое всеобщее равенство. Суть которого заключалась в отнять и поделить, а что нельзя отнять, то надо запретить. Так под запретом оказались знания, а без знаний невозможно воспитать достойного мага. При этом умело культивировались и подстрекались настроения против маглов. Именно так, за пару веков, аккурат с принятием статута, магия и деградировала без вливания свежей крови. Зато умело подстрекаемые аристократы возомнили себе, что они высшая раса, а итог, итог налицо. Но теперь, теперь есть шанс и юный некромант, спасший почти два десятка жизней — это лучшее подспорье. Те, кто пошёл за ним поддержат его, лорда Стэнтона и проголосуют за отмену запретов. Только надо подать с умом и к примеру, ограничить так, чтобы не появилось второго Чёрного Демона или того же тёмного лорда. Но появление последнего в современном и информированном обществе почти невозможно, а первый был явно сумасшедшим.

С момента крушения Хогвартс-экспресса прошло два месяца. Два долгих месяца, за которые с огромным трудом и не в последнюю очередь благодаря выведенной из-под запрета магии крови удалось выявить виновников. Выявить и безжалостно и показательно уничтожить озверевшие остатки последователей тёмного лорда. А точнее их отпрысков, что с молоком матери впитали ненависть к маглорождённым, и как следствие оной так и не смогшие смириться с поражением. И это несмотря на то, что практически все идеи тёмного лорда таки воплотились, да не было геноцида маглорождённых. Но вместо него пали запреты, возвращены учебные дисциплины. Разрешены ранее запрещённые практики, казалось бы, что ещё? Но фанатики и этим всё сказано.

Итог: тридцать семь юных магов. Тридцать семь искорок никогда не станут взрослыми, не продлят род. Он, лорд Стэнтон, выступил и публично разъяснил, что жертв было бы много больше, не примени свой родовой дар спаситель магической Британии. Министр совершенно намеренно бравировал и давил на конкретные рычаги. В итоге запреты пали, высшая некромантия оправдана. А с ней и ещё два десятка весьма тёмных, но от этого не менее полезных даров. Правда, ради спокойствия общества пришлось ввести регистрацию, но тут на помощь пришёл Хогвартс. Оказалось, что Шенейд может и успешно определяет таких одарённых. Министерство подсуетилось. Несколько заседаний и вот юные маги, у которых обнаружен тёмный дар, дают клятву использовать оный лишь на благо родины. С клятвой помог лорд Певерелл, и она никоим образом не ограничивала ни жажду познания, ни возможность помочь близким или заработать деньги. В общем, не безчинствуй и будет тебе счастье, а учитывая изменившиеся стандарты образования... В общем, всех всё устроило, а в детском отделении Мунго таки появился штатный некромант. И только тут до многих дошло, что клятвы Гиппократа более чем достаточно, чтобы избежать явления нового тёмного лорда. Более жёсткого магического обета попросту нет и связанный им становился абсолютно безвредным и при этом весьма полезным.

Так и пролетели два летних месяца, заседания, реформы и снова заседания, и стоящая во весь рост проблема, что делать с Хогвартс-экспрессом. Не то чтобы достать новый паровоз было проблемой, но и вот на этом, но свою помощь и предложил лорд Певерелл. Юноша пожал плечами и сказал, что обновлённый подвижной состав, имеющий многократно повышенные степени защиты не проблема, но нужно решить пару вопросов.

Парой вопросов оказалась настоящая головная боль, но перспективы! Как итог: несколько отделов, включая отдел тайн, пахали, как проклятые, но к первому сентября все студенты получили билеты на обновлённый Хогвартс-экспресс.

Отправляясь на вокзал, Габриэль всё ещё дулась, да и как тут не дуться, если `Арри, так и не рассказал, что их ждёт. Только туманно намекал на то, что теперь Хогвартс стал в разы доступнее. А затем, затем был перрон платформы девять и три четверти. И море изумлённых взглядов, да и как иначе, ведь вместо ожидаемого стоящего под парами паровоза у перрона стоит обтекаемое нечто, в котором Габриэль, как и многие маглорождённые и полукровки с изумлением опознали какую-то модификацию TGV*. Скоростной железнодорожный состав, выкрашенный в привычные для Хогвартс-экспресса цвета, имел обтекаемую форму и полное отсутствие тамбуров, а также каких-либо ступеней. Купе также отсутствовали как класс. Им на смену пришли неимоверно удобные пассажирские кресла. Изумлённые студенты и их родители взирали на неведомое чудо и перечитывали статью в «Ежедневном Пророке», гласившую о том, что стандарты Хогвартс-экспресса были пересмотрены. Безопасность усилена, скорость передвижения также возросла, что стало доступным за счёт замены подвижного состава. Вот только в своём интервью лорд Принц совершенно точно забыл упомянуть, что замена будет выглядеть, как новейший скоростной поезд. А тем временем по станции объявили посадку и в тот же момент двери всех вагонов одновременно открылись, предоставляя возможность юным пассажирам занять свои места. Теперь стало понятным наличие на билете номера посадочного места.

Галдёж стоял неимоверный, изумлённые юные маги пытались понять, что к чему, тогда как более знакомые с подобным новшеством маглорождённые поясняли, куда класть вещи и так далее. Оказалось, что стойки для чемоданов явно зачарованы на расширение пространства. В общем, все расселись по местам. По станции разнёсся гудок и спустя пару минут состав тронулся, тронулся совершенно безшумно. Медленно покинул вокзал, а затем все услышали предупреждение машиниста, что начинается разгон и бегать по вагонам категорически не рекомендуется. Но бегать никто и не думал, уже спустя пару минут все прилипли к окнам, наблюдая за всё быстрее размывающимися очертаниями пейзажа. Затем было ошеломляющее объявление, что экспресс развил крейсерскую скорость в каких-то триста сорок километров в час, и что до прибытия в Хогвартс осталось всего каких-то два часа тридцать минут. Поражённые студенты переглядывались, ведь раньше экспресс шёл практически десять часов*.

Комментарий к Крушение, последствия и новый экспресс

*agv alstom на перроне стоял именно этот на тот момент времени экспериментальный скоростной поезд.

**Для альтернативно одарённых свято верящих, что экспресс едет приблизительно 8 часов. Напоминаю, что скорость самого современного паровоза это 65 км/ч. Локомотив, игравший в фильмах роль «Хогвартс-экспресса» — паровоз типа GWR 5972 Olton Hall. Он был построен в 1937 году. Скорости того периода приблизительно 48 км. Экспериментальные модели в частности Коломенского завода развивали 170 км/ч. Но это без подвижного состава и с конкретной целью постановки рекорда скорости. Из этого считаю, что Хогвартс экспресс ехал со скоростью не более 60 км/ч. Магия и малый подвижной состав, но выше головы не прыгнешь. Согласно Поттерморе. От Кингсс-Кросса до Хогвартса приблизительно 600 км. В Шотландии есть окружённое горами озеро Лох-Милк. От Лондона до него 680 км. Это если игнорить рельеф и топологию местности и считать, что ж/д Хогсмид — Лондон проложена кратчайшим путём.

в общем не мог экспресс идти менее десяти часов, просто не мог и точка.

Очередное первое сентября. Лорд Принц уже привычно оглядел сбившихся в толпу первокурсников, что ожидали распределения. Двадцать седьмое распределение, пятнадцать из них он, Северус, встретил, будучи деканом и ещё двенадцать директором. Взгляд с некоторой ленцой мазнул по головам первачков. На секунду задержался на чернявой макушке и обежал сидящих за столами студентов. Началось распределение, имена, факультеты всё как обычно и именно в этот момент, как гром посреди ясного неба.

— Певерелл Кристиан! — и последовавший за этим показавшийся громогласным вердикт шляпы, — Слизерин.

— Певерелл Уайт! — и снова Слизерин. Директор Принц невольно вздохнул. «И как я мог забыть?», — мысленно ужаснулся лорд Принц. «А ведь это только начало, так сказать, первая ласточка», — пронеслось в мыслях директора. Ведь в его памяти были ещё достаточно свежи подвиги незабвенного батюшки этих очаровательно хлопающих глазами маленьких демонов, «Но самое худшее даже не это, а то, что через три года их станет ещё больше. Хогвартс периодически трясло от одного единственного Поттера-Певерелла. И сегодня их поступило сразу двое, ещё двое поступят через три года, но и этого мало ведь не успеет первая пара закончить седьмой курс, как на мою директорскую голову свалятся тройняшки», — подавив тяжёлый вздох, директор Принц вновь оглядел зал. От его глаз не укрылось то, что близнецы уже вовсю шушукаются с юным Ноттом, также поступившем в этом году. Смирившись с тем, что год будет непростым и помолившись всем известным богам и магии, директор поднялся и произнёс приветственную речь, начавшуюся с:

— Добро пожаловать в Хогвартс…

Комментарий к Эпилог

это окончание оно окончательно и безповоротно, но если кто-то желает написать какими были приключения маленьких Певереллов милости прошу.