Рон и шоколадная лягушка (джен)

Рону пять. Он уже большой и точно знает, что чем бы его ни угостили, он должен поделиться хоть малюсеньким кусочком с каждым, кто сегодня дома. Так у них заведено. Так велит мама. Так делают все, даже близнецы.

Правда, это касается только всяких вкусностей, которые появляются в доме не каждый день.

Больше всего Рон любит, когда папа раз в месяц в день жалованья приносит вечером две упаковки шоколадных лягушек. По пять штук в каждой упаковке. Всего десять. Рон давно умеет считать до десяти. Чарли научил.

Конечно, папа приносит ещё много всякого. Но лягушки — это самое лучшее, потому что каждому достаётся своя целая лягушка в отдельной коробочке с вкладышем внутри. У Рона их уже много накопилось. Свои и те, что иногда достаются от Билла и Чарли, а иногда от папы с мамой. Доставались бы все, если бы не Джинни. Но Рон понимает — она маленькая, ей надо уступать.

Рон бережно складывает свои вкладыши в специальный альбом, который вместе с Чарли сам клеил и раскрашивал.

Фред и Джордж, конечно, смеялись над его корявыми и неумелыми рисунками. Зато мама сказала, что очень красиво получилось. А мама главнее.

Рон очень любит шоколад, но всегда, прежде чем съесть свою лягушку, даёт ей немного попрыгать по столу.

Всем же надо обязательно размяться после долгого сидения в коробочке! Рон вот тоже любит побегать и попрыгать. И лягушке хочется, хоть она и шоколадная. Правда, волшебства в ней совсем чуть-чуть. Она быстро устаёт, замирает и становится обычной шоколадкой. Тут главное — не упустить попрыгушку, пока ещё волшебство не выветрилось.

Рон помнит, как однажды не уследил и его лягушка выпрыгнула в форточку. Было очень обидно и жалко. Шоколада хотелось ещё сильнее оттого, что рядом хрустели лягушачьими лапками близнецы. Они-то своих не упустили и теперь хохотали и показывали на Рона коричневыми от шоколада пальцами.

Рон, конечно, плакал. Он же тогда ещё маленький был. Всего четыре года. Он это точно помнит, потому что через два денёчка пришла весна и ему стало пять.

А тогда Рон всё плакал и плакал, размазывая слёзы по щекам. И папа сказал, что раз у него через два дня день рождения, то так и быть, можно ему в виде исключения отдать наградную лягушку.

Всегда оставалась одна лишняя, после того как папа сам открывал упаковки и вручал по одной яркой коробочке каждому члену семьи. Если старшие были в школе, то назавтра Эррола отправляли в Хогвартс с письмами и угощением. Никого не забывали.

Рон всегда внимательно следил за папиными руками и шёпотом считал: "Джинни — это раз, я — это два, Фред — это три, Джордж — это четыре, Билл — это пять, Чарли — это шесть, Перси — это семь, мама — восемь, папа — девять".

Лягушка номер десять торжественно укладывалась на полку под часами. Если кто из детей как-нибудь отличался, папа награждал его этой лягушкой. Все хлопали, а мама разрезала праздничный пирог.

Рона пока награждали всего один раз, когда он целый день помогал маме собирать яблоки и ни разу не пожаловался.

Он хорошо помнит этот день и особенное чувство щекочущей радости в животе, когда его громче всех хвалили за столом. А ведь даже и не думал про награду, когда помогал маме с яблоками. Просто захотелось.

А вот в тот день, когда он упустил лягушку, папа вручил ему десятую просто так, ни за что. Почему-то это было сразу и радостно, и немного стыдно. Но Рон всё равно её съел и больше не плакал.

Сегодня тоже день лягушек. Рон ёрзает на стуле. Ждёт, когда закончится ужин и папа откроет яркие коробки.

— Держи, Рон, это твоя, — улыбается папа и протягивает коробочку.

— Не упусти, — хохочут близнецы.

Вот же злюки. Всегда напоминают. А ведь он упустил лягушку всего разочек.

На вкладыше Дамблдор. Опять. Уже третий такой — с бородой, в сиреневой мантии. Рон немного расстроен. Он давно мечтает о Годрике Гриффиндоре. Но такой вкладыш — большая редкость. Никому пока не попался. У Джинни есть с Ровеной Ровенкло. Но разве сравнится она с Гриффиндором?

Папа, как всегда, кладёт последнюю лягушку на полку под часами. Рон доедает последний кусочек шоколада и внимательно следит за ним. В голову ему приходит мысль: "Вдруг именно в этой последней коробочке спрятался Годрик Гриффиндор?"

Мысль не отпускает. К ночи Рон уже уверен, что так оно и есть. Он ворочается, не может уснуть. В доме тихо. Все спят. Только где-то на чердаке иногда всхрапывает упырь да ставни поскрипывают за окном.

Рон решается. Выбирается из постели. Зябко поджимает пальцы на голых ногах, шлёпая вниз по лестнице. Он понимает, что брать наградную лягушку нельзя. Надо её сначала заработать. И тогда папа сам её отдаст, как тогда с яблоками. Но ему не терпится. К тому же не он один хочет её себе. Близнецы хитрые. Они прямо завтра что-нибудь придумают. И лягушка достанется им. А там Годрик Гриффиндор. Рон в этом уверен.

Он не станет есть лягушку. Только поменяется с ней вкладышами. Какая ей разница? И никто не узнает.

До полки высоко. Рон даже со стула не достаёт. Оглянувшись, видит большущую кастрюлю. Мама вечером её вымыла и оставила на столе. Рон берётся за ручки. Тяжёлая! Перевернуть и поставить на стул получается не сразу, но Рон справляется. Как теперь забраться? Страшно, и ногу поставить некуда. Рон тащит из-под стола табурет. Сначала на него, потом на кастрюлю. Ура, получилось!

Заветная коробочка в руках. Рон замирает, стоя на кастрюле. Он не собирается слезать, ведь потом снова забираться. Осторожно открывает коробочку и не успевает ухватить лягушку. Какая-то она особенно шустрая оказалась. Выскочила и повисла на стене. Не дотянуться. Что теперь делать?

Рон чувствует, как слезы собираются, но плакать нельзя. Он большой, а большие мальчики не плачут. Рон хмурит брови и принимается думать. Лягушка ползёт по стене и не собирается возвращаться. Дотянуться до неё Рон не может. А если взять веник и смахнуть, как мама пауков смахивает? Фу, какие они гадкие! И зачем он про них вспомнил?

Не слушая заполошно стучащее сердце, Рон скорее лезет вниз. Пока он доставал веник и снова забирался на кастрюлю, лягушка куда-то подевалась. Рон растерянно смотрит по сторонам. Взгляд натыкается на открытую коробочку, забытую на полке. Рон протягивает руку и достаёт вкладыш. Это снова Дамблдор. Помоложе, но такой у него тоже уже есть. Получается, всё зря.

Предательские слёзы текут сами собой. Что он теперь скажет? Все сразу догадаются, что это он. И тут слышится скрип половицы в коридоре. Рон испуганно замирает.

В кухню выходит папа. Сонно щурясь, он удивлённо разглядывает пирамиду, увенчанную его младшим сыном — босым, в пижаме.

— Ты чего тут? — спрашивает папа.

Он смотрит на пустую коробочку в руках сына. Рон весь сжимается. Ему стыдно и больно от того, как меняется папин взгляд. Вот только что это был уютный добрый папа, а теперь сердитый и разочарованный.

— Она убежала, — всхлипывает Рон, торопясь объяснить, что он вовсе не хотел есть наградную лягушку. — Я только посмотреть хотел. Вдруг там Гриффиндор. А там Дамблдор. А он у меня уже есть. А лягушка убежала. Не знаю куда-а-а!

— Рональд Уизли, — строго говорит папа, подхватывая Рона под мышки и спуская на пол. — Тебе не пришло в голову сделать что-нибудь хорошее и получить эту лягушку, а не красть её посреди ночи?

— Я не кра-ал, — подвывает Рон. — Я только посмотреть. А она убежала-а.

— Успокойся и послушай меня, — совсем не улыбается папа. — Ты поступил плохо. Ты же это понимаешь?

Рон кивает. Ему очень-очень стыдно и страшно, что папа больше никогда ему не улыбнётся теперь. Рон всё испортил.

— Значит, так, — говорит папа. — Сейчас мы здесь всё приберём. Закроем коробочку и положим её на место. Я никому не скажу о том, что ты сегодня сделал.

Рон с надеждой смотрит на отца, но тот по-прежнему строг.

— А как же лягушка? — робко спрашивает мальчик.

— Лягушку мы искать не станем. Кто её знает, куда она забилась? Но ты, Рональд, должен завтра же сделать что-то настолько полезное и хорошее, чтобы и мама, и все остальные захотели тебя наградить. И тогда я вручу тебе эту коробочку, которую ты откроешь в своей комнате. Понятно?

Рон часто-часто кивает:

— А что мне сделать?

— Не знаю. Подумай. Маме помоги. С Джинни погуляй. Покорми кур. А то, что сегодня случилось, будет нашим с тобой секретом. Но пообещай мне больше никогда ничего подобного не делать.

— Да, папа. Больше никогда, — уверяет Рон и делает шажок к отцу, но не решается прижаться, обнять.

Папа сам берёт его на руки и обнимает, крепко прижимая к себе. Рон обхватывает руками папину шею и снова плачет, как маленький. Теперь от облегчения.

— Ну, ну, — гладит его по спине папа. — Рон, ты пообещал и больше так не будешь. Всё хорошо. Давай, вытирай слёзки. Нам ещё тут прибраться надо.

Лежа в постели, Рон раздумывает, что он будет делать, чтобы заслужить коробочку без лягушки. Может, подмести крыльцо? Или траву с дорожки выполоть? Эх, жалко, яблоки уже давно собрали!