С Рождеством, Молли Хупер (гет)

Первое рождество после всего случившегося Шерлок встречает в доме Джона. Вот только самого Джона там нет, зато есть Рози и Молли. Первая крепко спит — он видит ее чуть нахмуренное личико на мониторе видеоняни, а вторая смотрит на пляшущее в камине пламя, стоя возле накрытого на четверых стола.

— Привет, Шерлок, — она оборачивается и улыбается.

Все случившееся давно забыто и прощено.

— Привет, Молли. А где…

— Джон? Он отправился за Мэгги в город.

— Хм, — он обходит стол и выбирает место ближе к углу — отсюда прекрасно видно комнату и лица всех присутствующих, кроме его собственного, будут как на ладони. — Она не умеет вызывать такси?

Молли чуть усмехается, но это грустная усмешка, и Шерлоку она не нравится.

— Это называется забота, — говорит она. — Уверена, если ты хорошенько покопаешься в своем гениальном мозге, то вспомнишь, что это такое.

— Наверняка лежит где-то рядом с обузой и манипуляцией.

— Наверняка, — соглашается Молли и тоже садится. — Как насчет вина?

— Нет, спасибо, я не слишком хорошо переношу… о, — он понимает, что она имеет в виду по чуть наморщенному носу и смешинках в глазах и тянется за бутылкой.

— С Рождеством, Шерлок, — она приподнимает бокал, прежде чем сделать глоток.

— С Рождеством, Молли Хупер.

В этот раз у нее нет для него подарка. У Шерлока нет подарков ни для кого. Они с Рождеством не слишком подходят друг другу, но это не новость.

Джон и Мэгги являются двадцать минут спустя, шумные, болтливые, смеющиеся. Они приносят с собой праздник: должно быть, он притаился в одном из множества карманов Джоновой куртки или «на удивление вместительной» сумке Мэгги. Из нее же Мэгги достает шампанское. Джон ловит ее руки, греет в своих, его глаза сияют. То, что он снова может улыбаться вот так, извиняет в глазах Шерлока половину грехов Мэгги (какое все-таки дурацкое выражение), которых не так уж много. Она умная, образованная, с неплохим чувством юмора, у нее есть четкий жизненный план и воля, чтобы ему следовать, она может быть властной и цепкой, но прячет коготки, когда Джон рядом.

Познакомив Шерлока с Мэгги, Джон несколько недель пытался так или иначе узнать его мнение, а Шерлок так или иначе старался оставить его при себе. Потому что вдруг (или не совсем вдруг) понял, что его мнение — не имеет ровным счетом никакого значения, если Джон стал реже проваливаться в себя, если на губах у него играет рассеянная улыбка, а внутри снова горит этот ровный, теплый огонь, согревающий всех, кому повезло оказаться достаточно близко.

«И все же она тебе не нравится», — с неуместной проницательностью заметил Джон, когда Шерлок дал ему свое дружеское благословение.

«Ну, учитывая, что ты едва не сошелся с Эвр… Кстати, кем бы мы тогда приходились друг другу?»

«Шерлок! Не смешно», — Джон мотнул головой в своей забавно-упрямой манере.

«Она должна нравиться тебе, или я что-то путаю?»

«Верно… верно», — согласился Джон и оглянулся на дверь, словно ожидая, что сейчас кто-то явится и спасет их от возникшей неловкости.

Но никто не явился, а ему самому пора было на работу.

«Просто… она не Мэри».

Джон обернулся в дверях. Его глаза оттаяли. На губах появилась грустная, но отчего-то признательная улыбка.

«Я знаю, Шерлок. Но нам придется жить дальше… всем нам».

Джон живет дальше, и второе Рождество вместе с Рози встречает у родителей Мэгги. Он говорит, что Шерлок может запросто поехать с ними, но Шерлок отказывается. Мэгги заслужила свое Рождество без него. Хоть она и не признает этого вслух, ей нравится слава и вся эта глупая суета вокруг консультирующего детектива Шерлока Холмса и его верного помощника Джона Ватсона. Поэтому она безропотно отпускает Джона из дома в любое время дня и ночи, когда Шерлоку нужна его помощь. Вот только сам Шерлок ее слегка раздражает. Однако она готова терпеть, а Шерлок готов делать вид, что ничего не замечает, и не нарушать сегодня их семейной идиллии. Тем более что скоро Джон снова станет отцом, хоть еще и не знает этого. В конце концов, этот их молчаливый пакт с Мэгги работает, и Джона хватает каждому. Ну, или почти.

Поэтому в рождественский вечер Шерлок отправляется в морг поработать и встречает там Молли.

— Молли Хупер, — говорит он, мимолетно думая о том, как привычно, почти по-домашнему она выглядит в своем белом халате.

— Шерлок Холмс, — церемонно отвечает она и смеется. — Я так понимаю, ты отказался от приглашения?

— А ты взяла дежурство в Рождество, — говорит он.

Молли пожимает плечами.

— У всех семьи…

— Именно.

— А у меня есть пунш в термосе, — говорит Молли после небольшой паузы.

Шерлок смотрит на тело, которое только что достал из морозильника, на разложенные инструменты и реактивы.

— Я буду у себя, если передумаешь, — понимает она без слов. — Займусь пока бумажной работой. Зови, если что-то…

— Да, конечно, — говорит Шерлок. — Спасибо.

Он не зовет Молли на помощь, хотя пару раз в этом действительно есть необходимость. Да и вообще не может сконцентрироваться на работе. В голове то и дело мелькает нелепая мысль, что, возможно, Рождество — не лучшее время для подобных занятий. Хотя в здании тихо, никто не мешает ему хорошенько подумать и шокировано не охает за спиной, случайно или нарочно ошибившись дверью.

— Я подумал насчет пунша, — он заходит в кабинет Молли, и она резко поднимает голову от стола, на котором успела задремать. — Не слишком хорошая идея. Но я бы выпил чая.

— Да… — заторможено говорит она и трет глаза. — Да, хорошо.

Она хочет подняться, но Шерлок мягко придерживает ее за плечо.

— Я сам.

Молли растерянно моргает и смотрит на деловито закатывающего рукава Шерлока, который включает чайник и, порыскав в навесном шкафчике, достает заварку, печенье и сахар, накрывая журнальный столик на две персоны.

— С Рождеством, Молли, — бормочет она себе под нос.

— Ты что-то сказала? — Шерлок поднимает на нее взгляд.

— С Рождеством, Шерлок.

Он протягивает ей чашку чая.

— С Рождеством, Молли Хупер.

На третье рождество Шерлок заглядывает к Джону буквально на минутку. Счастливый отец укачивает упрямо неспящего сына, у которого вот-вот должен прорезаться первый зуб. Мэгги почти не спускает с рук Рози, и за эту любовь Шерлок прощает ей вторую половину грехов. Они хорошо проводят время, но он видит, как они вымотаны, и спешит откланяться.

Еще довольно рано, и Шерлоку совсем не хочется домой. Он достает телефон и звонит родителям, которые в этом году укатили к друзьям в Сассекс. Они рады его слышать, и этот очевидный факт подталкивает его к очевидно глупому решению: он отправляется к брату.

Шерлок понятия не имеет, что будет делать в этом дворце одиночества и мизантропии, но ноги сами несут его. Или, может быть, что-то другое. Нечто мелкое, колющее, застрявшее где-то между глоткой и грудью. Оно давно там. С тех самых пор, как он вспомнил Рыжую бороду. Как передал Эвр с рук на руки врачам. С тех пор, как перестал понимать самого себя. И оно не исчезло со временем, как можно было надеяться, не стало меньше, а, напротив, чувствуется все острее и словно пытается прогрызть себе путь наружу. Шерлок и рад бы помочь, но не знает как.

Кажется, для таких дел пригодилась бы Герда, но у него ее нет. Вроде бы нет. Зато есть брат, который испытывает к нему подобающие их родственной связи чувства: в последнее время у Шерлока было достаточно поводов убедиться в этом. Правда, в их случае это ничего не меняет. Просто они смогут побыть одинокими вместе.

Однако Майкрофт не одинок. Совсем. Как не может быть одиноким полураздетый (две расстегнутые верхние пуговицы на рубашке в его случае должны трактоваться именно так) человек в компании неизменно элегантной, но сейчас слегка растрепанной леди Смоллвуд.

— О, мистер Холмс, — восклицает она, пряча смущение за светской улыбкой, и протягивает узкую в кольцах ладонь. — Майкрофт не говорил, что вы присоединитесь к нам сегодня.

Шерлок машинально пожимает ее, столь же машинально отмечая, что рука слишком горяча для того, кто просто сидит у камина в просторной и довольно прохладной зале.

— Просто братишка решил устроить мне сюрприз, — цедит Майкрофт и его кислая вежливая мина как бы говорит: «Проваливай отсюда, братец, будь так добр».

Шерлок не может отказать ему в столь милой просьбе, так что, не поддавшись на уговоры леди Смоллвуд и неубедительно поддакивающего брата, он уходит, напоследок прихватив со столика открытую, едва початую бутылку красного и, конечно же, «превосходного, Шерлок!» вина.

Сначала она приносит ему лишь банальную радость маленькой мести, но затем, после нескольких больших глотков, мир вокруг светлеет, смягчается, слегка плывет, словно вылеплен из воска, и становится куда более приятным местом.

— С Рождеством, офицер! — бодро говорит Шерлок, в очередной раз пряча бутылку за спину, и шагает дальше по сияющей улице без всякой цели и смысла.

Он ни о чем думает. И думает обо всем. О Джоне и Мэгги, о маленьком Шерлоке («да, черт возьми, мы назвали его в твою честь, но не вздумай задаваться, Шерлок!») и Рози, о маме и папе, даже о брате и леди Смоллвуд, но затем старается поскорее изгнать этот образ из своей головы… На мгновение он задумывает об этой женщине. Но эта женщина фантом, миф, почти выдумка. Снежная королева, если изволите.

И тогда он понимает, куда должен пойти, а точнее — поехать, и начинает озираться в поисках кэба.

Он отправится туда, где его примут и даже, возможно, ждут. В морг.

Но в морге его постигает очередное разочарование. Новый стажер, который уже давно раздражает Шерлока своими щеголеватыми замашками и глупыми шутками, смотрит на него с интересом и предлагает выпить по глоточку в кабинете. Шерлок зачем-то соглашается. Впрочем, надоедливый юнец кажется ему более привлекательным сейчас, когда половина бутылки опустошена. Вроде бы подобный эффект он уже наблюдал на мальчишнике Джона, но воспоминания о том дне были серьезно повреждены и не подлежали полному восстановлению.

Чтобы добраться до квартиры Молли Шерлоку требуется еще одно такси и вторая половина бутылки: когда он звонится в дверь, на донышке плещется от силы пара глотков.

— Шерлок? — удивленно говорит Молли, кутаясь в растянутый вязаный кардиган.

Он делает эти злосчастные два глотка, хватается за дверной косяк и зачем-то открывает рот.

— Все занимаются сексом!

— Что, прости? — брови Молли ползут вверх.

— Я говорю, все, даже мой чертов фригидный брат, занимаются им, представляешь? — он переводит дух, потому что это очень длинное предложение, а он очень старается не запинаться. — И я подумал… может и нам стоит? У тебя давно никого нет, так что это весь..ма неплохое…

Щеку обжигает, заставляя его моргать чаще.

— По всей видим..мости, это нет? — он проходит в гостиную, не спрашивая позволения, и плюхается на диван.

— Ты очень догадливый, — говорит Молли, следуя за ним.

Она даже не злится. Только смотрит на него с удивлением и легкой брезгливостью, как на какого-то огромного жука под стеклом. Должно быть, он и есть этот жук. Огромный, беспомощный, с этими своими длинными конечностями, в которых постоянно путается последние полчаса.

— Очень, — соглашается он, словно не замечая иронии.

Молли вздыхает.

— Ложись спать, Шерлок, — она помогает ему снять пальто и ботинки, подсовывает под голову подушку, накидывает на ноги плед.

— А как же Рождество? — бормочет он, но глаза предательски слипаются, а комната ведет себя еще более подлым образом, раскачиваясь из стороны в сторону.

— С Рождеством, Шерлок, — ее голос чуть теплеет, или ему это просто кажется.

— С Рождеством, Молли Хупер, — говорит, или только думает, он и проваливается в сон, словно в глубокую, душную яму.

Когда он просыпается, с кухни доносится запах кофе и яичницы. Несколько минут Шерлок лежит, не открывая глаз и прислушиваясь к себе. В конце концов он делает вывод, что находит и запах, и свое состояние вполне удовлетворительными. Вокруг царит приятный полумрак, но свежий, морозный воздух и отдаленный уличный шум подсказывают, что Молли предусмотрительно открыла окно.

Есть ли хоть что-то, о чем она не позаботилась? Скорее, кто-то, отвечает он сам себе. Молли Хупер забыла позаботиться о Молли Хупер, снова пустив его на порог.

— Начни со стакана воды, — говорит Молли, когда он появляется в кухне после короткого холодного умывания. — Или сока. А потом…

— Мы снова будем делать вид, что ничего не случилось? — перебивает Шерлок, усаживаясь на барный стул и оглядываясь — у Молли светлая и просторная кухня. — И, кстати говоря, я превосходно себя чувствую и вполне готов к яичнице и кофе.

Молли молча протягивает только что налитую для себя чашку. Пожимает плечами.

— А разве что-то случилось? — она отворачивается и наполняет одну вазочку апельсиновым джемом, а вторую абрикосовым.

Помнится, в детстве он очень любил абрикосовый джем. А потом вырос и для джема в его жизни места почти не осталось.

— Нет, — соглашается Шерлок и, сделав глоток весьма недурного кофе, добавляет: — Тогда мы можем поговорить о том, что не случилось.

Она застывает на мгновение, но тут же тянется за ножом и маслом. Помедлив долю секунды, Шерлок поднимается и подходит ближе. Перехватывает ее запястье, заставляя повернуться и посмотреть себя.

Молли пугается. Он видит это по расширившимся зрачкам, слышит по участившемуся дыханию и чувствует по легкой дрожи в руках. Впрочем, это не только страх, но и то, другое, что могло бы, но почему-то почти не пугает его самого.

Шерлок осторожно вынимает из ее пальцев нож и кладет на стол.

— Что ты, Шерлок? — Молли смотрит на него беспомощно, почти умоляюще. — Отпусти...

Он гладит узкое запястье большим пальцем.

— Ты так и не ответила на мой вопрос, — говорит он, не сводя с нее своего пронзительного и пронизывающего взгляда.

Молли прикрывает веки, словно ей больно на него смотреть. Ей и правда больно. И если он отпустит ее сейчас, усмехнется привычно или оттолкнет, она уже не сумеет этого вынести. Это раздавит ее без всяких «если» и «может быть».

Но Шерлок не отпускает, не отталкивает и не усмехается. Наоборот, притягивает вплотную к себе и, наклонившись с высоты своего невозможного роста, целует. Мягко и неуверенно, едва касаясь. Он, великий Шерлок Холмс, гроза преступного мира, вечная головная боль международной разведки и всего британского правительства в лице собственного брата, теряется в этом поцелуе, тонет в нем, задыхается. Молли чувствует накатывающую на него панику, инстинктивное желание сбежать, скрыться... и тогда она обнимает Шерлока, горячо, порывисто, отвечая на поцелуй всей своей измученной бессмысленным ожиданием душой.

Не бессмысленным. Уже нет, думает Молли, и на глаза наворачиваются глупые слезы. Шерлок прижимает ее к себе неожиданно крепко, почти жадно, словно кто-то может вырвать Молли из его рук. Они долго стоят так, не шевелясь, дрейфуя в бескрайнем океане тишины, где кроме них — никого, а затем Молли берет Шерлока за руку и тянет за собой в спальню.

Переступив через порог, Шерлок мешкает, заставляя ее обернуться.

— Тебе придется научить меня, — хрипло говорит он. — Нет, я знаком с технической стороной дела, но...

Он замолкает, а она слышит его без слов: «…но я не знаю, как быть настолько открытым. Настолько близким».

Молли улыбается и качает головой, прижимая палец к губам. Помолчи, Шерлок, хоть раз в жизни. Подводит его к кровати. Она не успела убрать ее, и здесь царит обычный утренний беспорядок: подушки примяты, одеяло почти сброшено на пол, а по простыне крадется солнечный зайчик.

Они останавливаются в изножье, смотрят друг на друга. Шерлок вытирает затаившуюся в уголке ее глаза слезинку.

— Молли, ты должна понимать, я никогда не буду нормальным…

— Бойфрендом?

— Нет, вообще.

— Я знаю, — она улыбается и кладет ладонь ему на грудь — туда, где сильно, взволнованно бьется сердце. — Мой типаж.