И грянет Молния (джен)

Я брела по едва заметной тропке из Лиманска в Мертвый город. Хмурое небо над головой и грозовой фронт за спиной вгоняли в грустные мысли. Православие не совсем моя тема, но каждый раз, проходя этими тропинками, в голове то и дело прокручивались горькие песнопения с похорон отчима. Такие же горькие, как и здешние земли.

Сожженное, изничтоженное мое Полесье, потерянный родной край. О нем теперь не плакать — реветь.

И об этом думает хладнокровный убийца, чей костюмчик только-только отмылся от крови. Где-то за спиной оставался Лиманск, некогда живописный городок, теперь разукрашенный радиацией, следами застарелой бойни, крестами и покромсанными трупами мерков. Среди свежих трупов был и Сатанист. Каково имечко, такова и гибель — распят и выпотрошен. Вернулось, что называется сторицей… Зато теперь я знала, что мой старый друг отомщен. Ради горькой мести пришлось оживлять позабытую сталкерскую байку.

Впрочем, опускаться до подобных сантиментов было чревато. Самым главным сейчас было держать ухо востро и уже потом не съехать с катушек. Что мне уже не грозит — необъявленная война практически окончена, пожинай себе лавры… Вот только на душе все еще было неспокойно. Не рановато ли греть себя фантомными надеждами на покой?

Поход в центр Зоны вышел, мягко говоря, так себе. Вот тебе и богатые северные земли, чтоб их! Удалось еще немного сократить ряды мерков в Лиманске, затянув самых «непослушных» в стычку с боевой тройкой монолитовцев, после чего я ушла на своих двоих, что уже хорошо. А если к небольшому навару с трупов накинуть сверху еще пару целых хвостов чернобыльцев, три артефакта из списка дражайшего профессора и один по заданию Бармена, то выходило уже много лучше. В последнее время денежный вопрос отошел на второй, если не третий, план, уступая место сплошной идеологии. Месть и попытки, чтобы хоть как-то отмыть свои руки самой отчаянной работой, за которую уже никто не берется.

Я остановилась и осмотрелась, затем лишний раз сверилась с картой в КПК. В этих землях нужно держать свою личность «инкогнито эрго сум»⁽¹⁾, как говаривал один классик, потому мое лицо скрывало темное забрало костюмчика. Увидят женщину в Зоне — натурально охуеют как минимум. Именно поэтому была и вторая ступень защиты — мой грубоватый голос превращался в мужской, все благодаря замкнутой системе вентиляции. Так что взглянешь и не подумаешь, что за экраном «Севы» не средний сталкерок, а некогда косатый научный сотрудник, на минуточку.

Вообще у меня много имен и личностей, выбирай любую: свой парень Игорян, отчаянная Рин, ветеран Зоны Молния или старший научный сотрудник Ирина Анатольевна Лапицкая. Одиночка с позабытым прошлым, прожженный сталкер, бессрочный контракт под затертым номером, желтый росчерк на черной досточке с заданиями в баре Сто Рентген — это все я.

Вместо всех этих дорожек хотелось уже оказаться в схроне, свернуться калачиком на ветхом диване в гостиной и услышать тонкий голос мамы, будто из другой жизни напевающий колыбельную. А потом открыть глаза уже утром и понять, что вся эта сталкерская жизнь была кошмарным сном. Полпути с Марусей за ручку до садика, а если выходной, то буду помогать маме на кухне, чтобы приготовить вкусный ужин для дяди Толи… Папы же, второго папы, что растил меня, как свою родную дочь.

Все давно в прошлом. И как можно быть такой сентиментальной! Это старость или ветры Мертвого города? Ну вот, а профессора утверждали, что моя сталкерская хватка в результате некоторой амнезии не пострадала. Получается, что наврали в три короба.

Запутавшись в паутине собственных мыслей, я ожидаемо сбилась с курса. Просто блестяще, что сказать! Хотелось остановиться и отвесить себе звонкую пощечину, но это забрало… Потому я ударила себе кулаком в грудь, выбивая прошлое. До Мертвого города оставалось немного, а до выброса около трех часов по примерным подсчетам. В подтверждение моих слов за спиной, со стороны Лиманска, ветер принес первый грохот грома. Хотелось стянуть перчатку с руки, чтобы ощутить насыщенный сыростью воздух, ощутить этот дождливый аромат досады.

Взгляд невольно упал на руку, и я осеклась. Казалось, что на коже снова проступила кровь убитых. Я бы даже поверила, если бы не смыла ее в реке. Пожалуй, хватит с меня убийств на ближайшие пару недель. Беда хоть мучает, да жить учит… Ни убавить, ни прибавить.

Тем временем я пробралась через дыру в колючей проволоке и оказалась в Мертвом городе. Странное это место, где сосуществуют Наемники и зомби, а заболоченные подходы к Городу заполонили снорки и редкие, но жутко опасные химеры-гастролеры. Когда-то здесь был и лагерь ушлых бандитов, но их помножили на ноль паразиты — зомби с «мешком» заразных спор на голове. Потом тут была стычка между Военными и Наемниками, но об этом говорили уже ветераны, да только неохотно им верили… но это все лирика. Нужно еще немного подкорректировать путь, и удастся миновать проблемы в лице снайперов и возможных карательных отрядов. На экране выскочило непрочитанное важное сообщение из общего чата.

Общий каналПришла инфа от Сахарова о грядущем выбросе: ожидается в течение двух часов. Оборудование зашкаливает, так что всем в норы!

Что ж, тогда мне самая дорожка в старый схрон, что в аномальной пятиэтажке на окраине Мертвого Города. Около десяти минут напрямик или двадцать, но обходными тропками, минуя всевозможные опасности в лице внезапных Наемников. Однако едва я спрятала свой КПК во внутренний карман, как на экране появилось новое сообщение.

ОШИБКА 404!Погиб сталкер: Юрий Семецкий, Армейские Склады, снорк.

А и ты, местная легенда! Вести о гибели Семецкого всегда сулили либо деньги, либо богатый хабар. Главное и непреложное правило — смотреть внимательно по сторонам. И, кажется, удача нашлась сама. Со стороны болот послышался хруст и шорох ломаемой извечно осенней растительности.

— Влезть в перепалку с местным зверьем? Серьезно? Либо ты безрассуден, либо ужин для местного бестиария, — устало пробормотала себе под нос я, внимательно поглядывая по сторонам.

На обочину дороги вывалился израненный сталкер. Основательно так израненный. Комбез был похож на какую-то желто-зеленую тряпку, но даже в этих клочках одежды кое-как узнавалась исконно свободовская расцветка. Вместо оружия мужчина до белых костяшек сжимал в руке магазин от Калашникова.

— Ох, м-мать, тут и помру, — застонал свободовец и свернулся калачиком прямо под столбом свежего «Жгучего пуха».

Он что, отбитый напрочь или суицидник — идти на болотных тварей без оружия и с обнаженной жопой? Ладно бы, если еще там была кучка тушканов или пара снорков… Впрочем, это же свободовская расцветка. Значит, и вправду отбитые поперли анархисты! Ладно, фримен, раз сам Семецкий велел тебе жить…

Я еще раз осмотрела местность в бинокль, затем наконец двинулась в сторону затихшего под столбом сталкера. Свободовец, едва завидев другого человека, боязливо взглянул на неожиданную подмогу, кажется, успел все же испугаться. Вроде бы и хотел что-то сказать, но челюсти выплясывали чечетку. Первый раз в болота ухнулся или шланг у снорка никогда не видел?

— Не ссы, не пристрелю.

Я потянула сталкера прочь от нависающего над головой «Пуха», чем еще больше напугала и без того пуганного. Рискованно, но что поделать? Затемненное забрало «Севы» неплохо скрывало мое лицо, а голос, выходящий через фильтры, казался мужским и грубым.

— Ой, пиздец, еще и на иллюза нарвался, — схватился за голову свободовец.

— Это, конечно, блеск. Никогда иллюзом не называли. Но лучше всего ответь-ка мне на несколько вопросов, — я присела чуть поодаль от сталкера, внимательно смотря за его поведением. — Кто ты такой и за каким хером полез сюда? И вообще, есть ли у тебя хотя бы завалящая аптечка?

Беглый осмотр дал скромные, но неплохие результаты: не зомбирован, вроде бы адекватен, глаза на месте, руки-ноги тоже и не сломаны, определенно точно покусан. Паразитов давненько истребили, значит, чист. Вокруг подозрительно тихо, и это не очень хорошо.

— Ромка я, Ромка Танцор. Нарвался на снорков и тушканов. Есть несколько укусов и так по мелочи, пока пробивался по кустам.

Из его кармана, держащегося на последней ниточке, на землю выпала обычная аптечка.

— Блестяще, че? Жив, цел, наркош. Вот серьезно, какой идиот пойдет по болотам без огнемета? Бинтуй ногу, а я разберусь с рукой.

Я выудила из своего рюкзака специальную аптечку и принялась обрабатывать раны Ромки. Два больших рваных укуса на ноге оказались куда серьезнее расцарапанного лица да погрызенных сапожищ. От брызг кислоты защитил комбез, но все же немного досталось и хозяину костюма. В ход бы пошли экстренные ампулы с экспериментальной жижей от ожогов, если бы я взяла их с собой. Пара таблеток антидота из аптечки Танцора пошли в расход, запитые остатками воды из разбитой фляжки.

В этот момент в моей голове что-то перещелкнуло. Спасение Ромки одномоментно стало идеей фикс. Ведь однажды я не смогла оказать помощь своему другу, и теперь это больно било по моей многострадальной головушке. Правда, тогда ситуация была патовой, но докажи это себе сквозь года…

Тем временем Танцор закончил обработку своих ран, а я пыталась придумать хоть что-нибудь менее блестящее, чем тащить неизвестного в наследный сохран. Уж не пробивать его по базам сталкеров прямо здесь и сейчас.

— Нейтрализатор тебе вколол, раны обработал, осталось забинтовать руку. Обезбола пей сразу два колеса. Мой тебе совет: шел бы ты отсюда, пока мерки свой нос сюда не сунули.

Туго забинтовав руку, я примерно оценила общее состояние сталкера: бегун-спринтер из него не выйдет, но и пули в лоб не заслужил пока еще. Вообще было бы неплохо отправить этого Ромку в Припять, но к выбросу вряд ли успеет.

— Скоро выброс, потому предлагаю пойти за мной, — отозвалась я.

— То есть выброс? — от удивления Ромку несколько перекосило. — Почему никто не написал об этом?

— Просто надо иногда в общий чат заглядывать. Или тебя тоже Сахар забанил? Так, ладно, давай в темпе, надо успеть до укрытия.

Из примерных двух часов до выброса двадцать пять минут было затрачено на помощь сталкеру. Как говорили мудрецы, лучше всего заходить сбоку, потому дорога займет около получаса, может меньше. Город кишит мерками-снайперами, которые вряд ли попрятались со страху… Нет, как минимум полчаса на все нюансы, обходные дорожки и темп свалившегося на мою голову салабона. Твою ж кровососину, угораздило же!

После короткого инструктажа Ромка достаточно резво стартанул, словно и не было у него никаких ранений.

Странная вообще выходила картина: «свободный» оказался прямо под носом едва ли не самого заклятого врага в лице Наемников. Почему? Но было еще кое-что, что не давало покоя — поразительно спокойная обстановка вокруг. Мутанты скрылись по норам — одно дело, но вот отсутствие явного хвоста… Неужели и вправду ни за мной, ни за Танцором нет хвоста? Можно, конечно, списать это на грядущий выброс, вот только не пришло еще время, когда этот неживой Город был так поразительно тих, можно даже сказать, спокоен. Ставлю бутылку «Казаков» — что-то тут не так!

Добравшись до Мертвого Города, свободовец значительно сбавил темп. Гляди-ка, оказывается не такой он и Терминатор. Укрывшись с открытого места за разваливающейся хатой, было решено устроить небольшой привал.

— Пока ты набираешься сил для очередного рывка, объясню обстановку, — я отвернулась и отпила воды из фляжки, затем опустила забрало обратно и продолжила: — Город полон Наемников и шальных маслин, потому предлагаю обойти центр дворами, только двигать надо в темпе.

— Понял-принял, ничего против не имею, — достаточно бодро согласился Ромка.

Нависающие над Мертвым Городом тучи стремительно расползались, обнажая ярко-голубое небо. Извечная осень уступала место неизведанной стихии. Оказалась бы одна — непременно засмотрелась бы. Чистое голубое небо над Городом, да что уж говорить, над Зоной в целом, было крайне редким явлением. М-да, «Чистое небо — наша цель»…

— Знаешь, я не особый-то и ходок по Городу. Так, бывает иногда, — неожиданно сказала я, преисполненная своими сентиментальными мыслями. — Если бы не выброс и вездесущие мерки, то я бы здесь задержался. Занятый городок: немного суетный, близкий к Центру, не без опасностей в конце концов.

Я старалась выстроить из себя этакого сентиментального дурачка. И пусть сам Семецкий предрек Ромке быть спасенным, это нисколько не мешало терять хватку. Вдруг Танцор и вовсе был послан мерками для моего убийства… Но раз так, то почему же он медлит?

Судя по редким пустым окнам, в которых изредка мигали лампочки, до выброса осталось не так уж и много. Однако одну из шалостей все еще можно было провернуть. Ради праздного интереса пришлось сделать небольшую петлю, чтобы показать Ромке аномального Ленина на площади.

— Хера себе, — от удивления Ромка даже остановился. — Зона, конечно, Зоной, но такое…

— Не видел ни разу? Так это же местный феномен, — спокойно пожала плечами я, — лампочки загораются от энергии аномального Ленина среди площади. Ну, или от энергии наступающего выброса — выбирай, что больше нравится. Зато если к своим доберешься, то можешь хвастать тем, что видел электрического Ильича.

Еще немного постояв, пришлось двинуться немного быстрее, чтобы успеть до схрона. Вскоре пришлось сбавить темп — с такими нагрузками никакой обезбол и адреналин не справятся.

Нет, все же слишком гладка и слишком спокойна была дорога к пятиэтажкам. Редкие суетящиеся зомби спешили в свои жилища, а местные снайперы так и вовсе не подавали признаков своего существования. Либо мерки нажрались анабиотика и мирно сопели по своим лежкам, либо охренели в край и попрятались на базе в самом центре Города. Даже за те пару минут, что удалось постоять категорически близко к базе Наемников, нас как минимум должны были заметить, если… В очередной раз я мысленно одернула себя, посылая свои «гениальные» мыслишки прогуляться по вечернему Рыжему Лесу. А что? Романтично.

— Итак, мы на месте. Теперь за мной, след в след.

Продираясь между редкими, но крайне опасными аномалиями я вела Танцора вверх по лестнице. Опасно, конечно, впускать в схрон незнакомцев, но что поделать? Я всегда могу приставить к его голове ствол и выстрелить… А потом вымаливать прощения у Монолита после своей смерти.

«Все там окажемся, не ной», — упрекнула меня моя же «темная» половина.

Вообще дорога выдалась с небольшими приключениями — какие-то фантомные воспоминания, словно за руку, одергивали меня от позабытых аномалий. Когда я в последний раз была здесь? Если считать из того, что я еще могу помнить, то как минимум второй раз. Может больше, а может и меньше. Зато очень хорошо я помнила верхний пролет. Ох уж эти акробатические приемы Марка!..

Оставив свободовца на лестнице на полэтажке между четвертым и пятым этажом, я проворно миновала съехавший вниз ящик, затем осмотрела просвет на наличие шальной «Жарки» возле входной двери. Хорошо, что аномальный «Кисель» как-то сам собой рассосался. Кинув болт немногим выше головы, удалось зацепить огненную аномалию, и она сработала. Более того, спустилась чуть ниже и бьет по кривой.

Немного поразмыслив о том, как же теперь попасть в схрон, я поискала по карманам ключ, в мою голову словно постучался чужой голос. Что-то было не так. Очень не так! Быстрый взгляд в забитое наполовину окно, — и да. Все это время за нами был хвост. Навскидку четыре синих комбезика. Не хорошо, но и не ужасно. Главное, сильно не нашуметь и прикрыть вход.

Оглянувшись на Танцора, я не заметила в его поведении ничего странного. Слишком уж он не придавал значения складывающейся ситуебины… или знал? В любом случае, я доломаю эту комедию погорелого чернобыльского театра, а в схроне разберемся.

— Давай в темпе, ни шагу в сторону, — проговорила я, торопя «товарища по несчастью».

Казалось, что тихие выверенные движения были шумными и долгими. Тем временем два мерка из отряда взбирались на второй этаж, еще двое достаточно шумно пыхтели внизу. И ведь не боятся!

Следом за мной в квартиру вошел Ромка, но стоило только ему закрыть за собой дверь, как послышались крики одного из Наемников. Быстро сдвинув от выхода Ромку, я под шумок заперла дверь. Неразборчивые звуки где-то за дверью превратились в сдавленное ворчание и возню.

— Вытащил КПК из кармана, быстро, блять! — прошипела я на Танцора, наставив на него верный Дигл, вытащенный из-за пояса. — Мужик, ничего хуже уже не случится, так что орать крайне не рекомендуется.

Ромка боязливо отдал свой наладонник. Кажется, и он понял, что дело дрянное. Но более дрянным было то, что включенный КПК был в активном режиме, готовый в любой момент разорвать тишину своими всевозможные свистоперделками. М-да, конспиратор из этого Танцора еще тот. С короткого размаха я ударила подозрительную машинку об стену, чего было достаточно для отвала изнеженной электроники. Затем остатки былого наладонника полетели в специальное ведро с крышкой — никто больше его не засечет.

— Больше никаких угроз на сегодня, — спокойно сказала я, возвращаясь к образу наивного дурачка. — Снимай свои лохмотья. Особо не пужайся, если загорятся лампочки, а я пока найду для тебя костюм.

Войдя в гардероб, некогда бывший ванной комнатой, я по привычке включила налобный фонарик, но почти сразу же загорелись лампочки, мерно нарастал предвыбросный гул.

— Охуеть, — вполголоса выругался Ромка.

Дальше — больше. Этажом ниже заиграл невесть кем и когда оставленный старый бобинник, а с улицы послышались помехи из старых динамиков, развешанных по фонарным столбам. Выхватив обычный костюм, я протянула его Танцору, а сама переоделась в излюбленный спортивный костюм, оставшийся от Марка.

— Так и знал, что дело тут неладно, — сталкер удивился, увидев перед собой женщину.

— Если ждешь от меня маслину, то это напрасно, но и ласки от меня не жди. Устраивайся в гостиной и чувствуй себя как дома, но не забывай, что ты в гостях.

Мощный грядет выброс, раз все так складывается. Не зря голова начала раскалываться еще двое суток назад. Снизу послышались хрипы и булькание. Мерки не спрятались, потому давились собственной кровью, а в их головах лопались сосуды.

Да что с этими сталкерами не так? Откуда такая зелень непуганая почти в центре Зоны?!

Глаз с анархиста спускать было бы чревато, потому я, немного погодя, устроилась в излюбленном кресле в гостиной. В случае чего под обивкой было спрятано две ампулы эпинефрина, а с такими ощущениями препарат придется очень кстати.

На второй взгляд за свободовцем не было чего-то подозрительного или у него не было никаких скрытых мотивов. Откуда вообще эти мерки и по чью душу они шли? Все поплыло перед глазами. Ромка что-то обеспокоенно спросил, потрепав меня по плечу. И когда он только умудрился вскочить и подбежать?

— Хорошо все будет, вот только выброс пройдет, — ответила я и почувствовала теплую дорожку, пробежавшую по губам.

— У тебя, — округлившиеся глаза Ромки поплыли по его лицу.

— Херня, — я утерла рукавом кровь и криво улыбнулась. — Это значит, что скоро станет легче. Ты присядь, отдохни. Нечего было в свое время лезть туда, куда не звали! Тогда и не было бы таких осложнений из-за выброса.

Однако мое состояние нисколько не мешало сделать короткий взмах и выбить заинтересованную персону в нокаут. Не одной же мне загибаться из-за последствий накатывающей второй волны? Да и потом, кто знает, какие мотивы привели его в Мертвый Город…

Чтобы хоть как-то отвлечься от бушующей стихии, я попыталась забыться воспоминаниями.

Среди накатывающих оранжево-голубых шаров перед глазами появился до зубного скрежета знакомый мужской силуэт.

— Ты помнишь обо мне, но тебе здесь не место, — послышался издали такой родной голос. — Уходи.

Силуэт практически сразу рассеялся, оставляя после себя фантомный привкус горечи во рту. Но стоило только немного прийти в себя, как тело сковало крепкими цепями.

— Не бойся шагнуть во тьму, — надтреснуто звенел уже другой, незнакомый мужской голос, срывающийся на животный рык. — Тьма — твой друг.

* * *

Казалось, что прошло не так много времени, однако мощный выброс уже закончился. Достаточно быстро мое состояние приходило в порядок. Это все мои бредни воспоминаний, которые я не могла помнить. Некстати забытое прошлое стало чем-то досадным. Может быть, память предостерегала о чем-то? Черт с ним! Хотя бы навыки выживания впитались в плоть и кровь — и на том спасибо. Однажды вспомню, если нужно будет, а пока…

— Да пошли бы вы на хер, тени прошлого! — презрительно выругалась я.

Глаза быстро оценили сложившуюся обстановку, первым же делом остановившись на шприц-ручке, торчавшей из моего плеча. Эпинефрин мерно растекался по венам, возвращая меня в мир живых. Где-то внутри все еще сжимало цепями ужаса от видений. На полу возле дивана стенал Ромка, — не то от выброса, ни то от ловкого удара.

Против своей воли я перетащила безвольное тело на диван. Да ведь этот черт притащил за собой мерков, а я открыла ему свое заветное логово под крылом синего орла. Ситуебина, конечно…

— Это все твоя вина, — прошипела я и пренебрежительно добавила: — отец.

Чтобы хоть как-то прояснить сложившуюся ситуацию и немного проветриться, я решила пошерудить по телам спекшихся пташек. Но не идти же туда в одном костюмчике с голыми руками? Ради таких целей пришлось найти плотный костюм, который обычные сталкеры прозвали «слюдяным мешком». Нетерпимый к огню, но неубиваемый в кислотной среде — хоть с головой купайся в кислотных болотах. Главное, чтобы застежки и молнии выдержали. Легко и отлично отмывается от следов крови, если вдруг что-то пойдет не так. Тем более неизвестно, что произошло с мерками, пока я билась в конвульсиях.

Спокойно спустившись до третьего этажа, я услышала посторонние шумы, больше похожие на громкую возню. Кто-то из отряда выжил, но далеко не ушел. Сняв с предохранителя припасенный для таких дел Дигл, я спустилась на второй этаж, спокойно идя на звуки.

В луже из всяких жидкостей извивалось обезображенное тело наемника, подверженное зомбификации. Ослепший, лицо практически целиком сожжено и перекошено в жуткой гримасе. Как любой уважающий себя научный сотрудник, я сделала несколько фотографий и оставила небольшую пометку о составлении отчета, чем предстоит заняться позже.

Тратить на полутруп патроны — расточительство и моветон, потому с помощью хитрых движений я вынула из секретного кармашка острый скальпель. Ну что, дружок-пирожок, вот ты приплыл. Настало время неуютно умирать!

С легким нажимом полоснув острым скальпелем по горлу зомбированного и сделав контрольный удар в висок, я провернула холодное во всех смыслах оружие, затем отстранилась от умирающего полутрупа. Даже ураганная регенерация не в силах залечить подобные ранения, не говоря уже об ослабленном состоянии. Последнее сопротивление сломлено, пора осмотреть хабар.

Быстро осмотрев три этажа на предмет хабара, я вытянула тела в подъезд. Нужно было отвести сомнения от этого дома и избавиться от тел. Поочередно я вытащила мерков и кое-как перебросила через окна во двор. Двум меркам не повезло — для аппетитности пришлось надрезать им вены на руках и вспороть животы. Ночью здесь будет очень весело!

Теперь же предстоял совсем другой разговор. Нашивки, жетоны, КПК и прочий хабар постепенно разделились по степени нужности и ненужности. Пусть мародерство не есть хорошо, однако что делать, если эти хлопцы сами нарвались, а твой внезапный компаньон по прогулкам в Зоне растерял весь свой хабар? После разбора я сложила все в три рюкзака: нужное, хлам и полезное. Нужное подразделялось на половину побольше для меня и половину поменьше для Танцора, хлам оставался хламом и подлежал утилизации, а полезное станет отличным тайником где-то между Складами и Муравейником.

Вернувшись в квартиру, я застала этакую картину Репина — «Возвращение в мир живых». М-да уж, проснулись — улыбнулись. Поздравляем с днем ломтя мяса, дорогая анархия! На пол плюхнулся вдоволь набитый хабаром рюкзак.

— Не проходим мимо, подходим выбирать себе обновки, — шутливым тоном выкрикнула я.

Вот только первым делом взгляд Танцора остановился на моем лице. Ну да, женщина. Баба в Зоне. Офигеть, да?

— Приехали…

— Чегой, никогда женщин не видел? — я усмехнулась и слегка пнула рюкзак под ноги. — Лучше выбирай себе шпалеры и снарягу, угу?

Почти сразу взгляд Ромки отметил винтовку, затем в ход пошли и руки. Вопрос о половой принадлежности сошел на нет, и то славно. Все лучше, чем закидывать больную голову кучей почему и прочими ненужными вопросами. Тем временем винтовка переместилась из рюкзака в мужские руки. Сразу видно, что подобную машинку он как минимум признал. Само собой отпал дробовик, что к лучшему. Все равно я положила глаз на новенькую машинку. Самую малость облитая кровью? Уже лет пять такими вещами не брезгую, отчего же выказывать свое «фи» сейчас?

В итоге Танцор неплохо так вооружился: неплохой набор ножей, пара гранат, мощный пистолет сорок восьмого калибра и это не считая винтовки. На первое время годится, но для похода до Янова — слабовато.

— Ну что ж, оставшееся добро я скину в какой-нибудь тайничок, а ты собирай свои вещички в рюкзак, и понемногу привыкай к новой экипировке, — хлопнув в ладоши, ответила я.

Стихшие ветры после выброса сменились новой напастью, вдалеке послышались раскаты грома. Правы были коллеги: грядет аномальный циклон.

— А вот и радиоактивные осадки подъезжают, — усмехнулась над своей шуточкой я. — Придется отложить побег из этого рая, м-де.

Снова в голову постучалась самая логичная из мыслей. Конечно, тащить первого встречного подбитого анархиста в тайный схрон, так еще и не пустующий… Пусть даже сам Семецкий предрекал этому фримену долгую счастливую жизнь! А мерки эти, что свалились как снег на голову? Они же явно шли по кровавому следу. Ведь не может так просто анархия сорваться и пойти в логово старого доброго врага? Кажется, не у одной тебя есть секреты, Ирочка.

Вообще весь этот день планомерно складывался в комедию, а смех постепенно переходил от легкого к истерическому. Впрочем, никаких гадостей этот ханурик пока не подкинул, то можно немного потерпеть. Приготовив в некогда гостиной диван для Ромки, я выглянула в прихожую, где сталкер с любопытством осматривал старые картины на стене.

— Есть хочешь? — поинтересовалась я у Танцора.

— Честно говоря, было бы неплохо, — ответил он и обернулся на голос. — Тушкана бы живьем сожрал.

— Чего нет, — пожала плечами я. — Лови разрывную, гад!

В сторону Танцора полетели увесистая банка «Радости туриста» и ломоть мумифицированного хлеба.

— И гранату на десерт! — следом за хлебом полетели антирад и половина диазепама. — Спать будешь в гостиной. Керосинку погасишь, подушка за диваном. Спокойной, — равнодушно процедила я, затем вышла в подъезд.

— Эй, погоди! — подал голос Ромка.

— Чего тебе, сын анархии? Вопросы?

Как-то неожиданно весь энтузиазм свободного сдуло ветром.

— Ну вот и я о том же, — я коротко улыбнулась. — Все вопросы завтра, угу?

Закончив со всеми формальностями, я вышла в подъезд, пробралась под «Жаркой», затем без всякой опаски остановилась у окна и выдохнула. Прохладно все-таки, даже пар пошел. Ну или просто душа пытается покинуть это бренное тело. Ладно, это все пустое.

За окнами уже вовсю поливал дождь, с запада надвигался мощный грозовой фронт. Бегло осмотрев окрестности в бинокль с ночными окулярами, я не нашла ничего интересного. Под окнами резвились собаки, которым никакие осадки были нипочем. Под надежными укрытиями спрятались Наемники.

Забравшись обратно в схрон, я услышала легкое посапывание Ромки. Оно и к лучшему, пусть отдыхает. Неизвестно, куда его поведут дороги завтра утром. На пулю, быть может, еще и не заработал, а вот погибнуть в лапах шальных после выброса собачек вполне мог.

Я тихо отворила дверь темной комнаты с наглухо забитым окном. Мрачная и неприветливая комната все еще полна секретов прежнего хозяина. Кабинет Марека — святая святых и самая оберегаемая наставником комната. Впрочем, я никогда не нарывалась, старательно избегая эту комнату. А теперь Марка с нами нет…

Привычным взмахом зажечь небольшую керосинку, стоящую на подоконнике. Мягкий оранжевый свет тотчас рассеянно осветил комнату. Все осталось неизменным: от полупустой пачки сигарет на столе до порядка книг на полке. Вообще обстановка в кабинете Марека была достаточно богатой, особенно на фоне остальных полупустых комнат: старенькая деревянная кровать, под которой были запасы различных консервов на любой случай жизни; книжная полка, прибитая к стене еще в незапамятные времена; шкаф с оружием и патронами; стол со стулом, кресло в самом углу и небольшая импровизированная лежанка на тот случай, если вдруг старая кровать не выдержит. Стол никогда не пустовал — на нем лежали схематичные карты, какие-то записи для ученых или просто стояла керосинка. Иногда там лежали и мои рукописные отчеты, но все та же початая пачка Мальборо всегда была на своем месте.

В этот раз мне хотелось поработать над накопившимися отчетами для Ученых. Пусть тех было не слишком-то и много, но пищи для раздумий они давали гораздо больше, чем казалось на первый взгляд. И потом, зачем откладывать свои обязанности из одного ящика в другой? Впрочем, можно было и пошарить по ящикам…

— Пожалуй, следует начать с зомбификации, — пробормотала себе под нос я, открывая в КПК свежие фото. — Ох, химеру под забор, вкуснятинка-то какая, м-м-м!

Затем следовала кропотливая работа с показаниями датчиков с наладонника, потому как практически все события во время выброса напрочь выпали из моей болезной головы. На самый крайний случай можно будет обратиться к коллегам в бункере, они вполне могли бы составить более подробный график. Вот только пуститься в глубины поисков не удалось. Из гостиной послышалось тихое стенание. Пошла борьба за выживание, чтоб тебя!

Окажись на месте Танцора кто-нибудь другой, пулю бы пустила, да только не тот случай. Но и артефактом лечить слишком много чести. Потому был выбран самый демократичный вариант — вколоть незверин и общеукрепляющую вакцину из экспериментальной аптечки, и шут с ним. Какое мне вообще дело до того, кто навел на мой сохран этих клятых мерков! Впрочем, раз Зона свела, значит надо так.

Сев рядом с Ромкой, я попыталась прощупать предстоящую почву. Пылающий лоб подтверждал, что организм Танцора вступил в активную борьбу с остатками яда. Нужны антидоты и несколько капельниц, но, прежде всего, нужно знать наверняка, что это действительно яд, а не слюна снорка или тушкана, к примеру. Вот же фартовый черт — как будто Семецкий и Зона сами благоволят лечить тебя как следует! После недолгих размышлений, я вынула из помятого контейнера трофейную «Душу».

— Слабенькая ты совсем, — разочарованно выдохнула я, поглядывая на светящуюся сферу артефакта. — Вывезешь?

Из чего еще выбирать? Все мои запасы медикаментов из бункера конкретны, а я не знаю, с чем именно борется организм Танцора. Потому пришлось оголить грудь сталкера и обработать перед тем, как приложить «Душу».

— Да тихо ты, это еще не больно, — сквозь зубы процедила я, стараясь прикрепить сферу поближе к сердцу.

«Душа» прилипла лишь со второй попытки, однако свободовец все равно разразился бранью. Что ж, не каждый день к тебе прикрепляют аномальные образования, понимаю.

— Сейчас станет легче, просто ляг на бок, — пыталась убедить я, а сама тем временем сильно рассчитывала на действие успокоительного.

После недолгой борьбы, Танцор наконец забылся беспокойным сном. Самое главное, что теперь «Душа» крепко прилипла, и можно было не бояться. Вообще у такой терапии было свои плохие и хорошие стороны: если артефакт регенерирующей природы цел, то он способен поднять на ноги болящего, взяв взамен от двух недель до трех месяцев жизни. Грубо говоря, по виду человека можно определить, сколько времени «прошло». В этот раз «Душа» была относительно малой, значит, срок от недели до трех.

Чисто для проформы я уселась рядом в кресло и невольно засмотрелась на успокаивающегося сталкера. Его никак нельзя было назвать тщедушным юнцом. Вполне себе взрослый мужик славянского вида. Бледноватый, правда, но тут ситуация такая. Скорее всего, около тридцатника, неплохо развитая мускулатура. «Костлявое» вытянутое лицо с серыми глазами, прямым носом и тонкой нитью вместо губ. И все с ним хорошо и ладно, кроме ранений… и отрастающей русой, отдающей в рыжину, копны волос. Ну серьезно? А так все хорошо начиналось…

Этот навязчивый вопрос с новой силой вращался в моей голове: зачем я вообще вытащила его из той передряги и привела в схрон? Только ли «виной» тому была воля Семецкого? В памяти всплыл этот образ в расцветке Свободы, от чего сердце забилось чуть быстрее. Неужели я решила отдать эдакую дань почившему другу? Не спасла одного, спасу так другого. Ведь однажды это нездоровый альтруизм выйдет боком. Вот приставит пушку к голове где-нибудь на относительно нейтральных территориях, и все — здравствуй и прощай, дорогая и хорошая Молния. Спасибо за приют и лечение — держи отвальную. Святой мой альтруизм, сохрани его Зона… К черту, все это будет уже завтра.

Выудив из внутреннего кармана свой наладонник, я решила узнать немного больше о Ромке. Найти его профиль в сталкерской сети было легко: Ромкой, а уж тем более, Танцором, он был, как ни странно, один. Принадлежит Свободе. Компанейский человек, любит хреновые шутки (если опустить вообще эту древнюю шутку про «имею плоть» в статусе), обиталец станции Янов, что находится в окрестностях радиозавода Юпитер. Последний раз был в сети примерно перед самым выбросом. В неопределенном состоянии — значит, КПК действительно подгорел во время героического отступления… Ну или героического полета об стену.

За все это время Ромка вел себя тихо, затем снова засопел, пытаясь отбрыкиваться от невидимых врагов, затем и вовсе захрапел, как конь. Ясно-понятно, здесь мне больше делать нечего. Я тихо вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Вернувшись в кабинет, стало понятно, что на сегодня научных изысканий было предостаточно. Раз уж не пошло, то и не надо. По составленной ранее подробной схеме можно будет записать все головные мысле-мюсли на диктофон в любом месте, а потом перегнать в излюбленный Разумовским текстовый формат. Не зря же я у одного мироеда софтину покупала за две тысячи денег! Если доживу до утра, то решу и этот вопрос.

И лечь бы мне прямо сейчас спать, но измучил один человек.

Что же от тебя осталось, Марек?

Схрон в Мертвом Городе, квартирка на Ростке, два тайника на старой базе в окрестностях Милитари. Множество советов и воспоминаний, некоторые из них можно было даже разделить на двоих. Тысяча охуительных историй и всяких шуток на сталкера любого уровня пошлости. Координаты кривого креста на границе Рыжего леса и Муравейника с табличкой «Анархия». Я прикурила сигарету от керосинки и легла на лежанку.

«Ведь раньше ты не разрешал мне даже сидеть на этом койкоместе, — одними губами прошелестела я. — Все это время пыталась стать лучшей из твоих учеников, доказать, что мое слово хоть что-то стоит, открыться тебе, а ты… А что ты? Ты сгинул здесь».

По моим щекам стекло две слезинки, несущие облегчение. Ведь в последний раз я неистово рыдала, когда погиб Марек. Не смогла, не сумела…

Впрочем, сегодня удалось спасти еще одного анархиста. Не вечно же убивать людей и сеять смуту в головах суеверных сталкеров? Такая ведь молва полетела, такие страхи. Зона упаси, а ведь никакого мистицизма и в помине не было, чес-слово! Слезы быстро иссякли сами собой, словно их не было вовсе.

Единственное, что у меня осталось — пыльный запертый ящик в столе. Пусть масштабы комнаты были невелики, количество возможных мест для того, чтобы спрятать маленький ключик, было больше чем предостаточно. Впрочем, хочешь найти ключ — думай как ключ. Нет, можно, конечно, выломать обветшавший ящик, приложив немного больше усилий, но мне явно не хотелось рушить ни в чем неповинный стол, что остался здесь с момента первой катастрофы в восемьдесят шестом. Слишком много эта дата значила и для меня самой, не говоря уже о прежних хозяевах квартиры.

Первым делом я осмотрела две рамки с фотографиями, стоящими в полутемном углу стола. На старом черно-белом снимке была счастливая семья Марека — мать, еще живой отец, маленький Марек и его старший брат, о котором наставник почти ничего не рассказывал. Во второй рамке остался групповой снимок из бара «Сто рентген», снятый по случаю очередной крупной даты в жизни Марка. Я тепло улыбнулась, глядя на счастливого и беззаботного старшего товарища, коснулась пальцем его улыбчивого лица, затем с интересом взглянула на себя со стороны. Странноватая девчонка с самодельным кривым каре, в мужском комбинезоне «слегонца на вырост» и глуповатой улыбкой шутливо тянула виновника торжества за ухо. Была ли я вообще такой?

Я ненадолго задумалась, после чего поставила рамку на место. Среди воспоминаний не нашлось места для ключа, увы. Искать ключик в другом открытом ящике было как минимум глупо, хотя, вполне возможно, что там есть фальшпанель, где и лежит хотя бы грубая отмычка.

Вместо этого я перебралась в кресло и внимательно осмотрела обивку. На первый взгляд, ничего примечательного — кресло как кресло. Так, местами самую малость протерлось, однако от зоркого взгляда не скрылась незаметная потертость рядом со швом. Проворно ковырнув пальцем обивку, я выудила небольшой ключик и тихо усмехнулась. Серьезно? Мог бы в «Маленького принца» спрятать или в старом комбезе.

Выудив из верхнего ящика налобный фонарик, я сразу же положила его на место. Светить в чужой ящик фонариком, сродни жалкому воришке… Потому я переставила на пол керосинку и неспешно открыла самый нижний ящик ключом.

Было в этом моменте что-то сентиментальное, если не сказать интимное. Не каждый раз удается заглянуть в душу товарища, тем более, почившего. Марек ведь старательно оберегал свои секреты, даже никого не пускал в эту комнату. Самые редкие вопросы решались здесь, но на моей памяти такого не происходило. По крайней мере, насколько я вообще могу помнить. Сердце болезненно кольнуло, но я послала его обратно, затем придвинула керосинку еще чуть поближе.

Помимо основательного слоя пыли, первым, что бросилось в глаза, была резная деревянная шкатулка. Прямо под ней лежали ветхая фоторамка и ежедневник, больше похожий на книгу, и какая-то потрепанная тетрадь. Сколько бы ни думала, но ничего не смогла вспомнить ни об одной из этих вещей!

Так странно, я всегда уверяла себя, что никогда не полезу в душу к Марку, однако упорно навязывалась ему. В этот момент мои щеки заалели, как у школьницы при первом поцелуе. Наверно, ради таких моментов и стоило терять память.

Однако теперь непоколебимый идеал рушился похлеще песочного замка под напором морских волн. Для меня стало физически больно видеть обратную сторону бравого Марека. Кажется, будто бы он сейчас войдет в комнату, хлопнет по плечу и грубо выругается на польском. Впервые за долгое время хотелось склонить голову и раскаяться своему верному товарищу.

А ведь я уже почти три года кормлю себя жалкими иллюзиями. Даже если Марк захочет прийти — все равно не сможет. От этого я еще раз горько усмехнулась и грубо утерла рукавом накатившую слезу. Достаточно. Пора исследовать содержимое ящика.

Первым делом моя рука легла на фоторамку. Это могут быть любимые места, еще одно фото кого-то из родителей или друзей? А может групповое фото по какому-то торжественному случаю? А может рассвет над АЭС, или закат над Припятью, снятый с крыши Фудзиямы? Смахнув пыль с рамки, я чуть было не разбила ее, испугавшись внезапного мощного раската грома. Терзаться догадками, чтобы потом безвозвратно расхреначить рамку? Нет, ну это блеск! И сдалось же мне это фото, а? Лежало бы себе дальше в ящике и лежало. Нет же, я держала рамку в подрагивающих руках, но посмотреть никак не решалась.

А может там вообще голая женщина или что-то из прошлого в Свободе. Ах, была не была! Что?..

Фотография была спрятана за пожелтевшим от времени конвертом с тонкой надписью самому пытливому сыщику во всей Припяти.

— Так он знал? — мысленно задалась вопросом я.

Ниже была более крупная надпись, которую я далеко не сразу заметила, и что-то выпуклое. Пуговица? Монета?

Осторожно вскрыв конверт, я увидела два листа. На первом было всего несколько строк, а во втором пряталась та самая «пуговица». Да что это за херня для спиритических сеансов?! Неважно. Плечи дрогнули, когда глаза уловили в тексте одно нежное прозвище, что я никогда не слышала.

Ну здравствуй, Иришка! Я знал, что однажды это случится. Если сделал что-то не так, то прошу простить меня, если был в чем-то неправ или груб с тобой. Сама понимаешь, что в Зоне нельзя быть мягкотелым существом.

Вполне возможно, что я уже давно сгинул, но все же у меня есть для тебя неплохая новость, так что свой взлом можешь считать ненапрасным. Пока ты отлеживалась у науки в бункере, я нашел для тебя одну зацепку.

Как ты могла понять, это не только сопливое письмецо от того самого хрыча с того света, но и шанс добраться до своей правды. Я оставил для тебя инструкцию как связаться с Шубиным. Хватит ли тебе смелости отправиться в подземелья? Впрочем, ты всегда сможешь сдать назад.

Прости за все и прощай.Марек

Я не знала, чему удивляться больше — дате письма или упоминанию самого Шубина. Разве это не миф Зоны или вымысел старых шахтеров? Но стал бы Марк вводить меня в заблуждение? Особенно после…

Мои дрогнувшие руки окрасились в багрянец, откуда-то повеяло ледяным ветром, а время будто бы сыграло со мной жуткую шутку. Обернись я назад, то могла бы снова вернуться в тот вечер, когда Марка не стало. Нет…

Короткий взгляд на снимок, дабы развеять всяческие иллюзии. Туманная Припять, извечная осень. На губах заиграла грустная ухмылка. С высоты виднелся самый центр города, еще не такой заброшенный. Память услужливо подкинула догадку, откуда был сделан этот кадр — белый дом, он же «Фудзияма». Застарелая рана закровоточила, еще один старый секрет вскрылся. Со страшной силой хотелось заломить себе руки. Будто бы из сердца рвалась наружу серенада Шуберта, вот только мое пианино осталось в Припяти. Впрочем, на сегодня шуток со временем и воспоминаниями было и без того предостаточно! Закрыв ящик на ключ, я спрятала письмо и дневник в рюкзак — так будет лучше. После чего подвесила маленький ключ к своей небольшой связке с обещанием хотя бы однажды добраться до правды, а пока…

— Это ты меня прости, Марек. Не успела, не сберегла.

Я легла на импровизированную кровать Марка и готова была заскулить. Доселе запретная, почти чужая комната навевала воспоминания. И если бы не письмо, то снова купилась бы на уловки больной головы. И без этого открытия последние двое суток выдались богатыми на события, но скудными на сон. Поиски, убийства, спасение и кровь, так много крови! Наверно поэтому я забылась беспокойным сном.

Помню лишь, что мне снился покойный Марек. В очередной раз хотелось ударить себе кулаком по груди, выбить это воспоминание следом за навязчивыми словами колыбельной из далекого детства. Память, ну почему ты такая немилосердная сука?

Из темноты медленно проступают очертания небольшой комнатки. На кровати под кучей курток и одеял лежал Марек. Такой живой, пусть это и сон, пышет жаром, но трясется от холода. До нитки вымок под дождем, поленился достать плащ — заболел. Ожидаемо, что сказать? Я ругалась на него самыми последними словами, но потом лишь вздохнула. Криком не помочь, а вот делом запросто. Пришлось сбегать в свое жилище за баночкой малинового варенья из закромов, дрожащие руки выхватили из дежурной аптечки пластинку парацетамола. Не думала, что однажды придется прибегнуть к старой доброй медицине.

Получив очередной ушат ругательств, Марек выпил чай с вареньем, затем забылся сном, пока я сидела рядышком с его кроватью, напевая колыбельную. Калыханку⁽²⁾, как сказала бы мама.

Спяць і мышкі і стрыжы,

Спяць машыны ў гаражы,

Ты таксама каля мамы

Ціха-ціхенька ляжы.⁽³⁾

Я проснулась с горькими мыслями. Теперь стало так блестяще ясно, почему не смогла пройти мимо Ромки. Зеленый костюмчик, гнетущность Мертвого города и неоплаченный долг. Никакого «эффекта Семецкого» — эта встреча сулила череду неприятностей. Ведь пройди я мимо этого бедолаги, не было бы этого преследования хлопцами в синих костюмчиках, не было бы и прорывного материала. Резонно, ничего не скажешь. Впрочем, рано или поздно дорожка все равно привела меня к ним в цепкие лапки.

Часы показывали половину седьмого утра. Хватит разлеживаться, мать. Пора вставать, раз больше не спится. Нужно немного посуетиться: разгрузить рюкзак для нехитрого завтрака, найти зеркало и острую бритву, в конце концов морально подготовиться к возвращению в тихую заводь. Целый месяц безвылазно обиталась на Севере, никаких новостей от меня не было, а там еще этот майор с печальными глазами. И что ему от меня надо?.. Все равно пора возвращаться на обжитые территории. Вот только пусть анархист на ноги встанет, и в путь.

Я заглянула в гостиную. Танцор скрючился в странную позу, но подавал признаки жизни, даже в дверях слышалось его сопение. В голове еще раз прокрутилась знакомая музыка из детской передачи, но в этот раз все нежные порывы были безжалостно задушены на корню. Не время. Кто знает, какие фокусы еще выкинут анархисты или этот Ромка? Неплохо бы связаться с Локи, но чуечка подсказывала, что для начала нужно добраться до Складов. Может быть там «чисто случайно» окажутся такие знакомые зеленые комбезики? Или синие, но тогда уже нам не отбиться.

Эх, боги мои боги, даруйте сил и терпения, своего уже не хватает. По-хорошему нужно было нормально спать и отлежаться где-нибудь в своем жилище, а не вот это все. Именно поэтому персональное расследование послания Марека откладывается в пыльный ящик моей памяти.

Сталкер с туманным прошлым и покрытым кровью настоящим. Что я могу вспомнить о себе? Глубокое детство, юность… А потом долгий провал в памяти, лишь малые уцелевшие воспоминания первых лет в Зоне, и те могли быть ложными. Сколько я здесь? Без малого десять лет. Немало, считай, что половину жизни провела. За это время можно было тысячу раз сгинуть в Зоне, вырастить взрослых детей, стать профессионалом в любом деле, спиться к чертовой матери, обрести надежду и потерять. Может быть, для Большой Земли это лишь малая часть жизни, но в Зоне это уже большой срок. Десять лет назад пришла искать отца, затем его тело. Сотни легенд и догадок, самых безбашенных теорий, но ни одного документа. Пройти путь от зеленого новичка до прожженного жизнью ветерана, от разочарования до проблеска надежды и обратно. И угораздило же тебя здесь сгинуть, отец…

Теперь, когда я нашла еще одну нить, поняла, что не знаю. Нужна ли теперь эта «правда», когда жизнь обросла сотней отягчающих обстоятельств? Есть дела куда более насущные, чем очередной сеанс самоуничижения. Итак, с чего бы начать? Пожалуй, самое время вернуться к своей привычной язвительности. Конверт с интересным содержимым снова оказался в рюкзаке. Интересы интересам врознь, а лицо перед незнакомцами надо держать достойно. Не хватало еще пуститься в сопли перед каким-то салабоном из Свободы, пусть даже спасенным. В этом и есть вся моя суть — пока рвусь на кусочки изнутри, остаюсь невозмутимой и отстраненной снаружи. Вот такая вот увертюра, сыгранная на собственных нервах.

Загнав все свои мысли, я подожгла горелку в гостиной. Было бы неплохо пополнить запасы топлива, но, вероятнее всего, займусь этим в следующий раз. Не зачем суетится, пусть этим займется Ромка Танцор. Нужно будет поискать для него таблетки, даром что у меня их почти на любой вкус и цвет. Пока можно немного отдохнуть в кресле неподалеку. Вполглаза послежу за состоянием, заодно и доведу пару небольших отчетов до ума-разума.

---

1) Ох уж эта отсылочка к Иосифу Александровичу! Incognito, ergo sum — «Мыслю, значит никому неизвестен»

Вернуться к тексту

2) Калыханка (с белорусского «колыбельная») из одноименной детской вечерней телепередачи. Слова из завершающей песни Доўгі дзень — «Долгий день»

Вернуться к тексту

3) Спят и мышки, и стрижи, спят машины в гараже, Ты тоже рядом с мамой тихо-тихенько лежи

Вернуться к тексту

Едва открыв глаза, мне показалось, что я проспал слишком много, однако из-за мелких щелей в забитом оконном проеме едва пробивались первые лучики солнца. Почесав щеку, тут же хотелось вскрикнуть. Во-первых, основательно отросшие ногти, а во-вторых эти самые ногти запутались в длинной бороде. И только потом вспомнились вчерашние события, но были ли они вчерашними? Открытый вопрос. Откуда-то с дивана на пол скатилась диковинная сфера, похожая на стеклянную. На второй взгляд обстановка явно не была похожей ни на станцию Янов, ни на рай или преисподнюю. И на третий тоже. Странноватая темная комната с забитыми окнами. В кресле явно кто-то сидел. Стоило мне задуматься о человеке, как он отозвался.

— Проснулся? — отозвалась девушка, все это время наблюдавшая из кресла. — Ну с добрым. Чекаво?

— Боброе, — хрипло ответил я и потянулся, но меня прострелила внезапная боль. — Особо не понял, но херово.

Всего-то решил сдохнуть вчера, а эта амазонка не просто спасла мою задницу, так еще и притащила в схрон. Интересно, и почему я ни разу подумать не мог, что меня спасет явно не мужик? Зато вспомнил.

— Выглядишь, конечно, так себе, но да ладно, — констатировала девушка. — Незверин вколола пока бредил, так что в зоновского красавца не превратишься.

Девушка? Кажется, забористые коробочки Гавайца довели меня до самого края. Хотелось как следует протрясти голову и прогнать очередной морок, потому я попытался подняться, но ожидаемо плюхнулся обратно. Моя спасительница со сложной гримасой бросилась на выручку.

— Совсем дурной или да? Постепенно давай, — она ловко подхватила меня за плечо и помогла подняться. — Постой чуток, потом понемногу шагай, а то как маленького, бля.

Медленными шагами я добрался до стенки, немного постоял, чтобы привыкнуть, и уже затем пошел, пусть и неуверенной поступью, зато без лишних опор. Сделав небольшой круг по комнате, больше похожей на гостиную, можно было идти куда угодно, лишь бы был комбез. Морок так и не пропал, значит, это не вина Гавайца, а проблемы с башкой.

— Если нужно вывести радийку, то можно прям в окно. На выходе жарка, если забыл, — буднично ответила девушка.

Неспешно и не без приключений выбравшись в подъезд, я спустился к четвертому этажу, опираясь на стены. Затем остановился у выбитого окна. Солнце старательно разгоняло легкую дымку тумана, где-то недалеко мелко переругивались собаки. Ну прям как на Большой Земле оказался. Однако взгляд зацепился за кровавую лужу. Че за?.. Помимо кровавых луж, на земле валялись обглоданные кости и какие-то кишки. Это же те самые мерки, которые… Меня вывернуло прямо в окно, отчего, как ни странно, стало немного получше.

Вот уж боброе утро…

Присев на лестницу, я закурил. Нужно было о многом подумать, но и надо было решать, как теперь связаться хотя бы с кем-нибудь из Свободы, а еще лучше с самим Локи. Конечно, где-нибудь в районе старой базы мог быть небольшой отряд наших, но кто знает?.. Была еще проблема с этой девушкой, что так ловко скрывалась в СЕВЕ с мужского плеча. «Шо с перепою не бывает», — сказал бы я, но вот только я был стекл, как трезвышко. Внезапно вспомнился необычный сон, который приснился практически перед самым пробуждением.

Я отчетливо помнил, как среди какого-то пустыря похожего на местную округу, безликая девушка прижимала к себе такого же безликого мужчину, похожего на сталкера, судя по комбинезону. Она словно убаюкивала умирающего на своих руках или утешала сама себя, баюкая дорогого человека. Коснувшись его туловища, ее рука покрылась густой кровью, отчего безликая по-звериному взвыла.

— Странные сны, — пробормотал себе под нос я, стараясь отогнать от себя это сумбурное «воспоминание». — И сам я странный, шо пиздец.

Однако думать глобальнее на пустой желудок не получалось, потому пришлось отложить все мыслительные процессы до лучших времен. В этот раз я чуть бодрее взобрался по лестнице, даже за стенку почти не держался. В целом стало гораздо легче, но вот пожрать не помешало бы.

— Вернулся? Это ты вовремя, — из комнаты показалась голова девушки. — Заваливайся завтракать.

В подтверждение слов, желудок предательски выдал звук умирающих в агонии мутантов. Зайдя на кухню, я устроился за столом. Хозяйка схрона взяла кружку и, шутливо отсалютовав, оставила меня в компании еды. Впрочем, это мало заботило, ведь аппетит разыгрался нешуточный. Или это содержимое тарелки было таким соблазнительным?

Однозначно, еда была разнообразной: перловка с тушенкой, овощи, немного мясной консервы с каким-то соусом, два кусочка самую малость зачерствевшего бородинского хлеба с парочкой кусочков колбасы, стакан черного чая и — ого-го! — батончик гематогена. На фоне того, что я ел последние несколько дней, эта еда казалась царской трапезой, не иначе. Если бы гостеприимная хозяйка хотела отравить меня, то сделала бы это еще на той дорожке.

— Ну что, разобрался? — девушка снова появилась на кухне. — Держи аскорбинку.

На ее ладони лежали несколько разных таблеток, из которых удалось признать лишь вырвиглазно яркую таблетку антирадина.

— Ничего криминального, серьезно, — махнула свободной рукой сталкер. — Антирад, обезбол, витаминка для бодрости и еще один обезбол полегче для головы.

Я закинул таблетки в рот и запил остатками чая.

— Ах, да, запамятовала, — девушка хлопнула себя по лбу, затем протянула руку: — Молния, будем знакомы.

— Ромка, — растерянно отозвался я, отвечая крепким рукопожатием, — Ромка Танцор.

— Самое главное, что свое имя помнишь, — усмехнулась Молния. — Извиняй, если что не так, но уж больно ты подозрительный, чувак. Ладно, я тут тебе бритву оставила, зеркало на стене, можешь керосинку поближе подтащить. А то выглядишь так, что твоя кровосися.

Девушка вышла из комнаты, в очередной раз оставив меня один на один, в этот раз со своим заросшим лицом. Короткий взгляд в зеркало. Помятый вид, отросшая бородища и синева под глазами. Действительно, прЫнц заморский Заморыш шестнадцатый, аки сын подзаборной псевдособаки.

Закончив с процедурами, я бегло осмотрел открытые комнаты на присутствие Молнии, но не нашел ее. Дернул ближайшую дверь — не открылась, зачем-то попытался ее толкнуть — тот же результат.

— Ты какого разбуянился? — девушка резво вышла из другой комнаты. — Уже готов сваливать?

— А чего готовиться? Взять рюкзак, да накинуть куртку, — решительно отозвался я. Краем глаза заметил перемену в настроении Молнии, однако старался не обращать внимания.

— Вне сомнений, это отличный вариант, — спокойно и вкрадчиво сказала девушка, однако от выбранной интонации хотелось сжаться, пусть ее голос оставался холодно спокойным. По ее лицу пробегали волны каких-то судорог. — Никогда, слышишь меня, ни-ког-да не ломись в закрытые двери. Даже если тебя оттуда зовут родные голоса, тем более, если там кто-то из твоих близких.

Молния прошла мимо меня и неспешно вставила ключ в замочную скважину двери в ту самую комнату, куда я так рьяно пытался вломиться.

— Бери керосинку из гостиной, — все также спокойно сказала девушка, однако от ее взгляда меня прошибло холодным потом.

В этот момент у меня не нашлось сил противиться или сказать хоть слово против. Казалось, что ноги сами собой несут мое тело в гостиную. Молния открыла замок и толкнула дверь.

— Входи, — тихо сказала она, легко подталкивая меня ладонью по спине в полупустую темную комнату.

Эта комната разительно отличалась от остальных. Вроде все так же, как и раньше: сентиментальные советские обои в цветочек, полы, выкрашенные суриком, два старых стула, обеденный стол с бутылью водки и большой шкаф с антресолью. Однако одна из четырех стен не была оклеена обоями. Молния выхватила керосинку из рук Танцора и немного крутнула винт, прибавляя света, затем поставила лампу на стол.

— Хотел взять чужую веревку на свою шею? — Молния крепкой хваткой впилась в мои плечи: — Так смотри же, смотри и помни!

Она отстранилась, но в рассеянном свете лампы тени рисовали кривую усмешку на женском лице.

Ни дать, ни взять, что-то в этой комнате угнетало со страшной силой, стоило только переступить порог. Эти надписи на стенах, снимки, стопка водки с ломтем хлеба на столе, накрытом расшитой скатертью. Я попытался прочесть хоть что-нибудь, но смог разобрать только «прости меня, мой дом родной», остальные же буквы, как я ни пытался, не складывались в слова совершенно. За спиной послышались гулкие шаги — Молния покинула комнату.

— Это сохран. До второй катастрофы сюда возвращались люди, потом за этой квартирой присматривал Марк — мой старый друг и наставник, но потом и его не стало. Так что это не просто сохран, а уголок памяти, — Молния запнулась, растирала виски пальцами, тихим эхом добавила: — Марка, да.

Фотографии со стен будто бы неустанно смотрели на меня, осуждали. Даже самый забористый план не давал такого эффекта. Казалось, что где-то в комнате припрятан небольшой зомбирующий радар, от которого медленно плавился мозг. И какого лешего, спрашивается, я сюда рвался?

— Я, пожалуй, пойду. Как-то мне не по себе.

Беспрепятственно вышел из комнаты, следом за мной Молния также закрыла комнату на ключ, затем забрала керосинку из моих рук. На ее лице снова было невозмутимое спокойствие.

— Готовность десять минут, пора покидать Город, — строго сказала она, затем скрылась на кухне.

* * *

Покинув здание по пожарной лестнице, мы оказались во внутреннем дворе дома. Небо было неприветливо серым, завывающий ветер доносил далекие раскаты грома.

После выброса Мертвый Город вернулся к прежнему мироукладу, будто бы ничего и не было. Зомби праздно шатались по городу, изредка стеная о чем-то своем. Солнце, скрытое за тяжелой дымкой облаков, стремилось к зениту.

— Слушай, у меня есть одно важное дело в Городе, — начал было я.

— Так и скажи, что хочешь отвязаться от моей компании, — девушка усмехнулась, будто бы и не было никаких комнат, игры теней и отчужденных слов. — Прости, анархия, но сегодня у тебя нет выбора. Если ты опять хочешь слазить в болота, то я с тобой. И мне глубоко наплевать, если ты вдруг возымеешь что-то против.

Молния протянула мне свой КПК, предварительно открыв карту Мертвого Города. Помимо обыкновенной спутниковой карты и меток тайников, сквозь зелень проглядывали контуры от руки нарисованных схем. Приблизив участок болот на окраине Города, я начал внимательно всматриваться, но долго искать не пришлось. Молния взглянула на отмеченную точку и усмехнулась.

— И что ж в этом болоте такого, что так хочется там сгинуть? — взглянув на меня, Молния поумерила свои усмешки, затем взмахнула открытой ладонью в примиряющем жесте. — Ладно-ладно, так и скажи: Локи послал. Едва ли не самое хуевое в окрестностях для посылушек. После базы мерков, конечно. Что ж, пошли, на месте решим, что делать.

В этот раз Молния решила огибать город с другой стороны, старательно избегая прямые дороги. Я же прикидывал, как теперь подобраться к сейфу и не влезть в растяжку, которая все еще была в полной боеготовности. Дорога заняла не так много времени, но ведь предстояло еще и пробраться к сейфу без шума и пыли. Заняв позицию немногим поодаль от опасных болот, Молния и я скрылись между старыми плитами.

— Ну, Танцор, с этого места поподробнее. Цель и предмет? — Молния внимательно смотрела на меня.

— Под холмом, почти у самой воды есть небольшой обвал, где остался старый сейф с кейсом документов и немного припасов. В свое время это был общий тайник Свободы и одного перебитого синдиката Наемников, — ответил я, затем спохватился. — Постой, но как же?..

— Ты остаешься здесь, — Молния быстро схватила Сайгу и сорвалась с места. — Спину хотя бы прикроешь.

— Да стой, — я дернул на себя девушку, отчего та чуть не свалилась. — Там же растяжка!

— Так с этого и надо было начинать, — злобно прошипела сталкер. — Да пусти уже, все равно тебе среди топей делать нечего.

Молния резво сорвалась с места, изредка прощупывая местность на аномалии. Ее правда. Оставалось только взобраться на плиты и наблюдать за удаляющейся СЕВой через оптику. Честно говоря, оно и к лучшему, что я ошибался в Молнии. Ее действия казались выверенными, пусть и неожиданно быстрыми. Пожалуй, сам бы справился гораздо медленнее и более шумно. А эти топи, на минуточку, кишат разными ублюдками.

А ведь если бы я здесь и сдох, то… смешно было бы. Воды тут от силы воробушку по колено, да и как-то относительно тихо… не к добру.

Меня прошибало нервной дрожью, в ожидании взрыва, однако его не произошло. Послышался лишь достаточно громкий хлопок закрывающегося сейфа, после чего послышался шелест в кустах с другой стороны. Зачем она пошла кустами? Однако одного внимательного взгляда хватило, чтобы понять, что это была не Молния. Вернее сказать, совсем не она.

Из поросли камыша выбегала стая противных тушканов и один снорк с перебитой ногой. Вот же…

— Шухер, сзади! — только и успел выкрикнуть я, после чего принялся стрелять по стремительно приближавшемуся недобитому снорку.

Около шести тушканов были не страшны, едва ли им удастся забраться на блоки, а вот три снорка были уже неравным счетом. Косой очередью мне удалось сбить раненного снорка, после чего грянуло два выстрела из Сайги.

— Хы, а вот и рыбные консервы к ужину!

По голосу можно было понять, что Молния входила в раж. Едва она оказалась в зоне видимости, я протянул ей руку и помог взобраться на плиты. Впрочем, радость была недолгой. Из ниоткуда выскочил еще один снорк и практически скинул Молнию с баррикады.

— Ну все, привет, мама, — только и успела сдавленно ответить Молния.

Озлобленный и голодный снорк успел крепко прижать девушку к земле, лишая ее даже возможности побороться в рукопашную. Выхватив нож из-за пояса, я всадил его в оголенную шею снорка, отчего тот как-то неожиданно быстро обмяк. Кровь брызнула на Молнию, отчего та встрепенулась, однако, открыв глаза, она с отвращением отпихнула тело, высадив заряд дроби в лоб умирающего мутанта.

— Вот это, конечно, да… Блеск, — вытирая забрало рукавом, проговорила Молния. — Спасибо, мэн.

В кустах притаился тот самый снорк, который был третьим, однако пара выстрелов вывели мутанта из убежища. В два ствола уложить одну тварь оказалось гораздо проще.

— Так вам, консервы, — Молния поднялась с земли и отряхнулась. — Пошли отсюда, пока снорки сныкались.

Она что-то еще пробормотала и помогла мне впихнуть кейс в полупустой рюкзак. Для нее эта внезапная встреча явно далась не так весело. Некоторое время мы шли молча, но у меня так и остался один вопрос.

— Эй, ты вообще как? — все же спросил я, ведь отчего-то мне стало не все равно на эту несносную сталкершу.

— Вполне молодцом, просто, — Молния отмахнулась от каких-то своих мыслей, — Была одна история со снорками, классно повеселились…

— Расскажешь? — спросил я, затем растерянно добавил: — Ну, если, конечно, хочешь.

* * *

«Это было около пяти лет назад, тогда еще я не пряталась за масками и была вполне себе узнаваемой личностью в узких сталкерских кругах. Кажется, что это было настолько давно, что трясутся коленки и песок невольно просыпается под ноги… Да ладно, шучу я. Ну так вот, тогда я еще не была совсем уж одиночкой и ходила с одним сталкером, Лешкой его звать.

В общем, однажды мы с этим парнягой пробрались к Агропрому. Тогда еще можно было туда протиснуться — дороги были вольготные, не слишком опасные. Страшнее было нарваться на превосходящие силы мутантов, чем на патруль обленившихся вояк. Впрочем, вояк мы и не боялись, а вот почему — запамятовала накрепко… Странно, почему же? Раз забыла — значит, есть за что.

И вот на одной лихой тропке Лешка как-то внезапно рухнул в нору. Не то чтобы глубоко — всего-то по колено — сам же выбрался, но вот понаехавшее зверье такой жест к своей квартире не оценило и решило нас за это дело отпиздить. Может, даже сожрать или оставить к ужину.

Тогда их около шести снорков выкатилось. Злые, по-любому голодные, против двоих сталкеров в чистом поле и в костюмчиках а-ля «дом высокой моды имени дядь Сидора». Сдрапать бы нам тогда, и все дела, но нет. Лешка тот не из робкого десятка оказался… из Военных, что ли? А почему оказался-то? Он и сейчас здравствует, что это я на него погнала…

В общем, уперлись спинами в пару вековых дубов и давай по выкатившимся красавцам шмалять. Лешка отстреливался из потертого Калаша, а я из новенькой Сайги. Вот только один особенно ушлый снорк внезапно так просек, что мужик в него не стреляет, решился, значит, на него сорваться. Матерый, сука, живучий. Два залпа картечи в него выпулила, а он лишь немного с курса сбился, но Лешку не задел… А вот того понаехавшего, что на меня летел, я, честно, прошляпила. Ну что скажешь, натурально девка — засмотрелась не туда, вот и получила по шапке. Тогда еще в светлое верила, хотела спасти других, блин. Мало ли того, что снорк сбил меня с ног, так еще и сиганул сверху, отчего у меня резво хрустнули ребра. Так-то там потом и не только ребра хрустнут, и не только у меня.

Что делать-то? Риторический вопрос. Лешка тот отстреливался от окружавших мутантов, а я все пыталась раз не выбраться, так уебать побольнее эту консерву прыгающую. Никак. Этот снорк давил мне на руки и ребра так, думала, что прям на месте отключусь, и все — здравствуй, моя мертвая мамка!

— Ну давай, чего ты? Жри меня, паскуда! — отчаянно завопила я.

Снорк аж прям растерялся на самую секундочку, но я все равно успела выхватить нож и всадить его в бочину монстряги, даже крутнула чуток… а этот гад мне в руку вцепился страшной хваткой! Второй рукой пыталась его отлупить, но какой там?! Впрочем, на выручку подоспел Лешка, да и утихомирил его.

Смеялась я тогда, как псих клинический. Вся сраная и драная, в крови снорка и в своей тоже. Ничего, кое-как поднялась — Леша помог. Глаза у него тогда еще были страшные. Ты, мол, чего, Молния, натворила?.. Или нет? Ладно, неважно.

Это уже потом перед самым блокпостом к Бару я без сил свалилась. Мне тогда рассказывали, что со стороны смотрелось чисто замертво рухнула. Тогда меня хорошо потрепало: один рваный укус, сломанные ребра в количестве трех штук, один закрытый перелом руки, ну и по убывающей, царапинки и синячки».

* * *

— Так вот и повелась у меня крепкая любовь с этими морепродуктами. А Лешка тот все еще по Зоне ходит, — подытожила рассказ Молния, выдохнула, затем тихо добавила: — Наверно. Давно я от него вестей не слышала…

Мы дошли до обговоренной развилки, где наш с Молнией путь разделялся: она пошла в лесок на встречу с другом, а я прямо.

Разбив лагерь в зарослях какого-то бамбука, я разжег небольшой костер. Надо было что-то делать с кейсом. Где-то в районе старой базы на Милитари должен был оказаться отряд Свободы во главе с Чекистом, который должен был забрать кейс у меня. Или за меня. Как бы их теперь найти, как на них выйти? Руки уже сами потянулись к рюкзаку.

Несмотря на все запреты Локи, мне все же было интересно взглянуть на содержимое кейса. Так или иначе, я за него чуть жизнь не отдал и Молнию подставил. Набрал нужный код и легко открыл бронированную крышку. За несколькими брикетами некогда новехоньких стопок наличности лежали какие-то бумаги. Не-не-не, погоди… Это что, контракты? Документы, снимки каких-то сооружений…

Мой взгляд зацепился за снимок одного мужчины, что самое странное, в свободовском костюме… Неужели кто-то заказал его? На другой фотографии с ним рядом был какой-то женский профиль. Кажется…

— Так, салабон, собираем булки! — Молния прорывалась через частую поросль. — Нечего нам тут рассиживаться, пора покидать Город. Иначе тут и останемся.

Молния пусть и старалась звучать бодро и бравадно, хотя выглядела подавленно, но старалась это скрыть. Что-то подсказывало, что лучше всего не говорить ей об этом. Видимо, встреча не принесла спокойствия.

— Куда мы вообще идем? — я затушил костер и быстро закинул рюкзак за плечи.

— Как куда, забыл, что ли? Для начала дойдем до схрона, — недолго думая, изрекла Молния. — А там на Милитари уже станет видно, куда дальше.

Около часу пути мы шли молча, думая каждый о своем. Молния что-то напевала себе под нос, а я все думал, как выбираться из этой жопы мира. Путь через Мертвый Город для меня закрыт в любом случае, через Радар идти — чистое самоубийство, а про Рыжий Лес совсем молчу, но и это мелочи. Как миновать Припять, где я потратил туеву хучу патронов? Можно, конечно, обойти по кромке леса Муравейник, затем осторожно по улочкам Лиманска. Вот только на раздумья мне сегодня категорически не везло.

— Оно? — отозвалась Молния и махнула руками в сторону ветхих хат на холме.

— Оно, — согласно кивнул я. — Давай за мной.

— Только отчаянные свободовцы способны намутить себе схрон на границе временных союзников, — Молния рассмеялась. — Хорошо, что не рядом с Ростком, ей-богу!

Мне было интересно, откуда обыкновенный сталкер знает про старый и проверенный временем схрон, но я все же оставил этот вопрос на потом. Оказавшись на земле, я сразу же включил налобный фонарик — едва ли не единственное, что осталось целым после заварушки на болотах.

— Просто блестяще, — Молния с интересом осмотрелась вокруг. — Самоубийцы, блин… схрон на границе с Муравейником? Пиздец…

Стоп, что? Так говорили только ветераны Свободы либо сталкеры-старожилы, заставшие не самые лучшие времена.

— Погоди, ты сказала «Муравейник»? — я обернулся к Молнии. — Откуда ты знаешь об этом?

— Как минимум потому, что помню истории некоторых ветеранов в зеленом. И про лагерь братвы, и про паразитов помню, даже про эпидемию в Городе рассказы слышала. Могу даже сказать, что знаю о Муравейнике из разговоров Наемников, но едва ли ты мне поверишь, — Молния с интересом наблюдала за мной, чуть склонив голову набок. — Что тебе мешает приставить ствол к моей голове и сделать выстрел? Нас здесь никто не услышит и тебе вряд ли потребуется убирать труп, просто отойти на пару шагов влево…

— Да откуда ты столько всего знаешь? — не сдержавшись, вскрикнул я. — Кто ты, мать твою, на самом деле?

— Самый обыкновенный сталкер по прозвищу Молния. Разве что женщина, иногда бываю наблюдательной. Если бы у меня были мотивы убить тебя, то очень сомневаюсь, что ты сейчас бы стоял здесь.

Пожалуй, это было правдой. Едва ли она стала бы тащить меня в свой, на минуточку, схрон, когда вокруг было немало других укрытий разной степени опасности. За последние годы Зона пусть и стала весьма коварным местом, где человек человеку может стать врагом, особенно из разных группировок.

Я окинул Молнию тяжелым взглядом и ушел вглубь схрона. Она не так проста, и впредь нужно быть осторожным. Пока я собирался, девушка спешно взобралась на поверхность, напевая что-то непонятное про лампу и календарь.

Весь оставшийся путь я думал о том, что же такого скрывает Молния, с любопытством посматривал на нее, пытаясь повнимательнее к ней присмотреться. Девушка спрятала свое отросшее каре под шапку, но лицо скрывать не стала. Видимо, не боялась встретить кого-то в истинном обличии. Такая ли она бескорыстная? С одной стороны, Молния спасла мне жизнь и поставила на ноги, с другой стороны — возникали сомнения. Зачем ей нужно было спасать меня, зачем потащила меня в свой собственный схрон, когда вокруг было много укрытий разной степени опасности… И откуда эти мерки пошли за нами? Все больше вопросов и ни одного вразумительного ответа. Руки Молнии крепко сжимали малость покоцанную Сайгу, иногда оружие оказывалось за спиной, чтобы свериться с картами в КПК. Чем ближе мы подходили к Милитари, тем больше просветлялось лицо Молнии.

— Знаешь, пожалуй пора бы раскрыть тебе свой план, — Молния внезапно остановилась, затем вынула из кармана шприц-ручку и протянула мне. — Сначала прими немного адреналина. Что я, не вижу, как тебя плющит от боли?

Всю дорогу я старательно прогонял от себя нудящее чувство боли, но лечиться мне было решительно нечем. Конечно, была и пара аптечек, но едва ли в них есть хоть одна инъекция того же самого адреналина.

— Блестяще, а теперь время признания. Мы идем на Росток, мэн. И отнюдь не с боем.

Мать твою, Росток! Некогда одна из самых популярных точек в Зоне, где обитали вольные бродяги разного пошиба. Однако же с приходом Долга на заводе стало спокойнее, но долговцы… Соседствующая с Ростком база Свободы, тогда еще располагавшаяся на Складах, усилила свои укрепления. С одной стороны был Монолит и Зомбированные, с другой перли мутанты, а тут еще и Долг. А потом еще грянул штурм этих фанатиков. Хорошо, что у нас был маневр к отступлению и небольшой плацдарм в окрестностях Юпитера.

— Прямых претензий к Долгу и Воронину не имею, но на Росток? — меня перекосило. — Ты, конечно, извини, но к Долгу? Они же нас…

— Разрази меня гром, мне тебя надо к Локи, что ли, тащить? — раздраженно прошипела Молния. Видимо, ей самой это надоело. — Бери ствол и пиздуй на все четыре, если такой умник, бля. И пристрелить свидетеля не забудь. Давай, чего? Без карт, с разбитым счетчиком Гейгера, вперед! Главное, ори как можно громче, Зона любит крикливых.

— Да они меня на самых подходах пристрелят, даже имени не спросят, — ответил я.

— Просто иди з… — КПК Молнии издал тихий писк. Почти сразу за ним еще два, затем еще один. — Вот и накликали.

— Ебушки-воробушки, какие люди! — послышался из КПК знакомый голос. — Подваливай к Барьеру, перетрем за жизнь.

— Пойдем обратно, — Молния спрятала наладонник в карман, затем сделала какой-то внезапный кульбит и строго посмотрела на меня. — И ты тоже давай. Сталкер еще называется.

— Да зачем? — непонимающе ответил я.

— Вот человек, дважды одной и той же дорогой не возвращаются. Здесь на дорожки дефицит, разве что Кровососовку боем брать. Давай, хоть на два шага влево от прежней дороги иди.

После некоторых разногласий мы все же отправились к Барьеру, где уже расположился отряд Чекиста. Надо отметить, что расположился очень даже хорошо: растянули тент на случай непогоды, развели костер и даже раздобыли гитару.

— Здорово, бродяги, — подойдя ближе, отозвалась Молния. — Пустите к шалашу, погреть косточки?

— Оба-на, да ты с компанией, — отозвался коренастый мужик, похожий на Чекиста. — Опять наших ребят переманиваешь в свои ряды?

Сталкеры немного расширили круг, чтобы всем хватило места у костра. Все лица были так или иначе знакомы мне, некоторых знала и Молния. Обменявшись приветствиями и мелкими колкостями, компания все же уселась за один костер.

— Ой, как тут у вас все сладко да ладно, — потерла ладоши Молния. — И гитара, и компания, даже жратва есть и живописный ландшафт… И чего ж анархия скучает по лихим землям?

Кажется, Молния поняла, зачем группа Чекиста прибыла на Милитари, однако, в ее голосе не было ничего, что явно указывало на какие-либо подозрения — лишь легкая язвительность.

— Да вот, решил молодую зелень по памятным местам потаскать, — Чекист улыбнулся, — показать, та-скать, осколки былого величия.

— Что-то не вижу я тут ни долларов, ни травы, — ехидно ответила Молния, отчего все рассмеялись.

Чекист выудил из ниоткуда бутылочку «Казаков», отчего в группе прошла волна согласных возгласов.

— А давайте-ка выпьем за тех, кого нет с нами, — Чекист ловко открыл бутыль. — Ну, за костяк наш: Миклуху, Лукаша, ударную группу Макса, Угрюмого, даже за Скрягу и Павлика, что б им!

Чекист отпил прямо из бутылки символичные «сто грамм», затем передал бутыль Молнии, сидевшей по правую руку от свободовца. Девушка поколебалась лишь самый миг, затем коротко махнула бутылкой.

— Раз так… За Олега Куцего, Леню Девятова, Гоплида, Марка Анархиста, Лысого, Скитальца, Волка, — Молния запнулась. — А еще за Рин и всех, кого вспомнить не смогла.

Молния отпила явно больше, чем Чекист, сморгнула непрошеные слезы и передала бутыль Воробью. Через некоторое время бутыль добралась и до меня.

— За Костю Чапых, Вовку Ходока… эх, всех назвали, — махнул рукой я и допил остатки, затем запулил пустую тару в кусты.

— Ну а теперь о хорошем. Толян, музыку! — взмахнул рукой Чекист, а названный Толяном сталкер мигом принес гитару.

— Хорошее у вас отношение к смерти и жизни, — покачала головой Молния. — Не, я не против, все там будем, всех нас Морена уложит в землицу.

Небольшая доза алкоголя явно поспособствовала поднятию духа и более теплому общению. Гитарные мелодии перемежались с анекдотами и байками. Время проходило незаметно, также как и вторая бутылка водки.

— Ну что, давайте и я вам расскажу, — слово взяла Молния. — Ну, все о Мертвом Городе знают, да?

Толпа жадно закивала, предвкушая интересную историю. Видимо, в узких кругах сталкер прослыла интересными историями. Вот только Чекист скуксился, видимо, слышал или знает историю.

— Ну, ты, тише будь. Можешь еще разок послушать, с тебя не убудет, — грубо и прямолинейно отрезала Молния.

* * *

«Есть на пути вглубь Северных тропок старый советский город засекреченный — ни на одной карте не значился ни до аварии, ни после. Лишь в редких уцелевших документах официально значился Светлый Путь. Ветераны говаривали, что до первой аварии в Городе жил обслуживающий персонал тамошней ЗГРЛС «Дуга» и Чернобыльской АЭС. После аварии в 1986 году Светлый Путь прозвали «Городок-32», но романтики ему это не прибавляло. Страшные легенды ходили про это место, до сих пор волосы на жопе шевелятся. И про эксперименты, и про опыты на людях, и про вирус какой-то странный, от которого те самые паразиты появились.

Гнетущую атмосферу Городка разбавлял новый персонал, который обслуживал… а хер псевдособачий знает, что он обслуживал и какие опыты ставил. Вот только после второй аварии все живые люди превратились в зомби и по сей день разгуливают всему Городу. Полноправно Мертвому теперь уж!

Зомбаки в Городе живут своей жизнью: таскают мусор в опустевшие квартиры, стоят в очереди в заброшенном и разграбленном магазине, говорят сами с собой, иногда и между собой. Речь у них вроде бы похожая на человеческую, пусть и пропитого мужика с бодуна, это и страшно, братцы.

Идешь, шхеришься среди улиц от шальных маслин мерков, а вокруг жизнь кипит. Кто-то ссорится на повышенных тонах, срываясь в нечеловеческий хрип, кто-то тащит труп растерзанного мутанта, а где-нибудь с окраин воют чернобыльцы. Вроде бы и ничего страшного, а не по себе как-то.

Не буду вам ни про паразитов рассказывать, ни про «лихорадку Чумы на подступах к Чернобылю». Поди лучше меня эти истории знаете. Расскажу вам про зомбаков, даром, был у меня такой знакомый.

Иногда можно задобрить зомбаков едой, а очень редко они внезапно из космоса ловят сигнал «достать и уничтожить такого-то бродягу» и всей ватагой рвутся напролом к неугодному сталкеру. А, черт, Вадь, прости… «достать и уничтожить такого-то сталкера», вот.

Знавала я одного бывшего профессора. Умная голова, даже как-то из вылазок охотничью шляпу ему притащила. Пусть и умный был зомбак, имя свое забыл напрочь…»

* * *

— Да хватит нам тут сказки заливать, — раздраженно выпалил Чекист. — Ты еще расскажи, что он и Меченого видел!

— Хоба! Музыкальная пауза, — я пихнул в плечо зазевавшегося Бродягу. — Давай, Вадян, рви душу!

Свободовец не подвел и забрынчал что-то знакомое. Ругаться всем отчего-то резко расхотелось. Мало помалу атмосфера устаканилась.Через некоторое время Чекист что-то вполголоса спросил у Молнии, та ему кратко ответила, затем неспешно встала и пошла в сторонку, ведомая старшим анархистом. Краем уха я решил подслушать разговор.

—… Да понял я про кейс, так действительно будет лучше, — Чекист примирительно взмахнул руками, затем голоса раздул порыв ветра.

— …Так все нелепо вышло, — насмешливый тон Молнии сменился на неслыханный ранее: в ее голосе послышалась… печаль? — Ты же прочел этот неясный некролог и мое сообщение?

Чекист что-то коротко и невнятно ответил, а сталкер как-то неопределенно дернула плечом и отмахнулась от свободовца.

Компания отдалилась из зоны видимости, пресекая все шансы подслушивания. Кажется, и Молния, и Чекист не верили своим же. Или была у них какая-то тема, о которой лучше никому не знать. Быть может, это даже касалось кейса, который я должен был передать Чекисту. Ведь его истинная цель визита на Милитари — забрать этот клятый кейс в том случае, если у меня ничего не вышло. Однако долго размышлять на эту тему не вышло.

— Ну что, спасибо этому дому, погребем к другому, — Молния ухмыльнулась и отсалютовала. — Погнали, Ромка, пока совсем темно не стало.

Я бегло взглянул на Чекиста, ведь в случае чего я должен был передать его группе добытый кейс. Однако анархист дважды покачал головой. Да что, черт возьми, происходит?

— Пошли, нам и так надо поспешать, — она упрямо потянула меня за капюшон куртки.

Отойдя немногим дальше от стоянки свободовцев, я хотел было спросить болящий вопрос.

— Не нужно. Придем на Росток и разберемся, — спокойно ответила Молния. — Осталось…

Не дослушав ответ, я запутался в собственных ногах и полетел вниз с холма. Полет вышел хреновым и недолгим, а посадка жесткой.

— Не, ну это просто блестяще, — устало выдохнула Молния, спускаясь следом. — Ну хоть не завизжал как десятиклассница, и то хорошо.

Было неудобно в очередной раз принимать помощь от девушки, но ничего больше не оставалось, ведь моих сил едва ли хватило встать самостоятельно.

— А вот не хрен было бухать, — Молния усмехнулась моему вялому кивку. — Грустно, че. Поищи у себя аскорбинку на этот случай.

* * *

Росток встретил нас глубокими сумерками. Всю дорогу Молния петляла что твой алкаш, однако так было надо — то аномалии, то скопления собак, а то и вовсе Кровососовка. Каким-то чудом ни к кому на ужин не попали и дошли целыми.

Чем ближе мы подходили, тем беспокойнее было мне и тем сильнее бурчала Молния. Впрочем, это все можно было избежать хотя бы тем, что я бы пошел с отрядом Чекиста — не зря же они пришли на Склады. Вообще много вопросов было, однако задуматься о них не было желания, не в последнюю очередь к самой Молнии, упорно прущейся в самое логово Долга.

— Извольте-с, сударь, на диванчик, — сказала девушка, затем резко дернула меня прямо в еловые заросли, затем голос превратился в шипение: — Расстановка сил такая: на рожон не лезем, но и хер не мнем.

Молния скрылась за темным забралом, затем неспешно двинулась чуть вперед к блокпосту. Подойдя на расстояние немногим меньше пяти метров, началось шоу. Пара ослепительных прожекторов переметнулось в нашу сторону.

— Якiя хлопцы, — грубовато проговорила Молния на странном наречии. Вроде как что-то знакомое, но чем больше слушал, тем страннее было. — Цьфу ты, ды гэта ж ахова! Паглядзі, якія хлопцы спяць на пасадзе⁽¹⁾.

Издалека было видно, как у главного на лице взыграли желваки. Честно, я бы тотчас либо выпустил обойму, либо драпал без оглядки. Но раз Молния сама это заварила и сама просила не отсвечивать, то лучше засунуть язык в жопу и не ослушиваться приказа человека знающего. Как-никак, она мне жизнь спасла, наверняка знает, что делает и на кого идет.

— Слышь, «який хлопец», греби сюды, — злобно ответил долговец. Его подчиненные напряглись, наставили стволы на нас.

— Цьфу ты! Ды гэтыя хлопцы не спяць⁽²⁾, — радостно возопила Молния все в той же манере. Отчаянная девка! — Пойдзем жа!⁽³⁾

Как только мы подошли на расстояние трех шагов до разгневанного долговца, тот недолго думая, сорвался и в один рывок оказался нос к носу с Молнией. Одной рукой он сгреб ее за шкирку, поднимая над землей, однако сталкер продолжала ломать комедию:

— Што за бязмежжа на дарогах?⁽⁴⁾ — она продолжала ломать комедию, даже голос почти не дрогнул. — Завошта ты кідаешся на мірных сталкераў, хлопец?⁽⁵⁾

— Да ты прихуел, хлопец! — долговец явно был на взводе, потому уже почти занес кулак для удара. Руки подчиненных заметно подрагивали от напряги и потому, что старший закрывал своей широкой спиной субтильное тельце наглеца.

— Кореш, не бi!⁽⁶⁾ — очень натурально взмолилась Молния, выдерживая свой образ. — Колькі табе заплаціць?⁽⁷⁾

— Да я сам тебе зараз заплачу, — на кулаках долговца проступили белые косточки, а вторая рука уже замахивалась на мощный удар по лицу. — Ось толькі на тваю морду подивлюсь.⁽⁸⁾

Резким движением долговец открывает забрало с лица Молнии, отчего уже его лицо перекосило от удивления, вот только удар все равно пришелся в скулу девушки. Однако и в этой ситуации Молния не потерялась.

— Добры вечар, таварыш маер,⁽⁹⁾ — своим голосом мягко сказала она, даже улыбнулась, будто бы и не съездил в пол силы кулак майора по ее скуле. — Щиро дякую за цёплы прыём.⁽¹⁰⁾

— Бляха муха, Рин! — долговец наконец определился с эмоциями и порывисто обнял девушку.

— Да хватит, я уже года три как не… — не успела Молния проговорить, как снова оказалась в крепких руках майора, пыхтя и вырываясь. — Малю, літасці!⁽¹¹⁾

А я стоял рядом и смотрел на весь этот спектакль и, честно сказать, охреневал. Не такие уж и черти эти долговцы, какими их рисовали. Да только вот одно но. Нет, не так — НО. И это не то, за коим хером я здесь стою, нет и нет. Почему этот майор назвал ее по имени?.. Как много всего я не знаю… Впрочем, оно, вероятно, к лучшему. Может быть, так я не сильно привяжусь к ней — и так слишком много отягчающих обстоятельств выходит…

— Это все хорошо, но я сюда пришла не только с тобой потрепаться, — смешно пожала плечами девушка. — Ты, конечно, майор хоть куда, спору нет. Только есть на свете сталкеры и люди поважнее.

Молния обернулась и приглашающе махнула мне рукой. Брови долгаря полезли сначала наверх, а потом сползлись в злобной гримасе. Девушка тотчас встала между мной и озлобленным майором.

— Товарищ Туманов, сначала выслушай, а потым будзеш кулакі чухаць⁽¹²⁾, — Молния тряхнула головой. — Драки на потом. Ну, ты-то понял.

— Допустим, — кинув неоднозначный взгляд, Туманов убрал руки от кобуры, затем снова перевел взгляд на девушку. Молния чуть слышно шепнула «добры хлопчык»⁽¹³⁾, однако послание не попало к адресату. — Внимательно. Только без этой своей балачки, попрошу.

— Будь по твоему, майор, — она перевела дыхание, затем начала рассказ: — Бля буду, как в анекдоте. Иду я, значит, на променад по Мертвому Городу, слых, где-то рядом плоть подыхающая орет. Ну ясное дело, я девка заинтересованная, как там оно по науке-то, пошла на вопль, а там глядь — этот дядь покусанный лежит и лапками перебирает.

— Бешеная, что ли? — выдохнул Туманов, вытаращив глаза. — А если бы это был монохромный?

— Ну, подорвалась бы, что с того? — Молния усмехнулась, однако долговец смерил ее хмурым взглядом. — Едва ли монохромный прикрыл мою задницу от прыгающих морепродуктов, но так-то я вообще не об этом рассказать хотела.

Туманов постучал по виску пальцем, явно подхватывая правила забытой игры, затем показал им же на Молнию.

— Дай-ка угадаю. Встретила в Городе мерков? По секрету: если не идти в Бар через Мертвый Город, то можно избежать с ними встречи.

— Блестяще, майор, слов нет! — Молния похлопала в ладоши, и продолжила подтрунивать: — Где мне надо было пережидать выброс? На русском поле экспериментов? Так Полигон, извините, обложило похлеще Агропрома после событий двенадцатого года. Или опять устраивать махач в Кровососовке?

— В том самом схроне? — лицо Туманова помрачнело.

— И все-таки Марек был умным мужиком, упокой его Зона. Устроить схрон в самом Муравейнике сине-серых, — Молния качнула головой своим мыслям, а Туманов все еще хмурился. — Во время выброса в пятиэтажник залезли мерки, но в падике и спеклись, как куры. Правы были яйцеголовые — тряхануло от души.

— Ну, спеклись, и что? Чет ты слишком уж долго тянешь, — от нетерпения долговец задергался.

— Ну так, майор, сам отвлекаешь…

— Полегче давай.

— Ладно тебе, навошта адразу ўпадаць у шаленства?⁽¹⁴⁾ — Молния нежно погладила долговца по плечу, второй рукой она извлекла какой-то жетон на цепочке. — Я сюда пришла за политическим убежищем, майор. И зеленого, тоже, по тому же месту.

Над блокпостом повисло неожиданное молчание, нарушаемое лишь долетающими мелодиями из матюгальника да воем собакенов с диких земель. Молния еще несколько раз неловко пожала плечами и спрятала жетон обратно, Туманов же явно что-то прикидывал.

— Хвоста нет, — ответила девушка, только майор открыл рот. — Шла сюда тропкой, минуя Милитари, о которой даже этот раста не знал.

С удивлением и разочарованием, я был согласен с Молнией — не знал. А все потому, что попал в Свободу в самое смутное время, когда большая часть полегла прямо на родной базе на Складах.

— Немного слепышей, банда чернобыльцев да шайка из трех кровосисей, — пренебрежительно ответила Молния, загибая пальцы в подсчете. — Если кто и пошел, то у них не было шансов. Да и кто-нибудь бы начал агриться… или пустил в ход калибр покрупнее.

То есть она знала, что так или иначе она на мушке? И после этого она так безмятежно шутит с агрессивным долговцем? М-да, теперь понятно, почему Молния и мне адреналин предлагала.

— Ладно, забредайте, — как-то неожиданно быстро согласился Туманов, но почти сразу указал пальцем на меня. — Молнии я доверяю, но если выкинешь хоть один фокус на базе — огребешь от меня лично…

— Майор, под мою ответственность, — с придыханием отсалютовала сталкер. — Бля буду…

Майор смерил девушку тяжелым взглядом, отчего она как-то сразу стушевалась.

— Так зразумела я, зразумела⁽¹⁵⁾, — она обернулась и подмигнула мне: — По… пойдем.

Однако и в этот раз Молнии хотелось подколоть и без того влипшего в ее паутину долговца.

— Знаешь, Туман, я ж не просто пошла, — она легко усмехнулась, глядя на обернувшегося долгаря. — Поняла, пошла на хуй отсюда, так точно, таварыш маер!

И она легко, словно маленькая девчонка, скрылась из обзора грозного майора. Я же проследовал за Молнией следом, опасаясь получить или пулю, или слово.

— Безрассудство какое-то, — пролепетал я, затем спросил у Молнии: — Слушай, а что ты пыталась донести до Туманова на лютом суржике?

— Суржик? — сталкер даже остановилась от удивления, но в ответ лишь рассмеялась. — Да разве это суржик? Так, иногда беглая трасянка. Зусім забываю родную мову… Язык забываю родной, то есть.

С одной стороны кое-что прояснилось. Однако же опасный попался компаньон, ничего не скажешь. Еще и проклянет в спину на своей «лютой трасянке» да будет такова. Хотя, нет, все же прокляла, а потом еще привела на недружественные земли. Зато хотя бы стали понятны некоторые оговорки.

— И все равно ничего непонятно.

— Да и необязательно. Так, небольшой поворот не туда, — Молния хохотнула. — Всего-то подстрекнула бравых долговцев за невнимательность. Вроде бы тебя на мушке держали, а от меня опасностей почему-то не ждали.

— Однако.

Молния как-то неожиданно подхватила меня под руку и потянула за собой, со вздохом улыбнулась. Мы оказались в своеобразном дворе. Кажется, раньше это было металлургическим заводом, потому сооружения действительно походили на вынесенные под ноль производственные цеха и ангары. Лишь однажды был здесь, но никогда особо не присматривался, а тут как-то даже залюбовался немного.

— Ах, старый мой Бар! Все такой же, что и был лет пять назад. Кто на гитаре лабает, кто истории рассказывает, а кто подбухивает. Вон Севка Гитарист, не заколебало ли его? Пошли, отдохнем с дороги.

Молния отпустила мою руку и спокойно подошла к компании.

— Дабранач, хлопцы! — мужики сразу же освободили немного места для новопришедших. — Ну что, вот и компания собралась: Гитарист, Ухарь, еще Танцор вот на полставочки. Или Плясун? Молчишь? Тогда Плясуном будешь. Там еще в баре Фанат есть и Толь Самогонщик у дальнего костра лабает, — Молния улыбнулась во все тридцать два, махнула в сторону дальнего костра, откуда доносились знакомые аккорды. — Такой вот он, Росток. Никаких свободных матюгальников — все цивильно. Свое «радио» с песнями на заказ, иногда дядь Бармен зазывает на интересные задания. Все хорошо, разве что за все года притеснений только-только додумалися, что на ночь громкость местного матюгальника надо магическим образом понизить.

Я с большим интересом осмотрелся вокруг, однако незаметно сгустившиеся сумерки едва ли дали рассмотреть хоть что-нибудь — лишь небольшие освещаемые костром места, занятые другими сталкерами. Ладно, будет день, обязательно осмотрюсь. Кто знает, сколько мне здесь обитаться.

— Ну что, по традиции, — гитарист всплеснул руками. — Или поем, или шуткарим, или историю кажем.

— Ну давай, шуткари, а я потом сыграю, — Молния пихнула меня в бок.

«Ночь. Темно, ни зги не видно. Бежит по лесу сталкер, артефакт к себе прижимая, а следом за ним контролер. Мужик уже откровенно задолбался бежать, а тут еще и голос:

— Мужик, отдай артефакт. Отдай по-хорошему!

Ну, сталкер рванул из последних сил, но — эть! — споткнулся и растянулся. Контролер сел рядом.

— Что, мужик, страшно?

— Страшно!

— Тебе-то что, а мне еще обратно идти».

— А ты неплох, — рассмеялся какой-то мужик, вроде бы Ухарь. — Еще бы гитаркой шлифануть…

— А где ж вы Людвига потеряли? — с легким укором спросила Молния. — Ай, давай, давай, рептилия…

Откуда-то потянулись долговцы. Взглянув на наручные часы, я понял, что в полночь у них пересменок. Пока Молния, матерясь, настраивала гитару, кто-то пихнул меня под бок, протягивая граненый стакан с водкой.

— Да пей, че ты? Пей, пока наливают!

Ну я и осушил залпом стакан, затем закусил протянутым огурцом.

— Ух, бля, больше не надо, — выдохнул я.

И все же не нужно было смешивать адреналин и спирт, да только умная мысля приходит опосля. Эх, наворотил, а теперь поздно. Выпитое резво ударило в голову, а взгляд на короткий миг подернулся легким туманом. Какие теперь приключения? Разве что опохмельные.

Все внимание обратилось к Молнии. Ее тонкие пальцы ловко зажали три аккорда к ряду, затем она резко заглушила струны. Пальцы нежно опустились на гитарный гриф, зажимая простые аккорды с узнаваемым перебором. А я как завороженный разглядывал девушку. Мой взгляд перебрался с пальцев на тонкие кисти, затем как-то резко к лицу. Спокойный взгляд, мягкая полуулыбка, тонкие, чуть бантиком, губы приоткрывались для слов песни, а взгляд, устремленный куда-то в пламя костра, практически не обращался на гитарный гриф. Казалось, будто бы песня рвалась откуда-то из души Молнии. Она что-то сказала, оглядев сталкеров вокруг себя, затем снова запела что-то про имена и голоса.

Однако насладиться видом не дал грозный взгляд, от которого стало как минимум не по себе. У костра, прямо напротив, расположился Туманов. Он еще что-то сказал, но мне так плевать на этого солдафона. Что он, пуп земли? Пришел, вот пусть сидит и не лает. А теперь надо бы полегче, иначе меня этот «товарищ майор» с легкостью намотает на фонарный столб…

Минуточку, а здесь разве есть фонарные столбы? Я обернулся и увидел, что кое-где территория освещалась редкими фонарями, но свет не долетал до нашего скромного костра. Любопытно они тут на Ростке окопались. И свет, и музыка, и торгаш, может даже и ремотник у них есть. Да есть, как иначе! Что ж за база без толкового технаря? Пока я пытался что-то думать, гитара снова перекочевала в руки одной русоволосой девушки.

— Эх, никогда мне такого не забудете, — проговорила Молния, резво ударяя по аккорду с баре, отчего компания заливисто хохотнула.

Словно бы и не было никакой седины в ее кривеньком, немного рваном каре из русых волос. Будто бы Иринка из соседнего подъезда, отпросившись у грозной мамки, сорвалась в поход в году так девяносто первом. Где первая любовь, песни под гитару и первая сигарета… Внезапно Молния сбивается, а навеянные образы тают.

Одна забота наяву

В его усердии молчаливом:

чтобы я выглядел счастливым

в том пиджаке. Пока живу.

Он представляет это так:

едва лишь я пиджак примерю —

опять в твою любовь поверю…

Как бы не так. Такой чудак!⁽¹⁶⁾

Молния взглянула куда-то во тьму, словно ища чей-то взгляд, затем еще раз повторила последние строки. Над костром воцарилась звенящая тишина, прерванная резким аккордом с баре. Вот уж действительно, задала настроение вечера.

— Все, на сегодня хватит, — бросила Молния, затем потянула меня за локоть. — Ромка, пошли искать тебе лежанку.

Стоило только дернуть меня, как мир перед глазами поплыл. Так развести со стакана водки? Двух… или четырех? Ай, неважно. Зато вот какой хороший и гостеприимный этот мир! Я устало приложился к какой-то стенке возле того самого бара, смежил веки буквально на секунду. За это время Молния успела метнуться вниз, но достаточно быстро вернулась, пожимая плечами. Или не быстро?

— Пошли, пьянь. Придется опять у меня заночевать, — устало выдохнула Молния, усердно таща меня по ровной траектории. Кажется, что ее выпитый градус не шибко бил в голову…

— А вот что до меня, — в слух произнес я, затем крякнул. Нажрался в ебанину, а сам того и не просек.

Молния привела меня в какое-то подобие квартиры однушки, даже свет включила, пусть и малость тусклый. Почти как на Большой Земле. Минуточку! Как мы оказались на Большой Земле, ведь только недавно были в самой настоящей Зоне Отчуждения! Больше того — Чернобыльской!

— Койкоместо нашлось только у меня, так что больше мест нету, — она пожала плечами.

Такая красивая, аж залюбовался. Этакая юная бунтарка. Не совсем мой тип, но да ладно. Когда еще перепадет хоть частичка женской заботы и внимания?

— Дорого? — спросил я.

— Если ты за комнату, то недешево. Либо налом, либо поработать на Бармена, — Молния как-то странно округлила глаза.

— А ты красивая так-то, — я поплыл, не обращая внимания на смазанную и яркую картинку.

В лицо тотчас что-то прилетело. Запоздало пришло осознание — прилетело весьма больно.

— Нихуя! Не, ну это блеск, — услышал я удивленный восклик и вырубился.

---

1) немного вольная форма с белорусского «Погляди, какие парни спят на посту»

Вернуться к тексту

2) «Тьфу ты! Да эти парни не спят»

Вернуться к тексту

3) «Пойдем же!»

Вернуться к тексту

4) «Что за беспредел на дорогах?»

Вернуться к тексту

5) «За что ты кидаешься на мирных сталкеров, парень?»

Вернуться к тексту

6) «Кореш, не бей!»

Вернуться к тексту

7) «Сколько тебе заплатить?»

Вернуться к тексту

8) «Вот только на морду твою посмотрю» с некоторым вольным отступлением

Вернуться к тексту

9) «Добрый вечер, товарищ майор»

Вернуться к тексту

10) «Большое спасибо за теплый прием» с некоторыми вольностями

Вернуться к тексту

11) «Молю, пощады!»

Вернуться к тексту

12) «а потом будешь кулаки чесать»

Вернуться к тексту

13) «хороший мальчик»

Вернуться к тексту

14) «зачем сразу впадать в бешенство?»

Вернуться к тексту

15) «Да поняла я, поняла»

Вернуться к тексту

16) Булат Окуджава — Старый пиджак

Вернуться к тексту

Пока Ромка Танцор набирался сил в моем жилище, я решила прогуляться по территории Завода. Вообще как-то неловко с ним вышло: выжил среди самых блядских топей, но лег отдыхать после легкого удара в челюсть, так еще и от женщины. Правда получил очень даже за дело. Неудобно, конечно, будет с утра, но действенно, спору нет — вырубился быстро и без всяких посторонних средств. Так и запишем: виноват алкоголь и дефицит женщин в округе. Бывало и хуже, чего уж там.

А пока я медленно, как накат морских волн, бродила по полночным слабо освещаемым улочкам обжитой части бывшего завода «Росток». Старые места, к которым волей-неволей прикипаешь своим огрубевшим сердцем или, как говаривал Марек: «со временем сердце каждого сталкера превращается в кусочек Монолита». Легендарный, мать его, кристалл, толкующий все по-своему. В Зоне вообще многое говорили да и сейчас говорят про Монолит, но ни у кого нет однозначных доводов за или против, но при этом антрацитно-черный кристалл все же существует… или нет? Ай, неважно. В любом случае, я умудрилась прикипеть своим сердцем к этим местам настолько, что очерствела. В Зоне не место для мягкотелых — святая правда. Впрочем, наедине с собой можно немного порефлексировать. Желательно, конечно, делать это на безопасных территориях и всегда держать пушку наготове.

Сегодняшняя ночь выдалась на редкость ясной, даже звездной. На ночном небосводе тускло мерцали звезды, словно протертые ленивой уборщицей, наспех так, небрежно. Заберись поглубже в Припять, так и вовсе можно увидеть Млечный путь во всей его красе, если погода располагает. Ясное небо над головой вообще было редкостью, потому и радовало. Да уж, ясное небо — Чистое небо. Я сама усмехнулась над своей же избирательностью памяти. Были такие ребята, знавали таких… Да чего уж знавали? Сама я начинала с Чистого Неба. Что уж теперь, было и было, да травой поросло.

В последнее время по ночам меня все чаще разбирало на активность, а все из-за моего «менталитета совы». Быть занудой по утрам, раскачиваться до обеда, чтобы к ночи разгребать накопившиеся дела. За последние сутки их стало гораздо больше.

Во-первых — мерки. И если бы это касалось только меня… Взялась бы за ствол покрепче, да перебила бы всех к такой-то Параскеве Пятнице, но нет. Полночный диалог с Чипом лишь подтвердил мои страшные догадки о том, что и Танцора должны были добить, а это значит, что дело пахнет мертвым снорком.

Во-вторых — на мои плечи легла вина перед Свободой. Уведя Ромку в стан старого и до ломоты костей любимого врага в лице целой группировки Долг, я поставила под сомнение уклады Локи. А он, в свою очередь, был не самым последним человеком как в Свободе, так и в моей жизни. Ведь однажды я протянула руку помощи союзникам, а теперь же этой рукой утащила из-под носа человека и бесценный по содержанию кейс. Блестяще, чего уж там!

В-третьих — судьба Ромки перешла в мои руки. Или я сдаю его и кейс меркам, или помогаю ему скрыться… Первый вариант отметается сразу, а второй ни разу не лучше. Нужна легенда, имя, надежное укрытие и не отсвечивать лишний раз. Может даже переправить Танцора на Большую Землю… А вообще этим пусть кто угодно занимается — Мавр сделал свое дело.

В-четвертых — интересный отчет, который будет бесценным для профессора Разумовского. Пожалуй, именно отчетом и следует заняться. Никогда не думала, что нудное стучание по клавишам принесет мне облегчение и немного наличности.

Самый укромный уголок всея Ростка пустовал, потому я приземлилась именно здесь. Под тихо разливающийся из динамиков башни «Мой рок-н-ролл», я приступила к разборам той самой ситуации с зомбификацией. Старенький КПК, оставшийся в память о Мареке, не подвел меня, исправно записал все необходимые показания. Так что работы оставалось не так уж и много — облечь рваные фразы в удобоваримые предложения или, как говаривал Разумовский — «собрать и систематизировать добытую информацию».

Вскоре стало ясно, знаний и слов не хватало, однако, это явление как минимум заинтересует профессора, а может даже и даст небольшую зацепку в одном покрытом пылью, но очень перспективном проекте. Потому оставалось только собрать известные мне факты, сопоставить данные, приложить необходимые фотографии и анализы, чтобы потом скопировать все на флешку и зашифровать данные алгоритмом А, известным только узкому кругу научных сотрудников.

Работа закончилась к трем часам ночи, оставалось поставить в известность Кирилла Сергеевича.

Молния

Доброй ночи, профессор! Прости за столь позднее появление, однако, откладывать подобное я была не в силах. В Мертвом Городе не так давно произошло явление, которое я никак не могу объяснить, но с полной уверенностью полагаю, что это поможет одному старому знакомому.

Отложив КПК в сторону, я снова пробежалась по составленному скуповатому отчету. Возможно, какие-то не самые очевидные детали ускользали от меня. Через несколько минут наладонник разразился короткой трелью.

Профессор Разумовский

Я думал, что с тобой что-то приключилось. Ни отчетов, ни новостей никаких не слышно. Кажется, даже без некоторых знаний ты все равно бьешься над отчетом, так?Как будешь в Припяти, заходи в бункер, помогу чем смогу.

Хорошо, что хотя бы не написал «Вообще-то можно просто Кирилл, сколько можно?», и на том спасибо. Да уж, и этот день не обещает быть спокойным. Переговоры с Локи, по результатам которых мне нужно будет как-то сообщить об этом Ромке Танцору, затем меня ожидает аудиенция у дражайшего профессора в восточной Припяти, не считая пять часов пути. Пожалуй, нужно хотя бы попытаться поспать, но вот куда? Ночлежка забита до отказа, а в моем жилище устроился Ромка. Думай, голова, противогаз куплю!

Однако ноги сработали быстрее, приведя меня к наименее обжитому ангару с не слишком радушно свисающими плетьми застарелых Ржавых Волос. Лишь единицы знают, что сюда можно пробраться без каких-либо последствий. Пусть свисающие с потолка «волосы» и не внушали ничего хорошего, вот только они выросли настолько давно, что всю свою силу растеряли года так четыре тому назад. Выключив подсветку КПК, я незаметно пробралась в ангар. Зачем же внушать остальным, что здесь безопасно? Пусть и дальше боятся страшных плетей, заунывно гудящих от малейшего дуновения ветра. Подумать только, за четыре года никто так и не узнал, что двое сталкеров, едва-едва получивших ранг «Опытный» по своей горячести нарвались на это место. Едва ли не самое центральное здание, которое оставалось закрытым для всех, но не для меня и… И?

Неужели, опять? Ноющая боль снова крутила сердце, стуча в голову. Моя отчаянная и глупая выходка чуть было не погубила меня. Последствия Выжигателя, под который я попала несколько лет тому назад, все еще аукаются, находя отклик во мне. Как я попала на Радар? Нет, не так!

Как я смогла выжить под кратковременным, но все же губительным воздействием Выжигателя Мозгов?

Едва я не начала задыхаться, как чьи-то руки осторожно опускаются на мои плечи. Над моим ухом послышался несколько грубоватый, но знакомый голос:

— Я скучал, мой друг…

— Пропадал среди дождей, вьюг? — я слабо улыбнулась, касаясь мужских рук, обвивших мои плечи. — Давно следишь за мной?

— Еще скажи, что это было напрасно, — мужчина усмехнулся. — Зачем ты вообще в ту передрягу влезла, скажи на милость?

Я выбралась из легких объятий и взглянула на него. Все такой же дурень, разве что умудрился получить по физии в какой-то спонтанной драке.

— Нет, Леш, не напрасно, — осторожно провела пальцем по разбитой скуле, едва касаясь мелкого рассечения. — А вот это уже было напрасно. Зачем ты засветился? Дай-ка я…

— Не нужно, — Леша придержал мою руку на полпути к карману с экстренными пластырями. — Но спасибо за беспокойство, я это ценю.

На моих губах расцвела самая глупая улыбка из всех возможных, а сердечная боль сама собой сошла на нет. Рядом с Лешей было спокойно, ведь мы не одну ходку по Зоне на двоих поделили, не первый год знакомы. Я невольно взглянула в его глаза. Игра теней скрадывала легкую зеленцу, радужка казалась почти черной. Невольно вспомнился профессор Разумовский, вот только это два абсолютно разных человека. Разве мог Сплин, мой старый боевой товарищ, быть похожим на нового главу научного бункера?..

— И все же, зачем? — взгляд Леши рассеянно пробежался по моему лицу. — Ты что-то вспомнила.

— Читаешь меня, как открытую книгу. Может быть, будешь лечить меня, как Разумовский?

— Все еще болит? — Сплин больше не улыбался, лицо посмурнело, словно смазалось на короткий миг. — Я рядом и готов тебя выслушать.

Он пристроился за моей спиной. С одной стороны, грубость несусветная, с другой едва ли не лучшее решение в Зоне — прикрыть спину товарища. Зато я знала наверняка — Лешка готов меня выслушать. Он все еще помнил мое негласное правило: говорить правду, не глядя в глаза собеседника.

Рассказ вышел долгим, местами сумбурным. Впрочем, Сплин был внимательным слушателем, пусть и почти безучастным. Просто однажды смирился с тем, что даже к самым грамотным советам я прислушиваюсь, но едва ли буду им следовать.

— И зачем я только встала на этот путь бесконечной охоты? — судорожный выдох. — Что толкало меня на безумные убийства, только ли месть? Как вспомню эти кишки, размотанные по аномальному Ильичу…

— Зато теперь ты знаешь, что эти ублюдки точно мертвы, — голос Лешки успокаивал. — Как-то ты говорила, что мы однажды очерствеем. Может быть, настал твой черед?

— Может быть, — безразличным эхом отозвался мой голос. — Я закурю, не против?

Ответом был легкий смешок. Лишь теплая спина касалась моей сгорбленной спины. Могла ли я думать о такой внезапной поддержке? А Лешка был, разгонял мою тоску своим присутствием. Неуловимый компаньон, что мог внезапно протянуть такую нужную руку помощи. Особенно сейчас.

Как же легко быть одиночкой… Не зависеть от обстоятельств, не думать наперед за двоих. Теперь-то понятен этот ореол независимости Сплина и недовольство Марека.

Настроение заметно улучшилось. Может быть, правду говорят, что пустоголовым жить проще?

— Ну вот, ситуация прояснилась, — нарушив тишину, констатировал Лешка. — А то на лицо твое сложное смотреть больно.

— Ты как всегда прав, мой блистательный друг, — я усмехнулась, шепнула: — Спасибо тебе.

В каком-то неясном порыве мне хотелось обернуться и обнять Лешку, но он сработал на опережение.

— Ты отдыхай, сил набирайся, а мне пора.

— Что, опять бросаешь меня?

Сплин пожал плечами и улыбнулся. Короткий шаг в сторону, и сталкер попросту слился с густой тенью в углу ангара.

Осталось только раздосадованно выдохнуть. Со всей дури пнула ни в чем неповинный булыжник ногой — он угодил куда-то в поросль Волос, заставляя их заунывно гудеть.

Вот только оставлять меня в одиночестве среди ночи никто не хотел. Через несколько мгновений на входе показался чей-то силуэт. Выхватив из-за пояса яркий фонарик, я посветила нечаянному гостю прямо в лицо, впрочем быстро выключила его и повесила обратно.

— Вот же… Молния! — хотел было разразиться бранью Туманов, но в последний момент скривился, назвав мое прозвище. — Так и скажи, что курить сюда пришла.

— Не надо меня лечить, майор. Была неправа, ухожу.

Туманов бегло осмотрелся, однако его ослепленный взгляд никого другого в ангаре не заметил. Хорошо, что Лешка успел сбежать, иначе пришлось бы слушать всякоразные гуманистические штуки, а кому оно надо? Уж точно не мне, уже не маленькая девочка.

— Если здесь кто и был, так это только один небольшой всполох молнии, — я взмахнула руками, как тот самый мужик в жуткой маске, который показывал всякие фокусы, затем небрежно пихнула майора плечом, проходя мимо. — Добряныч, Михаил.

Майор отчего-то вздрогнул, а я поспешила скрыться за ближайшим углом. Это внезапное имя заставило дернуться и меня, но почему? Неважно, в Зоне жопой ешь разных Михаилов. А что до Леши, если и не успел уйти, то хотя бы мог укрыться в темном углу. Чего, собственно, обыкновенному сталкеру бояться какого-то напыщенного долговца? За себя бы лучше боялась, солнышко, и за менталочку свою. Я неспешно побрела к оставленному после себя догорающему кострищу и молилась всем богам, чтобы никто не занял вожделенный кусочек земли. Никто и не успел.

Иногда казалось, что Туманов норовил забраться куда-то под кожу, но почему? Я что-то упускаю? Обычно все заканчивалось какими-то взаимными подколами, но иной раз я ловлю на себе его странные взгляды. Слишком неоднозначные такие взгляды, от которых хочется сломать кому-нибудь ебало. Едва ли эти серые глаза молчаливо осуждают, отнюдь, но затем отводят взгляд, после чего скрывают какие-то тяжкие мысли. Нет, точно что-то упускаю или не вижу. Неужели это жалость? Знать бы еще, к чему и почему. Впрочем, какое мне до этого дело? Так и запишем — бравый майор Туманов отхватил себе недостаток женского внимания. С кем не бывает? И вообще, почему сегодня все получают мои странные диагнозы?

— Лично мне поебать, — пробурчала себе под нос я.

Как можно ныть и предаваться прокрастинации, когда вокруг накопилось столько дел? Для начала нужно подумать о том, чтобы план для Локи не был таким топорным. Ведь верно этот бешеный Чекист подметил — переманиваю бойцов на противоположную сторону. Больше того, увожу из-под носа едва ли не самую ценную реликвию, что имеет ценность и для меня, псевдопсина этих анархистов дери! Я знала точно, что среди этих бумаг лежало одно «дельце былых дней» с истинными причинами гибели Марка Анархиста — моего наставника, друга и предмета невзаимных, если не сказать детских, чувств. И пусть повинные в смерти Марка поплатились своими жалкими жизнями, в душе оставался нерастворимый осадочек. Мне известны имена исполнителей — все они погибли от моей руки, но заказчик. Нужно было снова набраться сил и открыть кейс.

Невольно руки тянулись к вожделенному дневнику Марека, но обстоятельства не располагали к дальнейшим самобичеваниям. Ожидается сложный разговор с Ромкой, затем визит в Припять. Ни к чему это. Не дай Семецкий, если дражайший профессор Разумовский вдруг увидит хоть тень печали — психотерапия мне обеспечена. Не в этот раз.

Теперь, когда все мысли покинули болезную головушку, захотелось спать. Раз уж так сложилась судьба, то придется ночевать под открытым небом. Хорошо, что прихватила с собой теплый спальник. Глаза вперились в звездное небо. Когда еще удастся заночевать под открытым небом Ростка, а не в своей квартирке?

Веки тяжело закрылись, кажется, что всего лишь на минутку. Усталость взяла свое.

Полоска яркого света резанула по глазам, заставила зажмуриться.

— Входи, раз пришла, — раздался из-за двери такой знакомый голос.

Неглядючи я шагнула в комнату. После наведения резкости удалось разглядеть сначала интерьер, затем и самого хозяина. Марек… Он разбирал баррикаду со своего окна, чтобы впустить в апартаменты относительно свежий воздух и солнечный свет. Я протерла глаза от нечаянных слез. То ли от слепящего света, то ли от невозможности увидеть своего наставника живым. Впервые за три года Марек приснился мне, такой живой и настоящий.

Комната казалась необжитой, оно и неудивительно — хозяин вернулся из глубокого рейда. Судя по помятому виду, возвращение произошло под самый выброс. За окном шелестел ветер в кронах полусухих деревьев. Вечная осень в Зоне.

Стоило разобраться с окном, Марек прошмыгнул в другую комнату, чтобы погреть воды для чая. Я подошла к нему и крепко обняла, выдыхая имя в плечо. Кажется, что весь мой словарный запас попросту растворился.

— Ну чего ты, в самом деле, — Марек рассмеялся. — Отпусти, а то и вправду подумаю, что соскучилась.

Я нехотя разомкнула руки, отступила. В последнее время наше общение перешло за грубо очерченные рамки «просто наставник — просто ученица». И если кое-кто упорно нарушал дозволенное, то Марк старательно игнорировал любые, даже самые мелкие поползновения… а я не могу больше скрывать свои неоднозначные чувства. Невзаимные. Может быть, именно поэтому и пришла к нему?

Разместившись на стихийных креслах, собранных в незапамятные времена из ненужного хлама, Марек принялся рассказывать о своих приключениях. Такой же, как и прежде — серьезный дядька с кружкой чая и легкой ухмылкой на тонких губах. Он все рассказывал, то посмеивался, то вставлял свои польские словечки. Что ни говори, а менталитет из человека никакая Зона не вытравит, даже силы прилагая.

Почти весь занимательный спич летел мимо меня. Это ли внимательность к своему собеседнику? Настройся, блин!

— Представляешь, этот черт попросил добраться почти к самой станции! — Марек выхватил КПК со стола, принялся что-то искать. — Сейчас тебе кое-что скину.

На экране моего наладонника открылся схематичный рисунок, подобный схематичной карте. Я старалась присовокупить этот кусочек к известным мне территориям — тщетно. Пришлось забирать выше — тот же результат.

— Не понимаю, это вообще где? — я еще раз пробежалась взглядом по карте. — Генераторы? Закрытые территории за Лиманском? Госпиталь?.. Нет, нет! Или это…

Лукавый прищур карих глаз насмехался надо мной.

— Северные холмы знаешь?

— Кажется, поняла. Но в Холмах ловить нечего, а там уже граница…

— Есть. Недалеко от станции был завод. Если идти на прямки, то около получаса пешком, это если от блокпоста. Со стороны АЭС добраться куда быстрее.

— То есть ты хочешь сказать, что прямо рядом со станцией есть еще одна лаборатория?

— Бункер. Неплохо они там устроились, так? И сгинули тоже неплохо, зато остались никому ненужные документы.

Меня немилосердно разбудила бесящая до глубины души трель будильника. А еще называется «умным», пидор бесячий. Лежащий в кармане КПК высчитал, что эту ночь я проспала три с четвертью часа, а это уже неплохо, хоть и чувствовала себя крайне помято. Впрочем, на фоне большинства бессонных ночей это уже неплохой результат.

— Красно-черных полный взвод — приходи к нам на завод, — полусонным голосом прогнусавила я. — Вставай, суслик, нечего под открытым небом разлеживаться.

Пара мгновений, и спальник был собран в аккуратный валик. Все вроде бы по-прежнему — ничего не прибавилось и не убавилось. Лешка так и не объявился. Я как следует потянулась и немного поразмахивала руками-ногами в качестве небольшой разминки скорее не для пользы и здоровья, а от желания убить время и немного проснуться.

Время приближалось к половине девятого утра, значит пора выдвигаться в сторону обиталища Чипа. Путь к нему был близок: перейди дорожку, поднимись по лестнице на второй этаж и за дверью «осторожно, злая собака» сидел в своей будке и по совместительству мастерской местный техник по прозвищу Чип. Вообще ни разу не собака, а вполне себе добрый мужчина около сорокета, слегка седой и статный. Тот еще весельчак, голос местной радиостанции и бурчащий зануда, поддерживающий КПК местных в рабочем состоянии. Без лишних прелюдий я толкнула дверь и вошла в кабинет мастера.

— Физкульт привет, обманщик, никаких собак я здесь не вижу, — я махнула рукой технику и закрыла за собой дверь на торчащий из замочной скважины ключ. — И вообще, ты не собака, это я собака, которую изводят блохи и хвост на жопе.

— Ну привет, коль не шутишь, — Чип махнул мне рукой, указывая в сторону стула рядом. — Сейчас будем Локи вызывать.

Ради этих целей технику пришлось вспомнить давние времена и настраивать рацию — едва ли не самую анонимную вещь для связи, если знать, как ею пользоваться. Едва я уселась рядом, как Чип пришел в движение, настраивая махину.

— Пш-пш-пш, прием, я люблю вас, а вы? Ответьте, прием, — будничным голосом произнес он, а я покатилась со смеху.

— Очень смешно, кашка, — послышался на том конце недовольный голос Локи. — Слышу отлично, прием-прием.

— Спасибо за внимание, передаю слово специальному гостю, — Чип шутливо откланялся и получил от меня тычок в бок.

— Доброго, Локи, это Молния, — спокойно произнесла я, ожидая чего угодно, но в ответ я услышала смешок.

— Я не сомневался. Какая еще женщина может безнаказанно разгуливать по Муравейнику? — свободовец подпустил в голос язвы и еще раз усмехнулся. — Чекист мне уже отстучался, так что кое-что я знаю.

Пришлось кратко поведать о своих злоключениях, опуская некоторые подробности.

— Уж прости, что увела пацаненка. Сдается мне, что ему сейчас лучше пересидеть суету в местах потише. Кейс передам с Чекистом, если они еще остались на Складах.

— Я, конечно, верю в твое благоразумие, но в том кейсе лежит кое-что, что связывает нас, мерков и твоего друга, — Локи немного помолчал, словно раздумывая о сказанном. — Можешь посмотреть, занятн…

Связь резко прервалась, на что Чип выдохнул.

— Не успели поймать частоту, вовремя закончили.

— И как всегда, на самом интересном месте!

Я даже не успела толком огорчиться, в руках коротко пискнул КПК.

Локи.

Начало конца. Чекист будет ждать на том же месте.

Усмешка коснулась моих губ лишь на короткий миг. Какая интересная загадка, а сколько в ней символизма!

— Ну, раз спиритический сеанс окончен, то самое время отблагодарить бравого технаря парой занятных примусов.

На стол легли пять трофейных КПК из Муравейника, чуть погодя, к ним легли еще два.

— Платишь информацией? — Чип ехидно усмехнулся. — С козырей заходишь. Если это действительно машинки тех ребят из Мертвого города, то улов обещает быть богатым. Слушай, Молния, ты меня так по свету пустишь.

— Тебя хлебом не корми, лишь бы сидеть в своей норе. Поэтому и собираю для тебя занятные штуки, — я пожала плечами. — Если будет чего интересного, поделишься?

— Обижаешь! Если однажды сломаешь свой допотопный аппарат, так и быть, подарю тебе новый. Даже денег за перенос данных не возьму.

— Раз пошла такая пьянка, то можешь подогнать мне средненький аппарат для салабона? Заплачу столько, сколько скажешь.

— Ты это сейчас серьезно? — Чип противно хохотнул. — Учитывая весь твой улов, я его тебе за бесплатно отдам. И это еще неизвестно, что ты принесла сегодня.

— Небольшая подсказка: одного из мерков звали Хогом…

— Нихуяшечки! — по слогам отчеканил Чип. — Так вот кто его под Лиманском на детали разобрал?

Я просто пожала плечами. Разве это подвиг? Месть — блюдо остывшее. Хорошо, что дождь смыл с костюмчика излишки чужой крови, обработка пропиткой тоже не была лишней.

Настройка КПК заняла не так много времени. Куда сложнее было придумать новое имечко для очередного «новичка». Черт, и почему же эта задача постоянно достается мне? Я не похожа на сказочника — такой же неприметный сталкер, как и все остальные. Ах, ну да, еще и баба… Губы снова скривились в усмешке, была у меня одна идея.

— Значит, пиши. Одиночка, обитается в окрестностях завода Росток, зовут Лехой…

Через четверть часа новенький КПК лежал в моем кармане, я покинула Чипа. Где-то в жилище техника остался мой позитив. Взгляд не отрывался от шагающих по земле ног. В рюкзаке за спиной лежал кейс, в котором была вся цель моего долгого кровавого пути. Досадно, ничего не скажешь. Напрасный долгий путь, а горькая правда лежит в этом треклятом чемоданчике. Ведь говорила мама, не всегда нужно идти напролом. Если бы она только знала, что Иришка по своей воле окажется в Зоне… Впрочем, не все так плохо. Я вернулась в свое гиблое Полесье — малая родина все-таки, пусть и не такая, какой была прежде.

Едва ноги завели меня в безлюдный закоулок, я плюхнулась на траву и закурила сигарету. Будет слишком сложно принять то, что найдется в кейсе… Столько лет именно я винила себя в смерти Марека. Черт, будь тогда хотя бы половина тех медикаментов, которыми я располагаю сейчас, то у него были бы весомые шансы выжить!

Больше возможности добиться правды о гибели друга может и не предоставится, потому пришлось оперативно взять себя в руки. Прокрутив комбинацию 6-0-0-2, я открыла кейс, затем подрагивающими руками разыскала вожделенную папку. Подумаешь, если бы поспешила, то взлетела на воздух вместе со всеми этими делами былых лет. Другие документы и папки меня не интересовали. Пальцы мелко подрагивали, но искать долго не пришлось. Единственный зеленый корешок с меткой группировки Свобода.

Марек Хмуркевич.

Я вздрогнула и чуть было не порвала папку, не в силах видеть знакомые имена или тех, до кого я не могла дотянуться. Без малого три года вершить возмездие, стать тихим ужасом нескольких синдикатов в окрестностях Муравейника… Пообещав себе однажды осмелиться и взглянуть правде в лицо, я сфотографировала каждую страницу, иногда по несколько раз к ряду, затем без лишних раздумий спрятала папку обратно в кейс, а снимки бросила в запароленную папку глубоко в КПК.

Однажды я наберусь сил принять правду, Марек.

Ноги сами повели меня в сторону «дома», где возле самого входа встретилось знакомое и немного помятое лицо. Ко мне вернулся прежний сарказм, словно и не было ни дрожи в руках, ни тяжелых мыслей, ни беспробудного мрака в душе.

— Ба, анархию не остановить, — хохотнула я. — Проспался?

— И тебе доброе утро, — хмуро протянул Танцор. — Спаслось отлично.

— Блестяще, че, — я улыбнулась, затем хлопнула в ладоши. — Ты занимай место в свободном ангаре или у кострища, а я за пропитанием. Будем запоздало завтракать.

Только выйдя из своей «квартиры» я поняла, что погода сегодня, скажем так, не баловала. Солнце явно скупилось на свои лучи, прячась в плотной пелене туч. Этакая извечная моросящая осень с холодным порывистым ветром накрыла собой окрестности завода Росток, не исключая и небо над прилегавшей к бару Сто Рентген площадке. На башне как и всегда разрывался аномальный матюгальник, некогда отремонтированный не хреном моржовым, а самим Фотографом. Ей-боги, наверно потому и аномальным стал.

Быстро разыскав Ромку под навесом, я опустилась рядом. И вот теперь многострадальную головушку снова терзали мысли. Ладно, спасти-то спасла, но зачем я вообще привела его сюда? Просто показать чуваку из Свободы жизнь вне родных земель? Да что греха таить, привела в стан идеологического врага. Но и это все херня. Где-то в глубине прожженной и истрепавшейся души я понимала — для Ромки нет пути назад. Кто знает, может этот извечный лагерь сталкеров и долговцев станет новым пристанищем того, чью группировку некогда прозвали Дезертирами?.. Однако вслух я выдала совсем другое:

— Вот так вот у нас на Ростке, — пожала плечами я. — Ты ешь давай, да ни о чем не думай.

Напряженная спина анархиста невольно расслабилась. Ромка, несколько вальяжно развалившись у костра, принялся завтракать и осматривать окрестные улочки. Я же тем временем достала КПК и решила узнать новости, что называется, из первых уст. Отыскав последний диалог с местным технарем, быстро разыскала небольшую рассылку с относительно свежими местными событиями, взяла ложку и принялась уничтожать свой завтрак.

А теперь вернемся к любовно собранной сводке новостей. Отстрел мутантов, долговская пропаганда и несколько некрологов, в том числе тот самый о гибели Семецкого. Иногда кажется, что в окрестностях Ростка все спокойно и лучше бы оно так оставалось впредь.

КПК в руках коротко пискнул. Хватит уже этой конспирации, пока завела лихая на спокойные земли.

ЧИП

Здорова! По поводу примусов. Завтра все будет готово.Не даешь старику оставаться в неведении…

Скажешь тоже, старик! С такой-то многопрофильностью можно и зелень зеленую заткнуть за пояс. Не каждый «харизматичный и достаточно молодой парнишка» мог следить за общим сталкерским каналом, многочисленными датчиками (в том числе чисто для себя отслеживать одну бандуру для прогнозирования катаклизмов) и владеть широкопрофильными колдунствами над КПК разной степени убитости. Ну и так, ко всему прочему стал диджеем на местном стихийном радио «Росток-фм» с охватом — на минуточку! — большей части Зоны, от Кордона и почти до самого Радара.

Впрочем, и я уже не та девчонка. Мое лицо было обманчивым — извечное «девочка двадцати пяти лет» стало моим проклятьем. Казалось, что Зона затормозила процесс старения настолько, что я сама себе не дала бы и тридцати. Вот только загляни в паспорт, и натуральный блеск озарит личико. В этом году мне исполнилось тридцать шесть, а ведь раньше казалось, что столько прожить — задача нереальная.

А техник все не унимался.

ЧИП

Не хочешь зашутить, как в стародавние?

Едва вспомнив одну из историй, я прыснула. Ставить песни на заказ с «таинственными посланиями», а потом украдкой слушать, как суровые мужики из Долга припевают навязчивую попсу просто бесценно. Сентиментальные песенки с Большой Земли редко доходят до бывалых ходоков, а если и доходили, то по радиоволнам. Ну, или выбирались прямиком из бара Сто Рентген.

Молния

А давай! Чур с тебя адресат.

ЧИП

Могу и так, отчего нет?Туманный человек?

Было что-то не так с капитаном Тумановым! Хотя бы то, что он уже год как майор. В последнее время меня все мучили какие-то фантомные боли при малейшей мысли о нем. В этом плане Выжигатель сработал настолько чисто, что я могла вспомнить свое забытое детство, свою глупую привязанность к Мареку Анархисту и навыки выживания, которые, кажется, въелись в плоть и кровь. Но вот майор Туманов… Мой разум кричал мне, что он был не самым последним сталкером в выжженной голове, но где?

Неожиданная трель заставила меня вздрогнуть.

ЧИП

Уу, килджой косатый! Заинтриговала и молчит!

Молния

Я уже полгода не косатая ><

Ему, конечно. Давай-ка что-нибудь из репертуара ранней Алборисовны.

Я ненадолго задумалась, но в моем сердце не нашлось более трепетного отклика, а в голове царила полярная ночь. Не раскололась напополам, и на том спасибо.

Молния

А для душевного сугреву Pink Floyd — Marooned, очень настаиваю.

Было в этой композиции нечто такое, что связывало тонкой нитью тоску внутри и прохладу утра снаружи. Осень все-таки.

ЧИП

Снова передаешь свои сообщения в ноосферу? Ладно-ладно, будет тебе.

Против соляков Гилмора ничего не имею, устрою в лучшем виде.

Отвлеклась от КПК и заметила, как Ромка ушел на променад. И правильно, пусть привыкает к новым местам, может даже найдет какую-нибудь крышу, чтобы спрятаться от мелкого до противности дождя. Быстро взглянув на часы, я спрятала аппарат в карман. Радиопрограмма начнет свое вещание где-то через сорок минут, так что идея найти местечко получше была просто замечательной. Осталось только прихватить вещички и отправиться следом за новым сталкером. А еще как-нибудь намекнуть, что он теперь, в общем-то, и не Ромка вовсе. Догнать молодого человека проблем не составило, с его-то праздным темпом передвижения.

— Эй, Танцор! Хватит под дождичком мокнуть. Все понимаю, сушняк, хочется впитать побольше водички и все такое. Ты бы лучше крышу покрепче нашел.

Ромка остановился у башни с матюгальником, затем обернулся и пожал плечами.

— Сдается мне, что самым лучшим вариантом будет присоединиться к какой-нибудь компании. Все хорошие места по-любому заняли.

На моих губах промелькнула ехидная усмешка. Откуда бы ему знать про излюбленный Ржавыми волосами ангар? Но, прежде всего, надо бы обстряпать одно дельце.

— Я тут переговорила кое с кем…

Взгляд Ромки сразу загорелся интересом. Он подошел ближе, дабы ненужные ушки ненароком услышали кое-что ненужное.

— Что, думаешь, я тут бездельничала, пока ты дрыхал? Связалась с Локи, немножко пошутковала, заодно рассказала всю соль сложившейся ситуебины. Эх, деликатности во мне, как в тайге слонов, поэтому буду резать правду-матку как есть. Тропинка до земли Свободы тебе не светит. Зато ты можешь почувствовать себя вольным сталкером.

— Какой мне резон доверять тебе? За спасение и крышу респект и уважуха, но вот с какого черта мне верить в твои намерения?

Глаза Танцора сузились. Наконец-то, настало время неудобных вопросов и взаимного недоверия! Раз речь зашла за Свободу, то есть у меня одна неразыгранная карта.

— А что, если я скажу, что Чекиста зовут Артемом? Могу даже рассказать историю его стеклянного глаза из первых уст, может даже с некоторыми подробностями.

Свободовец основательно задумался — прям наглядная вышла иллюстрация на тему «думай, башка — картуз куплю». Впрочем, долго ему думать не пришлось. Уж не знаю, что именно из сказанного было ему доподлинно известно.

— Пусть так, — недолго думая, согласился Ромка. — Тогда назови меня

Быстро взглянув на часы, я спрятала наладонник в карман.

— Так, наше радио начнет свое вещание где-то через полчаса, а пока предлагаю занять места получше, — я встала и отряхнулась, Ромка последовал за мной. — Ну а ты привыкай к новым горизонтам, ага? Теперь дорожка в Свободу тебе не скоро светит. Надо бы тебе новое имя взять, все дела.

— Ну так назови меня, — ухмыльнулся Ромка.

— Я не могу зрить в саму суть. Назову тебя Кисель — обидишься еще.

— Тогда Бодян Бывалый!

Я смерила Танцора взглядом, а он лишь рассмеялся. Кажется, в ход пошла уже вторая карта из той же колоды. Ну ладно, танцормейстер, хочешь себе имечко, так получи же его!

Я резво выхватила из кобуры верный Дигл и взвела его. Повернув его дулом на себя, перекрестила юнца рукоятью на манер какой-нибудь королевы, посвящающей в орден рыцарей. Все выглядело слишком серьезно, но так хотелось разразиться хохотом.

— Наделенной мне властью Зоны, случай и пантеона языческих богов, нарекаю тебя, заблудшее дитя Чернобыльской Зоны отчуждения, Коллапсом. Во имя Черного Сталкера, Юрия Семецкого и шаманского духа. Бля буду!

Выстрел угодил в считанных миллиметрах от ноги нареченного, отчего тот вздрогнул.

— Ваще коллапс, — только и пробормотал он.

— Все, ребят, ложная тревога! Все по домам, всего хорошего, — я спрятала оружие в кобуру, затем, все еще смеясь, обернулась обратно к Ромке. — Вот это умение включаться в образ, ух! Ладно, пойдем под крышу, есть одно местечко.

Дорога до ангара не заняла много времени. Весь путь я то и дело разражалась смехом, особенно глядя на лицо Коллапса.

— Да хватит тебе! Не пристрелю и не собиралась даже! Хотел церемонию — получил.

Украдкой осмотрела округу — никого, только зевающий караул у блокпоста Долга. Шмыгнем, они и не заметят!

— Что?..

— А теперь попрошу не пугаться и следовать за мной, — отодвинув старую поросль рукой, я приглашающе взмахнула рукой: — Извольте-с, сударь. Без шума, пыли и других громких криков будем сидеть в этом тихом уголке.

На лице Коллапса возникло удивление. Ну да, безлюдный ангар на территории оживленного завода. Да, вход стили Ржавые волосы. И что с того?

— Находиться здесь также опасно, как и во всей Зоне отчуждения, зато никто не додумается заглянуть на огонек, — я говорила заметно тише, после чего развела огонь в кострище. — Главное правило этого места — тише будь и никому не говори, а то будут здесь тусоваться всякая шушера, и трындец.

Рука скользнула в карман рюкзака и выудила новенький КПК.

— Итак, твоя новая машинка и новая легенда. Теперь ты не Ромка Танцор, сын дома Свободы и брат зеленых, а Лешка Коллапс, опытный сталкер этих краев. Все инструктажи будешь проходить строго под моим надзором, — серьезный тон сменился легким смешком, вот так просто. А ведь когда-то я зарекалась не браться за молодых-зеленых.

— Получается…

— Да-да-да, ты теперь будешь привыкать к новым реалиям. С шалеными долговцами я переговорю, и все будет бархатом.

— Мне даже страшно подумать, как ты получила свое имечко, — ухмыльнулся Коллапс.

_______

«Да тут рассказывать особо-то и нечего. Бывшая детдомовка с горящими глазами и старой хатой почти на самой окраине Хойников. Кажется, что это было сотню лет назад. В руках подрагивала старая двустволка, немного денег на взятки, все самое необходимое я уже разузнала в баре Шти.

И чего только потом не было: и Болота эти поганые, и борьба за выживание в режиме жесткой экономии, а потом тот самый сверхвыброс, когда Стрелок на АЭС прорвался. Но и тогда меня даже в узких кругах по имени звали. А что? Тогда женщин в Зоне почти и не было, особенно… В уж очень узких кругах одной несуществующей группировки. Это уже потом был Сплин, сталкеры и все такое.

И вот тут самое интересное. До первого визита на Росток меня все звали Игоряном, мол, в КПК так написано. Это уже потом с Барменом, этак между делом. Обстряпала ему одно дельце, а он и усмехнулся, мол, ловко все сделано. Ну а я и ляпнула «как росчерком молнии грянуло». Вот с тех пор так и повелось — видишь на доске с заданиями желтый росчерк — стало быть, моя метка».

_______

Ромка с интересом выслушал короткий рассказ, лишь пару раз кивнул. Это что получается, мне придется его развлекать праздными беседами? Эх, язык мой — враг мой.

— О, давай тебе расскажу пару историй про местное радио.

— А чего особенного? Как-то пока не очень весело, — скучающим голосом сообщил Коллапс.

— Ну это тебе не плоти в лесочке присовывать, — хохотнула я. Как ни странно, но настроение только ползло вверх. — Было тут пару историй. В прошлом году по весне тут было совсем грустно. Дожди, слякоть, грустные и сопящие Долги… Ну я и заказала Чипу «анонимку». Ну, по типу вашего свободовского радио в незапамятные времена, когда Яр молодой мерился пиписьками с Ашотом, только все куда интереснее. Уж не помню, кому и от кого, но передала «очень теплый привет» кому-то из высоких чинов Долга от имени тайного воздыхателя, заказала абсолютно дурную песню. Так знаешь, что? Потом еще пару месяцев Долги под нос себе напевали «нравишься так, что потеют ладони».

Коллапс заливисто рассмеялся.

— Ладно, осталось пару минут на согрев, потому расскажу еще одну смишнявку. Есть у нас один матерый такой ветеран — Фанат. Ходок хороший, но любит и в «Сотне» потусоваться. Ну тут Чип, чертяга, предложил его подтрунить. Написали на пару что-то типа «Фанат, хорош унывать, все будет гуд» и заказали ему «Девочку-пай», — я покатилась со смеху, едва вспомнив перекошенные лица посетителей Бара. — Поверь, над базой Долга не каждый день играет блатняк.

— Представляю себе, — Коллапс аж всхрюкнул от смеха.

— Так-так, все, сейчас начнется.

— С добрым утром, бродяги Зоны! Как вам это паршивое пасмурное утро? Знаю-знаю, отстой полный! Так давайте же разгоним эту тоску, ведь вы слушаете «Росток-фм»!

Залихватский голос Чипа гордо реял над территорией завода, затем сменился бодрой песней с лихим гитарным соло.

— Ну вот, уже нескучно. Ничего не напоминает?

— Неа, — отозвался Коллапс. — Я в Зону попал, когда Свобода основательно обосновалась на Милитари.

— Какое знакомое словечко, — я ухмыльнулась. — Сейчас-то уже никто так не говорит — Склады да последний оплот. Хотя, надо отдать должное, последний оплот, на минуточку, Радар…

В целом утро задалось куда более бодрым, чем ожидалось. Даже как-то не хотелось покидать насиженные места для всяких променадов, но надо. Отчет сам себя не доставит, а если и улетит в личных сообщениях, то никакой Чип не сможет гарантировать сохранность содержимого. В какой-то момент я даже начала жалеть о своем контракте с Учеными из бункера в Припяти. Впрочем, Разумовский спасал мою шкурку от нападок профессора Сахарова и его преемников. Что ни говори, а быть опальным сталкером в узких научных кругах явно так себе. Зато сколько привилегий от сотрудничества! И прорывные технологии, и препараты, и официальный пропуск на такие земли, куда даже самые заядлые «лезуны» не залезут… Или просто меня разбирает гордость за отметку «учтенное лицо» — кто знает?

Из размышлений меня вывела заунывная гитара. Наконец-то в эфир ворвался мой заказ. Коллапс сидел молча, уставился куда-то в костер и думал о чем-то своем. Что сказать? Не каждый день скрываешься в бегах.

— Мне нужно отлучиться на пару дней, совершить этакий легкий променад до Припяти, — нарушила молчание я. — Ты чувствуй себя как дома, привыкай понемногу. Можешь даже сгонять в «Сотню», душевное место, по указателям и нетрезвым лицам найдешь.

Коллапс растерянно взглянул на меня, будто бы не услышал или не понял, запоздало отозвался:

— Ну, если надо. Может, с тобой сходить?

— К-нечно, — скуксилась я. — Притащила тебя на безопасные земли, чтобы так легко спалиться. Нет уж, пару дней можешь спокойно пожить здесь. Осмотрись, обвыкнись, а как вернусь, буду обучать тебя новым порядкам, так?

— Твоя правда, — пожал плечами Коллапс, затем протянул ключи от моего жилища. — Ну, удачной ходки.

— Будь, — я махнула рукой на прощание, затем отправилась в свою квартиру.

Все такой же жилой корпус был на удивление тих. Либо все спали по норкам, либо разбрелись кто куда. Почти как на Большой Земле, только окна были не из стекла, а из какого-то схожего прозрачного материала. Хоть всякие катаклизмы за ним наблюдай. А что? Очень даже завораживает это сияющее небо, а потом красное зарево. Красиво так, что слов нет. И страшно. Ничего не поделаешь, привыкли уже, что надо уползать от такого зрелища.

В квартире все было на своих местах, даже разобранный на столе ствол. По-хорошему давно пора отнести эту машинку к Громову, но «как-нибудь в другой раз» оттягивается уже полгода. Что поделать, если я постоянно в бегах? Будет стимул вернуться сюда.

На самом деле слово «квартира», мягко говоря, звучит грандиозно. Заработать или выкупить четыре стены в старом производственном корпусе, переделанном из бытового корпуса завода Росток. Небольшая комнатушка со старой скрипучей кроватью, обшарпанные стены и дверь. Если повезет, то можно получить еще и расхлябанный шкаф. Так, «приятный бонус». Впрочем, всегда можно договориться с тем же Барменом на предмет обустройства своей норки. Цены, конечно, ломовые, зато чувствуешь себя, как дома, а не как извечный заебанный путник. Простенькие шкафы, стулья и даже каркасы кроватей. Можно задаться резонным вопросом «какого хера?», но у дядюшки Бармена есть крепкие каналы с Военными, а там, где есть Долг, есть связи с Военными. Вот такая вот круговая порука ради удобства небедных бродяг Зоны.

На сборы ушло не так много времени — вот что значит грамотно использовать свою жилплощадь. Каждый уголок предназначен для своих целей — в старом холодильнике были патроны, под кроватью еда, на стеллаже различные препараты, в шкафу разместилось оружие и костюмы, а на стуле при входе стоял небольшой походный рюкзак. С похожей планировкой была и соседняя квартирка, доставшаяся от Марека. Сдать ненужное жилье мне просто не хватило решимость, а Бармен и не требовал. Кто я такая, чтобы первой идти на поклон? То-то же!

— Кстати, о нем. Надо бы, надо, — пробормотала я, затем покинула свое жилище.

Погода уже не казалась такой паршивой, что заставляло лишний раз улыбнуться. До знаменитого бара «Сто Рентген» рукой подать, никаких приключений. Даже до Припяти рукой подать — уже к вечеру доберусь до бункера и буду слушать очередную дозу промывки мозгов от дражайшего профессора Разумовского. Так, это будет вечером, а пока визит вежливости к старине Бармену.

Бар был все также радушен, как и прежде. Сталкеры разных мастей заполонили свободные столики, вот только постояльцы меня не интересовали. Протиснувшись к досточке с заданиями, я начала поиск самых отчаянных задач. Известное дело, самые простенькие дела уже были вычеркнуты другими сталкерами, зато было пару отчаянных висюков. Так-так, «найти артефакты из списка», «нейтрализовать отряда Монолита» и «за деталями заданий обращаться к Бармену». Приемлемо.

— Ого, сама Молния. Как делишки? — отозвался хриплый голос Бармена.

— Мое почтение, Панас Федорович! Никак не могла не почтить вас визитом перед небольшой ходкой, — шутливо отсалютовала я. — Что там на предмет монохромных?

— Нарисовался один отряд на Радаре. Пара отчаянных сталкеров согласились исполнить этих чертей в самом лучшем виде, но так и не вернулись. Так что дело считается гиблым, — отмахнулся Бармен. — Я даже настаивать не буду, пусть уж лучше висит себе как обременительное напоминание о том, что мы достаточно хрупки и самонадеянны перед монохромными.

— Допустим, — я забарабанила пальцами по барной стойке. — Каков список?

— Список? Ах, список! Тут Разумовский целый перечень выдал, — Бармен взглянул в свой КПК, затем озвучил перечень необходимых артефактов: — «Кристалл», три «Колючки», «Душа», «Светляк», «Полынь» и «Узел». Причем нужны все и сразу, отдельно тащить вообще не резон.

— Эвона как, — присвистнула я. — Вот что, Панас Федорович, беру все!

Из внутреннего кармана в руки перекочевал желтый мелок, а возле гиблых заданий появились приметные росчерки молнии.

— Ты бы не поясничала, Ир Тольн, — едко усмехнулся Бармен. — Что, думала, Разумовский не скажет?

— Урыл, но от заданий отказываться не буду, — хохотнула я, затем серьезно сделала заказ: — Стакан вискарика хорошего. Разумеется, в счет будущего возвращения.

— Приемлемо, — буркнул Панас Федорович, затем ловким движением достал початую бутылку «Джемесона».

Я приняла стаканчик с легкой усмешкой. Даже в дремучем уголке Зоны есть такой роскошный ирландец. Выпитое приятно обожгло все внутренности, затем ударило по шарам. Радушно. Зато теперь можно мчаться на любые подвиги, чем я не преминула воспользоваться. Не прощаясь, сорвалась с места.

Не успела я подняться по лестнице, как КПК выдал заунывную трель. Голосовое, чтоб его, сообщение!

— Если ты собралась в сторону Припяти, то прихвати у Разумовского два десятка инъекторов. Аж сам Петренко приходил за них просить.

— Ну ты и черт, Званцев! — беззлобно выругалась я. — Вот по-любому жрет эти инъекторы!

Впрочем, боги рассудят. Помогать медикам, должно быть, почетное дело — жизни спасают все-таки. Могла бы и сама пойти… нафиг! Какого хера? В самом деле, это лишь обычный визит вежливости в Припять. Ну да, с попутными задачами. Зачем бегать в холостую? Тем более, большая часть артефактов у меня уже имеется на руках. Осталось добыть лишь две «Колючки» и «Кристалл». Может быть, не так уж плохо быть запасливой?

Очередной подъем на третий этаж, все та же тишина. Даже как-то странно, что не встретился ни Туманов, ни Коллапс. Тем лучше, свидетели мне ни к чему. Закрыть за собой дверь чужой квартирки на ключ, зажечь горелку и выудить из-за стола незамысловатые коробки, где хранятся контейнеры. Уже стало непонятно, кто именно вытащил эти артефакты — я или Марек.

Мысленно содрогнулась. Возможно, эта фантомная тоска пропадет или хотя бы станет легче. Не будет больше этого вечного ощущения, что почивший друг стоит за спиной. Снова дрожь в непослушных пальцах, полный горечи вздох. Невзаимный любовный интерес, досада и кровь на руках. Зажмуренные глаза распахнулись, воспоминания с новой силой нарисовали безжизненное лицо Марека. Хотелось заголосить на всю округу, лишь бы забыть то, как я своими руками и всеми подручными средствами рыла могилу для обезглавленного тела. Смешливая заноза, вредный товарищ и нечто большее, чем просто хороший друг.

И все это побочный эффект «Полыни», что лежала у моих колен. Непослушные руки кое-как загнали артефакт в контейнер. Легче стало далеко не сразу. Знаю точно, что дорога в Припять будет тоскливой — вот такое побочное действие у этого артефакта. Ужасно редкая дрянь, что рождается поблизости с кустами полыни, некоторые вовсе не знают о существовании подобного образчика. Еще один такой артефакт был припрятан в схроне Мертвого Города, давал лишний раз заливаться слезами в комнате памяти. Скажем так, помогает не очерстветь совсем.

В темной комнате остался лишь легкий аромат горькой полыни, словно смятая трава или пролитый абсент. А ведь после этой дряни водка кажется сладким напитком богов. Остановившись у двери, я коротко улыбнулась. Если вернусь сюда, обязательно стрясу с Бармена бутылочку абсента. А я вернусь, потому что не могу иначе.

* * *

Путь в Припять дался мне куда легче, чем ожидалось. Уж не знаю, что именно посодействовало. Даже внезапная встреча с монолитовцами из расстрельного списка не выбила из сил и заданного темпа. Идти с осознанием того, что мне пригодится поношенный Баррет, было тяжко. Уж больно громозкая штучка, но убойная. Одним выстрелом прошить двоих, затем положить еще двоих за добрых двадцать минут, и это без лишней бойни. Просто настроить себя на долгую осаду.

После небольшого променада нашлись две Колючки, не пришлось даже забредать глубоко в лесок под Радаром. Кристалл же подвернулся у неприметной Жарки. Даже странно стало, отчего артефакт родился возле такой невзрачной аномалии? Лишний раз подметила в КПК и отправилась дальше. Кто знает, может это замечание пригодится солнцеликим.

А сама-то не умней! Прибилась к Ученым при условии, что в сталкерской базе одиночка Молния останется вольным Сталкером.

Наконец я добралась до заветной колючей проволоки. Где-то впереди забрезжили некогда жилые дома. Сердце сдавила тоска, но уже не от артефакта. Ветер снова принес голоса из прошлого. Кажется, что вечно юная Припять обрела свою жизнь. В каждом звуке обрушения зданий, в каждом скрежете металлических ворот, в каждом дуновении ветра слышались воспоминания, светлые и горькие. Возвращаясь сюда, я каждый раз обещаю себе устроить основательную прогулку по улочкам детства, но каждый раз ухожу под утро, не прощаясь. Ведь здесь теперь мой дом. Может быть, даже здесь будет мой последний приют.

Где родился, там ведь и пригодился, так? — в голове снова улыбнулся Марек, но тотчас пропал.

Где-то за импровизированным КПП притаился отряд Сталкеров, этакие контрактники от мира Науки. Негласный патруль снова был на своем месте. Будто бы Разумовский прознал, что под вечер к нему придет бедовая подчиненная.

— Оружие за спину, говорить будем, — отозвался голос сталкера в моем КПК.

Привычным жестом вытянуть пропуск из кармана, вскинуть руки вверх, три шага до забора колючей проволоки. У меня есть десять секунд, чтобы выхватить верный Дигл из кобуры, но я лишь сдержанно улыбаюсь. Они знают, что я не буду стрелять без лишнего повода. Короткий обмен колкостями и относительно приятная компания. Все как обычно, от тихих улочек до выверенного обходного маршрута по дворам. Добраться до базы можно было и без сопровождения, но Разумовский возомнил, что я беспомощная. И это среди знакомых улочек детства!

Вокруг все выглядело также, как и раньше. Неплохо так Ученые развернулись в Припяти. Продвинутая система охраны, высокий забор с колючей проволокой и воротами с камерой наблюдения. Ученые снова выворачивали свои карманы в поисках пропусков, иначе не пустят. Пока камера медленно поворачивалась в сторону гостей, я достала пропуск, затем грубо ткнула им в безжизненный глаз.

— Все свои, какие вам еще тут женщины могут придти?

Из небольшого динамика с табло, больше похожего на домофон, разразился знакомый голос:

— Опять ты?!

— Опять я, Левчик. И везет же на твои смены…

Громоздкие ворота открылись, пропуская сталкеров на закрытую территорию. Научная база располагалась в первом микрорайоне Припяти. Здание спецпрачечной занимал импровизированный госпиталь, неподалеку стоял бункер, подобный бункерам на Янтаре и возле станции Янов. Окруженная высоким забором и охраняемая вооруженной охраной с продвинутой системой защиты, база представляла из себя этакий спокойный мирок для Ученых и вольных Сталкеров, что подписали контракт. «Учтенные лица» жили неподалеку. Почти сразу после образования научной базы в Припяти осенью 2012 года, было решено обустроить одно из зданий, а именно общежитие №5.

И тут, признаюсь честно, сердце обливалось кровью. Ведь именно в этом общежитии на улице Дружбы народов, я успела прожить шесть счастливых лет моего беззаботного детства. Надо отдать должное, некоторые наглухо закрытые квартиры все же не были вскрыты, вполне возможно на волне мародерства сразу после первой аварии. Как-то выдержала и наша квартирка, хотя время не пощадило убранство внутри. Стоило только открыть дверь, как изнутри пахнуло чем-то сырым и застарелым, даже выбитые окна не смогли разрешить эту проблему. Обои давно облупились, все вокруг просто утопало под толщей пыли. Так смешно и досадно, но несмотря на все невзгоды, я все еще хранила старую связку ключей. Мама надежно сохранила ее, хотя остальные вещи были безжалостно уничтожены и отняты. Как вспомню, так… Лучше не вспоминать, в общем-то. Я теперь девочка большая, а то, что было — не было и нету.

Впрочем, вернемся к ясноликим. Два научных главы — профессоры Маковецкий и Разумовский — учитель и превзошедший его ученик. Да-да, даже в мире науки бывают свои баталии за место под солнцем. Если Маковецкий был человеком с Большой Земли до самого мозга костей, то Разумовский был достаточно опытным сталкером, некогда состоял в рядах группировки Чистое небо. Молодой и амбициозный, он явно уравновешивал скряжливого Маковецкого. Неожиданно блестящий тандем вышел, несмотря на вынужденную рокировку.

Хотелось уже найти этого зазнайку и высказать все. В этот раз никакой Маковецкий или голос разума не остановит меня. Но сначала нужно подготовить контейнер. Я остановилась возле кабинета, сняла с плеч рюкзак, но внезапно из внутреннего кармана выглянул краешек конверта. Так и не нашла в себе силы читать послание с призывом Шубина. Тоже, блин, принц капризный — условия нужны, подземелье и удачное сложение звезд, ага? За все время, что я обиталась в Зоне, ни разу не видела этот феномен. Может, оно и к лучшему? Интерес к посланию захлестнул с головой. Может быть, пора бы вернуться к поискам своей правды? Я так и осталась растерянно стоять в пустом коридоре, изумленно глядя на конверт с посланием. Неплохо было бы остановиться где-нибудь в сторонке и не нарваться на местный профессорский контингент.

В руке сразу же оказался предмет, что казался мне пуговицей или монетой. Небольшого размера ерундушка, отдаленно похожая на потемневший от времени артефакт. Как интересно… Возможно, эта вещь нужна для призыва? Так-так. Глаза пробежались по письму, и я тотчас готова была залиться едкой бранью. Святая твоя мнительность, гребаный Анархист!

Дабы обезопасить тебя и других от этой информации, я зашифровал письмо. Для расшифровки обратись к этим координатам.

И опять жизнь ведет меня в Припять! А кто здесь обитает? Ра-зу-мов-ский! Кажется, что Зона и Марек насмехаются надо мной. Остается лишь пожать плечами и обратиться к профессору. Может быть, я сюда не за отчетами пришла, а для ответов на старые вопросы?

В последнее время я с любопытством наблюдал за Молнией. Такая редкая пташка наконец вернулась домой, но, как всегда, не без приключений. Вообще Ирина не умела жить иначе: то на поляну артефактов набредет, то с мерками схлестнется, то со Свободой… Как была той самой несносной Рин, какой я ее знавал, так ею и осталась. Разве что больше приключений на ее плечи стало падать в последнее время. Например, последние месяца так полтора она таскалась с этим странноватым свободовцем. Он пусть и выглядит не слишком-то и зеленым, но в ее помощи едва ли нуждался. Несколько дней назад настроение Молнии значительно изменилось, стало заметно, что она решилась снова покинуть окрестности завода Росток.

Вот только в этот раз она так просто не уйдет.

Я как всегда встал около пяти утра и поспешил открыть заколоченное окно, чтобы впустить прохлады в квартиру. Как следует потянувшись, все еще зевая, зажег горелку и поставил старенький чайник с очищенной водой. Поставил на стол любимую кружку, подаренную одной девушкой в стародавние времена, и высыпал туда пакет сраного растворимого кофе, который и кофе-то назвать стыдно. Но ничего не попишешь, от привычной кружки по утрам я отказаться не мог, потому и перебивался этим растворимым говнищем. Разбавив голимый кипяток водой, отставил кружку в сторону. Пусть немного остынет и подумает о своем поведении, а я пока посмотрю последние новости. Как-то совсем замотался с этими дежурствами, что и сталкерскую жизнь забыл. Иногда кажется, что в Долг попал только для постоянного караула завода, будто бы его кто унести желал. Сталкерский дух весь пылью покрылся за эти… два года, серьезно? Некоторые столько по Зоне не ходят, а я столько на базе сижу без движений. Даже как-то досадно стало.

Вообще последняя моя вылазка была, скажем так, «так себе». С задачей мы не справились тогда — разбились о превосходящие силы мутантов и бежали, как помятые собаки. Сначала трое из шести, но по итогу кое-как дошли вдвоем. А через полгода мне и вовсе майора дали. Из-за того, что КПК Шульги нашел, да Золотарева вытащил на своем горбу. Так себе заслуги, в общем-то. Ведь я тогда точно знал, на что иду и куда… Только вот будто бы высшие силы не дали мне сдохнуть. Или Зона издевается, или кто-то все еще обо мне переживает. Горестно усмехнувшись своей же мысли, я сделал первый глоток теплого напитка. А что? Очень даже неплохо, честно, ожидал худшего. Однако не успел я как следует насладиться кофием, как КПК в руках издал заунывную трель.

Генерал Воронин

Майор, зайди ко мне. Появилось срочное дельце

Обычно Воронин не беспокоил за просто так, особенно после суток на блокпосте. Потому, залпом осушив кружку, я быстро оделся в костюм и отправился в штаб. Вообще штаб вот он: пройди через постовых, да по ступенькам вниз до кабинета генерала. Потому я решил немного задержаться хотя бы потому, что сегодня в кои-то веки на небе светилось солнце. Честное слово, как питерские стали — забыли, что с небосвода иногда светит яркий шарик. Над базой тихо играло радио. Какую-то попсовую мелодию перебило помехами и заиграло что-то из классики. Неизвестно, такие фокусы выкидывала сама башня или Чип, но такое иногда происходило. В основном после обеда или к вечеру, но вот по утрам подобных приколов не припомню. Между тем, мелодия цепко поддела воспоминание из прошлого.

* * *

В мои глаза вперились сверкающие зеленые глазища Рин. Как вообще им можно было отказать?

— Миш, ну Мишка, — девушка продолжала канючить и тянуть меня за руку, но это продолжалось недолго. Рин отпустила мою руку и топнула ногой. — Раз ты не хочешь, то я одна туда пойду!

— Да стой ты, несносная, — возмутился я, больше для проформы. — Давай хотя бы подсажу, человеческими путями нам в дом не попасть.

И пусть Рин была несносной девчонкой, но отпустить ее одну я никак не мог. Сам себе слово дал, что буду оберегать ее ценой своей жизни. Но никогда и думать не мог, что буду с этой бешеной лазить по опустевшим домам.

— Ни-че-го себе! — воскликнула она, затем тише добавила: — Нет, ну правда! Ничего себе, цельное и… вполне себе живое.

Я наконец взобрался в окно и заметил Рин стоящей возле пианино. Она поглаживала инструмент руками, словно боялась спугнуть диковинное животное. Пальцы осторожно открыли крышку, под которой оказались целые клавиши. Разве что белые стали слегка желтыми. Скинув на пол свой рюкзак, Рин осторожно села за пианино. Чуть ссутуленная спина выровнялась, руки расслабились. Коротко коснувшись клавиш, она блаженно улыбнулась.

— Отличный образчик, даже практически не расстроенное.

Распустив волосы, Рин вовсе стала другой. Словно бы не было ни Зоны, ни грубоватого сталкерского костюма. Руки сделали небольшой взмах над клавиатурой, затем по комнате разлилась забытая музыка. Кажется, это была лунная соната. А она растворилась в музыке, прикрыла глаза, продолжая играть, ведомая памятью. В этот момент за пианино оказалась та самая Ирина с Большой Земли.

Помню, как смотрел на нее влюбленными глазами. На это юное личико, тонкую талию и своеобразную грацию. Единственное, что немного не подходило к ее светлому образу — несколько хриплый голосок и странноватый говор. Впрочем, Ирина сама говорила, что она из Беларуси, но на своей мове она говорила достаточно редко. Может быть, у нас даже сложились бы отличные отношения, если бы не дальнейшие события.

* * *

— Да пошла ты, — в сердцах плюнул я, и пошел в штаб.

Неспешно спустившись в бункер, несколько раз приветливо кивнул знакомым сослуживцам, кому-то махнул. Миновал караул у кабинета, затем беспрепятственно толкнул дверь.

— Товарищ генерал, — я привычно отсалютовал Воронину. Сегодня он что-то сосредоточенно изучал на карте. — Прибыл по вашему…

— Вольно, майор, — отмахнулся генерал. — У нас, кажется, назревают крупные проблемы.

Припомнить не могу, когда я в последний раз видел Воронина с таким сложным лицом. Неужели опять грядет война с кем-нибудь вроде Свободы, долгий рейд на мутантов в окрестностях или вовсе разведка по близлежащим территориям?

— Не так давно всколыхнулись мерки, а пару дней назад один отряд заметили в Рыжем лесу, — начал Воронин. — Эти бесоебы опять кое-кого разыскивают, потому надо бы их по-тихому задвинуть обратно. Впрочем, если они как-нибудь загнутся в окрестностях, тоже неплохой расклад.

— Генерал, почему это ложится именно на мои плечи?

Воронин прямо уставился мне в глаза, усмехнулся.

— Хотя бы потому, что ты едва ли останешься в стороне, ведь идут они явно по душу Молнии. А она, в свою очередь, покидает Росток и уходит в глубокий рейд. Уж тебе ли, Бедовый, не знать.

Теперь настала моя очередь усмехнуться. Вот ведь жук! Знает, что у меня остался свой счетец с этой бешеной. Раз так, то пора нам с Ирой рассчитаться за все хорошее и плохое.

Почти всю ночь я не спал, беспокойно задремал лишь под утро. Честно говоря, хотелось нажраться как не в себя, но только грядущая вылазка не давала этого сделать.

Даже нагрянул такой же беспокойный сон. Я видел лесную опушку, залитую рассветными лучиками солнца, как в детстве. Давно уже не видывал таких ярких пейзажей в Зоне, но картинка была такой яркой и осязаемой, что, казалось взаправду существует. Зеленая растительность, где-то вдали виднелась щедрая россыпь мелкой дикой земляники. Я лежал в траве, разглядывая редкие прозрачные облака. Будто бы никогда оружия в руках не держал и в Зоне последние четыре года не проводил… Где-то поблизости тонкими колокольчиками рассмеялся девичий голосок, взмахнула длинная русая коса.

— Угадай-угадай, — озорно прощебетал голос, прикрывая мои глаза. — Ну же, Мишка!

Картинка вдруг содрогнулась не то от волнения, ни то от тряхнувших мое лицо тонких женских рук. В один миг девушка оказалась передо мной и плюхнулась прямо на траву напротив.

— Ну почему ты никогда не говоришь со мной, Мишка?

До дрожи пальцев и безмолвного крика внутри знакомые черты лица, пусть и навеянные позабытыми событиями практически десятилетней давности. Все еще юные и счастливые черты лица, опечаленные сиюминутным огорчением.

Ирина! — до одури крикнул я, вот только ни слова я не проронил. Ни один мускул не дрогнул.

— Всегда молчишь, — ее лицо опечалилось. — Зусім мяне не любіш?⁽¹⁾

Неожиданно я отозвался мой неожиданно твердый голос:

— Потому что люблю тебя, милая.

— Боишься спугнуть меня, как сон в летнюю ночь? — Ирина всплеснула руками, тонко рассмеялась, а затем легко щелкнула меня по носу. Ее неуемная энергия не позволяла сидеть долго на одном месте, потому Ирина вновь вскочила и начала кружиться, заливаясь смехом и упиваясь счастьем.

<Не бойся…

Наше лето будет бесконечным…

Я проснулся в ледяном поту с фантомным чувством касания чьих-то нежных тонких рук. Все еще не могу отпустить из своего сердца эту несносную девчонку, пусть она и выбросила меня из своей жизни, каждый раз смеряя обыденными шутками и ледяным непризнающим взглядом. Мне никогда не забыть всех тех приключений, что выпали на наши души. Сначала с Ириной, потом с Рин, а теперь с этой начисто вытертой и отчужденной Молнией.

Иногда в безмолвной ночи я достаю свою верную гитару и пою песню, которая по насмешке Шухова, Зоны и прочих чудачеств из усмешки превратилась в мое персональное проклятие. Я усмехнулся. Пусть бы и дурак. Растоптанные в пыль старые воспоминания в очередной раз травили душу, тонкими иголками вонзаясь в самые больные места.

И к чему ты приснилась мне, милая? — тихо спросил я, глядя в потолок, но он лишь продолжал безмолвствовать.

Нехотя поднялся, быстро выпил кофе и еще раз проверил содержимое своего рюкзака. Вроде бы готов. Все свои относительно новые комбезы пришлось отложить в сторону, ведь пришло время еще раз щегольнуть в старом верном сталкерском комбинезоне.

— Ну что, старик, прогуляемся? — я рассмеялся, глядя на позабытый костюм.

Оставалось только надеяться на благоразумие Молнии и то, что она не думает встретить меня не в долговской расцветке. Забравшись во внутренний карман куртки, я еще раз взглянул на два патрона. Какой бы неуловимой Ирина не казалась, но именно эти два патрона предназначались только ей. Промахнусь одним, так на второй раз рука уже не дрогнет. Да уж, не ожидал я, что так быстро перейду от нытья по своей оседлой жизни к первой за несколько лет прогулке. И не просто прогулке, а к рейду по северным землям. Впрочем, не мне торить эту тропку — мне лишь ведомо следовать за целью.

В коридоре послышался хлопок двери и мелкая возня — в такой сладкий час обычно и сбегала Молния. Это так и осталось ее визитной карточкой, наравне с нестареющим личиком и желтым росчерком на доске заданий. Иногда я даже ловил себя на мысли, что она не изменилась с нашей первой встречи, разве что немного осунулась и похудела. Впрочем, ни к чему все эти воспоминания.

Проверив излюбленную винтовку, я сунулся в нагрудный карман. В магазине оставалось место для особенного патрона.

Пора покончить с этим, — старательно вывел стареньким техническим карандашом

…в пятый раз.

Выждал еще три минуты и неспешно направился к северному блокпосту. По моим подсчетам, сегодня должен был дежурить старый товарищ — такой же бедовый, как и я, Сашка.

— Здравия, подполковник, — я отсалютовал Золотареву. — Вышла?

— Здравия, Мишган, — мужчина пожал мне руку. — Она пошла лесом. Удачи, Туман.

Я отправился следом за Молнией, обуреваемый странным чувствами. Однако же прилично она на Ростке пробыла. Вот только очень хорошо Молния Анатольевна спряталась за этим дрыщом. Обучать зеленых, конечно, дело благородное, но вот совсем уж Зеленых и повернутых на анархии… Я лишь догадывался, что Молния пошла по следу убийц Марека. Или как там звали того хмурого поляка, к которому она переметнулась после реабилитации?

* * *

В тот вечер Рин была в «Сто рентген» с тем самым Марком Анархистом. На ее руке все еще красовался гипс, однако, она уже поговаривала с ветераном о дорожках в Припять. А я что? Чуть весь наизнанку не вывернулся от злости. Как она вообще могла забыть то, с чего мы начинали?

Что сказать, молод был да горяч. В порыве рванул в сторону Дикой Территории в чем был: никакой тебе химзащиты или дополнительного рожка хотя бы для старенького табельного Макарыча в кобуре. Прокричался всласть, распугав местных собак, сбил в кровь кулаки о стены и отравился в облаке, чихая до зеленых соплей. К утру кое-как добрался до Ростока, где меня подобрал Сашка Золотарев.

Восстанавливался я быстро, но блевал дальше, чем видел. Ну так, до ночи выворачивало, а двое суток спустя генерал предложил пойти с отрядом в Рыжий Лес — найти все, что осталось от группы подполковника Шульги. И черт его знает, то ли сама Зона, то ли еще кто, но оттуда я вернулся едва ли не самым целым, притащив на себе Сашку, тем самым вернул свой же должок за спасение. Золотарева, тогда еще майора, притащил в лазарет, а сам из последних сил по стеночке стекся в штаб. Только отрапортовался, бросил КПК Шульги на стол и сразу в отруб.

Тогда себе позывной и получил — Бедовый.

— О, Мишган, живой, — во все тридцать два улыбался сидящий рядом Золотарев. — Жив, чертяга!

Сашка потрепал меня по здоровому плечу. Чего говорить, ему пусть и досталось порядком, перебинтованный, как мумия, зато живой. Я же почти ничего не помнил. Даже интересно, сколько пролежал здесь.

— Вот уж ты, Мишган, действительно бедовый…

— А что хотя бы потом произошло? — спросил я, силясь вспомнить хоть что-нибудь из того, что происходило после рапорта. — Вот нихерашечки не помню, майор.

— Охуели все, конечно, знатно, — Золотарев усмехнулся, вспоминая события. — Считай, самых крепких ребят в лесу оставили, а тебя, как самую темную лошадку, вообще обратно не ждали. Ты ж еще тогда сам пошутил, мол, отправился в последний путь.

Я до белых костяшек сжал кулаки, однако быстро ослабил хватку. Плечи повело легкой судорогой от острой боли.

— Эй, Миш, ты чего? Они ж не со зла. Ну да, дал лишку полковник, да и расплатился весь — сам видел, что кости свои оставил на той самой опушке. Эх…

Я коротко взглянул на перевязанную руку, загипсованное по самое плечо. Вроде бы не болело, но все равно как-то было не так.

— Это? Да твоя Иринка подсуетилась. Пока она лежала со своими болячками в лазарете, доцента из Припяти привела, что плечо тебе собрал. Лекарствами помогала, сидела с тобой, пока ты ее не послал. Слушай, зря ты это…

Во мне словно пружина выпрямилась, отчего я метнул в стену пустой стакан. Значит, сначала так просто забывает обо всем, а потом приходит с подмогой. Чертовка, даже не дала мне так просто сдохнуть!

— Да как она, блять, так может? — злобно выкрикнул я, но затем как-то быстро начал успокаиваться. Золотарев, пользуясь моим гневом, вколол мне нейролептик.

— Прости, друг…

— Как на войне, — попытался ухмыльнуться я, выдавив из последних сил. — Хочешь оставить меня один на один со всем этим дерьмом в голове?..

— Прости, но тебе сейчас нужно набираться сил.

Но разве могут нейролептики выжигать память? Потому я остался один на один со всеми моментами воспоминаний, что связывали меня с Ириной.

Так вот дорожки наши и разошлись. Она долго печалиться не стала, только закончила зализывать раны, так сразу же отправилась с этим Анархистом искать дорожки на Север. А я так и остался на Ростке.

* * *

Теперь же я иду по ее следу с единственным, если не сказать последним намерением — только один из нас выживет.

Молния остановилась на небольшой привал в одной из пустующих хат. Небольшая возня, сдавленный мат и пара выстрелов из Сайги решили вопрос с недружелюбными обитателями. До моего уха донеслось победоносное «так вам, консервы!», отчего я сдавленно усмехнулся. Пожалуй, и это осталось неизменным. Странное вообще было дело — юная девчонка, а так ловко подстрелила свою первую собаку… Впрочем теперь Ирина уже не та девчонка, пора бы уже все отпустить и следить дальше.

Неизвестно, сколько продлится привал и куда вообще пойдет сама Молния. Ясно одно — путь предстоял не таким и сложным для ведомого, ведущая же знала дорогу лучше, но все проблемы в виде живности и отряда Наемников полетят именно ей. Вот только неприятности все равно могут нагрянуть, потому мне все же следовало держать ушки востро. Сначала перебить мерков, а потом, если Ирина выживет, то и ее убрать. Ведь генерал так и не сказал, что сталкер Молния нужна ему живой. И пока она скрывалась в хате на холме, я пристроился в густой поросли из кустарников. Бросил рюкзак на землю и уселся на него, проверяя старенькую, но верную СВД. Пусть винтовка и была старушкой, она еще меня переживет.

Весь недолгий путь я невольно ловил самого себя на одной мысли. Все эти два года я будто бы спал или играл в жизнь. Частые караулы сменялись мелкими карательными рейдами за местной фауной, затем попойками по случаю получения жалования. Иногда присоединялся к сталкерам у костра, бывало даже, что играл на гитаре, как в допотопные времена — зря, что ли, Гитаристом прозвали?.. Только не жил я тогда вовсе, а выживал. Бывало даже, что напивался до беспамятства и Ирину забывал, но она возвращалась и с новой силой царапала душу изнутри своим присутствием.

* * *

А с чего вообще все начиналось? Как ни странно, но защищать Зону от людей и людей от Зоны было моим долгом, как бы саркастично это не выходило.

У нас военное дело было в крови, но все плохо кончили: один прадед погиб в Советско-финской войне, другой — на Великой Отечественной, а дед и отец легли в Афгане, только отчим вернулся… А я в восемьдесят первом родился, не у дел как-то. Вырос, возмужал, за что большое спасибо отчиму, которого я уважительно батей называю. Об отце я только лет в пятнадцать узнал, но это уже неважно, никаких обид у меня не было. Просто «папа» стал «батей» и получил еще немного уважения в моих глазах.

Потом было военное училище и мамины слезы. Не хотела она единственного сына отпускать туда, где все мужчины гибли. По ее же настоянию батя пристроил меня на службу в родном Брянске, благо был у него хороший знакомый — Николай Федорович Воронин, тогда еще генерал-майор. Так я и служил под Брянском до двадцати пяти годиков.

Девушка у меня была, давняя школьная подруга — Алефтина из дома напротив. Сначала в одной песочнице играли, а лет так в четырнадцать искра пробежала, да такая, что из армии меня дождалась. Вот только замуж Аля вообще не спешила, а я и не настаивал. В двадцать два как-то шуткой между делом сказал ей, мол, «если к матери с отцом приду руку просить — согласишься?», она и рассмеялась. Долго уговаривать никого не пришлось. Через неделю и нагрянул к ее родителям свататься. Все как у людей сложилось: поженились, квартиру получили — молодая семья, не хер с горы… Вот только не смог я со своим предназначением успокоиться.

Алефтинушка была хорошей женой, ну а мне не суждено было стать примерным семьянином. Потому, когда ко мне обратился Николай Федорович, я не раздумывая готов был рвануть на чужбину. Женушка капитулировала сразу. Соврал ей в три короба, что разлюбил, к другой ухожу, она и поверила. Пожелала счастья напоследок и немного всплакнула. На том и порешили: Алефтина осталась с разбитым сердцем и квартирой в Брянске, а я отбыл в Беларусь. Разве что иногда в сердце тупой болью болел ее образ — светлая женщина с грустными голубыми глазами.

Это уже потом была короткая служба на границе, затем возле периметра Зоны, а там уже Кордон и все эти приключения, что столкнули меня с несносной Ириной Лапицкой.

Помню, как в 2006 году на Радуницу, она, вся темная и скорбная, приехала на перекладных в Зону Отчуждения. В прозрачном пакете дары на кладбище, в руках самая простая урна с прахом. Зато я весь сиял, как новый рубь, весь в парадной форме, тот самый салабон со списком. Поставили в караул на тридцатикилометровой Зоне.

— Девушка, вы к кому? — спросил я у девушки, что нехотя пришла самой последней.

— Лапицкие. На самом дальнем кладбище за станцией лежат, — она протянула паспорт. Тоже Лапицкая. — Там мои дедушка и бабушка — Викентий Александрович и Купава Артемовна Лапицкие.

— А в руках у вас…

— Катерина Александровна Синтикова, в девичестве Лапицкая, — произнесла Ирина, утирая слезы. — Мамку… пахаваць.⁽²⁾

Я потерялся, вся моя спесь осыпалась под ноги крошкой из стекла. Обычно плакали бабушки, иногда женщины, а тут я залихватским презрением довел до слез совсем молодую девушку. Ей всего двадцать четыре, а она уже успела похоронить своих родителей.

— Возьмите паспорт и проходите. Вас как раз автобус до хутора дожидается, — я отвел взгляд. — Простите, Бога ради.

— Ничего страшного, — прошелестела в ответ Ирина, спрятала покрасневшие глаза за солнцезащитными очками. — С праздником, товарищ старшина.

Вот такое вот скорбное знакомство, о котором Молния, к сожалению или к счастью, уже и не вспомнит, ведь это было уже целую вечность назад.

* * *

Часа через полтора Молния наконец покинула свое временное убежище. Оставалось лишь безмолвно следовать за целью. С одной стороны были глупые обиды, а с другой приказ генерала. Медленно мы приближались к самой границе Рыжего леса. Насколько я мог знать, обычно этой тропкой Молния обходит Радар. КПК потерял сигнал. Да твою-то!.. Вот теперь точно нужно собраться с силами. В какой-то момент даже пришлось отбросить мысли об убийстве Ирины. Я просто прикрываю ей спину и сторожу тылы. Просто на всякий случай.

Сама же Молния заметно сбросила темп, глубже забредая в лес. Ступать на землю приходилось осторожнее, поскольку под ногами хрустели опавшие ветки и листва. Я был напряжен как пружина, давненько такого адреналина не испытывал, ей-богу! Через какое-то время Ирина взобралась на холм и пристроилась у дерева. Она с опаской осматривала окрестности в бинокль, из-за чего пришлось скрываться в зарослях. И все же пригодился комбезик!

КПК наконец поймал связь, значит Рыжий лес действительно понемногу расступался. Лишний раз я сверился с картой и понял, что Молния пришла к архианомалии Симбионт. Заодно и посмотрю, как она теперь собирает артефакты! Ничего не скажешь, устроилась Ирина весьма и весьма удачно — наверху всех видно, впрочем и простреливается холм также хорошо.

Простреливается, — подумал я, затем стянул винтовку из-за спины. — К черту все эти наблюдательства и сантименты прошло. Пора заканчивать эту долгую сопливую историю!

Я осторожно проверил винтовку, стараясь не нашуметь лишний раз, даром, что шуршание леса и ветер неплохо скрадывали мое присутствие. Как Молния вообще не заметила хвоста за собой? Неужели инстинкты притупились или же это я весь такой скрытный и максимально осторожный? Беглый взгляд в оптику. Ирина удивленно смотрела в свой КПК, ветер донес ее легкий смешок.

— Вот как? Вот так! — Сама же спросила, сама и ответила.

Ее пальцы что-то увлеченно нажимали на экране КПК. Видимо, решила переброситься с кем-то парой-тройкой сообщений. Ничего-ничего, перед смертью не надышишься. Ирина еще раз улыбнулась, спрятала наладонник в карман брюк, затем резко встала. Она повернулась ко мне спиной, раскинула руки. В голове летящей пулей промелькнула догадка, в то время как я сильнее прижался к снайперке.

— Если в руки взял ружье, значит, будь готов стрелять, — нараспев и показательно громко произнесла Молния. — Ты же шел, чтобы убить меня. Так что ж ты медлишь, майор?

Она продолжала стоять ко мне спиной и усмехаться. Даже не видя ее зеленых глаз, я знал, что она действительно готова была попрощаться со своей жизнью. Где-то внутри что-то оборвалось, руку дернуло в сторону. Любимую, ту самую, что собрал доцент из Припяти. Ну что ж ты, стреляй, Туман, это ведь обычный человек! Сколько ты таких убивал, сколько еще предстоит! Манящим телом меньше, трупом больше. Никаких больше горестей и воспоминаний — стреляй!

Вот только события завертелись совсем по-другому.

Внезапно пролетела шальная пуля и со свистом вонзилась совсем немногим выше головы в ствол старой сосны, осыпав Молнию щепками. Я лишь коротко усмехнулся, что такой калибр быстренько решил мою проблему. Надо отдать должное, что инстинкты взяли над ней верх: Ирина быстро упала на землю, после чего перекатилась с линии огня, беря покрепче оружие на изготовку. Перекатился и я, но неудачно врезался в поваленное дерево. Рядом послышался хруст веток, после чего рядом со мной оказалась сама Ирина. Теперь жертва притаилась бок о бок со мной в одном убежище. Как непредсказуема судьба сталкеров в Зоне…

— Кажется, нас загоняют в ловушку, майор. Не только ты меня пас, — пробурчала она, часто дыша. — Ну что, отступаем в овраг, а потом прикончишь меня своими руками, если переживем.

— Еще чего! — быстрый выпад и выстрел навскидку. Раздался хруст веток. — Начинаем считать с минус первого.

Молния высунулась и пустила быструю очередь наугад.

— Вот так вот! А теперь… — По склону резво скатилась граната.

— Ложись! — выкрикнул я.

Не пришлось повторять команду дважды — Молния тотчас упала ничком и прикрыла уши, однако граната даже не задела нас, раскрошив дерево неподалеку. Что сказать, херовый бросок был. Ирина была того же мнения, потому метнула ответную эфку, а я подрезал очередью из АКМ мелькнувшую в зарослях руку в синем комбезе. Раздался взрыв, послышались невнятные крики с матом. Расслабляться и радоваться мелкой победе было еще слишком рано — с запада заходили еще несколько мерков.

Я быстро взял в руки свою винтовку и стал бегло осматривать окрестность. Неожиданно взгляд остановился на лежке того самого снайпера. Палец спустил курок. Вот ты и… Любимое плечо прошило болью. Я сдавленно выругался, зажмурив глаза. Так себе вояка, блина. Успел все-таки залепить напоследок, сука!

— Снайпер все, — констатировал я, затем стянул с разгрузки гранату. — Два с твоей стороны и еще несколько с моей.

Я метнул гранату за спину растерявшейся Молнии. Снаряд отскочил от дерева, но своей цели все же достиг: минус два жмурика, если все правильно понял.

— Они мои! — ледяным тоном пробормотала она.

Молния прошила очередью самые безмятежные кусты и не прогадала — оттуда высунулась нога. Вколотый наспех адреналин стремительно растекался в крови. Вот только было уже поздно; над поляной тяжелым покрывалом опустилась тишина. Неужели отбились? Пользуясь затишьем, Ирина подобралась ко мне.

— Показывай! — И без лишних слов она расстегнула молнию на куртке, после чего прикрыла глаза. Кажется, выстрел задел артерию. — Неплохо, блять… Ну хоть не экспансия!

Молния быстро вынула из верхнего кармана пластинку Барвинка и пару бинтов, затем перетащила меня к одной из земляных лап, некогда бывших архианомалией «Симбионт». Боль выбивала из сил. Ну вот, блин, как будто в первый раз пулю поймал. Ее рука надавила в самое нужное место, отчего я невольно вскрикнул.

— А сейчас будет очень больно, — прошептала Молния.

Прикрыв веки, она всем телом налегла на меня, после чего коснулась своими сухими губами моих губ, будто бы срывая с губ мой отчаянный крик, уже затем быстро ввела болезненное лекарство. Все произошло буквально в пару мгновений, после чего Молния быстро отстранилась, а мое тело как-то неожиданно обмякло.

— Вот, теперь будем жить, — коротко кивнула она. — Жди здесь, я проверю округу.

Это ж надо было так подставиться, вообще! И кто из нас после этого вояка? Нет, явно не я, растерял должную хватку. Усмехнувшись еще разок шальной мысли о своей внезапной союзнице, я вырубился.

Сколько длилось это навалившееся тяжкое безвременье, одному только псевдособакену видно. Постоянно мне виделась эта невыносимая Ирина. То в платье, то в своем любимом комбинезоне, то в каком-то комбезе в расцветке Чистого Неба. Она и только она все норовила куда-то скрыться. Только однажды я смог ее нагнать, но тогда ее беззаботная улыбка погасла, а глаза остекленели от ужаса.

— Кровь? На моих руках твоя кровь? — задалась вопросом Ирина, затем все померкло и стало беспроглядной тьмой.

Молния попеременно хлестала меня по щекам, то подставляла флакон с вонючей жидкостью, на фоне которой обычный нашатырь покажется вполне себе терпимым.

— Сука, майор, я тебе сдохнуть не дам! — злобно проговорила Молния, ее глаза отчего-то блестели. — Только после меня!

Обезболивающее помогало слабо. Я был в сознании, но между «ненадолго прикрою глаза» проходили не мгновения, а минуты. Где-то между беспамятством и сознанием я улавливал короткие фразы, которые никак не мог связать во что-то единое или хоть сколь-нибудь понять их посыл.

…никому больше не позволю умереть на моих руках…

…пап, папа, дай мне хоть малейшую надежду спасти его…

Молния грузно повалилась рядом, легла на землю рядом и подняла пустой взгляд в небо. По ее щекам стекали капли дождя.

— Пап, чаму я не ўсемагутная?⁽³⁾

Я коротко выдохнул и смежил веки. Пожалуй, такое может только присниться.

* * *

Показалось, что прошлого около пары минут, однако солнце уже основательно перевалило за зенит, земля успела подсохнуть после небольшого дождя. Молния сидела рядом, обнимая свои колени. Мои хрипы привлекли ее внимание. Охрипшим голосом я попросил воды. В ответ на просьбу Молния помогла приподняться и поднесла бутылку к моим губам. Чтобы не казаться совсем уж маленьким и беспомощным, я перехватил бутыль здоровой рукой.

— Ты на кой черт пошел следом, Туманов? Хотел поближе к своим упокоиться? Серьезно, майор, зачем? Но самое главное, куда, блять, тащить тебя? — пробурчала Молния, затем тяжко вздохнула. — Эх, майор…

— Вообще-то, Миша, если вдруг забыла, — проговорил я.

«Забыла», — мелькнуло насмешливо в моей голове, несколько раз прокатившись в мыслях, чуть было не сорвалось с языка.

— Ну все, давай вставать потихоньку. Не время нам разлеживаться здесь.

Ирина помогла подняться, но я пошатнулся. Так бы и сел обратно, если бы не ее хватка и крепкий ствол дерева. Молния с силой навалилась на меня и что-то бормотала, то ли меня успокаивая, то ли себя. Поплывшая перед глазами картинка наконец собралась воедино, но все еще кружили веселые палочки-кружочки.

— Испытываю стойкое чувство дежавю, — усмехнулась Ирина, затем утонила. — Что, майор, и тебя тащить?

Было не до смеха, хотя у Ирины было другое мнение, потому последовал еще один смешок.

— Ничего не скажешь, вояк с печки бряк!

В унисон завибрировали два КПК. Молния практически мгновенно выхватила свой наладонник из кармана.

— Вот хтонь ебливая! — выругалась она. — Майор, давай собирайся с силами, у нас осталось около шести часов. Может, я и идиотка, но ты пойдешь со мной.

Со стороны было видно, что в душе Молнии что-то ломалось едва ли не пополам. Кажется, что это решение она приняла, переступая через себя и собственную гордыню. А ведь могла бы приложить прикладом, с ноги выбить любимое плечо — что угодно! Вывести раненного вояку из строя гораздо проще, чем волочиться за ним следом.

— Знаешь, не стоит. Оставь меня и уходи. Зачем тебе такая обуза?

Внезапно Молния опустила руки и посмотрела мне прямо в глаза. Впервые за столько лет.

— Туман, выпендриваться будешь на Ростке перед своими салабонами, — злобно произнесла Ирина, но тут же осеклась. В зеленых глазах чертыхнулось что-то забытое, отчего девушка вздрогнула. Она присела на корточки и тихим голосом сказала: — Ты же ведь помнишь обо мне больше, так зачем? Зачем мне бросать тебя рядом с тем местом, откуда тебя сама Зона прогоняла прочь?

Я готов был остаться именно здесь. Для борьбы не было сил, на долгую дорогу уж тем более. Кто знает, вдруг взбесившееся зверье попрет? В одиночку не выстоять, а раненный растяпа будет ныть.

— Ладно, если так хочешь упокоится в Рыжем лесу, я могу разведать то самое место, где погибла группа Шульги, — внезапно отозвалась Ирина. — А ты меня прикроешь, вот только после выброса. Похоже на блестящий план, что думаешь?

Честно сказать, давно я не видел, чтобы в глазах Молнии мелькало что-то сродни боли и вины. Ее руки заметно подрагивали, изредка сжимались в кулаки… А еще она старательно избегала мое имя.

Нестерпимая боль со временем стала вполне себе терпимой. Сил придавало присутствие Ирины. С ней, конечно, не сыграешь в бравадного вояку, но и раскисать особо не выйдет, отчего и приходилось держать ушки на макушке. Вот вроде бы и внимательно слушал, да только в глубокой чаще Рыжего Леса провтыкал. А ведь так немного уже осталось пройти. В уши словно залили воды — я списал это на сотрясение. Всякое в бою бывает. Разве что успел сказать в слух:

— Ир, что-то мне нехорошо…

Откуда-то слева полетела крупная сосновая лапа. Кое-как увернувшись, Молния все же успела увидеть, откуда летел этот снаряд.

— Прикрой, а я пойду играть в прятки, — она проверила наличие ножа на поясе, после чего покрепче взялась за излюбленную Сайгу и отправилась на поиски затаившегося полтергейста.

Вот только меня разбирали сильные сомнения, что это явно бюррер. Он явно пытался вытянуть СВД из-за спины. Спрятавшись за кочкой, я держал винтовку так крепко, насколько это было возможно. Может быть, он немного отвлечется на Молнию, а там выслежу этого ублюдка и всажу ему контрольный ровно между глаз. Кажется, именно с этого момента все мое кровное желание мести окончательно сошло на нет.

Пересиливая блоки и летящие ветки, Молния пробивалась к мутанту и со всей дури врезала бюрреру прикладом прямо по морде, однако эта выходка сильно взбесила его. Резко взмахнув руками, он с силой отбросил замешкавшуюся Молнию в груду камней. Признаю, атака получилась мощной, а приземление жестким. Последний патрон из рожка наконец-то настиг матерую тварь прямо в голову, отчего она упала навзничь. Хорошо, что руки не подвели.

Под хрипы подыхающего бюррера, я пустился в сторону Ирины. Она все еще лежала на камнях, тихо поскуливая. От потенциального убийцы до возможного спасителя один шаг. Или тридцать метров, тут как посмотреть.

— Ир, ты как, что болит? Голову расшибла?

На ее лице расплылась блаженная улыбка. Казалось, что Ирина смотрит куда-то сквозь меня и видит другого человека. Окровавленными пальцами она обхватила мое лицо.

— Леш, Лешка, — Молния хихикнула на грани истерики. — Ты как всегда вовремя, мой блистательный друг. Я бы ведь погибла тут…

Как же много я о тебе не знаю, Ирина Анатольевна… Ее глаза закрылись, слова так и остались повисать в воздухе тяжким грузом. Значит, сотрясение.

Вот так вот и получилось — две калеки в сборе, прямо как в старые добрые времена. Ситуация такая, хоть плачь.

И что теперь делать? Нужно сматываться отсюда поскорее, причем на своих двоих. Тащиться по лесу, уж тем более с открытым кровотечением — сомнительная идея. Именно поэтому я и решил заняться первой помощью. Пульс несколько слабый, но все же есть, дыхание тоже. Лицо Ирины посекло еловыми ветками и всем, что в нее летело, в целом ничего не сломано. После второй попытки ощупать тело на предмет ранений, Молния едва слышно по слогам пролепетала:

— Эпинефрин. Кармашек на левом рукаве.

Я послушно потянулся к нужному карману, после чего спешно вколол препарат в мышцу. Самое время обработать мелкие ранения. В ход пошел тюбик медицинского клея, бутылка водки, бинты и пластыри. Отличный набор, ничего не скажешь. Впрочем, я не ученый, чтобы носить при себе кучу специальных аптечек или вызывать по рации бригаду врачей.

Все мои попытки заговорить с Ириной не увенчались успехом. Казалось, что она рухнула в беспамятство, лишь пульс был учащенным. Примерно час спустя Молния подскочила с места, но тут же осела обратно на камни.

— Туманов, выброс, уходим!

— И куда? Мы трупы, Ир. Таким темпом мы загнемся на подходе к Складам, в лучшем случае доползем до Ростка уже чистенькими зомбаками.

А что? Я уже смирился с собственной участью. Свое слово сдержать не смог, а вот угробиться еще как сумел. Говорила мне мама, не ходи в военные…

— А Я ГОВОРЮ АЦТАВИТЬ ПАНИКУ! — воскликнула Молния, но тут же схватилась за голову. — Блять, как с похмелья, даже хуже.

Она похлопала по своим карманам, затем выудила две пластинки таблеток — обезбол и, как мне показалось, псиблокаду. Затем в женских руках оказался старенький Дигл. Ирина протянула его рукоятью вперед.

— Ты все также можешь убить меня, Миш. Убьешь меня — спасешься сам. Главное, двигайся в сторону Радара, уж вояки, думаю, примут тебя за своего.

И вот тут, надо отметить, что я порядком завис. Вояки?

— Что тут такого? Между прочим, они сейчас сотрудничают с наукой, вроде бы у них там какие-то замеры или испытания после того шухера, что навел Монолит. По прямой дорожке через лес, за полтора часа даже ползком доберешься, — Молния улыбнулась, всунула взведенный Дигл в мои руки. — Давай, убей, а иначе посчитаю, что ты непогрешимый герой.

— Да пошла ты!

Я подхватил Ирину на руки, непривычно пошатнулся. Она стучала себе по груди, возмущаясь на своей родной балачке, а потом принялась крыть меня отборным матом. Стоит отметить, что Ирина была благоразумна и кричала в пределах разумного. Черт знает, какая еще живность могла бы набежать из лесочка.

Романтика, — сказал бы я, если бы это не усложняло дорогу.

— Пусти меня, окаянный! — сорванным голосом прохрипела Ирина.

Что сказать? Ожидаемо.

Я послушно опустил Молнию, после чего, сверяясь с КПК, она нетвердой походкой пошла по новому курсу. Честно говоря, мне все больше казалось, что мы вовсе не дойдем до кромки Рыжего леса, не говоря уже о Радаре. Одна с сотрясением, у второго сбит прицел. Просто замечательно, отличные у вас бойцы, пакуйте! Смотреть на это представление цирка «дю солей» было смешно и грустно одновременно. Будто бы какой Черный Сталкер за ручку ведет, не иначе. Впрочем, помяни дьявола, как Молния едва не угодила в весьма заметную «Электру».

— Стой, дуреха, — я подхватил ее за локоть, затем забрал КПК из рук. — Вот теперь я веду.

Путь дался на удивление легко. Из-за густых макушек деревьев было незаметно, как сменяется погода. Впрочем, оно и не нужно. Главное, что мы помнили — сообщение о выбросе, потому все вынужденные привалы делались максимально быстрыми. Мое ранение почти не давало о себе знать, зато сильно бросалось в глаза, что Молнии было, откровенно говоря, так себе, если не сказать худо. Было совестно вспоминать о своей царапинке, когда рядом идет такой же раненный боец. Иногда Ирина останавливалась на ровном месте, мне же приходилось тянуть ее со страшной силой за собой. Кажется, этот вредный урод попал по многострадальной головушке слишком крепко. Я лишь мог догадываться, что с ней происходило и что еще предстоит.

Но больше всего было интересно, кто же этот Леха, которого Ирина во мне увидела? Хотел бы я спросить об этом напрямую, вот только ни обстановка, ни атмосфера явно не располагала ни к допросам, ни к разговорам по душам. Меня вполне устраивала и тишина — так даже легче отследить хвост или мутантов. Кажется, этого же мнения придерживалась и сама Ирина.

Тишина. Пугающая и губительная. Лишь порывистый ветер колыхал деревья. В воздухе чувствовался аромат озона. Что ж, значит до выброса осталось не так много времени, ровно как и до выхода из Леса, если верить картам. Было страшно смотреть на желтые часы, даже страшнее, чем на красные с обратным отсчетом.

Искореженные деревья начали редеть, КПК в руках несколько раз выдал тихую заунывную трель — Военные прибили скопление Монолита как раз неподалеку. Хорошо, что нас это миновало. Вскоре из-за холма показался остов того самого Радара, что так пытались отбить монохромные. На фоне мрачного неба покореженная конструкция выглядела еще более зловещей, хотя, казалось, куда уж. Молния внезапно вырвала свою руку, старомодно поклонилась в сторону Выжигателя. Ее взгляд стал практически непроницаемо черным, как после восьми месяцев реабилитации.

— Ну вот и свиделись, — едва слышно прошептала Ирина.

— Ир? — я приобнял ее за талию, отчего девушка вернулась к нормальному состоянию.

— Вспомнила старые обиды. Пойдем.

Однако через пару шагов Ирина остановилась. Мне была неизвестна истинная причина визита на Радар, так просто нам туда не попасть. Если верить Молнии, в последнее время подземный комплекс изучался Учеными и охранялся Военными. Отличный дуэт, ничего не скажешь. Учтенные лица, куда не посмотри. Последние контакты со своими немногочисленными знакомыми я потерял как только закрыл контракт, потому я резво перехватил АКМ, готовясь к жаркому бою.

— Ты пукалку-то спрячь, майор, — Ирина погрозила мне пальцем, опуская ствол автомата свободной рукой. — Все свои. Главное, документик приготовь. Да-да, знаю, что ты его с собой таскаешь.

У меня были некоторые догадки о том, что Молния Анатольевна как-то слишком уж тесно связана с Учеными. Хотел бы я надеяться на это? Вполне. Мог бы даже сойти за вооруженную охрану некоего младшего научного сотрудника. От поста отделился старший, судя по погонам, полкан.

— Сталкеры, какого лешего тут забыли? Идите…

Ирина подняла руки вверх, в правой сжимала пестрый пропуск.

— Полковник. Все свои, — она закашлялась, голос снова стал сиплым. — Не стреляйте.

Вояка дал отмашку своим, затем подошел ближе.

— Старший научный сотрудник Лапицкая. Со мной сопровождающий из Долга. Нарвались на превосходящие силы мутантов близ Рыжего леса. Пустите переждать выброс.

Я предоставил полковнику свое удостоверение, на что тот тяжко вздохнул.

— Тьфу, а крику-то было, — он повесил потертый Вал за спину, затем вытащил рацию: — Снайперы, отбой.

— Полковник, все понимаю, страшный у вас тут кордон. Последний оплот цивилизации, — Молния взяла дипломатию в свои руки. — Если бы ни эта ситуация, едва ли стали вас беспокоить…

— Отставить, — отмахнулся он, затем махнул другому вояке, что стоял на блокпосте. — Васько! Сопроводи гостей до бункера.

— Михаил! — Ирина по-детски дернула меня за рукав, серьезно взглянула на меня. — Я обращаюсь с требованием веры и с просьбой о любви…

Она тут же заливисто рассмеялась.

— Ты бы себя видел, ой не могу! — пролепетала Ирина, затем серьезно добавила: — Ох, ладно, шутки шутками, но аппарат мой верни.

Я вытащил из кармана КПК и передал его, на что получил сдержанный кивок. Вообще Молния держалась молодцом, несмотря на свой нездоровый вид, даже шутки глупые отпускала. Честно говоря, хотелось сгореть от стыда. Кто знает, что сулила ей та самая встреча с матерым бюррером, помимо сотрясения. Беглый осмотр на то и беглый, что не мог выявить скрытые повреждения. Из памяти невольно выплыл тот самый эпизод со снорками в окрестностях НИИ Агропром. Это сейчас бы я себе выкрутил голову за невнимательность к состоянию Ирины, а тогда зеленый дурачина был. Впрочем, она сама была хороша — лицо перекошенное, глаза полубезумные. Крещение огнем, новые мутанты. Дикое было времечко, ничего не скажешь.

Военный провел нас в подземный бункер. Ей-богу, ни разу не был здесь, уж тем более в подземельях. Разве что слыхивал рассказы бывалых сталкеров у костра добрую сотню лет назад. И вот, в свои тридцать семь, попал сюда. Караул здесь, конечно, почище, чем на любой базе, но оно и понятно — Радар все-таки, не псевдохрен собачий, а дикий и необузданный оплот неспокойствия.

Среди Военных были и представители мира науки. Те еще фанатики своего дела. Впрочем, не нужно преуменьшать и их вклад в общее дело. Чего только стоят продвинутые аптечки и экспериментальные препараты, что не раз спасали жизнь обычным сталкерам. Сколько наших полегло, конечно, история умалчивает. Зато теперь в моей голове кое-что сложилось. Вполне возможно, Молния те восемь месяцев провела среди Ученых, хотя группировку не сменила. Кто знает, какие мотивы были в ее голове.

От размышлений меня отвлек один занятный зеленый комбез Ученых, кудрявая голова лишь подкрепила догадки. Конечно же, профессор Разумовский. Какая неожиданная и, самое главное, неприятная встреча! Именно это светило прогнало меня прочь из импровизированной палаты Молнии, а три года назад собрало плечо. Как специалист хорош, но как человек… Скажем так, не сложилось. Зато обрадовалась Ирина.

— Добры вечар, Кирилл Сергеевич, — отозвалась Молния, махнула рукой.

— Ирина? Действительно, добрый, — Разумовский обернулся, аж просиял как новый рубь. — Ого, майор Туманов! Рад вас видеть в здравии. Как ваше ничего?

— Ничего, как можно заметить, — ехидно отозвался я. — Успел обкатать собранное плечо. Проиграл, как видите.

— Кирилл Сергеевич, не обращайте внимания, — Молния поспешила заверить Разумовского. — Пулю вытащила и оперативно зашила царапинку. У меня к вам есть разговор, желательно без лишних ушей.

Панибратски подхватив профессора под руку, Ирина ушла куда-то вглубь подземного комплекса. Мне же осталось равно душно пожать плечами, но и тут не срослось. Вроде бы отпустило, но лучше не делать лишних телодвижений. От нечего делать я устроился возле костра, у которого грелись еще трое военных. Что ж, за неимением лучшего придется греть свои уши здесь.

— Мужик, ты, это, — внезапно отозвался тот самый Васько, — лягай отдыхать. Там лежанки есть.

— Отлично. Спасибо, — глухо отозвался я и улегся на матрас.

Отдых мне бы не помешал. Слишком долго сегодня топтал земли Зоны, потому и умотался порядком. Приняв горизонтальное положение, я сразу же смежил веки. Мышцы отзывались приятной усталостью, потому меня быстро вырубило.

Никому не под силу разбудить Долг, упаханный вечной войной с отродьями Зоны.

---

1) Совсем меня не любишь?

Вернуться к тексту

2) хоронить

Вернуться к тексту

3) Почему я не всесильная?

Вернуться к тексту