Девушка с эбеновой кожей (джен)

— Говорю тебе, у неё отборная дурь, — Фрэнк гоготнул, блаженно прикрыв запавшие глаза. — Даже деньги не нужны, главное принести немного свежего мяса для пса.

Перед Адамом покрутили упаковкой с говядиной из супермаркета. Естественно, ворованной. Наличность у Фрэнка, равно как и у него самого, надолго не задерживалась.

Сунуться в трущобы Браунсвилла поздней ночью может только отъявленный придурок, либо законченный наркоман, любыми путями пытающийся достать очередную дозу. Как любят говорить местные: «Если человеку двадцать пять лет, то он или труп, или в тюрьме, или является членом банды». Вот Адам и был почти трупом, ходячим мертвецом, который по какой-то неведомой причине ещё переставлял ноги.

Он сделал глубокую затяжку, наблюдая, как дрожит в его пальцах длинная сигарета. Никотин — то немногое, что позволяло чуть легче перенести очередную ломку. Адам отобрал эту пачку у какой-то пьяной, элегантно одетой дамочки, когда та заплетающимся языком пыталась вызвать такси. Бедняжка, очевидно, заблудилась и не могла толком объяснить оператору, где именно находится.

Адам не церемонился. Вырвал из её рук смартфон, быстро продиктовал нужный адрес, завершил звонок, а потом потребовал наличку и сигареты. Судя по мгновенно трезвеющему взгляду, дамочка, наконец, осознала, что забрела не туда. По её размалёванному лицу потекли слёзы, но дорогая водостойкая косметика не подвела. Она благоразумно не стала кричать, зажав себе рот рукой. Понимала, что могло быть хуже. А ведь и правда могло: поймать пулю или нож под ребро в самом неблагополучном районе Ист Нью-Йорка проще простого. Так что ей в каком-то смысле даже повезло. Без всякого сопротивления получив желаемое, Адам спокойно ушёл. Телефон брать не стал. Одно дело — ограбить человека, но совсем другое — обречь на смерть. И Адам верил, что такси всё-таки приехало.

Где-то вдали завыли сирены полицейских машин. Это немного отрезвило и позволило сформулировать вопрос, засевший где-то на границе агонизирующего сознания.

— Фрэнк, тебе не кажется это подозрительным?

— Что именно?

— Кто будет почти бесплатно раздавать наркотики?

— Да мне похуй, Адам. Об этом притоне давно толкуют, думаешь так легко было узнать, где он находится? А знаешь что? — даже в блеклом свете одинокого уличного фонаря было видно, как лихорадочно заблестели и забегали глаза Фрэнка. — Не хочешь, можешь не идти. Мне больше достанется.

— Да мне тоже как-то похуй. Просто спросил, чтобы разговор поддержать.

Такой ответ, видимо, удовлетворил Фрэнка. Он кивнул и быстро затараторил, нервно жестикулируя.

— Верно ты говоришь, но подумай. Что с нас можно поиметь? Разобрать на органы? Да у нас уже всё сгнило, мы как те протухшие помидоры. Одна вонючая жижа внутри. Наши туши не стоят и цента. И даже если мы сдохнем сегодня, но сдохнем от самого ахуенного кайфа в жизни, то я буду счастлив.

Адам промолчал. Возразить было нечего. Он давно просрал свою жизнь. Лишился работы, потерял любимую женщину и всех друзей. Он уже полгода не разговаривал с матерью. Сначала она звонила, пыталась как-то помочь, а потом Адам перестал отвечать на её звонки. Не брал трубку, жестоко разбивая последнюю надежду, но мать не сдавалась и тогда пришлось сменить номер.

— Вот оно! — Фрэнк нелепо подпрыгнул на месте, тыча в разрисованную граффити стену.

Адам проморгался, пытаясь рассмотреть дверь и только спустя минуту убедился, что она там есть. А вот нарисованный, сидящий в позе лотоса человек, и схематическое изображение семи чакр, заставили вздрогнуть. Воспоминания, такие размытые и далёкие, словно из прошлой жизни, туманом окутали разум.

Когда-то Адам вёл здоровый и осознанный образ жизни. Занимался спортом, любил открывать что-то новое и познавать самого себя. Он научился останавливать внутренний диалог, научился медитировать, играть на калимбе, благодаря чему стал более уверенно преодолевать различные проблемы и препятствия. Стал более успешным и сильным. Адам считал, что для него больше нет ничего невозможного. Банально, но наркотическая зависимость оказалась сильнее его духа и тела.

Он водил по граффити пальцами, вспоминая цвет и название каждой чакры. На Манипуре дверь внезапно открылась, а на пороге возникла темнокожая девушка. Адам вздрогнул. От неожиданности попятился назад, таращась на хозяйку притона. На вид ей было где-то за тридцать, миловидное лицо обрамляли смоляные кудрявые волосы, а крепко сбитая, но стройная фигура так и манила прикоснуться. На запястьях красовались крупные золотистые браслеты, а в левой руке она держала деревянную калимбу.

Адам тряхнул головой, пытаясь унять разгулявшееся воображение. Слишком много странных совпадений за вечер, так не бывает! Что тут творится?

— Ты смотри, какая красотка! — присвистнул Фрэнк.

— Вы полицию за собой не привели? — строго поинтересовалась хозяйка.

— Да ты… — Фрэнк задохнулся от возмущения. — Да чтобы я… копов привёл? Я бы этих сраных толстозадых свиней сам бы перерезал, поняла?

— Поняла. Плату принесли?

— Вот, — Фрэнк вытащил из-за пазухи упаковку с мясом. — Говядина, свежая. Это за меня и за друга, больше с собой ничего нет. Или хочешь обыскать?

Адам, словно прикусив язык, смотрел на паясничающего Фрэнка, который поднял руки вверх и показательно покрутился. Грязная футболка задралась, открывая неприглядный вид тощего тела, покрытого шрамами.

— Хватит. Заходите, через пять минут начинаем сеанс.

Адам хотел развернуться и уйти, но вместо этого послушно побрёл внутрь. Просторное помещение без окон, бетонный пол, никакой мебели, разве что старые засаленные матрасы на полу. Действительно притон. Освещения также не было, зато в центре горел большой костёр.

* * *

Запах лаванды и ладанника щекотал нос, заставив несколько раз чихнуть. Хозяйка притона окуривала помещение и подбрасывала что-то в костёр. Во время прихода на ногах лучше не стоять, поэтому Адам присел на матрас, наблюдая за происходящим. Помимо него и Фрэнка в зале находилось ещё шесть или семь человек. Лиц в полутьме не разглядеть, да и зачем?

Закончив окуривание, хозяйка подошла к костру и коснулась пальцами язычков калимбы. Вибрирующие звуки, сначала едва различимые, а затем более громкие, складывались в трепетную мелодию, эхом отскакивающую от пустых стен. Ритм ускорялся. Адам тщетно пытался унять бешенное сердцебиение. Его мутило, голова кружилась, а сознание плавилось. Мелодия как будто звучала внутри, игнорируя все законы мироздания. Глаза различали только девушку с эбеновой кожей, танцующую в отблесках костра.

Её пёстрая юбка, вздымающаяся в воздух, приковывала взгляд, постепенно превращаясь в кружащийся вихрь. Адам успел услышать утробный животный рык и жадное чавканье, прежде чем потерять сознание.

Он очнулся от свежего колючего ветра на берегу реки. Подняться удалось только с третьей попытки, всё тело нещадно ныло, зато сознание было ясным и чистым. Адам огляделся, щурясь от яркого солнца. Хозяйка притона — притона ли? — стояла неподалёку. У её ног лежал огромный чёрный волк.

— Ты не должен был прийти в себя. По крайней мере не здесь, возле реки, — без предисловий начала она, когда Адам подошёл. — Но раз уж так, значит, для тебя ещё не всё потеряно. Идём со мной.

Они шли по узким тропинкам вдоль причудливого тропического леса, который цвёл различными цветами и высился величественными деревьями. Вдалеке виднелись скалистые горы.

— Это сад потерянных душ, — начала хозяйка леса — так про себя теперь называл её Адам, не решаясь спросить настоящего имени. — Они остаются трудиться здесь, постигая ошибки прошлой жизни. И только когда урок будет усвоен, они смогут переродиться.

Адам замер, увидев Фрэнка. Такого же тощего и болезненного на вид, но теперь в чистой одежде. Он нёс два ведра, наполненных водой. Влага расплёскивалась через край, омывая его ступни и Фрэнк счастливо смеялся. Адам подался вперёд, но хозяйка леса схватила его за руку.

— Не смей. Не мешай его очищению. К тому же он уже не помнит тебя.

— У твоих ног лежал волк. Это он любит свежее мясо?

— Волк? — удивилась хозяйка. — Тебе показалось.

— Возможно. Зачем я здесь?

— Затем, что ты ещё можешь всё исправить. Запомни, такой шанс выпадает нечасто, воспользуйся им. Сделай свою жизнь цветущим ухоженным садом. И тогда блага потекут к тебе рекой.

Солнце припекало всё сильнее, по лицу Адама катился горячий пот. Хозяйка куда-то пропала, как будто испарилась в воздухе. Нестерпимо хотелось пить. Он вернулся к реке, наклонился к прозрачной воде и долго утолял жажду, жадно черпая руками. Раздавшийся над ухом рык и тяжёлое звериное дыхание не оставили выбора. Адам нырнул в реку и пошёл ко дну, даже не пытаясь выплыть. Почему-то на душе стало спокойно и хорошо.

* * *

Он очнулся на окраине Ист Нью-Йорка прямо возле мусорного бака. Адама разбудил проливной холодный дождь, из-за которого он вымок до нитки. Вокруг не было ни души, а самое странное — притон тоже исчез. Пошатываясь, он побрёл по улице, нащупывая в кармане телефон. Адам знал, кому нужно позвонить. Впервые за полгода.

После успешной реабилитационной программы Адам временно жил на пособие для безработных, ему предложили субсидированное жильё, но он отказался. Мать не могла нарадоваться возвращению своего единственного сына и каждый день повторяла, что он может находиться здесь столько, сколько захочет.

Жизнь постепенно налаживалась, входя в прежнее русло, словно полноводная река. Дни шли тихо и размеренно, излечивая раны прошлого. Адам устроился внештатным сотрудником в местную газету, писал репортажи и статьи об интересных событиях в Большом Яблоке. Он пытался разыскать Фрэнка, но тщетно. А ещё из головы не выходила загадочная девушка с эбеновой кожей.

Адаму часто снились сны, в которых чёрный волк ведёт его за собой по узкой тропинке сквозь тропический лес. И однажды посреди ночи не выдержал. Вскочил с постели, быстро оделся и поехал туда, где должен был находиться притон, не забыв прихватить сочный кусок мяса.

Он уверенно вёл машину и мог поклясться, что несколько раз отчётливо видел звериную тень. Припарковавшись на нужной улице, внимательно осмотрелся. Так и есть. Это то самое место. Адам сразу узнал разрисованную стену, только теперь граффити было не чёрно-белым, а цветным.

Толкнув дверь, он уверенно вошёл внутрь, держа в руке кусок мяса. Интерьер помещения практически не изменился, только вместо костра горели люминисцентные лампы, даря свой бледный призрачный свет.

— Что вы здесь делаете? — знакомый голос и вполне ожидаемый вопрос.

— Я уже был здесь однажды, — начал Адам, присаживаясь на корточки. — Но так и не спросил, как вас зовут. А ведь вы спасли меня.

— Вздор. Впервые вас вижу. Это частная собственность. Попрошу вас уйти, иначе мне придётся вызвать полицию.

Она играла новую роль, уверенно и остро отсекая любые попытки наладить контакт. Вот только рядом зажглись две золотистые точки и из тени вышел огромный чёрный волк. Адам протянул мясо к морде зверя и тот принял подношение. В повисшей тишине различимо раздавалось потрескивание костра.

— Получается, у нас одно и то же тотемное животное, — наконец произнесла она. — Это он привёл тебя?

Адам кивнул.

— И чего же ты хочешь?

— Помогать другим. Я вижу в этом своё призвание.

— Хорошо. Духи признали тебя, ты можешь остаться. И раз уж для тебя так важно, то можешь называть меня Мария.

— Спасибо, Мария.

Адам улыбнулся, глядя как она подходит к разгорающемуся костру. Впервые он почувствовал, что нашёл то, что искал всю свою жизнь.

Примечания:

Музыка: Tony Esposito — Kalimba De Luna

Вот и всё.

Сегодня, 18 июля 2221 года, Галактический союз официально признал планету Земля непригодной для жизни.

Элизабет отрешённо пялилась в иллюминатор, потягивая дешёвое вино. Хорошо, что когда-то запаслась выпивкой и даже приберегла несколько бутылочек элитного спиртного для особого случая. А ведь месяц назад она ещё надеялась встретить Рождество и Новый Год в родном Нью-Йорке. Как известно, надежда умирает последней.

Роковое заявление прозвучало всего каких-то полчаса назад, а казалось, что прошла уже целая вечность. Губы Элизабет кривились усмешкой — точь-в-точь как у Джокера. Старая, выработанная на стресс реакция. Большие девочки не плачут, так? Большие девочки показывают свои зубы, заставляя врагов в страхе отступать назад.

Радио-станция «Эхо космоса» освещала проблему №1 почти круглосуточно, призывая проявить лучшие качества соседей по галактике. Конечно же, добрые соседи отозвались. Иначе и быть не могло. Члены союза отреагировали на проблему молниеносно, обязуясь сделать всё возможное для осиротевших землян. Десятки планет и космических городов уже заявили о полной готовности принять людей. Сотни врачей и психологов, прибывшие в Центр распределения на Луне, продолжали оказывать профессиональную помощь пациентам. Благодаря их героическим усилиям число летальных исходов удалось свести до минимума, а число спасённых жизней росло с каждым днём. Фото известного хирурга-сатурнианца с трёхлетней девочкой в его тонких, полупрозрачных руках облетело все таблоиды, новостные каналы и социальные сети.

Шумиха только нарастала, превращаясь в театральную показушность. Известная межгалактическая оперная певица в прямом эфире распиналась об уникальности человеческого голоса и тыкала ведущему во все его три носа автограф Энрике Иглесиаса. Спортсмены устраивали благотворительные забеги, а писатели в срочном порядке строчили бестселлеры.

Элизабет отчётливо помнила леденящий ужас, охвативший её в первые минуты после рокового события. Потом она металась словно зверь по клетке, выискивая в бесконечно обновлявшемся списке выживших родное имя. Разум отказывался верить, отказывался понимать и принимать реальность. Элизабет смотрела на мерцающие мониторы и орала во всё горло: «Нет! Не надо! Мы не беспомощные! Мы сами! Мы сами!..». Мы сами уничтожили свою планету — беспристрастный, циничный внутренний голос подействовал как холодный душ. Так и есть…

Она отставила бокал с остатками вина на журнальный столик. Подошла к пульту управления, выключив все экраны и средства связи. Даже голосовой помощник вежливо уведомил о переходе в спящий режим. Понятливая роботизированная дрянь. Слёзы душили, а заплакать не получалось.

Фатальная беспечность привела к техногенной катастрофе. Долгое время лидерам государств удавалось успешно бороться с зашкаливающим уровнем радиации. Элизабет думала об этом и чуть ли не выла от ярости. Почему политики не обратились за помощью раньше? Почему скрывали реальную угрозу так долго? Почему? Тем не менее, она не бралась осуждать. Когда атмосфера загрязнилась до критической отметки, а фильтры и системы жизнеобеспечения начали выходит из строя, власти приложили все усилия, чтобы не допустить убийственной паники. Благодаря реакции Галактического союза люди, вместе с некоторыми видами животных, были экстренно эвакуированы. Спасательная операция, в которой принимали участие лучшие военные корабли со всей Солнечной системы, поражала масштабом и слаженностью.

Но Элизабет повезло с какой стороны ни глянь. Когда-то она продала своё жильё, забрала из банка все сбережения и купила навороченный звездолёт. Огромный «жук» был практически неубиваемым, защита от вредных выбросов и пролетающих мимо метеоритов в виде энергетических щитов оправдывала все ожидания. Шесть уютных кают, просторный камбуз и простота в обслуживании — есть чему позавидовать! Последние десять лет этот «жук» и был её домом. Какая ирония…

Работы по восстановлению Земли начались сразу же после катастрофы. Над планетой парили сотни исследовательских и военных баз. Инопланетные учёные ставили весьма смелые прогнозы: на полную очистку понадобится всего сто лет! Космическое общество ликовало и аплодировало учёным руками, лапами, щупальцами и другими отростками.

Сто лет… В мире будущего, в мире освоения космоса, в мире, где человечество смогло победить практически все смертельные инфекции и болезни, но так и не приблизилось к разгадке бессмертия ни на шаг. Полынная горечь подступила к горлу. Элизабет со всей силы заехала кулаком по равнодушной титановой стене. Рука немилосердна заныла. Боль немного отрезвила, заставила съехать на пол и зареветь. Вместо большой сильной женщины на полу звездолёта сидела маленькая девочка, которая безутешно рыдала.

Память, словно повреждённый файл, воспроизводила всё до мельчайших подробностей: как выглядит роса, как грохочет гром, как шумит перезвоном капель дождь и как тихо падает снег. Элизабет помнила величественные деревья, трепетные цветы и ярко-голубое небо. Помнила зелёную траву и бескрайний океан. Помнила, как ездила с друзьями в летний лагерь, как потерялась однажды в пустыне и как познакомилась с мужем на горнолыжном курорте. Элизабет совершенно не умела кататься на лыжах, а Марк был её инструктором. Воображение, словно во сне, рисовало дорогое сердцу лицо. Заглушить поток сознания не получалось.

Муж погиб по нелепой случайности во время эвакуации. Родную планету убила радиация, а Элизабет осталась жива только потому, что когда-то купила себе звездолёт. Марк не любил космос, а она думала, что может вернуться на Землю в любой момент.

Но возвращаться больше некуда. Нет дороги назад.